Содержание к диссертации
Введение
Гл. I. Компоненты архитектоники онтологии постмодернизма 14
1. Субстанциальное и экзистенциальное в онтологии постмодернизма 14
2. Специфика метода онтологии постмодернизма 35
3. Критериальное значение смысла 49
Гл. II. Диалектика субстанциального и экзистенциального в «глубине» и на «поверхности» 73
1. Постмодернистские составляющие «глубины» и «поверхности» 73
2. Субстанциальное и экзистенциальное в «глубине» 91
3. Проявление субстанциального и экзистенциального на поверхности 115
Заключение 132
Список литературы 136
- Субстанциальное и экзистенциальное в онтологии постмодернизма
- Специфика метода онтологии постмодернизма
- Постмодернистские составляющие «глубины» и «поверхности»
- Субстанциальное и экзистенциальное в «глубине»
Введение к работе
Актуальность исследования. Онтологические проблемы были предметом размышления на всем протяжении становления философской мысли. От ответа на онтологические вопросы зависит решение всего многообразия локальных философских проблем, но положение онтологии в рамках истории философии нельзя назвать стабильным. Возникнув как учение о бытии, возродившись как учение об экзистенции или неподлинном бытии человека, онтология сегодня не готова покинуть философскую авансцену.
Важно осознавать, что мир сегодня изменился, осознание этих изменений актуализирует онтологию, поэтому становится актуальным философский анализ новых онтологических концепций. Принципиально изменился статус человечества на планете, произошло изменение материальных, энергетических и информационных возможностей, отчего наблюдаемо и принципиальное изменение образа жизни, который с этим всем связан.
Современность в работе понимается как переходное состояние между классическим миром индустриальной цивилизации и обществом информационным, постиндустриальным, которое только формируется. Переходное состояние оценивается сознанием как кризисное. Это проявляется в отказе от традиционных логических способов поиска истины, от иерархичности организации реальности, от целостной философской картины мира. Постмодернизм, опираясь на явления в основном культурной сферы, пытается построить модель будущего общества, но при этом не достигает единства воззрений, хотя и провозглашает эпоху синтеза.
Новые явления, нестабильность и некоторая хаотичность, присущие переходному состоянию, задают особую структуру сегодняшнего бытия и вместе с тем, определяют потребность формирования его единого образа, достижимого путем обращения к философии, способной к диагностированию изменившегося континуума. То есть современный мир, став хаотичным в своих проявлениях, порождает потребность в примирении с «хаосом», попытку удовлетворения этой потребности осуществляет постмодернизм. Между тем ресурс ответа на этот вызов не исчерпан и традиционной философией.
Постмодернизм провозглашает свою изначальную непредвзятость и подает себя хладнокровным диагностом современности, способным описать типичное для нее. Использование постмодернизмом для описания современности неклассических философских категорий, привнесенных из иных областей знаний, с одной стороны, несет эвристическую значимость и обеспечивает возможность осознания изменений, произошедших в современном мире и зафиксированных постмодернизмом. С другой стороны, эта особенность постмодернизма отрывает его от философской традиции, усложняет принятие и осознание его идей и приводит к тому, что, несмотря на достаточно продолжительный срок существования постмодернизма как философского направления, его статус однозначно не определен, отношение к нему продолжает оставаться критичным, а сформулированные идеи игнорируются. Ввиду чего актуальным становится проанализировать философскую систему постмодернизма и простроить усмотренные в ней системы в соответствии с классическим категориальным рядом.
Постмодернизм строит свою систему из разнородных и разноуровневых компонентов, такого рода объекты Бахтин предлагал анализировать посредством категории архитектоники. Подойти к исследованию онтологии постмодернизма возможно архитектонически, рассмотреть постмодернистскую концепцию как целое, поместить ее в философскую традицию, усматривая при этом смысловую, ценностную и эмоциональную составляющую анализируемого материала.
Итак, необходимость рассмотрения архитектоники онтологии постмодернизма, обусловлена потребностью осмысления современных культурных, цивилизационных и философских вызовов современности.
Степень разработанности проблемы. В научной литературе нет единого взгляда на постмодернизм: его называют философским течением, суживают его как явление исключительно культурного характера либо вообще отрицают его научный характер. С нашей точки зрения это связано с тем, что компоненты онтологии постмодернизма разнородны и в зависимости от того, что входит в круг критики этого учения, оно получает такие разные оценки.
Данное исследование исходит из стремления к философскому анализу постмодернизма как целостного течения. Описать целостность разнородных и разноуровневых элементов позволяет разработка архитектоники онтологии постмодернизма, вынесенной в заглавие диссертации.
