Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Бытииственность места и локуса 11
1. Единое и множественное в месте и локусе 11
2. Хронотопичность места 28
3. Природные основания места ..46
ГЛАВА II. Место в повседневном бытии человека 68
1. Сакральный смысл места 68
2. Архитектоника места 94
Заключение 114
Литература. 118
Хронотопичность места
Единое проявляется во множественности единого, отдельного, индивидуального, в котором обретается уникальная определенность единого. Отдельное, единичное существует в локусе физическом и метафизическом, в границах которого обретается местное. Локальное местное составляет место.
Натурфилософы удивительнейшим образом предвосхитили конкретность, местностность множественного бытия как единого бытия, интуитивно заложив гениальную методологическую матрицу видеть в едином, всеобщем, трансцендентном / божественном, космическом, природном, духовном/ множество отдельностей, единичностей, частей и целого, которые каузально у-строяемы и бытию аутентичны. Платон в " Тимее" поясняет: «... все сущее должно неизбежно находиться в каком-нибудь месте I выд.мною-В.Ч./ и занимать какое-нибудь пространство»1, что практически повторяет парменидово «существующее должно где-нибудь находиться»2.
Мы имеем место по онтическому, сущему и онтологическому, сущностному основаниям, простирающимся в границах определенного пространства. При этом под сущим будет пониматься наличная основа бытия меня в месте. Наличное бытие места включает в себя природу места, мою личную природу (телесную и духовную) как часть места. Сущее - это наличное основание во всех своих частях и тех связях, которые оно обеспечивает. Природа, человек в своей природной и надприродной ипостаси и производное от этих двух составляющих в виде культурного и социального продукта - все это сущее. Пока - сущее, до тех пор сущее, пока оно не переступило в сущностное, то есть онтологическое, осмысленное мною как сущее, имеющее значение для моего сущностного бытия. Сущее не дифференцировано, сущностное определенно. «...Само единое, разделенное бытием, представляет собою огромное беспредельное множество»1. Это значит и то, что мое местобытие есть корпускула, spatium в целом множественного мира, который при этом един. Един и за счет энергий множественностей. В самой логике энергий единого и множественного заложен «механизм» возникновения-рождения-бытия-трансляции местобытия как «организма», способного к развитию за счет бесконечного нового рождения.
Я - место: предельно локальное, телесно и метафизически замкнутое бытие мира во-мне и вне-меня мира, но рядом, вне меня положенного предметно-чувственного пространства места, через которое рефлектируется весь мир с помощью «привходящего», как говорил Аристотель в «Метафизике». Место есть явление сущностей оснований, в пределах которых место становится местом. Место так или иначе, но неизбежно становится самодостаточным явлением, ибо имеет для этого объективные основания, которые сущностны. Место равно себе и ничему другому. Место такое, какое есть. Ж.Делёз и Ф. Гваттари указывали на слиянность места и бытия человека в данном месте: «...племенные группы могут менять территорию, но действительную определенность они получают лишь сочетаясь с некоторой территорией или местом жительства, и образуя «местный род»2. «Местный род» обладает необходимой креативностью и про-являет данное место, которое в своей ставшести есть явление уникальное, единственное, неповторимое, ибо имеет свои, только ему присущие сущностные основания. То есть место становится формой бытия сущностей. Чтобы стать формой бытия сущностей, место должно стать самодостаточным в себе явлением, за-явить о себе в бытии. Аристотель утверждает: «... формой я называю суть бытия вещи»3. Сущностное бытие места становится уникальным явлением, которое о-формлено, то есть проявлено. Являемость явления места в про-явленности - в виде телесных, предметных и духовных данностей. «Что - как форма? Суть... бытия, -настойчиво повторяет Аристотель в «Метафизике», - Формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность»1. Это значит, место, будучи уникальным явлением, находит формы про-явления своей сути. В нашем случае - в виде локальных местных культур. Степные культуры есть проявления метафизического явления степи, которые отличны от, например, речных место-явлений, ибо и в том, и в другом случае имеются свои сущностные основания. Место, прежде чем онтологически про-явитъся, бытийно, онтически становится явлением по своим сущностным основаниям. Место само суть бытия: явление - сущностно, сущность проявляется, потому как все находится в состоянии Dasein (Хайдеггер). Природа, климат, атмосфера, предметный, духовный миры места формируют его как уникальное явление, которые неизбывно, неизбежно про-являются в повседневном бытии человека места и составляют суть этого места.
