Содержание к диссертации
Введение
Гл. 1. Семантическая эволюция существительного слава. Ядерные признаки концепта «слава» 24
1.1. Семантическая эволюция существительного слова 27
1.2. Семантическая эволюция основных дериватов существительного слава (славить, славный) 30
1.3. Языковое выражение концепта «слава» в других языках 35
1.3.1. Языковое выражение концепта «слава» в древнегреческом языке 35
1.3.2. Языковое выражение концепта «слава» в латинском языке 36
1.3.3. Языковое выражение концепта «слава» в немецком и английском языках 39
Выводы 43
Гл. 2. Парадигматические, синтагматические и эпидигматические связи существительного слава как имени концепта «слава» 47
2.1. Парадигматические связи 48
2.1.1. Синонимические связи 49
2.1.1.1. Синонимический ряд с доминантой слава 50
2.1.1.2. Синонимический ряд с доминантой репутация 53
2.1.1.3. Синонимический ряд с доминантой молва 57
Выводы 59
2.1.2. Ассоциативные связи 61
2.1.2.1. Теория свободного ассоциативного эксперимента 61
2.1.2.2. Данные ассоциативных словар ей 65
2.1.2.3. Описание ассоциативного эксперимента 67 Выводы 68
2.2. Синтагматические связи существительного слава 71
2.2.1. Устойчивые словосочетания с элементом «слава» 72
2.2.2. Содержательные компоненты концепта «слава», исходя из анализа синтагматических связей существительного слава 76
Выводы 79
2.3. Эпидигматические связи существительного слава 81
2.3.1. Общая характеристика словообразовательного гнезда «слава» 83
2.3.2. «Частотный словарь русского языка» и наиболее 85
употребляемые единицы словообразовательного гнезда «слава»
2.3.2.1. Частота употребления единиц словообразовательного гнезда «слава» в XIX веке 88
2.3.2.2. Частота употребления единиц словообразовательного гнезда «слава» в 1925-1985г.г. XX века 89
2.3.2.3. Частота употребления единиц словообразовательного гнезда «слава» в90-е годы XX века 90
2.3.3. Фушсционирование единиц словообразовательного гнезда «слава» и устойчивых словосочетаний с этими единицами в тексте 93
2.3.3.1. Устойчивые словосочетания Слава Богу! Слава Господу! Слава (тебе) Господи! Слава Аллаху!
2.3.3.2. Прилагательное славный 95
2.3.3.3. Наречие славно 99
2.3.4. Семантические тенденции в словообразовательном гнезде «слава» 100
2.3.4.1. Реализация концептуального значения в функционировании словообразовательных единиц 100
2.3.4.2. Расширение энантиосемии в пределах словообразовательного гнезда «слава»
2.3.4.2.1. Развитие энантиосемии глагольной лексики в словообразовательном гнезде «слава»
2.3.5. Единицы словообразовательного гнезда «слава» с этимологической точки зрения
2.3.5.2. К вопросу о собственных именах с элементом -slav- 107 Выводы 111
Выводы по 2 главе 115
Гл. 3. Культурная концептуализация славы 120
3.1. Уникальность русского концепта «слава» по сравнению с концептом «слава» других лингвокультур (английской и немецкой) 123
3.2. Понятие «слава» в христианском контексте 125
3.3. Понятие «слава» в философском контексте 129
3.3.1. Европейское понимание славы в трудах и высказываниях мыслителей 130
3.3.2. Русское понимание славы в трудах и высказываниях мыслителей 134
3.4. Русское народное понимание славы 137
Выводы 140
Заключение 141
Библиография 149
- Семантическая эволюция основных дериватов существительного слава (славить, славный)
- Языковое выражение концепта «слава» в немецком и английском языках
- Содержательные компоненты концепта «слава», исходя из анализа синтагматических связей существительного слава
- Европейское понимание славы в трудах и высказываниях мыслителей
Введение к работе
Проблема концепта, которой посвящена данная работа, вписывается в более широкую лингвофилософскую проблему «Язык и культура», которая привлекала и привлекает многих исследователей: культурологов, историков, философов, антропологов, психологов, этнографов, лингвистов и др. Интерес к данной проблеме усилился в последнее десятилетие. Но на активное и конструктивное свойство языка и его способность воздействовать на формирование народной культуры, психологии и творчества обращали внимание еще в XVIII и в начале XIX в. И. Г. Гер дер и В. Гумбольдт. Лингвистическая концепция Гумбольдта опиралась на идеи Г.Гер дера о природе и происхождении языка, о взаимосвязи языка, мышления и «духа народа». На необходимость исследования языка в тесной связи с культурой его носителей указывал и такой классик языкознания, как Якоб Гримм. На понимании неразрывности и единства языка и культуры в широком смысле этого слова основывались в 30-40-х годах 20 века идеи Э. Сэпира и. Б. Л. Уорфа. Б. Л. Уорф пишет, что языки различаются не только тем, как они строят предложения, но и тем, как они делят окружающий мир на элементы, которые являются материалом для построения предложений.
Идеи западных ученых нашли живой отклик во многих славянских странах, в том числе и в России. В рамках данной проблемы ученые исследуют возможности использования языка в целях изучения культуры и, наоборот, то, как данные культурологов и историков могут помочь в решении определенных лингвистических задач. На первый план выступает кумулятивная функция языка, благодаря которой язык как зеркало национальной культуры отражает ее, фиксирует и сохраняет в языковых единицах информацию о постигнутой человеком действительности.
Изучение языка в тесной связи с культурой акцентирует внимание на семантике. Не случайно Н. И. Толстой отмечает, что в последнее время активно развиваются следующие логико-семантические направления: когнитивная семантика, теория прототипов, концептуальный анализ, культурная семантика и изучение языковой картины мира, теория и практика описания языковых стереотипов. Объектом изучения в данных направлениях становится «семантика слова во всем объеме» [Толстой, с.290].
По мнению О. Н. Трубачева, исследование культуры должно осуществляться посредством изучения специальной лексики: «Речь идет о массе слов, нередко - ограниченного веса и употребления. Этим объясняются поиски, проводимые наукой последнего времени по выявлению словарных единиц более высокого порядка, которые, несмотря на всю малочисленность, помогали бы достижению основной цели - раскрытию духа культуры: ключевые слова» [Трубачев, с. 162].
Во многих работах, в которых рассматривается соотношение языка и культуры, фигурирует понятие ключевого слова (ключевого понятия, культурного слова), с помощью которого интерпретируется культура определенного народа. При анализе этих слов раскрываются особенности мышления, менталитета нации или группы людей. А. Вежбицкая указывает на то, что давно уже осознан тот факт, что «значения слов разных языков не совпадают ..., что они отражают и передают образ жизни и образ мышления, характерный для некоторого данного общества (или языковой общности), и что они представляют собою бесценные ключи к пониманию культуры» [Вежбицкая, с. 267]. По ее мнению, «культуроспепифичные слова представляют собою понятийные орудия, отражающие прошлый опыт общества касательно действий и размышлений о различных вещах определенными способами, и они способствуют увековечению этих способов» [Вежбицкая, с. 267]. Ключевые слова, по определению А. Вежбипкой,- это слова, особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры» [Вежбицкая, с. 282]. Благодаря анализу ключевых слов мы познаем культуру в статике и динамике.