«Архитектоника» - литературный термин, означающий построение художественного произведения, был проанализирован М. Бахтиным в его работе «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве», результатом чего стало установление специфики архитектоники как структуры, в первую очередь относительно композиции. Исследование проведенно М. Бахтиным на стыке наук, отчего характеристики архитектоники, им выявленные, дают возможность применить ее к системам внелитературного контекста и расширить представление о ней. В современной философии наблюдается введение этого термина, в частности он употреблен В. И. Красиковым в отношении философской системы И. Канта, а А. В. Ахутин применяет его к диалектической системе Гегеля, работы этих авторов уже употребляют в принятом значении термин «архитектоника» и используют его для описания названых систем. В данной работе, архитектоника применяется к философии постмодернизма, а именно к онтологии постмодернизма. Среди множества работ, посвященных постмодернизму, отсылающей к онтологии постмодернизма стала статья Ф. Е. Алжимова. В этой статье автор говорит об онтологической ориентации Ж. Делеза, но кроме констатации этого факта, подкрепленной краткими объяснениями, статья ничего основательного об онтологии постмодернизма не раскрывает, вместе с тем придает уверенности в разговоре об онтологии постмодернизма. Кроме того, материал который анализирует постмодернизм, относится к культурной творческой деятельности, к семиотике, но описание этого материала постмодернистами онтологично. И потому разработка в рамках исследования архитектоники онтологии постмодернизма, должна отразить и существенную специфику этого материала.
Разработка строения архитектоники онтологии постмодернизма требует целостного понимания течения, поэтому важно осмысление его в традиционном ряду категорий, представление его в ряду его собственных категорий, а так же указание на то новое, что дают его категории в традиционном разрезе. Исходя из этого и следует говорить о разработанности проблемы.
Во-первых, в рамках исследования активно используются классические философские категории, такие как субстанция, сущность, акциденция об исследовании которых можно говорить, ссылаясь на труды великих философов, таких как: Аристотель, Ф. Аквинский, Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц, Х. Вольф, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель. В XX веке новейшее звучание приобретает анализ категории «экзистенция» и связанного с ней нового понимания сущности, проводимый в работах Н. Гартмана, С. Кьеркегора, М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра и др. Каждый из них внес свое в понимание названных категорий, поспособствовав их становлению на протяжении развития философской мысли. Значения, веками вводившиеся для названных категорий философами, стали полем осмысления и интерпретаций представителей современной науки, среди которых такие исследователи, как В. В. Ильин, А. А. Доброхотов, А. Н. Чанышев, Э. В. Ильенков, А. А. Сорокин, А. П. Шептулин, Т. А. Кузьмина, И. В. Огородник, С. Ф. Денисов и многие другие. Но сложность и многозначность исследуемых веками категорий позволяет и сегодня вскрывать в них новые аспекты, что становится возможным при анализе философского наследия.
Во-вторых, в качестве теоретической основы исследования выбрана философия постмодернизма, имеется в виду использование постмодернистского категориального ряда и исследований, посвященных постмодернизму во всем его многообразии. Среди философов-постмодернистов, внесших наибольший вклад в обозначение специфических категорий, нужно назвать М. Фуко, Р. Барта, Ж. Батая, Ж. Дерриду, Ж. Лакана, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза, Ф. Гватарри. Посредством работ этих мыслителей введены в философский дискурс подробно представленные и используемые ими в рамках исследования категории: ризома, симулякр, смысл, поверхность, глубина, повторение и различие. Но будучи подробно описанными в контексте постмодернистских текстов, эти категории оказываются изолированными от общефилософского дискурса, обособленными от философской традиции, возможно по причине попытки отказа постмодернистами от философии как таковой. Восполнить этот пробел представляется перспективным.
Что касается исследования самого феномена постмодернизма, то здесь картина среди представителей отечественной мысли вырисовывается следующим образом. Активное обращение к «ситуации постмодерна», с которой связывается вхождение общества в информационное пространство, начинает наблюдаться в начале 1990-х гг. и в России. Вместе с тем в то время «постмодернизм» фигурировал, прежде всего как эстетический феномен, в подтверждение чему можно сослаться на работы таких авторов, как Н. Б. Маньковская, Н. В. Мотрошилова, А. В. Дьяков, М. Н. Липовецкий, исследования которых вскрывают ряд особенностей постмодернизма в литературе и искусстве, но в силу определенной направленности не позволяют получить о нем всестороннего представления. Одним из первых постмодернизм попытался осмыслить с позиции отношения его к социальному В. А. Иноземцев. Огромный вклад в развитие представлений о постмодернизме внес И. П. Ильин, благодаря работам которого можно проследить основные идеи постмодернизма в становлении. Написанные в историко-философской форме работы И. П. Ильина позволяют оценить разноликость представителей постмодернизма, многообразие рождаемых философами-постмодернистами концептов, тем самым, придя к общим для философии постмодернизма принципам. М. Эпштейн указывает на отражение в понятиях постмодернизма проблем современного пространства и времени, с которыми не в силах справиться человек, а так же, на возникающие в постмодернизме формы действительности, человеческим бессилием определенные. В. Емелин в своих статьях проводит сопоставление основных постмодернистских категорий – ризома и симулякр с присущими современности формами – Интернет и реклама соответственно. Характерной для постмодернизма текстуализации реальности посвящено ряд исследований, в частности можно назвать таких авторов как Н. А. Терещенко, Т. М. Шатунова, Г. К. Косикова. Кроме названных авторов о постмодернизме с различных позиций писали Т. А. Кузьмина, Е. А. Богатырева, А. В. Ямпольская, Н. Л. Быстрых, С. Ф. Денисов, И. В. Цурина, Л. К. Зыбайлов, П. . Маркова, Н. В. Громыко, М. Е. Соболева, А. С. Панарин и другие. Но вместе с тем многие из публикаций имеют лишь обзорный, ознакомительный характер, в них не дается удовлетворительного теоретического анализа феномена постмодернизма. В последние годы частота обращения к постмодернизму снижается.
