Структурно-семантические и функциональные особенности слова только в современном русском языке Селина Наталья Петровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Только как полифункциональное слово современного русского языка 9

1. Статус слова только в лексикографической и грамматической литературе 9

2. Базовые значения слова только в современном русском языке 25

2.1. Базовое значение слова только как наречия 25

2.2. Базовое значение слова только как частицы 29

2.2.1. К истории вопроса классификации частиц 48

2.2.2. Модусные значения слова только 56

3. Производные значения слова только союзного характера.... 65

Выводы 76

Глава II. Структурно-семантические свойства слова только и его функциональные особенности на разных уровнях синтаксиса 78

1. Семантические и функциональные особенности слова только как наречия 83

2. Семантические и функциональные особенности слова только как частицы 89

2.1. Семантические особенности слова только как частицы 89

2.2. Синтагматические особенности слова только как частицы... 98

2.3. Функциональные особенности слова только как частицы.... 106

3. Функциональный аспект слова только в максимальном контексте 117

3.1. Функции слова только в сложном предложении 119

3.2. Функции слова только в сложном синтаксическом целом. . .. 138

3.3. Слово только в речевом акте 160

Выводы 166

Заключение 169

Библиографический список 173

Список литературных источников 196

• Статус слова только в лексикографической и грамматической литературе
• Базовое значение слова только как наречия
• Семантические и функциональные особенности слова только как наречия

Введение к работе

В современной лингвистике проблема системного описания неполнозначных слов не утрачивает своей научной актуальности, хотя имеется немало работ, освещающих различные её аспекты.

Высокая частотность употребления неполнозначных слов, их функциональная подвижность и активные процессы вовлечения в данный класс все новых и новых полнозначных слов объясняют нахождение их в зоне пристального внимания ученых.

Одним их проблемных вопросов является исследование класса частиц в аспекте теории системных отношений в языке и речи, их пословное описание - «лингвистическое портретирование» [Ю.Д.Апресян 1990: 127].

Работа в данном направлении позволяет исследовать и описать
сложный мир семантических и конструктивно-синтаксических 5
особенностей отдельно взятого слова в условиях его особой
коммуникативной и прагматической значимости. «Достаточно полная и і
ясная картина функционирования частиц, - отмечает Е.А. Стародумова, -
может быть представлена только на основе «пословного» их описания,
исследования каждого слова, но обязательно с учетом его
парадигматических связей с другими, функционально подобными
словами» [Е.А.Стародумова 1974: 4].
, Выход исследователей служебных слов за рамки простого

предложения дал возможность анализировать их синтактику с позиций полисемии, функциональной омонимии и «гибридности».

В науке уже не является спорным вопрос о том, что особенности

функционирования частиц связаны, как правило, не с их первичными

значениями и функциями, а с производными (вторичными). Первичные

⁽* «позволяют рассматривать частицу как системный инвариант. А

tr ориентация на вторичные значения и функции помогает установить ... их

семантико-синтаксическую подвижность» [Е.А.Стародумова 1974: 3].

Системный анализ отдельно взятой частицы с учетом ее семантики, синтагматики, функций помогает в полном объеме представить современную систему неполнозначных слов в совокупности действующих в ней тенденций. Именно синтаксические особенности служебной лексемы, выявляющие ее семантическую индивидуальность, создают основное содержание лингвистического портрета неполнозначного слова.

Системный анализ не может быть изолированным, так как связан с
общей теорией системных отношений между лексическими и
грамматическими единицами современного русского языка. Служебные
слова, и прежде всего частицы пронизывают языковой строй, они
взаимодействуют с семантико-синтаксическои структурой пропозиции, с
ее коммуникативной организацией, с актуальным членением. В
макросинтаксисе они функционируют в качестве показателей связности
^ текста.

Диссертационное исследование представляет собой анализ семантических и функциональных свойств слова только на разных уровнях синтаксиса.

Актуальность работы определяется тем, что, начиная со второй
половины XX века, в отечественной лингвистике не ослабевает интерес к
пословному изучению неполнозначных слов, достаточно сложных в
функциональном плане. В настоящее время, несмотря на неоднократное
обращение ученых к слову только, остается все еще недостаточно
освещенным его функциональный аспект, отсутствуют специальные
комплексные исследования его «поведения» на разных ярусах синтаксиса,
особенно в сложном синтаксическом целом, о чем свидетельствуют порой
весьма неоднозначные, а иногда и противоречивые данные
(А лексикографических источников. Комплексный, многоаспектный анализ

і, слова только необходим для углубления, уточнения общей теории

системных отношений между единицами языковой системы, в частности, для понимания особенностей функционирования единиц «гибридного» типа и преодоления противоречивых оценок в научных изысканиях лингвистов.

Объектом исследования стало слово только как полифункциональная единица современного русского языка, предметом — его семантико-синтаксические свойства. Выбор слова только в качестве

объекта исследования обусловлен следующими причинами:

- это одна из самых распространенных и типичных частиц, которая

по частоте употребления в различных стилях и жанрах входит в первую сотню наиболее употребительных слов;

только - уникальное «гибридное» слово союзного типа, функционирующее как частица и как союз;

это аспектуально значимая единица языковой системы;

- это «логическое» слово и «след» мыслительных операции
прагматического субъекта.

Научная новизна диссертационного исследования состоит во всесторонней семантической и функциональной характеристике лексемы только на разных синтаксических ярусах современного русского языка. Особое внимание уделяется рассмотрению союзной функции слова только как в минимальном, так и в максимальном контексте. В диссертации впервые описаны смысловые отношения между частями минимального двухкомпонентного сложного синтаксического целого, формируемые одноместной союзной скрепой только или союзно-скрепочным соединением фразеологизированной структуры.

Теоретическая значимость диссертации. Работа представляет собой

опыт системного, многоаспектного пословного описания служебного слова

(А только с учетом всей имеющейся на сегодняшний день лингвистической

ft базы. В работе дается разноплановая характеристика слова только в

функции наречия, частицы, союзной скрепы, с одной стороны, а с другой -значительное внимание уделено анализу обширной теоретической информации в области изучения неполнозначных слов. Обилие различных концепций, методов анализа сделало ее практически и теоретически значимой для дальнейшего изучения семантических, синтаксических, коммуникативных, прагматических механизмов, с которыми так или иначе связаны служебные слова в русском языке.

Данное исследование представляет определенный интерес не только в аспекте семантики и синтаксиса частиц, но и в плане их лексикографического представления.

Практическая значимость работы состоит в том, что она может внести определенный вклад в преподавание морфологии и синтаксиса современного русского языка в вузе. Работа содержит теоретический и практический материал, представляющий интерес для студентов, аспирантов и учителей русского языка. Материалы исследования могут быть использованы на спецсеминарах и спецкурсах по проблемам переходности в системе частей речи: «Принципы дифференциации служебных частей речи», «Явления омонимии, полисемии и гибридности в области служебных частей речи», «Русские частицы. Проблемы и аспекты изучения». Отдельные положения диссертации имеют непосредственный выход в лексикографическую практику.

Цель и задачи диссертации. Основная цель — системное, разноаспектное описание семантико-функциональных особенностей слова только на разных синтаксических уровнях. Эта основная цель определяет и частные задачи диссертации:

- определение статуса слова только в современном русском языке;

- описание базовых значений исследуемой лексемы с учетом её
'<* синтагматики и парадигматики;

fc - исследование функциональных особенностей гибридного слова

только на разных ярусах синтаксиса.

Методы и приемы исследования. Лингвистическое портретирование, связанное с многоаспектным исследованием служебного слова, потребовало комплексного использования различных приемов и методов. Основным в диссертации является метод лингвистического описания, включающий научно-исследовательские приемы: наблюдение, сопоставление; дистрибутивный анализ, позволяющий выявить

особенности слова только с учетом парадигматических и

синтагматических процессов; прием замещения, который в совокупности с

методом компонентного анализа дает возможность определить

синтагматически обусловленные функции неполнозначного слова и дать

исчерпывающее толкование смысла лексемы только в различных моно- и

полипредикативных конструкциях.

Материал диссертационного исследования. Работа выполнена в

синхроническом аспекте. Более 4000 примеров, представленных в

картотеке, обеспечивают достоверность положений и выводов, которые

формируются в диссертации. Примеры извлечены из художественных и

публицистических произведений XIX-XX веков, современной периодики.

Данные словарей привлекались в качестве дополнительных источников.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. Слово только полифункционально. В определенных семантико-синтаксических условиях оно выступает в качестве наречия, частицы, которая способна реализоваться в функции одноместной союзной скрепы или конкретизатора классического союза в составе союзного соединения, а также логического слова.

2. Лексема только обладает свойствами поливалентного слова. Эти свойства являются результатом взаимодействия слова только с

а* различными членами пропозиции.

3. Слово только участвует в выражении тема-рематических
отношений, что позволяет говорить о нем как о единице динамического
синтаксиса. Член предложения, маркированный только, отмечен
логическим ударением, т.е. является логическим предикатом или
логическим субъектом и способен выступать в качестве специфического
средства актуального членения, обозначая тему и рему высказывания.

4. Слово только способно реализовать текстообразующую функцию,
скрепляя отдельные предикативные единицы или части сложного
синтаксического целого в единый смысловой комплекс. Маркируя
иллокутивно важные слова, лексема только придает определенный
эмоциональный фон сообщению.

Апробация работы. Основные положения и предварительные результаты исследования были изложены автором на научных конференциях в Армавирском государственном педагогическом институте (1996-2003 гг.) и на II Всероссийской конференции «Культура русской речи» (Армавир, 1999). Содержание диссертации отражено в десяти публикациях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения. Диссертация снабжена библиографическим списком (289 наименований), списком литературных источников (51).

* Глава I.

