Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. "ДЕЛО О ТАВТОЛОГИИ" В ИСТОРИИ ЛИНГВИСТИ ЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ 13
Вводные замечания 13
1. Метаязык тавтологии в лингвистической терминологии 14
2. Лингвистические способы "оправдания" логической тавтологии 22
3. Предложения типа N сор Nua общем фоне тавтологии и их
"оправдание" в рамках некоторых лингвистических традиций 33
3.1. "Оправдание" предложений типа N сор NB рамках системного подхода 33
3.1.1. Пропозиция и предикация 34
3.1.2. Предикативность 34
3.1.3. Текстообразующая функция'тавтОдЬЗПрц.., 38
3.2. "Оправдание" предложений типа N сор ТУпри коммуникативном подходе 40
3.2.1. Функциональность 40
3.2.2. Коммуникативность 42
3.3. "Оправдание" предложений типа N сор N в рамках лингвоспецифической традиции 45
4. Вопросы, оставшиеся за рамками лингвистического рассмотрения предложений типа N сор N. 48
Выводы к главе 1 56
ГЛАВА 2. АЛГОРИТМ РАСШИФРОВКИ (ИНТЕРПРЕТАЦИИ) ТАВТОЛОГИЙ ТИПА TV СОР Ж 58
Вводные замечания 58
1. Основные принципы интерпретации тавтологий типа N сор N. 59
2. Шаг первый: отграничение механической тавтологии от прочих употреблений 5
3. Шаг второй: выявление функции интенциональных тавтологий в тексте 71
4. Шаг третий: интерпретация тавтологий по шкале "равенство - противоречие" 89
5. Шаг четвертый: интерпретация тавтологий на основании референциального статуса повторяющегося имени 107
6. Шаг пятый: интерпретация интенционального состояния говорящего на базе двунаправленных операций с концептами 115
Выводы к главе 2 135
ГЛАВА 3. ОПЫТ ПОСТРОЕНИЯ МОДЕЛИ "ТАВТОЛОГИЧЕСКОЙ" КОНЦЕПТОСФЕРЫ (НА МАТЕРИАЛЕ ТАВТОЛОГИЙ ТИПА NCOPN) 136
Вводные замечания 136
1. Основые особенности "тавтологической" концептосферы 138
2. Мир фактов и мир "человеческий фактор" 145
3. Концептуальное поле "мир - базис" 150
4. Концептуальное поле "мир - социум" 152
5. Концептуальное поле "судьба" 161
6. Концептуальная область "принуждение" 162
7. Оппозиция "Я" - "не Я" 166
7.1. Концептульная оппозиция "свои-чужие" 167
7.2. Концептульная оппозиция "мужчина - женщина" 170
Выводы к главе 3 176
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 178
ПРИЛОЖЕНИЕ 182
Список использованной литературы 182
Список справочной литературы 202
Список сокращений 203
Перечень наиболее частотных тавтологических конструкций 204
Приложения к 3 главы 2 206
- Метаязык тавтологии в лингвистической терминологии
- Основные принципы интерпретации тавтологий типа N сор N.
- Основые особенности "тавтологической" концептосферы
Введение к работе
Данное исследование посвящено изучению тавтологий типа N сор N, в которых ./V означает повторяющееся имя, а сор замещает целый ряд возможных связочных частей, представляя, таким образом, предложения данного типа в виде парадигмы (Дом есть дом; Дом остается домом; Дом не дом, а...; Дом домом, но... и т. п.).
Предложения типа N сор N вызывают лишь периодический интерес лингвистов, чаще всего апеллирующих к ним как к некоей языковой аномалии [Булыгина, Шмелев, 1997:443], осознание которой может привести к "смене парадигмических категорий и процедур" [Кун, 1975:85]. Если следовать научной логике, то на смену некоей научной парадигме, в которой тавтология является аномалией, должна прийти парадигма, в которой тавтология станет закономерностью [Кун, 1975].