Анализ разработанности проблемы определил цели и задачи исследовании.
Проблема исследования обусловлена необходимостью философского анализа новых онтологический концепций, отражающих явления современности, прежде всего онтологической схемы постмодернизма, и может быть выражена в виде вопроса: как будет выглядеть архитектоника онтологии постмодернизма на классическом языке философии? Каково место этой онтологии в русле философской традиции?
Цель данной работы состоит в выявлении субстанционально-экзистенциального единства, как новой единицы постмодернистского понимания бытия современного человека. Для реализации поставленной цели в диссертации необходимо было решить следующие задачи:
1) установить историческое развитие связи между субстанциальным и экзистенциальным, связи, которая становится в современности новым смысловым единством;
2) разработать метод, который позволит интерпретировать в терминах традиционной модели бытия субстанциально-экзистенциальное единство поверхности, разработанное в постмодернистской концепции бытия;
3) трансформировать онтологию бытия постмодернизма, показав его непоследовательность и отразить особенность трансформации бытия современности в терминах названного единства;
4) установить в каких отношения субстанциальное и экзистенциальное находятся с «глубиной», преобразующейся в «высоту», дать традиционную интерпретацию этой ключевой постмодернистской фигуры бытия.
Теоретико-методологическая основа исследования. Для решения поставленных задач использовались следующие методологические принципы и идеи:
во-первых, в качестве общей методологической основы диссертационного исследования использовался диалектический метод с его принципами, законами и категориями. Он основан на философской традиции использования ключевых категорий в истории философии, таких как субстанция и экзистенция. Диалектический метод предполагает диалектику как способ развития и разрешения проблем, возникающих как в философских доктринах, так и в реальности, окружающих современного человека;
во-вторых, в качестве дополнительных в рамках работы привлекались методы: историко-философской и культурно-семиотической интерпретации, реконструкции и деконструкции, которые развиты и широко применяются в рамках постмодернистской методологии;
в-третьих, методы научного моделирования стали прототипами сформированного в рамках работы метода понимания постмодернистской модели бытия;
в-четвертых, поскольку теоретической основой исследования являются главным образом постмодернистские тексты, помимо выше названных методов и принципов, использовались категории, принципы, а так же учитывались особенности, характерные непосредственно для постмодернизма, что отразилось в структуре и содержании работы;
в-пятых, в связи с необычной формой целостности постмодернистской архитектоники онтологии, использованы общенаучные методологические принципы системности, объективности, диалогичности, междисциплинарности, а среди общелогических методов использовался прежде всего анализ, например в отношении «смысла», «символа», «симулякра» и ряда других категорий. В частности использовалась идея Бахтина об архитектонике, как способе соорганизации разнородных элементов в художественно-научное целое;
в-шестых, в связи с ориентацией постмодернизма на культурные явления, привлекались идеи связанные с новым типом отчуждения человека в современной массовой культуре, в частности идея подмены реальности симулякрами, смены логики истины на логику смысла, поверхностность творчества современного автора текстов и другие.
Основные результаты диссертационного исследования, определившие его научную новизну, состоят в следующем:
1) показано, что субстанциальное и экзистенциальное в их единстве представляют собой срезы бытия современности, которые в своем взаимодействии отражают характер архитектоники онтологии постмодернизма, что требует нового понимания целостности;
2) разработан метод ризоматического моделирования, который позволил переинтерпретировать субстанициально-экзистенциальное единство поверхности, посредством новой единицы конструирования – смысла;
3) выбранный метод позволил трансформировать архитектонику онтологии постмодернизма, одновременно показав его непоследовательность. Трансформация сопровождается не отказом от иерархии, а переходом постмодернизма от логики тождества к творческому различию;
4) субстанциальное и экзистенциальное осмыслены как стороны «глубины», которые постмодернистами представляются на поверхности в виде единства, оформленного в новую онтологическую единицу;
5) зафиксирована современность как поверхность - это область соединения иерархий глубины и высоты, задающего смысловую трансформацию бытия в новую онтологическую единицу.
Положения диссертации, выносимые на защиту:
1) анализ новых онтологических концепций, посредством сопоставления неклассического – постмодернистского материала с классическим философским категориальным рядом, позволяет по-новому представить культурологический материал постмодернизма, показать несостоятельность и ограниченность ряда идей постмодернизма, например, разрушение иерархий, и разработать новые положения в отношении классических категорий, что должно способствовать освоению изменившегося мира современности;
2) архитектоника онтологии постмодернизма есть новая целостность – единство субстанциального и экзистенциального, позволяющее рассматривать бытие изнутри постмодернистской концепции с учетом внешних по отношению к ней реалий и предпосылок;
3) архитектоника онтологии постмодернизма описываема посредством специфического постмодернистского метода - ризоматического моделирования, который позволяет развернуть модель онтологии из поверхности в «глубину» и «высоту».
