Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Тамбовский Пролеткульт: литературно-исторические и теоретические основы 14
1. Создание и развитие Тамбовского Пролеткульта 15
2. Проблема отношения к художественному наследию 24
3. Художественное творчество пролеткультовцев на страницах журнала „Грядущая культура" 41
Глава II. Поэтическое творчество В. Кириллова и А. Поморского 60
1. В моих стихах твое, Россия, имя" (О жизни и творчестве В. Кириллова) 61
2. Несокрушима родина-Россия..." (О жизни и творчестве А. Поморского) 94
Заключение 130
Примечания 138
Литература 148
- Создание и развитие Тамбовского Пролеткульта
- Художественное творчество пролеткультовцев на страницах журнала „Грядущая культура"
- В моих стихах твое, Россия, имя" (О жизни и творчестве В. Кириллова)
- Несокрушима родина-Россия..." (О жизни и творчестве А. Поморского)
Введение к работе
Пролеткульт, как известно, сокращенное и таким образом прочно утвердившееся название культурно-просветительской организации „Пролетарская культура", организационно оформившейся на 1-й конференции Пролеткульта в Петрограде в сентябре 1917 года. После октября 1917 года Пролеткульт находился при Народном комиссариате просвещения как добровольная организация пролетарской самодеятельности в различных областях искусства. Пролеткульт имел свои отделения в ряде городов и особенные периодические издания („Пролетарская культура", „Горн", „Гудки" и другие).
Формирование и развитие Пролеткульта как массового инновационного социально-культурного движения было обусловлено кризисным состоянием российского общества и культуры 1917-1921 годов. В этот исторический период произошли резкие трансформации традиционных ориентации, что было связано с социальными и культурными катаклизмами революционной России. Социально-культурная деятельность стала своеобразным зеркалом духовных изменений, отражая в себе взаимодействие и соперничество старого и нового. Движение за новую, пролетарскую культуру - вот та парадигма, в рамках которой получил свое развитие Пролеткульт и другие группы, объединения, группировки. Это движение определило содержание пролеткультовской действительности: отношение к общекультурному и литературному наследию, принципы новой литературы, этики и науки, эстетические воззрения, отношение к интеллигенции, содержание просветительской, досуговой, творческой деятельности.
В основе идеологии Пролеткульта лежали принципы развития и изменения. Инновационный характер идеологии Пролеткульта определялся в значительной мере осознанием невозможности решения социально-культурных проблем за счет ресурсов „старой" культуры. Выход виделся в формировании
4 качественно новой культуры и, в частности, литературы путем создания культурных ценностей и норм, критического переосмысления культурного наследия, активизации механизмов внедрения инноваций.
Пролеткульт как самая массовая литературная и культурно-просветительская организация начала XX века наиболее полно, всесторонне проявил себя на региональном уровне.
В последнее время в современное литературоведение достаточно прочно вошло понятие регионализма, имеющее кардинальное значение для филологической науки в целом. Именно поэтому важной задачей настоящего литературоведения является создание целостной картины истории новейшей литературы с непременным учетом фактора регионализма, о котором Б. Чмыхало в диссертации „Региональные проблемы истории русской литературы" писал: „Под регионализмом мы подразумеваем, во-первых, сам принцип содержательного деления литературного пространства. В этом смысле фактор регионализма универсален для истории русской словесности и выступает в качестве своеобразной категории литературного процесса. Во-вторых, регионализм - это вполне конкретное историко-литературное явление, относящееся к 18-20 вв."1 С точкой зрения ученого о том, что регионализм - это качественный критерий литературного процесса, связанный с его локализацией, сосредоточением в определенном месте, не выходя за его пределы, невозможно не согласиться.
Справедливо мнение и Ю. Постнова: „На наш взгляд, литература области или края - это часть общенациональной литературы, представленная художниками, которые тесно связаны с общественной и культурной жизнью данной области и участвуют в местном литературном движении"2. Оно, в свою очередь, является составной частью обладающего внутренним единством литературного процесса.
Говоря об этом, мы имеем в виду тех ученых, которые уделяли огромное внимание изучению регионализма как историко-литературного явления и его
5 методологии. В работах Н. Пиксанова, Ю. Постнова, П. Сакулина, М. Азадов-ского, П. Когана, В. Перетц, О. Ласунского и других рассматривается региональная проблематика, устанавливаются подходы с позиции формирования концепции литературного регионализма, поставлены вопросы типологии региональных явлений.
В системе русской самобытной культуры понятие регионализма, местных литературных и культурных традиций занимает особое место. Одним из локальных участков региональной культуры является литературное пространство, обладающее своими художественными особенностями, основанными на местном самосознании, обычаях, колорите. С такой особой культурной средой тесно связана тамбовская литература. Литературная жизнь провинциального Тамбова разнообразна и привлекательна, интересны ее роль и место в русской литературе первых двух десятилетий XX столетия - периода истории отечественной словесности, вызывающего споры и неоднозначную оценку у литературоведов и сейчас.
Тем не менее историко-литературный процесс, как целостное явление, в Тамбовском крае в послеоктябрьский период не ставился объектом систематического исследования, восстанавливающего внутренние взаимосвязи существовавшего творческого процесса и соотносящего его с общероссийским литературным процессом. В литературном краеведении практически не освещены деятельность и творчество тамбовских поэтов и критиков послереволюционной эпохи и 1920-х годов. История тамбовских литературных организаций и группировок осталась как будто за бортом литературной истории России. Следует подчеркнуть, что вклад тамбовских поэтов и писателей в развитие культуры и литературы края немалый. А его осмысление, аналитическое исследование дают возможность расширить представления о литературной жизни провинции в один из наиболее интересных и непростых исторических периодов - времени, когда формировались основы советской литературной критики, которая, в
свою очередь, характеризовалась драматической борьбой мнений, столкновением подчас диаметрально противоположных точек зрения.
