Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Определение основных понятий и методика лингво-когнитивного исследования
1. Основные положения когнитивной лингвистики 12
2. Концепт как единица картины мира 18
3. Концепт в современной лингвистической литературе: основные подходы и направления исследования 24
4. Концепт и понятие 27
5. Концепт и значение 31
6. Типы и структура концептов 35
7. Методы концептуальных исследований 40
8. Пути реконструкции концепта со сложной семантикой 44
8.1 Особенности моделирования эмотивных концептов 44
8.2 Специфика исследования событийной семантики концепта 50
Выводы 52
Глава 2. Концепт «горе, беда, несчастье» в русской языковой картине мира 54
1. Историко-этимологический аспект исследования концепта 55
1.1 Мотивирующие признаки концепта 55
1.2 Отражение древнейших признаков концепта в паремиях 63
2. Структурно-семантический аспект исследования концепта 69
2.1 Смысловая структура концепта 69
2.2 Фрагмент семантического поля, центром которого являются синонимы горе, беда, несчастье 73
2.3 Счастье и несчастье, радость и горе: противопоставление и взаимообусловленность 82
3. «Горе, беда, несчастье» как ментальный сценарий 85
3.1 Моделирование эмотивного сценария 86
3.1.1 Причина горя 86
3.1.2 Возникновение горя 86
3.1.3 Переживание горя 87
3.1.4 Непосредственная реакция субъекта переживания горя 89
3.1.5 Долговременное влияние переживания горя на человека 93
3.1.6 Способы преодоления горестных чувств 95
3.2 Моделирование событийного сценария 101
3.2.1 Каузатор события 101
3.2.2 Совершение события 106
3.2.3 Положение дел, сложившееся в результате совершения события 111
3.2.4 Оценка субъектом события или положения дел 112
3.2.5 Внутреннее переживание горестных событий 115
3.2.6 Способы преодоления горестных событий 118
3.2.7 Долговременное влияние события на жизнь человека 123
3.3 Пересечение эмотивного и событийного сценариев 125
4. Образная составляющая концепта 126
4.1 Общеэмоциональные метафоры 127
4.2 Образное осмысление событий человеческой жизни 137
Выводы 138
Глава 3. Лексикографическая интерпретация эмотивно-собьггийной лексики 140
1. Словари активного типа в отечественной лексикографической традиции 140
2. Интерпретация синонимов горе, беда, несчастье в традиционных словарях 147
2.1 Семантическая характеристика имен эмоций в традиционных толковых словарях 147
2.2 Особенности семантической характеристики событийной лексики в толковом словаре 154
2.3 Определение состава и границ синонимического ряда 157
2.4 Толкование и описание содержательных сходств и различий синонимов в традиционных синонимических словарях 165
3. Интерпретация синонимов горе, беда, несчастье в словаре синонимов активного типа 168
3.1 Основные критерии описания параллельных рядов синонимов в словаре активного типа 168
3.2 Словарная статья беда, несчастье, горе 2, бедствие, напасть; горесть 2, невзгода, злоключение 171
Выводы 200
Заключение 201
Библиографический список 205
- Основные положения когнитивной лингвистики
- Историко-этимологический аспект исследования концепта
- Словари активного типа в отечественной лексикографической традиции
Введение к работе
Диссертационное исследование посвящено лингвокогнитивному анализу эмотивно-событийного концепта «горе, беда, несчастье» и лексикографической интерпретации его ключевых слов в словаре синонимов активного типа.
Актуальность работы в первую очередь определяется научным контекстом: исследование базируется на принципе антропоцентризма и выполнено в русле таких актуальных направлений, как когнитивная лингвистика, лингвистика эмоций и активная лексикография.
Когнитивная лингвистика является направлением, во многом определяющим лицо современной мировой науки о языке (М. Минский; Дж. Лакофф; Ч. Филлмор; Р. Джакендофф; Ю.Н. Караулов; Р.И. Павиленис; Е.С. Кубрякова; Б.А. Серебренников, В.И. Постовалова, В.Н. Телия, А.А. Уфимцева; А. Вежбицкая; Д.С. Лихачев; В.З. Демьянков; P.M. Фрумкина; А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский; А. Ченки; Е.В. Рахилина; Ю.С. Степанов; З.Д. Попова, И.А. Стернин; А.П. Бабушкин и др.). Когнитивный подход в языкознании основан на представлении о том, что язык является основной формой фиксации наших знаний о мире; одной из важнейших задач когнитивистов является исследование концептов — единиц, "квантов" этих знаний. Изучение и описание одного из таких "квантов" и является целью настоящей работы.