4) современность, описываемая постмодернистами, есть поверхность, представленная основаниями двух пирамид. Глубина, для которой поверхность - предел поступательного развития, есть перевернутая пирамида, отражающаяся на поверхности в виде пирамиды «высоты». Образ пирамиды позволяет описать развитие субстанциального и экзистенциального из глубины через поверхность к высоте.
5) постмодернизм не исключает иерархии, а задает новое понимание целостности, отказываясь от логики тождества в пользу творческого различия.
6) представление об отказе постмодернизма от глубины и высоты связано с борьбой постмодернистов против платонизма, то есть абстрактного представления о бытии. Но для поверхности олицетворяющей современность и представляющей собой самостоятельный элемент онтологии характерен синтез, поэтому оказывается возможным сохранить платонизм в постмодернизме, перейдя на уровень смысла.
Теоретическое значение диссертационного исследования заключается в разработке онтологической проблематики, адаптированной к особенностям постмодернистского осмысления современности и к специфике самой современной реальности. Состоявшееся в работе описание структуры онтологии постмодернизма как архитектоники, позволяет говорить об архитектонике как об особом способе анализа философских систем, учитывающем его внутреннее содержание и внешние предпосылки, который может применяться в целях выявления онтологического содержания наследия иных философских направлений.
Практическая значимость диссертационного исследования. Результаты исследования могут использоваться для дополнения существующих способов представления идей в современной философии, в качестве источника одной из интерпретаций содержания постмодернистской философии, в практике ее преподавания. Материалы и выводы исследования могут быть использованы в преподавании курсов онтологии и теории познания и современной философии.
Структура диссертации подчинена общему замыслу работы, цели и логике исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, обе из которых включают по три параграфа, заключения и списка литературы. Работа представлена на 146 страницах, список используемых источников включает 142 наименования.
Апробация данного диссертационного исследования была осуществлена в выступлениях автора на Всероссийской научной конференции «Реальность. Человек. Культура» (ОмГПУ, Омск, 2003, 2004, 2005, 2007); на Международной конференции «Человек в пространстве мифов» (ОмГПУ, Омск, 2004); на XLII и XLIII Международных научных студенческих конференциях «Студент и научно-технический прогресс» (НГУ, Новосибирск, 2004, 2005); на VI Межвузовской научной конференции студентов и аспирантов (ОмГТУ, Омск, 2008); на VI Межрегиональной научно-практической и методологической конференции «Личность врача: мировоззренческий, социальный, научный, философский контексты» (ОмГМА, Омск, 2008); на Всероссийской научной конференции (ТГАКИ, Тюмень, 2008) и др. Некоторые идеи, использованные в исследовании, защищены в рамках защиты ВКР по специальности «Онтология и теория познания».
Основные положения диссертационного исследования опубликованы в журнале «Омский научный вестник», рекомендованном ВАК для публикации результатов кандидатских диссертаций, а так же в статьях автора в других научных изданиях.
Субстанциальное и экзистенциальное в онтологии постмодернизма
Постмодернизму как схеме мира присуща элиминация иерархии. В этом смысле кардинально меняется понимание категорий, которые закрепляют жесткий, иерархический тип отношений, например, субстанция - акциденция, сущность — явление, и практически остается неизменным понимание тех, что амбивалентны, например, взаимодействие. Анализ этих изменений позволяет понять преобразование онтологии постмодернизма. Провести анализ целесообразно через обращение к этим отношениям в истории философии.
Постановка обозначенных в заголовке понятий в пару может оказаться непонятой с позиций классического понятийного ряда. Кроме того, каждая упомянутая категория в отдельности имеет целую историю становления своего содержания и известна многочисленностью возможных интерпретаций. Ввиду чего, в первую очередь в рамках параграфа будут даны, необходимые пояснения относительно вкладываемого содержания в используемые понятия, а так же оправдано парное употребление «субстанциальности» и «экзистенциальности», для чего необходимо будет спуститься по линии восхождения философской мысли к самим истокам.
Известны такие понятийные пары как: субстанция - акциденция, сущность -экзистенция, но в рамках исследования онтологии постмодернизма, ни одна, ни другая не оказываются ей соответствующими, хотя бы потому, что постмодернизму они не могут принадлежать в силу своей оппозиционной настроенности относительно друг друга, а между тем: и между субстанцией и сущностью, и между акциденцией и экзистенцией, с одной стороны, можно выделить массу объединяющих моментов, а с другой - ряд принципиальных для исследования различий.
Прежде чем спуститься к истокам формирования содержания интересующих категорий, следует определиться с тем, что же понимается под онтологией постмодернизма.
