Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Становление самобытного кремлевского посольского церемониала 16
1.1. Предпосылки возникновения посольского обычая Московского государства 16
1.2. Истоки и происхождение кремлевского посольского обычая 25
Глава II. Посольский церемониал как фактор государственной политики 43
2.1. Государственная забота о послах 43
2.2. Торжественность приемов послов в Кремле 59
2.3. Великолепие государевых аудиенций и застолий 84
2.4. Церемониал обмена «поминками» (подарками) 97
2.5. Почетная стража как элемент кремлевского посольского церемониала 107
Глава III. Традиции кремлевского посольского обычая XV-XVII веков и современная дипломатическая протокольная практика России .. 120
3.1. Традиции модулирования посольского церемониала и современное отношение к ним 120
3.2. Устойчивые атрибуты посольского обычая и принципы современного дипломатического протокола 138
Заключение 159
Библиография 165
Приложения 179
- Истоки и происхождение кремлевского посольского обычая
- Торжественность приемов послов в Кремле
- Почетная стража как элемент кремлевского посольского церемониала
- Устойчивые атрибуты посольского обычая и принципы современного дипломатического протокола
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Тема российской идентичности, богатейшая история нашей страны, в т.ч. ее внешней политики, вызывает в последние годы в российской научной среде и во всем нашем обществе повышенный интерес. Исследование исторических начал в столь специфической области как протокол является составной частью этой общей тенденции.
Во второй половине XV - в первой трети XVI вв., в годы правления великих князей Ивана III Великого и сына его Василия III Ивановича, произошли события, которые вписали Московское государство в список крупнейших и влиятельнейших держав Европы и мира. Рост самосознания русских людей, объединение удельных княжеств вокруг Москвы и, как следствие, падение золотоордынского ига в 1480 г. привели к тому, что после почти 250-летнего перерыва Великую Русь с удивлением и опаской вновь увидела Европа. «Русская земля, некогда известная Западной Европе в дотатарскии период, мало-помалу совершенно исчезла для нее и явилась как бы новооткрытой землею наравне с Ост-Индией»1.
Российское государство крепло из столетия в столетие и становилось надежным партнером Европы в решении международных дел, прежде всего в защите от татар и турок, а также в торговле. Одновременно ширились и международные связи Москвы, вырабатывалась четкая внешнеполитическая линия.
«Московская держава, восприняв в свое лоно разрозненные части земли Русской, вошла в непосредственное соприкосновение с европейскими государствами, от которых дотоле эти части ее заслоняли, и вышла на широкое поприще. Со всех стран в Кремль стали стекаться иноземные послы,
' Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М.: Мысль, 1993. - С. 162.
князья и даже цари татарские толпились среди слуг у его царственного хозяина; столы и сундуки ломились от драгоценностей»1.
Появление иностранцев в Москве становится все более обычным делом. На них перестают смотреть как на «полухристиан» и потенциальных шпионов. Соответственно и церемониал их приема, переговоров, угощения и проводов становится все более замысловатым и изощренным. Собирание разрозненных частей русских земель в единое государство, утверждение за Москвой роли преемника Византийской империи в деле защиты православия, женитьба Ивана III на племяннице последнего византийского императора, выход, в конечном итоге, Московского государства на международную арену - все эти факторы вынуждали московских великих князей и их придворных в короткое время выработать такую внешнюю политику и, соответственно, такой посольский церемониал, который бы отвечал возросшему значению Руси и новому образу ее государей.
Именно в этот период, начиная со второй половины XV в., утверждаются особенные формы общения с иностранцами, объединяемые в понятие посольский обычай - прародитель нынешнего дипломатического протокола.
Исследование традиций кремлевского посольского церемониала является попыткой найти истоки современной протокольной дипломатической практики, проследить генезис посольского обычая на протяжении длительного периода российской истории и определить то общее, что связывает прошлое и настоящее дипломатического протокола.
Оригинальной представляется задача выявления принципов и тех церемониально-протокольных элементов XV-XVII вв., которые сохранились в современной дипломатической практике общения с иностранными официальными гостями. Созрела необходимость систематизировать и актуализировать многочисленные разрозненные сведения, касающиеся
1 Московский Кремль в старину и теперь. / Сост. СП. Бартенев. Кн. 2. - М: Издание Министерства Императорского Двора, 1916. - С. 74.
истории возникновения и становления придворного посольского церемониала, как прообраза современного дипломатического протокола. В представленной работе исследуется целый массив информации, полученный в результате изучения малодоступных источников, включающих в себя многочисленные дореволюционные издания, труды российских ученых, отчеты и мемуары иностранных дипломатов, купцов и военных, побывавших с различными миссиями в Московском государстве в XV-XVII вв. Для выяснения происхождения некоторых элементов российской дипломатической практики использованы труды, относящиеся к посольскому обычаю еще более древнего периода - XI-XIII вв.
Работа призвана заполнить научный и информационный вакуум, который образовался в последние десятилетия из-за отсутствия исследований по истории средневекового кремлевского дипломатического церемониала -посольского обычая и российского дипломатического протокола вообще. Большинство из ныне публикующихся трудов по тематике российского протокола, как правило, посвящены советской и современной протокольной практике (после 1917 г.). Исследования же по истории внешних сношений допетровской Руси, в свою очередь, оставляют в стороне подробное изучение именно протокольно-церемониальной составляющей и тем более не рассматривают значение посольских обычаев Кремля XV-XVII вв. для современного протокола. Между тем, без знания традиций и учета их в сегодняшней дипломатической деятельности трудно рассчитывать на создание своей, оригинальной практики, выделяющейся из общей международной протокольной рутины.
Объектом исследования в настоящей работе является придворный посольский церемониал (обычай) XV-XVII вв. в контексте дипломатии боярской Руси и отражение его традиций в современном российском дипломатическом протоколе.
Предмет исследования - государственно-политические и культурно-идеологические аспекты системы обычаев, принципов и норм, составляющих суть посольского (дипломатического) церемониала на разных этапах истории. В работе сравниваются практики XV-XVII вв., когда возник и утвердился самобытный классический российский церемониал (посольский обычай), и дипломатический протокол наших дней.
Хронологические рамки исследования - XV-XVII вв. (от Ивана III -создателя Московского государства - до реформ Петра I) и современный период (90-е гг. XX в. и начало XXI в.). Столь жесткие рамки определены с тем, чтобы тщательно и всесторонне изучить, прежде всего, основы самобытного посольского обычая, зародившегося и сформировавшегося именно в период существования Московского государства, т.е. до начала XIV в. Делаются также экскурсы в более ранние этапы истории, и на основании полученных выводов проводятся сопоставления с дипломатической практикой наших дней.
