Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Русская классическая поэзия на табасаранском языке
1.1. Особенности перевода произведений русской классической поэзии на табасаранский язык
1.2. Произведения А.С.Пушкина на табасаранском языке
1.2.1. Б.Митаров «А.С.Пушкин. Сборник избранных стихотворений и рассказов»
1.2.2. Ш.Шахмарданов «Поэзии неиссякаемый родник» (перевод стихотворений А.С. Пушкина к 200-летию поэта)
1.3. Произведения М.Лермонтова на табасаранском языке в переводе М.Митарова
1.4. О переводе сказки Ершова «Конек-горбунок» на табасаранский язык
Глава 2. Проблемы перевода табасаранской литературы на русский язык
2.1. Поэзия Юсу фа Базутаева на русском языке
2.2 Автопереводы Ш. Казиева
Заключение
Список использованной литературы
- Особенности перевода произведений русской классической поэзии на табасаранский язык
- Произведения А.С.Пушкина на табасаранском языке
- Поэзия Юсу фа Базутаева на русском языке
- Автопереводы Ш. Казиева
Введение к работе
Литература всегда выступала в роли нравственного цензора, не позволяющего мир погрузиться в пучину бездуховности. В технократическом и автоматизированном обществе, которое мы имеем сегодня, роль литературы возрастает многократно. Духовная элита человечества, на каком бы языке ни говорили отдельные его представители, адресует свои размышления всем без исключения. Благородной задаче приобщения всех и каждого к результатам работы мысли этой элиты и служит художественный перевод - важнейшее средство межкультурного обмена, сближающее народы и цивилизации.
Трудно указать на какое-то явление в литературоведении, относительно которого существовало бы такое огромное количество полярных то чек зрения, как проблема художественного перевода. Являясь частным видом перевода, он в корне отличается от всех остальных спецификой своего предмета и кругом поднимаемых проблем. Какой перевод верен: буквальный или вольный; переводчик должен быть «тенью» автора оригинала или имеет право творчески относиться к переводу; каким языком должен быть написан перевод: как написал бы сам автор, если язык перевода был для него родным, или языком, в котором явственно ощущается его «чужесть»; что важнее: ори ентация на сохранение и передачу особенностей литературы, с которой переводится произведение или обеспечение соответствия перевода нормам и традициям воспринимающей литературы; перевод - это копия оригинала или новое художественное произведение; возможно ли достижение в переводе абсолютной адекватности оригиналу, если нет, то какой перевод можно считать адекватным? - это тот круг актуальных вопросов, с которыми неизбежно 1- сталкивается каждый переводчик и теоретик переводоведения. Естественно, каких-то окончательных ответов на них быть не может, поскольку творчество (а художественный перевод, безусловно, является делом творческим) предполагает постоянный поиск новых путей и решений. Художественный перевод в своем становлении проходил фазы стремительного роста интереса к себе и его ослабления, в его развитии движение «вглубь» сменялось движением «вширь». Сегодняшний период можно охарактеризовать как движение «вглубь»: из-за получающего повсеместное распространение билингвизма и полилингвизма возрастает требовательность к качеству переводимых произведений. Читатель не довольствуется передачей общего содержания оригинала, он требует отражения в переводе поэтики автора, стилевых особенностей произведения. В связи с этим возрастает и востребованность переводческой критики, поскольку «...критика всегда связана с осознанием сущности явления» (Топер П., с. 199).
Проблемам художественного перевода в отечественном и зарубежном переводоведении посвящено огромное количество исследований, что говорит многогранности этого явления, неисчерпаемости его проблематики. В рамках этих работ значительный пласт составляют исследования, посвященные переводу поэзии. Переводы поэтических текстов более трудны, требуют тонкости языкового чутья, высокой профессиональной подготовки, нежели перевод прозы («Переводчик в поэзии - соперник, переводчик в прозе - раб» В.Жуковский). Особая организация поэтических текстов накладывает допол l нительные ограничения на переводчика. Экспериментальным путем доказано
(В.Кол л ер), что метафоричность - одно из характерных свойств искусства вообще, более присущая поэзии, чем прозе, - наполовину утрачивается в переводе поэтических текстов1. Сохранение единства формы и содержания, интонационно-ритмических свойств оригинала, связи его звучания и значения в переводе не всегда осуществимо из-за разницы в структурно-типологических особенностях участвующих в процессе коммуникации язы ков. Перевод поэтических текстов, таким образом, предоставляет больший материал для наблюдения, нежели прозаические переводы. Это обстоятельство, а также интерес к механизму передачи уникального единства содержания и формы поэтического произведения в новом иноязычном тексте послу 1 «Литература и перевод: проблемы теории». МЛ992. - С.95 жили причиной выбора нами в качестве объекта исследования поэтических текстов.
В пределах одной работы охватить весь круг проблем художественного перевода поэзии невозможно, поэтому в диссертации мы оговариваем собственное видение только тех из них, освещения которых требует материал исследования.