Актуальность работы обусловлена также тем, что она посвящена отражению в языке элютивного-событийного концепта.
Исследование языковой интерпретации эмоций - относится к приоритетным исследованиям современной антропоцентрической лингвистики, ведь, как отмечает В.И. Шаховский, "с тех пор, как начали зарождаться контуры новой лингвистической парадигмы — гуманистической с пристальным вниманием к создателю, носителю и пользователю языком, к его психологии, лингвисты уже не могли обойти сферу эмоций как самый человеческий фактор в языке" [Шаховский 1995: 3]. Создан серьезный
фундамент разноаспектных эмотивных исследований в рамках структурно-семантического и функционального подходов (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, С.Н. Цейтлин, И.Э.Романовская, Ю.Н.Караулов, В.И. Шаховский, Л.М. Васильев, Л.Г.Бабенко, Т.А. Трипольская, И.П. Матханова и др.). Эти работы являются базой когнитивных исследований эмотивной семантики. Внимание исследователей не раз привлекали как отдельные концепты эмоций: счастье [Воркачев 2001], удивление [Дорофеева 2002], стыд [Арутюнова 1976], страх [Апресян 1995, Валиева 2005], гнев, злость [Лакофф 2004, Маркина 2003, Крылов 2007], страх [Зайкина 2004], любовь [Кузнецова 2005], обида [Эмих 2005], так и целые области эмотивной картины мира [Красавский 2001, Антипенко 1995, Валиева 2003]. Отдельные аспекты концептуализации чувства горя также исследовались с когнитивно-лингвистических [Иорданская 1970, 1972; Вежбицкая 1996; Антипенко 1995; Валиева 2003] и философско-культурологических [Базылев 1999] позиций.
Работы, раскрывающие семантические особенности событийной лексики, не так многочисленны [Романова 1979, Радзиевская 1981, Демьянков 1983, Арутюнова 1999], когнитивные исследования событийных концептов пока единичны. Так, концепт «несчастье» в рамках оппозиции счастье — несчастье на материале пословиц был описан И.Б. Русаковой [Русакова 2007], концепт «беда» лишь отмечен в словаре Н.Ф. Алефиренко [Алефиренко 2008]. Настоящее исследование исходит из гипотезы о том, что синонимы горе, беда, несчастье репрезентируют в языке единый сложный концепт. Этот концепт до сих пор не был предметом специального лингвистического изучения в единстве его эмотивной и событийной сторон.
Результаты семантического и когнитивного анализа позволили нам обратиться к словарной интерпретации ядерных средств репрезентации концепта с позиций активной лексикографии (Л.В. Щерба, В.Г. Гак, П.Н. Денисов, В.В. Морковкин, И.А. Мельчук, А.К. Жолковский, Ю.Д. Апресян и др.). Создание словарей активного типа, предназначенных "не столько для справок, сколько для того, чтобы быть средством овладения навыками
7 богатой и гибкой речи на русском языке" [Апресян 1992: 23], — актуальное, быстро развивающееся направление современной лексикографии. В данной работе предпринимается попытка лексикографического описания двух синонимических рядов, которые еще не нашли отражения в «Новом объяснительном словаре синонимов» под ред. Ю.Д. Апресяна: это ряд синонимичных имен эмоций гореї, скорбь, горесть!, а также ряд существительных, относящихся к общесобытийным именам смешанного типа беда!, несчастье, горе 2, бедствие, горесть 2, невзгода, напасть, злоключение. Когнитивный подход к лексикографированию позволяет отразить в словаре фрагмент наивной картины действительности, выявленный в результате концептуального анализа.
Объектом исследования являются лексемы горе, беда, несчастье и семантически связанные с ними единицы, выявленные в результате анализа толковых (БАС, МАС, ТСОШ, «Словарь живого великорусского языка» В.И.Даля,), системных (синонимических, антонимических, идеографических) и словообразовательных словарей.
Предметом исследования является фрагмент языковой картины мира — эмотивно-событийный концепт «горе, беда, несчастье».
