Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы социально-философского исследования проблем рациональности и свободы 14
1.1. Рациональное и внерациональное как факторы исследования социальной реальности 14
1.2. Кризис рациональности и свобода: антропогенный фактор 31
1.3. Интерпретация понятий «рациональность», «свобода» и особенности их проявления в европейском и неевропейском социумах 52
Глава 2. Свобода, рациональность, творчество и их реализация в жизни социального субъекта 82
2.1. Политическая свобода в современном мире: консерватизм и либерализм как антагонисты общественного устройства 82
2.2. Интерпретация понятий «свобода» и «рациональное - иррациональное» в философских концепциях классического психоанализа 96
2.3. Свобода и творчество как выход за пределы рациональности: самоактуализация человека и специфика ее проявления в социуме 118
Заключение 132
Библиографический список 140
- Кризис рациональности и свобода: антропогенный фактор
- Интерпретация понятий «рациональность», «свобода» и особенности их проявления в европейском и неевропейском социумах
- Интерпретация понятий «свобода» и «рациональное - иррациональное» в философских концепциях классического психоанализа
- Свобода и творчество как выход за пределы рациональности: самоактуализация человека и специфика ее проявления в социуме
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Сущность рациональности, ее значение в человеческой деятельности – все эти вопросы активно обсуждаются в современной философии. Рациональность является одной из высших ценностей европейской культуры, она всегда оказывала и оказывает существенное влияние на формирование основ общественного развития.
Рациональность (от лат. ratio – разум) – это разумное мышление, доступность разумному пониманию, осмысленность. Научная рациональность формируется в трудах Галилея, Кеплера, Ньютона и осмысливается Декартом, Бэконом и др. Соединившись с опытным познанием как способом жизни, научная рациональность претерпевает череду изменений: следуя смене исторических эпох, рациональность под влиянием внешних факторов меняет формы своего бытия.
В настоящее время проблема состоит в том, что рациональность связана не только с рациональными формами познания, но и со способами действия и поведения, свойственными обществу в целом и человеку в частности. Рациональность охватывает мировоззренческие, ценностные аспекты, которые меняются от эпохи к эпохе в различных общественных системах и которые до сих пор продолжают оставаться несформированными. Рациональность рассматривается как составляющая того культурного многообразия ценностей, которое преобладает в современном обществе. В этой связи сложилась ситуация, при которой смена типов рациональности не успевает за теми процессами, которые перестраивают облик социальной реальности.
Несмотря на существенные трансформации в понимании сущностных основ рациональности, попытки ее обоснования как «одного из…» способов освоения действительности, пересмотр ее методологических оснований, до сих пор повсеместно звучат тревожные заявления ученых о том, что рациональность в ее современном понимании вступила в глубокий кризис (Л.А. Микешина, В.А. Лекторский, П.П. Гайденко, В.С. Швырев, Т.И. Ойзерман и др.). Кризис человеческой личности порождает кризис рациональности как одной из составляющих личности, что становится причиной социальной нестабильности.
В наши дни рациональность расширяет сферу своих исследовательских интересов, что позволяет более полно отразить многообразие и сложность социальной реальности. При анализе проблем рациональности целесообразно обратиться к внерациональному познанию (эмоциональному, мифологическому, мистическому), в том числе к иррациональному способу осмысления мира. Все эти способы находят в себе рациональные элементы, «рационально» упорядочивают культурный социум и являются носителем определенного мировоззрения, причем не столько индивидуального, сколько коллективного (общественного), т.е. являются определенным типом национальной картины мира. Все это позволит построить новую, более адекватную модель описания социальной реальности и определить специфику нового типа рациональности, присущего жизни социума и жизнедеятельности социального субъекта как причастному рациональному способу освоения действительности в частности.
Вызовы современности со всей очевидностью предполагают и поиск новых методологических путей рассмотрения проблемы рациональности, одним из которых может стать рассмотрение понятия рациональности в ее взаимосвязи с понятием свободы, которая проявляется в системе социальных отношений и связана с человеком – его внутренним миром и поведением. Свобода характеризует социального человека, живущего в социальной среде, и предполагает освобождение от социальных ограничений для осуществления созидательной деятельности. Поэтому весьма интересным представляется рассмотрение понятий рациональности и свободы в рамках политической власти в различных типах социумов. Кроме того, рациональность может быть рассмотрена и с точки зрения выхода ее за пределы – в контексте свободы и творчества.
Сейчас в нашей стране осуществляется построение демократического общества, призванного обеспечить и защитить свободы индивида. В то же время открыто говорят об инновациях и модернизации, которые предполагают рационализировать процессы производства и общественной жизни. Все это делает актуальным рассмотрение понятий рациональности и свободы, а также их взаимной связи.
Степень научной разработанности темы исследования.
Рациональность как мировоззренческая и аксиологическая проблема имеет многовековую историю. В советской и современной русской философии она исследовалась в трудах Н.С. Автономовой, П.П. Гайденко, К.Х. Делокарова, А.И. Ракитова, В.С. Степина, В.С. Швырева, Е.Ю. Леонтьевой, С.В. Оболкиной, Е.В. Усковой, Е.А. Дергачевой, М. Раца, М.А. Мамоновой и др.