Бесспорно, что в художественной жизни первых послереволюционных лет значительная роль принадлежала именно Пролеткульту. Изучением этого неординарного явления в 1920-е годы занимались В. Полонский3, А. Луначарский4, А. Селивановский5 и многие другие. После перерыва, длившегося более тридцати лет, к литературе первых лет революции обратились А. Меньшутин,
A. Синявский6, А. Кулинич7, Л. Фарбер8, К. Зелинский9, 3. Паперный10. Совре
менное литературоведение в этой сфере представлено именами Л. Тимофеева11,
B. Иванова12, Л. Поляковой13.
Отечественное литературоведение с начала 60-х годов XX века активно изучает историю советской критики и литературно-эстетической мысли 20-х годов. Среди историко-литературных работ, исследующих литературный процесс интересующей нас эпохи в целом, должны быть названы работы А. Максимова „Советская журналистика 20-х годов. Краткий очерк журнальной периодики"14; Л. Кищинской „Борьба за теоретические основы советской литературной критики (1927-1932)"15; В. Акимова „В спорах о художественном методе"16. Особое место занимает двухтомное исследование „Очерки истории русской советской журналистики"17, которое до сих пор остается наиболее обстоятельной работой на данную тему. Появилось много научных статей, освещающих в историко-литературном аспекте отдельные страницы эволюции литературно-эстетической мысли 20-х годов. В последнее время плодотворно исследовалась критика отдельных литературных групп, а также значительные критические индивидуальности 20-х годов. Среди наиболее обстоятельных работ книги В. Горбунова о Пролеткульте („В.И. Ленин и Пролеткульт")18, С. Шешу-кова о напостовстве и РАППе („Неистовые ревнители")19, Г. Беловой о „Перевале" („Из истории советской литературно-критической мысли 20-х годов (эстетическая концепция „Перевала")20 и другие.
Одновременно с историческим происходило теоретическое осмысление опыта советской критики в целом - как в названных выше работах, так и в книгах, посвященных современному процессу в его ведущих методологических тенденциях. Отсылки к критике 20-х годов можно найти в книгах „Методологические проблемы современной литературной критики"21, „Современная литературная критика. Вопросы теории и методологии"22, „Актуальные проблемы методологии литературной критики. Принципы и критерии"23, „Проблемы теории литературной критики"24.
Однако рождение новых историко-литературных и теоретических выводов, посвященных опыту критики 1920-х годов, невозможно без исследования журнальных критических дискуссий тех лет. Поэтому закономерным является то, что современные ученые все чаще обращаются к анализу важнейших критических выступлений 1920-х годов. Такова, например, книга В. Эйдиновой „Стиль писателя и литературная критика"25, построенная на материале литературно-критической периодики.
Значительные шаги в изучении Пролеткульта, рассматривающегося с разных позиций, предприняты в конце 1990-х годов - начале XXI века. В 1997 и в 2001 годах на соискание ученой степени кандидата исторических наук Л. Николаевой и М. Юдиным защищены диссертации "Теория и практика Пролеткульта 1917-1932 гг."26 и "Деятельность Московского Пролеткульта в 1918-1925 гг."27 Ученая степень кандидата культурологических наук после защиты диссертации "Пролеткульт как социально-культурное движение: организационно-технологические аспекты" в 1999 году присвоена А. Карпову28. Кандидатские диссертации „Тверская поэзия 20-х гг. XX века" (1998) И. Гончаровой29 и „Поэзия Пролеткульта: идеология и риторика революционной эпохи" (2001 )30 М. Левченко открыли ранее неизвестные страницы литературы Пролеткульта. Две последние работы поднимают один из актуальных вопросов, неизбежно встающих перед исследователями в дальнейшем, - проблему соотношения ли-
8 тературы Пролеткульта и соцреализма.
Актуальность исследования. Решение комплекса вопросов, связанных с проблемой культурного наследования и самоопределения новой культуры и, в частности, литературы всегда является важнейшей характеристикой типа и состояния того или иного общества. В полной мере это относится к литературным явлениям, порожденным революцией 1917 года. В эту эпоху развития искусство, подобно другим сферам человеческой деятельности, диалектически включало в себя элементы «связи» и «разрыва». Соотношение этих элементов было различным в эстетико-философских концепциях 20-х годов. Созревание гуманистических позиций по отношению к культуре прошлого осуществлялось в драматической борьбе подчас полярных точек зрения. Полемика, развернувшаяся вскоре после октябрьской революции 1917 года вокруг проблемы классического наследия, затрагивала вопрос о преемственности эпох, о характере отношений между дореволюционной культурой и новым обществом, рожденным революцией. Именно решением проблемы культурного наследия и определялось „лицо" критики 20-х годов. Поэтому опыт дискуссий 20-х годов и, в частности, опыт дискуссий о культурном наследии представляет большой интерес для современного общественного и художественного сознания.
Кроме того, Пролеткульт существовал в условиях, с одной стороны, тяготения к перелому сознания, начала переоценки ценностей, демократизации искусства и, с другой, вседозволенности, забвения традиционных культурных ценностей, что не могло не найти отражения в литературной критике и художественном творчестве пролеткультовцев.
Объект исследования - творчество Тамбовского Пролеткульта как литературной группировки, издававшей журнал „Грядущая культура".