Цель исследования заключается, прежде всего, в определении тех принципов и методов посольского обычая XV-XVII вв., которые остаются актуальными и сегодня или, во всяком случае, могут учитываться в современном дипломатическом протоколе. И второе, - признание самобытного характера российского посольского обычая, который не был у кого-либо напрямую заимствован, а, наоборот, восприняв многое из общения с многочисленными государствами Европы и Азии, оказал, в свою очередь, влияние на развитие дипломатического церемониала в других странах и не утратил своего значения как элемента российской культуры по сей день.
Задачами, решаемыми в работе, являются:
Выяснение предпосылок и истоков возникновения российского посольского обычая XV-XVII вв., как составной части внешней политики Московского государства;
Анализ всех составляющих частей посольского церемониала как системы правил, обрядов, традиций и ритуалов, раскрытие их роли как
элементов государственной политики и ярких проявлений возрождавшейся великой русской культуры;
3. Определение характера средневекового посольского обычая и
современного дипломатического протокола как модульного, состоящего из
строго определенных составных частей, и в то же время, не исключающего
возможности творческой инициативы и поиска протокольных решений с
целью выполнения поставленных внешнеполитических задач;
4. Установление основных модулей, а также базисных принципов и
методов, которые использовались посольским церемониалом в
рассматриваемую эпоху, и тех из них, которые идентичны современным или
схожи с ними.
Выявление универсального значения сформулированных принципов и методов протокольной работы для дипломатического протокола не только России, но и зарубежных стран.
Методологическая основа исследования - системный подход, позволяющий рассматривать анализируемый объект как целостность его различных сторон и качеств, воспринимать их развитие во взаимодействии и взаимовлиянии, видеть структуру рассматриваемых явлений, находящихся друг с другом в сетевых связях и отношениях. При изучении отдельных аспектов темы использованы также сравнительно-исторический, структурно-функциональный, проблемно-хронологический и конкретно-исторический методы.
Источниковая база. Основой документальной базы, использованной в настоящей диссертации, главным образом стали свидетельства иностранных послов и некоторых московских дипломатов, воссоздавших в своих мемуарах живую картину посольского церемониала, а также сведения из посольских книг и документов Посольского приказа, увидевшие свет в середине XIX-XX вв.1, отдельные сборники архивных материалов, опубликованные
1 Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными (ПДС) в 10 тт. - СПб., 1851-1870; Сборники Императорского Русского исторического общества (Сб. РИО). - Тт. 1-129; Посольские книги (Литвы, Англии и др.); Сборник князя Оболенского. - М., 1838. -№№ 1-6; Книги Разрядного приказа. -Т. 1-4.-СПб., 1850-1855.
тогда же . Использовались некоторые документы из фондов Российского Государственного архива древних актов и Архива внешней политики Российской империи. Свидетельства иностранных дипломатов, как правило, неоднократно издавались и переиздавались в России, включались в различные сборники и работы разных авторов. Во введении к диссертации нет возможности перечислить все эти публикации (см. Библиографию). Укажем лишь их авторов: Арсений Елассонский, И. Барбаро, Р. Берберини, С. Вельский, К. де Бруин, А. Бурх, Н. Варкоч, С. Герберштейн, Д. Горсей, Де Ла Невилль, А. Дженкинсон, Э. Зани, П. Йовий, С. Какаш, К. ван Кленк, А. Контарини, И.Г. Корб, А. Лизек, Ж. Маржерет, И. Масса, А. Мейерберг, П. Менезий, М. Меховский, М. Обухович, А. Олеарий, И. Пернштейн, А. Поссевино, П. Петрей, Я. Рейтенфельс, Л. Сапега, Я. Стрейс, Т. Смит, Б. Таннер, Д. Тедальди, К. Тектандер, Я. Ульфельд, Дж. Флетчер, М. Шиле, Г. Штаден, и др. Многие из этих свидетельств включены в дореволюционные сборники, не утратившие своей ценности и поныне.2
Ряд интересных документов содержат также другие издания, вышедшие до 1917 г.
При Советской власти и в постсоветское время выпуск документальных источников и уникальных мемуаров продолжался. Это свидетельствовало о развитии источниковой базы исследований в области истории внешней политики России и дипломатического протокола.
1 Первые сорок лет отношений между Россией и Англией. Грамоты. - СПб., 1875; Сношения России с
Кавказом (Публ. С.А. Белокурова) - М., 1889; Памятники дипломатических и торговых сношений Москов
ской Руси с Персией. / Под ред. Н.И. Веселовского. - СПб., 1890. - Т. 1; 1892. - Т. 2; 1898. - Т. 3.
2 Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 г. и их сочинений. - М.,
1864.-Ч. 1,2; Семенов В. Библиотека иностранных писателей о России.-Тт. 1,2.-СПб., 1836, 1847;
Минцлов С. Р. Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к России. -
Новгород, 1911; Сказания иностранцев о России в XVI и XVII вв./Изд. В. Любич-Романович. -СПб., 1843.
3 Московский Кремль в старину и теперь. -СПб., 1916. - Кн. 2; Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в
XVI и XVII вв. - М., 1915, 1918. -Т. 1, кн. 1-2.; Середонин СМ. Известия англичан о России XVI века.//
Чтения в Обществе истории и древностей российских. - М., 1870.
4 Английские путешественники в Московском государстве в XVI в. - Л., 1937; Путешествия русских послов
в XVI-XVII вв. Статейные списки. - Л., 1954; Бушев П.П. История посольств и дипломатических отношений
Русского и Иранского государств в 1586-1612 гг. - М.: Наука, 1976; Опись архива Посольского приказа 1626
г. - М., 1977; Рогожин Н.М. Посольские книги России конца XV - начала XVII вв. - М., 1994.
Как справедливо писал советский исследователь посольского обычая Л.А. Юзефович, «сочинения западных дипломатов, посещавших Россию в XVI-XVII вв., изобилуют неточностями и преувеличениями»1. Однако из-за недостаточности российской документальной базы исследования (именно в том, что касается ее церемониальной составляющей) приходится в значительной степени опираться на свидетельства иностранцев, нередко враждебно настроенных к России, а также подьячего Посольского приказа Г.К. Котошихина, который, сбежав с московской службы в Швецию, создал в 1666 г. первую и единственную книгу о российском посольском обычае времен царствования Алексея Михайловича. Отсюда необходимость критического отношения к используемому материалу, сопоставления его с российскими документами, которые дошли до нашей эпохи.
Степень научной разработанности темы. Историография проблемы. Начало историографии российского посольского церемониала XV-XVII вв. положил выдающийся историк академик В.О. Ключевский. Одна из первых его работ - написанная в 1865 г. кандидатская диссертация на тему «Сказания иностранцев о Московском государстве»3 содержит главу II «Прием иностранных послов в Москве», построенную на основе малоизвестных тогда в России иностранных источников. Несмотря на то, что с момента появления этой работы прошло 140 лет, она и сейчас поражает обилием уникального фактического материала, точностью авторских наблюдений, яркостью изложения и оригинальностью сделанных выводов и оценок.
