Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Формирование жанра рассказа в удмуртской литературе 13
1.1. Проблема жанра рассказа в удмуртской критике и литературоведении 13
1.2. Фольклорные и народно-речевые истоки удмуртского рассказа 36
1.3. Становление рассказа в литературе начала XX века 57
Глава II. Удмуртский рассказ первой половины XX века 78
2.1. Художественные искания в жанре рассказа 78
2.2. Проблемно-тематическое своеобразие жанра рассказа в 1930-е годы 88
2.3. Своеобразие малой прозы военных лет 105
Глава III. Типология удмуртского рассказа 1950-90-х гг 120
3.1. Своеобразие рассказов Г.Д. Красильникова 120
3.2. Жанровые разновидности малой прозы 135
3.3. Жанр рассказа в творчестве современных писателей 153
Заключение 170
Список использованной литературы 178
- Проблема жанра рассказа в удмуртской критике и литературоведении
- Становление рассказа в литературе начала XX века
- Художественные искания в жанре рассказа
- Своеобразие рассказов Г.Д. Красильникова
Введение к работе
Удмуртская литература - одна из молодых финно-угорских литератур, входящая в литературный регион Урало-Поволжья. Столь же молода и наука о ней. Сложившаяся в ней система прозаических жанров в целом, как и поэтика удмуртского рассказа, еще недостаточно исследованы, внимание критиков и литературоведов сосредоточено, прежде всего, на проблемах изучения романа в ущерб малым эпическим формам, выполняющим немаловажную функцию в литературном процессе. Между тем, вполне очевидно: удмуртский рассказ, как роман и повесть, имеет свою богатую историю и располагает классикой, которую составляют произведения, включенные в буквари, изданные в 1875, 1882, 1892 гг., переводные жития святых, "Разсказы изъ Священной исторіи ветхаго и новаго завета" [посвященной исторіи епископа Агафодора (На вотском языке, 1907)]", "Разсказы изъ священной исторіи ветхаго завета" (На вотском языке Съ рисунками И.С. Михеева, 1912)", "Преподобный Трифон - Вятский чудотворец" (1912), «Первая и Вторая книги для чтения на вотском языке» И.С. Михеева, И.В. Яковлева, этнографические рассказы Г.Е. Верещагина.
В 20-30-е годы XX в. к ним добавляются рассказы К. Ошмеса (Иванов Константин Николаевич), К. Яковлева, А. Клабукова, И. Курбатова и др., которые отображают события гражданской войны, коллективизации, разнообразные социально-бытовые картины из жизни удмуртского крестьянства.
Характерной особенностью процесса становления малой прозы в удмуртской литературе явился тот факт, что оно происходило параллельно с успешным развитием романа и повести. Как известно, ведущим жанром многих молодых национальных литератур на начальном этапе была лирика [221, с. 3]. Что касается удмуртской литературы, то один из зарубежных ее исследователей венгерский ученый П. Домокош подчеркивает: "Довольно высокого уровня достигла удмуртская проза, в особенности роман"
[223, с. 409-410]. Несомненно, это произошло благодаря творческим усилиям талантливых писателей, параллельно создававших как рассказы, так и романы, повести, стихи и поэмы. Среди них такие яркие, самобытные художники, как Кедра Митрей, Кузебай Герд, М. Коновалов, Г. Медведев, М. Петров, Г. Красильников, а также писатели младшего поколения В. Ар-Серги, С. Матвеев, Л. Нянькина, Р. Игнатьева и др.
Удмуртские писатели осознанно обращались к жанру рассказа развивая необходимое для него особое видение мира, умение в "малом отразить большое". Действительно, это один из самых боевых и мобильных жанров художественной прозы, его не случайно называют то "разведчиком" новых тем, то "первопроходчиком" нетронутых, жизненных пластов.