Методологические аспекты понимания рациональности нашли отражение в научных исканиях В.А. Лекторского, Т.И. Ойзермана, А.И. Ракитова, В.С. Степина, Е.Ю. Леонтьевой, А.В. Бузгалина, Э. Тоффлера.
Исследованию соотношения рациональности и свободы посвящены труды А.Л. Никифорова, Н.С. Розова, Б.С. Щеглова.
Рациональность как центральный генерирующий принцип деятельности представлена в работах М. Вебера, Э. Гуссерля, В.А. Колпакова.
Изучение исторического характера рациональности и ее типологизации имеет место в работах К. Поппера, Т. Куна, П. Фейерабенда, Н.В. Даниелян, В.Н. Катасонова, Л.А. Микешиной, В.М. Розина, В.С. Степина, В.С. Швырева и других.
Логико-методологический ракурс в исследовании рациональности разрабатывается В.П. Кохановским, М.А. Розовым, Г.И. Рузавиным, В.С. Швыревым.
Рациональность как феномен рефлексирующего познания исследуется В.А. Лекторским, Т.П. Матяш.
Аксиологическими аспектами свободы занимались Л.Н. Столович, А.А. Гусейнов и др.
Проблеме форм реализации свободы уделяется внимание в работах К.С. Гаджиева, А.С. Панарина.
Либеральная традиция понимания свободы представлена в идеях П.Ф. Казначеева, Ф. фон Хайека.
Рациональность в рамках истории и теории культуры исследуется С.С. Хоружим, М.Ш. Шведовым, И.А. Абсалямовой, В.И. Мельником, Е.Н. Молчановой, О.А. Музычук, М.В. Роммом, В.К. Трофимовым, А.А. Федоровских, М.Н. Чистановым, Л.Л. Штуденом.
Рациональность и проблему иррационального (внерационального) анализируют В.А. Лекторский, П.С. Гуревич, В.Э. Степанов, А.М. Руткевич, В.В. Ким, С.Ю. Миляева, Т.И. Ойзерман, В.Ф. Петренко, В.В. Кучеренко, Н.Н. Королева.
Свобода как социально-философская категория рассматривается в трудах Е.В. Штифановой, Е.В. Андрияновой, С.Г. Кара-Мурзы, Л.Н. Столовича, П. Фейерабенда, М. Вебера, Т. Гоббса, П.Ф. Казначеева, К. Поппера, М. Юрченко.
Научная задача – анализ природы рациональности в ее соотношении со свободой в современном социуме.
Объект исследования – рациональность и свобода как социально-философские категории.
Предмет исследования – характер взаимоотношения рациональности и свободы и способы их проявления в современном социуме.
Цель исследования – выявить специфику рациональности в ее соотношении с понятиями иррациональность и свобода в различных типах социумов для описания современной социальной реальности.
Реализация поставленной цели осуществляется путем решения следующих исследовательских задач:
-
Дать теоретическую характеристику понятий «рациональность», «рациональное», «иррациональное», «свобода».
-
Определить отношение рациональности к другим видам познания мира и определить их связь.
-
Обосновать необходимость учета внерациональных факторов наряду с рациональными при анализе бытия социальной реальности.
-
Рассмотреть специфику бытия рациональности в различных типах социумов и ее взаимодействие со свободой.
-
Проанализировать характер проявления идеи свободы в контексте трансформационных процессов во властных структурах.
-
Установить взаимосвязь и взаимодействие понятий свободы и рационального/иррационального, определить их место и роль в философской концепции психоанализа.
-
Выявить социальный вектор самоактуализации человека и специфику проявления самоактуализации в современном социуме в контексте соотношения свободы и творчества.
Методологическая и теоретическая основа диссертации представлена сравнительным, логико-философским, сравнительно-сопоставительным, сравнительно-историческим анализом и системным подходом. Автор в процессе работы над диссертацией опирался на теорию исторической смены типов научной рациональности В.С. Степина, на методологическую основу понимания рациональности и свободы А.Л. Никифорова, на модель исторического своеобразия форм бытия свободы Е.В. Андрияновой, на концепцию специфики проявления понятий как рационалистических категорий в культуре различных социумов Л.Л. Штудена и др.
Особую роль в подготовке исследования сыграли работы по методологии рациональности, представленные в трудах В.А. Лекторского, Т.И. Ойзермана, Т.П. Матяш, Л.А. Микешиной, В.С. Швырева, Е.Ю. Леонтьевой и др.
Научная новизна исследования. Диссертация представляет собой многоплановое исследование, включающее историко-философские, социально-философские, философско-методологические, философско-культурологические, философско-психологические, философско-политические вопросы. Исследование выполнено в познавательном поле социальной философии. Научная новизна исследования представлена в виде следующих результатов, явившихся итогом решения поставленных задач:
1. Расширены теоретико-методологические границы осмысления рациональности и свободы человека, определены их бытийственный статус, место и роль в условиях современного кризиса рациональности, дана категориально-теоретическая характеристика таких понятий, как «рациональность», «свобода», «рациональное», «внерациональное», «творчество».
-
Представлено теоретическое обоснование необходимости учета внерациональных факторов наряду с рациональными при анализе бытия социальной реальности. Показано, что современное понимание социальной реальности не будет полным без введения в современную картину мира категории внерационального как самостоятельного феномена, имеющего право на существование и взаимодействие с рациональным.
