Содержание к диссертации
Введение
Глава 1: Жесты в языке и тексте 26 - 81
1. Проблема текстуального отражения жеста в художественной
2. Жест и фразеология 48 — 59
3. Функции отражённых кинесических явлений в художественном тексте 60 — 79
Выводы по главе 1 79 — 81
Глава 2: Отражённый жест в индивидуальном стиле Маргерит Дюрас 82- 120
1. Клишированное описание жеста в произведениях Дюрас 84 — 87
2. Художественное отражение жеста 87 — 111
3. Паралингвистический анализ романа «Le square» 111 — 119
Выводы по главе 2 119 - 120
Глава 3: Отражённый жест в индивидуальном стиле Таара Бен Желлуна 121 — 163
1. Клишированное описание жеста в произведениях Бен Желлуна 122-128
2. Художественное отражение жеста 129 — 146
3. Паралингвистический анализ романа «La nuit sacree» 146—154
4. Сопоставительный анализ паралингвизмов у Дюрас и Бен Желлуна 155-162
Выводы по главе 3 162—163
Заключение 164—168
- Жест и фразеология
- Функции отражённых кинесических явлений в художественном тексте
- Художественное отражение жеста
- Художественное отражение жеста
Введение к работе
Предметом нашего исследования является отражение в художественном тексте способов невербальной, а точнее - жестовой коммуникации. Возрастание интереса представителей самых разных направлений гуманитарных и социальных наук к изучению проблемы коммуникации в целом, невербальной коммуникации в частности обусловлено тем, что сфера общения занимает всё больше места в жизни общества. Эта ситуация и предопределяет причину роста внимания к роли и месту, занимаемому паралингвистическими компонентами в межличностных отношениях, к проблеме коммуникации как элемента интеграции общества.
Поэтому тот факт, что паралингвизмы рассматриваются сегодня в качестве структурообразующих компонентов речевой деятельности, является неоспоримой данностью и находит своё. отражение в работах таких известных лингвистов, как Р. Якобсон, О. Соважо, Р. Барт, К. Бланш-Бенвенист, Н.И. Жинкин, Е.А. Земская, и других [Якобсон, 1996; Sauvageot 1962, 1972; Blanche-Benveniste, 1987; Барт 2001; Жинкин 1982, 1998: Земская и др., 1981]. Изучение особенностей функционирования этих околоязыковых явлений и их воздействие на содержание и форму общения составляет предмет паралингвистической науки. Паралингвистика является одной из самых молодых и мало разработанных гуманитарных наук современности. В нашей стране первые исследования в области паралингвистики датируются пятидесятыми годами 20-го столетия. Сам термин «паралингвистика» был предложен американским лингвистом А. Хиллом и ориентирован на изучение паралингвистических явлений в тесной связи с языком. Определение границ паралингвистики и дальнейшее утверждение термина в значительной мере принадлежит американскому лингвисту Дж. Трейгеру.
Различают три вида паралингвистических средств: фонационные, кинесические и графические. К фонационным относятся тембр речи, ее темп,
5 громкость, мелодичность, типы заполнения пауз, а также особенности произношения звуков речи (диалектные, социальные и идиолектные); к кинесическим компонентам относятся жесты, тип выбираемой позы, мимика; к графическим - тип выполнения букв и пунктуационных знаков (почерк), способы графических дополнений к буквам, их заменители.
В пределах паралингвистики различаются универсальные,
этнолингвистические и идиолектные компоненты. Поэтому
паралингвистические средства не только дополняют смысл вербального сообщения, но и являются источником информации о говорящем (пишущем), его социальных и возрастных чертах, поле, свойствах характера и прочих отличительных особенностях личности. Хотя паралингвистические средства не входят в систему языка, не являются речевыми единицами, тем не менее речевое сообщение не может быть фактом коммуникации без паралингвистического сопровождения. Таким образом паралингвистические средства в той или иной степени представлены в каждой речевой единице [Лингвистический энциклопедический словарь, 2002: 367].
Косвенным, не воплощённым в слове, но подлинным выразительным средством, действующим на слушающего более, чем слова, считал мимику Шарль Балли [Балли, 1961]. Он писал, что паралингвистические явления «способствуют слиянию чувств и эмоций с интеллектуальной стороной высказывания, а ведь только благодаря такому слиянию так называемые живые языки действительно являются живыми» [там же, с. 118]. Балли рассматривает эти средства на фоне закономерностей формирования реальных речевых высказываний, отмечая их постоянное участие в процессе общения; он считает, что они по существу относятся к норме французского языка. О способности мимики и жестов как вспомогательных выразительных средств при большой экспрессивной силе интонации снимать избыточность вербального высказывания говорил В.В. Виноградов [Виноградов, 1954: с.29]. При этом он указывал, что паралингвистические явления имеют противоречивый характер, выступая одновременно в роли стимуляторов и
компенсаторов вербального эллипса, обеспечивают однозначность высказывания, передают эмоциональную основу общения, что они стереотштичны в своих связях со структурой вербального высказывания.
Жест, будучи существенным элементом коммуникации и значительно древнее слова, изучаться систематически как средство общения стал сравнительно недавно. Сейчас это невербальное явление является предметом всестороннего изучения самых различных дисциплин, таких как риторика, психология, психиатрия, семиотика, социология, философия, языкознание.
Следует отметить, что понятие жеста как одного из ключевых структурных явлений насчитывает десятки различных определений. Приведём несколько трактовок, данных этому паралингвистическому явлению русскими исследователями. Г.Е.. Крейдлин относит к жестам «отдельно значимые невербальные единицы, куда, помимо собственно жестов — движений рук и ног, включаются мимика, позы и телодвижения, которые, как и языковые единицы, являются манифестациями этических идей и нравственной ориентацией личности» [Крейдлин 1/2000: 342]. Л.А. Капанадзе и Е.В. Красильникова определяют жест как «условный (конвенциональный) кинесический акт, отличающийся коммуникативным характером от других видов безусловного кинесического поведения при выполнении биологических или трудовых функций» [Капанадзе, Красильникова, 1973: 464]. Более развёрнутое определение мы находим у А.В. Филиппова, который определяет жест как «знаковую единицу общения и сообщения, которая имеет мимическую или другую пантомимическую форму выражения, выполняет коммуникативную функцию, характеризуется воспроизводимостью и смысловой ясностью для представителей какой-либо нации или для членов какой-либо социальной группы» [Филиппов, 1975: 186]. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров предлагают следующую трактовку этого невербального явления: «любое законченное (имеющее определённую структуру, способ исполнения и столь же устойчивое значение) и самостоятельное (отличное от другого) мимическое или жестовое движение»
7 [Верещагин, Костомаров, 1981: 37]. В.А. Пронников и Н.Д. Ладанов, предлагая свою трактовку жеста («жест это особая система сигналов, передаваемая движениями головы, рук, ног, мышц лица и тела»), отмечают тот факт, что нельзя сводить понятие жеста лишь к намеренной передаче какой-либо информации, следует также учитывать немаловажный фактор — «то, как воспринимается передаваемый сигнал получателем» [Пронников, Ладанов, 1998: 10].