В это время историки-западники всячески принижали значимость исторических традиций России. Известный востоковед и археолог член-корреспондент Петербургской Академии наук Н.И. Веселовский прямо утверждал, что русский допетровский посольский обычай «был нами
' Юзефович Л.А. Как в посольских обычаях ведется... Русский посольский обычай конца XV-начала XVII в. - М.: Международные отношения, 1988. - С. 203
2 Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. - СПб., 1884.
3 Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. - Пг., 1918.
заимствован у татар» . Такой же позиции придерживался и М.А. Веневитинов в книге «Русские в Голландии» . У В.О. Ключевского же дана красочная, в подлинном смысле самобытная картина посольского церемониала, вызывавшая удивление, а порой и восхищение, но никак не осуждение западных наблюдателей. И прав был другой видный дореволюционный исследователь посольского церемониала В.И. Савва, который, возражая Веселовскому, делал вывод, что «московские государи скорее были насадителями европейского посольского обряда при дворах восточных, чем последователями посольского обряда последних» .
Выделяется также написанная по поручению Министерства иностранных дел России книга известного историка и археографа С.А. Белокурова «О посольском приказе», напечатанная в извлечениях в юбилейном издании «Очерк истории Министерства иностранных дел. 1809-1902» и вышедшая в 1906 г. отдельной книгой4. Она построена на богатых архивных источниках и в приложениях содержит ряд ценных документов, раскрывающих историю посольского обячая России. Благодаря трудам С.А. Белокурова многие уникальные документы дипломатического ведомства дошли до наших дней.
Еще до В.О. Ключевского опубликовал свою работу «Дипломатические обычаи древней России» И.П. Сахаров5. Будучи выдающимся этнографом, палеографом, собирателем и исследователем русского фольклора, он подошел к исследованию посольских обычаев с культурологических позиций, показал, что посольский церемониал вырастал из древних культов и ритуалов.
Веселовский Н.И. Татарское влияние на посольский церемониал в московский период русской истории. -СПб., 1911 -С.1.
2 Веневитинов М.А. Русские в Голландии. - М., 1897.
3 Савва В.И. Московские цари и византийские василевсы. - Харьков, 1901. - С. 191
4 Белокуров С.А. О Посольском приказе. - М., 1906; Очерк истории Министерства иностранных дел. 1809-
1902.-СПб., 1902.-С. 1-34.
5 Сахаров И.П. Дипломатические обычаи древней России. / Сын Отечества. - 1852. - №№ 3-5.
Но большинство авторов развивали идеи государственной исторической школы, основы которой были заложены еще Н.М. Карамзиным и которая достигла расцвета в трудах крупнейшего русского историка СМ. Соловьева (учителя В.О. Ключевского) и философа, юриста и историка Б.Н. Чичерина (его лекции В.О. Ключевский также слушал в Московском университете).
Эта школа, как известно, видела главный фактор становления и
расширения России в мощи и укреплении государства, которое объявлялось
уникальным, развивающимся по своим законам, мало совпадающим с тем,
что определяло этапы формирования и функционирования западного типа
государственности. Поддерживаемая либерально-демократическим
движением, она противостояла и самодержавно-монархическому консерватизму с его формулой: православие, самодержавие, народность и получавшему все более широкое распространение марксистскому учению о роли государства в общественном прогрессе. Выдающиеся историки приходили к однозначному выводу в своих исследованиях: когда народ поддерживал российскую государственность, страна делала рывок в развитии и обустройстве.
К сожалению, после Октябрьской революции началось разрушение многовекового опыта старого государства. Изучение классического допетровского посольского церемониала практически прекратилось. Была выработана новая протокольная практика, уже не опиравшаяся на исторические традиции и государства, и народа. Руководитель внешнеполитического ведомства Л.Д. Троцкий заявил, что в условиях мировой революции дипломатия, а тем более дипломатические церемонии не нужны: рабочие и крестьяне найдут иные способы международного общения в рамках единой семьи, утверждающейся с победой революции во всем мире. В «Краткой инструкции о соблюдении правил принятого в буржуазном обществе этикета» (1923), опубликованной в книге посла П.Ф. Лядова
«История российского протокола», говорится о необходимости использования только некоторых норм дипломатического этикета, принятого в буржуазном обществе. Но основная идея инструкции - не копировать его, не подчиняться ему, а вырабатывать собственные нормы этикета, соответствующие принципам дипломатии рабоче-крестьянского государства2.
Но практика международных отношений быстро заставила поменять такой подход. После окончания гражданской войны Россия встала на путь восстановления дипломатических отношений с другими странами. И снова пришлось обращаться к традициям русского дипломатического церемониала, чтобы рабоче-крестьянская республика не выглядела в глазах иностранных представителей варварским государством.
Первая работа, в которой раскрывалась история дипломатического церемониала Руси XV-XVII вв., появилась лишь в начале сороковых годов. Это были разделы первого тома «Истории дипломатии» под редакцией В.П. Потемкина, автором которых был видный историк, член-корреспондент АН СССР, ученик В.О. Ключевского СВ. Бахрушин . Он фактически первым ввел в советскую историографию идеи и факты, которые составляли содержание указанного выше труда В.О. Ключевского. Государственни-ческая линия в оценке сути дипломатического церемониала боярской Руси, таким образом, была принята в официальном издании, предназначенном, как говорилось в предисловии к нему, «служить одним из основных руководств» для практических работников советской дипломатии.
После окончания Великой Отечественной войны возобновилась работа по исследованию истории российской дипломатии и ее неотъемлемой части -дипломатического протокола. В 1946 г. академик Д.С. Лихачев опубликовал
' Лядов П.Ф. История российского протокола. - М.: Международные отношения, 2004.
2 Там же. С. 216.
3 История дипломатии. T-. I. - М., 1941. - С. 196-203,226-250.
4 Там же. С. 14.
свою работу «Русский посольский обычай XI-XIII вв.» . Главный вывод, который он сделал, состоит в том, что в древнерусских летописях, а не в свидетельствах иностранцев, этот обычай изображается как неотъемлемая составная часть русской национальной культуры, а не только как средство воздания должного российскому государству и его суверену. Пирования, торжественные встречи послов, их обустройство и обеспечение всем необходимым, внимание к ним со стороны думских бояр и государя, торжественные проводы послов, передача через них подарков и поклонов государю, приславшему их на Русь, - все это практиковалось уже на раннем этапе существования российского государства и даже в догосударственный период.