В последнее время в лингвистической литературе в значении «ключевое б слово культуры» используется термин «концепт».
Обращение к термину «концепт» связано с усилением взаимодействия лингвистики, философии и логики. В логике термин «концепт» тождественен термину «понятие».
Несмотря на достаточно большое количество литературы по проблеме концепта, однозначной точки зрения на этот вопрос не существует. Многие исследователи указывают на разное понимание концепта и на то, что теория концепта находится в процессе становления. Разработку данной теории мы находим в трудах таких ученых, как Д. С. Лихачев, Р. И. Павиленис, Ю.С. Степанов, Н. Д. Арутюнова, В. В. Колесов, Е. С. Кубрякова, С. Г. Воркачев, С. X. Лялин, А. Г. Бабушкин, В. И. Карасик, Р. М. Фрумкина, Е. В. Каштанова, А. Г. Лисицын и др.
В русской лингвистической школе концепт разрабатывается уже в 20-е годы. Лингвисты ссылаются на работу русского философа С. А. Аскольдова - Алексеева, в которой рассматривается понятие концепта [Аскольдов -Алексеев, 1928].
В советское время первой основательной работой, посвященной природе концепта, стала монография Р. И. Павилениса [Павиленис, 1983]. В этой работе «концепт» равен понятию «смысл» и рассматривается как часть концептуальных систем носителей языка. Концептуальные системы кумулируют знания людей, приобретаемые в результате отражения ими окружающего мира, и накопленный человечеством опыт, фиксируемый в языке. В работе Р. И. Павилениса проблема смысла обсуждается не в узком, специальном лингвистическом аспекте, а как логико-гносеологическая проблема. Данный автор определяет концептуальную систему носителя языка «как систему его мнений и знаний о мире, отражающих его познавательный опыт на доязыковом и языковом этапах». Концепты в его понимании - «некие абстрактные сущности в духе «мыслей» Фреге как объективное содержание мыслительного процесса, которое может быть передано от одного индивида к другому, как нечто общее для всех или большинства носителей естественного языка» [Павиленис, с.102]. Многие лингвисты (Е. С. Кубрякова, А. П. Бабушкин и др.) в своих исследованиях опираются на положения, выдвинутые Р. И. Павиленисом.
Е. С. Кубрякова в словаре когнитивных терминов определяет концепт как «термин, служащий объяснению единиц ментальных и психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры , которая отражает знание, опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга...., всей картины мира, отраженной в человеческой психике. Это сведения о том, что индивид знает, предполагает, думает, воображает об объектах мира». Важнейшей функцией концептов Е. С. Кубрякова считает категоризацию.
А. П. Бабушкин определяет концепт как дискретную единицу коллективного сознания, отражающую предмет реального или идеального мира, хранимую в национальной памяти носителей языка в вербально обозначенном виде [Бабушкин, с. 12].
Таким образом, представители традиции, идущей от Р. И. Павилениса (гносеологический подход), проблему концепта рассматривают как составляющую более широкой проблемы представления знаний у человека.
У Д. С. Лихачева представлено психологическое понимание концепта. Ученый опирается на научные разработки теории концепта С. А. Аскольдова - Алексеева, который понимал под концептом «общее понятие, как содержание акта сознания, ... мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода» [пит. по: Лихачев, с. 3]. Основная функция концепта, по мнению С. А. Аскольдова - Алексеева, - заместительная, она облегчает языковое общение, так как позволяет при языковом общении еще и преодолевать несущественные различия в понимании слов (отвлекаться от «мелочей»).
Таким образом, концепт в процессе речи замещает собой одно из значений слова (какое, выясняется из контекста или общей ситуации). «В спонтанной речи наше сознание не в состоянии оперировать понятиями слов, поэтому в качестве смысловых элементов выступают не понятия, а свернутые первичные мыслительные представления - ментальные сигналы. Это иесть концепты» [цит. по: Лихачев, с. 3].
А. Г. Лисицын, развивая идею С. А. Аскольдова - Алексеева, полагает, что концепт - ««эмбрион» понятия, так как дан раньше и в нем потенциально заложена та семантическая структура, те общие и частные смыслы, которые затем разворачиваются в понятие» [Лисицын, с. 20]. Д. С. Лихачев соглашается с С. А. Аскольдовым - Алексеевым в том, что основная функция концепта заместительная. По его мнению, содержание концепта зависит от индивидуального культурного опыта, знаний, навыков носителя языка, так как концепт возникает не непосредственно из значений слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека. И так как потенции концепта тем шире и богаче, чем шире и богаче культурный опыт человека, замещение в сознании носителя языка (индивидуума или коллектива) значения слова «оставляет возможность для сотворчества, домысливания, «дофантазирования» и эмоциональной ауры слова» [Лихачев, с.5]. Совокупность концептов, по Д. С. Лихачеву, образует концептосферу языка, богатство которой напрямую зависит от богатства той национальной культуры, которой принадлежит язык. Основной идеей данного подхода можно считать положение о том, что концепт служит хранителем национально- культурных знаний.
Концепт, с точки зрения Ю. С. Степанова, - это «как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» -сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» [Степанов, с.
40]. Это «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово для обыкновенного носителя языка. Концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт - основная ячейка культуры в ментальном мире человека.
Ю. С. Степанов выделяет 3 слоя концепта: основной, актуальный признак (в этом слое концепт существует для всех пользующихся данным языком как средство их взаимопонимания и общения); дополнительные, пассивные признаки, являющиеся уже не актуальными, историческими (в них концепт актуален лишь для некоторых групп); внутренняя форма, обычно вовсе не осознаваемая, запечатленная во внешней, словесной форме (открывается лишь исследователям и исследователями).
Н. Д. Арутюнова объясняет концепт как понятие практической (обыденной) философии, возникающее «в результате взаимодействия таких факторов, как национальная традиция и фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей. Понятия обыденной философии образуют своего рода культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [Арутюнова, 1993, с. 3]. Такое обыденное знание является «наивной картиной мира». С точки зрения Н. Д. Арутюновой, концепты являются метаязыком культуры, и их исследование помогает в исследовании самой культуры.
Концепты личностны и социальны, национально специфичны и общечеловечны. Каждое такое понятие «говорит» особым языком, который располагает «характерным для него синтаксисом, своим - ограниченным и устойчивым - лексиконом, основанным на образах и аналогиях, своей фразеологией, риторикой и шаблонами, своей областью референции для каждого термина. Такого рода язык и открывает доступ к соответствующему понятию» [Арутюнова, 1993,с.З]. Н. Д. Арутюнова считает, что культурные концепты - это прежде всего обыденные аналоги философских, этических терминов: понятия, обозначаемые этими словами, являются предметом философских, этических, научных исследований («понятия духовной сферы, нравственных оценок, суда, спонтанных (стихийных) состояний человека»), но одновременно эти слова входят в активный запас любого языка, т. е. имеют общеизвестные, общедоступные значения, знакомые каждому носителю языка. Однако носители языка, употребляя данные слова повседневно, часто не могут дать им четкой дефиниции. Кроме того, связывая эти слова и стоящие за ними понятия со своим языковым сознанием и культурным опытом, они могут трактовать их по-разному.
Итак, Н. Д. Арутюнова и разделяющие ее точку зрения понимают концепт как понятие обыденной философии, ключевое слово культуры; таких слов в определенной культуре не может быть очень много. Е. В. Бабаева данный подход называет народно - этнографическим и слишком упрощенным [Бабаева, 1997,с. 28].
