Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Избирательные системы: теоретико- методологические и политико-правовые основания анализа 27
1.1. Теоретико-методологические аспекты изучения избирательных систем 27
1.2. Трансформация избирательного законодательства РФ и введение «пропорционального сегмента» выборов 46
1.3. «Пропорциональный сегмент» в законодательстве субъектов РФ 63
Глава 2. Общероссийская динамика формирования региональных легислатур с участием политических блоков (2003-2005 гг.)
2.1. Первый опыт применения выборов на пропорциональной основе (7 декабря 2003 г. – 22 мая 2005 г.) 76
2.2. Политические блоки на выборах в региональные законодательные собрания РФ 106
Глава 3. Политические партии России на выборах депутатов региональных легислатур (2005-2011 гг.) 127
3.1. Выборы без участия политических блоков: электоральные результаты партий (16 октября 2005 г. – 3 декабря 2006 г.) 127
3.2. Итоги выборов в условиях оформления устойчивого списка основных политических акторов (11 марта 2007 г. – 12 октября 2008 г.)
3.3. Показатели политических партий на выборах: тенденции последних лет (1 марта 2009 г. – 4 декабря 2011 г.) 184
Заключение 196
Приложение 201
Список использованных источников и литературы
- Трансформация избирательного законодательства РФ и введение «пропорционального сегмента» выборов
- «Пропорциональный сегмент» в законодательстве субъектов РФ
- Политические блоки на выборах в региональные законодательные собрания РФ
- Итоги выборов в условиях оформления устойчивого списка основных политических акторов (11 марта 2007 г. – 12 октября 2008 г.)
Введение к работе
Актуальность темы исследования видится автору в следующем.
Тема предлагает соотнести зарубежный практический опыт применения «пропорционального сегмента» с его «российским изданием», российской модификацией и, соответственно, посмотреть, как пропорциональная избирательная система «работает» в этих условиях и насколько она перспективна здесь. Это важно и для политической науки, и для политической практики.
Для политической науки актуально сравнить с зарубежными примерами принципиальные теоретико-методологические, политико-правовые, психолого-поведенческие основания функционирования пропорциональной избирательной системы в России.
Актуальность темы исследования заключается и в том, что введение выборов на пропорциональной основе в качестве неотъемлемого элемента избирательной практики в Государственную Думу (далее – ГД) РФ и в региональные законодательные собрания (далее – ЗС) являло собой начало нового политического этапа. Этот этап оформил новые реалии, конфигурации политической системы, ее институтов, предъявляя к федеральным и региональным элитам принципиально иные требования и переводя в иное же русло саму логику политического участия и отправления политики. До конца понять эти требования, конфигурацию и логику – задача для политологии, несомненно, актуальная.
Кроме того, актуально проанализировать, как введение «пропорционального сегмента» влияло на функционирование региональных партийных систем и партийной системы России. Один из ключевых объяснительных мотивов введения «пропорционального сегмента» заключался в том, что переход к смешанной избирательной системе придал партийной системе России некий завершенный вид, стимулировал политический активизм. Способствовал ли переход к новой модели формирования регионального законодательного органа развитию партийной системы? Насколько влияли (если влияли?) изменения на деятельность политических партий? Усилились ли (если усилились?) в результате этих изменений региональные партийно-политические структуры? Вопросы, безусловно, актуальны, ведь если мы даем на них отрицательные ответы, политические партии (а во многом ради их развития и вводились выборы на пропорциональной основе) – симулякры, не более, а наша политическая система слабо соотносится с зарубежным транзитарным опытом.
Тема актуальна тем, наконец, что предполагает начертание вектора трансформации политической системы страны. Куда она развивается? Каков характер этого развития? Ответы на эти и другие вопросы исключительно важны.
Степень научной разработанности темы.
Зарубежные исследования. Д.Х. Хемфрис первым в литературе проводит комплексное кросс-национальное исследование пропорциональных избирательных систем. И. Лейкман и Д.Д. Ламберт классифицируют избирательные системы, оценивая их достоинства и недостатки. Это высококачественный фундированный научный продукт, впрочем, много, на наш взгляд, выигравший, соедини авторы теорию и практический опыт применения избирательных систем. Проблему устраняют М.С. Шугарт и Д.М. Кэри, разработав методологии ранжирования политических факторов, влияющих, в том числе, на выбор стратегий формирования избирательных систем. Работа вносит большой вклад в создание методов изучения выборов разных уровней в апробированном наборе избирательных систем. М. Дюверже на обширной эмпирической базе анализирует закономерности развития и функционирования партий в разнообразных типах политических режимов и избирательных систем. А. Рив и А. Вэр акцентируют внимание на комплексном анализе эффективности избирательных систем. Они проверяют избирательные законы на предмет их соответствия классической демократической теории. А.А. Лейпхарт выявляет оптимальные избирательные системы для достижения демократического представительства. Он определяет, что пропорциональная избирательная система особенно важна в транзитарных обществах. М. Лааксо и Р. Таагепера выделяют оптимальные избирательные системы для формирования эффективных парламентов, введя концепт «показатель эффективного числа партий».
Российские исследовательские практики. Адаптацию «законов» М. Дюверже к российской специфике проводят А.В. Лихтенштейн и Н.Б. Яргомская. А.Е. Любарев дает политико-правовой анализ трансформации выборного законодательства. А.В. Кынев в той же логике обобщает практику применения смешанной избирательной системы в России, выявляя изменения выборного законодательства в регионах. В.К. Медведева на примере выборов региональных ЗС в 2000 гг. говорит об общих тенденциях электорального процесса в России. А.Е. Постников, анализируя закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», отмечает тенденцию бюрократизации избирательного процесса, чрезмерную централизацию системы избирательных комиссий, существенное уменьшение степени свободы участников выборов. В.В. Пылин, размышляя о необходимости совершенствования избирательного законодательства, как и А.Е. Постников, выявляет недостатки законов, но, в отличие от коллеги, дает рекомендации по поиску путей совершенствования законодательства. Л.Н. Линик и А.И. Косак изучают нормативную базу формирования законодательных органов субъектов федерации после 1989 г..