Но, к сожалению, в изучении данной темы снова последовал длительный (более чем 30-летний) перерыв. Лишь в 1977 г. вышла небольшая работа Л.А. Юзефовича «Из истории посольского обычая конца XV - начала XVII веков (Столовый церемониал Московского двора)»2. Продолжая начатое исследование, этот же автор выпустил в 1988 г. монографию «Как в посольских обычаях ведется... Русский посольский обычай конца XV - начала XVII в.» (М.: Международные отношения, 1988). И поныне эта монография остается наиболее крупным и полным исследованием по теме. Л.А. Юзефович соединил воедино две линии ее изучения: государственнический (он преобладает в книге) и культурологический подходы. Следует согласиться с основным выводом, сделанным автором: «В России, как и в других странах Европы, шла неуклонная формализация посольского обычая, приближавшая его к дипломатическому церемониалу и протоколу нового времени. Ритуал превращался в этикет, на смену идеологии приходила эстетика, что становится особенно заметно в годы царствования Алексея Михайловича»'.
1 Исторические записки. - М.: Наука, 1946,- Т. 18. - С. 42-56.
2 Исторические записки. - М.: Наука, 1977. - Т. 98-С. 114-126.
3 Юзефович. Л.А. Указ. соч. С. 205.
В последние десятилетия тему истории российской дипломатической службы и, в определенной степени, посольского обычая продолжил ряд современных российских ученых.1
Автор настоящей диссертации в ее исторической части опирается фактически на выводы и заключения трех крупнейших исследователей этой темы: В.О. Ключевского, В.И. Саввы и Л.А. Юзефовича. Что касается практики современного дипломатического протокола, то огромным подспорьем послужили работы руководителей протокольных служб Администрации Президента Российской Федерации, Министерства иностранных дел России и СССР , собственный богатый опыт протокольной службы автора диссертации. Использованы также классические международные труды по дипломатическому протоколу, изданные в зарубежных странах .
Научная новизна работы состоит в том, что в ней предпринята попытка сопоставить посольский обычай XV-XVII вв., который характеризуется как самобытный, классический, во многом отличающийся от аналогов в мировой истории дипломатии, с современными российскими и международными представлениями о дипломатическом протоколе и его составных частях. Автор считает, что принципы, на которых строился посольский обычай в рассматриваемый период, сохранили свою значимость и ныне.
По результатам проведенного исследования выявлен и сформулирован ряд общепринятых и непреложных принципов дипломатическо-
1 Рогожин Н.М. У государевых дел быть указано... - М.: Изд-во РАГС, 2002.; Рогожин Н.М. Посольский
приказ: колыбель российской дипломатии. - М: Международные отношения, 2003; Захарова О.Ю. Власть
церемониалов и церемониалы власти в Российской империи. 18 - начало 20 вв. - М., 2003.
2 Молочков Ф.Ф. Дипломатический протокол и дипломатическая практика. - М.: Международные
отношения, 1979; Ковалев А.Г. Азбука дипломатии. - М.: Международные отношения, 1988; Борунков А.Ф.
Дипломатический протокол в России. - М., 1999; Шевченко B.H., Семенов И.Н. Протокол Российской
Федерации. - М., 2000; Лядов П.Ф. История российского протокола. - М.: Международные отношения, 2004;
Шевченко В.Н. Повседневная жизнь Кремля при президентах. - М.: Молодая гвардия, 2004.
3 Вуд Дж., Серре Ж. Дипломатический церемониал и протокол. - М.: Международные отношения, 2003. -
Изд. 2-е.; Камбон Ж. Дипломат. - М.: ОГИЗ; Гос. изд. Политической литературы, 1946; Никольсон Г.
Дипломатическое искусство. - М.: Изд. ИМО, 1962; Никольсон Г. Дипломатия. - M.: ОГИЗ, Гос. изд.
политической литературы, 1941; Сатоу Э. Руководство по дипломатической практике. - М.: Изд-во ИМО,
1961; Серре Ж. Дипломатический протокол. - М„ 1963. - Изд. 2-е.
протокольной работы, основы которых закладывались в XV-XVII вв., являющихся и в настоящее время важными регуляторами в международных контактах России с зарубежными странами.
Практическая значимость работы заключается в том, что сделанные в ней выводы могут быть использованы для совершенствования российского государственного протокола, а обобщенный конкретный исторический материал позволит специалистам государственных организаций и коммерческих структур, работающим в этой области, глубже уяснить и изучить историю и традиции российского протокольного дела, понять принципы, на которых строился и строится дипломатический протокол, использовать уроки прошлого для творческого переосмысления. Собранные в диссертации материалы и сделанные выводы послужат также основой для дальнейших исследований в области истории и теории дипломатического протокола.
Структура диссертации отражает логику исследования, его основные цели и задачи. Она состоит из введения, трех глав, включающих в себя девять параграфов, заключения, списка использованной литературы и источников, а также приложений, знакомящих читателя с некоторыми мало известными аспектами и эпизодами практики дипломатических церемоний в России на разных исторических этапах.
Истоки и происхождение кремлевского посольского обычая
Среди историков существуют различные мнения о том, традиции какой страны повлияли больше всего на характер придворного посольского обычая Кремля XV-XVII вв. Одни исследователи говорят о влиянии Золотой Орды, в течение двухсот лет насаждавшей свои порядки на Руси, другие, в свою очередь, полагают, что основы церемониала закладывались под влиянием Византии. Многие же считают, что только Европа могла дать пример для русских «варваров». Иностранцы, в свою очередь, видели сходство основополагающих кремлевских правил общения с дипломатами с церемониалами восточных стран, в частности, Персии и даже Китая.
Проведенный сравнительный анализ норм московского обычая с опытом, привнесенным из других источников, приводит к выводу о том, что самобытность русской церемониальной практики кроется именно в многообразии повлиявших на ее формирование факторов. Русь в силу своего географического положения всегда ощущала на себе влияние и Европы, и Азии, одновременно воспринимая тот иностранный опыт, который отвечал запросам русской политической элиты в конкретные исторические периоды. В то же время важное значение играли опыт, накопленный междукняжеской дипломатией удельного периода, культурные традиции Руси, влияние православия.
Собственно посольский обычай при Московском дворе стал складываться в стройную систему протокольных норм при великих князьях Иване III и Василии III Ивановиче, т.е. в конце XV - начале XVI вв. Именно в этот период сформировались все исторические условия, приведшие к возвышению Московской Руси, ее собиранию в единое сильное государство, ставшее равноправным партнером и самостоятельным игроком на международной арене.
Этому способствовали и сильная личность Ивана III, и его женитьба на племяннице последнего византийского императора Софье (Зое Палеолог), иосвобождение от ордынского ига в 1480 г., и принятие на себя Москвой роли оплота и твердыни православия после завоевания турками Царьграда (Константинополя) в 1453 г. Все эти факторы, сложившись воедино, привели к формированию новой самостоятельной внешнеполитической линии, направленной на защиту интересов Москвы, на возвращение исконно русских земель, Киевской Руси - «земель отчичей и дедичей», на налаживание по возможности дружеских связей с иностранными государствами. В результате такой активной внешнеполитической деятельности, по словам СМ. Соловьева, «державы Западной Европы узнают, что на северо-востоке существует обширное, самостоятельное Русское государство кроме той Руси, которая подчинена польским королям, и начинают отправлять в Москву послов, чтоб познакомиться с новым государством и попытаться, нельзя ли употребить его средства для общих европейских целей»1. С этого времени, то есть с последней четверти XV в., начинается интенсивный и регулярный обмен послами между Москвой и иностранными державами.