В разные эпохи онтология получала неоднозначные и противоречивые оценки, изменялся ее содержательный смысл, позиции традиционной онтологии пошатнулись.
Едва оформившись в XVIII веке в работах X. Вольфа, онтология вскоре подверглась критике. В XX веке интерес к ней возобновился, но понимание бытия было сужено главным образом до человека. Изначально, объектом онтологии являлось бытие как первый «порядок», выделенный из прежде торжествующего хаоса. С течением времени проблема бытия приобретает иной характер. Бытие, олицетворяющее собой высшее начало и основу мироздания, заменяется бытием конкретным, именно бытие конкретное становится новым объектом онтологии. В разговоре о бытии сегодня, оно чаще представляется не в архаическом виде, а олицетворяется с жизнью, жизнью человека, экзистенцией.
На первый взгляд может сложиться впечатление, что подобное изменение объекта онтологии есть процесс упрощения и деградации философской проблематики. Но не все так однозначно, в подтверждение чего можно вспомнить и сослаться на известную мысль признанного классиком философа -Гегеля о том, что мыслить абстрактно - это слишком просто и неблагородно, так как мыслить абстрактно значит уметь сосредоточиться лишь на одном выделенном качестве вещи и уничтожить в ней все остальное, что составляет ее существо. Восхождение от абстрактного к конкретному представляет собой способ отображения сущности объекта как органического целого и только через переход к конкретному, достижимому путем выявления многообразных определений предмета, возможно познание сущности .
Сначала онтология шла по пути очищения, бытия от всего ненужного и напускного, пытаясь выделить единые и вечные его черты, так может быть выбранный сегодня для онтологии путь конкретики, позволит увидеть и открыть в веками исследуемом бытии нечто ранее отбрасываемое, но для проникновения к сущности бытия необходимое?
Онтология постмодернизма - это онтология, в которой невозможно проследить линейную связь ни с одной из традиций. Терминологическое сочетание «онтология постмодернизма» может пониматься двояким образом. Во-первых, под ним может подразумеваться онтологическое содержание работ, относимых к постмодернистской философии. Во-вторых, известно использование терминов «постмодернизм» и «постмодерн» в отношении явлений современной культуры и общества. Откуда возникает понимание онтологии постмодернизма как изучение бытийных аспектов самой современности, при этом сами постмодернисты считают описываемые ими явления, адекватно отражающими процессы, происходящие в современной культуре и обществе. Далеки ли друг от друга названные понимания терминологического содержания, стоит ли выбирать лишь одно из них для исследования? Представляется возможным ответить, что эти понимания дополняют друг друга и обращение к их взаимодействию перспективно, а описать их дополнительность и взаимодействие позволяет обращение к термину «архитектоника».
«Архитектоника» - литературоведческое понятие, означающее построение художественного произведения. Особенность архитектоники, объясняющая обращение к ней в рамках проводимого исследования, состоит в том, что в ее понятие входит как внешняя структура произведения, так и построение сюжета, представляющее собой его внутреннюю структуру. Приемы архитектоники состоят из существенных элементов стиля и в то же время являются социально обусловленными. Поэтому они изменяются в соответствии с переменами, наблюдаемыми в обществе, текст объясняется реальностью". Так понимаема архитектоника в литературоведении, но вместе с тем, там же указывается на частую замену этого понятия другим — «композиция».
Специфика метода онтологии постмодернизма
Как было сказано чуть выше: постмодернизм не может быть исследован только лишь в классических категориях и классическими методами, поэтому в этом параграфе необходимо обозначить еще один компонент архитектоники постмодернизма - специфический постмодернистский метод, для чего требуется обращение к постмодернистскому категориальному ряду.
Изучение постмодернистского категориального ряда, позволило предположить, что специфическим постмодернистским методом можно назвать «ризоматическое моделирование», для раскрытия сути которого необходимо обратиться к понятиям «ризома» и «моделирование». Их анализ и станет ключевой составляющей данного параграфа.
Понятие «ризома» является атрибутом философии постмодернизма, она воспринимаема в качестве своеобразной постмодернистской эмблематичной фигуры.
Рассматриваемый термин был заимствован Ж. Делезом и Ф. Гватарри из ботаники, однако важно подчеркнуть несовпадение ботанического и философского содержания термина.