А.С. Автономов, А.А. Захаров и Е.М. Орлова исследуют региональные легислатуры в постперестроечное время (до 2000 г.), процедуры проведения выборов, внутреннюю структуру и контрольные функции парламентов, делают вывод о высокой степени автономии региональных ЗС. Р.Ф. Туровский проводит анализ территориальной организации партийной жизни, географии голосования на выборах и референдумах, связывая их с диверсификацией региональных политических культур и социально-экономических факторов. Он говорит о перспективах учета этих факторов при прогнозировании результатов региональных выборов, вводя концепт «электоральное пространство». Г.В. Голосов исследует и общенациональные выборы, и выборы в российских регионах. Он изучает феномен формирования партии власти в России, смешанные избирательные системы, партийно-политическое представительство в региональных парламентах. Динамику партийного представительства в России в контексте выборов описывают и анализируют О.В. Гаман-Голутвина и В.А. Ковалев.
Моделирование электоральных процессов. В России накоплен опыт комплексного анализа западных (С.В. Мелихов) и советских (К.А. Кирсанов, А.В. Сергиев) прогнозных методологий.
Д.Б. Мангейм и Р.К. Рич схематизируют весь прогностический процесс в политологии от стадии формулирования гипотезы, операционализации понятий до интерпретации выводов. Они предлагают широкий набор методологий, позволяющих проводить полномасштабные исследования в области электоральных процессов. Б.В. Хогвуд и Л.А. Ганн раскрывают основные тренды формирования технологий прогнозирования, параметры проведения прикладных прогностических политологических исследований. Х. Крамер показывает, что политические процессы поддаются прогнозированию с помощью построения регрессионных моделей, учитывающих индикаторы, агрегированные по различным группам. Дж. Енелоу и М. Хинич выделяют пространственную теорию голосования, где в качестве ключевых элементов не электорат, а сами кандидаты. О. Девис разрабатывает математические модели связей между выбором избирателей и предвыборными политическими решениями. Е. Опенхуз дает двумерный анализ политического поведения населения.
Дж. Нейман и Д.В. Ланде удачно используют теорию «клеточных автоматов» при анализе электоральных процессов, уточнив пределы роста электоральных результатов партий. В России этот метод развивают В.Г. Виноградова и С.И. Гончарук. В.Г. Плотинский описывает разные аспекты методологии моделирования социально-политических процессов.
Э.Н. Ожиганов рассматривает методы иерархических процессов, кластерный анализ, способы имитации политических действий с применением ЭВМ. М.Г. Анохин, М.Г. Миронюк, И.Н. Тимофеев и Я.И. Ваславский акцентируют внимание на «универсальных сравнениях». Авторы приходят к выводам, что построение индексов и рейтингов позволяет уловить основные тренды, которые исследователь не может верифицировать обычными средствами.
А.С. Ахременко – наиболее, на наш взгляд, продуктивный представитель отечественной политологии, работающий в логике моделирования политических процессов. Его исследования основываются на индуктивной логике, что позволяет на базе эмпирических данных формировать координатную систему электорального пространства. Кроме того, на основе многофакторного анализа он рассматривает электоральные различия регионов.
Прикладные исследования проводят В.Б. Тихомиров, А.Ю. Мельвиль, Е.П. Тавокин, Г.М. Орлов и В.Г. Шуметов, Ф.Т. Алескеров и В.В. Платнов, А.А. Давыдов и А.Н. Чураков, Т.Н. Митрохина и Ю.М. Баскакова, С.Г. Туронок, Д.А. Лубнин.
Таким образом, в отечественной и зарубежной практике накопился вполне определенный опыт исследования избирательных систем со своим набором методов, что можно успешно применить для исследования выборов в региональные легислатуры.
Объектом исследования являются выборы в региональные ЗС РФ на пропорциональной основе.
Предмет исследования – опыт применения выборов в региональные ЗС РФ на пропорциональной основе (введение, федеральное и региональное законодательство, электоральные процессы и выборные реалии).
Гипотеза исследования. Формирование избирательной системы в России постсоветского периода – процесс, находящийся в постоянном развитии и во многом зависящий от политической конъюнктуры. Выборное законодательство в 2001-2011 гг. претерпевает значительные изменения, направленные на упрощение, затем усложнение, а в самое последнее время – вновь упрощение процедур вступления политических партий в избирательный процесс. «Пропорциональный сегмент» вводится 7 декабря 2003 г. на региональном уровне для усиления представительства политических партий в региональных легислатурах и, соответственно, доразвития партийной системы страны. Выборы 2003-2005 гг. показывают тенденцию к усилению популярности политических блоков и снижению голосования за «Единую Россию» (далее – ЕР). Избирательное законодательство, учитывая это, пошло по пути запрета участия в избирательном процессе политических блоков, отстаивающих местные интересы, и усложнения участия в выборах широкого набора партий. Изменения «правил игры» сразу же формируют основной круг политических акторов, распределяющих места в региональных легислатурах. ЕР в таких условиях получает наилучшие возможности для представительства в региональных парламентах. Остальные места с разной степенью успеха делят КПРФ, «Справедливая Россия» (далее – СР) и ЛДПР.