Все это и позволяет в качестве главной цели работы выдвинуть следующее: исследование особенностей литературной критики и художественного творчества журнала Тамбовского Пролеткульта „Грядущая культура", изучение
9 историко-литературного процесса Тамбовщины в общероссийском контексте. Цель исследования определила его конкретные задачи:
изучить материалы литературной критики избранного этапа - как непосредственно посвященные проблеме классического наследия, так и затрагивающие ее при обсуждении иных вопросов;
осмыслить и оценить вклад Тамбовского Пролеткульта в развитие региональной культуры;
определить на примере дискуссий вокруг проблемы классического наследия позицию журнала „Грядущая культура", а также показать его внутренние разногласия и противоречия;
раскрыть своеобразие эстетических поисков литературных критиков на основе конкретного материала: публицистических статей того времени, художественных произведений, фактов биографического характера;
показать роль отдельных творческих индивидуальностей в развернувшихся идейно-эстетических спорах.
На защиту выносятся следующие положения:
Тамбовский Пролеткульт являлся одним из ведущих губернских органов Всероссийского Пролеткульта, отличаясь особым, непримиримым отношением к старому и борьбой за новое, „чистое" искусство.
В отношении к культурному наследию тамбовские пролеткультовцы вначале заняли позицию, заключавшуюся в полном отказе от предшествующей культурной традиции, но затем лучшие практики Тамбовского Пролеткульта скорректировали свои позиции в сторону признания и поклонения классическому искусству.
Тамбовский Пролеткульт обнаруживает близость взглядов футуристов и пролеткультовцев на культуру прошлого, которая заключается в том, что и те, и другие заявляли о себе в анархистских призывах к разрушению, в тяготении к формалистским решениям задач искусства.
Ущербность идеи пролеткультовской эстетики состоит в том, что индивидуальное рассматривается лишь как синоним коллективного, социального.
Многоаспектная тема России в поэтическом творчестве В. Кириллова и А. Поморского реализует в полном объеме общие эстетические принципы Пролеткульта, заключавшиеся в воспевании творческого, преобразующего всю планету труда, в выявлении антогонизма города и деревни и прославлении индустриальной мощи страны, в формировании гражданской позиции и отрицании роли духовного в жизни человека, в утверждении коллективного и отрицании личностного.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1918 по 1921 гг., который характеризуется не только большими политическими переменами в жизни страны в целом и тамбовского региона в частности, но и качественными сдвигами философского, этического и эстетического характера.
Методологической и теоретической основой работы являются труды крупнейших отечественных критиков, литературоведов, современных теоретиков, историков литературы и журналистики. С этой точки зрения особый интерес представляет опыт тех ученых, которые стремились глубоко анализировать особенности различных научных направлений, брать из них наиболее ценное. Таков научный опыт А. Дымшица, Г. Белой, 3. Паперного, А. Селивановского и ряда других ученых. Особое значение для работы имеют труды, в которых исследованы закономерности развития русской журналистики начала XX века: Н. Дикушиной, А. Хайлова, Э. Алиева, В. Акимова, Р. Овсепяна и др.
Основные методы исследования - сравнительно-исторический, проблемно-тематический, биографический. Они сочетаются с принципами системности, целостности анализа и принципом историзма.
Эмпирической базой работы послужили источники Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), государственного архива Тамбовской области (ГАТО), Центра документации новейшей истории Там-
бовской области (ЦДНИТО). Одним из основных источников явились комплекты тамбовских периодических изданий 1918-1919 гг. Среди них газета „Известия тамбовского губисполкома" (1918) и журнал „Грядущая культура" (1918-1919) и др.
Научная новизна работы обусловлена самим предметом исследования и заключается в том, что диссертация является первым опытом научного изыскания, в котором дается оценка художественному творчеству лучших тамбовских пролеткультовских поэтов и прозаиков; прослеживается деятельность литературных критиков журнала Тамбовского Пролеткульта „Грядущая культура", в том числе их полемика с футуристами по вопросам художественного наследия русской литературы, коллективистского характера поэтического и прозаического творчества пролеткультовцев и места человека в системе „личность и коллектив".
В советское время предпринимались попытки изучения отдельных моментов истории Тамбовского Пролеткульта и связанной с ним творческой рабочей молодежи. Часто это были публикации в местной периодической печати, которые и послужили поводом для дальнейшего исследования данной темы. Их авторы - известные на Тамбовщине краеведы, журналисты и литераторы И. Овсянников, В. Дорожкина, Н. Сухорукое и др. Интереснейший материал для подобного исследования представляют также очерки С. Евгенова, вышедшие под одной книжной обложкой в 1970 году в Воронеже, и сборник документов „Культурное строительство в Тамбовской губернии. 1918-1928", опубликованные в 1983 году также в Воронеже.
Одним из первых ученых, кто обратился к вопросу о Тамбовском Пролеткульте и познакомил читателей с его краткой историей, была член Союза писателей тогда СССР, ныне доктор филологических наук Л.В. Полякова. Именно из ее уст впервые прозвучала высокая оценка работы Тамбовского Пролеткульта: „Вклад Тамбовского отделения Пролеткульта в деятельность общерос-
12 сийского огромен, и не только потому, что в Тамбове творили видные деятели этой организации"31.
Настоящая работа - это еще одна попытка обозначить грани конкретного местного (в нашем случае - Тамбовского) органа Пролеткульта и определить его роль в контексте Всероссийского. Первой концептуальной работой в этом направлении можно считать диссертационное исследование И. Гончаровой, подробно рассказывающей о Тверском Пролеткульте и открывшей собою новый этап в изучении региональных особенностей такого массового в литературе 1920-х годов явления, как Пролеткульт.