С. X. Ляпин и В. И. Карасик предлагают интегративный подход к пониманию концепта. Под концептом эти исследователи понимают «многомерное культурно- значимое социопсихическое образование в коллективном сознании, опредмеченное в той или иной языковой форме» [Карасик, 1997; Ляпин, 1997]. Существенными с данной точки зрения являются следующие признаки концепта: многомерность (многоаспектность), значимость для данной культуры (культурное доминирование), зависимость от социальных и национально-психологических характеристик, воплощенность в языковых фактах. В. И. Карасик, поддерживая точку зрения С. X. Ляпина на интегративность понятия концепт, подчеркивает своеобразие реализации концепта в различных сферах бытия в зависимости от специфики освоения человеком
11 окружающего мира, типа сознания. Концепт реализуется преимущественно в виде понятия в сфере науки, в виде образа - в сфере искусства и в деятельностном аспекте - в обыденной жизни [Карасик, 1996, с. 6-7].
По мнению В. И. Карасика, концепты - первичные культурные образования, транслируемые в различные сферы бытия человека... «В этом плане представляется целесообразным противопоставлять: 1) объективное потенциальное содержание или концепт; 2) содержательный минимум, который обычно представлен в словарной дефиниции и который является актуализацией концепта, всегда частичной и субъективной по отношению к смысловому потенциалу ...; 3) конкретизацию содержательного минимума, проявляющуюся в нескольких направлениях... [Карасик, 1997, с. 157].
С. X. Ляпин считает, что концепты - это «смысловые кванты человеческого бытия - в - мире, в зависимости от конкретных условий превращающиеся ... в различные специализированные формообразования, «гештальты» бытия..»; а также «многомерные смысловые вариативы... функциональных структур деятельности в определенной предметной области» [Ляпин, 1997, с. 16]. «Главное в концепте, по мнению С. X. Ляпина, - многомерность и дискретная целостность смысла, существующего тем не менее в непрерывном культурно - историческом пространстве и поэтому предрасположенного к культурной (и культурогенной) трансляции из одной предметной области в другую» [Ляпин, 1997,с. 19]. «Язык- среда, в которой конституируются и развертываются концепты» [Ляпин, 1997,с. 29].
Таким образом, концепт существует в культурно - историческом пространстве и определяет менталитет народа, а также представляет собой бытийно - культурное образование, «определяемое языком и складом мышления, типом мировосприятия этого народа» [Карасик, 1997, с. 126]. Изучение характеристик концепта, зафиксированных языком, представляет возможность определения и прогнозирования его скрытых характеристик, а в конечном итоге, моделирования национальной картины мира. E. E. Каштанова интегративное понимание концепта сближает с подходом, предложенным В. В. Колесовым, который вслед за С. А. Аскольдовым - Алексеевым рассматривает концепт первоначально как эмбрион, зачаток понятия. В. В. Колесов указывает на то, что проблему концепта нельзя сводить только к объему понятия, что делает логика.
В. В. Колесов понимает концепт как основную единицу ментальности данной культуры. Определение концепта устанавливается на основе общерусских семантических корреляций, т.е. не ограничивается только литературным контекстом и тем более не создается на основе словарных дефиниций. Концепт как сущностный признак словесного знака грамматически может быть представлен (главным образом) в виде имени, выражающего обобщенный признак» [Колесов, 1995, с. 16]. В. В. Колесов видит концепт как «опорную точку» русского менталитета, которая «рисуется в перспективе изменяющегося русского слова» и эксплицирована в русском сознании (в тексте), и полагает, что «описание словесных знаков по концептам национального менталитета является принципиально новой формой толкования слов: ... слово выступает материалом (материей) концепта наряду с содержательной ее формой в виде образа, понятия и символа» [Колесов, 1999, с. 156].
Итак, в современной лингвистике существует несколько точек зрения на природу концепта: логико- гносеологическая (Е. С. Кубрякова, А. П. Бабушкин); психологическая (Д. С. Лихачев); народно- этнографическая (Н. Д. Арутюнова, Ю. С. Степанов и др.); интегративная (С. X. Ляпин, В. И. Карасик) и лингво - культурологическая (В. В. Колесов, А. Г. Лисицын).
Вслед за некоторыми лингвистами (В. В. Колесов, А. Г. Лисицын, С. Г. Воркачев) мы приходим к закономерному заключению, что все позиции можно свести к двум-трем основным.
Основные различия между существующими подходами к сущности концепта исходят из различий в выборе объекта исследования. Так, одни лингвисты изучают концепт слова, и с этой позиции концепт (то есть мыслительный образ, обозначаемый той или иной лексической единицей, инвариант всех ее значений) имеет практически каждая лексическая единица, «в значении которой просматривается способ (форма) семантического представления» [Воркачев, с. 70]. (А. П. Бабушкин, например, рассматривает концепт палим.)
Другие исследователи, полагая, что концепты - «метаязык культуры», изучают концепты культуры. Таких концептов в языке ограниченное число, и они являются ключом к пониманию национального менталитета, то есть имеют культурологическое значение. Как правило, такие концепты высокой степени абстракции, с очень богатой содержательной структурой (истина, добро, свобода и др.).
А.Г. Лисицын, вслед за Колесовым, предлагает называть концепт слова К-1, а концепт культуры К-2, полагая, что К-2 развивается из К-1. «Деление концепта на концепт -1 и концепт-2 возможно только при его культурно-лингвистическом анализе. Следует подчеркнуть, что само это явление цельное и неделимое. С одной стороны мы рассматриваем его как ключ к постижению семантической картины отдельного слова, а с другой - как ключ к пониманию специфики того культурного явления, которое объясняет подвижная семантика этого слова. Концепт позволяет постичь культурно-языковую картину мира: оперируя со словом, мы оперируем тем самым с фактом духовной культуры» [Лисицын, 1995, с. 27-28].
Следует отметить существование определенной группы концептов-1, которые имеют лингвокультурную специфику и тем или иным образом характеризуют носителей определенной этнокультуры [Воркачев, с.70]. Такие концепты — достаточно конкретные мыслительные образы, которые несут культурологическое отличие нации, что, как правило, выявляется, в сравнительном анализе двух или нескольких языков (береза, дорога и др.).
Таким образом, для различных концептов (К-1 и К-2) должны быть разные дефиниции. На наш взгляд, концепт слова - мыслительный образ, единица концептосферы, имеющая языковое выражение. Концепт культуры многомерное ментальное образование высокой степени абстрактности, единица концептосферы языка, имеющая языковое выражение и ключевое культурологическое значение. Таким образом, К-2 отличается от К-1 тем, что является ключевым для менталитета нации и имеет очень высокую степень абстракции.
Концепт «слава» мы будем рассматривать, исходя из определения К-2 (концепт культуры), и постараемся доказать его ключевое значение для русского менталитета, что, по существу, должно входить в концептуальный анализ любого К-2.
Следует уточнить, различия между терминами «концепт» и «понятие», так как в течение определенного времени они употреблялись как синонимы и лишь в последнее время стали дифференцироваться. Поэтому многие лингвисты, изучающие концепты, оговаривают различия между данными терминами.