«Метафизику» Аристотеля пронзает мысль о том, что чем-то великим и трудноуловимым кажется топос, то есть пространство-время. «Великое и трудноуловимое» Аристотеля, «эйдос», «идея», «Абсолют» Платона, «Dasein» Хайдеггера не есть ли метафизика этого самого топаса, то есть места - вопрос, на который пытается ответить каждый философствующий человек. Я задаю вопрос не просто о территории, но о бытии места, чувственном и сверхчувственном.
Природные основания места
Теория хронотопа получила свое широкое распространение в XX веке, однако ее предвосхищение находим значительно раньше. Леонардо да Винчи в своих манускриптах засвидетельствовал крайне важные наблюдения. В манускрипте Т.Р.304 автор описывает движение животных, как движение места и движение действия и делает вывод: »...движения бывают трех видов: [простое] - места, простое - действия, и третье - это движение, составленное из (движения) действия и места»2. Представим выписку в виде формулы: место-действие = место + действие. Сочлененность формулы позволяет «ощутить» реальную картину всего-во-всем. Одновременность во взаимопроникнутости и взаимообусловленности условиями друга друга. Место и его культура - это именно та взаимопроникнутость, взаимообусловленность природной, средовой и антропокультурной составляющих, которые есть здесь-и-теперь: места и времени как места-времени, хронотопа.
Феномен хронотопа универсален. Он позволяет рассмотривать всякое явление как хронотопическое - от макрокосмоса до микрокосмоса. Макро состоит из микро, и все-во-всем бытиет через эту схему. А.Ф. Лосев, анализируя античную эпоху, пришел к выводу, предельному в своем значении: « Космос можно представить себе как систему пяти / или лучше бесконечного количества/ пространств и времени»1. Если условно мы представляем себе КУЛЬТУРУ как космос, то составляющие ее ЛОКАЛЬНЫЕ МЕСТНЫЕ КУЛЬТУРЫ (ЛМК) и есть бесконечное количество хронотопов культур, идентфицирующих место их рождения и бытия. Мир - един. Единое полагает наличие отдельных, составляющих множественное. Без отдельного нет единого, как и наоборот. Тютчевское «Все во мне, и я во всем» - это предельное обобщение выражения отдельных Я-культур во всем и всего в Я-культуре, но не распыленное в нигде, а отрефлектированное в конкретном, манделынтамовском « Я и садовник, я же и цветок». Получается, Я как отдельное, в свою очередь состоит также из отдельных частей, о-кружающих Я, но друг без друга не существующих. В этом видится смысл диалектичекой формулы дополнительности: всеобщее через единичное, как единичное во всеобщем -в природе, среде, антропокультурности. Гёте удивительнейшим образом эту всеобщность идентифицировал с конкретным. В « Путешествии в Италию» автор пишет об итальянцах так: «Если бы этому народу навязать немецкий счет времени, он был бы сбит с толку, потому что его собственный теснейшим образом связан с окружающей природой»2. Немец имеет свой счет суточного времени, он отличен от всякого другого, в том числе и от итальянского, где уклад жизни, быт "пристыкован" к восходу и закату солнца на свой манер. На примере любой сформировавшейся культуры -немецкой, итальянской, русской - мы можем говорить, что всесочлененность места определяет ЛМК. Разница между культурами, делающая их инаковыми еще и в том, что в том или ином месте может превалировать та или иная составляющая. В сельской местности преобладает пространственная характеристика, она более топична, менее событийна; в то время как в городском месте превалирует временная составляющая, ибо более событийна. И во всех случаях, какой бы мы локус не рассматривали, мы будем отмечать, что все составляющие пространства-времени МЕСТНЫ.
Хронотоп ЛМК как форма метафизического бытия места имеет свое естественно-бытийное основание. Каждый организм живет в своем природном биологическом ритме, который обусловлен местом и приспособлен к нему. Скажем, человек привыкает к месту годами, а этнос, как более сложное природно-социальное явление, адаптируется к месту в течении более длительного времени. Более того, "изменение привычных условий делает вид(этнос) особенно уязвимым, так как жизнеспособность падает"1. Бытийный культурный человек оседает в своем пространстве-времени, нарушение его ритма ведет к разбалансировке организма, дискомфорту и даже разрушению хронотопа человека. Например, такое "актуальное" бытовое явление, как перевод стрелки часов на так называемое сезонное время, сопряжено с нарушением биологического ритма, влекущим изменение, сбой в целом хронотопа человека, а также сообществ.