Этого, однако, до сих пор не произошло. Причина, на наш взгляд, кроется в том, что все усилия исследователей были направлены на то, чтобы утвердить за тавтологией статус языковой аномалии, который "оправдал" бы ее существование в языке, несмотря на негативные коннотации тавтологии как стилистической ошибки [Цейтлин, 1982; Горбачевич, 1978], возникающие в результате неадекватного, на наш взгляд, применения логических способов толкования тавтологии в сфере языковых фактов. Объяснение же причин аномальности тавтологии оставалось за рамками исследовательского интереса. Тем не менее теперь, когда в лингвистике утверждается новая, антропоцентрическая парадигма, сместившая фокус внимания на изучение когнитивных процессов, которое невозможно без экспансии лшйвистики в сферу смежных наук (в частности, психологии, философии и логики) [Кубрякова, 1994], тавтологии, наконец, могут обрести статус закономерности. Более того, алгоритмизация способов концептуальной интерпретации открывает новые горизонты: тавтологии не только обретают гносеологическую функцию, в которой им было незаслуженно отказано, но и могут стать одним из
способов моделирования концептосферы языка. Тавтологии, обладая в высокой степени "напряжением, как энергодинамическим свойством текста" [Мышкина, 1998:70], открывают максимальное число "потенций" концепта [Лихачев, 1992], актуализируемого повторяющимся словом. Реализации этих потенций в интерпретирующем контексте могут быть формализованы для представления основных взаимозависимостей в рамках концептосферы языка таким же образом, как формализация контекстов употребления слова может быть привлечена для решения проблем тезауруса [Шехтман, 1977].
Актуальность работы обусловлена двумя типами причин, которые кроются соответственно в области языковых фактов и в области их научного обоснования. Число появляющихся в последнее время работ по тавтологии обратно пропорционально активному вторжению тавтологий в сферу бытового общения, язык средств массовой информации и даже научные тексты. Показателем экспансии предложений типа N сор N в речь является их широкое употребление в языке рекламы, являющемся одной из наиболее клишированных областей языка. Тем не менее число теоретических и практических исследований в области тавтологии достаточно велико, что позволяет говорить о необходимости их систематизации и проблемного осмысления. Основанием для такого осмысления мы избираем когнитивный подход к изучению языковых явлений, что позволяет не только под новым углом зрения обозначить основные традиции изучения тавтологии, но и определить пробелы в теории тавтологии, которые могут быть восполнены в рамках избранного нами подхода.
Научную новизну исследования определяют:
- осмысление теории тавтологии в рамках концептуального анализа
теорминологического поля "тавтология";
- создание собственного алгоритма интерпретации тавтологий типа N сор
N в результате переосмысления предлагавшихся ранее формальных параметров
6 [Wierzbicka, 1987; Булыгина, Шмелев, 1997; Эйхбаум, 1986] в рамках "почему -лингвистики" [Кибрик, 1996];
- осуществление собственной типологии тавтологий типа N сор N в
рамках процедурного подхода к их значению;
характеристика тавтологий типа N сор N как трансформаций архетипичной структуры N есть N относительно первичных отношений равенства - противоречия;
попытка определения основных взаимосвязей антропоцентричной модели "тавтологической" концептосферы как результирующей от интерпретации тавтологий типа N сор N.
Целью исследования является теоретическое осмысление и научное описание тавтологий типа N сор N с позиций современных лингвистических концепций. Поставленная цель базируется на гипотезе универсальности культурных представлений, актуализируемых в тавтологиях, что позволяет говорить о возможности построения "тавтологической" концептосферы. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
1. Концептуальное обобщение существующих традиций в описании
тавтологии и обоснование необходимости переосмысления итогов этого
описания в свете современной научной парадигмы.
2. Определение когнитивных механизмов интерпретации тавтологии при
учете когнитивных процессов ее порождения и восприятия.
3. Восстановление пошагового процесса "выравнивания" ментальных
пространств говорящего и слушающего в точке их соприкосновения -
тавтологии - с позиции наблюдателя-интерпретатора.
4. Доказательство того, что осмысление каждой конкретной тавтологии и
организация "тавтологической" концептосферы в целом определяется заданным
набором мыслительных операций "человека - говорящего" [Красных, 1998].
5. Доказательная иллюстрация того, каким образом тавтологии рефлексируют в себе основные взаимосвязи и способы параметризации головного концепта "человек" в рамках "тавтологической" концептосферы.
Объектом исследования являются контекстно обусловленные значения предложений типа N сор N в целом и потенции концептов, актуализируемые повторяющимися лексемами в частности. При этом границы контекста устанавливаются как реализация потенций концепта на синтагматической оси. Ключевые слова, позволяющие установить "синтагматику" концепта в данном тексте, или "функторы - ... источники развития текстового пространства" [Мышкина, 1998:87], определяются в соответствии с реализуемыми потенциями концепта (ценностными, функциональными, элементарными и тому подобными).