Актуальность исследования определяется отсутствием специальных работ, посвященных проблеме художественного перевода поэзии с табасаранского языка на русский и с русского на табасаранский. Востребованность исследований по проблемам художественного перевода дагестанской поэзии подтверждается тем обстоятельством, что до сих пор не установлена степень, достоверности и адекватности переводов поэтических текстов дагестанских классиков на русский язык, в том числе и поэзии всемирно известного Расула Гамзатова. Многие переводы гамзатовских стихов на русский язык являются авторизованными, и на этом факте строится спорная точка зрения: если перевод авторизованный, то он адекватный. Это далеко не так. Большинство переводов, осуществленных переводчиками, не являющими носителями переводящего языка (в дальнейшем ПЯ), имеют в своей основе подстрочник. Роль проводимых при этом консультаций с автором оригинальных произведений преувеличивать не стоит: чтобы понять, прочувствовать содержание (в литературоведческом значении этого слова) стихотворения, его нужно прочитать в оригинале. Содержание художественного произведения, как известно, объяснению или пересказу не поддается. Что же касается подстрочника, то он часто бывает не в состоянии передать эстетическое впечатление от оригинала. Непригодность подстрочника особенно наглядно проявляется, как это странно ни звучит, при переводе поэтических произведений. В поэзии между словами возникает не только линейная односторонняя связь, но и вертикальная, диагональная и множество других видов связей, и слово, выхваченное из контекста, теряет свою смысловую насыщенность, выхолащивается. В поэтических текстах слова приобретают дополнительную важнейшую функцию - смыслотворческую. Данная функция обуславливается порядком расположения слов в строке, «теснотой стихового ряда», смыслозвуком (намагничиванием отдельных звуков значением слов). Поэтому поэтическая речь не терпит переоформления или перестраивания, что неизбежно в подстрочном переводе. Подстрочник не в состоянии передать все богатство смысловых, эмоционально-образных, интонационно-логических связей стихотворения, по этому он, как правило, бывает неадекватным. Этим и объясняется метод ра боты известных переводчиков, которые вначале изучали язык оригинала, знакомились с культурой народа и только потом брались за перевод.
В настоящий момент многими поддерживается мнение о том, что в переводе произведений русских классиков на национальные языки Дагестана необходимости нет: сегодня все дагестанцы имеют возможность читать про изведения русской литературы в подлиннике. Однако не стоит забывать, что переводы способствуют обогащению принимающей литературы новыми композиционными и строфическими формами и идейно-тематическим и жанровым содержанием, расширению возможностей языка-реципиента, подъему национальных литератур на новый уровень миропостижения и осмысления актуальных для жизни народа проблем, а также приобщению к всемирному литературному процессу. Иногда встречается и такое интересное явление: в переводах на другие языки в оригинале открываются «...новые содержательные нюансы, новые стилевые краски..., (которые) не «примышлены» к подлиннику, а бережно открыты в нем... в опоре на родные для переводчика традиции, художественные ресурсы» (М.Новикова, с.46). Читатель, имеющий возможность ознакомиться с произведением в двух вариантах
- в оригинале и в переводе, реально влияет на качество работы переводчика и познает автора лучше, чем читатель, лишенный такой возможности.
Относительно необходимости переводов поэзии малочисленных народов на русский язык, естественно, вопросов не возникает - эти переводы жизненно важны для развития «малых» литератур. Но здесь произведения национальных литератур подстерегает большая опасность быть представленными в искаженном свете, поскольку иноязычный читатель, как правило, не имеет возможности сравнить перевод с оригиналом из-за незнания языка последнего. Он вынужден довольствоваться тем, что преподнесет ему переводчик. Отсутствие надлежащей критики переводов произведений «малых литератур» приводит к поверхностному отношению многих переводчиков к своему труду, которое выражается в грубых нарушениях оригинала как на содержательно-предметном, так и на идейно-образном уровне. А за каждым переводимым поэтом стоит определенная литературная традиция, каждый переводимый поэт является носителем ментальности, языковой картины мира своего народа. Именно перевод, как справедливо замечают исследователи, «...создает необходимые предпосылки для изложения языковой и концептуальной картины мира определенного народа, а также автора.. .Поэтому перевод обретает смысл своего существования только тогда, когда сохраняет выработанные веками национально-культурные и духовно-нравственные ценности» (Габуниа 3., Гусман Р., с.67).
