Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Аполог 11
1.1.О сатире. 11
1.2. Обличение нравственных пороков . 15
1.3. «Эзопова» манера периода гражданской войны. 18
1.4. Иносказание как средство борьбы с уродствами 23 нового мира.
Глава II. Басня 34
2.1. Общие особенности. 34
2.2. «Короткая басня» или басня-миниатюра . 35
2.3. В классических традициях. 47
2.4. Старое на службе нового. 55
Глава III. Эпиграмма 64
3.1. Высмеивание собратьев по перу. 64
3.2. Уродства общие и частные крупным планом. 72
Глава IV. Пародия 87
4.1. За малым и частным видеть большое ... 87
4.2. От стихотворения к черте характера. 107
4.3. Борьба за подлинную поэзию. 114
Глава V. Поэма 126
5.1. Тагир Хурюгский. 126
5.2. Обобщенный образ порока. 136
5.3. Повествование с юридической установкой: А. Саидов «Не будь себе врагом» 147
Заключение 165
Библиография 177
Источники (все на лезгинском языке) 184
- Обличение нравственных пороков
- «Короткая басня» или басня-миниатюра
- Высмеивание собратьев по перу.
- За малым и частным видеть большое
Введение к работе
Актуальность темы определяется прежде всего ее значимостью. Лезгинская сатира, как и сатира других народов, берет на себя важнейшую социальную и нравственную миссию. Это борьба со всяческого рода пороками во имя оздоровления общества. Являясь частью общедагестанской сатиры, лезгинская сатира тоже в основных своих жанрах обличает, выставляет напоказ такие омерзительные общественные явления как использование служебного положения в целях обогащения, взяточничество, переходящее всякие границы, пьянство, ставшее всеобщим бедствием страны, маскировка правителями своей истинной сути бесконечными разговорами о народе, во имя которого якобы они все делают и другие пороки, которые характерны были советскому строю и в неменьшей мере отличают современный социальный порядок, точнее, российский капитализм.
Лезгинские сатирики, авторы апологов и басен, сатирических поэм, памфлетов, эпиграмм и пародий участвуют своим резким и острым словом в борьбе с принявшим огромные масштабы аморализмом во всех его проявлениях.
Во всю мощь своего поэтического таланта как сатирики в первой половине XX века выступили Сулейман Стальский и Тагир Хурюгский. Современные поэты (И. Шерифов, Б. Салимов, Жамидин, А. Алем, И. Гусейнов, А. Кардаш, А. Мирзабеков) продолжают их традиции. Эти мастера слова своими сатирическими произведениями помогают людям видеть порок в его отвратительном облике и тем самым вызывают ненависть к нему. До тех пор, пока общество ни избавится от социально и нравственно опасных пороков, до тех пор будет актуальна и подлинная художественная сатира, "ведущая по ним огонь".
Новизна темы. Наша диссертация первая монографическая работа, в которой дается системный анализ сатирических жанров лезгинской литературы. До нас о сатирических произведениях отдельных поэтов интересные суждения были высказаны А. Агаевым (о Сулеймане Сальском), Р. Кельбе-хановым (о Сулеймане Сальском и Тагире Хурюгском), К. Акимовым (о Жа-мидине). Что же касается сатирических произведений других поэтов (И. Ше-
рифова, Б. Селимова, И.Гусейнова, А. Алема, А. Кардаша, А. Мирзабекова), то их еще критика не удостоила своим вниманием. Да и в монографических работах А. Агаева, Р. Кельбеханова, К. Акимова сатира С. Стальского, Т. Ху-рюгского, Жамидина не рассмотрена в плане жанровой специфики. К. Акимов, например басне в творчестве Жамидина уделил всего шесть с половинной страниц1. Нами рассматривается целый ряд и таких произведений названных поэтов, которые не оказались в поле зрения предыдущих исследователей.
Таким образом, мы, во-первых, дополняем и углубляем представление о жанровой специфике сатирических произведений С. Стальского, Т. Хурюг-ского, Жамидина, привлекая дополнительные материалы. Во-вторых, даем первую и широкую характеристику жанров лезгинской сатиры на основе нового и большого материала.
Степень изученности темы связана с ее новизной. И тут сразу же следует заметить, что лезгинская сатира бурного, можно сказать, расцвета достигла в XX веке. В предыдущие периоды истории сатира в творчестве лезгинских поэтов являлась исключением. В XIX веке к сатире и юмору обратился Етим Эмин, рассматривая их как средство исправления нравов. Однако сатира Етима Эмина занимает незначительное место в его творчестве. Подробно она рассмотрена в монографии Р. Г. Кадимова "Поэтический мир Етима Эмина" (Махачкала, 2001). Р. Г. Кадимов особо выделяет социальную и назидательную сатиру поэта, уделяя внимание приемам характеристики ее объекта. Поэтому мы в своей диссертации сатирические произведения Етима Эмина не рассматриваем.