ТОЛЬКО КАК ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНОЕ СЛОВО СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА

1. Статус слова только в лексикографической и грамматической

литературе

Слово только не раз становилось объектом пристального изучения и описания в отечественной лингвистической литературе и лексикографии. Данные, составляющие семантические, грамматические и стилистические особенности и функции лексемы только, фиксируют различные словари русского языка. Словарные статьи слова только — яркий пример описания, основанного на полисемии. В этимологических и исторических словарях слово только подается отдельной словарной статьей. М. Фасмер предлагает следующую версию происхождения данного слова: «д.-р. толико «столько, только», ст.-сл. ТОЛИКЪ. Образовано от местоимения *to ь

" (тот) с частицей И + ко (ст.-сл. толи («до того, до такой степени»).

Словарная статья «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера &. приводит эквиваленты с подобными значениями из славянских языков, находит параллели с латинским, греческим языками (укр. тілько, тількі, сербохорв. толико; словен. toliko; чеш. tolik ; греч. toliko; лат. tolls «таковой, такой»),

«Словарь церковно-славянского и русского языка», составленный Вторым отделением Имперской Академии наук (1847 г.), фиксирует его как наречие количества и времени, синонимичное словам лишь и лишь только.

И.И. Срезневский (1903) отмечает, что слово только встречается в памятниках не только в значении «столько, столь много, лишь, только лишь, только что» (то есть в функции наречия и частицы): Аще ли есть неимовитъ, да како можешь, в только же проданъ будешь... (Дог. Иг. 945

_v* г.); Аще быхъ умьлъ украсти, только бы не скорбьхъ. (Сл. Дан. Зат.); Иныи,

оума не исполненъ, только жадаеть оубити... (Дан. Иг. (Пал.33), но и в

значении «если только»: А жельзного четыре бьлки, толко человька скують, а не будешь по немъ поруки... (Уст. Дв. Гр. 1397 г.), т.е. в значении условности, что уже предопределяло союзную функцию только.

В.И. Даль определяет слово только как наречие и дает ряд синонимичных ему слов: токмо, лишь, едва, еле, однако: Я только просила, более ничего. Я только вошел в поезд [«Толковый словарь живого великорусского языка» 1882. T.IV: 411].

В словаре под редакцией Д.Н. Ушакова [Д.Н. Ушаков 1994] слово только подается в следующих функциях и значениях: 1. Наречие ограничительное. Не больше, чем, как раз (Мне было страшно только три раза); 2. Наречие. Исключительно, единственно, т.е. ничего (ничто, никто, никак), кроме... (Нам остается только ждать); 3. Наречие. Ограничение действия начальным моментом, в значении «еще, пока еще» (Это только начало); 4. Союз условный; 5. Союз временной; 6. Союз противительный; 7. Частица. В сочетании с бы/б употребляется в предложении, выражающем желание (только бы нас не заметили); 8. Частица усилительная (Зачем только я ему это сказал).

Словарная статья слова только, приведенная выше, демонстрирует отсутствие инвариантного значения, частеречный принцип разграничения значений, констатацию употреблений слова, которые признаются связанными; отсутствие эмплицитного указания на возможность семантических связей между отдельными значениями (1 и 2, 4 и 5); небесспорность примеров, иллюстрирующих функциональные особенности, основанные на частеречной принадлежности слова (1, 2, 3).

СИ. Ожегов на первое место у слова только выдвигает функцию частицы в четырех значениях (1, 2, 5, 6), кроме того, выделяется функция союза в двух значениях (3, 4): временном или условном и противительном; функция наречия указана только для разговорной речи (7). Следует отметить, что названный словарь непоследовательно различает функцию частицы и ее сочетания. Обратимся к примерам словарной статьи,

% характеризующим слово только как ограничительную частицу: Это стоит

всего только рубль. Он только взглянул. Только его и видели. В данных примерах не разграничены различные по своей функции лексемы только. Не учтена в последнем примере возможность двоякого понимания его смысла в зависимости от логического ударения и функции слова только в данной конструкции. На подобную двусмысленность указывал А.Е. Орлов: «первый вариант - логическое ударение падает на только. В такой конструкции только выступает в наречной функции, обозначает время;

можно заменить только сочетанием только что: Только (только что) его

видели. Второй вариант - логическое ударение падает на местоимение в

предложении: Только его видели (и никого другого), В таком контексте

только выступает как акцентирующая частица при дополнении»

[А.Е.Орлов 1981: 92].

Обращает на себя внимание тот факт, что значения лексемы только в функции частицы у СИ. Ожегова дублируют наречные значения (заметим, з весьма спорные) у Д.Н. Ушакова. Подобных расхождений грамматической квалификации того или иного слова (или значения слова) между словарями * немало. Безусловно, эти расхождения, а также уязвимость словарной интерпретации предопределяются существенными особенностями класса частиц, не имеющего четких грамматических границ и включающего единицы, значения которых отличаются крайним своеобразием [М.Г.Щур 1988:84].

В Малом академическом словаре русского языка на первое место выносится значение ограничительной частицы («не более, как; всего лишь»), а также выделительно-ограничительной («единственно, исключительно») или усилительной. Среди союзных значений выделяются следующие:

- противительный союз, соединяющий предложения, из которых одно
#. выражает несоответствие тому, о чем говорится в другом (соответствует по

значению союзам: но, однако);

ф - в сочетании с другими противительными союзами: а, но, да {а

только, но только, да только)',

в составе уступительного союза разве только (что);

в сочетании с союзом и (и только);

в составе противительного союза не только..., но (и);

временной союз, употребляющийся для присоединения придаточных временных предложений. (В предложении, в котором только

дается в качестве временного союза, сочетание и только включено в состав

^т сложного дистантного союзного сочетания и только..., как...: Райский

пошел в избушку, и только перелез через плетень, как навстречу ему

помчались две шавки с яростным лаем (И. Гончаров), что свидетельствует

о непоследовательности в разграничении слова только и его союзных

сочетаний);

- в составе сложных союзов: едва только, как только, лишь только,
чуть только, только что.

Одно из значений слова только MAC связывает с функцией наречия (едва, едва лишь), передающего его информацию, связанную с совершением какого-либо действия, с настроением какого-либо состояния: Это было рано утром. Вы, верно, только проснулись. (Л. Толстой. Анна Каренина). Словарная статья только включает и фразеологизированные сочетания: только и (Начальствующие лица только и говорили, что отступления не будет); только что (Солнце только что село).

Следует отметить, что наиболее полная характеристика лексемы
только представлена в Большом академическом словаре. Как и в Малом
академическом словаре, на первом месте дано описание частичной
функции слова только, вносящего в предложение элементы выделительно-
ограничительной, ограничительно-выделительной, ограничительной,
усилительной семантики или выступающего в роли модальной частицы. 6 и
'А 7 значения связаны с функцией наречия. Среди союзных значений лексемы

только ведущим является временное (едва, едва лишь), затем разъясняется

его функция противительного союза, указаны случаи употребления только в составе сложных соединительных и условных союзов (не только..., но и; не только.., но даже; не только..., но еще; как только; если только; если бы только).

Вышеназванные словари носят нормативный характер, содержащиеся в них дефиниции предназначены для справочных целей. Таков же характер и «Грамматического словаря русского языка» А.А. Зализняка, где слово только квалифицируется 1) как наречие; 2) как союз; 3) как частица.

Показательно, что статья, включающая характеристику слова только, дана в «Словаре языка Пушкина». Она основана на наблюдениях над языком отдельно взятого автора, но отличается тем, что предлагает 745 случаев функционирования лексемы только. В 436 случаях она выступает в роли частицы ограничительно-выделительной; в 43 - усилительной частицы. Словарь отмечает 38 примеров употребления слова только в качестве временного союза, 53 - противительного; выделены 7 случаев сочетания лексемы только с частицей бы в предложениях, выражающих желание. В составе союзных сочетаний слово только отмечено в 167 случаях. Наречная функция представлена в словарной статье единичными примерами (Я только что приехал). Выше сказанное позволяет сделать вывод, что только выступает в произведениях А.С. Пушкина (как и в целом в современном русском языке) в функции частицы, союза, а также входит в состав союзных соединений и фразеологизированных сочетаний; в функции наречия отмечены отдельные случаи, как правило, в разговорной речи. Доминирующей является частичная функция.

Необходимо отметить, что слово только отличается достаточно высокими показателями и по встречаемости в тексте. Словарь «Лексическая основа русского языка» (1984) включает его в число наиболее употребительных слов, составляющих ядро русского языка. Наиболее авторитетные частотные словари русского языка слову только отводят место в первой сотне расположенных по убывающей частотности

слов (Частотный словарь русского языка под редакцией Л.Н.Засориной; Частотный словарь современного русского литературного языка, сост. Э.А. Штейнфельдт; Частотный словарь языка газеты (сост. Г.П.Полякова, Г.Я. Солганик).

Кроме того, данные об употребительности лексемы только в различных стилях и жанрах современного русского языка приводятся в частотном словаре под ред. Л.Н. Засориной. Из общей частоты по всей выборке в 2782 единицы слово только характеризуется по четырем жанровым группам в следующих соотношениях:

1. газетно-журнальные тексты - 672;

2. драматургия - 635;

3. научные и публицистические тексты — 700;

4. художественная проза - 775.

Эти цифры - подтверждение сложившегося мнения о том, что слово только является принадлежностью всех стилей языка. Следовательно, исследуемая лексема - неотъемлемая часть языковой системы русского языка в целом, а это дает нам право не ограничиваться в, наших наблюдениях каким-то отдельным стилем или жанром.

Таким образом, даже краткий обзор подачи слова только в различных словарях позволяет сделать вывод о несовершенстве словарных толкований русских частиц. Они требуют уточнения и унификации.

Следует особо отметить, что попытка отыскать общепризнанный семантический инвариант служебного слова, в том числе и только, была предпринята в «Путеводителе по дискурсивным словам русского языка» (1993), а позже в «Дискурсивных словах русского языка» (1998), являющихся примером контекстно-семантического подхода к исследованию «неполнозначных¹ слов», в основе которого «лежит идея

¹ Данный термин используется в ряде работ ученых Ставропольского государственного университета. «Описываемый класс включает и собственно служебные слова... и разнообразные частицы, функции которых не укладываются в понятие «служебные слова» и «полузнаменательные», «строевые слова» [Ю.И. Леденев 1973].