Е. С. Кубрякова отмечает, что данные термины «характеризуют разные аспекты человеческого сознания и мышления. В то время как понятые является для нас ... высшим продуктом деятельности мозга, одной из важнейших разновидностей отражения объективной действительности, реализуемой к тому же в определенной логической форме и т.п., концепты мы трактуем расширительно, подводя под это обозначение разносубстратные единицы оперативного сознания, какими являются представления, образы, понятия» [Кубрякова, 1988, с. 143].
На более широкий смысл концепта по сравнению с понятием указывают и И. А. Стернин и Г. В. Быкова. Они полагают, что «в настоящее время можно говорить о трех принципиальных разновидностях мыслительных образов (концептов), обнаруживающихся в лексических единицах разных типов. 1. Представления - обобщенные чувственно-наглядные образы предметов или явлений... 2. Гешталъты - комплексные, целостные функциональные структуры, упорядочивающие многообразие отдельных явлений в сознании... 3. Понятие - мысль о наиболее общих, существенных признаках предмета или явления, результат рационального отражения основных, существенных признаков предмета» [Стернин, Быкова, с. 56-57].
Таким образом, концепт имеет более широкий смысл и включает понятие как более мелкую единицу, представляющую определенный вид концепта. В нашем диссертационном исследовании мы будем применять термин понятие в традиционном понимании - как «мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности посредством фиксации их свойств и отношений» [Степанов, 1998, с. 384].
Сравнение терминов концепт и понятие обнаруживает комплексную структуру концепта, что закреплено и в его дефиниции {многомерное ментальное образование). На сложную, многоуровневую структуру концепта указывают многие лингвисты, полагающие, что концепт (особенно концепт культуры) представляет собой образование, «включающее в себя не только инвариант значений репрезентирующего его слова, но и инвариант словообразовательного гнезда и одноименного семантического поля» [Убийко, с. 3].
Как отмечает И.А. Стернин, у концепта нет четкой, жесткой структуры, нет жесткой последовательности слоев - их взаиморасположение, как и состав (набор образующих их концептуальных признаков) индивидуальны и зависят от условий формирования и функционирования концепта у каждой личности [Стернин, 2000, с. 14].
А. Г. Лисицын отмечает, что «любой культурный концепт существует в сознании носителя языка как поле» [Лисицын, 1995, с. 36]. Концепт имеет полевую структуру, и описать его изолированно от других концептов представляется мало вероятным, так как концепты «организованы в определенную систему» и находятся в постоянном взаимодействии»
16 [Лисицын, 1995, с. 36].
В результате такого взаимодействия вокруг ядерного элемента складывается поле. Его ядерное значение отражено в лексических значениях слова-имени концепта (через которое концепт чаще всего и исследуется) и представлено в толковых словарях. Поле концепта можно описывать с точки зрения ядра и периферии. «К ядру будут относиться слои с наибольшей чувственно-наглядной конкретностью, первичные наиболее яркие образы; более абстрактные семантические слои составят периферию концепта. Периферийный статус того или иного концептуального признака вовсе не свидетельствует о его малозначности или маловажности в поле концепта, статус признака указывает на степень его удаленности от ядра по степени конкретности и наглядности образного представления» [Стернин, 2000, с. 14].
Слово «как элемент лексико-семантической системы языка всегда реализуется в составе той или иной лексической парадигмы» [Воркачев, с.68], элементы которой связаны с основным концептом разнообразными отношениями: парадигматическими, синтагматическими, эпидигматическими. Через данные отношения поле концепта позволяет эксплицировать культурологическое значение концепта, поскольку оно отражает динамическую структуру фрагмента культуры, «то есть объективной внеязыковой реальности» [Воробьев, 1991, с. 103].
Структура концепта представляется как поле, состоящее из компонентов (концептуальных признаков), «которые образуют различные концептуальные слои (уровни)» [Стернин, 2000, с. 15].
Таким образом, содержательная структура концепта являет собой поле,. включающее инвариант всех значений слова-имени концепта, его парадигматические, синтагматические и эпидигматические связи, демонстрирующие отношения исследуемого концепта с другими.
Критерии выделения концепта
Представители разных подходов к понятию «концепт» выдвигают различные критерии для определения концептов - ключевых слов культуры.
Так, Н. Д. Арутюнова называет среди главных отличительных признаков культурных концептов: одноименность с терминами философского, этического, научного знания; общеупотребительность; ощущение простоты семантики при одновременной сложности точной и краткой семантической дефиниции; многообразие индивидуальных трактовок смысла обозначенного словом понятия (как на уровне философского, научного, так и обыденного сознания).
В.В. Колесов считает, что концепту присущи определенные функциональные свойства: 1 Постоянство существования, т.е. развитие семантики слова с развертыванием внутренней формы до логического предела (символ или миф) в границах данной культуры; 2)художественная образность, т. е. сохранение постоянной связи с производными по однозначному корню; 3)сохранение семантического синкретизма значений корня как семантический инвариант всей словообразовательной модели; 4) встроенность в систему идеальных компонентов данной культуры; 5) общеобязательность для всех, сознающих свою принадлежность к данной культуре, поскольку проявление концептов культуры в народном менталитете и составляет обыденное сознание среднего человека этой культуры.
А. Вежбицкая для выявления ключевых слов культуры выдвигает свои критерии. Для нее ключевое слово культуры представляет собой общеупотребительное, а не периферийное слово; оно (какой бы ни была общая частота его употребления) очень часто используется в какой-то одной семантической сфере, например, в сфере эмоций или в области моральных суждений; оно может находиться в центре целого фразеологического семейства, подобно семейству выражений с русским словом «душа»: на душе, в душе, по душе, душа в душу и др. Также доказательством того, что слово ключевое, является его частое употребление в пословицах, в изречениях, в популярных песнях, в названиях книг и т. д. А. Вежбицкая считает, что некоторые ключевые слова могут быть рассмотрены как центральные точки, вокруг которых организованы целые области культуры. Но, по мнению А. Вежбицкой, дело не в том, «как доказать, является ли то или иное слово одним из ключевых слов культуры, а в том, чтобы, предприняв тщательное исследование какой-то части таких слов, быть в состоянии сказать о данной культуре что-то существенное и нетривиальное» [Вежбицкая, 1999, с.283].
Таким образом, если «слово открывает завесу в тайны культуры определенного народа», его можно считать ключевым словом культуры (концептом), несмотря на отсутствие в его «жизни» некоторых черт, свойственных «классическим» ключевым словам. Однако «в настоящее время внимание привлекают пока такие культурные концепты, в которых достаточно очевидно проявляется национально-культурная специфика обыденного, «практического» мышления и на примере которых вполне убедительно можно объяснить взаимоотношение человека и окружающего мира» [Лисицын, 1995, с. 18].
Концептуальный анализ
Метод концептуального анализа так же, как и теория концепта, находятся в стадии становления. Ни у кого не возникает сомнения, «что концептуальный анализ - это отнюдь не четко определенный метод (техника, набор процедур). Разница ... с точки зрения эпистемологии принципиальна: между разными авторами ... нет согласия и в том, что же следует считать результатом. Тем самым в частной эпистемологии лингвистики обнаруживается серьезный пробел» [Фрумкина, 1995, с.96].
