Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Роль и место оппозиционной прессы в политической системе РФ 26
1.1. Общая характеристика политической ситуации и публичной сферы в РФ 26
1.2. Взаимодействие оппозиционной прессы с властью и обществом. Проблемы обеспечения права критиковать власть в РФ 46
1.3. Обеспечение права критиковать власть в странах Европы и в США. Критика власти с позиции международной правоприменительной практики .72
ГЛАВА 2. Деятельность оппозиционных СМИ в Кемеровской области 94
2.1. Состояние политической системы, публичной сферы, положение СМИ в Кемеровской области 94
2.2. Методы противодействия оппозиционным изданиям со стороны объектов критики . 114
2.3. Политические последствия ликвидации оппозиционных изданий. Причины уязвимости редакций внешнему давлению 137
ГЛАВА 3. Оппозиционная пресса кемеровской области и аудитория. влияние на политическую мотивацию 157
3.1. Пластичность политического поведения и оппозиционная пресса 157
3.2. Мотивационный и дезадаптационный потенциал критической коммуникации 172
3.3. Специфика влияния оппозиционных изданий Кемеровской области на политическую мотивацию населения 184
Заключение .195
Список использованных источников и литературы .202
- Взаимодействие оппозиционной прессы с властью и обществом. Проблемы обеспечения права критиковать власть в РФ
- Обеспечение права критиковать власть в странах Европы и в США. Критика власти с позиции международной правоприменительной практики
- Методы противодействия оппозиционным изданиям со стороны объектов критики
- Мотивационный и дезадаптационный потенциал критической коммуникации
Взаимодействие оппозиционной прессы с властью и обществом. Проблемы обеспечения права критиковать власть в РФ
Вектор развития России в конце XX начале XXI веков официально направлен в сторону перехода от авторитарного режима управления государством к режиму демократическому, на модернизацию политической системы. Претендуя на статус демократического, государство не только декларирует себя таковым в формально-юридическом смысле, но предпринимает и ряд практических мер транзита – перехода к власти народа.
Избранный курс обусловлен общемировыми тенденциями, связанными с поиском наиболее выигрышных стратегий существования. Пример развитых демократических государств убедительно доказывает эффективность именно такой формы социально-политического устройства. Цель модернизации политической системы – перейти от управления исключительно сверху, когда обычный человек является лишь объектом власти, к управлению снизу, самоуправлению, когда человек – полноценное управляющее звено, субъект власти. То есть, традиционная, сформировавшаяся столетиями роль всецело контролируемого государством обывателя должна трансформироваться в роль сознательного гражданина, контролирующего государство.
Политическим средством достижения указанной цели является наделение граждан России демократическими правами и свободами. Одновременно на человека возложены многие из тех обязанностей, которые прежде брало на себя государство и общество. В значительной мере индивиду передано бремя ответственности за себя, за свою судьбу и судьбу своих близких.
Включение большой массы граждан России в политику предполагает широкое развитие культуры участия, становление системы самоорганизации. Однако модернизация российской политической системы испытывает ряд объективных и субъективных трудностей, усугубляемых недостатком эволюционных предпосылок демократии, спецификой предыдущего развития, историческими особенностями.
Так, тормозящее действие оказывает слабость гражданского общества, низкая его дифференциация, малая представленность групп интересов. Главную роль в преобразованиях играли и продолжают играть структуры власти, решения (дозволения) правящей политической элиты. Политические инициативы спускаются сверху, воля граждан вторична. Горизонтальные социальные связи традиционно слабы. Напротив, продолжают усиливаться связи вертикальные, развивавшиеся в России длительное историческое время.
Серьзным препятствием для развития гражданского общества, включнности масс в политику является централизация власти, укрепление е вертикали. С. В. Бирюков называет управленческую гипертрофию «бюрократическим централизмом»1. При таком, антидемократическом централизме превалирует ответственность чиновников друг перед другом, в зависимости от места в бюрократической иерархии, а не перед обществом и гражданами.
Диссонирующий фактор – концентрация власти. Реальная система сдержек и противовесов вс ещ отсутствует, исполнительная ветвь власти перевешивает, порой поглощая собой остальные ветви. Большинство политических функций сосредоточено у президента и администрации президента. Помимо того, что в Конституции РФ приоритет отдан президенту и правительству, в структуре представительных органов всеми доступными средствами создатся парламентское большинство «партии власти», которая в первую очередь представляет интересы исполнительной власти. Из-за отсутствия чткой идеологической платформы, конкретных
1 Бирюков, С. В. Региональная политическая власть в контексте социально-политических изменений на рубеже XX – XXI веков / С. В. Бирюков // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. – 2008 – № 2. – С. 54. программных предложений того, «чем» заинтересовать избирателя, электорат привлекается «кем» – узнаваемыми персонами, завоевавшими симпатии в какой-либо иной, не политической сфере деятельности (спорт, кинематограф и пр.). Вместо налаживания доверительных отношений между социальными группами делается ставка на модель «управляемой демократии», когда демократические процедуры соблюдаются скорее внешне1.
Относительной выглядит связь с гражданским обществом и у других политических партий, представляющих не столько интересы определнной части общества, сколько конкретного партийного лидера. При этом с 2007 года, с издания соответствующего закона и вплоть до 2012 года было затруднено, а в условиях регионов практически невозможно создание новых, тем более оппозиционных партий.
Препятствует модернизации и так называемый персоналистский режим правления, сопровождаемый институтом преемственности власти, что по терминологии Л. Пая нест в себе черты «политической клики». Принимаются всевозможные меры противодействия формированию конкурентной политической среды2. При разработке управленческой тактики и стратегии заметно тяготение к упрощнным политическим решениям, отношениям клиентелы (например, в аукционах на заключение государственных и муниципальных контрактов зачастую предпочтение отдатся своим «конкурсантам»).
Неблагоприятным для транзита фактором можно расценить состояние политической культуры. В сознании больших групп населения укоренены этатистские установки. Отстраннность населения от власти как до-, так и в советский период способствовала формированию смешанного типа политической культуры, в котором преобладали черты патриархальной и подданической моделей (Г. Алмонд, С. Верба). После революции 1917 года, с ростом урбанизации доминирующим стал подданнический тип, при котором люди – преимущественно объекты политики, односторонне зависят от власти. Если и вовлекаются в политический процесс, то по инициативе самих органов управления – проявляют мобилизационную политическую активность. Автономная политическая активность воспринимается правящей элитой как дестабилизирующий фактор, который необходимо погашать, а ещ лучше «уничтожать в зародыше».
Обеспечение права критиковать власть в странах Европы и в США. Критика власти с позиции международной правоприменительной практики
Практика правового регулирования свободы выражения мнений в демократических государствах показывает, насколько важным признатся наличие критических оценок деятельности власти.
Так, во французском законодательстве, как и в гражданском праве России, существует «презумпция недобросовестности»: предположение о том, что автор всегда не прав. В обратном ответчику необходимо убеждать суд. Однако принцип «презумпция виновности» уравновешивается принципом «права прессы информировать общество»1. Чтобы перевесил он, автору достаточно доказать свою добросовестность. Действовать добросовестно, значит, действовать с осторожностью: проверять факты, пытаться связаться с заинтересованными людьми и т.д. Речь идт о реальной проверяемости, поскольку проверить можно не вс и не всегда. Но общество проиграет, если своевременно о чм-то важном не узнает. По иску шведского юриста к двум французским газетам и журналисту (о юристе написали, что он принадлежит к правлению компании, обвиннной в отмывании наркотических средств) истинность утверждения доказана не была. Тем не менее, суд принял во внимание доказательства добросовестности ответчиков, и постановил: «Хотя веры в реальность сообщнных фактов и отсутствия враждебности или личных интересов и не достаточно для отказа от презумпции недоверия, однако право и обязанность информировать позволяют журналисту ссылаться на свою добросовестность в той степени, в какой он докажет не только серьзность своего расследования, но и свою осторожность и объективность»2.
Доказательства добросовестности журналиста принимаются в Австрии и Нидерландах. Здесь же, а также во Франции, Германии, США учитывается, что журналисту по объективным обстоятельствам не удалось проверить информацию. В Австрии и Германии оправданием оскорбительных мнений является общественный интерес. При этом в Германии бремя доказывания ложности обнародованных утверждений возложено на истцов. Кроме того, истец должен доказать, что публикация была преднамеренной или стала результатом небрежности. Сомнения в этом суды склонны трактовать в пользу журналистов1.
В США к автору критического сообщения тоже применяется «презумпция добросовестности», и потому ложность сведений доказывает истец. Но даже если герой материала (общественный деятель) доказал клевету, то моральный вред ему компенсируют только тогда, когда он докажет: заявление было сделано с «подлинно злым умыслом». В основе данного принципа лежит прецедент – решение Верховного суда 1963 года по делу «Нью-Йорк Таймс против Салливана»2. Вывод суда опирается на довлеющую в американской юриспруденции «мысль о том, что вмешательство правительства в вопросы информирования – это худшее зло, нежели злоупотребление свободой слова»3.
Л. Б. Салливан – один из чиновников администрации города Монтгомери в штате Алабама, отвечавший за работу полицейского управления города, обратился в суд с иском, в котором требовал наказать за клевету авторов статьи – некоммерческого объявления под заголовком «Прислушайтесь к растущему голосу протеста», опубликованной активистами движения за гражданские права. При этом фамилия Салливана, как и его должность, не упоминались в объявлении, впечатление о его вине создавалось из общего контекста. В суде выяснилось, что часть того, о чм сообщалось в «Нью-Йорк таймс», не соответствовала действительности. Суд в Монтгомери удовлетворил иск и обязал газету выплатить 1 млн. дол. США.
А. Г. Рихтер пишет: «Дело получило огласку и стало толчком для кампании против СМИ. Жители южных штатов США стали подавать иски к «Нью-Йорк таймс», к ведущим телесетям, другим средствам массовой информации. В последующие за решением суда месяцы только в штате Алабама против «Нью-Йорк таймс» было подано 11 исков на общую сумму 5 млн. дол. США, против телекомпании Си-би-эс – пять исков на 2 млн. дол. и т.д. Стало ясно, что это не просто частный случай, а спор, решение по которому определит развитие взаимоотношений СМИ и представителей власти. «Нью-Йорк таймс», понимая последствия проигрыша в суде, мобилизовала все возможные юридические силы и добилась того, чтобы дело принял к рассмотрению Верховный суд США»1.
Верховный суд США, оправдав издание, разграничил понятия «идейной клеветы» и «безыдейной клеветы». Он определил, что законом не защищается клевета ради клеветы – безыдейная. В то же время свободное обсуждение общественно значимых вопросов очень важно для страны и должно быть защищено. Ведь при обсуждении общественно важных вопросов трудно избежать ошибок. Если же суды станут наказывать за то, что содержание материалов не абсолютно правдиво, то это будет производить эффект самоцензуры («холодного душа») на редакторов и журналистов. Боясь ошибиться в мелочах, они, скорее всего, будут опасаться высказывать критические замечания в адрес официальных властей даже в тех случаях, когда абсолютно уверены в своей правоте. Над ними постоянно будет висеть угроза преследования за клевету. «Поскольку журналисты не могут быть уверены в том, что они смогут доказать в суде собственную правоту, в своих публикациях они будут пользоваться лишь официальными обращения: 14.10.2012) материалами, а это будет способствовать созданию «зоны беззакония». Подобные нормы не только подрывают моральный дух журналистов, но и ограничивают возможности публичного обсуждения значимых для общества проблем, а это противоречит Первой и Четвртой поправкам к Конституции США, предусматривающим неограниченное право граждан критиковать действия официальных властей»1.
Единственное исключение, предусмотренное Верховным судом США, касается случаев, когда клеветнические утверждения были сделаны со злым умыслом или с явным пренебрежением к тому, лживы они или правдивы. А поскольку истец желает своим требованием ограничить свободу слова и информации, то на него и возлагается бремя доказывания как ложности распространнных сведений, так и злого умысла в действиях СМИ. «Предполагается, что такие доказательства должны быть убедительно ясными. Если провести параллель со спортом, это означает, что для победы нужен счет не 2:1, а 10:0, тогда это будет убедительно ясная победа»2.
По мнению профессора Рональда Дворкина, правило Салливана развязало руки американской прессе и позволило играть роль защитницы демократии гораздо уверенней, чем прессе любой другой страны мира. «Неизвестно, – говорит Дворкин, – был бы возможен Уотергейт и другие разоблачения, если бы суд не руководствовался этим правилом»3.
Методы противодействия оппозиционным изданиям со стороны объектов критики
В первом номере редактор сообщает, что еженедельник с названием «Российский репортр» выходил в Кузбассе в 1992 – 1996 годах, ещ раньше был «Репортр»1. Возобновление выпуска в новом – оппозиционном – виде, по словам Косвинцева, вызвано конфликтом с редактором «Края», воспрепятствовавшим опубликованию его критического материала из-за желания сохранить отношения с некими заинтересованными лицами. Кроме того, Косвинцева не устраивала определнная однобокость «Края»: «Явно увлеклась газета «щипанием» губернатора, псевдокритическим анализом черт его характера, рассказами и «сливами» информации обиженных им. В еженедельнике очень много никого не трогающей критики с прицелом «на одного читателя», много общих рассуждений, масса макрэкономической информации и очень мало жизненной конкретики»2. Косвинцев обещает освещать реальную жизнь, не делать имя «на губернаторе», публиковать основанные на реальных фактах журналистские материалы по горячим поводам, которые затрагивают чиновников и умы людей, разоблачают антинародную сущность нынешнего режима. В «Российском репортре» действительно публиковались материалы, содержащие разоблачения конкретных лиц, причм вопреки обещанию много критики направлялось в адрес губернатора.
По словам А. Н. Косвинцева, тираж газеты доходил до 50-ти тысяч, в 2004 году он составлял 10-15 тысяч. «Газета была убыточной: хотя мы распространяли ее платно, получение прибыли не было главной целью. Но нам постоянно чинили препятствия, и чтобы газета не пропадала, мы ее просто отдавали на проходные различных предприятий. Где мы брали деньги? Это хороший вопрос. Деньги давали учредители, и я в том числе. Конечно, у нас была и спонсорская, и благотворительная помощь. Но на
Косвинцев, А. Мы вас никогда не предадим! /А. Косвинцев // Российский репортр. 2003. 26 март. Косвинцев, А. Мы вас никогда не предадим! / А. Косвинцев // Российский репортр. 2003. 26 март. самом деле на газету шли достаточно скромные суммы – это были мои семейные накопления, поэтому теперь я весь в долгах. Хотел уже даже свою квартиру продавать …» 1.
Закономерно, что в отношении «Российского репортра» и е редактора со стороны критикуемых принято более всего разных мер воздействия, направленных на устранение критики и затруднение выпуска газеты. При этом объекты критики использовали не только гражданско-правовой порядок защиты своих интересов, но и инициировали уголовное преследование, что, по всей видимости, стало одной из причин прекращения выхода газеты в печатном виде. В настоящее время «Российский репортр» существует в электронном виде в сети Интернет, но региональной специфики уже не имеет. Сам редактор проживает на территории Украины, откуда, вероятно, и производит наполнение информационных ресурсов издания.
В целом можно констатировать: субъекты регионального политического процесса в лице представителей власти, декларируя приверженность демократическим ценностям, на деле пренебрегали культурой социального диалога.
В условиях централизации власти, когда вся е полнота оказалась сосредоточенной в руках исполнительного органа во главе с губернатором, оппозиционная пресса Кемеровской области, по сути, стала единственным элементом системы сдержек и противовесов. Она заменила собой ставших во многом номинальными и от того дисфункциональными акторов политического процесса (областной парламент, или совет народных депутатов, политические партии, общественную палату и пр.). Деятельность оппозиционных газет можно рассматривать как редкий пример демократии не дарованной, а идущей «снизу», пример эволюционных зачатков политической культуры.
Можно выделить методы, применяемые против оппозиционных СМИ, очевидно, не только в Кемеровской области, чтобы пресечь поток не выгодной органам власти информации и обеспечить себе возможность коммуникации в одностороннем режиме – режиме монолога.
Прямое административное давление на деятельность редакции. Редакцию СМИ, позиция которого не устраивает представителей власти, начинают посещать многочисленные проверяющие контролирующих и надзорных органов. Они отвлекают редактора и журналистов от творческого процесса, выявляют различные нарушения, налагают санкции, что существенно дезорганизует работу и подрывает финансовые основы деятельности издания. О таком давлении говорит редактор еженедельника «Край» Е. А. Богданов, описывая трудности, с которыми пришлось столкнуться за год с момента выхода первого номера газеты: «Первое время газету делали у своих коллег. Потом пришли казнные женщины и встали у порога: «Ах, тут «Краем» пахнет! Да мы вас – оштрафуем! А мы вас – повыгоняем!». Какое-то время ютились у друзей. (…) Потом на пороге опять явились казнные женщины и сели писать протокол: «А, вы тут… А мы вас…». Опять пришлось съезжать»1.
Мотивационный и дезадаптационный потенциал критической коммуникации
Переход на новую парадигму функционирования общества может произойти лишь тогда, когда граждане не только смогут, но и захотят пользоваться предоставляемыми им полномочиями. «Одной из фундаментальных основ любой демократической системы является участие граждан в общественной и политической жизни страны, которое должно «захватывать» все компоненты политической системы, задавать через запросы различных групп и слов населения приоритеты общественного развития»1. Внутреннее побуждение участвовать в политической жизни, осознание такой потребности (мотивация), непосредственное и при этом автономное, не зависящее от воли правящей группы политическое участие, или иначе – политическая мобилизация, зависят не только от политической культуры и поведения представителей власти, но и в большой мере от средств массовой информации, особенно оппозиционных.
Мы убеждены: успешное политическое развитие будет возможным только в том случае, если и власть, и оппозиционная пресса настроены на диалогичную коммуникацию. Для чего от журналистов требуется умение критически оценивать события и явления на более высоком, нежели традиционная обвинительная риторика уровне. Такую критику принято называть конструктивной, однако, что входит в данное понятие мало кем из исследователей раскрывается.
Е. В. Гроздова, видя в оппозиционных СМИ важнейший инструмент реализации ненасильственного воздействия на властные структуры, независимо от нашего желания в современном мире важную роль играет именно партнерство – отношения неконфронтационного характера, основанные на демократических принципах, равенстве и доверии, что и создает базу для согласия и солидарности»1. Насколько успешно будет реализован социальный диалог, подчркивает исследовательница, зависит от понимания его сущности и механизмов как учредителями, владельцами, организаторами СМИ, так и простыми журналистами.
Так, много конфликтов проистекает из непонимания гражданами природы социально-политического устройства, механизмов регулирования, особенностей и, самое главное, трудностей в реализации власти, в принятии решений микро- и макромасштаба по причине инерции и стереотипности коллективного мышления. Но при желании и стремлении журналистов, мы в этом убеждены, данный дезориентирующий источник может быть нейтрализован. Скажем, конфликтогенный характер носит оценка сознанием масс квалифицированного, управленческого труда. Преобладает убеждение, что административно-хозяйственная, организационно-распорядительная, бюрократическая, интеллектуальная деятельность имеет более низкую стоимость в отличие от тяжлого физического труда. Однако такое убеждение не проходит элементарной проверки логикой, если к ней прибегать. Несопоставим уровень ответственности работника физического (низкоквалифицированного) труда и работника, занятого интеллектуальной деятельностью (руководителя). Ошибки первых не влекут за собой столь тяжких последствий, нежели ошибки вторых. Кроме того, процесс замещения должностей, связанных с интеллектуальной деятельностью, сопряжн с многочисленными трудностями и лишениями. В то время как, допустим, окончивший среднюю школу и пришедший на промышленное предприятие гражданин начинает получать за свой труд заработную плату, позволяющую ему обрести определнную самостоятельность, будущий
Гроздова, Е. В. Оппозиционная пресса в социальном диалоге / Е. В. Гроздова // Медиаскоп. – 2010. - № 4. – Режим доступа: http://www.mediascope.ru/node/690 (дата обращения: 17.05.2011) управленец длительное время испытывает естественный недостаток материальных средств. После трудовой смены рабочий может не задумываться о производственных проблемах. В то же время получение знаний не заканчивается занятиями в вузе, продолжается и в вечернее, и, нередко, в ночное время. Житейские, семейные заботы зачастую у студента отложены на второй план. Соответственно в удовлетворении гедонистических потребностей он оказывается более стесннным, нежели избравший более простой путь сверстник. Тем не менее, в материалах СМИ редко встречаются попытки взвешенной оценки управленческого, интеллектуального, квалифицированного труда. Более того, распространено употребление без должных к тому оснований таких обесценивающих определений, как «чинуши», «столоначальники», «крючкотворы», «офисный планктон» и прочее, что только усиливает конфронтационный потенциал.
Но коммуникация в режиме конфронтации – деструктивная критика в масс-медиа – может повлечь за собой не только проявление агрессивных тенденций со стороны насильственно настроенных малых или больших групп (внесистемно-процессуальной оппозиции), оппонирующих статусным, но лишнным социальных симпатий личностям. Чаще она служит подавлению политической активности. Широкая гражданская активность, политическое участие (культура гражданственности) будут возможными лишь тогда, когда большинство граждан сумеет преодолеть стереотип пассивного, или ресурсосберегающего, поведения, когда проявлять активность станет выгодней, нежели привычно и безопасно бездействовать. Между тем у подобного поведения – не только человека, но и других живых существ – есть глубинные психологические и физиологические (биологические) основания. Пассивность является если не более, то не менее естественным для живых существ состоянием. И такое состояние может подкрепляться восприятием сообщений оппозиционной печати. Потому на природе торможения активности стоит остановиться отдельно.
