Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Валентин Распутин - представитель деревенской прозы 20
1.1. Деревенская проза, ее истоки и эволюция 20
1.2. Творчество В.Распутина в оценке отечественного литературоведения 37
ГЛАВА 2. Осмысление творчества В.Распутина в критике Германии 60
2.1. Творчество В.Распутина в литературной критике Западной Германии 64
2.2. Творчество В.Распутина в литературной критике Восточной Германии .78
ГЛАВА 3. Проблемы перевода прозы в.распутина на немецкий язык 98
3.1. Перевод как основная форма восприятия инонационального писателя 98
3.2. Анализ переводов повести «Живи и помни» на немецкий язык 110
Заключение 142
Список литературы 146
- Деревенская проза, ее истоки и эволюция
- Творчество В.Распутина в литературной критике Западной Германии
- Творчество В.Распутина в литературной критике Восточной Германии
- Перевод как основная форма восприятия инонационального писателя
Введение к работе
Валентин Распутин - один из тех художников слова, чье творчество повлекло за собой в 70-80-е годы XX века возрождение интереса западного читателя к русской литературе вообще. На Западе четко осознавалось, что распутинские произведения представляют собой неотъемлемую часть того художественного явления, которое получило название «деревенская проза» и оказалось лишь литературным компонентом целого исторического процесса, происходившего в те годы в Советском Союзе. По утверждению немецкого слависта А.Хирше, деревенская проза - это «больше, чем просто литература, чем тема, это художественно выраженное отношение к жизни, к смыслу человеческого существования»1. Первым, кто способствовал международному признанию этой прозы, был Валентин Распутин. Именно он, подчеркивает А.Хирше в работе «Советская деревенская проза. История и проблематика» , стал тем писателем, который своим творчеством обратил внимание и на других представителей этого художественно значимого явления.
Стремительно войдя в русскую литературу, В.Распутин также стремительно обрел и мировую известность. Его знаменитые повести «Деньги для Марии» (1967), «Последний срок» (1970), «Живи и помни» (1974), «Прощание с Матерой» (1976) и большинство рассказов («Рудольфио» 1966, «Василий и Василиса» 1967, «Встреча» 1969, «Уроки французского» 1973, «Наташа» 1982, «Что передать вороне?» 1982 и другие) переведены на многие языки народов бывшего СССР, а также на болгарский, венгерский, польский, финский, чешский, испанский, норвежский, английский, немецкий, французский языки.
1 Hiersche A. Sowjetische Dorfprosa - ein literarisches Phanomen des entwickelten Sozialismus II Weimarer Beitrage. 1980. №4. S.5.
2 Hiersche A. Sowjetische Dorfprosa. Geschichte und Problematik. Berlin, 1985. S.7.
Творчеству русского писателя посвящен в отечественном литературоведении целый ряд работ обобщающего характера, написанный в жанре очерка жизни и творчества. Это - книги Н.Котенко1, И.Панкеева2, С.Семеновой3, Н.Тендитник4, дающие -особенно в своей совокупности - полное и верное представление о Валентине Распутине - об основных вехах его биографии, сюжетных и тематических особенностях его произведений, о месте его в современном литературном процессе и общественной жизни.
В работах частного характера российские ученые свое основное внимание направляют на изучение психологического мастерства писателя5, на выявление жанровых и стилевых особенностей его произведений , на установление этико-философской проблематики и литературной преемственности его творчества.
В последнее время огромный интерес вызывает у литературоведов и процесс постижения писателем национальной сущности русского
1 Котенко Н. Валентин Распутин. Очерк творчества. М., 1988.
2 Панкеев И. Валентин Распутин (По страницам произведений). М., 1990.
3 Семенова С. Валентин Распутин. M., 1987.
4 Тендитник Н. Валентин Распутин. Колокола тревоги. Очерк жизни и творчества. M., 1999;
Валентин Распутин. Очерк жизни и творчества. Иркутск, 1987; Ответственность таланта: о творчестве
В.Распутина. Иркутск, 1978.
5 См., например: Ануфриев А. Особенности психологического анализа в повести В.Распутина
«Живи и помни». M., 1982; Урманов А. Мастерство психологического анализа в повести
В.Распутина «Живи и помни». М., 1984 и др.
6 См., например: Дворяшин Ю. Русская советская повесть 60-х начала 70-х годов. Эволюция
жанра в творчестве Белова, Липатова, Распутина: Автореф. дис... канд. филол. наук. Л., 1976 и др.
7 См., например: Белая Г. Философско-этические проблемы современной литературы. М., 1982;
Философско-этическая проблематика современной прозы // Гуманистический пафос советской
литературы. М., 1982. С.37-56; Газизова А. Нравственно-философские икания современной советской
прозы (Айтматов, Распутин): Автореф. дис... канд. филол. наук. М., 1980 и др.
8 См., например: Дворяшин Ю. Традиции Ф.Достоевского в творчестве В.Распутина //
Проблемы творчества Ф.Достоевского. Поэтика и традиции. Тюмень, 1982. С.97-108; Драгомирецкая
Н. Традиции Горького в стилевом движении современной прозы // Гуманистический пафос советской
литературы. М., 1982. С.205-215 и др.
человека, который формулируется ими в проблему национального характера в прозе В.Распутина1.
При всей многочисленности и многоплановости работ по творчеству В.Распутина в отечественном литературоведении явно ощущается недостаток исследований, где художественный опыт писателя был бы соотнесен с современным мировым литературным процессом, что, учитывая подлинно мировую известность писателя и наличие работ о нем за рубежом, вполне оправдано. В некоторой степени этот пробел в осмыслении творчества В.Распутина восполняют труды А.Большаковой2, которая в рамках деревенской прозы выводит писателя на мировой уровень и сопоставляет его прозу с прозой англоязычных стран мира.
0 восприятии распутинских произведений отдельно в ГДР и
отдельно в ФРГ писали и русские, и немецкие литературоведы3. Но
комплексного исследования, где бы рассматривалось и сравнивалось
1 См., например: Гришенкова Т. Проблема русского национального характера в творчестве
В.Распутина: Дисс... канд. филол. наук. Тюмень, 2004; Попова И. Национально-поэтический контекст
прозы В.Распутина 1980-1990 годов: Дисс... канд. филол. наук. Тамбов, 2003.
2 Большакова А. Феномен деревенской прозы (вторая половина XX века): Дисс. ... докт.
филол. наук. М., 2002; Типология и менталитет. (К проблеме русско-западных межлитературных
схождений) // Филологические науки. 1996. №6. С.3-12; Русская деревенская проза 1960-1990-х годов
в англо-американском восприятии (к проблеме русско-западных межлитературных схождений) //
Филологические науки. 1995. №5-6. С.45-46.