Сказанное особенно актуально для представителей литератур малочисленных народов. В таких литературах, обычно не имеющих богатую историю, индивидуально-поэтическое мышление тесно связано с мышлением народно-поэтическим, поскольку обусловлено исторически сложившимися формами отражения мира и еще не в состоянии подняться на новый, наднациональный уровень отражения действительности. Данный факт свидетельствует не о слабых возможностях представителей «малых» литератур, тут сказываются объективные причины: отсутствие соответствующей литературной традиции, на которую можно опереться, а также предпосылок выхода на новый уровень миропостижения. Тем более осторожно следует подходить к переводу произведений литературы малочисленных народов, поскольку «вторжение, искусственное привнесение в самобытный мир того или иного текста новых, умозрительных идей, далеких от исторических корней и картины мира данного народа, может повлечь за собой потерю смысла текста» (Габуниа 3., Гусман Р., с.67). Наглядным подтверждением этих слов могут служить переводы поэзии табасаранского поэта Ю.Базутаева на русский язык (их анализ дается в работе).
В диссертации отдельное освещение получило явление автоперевода в связи со слабой его изученностью в дагестанском переводоведении. Проблема авторского перевода рассматривается на материале творчества табасаранского поэта Ш.Казиева.
Степень изученности темы исследования
Данная проблематика практически не изучена в дагестанском литературоведении. На сегодняшний день имеются всего две монографические работы, посвященные проблемам художественного перевода дагестанской литературы: исследование Э.Касссиева «Проблемы художественного перевода
У дагестанской поэзии» и профессора А.Абдуллаева «Проблемы художествен ного перевода: социолингвистический аспект». В работе Э.Кассиева уделяется внимание ряду проблем: адекватности перевода, его долговечности, вопросам передачи стиля, национальной специфики и индивидуально-творческих особенностей оригинала. А.Абдуллаев на материале лакской литературы (как поэзии, так и прозы) рассматривает проблематику художественного перевода под лингвистическим углом зрения. К проблеме перевода поэзии обращается в одной из глав своего монографического исследования
«Поэтический мир Етима Эмина» и профессор Р.Кадимов: на основе анализа переводов стихотворений лезгинского поэта Е.Эмина им раскрываются причины, препятствующие адекватному воссозданию поэтических произведений на другие языки. Анализируемым проблемам посвящены и отдельные статьи дагестанских исследователей: А.Гусейнаев «Художественный перевод и наши невзгоды» («Мастерство перевода». Сборник 1975, №10), К.Султанов
«Органика оригинала» (Дружба народов, 1983. №6), М.-З.Аминов «Что и как переводить на русский» («Дон», 1984,№1), К.Абуков «Ответ на вопрос «В чем секрет успеха?» (Литературная газета, 1989, №5). По ряду вопросов художественного перевода в своих произведениях высказывался Э.Капиев, благодаря которому художественный перевод в Дагестане поднялся на качественно новый уровень и «большой свет» увидели произведения многих классиков дагестанской поэзии. Однако все эти статьи носили характер эпизодический, серьезного отражения в критических и литературоведческих работах названных исследователей переводческая проблематика не получила.
Целью настоящей работы является научное осмысление проблемы художественного перевода поэтических текстов с русского языка на табасаранский и с табасаранского языка на русский.
Поставленная цель достигается решением следующих задач:
- выявление типичных ошибок при переводе произведений А.С.Пушкина Б.Митаровым и Ш.Шахмардановым;
- анализ переводческих ошибок М.Митарова при переложении лермонтовских произведений на табасаранский язык;
- установление адекватности перевода сказки П.Ершова «Конек-горбунок» на табасаранский язык Ш.Казиевым;
- выявление типичных ошибок в переводе поэзии Ю.Базутаева на русский язык;
- исследование специфики и характера переводческих трансформаций в автопереводах Ш.Казиева.
Объектом исследования являются переведенные (с русского языка на язык оригинала и наоборот) произведения табасаранской литературы.
Предмет исследования - произведения русской классической литературы (А.Пушкина, М.Лермонтова, П.Ершова), переведенные на табасаранский язык, и произведения табасаранских поэтов Ю.Базутаева и Ш.Казиева, переведенные на русский язык с языка оригинала.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые всесто » ронне исследуются проблемы художественного перевода табасаранской по эзии на русский язык и русской поэзии на табасаранский язык. Научному анализу подвергается степень достоверности переводов поэтических текстов табасаранской литературы, выявляются типичные причины неудачных переводов. Работа представляет собой первое монографическое исследование проблем художественного перевода в дагестанском литературоведении на материале табасаранской литературы.
Методологической основой исследования послужили труды отечественных ученых А.Федорова, К.Чуковского, Г.Гачечиладзе, Р .Якобсона, В.Комиссарова, И.Кашкина, Е.Эткинда и зарубежных ученых и литературоведов Ю.Найды, Ж.Мунэн, И.Левого, Р.Станкевич, А.Попович, С.Влахова, С.Сидерина, Дж. Кэтфорда и др.
В основу исследования положены основные методы переводоведче-ской науки: сравнительно-типологический, аналитический, системный, а также метод сопоставительно-контекстуального анализа.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что результаты данного исследования могут служить материалом для дагестанского переводоведе-ния и быть использованы в исследовании проблем художественного перевода текстов как табасаранской литературы, так и других национальных литератур Дагестана, а также произведений художественной литературы с языков народов РФ на дагестанские языки.
