Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие межличностной коммуникации: теоретические проблемы, основные модели и методы измерения 15
1.1. Структура межличностной коммуникации 15
1.1.1. Определение понятий 15
1.1 .2. Исследования межличностной коммуникации 17
1.1.3. Структура межличностной коммуникации 18
1.1.4. Стили коммуникации 19
1.1.5. Репрезентации межличностной коммуникации 22
1.2.Коммуникативные дисфункции при депрессии 24
1.3. Нарушение коммуникации при тревожно-фобическом расстройстве 30
1.4. Эмоциональный интеллект и его вклад в сферу межличностного общения 39
1.5. Представление о метакоммуникации 42
Глава 2. Постановка проблемы, методы и испытуемые 46
2.1. Постановка проблемы исследования 46
2.2. Обоснование и описание методов исследования 50
2.3.Характеристики испытуемых 56
2.4. Анализ и описание результатов 60
2.4.1. Анализ и сравнение когнитивного компонента стиля межличностной коммуникации 61
2.4.2. Анализ и сравнение эмоционально-регуляторного компонента стиля межличностной коммуникации 67
2.4.3. Анализ и сравнение поведенческого компонента стиля межличностной коммуникации 83
2.4.4. Корреляционный анализ показателей стиля межличностной коммуникации 91
2.4.5. Описание кластерного анализа 102
Глава 3. Обсуждение полученных результатов 114
3.1. Клинически специфические стили межличностной коммуникации - депрессивный и тревожно-фобический 118
3.2. Клинически неспецифические стили межличностной коммуникации (избегающий, зависимый и неустойчиво-амбивалентный) 134
Заключение 140
Выводы 141
Литература 143
Приложения 158
- Стили коммуникации
- Представление о метакоммуникации
- Анализ и сравнение поведенческого компонента стиля межличностной коммуникации
- Клинически неспецифические стили межличностной коммуникации (избегающий, зависимый и неустойчиво-амбивалентный)
Введение к работе
Актуальность проблемы исследования. Современные
социокультурные условия жизни, чрезвычайно изменчивая общественно продуцируемая система ценностей, способствующих интериоризации патологических паттернов межличностной коммуникации и эмоциональной регуляции, провоцируют развитие и распространение в популяции расстройств аффективного спектра (Каплан, Сэдок, 1994; Чуркин, Творогова, 2006; Мосолов, 2007).
Клинические исследования подтверждают высокий уровень
коморбидности аффективных расстройств и пограничной личностной
патологии, а также сопутствующих им аддикций, антисоциального
поведения, шизоидного и нарциссического расстройств,
саморазрушительного поведения и суицида (Gunderson, Elliott, 1985; Kroll, 1988; Войцех, 2006; Лайнен, 2008).
Многочисленные зарубежные и отечественные исследования свидетельствуют о том, что, несмотря на успехи психофармакологии, не удается преодолеть резистентность к медикаментозному и психотерапевтическому лечению, а полное излечение и ресоциализация пациентов с депрессивными и тревожными расстройствами оказывается крайне непростой практической задачей (Войцех, 2006; Соколова, 2002, 2006, 2009; Холмогорова, Гаранян,2006).
Данная работа направлена на выявление и описание специфических коммуникативных стилей, свойственных пациентам с расстройствами аффективного спектра, и выполнена в рамках системного интегративного подхода к изучению психологических механизмов расстройств личности и коморбидных им аффективных расстройств. Несмотря на устоявшуюся в отечественной патопсихологии традицию изучения «личностного компонента деятельности», нарушенного вследствие психического заболевания,
существует необходимость в разработке новых исследовательских подходов, программ комплексных системных эмпирических исследований. Недостаточно изучен вопрос о связи индивидуально-типических коммуникативных стилей и инструментальных навыков общения с общим когнитивным стилем и социальным интеллектом. Необходимость концептуального анализа стилей межличностной коммуникации, обусловлена отсутствием единой теоретико-методологической базы.
Актуальность темы исследования обуславливается острой необходимостью в уточнении критериев тонкой дифференциальной диагностики личностных факторов аффективных расстройств, а также в оценке эффективности терапевтических и реабилитационных мероприятий в клинике аффективных расстройств с учетом индивидуального коммуникативного стиля больного и на основе научно обоснованных данных.
Цель работы состоит в изучении особенностей аффективно-когнитивного стиля личности и его связи со структурно-функциональной и смысловой организацией стилей межличностной коммуникации при расстройствах аффективного спектра.
В соответствии с целью диссертационной работы, сформулированы следующие гипотезы:
Стиль межличностной коммуникации является сложноорганизованной социально обусловленной психической деятельностью и определяется качественным своеобразием структурно-функциональных связей с когнитивным стилем, эмоционально-регуляторными и поведенческими компонентами.
При депрессивных и тревожных расстройствах могут быть выделены специфические стили межличностной коммуникации, различающиеся по параметрам эмоционального и формального интеллекта, а также структурно-функциональные сочетания когнитивных, эмоционально-регуляторных и
поведенческих показателей, описывающие неспецифичные относительно клинических групп коммуникативные стили. Задачи исследования:
1. Теоретический и методологический анализ проблемы, включающий
описание основных подходов к изучению коммуникативных дисфункций при депрессивном и тревожно-фобическом расстройстве, а также анализ основных направлений в изучении когнитивных и мотивационно-регуляторных факторов, влияющих на коммуникативные стили.