В настоящее время наблюдается тенденция исследователей соединять жест и интонационные изменения. Примером может послужить работа Л.М: Шелгуновой «Указание на рече-жестовое поведение персонажей как средство создания образа в русской повествовательной реалистической художественной прозе», в которой автор значительно расширяет объём понятия «паралингвизм» и говорит не только о жесте, но и «о мимике, об интонации, о различных синкретических жесто-мимико-интонационных явлениях и прочих выражениях эмоционального состояния» [Шелгунова, 1978: 70].
Мы попытались дать синтетическую интерпретацию этого
невербального явления, взяв за основу ряд дефиниций, которые предложены вышеупомянутыми исследователями: жесты представляют собой особую форму коммуникации, выраженную в мимическом, пантомимическом (включая позы), жестикуляционном и визуальном (движения глаз, взгляды) поведении коммуникантов. В ходе нашего исследования мы будем опираться на эту дефиницию.
До сих пор отсутствует общепризнанная классификация кинесических средств, используемых в речевом общении. Предлагается несколько типов классификаций по семантическому признаку, способу манифестации знаковой фигуры, по категориальному значению коммуникативной функции. Одна из первых и наиболее востребованных классификаций (большинство исследователей в построении своих паралингвистических систем
8 отталкиваются именно от неё) принадлежит П. Экману и У. Фризену [Ekman, Friesen, 1969:49-98].
Авторы выделяют в кинесических явлениях 5 основных групп:
1. Эмблемы — невербальные действия, временные языковые
эквиваленты, обладающие правами отдельных слов (могут функционировать
самостоятельно без опоры на слово);
Иллюстраторы — движения, следующие параллельно с речью и иллюстрирующие ее невербально, дублируя звуковую речь, усиливая её или противореча ей (эти движения неотделимы от вербальных средств и самостоятельно функционировать не могут);
Регуляторы — жесты, регулирующие звуковой речевой поток и являющиеся своеобразными маркерами продолжительности поочередного пребывания коммуниканта в роли адресата или адресанта информации;
4. Аффективы (выразители аффекта) - невербальные средства, которые
являются внешним проявлением внутреннего, эмоционального состояния
говорящего;
5. Адаптеры — жесты, адресованные самому отправителю, примером
таковых могут служить движения, направленные на уход за собой.
Существует также ряд других классификаций. Так Л. Л. Якубинский подразделяет кинесические средства на мимику, телодвижения и жесты [Якубинский, 1986: 27]. Н.И. Смирнова предлагает выделить* 1) коммуникативные жесты, заменяющие некоторые элементы языка (речи); 2) коммуникативные жесты, сопровождающие некоторые элементы языка (речи); 3) модальные жесты, которые выражают отношение говорящего к окружающим предметам и явлениям и занимают пограничное положение по отношению к коммуникативным; 4) жесты, выражающие различные чувства и эмоциональные состояния; 5) жесты, сопровождающие определённые речевые высказывания [Смирнова, 1975: 74]. 3. 3. Чанышева делит жесты на символические (иероглифические), включающие ритуальные' и условные; изобразительные (описательные), состоящие из предметных, указательных и
9 квантитативных жестов; ритможесты и экспрессивные (выразительные), объединяющие модальные и эмоциональные [Чанышева, 1984]. У Т.А. Ладыженской жесты делятся на регулирующие, указательные, изобразительные, реагирующие в соответствии с их функциями как языка «внешнего вида» [Ладыженская, 1986: 26-30].
Попытку объединить в рамках одной классификации разные параметры жестов предпринимает Н. В. Глаголев [Глаголев, 1977: 62 - 76]. Он подразделяет жесты по типу значений (однозначные и многозначные), по динамике выполнения (позиционные и подвижные), по типу знака (иероглифические - символические и пиктографически-изобразительные). При этом иероглифические жесты конкретизируются как ритуальные и условные, а пиктографические как репрезентативные (несловесное изображение целого или его частей) и компенсаторы. По общей семантике жесты делятся на указательные, имитативные и квантитативные (изображающие ритмические действия). Подобным путём пошла О.В. Мудрая в построении классификации невербальных явлений [Мудрая, 1995]. Она систематизирует их по трём принципам: 1) по принципу соотношения вербальной и невербальной информации; 2) по принципу адекватности выражения вербальной речи и невербальных средств; 3) по принципу временной соотнесённости между вербальными и невербальными средствами. Проводя сравнительную характеристику жестов русских и французов, В.В. Андриянов предложил две классификации паралингвистических явлений. Первая составлена на основе переводческого принципа. Вторая представляет собой попытку систематизации жестов на основании тональности. В этом случае, по мнению автора, следует различать жесты, относящиеся к следующим сферам тональности: 1) возвышенной; 2) нейтральной; 3) нейтрально-обиходной;4) фамильярной; 5) вульгарной [Андриянов, 1977].
Наиболее полная семантическая классификация невербальных явлений представлена в работе В.А. Пронникова и Н.Д. Ладанова, в которой жесты
10 разбиты на 16 типов. На наш взгляд, она заслуживает самого пристального внимания, поэтому приводится с максимальной детализацией. Жесты делятся на:
неосознаваемые
экспрессивные
жесты-подражания — это реакции, при помощи которых человек пытается имитировать какое-либо действие другого человека:
социальное подражание или «делание нужного лица»
имитация (актёры)
частичная имитация — человек пытается жестами изображать то, чем он никогда не может быть, например дождь, птица
- вакуумная имитация — имитация отсутствующих в жизни
физических объектов (например, голод)
символические
профессиональные — жесты, изобретённые специалистами, посвятившими свою жизнь какому-либо ремеслу (например, сигнал о начале выступления)
жесты-языки (например, жестовый язык глухонемых людей)
многозначные - жесты, имеющие различное значение в разных регионах мира
взаимозаменяемые - жесты, которые, будучи совершенно разными в исполнении, передают один и тот же смысл
жесты-гибриды, которые, имея два самостоятельных кода (смысла), в какой-либо коммуникативной ситуации сливаются в один (чрезвычайно редки в системе социального общения)
составные — жесты, частями которых являются не самостоятельные жесты, а лишь их отдельные элементы (например, пожатие плечами)
жесты-рудименты — эти жесты достались людям в наследство от ушедших в прошлое поколений:
исторический пережиток
поведение детей, перешедшее к ним от ближайших родственников
ритмические - жесты, сопровождающие речь человека
указывающие
подзывающие
жесты «да» - «нет»
приветствия и прощания [Пронников, Ладанов 1998: 17].
По типу употребительности классифицируют паралингвистические элементы Л.А. Капанадзе и Е.В. Красильникова [Капанадзе, Красильникова, 1973: 464-472]. Они выделяют следующие виды жестов:
I. Незнаковые:
ритмические - жесты, отчасти дублирующие интонацию, делая её наглядной, выделяющие вслед за интонацией определённые речевые синтагмы, отмечающие их границы, указывающие на ускорение или замедление темпа речи, подчёркивающие логическое ударение;
эмоциональные — жесты, которые не могут иметь самостоятельного употребления, «но в соединении с языковым текстом - хотя бы только с междометием - такой жест усиливает заданную интонацией экспрессивность»;
И. Знаковые:
1) указательные (дейктические) - жесты, которые понимаются
полностью лишь в связи с языковым контекстом, с определённой системой
представлений, с картиной мира, отражённой в языке;
2) изобразительные (иконографические) - жесты, которые всегда
имеют реальный прототип, особенности которого стремится передать
коммуникант;
3) символические - жесты, представляющие собой условную связь
между означаемым и означающим.