В силу ряда общеизвестных объективных факторов, характеризующих общественно-политическую жизнь страны в 1930 - 1940-е годы, в развитии жанра удмуртского рассказа обозначились кризисные черты: формализация, упрощенность и узость тематики, преобладание переводных текстов художественных произведений в ущерб оригинальным и др. Поэтому весьма актуально вовлечение таких произведений в процесс научного осмысления, что позволит в свою очередь выработать новые литературоведческие подходы и воззрения.
Важно отметить, что удмуртская проза отличается чрезвычайным разнообразием повествовательных форм. С одной стороны, наблюдается большой интерес к классическим жанрам малой прозы: очерку, рассказу, сказке. Причем, наряду с сугубо традиционным использованием, они подвергаются значительным трансформациям, ибо литературные жанры -это исторически эволюционирующие феномены, сохраняющие "память жанра" (по М.М. Бахтину) и трудно поддающиеся классификации. С другой стороны, как никогда ярко и разнообразно проявляет себя тенденция "размывания границ жанра", "гибридности его". Своеобразие и даже парадок-
сальность XX века заключается в том, что интерес к классическим жанрам сосуществует с интересом к новым формам их проявления.
Очевидно, что устойчивые формы повествования появляются в удмуртской малой прозе под воздействием устных народных сказаний, рассказов, а также русской, советской классики и литератур народов Урало-Поволжья (коми, татарской, чувашской, башкирской). Изучая природу и многообразие жанров рассказа, исследователи обнаруживают разрушение границ между новеллой, очерком и рассказом. А некоторые из них, в частности, Л. Тимофеев и Э. Шубин, принципиально не разграничивают рассказ и новеллу, как и Б.В. Томашевский, который в своё время прямо утверждал тождество понятий новелла и рассказ: "малая форма - новелла (в русской терминологии - "рассказ") [334, с. 112]. К подобной позиции присоединяются и некоторые современные ученые. Так, В. Шмид заявляет: "Новелла - это короткий и сжатый рассказ, <...> наиболее поэтический жанр повествовательной формы" [360, с. 21].
Однако преобладает в современных исследованиях тенденция строгого деления жанра малой прозы на "новеллу" и "рассказ". Например, А. Михайлов считает, что "новелла (итал. novella - новость) - форма эпического повествования, отличающаяся рядом структурных черт и, как замкнутая форма, противопоставленная в первую очередь рассказу.<...> Новелла как жанр отличается высокой организованностью, содержанием новеллы обычно бывает некоторое событие, случай, выходящий за рамки повседневного, обыкновенного, даже вероятного. "Новелла - не что иное, как случившееся неслыханное происшествие" (Гёте. Разговоры с Эккер-маном. 25 января 1827. [286, с. 245-249].
В удмуртском литературоведении рассказ и новелла до 1990-х гг. воспринимались как тождественные понятия, сами писатели особо не выделяли "новеллу", хотя были отдельные неудачные опыты. Таким
образом, настало время пересмотреть и уточнить существующие концепции жанра рассказа в удмуртской литературе, обновить и дополнить с точки зрения современных литературоведческих подходов.
Актуальность темы исследования. Обращение к проблемам малой прозы весьма актуально для современного литературоведения. Именно жанр рассказа как наиболее мобильный откликается на основные особенности исторического процесса, на события, происходящие в современной общественной жизни, психологические движения и перемены во внутренней жизни человека. Для настоящего труда наиболее ценными представляются работы Ф.К. Ермакова, А.А. Ермолаева, З.А. Богомоловой, А.Г. Шкляева, В.М. Ванюшева, А.Н. Уварова, а также размышления и высказывания самих удмуртских писателей, в первую очередь Кузебая Герда, М.П. Петрова, Т.А. Архипова, Г.Д. Красильникова, С.А. Самсонова и др. Анализ этой проблемы в удмуртском литературоведении носит историографический характер, или же он сосредоточен целиком на идейно-тематических аспектах изучения (А. Бутолин, А. Писарев, К. Ошмес и др.) Часто критики рассматривают малый жанр в контексте всего творчества писателя и всего лишь как некий подготовительный этап к созданию "большой" прозы (П.К. Чернов, Г.К. Перевощиков и др.). Еще не получило должного внимания собственно жанровое содержание удмуртского рассказа. Вплоть до настоящего времени проблемы становления, развития и особенностей поэтики удмуртского рассказа не привлекали должного интереса удмуртских ученых. Самому жанру рассказа в удмуртской науке посвящены лишь отдельные, j разрозненные статьи, в монографических же изданиях он рассматривается ч лишь "попутно", что можно отметить даже в фундаментальной работе П. Домокоша. Наличествующие работы в области малой прозы чаще всего посвящены особенностям творчества отдельных авторов, они не составляют цельной панорамы развития жанра рассказа, актуальностьv/ настоящей
диссертации обусловлена необходимостью целостного исследования его, назрело время их систематизации, обобщения и дальнейшего осмысления.
