Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. ТЕОРИЯ МЕТАФОРЫ 8
1. Традиции исследования метафоры: от Античности до наших дней 8
2. Метафора как объект лингвистическо-философских исследований 13
2.1. Семантический подход к метафоре 14
2.2. Прагматический подход к метафоре 17
3. Нормативный подход к метафоре 21
3.1. Теория социальных эстафет (нормативных систем) М. А. Розова 21
3.2. Метафора как нормативная система 27
Глава 2. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ МЕТАФОРЫ 32
1. Проверка стадиальной модели понимания 33
2. Понимание метафоры детьми 42
2.1. Критерии понимания 43
2.2. Зависимость понимания от типа сходства 45
2.3. Понимание и знание о предметных областях 47
2.4. Стадии развития понимания 50
3. Распознавание метафоры детьми 57
Глава 3. ПОНИМАНИЕ И РАСПОЗНАВАНИЕ МЕТАФОРЫ 62
1. Понимание метафоры 62
2. Распознавание метафоры 71
Глава 4. ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВОСПРИЯТИЯ МЕТАФОРЫ .83
1. Эксперимент 1: Распознавание и понимание метафоры на уровне описания содержания образцов... 83
1.1. Методика 83
.1.2. Результаты 85
1.3. Обсуждение результатов 95
2. Эксперимент 2: Распознавание метафоры на уровне непосредственных образцов 98
2.1. Методика 99
2.2. Результаты 103
2.3. Обсуждение результатов 105
Глава 5. МЕТАФОРА В РЕЧИ 108
1. Функции метафоры 108
2. Схема анализа функций метафоры 112
3. Метафоры политического дискурса 120
Заключение. МЕТАФОРА КАК ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА 132
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 135
ПРИЛОЖЕНИЕ I-XI
- Традиции исследования метафоры: от Античности до наших дней
- Проверка стадиальной модели понимания
- Понимание метафоры
Введение к работе
Актуальность темы. В современной науке метафора является самостоятельным объектом исследования целого ряда дисциплин: философии, лингвистики, психологии. Так, в рамках лингвистическо-философских исследований широко обсуждаются проблемы семантики и прагматики метафоры: разграничение буквального и метафорического значения, критерии метафоричности, метафора и понятийная система и т. д. (А. Ричарде, М. Блэк, Н. Гудмен, Д. Дэвидсон, Дж. Серль, А. Вежбицка, Дж. Лакофф, М. Джонсон, Н. Д. Арутюнова, В. Н. Телия и др.). Основным предметом психологического изучения метафоры является ее понимание; среди направлений его исследования следует выделить: обсуждение стадий процесса понимания (Н. Clark, S. Glucksberg, В. Keysar, A. Ortony, Я. Gibbs, et aL); изучение специфики понимания метафоры детьми (Е. Winner, S. Vosniadou, F. Keil, H. Pollio, R. Honeck, А. П. Семенова, Л. К. Балацкая и др.); изучение факторов, определяющих «удачность» метафоры и влияющих на ее понимание (R. Sternberg, et aL).
Вместе с тем сам термин «понимание» является многозначным, порой им обозначаются процессы и явления самой различной природы. Например, часто смешиваются и не различаются: 1) понимание того содержания (фрагмента действительности), о котором говорится в метафоре; 2) понимание того факта, что некоторое высказывание является специфической языковой формой — метафорой. В основе
феноменов первой группы лежат лингвистические навыки субъекта, в основе второй — металингвистические. До сих пор психологические исследования метафоры были сосредоточены на изучении феноменов, принадлежащих к первой группе (для их обозначения и используется традиционно термин «понимание»). Феномены второй группы практически не изучались, для их обозначения специальный термин пока отсутствует. Таким образом, актуальность настоящей работы определяется необходимостью уточнения и разработки самого категориального аппарата и возможности его применения.
Проблемой исследования является выделение различных способов восприятия метафоры и возможных вариантов их соотношения (термином «восприятие» мы обозначаем всю совокупность процессов и явлений, возникающих при взаимодействии метафоры и воспринимающего ее субъекта). В качестве гипотезы выступает следующее положение: существуют два способа восприятия метафоры — понимание (восприятие ее содержания, т. е. фрагмента действительности, о котором идет речь в метафоре) и распознавание (восприятие ее формы, т. е. установление того факта, что данное высказывание является специфической языковой формой — метафорой). На основе представления о двух способах восприятия метафоры формулируется основной вопрос исследования: как соотносятся понимание метафоры и ее распознавание, являются ли они стадиями восприятия или его типами? Настоящая работа, таким образом, является теоретико-экспериментальным исследованием восприятия метафоры и его видов.