12 Существует также ряд других классификаций, представленных в работах Г.В. Колшанского, Е.А. Маслыко, Р.П. Волоса, Е.Я. Кедровой, В.В. Андрианова, Н.В. Накашидзе, Н.И. Формановской, П. Сопера [Колшаыский, 1974; Маслыко, 1970: 20-23; Волос, 1972: 74-82; Кедрова, 1980; Андрианов, 1977: 260-268; Накашидзе, 1981; Формановская, 1989: 114-126; Сопер, 1995: 152-158].
В своём анализе вербализованных жестов мы будем опираться на классификацию, в которой невербальные явления делятся на: 1) символические; 2) эмоциональные; 3) реагирующие; 4) указательные; 5) регуляторы; 6) адаптеры.
Как уже указывалось выше, паралингвистика представляет собой молодую научную дисциплину, находящуюся в процессе становления, испытывающую на себе влияние самых разнообразных отраслей знаний. В связи с этим можно наблюдать разные подходы к изучению жеста как к ключевому объекту паралингвистики. Среди наиболее влиятельных и устоявшихся можно выделить: 1 — семиотический; 2 — лингвоцентрический; 3 - психолингвистический; 4 — социолингвистический.
Семиотический подход рассматривает жест как знак, так как в семиотическом понимании знаками являются слова, изображения, звуки, жесты и объекты. Следует отметить, что область изучения семиотики включает много теоретических позиций и методологических инструментальных средств из разных наук. Одно из самых широких определений ей даёт Умберто Эко, который заявляет, что «семиотика интересуется всем, что может быть принято за знак» [Есо, 1976: 7]. Тогда как для Фердинанда де Соссюра семиотика была «наукой, которая изучает функционирование знаков в общественной жизни» [Saussure, 1985: 130-131], для философа Чарльза Пирса она была «формальной теорией знаков, которая тесно связана с логикой» [Peirce, 1931-35 II: 227]. Он признавал, что «каждая мысль является знаком» [там же, I: 538]. Хотя и семиотика, и часть
лингвистики, семантика, касаются значения знаков, но они всё же различаются. Джон Стуррок утверждает, что тогда как семантика сосредотачивается на том, что обозначают слова, семиотика заинтересована тем, как обозначают знаки [Sturrock, 1986: 22]. По Ч. У. Моррису, семиотика кроме семантики (отношения знаков к тому, что они замещают) включает и другие традиционные части лингвистики, такие как синтаксис (формальные или структурные отношения между знаками), прагматику (отношение знаков к интерпретаторам) [Morris, 1946: 6-7].
Современные семиотики изучают знаки не в отдельности, но как часть семиотических знаковых систем. Так, например, в своей статье «Facial expression» Пол Экмал рассматривает мимику с точки зрения системного знакового поведения [Ekmal, 1978: 97-116]. Автор отмечает, что эта кодированная система имеет огромное коммуникативное значение в целом, а семантическое значение её отдельных компонентов напрямую зависит от конкретной коммуникативной ситуации. Другой американский исследователь Ален Т. Диттман, говоря о роли невербального поведения в процессе общения, исходит из положения о том, что язык, как в прямом смысле этого слова, так и язык тела — это код. Он полагает, что наша мыслительная деятельность проходит по следующей схеме — I) мысли и идеи, которые мы желаем выразить, упрощаются и группируются по категориям; II) эти категории организуются таким образом, чтобы взаимоотношения между категориями были ясны; III) результаты этих процессов реструктурируются в символы такой формы, которая позволила бы состояться процессу коммуникации между людьми; если коммуникация -это код, значительное количество информации может быть передано от отправителя к получателю за короткий промежуток времени в большой зависимости от кодов. Таким образом, необходимо взаимодействие вербального и невербального кодов, которые влияют на эффективность процесса коммуникации [Dittman, 1978: 73]. В' своём исследовании невербального взаимодействия коммуникантов Р. Экслайн и Б.Ж. Фер
14 опираются на семиотический подход к этой проблеме и указывают на знаковый характер движений глаз. Авторами выдвигается тезис о том, что всякое поведение коммуникативно, а «жесты рук могут быть синтаксически взаимосвязаны с движениями глаз и вербальным кодом» [Exline, Fehr, 1978: 129].
Среди работ отечественных исследователей паралингвистики в рамках семиотического подхода следует отметить исследования Т.М. Николаевой [Николаева, Успенский, 1966: 63-74; Николаева, 1/1969: 250-251; П/1969: 51-52; 2000]. Автор предлагает выделить три основных функции невербальных средств в структуре речевого высказывания: «1) невербальные средства, сопровождающие речевое высказывание (паралингвистические элементы); 2) невербальные средства, включающиеся в речевое высказывание как его равноправный член (т.е. интерферирующие с речью); 3) невербальные средства, организованные в замкнутую кодированную систему, употребляющиеся вместо речевых средств (т.е. субституирующие по отношению к речи)» [Николаева, 1/1969: 250-251]. Отмечается также, что все три вида невербальных средств национально обусловлены. По мнению Т.М. Николаевой, едва ли можно провести грань между кинесическими и паралингвистическими средствами, равно как и между их сознательным и бессознательным использованием.
Отдельно следует упомянуть исследования Г.Е. Крейдлина, в которых автор производит попытку систематизировать достижения мировой семиотической науки в области устной речевой коммуникации [Крейдлин Ї/1999; П/1999; 1/2000; П/2000; 2004; 2006]. В них принят подход, заключающийся в параллельном анализе разнообразных невербальных и вербальных единиц. Такой анализ предполагает изучение богатого арсенала знаковых средств, используемых в человеческом общении, описание разнообразных семантических, прагматических и синтаксических соотношений между невербальными и вербальными знаковыми единицами и выявление особенностей их совместного функционирования в
15 коммуникативном акте. Исследователь рассматривает жестовый язык с точки зрения системы. В доказательство правомерности такого анализа автором приводятся следующие доводы: «1) языки жестов имеют свою историю и складывающуюся в ходе исторического развития структуру единиц — сеть элементов и отношений между ними; 2) каждый язык жестов имеет свой словарь и грамматику; 3) все языки жестов представляют свои единицы, а также правила их соединения и употребления в хорошо организованном виде; 4) единицы жестовых языков могут быть проинтерпретированы ка естественном языке и в большинстве случаев "переведены" на него» [Крейдлин 1/1999: 170-186].
Одной из последних работ в этом направлении является исследование Ю.В. Николаевой [Николаева, 2004: 48-67]. Автор, опираясь на тексты телепередач, которые были записаны на плёнку, а затем переведены >в цифровой формат, старается оценить возможность и вероятность появления жеста в высказывании. В результате анализа полученных данных выявляется ряд функциональных и семантических особенностей иллюстративных жестов в устной речи, описываются особенности типичных контекстов для подобного рода жестов. Говоря же о возможности прогнозирования кинесического поведения человека, исследователь отмечает необходимость рассмотрения большего количества характеристик спонтанной речи и уточнения условий, когда происходит наложение иллюстративного жеста на речь. Имеющиеся на данный момент данные свидетельствуют о непредсказуемости иллюстративного жеста.