Степень разработанности. Ф.К. Ермаков в книге "Путь удмуртской прозы" утверждает, что термин "рассказ" - верос в удмуртской литературе утвердился не сразу, что "первые прозаические произведения не имели жанрового определения, а затем были названия "мадь", "мадён", "веран", затем появился "верос", предложенный Кузебаем Гердом и утвердившийся в удмуртской литературе" [230, с. 10-11].
Общеизвестно, что жанр рассказа в удмуртской литературе рассматривался преимущественно с точки зрения индивидуальных идейно-художественных исканий, анализа произведений отдельных писателей в малом жанре. Логика же дальнейшего исследования должна вестись от разрешения частных задач к постановке более комплексных и глубоких проблем. Именно так обстоит дело с русским рассказом, на материале которого уже созданы фундаментальные, обобщающие исследования, коллективные труды, в которых в первую очередь изучались особенности рассказа как жанровой формы и общие направления развития рассказа. Например, СП. Антонов дает жанровое определение: «рассказ - небольшое эпическое произведение, состоящее из изложения события и типических мотивировок его» [157, с. 158], И.Н. Крамов добавляет: «Рассказ многолик, и в этом прелесть и обаяние жанра. Нельзя и не нужно ограничивать богатство жанровых возможностей рассказа какой-нибудь одной традицией, художественным направлением или сферой интересов» [261, с. 30]. Достоинством рассказа как жанра А.А. Нинов считает его необыкновенную подвижность, способность к почти бесконечным видоизменениям элементов «повествовательной формы в зависимости от предмета рассказа и точки зрения рассказчика. <...> Рассказ способен передать дробную многосложность человеческих отношений, их неожиданность, парадоксальность, разнообразие реальных харак-
теров и типов во всех социальных слоях и группах современного общества» [295, с. 112-113]. Существенно дополнение в определение жанра рассказа, предложенное В.П. Скобелевым: "рассказ как жанр - живое, внутренне подвижное явление, существующее в историко-литературном контексте, устремленное в будущее и вместе с тем постоянно оглядывающееся назад" [331, с. 177].
Суммируя имеющиеся определения жанра рассказа, можно сделать следующий вывод: рассказ - это небольшое эпическое произведение, для которого характерны малый объем и предельная краткость, обусловленные интенсивной организацией художественного времени и пространства, ограниченным количеством персонажей с уже сложившимся характерами; концентрированность художественных средств изображения, сориентированных на решение одного конфликта; в процессе исторической эволюции вечно видоизменяющийся, модифицирующийся, мобильно и боевито откликающийся на животрепещущие проблемы современности и отражающий их как в зеркале. Рассказ всегда посвящен одному событию. Каждая деталь, слово, фраза многозначны и многофункциональны. За счет сопоставления с жизненным опытом при интерпретации текста читателем происходит углубленное восприятие им идеи, проблемы произведения, достоверности изображения художественной действительности, расширения ее временных границ. Поэтому писатель умеет выразить "в малом -большое". Можем смело утверждать, что все это предполагает максимальную емкость художественной детали в тексте и мгновенную, экспрессивную реакцию читателя.