Из поэтов XX века сатириком в полном смысле этого слова следует назвать Сулеймана Стальского, который был непревзойденным мастером аполога. Об апологах Сулеймана Стальского первым написал А.Ф. Назаревич. Его небольшая статья 1938 года так и называлась "Апологи Сулеймана Стальского". Позднее эту статью включили в сборник "Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях" (Махачкала, 1969).
1 Акимов К. X. Сатира и юмор Жамидина. - Махачкала, 2002. - С. 122-130.
А.Ф. Назаревич утверждает, что у С. Стальского 38 апологов, что они являются "образцами аллегорически - дидактического повествования, которая характерна для античных и восточных авторов"1.
Другая особенность апологов, подмеченная критиком, "двухчленное строение каждой его (аполога - И.Л.) строфы (тематический и психологический параллелизм)2.
Отдавая должное А.Ф. Назаревичу, который много сделал для развития дагестанской литературоведческой науки, мы все же должны отметить, что апологов у поэта намного больше.
Второе. Лезгинский аполог имеет свои национальные истоки. И наконец, не во всех случаях строфа С. Стальского четко делится на две части, являя собой параллелизм. При этом однако следует признать, что статья А.Ф. Назаревича для своего времени явилая вехой, с которой началось изучение жанровой природы сатиры С. Стальского.
А.Г. Агаев в своей книге "Сулейман Стальский" (Махачкала, 1963) один параграф называет "Морально-дидактическая поэзия и сатирический стиль поэта". Этот параграф, занимающий чуть более четырех страниц, посвящен апологам С. Стальского. Исследователь пишет: "Дидактическая ли-рика Стальского близка к сатирическим жанрам" . По нашему мнению, они не просто близки "к сатирическим жанрам", а являются одним из сатирических жанров.
Заслуги А.Г. Агаева перед лезгинским литературоведением большие. Но время требует, чтобы мы уточняли, дополняли сделанное исследователем. И здесь прежде всего хотим сказать, что дидактика - общее свойство художественных произведений. Это касается и апологов С. Стальского. Есть произведения "чисто" дидактические, которые к художественному творчеству не относятся. Их назначение давать вопросы обучения и воспитания. Поэтому апологи С. Стальского не следует называть морально-дидактической поэзией. Это сатира, близкая басне.
А.Г. Агаев тоже пытается установить количество апологов в творчестве
1 Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях. - Махачкала, 1969.-С. 105.
2 Там же.
3 Агаев А.Г. Сулейман Стальский.-Махачкала, 1963.-С. 182.
6 С. Стальского и дать их общую оценку: "В литературном наследстве С. Стальского -имеется около пятидесяти образцов дидактической сатиры. Они полны неповторимо-иносказательных метафорически-сатирических образов, состоят из сплошной цепи афористических, аллегорических сравнений и преувеличений, ярко и доходчиво раскрывают умственную и моральную пустоту невежд, болтунов, самодовольных гордецов, лодырей, тунеядцев1. Дело обстоит однако несколько иначе и глубже, чем понимает исследователь. И это мы стараемся показать в первой главе нашей работы.
Особо следует отметить монографии P.M. Кельбеханова (С. Стальский. - Махачкала, 1995 г.), Тагир Хурюгский (Махачкала, 1995 г.),"Два крыла" (Махачкала, 2002 г.). Последняя книга объемом 21,5 печатных листов является исследованием лезгинской поэзии, начиная с XV и кончая первой половиной XX века, но в плане традиций и новаторства.
P.M. Кельбеханов считает С. Стальского "первым лезгинским сатириком" на том основании, что в отличие от поэтов - предшественников, в творчестве которых сатирические стихотворения являлись единичными или занимали незначительное место, в его поэзии сатира по объему примерно три раза превышает лирику. Но, рассматривая сатиру С. Стальского, P.M. Кельбеханов уделяет внимание не жанрам и жанровым разновидностям, а ее проблематике и поэтике, четко определяя тем самым ее связь с фольклором и предшествующей поэзией, делая основной акцент на том принципиально новаторском, что он внес в родную литературу. Все это в значительной мере облегчает нашу работу над основным сатирическим жанром С. Стальского -апологом.
Что касается творчества Тагира Хурюгского, то и оно рассмотрено Р. Кельбехановым совершенно по новому. Но нас интересуют сатирические поэмы Тагира Хурюгского, подробную характеристику которым первым дал Р. Кельбеханов. Исследователь считает, что Т. Хурюгский ввел в лезгинскую литературу новый тип поэмы - аллегорическую. Р. Кельбеханов сумел точно определить идейную направленность сатирических поэм Т. Хурюгского. Исследователь пишет: "Факторов, которые влияют на поэта, может быть мно-
1 Агаев А.Г. Указ. соч. - С. 183.
жество, но, в конечном счете, форму и содержание произведения диктуют
ему конкретные условия, обстоятельства времени. И тут мы имеем основание
сказать, что аллегорические поэмы Т. Хурюгского не случайно появились в
1838 году. Репрессии, беззакония открыли ему глаза на многое. Лжекомму
нисты или "Сорняки", как их называл С. Стальский, разного ранга руководи-
^ тели, которые скрывались за маской совслужащих, - все эти трутни, паразиты
у уже не в силах были скрывать свою суть, но по-прежнему твердили, что хо-
зяином страны является народ, которому они служат"1.