Все это вынуждало великих князей и бояр скорейшим образом вырабатывать такой посольский церемониал, который бы отвечал новому образу русских государей. При этом церемониал эволюционировал от патриархальной простоты времен царствования Ивана III до громоздкой торжественности и византийской пышности кремлевских приемов при Иване Грозном и в более поздние времена.
Нет сомнений в том, что московский посольский обычай формировался не на пустом месте и отнюдь не в отрыве от международного опыта того времени. Совершенно нельзя согласиться с авторами тех исследований по истории посольского церемониала допетровской Руси, которые считали его европеизированным подобием золотоордынской практики обращения с иностранцами, да еще и с использованием персидских и китайскихэлементов. Причем, как уже отмечалось, этой точки зрения придерживались не только западноевропейские, но и российские исследователи, активно занимавшиеся этой проблемой в XIX - начале XX вв.1. По сведениям, сообщаемым известным русским историком В.И. Саввой, это мнение, широко распространенное в Европе, впервые высказал еще в 1739 г. француз Руссэ2. Не вдаваясь в дискуссию на тему о происхождении посольского обычая Кремля, которая требует отдельного исследования, что выходит за рамки данной работы, можно только отметить, что уже ко второй половине XV в. с восшествием на великокняжеский престол Ивана III и с фактическим началом формирования централизованного Московского государства, перед боярами встала задача выработки таких церемониальных норм, которые соответствовали бы новым внешнеполитическим целям московских государей и отвечали бы возросшему значению Москвы, как равноправного игрока на международной арене. Понятно, что боярский Кремль поэтому перенимал все самые достойные, отвечавшие его пониманию величия русского государя, нормы из зарубежной церемониальной посольской практики, доступные в то время в Москве.
В этой связи абсолютно неправильно утверждать о наличии в посольском обычае лишь золотоордынского влияния. Нет, сформировавшийся в XV-XVII вв. церемониал общения с иностранными дипломатами включал в себя также элементы обычаев, выработанных еще в домонгольский период, в эпоху междукняжеской дипломатии XI-XIII вв. и опыт контактов с Великим княжеством Литовским, как и с Персией и Китаем. Несомненно, немалое влияние на посольский обычай Москвы оказали церемониалы тысячелетней Византийской империи, после крушениякоторой в 1453 г. в результате захвата турками Константинополя (Царьграда), Москва взяла на себя роль ее преемника, хотя бы в том, что касается сохранения и защиты православия. Однако, и в этом случае, после внимательного изучения источников, нельзя говорить о каком-то прямом влиянии византийского опыта. Ведь непосредственные дипломатические контакты Руси с Византией относятся к домонгольскому периоду русской истории и они вряд ли оставались в памяти поколений, живших уже в конце XV в. Не соответствует действительности и мнение о том, что византийские традиции были привнесены в московскую посольскую практику теми немногочисленными греками, которые приехали в Москву вместе с великой княгиней Софьей (Зоей Палеолог). Хотя Н.М. Карамзин и признавал, что они «способствовали велелепию нашего двора сообщением ему пышных обрядов византийского»1. А известный английский историк Э. Гибон в 1776 г. вообще
Торжественность приемов послов в Кремле
Церемониалы въезда послов в Кремль и аудиенции у государя сложились в общих чертах еще в первой трети XVI в., в годы царствования Василия III, и сохранились с определенными изменениями вплоть до конца XVII в. Одно из самых ранних письменных свидетельств общения Ивана III с послами оставил венецианский посол А.Контарини. Он рассказывает, что в 1476 г. великий князь приглашал его к обеду два раза и после второго обеда пожаловал ему богатые подарки. «На другой день, - пишет посол, - великий князь опять пригласил меня к столу. Прибыв во дворец за несколько времени до обеда, я был введен в особенную комнату, где находился Государь. Он сделал мне весьма ласковый прием и в самых приветливых выражениях поручил уверить Светлейшую нашу Республику в искреннем его дружестве, которое он и на будущее время сохранить желает, и присовокупил к тому, что охотно отпускает меня в отечество и готов сверх того сделать в пользу мою все то, что я почту для себя нужным. Когда великий князь говорил со мною, я из учтивости отступал назад, но он всякий раз сам подходил ко мне и с особенною благосклонностью выслушивал ответы мои и изъявления моей благодарности. Таким образом, проговорил я с ним более часа и удостоился видеть при сем случае некоторые из его парчовых кафтанов, подбитых отличнейшими соболями. По окончании мы подошли к столу, который на этот раз был длиннее и роскошнее обыкновенного, и нашли тут многих великокняжеских вельмож. После обеда мне приказано было встать со своего места и снова подойти к Государю. Он весьма ласково простился со мною и громким голосом, слышным для всех присутствовавших, возобновил уверения в благодарности своей к Светлейшей нашей Республике.
За сим подали мне серебряную чашу, наполненную русским напитком, приготовленным из меда, говоря, что великий князь дарит мне ее и желает, чтобы я осушил ее до дна. Таковой дар почитается при Московском дворе знаком особенной милости, оказываемой одним только послам и другим значительным особам. Я никак не мог опорожнить всей чаши, потому что она была довольно велика, и выпил только четвертую долю находившегося в ней напитка. Государь, приметив это и зная сверх того из прежних опытов, что я небольшой охотник пить, приказал взять у меня из рук чашу и, вылив напиток, возвратить мне ее пустою - что и было немедленно исполнено. После сего я поцеловал у него руку и раскланявшись, вышел из комнаты. Многие вельможи проводили меня до самого крыльца, и мы на прощание с нежностью обняли друг друга.. .»\ В 1488 г. великий князь, принимая императорского посла Николая Поппеля, «поговорил с ним о тайных делах в Набережной горнице, поотступив от бояр» . Такой же простотой отличался и прием, устроенный Иваном III в 1490 году другому послу императора Максимилиана Георгу фон Турну. «Великий князь встав, да воспросил его о королевском здоровье, да и о руку ему подал стоя, да велел ему сести на скамейку противу себя близко» . В XVI-XVII вв. посольский обычай, как уже отмечалось выше, совершенствуется и усложняется. Выезд посла на аудиенцию к русскому государю превратился в отдельный элемент кремлевского церемониала, наполненный торжественностью и, судя по сохранившимся воспоминаниям иностранных дипломатов, срежиссированный кремлевскими боярами и дьяками до такой степени, что он становится удивительно запоминающимся событием, актом государственной значимости, убеждавший иностранных представителей в том, что Россия действительно богатейшая и влиятельнейшая держава. О дне и часе встречи посла с государем, или, как тогда говорили, дне, когда посол удостаивался «видеть Государевы светлыя очи», ему сообщалось заблаговременно, чтобы он успел подготовиться соответствующим образом. Форма такого сообщения была следующей: «Накануне этого дня, - пишет С. Герберштейн, находившийся в Москве в 1526 г. в составе императорского посольства, - явился пристав, говоря: «Советники нашего государя поручили мне известить тебя, что ты завтра отправишься к нашему Государю». Всякий раз, как они звали нас, при них были толмачи. В тот же вечер возвращается толмач и говорит: «Приготовься, так как ты будешь позван пред очи Государевы». Точно так же он возвращается и ранним утром, снова напоминая: «Сегодня ты будешь пред очами Государя». Потом, по прошествии едва одной четверти часа, являются равным образом приставы каждого из нас со словами: «Вот, вот сейчас явятся за вами большие люди и поэтому вам надлежит собраться в один и тот же дом».