Что касается поэтики, структуры, образования новых жанровых видов малой эпической прозы, то их продолжают исследовать в своих трудах В. Шмид, И.С. Скоропанова, М.Н. Липовецкий и др.
Объектом диссертационного исследования являются рассказы удмуртских писателей XX века И.С. Михеева, И.В. Яковлева, Г.Е. Верещагина,
Кузебая Герда, Ашальчи Оки, Кедра Митрея, Г. Медведева, М. Коновалова, В.Г. Широбокова, Г.Д. Красильникова, С.А. Самсонова, Е.Е. Загребина, В.Е. Владыкина, В. Ар-Серги, СВ. Матвеева, Л.С. Нянькиной, Р.С. Игнатьевой. Их произведения отличаются многообразием и остротой постановки нравственных проблем, богатством художественных средств изображения и способов обобщения. Многие из этих мастеров стояли у истоков становления и развития жанра рассказа. Они во многом определяли художественный уровень малой прозы, особое внимание обращали ей как жанру наиболее оперативному, мобильному, востребованному.
Предметом изучения в диссертации избраны проблемы становления малой прозы в удмуртской литературе, а основное внимание сосредоточено на жанре рассказа.
Новизна исследования состоит в том, что в диссертации автором впервые собран и обобщен материал по жанру малой прозы в удмуртской литературе с момента его зарождения и до конца XX столетия, выявлена типологическая и генетическая общность истоков, изучены закономерности развития жанра малой прозы в предвоенные, военные годы и на современном этапе. В связи с этим в диссертаци учтены и малоизученные материалы о творчестве Г.Е. Верещагина, И.С. Михеева, И.В. Яковлева, Кедра Митрея, Ашальчи Оки, Кузебая. Герда, о малой прозе военных лет, рассказах представителей «новой волны»: В. Ар-Серги, СВ. Матвеева, Л.С. Нянькиной, Р.С. Игнатьевой. Также в работе поднимаются проблемы повествования, изучаются трансформационные процессы в жанре рассказа, (размывание жанровых границ, гибридность в постсоветскую эпоху), исследуются новые тенденции в динамике удмуртского рассказа, сопряженные с этнофутуризмом и постмодернизмом (неосоциальный рассказ). Кроме того, научно значимым представляется сам факт выявления, изучения и обобщения литературоведческого пласта, богатого художественного и
научного наследия, а также проведение комплексного анализа произведений писателей "новой волны".
Цель и задачи диссертационной работы. Основная цель диссертационного исследования заключается в раскрытии истоков, путей становления и эволюции жанра рассказа в удмуртской литературе XX столетия, в изучении его поэтики и трансформационных процессов, жанровых модификаций, кроме того, в выявлении, изучении и обобщении богатого художественного и научного наследия, а также в комплексном анализе произведений писателей "новой волны", и в определении их значения для развития жанра рассказа. Исходя из поставленной цели, определяются следующие задачи данного исследования:
расширение и углубление существующих представлений об истоках и этапах становления и развития жанра рассказа в удмуртской литературе XX века;
уяснение жанровых черт рассказа как малой эпической формы;
исследование основных жанровых разновидностей малой прозы второй половины XX в. (очерк, эссе, миниатюра);
изучение сюжетно-композиционных особенностей малых повествовательных форм;
анализ современных тенденций развития жанра рассказа в удмуртской литературе.