2. Разработка методического комплекса, включающего как проективные, так
и тестовые методики, выделение критериев оценки, анализ эмпирических данных, их психологическая интерпретация и квалификация, а также статистическая проверка.
3. Проведение эмпирического исследования, выделение и изучение
структурных и содержательных характеристик стилей межличностной коммуникации, анализ их связей с параметрами аффективно-когнитивного стиля личности, клиническими особенностями заболевания, а также с уровнем личностной организации депрессивных и тревожно-фобических пациентов.
4. Выделение с помощью кластерного анализа клиниконеспецифических
стилей межличностной коммуникации, которые характеризуются структурно-функциональным сочетанием компонентов: когнитивного, эмоционально-регуляторного и поведенческого.
Предмет исследования - особенности мышления, мотивации и саморегуляции, определяющие стиль межличностной коммуникации при психических расстройствах аффективного спектра.
Объект исследования - стиль межличностной коммуникации у пациентов с депрессивным и тревожно-фобическим расстройством (МКБ-10: F30 ,F40).
Методологическая основа исследования: положения культурно-
исторического подхода о социальной (коммуникативной) природе
самосознания и единстве познавательных, эмоциональных и поведенческих
компонентов в его структуре (Выготский Л.С, Леонтьев А.Н.,
Чеснокова И.И., Столин В.В.); принцип синдромного анализа
психопатологических феноменов (Лурия А.Р., ЗейгарникБ.В.,
Николаева В.В., Тхостов А.Ш.); холистическая системно-стилевая модель описания психических дисфункций при расстройствах личности и коморбидных им психических и поведенческих нарушениях (Соколова Е.Т., 1976, 1989, 1995, 2000, 2001. 2002, 2007, 2009); представления психоаналитического и современного психодинамического направления о роли «прототипических» представлений о человеческих взаимоотношениях в развитии зрелой и социально-адаптивной личности и в качестве предиспозиционного фактора расстройств личности (Фрейд 3., Малер М., КляйнМ., КернбергО., ХорниК., Боулби Дж, ЭйнсвортМ., Блат С, Фонаги П.).
Испытуемые. 130 человек (76 жен. и 54 муж.) в возрасте от 18 до 50 лет. Они составили 3 группы: экспериментальную-1, экспериментальную-2 и контрольную группу. На момент обследования все пациенты (106 человек) находились на стационарном лечении отдела по изучению пограничной психической патологии психосоматических расстройств (рук. - акад. РАМН А.Б. Смулевич) Научного центра психического здоровья РАМН.
Экспериментальную-1 группу составили 56 человек (30 женщин и 26 мужчин), страдающих депрессивными расстройствами (ДР). Возраст участников исследования составил от 19 до 50 лет (Me = 35,5 лет); образование: высшее - 32 человека, среднее или среднее специальное - 24 человек. Диагнозы больных по МКБ-10: депрессивный эпизод (F32) - 16 человек; биполярное аффективное расстройство, текущий депрессивный эпизод (F31.3) - 10 человек; рекуррентное депрессивное расстройство (F33) -
20 человек; хронические аффективные расстройства: дистимия и циклотимия (^34.0.1.)-Ю человек.
В группе экспериментальной-2 обследовано 50 человек (32 женщины и 18 мужчин) с тревожным расстройством (ТФР). Возраст участников исследования составил от 19 до 50 лет (Me = 30,8 лет); образование: высшее -37 человек, среднее или среднее специальное - 13 человек. Диагнозы больных по МКБ-10: фобические и тревожные расстройства: агорафобия с паническим расстройством (F40.01) - 18 человек; другие тревожные расстройства (32 человека): паническое расстройство (F40.0) - 23 человека, генерализованное тревожное расстройство (F41.1) - 9 человек.
В контрольную группу вошли 24 здоровых испытуемых (14 женщин и 10 мужчин) с высшим или неполным высшим образованием, без психических расстройств, не обращавшихся за помощью к специалистам, в возрасте от 18
до 47 лет (Me = 29 лет).
Методы исследования. Разработанная схема исследования состояла из комплекса проективных и опросниковых методов: интервью М. Мейн (Mein, 1985) для диагностики детско-родительского опыта, отцовских и материнских репрезентаций; тест встроенных фигур Г. Виткина (Oltman, Raskin, Vitkin, 1971) для оценки уровня полезависимости-автономии; прогрессивные матрицы Равена (Raven, 1938) для диагностики уровня формального интеллекта; опросник А. Меграбяна (Mehrabian, 1970) для выявления особенностей аффилиации; методика «Рисунок человека» (Macho ver, 1949) для диагностики уровня дифференцированности и усложненности концепции тела по шкале X. Марленс (Marlens, 1958); тест Д.В. Люсина (Люсин, 2004) для диагностики эмоционального интеллекта; тест фрустрации Розенцвейга (Rosenzweig, 1945) для исследования реакций на неудачу и способов выхода из ситуаций, препятствующих деятельности или удовлетворению потребностей личности; методика «Социальные сети»
О.Ю. Казьминой (Казьмина, 1997) для диагностики особенностей контакта,
отношений привязанности, социальных сетей, а также для выявления показателей полноты семьи и семейных отношений; тест Роршаха (Rorschach, 1921) для оценки структурных и содержательных характеристик межличностной коммуникации - шкалы Юриста (Urist, 1977), Илизура (Elizur, 1975); механизмов защиты - шкала Лернера (Lerner, 1980).