Основоположником лингвоцентрического подхода считается американский психолог Р. Бёрдвистелл, который в конце 40-х годов двадцатого века одним из первых начал изучать общение в ходе анализа движений тела [Birdwhistell, 1952]. Он создал направление исследования невербальной коммуникации, которое назвал кинесика. «Кин» — мельчайшая единица движения, как бы буква движения тела, считывая
которую, можно в итоге интерпретировать передаваемые через жесты или другие движения тела сообщения. В 1960 годах Бёрдвистелл предложил лингвистическую модель невербальной коммуникации. Он отстаивает следующую точку зрения: несмотря на разнообразие интеракций между людьми, все символические интеракции имеют один и тот же ограниченный репертуар, состоящий из 50 — 60 элементарных движений, жестов или поз человеческого тела. По его мнению, развертывающееся поведение складывается из кинем элементарных единиц, точно так же, как звуковая человеческая речь организуется из последовательности слов, предложений и сообщений [Birdwhistell, 1970: 80].
С позиции лингвоцентризма — изучения любых видов коммуникации по образу и подобию языка человеческой речи — выступает также Э. Бенвенист. Он формулирует положение о языке как основе мира культуры, говоря о том, что языка без голоса не бывает: «способность к символизации у человека достигает своего наивысшего выражения в языке, который является символическим по преимуществу; все другие системы коммуникации — графические, жестовые, визуальные и т.д. производны от языка и предполагают его существование» [Бенвенист, 1974: 80]. Такого рода позиция и связанная с ней точка зрения о превращении мира человека в мир лингвистических символов, а самого человека — в «языковую личность» [Караулов, 1987] приводят к доминированию рациональности и лингвоцентризма в понимании человеческой природы.
Мы можем обнаружить подобное изучение жестов в связи с языковыми единицами, установление определённой структурно-семантической их взаимосвязи с языковыми единицами в работах Л.А. Капанадзе, Е.В. Красильниковой, В.Д. Девкина, Н.Н. Смирновой. Н.И. Смирнова проводит сопоставительный анализ английского и русского невербального поведения, особо отмечая их специфические черты. Это позволяет ей прийти к выводу о том, что паралингвистические элементы так же, как и слова в языке, могут быть подвержены изменению, развитию, забвению, заимствованию
17
[Смирнова, 1975: 74-75]. В. Д. Девкин изучает взаимодействие
паралингвистического и вербального кодов, на текстовом уровне. Автор
указывает на возможность словарного обогащения языка (например,
фразеологического пласта того или иного языка) путём вербализированного
отражения жестов. Он отмечает тот факт, что «"жестовые" слова — один из
источников формирования абстрактной лексики» [Девкин, 1973: 96].
Подобное отражение реалий может представлять интерес и для
стилистического анализа, так как очень часто использованная для описания
жеста лексика,стилистически маркирована. .'
Р.К. Потапова отмечает, что коммуникативный акт может декодироваться различными способами и с разными временными затратами1 в зависимости от характера используемых паралингвистических средств. В связи с этим она предлагает выделить шесть функций, которые выполняют невербальные средства по отношению к вербальному сообщению: повторение, контрадикция, субституция, дополнение, акцентирование, регулирование [Потапова, 1997: 3-46].
В подобном же плане — в плане изучения процесса вербализации жеста, — работают французские исследователи Ж. Кальбри и Ж. Монтредон. Они рассматривают взаимосвязь жеста и речи на примере образных сравнений, говоря о том, что возможны три случая замены слова жестом: 1) обязательная замена; 2) из-за экономии речевого усилия; 3) из-за «дипломатической» осторожности [Calbris, Montredon,.1986].
Другой французский исследователь, А. Леруа-Гуран, работая в рамках лингвоцентрического подхода, предполагает, что «символическое поведение неотделимо от языка, оно восходит к той же самой способности человека представлять реальность в символах вербальных, жестовых или материализованных в образах» [Leroi-Gourhan, 1964: 37]. По его мнению, язык и жест неразрывно взаимосвязаны и имеют одну и ту же основу, поэтому не могут изучаться в отрыве друг от друга.
18 Влияние лингвоцентризма можно проследить во взглядах А. Н. Толстого, которого можно отнести к ярым сторонникам теории лингвоцентризма. Он разработал жестовую теорию литературного творчества, подчёркивая, что основа языка - жест, а художественная фраза является системой жестов, возникших в результате формирования трудовой деятельности человека. Автором выдвигается предположение о том, что «за каждым словом был воображаемый предмет, и когда такое слово произносилось, в слушателе возникали представления о предмете и жест как реакция на предмет. Такой непосредственный жест, связанный с отношением к реальному предмету, можно назвать безусловным жестом» [Толстой, 1984: 149]. Жесты, связанные с выражением отвлечённых идей, исследователь называет условными жестами. Он подчёркивает, что каждое слово в языке, каждое понятие таит образ и связанное с ним психическое движение. Неоднократно обращая внимание на основу языка — жест, Толстой показывает, что как только в языке утрачивается ощущение движения, жеста, исчезает художественная образность. Фразы в этом случае скользят по воображению, не затрагивая нас. «Художественная фраза появляется как выражение системы жестов. Строя художественную фразу, нужно видеть нечто, если это предмет или движение предметов, нужно эмоционально ощущать нечто, если это идея, понятие, чувство» [там же, с. 153]. В конечном счете автор определяет язык как выражение жеста внутреннего и внешнего.
Особое место в ряду работ, осуществлённых в рамках этого подхода, занимают исследования Марка Неппа и Джудит Холл [Непп, Холл, 1/2004; П/2004]. В них представляются данные различных исследований, проводимых в области невербальной коммуникации. Основной целью создания подобного синтетического труда авторы считают назревшую необходимость в расширении наших навыков и умений для «сознательного понимания многочисленных невербальных стимулов, которые мы производим и с которыми сталкиваемся в повседневном общении» [1/2004:14].
19 Между тем лингвистическая модель Бёрдвистелла вступает в противоречие с развиваемым в рамках лингвистики принципом неизбыточности в сосуществовании семиотических систем, так как, по сути, основывается на отождествлении языка речи и языка тела. Именно лингвоцєнтрическии подход к паралингвистике в начале её становления обусловил тот факт, что проблема невербальной коммуникации не стала предметом рассмотрения в психологии речевого общения и как бы выпала из сферы интересов психологии — психологии личности, социальной психологии и этологии. В настоящее время мы можем наблюдать обратное явление - своеобразную узурпацию современными лингвистами психологических методов исследований.
Психолингвистический подход к проблеме паралингвистических явлений находим в работе Е.А. Маслыко, в которой автор приходит к выводу о том, что исследуемые компоненты представляют собой сопутствующий продукт порождения речевого высказывания, имеют психолингвистическую природу и различаются по функции в зависимости от уровня их возникновения [Маслыко, 1970: 20-23]. В зависимости от отношения5 к речевому высказыванию жесты подразделены на 3 группы: собственно паралингвистические, псевдопаралингвистические и промежуточные.