Говоря о жанровой природе поэм Т. Хурюгского, Р. Кельбеханов указывает на их близость басне ("Был осел у Агакиши", "Вредный кот Балаша", "Сказка про волка и шакала").
Нам представляется, что сказанное исследователем по жанровой специфике сатирических поэм Т. Хурюгского следует дополнить и конкретизировать (об этом тоже в соответствующей главе).
Известным лезгинским сатириком был и Жамидин Гаджимурадов. Его <«
жизни и творчеству посвящена небольшая книга К.Х. Акимова "Сатира и
* юмор Жамидина"(8, 5 п.л.), которая вышла в дагестанском книжном изда-
л тельстве в 2002 г. Этой книгой положено начало серьезному изучению на-
следия Жамидина. К.Х. Акимов состоял в большой дружбе с сатириком (они односельчане). Поэтому, очевидно, биография Жамидина в книге занимает неизмеримо больше места, чем анализ его творчества. Это тоже объясняется просто: трудно было исследователю отойти от многих фактов жизни своего земляка, которые в не меньшей мере, чем его стихи, давали о нем представление как о человеке и поэте. Думаем, что в задачу К.Х. Акимова не входило всестороннее и подробное рассмотрение творчества Жамидина. Его книга -своеобразное, литературно-критическое эссе. Для нас интерес представляет то, что К.Х. Акимов пишет о басне в творчестве сатирика: "Жамидин - поэт -баснописец... Басни Жамидина в целом созданы по классической схеме: имеют вступление, изображение события и краткое резюме; отличаются краткостью, носят нравоучительный характер - в конце дается основная по-
1 Кельбеханов P.M. Два крыла (Традиции и новаторство лезгинской поэзии XV - первой половины XX). -
Махачкала,2002.-С. 215.
2 Кельбеханов P.M. Указ. Соч. -С. 224.
8 учительная мысль - мораль; в качестве персонажей выступают животные, звери и птицы - автор пользуется аллегорией или иносказанием"1.
Так исследователь дает понять, что Жамидин взял на вооружение традицию И.А. Крылова.
К.Х. Акимов делит басни Жамидина на две группы: "Социально-политические... и этические..."2 и называет при этом девять басен сатирика. Выделение "этической" басни исследователем нам представляется не состоятельным. Непонятно, какой смысл вкладывает он в сочетание "этическая" басня. Обращаем внимание еще на один момент в суждениях К.Х. Акимова "В жанровом отношении они относятся к таким классическим формам, как басня - диалог, басня - сказка, басня - эпиграмма, басня - миниатюра"3. И здесь мы не можем во всем согласиться с исследователем. Во-первых, выделять особо басню - диалог, на наш взгляд, не следует, так как без авторского рассказа в сочетании с диалогом басня вообще не мыслима. Не существуют и такие разновидности басни, как "басня - сказка" и "басня - эпиграмма". Но басня - миниатюра - широко бытующая разновидность, которую нередко называют и "короткой" или "маленькой". И наконец для подтверждения своих доводов К.Х. Акимов приводит четыре басни Жамидина в переводе А. Внукова: "Новый закон", "Звезда и солнце", "Ответ Жирафы" и миниатюру "На высоте". Повторяем, у автора книги "Сатира и юмор Жамидина" свои задачи, свой взгляд на произведения поэта. Мы учитываем сделанное им, но даем конкретный анализ почти всех известных басен сатирика. Этим значительно дополняем представление об этом жанре и в его творчестве.
Жамидин писал не только басни. Ему принадлежат и эпиграммы. Однако этот жанр остался без внимания К.Х. Акимова. Несколько страниц исследователь уделил и поэмам Жамидина. Их у него три. О первой поэме "За нашей спиной" исследователь замечает: "...это оригинальная лироэпическая поэма, замешанная на сатире и юморе"4.
На наш взгляд, в этой поэме ни сатиры, ни юмора нет. Она по сути сво-
1 Акимов К.Х. Указ. соч. - С. 123-124. 2Там же.-С. 124.
3 Акимов К.Х. Указ. соч.. - С. 125.
4 Там же.-С. 132
ей - философская. Вторую поэму Жамидина "Я и еще двое" К.Х. Акимов справедливо называет лирической. Однако и здесь он находит "элементы сатиры и юмора" . И тут мы должны внести поправку: элемент юмора в поэме есть, но элемента сатиры в ней нет. Третья поэма Жамидина "Седина" никакого отношения ни к юмору, ни к сатире не имеет. Сказанным объясняется, почему мы поэмы Жамидина не рассматриваем (они не сатирические).
Цель и задачи работы определены ее темой. Мы пытаемся дать системное представление о сатирических жанрах лезгинской литературы, выяснить общее и особенное в содержании и в структуре произведений разных авторов, отмечаем влияние на них русской литературы. Для выполнения этой цели решаем следующие задачи:
Рассматриваем апологи С. Стальского, басни Жамидина, И. Шерифо-ва, А. Алема, Б. Салимова, И. Гусейнова.