Достоверность полученных результатов и выводов обеспечена большим объемом обследованных выборок; применением комплекса методических процедур, включающего тестовые и проективные методики, что позволило верифицировать выводы по каждой методике; обработкой полученных данных методами математической статистики с помощью программ «SPSS 17.0», «StatSoft Statistica 8.0». Для выявления значимых различий применен непараметрический критерий Манна-Уитни. Использовался критерий корреляции Спирмена. Применен кластерный анализ для выделения подгрупп с разными коммуникативными стилями (древовидная кластеризация Joining (Tree Clustering), правило объединения метод Уорда, мера расстояния Euclidean distance).
Положения, выносимые на защиту:
Стиль межличностной коммуникации является сложной структурно-функциональной организацией когнитивных, эмоционально-регуляторных и поведенческих компонентов, звенья которой обладают разными качественными и динамическими характеристиками, а также отличаются разной степенью выраженности в зависимости от клинических факторов у пациентов с аффективными расстройствами.
Нарушения каждого из структурных компонентов стиля межличностной коммуникации - когнитивного, эмоционально-регуляторного и поведенческого - значимо различаются у пациентов с тревожно-фобическими и депрессивными расстройствами в сторону большей дезадаптации депрессивных пациентов по особенностям формального и
эмоционального интеллекта, соотношению враждебности и привязанности,
механизмам защиты и по типам манипуляции.
3. При двух нозоспецифических стилях межличностной коммуникации,
выделяются три неспецифичные относительно клинических групп
структурно-функциональные сочетания компонентов: когнитивный
(аффективно-когнитивный стиль; формальный интеллект и эмоциональный
интеллект); эмоционально-регуляторный (соотношение
доброжелательности/враждебности и психологические механизмы защиты) и поведенческий (типы манипуляторной регуляции общения, характер, широта социальных связей, установка на равноправное сотрудничество), которые составляют три стиля межличностной коммуникации.
Научная новизна.
Впервые разработана и применена в эмпирическом исследовании
холистическая стилевая модель нарушения межличностной коммуникации,
включающая три основных компонента: когнитивный (аффективно-
когнитивный стиль; формальный интеллект и эмоциональный интеллект);
эмоционально-регуляторный (соотношении
доброжелательности/враждебности и психологические механизмы защиты) и поведенческий (типы манипуляторной регуляции общения, характер, широта социальных связей, установка на равноправное сотрудничество).
Впервые проведено сравнительное клинико-психологическое,
эмпирическое исследование стилей межличностной коммуникации при
депрессивных и тревожно-фобических расстройствах. Выявлены и описаны
системные особенности стилей межличностной коммуникации при двух
видах аффективной патологии, различающиеся в основных своих звеньях по
уровню когнитивной дифференцированности, полезависимости,
особенностям формального и эмоционального интеллекта, соотношению враждебности и привязанности, механизмам защиты и типам манипуляции.
Разработаны и применены процедуры качественного и количественного анализа основных структурно-функциональных компонентов межличностной коммуникации, позволившие получить надежные результаты о связи клинических, демографических и личностных факторов со спецификой коммуникативных стилей в исследуемых группах.
Теоретическое значение.
Применительно к изучению внутренней структуры межличностной коммуникации применена методология культурно-исторического подхода, позволившая уточнить представление об особенностях строения межличностной коммуникации при аффективной патологии; на основе концепции стиля личности предложена и применена системная модель описания единства и взаимодействия когнитивных, эмоционально-регуляторных и личностных факторов нарушения коммуникации в качестве предиктора депрессивных и тревожно-фобических расстройств; уточнить психологические механизмы нарушения различных звеньев межличностной коммуникации при разных видах аффективной патологии; на основе концепции стиля личности предложена и применена системная модель описания единства и взаимодействия когнитивных, эмоционально-регуляторных и личностных факторов нарушения коммуникации в качестве предиктора депрессивных и тревожно-фобических расстройств.
Практическая значимость работы.
Результаты диссертационного исследования могут быть применены в клинико-психологической диагностике аффективных расстройств, при решении экспертных задач, выборе «мишеней» психотерапии с пациентами разных типов коммуникации, а также для учета в комплексном лечебном процессе индивидуально-личностных предрасположенностей, особенностей социально-когнитивной организации пациентов с аффективной патологией.
Апробация результатов исследования. Основные результаты
докладывались на заседании кафедры нейро- и патопсихологии факультета
психологии МГУ имени М.В. Ломоносова (июнь, 2010 г.); представлены на XIV, XV, XVI Международных научных конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, апрель 2007, 2008, 2009 гг.); на всероссийской научной конференции: «Современная психодиагностика в изменяющейся России» (Челябинск, 2008); на всероссийской научно-практической конференции: «Психология психических состояний: теория и практика» (Казань, ноябрь 2008); на II международной конференции молодых учёных «Психология — наука будущего» (Москва, ноябрь 2008); на международной конференции «Психология общения. XXI век: 10 лет развития» (Обнинск, октябрь 2009).