Приемы и принципы концептуального анализа могут быть, как пишет А. Г. Лисицын, самыми разнообразными. Это может быть описание семантической истории слова, рассмотрение его влияния на сознание носителей языка и влияния носителей языка на изменение семантики и прагматики слова. Это может быть анализ семантики слова в различных типах контекстов, а также сопоставление представлений одного ключевого общекультурного слова в разных культурах. Н. Д. Арутюнова считает, что один только анализ словообразовательного гнезда показывает богатые словотворческие возможности концепта, а объяснение этих возможностей особенностями культурного освоения слова есть концептуальный анализ. Концептуальный анализ может включать установление связи этимологического значения с современными значениями. «Сопоставление этимологического значения, семантики и прагматики должно вскрывать глубинные процессы, происходившие и происходящие внутри самого слова-концепта; с другой стороны - сопоставление вскрытого механизма порождения концепта с реальными значениями, словотолкованиями дает возможность проследить особенности мышления, мироовтущения народа, человека, особенности формирования и развития культуры вообще» [Лисицын, 1995, с. 38]. Важно сопоставление его значений, лексического окружения, интерпретации его представителями различных слоев общества в различные времена, анализ словообразовательных и ассоциативных, парадигматических и синтагматических отношений. Методика концептуального анализа всегда будет подстраиваться под индивидуальную историю и специфику концепта.
Исходя из того, что концепт имеет многослойную и многокомпонентную структуру, концептуальный анализ должен включать рассмотрение всей доступной нам совокупности языковых средств репрезентации концепта, а также текстов, в которых раскрывается его содержание [Стернин, 2000, с. 14]. Нам предстоит представить концепт как «точку русского менталитета» в том виде «как он рисуется в перспективе изменяющегося русского слова и (отчасти) как он эксплицирован в русском сознании (в тексте)» [Колесов, 1999, с. 112].
Однако, как указывает И.А. Стернин, «это всегда будет лишь часть этого концепта, так как никакой концепт не выражается в речи полностью, а с другой стороны, ни один исследователь и ни один лингвистический анализ не может выявить и зафиксировать, а затем проанализировать полностью все средства языковой и речевой репрезентации концепта в языке, - всегда что-то остается не зафиксированным и, следовательно, неучтенным» [Стернин, 2000, с. 14]. Таким образом, описание концепта всегда будет представляет некоторое его упрощение.
Для концептуального анализа подходят разнообразные методы, которые способствуют выявлению содержательных компонентов концепта и его культурологического значения. Цель концептуального анализа - «через описание значений максимального числа слав и выражений, вербализующих, репрезентирующих тот или иной концепт в национальном языке, систематизировать, то есть системно описать, представить в упорядоченном виде участок системы языка, репрезентирующий данный концепт» [Стернин, 2000, с. 15].
Мы при исследовании концепта «слава» рассмотрим: этимологическое и лексическое значение слова-имени концепта, его историко-семантическую эволюцию, парадигматические, синтагматические и эпидигматические связи, а также определим его культурологическое значение.
Таким образом, наша работа посвящена исследованию культурного концепта «слава».
Актуальность выбранной темы определяется: 1)происходящим в настоящее время становлением теории концепта, 2)междисциплинарным положением концепта, который интегрирует знания нескольких наук и выводит исследователя к глубинам национального самосознания, 3) спецификой русского концепта «слава», который на кажущуюся малую значимость, ярко характеризует менталитет русского человека.
Объектом нашего исследования является фрагмент русской лингвокультуры относительно концепта «слава».
Предметом изучения являются лингвистические средства, репрезентирующие концепт «слава» в русском языке.
Цель работы состоит в системном описании поля концепта «слава» и его лингвокультурной специфики.
Для достижения поставленной цели решались следующие задачи: уточнить понятие концепта; через дефиниции лексикографических источников определить признаки ядра концептуального пространства «слава»; через описание семантической эволюции и основных парадигматических связей существительного слава вычленить центральные парадигмы структуры концепта «слава»; проанализировать синтагматические и эпидигматические связи существительного слава, а также провести ассоциативный эксперимент, чтобы, выявив главные содержательные признаки русского концепта «слава», определить его смысловой потенциал; описать прагматические особенности функционирования в тексте основных лексем, репрезентирующих концепт «слава»; осуществить реконструкцию культурных коннотаций концепта «слава» и описать его содержательные признаки в русской лингвокультуре.
Научная новизна диссертации состоит в попытке моделирования структуры концепта через описание его основных парадигм (на примере концепта «слава»). В работе впервые осуществлен анализ лингвистических средств, репрезентирующих русский концепт «слава», предпринята попытка определения коммуникативно-прагматического значения слов с корнем -слав- как наиболее полно выражающих семантику концепта и формирующих концептуальное пространство «слава».
Теоретическая значимость исследования заключается в уточнении методик концептуального анализа и моделировании структуры концепта через обнаружение основных парадигм.
Практическая значимость диссертационной работы состоит в том, что полученные результаты могут найти применение в теоретических курсах по лексикологии и стилистике, в спецкурсах по лингвокультурологии и когнитивной лингвистике, а также на занятиях по русскому языку как иностранному.
Материалом для исследования стали данные лексикографических источников, паремиологических справочников, около 1500 словоупотреблений из художественных текстов; философско-религиозные тексты; единицы словообразовательного гнезда «слава».
В работе использовались следующие методы: полевый, концептуальный, сравнительно-сопоставительный и интерпретативный анализы; психолингвистический метод (ассоциативный эксперимент); метод анализа дистрибуций; элементы количественного анализа.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Понятие «слава» в русской лингвокультуре функционирует как культурный концепт и имеет специфичные, отличные от европейского концепта «слава» характеристики.
2. Ядерные признаки концепта «слава» отражает концептуальная схема: I I bid.—Op. где Р (person) — субъект; Ind. (Indication) - его признак, характеристика, по которому он прославился; S (society) — общество, окружение; Op. (opinion) - мнение, оценка, которая складывается у общества относительно субъекта и его характеристики.
3. Концептуальное пространство «слава» имеет сложную структуру, которую можно представить в виде парадигм, эксплицирующих его смысловые секторы. Основными парадигмами являются, слава — честь; слава — величие; слава - благодарность; слава - хвала; слава - великолепие; слава - носитель славы; слава - социум; слава - мнение; слава -закономерность; слава - оценка; слава ~ результат; слава - престиж; слава ~ атрибуты; слава - война; слава - православие; слава - тщеславие; слава -бесславие.
4. Планом выражения концепта «слава» является совокупность лексических и фразеологических единиц, паремий, текстов. Планом содержания - совокупность представлений о славе в сознании носителей языка.
Апробация. Основные положения диссертационного исследования отражены в трех опубликованных статьях и двух тезисах. По теме работы были сделаны два доклада на Первых Филологических чтениях в 2000г. и Вторых Филологических чтениях в 2001г. в Новосибирском государственном педагогическом университете. Ход и результаты диссертации обсуждались на заседаниях кафедры общего и исторического языкознания, а также на аспирантских семинарах НГПУ.
Семантическая эволюция основных дериватов существительного слава (славить, славный)
Семантику производящего слова помогает уточнить анализ исторических изменений в семантической структуре основных дериватов. Самыми древними дериватами слова слава являются славить и славный (славен).