-
Исследованы особенности взаимосвязи категорий рациональности и свободы в период кризиса постнеклассической рациональности в контексте влияния антропогенного фактора. Диссертантом утверждается тезис о том, что в кризисный период бытия рациональности необходимо выйти за ее границы и осуществить поиск взаимосвязанных с рациональностью категорий и их синтез с рациональностью, что во многом будет способствовать преодолению указанных кризисных тенденций. В качестве такой социально-философской категории диссертант предлагает рассматривать категорию свободы.
-
Изучена специфика бытия рациональности и ее взаимодействие со свободой в различных типах социумов. По мнению автора, существует принципиальная разница в понимании рациональности в западноевропейских и в восточноазиатских социумах, которая обусловлена, прежде всего, особенностями бытия конкретного общества, его социально-историческими условиями развития.
-
Выявлен характер проявления идеи свободы в контексте политической власти. Утверждается, что в современной социально-политической картине западноевропейского социума существуют два типа бытия свободы, причем предпочтение отдается внешней свободе, а не внутренней. Первая условно представлена «позитивной» и «негативной» свободами, которые в свою очередь имеют внешнее выражение в мире политического через призму борьбы консервативной и демократической идеологий.
-
Охарактеризовано взаимодействие категорий свободы и рациональное/иррациональное, определена их роль в философских концепциях психоанализа. Установлено, что психоанализ, как новое социально-философское течение, со времени своего возникновения сознательно противопоставил себя господствующей рационалистической идеологии, что, однако, не помешало ему создать первую действенную теорию личности и превратиться в ведущее течение психологической помощи в западноевропейском социуме и США.
-
Проанализировано влияние идеи свободы и ее взаимосвязи с понятиями рациональности и творчества в контексте современных теорий мотивации. При осмыслении понятия свободы автор опирается на творчество А. Маслоу, который берет данное понятие в качестве отправной точки для формирования такой философско-психологической категории, как «самоактуализация».
Основные положения диссертационного исследования, выносимые на публичную защиту, обобщены и представлены в виде следующих тезисов:
-
Рациональность – сложное и многостороннее понятие, связанное с деятельностью познающего субъекта и обладающее исторической изменчивостью. Существенные особенности рациональности, ее новые грани вскрываются при ее сравнительном изучении с другими понятиями, осмысляемыми в рамках рационалистического освоения действительности, что само по себе является парадоксальным. Для наибольшей достоверности в описании современной социальной реальности целесообразно выйти за пределы рациональности и обратиться к внерациональному познанию (эмоциональному, мифологическому, мистическому), в том числе к иррациональному, осмыслив их рационально. С точки зрения автора, наиболее яркое освещение иррациональное получает в философских концепциях классического психоанализа, основанных на господстве биологических инстинктов.
-
Понимание рациональности в различные эпохи и в различных общественных системах достаточно противоречиво. Показано, что в настоящее время появилась угроза для личностного существования человека в результате кризиса рациональности. В культуре современного западноевропейского общества рациональный способ мышления является ведущим и связан с утратой личностью культурных идеалов, унификацией способов социальной жизни, размытием духовно-нравственных ориентиров в обществе. В рамках восточной парадигмы базовой компонентой выступает внерациональное познание, проявляющееся в созерцательном отношении к миру, рациональность же используется как практический инструмент для достижения различных целей. Все это связано с условиями жизни этих народов, спецификой развития их общественного сознания, в том числе их отношением к свободе, которая принадлежит к числу центральных понятий для личной и социальной жизни человека, в том числе для рациональности.
-
Вопрос о соотношении рациональности и свободы чрезвычайно сложен, многопланов и исторически приобретает различные формы. Выявлено, что содержание этих понятий колеблется в зависимости от изменений состояния и структуры общества. Синтез рациональности и свободы в качестве проверочного критерия позволит преодолеть односторонность не только технологической рациональности, но и рациональности как способа осмысления социального бытия и рациональности как идеала научного способа познания мира.
-
Понимание рациональности и свободы в западных и восточных типах социумов основано на разных принципах. Свобода касается лишь отдельных аспектов существования человека. Определяя отношения между личностью и ее природным, духовным и социальным окружением, регулируя внутриличностные отношения, взаимодействие разума, желаний и потребностей человека, свобода имеет меру ограничений – этических, природных, социальных, опосредованных выбором и принятием решений в деятельности человека. Обосновано, что в качестве ограничителя свободы выступает рациональность.
-
В современном западном социуме существует две традиции понимания свободы и ее воплощения в политической сфере – это «позитивная» и «негативная» свободы. Доказано, что политическим выражением «негативной» свободы служит идеология консерватизма, «позитивной» - современные идеи либерализма. Совершенно иная ситуация сложилась в условиях российской действительности. Деятельность консервативных и либеральных лидеров в политической истории России может быть описана как консервативная или либеральная скорее условно, нежели фактически, так как она основана на исконно русских национальных ценностях и имеет целью достижение могущества Русского государства, что в большинстве своем находит поддержку в среде народа и успешно реализуется в деятельности.