Цель исследования – выявить практику и обобщить опыт формирования региональных легислатур России на пропорциональной основе.
Задачи исследования:
-
Дать теоретико-методологические основания изучения избирательных систем.
-
Определить логику и основные этапы трансформации избирательного законодательства РФ федерального и регионального уровней в контексте введения и применения «пропорционального сегмента» выборов.
-
Выявить общероссийские тенденции формирования региональных легислатур с участием политических блоков (2003-2005 гг.).
-
Проследить динамику голосования за политические партии от первых выборов без участия блоков (2005 г.) до выборов 4 декабря 2011 г.
Географические границы. В работе исследованы 87 субъектов РФ, где прошли 167 избирательных кампаний в ЗС с применением пропорциональной системы выборов.
Хронологические рамки исследования. Динамика голосования на выборах в региональные ЗС рассмотрена с 7 декабря 2003 г. по 4 декабря 2011 г. Выбор таких границ обусловлен началом, а затем широкой практикой применения избирательной системы на пропорциональной основе как самостоятельной или части смешанной.
Для детализации исследовательской композиции и создания возможностей для проведения компаративного кросс-темпорального политологического анализа с созданием динамичной модели выборов в региональные ЗС мы разделили их на 17 электоральных циклов (далее ЭЦ). Деление основано на политической сезонности выборов. Такой метод не нов в отечественной политической науке (А.С. Ахременко, Г.В. Голосов, А.В. Кынев, А.Е. Любарев), позволяя проводить компаративный анализ выборов, создавать электоральные модели и давать краткосрочные прогнозы – экстраполировать результаты региональных выборов на ближайшие выборы в ГД.
Основные элементы научной новизны состоят в следующем:
-
впервые в литературе по единообразной методике изучены выборы в ЗС всех регионов РФ в 2003-2011 гг. (174 избирательные кампании в 87 субъектах РФ; форма выборов: смешанная – 147, пропорциональная – 18, мажоритарная – 9 кампаний);
-
выявлены результаты политических блоков и партий на выборах в региональные ЗС;
-
выделено влияние результатов голосования на пропорциональной основе на итоговые результаты выборов;
-
общая логика политического процесса соотнесена с федеральным и региональным нормотворчеством в формировании региональных легислатур;
-
через выявление роли политических блоков в процессе выборов определено реальное влияние на электоральные процессы местных экономико-политических интересов;
-
сформирована электронная база данных «Выборы в региональные Законодательные Собрания РФ: электоральная статистика (2003-2011 гг.)» (далее – БД «Выборы») – уникальный источник для исследования разных аспектов выборов;
-
на основе БД «Выборы» создана рабочая модель электоральных результатов политических блоков и партий с детализацией электоральных показателей каждого актора электорального процесса, формализованная в виде трех таблиц и 89 диаграмм, помещенных в Приложении.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
«Пропорциональный сегмент» региональных выборов был введен в 2003 г. для стимулирования развития партийной системы страны и укрепления позиций привластных политических партий.
-
Законодательство 2003-2005 гг. предусматривало возможности участия политических блоков. Политические блоки, представляя интересы регионов, региональных элит, имели успех, не единожды побеждая основных политических акторов. Управляемость региональными выборами со стороны государства оказалась под угрозой. Возможность выхода выборов из-под контроля государства была жестко пресечена в 2005 г. ликвидацией блоков.
-
В 2005-2011 гг. фиксируется тенденция к сокращению акторов на выборах в ЗС и ГД РФ. Налицо стимулирование государством формирования крупных партий.
-
Автором презентована динамическая модель голосования за политические блоки (2003-2005 гг.) и политические партии (2003-2011 гг.). Электоральные траектории ведущих политических партий таковы.
«Единая Россия». С 1 по 3 ЭЦ (7 декабря 2003 г. – 26 декабря 2004 г.) – падение электоральных результатов с 46,9 до 27,9 %; с 4 по 8 ЭЦ (23 января 2005 г. – 15 апреля 2007 г.) – постепенное возвращение к показателям первого ЭЦ; с 9 по 11 ЭЦ (2 декабря 2007 г. – 12 октября 2008 г.) – мощный скачок показателей (с 43,9 до 64,4 % при почти 100-процентных результатах в ряде региональных примеров); с 12 по 16 ЭЦ (1 марта 2009 г. – 13 марта 2011 г.) – падение результатов весной до 50,0 % (13 марта 2011 г.) и некоторый подъем – осенью (в 13 ЭЦ – 62,1 %) при общем плавном снижении процента голосования; 17 ЭЦ – резкое снижение результата вплоть до 43,2 %.
КПРФ. С 1 по 10 ЭЦ (7 декабря 2003 г. – 2 марта 2008 г.) – балансирование между 12 и 16 %, 11 ЭЦ (12 октября 2008 г.) – падение до 10,7 %, 12 – 17 ЭЦ (1 марта 2009 г. – 4 декабря 2011 г.) – постепенный рост с 17,4 до 20 %. Партия утратила статус второго центра силы, но сохранила способность противостоять «партии власти». Феномен «красного пояса» потерял свой прежний политический смысл: регионы «краснеют» спорадически.
ЛДПР. С 1 по 12 ЭЦ (7 декабря 2003 г. – 1 марта 2009 г.) – стабильные результаты от 6,9 до 9,4 %. Резкий спад в 13 ЭЦ (11 октября 2009 г.) до 6,4 %, резкий подъем в 14 ЭЦ (14 марта 2010 г.) до 13,4 % и небольшое, но стабильное наращивание результата до 17 ЭЦ (4 декабря 2011 г.; 15,1 %). Партия находится в шатком положении. Она не может показывать стабильно высокие результаты, но ее среднестатистический показатель всегда выше заградительных барьеров.