Практическая ценность исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при дальнейшем изучении литературного процесса в Тамбовском регионе, при подготовке учебных и методических пособий по литературному и историческому краеведению.
Структура диссертации. Диссертация включает в себя введение, две главы, заключение, примечания и библиографический список.
Апробация работы. Основные идеи работы и полученные результаты нашли отражение в статьях, публикациях тезисов докладов, а также в книге „Тамбовский Пролеткульт: исторические и литературно-теоретические основы" (Тамбов, 2000).
Содержание работы представлено в следующих публикациях:
Ишин, А.В. Тамбовский Пролеткульт: исторические и литературно-теоретические основы/А.В. Ишин. Тамбов, 2000. - 40 с.
Ишин, А.В. Тамбовский Пролеткульт/Ишин А.В.//Вестник Тамбовского центра краеведения. Тамбов, 1999. - № 2. - С. 14-16.
Ишин, А.В. О творчестве Владимира Кириллова (стихотворения „Мы" и „Железный мессия") /Ишин А.В.// Культура и образование на рубеже столетий. - Тамбов, 2000. - С. 209-210.
Ишин, А.В. „Грядущая культура" - рупор Тамбовского Пролеткульта
13 (опыт историко-литературного краеведения)/А.В. Ишин//Ветви. - Тамбов, 2000. - Вып. 1. - С. 60-65.
Ишин, А.В. К проблеме художественного наследия и ее отражению в литературной критике пролетарских журналов „Грядущая культура" и др.)/Ишин А.В .//Труды ТГТУ. - Тамбов, 2001. - Вып. 7. - С. 40-42.
Ишин, А.В. „Пролетарская культура" и футуризм: к вопросу о сближении идейно-эстетических концепций/Ишин А.В.//Художественное слово в современном мире. - Тамбов, 2001. - Вып. 3. - С. 32-34.
7. Ишин, А.В. Характерные черты эстетики Пролеткульта и их отраже
ние в литературном творчестве журнала „Грядущая культура'УА.В.
Ишин//Формирование специалиста культуры и искусств в условиях региона: но
вые подходы. - Тамбов, 2002. - С. 32-34.
Ишин, А.В. К вопросу о „классовом характере" художественного творчества пролетарских поэтов (на примере журнала „Грядущая культура")/А.В. Ишин//Художественное слово в современном мире. - Тамбов, 2002. - Вып. 5. -С. 17-18.
Ишин, А.В. Певец революции (о жизни и творчестве А.Н. Поморско-го)/А.В. Ишин//Вестник Тамбовского центра краеведения. - Тамбов, 2002. -№ 6-7. - С. 27-29.
Ишин, А.В. Тамбовский Пролеткульт и его отношение к культурному наследию/А.В. Ишин//Откуда есть пошла земля тамбовская. - Тамбов, 2002. -Вып. 7. - С. 25-26.
Ишин, А.В. Тамбовский Пролеткульт и его место в истории русской литературы начала XX века/А.В. Ишин//Десять лет в системе высшего негосударственного образования: опыт, проблемы и перспективы развития. - М. -Йошкар-Ола, 2003. - Ч. 5. - С. 10-13.
Создание и развитие Тамбовского Пролеткульта
Конец первого - начало второго десятилетия XX века - это период истории отечественной словесности, вобравший в себя разноликие противоречия эпохи и изобилующий многочисленными течениями, направлениями, школами. Особое место в этом плане, несомненно, отводится Пролеткульту, являвшемуся тогда наиболее массовой организацией. Именно с ее установками было связано формирование новой пролетарской литературы.
К началу 1920-х годов пролеткультовское движение в губерниях и уездах приобрело достаточно широкий размах. Как отмечает один из исследователей этого вопроса, в 1919 году было создано 80 Пролеткультов губернского и городского масштаба34. При этом пролеткультовские органы на местах оформлялись не только как литературные организации, но и как официальные органы. Они некоторое время имели почти такой же вес, как, скажем, местные органы Наркомпросса - одной из ведущих организаций в деле культурного строительства.
Если Пролеткульт, как целостное общественное объединение, оформился еще накануне революции 1917 года на Петроградской конференции пролетарских культурно-просветительских организаций, проходившей 16-19 октября 1917 года, то в Тамбове отделение Пролеткульта появилось несколько позже, 5 сентября 1918 года35. Оно было создано решением первой губернской конференции культурно-просветительских организаций, возглавил его поэт Александр Николаевич Поморский. В 1919 году из Петроградского Пролеткульта в Тамбов приехал один из ведущих пролетарских поэтов Владимир Тимофеевич Кириллов. Он был вторым председателем Тамбовского Пролеткульта. И, наконец, последний, кто руководил им, - журналист Иван Андреевич Гаври-лов.
Иерархическая лестница организации Пролеткульта строилась по следу 16 ющему принципу: губернский, городской, районный и фабрично-заводской. Тамбовский губернский Пролеткульт в своем составе имел Шацкий, Кирсанов ский, Борисоглебский, Усманский уездные отделения, Мучкапский районный и фабрично-заводской Пролеткульты на пороховом заводе ныне города Котов-ска36. На третьем губернском съезде Советов И. Гаврилов говорил: „Пролет культы ставят своей задачей, как и все культурные просветительские Пролетар ці ские организации, старую буржуазную культуру, а вместе с тем и все старые приспособления в этой области, самым коренным образом переработать, переделать так, как переделана система пользования землей, вся система пользования фабриками, заводами, вся система пользования управлением и другими государственными органами и учреждениями..."37
Предлагаемый И. Гавриловым подход, при котором перед „органами и учреждениями", не имевшими никакого отношения к культуре, ставилась невы-w полнимая задача - способствовать реформам в сфере культуры и просвещения, не только всячески препятствовал преобразованиям в этой области, но и питал иллюзии о грандиозном, широкомасштабном и скоротечном превращении так называемой „буржуазной" культуры в пролетарскую.