Методологическую и теоретическую основу исследования составляют фундаментальные труды отечественных и зарубежных литературоведов по истории и теории эпических жанров — таких, как А.Н. Веселовский, О.М. Фрейденберг, В.В. Виноградов, Б.В. Томашевский, Д.С. Лихачев, Е.М. Мелетинский, М.М. Бахтин, Б.И. Корман. Учитываются идеи и концепции таких ученых как, В.Я. Гречнев, Л.Ф. Ершов, И.Н. Крамов, Э.А. Шубин, А.А. Нинов, А.В. Огнев, М.Б. Храпченко, В.Е. Хализев, Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий, И.С. Скоропанова, В. Шмид и др. Работа также опирается
на исследования литератур народов Поволжья и Урала: финно-угорских ученых Г.С. Девяткина, В.Н. Демина, А.И. Брыжинского, А.С. Зуевой, Л.В. Лыткиной, В.В.Пахоруковой, А.Н. Уварова, Д.А. Яшина, Р. Яшиной; тюркских - В.Г.Родионова, Г.И. Федорова, /Ю.М. Артемьева7)М.Я. Сирот-/ кина, В.А. Абрамова, В.П. Никитина, В.В. Никифоровой и др.
Методы исследования. В работе применялись приемы сопоставительного и целостного изучения текста, а также историко-типологического анализа, это позволило исследовать особенности жанра рассказа и выстроить жанровую типологию. Кроме того, историко-типологический метод открывает возможность охватить разнородный материал от зарождения удмуртской литературы до наших дней.
Практическое значение работы состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы при дальнейшем изучении творческого наследия удмуртских писателей, при подготовке и чтении вузовских курсов по удмуртской литературе, специальных курсов по удмуртской и финно-угорской малой прозе, при составлении и разработке новых учебников, учебных и методических пособий для вузов и общеобразовательной школы.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов и сообщений на Международных (Москва, 1997, 2001; Ижевск, 1996, 1998, 2003, 2005; Сыктывкар, 1999, Йошкар-Ола, 2005), Всероссийских научных конференциях (Ижевск, 1999, Саранск, 2000), Республиканских научных симпозиумах, научно-теоретических, научно-практических конференциях (Ижевск, 2000, 2003).
Основные положения диссертации отражены в статьях, опубликованных в центральных и периферийных научных изданиях (список из 14 наименований прилагается), а также использовались при чтении лекций и проведении спецсеминаров для аспирантов на факультетах удмуртской
филологии и журналистики Удмуртского государственного университета (Ижевск - 2000 - 2004 гг.).
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Она состоит из Введения, трех глав, Заключения и Списка использованной литературы.
Проблема жанра рассказа в удмуртской критике и литературоведении
В силу ряда объективных и субъективных причин, сложившихся в удмуртской культуре, в том числе и в связи с недостатком национальных специалистов, теория жанра рассказа в удмуртском литературоведении и критике оказалась наименее разработанной: до сих пор не имеется комплексных исследований, посвященных анализу рассказа как жанра малой прозы, не издано отдельных монографий и т.д.
Тем не менее, необходимо отметить, что вопросы становления и формирования удмуртского рассказа в общем контексте развития эпических жанров рассматривались в статьях и письмах удмуртских писателей и ученых. В частности, эти проблемы поднимались и решались уже 1920-30-е гг. на страницах журнала "Кенеш" (Совет) и альманаха "Пролетар кылбурет удысын" (На ниве пролетарской поэзии), "Кылбурет удысын" (На литературном фронте). Так, Кузебай Герд в 1926 г. уже во втором номере журнала "Кенеш" опубликовал статью под названием "Удмурт лите-ратуралэн сяськаяськон сюресэз" (Путь расцвета удмуртской литературы), а в 1929 г. - серию статьей "Удмурт литература сярысь" (Об удмуртской литературе). Автор называет свои статьи письмами, их всего шесть. Каждое из них посвящено определенной проблеме. В первом К. Герд пишет, что удмуртская художественная литература возникла лишь после революции, что теперь она постепенно развивается. Тем самым он исключил целый этап в истории развития удмуртской литературы: дореволюционное творчество просветителей И.С. Михеева, И.В. Яковлева, Г.Е. Верещагина, произведения Кедра Митрея, созданные на русском языке. Возможно, в этом кроется одна из причин кш фшисга между старшим и младшим поколениями удмуртских! писателей 1920-30-х гг. Второе письмо называется "Кылбурчилэн кылыз сярысь" (О языке поэта). Здесь автор называет поэтом не только собственно поэтов, но и прозаиков, что было характерным явлением той эпохи. К. Герд, поднимая актуальные проблемы современности, призывает писать на языке, понятном всем, доступном, бойком, ясном и ярком, как солнечный день; четком, чтобы мысли, думы, чаяния писателя легко доходили до читателя и без труда воспринимались бы им. Третье и четвертое письма посвящены размышлениям о теме и идее произведения. Автор акцентирует внимание на их важности и необходимости. Статьи так и называются: "Ма сярысь, кызьы гожъяно" (О чем, как писать) и "Нош ик тема сярысь" (Снова о теме). Помогая начинающим писателям, К. Герд дает примеры правильного обозначения темы и идеи, приводя сравнения, афоризмы, символические образы: "Кизилиысь - тылпу, кидысысь - бадзым лиспу" (Из искры - пламя, из семени - большое дерево) [30, с. 271]. Он предупреждает их от типичных ошибок, указывая, что многие пишут то, что видят, а этого недостаточно для создания подлинно художественного произведения.