-
Понятие рациональности и свободы тесно связано с понятием мотивации, потребностей, творчества, личностным ростом, успешностью человеческой жизни. В этой связи свобода ставит перед собой не только социальные, экономические, научные задачи, но и задачи творческие. Обосновано, что свобода нужна для того, чтобы творить. Сочетание рациональности и свободы выступает в качестве творческих актов выражения и проявляется в способности смотреть на события с разных точек зрения, в многообразии способов осмысления социальной реальности.
Теоретическая значимость работы определяется тем, что результаты и выводы диссертации важны при решении ряда философских проблем теоретико-методологического характера, связанных с различными теориями рациональности и свободы при воссоздании процессов в рамках системы социально-философского знания и имеют применение при использовании концептуально-содержательных и структурно-функциональных концепций рациональности и свободы в сфере психологии, истории, социальной философии, социологии, культурологи.
Практическая значимость данной работы заключается в том, что ее содержание и выводы могут использоваться при чтении курсов по социальной философии, философии и методологии науки, философии культуры; значимы для теоретико-методологического обеспечения дисциплин «Философия», «Социология», «Культурология», «Психология». Содержание работы может быть применено при разработке и чтении элективных курсов и проведении спецсеминаров по таким направлениям, как: кризис рациональности, социальные кризисы и пути их преодоления, основы методологии социологического и психологического исследования и прогнозирования в естественных и гуманитарных науках.
Апробация исследования. Материалы диссертации, основные выводы исследования были представлены и обсуждались на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях: «Русская философия и российская государственность» (Ростов-на-Дону, 2009); «Наука в современном мире» (Москва, 2010-2011); «Наука без границ» (Екатеринбург, 2010); «Современные направления научных исследований» (Екатеринбург, 2010); «Философская инноватика» (Ростов-на-Дону, 2010-2012), на теоретических семинарах кафедры философии Таганрогского государственного педагогического института имени А.П. Чехова. По материалам исследования опубликованы 34 научные работы общим объемом 30,5 п.л.
Объем и структура диссертационной работы. Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав по три параграфа каждая, Заключения и библиографического списка, включающего 174 наименования, в том числе 7 – на иностранном языке. Общий объем диссертации – 153 страницы.
Кризис рациональности и свобода: антропогенный фактор
Общество прошло длительный путь, в результате чего выделяется несколько ступеней его развития. Современное общество большинством исследователей определяется как техногенное, то есть то общество, в котором техника и технология играют решающую роль. Вместе с тем это означает еще и то, что оно по своим характеристикам отличается от обществ, в которых техника не занимает такого положения. Если рассматривать средства, с помощью которых человек производит необходимые ему материальные блага, а также накопленный в таком производстве опыт, то можно говорить о таких стадиях изменения общественных отношений и их фиксации в видах как традиционного и техногенного. Можно также найти здесь параллель в выделении следующих стадий: традиционное общество, индустриальное и постиндустриальное. В таком случае термин «техногенное» может быть употреблен в качестве характеристики переходной фазы от индустриального к постиндустриальному обществу [35, с. 66]. Вместе с тем не стоит забывать, что техника и технология занимают ведущее место не только в развитых странах (Европе и Америке), но и в развивающихся (Китай, Индия, Малайзия, Индонезия и др.). Можно также выделить отдельно технологии промышленные и технологии интеллектуальные (т.н. «IT-технологии»), в таком случае по этим двум факторам можно провести анализ на преобладание либо IT (тогда общество можно будет назвать постиндустриальным) либо промышленных технологий (индустриальным). Все это будет способствовать более целостному и всестороннему рассмотрению тех кризисов, которые встают перед современной цивилизацией, и поиском более приемлемого выхода из них.
Основные причины современного техногенного кризиса большинство исследователей видят в безудержном стремлении корпораций не столько к обогащению, сколько к контролю над ресурсами и отсутствием таких сдерживающих факторов, как этический и экологический [80; 30]. При этом весь мир можно более-менее разделить на два лагеря: поставщики сырья и его импортеры. Таким образом, можно четко констатировать, что в странах – поставщиках сырья слабо внедряются инновационные технологии, в то время как в странах – импортерах господствует наукоемкое производство. Более того, корпорации, закупающие сырье, могут лоббировать его стоимость, оказывая административное и финансовое воздействие на последних [15, с. 29].
В этой связи прослеживается четкая картина: развитые государства (и корпорации) богатеют, развивающиеся страны (и поставщики сырья) беднеют. Если прибавить к этому не совсем честные способы ведения бизнеса корпорациями, нарушения экологических норм, штрафы, за которые не превышают размеры получаемой прибыли и составляют порядка 1- 10% от нее, то здесь мы ясно увидим причину кризисов, порождаемых корпорациями [15, с. 31]. С.Г. Кара-Мурза поддерживает эту мысль [43, с. 11; 44; 45].
Однако то, что мы имеем сейчас, происходит в условиях глобализации экономики и явно заметно невооруженным глазом. Но, если проследить это явление в его исторической ретроспективе, то мы увидим, что на локальных рынках при отсутствии глобальной экономики происходило то же самое, только в меньших размерах и особо не афишировалось. То есть по сути проблемы современного общества коренятся не в нем самом в сегодняшний момент, а развиваются исторически, эволюционно, постепенно усиливая свой разрушительный характер и масштаб воздействия. По утверждению Б.И. Липпского, «обращение к теме социокультурной обусловленности познания указывает на его историческую и культурную относительность» [66, с. 87; 86; 127; 128; 129].