Этимологические словари отмечают у глагола славить следующие значения: «величать», «возвеличивать», «восхвалять» (в некоторых южнославянских и западнославянских языках - праздновать, торжествовать). В X-XI в.в. семантика глагола остается приблизительно такой же. В XI — XVII в.в. в словарях, помимо исходного, этимологического, фиксируются новые значения: «распространять слухи, сведения»; «ходить во время праздника Рождества по домам верующих с крестом, иконами и пением гимнов, восхваляющих Христа»; «полагать, считать; верить».
Значение «распространять слухи» возникло под влиянием значения существительного «слухи, молва». Появление значения «ходить во время праздника Рождества по домам верующих с крестом, иконами и пением гимнов, восхваляющих Христа» свидетельствует об укреплении православия как государственной религии.
В XX в. глагол славить имеет три значения: 1)воздавать хвалу кому-, чему-л., прославлять кого-, что-л...о Славить песнями, стихами и т.п. Простореч. хвалить; 2)прославлять песней, петь в чью-либо честь хвалебную величальную песню... Перех. и неперех. Ходить во время праздника рождества по домам с пением песен, прославляющих Христа... Славить Христа; Ъ)разг. распространять какие-либо слухи, сведения о ком-, чем-либо (обычно дурные)... позорить кого-, что-либо.
Следует отметить появление значения «прославлять песней, петь в чью-либо честь хвалебную величальную песню». В этом значении отразилось понимание народом религиозных праздников (Рождества и Святок). Позднее, когда их смысл для большинства людей был утрачен и подобные ритуальные действия стали восприниматься формально, значение стало более широким.
Значение «распространять какие-либо слухи, сведения о ком-, чем-либо (обычно дурные)» приобрело негативный характер, что выражается в уточнении «обычно дурные». Кроме того, мы встречаемся с отмеченной в словаре энантиосемией глагола славить: у него зафиксировано подзначение "позорить". Что касается прилагательного славный, то в этимологических словарях оно определяется следующим образом: славный (славен) - «славный, знаменитый, хороший». В X-XI в. семантическая структура прилагательного славный включала три значения: 1) достойный славы, почитаемый; знаменитый; 2)славный, торжественный, праздничный; 3)великолепный, роскошный, блистательный. Третье значение сформировалось под влиянием значения существительного слава «великолепие, блеск, совершенство». В XI - XVII в. в. число значений данного прилагательного увеличивается до 15-ти: \)относящийся к славе, связанный со славой; почетный; 2)в знач. сущ. Славная, мн. То, что приносит почести, славу; 3) относящийся к прославлению, восхвалению; 4)достойный славы, прославляемый, почитаемый; 5)в знач. сущ. Славный, м. Тот, кто прославляется, почитается; 6) в знач. сущ. Славная, мн. Достойные, славные деяния; 7) в знач. сущ. Славная, мн. Все то, что является предметом почитания, гордости; 8) известный, знаменитый; 9) в знач. сущ. Славный, м. Именитый, знатный человек, вельможа; 10) почтенный, досточтимый; 11) великолепный, чудесный, прекрасный; \2)светлый, тж. перен.; \У)связанный с будуи ей славой, ожиданием славы; 14) чистый, незапятнанный; 15)связанный с людским тщеславием, высокомерием, желанием быть предметом почитания, славы.
Большинство значений связано с религией и властью. Некоторые значения являются оценочными (великолепный, чудесный, прекрасный, светлый, чистый и др.). Словарь указывает на то, что прилагательное славный часто выступало в роли существительного. Все это свидетельствует о том, что данное прилагательное имело очень широкую семантику и сферу употребления. В текстах прилагательное славный сочетается как со словами, имеющими отношение к горнему миру и верховной власти {Богородица, мученик, царь, князь), так и со словами, обозначающими человеческие реалии (брань, палаты, покров, дела и т.д.).
Следует отметить, что наряду с абсолютно положительными значениями прилагательного славный, которые олицетворяют великое, хорошее, светлое, существовало значение «связанный с людским тщеславием, высокомерием, желанием быть предметом почитания, славы». Оно сформировалось под влиянием значения «тщеславие, стремление к славе», и наличие его в семантической структуре данного прилагательного также говорит об очень широкой семантике прилагательного славный в этот период, а, кроме того, о существовании амбивалентности значений в семантике единиц лексико-семантической парадигмы слова слава.
В XX в. словари фиксируют следующие значения прилагательного славный: 1) стяжавший славу или достойный славы; знаменитый. Славное прошлое. Славные дела...; известный, прославившийся кем-, чем-либо; 2)только в полной форме. Разг. располагающий к себе, милый, симпатичный...; хорошенький, миловидный, с приятной внешностью; 3)только в полной форме. разг. доставляющий удовлетворение, удовольствие и т.п.; приятный, хороший. Славная вещица...
Языковое выражение концепта «слава» в немецком и английском языках
В настоящей главе рассматриваются парадигматические (синонимические и ассоциативные), синтагматические и эпидигматические связи слова - имени концепта «слава».
Несмотря на то, что в современной лингвистике метод концептуального анализа до сих пор точно не определен: «концептуальный анализ - это отнюдь не четко определенный метод (техника, набор процедур)» [Фрумкина, с. 96], описание парадигматических, синтагматических и эпидигматических связей концепта является необходимым условием исследования концепта. Чем богаче содержательная структура концепта, тем объемнее его концептуальное пространство и сложнее связи между его единицами.
С.Г. Воркачев отмечает, что из «признания концепта планом содержания языкового знака следует, что он включает в себя помимо предметной отнесенности всю коммуникативно значимую информацию. Прежде всего, это указания на место, занимаемое этим знаком в лексической системе языка: его парадигматические, синтагматические и словообразовательные связи - то, что Ф. Соссюр называет "значимостью" и что, в конечном итоге, отражает лингвистическую ценность внеязыкового объекта, проявляющуюся в соответствии с законом синонимической аттракции в семантической плотности той или иной тематической группы» [Воркачев, 2001, с. 66].
Таким образом, исследование различных связей слова-имени концепта служит для выявления более полного состава концептуального пространства, поскольку позволяет обнаружить его единицы, а также на основе их определить микропарадигмы концептуального пространства.
Большинство лингвистов, занимающихся изучением концептов, полагают, что концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы и исследование элементов этой парадигмы и отношений между ними играет одну из ведущих ролей в концептуальном анализе. Так, С. Г. Воркачев отмечает, что «конкретная форма [концепта] будет задаваться ... объемом лексико-семантической парадигмы, формируемой единицами, передающими этот концепт в языке или языках» [Воркачев, 2000, с. 56].