Очередная статья "Кылбур-а, верос-а?" (Стихотворение или рассказ?) посвящена проблеме художественного уровня произведения. К. Герд сожалеет о том, что многие авторы рассказов недорабатывают свои творения, и поэтому они выглядят как гнезда сорок, выполненные наспех из разного хлама. Он обращает внимание и на критиков, сравнивая их с докторами, а рассказчика - с больным. При этом подчеркивает, что и критикам необходимо учиться.
В последнем письме речь идет о форме и содержании произведения. К. Герд советует искать новые художественные приемы и создавать собственную традицию, добавив, что, не зная старых форм, новые не создашь.
Исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что, несмотря на ошибочное мнение поэта об истоках и становлении удмуртской литературы, статьи и письма К. Герда были своевременны, актуальны и востребованы. Они воспитывали подрастающее поколение в духе творчества, прививали "жанровое видение действительности". Статьи и письма, посвященные творческому росту молодых авторов, несомненно, несут печать времени, возможно, они написаны под впечатлением от встреч с известными общественными деятелями и писателями (А. Луначарским, Д. Фурмановым, С. Есениным, Н. Хикметом, А. Барбюсом и др.). Так как К. Герд был "членом орггройки национального ядра" Всесоюзного объединения писателей "Кузница", ему посчастливилось иметь дело со многими из них. Следует особо подчеркнуть и то, что совместно с Валайтисом они составили первую антологию советского стиха и издали отдельной книгой "Поэзию народов СССР" (1928), что, несомненно, свидетельствует о творческой зрелости самого поэта и как составителя, и как редактора, а также как теоретика -практика [231, с. 9-Ю].
Традиции К. Герда продолжили его современники А. Бутолин, A. Писарев К. Ошмес, и др. В частности, К. Митрей, М. Коновалов, Г. Медведев, кроме "разгромных" статей о К. Герде, писали и о своей творческой работе. Один из профессиональных критиков А. Писарев опубликовал типичную для того времени статью "Удмурт комсомол организацилэсь сюрессэ чеберлыко литератураын возьматон понна" (За отражение пути удмуртской комсомольской организации в художественной литературе) [310, с. 61-67]. Как и в других подобных статьях, вначале автор резко критикует гердовцев, "буржуазных националистов", считает, что их представители И. Айшон и B. Шигарев, вступив в ряды комсомола, вражескими делами своими хотели ослабить силу комсомольской организации. Автор утверждает, что лите ратура должна быть классовой. Далее переходит к анализу рассказа М. Бехтерева "Гондй мастер" (Мастер Гонди), который был издан отдельной книгой, и указывает, что темой рассказа является изображение жизненного пути молодого рабочего, выходца из бедняцкой крестьянской семьи, что своего героя писатель изображает живым, любящим жизнь, что он передовик социалистического производства и этим дорог читателям. Необходимо подчеркнуть, что критик объективно подошел к анализу рассказа М. Бехтерева, справедливо отмечая слабые его стороны. А. Писарев считает, что недостатки писателя, проявившиеся в произведении, объясняются низким общим уровнем культуры прозаика, и отмечает, что М. Бехтерев и как писатель, и как человек недостаточно работает над собой, его герои схематичны, образы поверхностны.