Результаты исследования внедрены в практику диагностики и консультирования клинического отделения №2 отдела по изучению пограничной психической патологии и психосоматических расстройств НЦПЗ РАМН, а также используются в курсе «Особенности самосознания при пограничных личностных расстройствах» на факультете психологии МГУ имени М.В. Ломоносова.
Объем и структура диссертации. Основной текст диссертации составляет 157 страницы машинописного текста (с приложениями — 187 страниц). Диссертация состоит из введения, двух частей, трех глав, заключения, выводов, списка литературы (250 наименований, из них 91 на иностранном языке) и 10 приложений. Основной текст работы содержит 16 графиков и 29 таблиц.
Стили коммуникации
Проблема стилей и особенностей межличностной коммуникации разрабатывается в трудах многих отечественных и зарубежных психологов (Вацлавик, Бивин, Джексон, 2000; Лаинг, 1965; Леонтьев, 1975; Ломов, 1976; Петровский, 1995, 1997; Соколова 1989, 2003, 2006; Чечельницкая 1999 и т.д.).
Г.А. Ковалев вслед за В.Н. Мясищевым и А.А. Бодалевым рассматривает диалог как высший уровень организации общения и предлагает выделить восемь типов общения: диалогический, доверительный, рефлексирующий, альтруистический, манипулятивный, псевдодиалогический, конформный и монологический. Манипулятивное общение противопоставляется диалогическому и мыслится по типу Я-Он, в котором один из партнеров воспринимается как объект манипуляции для Другого.
В современной психологии манипулятивное общение чаще всего связывается с личностной патологией и нарушениями психического здоровья (Соколова 1989, 2003, 2006; Чечельницкая 1999; Лайнен, 2008). Психодинамическое направление предлагает два взгляда на проблему манипуляции, рассматривая ее: 1) как удовлетворение инстинктивных желаний и 2) как раннюю детскую травму или недостаток общения с первым значимым объектом (Чечельницкая 1999).
Ш. Ференци стал первым, кто изменил отношение к манипуляциям пациента, пойдя им на встречу. Он писал, что психоаналитику нужно удовлетворить манипулятивные потребности пациента, чтобы он почувствовал себя в безопасности и изжил ранний травматический опыт. Ференци увидел в пациенте-манипуляторе жертву и заметил значимость контртрансферных чувств для достижения изменений в терапии (Ferenczi, 1925).
В теории объектных отношений манипуляция рассматривается как способ удовлетворения базовых потребностей Эго, фрустрированных в раннем детстве. М. Кляйн рассматривает проективную идентификацию как механизм манипулятивного общения (Klein, 1948).
В дальнейшем эту проблематику разрабатывала британская школа объектных отношений (Balint, 1958; Ferbern, 1966; Winnicott, 1958). Они говорили о том, что дефицит потребностей Эго во взаимодействии с матерью в раннем детстве приводит к необходимости манипуляций как единственному способу выживания.
В.Р.Д. Фэрберн (1966) выделил две базовые потребности, неудовлетворение которых со стороны матери ведет к появлению манипулятивного общения: это потребности любить и быть любимым. Психоаналитик должен выполнять функцию надежной и помогающей родительской фигуры.
Д.В. Винникот (1958) также говорил о том, что при недостатке материнской заботы появляется «фальшивое» Я и манипулятивное общение.
В дальнейшем это направление продолжил X. Кохут (1977), который увидел в осуждаемом всеми манипулятивном поведении собственную трагедию человека. Он писал о связи манипулятивного общения с дефицитом эмпатии в раннем детстве.
По-другому эту проблему видел О. Кернберг (1997), который говорил о фрустрации манипулятивных потребностей пациента как инстинктивных нужд.
Современные классификаторы болезней подчеркивают «манипулятивное» поведение как составляющую пограничного синдрома (DSM IV). Манипуляция - ловкая подделка, ухищрение, махинация, манипулирование же — это намеренное воздействие на других индивидов непрямыми или нечестными методами (Каплан, Сэдок, 1994).
М. Лайнен (2008) предлагает другой взгляд на манипуляцию. Она рассматривает манипулятивное поведение пациентов с ПРЛ всего лишь как призыв о помощи, нужду в заботе и внимании.
В отечественной школе развивается представление о манипулятивном общении как защитном неосознаваемом способе взаимодействия, сформировавшемся в условиях дефицита материнской отзывчивости на ранних этапах онтогенеза и направленном при ПРЛ на восстановление целостности Я за счет симбиотических отношений с Другим (Соколова, 1989, 2005; Чечельницкая, 1999).
В современной психологии развивается понятие «макиавеллизм», схожее своими чертами с манипуляцией. В психологии его стали применять американские исследователи Р. Кристи и Ф. Гейз. Смысл понятия заключается в трех ключевых психологических составляющих (Зенцова, 2001):
1. Использование манипулятивных техник в процессе межличностного взаимодействия.