«Справедливая Россия». До 8 ЭЦ РПЖ, «Родина», РПП имели скромные показатели, в том или ином регионе иногда набирая чуть выше 10 %. В 8 ЭЦ (11 марта 2007 г. – 15 апреля 2007 г.) партия набрала внушительные 15,3 %, претендуя, впрочем, на гораздо большее. В 9 – 13 ЭЦ – стабилизация результатов на уровне от 7,4 % (10 ЭЦ – 2 марта 2008 г.) до 10,0 % (12 ЭЦ – 1 марта 2009 г.). В 14 – 17 ЭЦ (14 марта 2010 г. – 4 декабря 2011 г.) – подъем от 11,7 до 16,4 %. Зеркальная ситуация в 8 и 17 ЭЦ (15,3 и 16,4 %, соответственно). Это пиковые значения партии.
В диссертации автор отвечает на вопросы о причинах трансформаций тех или иных электоральных показателей партий.
-
Как «пропорциональный сегмент» соотносится с мажоритарной частью выборов? Меняет ли он картину голосования – представительство политических партий в региональных ЗС?
Голосование за основных политических акторов, за исключением ЕР, в пропорциональной части выборов положительно коррелирует с мажоритарной частью. То есть, доля голосования за КПРФ, СР, ЛДПР и в первом, и во втором случаях примерно одинакова. Пропорциональная и мажоритарная части выборов дают этим партиям примерно равное количество депутатов. Иначе говоря, ЕР – единственное исключение.
ЕР в выборах на пропорциональной основе, набирая от 27,9 % (3 ЭЦ; октябрь – декабрь 2004 г.) до 66,5 % (11 ЭЦ; октябрь 2008 г.), существенно уступала своим показателям мажоритарной части выборов (даже в октябре 2008 г., когда мажоритарные выборы дали партии 67,1 %). Исключение – 10 ЭЦ (2 марта 2008 г.), когда ЕР в пропорциональной части набрала 62,6 %, а в мажоритарной – 47,9 %, потеряв мандаты за счет успешных независимых кандидатов, впрочем, после побед чаще всего становившихся единороссами. Можно уверенно предположить, что представительство партии в региональных ЗС без использования «пропорционального сегмента» было бы более существенным; а в ряде случаев – гораздо более существенным.
Теоретико-методологическая основа исследования. В диссертации используются следующие методы:
– общенаучный метод (анализ структурных элементов избирательных систем и политических акторов, их синтез, индукция модели и в конечном итоге – дедукция);
– междисциплинарный метод (использование подходов политической, социологической, исторической и математической наук);
– метод объективности (стремление преодолеть субъективизм в оценках политических процессов);
– метод формально-юридического анализа (изучение нормативно-правовой регламентации избирательного процесса);
– метод анализа эмпирических данных (опора на данные электоральной статистики и другие эмпирические материалы);
– компаративный метод (сопоставление электоральных процессов в разных регионах России);
– метод моделирования (разработка модели, позволяющей увидеть развитие электоральной ситуации);
– историко-описательный метод (описание политических процессов в исторической динамике);
– функциональный метод (анализ действий основных политических акторов как особых функциональных групп, оказывающих влияние на общее течение избирательного процесса);
– институциональный метод (анализ деятельности законодательных собраний);
– системно-структурный метод (анализ выборов в региональные законодательные собрания как особую выборную страту).
Теоретическая значимость исследования. Многие аспекты изучения, исследованные в работе, ранее либо не подвергались всестороннему анализу, либо требуют переосмысления применительно к современным тенденциям формирования ЗС в России. Сформулированные теоретические положения и практические выводы, полученные автором, способствуют расширению и углублению имеющихся в отечественной науке представлений о формировании депутатского корпуса в регионах.
Практическая значимость исследования. Разработанная методика позволяет составлять прогностические модели, что могут с успехом применяться при кросс-региональных исследованиях электорального поведения. Научные знания о выборах в региональные ЗС могут быть успешно применены в преподавании базовых и специальных университетских курсах. Основные результаты исследования могут быть использованы деятельностными акторами российского политического процесса: например, органами государственной власти – при формировании политического курса, корректировке выборного законодательства, уточнении практики взаимоотношений с обществом; политическими партиями – при выборе направлений внутреннего развития и электоральных стратегий.
Эмпирический корпус диссертационной работы. Первую, главную, группу источников составляют данные электоральной статистики. Автор использовал базы данных: ЦИК РФ (раздел – «Сведения о проводящихся выборах и референдумов») сайта, «Российская электоральная статистика» сайта Межрегиональной электоральной сети поддержки, сайты избирательных комиссий 87 субъектов РФ.
Вторая группа – законодательные акты: федеральные и региональные законы, опубликованные в «Российской газете» и региональных СМИ в 2001-2011 гг., собрания актов Президента и Правительства РФ.
Третья группа – информация о региональных политических практиках (журналистская аналитика, интервью, заявления и пр.), выявленная нами в газетной периодике и новостных интернет-каналах.
Четвертая группа – экспертные оценки, научные аналитические материалы исследовательских центров.
Апробация результатов исследования. Основные идеи, теоретические и практические положения, изложенные в работе, нашли отражение в 19 публикациях, подготовленных автором: книге, четырех статьях списка ВАК, статьях в зарубежном научном журнале, журнале «Российское электоральное обозрение», информационных бюллетенях, сборниках статей и материалах конференций. Общий объем публикаций – 10,99 п.л.