Основные цели настоящей работы:
? изучение соотношения понимания и распознавания метафоры;
? формулировка специфики метафоры при ее психологическом изучении;
? применение представлений о понимании и распознавании метафоры при анализе функционирования метафоры в речи.
Для достижения этих целей необходимо решить следующие задачи:
• проанализировать психологические исследования метафоры с точки зрения представлений о понимании и распознавании метафоры, выделить возможные ответы на основной вопрос исследования;
• разработать адекватные способы диагностики понимания и распознавания метафоры, методики и основную схему экспериментального исследования;
• разработать схему анализа функционирования метафоры в речи.
Методологической основой исследования выступила теория социальных эстафет (нормативных систем) М. А. Розова (Розов, 1977, 1981, 1984, 1986, 1987, 1992, 1995). В исследовании применялись методы эксперимента (методика измерения времени реакции, методика определения смысла фраз) и анализа текстов (методика интент-анализа).
Положения, выносимые на защиту:
1. Распознавание и понимание метафоры являются относительно независимыми типами ее восприятия. Но если для распознавания метафоры ее понимание необходимо, то для понимания метафоры ее распознавания не требуется.
2. Распознавание и понимание лежат в основе двух традиционно выделяемых функций метафоры в речи — соответственно эмоционального воздействия и моделирования действительности;
3. Специфика метафоры при ее психологическом изучении заключается в том, что метафора функционально подобна произведению искусства (по Л. С. Выготскому).
Научная новизна исследования. Предложен нормативный подход к изучению метафоры, разработанный на основе теории социальных эстафет (нормативных систем) М. А. Розова. В рамках этого подхода развиты представления о двух способах восприятия метафоры — понимании и распознавании, сформулированы их критерии. Тем самым введено понятие распознавания метафоры, которое позволяет преодолеть одностороннее рассмотрение ее восприятия как понимания. Это понятие стало необходимым для целостного анализа феноменов восприятия метафоры детьми и функционирования метафоры в речи.
При распознавании метафоры выявляется ее специфика, которая заключается в том, что метафора функционально подобна произведению искусства (по Л. С. Выготскому), т. е. при ее распознавании снимается противоречие между содержанием и формой метафоры, что ведет к эмоциональной реакции.
Практическая значимость. Полученные результаты могут быть использованы: при разработке спецкурсов по психолингвистике, психологии мышления, психологии понимания, а также при подготовке соответствующих разделов курсов общей и возрастной психологии; при
составлении методик развития языковой компетенции детей (путем включения в них заданий на понимание и распознавание метафор); при подготовке тренингов речевых и ораторских способностей (путем включения в них упражнений на использование и анализ метафор).
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на IV Международной научно-практической конференции по психологии и педагогике чтения (Москва, 27-29 марта 1995 г.), Научной конференции Института психологии РАН «Психологическая наука: традиции, современное состояние и перспективы» (Москва, 28-30 января 1997 г.), XII Международном симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 2-4 июня 1997 г.), семинаре по когнитивным наукам «Метафора и аналогия» (Тренто, Италия, 18—21 июня 1997 г.), заседаниях кафедры общей психологии факультета психологии МГУ, заседаниях лаборатории психологии речи и психолингвистики Института психологии РАН.