Важно отметить, что макиавеллист манипулирует всегда осознано в целях достижения выгоды для себя, применяя утонченные техники лести, обмана, подкупа, подлога.
2. Циничное отношение к другим людям как к слабым и зависимым от социального давления. Макиавеллисты относятся к людям с подозрением, эмоционально отчужденно, ориентируясь не на партнера, а на выгоду, которою они могут получить через него. То есть в процессе манипуляции партнер по взаимодействию для макиавеллиста есть не более чем инструмент, благодаря которому можно достичь желаемого результата.
3. Игнорирование социальной морали, если она мешает достичь желаемого результата.
Психологи рассматривают макиавеллизм как сочетание комплекса взаимосвязанных когнитивных, мотивационных и поведенческих характеристик. Исследование макиавеллианского интеллекта показали, что макиавеллизм - это способность к познанию другого субъекта с последующим введением последнего в заблуждение в процессе общения путем манипулятивного поведения с целью добиться личной выгоды. Также было показано, макиавеллиалисты характеризуются дефицитом социального и эмоционального интеллекта, в том числе сниженным уровнем эмпатии (Зенцова, 2001).
Альтруизм (лат. Alter — другой) — нравственный принцип, предписывающий бескорыстные действия, направленные на благо и удовлетворение интересов другого человека (других людей). Как правило, это понятие используется для обозначения способности приносить свою выгоду в жертву ради общего блага. Понятие альтруизма ввёл французский философ, основатель социологии Огюст Конт. Его принцип альтруизма гласил: «Живи для других» — это бескорыстные побуждения человека, влекущие за собой поступки на пользу других людей. Для альтруистических личностей характерен высокий уровень эмпатии.
Остановимся на двух противостоящих друг другу стилях общения - прагматическом и альтруистическом, которые предложил Е.В. Субботский (1977), рассматривая психологические основы нравственного развития личности дошкольника. При прагматическом стиле общения воздействие общающихся сторон друг на друга имеет характер контроля. Такое общение основано на взаимной выгоде общающихся сторон; при этом каждая из них рассматривает другую как средство для достижения своих целей. Прагматический стиль может принимать форму авторитарного и демократического общения.
Прагматическому стилю общения, для которого характерен принцип выгоды, противостоит альтруистический стиль, принципом которого является доверие и бескорыстие. Альтруистический тип семейных отношений формирует автономный путь развития личности ребенка, основанный на свободе и ответственности, так как родители предоставляют ребенку самостоятельность, сохраняя эмоциональное принятие. Д.А. Леонтьев (1999) писал о том, что люди, относящиеся к этому типу, отличаются устойчивым положительным самоощущением, опорой на внутренние ценностные критерии в ситуации принятия решения, ощущением своей личной ответственности за результаты своих действий (Леонтьев, 1999).
Представление о метакоммуникации
В данном параграфе предлагается обзор представлений о метакоммуникации и различных ее моделях (школа Пало-Альто, трансакционная модель Э. Берна, контрперенос как метакоммуникация).
Метакоммуникация — это особый вид общения, предметом которого является сам процесс общения. Другими словами, метакоммуникация — это коммуникация по поводу коммуникации (Соколова, 2002). Метакоммуникация также понимается как скрытая коммуникация с целыо контроля. Она рассматривается как проблема мотивации, смысла общения, посланий - вербальных и невербальных, передающих эту мотивацию, замысел общения, ради чего люди общаются.
Пало-Альтовская школа (Вацлавик, Бивин, Джексон, 1976) рассматривает структуру коммуникативных процессов на основе принципа системности: любое коммуникативное взаимодействие понимается как открытая система, включенная в более широкий коммуникативный контекст и характеризующаяся такими свойствами, как целостность, обратная связь и равнорезультатность. Основное положение данного подхода заключается в следующем: любое действие человека является коммуникативным. Каждая коммуникация имеет содержательный аспект и аспект отношений, или метакоммуникацию. Способность к метакоммуникации — необходимое условие успешной коммуникации, ее дефицит связан с многочисленными проблемами осознания себя и других. Примером патологизированной коммуникации может быть явление «двойной ловушки (послания)» (double-bind 1956), открытое при исследовании больных шизофренией и проявляющееся в виде паттерна их взаимодействия в семейной системе. Двойное послание в контексте коммуникации может касаться разницы между вербальными, или речевыми, и невербальными сообщениями: например, несоответствие между мимикой матери (выражающей, допустим, неодобрение) и её словами одобрения, ведущее к возникновению нескольких путей для интерпретации ребёнком сигналов родителя и, как следствие, психическому дискомфорту от этого несоответствия. j
Исследование человеческой коммуникации, предпринятое данными авторами, показало, что это сложный многоуровневый процесс, понимаемый с точки зреііия контекста, содержания, кодировки-декодировки и передачи сообщения. Выделяют два основных способа человеческой коммуникации — цифровой (соответствующий вербальному) и аналоговый (соответствующий невербальному). Смысл же человеческого существования раскрывается на уровне метакоммуникации или взаимоотношения, когда обмен ничего не значащими фразами и даже просто молчание содержат экзистенциональное сообщение, адресованное Другому. Коммуникация - то непременное условие жизни человека и порядка в обществе. Ведь даже находясь в одиночестве можно вести диалоги в уме, и как бы человек ни старался, он не сможет не общаться (Вацлавик, Бивин, Джексон, 1976).