Материалом для исследования послужили 2 картотеки: одна из них включает словарные дефиниции слов и фразеологических единиц, репрезентирующих концепт, извлеченные из разных типов словарей, и около 1500 паремиологических единиц, извлеченных из сборника В.И. Даля «Пословицы, поговорки и прибаутки русского народа». Вторая картотека содержит более 13000 текстовых фрагментов из источников различных жанров, преимущественно — художественной и публицистической литературы конца XIX - начала XXI века, основной объем которых собран путем поиска в Национальном корпусе русского языка .
Целью настоящего исследования является моделирование концепта, объективированного в русском языке словами-репрезентантами горе, беда,
8 несчастье, а также лексикографическое описание ключевых слов в русле концепции активных словарей.
В соответствии с целью исследования в работе ставятся следующие основные задачи:
- проанализировать существующие подходы к понятию концепта,
уточнить тип изучаемой ментальной структуры и ее место в типологии
концептов;
определить методику исследования сложного эмотивно-событийного концепта «горе, беда, несчастье»;
описать на основе данных этимологических и исторических словарей, а также пословично-поговорочного материала историческую составляющую концепта;
выявить фрагмент поля эмоций, в центре которого находятся эмотивы горе, беда, несчастье, в его взаимодействии со смежными фрагментами словаря;
реконструировать концепт «горе, беда, несчастье» в современной русской языковой картине мира;
проанализировать лексикографическое представление исследуемого фрагмента синонимической системы языка в существующих толковых и синонимических словарях;
- определить принципы лексикографического описания имен с
эмотивно-событийной семантикой в синонимическом словаре активного
типа, а также построить соответствующие словарные статьи.
Методы исследования. Концептуальный анализ направлен на реконструкцию концепта и стоящего за ним фрагмента наивной языковой картины мира с помощью языковых и культурно-языковых данных. В диссертации используются традиционные методы и приемы семасиологического анализа (компонентный, контекстный и дефиниционный анализы, метод ступенчатой идентификации, прием полевых исследований,
9 а также дискурсивный анализ), результаты применения которых подвергаются когнитивной интерпретации.
Научная новизна работы определяется, во-первых, тем, что впервые выявлен и проанализирован фрагмент семантического поля, в центре которого находятся лексемы горе, беда, несчастье. Во-вторых, произведено моделирование концепта «горе, беда, несчастье», который представляет собой ментальную структуру особого типа, включающую разнородные смысловые компоненты (эмотивный и событийный). В его составе реконструированы образ и сценарий проживания горестных событий и чувств, выявлена их взаимосвязь. В-третьих, с опорой на когнитивный подход к лексикографированию и принципы словаря активного типа разработаны две словарные статьи для синонимического словаря активного типа, в которых произведено портретирование двух синонимических рядов, репрезентирующих в языке ядерные признаки рассматриваемого концепта: беда, несчастье, горе!, бедствие, горестъ2, напасть, злоключение, и гореї, скорбь, горесть 1.
Теоретическая значимость настоящего исследования определяется следующими моментами: во-первых, в работе предпринято описание сложного концепта особого типа с эмотивно-событийной семантикой, что позволило внести уточнение в типологию концептов, а также наметить соотношение эмотивного и событийного фрагментов русской картины мира. Во-вторых, разработана методика моделирования такого концепта. В-третьих, результаты исследования вносят вклад в осмысление и уточнение способов лексикографирования эмотивной лексики как одного из «проблемных» для семантизации фрагментов словаря. Также в работе предлагаются принципы лексикографического описания эмотивно-событийной лексики в синонимическом словаре активного типа с учетом когнитивной специфики языкового материала.
Практическая значимость заключается в возможности использования полученных результатов в словаре синонимов активного типа, а также в
10 теоретических курсах по лексикологии и фразеологии, в спецкурсах по лингвокультурологии, когнитивной лингвистике, лексикографии и на занятиях по русскому языку как иностранному. Положения, выносимые на защиту:
1. Синонимы горе, беда, несчастье репрезентируют в русском языке
концепт, который находится на пересечении двух важнейших областей
языковой картины мира - внешних явлений и внутреннего мира человека. С
одной стороны, «горестные события» являются воплощениями
макроконцепта «событие», и включаются в концептуальные структуры более
высокого уровня - в субъективную картину жизненного пути человека, в
концепты «действующая извне необходимость», «недоля», «судьба». С
другой стороны, имена «черных ликов судьбы» входят в эмотивную картину
мира, поскольку отражают эмоциональную интерпретацию происходящих
событий.