Итак, когда я пришел к Цесарскому послу (графу Нугаролу), тотчас прилетает толмач и говорит, что теперь близко большие люди и притом именитые мужи Государевы, которые должны сопровождать нас во дворец...». Тут произошел, как это часто бывало, спор между приставами и послами - русские настаивали на том, чтобы послы вышли навстречу боярам и дворянам, направленным к ним великим князем. Послы же, чтобы не делать этого, придумывали то одну, то другую причину, и тем самым затягивали время. Так продолжалось до тех пор, пока приехавшие не слезли с лошадей и не начали подниматься по лестнице. Только тогда послы вышли и встретили московских гостей точно на середине лестницы. Затем боярин торжественно провозгласил, что великий государь, произнеся весь его титул полностью, повелел послам явиться к нему. После этого все сели на лошадей и двинулись в Кремль, сопровождаемые собравшейся большой толпой1. Так же как церемониал въезда в Москву, так и протокольный порядок отправления на аудиенцию к царю не предусматривал следования послов в экипажах. В связи с этим иногда происходили казусы. Так, например, в 1582 г. английский посол Джером Боус, собираясь на аудиенцию в Кремль, отказался ехать верхом на присланном ему из царской конюшни «богато убранном и украшенном прекрасном жеребце». Сославшись на то, что якобы эта лошадь хуже, чем лошадь приехавшего за ним князя Ивана Сицкого, он не придумал ничего лучшего, как отправиться в Кремль пешком .
Когда посла сопровождала большая свита, и он вез царю подарки, его «поезд» (кортеж) представлял собой довольно живописную картину. Например, «поезд» турецкого посла при въезде в Кремль в 1634 г. выглядел следующим образом. Спереди ехали 20 казаков на белых великокняжеских лошадях. Затем следовали турецкие и греческие купцы, а за ними 20 русских, шедших гуськом, которые несли подарки. Далее ехали четыре пары турок, затем два молодых красиво одетых человека, которые несли перед послом верительные грамоты на длинных красных шелковых платках; они были, в сложенном виде, длиною с локоть . Во всех переулках, домах и на крышах стояла густая толпа народа, глядевшая на посольский поезд. В 1582 г., когда Иван IV вел беседы с папским представителем А. Поссевино о вере, «огромные толпы придворных служителей и народа наполняли кремлевскую площадь, ступени крыльца, сени, окна и переходы дворца»3. Тысячи стрельцов, одетых в красные, желтые и голубые одежды, были выстроены вдоль всех улиц, по которым проезжали послы, на всем пути до великокняжеского дворца. По дороге несколько гонцов во весь карьер неслись из Кремля и обратно, указывая приставам скорость движения послов так, чтобы государю не пришлось сесть на трон для аудиенции раньше или позже прибытия послов. Проехав по верхней площади Кремля мимо Посольского приказа и сойдя с лошадей, послы со свитой выстраивались в том же порядке и следовали через арки мимо Благовещенского собора к Красному крыльцу. Таков был путь в Кремль европейских послов. Дипломатов же восточных
Почетная стража как элемент кремлевского посольского церемониала
Торжественность посольских церемониалов усиливалась участием в них почетной стражи. Иностранные дипломаты в своих воспоминаниях обязательно отмечали поражавшее их количество красиво одетых вооруженных людей, сопровождавших посольство во время протокольных церемоний в Москве. Почетная стража в обязательном порядке участвовала также в церемониях аудиенций и обедов у царя. На церемониальных приемах у трона царя в различные периоды стояли два, четыре или шесть стражников -«рынд», назначавшихся из молодых княжичей и "детей боярских". Количество рынд зависело от того, для посла какого монарха устраивалась аудиенция. Например, по шесть рынд выставлялись во время приемов австрийских, польских и английских послов, по четыре - для шведских, датских, турецких и персидских послов1. Одеты рынды бывали, как правило, в богатые белые одежды с золотыми цепями на груди и держали на плечах серебряные топорики - секиры. Почетная церемониальная стража присутствовала и во время царских обедов. «Подле государева стола, по правую и левую сторону стояли стольники с мечами, в ферезях золотных и в шапках по одному человеку, а иногда, поодаль их еще по два человека голов или полковников стрелецких, без шапок, кроме того, у дверей палаты по обеим сторонам стояли в ряд жильцы с протазанами и с алебардами, в цветных кафтанах черевчатых и объяринных терликах, человек по двенадцати на стороне, а иногда и более, смотря по значению гостя»2.