Традиции исследования метафоры: от Античности до наших дней
Такой взгляд на метафору особенно характерен для философов Нового времени. Очень показательны в этом плане следующие отрывки:
Так как остроумие и воображение находят себе доступ в мир легче, чем сухая истина и действительное познание, то едва ли считают, что образные выражения и игра слов являются несовершенством языка или злоупотреблением им... если мы говорим о вещах как они есть, мы должны признать, что всякое риторическое искусство, выходящее за пределы того, что вносит порядок и ясность, всякое искусственное и образное употребление слов, какое только изобретено красноречием, имеет в виду лишь внушать ложные идеи, возбуждать страсти и тем самым вводить в заблуждение рассудок и, следовательно, на деле есть чистый обман... Я не могу не отметить одного: как мало тревожит и занимает человечество сохранение и усовершенствование истины и познания, с тех пор как поощряется и предпочитается искусство обмана! Как сильно, очевидно, люди любят обманывать и быть обманутыми, если риторика, это могущественное орудие заблуждения и обмана, имеет своих штатных профессоров, преподается публично и всегда было в большом почете! И я не сомневаюсь, что с моей стороны признают большой дерзостью, если не грубостью то, что я так много говорил против нее. Подобно прекрасному полу, красноречие обладает слишком неотразимой прелестью, чтобы когда-нибудь позволить говорить против себя. И напрасно жаловаться на искусство обмана, если люди находят удовольствие в том, чтобы быть обманутыми (Локк, 1985, с. 566-567).
А вот как отзывается о метафоре Т. Гоббс:
Свет человеческого ума — это вразумительные слова, предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями. Рассуждение есть шаг, рост знания — путь, а благоденствие человеческого рода — цель. Метафора же и бессмысленные и двусмысленные слова, напротив, суть что-то ignes fatui (блуждающих огней), и рассуждать при их помощи значит бродить среди бесчисленных нелепостей, результат же, к которому они приводят, есть разногласие и возмущение или презрение... Ибо хотя позволительно говорить в обиходной речи например «дорога идет или ведет сюда или отсюда», «пословица говорит то или это» (между тем как дорога не может ходить, ни пословица говорить), однако, когда мы рассуждаем и ищем истины, такие речи недопустимы (Гоббс, 1936, с. 63).
Т. Гоббс прямо говорит, что при пользовании языком необходимо стремиться к точным дефинициям, к однозначности и определенности. Его идеал состоит в придании словам строгих значений, в избегании всяких двусмысленностей. Такая точка зрения на долгое время затормозило исследования метафоры и сделало их маргинальной областью познания.
Возрождение метафоры начинается примерно с середины XX в., когда метафора осмысливается как необходимый и очень важный элемент языка и речи. Сыграло свою роль и то, что было показана невозможность точных дефиниций для слов. Вот что пишет об этом выдающийся философ XX в. Л. Витгенштейн:
Рассмотрим, например, процессы, которые мы называем «играми». Я имею в виду игры на доске, карточные игры, игры в мяч, спортивные игры и т. д. Что свойственно им всем? Не говори: «Должно быть нечто общее, иначе бы они не назывались "играми"», но посмотри, есть ли что-нибудь общее для них всех. Ведь когда ты смотришь на них, ты видишь не что-то общее им всем, а подобия, сходства, причем целый ряд. Как уже было сказано: не думай, а смотри! Погляди, например, на игры на доске с их многообразными сходствами. Затем перейди к карточным играм: здесь ты найдешь множество соответствий с первой группой, но много общих черт исчезнет, зато появятся другие. Если мы далее обратимся к играм в мяч, кое-что общее сохранится, но многое утратится. ...Результат этот рассмотрения звучит так: мы видим сложную сеть сходств, переплетающихся и пересекающихся, сходств больших и малых.
Проверка стадиальной модели понимания
Проблема функционирования метафоры является частным случаем более общей проблемы — а именно, объяснения того, как расходятся значение говорящего и значение предложения или слова. Другими словами, это частный случай проблемы, как оказывается возможным говорить одно, имея в виду нечто другое; как удается сообщить нечто в тех случаях, когда и говорящий, и слушающий знают, что значение употребленных говорящим слов не соответствуют в точности и буквально тому, что он имел в виду. Другие случаи разрыва между значением высказывания говорящего и буквальным значением предложения — это ирония и косвенные речевые акты4. В каждом из этих случаев значение говорящего не идентично значению предложения, но тем не менее каким-то образом, в каких-то отношениях зависит от него.... Соотношение между значением предложения и значением метафорического высказывания имеет регулярный, а не случайный или произвольный характер. Наша задача при создании теории метафоры — попытаться сформулировать те принципы, которые соотносят буквальное значение предложения с метафорическим значением высказывания (Серль, 1990, с. 308-309).