Экспертная деятельность автора использовалась в работе Тамбовской областной Думы, избирательной комиссии Тамбовской области, Тамбовского регионального отделения ЦСКП ЦФО – Центр. Автор входил в состав редакционной коллегии «Информационного бюллетеня депутатского объединения ВПП «Единая Россия» в Тамбовской областной Думе IV созыва» (периодичность выхода – один раз в месяц).
Взгляды автора на процессы формирования региональных ЗС РФ апробировались на четырех международных и пяти общероссийских научных и научно-практических конференциях.
Диссертация была обсуждена на заседаниях кафедры международных отношений и политологии Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина и рекомендована к защите.
Логика исследования обусловила структуру работы. Она состоит из введения, трех глав, разбитых на 7 параграфов, заключения, приложения (три таблицы и 89 диаграмм) и списка использованных источников и литературы.
Трансформация избирательного законодательства РФ и введение «пропорционального сегмента» выборов
Другим направлением его исследований было обновление теоретико-методологической базы изучения региональных электоральных процессов. Так, он вводит понятие «электоральное пространство», которое непосредственно связано с политическими и географическими аспектами исследований. Автор приходит к выводам, что методологический аппарат еще несовершенен, требует апробации и модернизации26.
Нельзя не отметить совместную работу А.С. Автономова, А.А. Захарова, Е.М. Орловой27, посвященную региональным выборам. Авторы исследуют региональные легислатуры в постперестроечное время (до 2000 г.), процедуры проведения выборов, внутреннюю структуру парламентов, их контрольные функции. Одним из их выводов является тезис о высокой степени автономности региональных парламентов РФ28. Тезис довольно спорный, но если рассматривать его в законодательной сфере влияния, то неоднозначность будет уже не настолько очевидна. Достаточно вспомнить свободу в выборе регионами методики распределения мандатов в законодательные собрания, и аналогичных примеров можно привести достаточно.
Л.Н. Линик и А.И. Косак сосредотачивают внимание на изучении нормативной базы формирования законодательных органов субъектов Федерации с 1989 г. 29 . Авторы выявляют проблемы в российском нормотворчестве с детальным описанием законодательных норм, однако конкретных рекомендаций не дают.
Помимо исследований в сфере выборных систем, отметим сегмент политического прогнозирования. Классики западного политического прогнозирования Д.Б. Мангейм и Р.К. Рич схематизировали со своей точки зрения весь прогностический процесс в политологии от стадии формулирования гипотезы, операционализации понятий до интерпретации выводов 30 . Они рассмотрели широкую базу методов, позволяющую проводить полномасштабные исследования в области электоральных процессов. Б.В. Хогвуд и Л.А. Ганн раскрывают основные тренды формирования технологии прогнозирования, условия ее становления, а также параметры, по которым можно проводить прикладные прогностические исследования в области политологии. Однако исследования профессоров ориентированы, прежде всего, на конкретную проблему клиента и планирование его политической деятельности31.
В конце 70-х XX в. в США приобрело популярность составление прогнозов выборов на основе математических моделей. Стоит отметить, что большинство количественных методов прогнозирования заимствовано из смежных дисциплин, преимущественно из социологии, однако это не создает серьезных проблем для их адаптации в политологические исследования. В основу большинства современных моделей легли разработки Д.Х. Крамера32. Исследования показали, что политические процессы поддаются прогнозированию с помощью построения регрессионных моделей, учитывающих различные индикаторы, агрегированные по различным группам. разрабатывали пространственную теорию голосования, выделяя в качестве ключевых элементов не электорат, а самих кандидатов, в то время как те, кто голосует, по словам авторов, играют фиксированную роль33.
В исследовании Е. Опенхуза на примере выборов в Европарламент анализируется и дополняется двумерный анализ политического поведения. О. Девис и М. Хинич разработали математические модели связей между выбором избирателей и предвыборными политическими решениями . Интересным представляется и исследовательское направление, рассматривающее теорию клеточных автоматов, уточняющую пределы роста электоральных результатов партий. Одним из фундаментальных исследований в отечественной литературе в области теории, методов прогнозирования и их обобщения (в том числе и западных) является «Рабочая книга по прогнозированию», написанная И.В. Бестужевым-Ладой в 1982 г. 38 Автор описывает широкий набор методов прогнозирования. Не все они применимы к политическим процессам, однако многие наработки в области экономики позволяют адаптировать приведенную методологию и к электоральным процессам. Отдельные главы в работе посвящены внутри- и внешнеполитическим процессам. Тем не менее, автор ограничился лишь общими теоретическими выкладками, без четкой методологии и эмпирически обоснованных примеров. Не стоит забывать, что книга написана в советский период, соответственно апробировать какую-либо методологию в условиях отечественной монопартийности было весьма сложно, что, впрочем, не умоляет значимости работы, главным образом, из-за универсальности математических методов 39.
Работы по политическому прогнозированию и структурированию электорального пространства проводил А.С. Ахременко 40 . Его исследования основываются на индуктивной логике, что позволяет на основе эмпирических данных формировать координатную систему электорального пространства 41 . Кроме того, он рассматривал электоральные различия регионов на основе многофакторного анализа42. Отдельно стоит отметить компаративный сегмент, где автор сравнивает статистический и детерменистский подходы 43 . А.С. Ахременко – один из немногих отечественных авторов, кто уделяет внимание различным аспектам математического моделирования электоральных процессов: корреляционному анализу44 и динамическому подходу45. Спектр способов анализа, применяемого А.С. Ахременко46, несомненно, широк.