Практическая ценность работы в том, что она может быть использована прежде всего при составлении учебников и пособий, а также при разработке учебных пособий по дагестанской литературе для школ, педколледжей и университетов.
Апробация диссертации. Основные положения диссертации были обсуждены на заседаниях кафедры литературы филологического факультета ДГПУ, а также изложены в 4-х публикациях автора.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
Особенности перевода произведений русской классической поэзии на табасаранский язык
Среди переводной литературы на табасаранском языке значительное место занимают переводы произведений двух великих русских поэтов -А.Пушкина и М.Лермонтова. В 1940 году Б.Митаров выпустил сборник переводов избранных стихов и сказок А.Пушкина, куда были включены переводы, осуществленные к столетней годовщине смерти поэта. В 1949 г. были опубликованы сказки Пушкина в переводе М.Митарова, в 1972 году вышло г их 2-е издание, дополненное и переработанное. В 1977 году М.Митаров под готовил к печати сборник переводов стихотворений и поэм М.Лермонтова. К 200-летию А.Пушкина табасаранский поэт Ш.Шахмарданов опубликовал переводы 10-ти программных стихотворений поэта. Переводы отдельных стихотворений есть у Б.Ханмагомедова, А.Гаджиева, Ш.Шахмарданова и др. табасаранских поэтов и языковедов.
Устойчивый интерес к творчеству этих двух русских поэтов в табаса 1 ранской литературе (как впрочем и в других национальных литературах) вполне закономерен: русская литература в сознании представителей иноязычных литератур в первую очередь связана с именами А.Пушкина и М.Лермонтова. Переводить Пушкина так, чтоб сохранилась присущая его стихотворениям изумительная легкость и лаконичность, гармония между всеми уровнями стихотворения; воссоздание богатого интонационно-ритмического рисунка стихотворений и поэм Лермонтова, передача сложного внутреннего мира (широкого диапазона эмоций и чувств, тонких душевных движений) его рефлектирующего лирического героя - задачи не из простых. Перевод поэзии этих авторов является своеобразным тестом на профессиональную зрелость. Однако переводчики, движимые кажущейся легкостью перевыражения пушкинских и лермонтовских произведений, часто подходят к их переводам без соответствующей профессиональной подготовки. Результатом подобного подхода становятся безжизненные, вялые, выхолощенные копии, передающие лишь фабульно-схематическое содержание оригинала, а его идейно-эстетический потенциал, образно-стилевые особенности оказываются невоспроизведенными. Если для переводов Б.Митарова, А.Гаджиева, Б.Ханмагомедова, осуществленных в 40-50-е гг. прошлого века (они в первую очередь носили ознакомительный характер с идейно-тематическим разнообразием творчества переводимого автора), подобные погрешности в какой-то степени можно извинить, то в более поздних переводах оправдать передачу лишь коммуникативной функции оригинала нельзя - к этому времени большинство табасаранцев уже владели русским языком и могли читать стихи в подлиннике. В новых условиях при переводе стихотворений Пушкина и Лермонтова на первый план выходит именно воспроизведение поэтики этих авторов.
Второй наиболее распространенной причиной ошибок в ходе перевыражения поэтических произведений русских поэтов на табасаранский язык является недостаточная предварительная работа по ознакомлению с творчеством автора, с историей создания переводимого произведения, культурно » историческим фоном соответствующего периода, историческими и биогра фическими аллюзиями, нашедшими отражение в произведениях. Незнание переводчиком особенностей поэтики автора, его жизненных и литературных позиций и убеждений, идейно-эстетических установок переводимого произведения приводит к неверной интерпретации оригинала. Как известно, стихотворения, написанные в разные периоды творчества автора, представляя собой отдельные элементы единой художественно-эстетической системы, бы \ вают связаны между собой как звенья эволюции эстетических взглядов и идей автора, либо объединены общей тематикой. Особенно актуально это для творчества Лермонтова, которое отличают так называемые самоповторения: поэт в разные периоды творчества возвращается к уже написанному стихотворению и, каждый раз внося в него новые смысловые оттенки, создает не сколько существенно отличающихся друг от друга вариантов. Перевод одного такого варианта, без учета остальных, ведет к недостаточно полному выражению замысла стихотворения. Поэтому переводчиками должно соблюдаться правило: перевод даже одного стихотворения обязательно предполагает ознакомление со всем творчеством автора.
К условным трудностям перевода произведений вышеназванных авторов на табасаранский язык можно отнести и неравнозначность словарного потенциала и изобразительно-выразительных возможностей двух языков. Относительно слабая обработанность литературного табасаранского языка (отсутствие стилевой дифференциации лексики, небольшое количество архаичных слов и т.д.) служит фактором, препятствующим равноценной передаче лекси i ки оригинала, в частности слов высокого стиля, устаревших слов, старославя низмов. Это заведомо ограничивает достижение стилистической адекватности перевода оригиналу.
Несоответствие культурно-исторических этапов в развитии двух народов и связанное с этим отсутствие многих культурных, бытовых и исторических реалий в практике табасаранцев и их названий в языке также снижает эквивалентность двух текстов. Р.Якобсон утверждал, что «языки различаются, і главным образом, в том, что они должны выразить, а не в том, что они могут выразить» (Якобсон Р., 1978, с.82). Другими словами, факт отсутствия в одном языке соответствующих слов для обозначения тех или иных предметов и явлений, при наличии этих слов в другом языке не говорит о бедности или примитивности первого и богатстве второго. Дело в том, что в одном языке может отсутствовать необходимость в назывании того или иного понятия, без которого другой язык просто не может обойтись. Отсутствием или наличием необ - ходимости выражать или не выражать те или иные значения и отличаются языки. В принципе каждый язык в состоянии выразить любое понятие, явление и предмет, причем даже те, что вообще не встречаются в жизни носителей данного языка.
Произведения А.С.Пушкина на табасаранском языке
В сборнике представлены переводы сказок и около 25 стихотворений Пушкина. Во вступительном слове Б.Митаровым обозначена основная цель переводов - познакомить табасаранских читателей с творчеством великого русского поэта. Соответственно, большинство переводов является прагмати чески (функционально) адекватными переводами, т.е. переводами, правильно передающими основную (доминирующую) коммуникативную функцию оригинала. Характером поставленной цели обусловлены особенности переводческих ошибок: во многих текстах эквивалентно воспроизведена лишь предметно-логическая часть содержания оригинала, допущены различные стилистические сдвиги, а также отклонения от жанрово-стилистических норм и узуса ПЯ. Переводческие ошибки Б.Митарова можно разделить на несколько видов: 1) Ошибки, связанные с неточным переводом заглавий стихотворений. (Теоретическое обоснование этого типа ошибок нами будет дано в главе II). Заглавие стихотворения «Эхо» переведено глагольной формой инфини тива «отражаться» - атіабгуб. В табасаранском языке нет специального слова, ь обозначающего это акустическое явление, и для его объяснения употребляют словосочетание атіабгу сес (отраженный звук) или отглагольное существительное атабгіувал (отражение). В переводе заглавия стихотворения «Обвал» допущена сходная ошибка - отглагольное существительное переведено неопределенной формой глагола (гьутіубччеуб), в котором классный показатель неодушевленности б (придающий слову соответствующее заглавию оригинала значение геофизического изменения) заменен показателем одушевленности привносящим в перевод не только иное грамматическое, но и семантическое значение: гьутіубччеуб (отскочить, отпрыгнуть). Таким образом, в переводе данного слова допущены две ошибки: как в передаче внутрилингвистического (грамматического), так и референциального (денотативного) значения.
Заглавие пушкинской «Сказки о попе и о работнике его Балде» в пере воде звучит так: «Кешишрикан ва дугъан гъуллугъчи Абдликан ихтилат». Не правильно определен жанр произведения - сказка названа рассказом (ихти лат); изменено значение собственного имени Балда - в переводе оно переве дено как Абдал (Дурак). Необходимо отметить, что в переводоведении вопрос перевода собственных имен окончательно не решен. Наиболее спорным является вопрос перевода «говорящих имен». Балда, на первый взгляд, кажется таким именем. В «Толковом словаре русского языка» С.Ожегова и Н.Шведовой дано следующее толкование этого слова: балда (прост.бран.) Бестолковый человек, дурак. Б.Митаров при переводе, видимо, руководствовался этим значением, хотя в тексте пушкинской сказки нет опоры для подобной трактовки имени главного героя: Балда в оригинале предстает как человек сметливый, обладающий ясным, практическим умом. «Говорящие имена... подлежат переводу в зависимости от контекста, который может «высветлить» их содержание...; едва ли будет оправданным стремление ... осмысливать... говорящие. .. имена, коль скоро они не имеют подчеркнутой опоры в тексте» (Влахов С. Флорин С, с.218). Таким образом, предложенный Б.Митаровым перевод имени Балда неправомерен и неверен.
«Султіан падишагьдикан, дугъан игит бай Гвидон Султіановичдикан ва гюзел риш вуйи паччагь леглегдикан нагъил» («Сказка о падишахе Султане, его героическом (храбром) сыне Гвидоне Султановиче и прекрасной девуш-ке царевне лебеди») - так переведено заглавие «Сказки о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Султановиче и о прекрасной царевне Лебеди». Переводчик поступил правильно, приблизив в переводе фо нетический облик имени Салтан к фонетическому облику собственных имен ПЯ - Султіан. Но замена слова «царь» словом «падишах», тем более что в са мом тексте перевода Салтан все время называется царем, необоснованна: па дишах - титул восточных правителей, в сказке же речь идет о русском царе. В оригинале перечислены два социальных статуса Гвидона (князь, сын царя), дана его характеристика (богатырь, могучий и славный); в переводе эти осо бенности переданы неполно - назван лишь один статус (сын) и одно качество (героический).
Поэзия Юсу фа Базутаева на русском языке
В 1996 г. Ш.Шахмардановым был издан русско-табасаранский сборник стихов и переводов Ю.Базутаева «Узу малаик дарза./Я не ангел». Это первое издание подобного рода в табасаранской литературе, когда под одной обложкой собраны оригинальные стихи автора и их переводы на русский язык. Среди авторов представленных в сборнике переводов можно выделить имена таких известных переводчиков, как Б.Казиева, Г.Фролова, ! М.Ахмедовой-Колюбакиной, А.Щуплова, В.Гусева, С.Бодаговского. Соответственно, читатель был вправе ожидать от них переводов, которые на достойном уровне представили бы творчество тонкого лирика Ю.Базутаева на русском языке. Но, к сожалению, результат оказался совершенно противоположным - посредственные переводы, коими в сборнике оказалось большинство, исковеркали самобытную поэзию Базутаева, исказили идеи и важнейшие мотивы его стихотворений.
Можно отметить лишь несколько переводов, во всей полноте пере дающих свежесть образов базутаевской поэзии, его самобытный стиль, глубину и емкость философской мысли. Относительно удачными и близкими к оригиналам - на фоне остальных - можно признать переводы Н.Гилядова, М.Ахмедовой-Колюбакиной, отдельные переводы Щуплова, но и им присущи серьезные недостатки, в частности изменение стиля оригинала, неадекватная передача особенностей поэтики переводимого произведения.
О том, до каких пределов может в искажении оригинала дойти ничем не ограничиваемая переводческая вольность, наглядно демонстрирует приводимый ниже щупловский перевод базутаевского стихотворения «Мое сердце». Он, кстати, отражает отмеченную уже общую тенденцию перевода базутаевской поэзии. Йиз юків Ичв юківарин гьял фициб-вуш аыъдарзуз, Хъа йиз юків кьюб сим али чюнгюр вуйиз: Саб симру шад мукьмар йивуразуз, Пашман мукьмар ву аьгъюдар кьюбпибдиз. Нубатнахъди сес туври а симари -Саб рабхруган, кыобпибдин сес ебхьурдар. Анжагъ шулу сасдар вахтар: дурари Кюбриддира ттархьну йивуразуз мукьмар. Мициб вахтна шадвална гъам, гъидикьну, Илтикіуру мухриъ аьжайиб гьиссназ. Шулза узу мюгьтал духьну дийигъну, Фициб лишан тувруш агъдарди машназ. Кьюб сим али чюнгриз юків ухшар вуйиз. Фуну симру артухъ жафа зигура? Вахт, йип аган, сифте аьжал фунубдиз Тувуз ккава? - Юків аьлхъюра, ибшура...
Эгер хьудубтіиш пашман сим вахт хьайиз, Гъубзди шад сим - юків йигь-йишвди аьлхъиди: Гьаз ву гьарган аьлхъру юків? Миннат вуйиз, Хъудут! кьюбиб симарра, вахт, сатіиди! Мое сердце (подстрочник) Ваших сердец состояние каково, не знаю, А мое сердце - чунгур с двумя струнами: Одна струна радостные мелодии играет мне, Грустные лишь мелодии известны другой.
Поочередно звук издают струны -Когда звучит одна, не слышно звука другой. Но иногда бывают времена: они Обе вместе играют мне мелодии; В такое время радость и горе, смешавшись, Превращаются в груди в странное чувство. И бывает, стою я растерянно, Не зная, какое выражение придать лицу. Двуструнному чунгуру сердце мое подобно. Которая струна трудится больше? Время, скажи-ка, которой прежде намерена Дать смерть?- Сердце смеется, (сердце) плачет.
Если оборвется печальная струна до времени, Останется струна радости - сердце дни-ночи смеяться будет. Для чего всегда смеющееся сердце? Молю Оборви обе струны, время, одновременно! Сердце (перевод С. Щуплова) Сердце, сердце, Мой чунгур двуструнный! Ты дано мне До последних дней. Каждый снег Сверкающий, подлунный Тает вместе с музыкой твоей. Сердце, сердце Ты - моя судьбина, Сладкая до боли маета. Половина - в солнце. Половина Как планета - тенью занята. Ты не терпишь Зла и произвола Ты в ответе за седую прядь. Только б горем Гриф не раскололо. Только бы струну не оборвать, Пусть идет над миром Снег подлунный И шумит весною Птичий грай... Сердце, сердце, Мой чунгур двуструнный, Ты играй, пожалуйста, Играй!
Из 28 строк перевода для 23 трудно найти соответствий в оригинале. Следовательно, из пяти строф оригинала переведена одна (первая) строфа. Если учесть, что общее количестве слов оригинала составляет 71, перевода - 48 слов (считаются только знаменательные слова, повторяющиеся слова во внимание не берутся), а в обоих текстах совпадают только 8 слов {двуструнному, играет, мне, мое, сердец, струна, чунгур, горе), то вырисовывается реальная картина расхождений оригинала с текстом перевода, лексическая точность которого составляет всего 11%! Однако несовпадение количества строк - не самая большая беда, так как иногда фетиш эквилинеарности приводит к совершенно противоположным результатам: пуристическая точность в соблюдении формальных особенностей может привести только к ухудшению общего качества перевода, что убедительно показал в своей работе «Высокое искусство» К. Чуковский. К тому же одно и то же содержание можно передать разными словами. Гораздо важнее сохранение в переводе основных сем, составляющих идейно-тематическую основу стихотворения. В этом отношении переложение Щуплова также оставляет желать лучшего. В оригинале - 4 основные семы: радости {радость, радостные, смеющееся смеяться смеется), горя {грустные, горе, плачет, печальная), чунгура - сердца {сердце-чунгур, струнами, играет, мелодии, звук, издают, звучит) и смерти {смерть, оборвется, оборви). В переводе сохранены семы чунгура-сердца {чунгур двуструнный, гриф, струну, играй) и смерти {раскололо, оборвать), а семы радости и горя заменены новыми семами: мира {весною, птичий грай, сверкающий снег) и войны (тревоги) {тенью, зла, произвола, седую прядь, горем). Подмена произошла по той причине, что изображенная в оригинале действительность (ограниченная внутренним миром героя) в переводе расширилась до планетарного масштаба. В оригинале лирический герой в самом начале заявляет:
Ваших сердец состояние каково, не знаю, А мое сердце - чунгур с двумя струнами. Переводчик воспринял данное противопоставление неверно: местоимение мое он относит к сердцу автора-поэта (а не просто лирического героя) и противопоставляет его сердцам обычных людей. Поэтому в переводе образ сердца получает отсутствующую в оригинале масштабность, всеохватность: оно сравнивается с планетой и болит за все несовершенства мира, оно в ответе за седую прядь женщин, не терпит зла и произвола; поэтому в стихотворении появляются обобщенные образы мира (весною, птичий грай, сверкающий снег), войны (тенью, зла, произвола, седую прядь, горем). Обнажение, «домысливание» завуалированной, только означенной в оригинале информации оправдано, если оно способствует полному раскрытию содержания произведения и замысла автора. Предлагаемая же Щупловым «расшифровка» искажает содержания оригинала. Переводчик непоследователен в изображении «нрава» сердца поэта. По предписанной им самим же сердцу лирического героя логике поведения, оно (сердце) должно быть готово жертвовать собой ради мира на земле. Казалось, об этом (соглашаясь принять предложенную переводчиком установку прочтения стихотворения) говорится и в оригинале: - чтоб оборвало струны сердца... Однако у Щуплова лирический герой начинает вести себя не по-поэтически эгоистично: печется о сохранности сердца-чунгура («только бы горем гриф не раскололо, только б струну не оборвать»), молит сердце: «ты играй, пожалуйста, играй!». Стремление во что бы то ни стало передать неправильно понятую основную мысль стихотворения делает переводчика слепым и глухим к тексту. Ведь в оригинале лирический герой высказывается против того, чтобы струна радости играла все время. Если же следовать художественной логике перевода Щуплова, получается, что лирический субъект выступает против постоянного мира.
Автопереводы Ш. Казиева
В истории мировой литературы известно немало случаев, когда авторы оригинальных произведений сами переводили свои произведения с одного языка на другой. Среди известных двуязычных авторов XX века можно назвать ирландского романиста и драматурга Сэмюэла Беккета (1906-1989), писавшего на французском и английском языках, Владимира Набокова (1899-1977), сочинявшего на русском и английском (поздний роман писателя «Ада» даже называют «смесью русского, французского и английского языков», Иосифа Бродского (1940-1996), писавшего на русском и английском. В русской классической литературе известно небольшое число примеров создания писателями произведений (или частей их) на иностранных языках (В.К.Тредиаковский, М.Ю.Лермонтов, Ф.И.Тютчев, Л.Н.Толстой, А.К.Толстой, А.Герцен). Среди писателей XX века можно отметить В. Аксенова (русский, английский), И.Бурихина (русский, английский, немецкий), В.Ерошенко (русский, японский, эсперанто), В.Линденберга (русский, немецкий), Ю.Мамлеева (русский, английский), С.Шестаковского (русский, еврейский) и некоторых других. В этой связи в обширном комплексе проблем и вопросов художественного перевода особую актуальность приобретают вопросы автоперевода.
Рассматривание в настоящем исследовании автоперевода как отдельной проблемы обусловлено рядом причин, в числе которых можно указать на осо бый характер этого вида перевода, возможность его двоякого толкования: и как перевода, и как нового, оригинального произведения.
Другая причина связана с проблемой, возникающей и при обычном переводе, и при каждом новом прочтении того или иного художественного произведения - его многовариантностью, потенциальной множественностью толкования. Бессмертность художественного произведения обусловлена тем, что созданное раз, оно не остается неизменным, а все время находится в развитии, движении, обновлении. «Смысл художественного произведения зависит от вечно новых вопросов, которые ему предъявляют вечно новые, бесконечно разнообразные его читатели или зрители. Каждое приближение к нему есть его воссоздание, каждый новый читатель Гамлета есть как бы его новый автор» (Горнфельд А., с.323). То же самое можно сказать и о переводе - каждый перевод есть бесконечное приближение к оригиналу, бесконечное его воссоздание, а переводчик по сути есть тот же самый читатель, и его интерпретация оригинала, безусловно, будет зависеть от того, как он понял его и отразится в переводе. Это, конечно, не предполагает абсолютной произвольности толкования. Индивидуальное понимание произведения всегда должно включать в себя «подлинную сущность» оригинального произведения, включать «... восхождение к автору, к его духовному миру, к его замыслу... к содержанию, бессознательно вложенному им в его образы» (Горнфельд А.,с.326). Тем не менее, в нюансах восприятия неизбежны расхождения. Это еще одна из причин, по которым нельзя достичь абсолютной адекватности, эквивалентности перевода оригиналу.
В случае с автопереводом картина такая же. Между созданием оригинала и его авторского варианта на другом языке всегда лежит определенное временное расстояние, в течение которого взгляд автора на поднимаемые в произведении проблемы может существенно измениться, иное направление могут получить художественные решения этих проблем и т.д. (В этом смысле правы исследователи, утверждающие, что «...перевод автора - это всегда продолжение работы с рукописью,... продолжение писания, продолжающееся создание, а оно бесконечно» (Козько В., с.399). В результате разница между оригиналом и его иноязычным вариантом может быть довольно существенной.
Возможность отклонения авторского перевода от оригинала вытекает и из особенностей природы художественного творчества. В известном стихотворении, посвященном переводу, Новелла Матвеева пишет: Кто мог бы стать Рембо? Никто из нас. И даже сам Рембо не мог бы лично Опять родиться, стать собой вторично И вновь создать уж созданное раз. Категоричность, с которой автор стихотворения утверждает невозможность вторичного создания уже раз созданного, имеет свое обоснование в законах психологии творчества: при авторском переводе поэту (писателю) «приходится заново переживать творческое настроение, ту психологическую ситуацию, как и при создании оригинала. А точно воспроизвести одну и ту же ситуацию дважды нельзя» (Басаев Т., с.382). Иное дело, когда сам автор сознательно вносит изменения в текст перевода. Но и здесь мотивы могут быть как субъективного характера, так и обусловленные низким качеством чужого перевода, стремлением донести до новых читателей полно и адекватно содержательный и эстетический инвариант произведения.
К автоперевэдам, обусловленным мотивами субъективного характера, можно отнести так называемые «авторские вольные переводы», в которых автор создает «фантазии на тему собственного произведения». Эти переводы можно отнести к жанру подражаний, стилизаций. Именно по причинам сугубо субъективным сделаны многие известные авторские переводы: у Набокова -«по причине жгучего честолюбия», у Беккета - «во имя достижения большей отчужденности» (Бродский И., с.357). Наиболее исследованными являются переводы В.Набокова, который создал уникальные художественные миры на двух языках - английском и русском. Несмотря на требовательность Набокова к переводам собственных произведений - он поручал их только ограниченному кругу людей, а переводы поэтических произведений не доверял никому,-его автопереводы «...нельзя считать собственно переводами. Скорее, это творческий акт вновь создаваемой художественной действительности, которая, хотя и имеет некоторую основу, но в определенной степени развивается и трансформируется» (Пильгун М., 155-156)).
Изменения, осуществляемые ради достижения возможно большой адекватности двух вариантов авторского произведения, вызваны и неизбежными трансформациями, связанными со спецификой языковой картины мира читателей оригинального произведения и читателей перевода, и разницей между структурно-типологическими особенностями строения двух языков, на которых творит автор, и рядом других факторов.
В любом случае два принципиально важных момента (Влахов С, Сиде-рин С, с. 174) отличают автора-переводчика от обычного переводчика:
1) автор не стеснен в своей работе никакими требованиями и рекомендациями, предъявляемыми к работе переводчика, ...он обладает той «творческой свободой», кэторая позволяет ему пренебречь чуть ли не любой рекомендацией теоретиков перевода;
2) в отличие от обычного переводчика и читателя, автор видит свое произведение «изнутри», что позволяет ему, если он сочтет это целесообразным, создать действительно безупречный перевод.