варьирования плана содержания слова под влиянием факторов контекста» [«Дискурсивные слова русского языка» 1998: 11].

В названной работе предлагается следующая трактовка слова только: «Только X означает, что выделение элемента X в области, связанной с положением вещей Р, сопровождается двойным ограничением: не больше и не меньше, чем X». Данный подход отличается методами, связанными со «структурированием множества различных употреблений слова: внутреннее варьирование только связано с возможностью преобладания того или иного компонента сценария-схемы: более значимым может быть выделение X или отрицание и «большего и/или меньшего», чем X» [«Путеводитель...» 1993: 20]. Авторы «Дискурсивных слов ...» стремились на примере частицы только показать, что «в конечном счете обнаруживается значительно большее, чем можно было бы априори ожидать, сходство результатов, полученных в рамках данного подхода, с лингвистической интуицией, зафиксированной в словарях и грамматиках, и с результатами, полученными в рамках других теоретических парадигм» [«Путеводитель...» 1993: 21].

Отметим, что М.Г. Щур определяет необходимые предпосылки для выработки критериев толкования индивидуальных особенностей значений русских частиц как целого класса:

уточнение и пополнение списка смысловых компонентов, типов их комбинаций;

определение правил сочетаемости (синтаксической, семантической и лексической);

- определение стилистических характеристик соответствующих
смыслов (значений слов) [М.Г.Щур 1988: 86-87].

Именно эти проблемы попытались разрешить авторы «Словаря служебных слов русского языка» - научный коллектив кафедры современного русского языка ДВГУ под руководством профессоров А.Ф.Прияткиной и Е.А. Стародумовой. Работа велась с 1993 года, первый

/%. выпуск словаря (50 словарных статей) вышел в 2001 году. Структура

словарных статей приведена в соответствие со специфическими
свойствами каждого класса служебных слов - семантическими,
прагматическими, коммуникативными, конструктивными,

стилистическими и т.д. [«Словарь служебных слов русского языка» 2001: 5].

Одна из словарных статей, посвященных русским частицам, описывает основные параметры слова только. Ведущей функцией является частичная; 5 модификаций основного значения лексемы только даны с учетом семантических, синтагматических, синтаксических и стилистических особенностей данного слова; отмечены случаи фразеологизированных сочетаний с названной частицей {только и всего; и только; только бы; да и только; только что не).

Словарная статья частицы включает вокабулу; акцентные
характеристики; типы употреблений; правила употребления: сочетаемость,
* позиции, характерные контексты; омонимы; синонимы; иллюстрации;

стилистические возможности с учетом отдельно взятой модификации.

Отметим, что точных синонимов словарь не дает (неточные: лишь, единственно, исключительно, один, всего, всего лишь, всего-навсего, просто, просто-напросто); «Словарь синонимов русского языка» З.Е.Александровой (1986) предлагает еще несколько членов данного синонимического ярда: не более, чем; токмо (уст.); не долее, чем; едва; еле [«Словарь синонимов русского языка» 1986: 2, 14, 538].

На основании сказанного можно сделать следующие выводы:

1. Составители словарей современного русского языка считают, что данное слово может быть представлено в качестве наречия, частицы, союза.

2. В вопросе о доминирующей функции нет единого мнения, но большинство склоняется к частичной.

<% "

3. Практически не получила отражения в словарях лексема только как слово с ярко выраженной модальной функцией. Исключением является «Словарь служебных слов русского языка» (ДВГУ, 2001).

4. Словари не отвечают на вопрос, в какой степени значения частицы, союза, наречия только самостоятельны, т.е. являются ли случаи употребления его в качестве наречия, союза, частицы проявлением многозначности или омонимии.

В нашем исследовании мы рассматриваем слово только как единицу полифункциональную. Нам близка позиция Е.А. Стародумовой, которая отмечает, что «полифункциональность можно определить как употребление одной и той же единицы в разных синтаксических функциях - при сохранении единого семантического инварианта - и отнести к широкому понятию «синтаксической деривации» [Е.А.Стародумова 2002: 12]. Под «деривацией» понимаем термин, связанный и с фактом образования нового слова с целью передачи синтаксической функции, и с фактом выполнения одним словом различных (вторичных) синтаксических функций [Е. Курилович 1962].

Следует отметить, что полифункциональность в сфере неизменяемых слов не раз оказывалась в центре внимания В.В. Виноградова (1940); О.САхмановой (1957); Ю.И. Леденева (1969); А.Т. Кривоносова (1975); А.Ф.Прияткиной (1990) и др.

Так, А.Т. Кривоносое связывает явление полифункциональности с изменением синтаксической дистрибуции слова: «То, что позволяет «переходность» одной неизменяемой части речи в другую, - это изменение грамматической (конкретнее - синтаксической) формы и синтаксической функции исконного слова, т.е. изменение его синтаксической дистрибуции» [А.Т.Кривоносов 1975: 93].

^: А.Ф. Прияткина утверждает возможность полифункциональности в пределах одного грамматического класса. Имеются в виду не случаи употребления слова какой-либо части речи в различных функциях,

свойственных всему классу (например, имя существительное в функциях подлежащего и дополнения), а функционирование одной части речи с сохранением первоначальных категориальных признаков [А.Ф. Прияткина 1990: 56-58].

Показательно, что полифункциональность и грамматическая омонимия — термины-синонимы в современном русском языкознании. «Грамматическая омонимия, находящая себе внешнее выражение только в различиях синтаксических функций, очень часто не приводит к распаду слов на омонимы, на разные слова, иначе говоря: в лексической системе одного слова у так называемых «неизменяемых» слов возможно омонимическое совмещение грамматически разнородных форм и категорий» [В.В. Виноградов 1990: 11]. В.В. Виноградов, таким образом, различает полифункциональность, т.е. грамматическую омонимию, и омонимию (лексическую омонимию).

В работах грамматического характера слово только не получило однозначной квалификации. Описания данной лексемы, существующие в отечественной лингвистике, как правило, различаются деталями. Обратимся к наиболее значимым исследованиям, связанным с анализом семантических и функциональных особенностей слова только.

А.Х. Востоков причислял лексему только к «ограничительным наречиям» [А.Х.Востоков 1874: 184], Ф.И. Буслаев полностью разделял эту точку зрения, но вместе с тем, отмечал употребление слова только и в роли союза. Разъясняя этимологию этой лексемы, Ф.И. Буслаев возводил её к среднему роду местоимения толикий [Ф.И.Буслаев 1981: 162-170]. В XX столетии вопрос о грамматической роли слова только получает дальнейшее освещение. В.А.Богородицкий отмечал, что «многие из наречий местоименного происхождения приблизились к частицам или даже перешли в них». В качестве примера он называл слово только [В.А.Богородицкий 1935: 79].

A.M. Пешковский относил слово только к разряду усилительных, имеющих производный характер, и говорил о нем в связи с рассмотрением переходных случаев в области частей речи. По мнению А.М.Пешковского, в результате переходных процессов в области частей речи в языке появляются слова, которые имеют «бледный намек на несколько значений. Все это будут выкристаллизовавшиеся к данному моменту в отношении категорий частей речи слова языка, аморфные, так сказать, в этом отношении (не смешивать с бесформенными!) независимо от того, произошла ли эта аморфность вследствие потери того или иного значения или вследствие того, что значение еще не приобретено» [А.М.Пешковский 1938: 149-150]. Данное рассуждение свидетельствует о том, что А.М.Пешковский приблизился к разработке теории гибридных слов, он впервые установил связь некоторых усилительных частиц, включая только, с союзами: «Самая усилительность их, по существу дела, сближает их с союзами: всякое усиление выступает всегда на фоне чего-то неусиленного, а этот фон дается (или предполагается) в предыдущей речи» [А.М.Пешковский 1938: 84].

Академик В.В. Виноградов считал слово только переходным от частицы к союзу, утверждая, что оно входит в разряд слов с модально-ограничительным значением [В.А.Богородицкий 1935: 721].

А.Б. Шапиро определил значение слова только следующим образом: «Значение частицы только - ограничительное: она указывает, что утверждаемое в данном предложении относится исключительно к данному предмету, качеству, действию» [А.Б.Шапиро 1953: 262]. Но введение в высказывание ограничительного значения нередко обусловлено общим коммуникативным смыслом, а именно, желанием говорящего передать более широкое содержание высказывания.

Ю.И. Леденев рассматривает слово только как полифункциональное, способное выступать в функции наречия, когда оно имеет обстоятельственное значение. В этой роли оно употребляется в сочетании

со словом что, вместе с которым образует в предложении обстоятельство времени. Но данная функция для слова только в современном языке характерна лишь в единичных случаях. По мнению Ю.И. Леденева, слово только справедливо можно отнести к выделительно-ограничительным частицам, так как выделительное значение является для него наиболее постоянным. Кроме того, Ю.И. Леденев утверждает, что слово только «можно считать союзом», когда оно выступает в качестве средства связи» и выражает «сочинительные или подчинительные отношения между членами простого или сложного предложения». В некоторых случаях Ю.И. Леденев отмечает употребление слова только в модальном значении [Ю.И.Леденев 1961:15-17].

Н.Ю. Шведова считает исходным употреблением слова только функцию ограничительной частицы (оно наиболее распространено именно в такой функции, и характеристику его всегда начинают с этого употребления).

Исчерпывающую характеристику контексту, «порождающему» ограничительное значение, дала Е.А. Стародумова. По мнению ученого, частица только является акцентирующей и представляет интерес с точки зрения функциональной, так как участвует в актуальном членении предложения и выполняет связующую функцию, подобно союзам. «Единственный факт», выделяемый словом только, «всегда имеет отношение к признаку, выраженному сказуемым (предикативным членом). Ограничительное значение частицы проявляется как отношение компонента, отмеченного частицей и потому обозначающего единственный факт, к сказуемому (предикативному члену) предложения [Е.А.Стародумова 1974: 34-35].

Автор рассматривает подробно только как частицу, анализирует самые распространенные ее употребления в союзной функции в простом и сложном предложении с отношениями исключения или противопоставления.