Исследование парадигматического аспекта слова- имени концепта слава предполагает прежде всего описание его синонимических и ассоциативных связей. Рассмотрение других парадигматических отношений между элементами концептуального пространства (гипонимических, ассоциативных и антонимических) также может быть включено в концептуальный анализ, однако специфика концепта культуры практически исключает необходимость исследования гипонимических отношений, поскольку «в области таких высокоабстрактных семантических сущностей, как культурные («духовные») концепты, подобные отношения практически не наблюдаются» [Воркачев, 2001, с. 68-69]. Антонимические отношения также не представляют должного интереса для концептуального анализа, так как существующие концептуальные антонимические парадигмы (например, радость — горе, счастье — беда, добро — зло и др.) не имеют семантического инварианта, объединяющего парадигму, то есть общего имени концепта. Таким образом, наиболее значимыми для концептуального анализа являются синонимические и ассоциативные отношения. Изучение ассоциативных отношений представляет богатейший материал для концептуального анализа, так как приподнимает «завесу» в духовный мир носителя языка, обнаруживая периферийные признаки концепта, отраженные в вербальных ассоциациях. Описание же синонимических отношений является логичным завершением подхода, признающего соотнесение концепта более чем с одной лексической единицей, и, как пишет С.Г. Воркачев, следует исследовать совокупность всех «разнородных синонимических (собственно лексических, фразеологических и афористических) средств, описывающих... [концепт] в языке» [Воркачев, 2001, с. 68]. Как уже было отмечено, описание синонимических связей слова-имени концепта - обязательный элемент концептуального анализа. Действительно, русский язык, в отличие от многих других языков, чрезвычайно богат синонимическими рядами, что доказывает особую силу и богатство языка (Л.В. Щерба). Причины «такого богатства» описывает В.В. Колесов: так сложилось исторически, что «в результате столкновения самых разных по происхождению равнозначных (но не эквивалентных) лексем сначала в пределах одного жанра, а затем и в границах «общего» литературного языка, то есть объясняется еще и стилистически» [Колесов, 1999, с. 185]. Он же указывает на то, что рассмотрение синонима необходимо проводить с трех сторон: семантики (значение слова в тексте), стилистики и историко-культурного комментария. Чем древнее словесный образ, который сложился в семантике синонимического ряда, тем он устойчивее, потому что уже воспринимается неосознанно, а все новые синонимы просто «надстраиваются» над ним. «Расшифровать же «исходный образ», с течением времени образовавший семантическую доминанту целого ряда..., изучающему язык совершенно необходимо, иначе утрачивается представление о стилистической или культурной специфике каждого из синонимов» [Колесов, 1999, с. 195]. Вслед за Л.А. Новиковым, мы понимаем синонимы как слова «одной и той же части речи ., имеющие полностью или частично совпадающие значения» [Новиков, с. 447]. В качестве методов исследования мы применяли компонентный и дистрибутивный анализы, которые сочетались с анализом словарных толкований описываемых слов. В процессе анализа использовались подстановка, конструирование фраз с заданными словами, трансформации. Согласно показаниям словарей синонимов, существительное слава входит в три синонимических ряда, являясь доминантой одного из них. 1. Слава, известность, признание, знаменитость, популярность, имя, лавры (книжн.), бессмертие (высок.). 2. Репутация, реноме (шутл. и ирон.) / хорошая: честь, доброе имя/ с определением: слава. 3. Молва, слух(и), толки; слава, разговоры, слушок (разг.); говор (прост.); стоустая молва (высок.). Таким образом, существительное слава входит в синонимические ряды тремя своими значениями: 1)почетпая известность как свидетельство всеобщего признания чьих-л. заслуг, таланта, доблести и т.п.; 2) сложившееся мнение о ком-, чем-л; известность в каком-л. отношении; репутация; 3)слухи, толки, молва.
Содержательные компоненты концепта «слава», исходя из анализа синтагматических связей существительного слава
Перечисленные словосочетания в речи встречаются, конечно, чаще остальных, однако в художественных текстах, средствах массовой информации и в живой речи можно встретить не только их. Контекстное окружение слова слава является диагностическим с точки зрения выделения содержательных признаков концепта. С этих позиций, помимо непосредственного окружения, вызывает интерес ряд, в котором употреблено слово слава, контексты, где семантика исследуемого слова близка к семантике другого слова, а также контексты, в которых предприняты попытки толкования понятия «слава».
Когда мы встречаем в тексте и речи синонимичные закрепленным в словарях модели сочетаемости с существительным слава, это свидетельствует о наличии содержательного признака концепта, существующего в языковом сознании. Носитель языка находит языковые средства, способные адекватно выразить сложившиеся у него и переданные от других поколений представления о концепте.
Таким образом, зафиксированные в словарях валентностные связи пополняются: о существительные с семантикой высоты: Тяжело удержаться на гребне славы? (Из интервью М. Сафина в газете «АиФ №18, 2001); о глаголы движения: И пронеслась по народам слава твоя (Розанов. Осенние листья); о глаголы приобретения устойчивого положения: Кончилось тем, что про Настасью Филипповну установилась странная слава: о красоте ее знали все, но и только (Достоевский. Идиот); Про него слава на весь свет стоит; о глаголы с семантикой конца жизни: О поле, поле, кто тебя Усеял мертвыми костями? Чей борзый конь тебя топтал В последний час кровавой битвы? Кто на тебе со славой пал? (Пушкин. Руслан и Людмила); о глаголы желания: Не искать ему славы своей, она уже есть. Автор, таким образом, не нарушает речевую традицию, сочетая слово слава со словами тех же ЛСГ, что и словарях. Он обращается к более выразительным средствам, создавая индивидуальный контекст. Эти выразительные средства дают почву для толкования содержательных признаков концепта. Так, пример Боюсь, вам еще никто внятно не поведал о том, что происходит с человеком, на которого обрушивается слава ...(Аргументы и факты №25, 2000 «Шуру сгубили талант и зелье»), кроме того, что позволяет увеличить ряд глаголов с семантикой движения (и продлить его: слава приходит, обрушивается), дает возможность увидеть понимание данного слова носителями языка. Слава, таким образом, воспринимается как нечто, не зависящее от человека напрямую: иногда этот приход совсем неожиданный, внезапный. Проанализировав высказывания с лексической единицей слава, мы, таким образом, выделили дополнительные содержательные признаки концепта «слава». Содержательные компоненты концепта «слава», исходя из анализа синтагматических связей существительного слава 1. Слава связана с удачей, случаем. о ... он тем удвоил Поэзии священный бред, Петрарке шествуя вослед, А муки сердца успокоил, Поймал и славу между тем; Но я, любя, был глуп и нем (Пушкин. Евгений Онегин). о Исчезло счастье юных лет, Как на лугах ваш легкий след Я каждым утром пробужден Для сладкой неги и свободы; Читаю мало, долго сплю, Летучей славы не ловлю. (Пушкин. Евгений Онегин). о Усильным, напряженным постоянством Я наконец в искусстве безграничном Достигнул степени высокой. Слава мне улыбнулась; я в сердцах людей Нашел созвучия своим созданьям (Пушкин. Скупой рыцарь). о Я стал читать, учиться - науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди - невежды, а слава - удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким (Лермонтов. Герой нашего времени). 2. Путь к славе часто тяжел и тернист. о «Момент, когда надо уходить из спорта и начинать новую жизнь все равно наступит. Слава, которую мы зарабатываем, испаряется вмиг» (Из интервью Александра Попова. КП, 7 июля 2000). о Блажен, кто молча был поэт И, терном славы не увитый, Презренной чернию забытый, Без имени покинул свет! (Пушкин). о Только жизнь, претерпевшая страдания и нужду, дает человеку возможность достигнуть венца славы (Л. Камоэнс). о Каждый венец славы есть вместе с тем терновый венец (Т. Карлейль). 3. Слава чаще всего недолговечна. о «Момент, когда надо уходить из спорта и начинать новую жизнь все равно наступит. Слава, которую мы зарабатываем, испаряется вмиг» (из интервью Александра Попова. КП, 7 июля 2000). о А относительно славы — хотя это и скоропортящийся продукт, о ней не беспокоюсь, потому что я не тщеславный человек (Из интервью М. Сафина в газете «АиФ№ 18, 2001). 4. Слава выступает для людей мерилом не только жизни, но какого либо дела. «На славу», «со славой» - значит «хорошо», «очень хорошо». о В этот день они потрудились на славу (из разговорной речи). о Из похода он вернулся со славой... о В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил (Пушкин. Медный всадник). 5. Существует связь между славой и богатством. Люди в сознании связывают богатство и славу. Многие полагают, что слава и богатство - основные критерии жизненных достижений, благополучия и счастья. Если у тебя есть слава и деньги, ты достиг всего в этом мире. Соответственно к ним стремятся, чтобы достичь вершины. Показателем существования данного содержательного признака является регулярное употребление существительных слава и богатство {золото, деньги) в одном ряду. о Я, нижеподписавшийся, отказываюсь вступать в брак с принцессой, если взамен мне не будут обеспечены слава, почет и богатство (х\ф Тень, или может быть, все обойдется). о С крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно; [не смотря на то, они были ему преданы: они тщеславились богатством и славою своего господина—] (Пушкин. Дубровский). о Потом, когда вы возвратитесь в богатстве и славе, вы найдете себе подругу сердца в самом высшем обществе (Достоевский. Братья Карамазовы). о Ну, а если опыт твой тебе удастся, и у тебя будет и золота и славы вдоволь, будешь ли ты спокойно наслаждаться жизнию? (Пушкин. Сцены и рыцарских времен). Исследование синтагматического аспекта позволяет заключить, что в предложении лексическая единица слава, благодаря объемной семантической структуре и широким возможностям употребления, может иметь значение других слов и заменять их в предложении
Европейское понимание славы в трудах и высказываниях мыслителей
Семантика прилагательного настолько объемна и абстрактна, что зачастую денотативная семантика его практически редуцирована и по функции прилагательное приближается к междометию. Прилагательное в таком случае выражает только положительную оценку говорящего об объекте: Все смеялись. - Да, славная была гора [о горе, воспоминания о подъеме на которую всех развеселили. - Е. Н.], - сказал Володя (Визбор. Альтернатива вершине Ключ).