3 См., например: Леман У. Изучение русской литературы в ГДР в 70-е гг. // Русская
классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С.6-16; Сорокина В. Советская проза в
современной критике ФРГ // Русская классическая и советская литература за рубежом. М., 1988. С.126-
136; Изучение советской литературы 60-70-х годов литературоведением ФРГ // Вестник Московского
ун-та. Сер. 9. Филология. 1989. №6. С.20-27; Хирш Б. Творчество В.Распутина в восприятии критики
СССР и ГДР: Дис.... канд. филол. наук. М., 1989; Юнгер Г. Исследования по советской литературе в
берлинском университете им. Гумбольдта // Русская классическая и советская литература за рубежом.
М., 1988. С.16-23; Schaper R. Die Prosa V.Rasputins. Erzahlverfahren und ethisch-religose Problematik.
Munchen, 1985; Rundtischgesprach zum Phanomen Dorfliteratur. W.Beitz im Gesprach mit K.Kasper,
E.Kaufmann, E.Luther, H.Olschowsky, I.Seehase II Weimarer Beitrage. 1980. №4. S.80-104;
Thun N. Umschau und Kritik. Dialog mit Rasputin II Sinn und Form. 1980. Jg.32. №1. S. 197-207;
восприятие творчества русского писателя в ФРГ и в ГДР до сих пор не существует.
Диссертационное исследование, посвященное изучению восприятия творчества В.Распутина на Западе и Востоке Германии в 1970-80-е годы, призвано восполнить этот пробел. Предпринимаемое нами решение этой задачи обусловливает научную новизну предложенной диссертации.
Широкое восприятие произведений В.Распутина на Западе Германии началось в 1976 году с публикации перевода повести «Последний срок» («Die letzte Frist»). В этом же году была переведена «Живи и помни» («In den Waldern die Zuflucht»). Третьей повестью, которая привлекла к себе внимание западных немцев, стала «Прощание с Матерой» («Abschied von Matjora»), вышедшая в свет в 1977 году. Все три повести были переведены А.Кэмпфе и переиздавались по нескольку раз. Однако еще задолго до появления первых переводов распутинских произведений немецкий читатель уже имел возможность познакомиться с творчеством В.Распутина. Это произошло благодаря западногерманскому слависту В.Казак, который, прекрасно владея русским языком и литературой, опираясь на оригиналы распутинских повестей, а также литературоведческие и критические заметки, вышедшие в Советском Союзе, дал в целом ряде своих статей, опубликованных в журнале «Osteuropa» с 1975 по 1978 годы, довольно четкое представление о жизни и творческом пути русского писателя.
В Восточной Германии читать, изучать и переводить В.Распутина начали несколько позже, но более активнее. В 1977 году одновременно появились переводы повестей «Деньги для Марии» («Geld fur Maria») Ю.Эльперина, «Последний срок» («Die letzte Frist») Э.Тиле, «Живи и
1 См.: Kasack W. Walentin Rasputin II Osteuropa. 1975. №7. S.489-490; Kasack W. Russische Gegenwartsliteratur in Obersetzungen des Jahres 1976 II Osteuropa. 1977. №10. S.896-897; Kasack W. Russische Gegenwartsliteratur in Obersetzungen des Jahres 1977II Osteuropa. 1978. №12. S.1047-1049.
помни» («Leb und vergi/3 nicht») Э.Арндта, а также переводы рассказов «Василий и Василиса» («Wassili und Wassilissa») А.Мекель и «Уроки французского» («Franzosischstunden») Х.Ангаровой. Подчеркнем, что все переводы выполнялись разными переводчиками. Дискуссия о творчестве В.Распутина получила новые импульсы и после публикации в 1978 году повести «Прощание с Матерой» («Abschied von Matjora»), которая существует в ГДР в двух вариантах. Один был сделан Э.Тиле, другой -Е.Панциг. В этом же году В.Распутин по приглашению издательства «Volk und Welt» посетил Восточную Германию. Согласно фактам биографии и творчества В.Распутина, тщательно собранным Н.Тендитник1, в период с 1976 года по 1987 год писатель четыре раза был в ФРГ и только один раз в ГДР.
Предложенные читателю ГДР произведение «Вниз и вверх по течению» (1980), повесть «Пожар» (1985), сборник рассказов «Век живи - век люби» (1985), который, кроме заглавного, включает рассказы «Что передать вороне?», «Наташа», «Не могу-у...», «Встреча», «А мама куда-то ушла», «Старуха», были замечены, но широкого отклика в ГДР не нашли.
О популярности В.Распутина среди немцев свидетельствуют и многочисленные театральные постановки его повестей «Деньги для Марии» (Магдебург, 1978), «Живи и помни» (Халле, 1983), а также создание фильмов «Василий и Василиса» (Берлин, 1978) и «Прощание» (Берлин, 1987).
Что привлекает немецких литературоведов и критиков в творчестве Распутина и что остается незаметным для их исследовательского взора, каковы особенности осмысления распутинского художественного мира в иной культурно-языковой среде -эти вопросы актуальны для постижения, в первую очередь, своеобразия
Тендитник H. В.Распутин. Факты биографии и творчества//Русский Восток. 2002, 15 марта.
распутинского таланта. Взгляд на писателя из другой, инонациональной среды позволяет, как считает Ю.Левин, «глубже понять и оценить творчество переводимого писателя, открыть в этом творчестве такие черты и особенности, которые остались бы скрытыми, если рассматривать одно лишь внутринациональное его усвоение» .
Знакомство с немецкими литературоведческими работами, их критическое усвоение позволяет не только глубже понять подлинное значение творчества В.Распутина, четче обозначить оригинальность его художественного стиля, но и ввести в научный оборот показательные моменты осмысления прозы писателя немецкой славистикой, что придает актуальность диссертационному исследованию.
Цель диссертационной работы заключается в комплексном исследовании восприятия творчества В.Распутина на Западе и Востоке Германии в 1970-80-е годы.
Творчество В.Распутина невозможно рассматривать вне рамок того стилевого направления отечественной литературы, которое получило название «деревенская проза». Поэтому в работе значительное место отводится анализу этого явления современным отечественным литературоведением, а также выявлению его истоков и общезначимости для всей мировой культуры.
Исходя из цели, мы формулируем следующие задачи исследования:
1) показать общезначимость явления деревенской прозы, определяемой нами как один из вариантов проявления литературного архетипа Деревня2, для русской и немецкой литератур;
Левин Ю. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л., 1985. Сб.
2 Здесь и далее архетипический термин Деревня употребляется, как это принято в таких случаях в научной практике, с большой буквы и без кавычек. См., например: Большакова А. Теории
указать на сходства и отличия ментальных характеристик русского и немецкого народов в реализации литературного архетипа Деревня;
систематизировать, осмыслить и сравнить все доступные материалы критической рецепции творчества В.Распутина в ГДР и ФРГ;
показать через анализ вариантов перевода повести «Живи и помни» значение художественного перевода как основной формы восприятия творчества инонационального писателя, а также роль смысловой точности и адекватности передачи художественных особенностей произведения.