Современный цивилизационный кризис обязан своим возникновением появлением ростков капитализма [62, с. 1; 129]. Начиная с эпохи Великих географических открытий, когда рушится феодальная система жизни (феодальный строй), происходит возникновение истоков современной глобализации, когда происходит ломка мировоззрения и начинается смена ценностей в эпоху Возрождения, и господство наживы толкает не только отдельных богачей, но и целые государства вести завоевательные походы (войны) против коренного населения, смертью или обманом забирая золото, бриллианты, специи и т.д., - именно с этого момента берет свое начало кризис современной цивилизации. Франция, Португалия, Испания, Голландия, Англия и другие страны были втянуты в эту игру, т.е. практически все развитые страны Европы. Но по-настоящему кризис замаячил на горизонте только тогда, когда было открыто промышленное производство как массовое явление, с которым многие передовые мыслители того времени связывали будущий успех. Именно промышленность и вера в силу человеческого гения, способного обуздать природу и подчинить ее себе, способствовали переоценке ценностей и смене картин мира. Как пишет Е.В. Андриянова, «… либерализм является продуктом индустриального общества [4, с. 12-13; 7; 90; 54], [62, с. 4-5]. Новое, индустриальное понимание жизни общества и человека охватило массы. Как утверждает Е.А. Дергачева, «… капитализм западного образца уникален и его невозможно построить без социокультурных и исторических предпосылок» [35, с. 104]. Позднее это вылилось в веру в прогресс, понимаемый как неуклонный и неостановимый рост производства, появление и внедрение инноваций ради увеличения прибыли [4, с. 18-19], [35, с. 100, 126], [43, с. 5]. Идею прогресса сравнивали с велосипедом, сев на который, необходимо двигаться вперед, чтобы не упасть (такой пример приводит Вс. Овчинников в своей книге «Ветка сакуры», характеризуя Японию и ее промышленность). При этом, несмотря на все те негативные явления, которые сопровождали прогресс с момента его появления, в том числе экологические и этические, они не принимались в расчет как не стоящие внимания, ибо прибыль перекрывала все затраты, и погоня за ней считалась ценностью, превалирующей над уже указанными [35, с. 106; 45].
Интерпретация понятий «рациональность», «свобода» и особенности их проявления в европейском и неевропейском социумах
Как известно, общество со времен античности описывается исследователями как рациональная структура, как нечто упорядоченное, существующее согласно определенным законам. Некоторые исследователи называют общество понятием «регулятивный мир» и определяют его как саморазвивающуюся систему, регулируемую на основе внутренних законов. С таким утверждением вполне можно согласиться. Вместе с тем, нельзя не учитывать тот факт, что общество состоит из социальных субъектов, каждый из которых обладает определенным миропониманием, осуществляет социальные связи с другими социальными субъектами, имеющими внутренний культурный опыт. Поэтому общество – это не только формальная система, но живая и активная, состоящая из живых личностей, вносящих свой вклад в общее поле культуры. Как отмечает С.Д. Хайтун, «по мере социального развития все меньшая часть [социальных] структур имеет операциональное значение, то есть направлена на производство чего-нибудь материального. Поначалу практически все члены сообщества производили что-то руками. Затем появились служители религиозных культов, которые не производят ничего материального, но помогают, тем не менее, производителям производить, формируя их отношение к жизни. Затем стали появляться все более сложные структурные надстройки, и сегодня уже большая часть социума включена в структуры, продукт деятельности которых нельзя пощупать руками, - наука, культура, искусство, Internet и т.п. многоэтажные социальные структуры, помогающие все тающим структурам производителей создавать материальное. Еще в XIX в. в сельском хозяйстве ныне развитых стран было занято до 90% населения, сегодня – 3-8%» [145, с. 92]. Таким образом, общественные законы, которые мы, как исследователи, выявляем, не есть только сухой продукт формализованных общественных отношений. Традиции, обычаи - все то богатство общественных отношений, которое мы имеем, - есть прежде всего продукт культурной деятельности составляющих общество социальных субъектов [116, с.44].
Наравне с традициями и обычаями, существует и такая общественная ценность как рациональность. Как показывает вся европейская история, рациональность существовала как общественное явление и ценность еще со времен античности. Некоторые исследователи полагают, что рациональность – не просто часть общества, но есть глубоко культурное явление, и называют рациональность ценностью культуры. По мнению В.С. Швырева, «… непреложной ценностью культуры рациональность оказывается в той мере, в какой она, адекватно постигая мир, выступает как средство духовного совершенствования человека в выработке им исходных смысложизненных ориентиров» [155, с. 100-101]. Это вполне справедливо, тем более что культура немыслима без личности, ее творящей. Рациональность присутствует в обществе как базовая культурная ценность. Однако это не дает нам право считать, что она существует сама по себе. Те личности-субъекты, которые творят культуру, своими представлениями об идеальном обществе осуществляют бытие рациональности в мире. Общество рационально потому, что мы сами этого хотим. Теория общественных ожиданий предполагает, что личности-субъекты культуры формируют свои «ожидания» - так называемые идеальные модели общества, которые они посредством взаимодействия с другими личностями-субъектами транслируют в культуру [116, с. 34-35]. Другими словами, общество ожидает (в лице личностей-субъектов), что как в целом его существование, так и бытие отдельного человека будет основываться на рациональности. Общественные ожидания субъектов культуры формируют само поле культуры и «лепят» ту идеальную модель общества, которая постепенно и осуществляется в деятельности этих личностей-субъектов. Как утверждает В.Ю Аргонов, «… человек при рациональном поведении стремится поступать так, чтобы быть довольным своими поступками и их последствиями. Диалектика утилитаристского подхода такова, что ставя цель более высокую, нежели получение удовольствия, человек тем самым все равно стремится к приятному и избегает неприятного, только в качестве приятных и неприятных выступают новые факторы» [5, с.25]. Таким образом, общественные ожидания формируют общество быть основанным на рациональности, и это историческая традиция всей европейской культуры со времен античного мира.