В XX веке биологическая наука сделала чрезвычайно много для понимания хронотопа человека. Ее положения можно применить к анализу ЛМК и таким образом раскрыть суть вопрошающего бытия человека в месте. А.А.Ухтомский отмечал всеохватный характер "среды", в центре которой всегда стоит человек, как биологическое и как культурное существо. Человек, по мнению А.А.Ухтомского, есть био-социо-культурное существо и представляется таким только потому, что его бытие происходит в среде. Человек по А.А.Ухтомскому, "овнешненяый, объективированный дух". А.А.Ухтомский пишет: "Органом может быть всякое временное сочетание сил, способное осуществить определенное движение"2.
Сопоставим с леонардовым пониманием движением - тела/места/, действие места/тела/ и совместное действие и места, и у нас возникнет "зримое" представление об объективных основания хронотопа места и его ЛМК. Именно эти объективные сочетания сил - природы / в том числе и человека как природного существа/, человека как культурного существа и социокультурной среды - и тогда станет понятен субъект, производящий культурный продукт, и он всегда местен, среден. А.А.Ухтомский замечает: "...реальное событие протекает безраздельно в пространстве и времени, в хронотопе"1. ЛМК - это реальное событие. Оно протекает через со-бытие конкретных фактов. В со-бытии конкретных составляющих фактов видится неисчерпаемое содержание для саморазвития: " Идея хронотопа в том, что событие не создается, не определяется сейчас пришедшими фактами", что оно "накопилось и определилось в прошлом...Сейчас только подытоживается то, что было и складывалось"2. Становление явления есть результат ставшести и нового становления, что по Гёте, как мы уже видели, есть триада прошлого, настоящего и будущего. А.А.Ухтомский в своих дневниках вновь и вновь подчеркивает: "Всякая жизненная форма выкристаллизовывается из своей среды к самостоятельности"3. Культура творится человеком культурным, а человек культурный творит "всей своей природой - и умом, и чувством, и волей"4. Значит, человек субстанциально хронотопичен, потому что живет и внутри себя, и во вне себя. Творит в месте-теле-себе, исходя из места во вне себя, но рядом положенного, окружающего данную телесную и духовную субстанцию. Я-творящий-себя сообразен месту во всех его составляющих частях. Мой голос сообразен окружающей меня природе - климату, ландшафту, атмосфере /итальянское бельканто, тувинское горловое пение/, мое тело природно моему климату
Сакральный смысл места
Детерминированность природы заключается во всеобщих связях природного мира, которые преосуществляются в локальных, по "географическому образу" обстоятельствах. В.И. Вернадский объясняет отдельное через конкретное природное: "Человек живет в биосфере, от нее неотделим. Он только ее может непосредственно исследовать всеми своими органами чувств /выд.мною-ВЧ/ - может ее ощущать - её и её объекты;.. человеческий ум... неотделим от биосферы"1. Методологически В.И.Вернадский дает возможность поставить вопрос о природных основаниях места как явления, то есть сущего, и ЛМК как про-явленность сущего в месте-явлении. Человек культурный есть составная часть природы, он именно её и только эту окружающую природу переживает непосредственно всеми своими чувствами - эти чувства по природе своей, объективны, природны по естественным основанимям и конкретны в конкретном субъекте - носителе чувств и разума. Источник рецепции природы в самой природе, этом "феноменальном теле" - в субъекте этой о-кружающей природы.