Анализируем сатирические поэмы Т. Хурюгского, А. Саидова, И. Гусейнова, Ш. Юсуфова, выявляем их особенности.
Выявляем многопроблемность лезгинской эпиграммы, характеризуем разные виды пародии.
Методологическая основа работы. Преемственность, положительные и отрицательные изменения - два основных слагаемых развития духовного процесса. Смена одних идейно-эстетических ценностей другими, естественно, влияет на художественное творчество и на его понимание. Однако это не означает, что со сменой социально-политических и идеологических систем обесцениваются достижения художественного творчества времени их появления и доминирования. История доказывает, что художественные творения в новом идеологическом контексте получают новую значимость, новые моменты гносеологической и эстетической ценности. Вот почему национальные литературы бывшего Советского Союза нуждаются в новом прочтении, переосмыслении уже на базе современной филологической науки с учетом нового идеологического контекста. В этом случае прочтение "прошлого" оказывается не простой переоценкой ценностей, а более глубоким обнаружени-
1 Там же.-С. 136.
ем непреходящего в произведениях мастеров слова недавней исторической эпохи.
Мы опираемся в известной мере на сравнительно-историческое и типологическое изучение литератур народов России, учитываем огромную работу дагестанских теоретиков, создавших по сути историю национальной литературы, заложивших основы национального литературоведения.
Обращаем внимание на двусторонность проблемы "художник и время": влияние писателя на общество и общественного климата на него.
И, наконец, мы анализируем художественные произведения в единстве формы и содержания, что позволяет давать представление и об основных особенностях их поэтики.
Материал исследования - сатирические произведения лезгинских поэтов. Во-первых, это поэмы Т. Хурюгского, А. Саидова, Б. Салимова, И. Гусейнова, Ш. Юсуфова.
Во-вторых, это апологи С. Стальского и произведения басенного жанра, принадлежащие Жамидину, Б. Салимову, А. Алему, И. Гусейнову, И. Шери-фову.
В-третьих, эпиграммы и пародии, написанные лезгинскими авторами в советское и постсоветское время (И. Гусейнов, Жамидин, А. Алем, Б. Сали-мов, А. Кардаш, Ш. Юсуфов).
Для исследования мы выбрали, как нам представляется, наиболее значительные произведения.
Практическая значимость работы. Материал диссертации может быть использован при чтении лекционного курса по лезгинской и общедагестанской литературе, при составлении учебников по этим курсам, а также при создании пособий по специальному курсу и семинарским занятиям.
Результаты исследования могут быть полезны при разработке теоретических проблем дагестанской сатиры.
Структура диссертации определена ее содержанием. Она состоит из пяти глав, каждая из которых разделена на параграфы.
Обличение нравственных пороков
В литературоведении и до настоящего времени на сатиру существуют в основном две разные точки зрения. Одни теоретики литературы считают сатиру самостоятельным родом, по счету четвертым, вслед за эпосом, лирикой и драмой. Другие утверждают, что сатира не может считаться литературным родом, что он и встречается и в не сатирических произведениях. Думаем, нет надобности вмешиваться в эту полемику, так как она в принципе неразрешима. Будем придерживаться традиционной точки зрения: существуют сатирические жанры (аполог, басня, памфлет, сатирическая поэма, пародия, эпиграмма, фельетон и т.д.)
Имея общечеловеческое звучание, сатира вместе с тем отличаются и своими национальными особенностями, которые определены историческими условиями развития народа, его бытовым и социальным укладом, моралью, психологией, уровнем общения с другими народами, прежде всего соседними.
Нередко сатира встречается в сочетании с юмором. Можно сказать, что сатира и юмор - разные уровни одного явления. Сатирические образы отличаются тем, что они всегда эмоционально окрашены и эта особенность их авторами возводится в превосходную степень. Эмоциональная оценка в сатире - отрицание изображаемого смехом над ним. Юмор намного реже предполагает отрицание. Смех, рождаемый юмористическим отношением, по своей тональности отличается от сатирического смеха. "Под юмором, писал А.В. Луначарский, - разумеется такой подход к жизни, при котором читатель смеется ласково, добродушно"1.
Это понимание юмора в узком смысле. Действительно существует обширная юмористическая литература, где непременно слышен смех, но он мягкий, добродушный или грустный. Но в понятие юмор вкладывается и другой смысл. По сути, без юмора немыслима никакая сатира.
"Самая бичующая, самая гневная, самая скорбная сатира должна содержать в себе хоть каплю насмешки - иначе она перестанет быть сатирой. И юмор со своей стороны всегда содержит в себе элементы сатиры: если не осуждения, то хотя бы критики того, над чем человек смеется"1. Таким образом, можно говорить о двух видах юмора. Первый отличается от сатиры тем, что в нем главное - беззаботный смех, смех не оскорбляющий, а указывающий в сущности на безобидный недостаток. Это добрый смех.
Второй вид юмора "содержит в себе элемент сатиры". Этот вид юмора ближе сатире, но тоже не сатира, ибо элемент не целое.