Особо хотелось бы отметить исследование Г.В. Колшанского «Паралингвистика», которое сыграло важную роль в становлении паралингвистики как науки в нашей стране, а последующие работы учёного способствовали её развитию [Колшанский Г.В. 1974, 1975, 1980, 1984, 1990]. В них речь идёт о необходимости изучения взаимодействия языковых и паралингвистических средств, которое полнее раскрывает функции языковых форм, в частности их многозначность, дистрибуцию в разряде других форм, стилистические оттенки. В сферу исследования учёного входят невербальные явления эмоционального характера. При этом автор уточняет, что «для лингвистики представляют интерес те из них, которые сопровождают
20 речевое высказывание и влияют на его структуру таким образом, что цель передачи общего содержания высказывания достигается совокупностью лингвистических и паралингвистических средств» [Колшанский, 1974: 75].
Значительное влияние на развитие в нашей стране
психолингвистического подхода к изучению жеста сыграло исследование Б.Ф. Поршнева «О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии)» [Поршнев 1974]. Основное внимание в работе уделено предыстории речи. Привлекая огромный материал по физиологии высшей нервной деятельности, автор анализирует механизм нервной системы, который подготавливает возникновение нейрофизиологического механизма второй сигнальной системы. Б.Ф. Поршнев подчеркивает, что методы современной науки позволяют вскрыть глубокие эволюционные слои в психике, мышлении, языке современного человека, что открытия последних десятилетий в области археологии, антропологии, лингвистики и других конкретных научных дисциплин расчищают обширное поле для диалектических обобщений. Специальная глава посвящена феномену речи, которому придается роль важнейшего регулятора человеческого поведения, детерминанты на пути преобразования предчеловеческих уровней жизнедеятельности в истинно человеческие. В ней автор указывает на необходимость учёта паралингвистических явлений в построении системы человеческих знаков, так как они «служат для лучшего дифференцирования и уточнения знаков собственно речевых» [там же, с.237].
В психолингвистических исследованиях И.Н. Горелова невербальные явления рассматриваются в связи с различными стадиями порождения речи [Горелов 1977: 96-120; 1980; 1991]. Автором декларируется полная функциональная тождественность паралингвизмов с языковыми средствами: «.. .неоднократно отмечающийся.. .«аграмматизм» паралингвистического знака, будучи верной констатацией, не лишает последний возможностей для выполнения любой из определяемых языкознанием функций естественного языкового знака» [Горелов, 1980: 140]. В соответствии с этим он выделяет
21 функции паралингвистических явлений по степени их коммуникативности, физической и семантической природе.
Кэрролл И. Изард утверждает: «Исследования эмоциональной мимики у людей разных национальностей убедительно показали, что такие эмоции, как эмоции радости, удивления, грусти, гнева, отвращения и страха носят врождённый характер: они выражаются и понимаются совершенно одинаковым образом всеми людьми, даже теми, которые не знают письменности и почти не имеют контактов с современной цивилизацией. То же самое справедливо для эмоций интереса, презрения и стыда. Эти девять основных эмоций и соответствующая им мимика представляют фундамент, свободный от языковых и культурных различий и обеспечивающий взаимное понимание между представителями всех культур» [Изард, 1980: 113]. Подобные выводы позволяют в дальнейшем рассматривать эмоциональные жесты в качестве универсальных, что, на наш взгляд, выводит анализ паралингвизмов вообще и в художественном тексте в частности на качественно новый уровень.
К чрезвычайно важным исследованиям в рамках данного подхода следует отнести работы А. Иоханнессона, в которых речь идёт о том, что жесты имеют эмоциональную природу, поэтому человек сначала научился выражать свои чувства с помощью жеста, потом звука и лишь затем появилось слово. В связи с этим автор выделяет четыре стадии развития речи: 1) эмоциональные звуки; 2) имитация звуков природы; 3) жестикуляционные звуки, в составе которых жестам рук отводится главенствующая роль; 4) абстракция [Johannesson, 1952, 1963]. Автор отмечает, что в свете жестовой теории. происхождения языка перед исследователями открываются новые возможности по разработке одного из самых важных вопросов филологии — вопроса о происхождении человеческой речи.
В подобном психолингвистическом ключе рассматривают проблему жеста Шутценбергер, Экхард и Слободан, Дюбуа и Винкин, Коснье
22 [Schutzenberger, 1976; Eckhard, Slobodan, 1978: 159-179; Dubois, Winkin, 1988; Cosnier, 1981, 1982]. Дюбуа и Винкин дают этнологический анализ поведения коммуникантов, отмечают, что существуют генетически обусловленные компоненты поведения, и говорят об эволюции поведения. Ж. Коснье констатирует способность развития паралингвистического комплекса в процессе взросления индивидуума. Экхард и Слободан показывают, что движение зрачков имеет под собой психологическую и психосексуальную основу, которая влияет на коммуникационный процесс в целом, так как эти факторы прежде всего предопределяют невербальное поведение отправителя, что в свою очередь воздействует на ответное зрачковое поведение реципиента. В работе Шутценбергера исследуется такая терапевтическая методика, как психодрама. Автор подчеркивает тот факт, что именно с помощью паралингвистических средств субъект выражает свои скрытые глубинные чувства, которые он переживает в данный момент' и которые не в состоянии выразить вербально. В этом случае паралингвистические средства являются не только проводником, но и источником информации.
В рамках психолингвистического подхода можно выделить логический анализ паралингвистических компонентов. Вопрос генезиса невербальной коммуникации занимал таких исследователей, как А. Маркое и Е.И. Есенина, которые анализировали становление языковых навыков у детей до года [Marcos, 1998; Есенина, 1983]. Есенина говорит о протоязыке и выделяет в нём четыре вида знаков: 1) вокознаки; 2) кинезнаки; 3) мимознаки; 4) физиознаки [Есенина, 1983: 44-45]. А. Маркое идёт дальше в своих изысканиях и рассматривает жест как основу порождения речи; указывая на то, что с самого момента рождения разнообразное поведение детей интерпретируется как коммуникативное. В этом возрасте (до 1-го года) ребёнок может оперировать в большинстве случаев лишь жестовыми движениями рук, взглядом, вокознаками, то есть, мы имеем дело с
23 невербальными средствами, выступающими в роли единственных носителей информации.
Социолингвистический подход характерен для таких лингвистов, как Э. Холл, который в своих исследованиях подвергает анализу закономерности пространственной организации общения, влияние расстояния между людьми на характер межличностных отношений [Hall, 1971, 1984]. Он отмечает, что существует культурно обоснованные различия в пространственном поведении людей, которые могут способствовать лучшему пониманию культурных особенностей той или иной нации, так как межличностное пространство в процессе коммуникации является свойством культуры, к которой принадлежат участники общения. Исследователем был предложен термин проксемика как обозначение отрасли паралингвистики, занимающейся изучением подобного вида паралингвистических знаков.
С позиций социолингвистического подхода к данной проблематике выступил и американский исследователь- А.В. Сигман, указывая на безусловно социальную природу паралингвистического знака. По его мнению, возможно влияние демографических характеристик одного из участников процесса коммуникации на невербальное поведение своего партнёра [Siegman, 1978].
Другой американский исследователь, Дж. Мид идёт дальше в своих предположениях о социальной основе невербальных явлений. В своей работе он приходит к выводу о том, что «жесты, если проследить их вспять-до той матрицы, из которой они исходят, всегда оказываются вовлечёнными или включёнными в более широкое социальное действие, фазами которого они являются» [Мид, 1994: 217].