Для участия в культурном строительстве активисты Пролеткульта привлекали и молодежь, в которой, по их мнению, „зрелый" пролетариат видел прежде всего мощную движущую силу, часто забывая о творческой составляющей: „Молодежь встретит в Пролеткультах строгих, но дружески расположенных судей, все стремление, все желание которых направлены не к тому, чтобы „поостроумнее „забраковать", а к тому, чтобы как можно скорее найти в массе пролетарской молодежи художников, способных внести свою лепту в дело строительства молодого пролетарского искусства"38.
Работа по формированию пролетарской культуры велась не только в центре губернии, но и на периферии. Так, на состоявшейся в селе Мучкап район 17 ной конференции культурно-просветительских организаций отмечался „непрерывный рост самосознания и самодеятельности среди крестьянства, неудержимая тяга к просвещению и неудовлетворяемый центром спрос на литературу"39. „Перед нами немного книг, немного журналов, - в провинции мы так голодаем по литературе! - восклицал один из теоретиков Тамбовского Пролеткульта С.Евгенов. - Но даже из немногого, что имеется, мы могли бы привести множество примеров того, как засоряется книжный рынок: если не макулатурой, то, во всяком случае, литературой, которая мешает делу пролетарского творчества"40.
Разумеется, автор имел в виду инородную, чуждую Пролеткульту литературу, какой могли быть и произведения классиков, и творения современников пролеткультовцев. Так, в 1919 году в Тамбовской губернии местные пролет-культовцы планировали сжечь в библиотеках все книги, освободив тем самым полки под произведения пролетарских авторов41.
Тамбовский Пролеткульт, не ограничиваясь агитацией и пропагандой, широко развернул студийную работу. В основу ее были положены идеи А. Луначарского о том, что Пролеткульт „должен сосредоточить все свое внимание на студийной работе, на подмечании и поддержке оригинальных талантов среди пролетариев, на создании кружков писателей, художников, всякого рода молодых ученых из рабочего класса, на создании разнообразнейших студий во всех областях физической и духовной культуры, с непременной задачей развивать там свободные и вольные, без натяжек и без выдумывания, семена, которые находятся в пролетарской душе"42. Студии, по С. Клубеню, давали возможность сотням пролетариев „от станка и винтовки совершенствовать и развивать свою творческую самодеятельность.
Художественное творчество пролеткультовцев на страницах журнала „Грядущая культура"
В этом стихотворении личностное начало выдвигается на первый план, автором огромное значение придается исповедальности. Д. Богданов не отказывается от личностного „Я" в угоду коллективному „Мы", он не бежит от своего „Я", не стремится прислониться к чему-то большому, всеобъемлещему. Напротив, „Я" здесь впервые полностью вытесняет „Мы". „Я" автора-повествователя предстает в нашем случае, когда „Я" - лирический герой, адекватный автору.
Но самодвижение личности в системе „личность и коллектив" при все активности субъекта вообще никак не учитывается. (В этом отношении стихотворение Д. Богданова „Поэт-бродяга" - счастливое исключение и в своем роде оно уникально. - Прим. А.И.). Из этого и явствует ущербность идеи пролеткультовской эстетики: индивидуальное рассматривается лишь с отрицательным знаком, как антитеза коллективному, социальному. Коллектив выступает здесь как простая матрица, с которой печатаются любым тиражом духовно безликие индивидуумы. В этом - одна из главных ошибок пролеткультовцев. „Коллективность" творчества, реализованная в Пролеткульте, оказалась гибельной для собственно творчества. В этой системе субъект изначально объективизирован, „пролетарий" полностью укоренен в мире, более того, занимает в нем господствующее место („диктатура пролетариата").
Суть этой проблемы, присущей не только литературе начала XX века (не исключение и литература Пролеткульта), на наш взгляд, с максимальной точностью несколько позже определил А. Платонов, который именно человека, конкретную личность считал центром художественных исканий всех писателей прошлого, настоящего и будущего: „...Литература имеет дело с отдельным че 48 ловеком, с его личной судьбой, а не с потоками безымянных существ. Мы должны сберечь в памяти и в образе каждого человека в отдельности, тогда будут сохранены и все во множестве, и каждый будет прекрасен, необходим и полезен теперь и в будущем, продолжая через память действовать в живых и помогая их существованию"108.
Антигуманистически искаженное разрешение вопроса о личности и коллективе, может быть, наиболее разрушительно сказывалось именно там, где идеологи и критики Пролеткульта подходили к истолкованию проблем художественного творчества: понимание личности художника, сущности творческого процесса, оценки идейной специфики созданного в ходе этого процесса „продукта" - произведения искусства.
Коллективизм Пролеткульта, по мнению М. Левченко, можно рассматривать с трех точек зрения: с одной стороны его концептуальным предком была философия А. Богданова, для которого пролетариат и коллективизм были практически синонимами. С другой стороны, Пролеткульт реализует социал-демократические риторические формулы. В соответствии с ними идентификация в новом социокультурном пространстве возможна только для целого класса, а никак не для отдельной личности, отдельного рабочего. С третьей стороны, достаточно очевидна ритуальная природа этих массовых песнопений. В их основе лежит сценарий создания мира в процессе коллективного представления, в ритуале, имеющем установленный порядок действий109.