Становление рассказа в литературе начала XX века
Особая роль в становлении и развитии жанра удмуртского рассказа принадлежит преподавателям Казанской учительской семинарии, просветителям И.С. Михееву (1876-1937) и И.В.Яковлеву (1881-1931), авторам «Первой книги для чтения на вотском языке» (1907) и «Второй книги для чтения на вотском языке» (1908). Они, разумеется, учли аналогичный просветительский опыт Л. Толстого, К. Ушинского, чувашского просветителя И. Яковлева. Известно, что автором «Первой книги для чтения на вотском языке» (1907) был И. Михеев. Важно отметить, что в удмуртском литературоведении практически не существует комплексного анализа жанра рассказа применительно к данной "Книге для чтения". Несомненно, анализ содержательной части этого художественного произведения во многом должен способствовать формированию более полного представления об истоках становления жанра рассказа в удмуртской литературе. Необходимо подчеркнуть, что тексты учитывают возрастные особенности читателя (обращенность к детской аудитории), поэтому они предельно просты как композиционно, так и сюжетно, небольшие по объему, легко доступны для усвоения. Книга состоит из 63 рассказов, из которых 62 составляют единый цикл. Рассказы соединяются ассоциативным сюжетом, единством героя и повествователя (объективного, всезнающего, всепонимающего). Общеизвестно, что в циклах основным принципом построения является общий сюжет, конструируемый автором из отдельных рассказов. Таким образом, автор-повествователь поэтапно знакомит читателя с главным героем Колей, освещая его жизненный путь с младенческих лет и до народного учителя. В свое время это дало повод исследователю творчества просветителей А. Уварову утверждать, что "они (рассказы и стихотворения. - Т.П.) представляли собой как бы единую повесть [338, с.35]. На наш взгляд, данный факт служит доказательством того, что изначально "Первая книга для чтения на вотском языке" создается как единство - цикл "жития", который знакомит читателя с биографией учителя Николая Петровича. Его образ жизни стал для удмуртов образцом для подражания, в их глазах просветитель приравнялся к "лику святых". Не случайно, автором-повествователем включены в произведения, кроме "картинок из быта крестьян", "из жизни природы", рассказы о святых, об их деяниях, а также тексты молитв, притчи, басни в прозе. В структурном отношении особо выделяется рассказ, в котором описывается, как Коля сдает экзамен. Это своеобразный микроцикл. Ему свойственны следующие черты: лаконичность языка, раздробленность повествования, ассоциативная связь между отдельными частями. Кроме того, согласно жанровым особенностям можно наблюдать фрагментарность, дискретность повествования. Каждый фрагмент цикла -это самостоятельное произведение, внешне выраженное через вопрос, напоминающий экзаменационный билет. Очевидно, мы имеем дело с особым композиционным приемом: билет состоит из трех вопросов: 1. - "Соломон эксей" (Царь Соломон); 2. - Стихотворение "Грамотей"; 3. - "Кионэн тури" (Волк и журавль). Экзаменующийся отвечает на каждый вопрос в порядке расположения их в билете (тексты ответов даны в переводе на удмуртский язык), и они представляют личный рассказ, состоящий из трех окаймленных частей. Экзаменационные вопросы и ответы на них напоминают сюжет сказок, герою предлагается отгадать три загадки: при условии отгадки ему обещают женитьбу на царевне и полцарства, если не отгадает загадки, его ждет смерть. Герой рассказов характеризуется через его ответы на вопросы билета: знание фольклора, поэзии свидетельствует об уме ребенка, о его способностях. Так раскрывается богатый внутренний мир мальчика. Персонаж успешно справляется с заданием и получает право продолжить учебу в семинарии, обретает новую жизнь. Писатель при помощи такого художественного своеобразного приема, как "экзаменационный билет", сумел раскрыть грани характера главного героя