В основу диссертационного исследования положена проблема восприятия инонационального писателя, которая в сравнительном литературоведении, изучающем взаимосвязи национальных литератур, по существу является центральной. Несмотря на всю важность и значимость данной проблемы, отечественные литературоведы располагают на сегодняшний день лишь единицами теоретических работ, где этот вопрос освещен наиболее последовательно. В их числе назовем статьи Ю.Левина «Восприятие творчества инонациональных писателей»1 и А.Гиривенко «Проблема восприятия творчества инонационального писателя»2.
Основоположники сравнительного литературоведения
академики В.Жирмунский3 (1891-1971) и М.Алексеев1 (1896-1981),
архетипа в философско-психологической и литературно-теоретической мысли XX века // Теоретико-литературные итоги XX века. Вып.2. М., 2003.
1 Левин Ю. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный
процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С.237-273.
2 Гиривенко А. Проблема восприятия творчества инонационального писателя. Донецк, 1988.
3 В 1924 году В.Жирмунский опубликовал свою докторскую диссертацию «Байрон и Пушкин»,
за которой последовали другие фундаментальные исследования в области компаративистики («Гете в
русской литературе» 1937, «Сравнительное литературоведение и проблема литературных влияний»
1935 и др.)
разработавшие научную методологию сравнительно-исторических исследований литературы, последовательно направляли научный поиск на решение конкретных тематических задач с целью накопить фактические данные, отталкиваясь от которых станет возможным сделать необходимые теоретические обобщения.
Работы Р.Данилевского2, М.Кореневой3, Е.Тарасовой4, Г.Тиме5 и других ученых, занимающихся русско-немецкими литературными взаимосвязями, показывают, что процесс накопления фактов восприятия творчества инонационального писателя еще далек от своего завершения, но сами исследования становятся глубже и теоретически оснащеннее. В указанных работах внимание заостряется на каком-то отдельном аспекте интересующей нас проблемы. В основном исследуется либо критическое истолкование произведений конкретного писателя в принимающей стране, либо влияние творчества этого писателя на литературный процесс страны и усвоение его творческих методов. Диссертационное исследование являет собой попытку комплексного представления проблемы включения творчества инонационального писателя, в нашем случае Валентина Распутина, в литературный процесс
По инициативе М.Алексеева в 1957 году в Пушкинском Доме (Институт русской литературы) РАН был организован Сектор взаимосвязей русской и зарубежных литератур, задачей которого было систематическое изучение истории русско-западноевропейских литературных и культурных отношений на протяжении XVIII-XX вв. По инициативе и в большинстве случаев при участии М.Алексеева осуществлялись все самые значительные коллективные труды сектора. Это сборники «Международные связи русской литературы» 1963, «Восприятие русской культуры на западе» 1975, а также его монография «Сравнительное литературоведение», переиздававшаяся несколько раз, и многие другие.
2 Данилевский Р. Пушкин и Гете. Сравнительное исследование. СПб., 1999; Danilevskij R.
Schiller in der russischen Literatur: XVIII Jh. - erste Halfte XIX Jh. Dresden, 1998.
3 Коренева M. Восприятие Ф.Ницше в России: Дис.... докт. филол. наук. М., 1997.
4 Тарасова Е. Н.Гоголь в немецкоязычном литературоведении (70-90 гг. XX века). М., 2002.
5 Тиме Г. Творчество И.Тургенева и немецкая мысль XVII-XIX вв. (генетический и
типологический аспекты): Дис.... докт. филол. наук. М., 1995.
Германии. Это включение, считает Ю.Левин1, осуществляется в трех основных аспектах: перевод, критическое истолкование и творческое усвоение.
Полноценный художественный перевод, являясь залогом адекватного восприятия и оценки переводимого писателя в сознании иностранных читателей, является основной формой восприятия и имеет двоякий смысл. С одной стороны, он вводит этого писателя в новую литературу, тем самым, обогащая ее. Но, с другой стороны, «обогащается» и сам переводимый писатель. Сегодня в теории перевода сосуществуют различные дефиниции основного понятия. Для нас же важно выделить ту, что непосредственно тяготеет к проблеме восприятия, ту, которая позволила бы проникнуть в глубины менталитета носителя языка и объяснить языковые явления через культуру народа. На наш взгляд, с этой задачей отлично справляется когнитивная теория перевода, основным принципом которой является герменевтический подход к тексту.
Наиболее деликатным аспектом восприятия является творческое усвоение. Трудность для исследователя, как считает А.Гиривенко, заключается в том, что «оценка степени воздействия (и его последствий в широком плане) не должна быть методологически уязвима» . Можно почувствовать влияние того или иного писателя, но выявить это влияние оказывается крайне затруднительным потому, что развитие «каждой оригинальной и значительной личности может быть понято только как развитие органическое, исходящее из глубочайших индивидуальных основ ее бытия и потому не может быть разложено на ряд отдельных
1 Левин Ю. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный
процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С.249.
2 Гиривенко А. Проблема восприятия творчества инонационального писателя. Донецк, 1988.
С.24-25.
механических внешних влияний» . Это объясняется тем, что каждый писатель, осваивая «достижения» предшественников, как отечественных, так и зарубежных творчески их перерабатывает, переосмысляет и подчиняет своим задачам, делает их органической частью собственной художественной системы.
Для упрощения исследований можно установить пути проникновения влияния, посредствующие звенья, которые оно проходит, прежде чем попасть к реципиенту. Однако установить эти пути в силу неразработанности темы и ее периферических областей порой представляется невозможным. В этом случае творческое усвоение остается на уровне догадки, подтверждаемой или опровергаемой последующими литературоведческими разысканиями.
Говоря об усвоении и влиянии творчества В.Распутина в Германии, мы можем указать лишь на возможность этого процесса. В диссертации проводятся параллели между его творчеством и творчеством немецкого писателя И.Новотного (1933). В целом же решение данной проблемы требует, на наш взгляд, временной дистанции.
Творческое усвоение и воздействие инонационального писателя складывается, как правило, из двух факторов: объективного -особенностей творчества, и субъективного - свойств воспринимающего индивидуума, группы, среды. Первый фактор более или менее постоянный, мера возможности осмысления творчества писателя или его произведения, как известно, не безгранична , но второй «каждый раз предстает в ином виде, вследствие чего и изменяется итоговый результат - восприятие» . В.Жирмунский в основе всякого
1 Жирмунский В. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы. Л., 1978. С.22.