Присутствие стражи на церемониальных торжествах, устраивавшихся в Кремле в честь послов, нередко вызывало удивление у иностранцев. На недоуменные вопросы русские бояре нередко отвечали: «Из давних лет во всех государствах ведетца оружники около государей стоят, то государей чин и гроза» . Красиво одетые служители, державшие золотое или серебряное оружие, в общем-то, не были охраной царя в прямом смысле этого слова. Речь, конечно же, идет об элементе торжественного церемониального приема, придававшем дополнительную значимость личности царя, подчеркивавшем его власть и могущество. Не зря, как вспоминает английский посол граф Карлейль об аудиенции, данной ему царем в 1664 г., четверо рынд, стоявших возле трона государя, «время от времени кидали в нашу сторону взоры и тотчас переводили их на царя с глубоким почтением, как бы приглашая нас удивляться его величию»1. Ясно, что все это было составной частью представления, специально организованного для того, чтобы произвести максимально сильное впечатление на иностранного посла. Сложнее был вопрос с охраной послов, которая выделялась им сразу же по приезде в Москву. При царе Алексее Михайловиче церемониальная норма, касающаяся охраны послов, выглядела по описанию Г. Котошихина следующим образом: «А где послы поставлены на посольских дворех, и на тех дворех, для посольской чести и оберегания, поставлена бывает вахта: у послов сотник, а с ним стрельцов по двести, по сто человек, или по пятьдесят, смотря по послом, сколько у кого людей». Количество «вахты» менялось в зависимости от ранга иностранного дипломата: к посланнику приставлялось по тридцать или двадцать человек, а к гонцам уже по десять или двенадцать2. Понятно, что эта стража не только охраняла послов, но и осуществляла надзор за ними. По существовавшему правилу посол не должен был никого посещать до того дня, пока не представится государю. В описании поездки посольства австрийского императора Рудольфа II к царю Борису Годунову во главе с послом Стефаном Какашем в 1602 г. говорится о том, что «по прибытии к Москве, в одной миле от нее, посольство было встречено толпою знатных московитов, которые проводили нас до нашей квартиры, где все было великолепно устроено и прибрано, и оттуда нам ни под каким видом не позволяли ни выходить куда-либо, ни осматривать город вообще, но держали под караулом...»3. О том, что далеко не всем иностранным дипломатом такой порядок нравился, свидетельствует дневник посольства гетмана Льва Сапеги в Москву в 1600 г. После как всегда великолепной встречи послов у Москвы и их торжественного въезда в город «на следующий день произошли небольшие споры и недоразумения. Прежде всего, никому из посольства не позволено было выходить из своих квартир; затем аудиенцию откладывали со дня на день под предлогом, что государь занемог болью в ноге. 16 октября сгорело несколько домов возле посольских квартир. Послы жаловались приставам, князю Елецкому и дьяку Дмитриеву, что их держали в тесной квартире, и что вокруг их дома было множество соломы, как будто для того, чтобы их сжечь...»1. Охрана тщательно следила за каждым выходом иностранцев в город, разрешение на что давал пристав. Всякий раз, когда кто-то из состава посольства хотел выйти посмотреть город, он вынужден был спрашивать разрешения у начальника стражи, который выделял четырех человек охраны, сопровождавших иностранца по всему городу.
Компани Джованни Паоло, иезуит, дипломат, прибывший в Москву в 1581 г. в составе посольства папского посла Антонио Поссевино, с неприязнью пишет о том, что «ни послам, ни купцам других народов, которые прибыли в Московию с его (великого князя) разрешения, не дозволяется свободный проезд по всей стране, и пока они находятся в Московии, они содержатся как бы под почетным арестом. Назначаются особые люди, которые следят за тем, что они делают и с кем разговаривают» . И 50 лет спустя, в 1634 г., по свидетельству Адама Олеария, сразу после приезда посольства в Москву «передний двор помещения был заперт и стал охраняться двенадцатью стрельцами, так что никто ни от нас не мог выйти, ни к нам кто-либо чужой зайти - до допущения нас к первой аудиенции. Приставы же ежедневно заходили для посещения послов, а также, чтобы справиться, не нуждаются ли они в чем-либо. У нас же во дворе всегда должен был оставаться один из русских толмачей, который посылал стрельцов служить нам и покупать всякие нужные вещи, по нашему требованию»1. Свободный выход в город для иностранных дипломатов был фактически запрещен, хотя со временем строгость режима смягчалась. Судя по многочисленным воспоминаниям, на протяжении XVI и XVII вв. выходить в город без сопровождения стражи для иностранцев было довольно опасной затеей. Особенно это касалось вечерних и ночных часов. Нередки были случаи нападения лихих людей на иноземцев, заканчивавшиеся грабежами, побоями и даже убийствами. Поэтому в своде протокольных норм времен царя Алексея Михайловича, составленном Г. Котошихиным, однозначно указывается, что в случае пожелания послов и их людей прогуляться по Москве или купить что-либо в лавках «с ними для обережения от русских людей ходят стрельцы, чтобы им никто не учинил какого бесчестья и задору»2. Адам Олеарий вспоминает несколько случаев такого рода, произошедших с людьми из их посольства и с другими иностранцами. Обычно инциденты происходили ночью, когда дипломаты возвращались на свое подворье, побывав в гостях у русского вельможи или приятелей из иностранной колонии в Москве. Поручик Иоган Кит, состоявший членом голштинского посольства, возвращаясь со свадьбы в одной немецкой семье, был «так избит русскими грабителями, что, пролежав день и ночь без сознания, испустил дух». Гофмейстер шведского посла был убит ночью на улицах Москвы, а его одежду, забрызганную кровью, видели через неделю продающейся на рынке . Недовольство иностранных дипломатов, по понятным причинам, вызывали некоторые запреты, ограничивавшие свободу их пребывания в Москве, связанные с чрезмерным усердием приставов. Иногда доходило до письменных жалоб думным дьякам на приставов, запрещавших, например, прием у послов гостей или, наоборот, выход дипломатов в гости к иностранцам, жившим в Москве. За подобный инцидент в 1659 г. русский пристав извинялся перед датским посланником, обвинив во всем стражу1. В то же время можно понять и пристава, который не всегда мог согласовать свое решение с Посольским приказом.
Тот же пристав при датском посольстве получил строгое замечание от думного дьяка за то, что посланник выехал в гости в город без сопровождения русских. Как объяснил пристав датчанину, «во исполнение строгого предписания всегда один из приставов должен находиться при нем и наблюдать за тем, чтобы пьяные люди, встречающиеся в это время часто на улицах, не причинили бы обид ему или кому-либо из его свиты» . Как уже отмечалось, одним из самых строго соблюдаемых правил в посольском церемониале было запрещение являться в Кремль и тем более в приемную палату с оружием. Это требование для иностранных послов было весьма болезненным, тем более, что по средневековым обычаям как в Европе, так и в Азии, оружие (например, кинжал или шпага) являлось необходимой принадлежностью костюма дворянина. Снять шпагу означало проявление слабости, бесчестия. Конечно же, такое требование кремлевского церемониала вызывало яростные споры со стороны многих дипломатов. Однако бояре были непоколебимы. В 1661 г. во время приема шведских послов маршалу посольства, несмотря на все просьбы и убеждения, не разрешили войти в
Устойчивые атрибуты посольского обычая и принципы современного дипломатического протокола
По результатам проведенного исследования, в ходе которого сопоставлялись и анализировались основные элементы допетровского посольского обычая и современной протокольной практики, можно сделать однозначный вывод о схожести и, даже более того, идентичности принципов, на которых строилась и строится вся церемониально-протокольная работа. Исследование показало также, что на таких же базисных принципах вырос не только российский, но и зарубежный дипломатический церемониал. История международных отношений и российской внешней политики показывает важность неукоснительного соблюдения международным сообществом этих выработанных человечеством веками основополагающих принципов для нормального цивилизованного общения.