Бытие человека, его эмоциональная и интеллектуальная жизнь как-то со-ставляются, из чего-то про-из-растают, чем-то форм-ируются. Человек бытиет не в беспредельности, не в безместности, но в пределах, обусловливающих его бытие, его жизнь: в месте. В.И.Вернадский своим учением о биосфере подводит под бытие человека предельно объективные, но в то же время предельно конкретные в своих проявлениях естественные, природные основания, в которых мы находим ключ к пониманию феномена локальности бытия человека, а, значит, и его культуры. «Пределы биосферы обусловлены прежде всего полем существования жизни в определенных физических и химических условиях. Поле устойчивости жизни в связи с этим есть результат приспособления в ходе времени»1. Человек как живое биологическое существо (тело) имеет свои химические, биологические и физические параметры существования, ничем не отличные от всего другого живого мира, и на него распространяются все законы мира, в котором он бытиет: обмен веществ, развитие, умирание (энтропия), переход в другие состояния материи - и если эти законы верны и универсальны, а они верны и универсальны, то действие их не может не распространяться и на его духовную жизнь. Духовная жизнь - это эмоционально - чувственная окраска живой материи («живого вещества», В.И.Вернадский) человека, имеющая своё продление в интеллектуальном, разумном бытии. Именно эти природные начала и есть основания биосферы, куда вовлечен человек места, и отсюда место имеет свой "географический образ" (В.И.Вернадский). Человек как живое биологическое существо имеет свои биологические, физические и иные параметры существования, как правило адекватные биосфере места, и что не противоворечит теории антропогенеза. Эти законы взаимо-действия универсальны. Человек выделил себя из животной сферы обретением духовных и интеллектуальных способностей, оставаясь природным существом. Духовная жизнь - это интелллектуально-творческое бытие материи /"живого вещества"/, имеющей свою преосуществленность в метафизическом удвоении жизни - в ноосфере. Законы био- и ноосферы универсальны про-явленностью в локальном пространстве места. Вчитаемся внимательно в текст В.И.Вернадского. « В...биосфере мы должны искать отражение не только случайных единичных геологических явлений, но и проявления строения космоса, связанного со строением и историей химических атомов» Все взаимосвязано: «космос, стратосфера, атмосфера, тропосфера, гидросфера, литосфера пронизаны лучами солнца, которые, в совокупности, обусловливают главные черты механизма биосферы»1.
В самой биосфере по объективным природным основаниям наступают дифференциации, предопределяющие разнообразие мест во всех составах, которые там и только там могут быть. Как пишет В.И.Вернадский, « местами в ней / в биосфере - ВЧ/ выделяются области, в которых резко преобладают превращения одного какого-нибудь рода. Природные тела-носители превращений - всегда резко различны для ультрафиолетовых, световых и тепловых солнечных волн»2. И эти природные носители превращений участвуют во всех процессах бытия, в том числе и в процессах культуры, например, при сложении той или иной живописно-пластической системы, формировании голосового аппарата, той или иной архитектурно-строительной школы - многообразию несть числа по месту мест.
«Превышающее мысль разнообразие» /Гёте/ мира обусловлено объективными условиями природы, космоса, солнца, что провидели еще античные философы и наставляли « поступать в соответствии с истинным в природе»/ Гераклит/. Истинное в природе заключено во всеобщих связях явлений, имеющих свою преосуществленность, про-явленность в локальном местном. Природа человека связана с внеположенной ему окружающей природой. И природа самого человека, и окружающая его природа находятся в отношении адекватности. О-кружающая природа - объективное условие существования природного человека - субъекта данной, этой среды, который может переживать то или иное природное явление, скажем, «молочно-белые туманы» в равнинных местах, или северное сияние, зарницы, свечение небесного свода и отражение его на облаках. И в каждом месте эти явления будут иметь не только физически разные, вариативные проявления, но и бесконечно разнообразные по эстетическим состояниям.
Архитектоника места
Слово "сакральный" происходит от lat. sacrum - священный, святой, посвященный божеству, и обозначает все то, что относится к культу, поклонению особо ценным идеалам1. Через культ, религиозный, духовный П.А.Флоренский толковал понятие "культура". Сакральное проявляется в любой религии, начиная с ранних форм - пантеистической, языческой: религия начинается там, где складывается система сакрализации особо ценных идеалов. Постепенно сакрализация во всех типах культур и цивилизаций стала приобретать статус культурный, аксиологический. Культура - духовна, сакрализована. Со временем в науке сакральное стало пониматься не только как производное от Бога, оно приобрело расширительный смысл. Сакральное - это духовное: как религиозное бытие и как светское - в бытии опыта и практики креативной личности2 по созданию художественных и этических ценностей, приобретающих для человека подлинно гуманистический и эстетический смысл.
Более того, Э.Дюркгейм распространял понятие сакральности на естественноисторические основы подлинно человеческого бытия, его социальной сущности и противопоставлял его понятию индивидуалистического (эгоистического) существования3. Идеал может носить как общественный смысл, так и глубого личностный - предмет поклонения, почитания - Бога, ценности материальной или духовной в культуре и искусстве, общественной ценности в виде гуманистического, эстетического, нравственного идеала.