2. Концепт «горе, беда, несчастье» представляет собой сложное
ментальное образование, содержательная структура которого включает в
себя три основных компонента: событийный, оценочный и эмотивный.
Событийный компонент содержит информацию о фрагменте объективной
действительности, событии человеческой жизни, на первый план этот
компонент выходит в событийных значениях синонимов горе, беда,
несчастье. Предикативное употребление этих слов актуализирует оценочный
компонент, представляющий собой оценку субъектом внешних жизненных
обстоятельств с точки зрения их будущих последствий. Эмотивный
компонент концепта объективирует представление о душевном страдании,
вызванном горестным событием, он актуализируется в эмотивном значении
слова горе. Компоненты связаны между собой сложными отношениями
каузации и характеризации.
3. Исследование концепта в динамическом аспекте выявляет
уменьшение актуальности в современном сознании когнитивных слоев
«тяжелая жизнь» (несчастье как жизнь в нужде и горе) и «противная судьба»
(несчастье как несчастная доля, судьба, неудача), которые, по данным паремиологического материала, чрезвычайно значимы в народной культуре.
4. Моделирование концепта позволило выявить в^его структуре
сценарную и образную составляющие. Сценарная составляющая состоит из
двух подсценариев: эмотивного и событийного, в основе которых лежит
схема ситуации, включающая представление о некотором событии или
явлении действительности, его оценке субъектом и состоянии души
субъекта, каузированном этой оценкой. Событийный сценарий содержит
информацию о влиянии события на жизнь человека и способах преодоления
его последствий, а эмотивный - о протекании переживания горя и выходе из
него. Сценарии пресекаются и дополняют друг друга.
5. Концепт-образ представляет собой сложный комплекс,
репрезентированный как метафорами, характерными в целом для
эмоциональных концептов (образы жара, холода, тьмы, жидкости, порыва
ветра, тяжкого бремени, острого предмета), так и обусловленными
событийными признаками (образы ловушки, препятствия, запаха, падающего
сверху тяжелого предмета). Образное осмысление чувства горя и его причин
во многом пересекается (персонификация чувства и события и др.).
6. Полное портретирование двух синонимических рядов, члены
которых связаны отношениями каузации и характеризации, позволяет
отразить в словаре активного типа разные грани эмотивно-событийного
концепта «горе, беда, несчастье».
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на Третьих, Четвертых и Восьмых Филологических чтениях (ноябрь 2002, ноябрь 2003, октябрь 2007, Новосибирск), на Всероссийской научной филологической конференции «Язык и культура» (Новосибирск, 2003). Содержание работы отражено в 6 публикациях, в том числе одна в издании, рекомендованном ВАК.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Основные положения когнитивной лингвистики
Современное общество — это информационное общество, и поэтому не удивительно, что высок интерес исследователей к информации и способам ее хранения, передачи и обработки. А поскольку самой эффективной и универсальной системой хранения и переработки информации по сей день является человеческий мозг, актуальнейшей отраслью научных изысканий стала когнитивная наука.
По определению Е.С. Кубряковой, когнитивная наука - это «наука о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким-то образом репрезентированы нашему сознанию и составляют основу ментальных, или когнитивных процессов» [Кубрякова 1994: 34].
Обратим внимание на то, что в данном определении присутствует один неопределенный компонент — слово «каким-то». Каким же образом знания репрезентированы нашему сознанию? Из каких единиц состоит эта система данных? Какими единицами оперирует человек в процессе мышления? Эти вопросы являются актуальнейшими для исследований в различных областях науки. И самым очевидным доступом к ответам на эти вопросы обладает человеческий язык, ведь именно с помощью языка человек может закодировать информацию, сохранить ее на каком-либо носителе, или передать другому человеку. Поэтому одной из дисциплин когнитивного цикла является когнитивная лингвистика, «направление, в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм» [Демьянков 1994:21].