Э. Берн в своих работах 1961 года по трансакционному анализу говорит, что его основная цель заключается в изучении состояний Эго, которые являются единой системой идей и чувств, выражающихся в соответствующих моделях поведения. Он соотнес процессы коммуникации с Эго-структурами, их носителями, и выделил 3 типа состояния Эго: Родитель, Взрослый, Ребенок. Все эти три состояния личности формируются в процессе общения, и человек приобретает их независимо от своего желания. Простейший процесс общения - это обмен одной трансакцией, он происходит по подобной схеме: «стимул» собеседника №1 вызывает «реакцию» собеседника №2, который, в свою очередь, направляет «стимул» собеседнику №1, то есть почти всегда «стимул» одного становится толчком для «реакции» второго собеседника. Дальнейшее развитие разговора зависит от текущего состояния личности, используемого в трансакциях, а также их комбинаций. Трансакция — это единица общения, которая состоит из стимула и реакции. Во время общения (обмена трансакциями) наши Эго-состояния взаимодействуют с Эго-состояниями нашего партнёра по общению (Берн, 2002).
Трансакции бывают трёх видов:
1. Параллельные — стимул, исходящий от одного человека, непосредственно дополняется реакцией другого. В данном случае взаимодействие происходит между Взрослыми Эго-состояниями собеседников; .
2. Пересекающиеся — направления стимула и реакции пересекаются.
3. Скрытые - человек говорит одно, но при этом имеет в виду совсем другое. Скрытые трансакции являются почвой для развития психологических игр. Трансактный анализ рассматривает человека, прежде всего, в качестве продукта взаимодействия с окружающими (Берн 2002).
Средством понимания метакоммуникативного послания может служить контрперенос. Большинство авторов видят в контрпереносе инструмент для исследования бессознательного. 3. Фрейд определил контрперенос как эмоциональную ответную реакцию аналитика на пациента, возникающую в результате воздействий, которые анализируемый оказывает на бессознательные чувства врача. Традиционно подчеркивается, что З.Фрейд видел в контрпереносе только препятствие (1927).
В дальнейшем же, психоаналитики подчеркивали важность контрпереносных чувств. Р. Ференци (1925) указывал на то, что защита аналитика от всякого контрпереноса свидетельствует о его низкой квалификации. Фенихель (1943), в свою очередь, критиковал идею работы аналитика как «чистого листа». М. Кляйн разрабатывала концепцию контрпереноса, можно отметить несколько ее основных положений (1948):
1. Осознание значимости чувств аналитика как индикаторов душевного состояния пациента;
2. Открытие нормальной формы проективной идентификации, которая используется как метод несимволической коммуникации;
3. Представление о циклах проективной и интроективной идентификации как об основании внутрипсихического понимания межличностной ситуации переноса/контрпереноса между аналитиком и пациентом;
4. Идея о «нормальном» контрпереносе. Мани-Кёрл выделил нормальный контрперенос, когда процесс анализа протекает хорошо, когда чувства аналитика ведут к пониманию пациента, а не к уклонению от собственных чувств;
5. Осознание значимости психики аналитика как важного аспекта окружения пациента.
М. Канн предлагает свою классификацию контрпереносных чувств: 1) чувства, являющиеся результатом реалистических реакций терапевта на чувства и поведение пациента; 2) чувства, являющиеся результатом реалистических реакций терапевта на собственные превратности судьбы; 3) чувства, являющиеся результатом стимуляции пациентом неразрешенных конфликтов в терапевте; 4) чувства, являющиеся результатом интенсивных, регрессивных перенесений пациента (цит. по: Соколова, 2002).
В отечественной школе также развивается данная тема. Как утверждает ряд авторов, (Соколова, 2000, 2003, 2005, Бурлакова, 2002 и т.д.) использование контрпереносных чувств становится главным терапевтическим методом восстановления эмоциональной связи в диаде Я - Другой на этапе актуализации базовой структуры внутреннего диалога.
Модели отношений с другими людьми - это стереотипы, заложенные в детстве. Данные стереотипы влияют на формирование всех психических функций в последующем развитии, в частности на когнитивные способности и на способность человека в зрелом возрасте создавать и поддерживать доверительные отношения со значимыми другими. Понимание метакоммуникации и контрпереносных чувств позволяет понять стиль коммуникации, заложенный с детства. Репрезентация межличностной коммуникации понимается как категоризация эмоциональных отношений в сознании, интрапсихические паттерны межличностного взаимодействия, обусловленные первичными отношениями со значимыми другими.
Анализ и сравнение поведенческого компонента стиля межличностной коммуникации
К особенностям поведенческого (в первую очередь, коммуникативного компонента) мы относим особенности социальных сетей, показатели полноты семьи, открытость/манипулятивность в динамике семейных отношений по интервью М. Мэйн и направленность поведенческих реакций в ситуации фрустрации.