Извращенный принцип классовости неукоснительно распространяется и на представление о личности художника. Нельзя сказать, чтобы значение личности художника в создании художественной культуры пространства ими недооценивалось. Напротив, известный теоретик Пролеткульта В. Плетнев считает, что „основой пролетарской художественной культуры для нас является пролетарий-художник с чистым классовым миросозерцанием. И создание такого пролетария-художника мы ставим во главу угла творчества нашей пролетар 49 ской культуры". Но концепция этого „пролетария-художника" вся без остатка выводится из общих принципов „пролетарской культуры"110. Поскольку искусство является выражением коллективного опыта, которым оно жестоко и всесторонне детерминировано, постольку к личности художника предъявляются строго определенные нормативные требования. Она должна в наибольшей степени соответствовать этому опыту, быть способной его наиболее точно воспринять и выразить. Открывать свое, осознавать, претворять, переоценивать получаемую чувственную информацию художник не имеет права, свобода творчества в эстетике „пролетарской культуры" - понятие всегда с отрицательным знаком. „Прежний художник, - писал А. Богданов, - видел в своем труде выявление своей индивидуальности; новый поймет и почувствует, что в нем и через него творит великое целое - коллектив"111.
Такая установка, безусловно, исключает необходимость „вдохновения", „таланта", новаторства, идейной инициативы и ответственности художника. Никакого открытия мира в его искусстве нет и быть не может, ибо мир уже открыт коллективом.
Классовый характер искусства пролеткультовские критики также усматривали не в том, что оно „защищает интересы того или другого класса". Если идейная значимость произведения состоит исключительно в передаче самосознания класса, то идейность самого художника, его осознанная позиция, личное духовное усилие и выбор уже не имеют значения, более того - могут лишь вредить цельности и ясности картины воспроизводимого коллективного опыта.
Таким образом, пролеткультовская эстетика снимала проблему изображения человека, заменяя „индивидуальное" „коллективным". Крайнее выражение эта точка зрения нашла в журнале „Пролетарская культура", автор которой А. Гастев видел в обществе будущего не отдельных людей и даже не человеческий коллектив. „Механизированный коллективизм" - так определял он будущие взаимоотношения, когда механизмы станут своего рода равноправными членами общества. „Проявления этого механизированного коллективизма, -писал А. Гастев, - настолько чужды персональное, настолько анонимны, что движение этих коллективов-комплексов приближается к движению вещей, в которых как будто уже нет человеческого индивидуального лица, а есть ровные, нормализованные шаги, есть лица без экспрессии, душа, лишенная лирики, эмоций, измеряемая не криком, не смехом, а манометром и таксометром"112.
В журнале Тамбовского Пролеткульта „Грядущая культура" нашли отражение важнейшие тенденции развития пролеткультовской поэзии и прозы первых лет революции, их сильные и слабые стороны.
В поэзии „Грядущей культуры" отчетливо проявились две струи, в общем, характерные для пролетарской поэзии того времени. Одна - широко представленная в журнале поэзией А. Поморского и близких ему, по происхождению -тамбовских, поэтов, сохранившая связь с традициями рабочей поэзии, с ее жизненной конкретностью, простотой стиха и эмоциональностью. И другая - заявившая о себе в проникнутых романтическим пафосом стихах более молодых поэтов - В. Кириллова и других его единомышленников. Разумеется, не следует проводить между этими двумя течениями разделительных линий: они существовали в одном журнале и не могли не воздействовать одно на другое. И, конечно же, на творчество пролетарских писателей не могли не воздействовать общие эстетические „установки", придававшие однообразие поэзии Пролеткульта вообще и поэзии „Грядушей культуры" - в частности.
В моих стихах твое, Россия, имя" (О жизни и творчестве В. Кириллова)
Новая литература, начавшая созидаться в первые же годы после революции, буквально ошеломила еще невиданным в мировой словесности напором призывно и жизнеутверждающе звучащих тем всеобщего труда, овладения космическим пространством, борьбы со смертью, радикального преображения мира. Воздвигался некий град мечты, взыскующей абсолюта. В эти годы поэзия торжествовала почти безраздельно. Проза для своей аналитической, осмысляющей работы требует времени и дистанции. Поэзия моментально выражает первую реакцию, порыв души, взрыв чувств, полет мечты. Пролетарская поэзия была по-своему невиданным в истории литературы движением массовой, низовой, часто полу-профессиональной поэзии, скрепленным единством мировоззренческих устремлений, тем, мотивов, образов, приемов.
Пролетарская поэзия не выдвинула великих или особенно выдающихся творцов, по самой своей природе она была явлением коллективным, в котором пронесся по-своему цельный поток чувств и идей. Революцию упрекали (и часто не зря!) в низких эгоистически-классовых расчетах: перераспределить богатства, урвать себе задарма кусок у богачей! Но любопытным опровержением такого взгляда стала поэзия пролетария (как правило, только что вьппедшего из деревни), явившегося из трудовых низов к выражению их глубинных, сокровенных чаяний. Ибо пролетарская поэзия - это именно поэзия самых дерзновен 62 ных стремлений и высшей мечты. Недаром ее так любили высмеивать за пла-нетарно-космический размах, гигантизм, мифотворчество. Это, действительно, была поэзия идеала, признававшего себя оптимальным и предельным абсолютом, пусть на деле он был с немалыми дефектами. Мифотворчество оказывается выражением той травестированной русской идеи о всеобщем братстве и благоденствии, того характерного искуса, которые обнаружились в народной душе, по крайней мере, в большей ее части, генетически связанной с городом и заводом, с социалистически-преобразовательными идеями.
