Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Лексика эмоций в аспекте когнитивной лингвистики 10
1. Когнитивная лингвистика и языковая картина мира 10
2. «Эмоциональный климат» викторианского и постэмоционального периода 17
3. Концепт «радость» в рамках эмоциональной культуры 23
4. Эмоции в культурно-национальном контексте 27
Выводы к первой главе 32
Глава вторая. Концепт «радость» в произведениях Ф. М. Достоевского 34
1. Радость как чувство 35
1.1. Имя существительное радость со значением чувства 36
1.2. Имена прилагательные радостный и рад со значением чувства 54
1.3. Глагольные формы со значением чувства 62
1.4. Наречие радостно со значением чувства 66
2. Радость как чувственная реакция удовлетворения 69
2.1. Краткое прилагательное рад со значением удовлетворения 70
2.2. Имя существительное радость со значением удовлетворения 86
2.3. Глагольные формы со значением удовлетворения 87
3. Радость как чувственная реакция удовольствия 90
3.1. Имя существительное радость со значением удовольствия 91
3.2. Имя прилагательное рад со значением удовольствия 96
3.3. Глагольные формы со значением удовольствия 98
4. Радость в значении охотно, с полной готовностью 101
5. Радость со значением событие 104
6. Радость в формах речевого этикета 109
Выводы по главе 114
Глава третья. Концепт «радость» в произведениях Ч. Диккенса 128
1. Joy и дериваты как чувство 129
1.1. Имена существительные joy и enjoyment со значением чувства 129
1.2. Имена прилагательные overjoyed, joyful и joyous со значением чувства 139
1.3. Наречия joyfully и joyously со значением чувства 143
2. Joy и дериваты как чувственная реакция удовольствия 146
2.1. Глагольные формы со значением удовольствия 146
2.2. Имя существительное enjoyment со значением удовольствия 154
23. Имена прилагательные enjoyable, enjoying и наречие enjoyingly созначением удовольствия 158
3.Joy и дериваты со значением событие 160
4. Joy и дериваты в формах речевого этикета 164
Выводы по главе 167
ЗаКЛЮЧвНие 178
Библиография 19о
- Когнитивная лингвистика и языковая картина мира
- Эмоции в культурно-национальном контексте
- Краткое прилагательное рад со значением удовлетворения
- Имена существительные joy и enjoyment со значением чувства
Введение к работе
Исследование семантики языка приемами когнитивного анализа является одним из продуктивных направлений современного языкознания [Fillmore Ch. J. 1966, 1982, 1984; Lakoff 1980, 1982; DaneS F. 1990; Ingold T. 1996; Wierzbicka A. 1992, 1998; Демьянков В. 3. 1992, 1999; Кубрякова E. С. 1994, 1999; Мягкова Е. Ю. 1998; Шмелев А. Д. 2002 и др.]. В последние годы проблема языковой концептуализации лексем, обозначающих эмоции, активно разрабатывается в работах отечественных и зарубежных исследователей [Арутюнова Н. Д. 1998а, 19986; Апресян Ю. Д., Апресян В. Ю. 1993; Бабенко Л. Г. 1989, 1990; Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. 1991, 1997; Вольф Е. М. 1989; Ortony A., Clore G. L., Collins А. 1988; Parkinson В. 1995; Vester H.-G. 1999 и др.].
Эмоции - неотъемлемая и важнейшая часть человеческой жизни. В последние годы сфера эмоций вызывает повышенный интерес, иногда говорят даже о «возвращении» эмоций, называя их «черными дырами» в современной науке, материей «загадочной», «неконтролируемой», «эфемерной», «преходящей», «трансцендентной» и «неоднозначной» [Vester 1999].
В нашем исследовании проводится сопоставительный анализ функционирования концепта «радость»1 в русском и английском языках с использованием приемов когнитологии, контрастивной лингвистики и филологического анализа текста, результатом чего стала классификация контекстов, в которых встречаются лексемы радость ujoy и их дериваты.
Предметом диссертационного исследования является концепт «радость», его природа и особенности функционирования в русском и английском языках.