Социальные сети
Хотя клинические группы не различаются по уровню эмоциональной поддержки и представленности родственников в социальной сети, у пациентов с ТФР в среднем больше размер социальной сети по сравнению с депрессивными пациентами, и они упоминают больше друзей (р 0,01). Иными словами, пациенты с ТФР обладают более благополучными социальными сетями, чем пациенты с депрессией.
У пациентов с тревожным расстройством в среднем достаточно большой размер социальной сети, они упоминают большое количество друзей. Велик процент пациентов с ТФР, перенесших развод в родительской семье, также они редко отмечают положительные отношения с отцом и несколько чаще - отрицательные. Описывая отношения с родителями, характеризуют их как амбивалентные, используют категории ревности, обиды, страха и с другой стороны заботы, любви и ласки. У них присутствуют достаточно большие социальные сети, есть потребность в Другом, однако неумение выстроить полноправные отношения сотрудничества оборачивается тем, что единственным способом взаимодействия становится манипуляция. Зачастую считая себя маленькими и нуждающимися в заботе, они таким образом снимают с себя ответственность за свои действия и их результаты, приписывая вину Другому.
В группе больных депрессией наблюдается следующая тенденция: достаточно маленький размер социальной сети, процент родственников больше, чем процент друзей, большой процент случаев развода в родительской семье, часто присутствуют негативные или амбивалентные характеристики матери, и более неопределенные - отца. В данной группе превалируют такие описания, как властная, строгая, тесная связь, дистантные, неопределенные отношения.
Роль полноты семьи и семейных отношений в когнитивно-аффективном стиле больных Интервью Мейн
По критерию Пирсона, больные с депрессиями значимо реже переносили развод в родительской семье, чем больные с ТФР (Pearson Chi-square: 10,6, df=l,р=,001). В целом, по критерию Манна-Уитни все пациенты, пережившие развод в родительской семье, более склонны испытьшать стремление к людям, у них на уровне тенденции выше показатель «с» Роршаха. Они на уровне тенденции лучше управляют чужими эмоциями, но хуже контролируют свои проявления. По тесту Розенцвейга у них на уровне тенденции ниже фиксация на препятствии в ситуации фрустрации. Испытуемые, пережившие развод реже используют такие защитные механизмы, как расщепление (на уровне тенденции) и чаще - обесценивание, идеализацию и отрицание реальности. Можно предположить, что опыт развода в родительской семье связан с высоким стремлением к эмоционально близким связям во взрослой жизни, а также с высокой инфантильной телесной привязанностью. Также такие люди более склонны к осознанной манипуляции в отношениях с Другими и чаще используют обесценивание и идеализацию как защиты, направленные на партнера по общению.
Далее депрессивные и тревожно-фобические пациенты были разделены на подгруппы, пережившие развод родителей в детстве и не пережившие развода. Опишем получившиеся закономерности.
В группе депрессивных больных, переживших развод, по сравнению с не пережившими развод, основные различия внутри группы касаются межличностного эмоционального интеллекта. У переживших развод он значимо ниже, они хуже понимают чужие эмоции и управляют ими (р 0,05), но на уровне тенденции лучше управляют собственными эмоциями (р 0,1). На уровне тенденции чаще в их ответах используются интрапунитивные реакции в ответах на фрустрационный тест, что говорит о большей интровертированности и высоком самообвинении, свойственном людям, перенесшим развод в родительской семье. У них значимо ниже формальный интеллект (р 0,05) и эмоциональная поддержка (р 0,05). Можно предположить, что опыт развода в детстве связан со сложностями во взрослой жизни в социальной компетентности, в снижении эмпатии.
Клинически неспецифические стили межличностной коммуникации (избегающий, зависимый и неустойчиво-амбивалентный)
Анализируя современные теоретические и эмпирические исследования межличностной коммуникации, можно говорить о том, что дискуссионным остается вопрос о степени специфичности стилей коммуникации для разных клинических групп. В ряде отечественных и зарубежных исследований показано, что синдромальное описание различных психологических феноменов не всегда совпадает с клиническим диагнозом (Кернберг, 2001, 2002; Соколова, Чечельницкая, 1997; Сотникова, 2006).
Проведенное нами исследование показывает, что коммуникативные стили отличаются как по нозологической отнесенности, так и по индивидуальным синдромальным особенностям. Стиль межличностной коммуникации у депрессивных и тревожнофобических пациентов, описываемый с помощью когнитивного, эмоционально-регуляторного и поведенческого профиля, характеризуется радикалами недифференцированности, враждебности, зависимости, полезависимости, что указывает на сходные тенденции в их проявлении, с большей дезадаптацией депрессивных. В описываемых группах наблюдается сходная тенденция в стилях коммуникации. Основные различия заключаются в показателях формального и эмоционального интеллекта, которые оказываются ниже в группе депрессивных пациентов и в характере защитных механизмов, что указывает на разный уровень манипуляций. Мы можем обозначить стиль межличностной коммуникации тревожнофобических пациентов как сверхзависимый, а депрессивных — неустойчиво-амбивалентный.
Таким образом, отвечая нашему предположению о синдромальной специфичности стилей межличностной коммуникации, ниже мы описываем выделенные на основе кластеризации синдромы психологических черт.