Однако сам процесс поэтического развития таил в себе много сложностей и диалектических противоречий. Революционное содержание, решительно изменившее характер поэзии, обратившее ее лицом к широким массам, повлекло за собой попытки радикального обновления поэтического языка. Поиски новой выразительности в какой-то степени обогатили язык литературы, но они же в ряде случаев, в крайнем своем проявлении, вели к формализму, с одной стороны, и грубому утилитаризму - с другой. А. Гастев призывал к революционной конструкции самого слова или же к техническому его осложнению. Эстетические принципы Пролеткульта устраняли из искусства человека во имя разумных машин. Самые яркие формалистические эксперименты носят характер машинизации и технизации поэзии, в которой отразилась наивная вера в новое искусство, которое-де должно отринуть весь опыт культурного наследия прошлого. Революция - первая и главная тема художественного творчества - самим существованием как бы подсказьгеала необходимость опровержения, разрушения традиций, создания новой семантической и образной системы.
Поэты В. Кириллов и А. Поморский вошли в пролетарскую литературу в эпоху бурного развития революционного движения в России, освоения, изучения и распространения марксизма среди передовой интеллигенции и рабочих.
Один из ярчайших лидеров Пролеткульта Владимир Тимофеевич Кириллов родился 2 октября 1890 года в деревне Харино Духовщинского уезда Смо 63 ленской губернии в крестьянской семье. Отец будущего поэта служил некоторое время приказчиком в книжном магазине в Смоленске, рано умер. В девять лет Володя был отдан учеником в сапожно-заготовительную контору в Орел. Около трех лет проработал он в этой мастерской. Но „ученичество" у сапожников оказалось невыносимым для мечтательного мальчика: он сбегает из мастерской и из Орла тоже. Уезжает Владимир сначала в Тифлис, где жила его старшая сестра, а затем перебирается в Одессу, где работала кухаркой его мать.
В 1903 году В. Кириллов стал юнгой на одном из пароходов черноморского торгового флота. Побывал в Турции, Греции, Египте и других странах. В 1905-1906 годах участвовал в революционном движении черноморских моряков. „Волнующее чтение запрещенных книг, непременное участие во всех революционных выступлениях в качестве оратора и дружинника наполняло теперь всю мою жизнь. Я заучивал наизусть революционные песни. С упоением читал Некрасова и декламировал матросам его „Парадный подъезд"120, - вспоминал позднее поэт.
В 1906 году юнга В. Кириллов вместе с другими участниками революционных волнений был арестован, но по молодости лет избежал расстрела и каторги и три года находился в ссылке в городе Усть-Сысольск Вологодской губернии. Там он вступает в социал-демократический кружок, много читает, увлекается музьпсой, знакомится с русской поэзией XIX века, публикациями современных поэтов. Увлечение поэзией настолько захватывает юного поэта, что он сам начинает писать стихи. Занятия музыкой пригодились В. Кириллову, когда он в 1910 году вернулся из ссылки. Начинающего поэта приняли в оркестр русских народных инструментов. В 1911 году в составе оркестра он побывал в крупнейших городах США: Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско.
В 1912 году В. Кириллов возвращается в Петербург и завязывает знакомство с поэтами-рабочими: Машировым-Самобытником, Садофьевым, Поморским и др., группировавшимися вокруг Народного дома Паниной. „Участие в этом кружке, - подчеркивал Кириллов, - имело для меня большое значение. Здесь из „попутчика" я действительно перестроился в пролетарского поэта"121. Заметим, что Литовской Народный Дом - культурно-просветительное учреждение первого десятилетия XX века (существовал с 1898 по 1914 годы -прим. А.И.) - один из первых предшественников Пролеткульта. Подавляющее большинство поэтов рабочего кружка при вечерних курсах Дома Паниной позже окажется в Пролеткульте.
В 1913 году в № 20 „Народного журнала" появилось его первое опубликованное стихотворение - „На родину", ученическое пейзажное стихотворение, ничем не предвещавшего торжественно громыхающих ритмов одного из ведущих пролетарских поэтов. Первые же строфы сообщают движение всей художественной панораме.
Несокрушима родина-Россия..." (О жизни и творчестве А. Поморского)
С Тамбовским Пролеткультом самым тесным образом связано и имя поэта Александра Николаевича Поморского (настоящая фамилия - Линовский), во многом типичного, но не лишенного оригинальности представителя своей эпохи и своего поколения. А. Поморский родился 29 августа 1891 года в одной из деревень Глажев-ского уезда Новгородской губернии, в семье петербургского литератора Н. Пружанского. Воспитывался А. Поморский в нелегких условиях. Уже 14-летним подростком он запел в Петербург, работал на кондитерской фабрике. В 1908 году А. Поморский вступил в РСДРП. Молодого и энергичного рабочего увлекли революционные события, духовно объединили его с ярчайшими представителями социалистической интеллигенции. Все способности, все желание А. Поморского было направлено на изучение ленинско-марксистской литературы, на пропаганду революционных идей.
Первые стихи А. Поморского были написаны в ссылках, в одиночных камерах. Своеобразная хроника жандармских преследований запечатлена в его стихах предреволюционной эпохи. В стихах, рожденных в Николаевской тюрьме, в Орловском централе, в Петербургской тюрьме „Кресты", в Могилевской пересыльной и в Харьковской губернской тюрьмах.