Говоря о концепте, мы имеем в виду «оперативную, содержательную единицу памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [Кубрякова Е. С, Демьянков В. 3. и др. 1996: 90].
Объектом исследования выступают вербальные репрезентации эмоционального концепта «радость», представленные в полном корпусе произведений Ф. М. Достоевского (1174 употребления) и Ч. Диккенса (1289 употреблений).
Актуальность работы обусловлена необходимостью в адекватном переводе текстов, описывающих тонкости внутренней духовной жизни человека, его эмоций, с одного языка на другой, и неисследованностью языковых и когнитивных аспектов значения концепта «радость», способов его выражения и представления в русском и английском языках.
Сама идея сопоставления двух (или более) языков на различных уровнях и как результат - выявление лингвокультурологической специфики различных языковых картин мира - становится с каждым годом все актуальнее.
Научная новизна данной работы заключается в рассмотрении фрагмента национально-культурного, «ментального» пространства2, представленного в творческом осмыслении двух великих писателей - Ф. М. Достоевского и Ч. Диккенса, в наибольшей степени отражавших, как мы полагаем, национальные «стандарты духовности» своей эпохи. В данной работе нами предпринимается попытка исследовать предмет психологии (человеческую ментальность, эмоции, сознание, перцепцию) лингвистическими методами, через призму обыденного языка в рамках лингвопсихологии [Демьянков В. 3., Воронин Л. В., Сергеева Д. В., Сергеев А. И. 2002: 29].
В соответствии с выбранным направлением исследования целью диссертации является комплексное лингвистическое описание концепта «радость» в русском и английском языках, восприятия языковой картины мира двумя выдающимися художниками слова - Ф. М. Достоевским и Ч. Диккенсом и
2 Ср.: «Каждое ментальное пространство задает собственный смысловой контекст, обладает эмоциональной окраской и диктует свои правила построения действий» [Петренко В. Ф. 1988: 21]. Мы рассматриваем значимость концепта «радость» для русского и английского «ментальных пространств».
определение особенностей механизма интерпретации слова в текстах этих писателей.
Цель исследования предопределила решение следующих задач:
Определить параметры анализа концепта «радость».
Выявить когнитивную структуру эмоции «радость», ее концептуальную модель и психологический статус.
В системно-языковом аспекте провести детальный анализ значений концепта «радость» в русском и английском языках, определить особенности их проявления в синтагме.
Сопоставить особенности репрезентации концепта «радость» в произведениях двух авторов, определить универсальные и уникальные черты его отображения в русском и английском языках, а также черты, свойственные индивидуальным лексиконам Ф. М. Достоевского и Ч. Диккенса.
Сопоставить эмоциональные картины мира двух языков и сделать выводы о национальном стереотипе, проявляющемся в языковых картинах мира Ф. М. Достоевского и Ч. Диккенса.
Материалом исследования послужили полные корпусы текстов Ф. М. Достоевского и Ч. Диккенса и их переводы на русский и английский языки.
Выбор именно этих писателей обусловлен рядом причин. Творчество Ф. М. Достоевского и Ч. Диккенса осуществлялось практически в один исторический период, который и нашел отражение в их произведениях. Их объединяет творческий метод - реализм.
Основанием для сопоставления является и определенная тематическая близость этих писателей. Темой их произведений является жизнь «маленьких людей», «униженных и оскорбленных» с их бедами и радостями.
Основным методом исследования является контрастивный лексико-семантический анализ сплошной выборки текстов. Все контексты употребления лексемы радость в русском языке сопоставляются с семантически сходными
вариантами употребления лексемы joy в английском языке. Кроме этого, в работе применялись методы корпус-лингвистики, методы лингвистической семантики (лексикологии), интерпретационный, классификационный методы и элементы квантитативного метода.
На защиту выносятся следующие положения:
Эмоции формируются в культурно-историческом контексте. Язьпсовая репрезентация, выражение и восприятие эмоций варьируется в зависимости от исторического контекста и средств, имеющихся в той или иной культуре для их выражения. Художественная литература одновременно задает стандарты и является полем применения такой «эмоциональной культуры».
Репрезентация концепта «радость» в произведениях Ф. М. Достоевского и Ч. Диккенса отличается большим разнообразием используемых писателями лексических и грамматических средств. Поскольку семантико-грамматические характеристики русского и английского языков во многом не
совпадают, параметры классификации репрезентации концепта «радость» в
y'.i к русском и английском языках имеют свои особенности.
Методами контрастивной лексической семантики на материале полных корпусов текстов двух сравниваемых языков нам представляется возможным исследовать особенности интерпретации, а также универсальные и идиоэтнические особенности употребления концепта «радость».
Хотя в двуязычных словарях лексему радость переводят на английский язык с помощью лексемы joy, наше исследование позволяет установить значительные расхождения между английской и русской концептуализациями.
Наблюдения над полным корпусом литературных текстов позволяют каталогизировать и классифицировать самые употребительные грамматические конструкции, в которых упоминается эмоция «радость».
Теоретическая значимость исследования заключается в выявлении лингвокультурологической специфики концепта «радость» в русской и английской
языковой картинах мира и вносит определенный вклад в теорию концептуализации эмоций.
Практическая значимость нашего исследования состоит в возможности использовать полученные данные в лекционных курсах по русскому и английскому языкам, по общему языкознанию, по теории и практике перевода, по психолингвистике; в качестве дополнительного материала при работе со студентами-филологами на занятиях по русской и английской лексикологии, фразеологии, на занятиях по РКИ, а также на занятиях по интерпретации текста. Кроме того, оно может быть использовано при составлении словарей различного типа.
Апробация работы. Основные положения диссертации и полученные результаты обсуждались на ежегодных итоговых научно-практических конференциях МПГУ (2000 - 2003 гг.) и на заседаниях кафедры западноевропейских языков и методики их преподавания факультета славянской и западноевропейской филологии Московского педагогического государственного университета.
По теме диссертации опубликовано 5 работ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
В первой главе дан обзор теоретических основ исследования. Рассматриваются такие понятия как «когнитивная лингвистика», «языковая картина мира», «эмоциональный климат» викторианского и постэмоционального периода, концепт «радость» в рамках эмоциональной культуры и др.
Во второй главе исследуются лексема радость и ее дериваты в произведениях Ф. М. Достоевского.
В третьей главе исследуются лексема joy и ее дериваты в произведениях Ч. Диккенса.
В разделе Заключение сопоставляются результаты для английского и для
русского языков.
Библиография содержит перечень научных трудов отечественных и зарубежных авторов, использованных в диссертации, а также русских и английских толковых словарей.
Когнитивная лингвистика и языковая картина мира
Концепт «радость» - один из важнейших эмоциональных концептов, лежащий в основе мировосприятия носителей как русского, так и западноевропейского (в частности, английского) языкового сознания.
Когнитивная лингвистика, оформившаяся в 60-70-х годах XX века как одно из направлений когнитологии, обратилась к проблеме соотнесенности знания с языковыми категориями в естественном языке. Ее центральной задачей стало выявление принципов когнитивной переработки языковых данных -восприятия и понимания речи. Концептуализация является результатом такой переработки [Кубрякова Е.С., Демьянков В.З. и др. 1996: 63-64].
В данном исследовании используется термин «концепт»3, а не «понятие», поскольку мы пытаемся реконструировать некоторую сущность ментального мира [Демьянков В. 3. 2001: 44].
Термин «концепт» в настоящее время понимается как «оперативная, содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой
психике» [Кубрякова Е.С., Демьянков В.З. и др. 1996: 90]. Как динамическая когнитивная модель концепт отображает структуру смысла в сознании индивида, смысл же - ментальное содержание, соотносимое с определенной реалией. Логическое значение понимается как «лингвистический конструкт, единица языкового сознания, в заданную структуру которой входят денотативный, сигнификативный, структурный и коннотативный компоненты» [Лукашевич В.А. 2002].
Понятие «концепт» используется для репрезентации мировоззренческих, интеллектуальных и эмоциональных интенций человека, отраженных в ее творениях — текстах» [Стилистический энциклопедический словарь русского языка 2003: 181]. Эта характеристика в данной работе сочетается с лингвокультурологическим подходом, в котором «концепт» определяется как «сгусток культуры в сознании человека, в виде чего культура входит в ментальный мир человека, тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, который сопровождает слово» [Степанов Ю. С. 2001].
Более того, набор знаний и представлений языковой личности может носить как коллективный, так и индивидуальный характер (соответственно, имеются индивидуальные и коллективные когнитивные пространства). Носители того или иного национально-культурного менталитета (говорящие на том или ином языке) обладают стандартным набором знаний о концептах.
Актуальным становится вопрос о границах между различными лингвокультурными «когнитивными базами», в частности, между русской и английской картинами мира. Причем «картина мира - это глобальный образ мира, являющийся результатом всей духовной активности человека. Картина мира бывает концептуальной и языковой, они непосредственно связаны между собой, так как язык объясняет концептуальную картину мира. Именно при помощи языка опытное знание, полученное отдельными индивидами, превращается в коллективное достояние, коллективный опыт» [Серебренников Б. А. 1988:11-19].
А эмоции как часть такого мира по-разному отображаются в разных языковых картинах мира: часто само выражение эмоций прямо связано с культурой, к которой принадлежит человек. В этом проявляются взаимосвязь и взаимовлияние языка и культуры. Однако только на основании лингвистических данных не всегда допустимо делать прямые выводы о «национальном характере» русских и англичан.
Процесс отображения эмоций в языке непрост и не является идентичным для языков разных языковых групп.
Как указывает В. И. Шаховский: «Язык беднее действительности, а потому многие аспекты человеческой жизнедеятельности не имеют словесного выражения» [Шаховский В.И. 1995: 7]. Одним из таких аспектов являются эмоции человека. Часто в языковой практике человека обнаруживается недостаток слов и выражений для детального описания эмоционального состояния.
В лингвистике существуют два подхода к определению и описанию эмоций: смысловой и метафорический. В рамках смыслового подхода эмоции описываются через прототипические ситуации [см. Апресян Ю. Д., Апресян В. Ю. 1995: 454]. В рамках метафорического подхода эмоция часто описывается через действие, которое она производит на человека. Горе обрушивается на человека, человек испытывает тяжелое горе, если человек прошел через испытания, говорят, что он испил, хлебнул горя. Радость разливается в человеке, бурлит, играет, искрится, переплескивает через край.
Эмоции принадлежат к тем компонентам психической реальности, которые отчетливо выделяются уже в обыденном сознании и для именования которых используется, как правило, общеупотребительная лексика. Однако не всегда легко дать определение тому, что такое «радость», что такое «гнев» и т.д. Обычно эмоции определяют и разграничивают, указывая ситуации, в которых они, как правило, испытываются, и описывая состояния, компонентом которых они являются.
Помимо лексики, служащей для обозначения собственно эмоций, указание на эмоции содержат и слова, обозначающие действия, сопровождаемые определенным эмоциональным состоянием: заглядеться, засмотреться, заслушаться, прикоснуться. Кроме того, есть слова и словосочетания, метафорически обозначающие эмоции: я похолодел, его голос задрожал, по спине побежали мурашки. Особенно часто эту роль вьшолняют слова, обозначающие элементы световой или цветовой гаммы: глаза горят (сверкают, блестят), щеки порозовели, он побагровел (побледнел).
Нередко причиной возникновения эмоций является оценка субъектом своей собственной деятельности. Это отражается и в лексике: так, грусть можно испытывать по любому поводу, а сокрушаться, как правило, по поводу своих собственных не слишком удачных действий. За эмоцией следует состояние, сопровождаемое желанием или продлить его, или избавиться от него. Внешнее обнаружение эмоции имеет две основные формы: 1) неконтролируемые физиологические реакции: поднятие бровей, широкое раскрытие глаз, бледность в случае страха; 2) двигательные и речевые реакции: сжатие кулаков в случае гнева, восклицание, выражающее радость.
Эмоции в культурно-национальном контексте
Р. Файн [R. Fine 1990: 197-214] предлагает следующий интересный подход: он различает культуры любовь-приверженные и ненависть-приверженные (love and hate cultures). Так, некоторые культуры воспитаны в любви, в то время как в других усиленно поощряются ненависть и насилие. Однако, культур любовь- и ненависть-приверженных в чистом виде не существует.
В работах А.Вежбицкой подчеркивается взаимосвязь интерпретаций эмоций и лексической структуры, которая задается родным языком. Вежбицкая [A. Wierzbicka 1998: 3-8] приводит такой пример: в английском языке существует всего лишь одно слово moth, которое обозначает и «ночного мотылька» и «моль» одновременно, в то время как в польском языке (точно так же как и в русском) мы находим два разных слова — ста и тої. То же самое применимо и к номинации эмоций: иногда две или более разные эмоции могут обозначаться в том или ином языке одним словом, а иногда каждая из них имеет свое языковое выражение. В большей степени это зависит от языковой базы того или иного языка. Так, вряд ли верно, что поскольку у обитателей Таити нет специального обозначения тому, что по-английски называется sad (грустный), то у них нет и концептуальной категории грусть. Ведь у них есть врожденная категория sadness.
Концептуальные категории sadness (грусть) и anger (злость) очень релевантны в английском языке, а также во всех тех языках, в которых мы находим слова, имеющие их эквиваленты. Во многих других культурах, однако, концептуальная сетка, отраженная в языке, значительно отличается от английского языка.
По Вежбицкой, так как каждый язык имеет свою собственную классификацию человеческого эмоционального опыта, такие слова как anger или sadness (а значит, и joy) являются культурными артефактами английского языка, в то время как концептуальные примитивы типа good и bad, want, know принадлежат к универсальному «алфавиту человеческой мысли»; они имеют эквиваленты во всех языках мира.
X. Мондри и Тейлор [Mondry, Taylor 1998:29-47] рассматривают в этой связи следующие тезисы:
1. Ключевым понятием для понимания терминов эмоций является «национальный характер».
2. Носители языка составляют нацию, к которой и относится это понятие «национальный характер».
3. Существуют причинные отношения между семантической ценностью лексических и синтаксических ресурсов языка, с одной стороны, и культурой, то есть отношениями, верой, нормами поведения и т.д., носителей языка, с другой.
Первое высказывание восходит к культурологической идеализации «совершенно однородного языкового сообщества» [N. Chomsky 1965], каждый член которого «знает родной язык в совершенстве». Мондри и Тейлор не оспаривают полезность некоторых утверждений Хомского, а также то, что стереотипное понятие «национальный характер» может являться важным объектом изучения. Однако существуют различия в языковой базе носителей одного и того же языка, поэтому довольно часто даже самое поверхностное наблюдение выявляет различия в отношениях, ценностях и поведении разных членов национального сообщества, даже если оно (национальное сообщество) четко определено.
Что касается второго пункта, то действительно верно то, что в эпоху пост-Возрождения в Европе национальная идентификация проводилась в основном по лингвистическому признаку. (Впрочем, даже в Европе национальные границы не всегда точно совпадают с языковыми границами.) Само понятие «национальный язык» и связанное с ним понятие «национальной принадлежности» представляют собой культурный феномен [N. Love 1995].
Что касается третьего пункта, то претендовать на то, чтобы узнать о культурных ценностях человека через призму семантических ценностей, закодированных в языке, на котором этот человек обычно говорит, значит игнорировать конвециональность языковых символических ресурсов [R.„ Langacker 1987].
Обычно носители языка вынуждены согласовывать свои концептуализации с символическими ресурсами того или иного языка. Нельзя, впрочем, отрицать того, что в языке представлены некоторые узкие интересы социальных или профессиональных групп, что как раз и отражается в языке, особенно в лексиконе, используемом членами той или иной группы людей.
Мондри и Тейлор анализируют монографию Вежбицкой, основной темой которой является русский национальный характер [A. Wierzbicka 1992]. Четвертая глава этой монографии называется «Язык как зеркало культуры и «национальный характер», а большая часть пятой главы посвящена русскому языку. Вежбицкая детально рассматривает кластеры взаимосвязанных «семантических тем», которые, по ее мнению, формируют «семантическую вселенную русского языка» и которые она исследует для того, чтобы выделить основные аспекты русского национального сообщества. Семантические темы таковы: «эмоциональность» (emotionality), «иррациональность» (irrationality), «не-агентивность» (non-agentivity) и «моральные страсти» (moral passion). Для подтверждения своих выводов Вежбицкая приводит высказывания о национальных стереотипах, размышления о себе русских писателей и т.д. Приведенные Вежбицкой примеры представляют русских как людей, которые с особой гордостью и удовольствием вербализуют собственные эмоции, чему прекрасно служит русский язык, ресурсы которого позволяют в малейших деталях описывать различные внутренние состояния.
Вежбицкая отмечает (и мы не можем с ней не согласиться), что в эмоциональной сфере русский язык, очевидно, противостоит английскому. Так, эмоциональные состояния в английском языке выражаются, в основном, с помощью прилагательных или «псевдо-частиц» (pseudo-particles): be sad/ pleased I afraid I angry (быть грустным, довольным, злым) и т.д. Эти грамматические формы «обозначают пассивные состояния, а вовсе не активные эмоции, которым люди отдаются более или менее добровольно». Русский же язык, наоборот, богат «активными» глаголами, выражающими эмоции; они представляют эмоции как полудобровольные процессы, в которые человек активно вовлечен.
Краткое прилагательное рад со значением удовлетворения
Количественно самую большую группу (182 употребления) составляют употребления с кратким прилагательным рад (-а, -ы). Рад (-а, -ы) употребляется в конструкциях:
1. рад + изъяснительное придаточное с союзом что,
2. рад + придаточные с союзами если, когда,
3. рад + существительное (местоимение) в Д.п.,
4. рад в составе присоединительных конструкций. Предикативное прилагательное рад со значением чувственной реакции удовлетворения в конструкции с зависимым от него придаточным изъяснительным с союзом что у Ф.М. Достоевского представлена 83 употреблениями. Например:
У него действительно болела голова, к тому же он убеждался всё больше и больше, что Лебедев его надувает и рад, что отодвигается дело. (Идиот);
Князь очень был рад, что его оставили наконец одного; он сошел с террасы, перешел чрез дорогу и вошел в парк; ему хотелось обдумать и разрешить один шаг. (Идиот);
Его прекрасное, открытое, умное и в то же время добродушно-наивное лицо с первого взгляда привлекло к нему мое сердце, и я так рад был, что судьба послала мне его, а не другого кого-нибудь в соседи. (Записки из мертвого дома). Лексема рад в употреблениях данной модели выступает в функции предиката при наличии обязательного подлежащего - местоимения (я, ты, он, она, вы), существительного {тетушка), субстантивированного прилагательного {многие), - входящего в структуру предложения с рад или же выводимого из ближайшего контекста и обязательно называющего или указывающего на одушевленное лицо (лица): Разумеется, я говорю теперь только об арестантах решоных, из которых даже многие рады, что добрались наконец до острога (до того хороша бывает иногда жизнь новая!) (Записки из мертвого дома); И я наконец скрепился: я ждал, я отсчитывал каждый день и, несмотря на то что оставалось их тысячу, с наслаждением отсчитывал по одному, провожал, хоронил его и с наступлением другого дня рад был, что остается уже не тысяча дней, а девятьсот девяносто девять. (Записки из мертвого дома).
Двусоставность предложения со сказуемым рад предопределяется семантикой лексемы рад: рад как чувственная реакция субъекта замыкается в самом субъекте, и не предполагает распространения на объект. Последующая же, придаточная, часть в данном типе употреблений, имеющая пояснительное значение, раскрывает содержание каузирующей ситуации (причина [Вольф], стимул [Пеньковский]). Придаточные-каузаторы семантически разнообразны, они могут обозначать:
перемещение кого-либо {рада, что Митя не приходил),
поведение участников диалога и их действия и состояния {рад, что вы поняли...; рад, что ей удалось сделать благородное дело; рад, что я сел с ней рядом; рады вы, что бог случай послал за добро добром отслужить и отблагодарить; рад, что не рассказал о ней дяде; рада, что дешево отделалась; рад, что юноша оказался не столь рассудительным; рада, что нашелся добрый человек и берет без приданого и др.). Использование сказуемых с рад только в форме изъявительного наклонения (при отсутствии форм сослагательного и повелительного наклонения), являющееся особенностью произведений Достоевского, позволяет автору описать события в плане реальной модальности и этим как бы зафиксировать внимание читателя на данной ситуации, сосредоточить на ней внимание. Изображение событий в плане нереальной модальности, как и ситуаций с рад в плане будущего времени, не характерно для творчества Достоевского.
Ни одно из употреблений данной семантики не содержит внешнего выражения эмоций, что связано, вероятно, с отсутствием каких-либо ярких симптоматических проявлений удовлетворения. Отсутствуют и указания на протяженность чувственной реакции, и на какие-либо фазы (начало, конец) развития; это чувство сиюминутно (в настоящем или прошлом).
Каузирующая ситуация, оформленная как придаточное предложение, у Ф. М. Достоевского в абсолютном большинстве употреблений следует сразу же за рад, проясняя таким образом семантику данной лексемы.
Характерное для всего корпуса текстов Достоевского употребление сказуемого с рад только в формах настоящего и прошедшего времени и отсутствие форм будущего времени связано с авторским подходом к изображению ситуаций и судеб персонажей. Автор часто обращается к прошлому и настоящему своих персонажей, а то, что произойдет с героями в перспективе, как правило, остается за пределами текста.
Сочетаемость рад проявляется на уровне примыкания к нему наречий и наречных выражений со значением степени проявления признака и включения в предложение частиц различной семантики.
Возможность проявления различий степени признака у сочетания быть довольным обуславливает и возможность сочетания рад с наречиями и наречными выражениями, обозначающими его большую или меньшую степень (очень, весьма, до невероятности, так, отчасти и т. д.). Для выражения высокой степени признака используется прием повтора как наречия (очень, очень рад), так и сочетания наречия с рад (так рада, так рада), а также существительного (до невероятности рад), которые придают разговорный оттенок всему высказыванию.
Да, он был рад, он был очень рад, что никого не было, что они были наедине с матерью. (Преступление и наказание);
Молодой человек хоть и очень разрумянился, говоря это, но до невероятности был рад, что рассказал про господина Панаева. (Скверный анекдот).
Имена существительные joy и enjoyment со значением чувства
Существительные joy и enjoyment со значением «чувство» в корпусе произведений Ч. Диккенса встречаются 309 раз.
Существительное joy в роли подлежащего (37 употреблений) употребляется Ч. Диккенсом не часто. Так же, как и в русском языке, среди употреблений существительного joy можно выделить две группы.
В первой группе чувство выражено через высказывание субъекта, испытывающего радость. Например: My love and joy were dumb. (David Copperfield); What happiness was ours that day, what joy, what rest, what hope, what gratitude, what bliss! (Bleak House).
Как правило, существительное joy употребляется с зависимым восклицательным местоимением what, в предложениях, выражающих восторг и ликование. Часто эти предложения завершаются восклицательным знаком, подчеркивающим эмфазу.
Во второй группе радость выражается через восприятие говорящего, наблюдающего проявление этого чувства или через описание говорящим этого чувства:
But, his joy received a sudden check; for within five minutes, he returned in the custody of a sheriffs officer, informing us, in a flood of tears, that all was lost. (David Copperfield) The exultation and joy of the Picfcwickians knew no bounds...(The Pickwick Papers)
Для этого типа употреблений характерно использование форм как настоящего (Present Indefinite - 9 употреблений, Present Perfect - 2 употребления), так и прошедшего времени (Past Indefinite - 26 употреблений). Форма Present Indefinite выступает со значением состояния, испытываемого в момент речи, форма Present Perfect - со значением только что пережитого состояния, а форма Past Indefinite - когда описывается чувство, пережитое субъектом речи ранее.
Конструкция to be in joy (to do smth. in io\. enjoyment ) дословно переводится «быть в радости, радоваться чему-либо (делать что-либо с радостью, радостно)».
В произведениях Ч. Диккенса (56 употреблений) в эту конструкцию вводятся существительные an ecstasy, an impulse, an excess etc., выражающие, как правило, эмоции и их проявления, и различные эпитеты (pious, wildest, laughing, great, facetious joy etc.); и те, и другие используются для усиления или уточнения семантики существительного joy. Например:
At last, I saw the coxswain and another, two very hard-faced men, with grizzled heads, who had been the heartiest of the hearty all along, close with one another, get each of them the other s head under his arm, and pommel away at it with his fist as hard as he could, in his excess of joy. (The Perils of Certain English Prisoners)
Mr. Grummer passed, and Mr. Dubbley passed, and the sedan passed, and the bodyguard of specials passed, and Sam was still responding to the enthusiastic cheers of the mob, and waving his hat about as if he were in the very last extreme of the wildest joy (though, of course, he had not the faintest idea of the matter in hand), when he was suddenly stopped by the unexpected appearance of Mr. Winkle and Mr. Snodgrass. (The Pickwick Papers)
Данное нагромождение эпитетов точно передать по-русски не удается, хотя, несомненно, этот вариант перевода является адекватным5, ср.: «Проследовал мистер Граммер, проследовал мистер Дабли, проследовал портшез, проследовал отряд, охраны, а Сэм все еще отвечал на восторженные клики толпы и размахивал шляпой, словно был вне себя от радости (хотя, конечно, он ни малейшего представления не имел о происходящем), как вдруг его остановило неожиданное появление мистера Уинкля и мистера Снодграсса» (Пер. с англ. А. В. Кривцовой и Евгения Ланна).
Иногда в подобных случаях переводчику приходится подбирать нетривиальный эквивалент для самого существительного joy. Например:
Either in clasping her hands again, or in an ecstasy of pious joy, Miss Miggs clinked her pattens after the manner of a pair of cymbals, at this juncture; and then resumed, in the softest accents... (Barnaby Rudge) «В порыве благочестивого восторга мисс Миггс хотела, видно, всплеснуть руками, но вместо этого ударила своими деревянными патенами друг о дружку, как будто это были кимвалы, и добавила самым умильным тоном...» (Пер. с англ. М. Е. Абкиной ).
Существительное enjoyment используется в данных примерах в значении "state of enjoyment" и выражает радость как чувство: 7 never said anything of the sort, Mr Boffin declared in a state of the highest enjoyment. (Our Mutual Friend) « Ничего подобного я не говорил, - ответил
мистер Боффин, испытывая от всего этого величайшее наслаждение» (Пер. с англ. В. Топер).
Now, I have kept ту eye since, upon the broker s shop, said Traddles, with a great enjoyment of his mystery, which is up at the top of Tottenham Court Road, and, at last, today I find them put out for sale. (David Copperfield) « Я следил все время за лавкой оценщика... - Трэдлс был в восторге от своей тайны. - Лавка помещается в самом начале Тоттенхем-Корт-роуд. И, наконец, сегодня они были выставлены на продажу» (Пер. с англ. А. В. Кривцовой и Евгения Ланна).
Эти и подобные случаи демонстрируют стремление русских переводчиков уйти от слишком банального слова радость (ср. вне себя от радости; в порыве благочестивого восторга; испытывая от всего этого величайшее наслаждение; в восторге) при передаче наивысшей степени радости.
Так же, как и для предыдущего, для данного типа употреблений характерно использование форм как настоящего (Present Indefinite - 21 употребление, Present Perfect - 6 употреблений), так и прошедшего времени (Past Indefinite - 29 употреблений), где форма Present Indefinite выступает со значением состояния, испытываемого в момент речи, форма Present Perfect - со значением только что пережитого состояния, а форма Past Indefinite придает высказыванию описательный характер.