Что касается характеристики общественных отношений европейского общества, то в нем рациональность является базовой ценностью культуры. Дело в том, что исторически, еще со времен античности, европейская цивилизация основывала свое бытие на рациональности. И она пронесла эту идею сквозь века, нисколько не принизив ее значения. Наоборот, со времен просветителей и энциклопедистов Нового времени, считавших, что рациональность должна спасти мир и прийти на смену метафизике и религии, ее ценность все более увеличивалась. На сегодняшний день мы имеем огромное количество социальных институтов, завязанных на рациональность как базовую ценность. Особенно это касается в первую очередь Америки, затем Европы. Если для сравнения взглянуть на Восток, то там мы увидим совершенно другую картину.
Со времени изобретения компьютера облик всей западной цивилизации существенно изменился. Еще издревле, как пишет Е.Ю. Леонтьева [65], рациональность понималась на западе прежде всего как расчетливость. Русский же этимологический словарь связывает последний термин с понятием счета. И это справедливо. Весь облик западной культуры со времен Великих географических открытий и начала Нового времени связан с деятельностью купцов-мореплавателей, которые отправляли заокеанские экспедиции в надежде обрести сокровища, а после удачного исхода дела подсчитывали барыши. Отсюда и берет свое понимание рациональность. Другая трактовка – это умение дельца так рассчитать мероприятие, придумать хитрый план и предусмотреть все исходы дела, чтобы в случае чего не потерять прибыль. Оба эти понимания близки по смыслу.
Интерпретация понятий «свобода» и «рациональное - иррациональное» в философских концепциях классического психоанализа
Возникновение психоанализа – одно из наиболее значимых событий XX века как в психологии, так и в философии: во-первых, по характеру вопросов, поставленных на обсуждение (о главенстве рационального или иррационального в жизни человека), во-вторых – особой теорией личности, в рамках которой впервые удается объединить эти уникальные противоречивые явления (рациональное и иррациональное), в-третьих, популярностью психоанализа в психологическом сообществе как действенной теории и методики объяснения и терапии нарушений психики. Как указывает В.А Лекторский, «именно Фрейд открыл ту область, исследование которой является одной из самых перспективных в науках о человеке» [63, с. 6]. По утверждению А. Романова, «количество идей, выдвинутых Фрейдом, чрезвычайно велико, объединенные под именем психоанализа, они распространяются на понимание практически всех сторон общественной жизни» [115].
Степень популярности психоанализа, а также его влияние на изменение картины мира современной цивилизации, мировоззрения людей можно сравнить с влиянием выводов теории относительности: подобно тому, как эйнштейновское представление о времени способствует становлению релятивизма (вместо представления о «стреле времени»), так и фрейдовская интерпретация понятия бессознательного и приоритет иррациональных сил, инстинктов в человеческой деятельности способствует открытию целого пласта неисследованных явлений, до той поры неосознаваемых психологической наукой (вместо рационалистической теории человеческой деятельности, которая не смогла дать адекватной и внятной интерпретации некоторым ее аспектам). Вместе с тем значимость философских идей, сформулированных Фрейдом, до сих пор остается невостребованной в современной философской науке: «именно Фрейд поставил ряд проблем, которые до него в такой форме не ставились и которые оказались одними из центральных для философии и наук о человеке в XX столетии», - замечает А.В. Лекторский [63, с. 5].
Что же касается идей К.Г. Юнга о коллективном бессознательном, то они впервые открыли возможность исследовать глубинные слои культуры, заглянуть в прошлое человечества и одновременно – на те моменты культурной эволюции, которые происходят сейчас. Именно Юнг впервые показал, что культура – это живое и осмысленное образование, и каждый из нас в какой-то степени причастен ей в своей жизни [94, с. 36].
Некоторые исследователи считают, что открытия Фрейда и Юнга поражают своей новизной и необычностью, что они в некоторой степени внесли что-то новое в науку. Вместе с тем не стоит забывать о том, что и Фрейд, и Юнг были людьми своей эпохи, в большей или меньшей степени, и частично несли в себе и своем творчестве ее дух. В русле концепции социокультурной обусловленности знания мы предполагаем, что философские идеи основателей психоанализа не были по своей сути новыми для общества того времени; эти идеи буквально «витали в воздухе» в то время, и безусловная заслуга Фрейда и Юнга состояла в том, что они впервые придали им смысл, форму и нашли подходящее определение (категорию). «Метафора бессознательной психической деятельности», - указывает В.А. Лекторский, - «оказалась исключительно плодотворной в связи с развитием современной когнитивной науки» [63, с. 6].