Наименее разработанная часть проблематики, связанной с невербальными средствами выражения, - это отражение жестового поведения в художественном тексте. Это, безусловно, связано с
24 возникающими перед исследователем проблемами, которые требуют комплексного подхода, использования современных достижений самых разных научных дисциплин. Возникает необходимость в семиотическом анализе художественного текста: при отражении процесса общения в письменном тексте существенным является то обстоятельство, что речь говорящего человека в нём не просто .передаётся, а художественно изображается. При этом изображение охватывает не только вербальную речь, но и взаимодействующие с ней жестовые, мимические и фонационные составляющие, используемые коммуникантом. Происходит передача средств одного кода (паралингвистического) средствами другого (лингвистического), включение одной семиотической системы в другую.
Следует констатировать, что исследования на французском материале
чрезвычайно малочисленны. Эта проблема только поставлена перед
исследователями. В связи с этим мы считаем своевременной постановку
данного вопроса. Разработка проблематики отражения невербальных
компонентов в художественной речи может привести к получению новых
данных, интересных как в плане паралингвистики, так и в плане стилистики
художественной речи. -
Цель исследования - изучить изображение жеста, включая мимику, телодвижения, позы, на материале современной французской прозы. В круг задач нашего исследования входят:
Всесторонний анализ существующих данных о жесте как об одном из явлений действительности, изучаемом паралингвистикой. >'
Анализ фразеологического состава французского языка с позиции паралингвистики. . ,
3. Определение роли и места, занимаемого паралингвизмами в
процессе построения художественного мира произведения.
4. Рассмотрение стилистических возможностей отраженных
невербальных явлений в художественном тексте.
25 Методами исследования, используемыми в диссертации, послужили
описательно-аналитический метод, контекстологический анализ,
сопоставительный анализ полученных данных и симптоматическая
статистика.
Структура работы определена в соответствии с намеченными целями
и задачами исследования. Работа будет построена следующим образом:
- сперва мы рассмотрим отражение жестов во французской
фразеологии, то есть их отражение в языке;
- затем изучим их отражение в современном художественном тексте.
Материалом исследования послужили произведения двенадцати
французских писателей ХХ-го и ХХ1-го веков. Среди них Маргерит Дгорас, Таар Бен Желлун, Эрве Базен, Жан-Поль Сартр, Франсуа Мориак, Андре Моруа, Жан-Луи Кюртис, Жан Фердинанд Жионо, Антони Оровиц, Марк-Элен Деваль, Доминик Зей, Фани Жоли. В круг обследуемых текстов вошли эпические произведения как крупной формы (роман, роман-эпопея), так и новеллы и повести, например у Маргерит Дюрас: Un barrage contre le Pacifique, роман; Des journees entieres dans les arbres, повесть; Le boa, повесть; Le square, роман; Moderato contabile, роман; Dix heures et demie du soir en etc, роман; Le ravissement de Lol V.Stein, роман; La douleur, роман; у Таар Бен Желлуна: La reclusion solitaire, роман; Moha le foil, moha le sage, роман; Lenfant de sable, роман; La nuit sacree, роман; Les yeux baisses, роман; Eange aveugle, новеллы; Les raisins de la galere, роман; у Эрве Базена: Chapeau bas, новелла; Bouc emissaire, новелла; La hotte, новелла; M. Le conseiller du coeur, новелла; Souvenirs d'un amnesique, новелла; Mansarde a louer, новелла; La elope, новелла; у Жан-Поля Сартра: La nausee, роман; у Франсуа Мориака: Therese Desqueyroux, роман; у Андре Моруа: Une carriere, новелла; Tu es une grande artiste, новелла; Bonsoir cherie, новелла; у Жан-Луи Кюртиса: Le comble du chic, новелла; Retrouvailles, новелла; у Жана Фердинанда Жионо: Noel, новелла; Une histoire d'amour, новелла; у Антони Оровица: A qui le
26 tour ?, повесть; у Мари-Элен Деваль: La dame Rouge, повесть; у Доминика Зея: Poing d'ange, повесть; у Фани Жоли: Tu paries Charles !, повесть.
Такое качественное разнообразие материала исследования должно обеспечить объективность выводов. Творчество двух писателей - известной французской писательницы Маргёрит Дюрас и гонкуровского лауреата Таара Бен Желлуна - мы анализируем в интересующем нас аспекте предельно детализированно, что позволит выяснить, каким образом может быть отражён жест в индивидуальном стиле.
Жест и фразеология
Язык, как известно, является хранилищем коллективного опыта человечества. Этот опыт выражается в значениях слов и устойчивых выражений, в ценностных ассоциациях и зафиксированных в языке нормах поведения, в прецедентных текстах, определяющих принадлежность людей к той или иной культуре. Особую роль в этом процессе играют фразеологические единицы, которые в сжатой и выразительной форме позволяют выражать важные для людей идеи.
Принимая во внимание тот факт, что фразеологический состав является одним из отличительных элементов лексикона того или иного языка, в котором наиболее ярко выражены культурно-исторические особенности развития и становления нации, в том числе и коммуникативный опыт взаимодействия её членов, нам показалось важным и интересным, провести исследование фразеологизмов французского языка, отражающих жестовое поведение коммуникантов. В своём анализе мы отталкивались от посвященных французской фразеологии работ одного из ведущих российских специалистов в этой области А.Г. Назаряна [Назарян, 1965, 1981, 1987]. Материалом послужили сведения, полученные из Французско русского фразеологического словаря [Французско-русский фразеологический словарь, 1963]. Проанализировано 77 ключевых слов, в результате чего выявлена 491 фразеологическая единица. Полученные данные приведены в приложении №1. Следует отметить, что при подсчёте количества фразеологических единиц, относящихся к той или иной вокабуле, не рассматривались как отдельные единицы фразеологические варианты. В качестве определения фразеологического варианта взята дефиниция, предложенная В.Г. Гаком и ЯМ. Рецкером, которые считают вариантами «фразеологизмы, различающиеся по лексико-грамматическому составу, но имеющие одну и ту же образную структуру» [Французско-русский фразеологический словарь, 1963:11].
Примером подобных тождественных отношений могут служить два следующих фразеологических варианта: faire sa bouche en cul de poule = faire le cul de poule «Tout le monde me regarde; les deux representants de la jeunesse ont interrompu leur doux entretien. La femme a la bouche ouverte en cul de poule. lis devraient bien voir, que je suis inoffensif» (Sartre, La nausee, p. 176).
В этом случае писатель отдал предпочтение вербальному выражению жеста «надуть губы» в форме одного из фразеологических вариантов, используя взаимозаменяемые элементы, в качестве которых выступают глаголы "faire" и "avoir ". Это позволяет автору, во-первых, добиться нестандартного вербального выражения мимического поведения своего персонажа, а, во-вторых, гарантирует адекватное восприятие его семантики читателем, в силу того, что за каждым фразеологизмом уже имеется закреплённый в языке набор определённых значений. Метафорический образ, заложенный в данной фразеологической единице, позволяет отразить эмоциональное восприятие этого персонажа другим героем. Получается, что подобное вербальное воплощение жеста несёт в себе сразу два психологических компонента.