Но позволим себе указать на спорный характер утверждения Е.А.Стародумовой о том, что, выступая в союзной роли, лексема только не превращается в гибридное слово, а остается частицей, сохраняя прикрепленность к компоненту предложения и ограничительное значение [Е.А.Стародумова 1974: 44]. Прикрепленность к отдельному компоненту может быть лишь внешней, когда слово только занимает позицию, характерную для союза, или становится равноправным членом союзного сочетания, классический союз в котором может быть опущен при сохранении смысловых отношений между частями сложного предложения. Союзная частица только становится не только акцентирующей, но и связующей.

Функционирование лексемы только как союза рассматривает А.Е.Орлов, учитывая следующие признаки: 1) невозможность перестановки только из союзной позиции без резкого изменения, нарушения семантики сложного предложения, т.е. невозможность функционирования только вне данной союзной позиции; 2) отсутствие у только прикрепленности к какому-либо компоненту; 3) наличие функции связи у только [А.Е.Орлов 1981: 103]. Но подобные примеры автор рассматривает как единичные на фоне функционирования только как частицы или частицы в союзном значении.

Думается, что позиция Н.Н. Холодова относительно функциональных особенностей частицы только довольно спорна, т.к. он рассматривает ее исключительно в роли ограничительного союза не только на стыке предикативных частей в составе сложного предложения, но и даже в конце предложения.

Т.К.Иванова отмечает, что в усилительной частице только лексический и грамматический планы совмещены настолько, что ее союзные функции выражены отчетливо [Т.К.Иванова 1970: 6]. В исследовании Т.А.Яцюк частица только рассматривается в группе конъективных, которые являются «носителями скрытого значения

высказывания, представляя его в свернутом виде», реализуя «пресуппозиции ограничения, условия, количественности». Частица только выделена в ряду частиц со значением ограничения: лишь, исключительно, единственно, один, всё. Т.А. Яцюк на лексическом уровне рассматривает лексические значения частиц, говоря о том, что частицы имеют «коннотативное значение, т.е. выполняют коммуникативную и прагматическую функции». «Применяя терминологию Л. Карттунена, частицы можно назвать «пресуппозиционными дырками» (ho les)¹, которые пропускают определенную пресуппозицию в высказывание. Предложение вне коммуникативного задания, как правило, полипресуппозиционно. Частица же, являясь выразителем определенного типа пресуппозиций, ограничивает их круг для данного высказывания и тем самым реализует коммуникативное задание» [Т.А.Яцюк 1978: 21, 24, 41].

И.М. Богуславский в работе «О соотношении семантических и синтаксических свойств некоторых ограничительных частиц в русском "* языке» анализирует частицу только как так называемое «логическое слово», одну из «семантически незамысловатых единиц», необычайно * сложных для исследования, ярко индивидуальных, которые «нельзя изучать локально» [И.М.Богуславский 1979: 2]. Автор не ставит перед собой задачу всестороннего (многоаспектного) описания данной единицы, а рассматривает ее с точки зрения того, каким образом семантика предложения формируется из значений входящих в него лексических единиц. И.М. Богуславский рассматривает основное, «ядерное», значение частицы только и «сферы ее действия», не затрагивая модальные компоненты значения. В ходе анализа автор формулирует трехвалентное толкование частицы только: выделение некоторого свойства, объекта или действия из объемлющего множества свойств, объектов, действий.

¹ L. Karttunen. The projection problem for presuppositions plugs, holes and filters. - In: Proceedings of the second meeting of the North Eastern linguistic Society. - Montreal, 1972, p.51-54.

р, И.М. Копыленко впервые рассматривает функции наиболее

употребительных частиц русского языка (в том числе и только) в организации сверхфразового единства, обосновывает новое понимание функции частиц как сигнализаторов пресуппозиций. Частицу только автор анализирует как выделительно-ограничительную, участвующую в актуальном членении в качестве актуализатора ремы высказывания в условиях одного из типов контекстной связи: исключения и ограничения [И.М.Копыленко 1980: 24].

^ А.Е. Булатникова относит лексему только к союзам-частицам,

^ функционирующим как в простом, так и в сложном предложении

[А.Е.Булатникова 1982: 45-50].

К группе «собственно противительных экспликаторов», выступающих как «модальные корректоры», относит слово только М.В.Ляпон, утверждающая, что в основе противительного компромисса лежит идея «некоторого несоответствия» («частичного несоответствия»).

Экспликаторы этого принципа акцентируют внимание на детали или

обстоятельстве, которое необходимо принять во внимание, и тем рамым определяют ограничительный характер абсолютной истинности сообщаемого вне корректива [М.В.Ляпон 1986: 297].

Н.В. Усова, анализируя семантику частицы только в изолированных предложениях, утверждает, что в данных случаях «частица только имеет значение модального уточнения». В полипредикативных конструкциях для только возможна роль модальной скрепы, которая может употребляться изолированно, в конструкциях с сочинительными союзами, имеющими фразеологизированную структуру. Автор отмечает: «Модальная роль скрепы только - это особая функция, в этой роли скрепа не может заменяться синонимичной» [Н.В.Усова 1986: 130].

А.Ю. Чернышева относит слово только к классу частиц, участвующих в оформлении связи между частями сложного предложения в качестве конкретизатора, модификатора при союзе или союзной частицы.

Она осуществляет подходы к толкованию частицы только с помощью

эксплицитных перефразировок смысла предложения, учитывая тот факт, что семантическая структура частицы содержит идущие от говорящего и согласуемые с фоновыми знаниями слушающего имплицитные дополнительные строки [А.Ю.Чернышева 1997: 68].

Показательно, что вопрос о функциональных особенностях слова

только по-разному освещается и в академических грамматиках русского

языка. «Грамматика русского языка» (1952) квалифицирует только как

^ частицу или союз ( 982), а в «Грамматике русского языка» (1960) только

* определяется как выделительно-ограничительная частица ( 971) и

временной подчинительный союз ( 1012).

Необходимо отметить, что «Русская грамматика» (1980) отличается
качественно новым, глубоким вниманием к неполнозначным словам.
Основополагающий принцип в описании слов с гибридными свойствами
здесь сформулирован так: «Иногда в одном и том же слове близость и
У- переплетение значений частицы и союза, частицы и наречия, частицы и

глагола, частицы и местоимения, частицы и междометия настолько тесны, что противопоставление друг другу таких значений как принадлежащих словам разных классов оказывается неправомерным, и слово должно квалифицироваться как «частица-союз», «частица-наречие», «частица-местоимение» и т.д.» [«Русская грамматика» 1980: 724]. Слово только детально характеризуется и как «акцентирующая частица, выражающая непосредственные реакции говорящего», т.е. модальная; и как «частица-союз», выполняющий связующую функцию при противопоставлении; и как семантический конкретизатор и аналог союза ( 1695, 728).

Таким образом, сказанное дает нам право полагать, что в науке определены ведущие направления исследования слова только. В лексикографической литературе представлены его основные значения -частицы, наречия, союза. Но анализ грамматической литературы позволяет сделать вывод о том, что в науке нет единого мнения по вопросу о

0, функционально-семантических особенностях лексемы только: ведущей

функцией определена функция частицы, широко представлены исследования ее союзной функции, функции модального корректора. Примеры с наречием и союзом только на этом фоне единичны.

Кроме того, в академических грамматиках русского языка последовательно углубляется подход к исследованию класса неполнозначных слов в целом и интересующего нас слова только в частности. Но описание парадигматических и синтагматических свойств

^ этого слова только намечается. В учебниках и учебных пособиях по

7 современному русскому языку за основу взяты идеи, излагаемые в

академических грамматиках, монографиях и статьях отдельных авторов. Многие положения «Русской грамматики» (1980), работ Е.А.Стародумовой, А.Ю. Чернышевой, Т.А. Яцюк, М.В. Ляпон, Н.В. Усовой будут использованы нами в последующем анализе и описании слова только как единицы поливалентной, полифункциональной,

$ принадлежащей к зоне синкретизма «частица-союз».

2. Базовые значения слова только в современном русском языке 2.1. Базовое значение слова только как наречия

Анализ словарных статей, описывающих функции слова только, результаты исследований ученых позволяют сделать вывод, что данная лексема употребляется в роли частицы, союза и наречия.

Последнее из названных значений является этимологически базовым значением слова только. Случаи употребления слова только в функции наречия единичны в современном русском языке, что является свидетельством динамики в процессе исторического развития языка. Ведущим стало частичное значение слова только, которое является для него ядерным. На основе базового частичного значения развивается производное - союзное, что зафиксировано в лексикографической

₍^\ литературе.

Для разграничения слов, имеющих единый звуковой и графический
комплекс, необходимо определить критерии их классификации. Слова,
имеющие единый этимологический источник, т.е. являющиеся
функциональными омонимами, мы можем разграничить, рассмотрев в
условиях контекста. Именно в контексте выявляются главные и
периферийные свойства, которые позволяют определить положение
данного слова в системе частей речи. К основным приемам классификации
^ слова только как наречия мы относим выделение таких дифференциальных

г признаков, как: классифицирующее значение, синтагматические свойства,

синтаксическая функция в конкретной языковой и речевой единице (об этом мы скажем подробнее, анализируя функциональные особенности наречия только, во второй главе исследования).

Наречие только имеет обстоятельственное значение времени или
меры и степени. Данная лексема способна характеризовать действие,
& названное глаголом: Деревья зацвели только, птицы начали только вить

гнезда. Весна начала только путь по земле. (И. Грачев. Записки путешественника); Солдат вернулся только что к родному порогу. (Из газеты «Армавирский собеседник»); Зима тронула едва только своей кистью хрупкие оконные стекла. Ей только-только хватило сил добрести до края опушки. (А.Черкасов. Хмель); Взошла только его звезда. И все это поняли. (Из журнала «Огонек»).

Следует обратить внимание на позицию слова только. В препозиции

возможно гибридное слово только, совмещающее значение наречия и

частицы: Ты только что предал меня. Только что я потерял друга. Только

что меня повенчали с одиночеством. (А.Ким. Отец-лес).