Таким образом, мы предполагаем, и тому есть многочисленные основания, что общество того времени было психологически подготовлено к восприятию этих новых идей, так как всеобщее увлечение восточной философией, мистикой, спиритизмом и др. обозначило ту общую для психоанализа тему, а именно то, что в человеке, помимо его собственного сознания, его личности, присутствуют некие неосознаваемые, но достаточно могущественные силы. И заслуга З. Фрейда состоит в том, что он смог обозначить эти силы, ввести для них специальное понятие, имя которому – бессознательное.
Введя понятие «бессознательное», Фрейд определил на долгие годы своей жизни свое учение как оппозицию существующим философским представлениям о человеке, начиная со времен Сократа и антропологического поворота в философии, а именно с представлением о разумности человека и его деятельности. Сократ впервые, обратившись к человеку, заявляет о принципиальной его способности к познанию мира и самого себя, и из этого тезиса он выдвигает положение о том, что человек разумен в своей деятельности и от природы стремится к знанию и благу, и что все ошибки, совершенные им на пути к этому высшему понятию, проистекают от его неразумия, от отсутствия осознания того, что есть добро и что – зло. И эта утопическая мысль получила свое дальнейшее развитие в истории философии, вылившись в конечном счете в особое философское направление – рационализм. «Процесс [рационализации]», - пишет Е.Ю. Леонтьева, - «относится к тому далекому времени, когда осуществляется прорыв мифологического мировоззрения, составляющего духовную основу “доосевых культур”» [65, с. 239; 167].
Именно рационализм с его верой в человека, в мощь его разума, в то, что человек совершает все свои действия согласно определенной рациональной цели, способствовал возникновению именно такой картины мира, в которой человек и его разум отождествляются, и человек мыслится только как рациональное существо. На представлении о человеческой рациональности построена вся философия Нового времени: энциклопедизм как философское течение искренне полагал, что человек способен проникнуть в тайны вселенной и узнать все; «проект Просвещения» верил в разумность человеческой природы и искренне считал, что все несчастья и беды человечества проистекают от неграмотности, от отсутствия образования.
Вера в научно-технический прогресс в большей степени основывается на том, что человек – разумное существо, и он не способен причинить вред ни себе, ни всему человечеству своими научными открытиями. Вместе с тем все эти измышления, как показала наука XX века, являются ошибочными, и ярким свидетельством тому служат глобальные проблемы человечества.
Однако Фрейд высказал свои идеи задолго до известных событий; именно он впервые во всеуслышание заявил, что тезис о разумности человеческой природы – это не только не аксиома, но даже не доказанный факт. Собрав воедино многие разрозненные представления того времени о некой неосознаваемой силе, которая может управлять человеком помимо его воли, Фрейд вводит категорию бессознательного, которая противостоит всему корпусу современной ему рационалистической науки, и называет ее общим понятием «иррациональное» [125, с. 16].
Свобода и творчество как выход за пределы рациональности: самоактуализация человека и специфика ее проявления в социуме
Человеческая деятельность – довольно сложный, многосторонний и многокомпонентный процесс. Обычно исследователи, описывая процесс деятельности, приводят такую его структуру: объект, субъект, цель, методы, средства, результат [98; 149]. Это классическое понимание человеческой деятельности. Вместе с тем оно будет неполным, если не сказать о мотивах человеческой деятельности. Почему мы делаем то, что делаем? Что движет нами, когда мы выбираем вид деятельности? Стремимся ли мы только к результату? Во времена господства ньютоновской физической картины мира мы могли бы ответить так. Но современные научные достижения, особенно в русле рационалистической теории деятельности, призывают нас, вслед за академиком В.С. Степиным, включать в деятельность ценностно-целевые структуры, то есть ценности, которые движут людьми на пути к достижению цели [102, с. 37]. Деятельность – это процесс, и процесс многокомпонентный. Один только фактор целеполагания может быть подробно изучен и разложен на составляющие: замысел цели, ее образ, постановка цели, выбор методов, меры по ее достижению и т.д. А ведь, кроме цели, в структуре деятельности присутствуют и другие компоненты. Однако нам кажется, что без упоминания категории мотива анализ процесса человеческой деятельности был бы неполным. Ведь именно мотивы движут человеческой деятельностью, и реализация мотива есть «программа максимум» для процесса деятельности. Достижение цели – лишь промежуточное звено в цепочке взаимосвязанных мотивов деятельности, и именно их реализация имеет своим внешним выражением достижение результата. Но, как указывает диалектика, всякий результат есть конечное, статичное образование, в то время как мотив – живая, динамическая, изменчивая категория. Таким образом, именно мотив должен считаться ключевой основой процесса деятельности. Именно в понимании мотивов человеческой деятельности заключены способы понимания деятельности как процесса [8; 19]. Мотивация не есть простой компонент в структуре деятельности, подобно тому как внимание – не только психический процесс, но и обслуживающий и сопровождающий все другие психические процессы. Подобно тому и мотивация – не просто один из компонентов деятельности, она обслуживает деятельность на всем промежутке ее осуществления – от постановки цели до достижения результата, более того, даже выходит в обе стороны за эти рамки. Мотивация обслуживает весь процесс деятельности. Существует несколько интерпретаций самого процесса человеческой деятельности. Один из них – теория деятельности в рамках рационалистического подхода, или рационалистическая теория деятельности, которая рассматривает деятельность как упорядоченный прямолинейный процесс, приводящий к определенному результату.