Описание клинически неспецифических стилей:
Еще одним результатом проведенного исследования было выделение с помощью кластерного анализа подгрупп с определенным комплексом взаимосвязанных показателей. Было получено три кластера, анализ и интерпретация результатов которых указывает на различные синдромы, в зависимости от которых выделяются разные коммуникативные стили.
Избегающий стиль (16 человек). В данную подгруппу вошли преимущественно испытуемые с депрессивным расстройством (11 человек).
Испытуемые данной подгруппы характеризуются низкой дифференцированностью, глобальностью восприятия, полезависимым когнитивным стилем. У них наиболее низкий формальный интеллект, нарушены операции синтеза и анализа. Наблюдается наиболее низкие показатели эмоционального интеллекта. При этом у них высокие показатели враждебности и взаимозависимости. Также характерен наиболее маленький размер социальной сети. Они реже используют экстрапунитивные реакции, и чаще интропунитивные, таюке высок процент конформности. Они наиболее часто используют примитивные защитные механизмы, такие как расщепление и проективная идентификация, и большой процент примитивного обесценивания.
Данная категория пациентов фиксированна на слитом, досепарационном уровне, на котором они не могут различить, что находится внутри них, а что— вне. Чрезмерная глобальность, недифференцированность, взаимозависимость выступают как неразличение своих и чужих границ. При этом низкая аффилиация, высокая враждебность и отсутствие социальных контактов свидетельствует о страхе и невозможности вступления в контакт с Другим. Исследования семей шизофреников в 1950-х и 1960-х годах последовательно показало паттерны эмоциональных коммуникаций, в которых психотический ребенок получал скрытые послания, подразумевающие, что он является не отдельной личностью, а продолжением кого-то другого (Singer, Wynne, 1965; Mischler, Waxier, 1968; Bateson, Jackson, Haley, Weakland, 1969; Lidz, 1973).
Приведенные данные могут быть рассмотрены в контексте концепции Г. Гантрипа о шизоидных явлениях психики, в которой интровертированная самодостаточность, попытка обходиться без внешних связей, порой проявляющаяся в «шизоидном уходе» от объекта, характеризуемая тем, что все эмоциональные связи осуществляются во внутреннем мире, спасает от тревоги, вспыхивающей при взаимоотношениях с реальными людьми (Гантрип, 2010).
Они прибегают к примитивным довербальным защитным механизмам - уходу в фантазии, отрицанию, обесцениванию, примитивным формам проекции и интроекции, расщеплению и диссоциации, что выражается в грубых примитивных манипуляциях. С помощью этих механизмов они защищаются от глубинных, часто неосознаваемых чувств ужаса и злости, проявляющихся в ответ на угрожающие их жизни внешние обстоятельства. Их идентичность не интегрирована, так они испытывают большие трудности в ответе на вопрос "кто я?", описывая себя поверхностно, искаженно, примитивно.
Для данной категории пациентов наиболее подходит поддерживающая психотерапия, так как проговаривание защит и переноса приведет к страху и недоверию. Терапевт должен демонстрировать надежность, доказывая, что он - безопасный объект, вести себя открыто.
Зависимый стиль (69 человек). Данная подгруппа наиболее многочисленна, в ней находятся 40 человек с депрессивным расстройством и 29 — с тревожным.
Данная группа характеризуется низкой дифференцированностью, полезависимостью, высоким показателем взаимозависимости. Она занимают промежуточное положение между 1м и Зм кластерами в проявлении враждебности и использовании экстра- и интропунитивных реакций. Пациенты данной группы используют как примитивные, так и зрелые защитные механизмы, такие как обесценивание, расщепление, отрицание и проекция.
По шкале аффилиации отмечается зависимый тип привязанности. По шкале взаимозависимости-автономии Юриста также превалируют более зависимые отношения. У данных пациентов низкий уровень анализа и синтеза, что говорит о менее развитом когнитивном стиле.
Данный репрезентативный стиль характеризуется сверхзависимостью, низкой дифференцированностью образа Я, расщеплением образов на абсолюты «плохие» и «хорошие», преобладанием таких феноменов защиты, как девитализация и виктимность.
Данный коммуникативный стиль характеризуется зависимой и пассивной позицией, «цеплянием» за любую возможность эмоциональной связи. Потребность в эмоциональной «подпитке» всегда остается ненасыщаемой, такие пациенты постоянно испытывают изоляцию, неудовлетворенность от контакта. Они стремятся к установлению максимально близких связей со значимым Другим, связей, которые угрожают собственной и чужой автономии и чреваты размыванием границ Я-Другой.
В данной подгруппе находятся 40 человек с депрессивным расстройством, соотносящиеся с так называемой анаклитической депрессией, которая по своим внутренним механизмам соотносится с пограничным расстройством личности. В сверхзависимости здесь проявляется патологическая детская привязанность, базирующаяся на нежелании отпустить объект привязанности ни на минуту, т.к. он может исчезнуть навсегда.
Пациентам с данным коммуникативным стилем свойственны такие характеристики, как инфантильность и зависимость, использование более простых, неспециализированных форм защит, привлечение внимания любыми способами, отсутствие личных границ и вторжение в границы другого человека, нечувствительность к потребностям другого.