«Пропорциональный сегмент» в законодательстве субъектов РФ
Кроме того, предусматривалась установка заградительного барьера в виде минимального процента, полученного списком кандидатов. Размер барьера устанавливался таким образом, чтобы в законодательный (представительный) орган могли попасть могли попасть два и более списков, которые в сумме набрали не менее 50% голосов Данная норма при установке заградительного барьера давала регионам некоторую свободу рук. В случае, когда списки, преодолевшие заградительный барьер, в сумме получили бы менее 50 % голосов, к распределению мандатов допускались бы иные списки. Если установленный барьер преодолевает только один список, то к распределению мандатов допускается следующий, пока количество таких списков не достигнет двух, и не будет обеспечена норма в 50%. Данная норма сильно зависима от размера заградительного барьера, устанавливаемого на выборах законодательного органа. Большое значение этого показателя не стимулирует прохождение слабых партий в легислатуры.
Повторив норму ФЗ «О политических партиях» о том, что при проведении выборов депутатов законодательных собраний избирательными объединениями могут быть признаны исключительно политические партии и их региональные представительства, закон стимулировал участие политических партий в выборах. В частности, для проведения избирательной кампании партиям, выдвинувшим кандидатов, закон предусматривал предоставление дополнительного платного и бесплатного эфирного времени, печатной площади.
Закон устанавливал общие нормы правоприменения смешанной избирательной системы на выборах в региональные законодательные собрания РФ. Государственным и муниципальным чиновникам, не являющимся кандидатами, было запрещено применение своего служебного положения в целях положительного дополнительного информационного повода и иных средств воздействия какому-либо из кандидатов / списку. Другими словами, они не могли проводить предвыборную агитацию в СМИ, быть доверенными лицами кандидатов / списков. Кроме того, им запрещалось быть наблюдателями.
Дополнительная норма обязывала вносить кандидатов всю полноту сведений о доходах и имуществе. Некорректные сведения, представленные кандидатом / списком могли послужить основанием для отказа / отмены регистрации, исключения из регистрационного списка, если недостоверность выявлена после регистрации.
Важно подчеркнуть, что ФЗ «Об основных гарантиях...» в равной степени распространялся и на федеральные, и на региональные выборы. Вместе с тем, регионы в каждом случае могли самостоятельно определять численность депутатского корпуса, размер избирательного барьера, норму формирования списка (единые или разбитые на группы, закрытые или открытые), методику распределения мандатов. В таком случае следовало ожидать появления регионального законотворчества и, следовательно, разнообразных юридических практик: в частности стимулирование большего распределения мандатов партии победителю, увеличение или уменьшение числа партий.
4 июля 2003 г. были внесены поправки в ст.ст. 2 и 35 ФЗ «Об основных гарантиях…» 95 , которые запретили участие с 2004 г. общественных объединений в составе избирательных блоков, что должно было создать дополнительные трудности при создании политических объединений на выборах в легислатуры. В частности, политической элите в регионах стало невозможно создание собственных брендов локального масштаба.
В мае 2005 г. Президентом РФ был внесен ФЗ №51 «О выборах депутатов…»96, новшества этого закона заключаются в следующем:
Введена полностью пропорциональная избирательная система на выборах в ГД РФ, т.е. отменены выборы по одномандатным избирательным округам.
Максимальный размер центральной части списка кандидатов сокращен с 18 до 3. Минимальное число региональных групп увеличено с 7 до 100. Подтверждено увеличение заградительного барьера до 7%.
Минимальное число списков, допущенных к распределению мандатов, сокращено до двух. Минимальная доля голосов, которую должны в совокупности получить списки, допущенные к распределению мандатов, увеличена с 50 до 60%. Предусмотрена возможность создания собственных избирательных фондов региональными отделениями политических партий; с учетом этого общий максимальный размер расходования партией средств увеличен примерно в девять раз.
Отменены любые санкции в отношении партии за отказ избранного кандидата от мандата. Введено правило, согласно которому при отказе партии от участия в дебатах общее время на дебаты сокращается, а партия получает свою долю времени для проведения индивидуальной агитации. Отменено право общественных объединений направлять наблюдателей.
В июле 2005 г. были приняты поправки к ФЗ «Об основных гарантиях избирательных 97. Перечислим основные новации: установлено два «единых избирательных дня» в году. Согласно этой поправке, если прошлые выборы законодательного органа субъекта Федерации прошли в период с 1 ноября по 31 марта, то следующие выборы проводятся во второе воскресенье марта; если в период с 1 апреля по 31 октября – то во второе воскресенье октября; упразднены избирательные блоки. Увеличение минимальной численности членства в партии дало основание усомниться в необходимости объединения политических партий в избирательные блоки; снизилась допустимая доля недействительных и недостоверных подписей в подписных листах, распространяемая на все уровни выборов, до 10%. В законопроекте изначально предусматривалась пятипроцентная допустимая доля недействительных и недостоверных подписей как и в законе о выборах депутатов Государственной Думы. В предыдущей версии закона такой предел составлял 25%; избирательный залог утратил прежнюю функцию. Если раньше его можно было вносить как страховку в случае отказа регистрации по подписям, теперь регистрация осуществляется либо по подписям, либо по избирательному залогу, исчисленному от предельного размера расходования средств избирательного фонда, установленных законом.
Политические блоки на выборах в региональные законодательные собрания РФ
Выборы пятого цикла должны были стать своего рода переломным моментом, поскольку у партий была прекрасная возможность до осени проанализировать избирательные кампании, прошедшие в начале 2005 г. В частности, были приняты поправки, упразднившие избирательные блоки.