2 См.: Жирмунский В. Сравнительное литературоведение. Л., 1979. С.9,73.
3 Левин Ю. Иностранные работы о восприятии в России Гете и Шиллера // Русская литература.
1971. №1.С208.
литературного взаимодействия видел, прежде всего, идеологический запрос, имеющий свои социально-исторические предпосылки1. «Воздействие инонационального писателя на литературный процесс зависит не только от особенностей творчества этого писателя, но еще в большей мере от этапа развития воспринимающей литературы» . Именно запросы воспринимающей литературы являются основным критерием восприятия.
В связи с этим в диссертационном исследовании особое внимание уделяется анализу историко-литературной ситуации, сложившейся в ФРГ и ГДР на момент прихода в эти страны деревенской прозы, в том числе прозы В.Распутина.
Созвучность творчества писателя различным историческим эпохам и направлениям мысли обычно обусловлена сложностью и противоречивостью его дарования. В этом таится объяснение длительности процесса восприятия его творений в иной литературной среде. Непосредственно с этим связан еще один важный аспект проблемы, который сводится к изучению зависимости восприятия инонационального писателя и степени устойчивости интереса к нему от оценок его творчества в отдающей литературе. К сожалению, на эту зависимость редко обращается должное внимание, а между тем, она могла бы «объяснить причины „вспышек" и „угасаний" интереса к писателю в воспринимающей литературе»3.
Исследование особенностей восприятия прозы В.Распутина базируется также на проблеме соотношения и связей двух культур, двух разнонациональных ментальных миров: русских и немцев. Эта проблема связана с целым рядом актуальных для современного человека вопросов
1 См.: Жирмунский В. Гете в русской литературе. Л., 1982. СП.
2 Левин Ю. Восприятие творчества инонациональных писателей // Историко-литературный
процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974. С.242.
3 Гиривенко А. Проблема восприятия творчества инонационального писателя. 1988. С.4.
о духовно-исторических связях между Россией и Западом, а также о своеобразии русского культурного наследия.
Изучением взаимоотношений России и Германии занимались и продолжают заниматься как отечественные, так и зарубежные специалисты в области философии, филологии, культурологии, истории1. Все ученые отмечают длительность и значимость этих отношений для обеих стран. Одним из важнейших факторов взаимовлияния и взаимообогащения национальных культур, гармонизации отношений между народами, как было отмечено участниками научной конференции «Белые ночи в Санкт-Петербурге. Немецкое и русское восприятие литературы»2, является художественная литература, способная в полной мере раскрыть накопленный человеческий опыт, историю, образ жизни людей. Изучением взаимосвязей немецкой и русской литератур занимается сравнительно-историческое литературоведение, в основе которого лежат типологический метод, используемый нами для выявления типовых соответствий и национального своеобразия обеих литератур, и историко-генетический метод, применяемый в диссертационном исследовании для установления генетических связей распутинской прозы с русской классической литературой и мировой литературой в целом. Наше внимание, таким образом, полностью
См., например: Архипов Ю. Гибель богов по-русски и по-немецки // Литературная газета. 2002. 29 мая - 4 июня. С.8; Здравомыслов А. Россия и русские в современном немецком сознании // Общественные науки и современность. 2001. №4. С.103-112; Специфика России глазами немецкого ученого // Общественные науки и современность. 2001. №4. С.113-122; Лакер У. Россия и Германия. М., 1986; Лебедева О., Янушкевич А. Германия в зеркале русской словесной культуры XIX - начала XX века. Koln, Weimar, Wien, 2000; Матюхина Е. Россия и Германия: взаимоотражение культур: Дис. ... канд. филол. наук. Тюмень, 1998; Попоков В. Стереотипные представления о русских и их влияние на русско-немецкую коммуникацию // Социальный конфликт. 2001. №4. С. 13-34; Преодоление прошлого и новые ориентиры его переосмысления. Опыт России и Германии на рубеже веков // Независимая газета. 2001. 15 мая. С. 1,2.
2 Белые ночи в Санкт-Петербурге. Немецкое и русское восприятие литературы. СПб., 1999.
сосредотачивается на вопросах, находящихся в кругу интересов компаративистики.
На сегодняшний день сравнительное литературоведение, как считает А.Большакова, должно идти в глубь типологических ментальных пластов. «Только на этом уровне может проходить поиск генетико-типологических схождений, общего, типического, повторяемого. И только такой поиск может быть основой любого сравнительного анализа»1. Сущностной единицей такого анализа становится ментальная модель, архетип. Теория литературного архетипа, первоначально поставленная в психологической науке К.Юнгом , широко используется и в литературоведении (Е.Мелетинский , В.Топоров4, А.Большакова5 и др.). Эта теория позволяет, на наш взгляд, глубже проникнуть в суть феномена деревенской прозы и решить проблему включения произведений советской литературы в мировой литературный процесс.
В отличие от ментальносте, ограниченной определенными пространственно-временными (эпоха, период, регион, государство, этническая территория) и социокультурными (реально существующие общности и личности) рамками, архетип носит всеобщий характер, независимо от времени и места. Если ментальность зависит от социокультурного контекста с присущими ему этическими представлениями, то архетип этически нейтрален. «Архетип -
' Большакова А. Типология и менталитет // Филологические науки. 1996. №6. С.5.
2 Юнг К. Архетип и символ. М., 1991; Воспоминания. Сновидения. Размышления. Киев, 1994.
3 Мелетинский Е. Литературные архетипы и универсалии. М., 2001; Поэтика мифа. М., 1995;
О литературных архетипах. М., 1994.
4 Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области
мифопоэтического. Избранное. М., 1995.
5 Большакова А. Деревня как архетип - от Пушкина до Солженицына. M., 1999; Литературный
архетип //Литературная учеба. 2001. №6. С. 169-173; Теории архетипа в философско-психологической
и литературно-теоретической мысли // Теоретико-литературные итоги XX века. Вып.2.2003.
структурообразующая единица, корень, на поверхности которого история и культура производят все новые очертания и формы, расцвеченные всей гаммой красок душевного состояния человека. Ментальность - формообразующая единица, придающая архетипическому содержанию качественную характеристику. ...Архетип - абстрактная категория, ментальность - всегда конкретна, архетип -содержание, ментальность форма, архетип - сущность, ментальность -явление»1.
Единая онтологическая основа мировых менталитетов и общезначимость архетипа Деревня позволяют, в свою очередь, говорить о всемирной распространенности деревенской прозы.
При установлении адекватности переводов распутинских произведений на немецкий язык мы опираемся на работы известного немецкого лингвиста В.Вилсса2 и представителей Тверской школы перевода Н.Галеевой3, Г.Богина4 и других, ежегодно выпускающих сборник по проблемам перевода, восприятия и понимания иноязычных текстов5.