Указанное заимствование не оспаривается, возможно, потому что сам французский термин «rhizome», переводится исключительно как ботанический словом «корневище». Почему, если имеется точное слово для перевода постмодернистской категории «rhizome», ее оставили непереведенной? Возможно причина в том, что для носителя русского языка, не осознаваема и не ощутима разница понятий «корень» и «корневище», и то и другое воспринимаемы как подземный орган растения, более того, эти слова морфологически имеют одинаковый корень, что сближает их в значениях. Во французском языке «корень» и «корневище» обозначаются разными словами: корень - «racine», в сочетании с другими словами он, подобно нашему «корню», принимает разные значения: это и математический корень, и корень — морфема, и корень - основа, начало; корневище - «rhizome», других значений не имеет. Постмодернисты подчеркивают различие между указанными понятиями, поэтому переводчик мог оставить французский термин с тем, чтобы это различие не скрыть, употребив однокоренные русские слова. Интересно то, что «rhizome» во французском языке — слово мужского, у нас в ботанике1 можно встретить употребление термина «ризом» (род сохраняется), однако он определяется так же как встречающийся в том же контексте термин «ризома». В , философии фигурирует уже только термин женского1 рода — «ризома». О причине изменении рода слова можно только строить предположения: может быть она состоит только в адаптации к языку, и термин преобразован с целью достижения удобства его произношения, возможно, причина в желании разграничить ботаническую и философскую терминологию, а можно было бы предположить потаенный смысл преобразования в духе активных сегодня исследований феминных и маскулинных начал в культуре, но поскольку это не является существенным для данного исследования эти предположения не будут развиваться дальше. Важно то, что терминологическая разница между языками, создает проблему понимания постмодернистской категории, и ее принятия в том числе.
С целью установления изначального значения понятия, имеет место обращение к ботанике, ограниченное просмотром соответствующих словарей и энциклопедий. Предлагаемые в рамках указанных источников определения корневища или «ризомы», не имеют существенных содержательных отличий. Ризома понимается как подземный стебель, или подземный долговечный побег многолетних травянистых растений, служащий для отложения запасных веществ, вегетативного возобновления и размножения, нередко образует разветвленные системы. Формируются эти системы или непосредственно в почве или сначала растут надземные ассимилирующие побеги, которые постепенно погружаются в почву. В узлах или пазухах листьев на корневище образуются почки, ежегодно дающие новые подземные побеги и придаточные корни, использующие отлагающиеся в корневище питательные вещества. Новые побеги образуются также после гибели надземной части растения, под воздействием неблагоприятных условий и после скашивания или стравливания скотом.
Отличие корня от ризомы состоит в наличии у последней мелких чешуйчатых или пленчатых листьев, оставляющих после опадения рубцы, а так же в отсутствии на конце побегов растущей части чехлика. Указанное отсутствие чехлика представляет собой ключевой момент относительно определения специфики ризомы как таковой. Характерный для корня чехлик обеспечивает наиболее типичный для него рост прямо вниз, в силу того, что в его клетках содержатся крупные зерна крахмала, указывающие своим давлением направление действия силы тяжести. Еще Ч. Дарвин обратил внимание на то, что корень, лишенный чехлика, «теряет ориентацию» в пространстве и начинает расти «куда попало». Дарвин называет такой корень, «обезглавленным», отсюда, любое корневище, характеризуемое отсутствием чехлика, по природе оказывается «обезглавленным». Лишенная «головы», а соответственно не подчиненная силе тяжести ризома нарушает типичное расположение - «прямо вниз» и получает часто встречающееся для нее горизонтальное расположение, то есть вдоль поверхности.
Постмодернистские составляющие «глубины» и «поверхности»
Вторая глава посвящена описанию архитектоники онтологии постмодернизма, с учетом содержащихся в ней компонентов, введенных и определенных в первой главе. В первой главе были введены триады, в которых бытие и языковая поверхность, отождествляемая постмодернистами с современностью, занимали срединное положение, положение «между» субстанцией и экзистенцией. Субстанциальное, отражаемое на поверхности — это объективный уровень бытия, экзистенциальное - уровень субъективный, в совокупности эти уровни и составляют современность, описать которую позволяет архитектоника. Отрицать предшествующее современности постмодернисты не могут, но они не конструируют будущего. Современность -поверхность, прошлое — то, что предшествует поверхности, располагается до нее, под ней, может быть названо глубиной, и ни слова о том, что могло бы располагаться над поверхностью - в высоте. Возможно, подобная «завершенность» бытия на поверхности в постмодернизме есть следствие ряда неоправданных сужений значений рассматриваемых явлений и понятий: современности до инореальности, явлений современности до имеющих только ризоматичный и симулятивный характер, реальности до языка, смысла до локализованного в предложении. И убедить в том, что на поверхности все «завершено» постмодернистам не удалось. Поэтому, в рамках второй главы, во-первых, необходимо, обозначить категории «глубина» и «поверхность», используемые постмодернистами, и, во-вторых, применяя ризоматичное моделирование, сконструировать два варианта структуры глубины: субстанциальную и экзистенциальную, которые, отражаясь на поверхности, пересекаются, между ними смыслом устанавливаются связи, создавая субстанциально-экзистенциальное бытие, от которого возможно движение с поверхности к гипотетической «высоте».
Итак, начать следует с введения категорий, в данном случае это будут такие понятия как «глубина», «поверхность» и «повторение», «различие».
Изначально, о первой паре категорий: привести историко-философский экскурс их становления не представляется возможным, более того, отсутствие этих понятий обнаруживается в философских словарях и энциклопедиях, что может являться пусть и не очень весомым, но все же поводом утверждать локальность употребления категорий в рамках философии.