Одним из первых регионов, где началась новая серия выборов, была Белгородская область. Избирательная кампания ознаменовалась противостоянием главы Белгородской области Е.С. Савченко и корпорацией «Интеко», поддержавшей политических оппонентов губернатора 219 . ЛДПР выступила открыто в оппозиции «партии власти», не скрывая свою связь с «Интеко»220. ЛДПР по началу не была допущена к выборам, как и РПП, однако сумела восстановиться и в итоге набрала 7%. В то же время КПРФ с более умеренной риторикой набрала 18%. «Родина» сумела набрать 6,4%, что нельзя назвать серьезным успехом, поскольку заградительный барьер в Белгородской области был 5%, что является небольшой преградой для политической силы, претендующей на оказание сколько-нибудь весомого влияния на жизнь региона. В конечном итоге с перевесом более 50% голосов первое место заняла «партия власти».
Примечательны выборы в Агинском Бурятском автономном округе, где формально отсутствовал заградительный барьер, поскольку распределялось всего 9 мандатов, т.е. фактически партии необходимо было набрать 10% голосов. В результате 3 партии («Единая Россия», КПРФ и ЛДПР) распределили мандаты между собой.
Выборы в Чеченской республике впервые проходили по смешанной избирательной системе, в условиях напряженной обстановки внутри региона в рамках обеспечения безопасности населения. Большинство мест получила «партия власти», преодолев собственную планку в 60% , кроме того, к распределению мандатов по факту набора соответствующего количества голосов получила оппозиция в лице КПРФ и бывшие «масхадовцы» в лице списка СПС.
В Ивановской области ни одна из партий не решилась собирать подписи в свою поддержку, ограничиваясь внесением избирательного залога, что вполне оправдано, особенно для оппозиционных партий, поскольку устраняется одна из возможных причин снятия списков до начала выборов. КПРФ выступила на выборах ослабленной, вследствие перехода В.И. Тихонова, возглавившего ВКПБ221.
К оригинальному ходу прибегла партия «Родина», поставив во главу списка отца Д.О. Рогозина – О.К. Рогозина222. Помимо низкого избирательного залога в 750 000 руб., в Ивановской области был низкий заградительный барьер в 4%. Итоги выборов показали слабые позиции КПРФ, которая набрала по спискам 11%, обогнав «Родину» лишь на 1% и уступив даже ЛДПР.
При таком же низком заградительном барьере проходили выборы и в Костромской области. Примечательно, что пресловутый административный ресурс работал в этом регионе не на «партию власти». Обусловлено это позицией губернатора области первое место, однако с весьма скромным результатом в 30%. Список РПП224 сняли с выборов, а партия «Родина» сумела на 1% обогнать ЛДПР. РПЖ сумела преодолеть заградительный барьер с результатом 4,7%.
Наиболее управляемыми стали выборы в Московскую городскую Думу. Был установлен 10%-ный заградительный барьер, отменено голосование «против всех», отказаться от которого не рискнул ни один из субъектов РФ. Фактически была отменена регистрация по подписям для оппозиционных кандидатов. Сумма избирательного залога для партий была увеличена до 15 млн. Выборы прошли при доминировании «Единой России». Тем не менее, единственной партией, которая позаботилась о снятии националистической партии «Родина» с выборов, оказалась ЛДПР, это ей успешно удалось. Кроме того, была снята РПП (однако ситуация другая – РПП сама отозвала свои списки). В отсутствии Родины КПРФ смогла набрать менее 20% голосов, что является тревожным знаком для партии. В то же время «Яблоко» набрало 11%, а СПС не смогла оказать хоть сколько-нибудь заметное влияние на свой электорат. Однако, не смотря на относительный успех партии правой ориентации, нельзя говорить о возрождении утраченных позиций партиями данного направления225.
В Хабаровском крае сильный список был выставлен у «Единой России»: во главе – председатель Законодательной Думы края Ю.И. Оноприенко и мэры Хабаровска А.Н. Соколова и Комсомольска-на-Амуре В.П. Михалева226.
Кроме того, список поддержал губернатор области В.И. Ишаев, однако членом партии он не являлся. Выборы прошли при доминировании «партии власти» (41%), КПРФ смогла оторваться от ближайших конкурентов почти на 5%. Неплохого результата добилась партия «Родина», улучшив результаты 2003 года почти в два раза.
В Новосибирской области позиции «партии власти» по итогам выборов оказались скромнее. Фактически в ходе избирательной кампании в «Единую Россию» вступил губернатор В.А. Толоконский, список же партии возглавили депутат Государственной Думы, известный борец А.А. Карелин и спикер областного совета В.В. Леонов228 . Отставание в процентном соотношении от Хабаровского края обусловливается традиционно устойчивыми сильными позициями КПРФ в Новосибирской области. Однако на этом электоральном поле также прошли некоторые изменения, в частности весьма необычным оказались результаты АПР, набравшей 13,4% по спискам против 21,7%.
Приблизительно одинаковый результат на хабаровских и новосибирских выборах получила ЛДПР – соответственно 11, и 9,7%. Кстати, администрация Новосибирской области активно продвигала ЛДПР, фактически делегировав в руководство партии своих сотрудников.
Партия «Родина» сумела получить неплохой результат в Хабаровском крае (10,5%), но проиграла в Новосибирской области (6,88%), так и не сумев преодолеть 7%-ный барьер прохождения в областной совет229.
Итоги выборов в условиях оформления устойчивого списка основных политических акторов (11 марта 2007 г. – 12 октября 2008 г.)
Кроме того, была решительно увеличена минимальная численность членов партии, что не давало никакой возможности региональным элитам создавать на время выборов собственные партии. Такое изменение законодательства могло вызвать у электората абсентеизм, неприятие «партии власти». Поэтому отменой графы «против всех» были созданы условия безусловной легитимации выборов.
Избирательное законодательство изменилось в направлении бюрократизации электорального процесса, что привело к управляемости и предопределенности итогов выборов. В 2011 г. автор фиксирует обратную тенденцию: законодательного расширения списка политических партий. Новацию автор по разным причинам не склонен считать долговременной перспективой российского политического процесса.