Особенно важными для установления лингвистического статуса

слова только как наречия или как частицы являются критерии

разграничения наречий и частиц, которое проводится прежде всего на

семантическом уровне. Наречие и частица принадлежат к классу

»:;: ²⁷

^ неизменяемых слов. В.В.Виноградов наречия определяет следующим

образом: «Наречия - это грамматическая категория, под которую подводятся несклоняемые, неспрягаемые и несогласованные слова, примыкающие к глаголу, к категории состояния, к именам существительным, именам прилагательным и производным от них (например, к тем же наречиям) и выступающие в синтаксической функции качественного определения или обстоятельственного отношения» [В.В.Виноградов 1972: 340]. К классу частиц авторы «Русской грамматики»

^ (1980) относят «неизменяемые незнаменательные (служебные) слова,

^ которые, во-первых, участвуют в образовании морфологических форм слов

и форм предложения с разными значениями ирреальности (побудительности, сослагательности, условности, желательности); во-вторых, выражают самые разнообразные субъективно-модальные характеристики и оценки сообщения и его частей; в-третьих, участвуют в выражении цели сообщения (вопросительность), а также в выражении

'# утверждения или отрицания; в-четвертых, характеризуют действие или

состояние по его протеканию во времени, по полноте или неполноте, результативности или нерезультативности его осуществления» [«Русская грамматика» 1980: 723]. Вышесказанное подтверждает мысль о том, что наречие передает обстоятельственные, качественные и количественные отношения, частица - субъективно-модальные. Частица индифферентна по отношению к природе сочетающегося компонента, т.е. она способна примыкать как к любому из членов предложения, так и к целому предложению. Наречие же может примыкать либо к глаголу, либо к прилагательному, наречию или (реже) к существительному.

Основанием для разграничения наречий и частиц является семантический и синтаксический принципы. Это относится и к анализируемому нами слову только в качестве наречия. Если частица только маркирует любой член предложения, то наречие только примыкает к глаголу.

В лексикографической литературе [В.И.Даль 2000; С.И.Ожегов 1984; БАС 1951; Д.Н.Ушаков 1935] частица и наречие только представлены в составе одной словарной статьи. Авторы прослеживают между этими словами и формальные, и вполне определенные семантические связи. Лексикографы предлагают таким образом рассматривать отношения между полнозначным словом и возникающим на его основе неполнозначным как полисемию. В лингвистике эти отношения классифицировать «представляется рискованным», так как «случаи перехода полнозначных слов в неполнозначные ... разнообразны по характеру и по результатам происходящих в них изменений, по исходным и конечным свойствам...». Не вызывает сомнения тот факт, что при полисемии значение полнозначного слова не разрушается полностью, возможно «нерегулярное функционирование полнозначного слова подобно предлогу, связке или частице» [Ю.И.Леденев 1973: 355].

Мы считаем, что отношения между наречием только и частицей только следует квалифицировать как отношения функциональной омонимии. Этот тип омонимии («разошедшаяся полисемия») вызывает у языковедов сомнения и споры, так как названные слова функционируют на разных ярусах синтаксиса (наречие - в простом, а частица - в простом и сложном предложениях, т.е. частица более подвижна). Частица только — это качественно новая лексико-грамматическая единица языка, функционально отличающаяся от наречия только.

Эти выводы мы подтверждаем, используя диагностические критерии для обозначения перехода полнозначного слова в класс неполнозначных, предложенные Ю.И.Леденевым:

1) функционируя в качестве частицы, слово только вступает в
синонимические отношения с первичными частицами (ведь, что за, лишь);

2) синонимия с неполнозначными словами усиливает релятивность в
семантике слова только, которое логически выделяет элементы
пропозиции, придает им ограничительно-выделительное значение,

ф\ усиливает выразительность, смысл отдельных слов или высказывания в

целом;

3) частица только не является членом предложения;

4. при частице только в качестве уточнителя возможны неполнозначные слова: лишь, как, и, да, ведь, же, бы и др.);

5. частица только приобретает определенную позиционную закрепленность в рамках синтаксической конструкции;

6) частица только - самостоятельная единица морфологии и
' синтаксиса;

г 7) слово только регулярно употребляется в качестве частицы.

Таким образом, сказанное позволяет сделать вывод о том, что в языке
появилась новая лексема, претерпевшая серьезные изменения, ставшая
омонимичной полнозначному наречию только, приобретшая '?. новые
качества, характерные для класса частиц. Наблюдения показывают, что
наречное значение, оставаясь базовым для лексемы только лишь
#Й исторически, по частотности употребления в языке и речи весьма

незначительно: Громкое «ура» пролетело только что над толпой. (И.Снежина. Мы); Мать не успела сообщить страшную новость: сын вошел только. (М.Горький. Мать); Стадо пригнали только что в хутор. (А.Черкасов. Хмель).

В нашей выборке подобные примеры единичны — 1,5 %.

2.2. Базовое значение слова только как частицы

Частицы как класс стали объектом многоаспектного изучения лишь
во второй половине XX века. Как особая группа лексически
несамостоятельных слов частицы были выделены в отдельную
грамматическую категорию в конце XIX века русским лингвистом
_Л А.В.Добиашем, наблюдения которого были развиты в работах

А.А.Шахматова, A.M. Пешковского, В.В. Виноградова. Весьма скудное

освещение класса частиц мы находим в «Синтаксисе русского языка» А.А.Шахматова [А.А.Шахматов 1941: 506-507]. A.M. Пешковский в своем труде «Русский синтаксис в научном освещении» попытался систематизировать русские частицы. При этом аппарат их семантического анализа слишком беден, что отличало практически все работы, посвященные частицам, начала XX века.

Необходимо отметить, что определение лексико-грамматической природы и функционального назначения частиц затрудняется неоднозначностью их категориального статуса и уровневой принадлежности. В современном языкознании существуют различные определения¹ класса частиц, но ни одно из них не только не определяет четко их границ, но, напротив, чаще открывает эти границы. Понятие оттенка слишком расплывчато, чтобы считать его категориальным значением частиц. Мы солидаризируемся с мнением Е.А.Стародумовой, что «скорее всего слова, называемые частицами, объединяются в несколько групп, каждая из которых имеет свои категориальные свойства» [Е.А.Стародумова 1972: 32]. На наш взгляд, это положение является одним из важнейших в поле зрения исследователей, специально занимающихся изучением частиц (А.Мирович, Ю.И. Леденев и др.). А. Мирович дает следующую оценку частицам: «Частицы, обслуживающие предложение, распадаются на ряд категорий, настолько различных по своим функциям, что, собственно говоря, общее название всех разновидностей частиц является чем-то условным. Их основные категории не меньше различаются между собой, чем отдельные части речи» [А.Мирович 1962: 104].

? Классическим является определение академика В.В. Виноградова: «Частицами называются слова, которые обычно не имеют вполне самостоятельного реального или материального значения, а вносят главным образом дополнительные оттенки в значения других слов, предложений или же служат для выражения разного рода грамматических (а следовательно, и логических, и экспрессивных) отношений» (В.В. Виноградов. Русский язык. - М.-Л., 1947, с.663.

ф Проблема частиц в современном русском языке представляет

совокупность вопросов, решаемых неоднозначно: 1) какой критерий должен быть в основе классификации частиц; 2) каково общее значение частиц; 3) можно ли считать частицы частью речи русского языка.

Отметим, что вопрос о границах класса частиц и в настоящее время остается дискуссионным. A.M. Пешковский считал, что частицы представляют собой «чистую форму, одну сплошную форму без содержания. Это как бы оторвавшиеся аффиксы, свободно

*' передвигающиеся по поверхности языка» [А.М.Пешковский 1938: 40].

Т Многие ученые-лингвисты относили частицы к наречиям, т.е. не выделяли

их как самостоятельный класс. Первые глубокие исследования в области частиц принадлежат В.В. Виноградову, который в фундаментальном труде «Русский язык. Грамматическое учение о слове» дал общее определение «частичных, служебных» слов, объединенных «общими свойствами гибридно-полуграмматического типа и промежуточным положением

№ между наречиями и модальными словами, с одной стороны, и союзами - с

другой» [В.В.Виноградов 1972: 664]. Таким образом, ученый отграничил частицы от наречий и союзов, а главное, детально их классифицировал.

Не менее спорным в российской лингвистике долгое время был вопрос о лексическом значении частиц. Одна из точек зрения по существу данной проблемы заключается в отрицании номинативности частиц (А.А.Шахматов, A.M. Пешковский, А.Н. Гвоздев, В.М. Жирмунский и др.), другая - в том, что их лексическое значение растворено в грамматическом (В.А. Богородицкий, Л.М. Чистякова). Н.Ю. Шведова признает наличие грамматического значения у частиц, т.к. они выполняют определенную роль в образовании синтаксической конструкции, т.е. Н.Ю. Шведова говорит о контекстуальной, синтаксической обусловленности частиц.

Положение о номинативности частиц как служебных единиц легло в

_ш основу точек зрения таких ученых, как В.В. Виноградов, А.И. Смирницкий,

А.Е. Булатникова, Е.А. Стародумова, Л.С. Бархударов, Г.В. Колшанский и

^ др. Они поддержали мысль А.А. Шахматова о том, что «частица означает

ту служебную часть речи, которая включает в себя слова, усиливающие или оттеняющие в том или ином отношении грамматические формы и предикат» [А.А.Шахматов 1941: 506].

В результате в науке сформировалось положение о том, что частицы -это слова, обладающие особым внутренним смыслом, способностью выступать в качестве конструктивных семантических компонентов, а в большинстве случаев формирующих модальный смысл высказывания.

'' Широко представлены в науке понятия «общего» и «частного» значения

7 частиц (Д.Н. Шмелев, Т.К. Иванова, А.Е. Булатникова). Общее значение

обусловлено категориально-семантическим, частные появляются в процессе функционирования.