Теоретической базой когнитивной лингвистики являются труды зарубежных и отечественных исследователей [Минский 1979; Лакофф 1981, 1986; Филлмор 1981, 1983, 1985; Jackendoff 1993; Караулов 1976; Павиленис 1983; Кибрик 1987; Кубрякова 1988, 1997, 1999, 2004; Серебренников, Постовалова, Телия, Уфимцева 1988; Вежбицкая 1990, 1999; Лихачев 1993; Демьянков 1994; Бабушкин 1996; Фрумкина 1992, 1995; Баранов, Добровольский 1997; Ченки 1997; Арутюнова 1998; Сулименко 1998, 2002; Рахилина 1998; Степанов 2001; Попова, Стернин 2001; Стернин 2005; Болдырев 2004 и др.].
Становление современной когнитивной лингвистики связывают с трудами американских лингвистов Джорджа Лакоффа, Рональда Лангакера, Рэя Джакендоффа и ряда других. В России в это же время разрабатывались теории значения слова на основе компонентного анализа. Семантические параметры, найденные Ю.Д. Апресяном, И.А. Мельчуком, А.К. Жолковским, позволили начать составление семантических словарей, поиски семантических первоэлементов. Эти первоэлементы, как теперь все более проясняется, лежат в сфере когнитивной деятельности человека и содержат те же категории, о которых пишут американские авторы. Оба направления развивались независимо друг от друга и пользовались разной терминологией, однако открытые в результате их исследований категории во многих отношениях пересекаются [Попова 2001: 6-7].
К основным принципам, которые объединяют когнитивный подход к языку, А. Ченки относит следующие положения: язык — это неотъемлемая часть познания, язык отражает взаимодействие между психологическими, коммуникативными, функциональными и культурными факторами [Ченки 1998:340].
Внутри лингвистики когнитивный подход естественным образом предполагает главенство семантики (когнитивной семантики), которая определяет поведение лексем, их частей и сочетаний, конструкций, предложений и т.д [Рахилина 1998: 281].
Когнитивная лингвистика в целом ряде отношений очень близка традиционной, однако когнитивный подход к описанию языковой семантики характеризуется своим специфическим набором эвристик - исходных представлений об объекте исследования и допустимых способах его изучения (моделирования) [Баранов 1997: 11]. Сформулированные в виде постулатов, основные положения изучения лексической семантики выглядят следующим образом:
1) Постулат о примате когнитивного. Согласно этому постулату, за значениями слов стоят тесно связанные с ними когнитивные структуры — сущности, которые можно описать на том или ином из специально разработанных языков представления знаний. Элементами этого языка являются фреймы, сценарии, планы, фон vs. фигура, модель мира и др.
2) Постулат о нерелевантности противопоставления лингвистического и экстралингвистического знания. Следствием введения в сферу лексической семантики категории экстралингвистических знаний является изменение взгляда на одну из базовых проблем теоретической лингвистики — проблему понимания. Оказывается, что понимание не универсально и зависит от «фактора интереса» и от устройства модели мира участников процесса ком му никаци и.
3) Постулат о тенденции к экономии усилий. Применительно к функционированию языковой системы принцип экономии определяет взаимодействие между языковыми и когнитивными структурами. Одним из способов экономии усилий представляют собой фреймы и прототипы, которые сводят практически любую уникальную ситуацию к стандарту, воплощающему предшествующий опыт человека.
4) Постулат о множественном воплощении когнитивных структур в языке. Когнитивные структуры не обязательно привязаны к определенному языковому знаку: одна и та же когнитивная структура может выражаться с помощью различных значений одного и того же слова (полисемия) или значений разных слов (синонимия).
Историко-этимологический аспект исследования концепта
Этимологические сведения о слове дают возможность вскрыть его первоначальные семантические признаки, а значит, воссоздать древнейшие представления о соответствующем фрагменте действительности. В своих культурно-исторических изысканиях мы будем опираться на исследования В.В. Иванова, В.Н. Топорова [1965], А.А.Потебни [2000], А.В. Алексеева [1999], а также на данные этимологических и исторических словарей: «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера {далее — ЭСФ); «Этимологический словарь русского языка» Н.М.Шанского, Т.А.Бобровой {далее — ЭСШ), «Историко-этимологический словарь современного русского языка» П.Я. Черных {далее - ИЭСЧ), «Словарь русского языка XVIII в» {далее — СлРЯ XVIII в.), «Словарь русского языка XI - XVII вв» {далее — СлРЯ XI-XVII вв.), Словарь-справочник "Слова о полку Игореве" {далее — СлСПИ), «Словарь живого великорусского языка» В.И. Даля {далее — СД).