Структурная схема человеческой деятельности, таким образом, предстает в виде линейной схемы: Цель – средства и методы – результат [98; 102]. Сам процесс целеполагания в рационалистической теории деятельности описывается как рациональный выбор человеком некоего предмета, достижение которого есть результат. Образ желаемого предмета естественным образом вызывает к жизни средства и методы его достижения. При этом мотивация в данной теории, как правило, остается за скобками: теория не задается вопросами о смысле человеческой деятельности, ибо она, в основном, заключается в достижении результата. Все, что происходит после, данной теорией не рассматривается. Все то, что лежит до осознания цели – тоже. Значительным улучшением теории признано введение ценностно-оценочных факторов в модель человеческой деятельности, как о том пишет О.А. Музыка: «спецификой постнеклассической науки является усиление аксиологического фактора в исследовании отношений такой сложной саморазвивающейся системы, как “среда-человек-общество”» [87, с. 7; 91]. Это неким образом усложняет теорию, однако достоверность указанной модели зиждется на представлении о том, что человек – рациональное существо и в своей деятельности в основном поступает рационально. В данной модели нерациональная деятельность признается неправильной, неадекватной рациональному процессу достижения цели и считается ошибочной. Другое представление о деятельности представляет собой многочисленные теории, центром которых является мотивация, с одной стороны, как поле для описания человеческой деятельности, с другой – как способ ее объяснения. Данные модели ориентируются на другое понимание процесса деятельности, нежели мы рассматривали выше [149]. Ключевым звеном является понятие мотива, и постулируется, что не все мотивы человеческой деятельности носят рациональный характер, так же как и то, что сама человеческая деятельность не всегда рациональна по сути и достижение результата рациональным путем не всегда приемлемо и не всегда ведет к успеху. Значительное внимание в данных теориях уделяется нелинейности процесса достижения результата в человеческой деятельности, в результате сама модель человеческой деятельности не обязательно должна иметь жесткую структуру, подобную указанной в первом случае. Деятельность предстает как гибкое многокомпонентное образование, как открытая система, которая связана с такими понятиями более высокого порядка, как смысл жизни, свобода, творчество и т.д. Таким образом, мотивация предстает в данной модели метакатегорией, позволяющей описывать процесс человеческой деятельности не только в рамках ее структурных компонентов и их связей, но и выходя за рамки данной системы. То есть мотивация человеческой деятельности связана с типом человеческой личности, характером, образом жизни, степенью межличностного взаимодействия, типом социума, типом цивилизационного устройства и т.д.
Роль потребностей в теории мотивации долгое время была малозначительной, так как преобладала рационалистическая теория деятельности, и основной вопрос теории мотивации состоял в прояснении влияния отдельных структурных элементов в человеческой деятельности. С появлением теорий мотивации, основанных на том постулате, что не вся деятельность по своей природе рациональна, а также с изменением центрального ядра понятий возникает необходимость в выработке нового представления о человеческой деятельности. И в данном случае такими видными мыслителями, как А. Маслоу и другие, обосновывается утверждение, что в разработке теории деятельности необходимо опираться как на центральное на понятие потребностей человека [75; 76]. Понятие потребностей становится центральной категорией для описания процесса человеческой деятельности, охватывая собой такие ее составные элементы, как цель, мотив, результат. Данные понятия по-новому осмысливаются в свете открывшихся обстоятельств: потребности и мотивация оказываются связанными незримой нитью, они диалектически взаимопереходят друг в друга. Их связь представляет собой некое онтологическое образование. Другими словами, категория потребности становится центральным звеном в описании человеческой деятельности. Потребность обосновывает выбор цели, вызывает к жизни мотив ее удовлетворения, в свою очередь результат – это достижение удовлетворения потребности. Таким образом, с понятием потребности связаны все другие понятия – структурные элементы теории человеческой деятельности.
В то же время потребность – абстрактная категория, так как она представляет собой кантовскую «вещь в себе»; потребность есть идеализированный образ той нужды, которая толкает человека к чему-либо, одновременно запуская желание ее достижения, то есть мотив. Таким образом, потребность и мотив – диалектически взаимосвязанные категории, и одно не мыслится без другого. В то же время абстрактное понятие потребности есть онтологическая категория, а, как мы знаем, всякая абстрактная категория требует своей конкретизации, то есть привязки к земному для более понятного описания социальной реальности. Таким образом, онтологическая категория потребности имеет свою конкретизацию во времени и пространстве, то есть мы можем говорить о том, что существуют различные виды потребностей, они исторически изменчивы, выбор потребностей и главенство каждого из ее видов зависят от условий развития и типа социума, от его культурных оснований. Другими словами, категория потребности «обрастает плотью» и делается более приземленной, то есть более конкретной, вместе с тем возникает явление ее многомерности, структурной сложности, то есть потребность предстает как системное явление, как система.