Необходимо отметить, что лексическое значение слова представляет собой сложную организацию, включающую концептуальное значение (ядро) и коннотации. Концептуальное значение может рассматриваться в

Л' трех аспектах: 1) отношение к денотату; 2) отношение к сигнификату;

3)парадигматические связи с другими словами, что позволяет сделать вывод о том, что слово способно выполнять номинативную, сигнификативную, коммуникативную и прагматическую функции.

Показательно, что названные функции характерны для лексического значения полнозначных слов. Служебные слова лишены этих функций, но обладают лексической значимостью, которая должна исследоваться в свете их парадигматических связей и в плане коннотативной характеристики. Наблюдения показывают, что невозможно признать отсутствие у служебных слов лексического значения, т.к. они являются все же конкретными словами, а значение, выражаемое конкретным словом, есть значение именно данного слова, значение словарное, т.е. лексическое. Но лексическое значение частиц невозможно понять без помощи контекста, в

₄ котором она является носителем пресуппозиций, принадлежащих к тому

типу, в котором, по утверждению Ю.Д. Апресяна, заключены элементы,

4) участвующие в толковании значения частиц [Ю.Д.Апресян 1974: 30].

Однако пресуппозицию нельзя отождествлять с лексическим значением частиц: она лишь раскрывает общее категориальное значение определенного класса частиц. Частицы - носители одной и той же пресуппозиции находятся в синонимических отношениях, т.е. эквивалентны друг другу по своим лексическим значениям. Совокупность пресуппозиций, воплощенных в частице, позволяет определить границы и установить лексическое значение этой частицы как единицы словарного

' уровня.

Т Нам импонирует позиция Т.А. Яцюк, которая отмечает, что «для

характеристики лексического значения ... частицы наиболее важными являются элементы тех пресуппозиций, носителем которых свойственно быть лишь одной этой частице. Неспособность частицы участвовать в формировании высказывания, свойственного функциональным возможностям эквивалентных частиц, также характеризует» ее лексическое

*' значение [Т.А.Яцюк 1978: 28].

Особо следует отметить, что именно возникновение теории пресуппозиции привело к тому, что, начиная с 70-х годов XX века, в отечественной лингвистической науке частицы изучаются не просто как синтаксические форманты, но и как лексические единицы (Ю.Д. Апресян, Г.Е. Крейдлин, И.М. Богуславский, И.М. Копыленко и др.). Мы полагаем, что теория пресуппозиции стала решающим моментом на пути к наиболее полному раскрытию функциональных особенностей частиц в формировании имплицитной семантики высказывания.

Именно в свете этой теории глубокому теоретическому анализу подвергаются частицы в трудах Т.М. Николаевой. В работе «Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков)» автор связывает функционирование частиц с формальной и акцентно-просодической структурой высказывания; особое внимание уделяется прагматической стороне употребления частиц. Мы разделяем мнение Т.М.Николаевой о

4,) способности частиц формировать «теневое» высказывание.

Акцентирующие частицы (термин введен автором в процессе анализа) она называет «двуликим Янусом», т.к. они не только оформляют смысловое содержание контекста, но и имплицитно выражают внеконтекстное, объективное содержание, определенную пресуппозицию, которую Т.М.Николаева называет «скрытой семантикой», подчеркивая исключительную роль частиц в формировании содержательной стороны контекста. С помощью частиц выражается отношение говорящего к информации, а сами частицы - выразители «фоновых значении» для всех носителей языка. «Значение частиц определяется миром реальности, миром скрытой семантики, миром высказывания, в которое входит частица, и миром текста» [Т.М.Николаева 1985: 30].

Мысль о «теневом сопровождении» высказываний с частицами
звучала в русском языкознании и до появления названной работы
Т.М.Николаевой. Например, Е.А. Стародумова, характеризуя группу
* акцентирующих частиц русского языка, выделяет их информативный

характер — способность сообщать предложению в сжатом виде добавочный смысл. [Е.А. Стародумова 1974]. По мнению ученого, акцентирующая функция частиц - это выделение определенного компонента с целью сосредоточить внимание на той реалии, которую они обозначают [там же].

Важно, что в рамках дискуссии по поводу номинативности

незнаменательных слов выработалось мнение о грамматическом и

лексическом значении частиц [Е.Т. Черкасова 1967, 1973; г

Р.П.Рогожникова 1974], которое сформулировано А.Ю. Чернышевой:

«Грамматическое значение служебных слов - это значение выражения

синтаксических отношений между самостоятельными частями речи,

частями предложений или целыми предложениями, а также значение

выделения слов или синтаксических конструкций и соотнесения их с

ф реальной действительностью» [А.Ю.Чернышева 1997: 18]. Это

высказывание сводится к мысли о том, что грамматическое значение

4) служебных слов - это их синтаксическая функция. Таким образом, решение

вопроса о лексическом значении частиц существенным образом расширило исследование их роли в организации предложения.

Отметим, если в 70-е годы языковеды объектом своего исследования избрали «логические» частицы, то в 80-е годы на первый план выдвинулись «внелогические». Это, безусловно, объясняется расширением границ лингвистической теории за счет включения в нее теории употребления. В статье-обзоре «Проблемы описания частиц в исследованиях 80-х годов» И.М. Кобозева выделяет критерии, которые легли в основу описания

* частиц различными учеными в названный период: морфологический,

синтаксический, семантико-синтаксический, функционально-

семантический [И.М. Кобозева 1991: 149-150]. Мы полагаем, что именно с опорой на названные критерии в языкознании к частицам отнесены служебные слова, обладающие следующими свойствами:

- неизменяемостью;

"V - несамостоятельностью в употреблении;

^: - выражением смысловых оттенков слов;

- выражением прагматических значений, связанных с
коммуникативными целями.

Следует подчеркнуть, что противопоставление «внелогических» и «логических» частиц поддерживает выделение в языке частиц модального и немодального плана. В.В. Виноградов утверждал, что все смысловые группы частиц связаны с категорией модальности, кроме «аглютинативных» морфем (же, -то, -либо, угодно\ частиц-связок (быть), указательных и уточнительных частиц [В.В. Виноградов 1975: 78].

В работах ученых в 80-е годы уточняются положения о сущности модальности: «субъективные модусные смыслы могут исходить:

1. от говорящего;

2. от любого мыслящего субъекта. Эти смыслы представляют собой:

- отношение содержания предложения к действительности;

- отношение говорящего к содержанию сообщения. Отношения
содержания предложения к действительности являются

актуализационными, будучи связанными с окружающим миром через актуализационные точки: я - ты — здесь - сейчас, отношения говорящего к содержанию сообщения - оценочными» [Современный русский язык 1989: 679-685]. Мы считаем спорной точку зрения А. Мировича, который, делая акцент на противопоставлении модальных и немодальных частиц, относит к частицам немодального плана «конъективные», вносящие в высказывание «известные дополнительные внешние обстоятельства, и экспрессивные. Ведь дополнительная информация, эмотивность - факторы, сопровождающие позицию говорящего в высказывании, - а следовательно, они связаны с прагматическим планом контекста.

Мы полагаем, что более убедительной является позиция, предложенная авторами Грамматики 1970, которая немодальными считает формообразующие частицы, и Русской грамматики 1980, высказывающими мнение о том, что «модальная окрашенность характерна для класса частиц в целом» [«Русская грамматика» 1980: 728] и выделяющими ^ три функциональные группы модальных частиц:

3. частицы, вносящие эмоциональные и другие оценки;

4. частицы, выражающие волеизъявление;

5. частицы, устанавливающие разнообразные связи и отношения с источником и с другими частями сообщения, с иными событиями и фактами.

На наш взгляд, спорным является утверждение Е.А. Стародумовой о том, что акцентирующие частицы, участвующие в актуальном членении предложений, и союзные частицы не выражают модальных значений [Е.А.Стародумова 2002: 95].

Анализ языкового материала в аспекте «модальных» смыслов подтверждает мысль о нестрогости границ между модальными и немодальными частицами, а также подтверждает силу положения,

іц выдвинутого В.В.Виноградовым, о том, что в современном русском языке

основная масса частиц тесно связана с категорией модальности. Мы признаем, что модальность - в широком, по В.В. Виноградову, смысле -отличительная черта, характеризующая их типологические черты как самостоятельного лексико-грамматического разряда незнаменательных слов. В настоящее время в русской лингвистике существуют два термина для определения модальных смыслов: модальные (по В.В. Виноградову) и модусные [Т.В. Шмелева 1984: 98].

Итак, согласно определению А.Ю. Чернышевой, частицы - это

* служебные слова, участвующие в выражении субъективных модальных

(модусных) смыслов [Г.А.Золотова 1982: 23]. Однако необходимо отметить, что не все лингвисты разделяют эту точку зрения. Так, за пределами данного определения находятся словообразующие частицы, не участвующие в выражении субъективно-модальных смыслов [Грамматика 1970: 313]; вопросительные и отрицательные частицы модальными

1' (модусными) не называют авторы ЛЭС 1990. Но в лингвистике по вопросу

их оценочных реакций существует и иное мнение: «они участвуют в выражении модуса как отношения содержания предложения к действительности фактом общего императивного компонента в значении побуждения и вопроса. Согласно теории речевых актов, одним из значений речевого акта побуждения является требование информации, в соответствии с чем вопрос оказывается разновидностью побуждения» [А.Ю.Чернышева 1997: 23]. Мы соглашаемся с мнением Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелева о способности вопросительных частиц выражать оценочные реакции говорящего [Т.В.Булыгина, А.Д.Шмелев 1993: 50]. Можно допустить, что и отрицательные частицы принимают участие в формировании модального плана предложения фактом отрицания, высказываемого как нереального. Эта традиционная точка зрения на

ф природу отрицания поддерживается некоторыми современными

языковедами: «В частице ни присутствует элемент значения полноты

я4) отсутствия или категоричности отрицания» [«Русская грамматика» 1980:

тЛ, 726].

Необходимо обратить внимание на то, что в 80-90-е годы XX века в
русистике сосуществовали два метода описания частиц: декларативный и
процедурный. Первый метод близок к традиционным лексикографическим
позициям. Такой подход позволяет исследователю описывать на
семантическом метаязыке вклад, внесенный в предложение изучаемой
частицей. Второй подход представляет значение частицы в виде операции,
которую она предписывает произвести над остальной частью смысла
' высказывания с тем, чтобы включить ее в модель мира слушающего.