Имена «горестных событий» объективируют в языке представления об отрицательной, «черной» стороне судьбы и являются частью одного из древнейших противопоставлений счастье (доля) — несчастье (недоля). Истоки, корни имен доли восходят к представлениям о том, что на свете существует определенное количество счастья и несчастья, и судьба человека - это отведенная ему доля, часть. Так, слово несчастье, «не-с-частью», этимологически связано с понятием доли, части, участи, как жизненном пути, судьбе человека, предназначенной ему богами (ЭСФ; ЭСШ); чАсть значит собственно нечто отрезанное, часть, и восходит к корню со значением конкретного физического действия кус— откусить от пирога жизненных благ [Толстая 1994: 143-147]. He-счастье — это отсутствие части-счастья. То же значение части прослеживается и в слове богъ, основа которого {bog-) первоначально означала не божество (или не только божество), а долю, удел [Иванов 1965: 67], и в слове доля (нечто оторванное, отколотое, кусок, часть) [Потебня 2000: 357].
В слове беда судьба предстает как «внешнее принуждение, извне действующая необходимость». Согласно исследованиям Ю.С. Степанова, слово бЪда сохранилось в славянских языках от и\е корня bhoidh-a, по своей основе (кроме ее конца) параллельное лат. foedus "договор". В русском языке оно развивается в сторону просто внешней принудительной силы, извне нагрянувшего несчастья, противопоставленного внутреннему ощущению несчастья - "горю" (ср. горе — не беда, т.е. с горем справиться легче, чем с бедой; набежит беда — и с ног собьет; беда навалила, мужика совсем задавила) [Степанов 2001: 378-379].
В слове лихо семантика предначертанности реализуется как решение, принятое судьбою о жизни человека. Исходно слово лихой имело значение «лишний, обильный», которое развивалось в двух направлениях: 1) «хороший» «смелый, удалой» и т.д., с одной стороны, и 2) «лишний, обильный» «нечетный» «нежелательный» (в отличие от четного числа) «несчастный, плохой, злой» (ЭСШ). А.А.Потебня предлагает следующую интерпретацию истории этого слова: «...можно бы думать, что несчастье в слове лихо представляется нечетным, несчастным числом. Однако так как тот же корень в лит. от значения оставить переходит к значению решить, то лихо, в смысле несчастья, скорее значит решенное, определенное, тем более, что и самоергыиитъ относится к тому же корню» [Потебня 2000: 361].
Также значение «счастья — несчастья» получают слова с семантикой соединения, столкновения {cpeha (собственно то же, что встреча), случай, притка), времени {время — безвременье, также рок как время, срок, либо как нечто решенное, определенное верховным существом), гонения {нужа (нуда, нужда) есть гонение, состояние гонимого, или то, что гонит), нападения {напасть), разрушения {поруха), «кривизны, неправды», которые нарушают жизнь и направляет ее в неправильном направлении {злыдни, злосчастье, злоключение, злополучие). Заметим также, что названия злой доли, темной стороны судьбы разработаны в языке лучше, подробнее, чем имена доли доброй.
Анализ исторических словарей показал, что в древнерусскую эпоху семантика внешнего принуждения, каузатором которого является высшая сила (судьба, бог, случай), также относится к ядерным признакам концепта. Так, В.Л. Виноградова отмечает семантическую объемность значения слова бЪда: «...слово бт да было одним из семантически объемных в синонимическом ряде „горе, несчастье; бедствие" (СлСПИ). В исторических словарях отмечено от 3 до 5 значений этого слова, и лишь одно из них совпадает с современным: «1. Несчастье, горе». В Словаре русского языка XI-XVII в. отмечены еще два значения, в которых по-разному интерпретируется источник и причина беды: «2. Нужда, необходимость» безлична и беспричинна, «3. Кара, наказание» — результат действия высшей воли, ответ на нарушение человеком каких-либо законов. Словарь-справочник «Слова о полку Игореве» также выделяет значения «2. Угроза бедствия, страх возмездия», «4. Вред, мучение», объективирующих такие признаки концепта как эмоциональное отношение к беде (страх) и разрушительное, болезненное влияние ее на жизнь человека (СлРЯ XI-XVII вв.). В XVIII в. сохраняет актуальность собственно событийное значение, которое соединяет в себе семантику отрицательного события, неудачи и кары, наказания , выявляя отношение к беде как к закономерному явлению, а также семантику опасности , отражая переживание тревоги от возможности, угрозы беды: «1. Несчастье // Ответственность, наказание // Опасность». Второе значение выводит на первый план интеллектуальную аксиологическую оценку: «2. Предикат, кому и без доп
Словари активного типа в отечественной лексикографической традиции
Идея создания активного словаря восходит к противоположению «активная грамматика - пассивная грамматика» Л.В. Щербы [Щерба 1945: 173-186]. Активная грамматика была задумана им как грамматика, которая сможет ответить на вопрос о том, «как выражается та или иная мысль»; как грамматика, способная «руководить говорящим при составлении фраз в соответствии с теми мыслями, которые эти говорящие хотели выразить» [Щерба 1945: 178-179, 184]. В соответствии с этим словарем активного типа принято называть словарь, помогающий продуцировать речь.