Материалом для анализа послужили около 1500 текстов разных жанров устной и письменной речи, содержащих тавтологии типа N сор N, а также иллюстативный материал работ по данной проблеме. Источниками, из которых отбирались тексты, служили как художественная проза и поэзия, так и научно-популярная и публицистическая литература, передачи радио и телевидения, разговорно-бытовая речь. В ряде случаев мы сочли возможным привлечение текстов переводов с иностранных языков, учитывая универсальный характер данного явления.
Методы исследования. При написании данной работы, ориентированной на когнитивную парадигму в современной лингвистике, вопрос о методологии стоял особенно остро. Единственный общенаучный метод, которым мы могли пользоваться, чтобы наше исследование соответствовало требованиям научности, - это метод наблюдения. При этом наблюдалось речевое поведение коммуникантов, ведь проникнуть в "черный ящик", которым являются когнитивные процессы порождения и восприятия речи, мы не можем. Более того, сами выводы о ненаблюдаемых операциях чужого сознания были бы ненаучны [Фрумкина, 1999]. Поэтому единственным способом анализа
когнитивных процессов порождения и восприятия тавтологий, если не прибегать к экспериментальным методам когнитивной психологии, была восстановленная в своих правах интуиция, или "тренированная интроспекция" исследователя [Wierzbicka, 1987], в рамках общенаучного метода самонаблюдения. Интуитивность как постоянное свойство лингвистики отмечает И.Б.Шатуновский: "От многих других наук языкознание отличается в том отношении, что обобщения, которые мы ищем, в каком-то смысле и в какой-то мере уже сделаны носителями языка... Соответственно, мощным источником знаний о языке является интуиция, интроспекция, открывающая нам добытые путем бессознательной индукции обобщения" [Шатуновский, 1996:19]. Таким образом, функциональность (изучение функционирования тавтологий в речевой ситуации) и когнитивность (анализ когнитивных процедур и стратегий говорящего и слушающего) смыкаются для нас в одном общем подходе - интерпретативности, при котором процессы речевого функционирования, данные в наблюдении, и когнитивные стратегии говорящего и слушающего, не данные нам в непосредственном наблюдении, интерпретируются в "стратегии Воспринимающего", или исследователя: "Стратегия Воспринимающего представлена в интерпретирующем направлении, преимущественное значение в котором придается восприятию, а следовательно, "когнитивному вычислению", процедурам, регулирующим и структурирующим языковое восприятие" [Демьянков, 1994:20-21]. "Тренированная интроспекция" дает нам возможность алгоритмизировать процесс интерпретации тавтологий, сведя его к ряду универсальных шагов. Такое дробление процесса интерпретации на элементарные интерпретирующие шаги позволяет обеспечить повторяемость, "верифицируемость" наблюдения [Фрумкина, 1999] для последующих исследователей. Наиболее последовательно ориентированным на универсальный метод интроспекции исследователя является лингвистический метод концептуального анализа, при котором "... ключевым ... является постоянное присутствие "за плечом"
лингвиста пары говорящий - слушающий, вместе с их целями, ценностями, вообще с их внутренними мирами" [Фрумкина, 1992]. Такое определение оптимально сочетает в себе основные черты методов наблюдения и самонаблюдения. Концептуальный анализ использовался нами для определения реализуемых говорящим в рамках тавтологии потенций концепта и для выявления тех особенностей национальной концептосферы, которые фиксирует в себе концепт в тавтологии в качестве своих системных связей. Кроме того, нами применялись операциональные методы исследования, которые "опираются в конечном итоге на интуитивные, интроспективные данные" [Шатуновский, 1996:20]. Для выявления текстообразующих функций тавтологии нами применялся контекстуальный анализ, а при интерпретации тавтологий типа N сор N как трансформаций архетипичной структуры N есть N {Дом как дом; Дом должен быть домом; Дом остается домом и т.п.) -трансформационный анализ. На всех этапах исследования нами применялись элементы статистического анализа; результаты статистической обработки фактического материала обобщены и представлены в Приложении. Данные, полученные нами методом интроспекции, реализуемом через ряд частных операциональных, формальных методов, были переосмыслены на новой ступени абстракции. Те системные связи, которые фиксирует в себе концепт в ментальном прообразе тавтологии, были синхронизированы нами в виде модели "тавтологической" концептосферы в рамках общенаучного метода конструирования идеальных объектов.
На защиту выносятся следующие положения диссертации: 1. Исследование тавтологии в рамках структурно-синтаксического, прагматического и лингвоспецифического подходов, несмотря на все различия в них, имеет, на наш взгляд, один общий недостаток: не учитывается "слоистая структура" тавтологии как концепта, в результате чего из поля зрения исследователя ускользают гносеологические функции тавтологии: обоснование знания и категоризация.
2. Воспроизводимая интерпретация тавтологии может быть осуществлена
только с позиции наблюдателя, рефлексирующего над собственными
когнитивными процессами осмысления речевого поведения говорящего и
слушающего. Интерпретация тавтологии, осуществляемая таким образом,
представляет собой цикл последовательных шагов, схематизирующих процесс
исследовательского самонаблюдения, целью которого является понимание
глубинного смысла авторского текста.
Результаты интерпретации тавтологий могут быть осмыслены как модель "тавтологической" концептосферы в ее антропоцентрической репрезентации, так как тавтологии являются одним из узловых моментов в процессах освоения человеком логического пространства "от себя". Антропоцентричность "тавтологической" модели национальной концептосферы подтверждается и тем, что параметризация вершинного концепта в ней осуществляется поэтапной метафоризацией мира, надстраиваемой над базовой метафорой "человеческого тела" [Lakoff, Johnson, 1980].
Интерпретация каждой тавтологии в отдельности и организация "тавтологической" коцептосферы в целом определяется заданным набором мыслительных операций, с помощью которых человек-говорящий организует свое логическое пространство. При осмыслении отдельных тавтологий задействованы процессы категоризации, референции, концептуального пересечения [Залевская, 1999]. Системные связи концептов в рамках "тавтологической" концептосферы устанавливаются на базе универсального способа познания - метафоризации [Кассирер, 1990].
Теоретическая значимость работы определяется концептуальным пересмотром итогов "оправдания" тавтологии в рамках выделяемых нами трех традиций ее исследования (системной, коммуникативной и лингвоспецифической). Теоретическая значимость диссертации усиливается тем, что в ней предпринята попытка собственного решения когнитивных проблем понимания текста и структуры знания в приложении к частным
11 вопросам тавтологии. Таким образом, достижения когнитивной лингвистики используются в работе для демонстрации их применимости к изучению данного материала.
Практическая ценность исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в вузовских курсах современного русского языка, сопоставительного языкознания, стилистики, в частности, в рамках спецкурса "Основы оптимального общения", в процессе преподавания русского языка как иностранного, для культурологического описания, а также при разработке тематики курсовых и дипломных работ. Практическая ценность работы в контексте современного языкознания состоит в том, что предлагаемые методы анализа могут быть применены и к более широкому материалу — тавтологическим сочетаниям любого типа.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения; в основной текст включены две схемы, одна таблица и четыре приложения.
В первой главе осуществляется анализ метаязыка тавтологии, производится концептуальное обобщение отечественной и зарубежной литературы, посвященной проблеме тавтологии в целом и предложениям типа N сор N в частности.
Во второй главе предпринимается попытка построения собственного алгоритма интерпретации тавтологий как пятиступенчатого линейного процесса.
В третьей главе представлен способ теоретического осмысления результатов интерпретации всего массива тавтологических употреблений, оказавшихся в поле нашего зрения, как системы, моделирующей "тавтологическую" концептосферу в ее основных взаимосвязях и принципах организации.
В заключении подводятся итоги исследования, делаются общие выводы и концептуальные обобщения, а также намечаются преспективы изучения тавтологий.
В состав приложения входят: список использованной литературы, включающий 238 наименований; список справочной литературы; список сокращений; перечень наиболее частотных тавтологических конструкций с указанием частотности; приложение к 3 главы 2.
Метаязык тавтологии в лингвистической терминологии
В лингвистической терминологии явно намечена тенденция к объединению в одно поле ряда терминов с общей доминантой "повтор". Сема повтора содержится в целом ряде терминов, позволяя с помощью "рабочих" определений на первом этапе анализа выявить иерархичность и структурированность этого терминологического поля. Свидетельством в пользу глубинной связи терминов данной группы является способ их толкования путем отсылки друг к другу, ср. в словаре О.С.Ахмановой: редупликация - то же, что удвоение, повтор (удвоение, редупликация, повторение) [Ахманова, 1966:224], в словаре Д.Э.Розенталя, М.А.Теленковой: редупликация, см. повтор [Розенталь, Теленкова, 1985:286], в тезаурусе С.Е.Никитиной: редупликация: удвоение, повтор [Никитина, 1978:149] и так далее.
"Рабочие" термины поля "тавтология" могут быть определены через ядерный термин "повтор" следующим образом:
Повтор - полное или частичное повторение корня, основы или целого слова.