И.М. Кобозева выделяет семантически ориентированный
декларативный подход и прагматически ориентированный декларативный
подход, выявляющий «значения и функции частицы с помощью изучения
условий речевого взаимодействия» [И.М.Кобозева 1991: 171-172].
Семантически ориентированный декларативный подход представлен в
работах Н.А.Широковой, Т.М. Николаевой, И.М. Богуславского и др.;

прагматически ориентированный - в исследованиях А.Н. Баранова, А.А.Романова и др.

В последние десятилетия XX века важную роль в области изучения
служебных слов русского языка сыграл проект, связавший Лабораторию
формальной лингвистики Университета Paris 7 с рядом лингвистических
центров Москвы. Возглавил проект Дени Пайар, ученик А. Кюльоли,
ведущий специалист в области теоретической лингвистики. С российской
стороны в проекте участвовали такие известные языковеды, как А.Н.
Баранов, А.А. Зализняк, Г.Е. Крейдлин, А.Д. Шмелев и др. Конечная цель
проекта — «Путеводитель по дискурсивным словам русского языка» (1993),
«Дискурсивные слова русского языка» (1998). Французская
лингвистическая традиция трактует дискурсивные слова (mots du discourse)
. как единицы, обеспечивающие связность текста и отражающие процесс

взаимодействия говорящего и слушающего.

^) Теоретической базой проекта стала теория А. Кюльоли.

Представители его лингвистической школы при анализе и описании дискурсивных слов попытались найти ответ на вопрос: что обеспечивает связь между различными употреблениями (значениями) одного дискурсивного слова. Школа А. Кюльоли утверждает: такая связь существует и имеет глубокий семантический характер.

Г.Е. Крейдлин отмечает, что раскрыть тайну значения служебных
слов можно только с помощью точной фиксации их валентностей
[Г.Е.Крейдлин 1979]. Против подобного подхода выступают представители
французской школы: «В случае... дискурсивной лексики априори
совершенно неясно, можно ли учесть всю ее сочетаемость и в каких
терминах ее следует описывать. И как вообще определить, что является
контекстом для слов типа «в целом» или «просто»? Но самое, пожалуй,
трудное - это классификация полученных контекстов. Если понимать
такую классификацию буквально - как перечень всех возможных
^у семантико-синтаксических классов, то мы получим такое количество

значений, с которым не справится ни один читатель словарной статьи» [«Путеводитель по дискурсивным словам русского языка» 1993: 8].

Таким образом, Г.Е. Крейдлин и школа А. Кюльоли по-разному отвечают на вопрос: что легче и эффективнее — фиксировать валентности служебного слова или описывать его инвариантное значение? Французские ученые, видимо, могли согласиться с валентностным подходом Г.Е.Крейдлина, но он не является универсальным для всех служебных слов. В этом проявляется гетерогенность служебных слов. В связи с этим, попытка найти альтернативные способы их описания несомненно заслуживает внимания.

«Путеводитель ...» представил интересную структуру словарных

статей, предложенную французско-русским коллективом лингвистов для

,д описания дискурсивных слов: в разделе «операция» дается инвариантное

значение слова, сохраняющееся во всех контекстах; в крупных

«ty семантических блоках представлены факторы, определяющие появление

«модификаций» и особенности контекстуального поведения слов. Различие между делением на модификации и традиционным представлением словарной статьи авторы «Путеводителя ...» видят в следующем:

модификации всегда связаны с контекстуальным давлением на значение слова;

в определенном контексте могут употребляться модификации нескольких разных лексем в одном значении, но оно не будет абсолютно идентичным в силу разных операций (т.е. отрицается

*' межлексемная синонимия модификаций).

«Дискурсивные слова русского языка» (1998) - итог многолетнего труда французских и российских ученых. Данный опыт контекстно-семантического описания неполнозначных слов содержит анализ тридцати шести единиц русского языка, различных по своей категориальной принадлежности и функциям: частицы, наречия, вводные и модальные

'Щ^] слова и словосочетания и др. — в рамках подхода, в центре которого лежит

идея варьирования плана содержания слова под влиянием факторов контекста [«Дискурсивные слова русского языка» 1998: 11]. Показательно, что контексты появления слова разнообразны, и само слово, как постоянная величина, в то же время имеет внутренний потенциал к варьированию. Функционирование дискурсивных слов авторы «Дискурсивных слов русского языка» определяют взаимодействием трех типов варьирования:

- внутреннего («грани»);

внешнего («деформации»);

«сфер действия».

Параметры варьирования слова отмечены в его сценарии-схеме,

который является способом представления плана содержания слова,

фиксирующим наиболее общие черты взаимодействия слова и контекста

. [«Дискурсивные слова русского языка» 1998: 13]. Эффективность

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННА^ 41 БИБЛИОТЕКА ^

^ процедурного метода вне сомнения как для определения содержательной

стороны частиц, так и для описания их функций в тексте.

'A

Показательно, что большой вклад в дело разноаспектного изучения и
описания частиц в 70-90-е годы ушедшего столетия внесен группой
ученых-лингвистов Дальневосточного государственного университета во
главе с Е.А. Стародумовой и А.Ф. Прияткиной. Глубокие и многогранные
исследования в области русских частиц в семантическом, прагматическом,
коммуникативном, синтаксическом, текстовом и других аспектах нашли
отражение в монографии Е.А. Стародумовой «Частицы русского языка
Ф (разноаспектное описание)» (2002). В указанной работе дана интересная

классификация частиц на основе их синтагматики и функциональных особенностей; приводятся «портреты» отдельных служебных слов как опыт их лексикографического описания. Важнейшие положения, терминология Е.А. Стародумовой использованы нами в настоящем исследовании.

'tk\

Отметим, что класс частиц в современном языкознании стал объектом многоаспектного анализа и описания.

Обратимся к краткому обзору аспектов изучения частиц, существующих в современном языкознании. Следует отметить, что границы их условны, т.к. аспекты легко взаимодействуют, пересекаются, не противопоставляясь друг другу.

Семантический аспект. При изучении частиц исследователей в первую очередь интересовал и интересует вопрос об их значении. Мы вслед за Е.А.Стародумовой полагаем, что частица, как всякое слово или всякая морфема, значима, имеет собственное значение, отличающее каждую частицу от других [Е.А.Стародумова 2002: 22].

Проблема семантики частиц решалась, как мы говорили ранее, в трудах различных ученых. До сих пор не утратили своей ценности описания частиц в известных монографиях А.Б. Шапиро (1953), Н.Ю.Шведовой (1960). «Интуитивное» толкование значения частиц мы находим в работах А.В. Знаменской (1965, 1967); И.А. Киселева (1976);

К.Э. Штайн (1978) и др., которые исследовали семантику модальных частиц. Анализу логических частиц посвящены труды Е.В. Падучевой (1969); Г.Е. Крейдлина (1975, 1979); Р.З. Джиджян (1976); И.М. Богуславского (1976, 1985, 1996); Н.А. Тороповой (1973, 1978) и других.

Проблема семантки частиц связана с их пресуппозитивным анализом, который представлен в исследованиях Е.В. Падучевой (1977); Т.А. Яцюк (1978); Б.М. Лейкиной (1979); Т.М. Николаевой (1981, 1985) и других. Подобный анализ дает возможность определить «смысл» не только логических слов, выражающих часть объективного содержания высказывания, но и единиц с субъективным смыслом — модусным или эмоциональным, какими и является большинство частиц.

Описание семантики частиц на основе объективной информации и «модальной рамки» [А. Вежбицкая 1968: 23] высказывания мы находим у таких исследователей, как Ю.Д. Апресян (1974); И.В. Червенкова (1975).

Мы отмечаем, что явление «модальной рамки» связано с проявлением прагматического аспекта, и разделяем мнение Т.В.Булыгиной, отмечающей существование большого количества языковых единиц, в которых совмещены семантические и прагматические элементы, но немало единиц, имеющих только прагматическую» природу [Т.В.Булыгина 1981: 340].

Прагматический аспект лег в основу анализа реляционных единиц, обслуживающих область внутритекстовых отношений в качестве средств прагматической адаптации сообщаемого. Именно частицы являются носителями прагматических значений, которые можно сформулировать следующим образом: это отношение говорящего 1) к действительности, 2) к содержанию сообщения, 3) к адресату, 4) к самому себе.

Необходимо подчеркнуть, что прагматический потенциал отдельных языковых единиц был «стихийно» отражен еще в словаре В.И. Даля (Ср.: Впдь, союз, ВЬдай, знай, понимай... - Т.1, 1955, 329). А современный, процедурный, подход к описанию содержательной сущности частиц

^i реализован в «Путеводителе по дискурсивным словам русского языка»

[А.Н. Баранов и др. 1993].

Коммуникативный аспект. В отечественной лингвистике определены два значения термина «коммуникативный» — иллокутивный и динамический. Соответственно различаются два типа коммуникативных функций частиц: коммуникативно-прагматические и коммуникативно-синтаксические.

Частицы формируют коммуникативную канву высказывания,

выделяя в ней тему и рему. Частицы как «маркеры» коммуникативной

*' структуры высказывания анализируются в работах И.П. Распопова (1970);

И.И. Ковтуновой (1976); Т.М. Николаевой (1985); М.Т. Щур (1988); Е.А.

Стародумовой (1988) и других.

Статус слова только в лексикографической и грамматической литературе

Слово только не раз становилось объектом пристального изучения и описания в отечественной лингвистической литературе и лексикографии. Данные, составляющие семантические, грамматические и стилистические особенности и функции лексемы только, фиксируют различные словари русского языка. Словарные статьи слова только — яркий пример описания, основанного на полисемии. В этимологических и исторических словарях слово только подается отдельной словарной статьей. М. Фасмер предлагает следующую версию происхождения данного слова: «д.-р. толико «столько, только», ст.-сл. ТОЛИКЪ. Образовано от местоимения (тот) с частицей И + ко (ст.-сл. толи («до того, до такой степени»).