Началом в поиске требуемых определений стало обращение к статьям в философских словарях, посвященных термину «плоскость»73. Главным образом, полезность последних видится в том, что они оговаривают время появления в философском контексте категорий «глубина» и «поверхность», относя это событие к философии конца XX века и, что важно для исследования, в первую очередь, к философии постмодернизма. При этом сразу необходимо оговориться, в статьях используется в основном понятие «плоскость» и иногда, как идентичное ему, употребляется «поверхность», но, вместе с тем, представители постмодернизма, ссылка на которых там присутствует, употребляют все же термин «поверхность», а не «плоскость». К тому же, между этими понятиями можно выделить принципиальное различие Ш едва ли возможно их отождествить.
Термин «плоскость» берется, согласно указанным выше источникам, из естественных наук, свидетельствуя о происходящем в рамках современной философии усилении интереса к топологическим структурам бытия. Указывается и на то,, что традиционно плоскость соотносится с глубиной и высотой, соотнося горизонталь с вертикалью74.
Традиционно онтология подразумевает реальность духовного и материального, посмотрим на понятия «поверхность» и «глубина» со второй точки зрения. Определение глубины можно свести к обыденному пониманию: глубина — расстояние от поверхности до дна. Но даже это, казалось бы, предельно простое определение, отражает связь категорий «глубина» и «поверхность», и вместе с тем, ставит вопросы. В частности: что есть это присутствующее в определении дно? Есть ли оно граница для глубины, некий предел, что свидетельствует о ее завершенности, откуда естественно будут следовать соответствующие гносеологические и онтологические выводы, или дно может быть понято, лишь как некая инстанция, глубине присущая, далее которой глубина имеет иное движение, тем самым, выражая свою бесконечность.
Обратимся к связке понятий «глубина» и «поверхность». Учитывая известную связь философии и математики, определение поверхности было взято математическое. «Поверхность - одно из основных понятий геометрии. Каждая из кривых поверхностей определяется специфическим способом, чаще всего как множество точек или линий. Общее понятие поверхности лишь поясняется, а не определяется: говорят, что поверхность есть граница тела или след движущейся линии и т.п. Поверхность характеризуется как название для двумерного многообразия в пространстве и определяется следующим образом: это множество точек, координаты которых удовлетворяют определенному виду уравнений»75. Основное в математике - понятие простой поверхности, которую можно представить как часть плоскости, подвергнутой деформациям (растяжениям, сжатиям, изгибаниям). Здесь же говорится, что плоскость -простейшая поверхность, что порождает вопрос об отношении понятий «плоскость» и «поверхность». Факт в обозначении простой поверхности - она часть плоскости означает, что в пространственном аспекте понятие «плоскость» шире нежели «поверхность», последняя представляет собой лишь локальную область «плоскости». Термин «плоскость» даже на обыденном уровне несет в себе конкретные характеристики: плоский значит гладкий, ровный, не имеющий каких-либо выступов и углублений, откуда, плоскость — это ровная, гладкая поверхность. Последние характеристики устанавливают, что плоскость - разновидность поверхности, «поверхность» - более широкое понятие. Постмодернизм выбирает понятие «поверхность», а не «плоскость» тем самым от этих обыденных характеристик отстраняясь.
Перейдем к интерпретации этих терминов в постмодернизме. В том же словаре, написав «плоскость» через союз «или» с «поверхностью», автор определяет ее, ссылаясь на Ж. Делеза, как место, где располагаются События, которые могут быть представлены в качестве точек. После этого он приходит к выводу, в соответствии с которым, «поверхность» - это пространство, совсем лишенное глубины и высоты, пространство не имеющее измерения, кроме измерения События как такового, которое как чистый поверхностный эффект может только совпадать с плоскостью, и в этом отношении плоскость Ж. Делеза подобна геометрической плоскости, не имеющей никакой глубины . Это утверждение оказывается провокационным и не позволяет воздержаться от критики. В работах Ж. Делеза как самостоятельная категория «плоскость» не фигурирует, кроме того, в первой главе было сказано о ризоматичном характере языковой поверхности, а представить такую гладкой и ровной не представляется возможным. Несмотря на то, что поверхность вне глубины, их плотное взаимодействие приводит к возможности высвобождения глубины на поверхность.
Субстанциальное и экзистенциальное в «глубине»
Выше была определена основная специфика постмодернистского понимания бытия, которая отражается в схеме бытия «между». Выяснилось, что бытие «между» - это поверхность, однако глубина отражается в этой поверхности в виде пор, глубина на классическом языке может пониматься как субстанциальная основа поверхности. Вместе с тем, к глубине может быть отнесено и экзистенциальное, «экзистенция человека есть его субстанция»99. Задача данного параграфа выявить поочередно схемы субстанциального и схемы экзистенциального в глубине,, показать отображение глубины как субстанциальной основы на поверхности и указать на пересечение там субстанциального и экзистенциального.
В основу разговора о субстанциальном будет положена система, выстроенная Спинозой, обращение к которой было уже в первом параграфе первой главы, а здесь выбрана по причине того, что постмодернисты признают за Спинозой значение в формировании онтологических основ в истории философии. Представления о субстанции Спинозы соответствуют структуре глубины, описанной ранее посредством обращения к образу пирамиды. Ключевое понятие, отражающее субстанциальное - Бог, оно и возглавляет искомые иерархии.