Прилагательное славный иногда может не выражать оценку: -А славный старик бы попался, и песенку бы спела (Распутин. Прощание с Матерой); У него было круглое лицо, обычно добродушное и славное, но сейчас побагровевшее от негодования (Кокурина. Истории с небес).
Для прилагательного славный характерна контаминация нескольких значений. Например: 1) Там сейчас дает показательный урок мой славный доктор Бланк, выпускник Цюрихского экстерната, гениальный физик (Акунин. Азазель). Значение «стяжавший славу, ставший известным» + «располагающий к себе, милый, симпатичный», так как есть местоимение мой; 2) ... тут Спиха, Спидлец этакий, вновь тихонько проиграл начальные такты славной мушкетерской песенки (Стругацкие. Повесть о дружбе и недружбе). Значение «известный» + «доставляющая удовольствие».
Существуют два устойчивых словосочетания с прилагательным славный: славный парень и славный малый. Данные словосочетания могут функционировать и как образованные в тексте, и как устойчивые, что говорит о незаконченном процессе их становления как устойчивых словосочетаний. В последнем случае компоненты словосочетания выступают как отдельные слова, не теряя своего собственного значения. Компонент малый имеет следующее значение, фиксируемое словарями, «со словами, выражающими оценку, употр. в знач. мужчина, человек (разг.)»; парень - «вообще употр. в знач. человек, мужчина (прост.)».
Словосочетание славный малый, в основном, функционирует в тексте как неустойчивое. Формально это может выражаться: 1) дистантным положением обоих компонентов: Славный, брат, он малый, чудеснейший (Достоевский. Преступление и наказание); 2) изменением порядка слов словосочетания: Слушай, - сказал он Зосимову, -ты малый славный, но ты, кроме всех твоих скверных качеств, еще и потаскун... (Достоевский. Преступление и наказание); 3) употреблением прилагательного славный в ряду второстепенных членов: Таню он хватал за руки, похлопывал по спине, спускаясь от шеи к пояснице и стремительно разрушая впечатление о себе как о недалеком, наивном и славном малом (Нагибин. Богояр). Когда словосочетание употреблено как образованное в тексте его компоненты можно заменить синонимами. Предложение Но, дочка, Том ведь славный парень, а его отец владеет прекрасной землей! Зачем ты прогнала его? (Кокурина. Истории с небес) не меняет смысла из-за замены прилагательного славный синонимом хороший: Но, дочка, Том ведь хороший парень, а его отец владеет прекрасной землей!
Однако мы полагаем, что данные словосочетания можно считать и устойчивыми, поскольку в тексте они могут выступать как единое целое и приобретать смысл, отличный от смысла, заданного его компонентами: ...а намеками, рассказывая то про одного батальонного командира, отличного человека, то про полкового священника, славного малого, которые пили заболели, но, бросив пить, совершенно выздоровели (Чехов. Палата № б)); -А этот клуракан славный парень! Веселый такой, и пить умеет (Кокурина. Истории с небес); "И кто-то камень положил в его протянутую руку", -сказала Лида, надевая рюкзак. - Прощайте, ребята. Так будет лучше. - Ты славный парень, Лид, - сказал Руслан. - Это-то и печально, - ответила Лида (Визбор. Альтернатива вершине Ключ).
Особенно ярко демонстрируют данное предположение последние два примера. В первом случае в предыдущей части текста автор характеризует клураканов так: «Клураканы - маленькие веселые старички в красных курточках и шапочках, близкие родичи домовых. От всех прочих подобных существ их отличает огромная любовь к горячительный напиткам, особливо к доброму элю» (Кокурина. Истории с небес). Клураканы, таким образом, не являются людьми, и тем более молодыми (а в словарной статье существительное парень трактуется через слова человек, мужчина), и, называя одного из них славным малым, говорящий явно имеет в виду смысл, образованный слиянием обоих компонентов, то есть подразумевая, что славный парень — это устойчивое словосочетание. Во втором случае славным парнем вообще называют девушку, что также свидетельствует в пользу того, что это устойчивое словосочетание. Таким образом, устойчивые словосочетания славный малый, славный парень имеют значение «о симпатичном человеке, обладающим набором хороших качеств».
Наречие славно также относится к самым употребляемым единицам словообразовательного гнезда «слава». В толковых словарях у него фиксируются следующие значения: 1) нареч. хорошо, приятно; 2) в функции сказуемого. О чувстве удовлетворения, удовольствия, испытываемом кем-либо: - Как здесь у вас славно!; 3) в знач. утвердительной частицы. Употребляется для выражения одобрения, похвалы в знач.: хорошо. — Помирились? Вот и славно!
Таким образом, мы можем констатировать, что если в семантике прилагательного славный редукцию можно считать наметившейся (поскольку словарями она не фиксируется), то в семантике наречия редукция уже закреплена: наречие имеет значение утвердительной частицы, когда оно обозначает одобрение со стороны говорящего: - Ну вот и славно! — сказал он Соне, возвращаясь к себе и ясно по смотрев на нее, - упокой господь мертвых, а живым еще жить! Так ли? Так ли? Ведь так? (Достоевский. Преступление и наказание).
Наречие славно также более оценочно, чем синонимы: Где теперь это счастье и солнце, эти рюхи, которые так славно звякали и скакали, мой велосипед с низким рулем и большой передачей? (Набоков. Машенька).
