Содержание к диссертации
Введение
1. Восприятие буддизма в отечественной культуре 18
1.1. Философско-культурологические аспекты буддизма 19
1.2. Многообразие форм проявления буддизма 49
1.3. Знакомство с буддийской культурой в России XVIH-XIX веков 76
2. Буддизм в Санкт-Петербурге: история и современность 91
2.1. Буддизм как предмет научных исследований петербургских ученых 91
2.2. Ориентализм в культуре Санкт-Петербурга 110
2.3. Буддизм как элемент истории Санкт-Петербургской культуры 131
2.4. Буддизм в современной петербургской среде 154
Заключение 176
Библиография 178
- Философско-культурологические аспекты буддизма
- Буддизм как предмет научных исследований петербургских ученых
- Буддизм как элемент истории Санкт-Петербургской культуры
Введение к работе
Диссертация посвящена исследованию буддизма в культурной жизни Санкт-Петербурга.
Общая характеристика и актуальность темы исследования. Интерес к культурологическому и историческому исследованию проблем духовной культуры связан с переосмыслением многих устоявшихся представлений. Он обусловлен трансформацией гуманитарных знаний, новыми духовными ориентирами в жизни российского общества, теми изменениями, которые происходят в духовной жизни россиян и их ментальносте. Буддизм в Санкт-Петербурге, европейской части России и на Западе, в целом - явление неоднозначное и многоаспектное. Исследование его роли в культурной жизни Санкт-Петербурга до сих пор остается слабо освоенной темой, требующей всестороннего изучения.
Обращение к изучению буддизма на материалах Санкт-Петербургской истории даёт возможность показать весь спектр включения в культуру России буддийского вектора (и с европейского, и с азиатского направления), позволяет в исторической перспективе рассмотреть конфигурации этого включения: научно-образовательные, культурные, политические, художественно-эстетические, учрежденческие, общественно-религиозные.
Современные проявления глобализации оживляют культурный обмен между Востоком и Западом. Формирование в этой связи новых течений «культуры вне берегов» открывает непознанные горизонты взаимной открытости традиций, активизирует их взаимовлияния. Эти процессы особенно актуальны для современной многонациональной и поликонфессиональной России, воссоздающей историю культурной преемственности вне идеологических штампов, ищущей ценностные ориентиры для будущего развития, формирующей векторы целей и приоритетов.
Буддизм в культурной жизни Санкт-Петербурга опирается на опыт многих народов и судьбы различных персон. Представленный в поликультурном разнообразии, он даёт повод говорить о различных сценариях его интеграции в живую среду городской культуры. Стихийные проявления буддийской составляющей в культурном пространстве города указывают на необходимость анализа содержаний буддизма, концепций и способов функционирования этого религиозно-философско-этического учения в современности. Сила имеющегося фактического материала демонстрирует принципиальную неоднозначность культурного феномена -буддизм в истории города и культуре разных слоев населения. Попадая на всевозможные уровни регулирования, оказываясь в зависимости от образования, степени готовности и типов восприятия, от целей, мотиваций и предрасположенности конкретных людей, буддизм, тем не менее, интерпретируется как целостное явление Санкт-Петербургской культуры. Однако и в исторической перспективе, и в современности очевидны особенности включений буддизма в культурную жизнь города. Анализ этих включений позволяет нам выделить следующие типы: профессиональное востоковедение, индивидуализация, заимствование, псевдоморфизм, подмена своего чужим, переработка в свое, подделка, новые интеграционные модели мировоззрения. Отдавая отчёт в условности любых классификаций, отметим, что методологически выделенные аспекты разнятся и внутри указанных форм, что предполагает введение обусловленных этими формами понятий, привлечения различных методов и уровней интерпретации.
Мы живем во времена переломного состояния в культуре. Обращение к буддийскому мировоззрению, в особенности к его эзотерическим учениям и практикам, ещё недавно остававшимся не только тайной, но и идеологически преследуемым знанием, выражает психологическую потребность людей в новых недогматических формах духовной жизни. Буддизм приходит, потому что его опыт и знания востребованы. К нему обращаются те, кто расшифровке
мира наличием гетерономного божества противополагает божественный потенциал человека, его интуицию и ответственность за себя и мир в целом. Западное общество «высокой культуры производства и потребления» - один из «маяков» российской политики, экономики и культуры, в поиске ответов на брошенные глобальной цивилизацией вызовы, все чаще обращается к восточной мудрости в различных областях знания. Европейский Санкт-Петербург, лидируя в западническом векторе развития России, имея собственный богатый опыт взаимодействия с буддийскими народами и их культурой, обнаруживает на Востоке пути преодоления новых экзистенциальных кризисов.
Поиск альтернативных способов жизни в современном поликонфессиональном мегаполисе приводит к убеждению, что мир - это многообразие не принципиально различных культур, противопоставленных друг другу, а, напротив, - сущностное единство человеческого духа, проявляющееся в культурном многообразии. Не случайно открываемый заново буддизм, толерантный к современным формам общественной и духовной жизни, для одних обнаруживается как «неиспробованный целебный эликсир», для других - как мягкая альтернатива глобализму.
Обращая внимание на специфику широкого комплекса буддийских представлений, вызывающих интерес к нему в Санкт-Петербурге, мы актуализируем лишь те аспекты буддийского учения, которые отвечают поставленным задачам и помогают раскрыть основные темы диссертации. Характеризуя буддизм в культурологическом ключе, мы анализируем этот феномен в следующих ракурсах: философско-доктринальном, практико-ритуальном, эмпирико-эмоциональном, повествовательно-мифическом, этико-правовом, социально-институционном и воплощенном в символической деятельности. В тех аспектах, которые в своей совокупности определяют буддизм для Запада как своевременное религиозно-культурное явление.
Будучи личной практикой, психологической или мировоззренческой ориентацией, буддизм возвращает надежду обрести гармонию с собственным внутренним миром, позволяет выжить, выстоять в собственной культуре. Большой интерес в этом плане представляет буддийский опыт позитивного восприятия, видение достоинств и даже умение извлечь пользу для индивида из ситуаций и состояний, которые библейское мировоззрение заклеймило как ужасающие, абсурдные и даже демонические. Буддизм открывает в человеке новые потенциалы, выводит человека за его антропологические возможности. В неожиданных ракурсах и конструктивных мировоззренческих методологиях он представляет неистощимую проблематику вопросов смерти и рождения, хаоса, структуры и течения психофизической жизни.
Западным последователям импонирует антиавторитарный дух буддизма, его акцент на естественности, простоте, важности непосредственного личного опыта. С его помощью европейски образованные петербуржцы пытаются преодолеть не всегда отрефлексированную трагедию разрыва между трансцендентным и имманентным уровнями бытия, сократить дистанцию между духовными представлениями и формами их выражения. Познание непознанного на этом пути достигается не только переосмыслением мировоззренческих установок, но и приобщением к созерцательным психотехникам, которые приводят к получению результатов сопряжённых для субъекта с изменением реальных связей действительности, его сущностным самоизменением.
Буддийское мировидение, не зашоренное вековыми пластами схоластических рассуждений, не опустошенное в символизме прагматикой интерпретаций, воспринимается в Петербурге как свежее, глубокое и одновременно возвышенное. Оно позволяет на новых основаниях преодолеть мещанскую ориентацию на комфорт и потребление ради потребления, освободиться от привязанности к негативным наклонностям, например к алкоголю и наркотикам, поновому осмыслить и воссоздать утрачиваемые
на Западе гармоничные и взаимообогащающие отношения между человеком и природой, учителем и учеником, преодолеть клешированные состояния сознания. Буддизм подвергает сомнению современную парадигму прочтения человека как «человека знающего», носителя чужого знания, эрудита, постоянно лавирующего в текстах, находящего опору в стерильности ссылок на источники и авторитеты. Его учения делают акцент на важности непосредственного опыта и интуитивной мудрости. В русле буддийских идей многие волнующие западных людей проблемы, такие как феминизм или сексуальная революция, вообще снимаются, перестают существовать как таковые.
Принятие буддизма не как чужого, а в ощущении родства рода человеческого, позволяет нам обнаруживать в собственной культуре такие грани, о которых мы даже не подозревали. Выявление неизведанных каналов духовности даёт нам новые основания для нравственной жизни и интеллектуальной ответственности за себя и мир в целом.
Степень научной разработанности проблемы. Санкт-Петербург -крупный международный центр востоковедческих исследований. Находясь в активе интеллектуального осмысления, буддизм уже третий век становится предметом изучения и написания авторских работ: очерков, переводов, фундаментальных исследований. Ряд проектов, таких как основанная в 1887 году С.Ф. Ольденбургом издательская серия Bibliotheca Buddhica, развиваются и приносят заслуженную славу Российской Академии наук по сей день. Тем не менее, роль буддизма в культурной жизни Санкт-Петербурга изучена недостаточно. Как правило, работы, которые можно отнести к этой теме, представляют описания отдельных художественных собраний Санкт-Петербурга, биографии известных ученых и общественных деятелей или исследования по истории становления востоковедческих наук. Впервые в монографии Т.В. Ермаковой «Буддийский мир глазами российских
исследователей XIX - первой трети XX века» реконструируются и анализируются этапы . становления отечественной буддологии, как самостоятельной отрасли отечественного востоковедения. Период, охватываемый исследованием, от зарождения буддологии до создания научной теории буддийского мировоззрения, представлен не только в персоналиях, но и в формировании основных теоретических задач, целевых установках и методологических подходах буддологии. Разворачивая перед читателем панораму интеллектуальных поисков, открытий и заблуждений ученых и путешественников, автор показывает связь буддийской духовной традиции с историей России. Книга Т.В. Ермаковой - это и исторический источник, в котором вводятся в научный оборот неопубликованные работы, исследовательские и библиографические материалы фондов A.M. Позднеева и О.О. Розенберга (Архив востоковедения СПбФИВ РАН), Ф.И. Щербатского, С.Ф. Ольденбурга (СПб., филиал Архива РАН), а также публикации отечественных буддологов, существующие на статусе библиографического раритета.
Наряду с «Полным собранием законов Российской империи» , важным источником информации по истории востоковедения в Санкт-Петербурге является собранный A.M. Куликовой документальный комплекс архивных материалов «Востоковедение в российских законодательных актах»3 (кон. XVII в. - 1917), опубликованный в Санкт-Петербурге в 1994 году. В круг привлекаемых A.M. Куликовой законодательных документов включены акты высшей государственной власти, приказы глав министерств, учреждений, учебных округов, организаций, а также постановления конференций, советов и общих собраний. Книга представляет историю дореволюционного востоковедения как часть государственного устройства России, освещает
1 Ермакова T.B., Буддийский мир глазами российских исследователей XIX - первой трети XX века. Россия и
сопредельные страны.- СПб., 1998,
2 Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. - СПб., 1830
3 Куликова A.M., Востоковедение в российских законодательных актах (кон. XVII в.-1917).- СПб, ДО ИВАН, 1994
правительственную политику в этом вопросе, отражает деятельность востоковедов в ведомствах и учреждениях страны.
Исторический интерес представляют статьи Р.Ф. Итса, в частности -«Первые китайские коллекции в России», и впервые опубликованная в 1999 году в составе сборника «Тибет и Центральная Азия» статья Ю.Н.Рериха «Индология в России». Статья Рериха, написанная в 1944 году, воспринимается как живая страница российской индологии. В ней прослеживается линия преемственности русских учёных, выделены школы ведущих отечественных специалистов, определены основные проблемы, над которыми они работали. В своей статье Ю.Н. Рерих отдельно отмечает буддологические исследования, и в этой связи в ней упомянуты некоторые тибетологи и монголисты.
В отношении истории буддийского дацана интерес представляют исследования историка А.И. Андреева. Брошюра «Буддийская святыня Петрограда», публикация на эту же тему в альманахе «Orient» и вышедшая в 2004 году монография «Храм Будды в Северной столице».5 Несомненная ценность воссозданной им истории в том, что она основана на материалах из архивов Санкт-Петербурга (ЦГИА, ИГИАЛ, ЦГАЛИ, ЦГАОРЛ, АГО, Архив ЛО ИВАН и Архив ЛО АН СССР), а также архивов Москвы (Архив АН СССР, ЦГАОР СССР, АВП СССР) и Улан-Удэ (ЦГА Бурят. АССР).
В целом отметим, что факты бытования буддизма в Санкт-Петербурге недостаточно систематизированы и рассыпаны по различным источникам. Например, в книге Н.Д. Болсохоевой «Тибетская медицина в Непале»6 (СПб., 1994) можно обнаружить исторический очерк изучения тибетской медицины в СССР. В книгах Т.И. Грековой «Тибетская медицина на берегах Невы», «Тибетский лекарь кремлёвских вождей»7 и других публикациях,
4 Итс Р.Ф., Первые китайские коллекции в России / Этнографические тетради. - СПб.: Кунсткамера, 1993
5 Андреев А., Храм Будды в Северной столице. - СПб.: Нартанг, 2004
6 Болсохоева Н.Д., Тибетская медицина в Непале. - СПб.: 1994
7 Грекова Т.Н., Тибетский лекарь кремлёвских вождей. - СПб.: Нева, М. Олма-пресс образование, 2002
на материалах государственных и частных архивов рассказывается о деятельности династии Бадмаевых, имевших в Петербурге со времён Александра III обширную практику. О функционировании организованной Бадмаевым гимназии, о взаимоотношениях медиков с властями и трагических судьбах тех, кто активно поддерживал идею синтеза восточной и европейской медицины в 1920-30-е годы.
Небольшие, но очень ценные свидетельства включения буддийской культуры в культуру Санкт-Петербурга встречаются в изданиях по истории города, книгам по истории художественной культуры и архитектуре Санкт-Петербурга, в газетах, блокнотах агитатора и журналах, в известиях императорского географического общества, а также каталогах музеев города, выпускаемых музеями, хранящими буддийские коллекции, сборниках научных трудов и сообщениях о новых приобретениях.
Большой интерес для исследователей буддийского вектора современной культуры представляют современные периодические издания. Например, альманах «Orient», который содержит немало сведений посвященных исследователям буддийской культуры, рассказывает о буддийских коллекциях, просветительской и дипломатической деятельности бурятского и калмыцкого духовенства, центральноазиатских экспедициях, судьбах частных буддийских коллекций, петербургских востоковедах и предметах буддийского искусства.
Отметим также три издаваемых в Петербурге журнала. Независимый историко-философский буддологический журнал «Гаруда», выходивший в свет с начала 1990-х до 2001 года. Это издание содержит востоковедческие статьи, посвященные истории буддизма и переводы литературно-философских памятников Востока, а также знакомит с работами и судьбами буддистов советского периода, получивших передачу учения от бурятского ламы Б.Д. Дандарона. Журнал «Буддизм.ш» издаётся Российской ассоциацией буддистов школы Карма Кагью. В нём освещаются события, происходящие в семидесяти российских центрах Кагью, и жизнь традиции Кагью во всём
мире, печатаются философские, исторические и дидактические произведения, статьи об искусстве, ассоциированные с буддизмом новости современной науки. Журнал «Буддизм России» (до 1995 года «Нартанг Бюллетень»), содержит обзор новинок буддийской литературы, переводы буддийских текстов, сведения о важных событиях в жизни буддийской России. В нём представлены странички различных буддийских школ, информация о приезде буддийских учителей, ведутся буддологические диспуты. Указанные журналы представляют интерес не только публикуемыми в них историко-философскими материалами, но и сами по себе. В отличие от «Легшед» (бурятский официальный журнал БТСР) и журналов «Шамбала» и «Мандала», выходящих в Калмыкии, они дают довольно полное представление не только о жизни традиционного российского буддизма, но и о развитии западноевропейского вектора буддийской духовной традиции.
Следует отметить, что популярных и научных изданий в области буддийской философии выходит в свет значительно больше чем исторических. Среди сотни посвященных буддийскому мировоззрению книг, опубликованных с начала 1990-х годов, особого внимания заслуживают переводы оригинальных буддийских источников, выполненные учёными Санкт-Петербургского Университета и Института Востоковедения. Среди них альманах «Буддизм в переводах»8, подготовленный Центром по изучению философии и психологии Дальневосточного буддизма Махаяны при Философско-политологической школе СПбГУ и Санкт-Петербургским обществом Фо Гуан. Начиная с реконструкции философских текстов и заканчивая источниками, повествующими о народных формах буддизма, авторы альманаха дают представление о разнообразии буддийских традиций. Среди переводов буддийской философской классики отметим издания сутр китайского буддизма, осуществлённых Е.А. Торчиновым, Д.В. Поповцевым, К.Ю. Солониным.
Буддизм в переводах: Альманах / филос.-политол.шк. при СПбГУ и др. - СПб.: Андреев и сыновья, 1992
В нашем обзоре философских воззрений буддизма Тхеравады особое место занимает памятник буддийской религиозно-философской мысли «Энциклопедия Абхидхармы», созданный систематизатором философских воззрений Васубандху перевод, комментарий и реконструкцию которого осуществляют Е.П. Островская и В.И. Рудой, а также книга Т.В. Ермаковой и Е.П. Островской «Классический буддизм». Обзор взглядов и практик буддизма Махаяны представлен в труде энциклопедиста традиции Кагью Дже Гампопы «Драгоценное украшение освобождения», переведённом на русский Б. Ерохиным, и трактате знаменитого гелугпинского ученого Дже Цонкапы «Лам Рим Ченмо», переведённом А. Кугявичусом. В этих книгах подробно описываются этапы продвижения практикующего на Пути и ключевые понятия буддизма Махаяны. Важным источником концепций Ваджраяны являются песни-доха «Золотая гирлянда» - поэтические произведения в традиции спонтанного воспроизведения опыта просветлённого ума. Текст «Махамудра» Третьего Кармапы Ригпе Дордже с комментариями Оле Нидала, в котором в современной йогической манере описывается основа, путь и плод Алмазного пути. Текст «Махамудра» Девятого Кармапы Ванчунга Дордже с комментариями Беру Кхьенце Ринпоче, который также как и упоминаемый выше текст, является, в первую очередь, пособием для современных практиков ваджраянской медитации. Эти памятники буддийской философской мысли, разумеется, не исчерпывают довольно большого количества текстов, издаваемых в последние годы как востоковедами, так и буддистами.
Помимо изучения публикуемых текстов, автор посещал лекции и семинары Международного буддийского института Кармапы, российские и европейские буддийские монастыри и центры по изучению дхармы. Представленные в работе материалы по практико-ритуальным аспектам современной буддийской традиции опираются, в основном, на личные наблюдения, а также на довольно большой пласт эзотерической литературы издаваемой буддийскими общинами и центрами. Речь идёт об инструкциях
и дополнениях к устным наставлениям по ритуалу для конкретных практик Ваджраяны, таких как Ваджра Килая, Шесть йог Наропы, Гаруда, Калачакра, Чакрасамвара, различные виды Гуру-йоги. Буклеты и брошюры, посвященные этой теме, принципиально не предназначены для распространения вне круга людей, получивших передачу содержащейся в ней практики, они не появляются на прилавках даже буддийских магазинов и не имеют выходных данных, поэтому в библиографии не приводятся.
В исследованиях культуры Санкт-Петербурга, его интернациональной
и поликонфессиональной структуры, метафизики Северной столицы
ориентирами нам служили работы таких петербурговедов,
как Н.П. Анциферов, М.С. Каган, Г.С. Лебедев, М.С. Уваров, К.Г. Исупов.
Проблемы межкультурного взаимодействия становились предметом осмысления многих философов и культурологов. Они представлены в работах Н.Я. Данилевского (классификация форм межкультурных влияний при доминирующей идее «непередаваемости» основ культуры), О. Шпенглера (теория отдельных культурных заимствований в контексте «закрытости» культурных организмов и понятие «псевдоморфоза»), А. Тойнби (анализ механизма взаимодействия культур согласно идее «вызов-ответ»), О. Тоффлера (современные тенденции религиозного плюрализма, анализ «рынка спиритуальных товаров»), К. Ясперса и Т.П. Григорьевой (концепции дополнительности культур Запада и Востока), К. Уилбера (идеи интеграции накопленных человечеством духовных и материальных знаний).
Анализ бытования буддизма в современной культурной жизни освещен
в сборниках научных статей «Взаимодействие культур Востока и Запада»,
материалах журнала «Восток - Запад: исследования, переводы, публикации»,
в изданиях серии «Сравнительная философия» Института философии РАН,
в исследованиях С.Н. Артановского, В.П. Андросова, Т.И. Грековой,
Т.П. Григорьевой, Е.В. Завадской, С.Н. Иконниковой, В.Е. Кемерова,
А.И. Кобзева, В.Г. Лысенко, Л.Б. Михайловой, М.Т. Степанянц,
А.А. Терентьева, Е.А. Торчинова, Т.В. Холостовой, В.К. Шохина, и других авторов, уделяющих внимание проблеме философской и социокультурной компаративистики.
При обилии книг, посвященных буддизму как таковому, существует только одна научная работа о буддийских сообществах Санкт-Петербурга, функционирующих автономно от буддийского Дацана. Её автор Е.А. Островская, на основе анализа источников, интервью, а также прямого и включённого (с фиктивным контекстом) наблюдения, провела социально-антропологическое исследование трёх буддийских мирских общин Санкт-Петербурга: Карма Кагью, Римей и Дзогчен. В её исследовании представлена структура общин, содержание их деятельности, номенклатура практик, способы контакта с муниципальной властью, средний возраст, образование, количество членов объединений и другие аспекты их внешней и внутриобщинной жизни. Е.А. Островская делает обоснованные выводы о возрождении буддизма как одной из конфессий Санкт-Петербурга и отмечает, что современные западные модели мирских буддийских сообществ, не имеют своих тибето-буддийских историко-культурных и социально-антропологических прототипов. Принимая заключения, сделанные Е.А. Островской, можно сделать вполне обоснованное предположение о формировании новой формы буддизма - буддизма европейского. Этот зарождающийся в новых условиях буддизм аналогичен своим прототипам в идейно-содержательном аспекте, но находится в поиске новых форм выражения и бытования.
Объект исследования. Особенности культурной жизни Санкт-Петербурга в её поликультурном своеобразии и динамике исторического развития.
Предмет исследования. Формы бытования буддизма в культурной жизни Санкт-Петербурга.
Цели и задачи исследования. Цель данного исследования - представить буддизм как исторически обусловленную реальность культурной и духовной жизни Санкт-Петербурга. Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:
1. Выявить идеи и концепции, которые в своей совокупности определяют
буддизм как актуальное культурно-религиозное явление истории Санкт-
Петербурга.
2. Рассмотреть различные формы включения буддизма в жизнь города.
3. Описать исторические судьбы проникновения и бытования буддийских
традиций в культуру Санкт-Петербурга.
4. Описать историю становления современных европейских общин буддистов-
мирян Санкт-Петербурга, показать их духовные ориентиры и степень
интеграции в ткань культурной жизни современного города.
Методологическая основа исследования. Диссертационное исследование опирается на широкий круг исторических, культурологических, философских, востоковедческих, социологических, компаративистских и культурно-антропологических работ. В качестве источников в нём использованы архивные материалы, классические труды по буддийской проблематике, традиционные и современные буддийские тексты, а также историко-культурные реалии и памятники Санкт-Петербурга. Обращение к локальному культурному континууму (конкретное место-время) призвано, с одной стороны преодолеть абстрактно-спекулятивный уровень анализа, а с другой, служить преодолению монологичности культурно-исторического дискурса, выйти к эмпирическому материалу, обратиться к фактам истории. Следует отметить, что исходная предпосылка исследования - не констатация межобъективных сцеплений социальных субъектов и систем и не структурно-функциональные соответствия, но внутренняя интерсубъективная сопряженность, межличностное пространство признания и взаимопонимания. В ходе исследований использовались личные наблюдения автора за жизнью
буддийских общин Санкт-Петербурга, а также беседы с духовными лидерами петербургских общин и специалистами в области буддизма.
Научная новизна исследования.
Впервые дано комплексное описание фактического бытования буддизма в культурной жизни Санкт-Петербурга.
Проведен анализ проблем взаимодействия культур Запада и Востока в контексте восприятия буддизма в Санкт-Петербурге.
Выявлены проблемные области взаимодействия буддийского мировоззрения с различными направлениями и уровнями культурной жизни Санкт-Петербурга
4. Выделены различные формы включения буддизма в культурную жизнь
Санкт-Петербурга.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Положения и выводы диссертации существенны для понимания и анализа форм бытования буддизма в российской культуре, и могут быть использованы в дальнейших исследованиях проблем взаимодействия культур Востока и Запада, а также истории культуры Санкт-Петербурга.
Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы и теоретические выводы, содержащиеся в диссертации, можно использовать в процессе преподавания исторической культурологии, религиоведения, культурной антропологии, а также специальных курсов, посвященных проблемам художественной культуры, истории города и компаративистике.
Апробация диссертации. Основные положения и материалы диссертации вошли в содержание лекционных курсов, прочитанных в Институте декоративно-прикладного искусства - «Религии мира», «Культура буддийского Востока», «Культурология», в Академии права и бизнеса - «Эстетика жизни». Положения работы получили отражение в сообщениях на Российской аспирантской конференции «Культура и искусство», СПб., 2000; на конференции «Российская культура глазами молодых ученых», СПб., 2001; V Международной научно-практической конференции «Реальность этноса», 2003; семинарах философско-культурологического центра «СОФИК»; научной
конференции «Вторые Торчиновские чтения», СПб., 2005, а также в двенадцати авторских публикациях по теме диссертации.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка привлеченной к исследованию литературы. Объем диссертации 201 страница текста, библиографический список включает в себя 339 наименований источников на русском и английском языках.
Философско-культурологические аспекты буддизма
Характеризуя буддизм в культурологическом ключе, представляется целесообразным рассмотреть его в следующих ракурсах: философско доктринальном; практико-ритуальном; эмпирико-эмоциональном; повествовательно-мифическом; этико-правовом; социально-институционном и воплощенном в символической деятельности, то есть в тех аспектах, которые в своей совокупности определяют буддизм для Санкт-Петербурга как самобытное религиозно-культурное явление.
Согласно современным представлениям петербургских носителей буддийской традиции, Будда Шакьямуни изложил 84000 поучений, обращенных к людям различных склонностей и способностей. Буддийские учители, объясняя суть этих учений западным последователям, часто подразделяют эти поучения на три «поворота колеса Учения-Дхармы». Разумеется, с исторической точки зрения, различные «повороты колеса Дхармы» . не являются отдельными проповедями Будды, скорее, они представляют собой основание для классификации учения-дхармы по темам и философским позициям. Дхарма - это и есть подлинное название того, что мы привычно именуем буддизмом. В соответствии с этой классификацией, нетрудно проследить и историко-культурное развитие буддизма в три генеральных направления - Тхераваду, Махаяну и Ваджраяну.
Первым основанием для классификации учения Будды по темам и философским позициям принято считать учение, произнесённое Буддой в Оленьем парке близ Сарнатха, неподалеку от города Варанаси (совр. Бенарес, штат Уттар Прадеш). В традиции оно получило название первого «поворота колеса учения». В нём Шакьямуни изложил учение, известное как четыре благородные истины: «Обусловленное существование есть страдание9. У страдания имеется причина. Страдание можно прекратить. Существуют пути прекращения страдания»10. Отвергая этими исходными положениями для всего буддизма авторитет священных Вед, Будда поведал своим слушателям (санскр. шравакам) о законе причины и следствия, а также о том, что причина всех горестей в неведении и недисциплинированности ума.
Отметим, что философско-доктринальные аспекты буддизма складывались на основе и в полемике с существующими в V веке до н.э. культурными и философскими традициями, и, в первую очередь, с распространённым в Индии ведизмом.11 Во времена Шакьямуни духовные лидеры, представители высшей варны - брахманы, утверждали тождество атмана (индивидуальной психической души) и брахмана (вечной духовной космической субстанции, пребывающей в абсолютном блаженстве и обладающей всеведением). Они были убеждены в сотворённости мира триединым богом - Ишварой. Брахманы исходили из того, что индивид12 - это вечный и неизменный атман, а тело - оболочка, его (атмана) временное пристанище. В этом контексте брахман определялся как бытие, сознание, блаженство (сат-чит-ананда). В свою очередь, идеал, к которому стремились дважды рождённые13, следовавшие путём активной деятельности, состоял в «достижении небес» (сварга), созерцатели же искали высшего освобождения (мокши), слияния с божеством. Многие наши современники, не искушённые теологическими и богословскими штудиями, примерно также представляют себе суть традиционных европейских вероучений. Для них логика и контраргументация, при помощи которой буддисты доказывают противоречивость вышеупомянутых тезисов и концепций, выглядит вполне убедительной и актуальной.
Мысль буддийских теоретиков, принимая порою саркастическую форму, двигается в следующих направлениях: если процессы возникновения, существования и разрушения вещей в окружающем мире являются результатом волеизъявления Создателя (Ишвары), является ли желание Ишвары его единственной причиной? Если да, то он в одно мгновение одержим множеством противоречивых желаний, которые по определению не могут быть признаны единственной причиной. Если же желания возникают у Ишвары последовательно, то необходимо говорить о комплексе причин и условий. Ведь одного-единственного желания в качестве причины постоянно меняющегося мира явно недостаточно. Если допустить мысль, что Бог это самодостаточное
абсолютное Совершенство, то зачем ему творить относительный мир? Это может указывать лишь на то, что ему чего-то недостаёт в собственном бытии, что очевидно невозможно. Как вообще что-то абсолютно Совершенное может продвинуться хоть на шаг, не изменив своему совершенству? Созидание предполагает отсутствие чего-либо, а у Бога всего в достатке, следовательно, Бог не создаёт. В частности, тезис «абсолютно благой Создатель творит вселенную ради своего наслаждения», также считается буддистами весьма сомнительным. Что же это за Бог? Мир полон страданий, живые существа, его населяющие, претерпевают болезни, старость и смерть. Разве может, тот, кто пребывает в благости, наслаждаться гибелью живых существ в период разрушения мира? Да и не благостным предстаёт Создатель в древних сказаниях14, но яростным и ревнивым крушителем мироздания. Поклонение же злому гедонисту вершина невежества и источник плохой кармы. Если всё же допустить мысль о том, что Ишвара, «Владыка наслаждений», не сотворен, но сам творит, а это фактически определение Абсолюта, то остаётся непонятным, зачем ему прилагать усилия для сотворения мира с его морями, горами, небесами, адскими узилищами и живыми существами, одержимыми алчностью, враждой и невежеством?
Подобные вопросы в совершенно другом ракурсе представляют традиционные теистические верования, обнажают неразрешимые проблемы дуалистического мировоззрения, и вытекающую из него духовную практику. Если аскет обретает блаженство, постигая в практике созерцания тождество индивидуальной души и Создателя, такое блаженство отнюдь не равносильно конечному Освобождению, ибо оковы неведения не разрушены, совершенное знание не достигнуто, и ему предстоят новые рождения в безначальной, никем не созданной вселенной.
Буддизм как предмет научных исследований петербургских ученых
Становление и взлет российской востоковедческой мысли неразрывно связаны с Санкт-Петербургской буддологической школой, выдвинувшей в качестве одной из главных задач преодоление «филологического» (буквального) подхода в переводах и исследованиях памятников буддийской культуры. Встав на путь изучения живой буддийской традиции, Санкт-Петербургское академическое направление не только выявило фундаментальный корпус религиозно-философских сочинений Дальнего Востока, Центральной и Юго-Восточной Азии, но и реконструировало концептуальное содержание многих философских систем, создало основу для культурологических исследований. Переживающая расцвет буддийская культура Забайкалья в немалой степени стимулировала изучение столичными учеными буддийских монастырей-дацанов157. Большое значение имели и совершённые на рубеже веков, многочисленные археологические открытия.
Предтечей комплексного изучения буддийской культуры был ученик профессоров В.П. Васильева, К.А. Коссовича, Ф. Боппа, Штейнталя, Вебера и Бэнфея - Иван Павлович Минаев (1840-1890). В двадцать девять лет он уже
В Бурятии в это время было дацана. возглавлял кафедру санскрита Санкт-Петербургского университета. В 1874-1875 годах он предпринял путешествие в Южную Азию и Гималайский регион. После пребывания на Цейлоне И.П. Минаев посетил Бихар и области сопредельные с Непалом, включая Алмору в Гималаях. В ходе своего путешествия он собирал легенды и предания народов этих стран. По возвращению в Россию И.П. Минаев опубликовал собранные в Кумаоне 47 сказок и 25 легенд в книге «Индийские сказки» (СПб., 1875). Издание знакомило с индийской культурой совсем юных петербуржцев, формировало у них комплиментарное отношение к этой культуре, зародило возросший в будущем интерес к Востоку. Собственно буддологические изыскания Ивана Павловича были далеки от адекватного понимания предмета изучения. В «Очерках Цейлона и Индии», изданных в двух частях, Минаев писал: «Богатство и разнообразие непальского пантеона поразительно, в монастырях живут женатые монахи, в брахманических храмах стоят будды и бодхисаттвы, и, наоборот, в буддийских храмах стоят брахманские боги» . Он сообщал и такую забавную информацию, что Ади-будда, по представлению непальских буддистов, это Бог-отец. Тем не менее, просветительская активность и исследовательский энтузиазм профессора Минаева сыграли для развития буддологической науки в Санкт-Петербурге очень важную роль. Одним из первых в 1880 году он проследовал в Индию через Хайдарабад, где ознакомился и описал пещерные храмы Аджанты и Эллоры, посетил Голконду, Лахор и Дели. В 1886 году он провел некоторое время в Дарджилинге, побывал в Бирме и в Мандалае. Во время этих путешествий И.П. Минаев собрал обширную коллекцию индийских и палийских рукописей. В своей работе «Буддизм. Исследования и материалы» (СПб., 1887) переведённой на французский язык, он исследовал палийский канон и подтвердил древность традиции Северного буддизма.
Минаев И.П. «Очерки Цейлона и Индии» 4.1. - СПб., 1878. - С. 251 В связи с преждевременной кончиной Иван Павлович Минаев не успел завершить многие из своих трудов. Тем не менее, вместе со своими коллегами, он воспитал целую плеяду выдающихся ученых, труды и деятельность которых стали самым значительным явлением мировой ориенталистики конца XIX-первой трети XX веков, известной как Санкт-Петербургская буддологическая школа. Новые научные принципы изучения буддийской культуры были заложены и развивались A.M. Позднеевым, С.Ф. Ольденбургом, Ф.И. Щербатским, бароном А.Д. фон Сталь-Гольштейном, О.О. Розенбергом, Н.Д. Мироновым, А.И. Востриковым, Б.Я. Владимирцовым, Е.Е. Обермиллером и многими другими.
Успехи в экспедиционных исследованиях живой традиции Северного буддизма связаны с деятельностью Алексея Матвеевича Позднеева (1851-1920). Из своей первой научной командировки в Монголию и Китай (1876-1878) молодой Позднеев привёз в Санкт-Петербург более тысячи восьмиста томов монгольской литературы. В дальнейшем, совмещая преподавательскую деятельность с экспедициями, ученый опубликовал несколько монографий, основанных на многотомных отчетах об этих поездках. Среди них «Образцы народной литературы монгольских племен»159, «Города Северной Монголии»160. Усилиями A.M. Позднеева в 1887 году впервые на европейской части континента стали известны и достоверные сведения о буддийской художественной культуре. В книге «Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу» Алексей Матвеевич описывает архитектуру и внутреннее убранство буддийских храмов, со слов носителей традиции пересказывает каноны храмового строительства, уделяя внимание иконографии и технике создания живописи тханка.
Буддизм как элемент истории Санкт-Петербургской культуры
Характеризуя ориентальные реалии петербургской культуры, следует отметить то, что на протяжении трёхсотлетней истории общения с буддийскими народами и знакомства с их мировоззрением и культурой выбор интонаций межкультурного диалога, как правило, оставался за Петербургом. Не раз отношение Петербурга к ориентальным настроениям доходило до крайностей, но никогда не страдало равнодушием. В течение времени оно перемещалось от непонимания к восторгам, от жажды прагматической пользы до страха и уважения, от идей слияния с буддийскими странами, до попытки тотального искоренения этой культуры из народной памяти.
Известно, что уже в начале XX века в Санкт-Петербурге проживало немало тех, кто в полной мере разделял буддийское мировоззрение как своё. Очевидно и то, что, с религиозной точки зрения, буддистов Санкт-Петербург не интересовал. Поскольку буддисты миссионерской деятельности не ведут. Так или иначе, движимые различными жизненными обстоятельствами, они приезжали в Северную столицу, гарантирующую им свободу вероисповедания, и подолгу оставались здесь. Хотя религиозная свобода до 1905 года распространялась лишь на иностранных подданных, появлялись буддисты и среди коренных петербуржцев.