Проблема сакральности уходит в самые глубины истории человека и затрагивает изначально основы осознания человеком объективного мира в целом, о-кружающего, рядом лежащего осязаемого мира конкретной реальности через свою чувственность в сверхчувственных метафизических формах. Чувственно переживаемая реальность нашла свое объяснение в одушевлении всего мира, как земного, так и неземного. "Первая и главная причина превращения фактов ежедневного опыта в миф есть верование в одушевление всей природы - верование, которое достигает высшей своей точки в олицетворении ее"1. Э.Тайлор подчёркивает, что точка зрения первобытного человека была пантеистической. "Варвар и дикарь" интуитивно про-зрил в о-кружающем его мире - деревьях, животных, далее - в звездах, луне, солнце - продолжение своей души. Она, душа, в его живом теле имманентна ему - живая, подвижная, летучая, способна переноситься в другие вне его положенные предметы и в целое пространство. И то были первые божественные прозрения в постижении мира. Постижение это происходило не в безмерности, не в абстракции, а в переживании и осмыслении тактильно осязаемой среды места, в котором реально, грубо, физично жил человек. В первобытном бытии человека прослеживаются ощущения и переживания, его формирующееся сознание, "логика дикаря" (Тайлор). На их почве зарождалось абстрактное мышление, дававшее первые плоды обобщений, абстракций, умозрительных построений. Совокупность всех этих данных объясняет искомое - реальное бытие в месте во всех спектрах его составляющих формировало сознание человека, его знания, его ценностные ориентации и предпочтения, его деятельность. Мы можем говорить, что пантеистические представления об аниме человека нуждались в конкретизации, материализации его души. Душа проецировалась на конкретный предмет - носитель определенных представлений, выражающий чрезвычайно важные для данного человека ценности, как правило витальные. Жизненно важное представлялось священным и для непосредственной жизни и для духа, которому человек или определенное сообщество поклонялось. Кажется, что пракультурные люди оказывались на редкость духовными в контексте своего времени. Вся их практическая деятельность была освящена духовным смыслом, отвечающая его представлениям о жизни как главной ценности. В конечном счете человек имел аксиологическое жизнеполагание на земле - бытие в месте рождения как бытие вообще. Изначально человек то место, в котором он был-жил намоливал, боготворил.
Этнокультурные исследования быта разных народов1 позволяют говорить, что весь обряд приветствия и посвящения младенца в жизнь, его наречение именем в этом мире сопровождалось прежде всего "прикреплением" человека к месту рождения. Этот обряд закрепления в месте рождения осуществлялся по-разному в разных местах и по своей структуре был различен, всегда превращался в акт священнодействия. Посмотрим на обряд захоронения детского места и пуповины в алтайских племенах. У кумандинцев место обмывалось, клалось в глиняный горшочек, его горловина обвязывалась чистой тряпкой, сосуд ставился под пол, на
внутреннюю сторону заваленки жилища. У челканцев пуповину зашивали в холщовую тряпку и хранили в теплом месте жилища в укромном месте, в щели внутренней стены дома около очага. Автор данного исследования в 1992 году, будучи в республике Горный Алтай, имел возможность лично убедиться в сохранении традиции размещать пуповину в доме. Зашитые в тряпичные мешочки пуповины - их было три, по количеству выживших детей, были подвешены на гвозде на центральном простенке между двумя окнами (место, напоминающее Красный угол в русских домах). Напротив них с внешней стороны дома в земле были зарыты соответственно три детских места. Хозяин, алтаец средних лет, пояснил: "Так делали наши деды, так делаем мы. Мы пуповиной привязаны к нашим горам, к нашему священному Телецкому озеру, к нашей земле"
Обряд, составляющий содержание священного вхождения ребенка в этот мир, включал в себя непеременно и женщину алтайку, принимавшую роды2. У алтайцев-теленгитов это киндик-эне (киндик-пуповина, эне-мать), которая вступала в родственные отношения с младенцем, в обязанности которой входил весь обряд, включая прием родов, захоронение детского места, пуповины, подготовка колыбельки, в отдельных случаях и дача имени младенцу. Мы просматриваем все признаки священности места, носящий столь открытый человеческий и магический смысл - от появления ребенка из лона матери, его первого пеленания, изготовления и освящения ложа в колыбели и колыбели в том числе, их связи с природой как таковой, и связи с духами, которые наполняют данное место, родителями и повитухой, взаимодействие которых протекает в режиме социальных связей-отношений - все в совокупности есть место и смысл данного места в данной событийной, или как бы сказал Уайтхед, "процессуальной" закономерности.