Редупликация - ( овтор )только начального слога или целого корня.
Диттология - случайный повто ) в произношении или на письме элемента слова.
Слова-близнецы - сложные слова или фразеологические единицы, обрзованные посредством (Іювтора).
Плеоназм - семантический или грамматический повтор как постоянное свойство языковой единицы.
Тавтология - явный или скрытый смысловой (1ювтор )в речи.
Мы видим, что данные термины могут быть сгруппированы вокруг ядерного термина "повтор", по принципу уже - шире в применении к их значению: уже оказываются термины "редупликация" и "диттология", так как объект их действия является более узким (только один элемент слова), а также термин "слова-близнецы", который в отличие от термина "повтор", характеризующего как процесс, так и результат, охватывает только результат повтора (сложные слова или фразеологические единицы).
Шире оказывается термин "плеоназм", переводящий повтор из плана выражения в план содержания и закрепляющий эту смысловую избыточночть как языковую норму.
Еще более широким в содержательном плане является термин "тавтология", который подразумевает, во-первых, не только явный, но и скрытый смысловой повтор, а во-вторых, впервые выводит повтор за рамки системы языка в область его реального существования.
Основные принципы интерпретации тавтологий типа N сор N
Формальные показатели смысла в тавтологиях настолько скудны, что возникает явный дисбаланс между ограниченностью формы и сложностью выводного знания о тавтологии в каждом конкретном случае. То знание, которое мы получаем об N в результате анализа тавтологий типа N сор N, перекрывает, а часто вообще не совпадает со словарным значением; это смысл совершенно иного типа, который, тем не менее, так или иначе опознается слушающим. Нам представляется, что в данном случае мы имеем дело с одной из граней концепта, который спонтанно обнаруживает себя "здесь и сейчас" в предикации имени к самому себе, которая является сверткой более сложных ассоциаций. Необходимо пояснить, что мы в таком случае понимаем под концептом. Поскольку в нашу задачу не входит проследить генезис этого понятия в лингвистике, мы ограничимся указанием лишь тех характеристик концепта, которые являются релевантными для анализа нашего материала.
1. Концепт - это то, посредством чего культура входит в наше сознание. Это свойство концепта имплицитно содержится в часто цитируемом определении А.Вежбицкой: "Концепт - объект из мира "Идеальное", имеющий имя и отражающий определенные культурно обусловленные представления человека о мире "Действительность" [Вежбицкая, 1996]. На те же свойства концепта указывает С.Х.Ляпин, рассматривая его как "многомерное культурно-значимое социопсихическое образование в коллективном сознании, опредмеченное в той или иной языковой форме" [Ляпин, 1996]. В наиболее сжатой форме это представление о концепте выражает Ю.С.Степанов: "Концепт - основная ячейка культуры в ментальном мире человека" [Степанов, 1997:40].
2. Как "сгусток культуры" [Степанов, 1997:40], концепт обладает историей, образуя "слоистую структуру", включающую три слоя: 1) основной, актуальный, признак; 2) дополнительный, пассивный, признак (уже не актуальный, исторический); 3) "внутреннюю форму", обычно вовсе не осознаваемую, запечатленную во внешней, словесной форме [Степанов, 1997:44].
3. Основная функция концепта - заместительная. "Концепт есть зачаточный акт - потенция к определенным операциям мысли над представлениями конкретных человеческих поступков" [Аскольдов, 1997:272]. Потенции концепта направлены не только вперед, в текст, как "намеки на возможные значения", но и назад, в "культурный опыт человека" [Лихачев, 1997:287] (ср. спиральную модель значения А.А.Залевской [Залевская, 1999:246]). Концепт в тавтологии существует не как сложная гештальтная структура, способная возникнуть лишь в голове лингвиста, систематизирующего контексты и проекции концепта на разные уровни языка [Чернейко, Долинский, 1996; Голованивская, 1997; Убийко, 1998], но как часть сиюминутно возникающего ментального пространства, представляющего собой "концептуальный набор", "создаваемый для частных целей понимания и действия" [Залевская, 1999:132]. Когда бы человек ни произнес имя "судьба", в его голове не возникает образ "эмоциональной, своевольной, капризной, активной, агрессивной женщины, лицо и руки которой дополнительно акцентированы, которая своевольно, по-женски, ведет со слепым человеком свои игры..." [Голованивская, 1997:50], но лишь одна из граней этого образа. Заместительная функция концепта, его сиюминутность, делают возможным его функционирование, которое понимается как процессы абстрагирования, концептуального пересечения, категоризации, референции и т. п. [Залевская, 1999:133]. В конце концов, именно дискретность концепта позволяет осуществить его системное описание. Эту неуловимую грань концепта мы и пытаемся зафиксировать, установив выполняемые им здесь и сейчас функции.