Общая картина выборов региональных ЗС выглядит следующим образом (См. Прилож. Диаграмма 88).
Электоральные результаты «Единой России» представляют собой синусоиду, когда устойчивые средние значения (1, 2, 5, 7, 8, 14, 16, 17 ЭЦ) чередуются со спадами (3, 4, 6 ЭЦ) и подъемами (9 – 13 ЭЦ). Спады и подъемы отражают общеполитическую ситуацию в стране и прямо коррелируют с результатами выборов в ГД. 62,6 % в 10 ЭЦ и 66,5 % в 11 ЭЦ близки к общероссийским результатам ЕР на выборах в V ГД (64,3 %). Падение результатов ЕР выборам в VI ГД до 49,3 % было прогнозируемо результатами выборов в региональные ЗС в 16 ЭЦ (50,0 набрала 43,2 %). Тем не менее, партия уверенно занимает лидирующие позиции и в ГД, и в региональных парламентах. Сказывается и наличие административного ресурса, и удобное для партии-фаворита выборное законодательство.
КПРФ уверенно удерживает позиции в регионах, однако ее среднестатистические показатели лишь единожды добрались до 20 % (17 ЭЦ). Феномен «красного пояса» исчез. Губернаторы стремятся присоединиться к партии, имеющей влияние в парламенте. Периферия не ищет конфликта с федеральным центром. Отсутствие административного ресурса не дает КПРФ оказывать определяющее влияние на конечный результат выборов. С другой стороны, партия в 2003-2011 гг. демонстрировала рост результатов (с 12,9 до 20,0 %).
ЛДПР испытывает кризис зависимости от благорасположения Центра. Появление новых политических акторов, невозможность артикулировать новые и самостоятельные идеи, работа по заданным правилам, истощение региональных политико-финансовых рынков, – все это факторы негативно влияют на результаты ЛДПР в региональных кампаниях. Тем не менее, партия демонстрирует известную стабильность, серьезно прибавив в 16 и 17 ЭЦ (12,5 и 15,2 %).
«Справедливая Россия», целью которой изначально являлось решение проблемы охвата «левого» электората посредством формирования второй «партии власти» с опорой на социальную проблематику, не смогла до конца решить поставленные задачи. Объединение трех партий не привело к желаемому результату. В результате партия смогла лишь частично аккумулировать электорат составляющих ее партий, что позволило ей периодически показывать весьма приличные результаты. В 17 ЭЦ партия в ряде регионов продемонстрировала результаты, превосходящие КПРФ. Однако политические коллизии выборов 2011 г. уже не позволяют говорить об СР как второй «партии власти».
Несмотря на законодательное стимулирование деятельности крупных партий, это не привело к борьбе двух центров силы. Если ранее такими центрами выступали «партия власти» и КПРФ, то тенденции последних выборов свидетельствуют о доминировании ЕР над всеми остальными.
Анализ результатов выборов в региональные ЗС показывают их сходства с федеральными избирательными кампаниями. Следует отметить серьезное влияние на итоговые результаты региональных выборов, совместное проведение выборов в федеральные и местные легислатуры. Важно отметить, что региональные выборы, проходящие одновременно с выборами в Государственную Думу, имеют разброс в результатах, что объясняется спецификой формирования списков партий, где в федеральные списки ставятся наиболее сильные политические фигуры региона.
Голосование за основные политические акторы, за исключением ЕР, в пропорциональной части выборов положительно коррелирует с мажоритарной частью. То есть, доля голосования за КПРФ, СР, ЛДПР и в первом, и во втором случаях примерно одинакова. Пропорциональная и мажоритарная части выборов дают этим партиям примерно равное количество депутатов. Иначе говоря, ЕР – единственное исключение.
Выборы становятся все более предсказуемыми, и служат инструментом сохранения и укрепления центральных и местных политических режимов. Данную тенденцию только подкрепляют результаты самых последних выборов региональных ЗС. Автор фиксирует новый этап электорального процесса. Последние по времени выборы в региональные ЗС (18 ЭЦ; 14 октября 2012 г.) дали такие результаты: ЕР – 60,9 %, КПРФ – 12,6 %, ЛДПР – 5,3 %, СР – 5,2 %.
Налицо «накачивание» результатов ЕР, желание получить ее подавляющее большинство в ЗС и вновь ослабление позиций прочих политических партий. 19 ЭЦ (8 сентября 2013 г.) показали следующие результаты: ЕР – 55,5%, КПРФ – 11,9 %, ЛДПР – 8 %, СР – 6,8 %.
В рамках анализа динамики результатов «Единой России» можно сделать вывод, что после очередной «накачки» результатов, партия получает гарантированный спад. Применительно к 19 ЭЦ, такие показатели во много связаны с фрагментацией конечных результатов между основными политическими акторами, речь о которых шла в данной работе и в отдельных случаях «старыми-новыми» политическими образованиями, к такими как «Родина», «Коммунисты». Значительных результатов новые образования не получили, тем не менее, они отбирают свои проценты именно у «Единой России». Тем не менее, общую тенденцию сложившаяся обстановка не меняет. Предполагаем, что дальнейшая логика развития формирования региональных законодательных собраний будет развиваться в следующем ключе: «сохранение крупных политических партий, как доминирующих элементов общей системы; спады и подъемы «партии власти» не ниже 40% не более 70% в средних значениях, эти спады будут достигаться/компенсироваться результатами остальных тремя другими крупными политическими акторами или, возможно, новое консолидированное образование, которое полностью вытеснит СР.