Объектом диссертационного исследования являются критико-литературоведческие работы западногерманских (М.Агдештайн-Вагнер, Р.Бирман, В.Казак, И.Майхель, Е.Сахно, Р.Шэпер, В.Шмид и др.) и
1 История ментальностей и историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и
рефератах. M., 1996. С.14.
2 Wilss W. Kognition und Ubersetzung: Zu Theorie und Praxis der menschlichen und der
maschinellen Ubersetzung. Tubingen, 1988.
3 Галеева H. Основы деятельностной теории перевода. Тверь, 1997; Две онтологии перевода //
Ученые записки. Тверь, 1996.
4 Богин Г. Схемы действий читателя при понимании текста. Калинин, 1989; Типология
понимания текста. Калинин, 1986; Филологическая герменевтика. Калинин, 1982.
5 См., например: Художественное восприятие. Основные термины и понятия. Тверь, 1991;
Перевод как моделирование и моделирование перевода. Тверь, 1991; Слово и текст в
психолингвистическом аспекте. Тверь, 1992; Филологическая герменевтика и общая стилистика.Тверь,
1992; Слово и текст. Актуальные проблемы психолингвистики. Тверь, 1994; Понимание и
интерпретация текста. Тверь, 1994; Психолингвистические исследования слова и текста. Тверь, 1997.
восточногерманских (В.Байтц, Г.Витте, К.Каспер, Е.Кауфман,
И.Новотный, Т.Решке, Б.Тесмер, Э.Тиле, Н.Тун, А.Хирше и др.)
исследователей творчества В.Распутина. Нами привлекаются также
труды отечественных литературоведов, занимающихся осмыслением
сути деревенской прозы (П.Басинский, Г.Белая, А.Большакова,
В.Бондаренко, А.Бочаров, Ю.Дворяшин, И.Дедков, Л.Ершов, Н.Котенко, В.Курбатов, А.Лапченко, А.Овчаренко, А.Панков, С.Семенова, Е.Старикова, В.Сурганов, Н.Тендитник, Л.Теракопян и др.).
Кроме того, поскольку перевод является одним из основных моментов включения творчества инонационального писателя в литературно-исторический процесс принимающей страны, в поле нашего внимания оказываются два варианта перевода повести «Живи и помни» на немецкий язык. Первый был сделан восточногерманским переводчиком Эрихом Арндтом (1932) (Erich Ahrndt «Leb und vergi/? nicht»), а второй выполнил западногерманский переводчик Александр Кэмпфе (1930-1988) (Alexander Kampfe «In den Waldern die Zuflucht»).
Выбор данной повести в качестве объекта сравнительного анализа, позволяющий выявить, насколько адекватно представлено творчество В.Распутина в немецкой литературе, обусловлен двумя причинами.
Во-первых, «Живи и помни» в творчестве писателя - единственное произведение, которое, так или иначе, касается темы Великой Отечественной войны, являющейся в Германии в 1970-80-е годы темой чрезвычайно актуальной. Поэтому было бы интересно проследить, как западный и восточный немец осмысливают эту повесть с точки зрения военной проблематики.
Во-вторых, «Живи и помни» является также единственным произведением, название которого в одном из вариантов перевода не совпадает с оригинальным. Этот факт интересен уже потому, что несоответствие заголовков, аккумулирующих в себе все основные
смыслы и идеи произведений, указывает и на различную смысловую наполняемость самих текстов.
Предметом исследования становятся особенности восприятия творчества В.Распутина в ГДР и ФРГ в 1970-80-е годы и последующее за этим их сравнение.
На защиту выносятся следующие положения.
Творчество В.Распутина в Германии в 1970-80-е годы изучалось в рамках деревенской прозы, которая, благодаря единой онтологической основе мировых ментальностей и всеобщей значимости архетипа Деревня, оказалась востребованной в большинстве стран мира.
На Западе Германии восприятие творчества В.Распутина в 1970-80-е годы осуществлялось в рамках таких актуальных для этого времени проблем, как утрата идеала, отчуждение человека и поиск его идентичности, проблем, повлиявших не только на характер литературоведческих исследований, но и на переводы произведений русского писателя. Западные исследователи занимаются также изучением его новаторской поэтики, которая напрямую связывается ими с отходом от использования в литературе метода социалистического реализма. В итоге проза В.Распутина противопоставляется прозе о колхозной деревне 1930-50-х годов и рассматривается как продолжательница классической русской литературы.
Восток Германии в своем осмыслении прозы В.Распутина шел вслед за советскими исследованиями, уделяя особое внимание тематической, идейно-содержательной стороне произведений писателя, а также проблемным вопросам, актуальным для всего человечества. Свое недоумение по поводу причин поведения распутинских героев восточные литературоведы списывали на различие ментальных характеристик людей разной национальности, на особое мировоззрение русского человека и объясняли понятием «загадочной русской души».
4. Залогом адекватного восприятия творчества В.Распутина как
западным, так и восточным немцами явился содержащийся в
нем нравственный потенциал. Общечеловеческие проблемы стали
главным средством коммуникации между писателем и иностранным
читателем, представляя то общее, что связывает произведения
В.Распутина с мировой литературой.
5. Существующие на немецкой земле переводы повести
В.Распутина «Живи и помни» по их адекватности оригиналу
значительно отличаются друг от друга. Ближе к авторскому замыслу оказался перевод, выполненный Э.Арндтом. В отличие от своего западного коллеги А.Кэмпфе, ему в достаточно полной мере удалось воспроизвести авторские и национальные особенности произведения.
Деревенская проза, ее истоки и эволюция
Валентин Распутин пришел в литературу вслед или вместе с такими писателями, как Ф.Абрамов, В.Астафьев, В.Белов, Б.Можаев, В.Шукшин, которые, начиная с 1960-х годов, существенно изменили дух современной им русской литературы. Повернув литературу к проблемам деревенской жизни, ставшей предметом большинства их произведений, свое основное внимание писатели-«деревенщики» уделяли вопросам нравственного состояния общества. Углубленное осмысление исторического пути русского крестьянства и возрождение основ традиционной народной нравственности явились сутью этого нового литературного направления, условно названного деревенской прозой.