В дореволюционные годы А. Поморский зарекомендовал себя деятельным партийным пропагандистом, непременным организатором стачек и забастовок рабочих фабрик и заводов, являлся автором стихотворений, повсеместно распространявшихся в виде листовок и печатавшихся на страницах „левой" печати, гонения и травля на которую со стороны царских властей была очевидной. Со дня основания газеты „Правда" А. Поморский стал ее сотрудником, вместе с другими поэтами-"правдистами" он принимал участие в подготовке первого пролетарского поэтического сборника, вышедшего в свет в 1914 году под редакцией М. Горького. Обратив свое внимание на молодого пролетарского поэта, М. Горький одобрительно отозвался о социальной направленности его творчества. Однако поэты „Правды" далеко не всегда являлись сложившимися мастерами поэтического слова, художниками с ярко выраженными индивидуальностями. В равной мере это относится как к творчеству А. Поморского, так и к ряду других поэтов „Правды". Многие из них тогда были начинающими, самоучками, не обладавшими ни высокой культурой, ни поэтическими традициями. Нередко их опыты звучали несколько наивно. Но чувства в них выражались неподдельные, прямые, чистые, благородные, выстраданные, что придавало стихотворениям неотразимую силу впечатления и воздействия на читательскую аудиторию, которой эти чувства были кровно близки.
В революционном 1917 году и в годы гражданской войны А. Поморский состоял на боевой политической работе. После Февральской революции в Петрограде он выступил в качестве организатора рабочей милиции на Выборгской стороне, а также был секретарем Московско-Заставского райкома РСДРП(б) Петрограда. В апреле того же года со страниц „Правды" прозвучало его стихотворение „Крестьянские мотивы" с характерной для позиций пролетарской политической доктрины концовкой:
В июльские дни 1917 года поэт находился на партийной работе в Туапсе и Краснодаре, позже участвовал в штурме Зимнего дворца в Петрограде. В этом же, знаменательном для А. Поморского, 1917 году выходит первый его стихотворный сборник „Песни борьбы". В 1918 году, живя уже в Москве, он издал второй поэтический сборник „Цветы восстания", который выдержал девять (!) изданий. Таким ошеломляющим успехом мог похвастаться не всякий пролетарский поэт.
Вскоре А. Поморского направляют на Южный фронт, но в городе Козлове Тамбовской губернии его, тяжело больного, прямо с поезда этапировали на излечение в одну из местных клиник. Здесь, в Козлове, после выздоровления, А. Поморский некоторое время являлся заведующим редакцией газеты „Известия Козловского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов". Козловская газета „Наша правда" позднее писала, что А. Поморскому приходилось отвоевывать „почти с боя каждое разумное начинание, каждый разумный шаг, причем, эта борьба все чаще принимала принципиальный и острый характер"134.
Направленный в 1918 году в Тамбов А. Луначарским, поэт А. Поморский явился организатором здесь литературного процесса в первые годы советской власти. В Тамбове он становится председателем исполкома губернского Пролеткульта. Во время его руководства заметно улучшается работа местного театра, налаживается выпуск книг, растет количество культурно-просветительских учреждений в уездах и волостях. На тамбовских сценах неоднократно ставилась его пьеса „Солнечные лучи". Так, 20 ноября 1921 года однодневная газета „Страничка красноармейца" сообщала, что в селе Бахарево ныне Сампур-ского района Тамбовской области состоялся спектакль „Солнечные лучи", который вызвал большой интерес у зрителей. В результате сбора денежных средств было получено 75 тысяч рублей. Вся эта сумма направлена голодающим Поволжья. Деятельность А. Поморского в Тамбовской губернии - это одна из ярчайших и значительных страниц жизни поэта.
В 1919 году А. Поморский был на подпольной работе в Одессе, в Екате-ринославле, в тылу у белогвардейцев. В составе Красной Армии наступал на Кавказ, участвовал в разгроме банд противника. После окончания гражданской войны поэт три года работал в Сухуми, в Политпросвете, после чего занимался политическими вопросами в Тифлисе. Вернувшись в Москву, А. Поморский служил в газете „Гудок", в 1925 году редактировал газету „Забайкальский рабочий", а в 1926, по путевке Центрального комитета партии, отправился в Читу. В 1930-е годы А. Поморский живет в Москве, является заведующим литературным отделом газеты „Правда", работает в аппарате ЦК и МК партии. Во второй половине 1920-х - начале 1930-х гг. журналистская и публицистическая деятельность А. Поморского отличается особой продуктивностью и насыщенностью: в это время он работает сотрудником журнала „Провесень" (Украина) и „Производственного журнала", корреспондентом газеты „Известия" и заведующим социально-бытовым отделом газеты „Кооперативная жизнь", трудится также в редакциях газет „Вечерняя Москва" и „Рабочая Москва"135. Не менее активен в эти годы А. Поморский и в общественной жизни, являясь членом Всероссийского общества драматургов и композиторов и Всероссийского Союза работников Просвещения136. В 1939 году А. Поморский вышел на пенсию и всецело отдался литературе. В разные годы А. Поморский выпустил ряд поэтических сборников.
Как большинство поэтов „Звезды" и „Правды", А. Поморский был революционным романтиком, но, как и у большинства пролетарских поэтов, романтика борьбы, поэзия призыва не вступали у него в конфликт, в противоречие с поэзией, в которой отчетливо обнаруживались социально-реалистические мотивы и зарисовки картин и образов социального быта. Например, в стихотворении „На прогулке" социальное органично сочетается с революционным, в результате порождая типичный жизненный образ пролетария:
