Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. ЮРИДИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СПЕЦИФИКИ ЧЕЧНИ 14
1. Этнополитическая структура чеченского общества и ее влияние на правовую динамику конфликта 15
2. Конфликтологическая природа институционализации чеченской этнонациовальной государственности 29
3. Основные этапы развития российско-чеченских отношений: правовые аспекты 41
Глава 2. ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ РАЗРЕШЕНИЯ ЧЕЧЕНСКОГО КОНФЛИКТА 64
1. Экстраполяция общероссийской юридической унификации на Чечню (республика в составе федерации) 65
2. Традиционалистский проект для Чечни: этнонациональная автономия с особым правовым режимом 79
3. Дезинтеграционные политико-правовые технологии урегулирования чеченского конфликта 90
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 111
ЛИТЕРАТУРА
- Этнополитическая структура чеченского общества и ее влияние на правовую динамику конфликта
- Конфликтологическая природа институционализации чеченской этнонациовальной государственности
- Экстраполяция общероссийской юридической унификации на Чечню (республика в составе федерации)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Судьба Чечни и ее непростые взаимоотношения с Россией неоднократно становились предметом самой острой полемики в обществе, подвергались исследованиям со стороны ученых. Не говоря о периоде кавказских войн XIX века, когда чеченская тема получила освещение даже в классической русской литературе, повышенное внимание к ней было приковано и после установления на Кавказе советской власти, что обернулось трагическими событиями депортации 23 февраля 1944 года. Резкий всплеск конфликтогенной активности на межэтнической и межрелигиозной почве после распада Союза ССР лишь подтверждает всю глубину разразившегося кризиса и неоднозначность как причин, так и путей его урегулирования,
Новейший этап российско-чеченских отношений ознаменовался вооруженным вторжением ваххабитов в 1999 г. в Дагестан, которое обернулось началом так называемой второй чеченской кампании. В ходе ее проведения был установлен военно-политический контроль над республикой, что, однако, не привело к нормализации обстановки. Напротив, поиск пути окончательного политико-правового урегулирования конфликта приобрел первоочередное значение, причем не только для российских политиков, но и для всего населения страны. Весь мир стал свидетелем, как в контексте чеченской тематики была решена проблема преемственности политической власти в России. 26 марта 2000 г. Президентом РФ стал В.В. Путин, предвыборные рейтшіги которого во многом были обусловлены его решительными действия против бандформирований.
По сути, в 1990-х гт. Чечня стала местом борьбы за будущее всей российской государственности, т.к. с нее должен был начаться следующий, постсоветский этап десуверенизации и утраты территориальной целостности России, Новое политическое руководство страны остановило дальнейшую реализацию сепаратистских и дезинтеграционных проектов. Прошедший в
Чечне референдум, принятие конституции и избрание законного президента, казалось бы, вселяли надежду, что путь урегулирования конфликта и нормализации обстановки найден: необходимо лишь уничтожить оставшихся главарей бандподполья, создать эффективную правоприменительную систему и обеспечить условия для функционирования общероссийского законодательства. Однако убийство А. Кадырова 9 мая 2004 г. вновь со всей остротой поставило старый вопрос: где истинные, глубинные причины этого конфликта, а где лишь второстепенные, сопутствующие им факторы? Ведь только дав адекватный ответ, свободный от политической конъюнктуры, можно вплотную приблизиться к осмыслению путей выхода из сложившейся ситуации, разработке необходимых для этого идеологических, государственно-правовых, административных и законодательных механизмов.
Тем не менее многие публикации по данной проблеме, в первую очередь, зарубежных и прозападно ориентированных российских авторов, носят тенденциозный, односторонний характер, ангажированы геополитическими и иными мотивами. Другой крайностью является упрощение и идеализация сложной, многомерной реальности чеченского конфликта, когда в угоду политической конъюнктуре желаемые успехи в Чечне часто выдаЕотся за реальные. Кроме того, нельзя не отметить и практически полное отсутствие комплексных, системных исследований в данной области, в рамках которых осуществлялся бы многоуровневый междисциплинарный синтез, без которого невозможно глубокое понимание и разрешение столь сложного кризиса.
Обозначенные выше тренды в их конкретной разработке сделали актуальным и научный политико-правовой анализ этнонациопальной специфики Чечни, выявление конфликтологической природы институционализации чеченской этнонациональной государственности, обусловленной геополитическими, историческими, этнорелигиозными, экономическими и правовыми причинами, а также разработку системы критериев для оценки существующих технологий его разрешения и имплицитно содержащихся в них государственно-правовых моделей. Подобное исследование будет способствовать
формированию адекватной правовой политики российского государства в сфере федерализации на современном этапе и в долгосрочной перспективе.
Степень научной разработанности проблемы. Рассмотрение чеченского конфликта в русле проблем этнонационального самоопределения, национальной идентификации, межэтнической и межконфессиональной напряженности на Северном Кавказе осуществляется в работах многих современных отечественных и зарубежных авторов (Абдулатипов Р.Г., Баранов П.П., Гиренко М.Н., Денисова Г.С., Жданов Ю.А., Иванов В.Н., Хоперская Л.Л., Шапсугов Д.Ю., Яхимчик М. и др.), особая роль среди которых принадлежит кавказоведам (Арутюнов С.А., Дегоев В.В., Добаев И.П., Кушева Е.Н., Мала-шенко А.В., Меликишвилли Л.Ш., Пли ев А.Г. и др.). В их публикациях можно найти обширные сведения, касающиеся конфликтологической, этнополи-тической и юридической специфики развития северокавказских народов, истории российско-чеченских отношений. По последнему вопросу богатый фактологический материал содержится в дореволюционных источниках (Дубровин Н.Ф., Зиссерман А., Потто В., Романовский Д.И., Фадеев Р.А. и др.), трудах советской историографической школы, основанных на использовании формациоиного подхода (Буркин Н., Бушуев С.К., Кокиев Г.А., Скитский Б.В., Покровский М.Н. и др.), более поздних работах, в том числе написанных самими чеченцами (Айдаев Ю.А., Ахмадов Ш.Б., Ахмадов ЯЗ., Гакаев Д., Дауев С, Ибрагимова З.Х., Исаев Э.А., Магомадов М.М., Мама-каев М.А. и др.). Философские, политологические и правовые аспекты «чеченской проблемы» обсуждались в диссертационных исследования Казанцева В.Г., Кадырова А.А., Гавриша Г.Б., Нечепуренко П.Я. и др.
Анализу внешних факторов чеченского конфликта в контексте основных трендов международных отношений XIX - XXI вв. посвящены фундаментальные труды геополитической школы (Бжезинский 3., Джемаль Г., Ду-гин А.Г., Киссенджер Г., Панарин А.С. и др.), которые, хотя и подходят к рассмотрению данного вопроса зачастую с прямо противоположных идеоло-
гических и аксиологических позиций, тем не менее основаны на едином понятийно-категориальном и методологическом аппарате.
Отдельно необходимо выделить большую группу публицистических произведений и различных публикаций в средствах массовой информации, в которых запечатлена хронологическая и фактологическая структура событий, произошедших в Чечне после прихода к власти Д. Дудаева и начала политического, а затем и вооруженного противостояния республики с Россией. Их авторами являются бывшие и действующие политики, военнослужащие, офицеры спецслужб, журналисты, отечественные и зарубежные аналитики (Березовский Б.А., Жириновский В.В,, Лебедь А.И., Михайлов А., Немцов Б.Е., Политковская А., Проханов А.А., Рыбкин И.П, Трошев Г., Хасбулатов Р.И. и др.). Лидерами чеченских боевиков (Дудаев Д., Закаев А., Масхадов А., Ну-хаев Х.-А., Удугов М., .Яндарбиев 3. и др.), в свою очередь, также была развернута массированная информационная пропаганда, в основном в западных СМИ и сети «Интернет» (известные интернет-сайты сепаратистов «Кавказ-Центр», «Чечен-пресс» и др.).
Юридические аспекты тех или иных вариантов урегулирования чеченского конфликта и соответствующих им государствен но-правовых моделей отражены в постоянной корректировке российского законодательства, включающей в себя принятие новых федеральных законов, издание различных указов президентов РФ Ельцина Б.Н. и Путина В.В., постановлений Правительства РФ, нормативно-правовых актов непризнанной республики Ичкерия, соглашений между РФ и ЧРИ в период хасавюртовского перемирия, новой Конституции и законодательства ЧР после окончания второй военной кампании.
Вместе с тем нельзя не отметить, что в систематическом виде различные пути урегулирования чеченского конфликта до сих пор не стали предметом самостоятельного политико-правового исследования, которое бы позволило оценить предлагаемые варианты и соответствующие им законодательные и государственно-правовые модели, сформулировать научно-обосновап-
ные критерии для формирования эффективной федеральной правовой политики в Чечне на современном этапе.
Объектом диссертационного исследования является политико-правовая трансформация российской государственности в контексте федерализации.
Предмет диссертационного исследования составляет конфликтологическое измерение чеченского кризиса, институционализирующего этносепа-ратистскую тенденцию российского федерализма.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы в ходе политико-правового анализа этнополитическои ситуации в Чечне определить генезис и сущностные признаки чеченского конфликта, критически оценить предлагаемые пути его урегулирования и актуализировать соответствующие им законодательные и государственно-правовые механизмы разрешения.
Для достижения поставленной цели в рамках диссертации решаются следующие задачи:
-дать характеристику этнополитическои и этнорелигиозной структуры чеченского этноса в контексте ее влияния на правовую динамику чеченского конфликта;
выявить конфликтологическую природу институционалнзации чеченской этнонациопалыюй государственности, обосновать ее внутренние и внешние причины и факторы, оказывающие фоновое воздействие;
выделить и с компаративистских позиций проанализировать основные этапы развития российско-чеченских отношений в политико-правовой сфере;
сформулировать оптимальные критерии для оценки существующих политико-правовых технолопш урегулирования чеченского конфликта конца XX - начала XXI вв.;
проанализировать с юридической конфликтологической точки зрения реализуемую в настоящее время в Чечне программу А.А. Кадырова по урегулированию конфликта и нормализации обстановки в республике;
обозначить наиболее перспективные альтернативные варианты политико-правового урегулирования чеченского конфликта;
с учетом национальных интересов Российской Федерации дать оценку разнообразным «миротворческим» проектам урегулирования ситуации в Чечне, связанным с явным или латентным ограничением государственного суверенитета и нарушением территориальной целостности.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
проанализирована многоуровневая система политико-правовой стратификации вайнахского этноса;
сформулирована конфликтологическая парадигма институционализа-ции чеченской этнонациональной государственности;
предложены политико-правовые критерии для оценки существующих и выработки принципиально новых подходов к урегулированию чеченского конфликта конца XX - начала XXI вв.;
на геополитическом, законодательном и этнополитическом уровнях проведен компаративистский анализ кадыровского и традиционалистского (евразийского) проектов политико-правового урегулирования конфликта и нормализации обстановки в Чеченской Республике, показаны их положительные и негативные аспекты, описаны прогностические сценарии развития обстановки в будущем;
дана политико-правовая оценка «миротворческих» проектов разрешения чеченского конфликта, не приемлемых для современной российской государственности по стратегическим основаниям.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Чеченское общество стратифицировано по этнонациональному и этнорелигиозному признакам, детерминирующим особенности традиционного
этнополитического уклада. В политико-правовой сфере это выражается в доминировании принципа коллективной ответственности, положенного в основу нормативного регламентирования отношений между специфическими ро-доплеменными (тейпы, тукхамы) и религиозными (вирды, тарикаты) субъектами, а также в отсутствии опыта национально-государственного строительства. Данная «поликратичность» вайнахского этноса делает его потенциально конфликтогенным не только для воздействий извне, но и в силу внутренних межклшговых противоречий.
Конфликтологическая природа институционализации чеченской эт-нонациональной государственности определяется столкновением на Северном Кавказе стратегических интересов России и ее геополитических оппонентов (Великобритании и США), своеобразными заложниками которого на протяжении многих веков являются кавказские народы, в том числе чеченцы. Этнические, религиозные и социокультурные факторы, играющие существенную роль в других интерпретационных моделях чеченского конфликта, составляют лишь конфликтогенный фон, на котором развертывается перманентная борьба геополитических игроков, без которого сепаратистский потенциал Чечни вполне мог бы оказаться невостребованным, поскольку основная парадигма чеченского конфликта имеет геополитическое, а не этнонацио-налыюе содержание.
Основные этапы российско-чеченских отношений (с XVI века по настоящее время) отражают правовую динамику конфликтогенной активности, в своем генезисе связанной с влиянием общих (геополитических) и особенных (этнонациональных) закономерностей, оказавших решающее воздействие на формирование в чеченском сообществе двух противоположных типов правового сознания (государственного и традиционного) и многоуровневой полиюридической системы, включающей элементы обычного права, шариата и светского законодательства, только с учетом которых возможно определение наиболее оптимальных и продуктивных путей политико-правового урегулирования чеченского конфликта.
4. Для адекватной политико-правовой оценки различных вариантов
урегулирования чеченского конфликта необходимо использовать систему
критериев, основанную на конфликтологическом юридическом анализе этно-
политической специфики Чечни;
соответствие рассматриваемого проекта геополитическим интересам России;
соблюдение принципов обеспечения территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации;
степень политико-правовой дифферепцированности предлагаемого подхода к различным сегментам внутри чеченского этноса и соответствующим им нормативно-ценностным системам.
Реализуемый в настоящее время проект нормализации обстановки в Чечне, разработанный А.А. Кадыровым и утвержденный Президентом РФ В.В. Путиным, предполагает воспроизведение на региональном уровне общефедеральной государственно-правовой модели, законодательно закрепленной в новой Конституции Чеченской Республики, без какой-либо ее существенной адаптации к этнополитическнм особенностям вайнахского этноса. Данный проект, будучи безупречным с легальной и геополитической точек зрения, имеет ряд существенных недостатков, связанных с тем, что он основан на чуждом для чеченского политико-правового менталитета доминировании одного клана, наделенного практически неограниченной властью в условиях вооруженного конфликта, над всем остальным тейпово-тукхамным и вирдо-вым сообществом и сохраняет его внутреннюю конфликтогенность.
Традиционалистский (или евразийский) путь урегулирования чеченского конфликта инициирует создание в рамках административно-территориальных границ современной Чечни дополнительного национально-политического образования - автономии как «осознанной резервации» с широкими властными полномочиями для внутреннего самоуправления на основе традиционного этнополитического уклада. Это позволит интегрировать в российское государствен но-правовое пространство не только лояльных федераль-
ной власти чеченцев, но и тех их представителей, которые являются носителями автохтонного менталитета и отказываются жить по принципалі светского права. Практическая реализация данного проекта существенно затруднена ввиду того, что действующее российское законодательство не санкционирует создание подобных образований, а национально-культурные автономии не рассматриваются как форма политического самоопределения этноса.
7. «Миротворческие проекты» политико-правового урегулирования чеченского конфликта: создание независимого государства «Ичкерия», «изоляционистский» проект СПС, варианты международного вмешательства (лихтенштейнский и парижский планы), псевдотрадиционалистский проект Х.-А. Нухаева, которые различаются по своей политико-правовой форме, реально тождественны по геополитическому содержанию и направлены на дезинтеграцию российской государственности, ограничение ее суверенитета и нарушение территориальной целостности, т.е. выходят за рамки политико-правового пространства современной России.
Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составляет применение правового подхода геополитической школы в сочетании с прикладными методиками этнонациональной и юридической конфликтологии, что дает представление о предмете исследования на уровне действия общих и особенных закономерностей.
Для решения конкретных задач в рамках диссертации использовались системно-структурный, институционально-правовой подходы, а также методы юридической аксиологии и этнологии, социально-правовой компаративистики, отраслевых правовых дисциплин.
В доктринальном плане диссертант опирался на труды отечественных и зарубежных авторов, в которых сформулированы альтернативные подходы к анализу конфликтологической и юридической специфики Чечни, российско-чеченских отношений, путям урегулирования существующих противоречий.
Научно-теоретическая и практическая значимость работы определяется возможностью использования сделанных в диссертации выводов для
разработки политико-правовых и законодательных механизмов разрешения актуальных проблем федеративных отношений, к которым в современной России относится чеченский конфликт. Основные положения диссертации позволяют глубже понять специфику этнонациональной стратификации чеченского этноса, характерного для него полиюридизма, влияние данных факторов на правовую динамику этнополитических конфликтов в контексте геополитических реалий, а также систематизировать «миротворческие инициативы» по стабилизации обстановки в Чечне, в том числе связанных с явным или латентным пренебрежением к национальным интересам России.
Результаты проведенного исследования могут оказаться полезными для аналитиков и должностных лиц органов государственной власти и управления, которые сталкиваются с решением тех или иных вопросов но урегулированию чеченского конфликта. Заложенная в основу диссертации методологическая матрица может быть востребована заинтересованными общественно-политическими силами для разработки новых подходов к разрешению чеченского конфликта, так как позволяет с научно обоснованных позиций осуществить верификацию позитивных и негативных аспектов уже существующих политико-правовых моделей.
В теоретическом плане отдельные разделы диссертационного исследования могут быть включены в опорные материалы для чтения лекций и проведения семинарских занятий по юридической конфликтологии, политико-правовой этнологии, отраслевым юридическим дисциплинам (в частности, международному, конституционному, административному и муниципальному праву), использованы для разработки специальных курсов для военных и гражданских специалистов, которым придется работать на территории Чеченской Республики.
Апробация диссертационного исследования. Основные положения диссертации докладывались на четырех международных, всероссийских научно-практических конференциях и семинарах в Ростовском юридическом институте МВД России использовались автором в процессе чтения лекций и
проведения семинарских занятий. Основные выводы работы отражены в двух авторских публикациях общим объемом 1,5 п.л.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России.
Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, а также избранной автором логикой изложения материала и включает в себя введение, две главы, состоящие из шести параграфов, заключение и список литературы, насчитывающий 305 позиций, из них - 22 нормативно-правовых источника. Объем диссертации - 140 страниц.
Этнополитическая структура чеченского общества и ее влияние на правовую динамику конфликта
Основной авторской гипотезой при рассмотрении этнополитической структуры чеченского этноса является тезис, согласно которому у вайнахов на всех этапах их исторического существования (от возникновения этноса и вплоть до наших дней) никогда не было собственной государственной идеологии либо каких-то альтернативных ей политических концепций, основанных на идее государственного суверенитета. Главная причина указанного феномена заключается в том, что в основе структурной организации чеченского общества всегда лежало понятие «общности» (как целого), а не «индивида» (как частного).
Индивид со своими правами, свободами и интересами, с юридической точки зрения, олицетворяет принцип «субъективного вменения», согласно которому ответственность за деяние несет только лицо, его совершившее, причем только в том случае, если оно отвечает еще и определенному набору качеств - возраст, вменяемость и т.д. (субъект правонарушения). Аналогичным образом и правосубъектность минимальной структурной единицы правовых отношений, если так можно выразиться, всегда сопряжена с индивидуумом, являющимся носителем субъективных прав и обязанностей. Соответственно, страны, в которых на уровне правового менталитета исторически доминировала идеология индивидуализма, в процессе политической модернизации традиционных обществ перешли к современных формам правового государства, основанным на либеральных принципах верховенства закона, конституционализма, разделения властей и т.д.
Однако в чеченском обществе традиционно доминировал принципиально иной подход. Основным субъектом всех политико-правовых взаимоотношений являлась общность, интегрированная на основе этносоциальных и этнорелигиозных нормативов. Прежде, как и сегодня, жизнь чеченского народа была тесно связана с «фамильными» отношениями. Каждая фамилия составляла как бы одно тело, и все ее члены находились в тесной связи. В случае обиды, нанесенной члену одной фамилии, все остальные вступались за него, как будто бы она нанесена каждому из них лично. Верно и обратное утверждение, т.к. за преступление, совершенное одним человеком, несли ответственность все члены фамилии, даже невиновные. С юридической точки зрения для обозначения указанного феномена можно использовать термин «объективное вменение», согласно которому ответственность за проступок ложится не только налицо, его совершившее, но и на других членов общности. Внешним выражением указанных закономерностей является так называемый «институт кровной мести», не изжитый до сих пор у многих северокавказских народов, а особенно - у чеченцев. «Объективное вменение» делало вайнахский менталитет кардинальным образом отличным от правосознания европейцев, сближая его с политическими традициями и обычаями восточных народов, государственность которых в исторической перспективе отличается большой спецификой. Поиски индивида как «простейшего», «элементарного» звена чеченского этноса закончатся для исследователя неудачей, т.к. человек просто растворялся, мерк среди созвездий тукхамов, тейпов, семей, религиозных орденов - вирдов, тарикатов, сект и т;д. В исторической перспективе человек как таковой - высший идеал современного либерального («открытого» в терминологии К. Поппера и Дж. Сороса) общества - вызывал у вайнахов откровенное презрение. Именно поэтому, когда они хотели обидеть кого-нибудь, то говорили: «У него нет ни рода, ни племени».
По обширной источниковой базе юридической этнологии, посвященной генезису и дальнейшему развитию чеченского общества, мы можем вос создать следующую этнополитическую структуру1. Простейшим элементом общины являлась так называемая «малая семья» («доьзал»). Группа таких семей образовывала «большую семью» или кровнородственный клан, состоявший из потомков единого предка в седьмом колене по мужской линии, т.е. из братьев и сестер - от родных до семиюродных. Такие кланы в чеченском языке носили название «вар», что означает «происхождение». Группа генетически родственных друг другу «варов» образовывала «тейп». Чеченский народ делится сегодня примерно на 165-170 тейпов, из них около 100 - горных и 70 - равнинных. Исторически горные тейпы считались более древними и воинственными, нежели равнинные, отличавшиеся миролюбием и толерантностью. Указанная система, с точки зрения юридической этнологии, может быть названа патрилиниджной или патронимической, т.к. основана на наименовании по общему отцу.
Происхождение многих чеченских тейпов генетически связано с соответствующими географическими названиями. Например, Бугіарой («долина быка»), Мазархой («медоносная долина»), Мужахой («теплый источник»),
Харачой («пещера»), Хилдехьархой («живущие за рекой»), Хьачарой («сливовая долина»), Хихой («вода»), Ціентарой («долина огней»), Чіархой («рыба»), Шарой («ледник»), Энганой («место, где виден горизонт»), Ялхарой («шесть долин») и т.д. Другие, происходят от наименований ремесел, например, Ачалой («железоделатели»), Пхьарчой («кузнецы»), Нихалой («брагоде-латели»), Пешхой («печеделатели»), Дзумсой («арба»), Дешни («золотых дел мастера»), Хой («стражники»), Гилой («конезаводчики»), Сиркхой («мастера по эмали»), Чархой («станочники»), Шуоной («производители посуды»), Палай («строители башен»), Біавлой («строители боевых башен») и т.д.
Существует условное деление тейпов на «чистые» и «нечистые». На звание «чистых» претендуют исконно чеченские тейпы (около 20-30), называвшиеся «нохчмакхой», которые населяли район горы Нашхо, откуда мигрировали по всем Чечне (Беной, Центорой, Курчалой и др.). Ассимилированные тейпы, в которые вошли иноплеменники, с точки зрения представителей «нохчмакхой» - «нечистые». К ним относятся, Гуной - имеющий родство с терскими казаками, Дзумсой - грузинского происхождения, Варандой - хев-сурского, Харачой - черкесского, Гезлой - татарского. Кроме того, разновременно в состав чеченского этноса были интегрированы и стали его органическими частями фамилии, основанные представителями других народов. Таковыми являются тейпы Суьлий, Пумкхий, Пазгіумский, Хіирий, Черга-зий, Гуьржий, 1 аьрбий, Цадахьарой, Къурейший, Туркой, Куьпчин, Жуьггий, Ногіий, Таркхой, Мелардой, 1аъндий и др.
Конфликтологическая природа институционализации чеченской этнонациовальной государственности
Описание конфликтологической природы институционализации чеченской этнонациональной государственности, понимание ее сути, причин, внешних и внутренних условий и факторов, на наш взгляд, должно начинаться с определения самого понятия «конфликт» и того объема содержания, которое мы в него вкладываем.
В современной науке под конфликтом обычно понимается «взаимодействие двух или более субъектов, имеющих взаимоисключающие цели и реализующие их один в ущерб другому (или один за счет другого)»10. Английский социолог Э. Гиддепс считал, что под конфликтом можно иметь в виду реальную борьбу между действующими людьми или группами, независимо от того, каковы источники этой борьбы, ее способы и средства, мобилизуемые каждой стороной. В зависимости от принятия за основу тех или иных факторов, проводятся и различные типологизации конфликтов. С точки зрения времени действия конфликтного взаимодействия выделяют противоречия целой исторической эпохи или ее отдельных этапов. С точки зрения характера противоречий говорят об имманентных и неимманентных, антагони стачных и неантогонистичных конфликтах. В зависимости от роли и значения противоречий разделяют главные и второстепенные конфликты и т.д. В контексте предпринимаемого автором исследования наиболее продуктивным представляется классификация на основе анализа сферы осуществления конфликтного взаимодействия, а именно:
-политические конфликты, связанные с борьбой за распределение власти как на уровне отдельного государства (или его части), так и на межгосударственном уровне (глобальные и региональные геополитические конфликты);
- социально-экономические конфликты, обусловленные многоуровневой системой факторов- перераспределением собственности в обществе, несправедливой приватизацией, переделом сфер экономического влияния, резким падением уровня жизни населения, демографическими кризисами и т.д.;
- этнонациональные конфликты, в основе которых лежит борьба за права и интересы этнических и национальных групп, могущая выражать желание приобрести соответствующий административный статус или политический статус, воссоединиться с основной массой населения, осуществить передел территорий совместного проживания и т.д.11.
Чеченский конфликт, на первый взгляд, должен быть отнесен к этнона-циональной группе конфликтных взаимодействий, что автоматически влечет за собой признание в качестве основной его причины неурегулированность вопросов жизнедеятельности чеченского этноса. Однако на самом деле интерпретация конфликтогешюго потенциала Чечни является значительно более сложной проблемой и может быть осуществлена с различных мировоззренческих и методологических позиций.
Так, ряд исследователей в рамках «модернизационного направления»12 современной политико-правовой мысли действительно склонны рассматривать чеченский конфликт как этнонациональную проблему, связанную со столкновением на Кавказе цивилизованного, прогрессивного общества с мозаикой этнокультурных ансамблей, находящихся на примитивных этапах социально-экономического развития и противостоящих надвигающейся на них модернизации. Выделяют три варианта объяснения связи этнических конфликтов с политической модернизацией:
1) анализ этнического конфликта как результата столкновения традиционализма с модернизацией;
2) рассмотрение этнического конфликта как традиционно существующего, но акцентированного модернизацией;
3) трактовка этнического конфликта как составной части модернизации13.
Подобный взгляд еще задолго до конца XX века привнес множество интерпретаций «чеченской проблемы», начиная от иррациональной восторженности национал-освободительной борьбой горцев против колониального гнета царизма, советского и постсоветского неоимпериализма, и заканчивая осмыслением истории Кавказских войн XIX - XX вв. как хроники просвещения (модернизации) «варварского народа» Чечни и борьбы России с различными формами панисламского экспансионизма (мюридизм, ваххабизм и т.д.). Дореволюционные петербуржекие источники14 рисуют «дикую» и «хищническую» натуру горцев, обусловленную «неблагоприятной природ ной средой обитания и этно-психическим складом». Вполне естественно, что в таком контексте самобытный тейпово-тукхамный строй вайнахов оценивался исключительно негативно, а его «преодоление» и модернизация напрямую связываются с имперскими задачами; Россия получает очень важную в геостратегическом отношении территорию, а горцы - основы «гражданского быта», элементы государственного управления, права, возможность приобщения к цивилизации, культуре, способ огосударствления.
На противоположных позициях стоят представители революционно-демократической мысли, оппозиционной царскому режиму (Герцен А.И., Добролюбов НА., Чернышевский Н.Г.)15. Активно поддерживая все, что подрывало самодержавие, они рассматривают горцев в русле общероссийского освободительного процесса, включавшего, по их мнению, и «антиколониальные» силы, а менталитет северокавказских «вольных обществ» оценивают как потенциальный реципиент леводемократических идей, способный стать мировоззренческой основой для будущих мини-государств, республик, автономий.
Экстраполяция общероссийской юридической унификации на Чечню (республика в составе федерации)
Конвенциональной политико-правовой технологией урегулирования чеченского конфликта, которая на протяжении 1990-х гг. с разной степенью интенсивности и последовательности реализовывалась российской государственностью, является силовая, принудительная экстраполяция общероссийских юридических нормативов на Чечню. Первоначально действия федеральных сил так и назывались - операция по наведению конституционного порядка. Смысл этих мер заключается в том, что решение проблемы видится в нейтрализации (путем привлечения к ответственности или физического уничтожения) лидеров бандформирований, упразднении незаконно созданного ими госаппарата и распространении на Чечню российского законодательства со всеми вытекающими отсюда последствиями (формирование новых структур власти, проведение демократических выборов, направление депутатов в центральные представительные органы, соблюдение общефедеральных нормативно-правовых актов и т.д.). При этом в качестве главных причин чеченского кризиса называются личные политические и экономические амбиции отдельных личностей (Дудаева, Яндарбиева, Удугова, Масхадова, Басаева и др.), инспирированные и поддержанные стратегическими противниками России, заинтересованными в ее дальнейшем ослаблении и интенсификации дезинтеграционных процессов на постсоветском пространстве. Подобный подход, верный с геополитической точки зрения, совершенно не учитывает многообразные внутренние проблемы, связанные со спецификой этиополитической организации Чечни, оставляет за скобками вопрос о том, как удалось «кучке бандитов» втянуть в кровопролитный конфликт сотни тысяч людей?
Тем не менее именно под лозунгом «возвращения Чечни в правое поле» началась «вторая чеченская кампания». После установления военного контроля над территорией республики в ней достаточно быстро и без какого-либо учета этнополитической специфики региона были сформированы органы государственного управления по общероссийским образцам. Символом новой системы стал бывший муфтий Чечни - Ахмад-хаджи Кадыров. Именно он, основываясь на российском военном и административном ресурсе сумел силой и убеждениями заставить представителей различных тейпов, вирдов и даже отдельных лидеров бандформирований признать его личную, почти диктаторскую власть, которая, в свою очередь, преподносилась всей России как чеченское продолжение общефедеральной вертикали. Смысл кадыров-ского режима в том, чтобы продемонстрировать всем — западным странам, исламскому миру, другим северокавказским республикам, - что российская государственность еще способна укротить любые формы внутреннего сопротивления, чего бы это ни стоило, а следовательно, может претендовать на сохранение собственного суверенитета и территориальной целостности.
А.А. Кадыров родился 23 августа 1951 г. в Караганде. В 1957 г. семья Кадыровых (тейп «беной», вирд кунта-хаджи, тарикат Кадирийа) переехала из Казахстана в ЧИАССР, с. Центорой Курчалоевского района. Чеченец. С 1969 по 1971 гг. работал в рисоводческом совхозе «Новогрозненский» Гудермесского района, с 1971 по 1980 гг. - в строительных организациях в Нечерноземье и Сибири. В 1980 г. по направлению Гудермесской соборной мечети поступил в Бухарское медресе Мир-Араб (Miri-Arab Madrasah), впоследствии окончил Исламский институт (High Islam University) в г.Ташкенте. В начале 1990-х гг. учился на шариатском факультете Иорданского университета. С 1989 по 1994 гг. являлся ректором Исламского института в Чечне, с 1993 г. — муфтием республики.
В период первой чеченской кампании А.А. Кадыров участвовал в военных действиях в рядах чеченских боевиков против федеральных сил, за что был награжден высшим орденом ЧРИ «Честь нации». В 1995 г. назначен Д. Дудаевым верховным муфтием Чеченской Республики. В качестве нового духовного лидера Ичкерии объявил джихад (священную войну) России.
В 1996 г. был одним из участников хасавюртовских соглашений, при режиме А. Масхадова стал главой вновь образованного Муфтията ЧРИ, на должности которого всячески противодействовал распространению ваххабизма, отстаивал традиционный суфийский тарикатистский ислам. 25.07.1998 г. в г. Грозном по его инициативе состоялся Конгресс мусульман Северного Кавказа, участники которого осудили ваххабизм и обвинили в «косвенной поддержке» ваххабитов Россию. Главы мусульманских управлений Чечни, Дагестана и Ингушетии постановили считать любую деятель ность ваххабитских групп и организаций в республике незаконной. А.А. Кадыров потребовал от руководства Ичкерии распустить вооруженные группировки ваххабитов и выслать религиозных проповедников. После вторжения в августе 1999 г. отрядов Басаева и Хаттаба на территорию Дагестана А.А. Кадыров отказался участвовать в новой войне против России, объявил Гудермесский, Курчалоевский и Ножайюртовский районы Чечни «зоной, свободной от ваххабизма», в связи с чем 10.10.1999 г. А. Масхадов своим указом отстранил его от должности верховного муфтия Чечни и объявил «врагом чеченского народа»? «подлежащим уничтожению». 12.06.2000 г. Президент РФ В.В. Путин подписал указ о назначении А.А. Кадырова главой временной администрации Чеченской Республики.