Как видно из данных приложения №1 наряду с такими ключевыми словами как "air" (21 вокабула) и "mine" (23 вокабулы) самыми продуктивными являются также такие ключевые слова как "oeil" (54 вокабулы) и "main" (30 вокабул). Общеизвестным фактом является то, что лицо человека обладает способностью с первой секунды общения рассказать о субъекте очень многое, так как на нем расположены дистанты - рецепторы, воспринимаемые другим человеком. Физиогномический механизм проявления мыслей и чувств на лице вводится в действие через сокращение лицевых мышц, которые изменяют выражение лица и сигнализируют о его состояниях, так как все мимические мышцы развиваются из общего зачатка и приводятся в движение одним лицевым нервом. Эмоциональные проявления складываются из спонтанных и произвольных мимических реакций. Ядро лицевого нерва у человека, точнее, моторные нейроны лицевого нерва находятся в двойной зависимости. С одной стороны, они находятся под контролем субкортикальных связей, с другой стороны, под контролем коры. Обе формы лицевого нерва и определяют все разнообразие мимических выражений [Анохин, 1949: 58 - 79]. В том случае, если эмоции натуральны, их мимические выражения благодаря контролю со стороны субкортикальной системы симметричны. Натуральные эмоции всегда полноценны и имеют специальную для них физиологическую архитектонику. «Корковое управление внешними компонентами эмоций особенно интенсивно развилось по отношения к мимике. Это определяется приспособительными особенностями и ролью в человеческом общении. Социальное подражание как одно из условий развития мимики возможно именно за счет её произвольной регуляции. В целом социализация мимики осуществляется как использование органических проявлений для воздействия на партнера и как преобразование эмоциональных реакций адекватно ситуации» [Анохин, 1949: 78].
Функции отражённых кинесических явлений в художественном тексте
Ситуация становится отправной точкой построения любого текста, в том числе и литературного. А поза является одним из составных компонентов любой ситуации, «ведь она представляет собой биологически обусловленный способ размещения тела в пространстве» [Крейдлин, 2000: 344]. Поэтому отражённые невербальные явления, наряду с такими важными структурными частями художественного произведения, как указания времени, места, иерархическая лестница персонажей, образуют первооснову конструирования всего текста и занимают принципиально важное место.
Как справедливо замечает Л.М.Шелгунова, за счет указаний на неречевое поведение преодолевается невещественность вербального материала, достигается индивидуальность, зримость и конкретность художественного образа [Шелгунова, 1979: 7-11]. Всё вышеперечисленное — это необходимые условия его полноты и законченности, жизненной убедительности, они обусловливают его мотивированность, включённость в определённые события и ситуации, вскрывают свойственные ему противоречия, дают необходимые авторские оценки.
Прежде чем приступить к рассмотрению этого вопроса, мы сочли целесообразным составить словарный перечень паралингвизмов, обнаруженных в 20 произведениях разноплановых французских писателей ХХ-ХХІ-го веков. В круг нашего рассмотрения входит ряд новелл Эрве Базена (Chapeau bas; Bouc emissaire; La hotte; M. Le conseiller du coeur; Souvenirs d un amnesique; Mansarde a louer; La elope), роман Жан-Поля Сартра (La nausee), роман Франсуа Мориака (Therese Desqueyroux); ряд новел Андрэ Моруа (Une carriere; Tu es une grande artiste; Bonsoir cherie), две новеллы Жан-Луи Кюртиса (Le comble du chic; Retrouvailles), две новеллы Жана Фердинанда Жионо (Noel; Une histoire d amour), ряд рассказов таких современных детских писателей, как Антони Оровиц (A qui le tour ), Мари
Элен Деваль (La dame Rouge), Доминик Зей (Poing d ange), Фани Жоли (Ти paries Charles!). В результате анализа выявлено 3712 отражённых невербальных явления, список которых приведён в приложении №2.
Современная лексикография предоставляет в распоряжение исследователя словари, отражающие как французские, так и русские жесты.
Словарь Ж. Кальбриса и Ж. Монтредон «Des gestes et des mots pour le dire» систематизирует французские жесты по принципу взаимосвязи жеста к речи, когда происходит по ряду причин замена вербального кода на невербальный [Calbris, Montredon, 1986]. Словарь содержит также указатель полисемичных жестов и мимики, указатель устойчивых словосочетаний, передающих значение жеста, и указатель понятий, которые отражают эмоциональное состояние коммуниканта.
«Словарь языка русских жестов» С.А. Григорьевой, Н.В. Григорьева, Г.Е. Крейдлина содержит описание наиболее распространённых, по мнению авторов, русских жестов (включая некоторые позы и мимику) и построен на принципах интегрального описания языка [Григорьева, Григорьев, Крейдлин, 2001]. Кроме словарных статей, словарь включает указатель по активному и пассивному органу, указатель по однословной характеристике, семантике жеста, указатель по неосновным номинациям, указатель по аналогам.
Создание словаря французских жестов как таковых не входит в задачи этого исследования. Приложение соотнесено с главными целями, которые преследует наша работа: определение роли и места, занимаемого паралингвизмами в процессе построения художественного мира произведения; рассмотрение стилистических возможностей отраженных невербальных явлений в художественном тексте. Предлагается следующая структурная организация словарного списка паралингвизмов: он составлен в алфавитном порядке по частям тела, производящим тот или иной кинесический акт. Перечень содержит данные о частоте употребления кинем в порядке убывания.
Одной из основных проблем, с которой мы сталкиваемся в процессе создания словарного приложения, является источник исследуемого материала — художественный текст. Жест, участвующий в процессе коммуникации, подвергается двойному видоизменению: во-первых, получает вербальную форму, а во-вторых, становится носителем специфической информации не только о персонаже, его производящем, но и об авторе. На наш взгляд, способы вербального воплощения жеста являются ярким отличительным признаком художественной манеры писателя, его видения действительности.
В связи с этим некоторые паралингвистические единицы в приложении даны в неизменённом авторском виде. Описания кинем, имеющих одинаковую частоту, располагаются по авторам в алфавитном порядке.
Прежде чем приступить к непосредственному рассмотрению вопроса о функционировании паралингвистических элементов в художественном тексте, необходимо осветить ещё один аспект этого явления, а именно проблему синонимии и полисемии жестов. Исследователи рассматривают её с точки зрения синонимических отношений между языковыми средствами отображения жеста. Так в «Словаре языка русских жестов» С.А. Григорьевой, Н.В. Григорьева и Г.Е. Крейдлина словарная статья делится на зоны, одной из таких зон является рубрика другие номинации . В ней приводятся языковые выражения, которые обозначают описываемый жест и которые синонимичны основной номинации жеста [Григорьева, Григорьев, Крейдлин, 2001: 28]. Но следует отметить, что эта рубрика представлена не во всех словарных статьях данного словаря. На наш взгляд выбор лексических средств из синонимических рядов скорее может быть соотнесён с проблемой авторского выбора, а также определёнными контекстуальными требованиями.
Художественное отражение жеста
В этом параграфе мы рассмотрим жест как предмет стилистического описания. Наша цель - показать, как с помощью образной формы может быть изображён жест (включая мимику, телодвижения, позы) в контексте творчества Маргерит Дюрас.