На сегодняшний день в кругу литературоведов и критиков по сравнению с 1970-80-ми годами отмечается угасание интереса к деревенской прозе как предмету уже познанному и неактуальному. Сам факт ее изучения вызывает недоумение. Зачем, казалось бы, изучать то, чего уже нет. Считается, что деревенская проза вместе со своим главным предметом изображения - «сокрушенной и вымирающей деревней»1 исчерпала себя и осталась в прошлом. Об этом говорили критики и литературоведы . Об этом свидетельствовали в своих высказываниях и сами писатели-«деревенщики». В интервью журналу «Юность» В.Распутин следующим образом обрисовал ситуацию: «Одни замолчали совсем, другие избрали средством борьбы с обрушившейся на Россию бедой публицистику. Замолчали, или, по-другому, "исписались", сразу две трети писателей России. Даже больше. Чтобы писать светло, полезно для читателя, нужны надежда, окрыленность, запас прочности того, что называется Родиной. И все оказалось безжалостно подрубленным, из всего сочится кровь». Горький итог деревенской прозе подвел и В.Астафьев: «Мы отпели последний плач - человек пятнадцать нашлось плакальщиков о бывшей деревне. Мы и воспевали ее одновременно. Как говорится, восплакали хорошо, на достойном уровне, достойном нашей истории, нашей деревни, нашего крестьянства. Но это кончилось. Сейчас идут только жалкие подражания книгам, которые были созданы двадцать - тридцать лет назад. Подражают те наивные люди, которые пишут про уже угасшую деревню. Литература теперь должна пробиваться через асфальт».
Нельзя не признать и тот факт, что в подобном спаде интереса к деревенской прозе повинны и сами «деревенщики», большинство из которых отошло в своем творчестве от прежнего, во многом классического, канона, перейдя на чистую публицистику или же сделав доминантными разоблачительные тенденции, что, впрочем, никогда не было сильной стороной у этих мастеров слова, черпавших вдохновение в сокровищнице народной эстетики.
Все суждения о закате деревенской прозы связаны, на наш взгляд, прежде всего, с тематическим направлением в ее восприятии, представляющим ее всего лишь прозой о сельской жизни и значительно обедняющим саму суть явления - феномена деревенской прозы, многоаспектность которого отмечалась рядом литературоведов уже в начале 80-х годов XX века. Деревенская проза исследовалась не только как собственно литературное, но и философское, социально-историческое, психологическое, этическое и эстетическое явление. В этой связи необходимо упомянуть работы Г.Белой . Она одна из первых указала на философскую природу этого литературного феномена. Ею же была предпринята попытка заменить термин «деревенская проза» на «онтологическую прозу», однако новое название не смогло вытеснить старое, скорее всего, в силу многоаспектности данного направления. «Термин не прижился, так как в произведениях "деревенщиков" речь шла не собственно о неизменных, онтологических основах бытия, но о давлении на них со стороны быстро меняющейся исторической действительности».
Наметившийся в 1980-е годы поворот в осмыслении деревенской прозы, который расширил и углубил границы ее изучения, был продолжен в трудах современной исследовательницы А.Большаковой3, считающей деревенскую прозу самым влиятельным направлением в русской литературе второй половины XX века. Выводя эту прозу на мировой уровень, она осмысливает ее не только в рамках решения проблем народно-крестьянской жизни, но и в более широком контексте споров по вопросам национализма, феномена «русскости» (часто в противовес «советскости») и по проблеме Россия - Запад. По ее мнению, деревенская проза оказала содействие в возвращении в общественное сознание русского народа подавленных, вытесненных, так сказать, «запрещенных» ментальных пластов. Реабилитация таких «репрессированных», подвергнутых презрительному отношению в сталинские времена понятий, как «деревня», «земля», «крестьянство», низведение которых непосредственно связано с угрозой исчезновения памяти о своем историческом прошлом у народа России, и определила цели и задачи писателей-«деревенщиков».
Несмотря на то, что творчество «деревенщиков» является, казалось бы, национальным достоянием русского народа, в отечественном литературоведении существует мнение, что данное направление было рождено не в России, а на Западе и его основоположниками являются американцы-южане. Освобождение негров и последовавшая за этим реконструкция Юга изменили жизнь этих аграрных штатов. Бывшие рабы пустились на заработки в города, плантации опустели, особняки обветшали. Критической точки ситуация достигла к 1930-м годам, когда на подмогу прогрессивным реформам пришла индустриальная революция. Электрификация всей реки Миссисипи с затоплением целых районов явилась одним из основных моментов сельскохозяйственной катастрофы, которая и вызвала к жизни, как считает Д.Ольшанский3, прозаический гений У.Фолкнера. Впоследствии за ним выстроился целый ряд «деревенских» авторов: Ю.Уэлти, Ф.О Коннор, Х.Ли, Р.Уоррен (его роман «Потоп» о проведении электричества напоминает аналогичную повесть В.Распутина «Прощание с Матерой»). Большая часть «деревенщиков» американского Юга происходила из богатых аристократических семей, отсюда, по мнению Д.Ольшанского, и специфика их взгляда - «мы наказаны за рабство»4. Русские писатели, напротив, сами вышли из народа, а потому упрекать им себя особенно не в чем, и зло в их произведениях находится где-то снаружи, а вовсе не внутри обреченных героев.
Творчество В.Распутина в литературной критике Западной Германии
Литература Западной Германии в силу своих международных контактов и влияний теснейшим образом была связана с литературами других государств капиталистического мира. В послевоенное десятилетие литературное дело в ФРГ, как утверждает В.Сорокина1, занимающаяся проблемой восприятия русской литературы на Западе, строилось по американскому образцу и сохраняло все основные моменты американской советологии. С одной стороны, советская литература 30-50-х годов противопоставлялась русской классике XIX века, а с другой стороны, советской литературе 20-х годов. Кроме того, постоянно говорилось о зависимости советской литературы от идеологии, политики и партийного руководства. Западногерманская критика отвергала все возможные усилия по рассмотрению советской литературы 1930-50-х годов в русле всемирного развития литературы и совершенно безоговорочно выводила социалистический реализм за рамки художественного метода.
Пиком идеологической и политической борьбы двух государств стал принятый в ФРГ в 1962 году запрет на ввоз и распространение предметов культуры и печатной продукции из социалистических стран. Однако вскоре этот запрет был снят. Возрастающий общественный интерес к первой социалистической стране в мире, обладающей, кроме того, «экзотической притягательностью» , требовал публикаций произведений советской литературы. Все больше граждан ФРГ изъявляли желание узнать о жизни людей в Советском Союзе. Западную Германию захлестнула так называемая «русская волна». Каждое событие советской культурной жизни тщательно отслеживалось и обсуждалось на телевидении и в прессе всех политических оттенков. На немецкой земле в это время были опубликованы романы и рассказы М.Горького, Л.Толстого, И.Эренбурга, И.Бабеля, Л.Леонова, М.Шолохова, А.Платонова, К.Симонова, А.Твардовского и др.
Правительство ФРГ не прекращало отстаивать свои идеологические позиции и привлекало к этому и литературу, негативно настроенную по отношению к политике Советского Союза. В этих целях использовались книги писателей-диссидентов, каким-либо образом выступающих против социализма. Это были произведения Е.Замятина, Б.Пильняка, В.Дудинцева, Б.Пастернака, А.Синявского, А.Солженицына.