Лексикографическое исследование в рамках концепции активных словарей является закономерным продолжением когнитивного исследования в силу нескольких причин:
1. Механизмы продуцирования речи напрямую входят в сферу когнитивной лингвистики, поскольку помогают выяснить, «как структуры языкового знания представляются ("репрезентируются") и участвуют в переработке информации» [Демьянков 1994: 21];
2. Когнитивный подход естественным образом предполагает главенство семантики, которая определяет поведение лексем, их частей и сочетаний, конструкций, предложений (см. постулат о примате семантики [Кибрик, 1987, 35]), что соответствует установке активного словаря: от смысла — к тексту [см. Мельчук 1995];
3. Еще одним фактором, сближающим когнитивное исследование и практическую лексикографию, является сформулированная Ю.Д. Апресяном установка на реконструкцию языковой картины мира: «попытка за каждым рядом или совокупностью близких рядов увидеть ту цельную "наивную" картину действительности, которая воплощена в лексике русского языка» [Апресян 1995; 2005].
Создание словарей активного типа - актуальное, быстро развивающееся направление современной лексикографии, которое в свою очередь подразделяется на несколько ветвей.
1. По количеству описываемых языков активные словари можно поделить на двуязычные и одноязычные. Активный словарь по определению является учебным, ведь он создается с целью помочь человеку не просто выбрать нужное слово, но адекватно и грамотно употребить его в речи. Поэтому самым очевидным адресатом такого словаря является человек, изучающий какой-либо язык как иностранный, а также переводчик с родного языка на иностранный.
2. По тому, как авторы понимают «активность» словаря, можно выделить два основные ветви. Первая из них - идеографическая. Отправной точкой для этой традиции, как отмечают исследователи, можно считать «Тезаурус» П.М. Роже. К этой ветви активных словарей относятся «Большой толковый словарь существительных» под ред. проф. Л.Г. Бабенко, «Толково-понятийный словарь русского языка» А.А. Шушкова, «Русский семантический словарь».
Другая ветвь связана с созданием словарей сочетаемости и контекстов употребления. Первым «провозвестником» этой тенденции следует считать лексикографические пособия для изучающих английский и французский языки, составленные А. Роимом в Германии в 10-е годы XX века [Садиков 2001: 9]. Среди двуязычных словарей этой ветви отметим «Французско-русский словарь активного типа» под ред. В.Г. Гака и Ж. Триомфа, «Англорусский синонимический словарь» под рук. Ю.Д.. Апресяна, «Новый большой англо-русский словарь» под общ. рук. Э.М.Медниковой и Ю.Д. Апресяна, «Новый испанско-русский словарь современного употребления» А.В Садиковой, «Научная речь на английском языке. Новый словарь-справочник активного типа (на английском языке)» Н.К.Рябцевой, «Англорусский учебный словарь» М.Н.Козыревой, И.В.Федоровой и др. На материале русского языка созданы «Учебный словарь сочетаемости слов русского языка» под ред. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина, «Толково-комбинаторный словарь современного русского языка» И.А. Мельчука, А.К. Жолковского (ТКС). При этом указанные словари существенно отличаются друг от друга степенью полноты описания: от достаточно краткого «Англорусского учебного словаря» М.Н.Козыревой, И.В.Федоровой до ТКС, который исключает всякое существенное обращение к интуиции пользователя [Мельчук 1995: 5].