Образное отражение невербального поведения составляет 4% (160 единиц) от общего числа паралингвизмов. Такое количественное соотношение вполне предсказуемо и может иметь объяснение в двух основополагающих факторах. Во-первых, специфическая природа предмета изображения требует словесной точности, чтобы обеспечить адекватное читательское понимание. Во-вторых, сдержанность в использовании тропов диктуют стилистические особенности манеры письма Маргерит Дюрас, а именно известная тяга писательницы к кинематографичности [Ермоленко, 2005;Тавасиева, 2003]. Эти факторы естественным образом влияют как на построение всего произведения в целом, так и на организацию конкретных частей, его составляющих, в том числе и на жестовые характеристики персонажей.
События романа «Un barrage contre le Pacifique», который имеет в какой-то степени автобиографический характер, переносят нас во французский Индокитай тридцатых годов, ставший источником любовных и литературных переживаний Маргерит Дюрас. В центре повествования — фигура ее матери Мари Доннадье. Оставшись без мужа с двумя маленькими детьми на руках, она вынуждена вести постоянную борьбу: борьбу за пропитание, борьбу с коррумпированными чиновниками и, наконец, борьбу с океаном. Долгие годы тяжелого труда и борьбы за выживание превращают эту некогда утончённую и романтически настроенную пианистку в грубую и уставшую женщину, которая скорее похожа на ломовую лошадь. В начале романа развёртывается картина медленной смерти старой уже отработавшей своё лошади, которую совсем недавно приобрела семья, и вот к концу повествования дети, смотря на свою мать, следят за её движениями так же, как когда-то следили за животным, проживающим свои последние минуты. Разворачивая подобное сравнение, Дюрас заставляет читателей возвратиться к отправной точке произведения и по-новому осмысливать уже прочитанное:
«Suzanne et Joseph la suivaient des yeux. pleins d espoir, comme ils avaient suivi des yeux le vieux cheval. On aurait pu croire qu elle souriait mais c. etait plutot la lassitude qui lui adoucissait les traits, la lassitude et le renoncement» (Un barrage contre le Pacifique, p. 141).
В кругу описываемых событий писательница особо отмечает привязанность, испытываемую матерью к сыну. Эти чувства так сильны, что, когда Жозеф пропадает на несколько дней в городе, мать перестаёт замечать всё происходящее. В тот момент, когда к дочери сватается английский мануфактурщик (Банер), мысли матери далеко - возле сына, и ни возможность безбедного существования, ни что-нибудь другое не в силах привлечь её внимание. Все мельчайшие нюансы этого душевного состояния находят выражение в паралингвистических характеристиках. Так, в ходе беседы Банер перечисляет все свои сбережения, надеясь произвести достойное впечатление. В глазах матери возникает лишь мимолётная заинтересованность как отголосок эпопеи с бриллиантом, которая тотчас исчезает:
«Tout de meme au mot «placement» il passa dans ses yeux comme le reflet du diamant mais ce fut tres fugitif et elle ne releva pas» (Un barrage contre le Pacifique, p. 186).
В новелле «Des journees entieres dans les arbres» объектом пристального писательского исследования становится материнская любовь к "вечным детям" — людям, которые не хотят взрослеть, потому что избегают связанной с этим ответственности. Нюансы проявления материнских чувств находят своё отражение в жестах главной героини - матери.
В ключевые моменты повествования паралингвистический комплекс персонажа приобретает метафорическую форму. Эмоциональное воздействие на читателя в этом случае оказывает эффект психологического напряжения, когда ассоциативный комплекс метафоры осознаётся как движение. Метафора, отображая жест, выражает эмотивное состояние персонажа.
Художественное отражение жеста
Теперь перейдём к рассмотрению тех стилистических форм, которые имеются в писательском арсенале Таара Бен Желлуна для отражения жеста. Целью будет, как и в предыдущей главе, показать, как с помощью образной формы может быть изображён жест (включая мимику, телодвижения, позы) в художественном тексте.
Процентное соотношение тропов, употреблённых для вербализации кинесических явлений Тааром Бен Желлуном, представлено в следующей таблице №7 (за 100% принято общее количество тропеических описаний паралингвизмов):
Образное отражение невербального поведения составляет около 5,4% (126 единиц) от общего числа паралингвизмов. Подобный результат вполне ожидаем и предсказуем. Основополагающей причиной подобного процентного соотношения является специфическая природа жеста, включая сложность процесса полного описания всего невербального комплекса. В своей работе «La mesure des gestes. Prolegomenes a la semiotique gestuelle» Поль Буисак обращает внимание на то, что любое описание жестов обусловлено двумя основными факторами: во-первых, выбором некоторого количества элементов тела и пространства, по отношению к которым и будет вестись описание, причём в зависимости от эпохи и цивилизации эта двойная взаимосвязь может изменяться; во-вторых, детерминацией различных обстоятельств (продолжительность, пространственные ориентиры, расстояние, части тела), которые присутствуют в последовательности произвольных жестовых реакций, требуемых для отражения [Bouissac, 1973: 24-25]. Поэтому в художественных текстах писателем указывается лишь значимый в данной коммуникативной ситуации жест, причём выбор этого элемента находится в прямой зависимости от коммуникативного опыта самого писателя.
Остановимся подробнее на метафорическом описании жестов. В одном из первых произведений Таара Бен Желлуна, романе «La reclusion solitaire», метафорическое описание жеста встречается в большем количестве, нежели в других анализируемых текстах этого автора. Это история рабочего эмигранта, который живёт в жестокой реальности, сталкиваясь с насилием, ненавистью и расизмом. Поэтому он предпочитает уходить в другой мир — мир своих воспоминаний, где смешаны картины его прошлого: нищей деревни, опустошённой земли, восстания крестьян, заполненных тюрем, брошенного ребёнка, смутного образа своей матери и единственной постоянной вещи в этом мире - солнца. И от полного одиночества в его сознании возникает иллюзия любви к придуманной им же самим женщине. Не желая жить одними фантазиями, он отказывается от выдуманного объекта страсти, начинает жить в действительности. В один из дней он встречает реальную женщину, такую же, как он, эмигрантку, и быть может, вместе они смогут разрушить то одиночество, ту изоляцию, на которые обречены все эмигранты.
Метафорическое описание жестовых характеристик персонажей может служить одним из вербальных средств интенсификации коммуникативного содержания. Благодаря образу метафора связывает язык с мифом и искусством и соответствующими им способами мышления — мифологическим, художественным, синтетическим [Лингвистический энциклопедический словарь, 2002: 296]. Таким образом, с помощью метафорического выражения невербальные явления приобретают согласно замыслу автора в воображении читателей и конкретный кинесический рисунок, и ассоциируемый с ним образ, которые, объединяясь, четко воссоздают эмоциональную картину описываемых событий и взаимоотношений между героями. Красочность и образность такого вербального воссоздания жеста помогает избежать банальной констатации производящегося кинесического акта, конкретизировать в образе, заложенном метафорой, его значения.
Одним из ведущих лейтмотивов романа «La reclusion solitaire» становится близкая для автора тема - эмиграция. Раскрывая все те острые социальные и психологические проблемы, которые возникают в процессе адаптации приезжего, Таар Бен Желлун обращает читательское внимание прежде всего на одиночество и безразличие, которые окружают главного героя. Вначале он пытается найти своё место в этой новой действительности. Тщетность попыток достучаться до окружающих писатель метафорически описывает в жесте отчаяния — «царапать пальцами небо»: «Un chant rassemble l enfant et l olivier. Mes doigts griffent le ciel» (La reclusion solitaire, p.28).