Так, благодаря своему произведению «Архипелаг ГУЛАГ» -документальному исследованию о сталинских лагерях - А.Солженицын за несколько дней стал на Западе, по мнению Е. Хекселыпнайдера, «самым знаменитым писателем и намного значимым, чем Толстой, Горький и Маяковский вместе взятые»1. Открыто было сказано о том, что социализм и революция в сущности своей являются чуждыми России явлениями, не имеющими глубоких корней в народе.
В подобном же русле началось восприятие и произведений русских «деревенщиков», которые впервые за весь период развития социалистической литературы в центр внимания поставили проблемы отдельного человека и указали на бедствующее положение советской деревни, в результате чего западногерманская критика назвала их «внутренними эмигрантами», способными своим творчеством образовать некий противовес «идеологическому давлению тоталитаризма». Возрождение интереса к литературе Советского Союза 1960-70-х годов западногерманские ученые связывают с изменением тематики произведений. Новые прозаики берут свои темы из области вечных проблем - любовь, ревность, отчуждение людей, юность, старость, смерть. «Этическая, нравственная проблематика всегда являлась основным мировоззренческим стержнем русской литературы», -справедливо замечает В.Казак. Ориентация деревенской прозы на вечные проблемы нравственного и морального поведения человека делает ее продолжательницей традиций русской классической литературы и причиной интереса не только у российского, но и у немецкого читателя. «Нет другой такой области современной советской литературы, как деревенская проза, которая вызвала бы у славистов ФРГ наибольший интерес», — утверждал в 80-е годы XX века П.Рюль.3
Популярность крестьянской темы в советской литературе обусловлена, по мнению Т.Хофман, долгой непрерывающейся традицией русской литературы, идущей от эпохи 40-х годов XIX века, с которой связаны имена Н.Некрасова, И.Тургенева, Л.Толстого. Она уверена, что литературные традиции так же, как и национально-культурные, обязаны своей живучестью постоянным обращением к теме крестьянства, крестьянской психологии и быту. Но с введением коллективизации, с началом искоренения из сознания народа его крестьянской основы насильственно прерывается и традиция крестьянского романа. «К концу 20-х годов писатели-"деревенщики" стали выполнять агитаторско-пропагандистскую функцию в кампании коллективизации. Литература отошла от социально-критической традиции и занялась марксистской аграрной утопией. С исчезновением крестьянства исчезла и литература о нем». Только в 1960-е годы в советской литературе началось возрождение давней литературной традиции. В этой связи Т.Хофман упоминает творчество В.Распутина, В.Шукшина, С.Залыгина.
В работах, вышедших в ФРГ в 1970-80-е годы, деревенская проза -литература «малого масштаба», как ее называет Е.Сахно, противопоставляется «монументальной» литературе 1930-50-х годов, с которой отождествляется поэтика «чистого» социалистического реализма. Литература нового периода самим жизненным материалом, лежащим в ее основе, разрушала мифологемы литературы соцреализма об идеальной советской жизни, о человеке-герое, идущем все вперед и все выше под вдохновляющим, окрыляющим и направляющим руководством партии.
Один из ведущих славистов ФРГ Г.Витте в книге «Советская колхозная и деревенская проза 50-60-х годов» (1983) выделяет колхозную прозу 1950-х годов, основными чертами которой являются ее бесконфликтность и идеализация крестьянской жизни, и собственно деревенскую прозу 1960-70-х годов, в которой ведущее место занимает изображение человеческих характеров, раскрытие внутреннего мира человека. Он указывает на преемственность традиций русской классической литературы, связывая это с отходом от принципов социалистического реализма в сторону «бытового» .
Творчество В.Распутина в литературной критике Восточной Германии
Литература Восточной Германии в 70-80-е годы прошлого века была сильно зависима от литературы Советского Союза. Источником этой зависимости явились их отношения, построенные на оппозиции учителя (СССР), передающего опыт в построении социализма, и ученика (ГДР), безоговорочно воспринимающего его. Кроме того, данная зависимость проистекала из самой функции литературы в социалистическом обществе, которой отводилась роль воспитания и перевоспитания немецкого народа.
Огромному влиянию советской литературы и советского искусства на послевоенную Германию и на развитие литературы ГДР посвящено множество работ.1 Однако нельзя не заметить, что, воспринимая советскую литературу, в ГДР наибольшее внимание уделялось произведениям, в которых приукрашивалась действительность. Издавались те книги, где воображаемое идеальное состояние общества было показано как действительно существующее. Поэтому-то появление на немецкой земле деревенской прозы, в русле которой шло восприятие творчества В.Распутина, прозы, которая указала на реальные проблемы советского общества, вызвало неоднозначную реакцию критиков и литературоведов ГДР.
Так, положительной оценке, данной издательством «Volk und Welt» повести В.Распутина «Деньги для Марии», противостояла отрицательная оценка повести В.Белова «Привычное дело», данная тем же издательством. Противоречивые оценки были даже внутри одного и того же издания. Например, в «Справочнике по советской литературе»2 информация о деревенской прозе, данная в предисловии, не совпадает с информацией, данной уже о конкретных писателях. Если в первом случае говорится только о патриархальных, идеализирующих жизнь тенденциях деревенской прозы, о том, что взгляд Распутина обращен назад, то в справочной информации о Распутине соавтор этого издания рассматривает его творчество в более широких рамках, справедливо подчеркивая наличие в его произведениях, в первую очередь, нравственной проблематики.
Другой восточногерманский критик И.Гучке утверждал, что тот, «кто вырос с романом "Как закалялась сталь", был шокирован "Белым пароходом" Ч.Айтматова и раздражен повестью В.Распутина "Живи и помни"»1. Кроме того, показ действительности у В.Распутина считался, по мнению К.Шрайбнера, преувеличенным и односторонним, изображенным «в каком-то мрачном свете»2.