Колоссальная магнетическая притягательность столицы Российской империи привлекала людей со всего света. Санкт-Петербург стремительно рос, набирали вес и силу противоречивые тенденции, идеи и идеалы. Не насчитывающий к 1860 году и полумиллиона жителей, к 1900-му году город перешагнул полуторамиллионную отметку, уступая по численности населения лишь Лондону, Константинополю и Парижу. Значительный рост промышленного производства и ошеломляющие научные открытия сопровождались кризисом государственных и общественных институтов, а духовные поиски, кризисом традиционного христианства. Значительную часть петербуржцев на рубеже веков составляли иностранцы, а также иностранные подданные Российской империи. По переписи 1897 года в столице проживало более 60 этнических групп.
В связи с расширяющимися торговыми отношениями России со странами Востока в городе проживало множество буддистов из Китая, Сиама, Японии и других стран. «Все они, - писал «Виленский вестник», - группируются вокруг своих посольств, при которых устроены особые молельни-капища, где людям, исповедующим буддийскую веру, предоставлена возможность свободно отправлять свои религиозные обряды» . В эти годы в Санкт-Петербурге обосновались и известные буддисты - нойоны, родовитые калмыцкие князья Тюмень и Тундутовы. Последние открыли Салон, охотно посещаемый русскими аристократами, политическими деятелями, военными и интеллектуалами.
В высшем свете вводили моду на буддизм проживающие в Санкт-Петербурге буддисты-европейцы. Буддизм им представлялся, универсальным мировоззрением будущего, который не только способствовал духовному росту, но и, словами Альберта Эйнштейна, «удовлетворял современным научным потребностям». Один из энтузиастов популяризации буддизма, англичанин сэр Эдвард Чемпли, по сообщениям газет «Русское слово» (1909, 30 апреля) и «Биржевые ведомости» (1909, 5 мая), отправился в Великобританию собирать средства на строительство в Петербурге буддийского храма, к строительству которого он предполагал привлечь английского архитектора.
Среди последователей буддизма следует обратить внимание и на представителей российской великосветской элиты Л.Л. фон Фелькерзама и князя Эспера Эсперовича Ухтомского (1861-1921), которые не только с энтузиазмом изучали Восток, но и оказывали большое влияние на формирование общественного мнения.
Виленский вестник, № 1817, 1909, 5 июня
Жизнь и деятельность Э.Э. Ухтомского в этой связи представляет особенный интерес. Любовь к Востоку и путешествиям возникла у него уже в детстве, под влиянием семейных традиций и домашнего окружения. Его отец, Эспер Алексеевич, один из основателей Товарищества русского восточного пароходства, «целью которого было учреждение пароходного сообщения между Балтийским и Чёрным морями, Индией и Китаем», весьма способствовал развитию востоковедческих тенденций сына254. В 70-е годы на корвете «Витязь» они совершили совместное путешествие. Вернувшись из кругосветного плавания, юный Ухтомский, ещё до поступления в Санкт-Петербургский университет, издал книжку «Философия Востока».
Позднее, после окончания историко-филологического факультета, Эспер Эсперович поступил на службу в Министерство Внутренних дел по Департаменту Духовных дел иностранных вероисповеданий. Посещая буддийские монастыри Забайкалья, Приамурья, Монголии и Китая, Ухтомский собирал легенды, сведения по этнографии, символике и назначении ритуальных предметов.
В 1891 году Ухтомский был приглашен принять участие в поездке Николая II по странам Востока, в ходе которой они посетили Египет, Индию, страны Юго-Восточной Азии, Китай, Японию, Сибирь и Забайкалье. После этого путешествия, занявшего около девяти с половиной месяцев, Ухтомский издал шеститомник «Путешествие на Восток» , поставивший его в центр внимания общественности. Популярность этой книги была столь высока, что её выдавали в учебных заведениях в качестве награды за успехи в учёбе. В течение ряда лет Э.Э. Ухтомский консультировал власти по внешним и внутренним вопросам политики России на буддийском Востоке, избирался действительным членом Русского Географического общества. В 1896 году он приобрёл газету «Санкт-Петербургские ведомости» и стал её редактором, используя её «...для пропаганды и реализации своих востокофильских взглядов»256. Эспер Эсперович занимался и предпринимательской деятельностью: входил в правление Маньчжурской железной дороги и возглавл Русско-Китайский банк.
Своё влияние Эспер Эсперович распространял, покровительствуя различным буддийским миссиям и депутациям. Поддерживая представителей бурятской и калмыцкой интеллигенции, он не раз пытался привлечь внимание Николая II к случаям насильственного крещения буддийских народов России, ратовал за улучшение образования и здравоохранения на национальных окраинах257. В ответ на это буддисты российских окраин посвящали его в тантрические аспекты учения, не всегда адекватно воспринятые, но, тем не менее, транслируемые и сильно влияющие на творчество литературно-художественной элиты Петербурга.
Соприкосновение с живой буддийской традицией, успехи в теоретических и археологических изысканиях, активная социальная позиция востоковедов, друзей и последователей буддизма, позволили большому числу петербуржцев по-новому взглянуть не только на учение Будды, но и на мир в целом.
Похожие диссертации на Буддизм в культурной жизни Санкт-Петербурга