И в качестве первого такого принципа Дж. Серль фактически утверждает необходимость распознавания метафоры:
...слушающий должен... располагать некоторой стратегией определения того, надо ли ему вообще заниматься поиском метафорической интерпретации высказывания... Предположим, слушающему поступило высказывание «Сэм — свинья». Он знает, что это не может быть буквально истинно, т. е. что при буквальной интерпретации данное высказывание безнадежно неправильно.... Нарушением, дающим подсказку слушающему, может быть явная ложность высказывания, семантическая бессмысленность, нарушение правил речевого акта или коммуникативных принципов дискурса. Это подсказывает стратегию, на которой основан первый шаг: «Если высказывание, взятое буквально, построено неправильно, ищи значение высказывания, отличающееся от значения предложения» (Серль, 1990, с. 330).
Отметим, что представитель аналитической философии Дж. Серль рассуждает в модальности долженствования, т. е. строит предписание, как следует понимать метафору: сначала ее следует распознать, а лишь затем — понять. Когда же психологи Г. Кларк и П. Люси заимствуют эту модель и проводят эксперименты по ее эмпирической проверке, то они рассуждают в модальности существования: понимание метафоры реально осуществляется только после ее распознавания и протекает в несколько этапов (Clark and Lucy, 1975):
1. Получить буквальную интерпретацию высказывания.
2. Проверить, согласуется ли эта интерпретация с контекстом высказывания.
3. Если нет, то искать альтернативную, метафорическую интерпретацию.
Впоследствии за этой формулировкой закрепилось название «стадиальная модель понимания метафоры»5. Согласно стадиальной модели, на понимание предложений с переносным смыслом должно затрачиваться больше времени, чем на понимание соответствующих предложений с буквальным смыслом (поскольку необходимо затратить время на распознавание). Значит, если стадиальная модель верна, то при измерении времени реакции на метафоры и на соответствующие им буквальные высказывания время реакции на метафоры должно быть больше.
Понимание метафоры
Развернутый анализ соотношения процессов мышления и понимания принадлежит В. В. Знакову (Знаков, 1991). Он отмечает, что, во-первых, существует понимание, совершающееся без участия мышления — это понимание знакомых слов, действий, поступков людей, основанное на актуализации прошлого опыта. Во-вторых, возможно мышление без понимания — с одной стороны, непонимание и есть один из основных источников мышления; с другой стороны, на некоторых стадиях процесса мышления закономерно отсутствует понимание промежуточных результатов. В-третьих, не существует специфического процесса понимания, отличного от процесса мышления — понимание как процесс и есть процесс мышления. (Как отмечает В. В. Знаков, психологи часто употребляют выражение «процесс понимания», но при этом обычно не указываются критерии, на основании которых понимание определяется как процесс.) В-четвертых, не существует понимания как отдельного вида мышления, оно всегда является компонентом мышления. Хотя исходные цели субъекта при мышлении (решить задачу, получить новое знание) и понимании (понять некоторое содержание) различны, однако часто понимание перерастает в самостоятельную мыслительную проблему. Происходит, таким образом, трансформация цели: чтобы понять что-то, мы должны решить некоторую мыслительную проблему; понимание перерастает в мышление. На основании проведенного анализа В. В. Знаков делает следующий вывод. Понимание не является принципиально отличным от мышления самостоятельным психическим процессом. Понимание — это компонент мышления, один из образующих его процессов. Понимание обеспечивает установление связи раскрываемых новых свойств объекта познания с уже известными субъекту... (Знаков, 1991, с. 25).
Таким образом, целесообразно рассматривать понимание именно как результат — как подключение к нормативной системе соответствующих знаний. Более того, понимание вообще не является результатом процесса мышления, а достигается одномоментно. Как было показано в исследованиях гештальтпсихологов, уяснение существенных отношений проблемной ситуации (инсайт) возникает внезапно и безотносительно к предыдущему процессу решения задачи. Можно обобщить такое представление на случай достижения не только окончательного понимания, но и промежуточного — любая промежуточная гипотеза или догадка достигается внезапно и одномоментно. Затем она подвергается проверке, в дальнейшем уточняется и конкретизируется или отвергается. Весь процесс мышления можно представить как последовательное выдвижение и отбрасывание гипотез, каждая из которых генерируется одномоментно и внезапно7. В простейшем случае единственного и правильного решения (например, в случае задач, использованных в экспериментах гештальтпсихологов) можно говорить об окончательном понимании; в более сложном случае.