Словарная статья «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера &. приводит эквиваленты с подобными значениями из славянских языков, находит параллели с латинским, греческим языками (укр. тілько, тількі, сербохорв. толико; словен. toliko; чеш. tolik ; греч. toliko; лат. tolls «таковой, такой»),

«Словарь церковно-славянского и русского языка», составленный Вторым отделением Имперской Академии наук (1847 г.), фиксирует его как наречие количества и времени, синонимичное словам лишь и лишь только.

И.И. Срезневский (1903) отмечает, что слово только встречается в памятниках не только в значении «столько, столь много, лишь, только лишь, только что» (то есть в функции наречия и частицы): Аще ли есть неимовитъ, да како можешь, в только же проданъ будешь... (Дог. Иг. 945

Аще быхъ умьлъ украсти, только бы не скорбьхъ. (Сл. Дан. Зат.); Иныи, оума не исполненъ, только жадаеть оубити... (Дан. Иг. (Пал.33), но и в значении «если только»: А жельзного четыре бьлки, толко человька скують, а не будешь по немъ поруки... (Уст. Дв. Гр. 1397 г.), т.е. в значении условности, что уже предопределяло союзную функцию только.

В.И. Даль определяет слово только как наречие и дает ряд синонимичных ему слов: токмо, лишь, едва, еле, однако: Я только просила, более ничего. Я только вошел в поезд [«Толковый словарь живого великорусского языка» 1882. T.IV: 411].

В словаре под редакцией Д.Н. Ушакова [Д.Н. Ушаков 1994] слово только подается в следующих функциях и значениях: 1. Наречие ограничительное. Не больше, чем, как раз (Мне было страшно только три раза); 2. Наречие. Исключительно, единственно, т.е. ничего (ничто, никто, никак), кроме... (Нам остается только ждать); 3. Наречие. Ограничение действия начальным моментом, в значении «еще, пока еще» (Это только начало); 4. Союз условный; 5. Союз временной; 6. Союз противительный; 7. Частица. В сочетании с бы/б употребляется в предложении, выражающем желание (только бы нас не заметили); 8. Частица усилительная (Зачем только я ему это сказал).

Словарная статья слова только, приведенная выше, демонстрирует отсутствие инвариантного значения, частеречный принцип разграничения значений, констатацию употреблений слова, которые признаются связанными; отсутствие эмплицитного указания на возможность семантических связей между отдельными значениями (1 и 2, 4 и 5); небесспорность примеров, иллюстрирующих функциональные особенности, основанные на частеречной принадлежности слова (1, 2, 3).

Базовое значение слова только как наречия

Анализ словарных статей, описывающих функции слова только, результаты исследований ученых позволяют сделать вывод, что данная лексема употребляется в роли частицы, союза и наречия.

Последнее из названных значений является этимологически базовым значением слова только. Случаи употребления слова только в функции наречия единичны в современном русском языке, что является свидетельством динамики в процессе исторического развития языка. Ведущим стало частичное значение слова только, которое является для него ядерным. На основе базового частичного значения развивается производное - союзное, что зафиксировано в лексикографической литературе.

Для разграничения слов, имеющих единый звуковой и графический комплекс, необходимо определить критерии их классификации. Слова, имеющие единый этимологический источник, т.е. являющиеся функциональными омонимами, мы можем разграничить, рассмотрев в условиях контекста. Именно в контексте выявляются главные и периферийные свойства, которые позволяют определить положение данного слова в системе частей речи. К основным приемам классификации слова только как наречия мы относим выделение таких дифференциальных г признаков, как: классифицирующее значение, синтагматические свойства, синтаксическая функция в конкретной языковой и речевой единице (об этом мы скажем подробнее, анализируя функциональные особенности наречия только, во второй главе исследования). Наречие только имеет обстоятельственное значение времени или меры и степени. Данная лексема способна характеризовать действие, названное глаголом: Деревья зацвели только, птицы начали только вить гнезда. Весна начала только путь по земле. (И. Грачев. Записки путешественника); Солдат вернулся только что к родному порогу. (Из газеты «Армавирский собеседник»); Зима тронула едва только своей кистью хрупкие оконные стекла. Ей только-только хватило сил добрести до края опушки. (А.Черкасов. Хмель); Взошла только его звезда. И все это поняли. (Из журнала «Огонек»).

Семантические и функциональные особенности слова только как наречия

Функциональные особенности слова только как наречия (как и любого слова) определяются прежде всего на уровне высказывания. Синтаксические позиции данной лексемы зависят от синтагматических связей со сказуемым, а также от семантики самого наречия (семантика в свою очередь определяется функцией) и лексико-грамматических свойств определяемого глагола. Семантико-функциональные свойства наречия только мы рассматриваем в минимальном контексте — в пределах простого предложения, в структуре которого четко проявляется семантика исследуемого слова. Наречие только способно занимать как препозицию по отношению к глаголу-сказуемому, так и постпозицию, которая способствует наиболее полной реализации семантических особенностей слова только в качестве наречия. В препозиции наречие только не всегда в полной мере четко проявляет обстоятельственное значение, т.к. в данном положении по отношению к глаголу лексема только способна приобретать омонимичные связи с частицей только. Препозитивное положение к акцентируемому слову более типично для частицы.

Вышеназванные трудности в разграничении наречия только и частицы только в препозиции в отдельных случаях делают необходимым анализ семантических и функциональных особенностей лексемы только в максимальном контексте.

В современном русском языке наречие только представлено двумя значениями: 1) «едва лишь, совсем недавно»; 2) «незначительная степень проявления действия».

Первое значение реализуется в следующих контекстах: Двое других охотников возвратились только. Павлуху Лалетина только утвердили бригадиром. Он еще и не осознал этого. (А.Черкасов, П.Москвитина. Черный тополь). Сыновья и племянники только вышли на свободу. Им еще предстояло привыкнуть к новому состоянию. В избе Браховичей только что поселилась Селестина. Дуня только-только нашла тяжело раненного, брошенного в Качу. (А.Черкасов, П.Москвитина. Конь Рыжий). «Звериный» слух Гавриила Иннокентьевича только что уловил чьи-то шаги на улице. (А.Черкасов, П.Москвитина. Черный тополь). Он только что сдвинул комель спиленной сосны. Сосна только что рухнула и пала верхушкой меж: двух берез. (А.Ким. Отец-лес).

Первое значение является характеристикой предиката второго порядка, т.е. дополняет смысл сказуемого. В этом значении наречие только выступает и как самостоятельная лексема, и в составе сочетаний фразеологизированного типа: только что, только-только, выполняющих функцию обстоятельства времени. В названном значении лексема только входит в синонимический ряд со следующими наречиями: недавно, едва, едва лишь.

Семантика глаголов, входящих в дистрибуцию наречия только в первом значении, достаточно разнообразна. Наиболее многочисленную группу составляют глаголы действия {сделать, сдвинуть, вызвать, упасть, рухнуть, выйти). Кроме того, наречие только в названном значении способно сочетаться с глаголами поведения {покинуть, вернуться, бросить, найти), состояния {уловить, понять, успокоиться, умереть, погибнуть), знания {научить, узнать), результата мыслительной деятельности {рассудить, решиться), речи {объяснить, изложить, ответить), непроизвольного действия {произойти, случиться, приключиться): Лесник только покинул дальний кордон. (И.Грачев. Странники). Ср.: Лесник недавно покинул дальний кордон.

Выбор наречия только в данном предложении семантически целесообразен, так как четко проявляется дополнительная сема «непосредственно перед каким-либо фактом», который предполагается прагматическим субъектом или назван им: Они заспорили и вскочили только что со своих мест, размахивая руками в виду своих жен, отупевших от горя. (А.Ким. Отец-лес), Степан Николаевич только что оставил дерево с необрубленными сучками, заткнул топор за пояс, взял бензопилу «Дружба» на горб и отправился домой. (А.Ким. Отец-лес). Спасатели только покинули место трагедии— начались восстановительные работы. (Из газеты «Комсомольская правда»). Старая лосиха только что поднялась на непослушные ноги и побрела в чащу. (И.Грачев. Записки путешественника). В лаборатории только что закончились опыты на стендах. (Д. Гранин. Иду на грозу). Мать столько ночей не сомкнула глаз, а сказать правду решилась только что. (Из журнала «Нева»). Сколько говорилось о возможной трагедии, а беда случилась только. (Из газеты «Новороссийский рабочий»).

Анализируемое значение наречия только в контексте, как правило, сопровождается оценочной реакцией семантического субъекта. И эта оценка не всегда позитивна: Тайга давно просила людей о помощи, но долгожданные меры были приняты только что. (И.Снежина. Мы). Старая вырубка давно должна была зазеленеть листвой молодых берез, но решение о восстановительных работах на северном участке было принято только л что. (И.Грачев. Былое).

Похожие диссертации на Структурно-семантические и функциональные особенности слова только в современном русском языке

Семантические и функциональные особенности слова "просто" в современном русском языкеКириченко Инесса Васильевна

Семантические, грамматические и функциональные особенности слова "так" в современном русском языкеЗавязкина Ирина Николаевна

Семантико-функциональные особенности слова "прямо" в современном русском языкеНикитина Оксана Викторовна

Семантическая деривация и особенности текстовой реализации слов латинского происхождения в современном русском языке (На материале газетных публикаций) Басалаева Елена Геннадьевна

Функциональные особенности слов с общим значением времени в современном русском языке Ахмерова Лилия Ренадовна

Особенности произношения сложных и сложносокращенных слов в современном русском литературном языкеСкачедубова Екатерина Сергеевна

Русские фразеологизмы со словом "язык" в лингвокультурологическом аспектеХуссейн Тума М.

Несвободная глагольно-именная сочетаемость слов русского языка: лингвокогнитивное и культурологическое исследованиеВоробьева Галина Константиновна

Семантизация мотивированных слов носителями языкаГлотова Наталья Борисовна

Семантическая архаизация заимствованных слов русского языка XVIII века : по разновременным лексикографическим источникамКраснова, Светлана Геннадьевна