4. Концепт индивидуален. Концепт индивидуален в ситуации общения и коллективен в своей идеальной, абстрагированной форме, при тезаурусном подходе к нему. Концепт существует в сознании человека [Степанов, 1997:40] и ограничивается в каждом конкретном случае его личным опытом и ситуацией общения (контекстом) [Лихачев, 1997:282].
Основые особенности "тавтологической" концептосферы
Прежде чем перейти собственно к построению концептосферы, необходимо определить принципы и понятия, которые составляют теоретическое обоснование нашего опыта.
1. Основной предпосылкой нашего анализа является тезис антропоцентричности языковой картины мира, невозможности для человека "выйти из себя, своей формы и увидеть мир "как он есть" [Роль человеческого фактора в языке, 1988:45]. Признание существования языковой картины мира является исходным пунктом нашего анализа. При этом под языковой картиной мира мы понимаем "глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека", "деятельность духа по претворению мира в предметы сознания" [Роль человеческого фактора в языке, 1988:21, 48]. Такое понимание языковой картины мира как исходной субъективирующей силы предполагает некий результат, некую знаковую сумму, запечатлевшую в себе опыт восприятия мира. Такой суммой мы считаем концептосферу языка, являющуюся "алгебраическим выражением всей культуры нации" [Лихачев, 1997:287]. При этом под культурой мы вслед за Ю.С.Степановым понимаем "совокупность концептов и отношений между ними" [Степанов, 1997:38].
2. Построение концептосферы невозможно без представления об основных способах ее организации. Закономерно предположить, что концептосфера образована "концептами отдельных значений слов, которые зависят друг от друга и составляют некие целостности" [Лихачев, 1997:283].
Представление о взаимозависимости концептов нашло свое отражение в выделении констант культуры [Степанов, 1997], культурных доминант [Карасик, 1996], базисных, категориальных концептов [Берестнев, 1999], "ментальных атомов человечества" [Вежбицкая, 1996], ментофактов [Телия, 1999]. По существу, все эти термины определяют некие концепты, "постоянно существующие в культуре" [Степанов, 1997:76], отражающие "прототипические категории общего восприятия мира" [Булатова, 1999:41] и "относящиеся к архетипам коллективного бессознательного" [Берестнев, 1999:100]. Эти культурные доминанты, являющиеся способами и одновременно координатами нашего восприятия мира, "объективно выделяются и могут быть измерены ... посредством картирования соответствующих лексических и фразеологических групп, сопоставления ценностных суждений, вытекающих из стереотипов поведения, зафиксированных в значениях слов, устойчивых выражений, прецедентных текстов" [Карасик, 1996:14].
Если представление о культурных доминантах является более или менее однозначным, то вопрос о той системе отношений, которую образуют узловые и атомарные концепты (термины А.П.Булатовой [Булатова, 1999:41]) остается непроясненным. Термины "фрейм", "концептуальная область" [Булатова, 1999], "категория" [Берестнев, 1999], "оппозиция" [Малишевская, 1999], на наш взгляд, остаются лишь разрозненными, неоднозначно определенными способами такой систематизации. Поэтому, опираясь на фактический материал и исходя из общей концепции нашего исследования, мы принимаем свою систему терминов и свой способ параметризации вершинного концепта.
3. Вершинным концептом в нашем построении "тавтологической" концептосферы мы считаем концепт "человек". Важнейшую роль данного концепта в культуре подчеркивает Ю.С.Степанов: "Чем важнее в культурном отношении предмет, тем ... больше он "параметризован". Человек занимает здесь вершинное место: ничто так не параметризовано, как человек" [Степанов, 1997:352]. "Человек" является базисным концептом уже хотя бы в силу принципа антропоцентризма, антропоморфности любых построений ума. "Концепт "Человек" - ключевой концепт любой культуры, его содержание является определяющим для понимания сущности культуры и ее оценки" [Розина, 1990:65]. Гуманистическая традиция закрепляет за именем "человек" исключительно положительные ассоциации высочайшей ценности. Поэтому и требования к человеку предъявляются высокие, и грань между прототипом и идеальным представителем в данной категории размыта.