Подобная противоречивость и неуверенность в оценке деревенской прозы объяснялась ее неудачным названием , сужающим ее смысловые границы и отодвигающим произведения «деревенщиков» на периферию интересов немецкого читателя. Сама по себе деревенская тематика, описание быта русских крестьян массового читателя заинтересовать была не в силах. А то, что действительно скрывалось под понятием деревенская проза, то, что она затрагивает более широкую тему, а именно культуру межчеловеческих отношений, необходимость преемственности национальных традиций, немецкий читатель начал осознавать с середины 1970-х годов. Огромным толчком в этом послужила дискуссия, состоявшаяся на страницах немецкого журнала «Weimarer Beitrage». Осмысляя деревенскую прозу и перспективы ее возникновения и в других социалистических странах, участники этой дискуссии существенно расширили рамки осмысления данного литературного явления. «По моему мнению, - сказала Е.Кауфман, - деревенская проза -это несколько больше, чем просто проза о социальных проблемах русской деревни, она касается, прежде всего, нравственности человеческих взаимоотношений».1
Другим существенным тормозом в адекватном восприятии деревенской прозы стал, по мнению Б.Хирш, «недостаток информации о действительно происходящих событиях в жизни советского общества». Не случайно критика ГДР при оценке деревенской прозы в первую пору следовала, как правило, за критическими рецензиями СССР. Но ни в Советском Союзе, ни в ГДР критики не были, как утверждает А.Хирше, достаточно подготовлены к осмыслению деревенской прозы, в том числе прозы В.Распутина.3 На первых порах они не замечали общественной проблематики повестей русского писателя по той причине, что «социальная детерминированность выражена у Распутина не прямо, а через значащее слово, психологию героя, конструкцию повести»4. Потенциал информации, содержащийся в произведениях В.Распутина, поистине огромен. Для полного понимания этой информации нужен ключ, который, естественно, не может быть найден лишь внутри самого литературного произведения, необходим выход за текст, в конкретную историческую ситуацию, в которой оно создавалось. По причине отсутствия достаточной информации об этой ситуации немецкая критика вынуждена была в первое время в своем осмыслении творчества В.Распутина идти вслед за Советским Союзом. Не замечая социально-этического смысла его прозы, многие видели в ней намеренный уход от современности.
Перевод как основная форма восприятия инонационального писателя
В международной судьбе любого художественного произведения перевод, как считает Т.Мотылева, - это «та первичная предварительная стадия, от которой в значительной мере зависят последующие стадии, а именно восприятие этого произведения иностранными читателями, затем оценка его в зарубежной критике и, наконец, возможность его влияния на общественное сознание и на литературный процесс в других странах».1
Перевод принадлежит к числу тех культурологических феноменов, интерес к которым неуклонно возрастает по мере развития цивилизации и усложнения межкультурных диалогов. Широко цитируемое определение XX века как «века перевода» (Е.Сагу), на наш взгляд, имеет все основания. Эта формула вполне справедлива и для начала XXI века.
Однако, несмотря на свою многовековую историю, теория перевода до сих пор находится на стадии становления. Это обусловливается сложностью природы основного понятия, предполагающей «борьбу и взаимовлияние двух картин мира, двух языковых и художественных систем, двух - авторских - создателя оригинала и перевода - концепций действительности и ее художественного воплощения и, наконец, борьбу единичного с общим, вызванную стремлением переводчика к воссозданию целостного эстетического впечатления и сохранению всех стилистических черт оригинала».2
Несмотря на лавинообразный рост работ по переводу, специалисты вынуждены согласиться с тем, что на сегодняшний день ни одна из огромного количества существующих концепций и принципов не задает какой-либо закономерности перевода. Более того, исследователи указывают на парадокс, сложившийся в современном переводоведении: «... растет число теоретических работ, в которых делаются попытки уточнения и детализации существующих переводческих моделей, но значение их, а самое главное, использование в деятельности переводчиков, сводится к минимуму».1
Заключение Т.Сейвори, сделанное еще в 1957 году в книге «Искусство перевода»2, - не существует конечных и универсально приемлемых решений в этой области - остается актуальным и по сей день. Возможно, поэтому современная теория перевода стремится вырваться за пределы собственной проблематики и включиться в общекультурологическую философскую парадигму, в которой перевод осознается как интердисциплинарный феномен.
В науке четко определено, что дисциплинами, которые в равной степени положили начало переводоведению, являются лингвистика и литературоведение. В отдельные моменты развития соотношение между ними менялось, но неизменным оставался острый полемический характер рассмотрения базовых категорий и терминов. Сторонники лингвистической теории перевода зачастую обвинялись в формализме и стремлении навязать свои рецепты переводчикам-практикам, для которых незыблемо существовал «примат» литературных аспектов над лингвистическими. Художественный перевод как один из его видов объявлялся, в свою очередь, самостоятельной дисциплиной, творческим литературным процессом, соприкасающимся с общей переводческой проблематикой только в той мере, в какой «художественная литература является искусством слова, и ее первоэлементом также выступает слово.
Слово складывается в текст, и хотя текст есть "место встречи" лингвистики и литературоведения, подход к нему может быть разным»,1 - справедливо считает П.Топер.
На невозможность для художественного перевода остаться в рамках теории перевода указывает и А.Швейцер: «Конечно, без лингвистики здесь не обойтись, но она истолковывает лишь низший уровень переводческого творчества, тот, на котором снято различие между текстами разных типов, между газетой и романом, учебником физики и «Божественной комедией», дипломатическим документом и Библией»2.
Вместе с тем, несмотря на существующие противоречия в лингвистических и литературоведческих подходах, каждый из них способствовал выявлению уникальной природы перевода, являлся ступенью к его познанию и попытке сформировать его общую теорию.
Так, художественный перевод как творческий процесс обогатил переводоведение практикой исходить при переводе не из слова, а учитывать все то, что стоит за ним: «мысли, факты, состояние, действие, внутреннюю логику и связь изображаемого, весь живой образный контекст, а иногда и подтекст, всю жизненную конкретность произведения» . Более того, в работах наиболее последовательных противников лингвистической теории перевода обнаруживаются ценные сведения и интересные факты именно языкового характера, например, у К.Чуковского в его книге «Высокое искусство»4 или у Г.Гачечиладзе в работе «Художественный перевод и литературные взаимосвязи»5. Это вполне объяснимо, поскольку в переводе язык выступает основным средством в решении многих задач на понимание. Подтверждением этому служит мысль А.Федорова о том, что «лингвистический путь изучения, не являясь достаточным для постановки и решения всех проблем перевода (в частности художественного), безусловно, является необходимым в деле их исчерпывающего исследования»1.
На сегодняшний день в теории перевода наблюдаются радикальные перемены, которые, на наш взгляд, отражают поворот лингвистической науки в сторону когнитивистики. Интерес от того, как устроен язык («как - лингвистики»), смещается к объяснению («почему/зачем -лингвистике»2). И если раньше язык в понимании приверженцев сравнительно-исторического метода, структуралистов выступал как языковая система, система конструктов и правил их комбинирования, а традиционная теория перевода рассматривала перевод как систему межъязыковых трансформаций, не оставляя при этом места понимающим действиям переводчика, то для современной науки правомерно обращение к языку как к системе концептов и стратегий пользования ими в процессах говорения и понимания речи, в процессах смыслопорождения, то есть в речевой деятельности, переводу же в этом случае отводится важное место, его считают одним из типов герменевтической ситуации. При этом герменевтической ситуацией называют «такие стороны познавательного отношения человека к миру, в которых требуется не только выработка всеобщего и необходимого знания о нем, но и деятельность по толкованию и интерпретации объекта коммуникации».