Наистарейшим из них является принцип международной вежливости, который изначально был положен в основу посольского обычая общения боярского Кремля с иноземными державами, в свою очередь также свято соблюдавшими его. Этот принцип и сегодня является определяющим в дипломатическом протоколе нашей страны и подразумевает уважительное отношение ко всему, что олицетворяет иностранное государство .Нормы международной вежливости регламентируют любые вопросы межгосударственных отношений2 и прежде всего это - уважительное отношение к государственной символике (в средние века - титул монарха, его печать, сейчас - флаг, герб, гимн), к официальным представителям государства (в средние века - к послам, посланникам, гонцам, сейчас - к официальным лицам страны, представляющим ее на любом уровне),своевременное реагирование на те или иные события в дружественном государстве (в средние века - кончина монарха или вступление на престол, в современности также и национальный праздник, стихийное бедствие, катастрофа и др.), торжественность церемоний встреч и проводов представителей иностранных государств (в средние века - только посольств и отдельных дипломатов, в настоящее время - официальных делегаций), продуманность (вплоть до деталей) порядка вручения верительных грамот (в средние века «верящих» грамот) и проведения дипломатических переговоров («сидение у бояр в ответной полате» в средние века), закрепление заключенных соглашений («крестное целование докончальной грамоты» или, если это мирное соглашение, «перемирной грамоты», а также присяга на Евангелии, сейчас парафирование и подписание документов), обмен подарками (в средние века - красочная и торжественная передача «поминок», сейчас - упрощенная, но все же сохранившаяся традиция), торжественный обед у главы государства («государев стол» в Кремле или на посольском подворье).
На уровень вопроса государственной важности поднималась точность воспроизведения титула великого князя, а затем царя. От иноземных государей и их послов строжайшим образом требовалось произнесение устно или написание в грамоте полного наименования титула московского государя без каких-либо поправок или искажений. В Посольских книгах и воспоминаниях иностранцев сохранилось немало примеров того, как ревностно относились в Москве, да и в столицах других государств к случаям умышленного или неумышленного искажения титула монарха.Определяя свои отношения с иностранными государями как равные с равными, Москва отражала это и в посольском церемониале. Поставив целью собирание древних русских земель в единое государство, Иван III впервые в своей грамоте к великому князю литовскому Александру, отправленной в 1493 г. с послом Дмитрием Загряжским, начал именовать себя «великим князем всея Русии». Начиная с Ивана III, все московские государи вплоть доИвана Грозного упорно добивались от иноземных правителей признания этого титула, при этом, далеко не всегда встречая понимание.
Настоящая дипломатическая война была развернута Москвой при Иване Грозном, после принятия им в 1547 г. царского титула. Особенно упорная борьба за это велась, естественно, с Польшей, которая справедливо усматривала в этом требовании признание прав Москвы на древнерусские земли, занятые Польшей. Отказ польских королей признавать за Иваном IV царский титул был причиной многих растянувшихся на десятилетия и продолжавшихся вплоть уже при Романовых до 1634 г. дипломатических баталий, когда стороны отказывались встречаться с послами, не принимали грамот без царского или королевского титулов, прерывали дипломатические сношения, допускали резкие высказывания в адрес друг друга. Московским послам все эти годы давался наказ: «вперед с королем за то (царский титул) крепко стояти и дела с ним никакова не делати».1 Обидная для Москвы грамота нового польского короля Стефана Батория, отказавшегося в грубой форме от использования титула царя в отношении Ивана Грозного, фактически привела к возобновлению войны («писал не по пригожу»).
В соответствии с посольским обычаем иностранцы должны были в обязательном порядке при каждом упоминании имени царя произносить его полный титул. Уже упоминался случай с посланником английской королевы Елизаветы Дж. Флетчером, который попытался во время аудиенции у царя Федора Ивановича в 1588 г. «сократить» царский титул. Это не прошло ему даром и он уехал из Москвы, не выполнив порученной миссии.Крайне негативную реакцию Кремля вызвал также инцидент, чуть не приведший к еще большему ухудшению отношений с Англией. Он был связан с тем, что королева Елизавета в 1590 г. направила царю Федору Ивановичу грамоту, которая была не только написана «с умалением достоинства и почетных титлов» царя, но и запечатана «малою печатью», ане «великой государственной печатью», как было положено. Королеве была направлена ответная грамота с резкими обвинениями в нарушении посольского обычая, на что королеве пришлось отвечать извинениями1.Приведенные выше исторические примеры нарушения принципа вежливости со стороны иностранцев показывают, к каким серьезным последствиям они могли приводить.Первый французский посол Курменен вынужден был в 1629 г. покинуть Москву, получив отказ во всех просьбах своего короля к Михаилу Федоровичу, высокомерно заявив в ответ на замечания бояр о неполном царском титуле, содержавшемся в королевской грамоте: «Если так писать, как государев титул говорят, то в титуле написаны многие места, всего нам и не упомнить»2.
В XV-XVII вв. иностранные дипломаты, въезжавшие в пределы Московского государства, сразу ощущали на себе уважительное внимание великокняжеского, а позднее царского двора. Пристав «дворянин, человек старый и роду честного»3, сопровождавший иностранное посольство до Москвы, следил за тем, чтобы по пути от границы до столицы послам «безчестья никакова не было, чтоб им во всем было честно»4. Все члены посольства, как уже отмечалось, сразу брались на «государево содержание», им выдавались «корм по розписи» и питье (мед, пиво, вино). В Посольских книгах сохранилось множество примеров такого заботливого внимания к иностранным дипломатам. Так, в 1514 г. великий князь Василий III, который «в ту пору на поле был» (т.е. в ратном походе), получив грамоту о тяжелом положении, в котором оказался посол турецкого султана, направлявшийся в Москву, велел боярам решить, «пригоже ли послати кого встречю к нему, занже он истомен, кони поустали, и сами голодни». После этого на помощьпослу был отправлен велкокняжеский вельможа с лошадями и провиантом . Отношение Кремля видно также на примере посольства персидского шаха в 1589-1590 г., когда в Нижний Новгород, где была сделана остановка на пути из Астрахани в столицу, специально «меды красные про кизылбашских послов с Москвы посланы»2.В понятие международной вежливости в те времена, так же как и сейчас, входило предоставление принимающей стороной послам транспортных средств (в те времена - подводы, лошади, «кореты», сани, сейчас - автомобили), а также мест для отдыха и ночлега.
Когда послы в чем-то ощущали нужду и хотели заплатить сами, то получали от русских такой ответ, какой приводит в своих воспоминаниях императорский посол Сигизмунд Герберштейн, приезжавший в Москву в 1517 и 1526 гг. Ему посоветовали не тратить свои деньги, потому что, как сказали приставы, «мы обещаем содержать вас точно также, как вы содержали наших людей в ваших странах»3.Кремлевский двор, уже тогда понимал, что соблюдение определенных правил вежливости и гостеприимства в отношении приезжающего посольства является обязательным. Более того, форма приема иностранного