В отличие, от Р. Декарта параллели с системой которого, можно найти у Спинозы, у последнего система является монистической и субстанция сменяет Бога. Бог по отношению к глубине, описанной как перевернутая пирамида, составляет то самое дно, с которого только начинается «восхождение» до поверхности, для описания чего, необходимо проговорить всю спинозовскую иерархию. На самом деле, и это было уже сказано, Спиноза не отказывается от ставшей традиционной иерархичности, но она приобретает иной вид: теперь в качестве своих нисходящих элементов она содержит не различающиеся субстанции, как это было, например, у Р. Декарта, а разнопорядковые элементы, среди которых выражено первенство и явное превосходство субстанции как таковой. Последовательно на дно - субстанцию наслаиваются сначала атрибуты - неотъемлемые свойства, выражающие сущность и затем модусы - состояния субстанции, то через что представляются атрибуты. Атрибуты Спинозы условно могут быть названы двумя производными от Бога субстанциями Р. Декарта, а именно, протяжение — характеристика тела и мышление - содержание человеческого сознания. Какие выводы могут быть сформулированы на основе сказанного? Во-первых, Спиноза - представитель пантеизма, откуда следует, что абсолютно все элементы в его системе, какое бы место им в иерархии отведено не было содержат в себе божественное, Бог — субстанция есть во всей природе в целом и в каждой вещи в отдельности. Во-вторых, учитывая расположение в иерархии, оказывается, что максимально приближенными к поверхности являются модусы субстанции — то есть конкретные одухотворенные тела и вещи. Важен вопрос: что происходит с тем, что отразилось в поверхности после отражения?
Поверхность и отраженное в ней из глубины связывается с появлением инореальности, отождествляемой постмодернизмом с современностью. Отсюда предположение, что относимое к глубине, а значит, и к субстанциальному, есть составляющее эпох, предшествующих постмодерну - эпохе модерна и домодерна. Ввиду чего, уместно обратиться к тем идеям, которые сопровождают описание этого перехода. Если в качестве дна глубины принять субстанцию - Бога, то из множества существующих характеристик относительно предполагаемого перехода, внимание можно сконцентрировать, лишь на тех, в которых Бог фигурирует.
Итак, какого же положение Бога в ситуации постмодерна, достигает ли дно глубины поверхности, фильтрующей отражаемое на ней, является ли относимое к нему создающим объем поверхности?
Есть исследования, в которых предлагаются схожие трактовки места Бога и религии в эпоху постмодерна. Общим для подобных исследований является обращение к Ницше и к ни раз изрекаемой фразе в его текстах: «Бог умер!». Известна связь философии Ницше и постмодернизма, а вот понимание этой фразы и ее перенесение на ситуацию постмодерна допускает интерпретации.
Во-первых, можно эту фразу понимать буквально, такое понимание исходит из персонифицированного представления о Боге. Отказ в эпоху постмодерна от образа персонифицированного Бога, встречается у С. Ф. Денисова, в системе которого для эпох выбраны соответствующие названия: модерн - христианская эпоха, постмодерн — послехристианская эпоха. При этом Бог понимаем в первую очередь как единый центр и смерть его, провозглашенная в той самой фразе, отражает децентрированность и лишенность божественного центра субъекта постмодерна .
Во-вторых, имеются трактовки, отражающие связь Бога с идеей внешней принудительной каузальности, откуда фраза «Бог умер» в отношении к ситуации постмодерна может быть понята как метафора, фиксирующая отказ от подобного детерминизма.
Несколько иное понимание фразы, следующее из сказанного самим Ницше, отражено у В. А. Емелина и В. Подогоги, на которого первый ссылается. В. Подорога пишет следующее: «То, что Ницше подсказывает в первую очередь: следует принять смерть Бога как Событие, исполненное не негативной, а позитивной энергии» , «Смерть Бога — это открытие горизонта, это самая широкая открытость, какую мы можем пережить в мире, где устранена мысль о смерти» . Но, сославшись на позицию В. Подороги, В. А. Емелин скорее не признает свершение подобной смерти Бога, говоря, что мир наделяется другим видом бесконечности, который определяется уже не бесконечностью формы трансцендентного существа, а бесконечным многообразием отдельных, конечных форм. Бесконечный Бог рассыпался на бесчисленное множество фрагментов1 3. Эта позиция интересна тем, что провоцирует предположение, скорее не смерти Бога, а его преобразования под воздействием ситуации постмодерна, и задает возможность осмысления этого преображения.
Обсуждаемую фразу - «Бог умер!» можно не использовать в буквальном значении и учесть многозначность содержания самой категории Бог. Ведь на самом деле, персонифицированный Бог - это лишь вариант раскрытия субстанциального. Бог как субстанция, представляющая интерес для исследования, растворен в природе и в каждой вещи в отдельности, определяя одушевленность и одухотворенность их.