Но между этими двумя видами юмора границы почти нет. И в большинстве случаев юмор - это добродушный смех, в котором нет осуждения, который следует назвать шуточным. Но при этом мы вправе утверждать: у сатиры и юмора общий предмет изображения - комическое в действительности; но содержание в известном смысле различно: у юмора - отдельные, частные недостатки, которые смешны, но или легко преодолеваются, или относительно терпимы; у сатиры социальные и общественные пороки, недостатки, постижение и разоблачение смехом которых всегда осуществляется с точки зрения определенного идеала. Об этом хорошо сказал М.Е. Салтыков-Щедрин: "Для того, чтобы сатира была действительною сатирою и достигла своей цели, надобно, во-первых, чтоб она давала почувствовать читателю тот идеал, из которого отправляется творец ее, и, во-вторых, чтобы она вполне ясно сознавала тот предмет, против которого направлено ее жало"2.
Основным орудием подлинной сатиры и юмора, их "жалом", является смех - саркастический, иронический, добродушный, издевательский и т.д. В зависимости от характера смеха и содержания, эмоционально-эстетически освещенного им, различаются два основных типа художественных образов: сатирические и юмористические.
В тех и других раскрывается комическое несоответствие содержания осмеиваемого явления, предмета облику и форме, в которых они выступают. В юмористическом образе всегда содержится элемент доброжелательности и сочувствия изображаемому при непременном, конечно, осмеянии отдельных недостатков. Сатирический образ гротеском и гиперболизацией обычно доводит до абсурда, алогизма потенциальные возможности обличаемого и осмеиваемого порока. Поэтому сатирический образ вызывает не только смех, но и отвращение, ужас и, непременно, гнев. Возникает вопрос: "Как то или иное явление становится объектом сатиры?" То или иное явление жизни становится объектом сатиры тогда, когда его отрицательная суть проявляет себя комически; тогда, когда противоречия явления дают возможность писателю представить их в смешном свете.
Смешным объект и явление становятся тогда, когда писателю удается охватить и художественно изобразить комизм противоречия, выразить к нему теми или иными средствами эмоционально- отрицательное (ироническое, юмористическое, саркастическое) отношение с определенной исходной положительной точки: личного отношения, здравого смысла, принятой нормы, интересов народа, идеала, будущего и т.д.
О своеобразии сатирического принципа отношения к действительности кратко можно сказать так: сатирик - всегда ниспровергает социально опасное, зло средствами смеха. Сатира и юмор - это острая критика в художественной форме недостатков, пороков, которые стали нормой. Искусство сатиры - это способ художественного исследования состояния мира в его комическом содержании, комических противоречиях и проявлениях.
Каковы же способы и средства, в которых воплощается этот особый принцип изображения действительности и, следовательно, создания сатирического или юмористического художественного образа? Это - преувеличение, заострение отрицательного в осмеиваемом объекте.
В сатирическом произведении преувеличение, заострение отрицательного осуществляется в таком плане, который предполагает выявление комизма осмеиваемого объекта. Выявляя комическое, сатирик в гиперболически преувеличенном или нарочито гротескном виде изображает противоречие между сутью и формой, целью и средствами, мнимой значимостью и ничтожеством объекта, не считаясь с тем, что нарушается жизненное правдоподобие ситуаций и обстоятельств.
«Короткая басня» или басня-миниатюра
Басня в ее сатирической разновидности — это чаще всего короткий стихотворный рассказ иронического, иносказательного содержания. Жанр басни - "старое, но грозное оружие".
Каковы же наиболее существенные признаки басни, если иметь в виду ее классическую форму, представленную творчеством И.А. Крылова? В басне обнаруживаются следующие относительно устойчивые жанрово-композиционные компоненты: зачин или посылка, беседа, рассказ или сцена - диалог (чаще всего аллегорического содержания) и вывод, "мораль". "Рассказ и цель - вот ее главные качества"1, - писал В.Г. Белинский. "Басня - жанр, сохранивший на протяжении многих веков своего существования основные жанровые особенности: иносказательность, аллегориче-скую обобщенность образов и сюжетную новеллистичность повествования" , - утверждает Н.Л. Степанов. Это справедливо, если иметь в виду классиче скую басню. Но в жанре басни происходят значительные изменения. Этофельетонизация басни, "короткая басня", в которой рассказ лишь подра зумевается и т.д. Басенная аллегория является блестящим средством прове дения изобличающей сильных мира сего критики под легким покровом ино сказания. Вместе с тем это средство создания обобщенного, нередко стано вящегося нарицательным, басенного сатирического образа. Действующими лицами в басне выступают люди, животные, вещи, растения. Но рассказ о волке, соловье, вороне, осле, свинье ведется не ради того, чтобы познакомить читателя с повадками и нравами тех или иных животных, а для того, чтобы через них, словно сквозь призму, показать человеческие характеры, изобра зить те или иные общественные, социальные конфликты. Зачин, посылка далеко не всегда отделены композиционно от басенного сказа. Нередко это его составная часть. Сам басенный сказ обычно отличается энергичностью, динамизмом, остротой конфликта, содержащего в себе элемент комизма в ситуациях и обстоятельствах или в характерах действующих лиц. Особенно распространен в баснях рассказ от лица баснописца. Он главная фигура в басне даже тогда, когда как бы передоверяет свой голос какому-либо персонажу. С ним в басню входит юмор, сарказм, издевка; он раскрывает ничтожность, пустоту претензий глупости на ум, пошлости на возвышенное. Даже тогда, когда басня представляет собой драматическую сценку, мы все равно ощущаем присутствие баснописца-человека с большим житейским опытом, носителя народной мудрости, защитника слабых, борца против несправедливости. Часто басня - это развернутое сравнение или пословица, поговорка, развитые в сцену, рассказ, обобщенный сатирический образ большого социального и политического звучания. Не случайно Н.В. Гоголь, характеризуя русские пословицы, писал: "Сверх полноты мыслей, уже в самом образе выражения в них все есть: издевка, насмешка, попрек, - словом, все шевелящее и задирающее за живое... Отсюда - то ведет свое происхождение Крылов"1. "Мораль", вывод, которыми открывается или завершается басня, всегда лаконичны. Цель их - придать аллегорическому рассказу обобщающий смысл, раскрыть иносказание. Но в басне мораль может и отсутствовать. Это происходит в тех случаях, когда иносказание не нуждается в раскрытии, значение его прозрачно. Язык и стиль басен предельно просты. В основе их -живая разговорная речь. В басне не соблюдается четкая строфичность. То есть, стих басни астрофичный, с неравным количеством стоп (слогов) в строке. Это позволяет излагать содержание в свободной разговорной форме, сочетать монолог и диалог. 2.2. "Короткая басня" или басня-миниатюра. В эту жанровую разновидность первый и весомый вклад внес талантливый лезгинский поэт Иззет Шерифов (1927 - 2000). Родился он в г. Кусары, кончил в Баку пединститут. Печататься начал еще в 1950-е годы, как в Азербайджане, так и в Дагестане. Последние двадцать лет жил в г. Дербенте, где и похоронен. У Иззета Шерифова много поэтических произведений, в том числе и сатирических, среди которых немало басен. Басни, написанные во вто 36 рой половине 50-х и первой половине 60-х годов изданы им отдельной книгой "Так и этак" (Баку, 1966). Иззет Шерифов - мастер "короткой" басни. Различные человеческие и общественные пороки поэт дает выпукло. Басня "Испорченные часы" высмеивает людей, мнящих о себе высоко, думающих, что без них заглохнет жизнь, невозможен будет прогресс. Их поведение похоже на поведение испорченных часов, утверждает автор, которые то быстро идут, то медленно: Но как - то они со временем Поссорились, остановились. Им показалось, что время Тоже остановится, если они остановились1. Непомерно высокое мнение человека о себе развенчивается И. Шерифом и в басне "Крапива". Здесь - крапива упрекает другие растения, что те не могут, как она, дать отпор врагу. Но тут появился буйвол и гордую крапиву вырвал с корнем . Мания собственной значимости, утверждает поэт, порок, который может иметь самые непредвиденные и плачевные последствия. Тему самомнения как порока, который может привести к самым печальным последствиям, продолжает басня "Бурдюк". Превратившийся из обыкновенной шкуры в Бурдюк, он надулся, выпятил свой живот и надменно сказал: "У кого есть сердце, способное противостоять мне". В это время острое шило, находящееся рядом, проткнуло его. Бурдюк выпустил воздух, распластался под ноги. "Знай свое место и возможности", - словно говорит автор басни. К басням, развенчивающим самомнение. Глупую переоценку своих сил, следует отнести еще две "Бутылка и Уксус" и "Бревно и Клин". Первая из них опять-таки относится к разряду басен развенчивающих самомнение. Уксусу тесно стало в бутылке. "Почему я должен быть в такой тесноте?" - подумал он, собрал все свои силы, надавил на бока Бутылки изнутри и она лопнула. "На землю Уксус пролился, затеяв спор, исчез".(Ш. 18)
Высмеивание собратьев по перу.
Эпиграмму обычно определяют как «небольшое стихотворение, зло высмеивающее какое-либо лицо»1, или более обстоятельно: «Эпиграмма (от греч. надпись) - короткое сатирическое стихотворение, направленное против какого-либо лица или общественного явления» .
А. С. Пушкин за остроту и едкость называл эпиграмму «анафемой игривой». Баратынский воспевал ее в стихах: Окогченная летунья, Эпиграмма-хохотунья, Эпиграмма-егоза Трется, вьется средь народа И завидит лишь урода -Разом вцепится в глаза. Эпиграмма - это короткое, обычно четырех-шести-восьмистрочное остроумное и едкое стихотворение на случай. «Такое определение, - отмечает Ф. Петровский, - сложилось уже в античную эпоху»3. Почти также в свое время определил жанр эпиграммы и Л. Гроссман, акцентировав лишь большее внимание на роли в ней остроумия: «Эпиграмма, - заключил он, - один из самых занимательных жанров. Он построен целиком на остроумии, краткости. Он должен быть живым, веселым, метким и беспощадным. Лаконичность формы и ударность замысла требуют от автора большой словесной одаренности»4. В структурном отношении эпиграмма чаще всего двучленна, но не как частушка, нередко строящаяся на контрастном в смысловом и ритмическом отношении принципе, а иначе. Первая часть обычно описывает предмет в его комическом проявлении. Вторая часть - ироническая, едкая, неожиданно саркастическая мысль об описанном предмете. Эпиграмма, как и почти все другие сатирические жанры, может иметь весьма различные формы: вопрос и ответ, ироническая эпитафия, подпись под портретом, обращение и т.д. Очень часто смех вызывается смысловым или стилистическим каламбуром как основным средством осмеяния низменного, ничтожного, подлого, но мнящего себя возвышенным. Краткость, сжатость как свойство эпиграммы увеличивает, доводит до предела силу сатирического удара. Эпиграмма имеет целевую установку. Ее объект должен быть опозорен, низложен. По эпиграмме современники поэта должны узнавать, на кого она направлена. Следует, однако, заметить, что эти особенности эпиграммы не всегда встречаются вместе, то есть не всеми соблюдаются. Сказанное имеет отношение и к лезгинской эпиграмме второй половины XX века. Обратимся в свете сказанного к эпиграммам А. Кардаша. Они адресованы собратьям по перу. Одна из важных особенностей этих эпиграмм, вдобавок к уже названным выше,- их длинные названия, которые помогают установить, в кого целится поэт. Название делит эпиграмму как бы на две составные части: первая - адресат, вторая - высмеивание его. Сразу же отметим, что такая структура эпиграммы характерна Расулу Гамзатову. Арбен Кардаш, очевидно, воспользовался опытом старшего собрата. Характеристику эпиграмм А. Кардаша начнем с эпиграммы «Должность руководителя обретя, знаменитым ставшему словотворчу». Прелесть этой эпиграммы и ее сатирическая сила определены замечательной пословицей, чуть-чуть видоизмененной автором. А. Кардаш придал этой пословице выразительную форму: Ты не достоин уважения. Как ты собою очарован?! Скажи, а в рай бы ты попал, Если б тебя не лягнул осел?1 Случайное и неожиданное возвышение по службе не столько по своим умственным и профессиональным данным, сколько благодаря связям протекции, взятке или женитьбе на богатой девушке, чтобы выйти из материальных затруднений, и другие похожие «успехи», лезгины, как правило, комментируют иронической пословицей: Его лягнул осел -И он попал в рай. По неписанному моральному кодексу горцев мужчина по любому вопросу должен иметь одно и конкретное мнение, конкретный ответ. Но мы свидетели, что не только отдельные поэты (А. Кардаш, повторяем, имеет в виду их), но и государственные мужи меняют свои точки зрения, примыкая то к одной группировке, то к другой, учитывая свои личные интересы, которые для них важнее мнения окружающих. Понятно, что такой поэт (или депутат, или чиновник) теряют свой авторитет, уважение к себе со стороны народа. А. Кардаш в оригинальной эпиграмме пригвождает к позорному столбу такого носителя двойственной психологии, низводит его с уровня человека. Называется это эпиграмма «Ни по одному вопросу своего определенного мнения не имеющему словоблуду». Ты среди людей Выглядишь как человек. А среди животных -Выглядишь как животное. Но однажды люди Узнают, что ты животное. Жаль только: животные Не узнают эту тайну. Следует обратить внимание еще на один оттенок мысли в этой эпи грамме: окружение меняющего мнение в зависимости от ситуации, обстоятельств тоже состоит из людей двух категорий. Одни скоро начинают понимать, с кем имеют дело, другим это не дано (они остаются животными). Самая короткая по названию эпиграмма А. Кардаша «Заносчивому словоблуду» («писаке»). Тут автор дает возможность сначала говорить ее объекту, затем заставляет время реагировать на его слова. Олицетворенное время оказывается выразителем авторской точки зрения: «В пору застолья не увидевшие Свет стихи», - твердишь, печатая их сегодня. Перестройка кричит: «Застой мне уготован в гнилой этой яме». «Гнилая яма» - здесь стихи, обильно публикуемые адресатом эпиграммы в период перестройки. Эпиграмма «Трудный для понимания характер имеющему словотворчу» обличает двуликого януса от поэзии, который в присутствии человека поет ему хвалу, а после его ухода - хулить.Такого человека автор эпиграммы называет «мудрецом», потому что он и когда надо, и когда не надо не устает и себя хвалить. Этот субъект и в отношении себя тоже двойственен, но эта двойственность показная: пусть, мол, думают, что и над собой я иногда подтруниваю, и себя порой критикую: Нет-нет даже и свой хвост Временами ты грызешь. Эпиграммы А. Кардаша хотя и направлены против собратьев по перу, тем не менее имеют непосредственное отношение и к людям других профессий, нетворческим людям, но страдающим теми же пороками.
За малым и частным видеть большое
Пародия - вид сатирического произведения, целью которого служит осмеяние литературного направления, жанра, стиля, манеры писателя, отдельного произведения1. Пародия может быть направлена против определенных особенностей литературных произведений - тематики, идейного содержания, особенностей сюжета, образов, композиции, языка. Основное ее средство - ироническое подражание осмеиваемому образцу, передача в гиперболизированном, шаржированном виде свойственных ему характерных черт, доведение их до абсурда, нелепости, чем достигается сатирико-комический эффект. Это приводит к снижению стиля критикуемого явления, которое предстает в ироническом освещении. Пародия может быть средством борьбы против недостатков литературного творчества, моды, ложных художественных принципов. Осмеяние, однако, ведется с определенных позиций, противоположных позициям того направления, писателя, принципы которых отрицаются в пародии. Пародия тем более действенна, чем более верно в ней схвачены слабые стороны критикуемого явления. И наоборот. «Как скоро истинное достоинство задето - пародия неудачна2».
При всем сказанном, однако, сущность пародии, как нам представляется, в литературоведческой науке продолжает еще оставаться проблемой до конца нерешенной. Так, например, Б. Борев пишет: «Пародирование - комедийное преувеличение в подражании, такое утрированно-ироническое воспроизведение характерных индивидуальных особенностей формы того или иного явления, которое вскрывает комизм его и низводит его содержание3».
Но, очевидно, ученый не заметил, что в его определении налицо тавтология, которая вызывает недоумение: «Пародирование - комедийное преувеличение..., которое вскрывает комизм». Но в чем, собственно, состоит комизм, чем вызывается смех, не сказано. Пародия рассматривается как преувеличение индивидуальных особенностей. Между тем пародия не всегда содержит преувеличение. «Пародирование, замечает другой исследователь, состоит в имитации внешних признаков любого жизненного явления (манер человека, приемов искусства и пр.), чем совершенно затмевается или отрицается внутренний смысл того, что подвергается пародированию... Пародирование стремится показать, что за внешними формами проявления духовного начала ничего нет, что за ними пустота1». Это определение ближе к истине, но тоже не охватывает многомерность или многогранность пародии. Точного определения пародии на все случаи трудно или невозможно дать. Одно несомненно: основу пародии составляет критика, осмеяние, иногда резко ироническое, части или целого произведения, или определенного индивидуального или общественно значимого явления. В свете сказанного обратимся к пародиям лезгинских авторов 70-90 годов. При этом с самого начала хотим заметить, что в лезгинскую поэзию она пришла из русской литературы и удачно закрепилась.
Из лезгинских поэтов в жанре пародии успешно выступает И. Гусейнов. Обратимся к его пародиям. В самом большом сборнике его поэтических произведений «Гора» они занимают небольшой раздел. И. Гусейнов пародирует собратьев по перу, известных и малоизвестных лезгинских поэтов. Первая в этом ряду Ханбиче Хаметова, талантливая поэтесса, издавшая немало поэтических сборников. Но известно, что не все, даже великие поэты, создают в одинаковой мере прекрасные произведения. У многих из них тоже есть слабые вещи. Это касается и наших современников. Слабым, по мнению И. Гусейнова, является стихотворение X. Хаметовой «Гнездо ласточки», из которого он приводит наиболее характерную строфу:
Гнездо ласточки пустует, нет никого в нем. Хорошо, что треснутая стена еще устояла. На мыслях моих расходящихся ржа. Может, та стена меня на мысли навела? Пародия тоже называется «Гнездо ласточки». Хотя и приведена из стихотворения X. Хаметовой только одна строфа, И. Гусейнов имеет в виду все произведения, даже все творчество ее, что, на наш взгляд, несправедливо. По одному произведению нельзя судить о творчестве в целом. Пародия, как и полагается, сохраняет форму стихотворения X. Хаметовой, строится как ее монолог. Вот как звучит первая строфа пародии: Ночь провела я в гнезде ласточки. Не одна была, там были еще тети. Одна снесла яйцо, Сказав: «Пусть у ласточки будут птенцы1. По логике пародии, тетя, снесшая яйцо, - сама поэтесса. За яйцом она ведет наблюдение, полагая, что из него вылупится мастер, способный починить стену. Но надежда не оправдалась: Наконец из яйца вылез один, Но он ушел, не глянув на меня. Пусть сгинет, не пожалею, И треснутую стену он теперь не восстановит. Такого поэтесса не ожидала. Но это ее не выбило из колеи: Я буду творить, как могу, не беда -Достижения мои со мной. Последние два стиха пародии - ее итог и мысль, ради которой она написана: На работу пойду - сколько бедствовать? Гнездо ласточки пустует, никого нет в нем. «Гнездо ласточки» здесь не просто гнездо. Это гнездо поэтическое. Так поэзия X. Хаметовой выводится из разряда творчества, имеющего результат, общественную значимость. Повторяем, с таким утверждением не можем согласиться. Частный, единичный недостаток может быть указан, раскритикован, но нельзя этот недостаток распространять на все творчество. Здесь сказался субъективизм И. Гусейнова.