произведения. Перед читателем герой предстал и как сказитель, и как поэт, декламирующий стихотворение, и как рассказчик. Все это подано в форме личных рассказов-состязаний: экзаменаторы и экзаменующийся. Таким образом, И. Михееву удалось изобразить богатый внутренний мир мальчика, раскрыть его талант и умение импровизировать, он сумел подчеркнуть его прилежность в учебе и скромность. Простой художественный прием - ответы на вопросы экзаменационного билета, - помог автору создать сложное целое, которое в структурном плане состоит из трех жанровых разновидностей: житие, стихотворение, сказка. Незаметно для читателя И. Михееву удалось реализовать разные точки зрения автора-повествователя, героя и читателя. Сюжет строится на анализе событий и характеристике героя: писатель уподобляется критику и проводит отбор материала (вопросы и ответы к билету), стремясь выявить всевозможные смыслы, заложенные в текстах, приведенных в рассказе. Автор стоит на позиции всевидящего и всезнающего, объективного "повествователя", имеющего право давать назидание, что может свидетельствовать о преклонном возрасте рассказчика, умудренного жизнью. Читатель одновременно сливается то с рассказчиком, то с героем: смотрит на вещи их глазами. На наш взгляд, здесь также проявилась "память жанра", "рассказ становится орудием поучения и наставления; в нем даются советы и высказываются сентенции, преисполненные житейской мудрости" [344, с. 129]. Свидетельством влияния архаического рассказа на творчество И. Михеева можно считать присутствие в его текстах лирических стихотворений, "четырехстрочных песен -размышлений", усиливающих чувство сострадания к герою или мечту о хорошей жизни. По этому поводу имеет смысл привести слова О. Фрейденберг: "самое присутствие двух стилей языка, прозы и поэзии, перемешанных друг с другом, является характерной приметой архаического рассказа" [344, с. 132]. Это суждение ученого еще раз подтверждает нашу правоту в оценке книги просветителя.
Таким образом, "Первую книгу для чтения на вотском языке" И. Михеева необходимо рассматривать как сборник, цикл рассказов со сквозным сюжетом и единым героем, как единый текст. Независимо от того, анализируем ли отдельные рассказы или их "сумму" (как семантическое целое), смыслообразующим может стать любой из уровней текста: язык и речь, субъектно-объектная организация, хронотоп, интертекстуальные связи, жанр и др. На уровне субъектной организации цикл рассказов "Первой книги..." представляет повествование "безличного" героя. На уровне хронотопа он последовательно выражает, прежде всего, крестьянский мир, а также жизнь природы. Воссозданы выразительные детали деревенского быта, можно сказать, что они этнографически точны. Изображение мира живой природы и быта крестьян соответствует действительности: они показаны не только через художественное слово, но и талантливо даны их живописные образы, выполненные самим автором книги: это и интерьер деревенского дома, и крестьянин со своей семьей за выполнением повседневных работ, полевых и домашних, и образы диких и домашних животных, и растительный мир. В большинстве рассказов перед нами хронотоп удмуртской деревни - и дом, и поле крестьянина; и лес, и речка.
Художественные искания в жанре рассказа
После октябрьской революции 1917 г. удмуртский рассказ приобрел не только жанровую определенность, но и особую литературно-общественную значимость. Окончательное утверждение его в национальной литературе приходится на 20-30-е гг. XX в. Во многом это было связано с теми положительными тенденциями, которые получили свое развитие в ходе становления обстановки в стране, когда были созданы условия, способствовавшие интенсивному развитию художественной прозы.
В целом, в развитии духовной культуры удмуртского народа 20-е годы XX века играют важную роль. Революционные события и гражданская война изменили историко-политическую ситуацию. Был взят курс на преобразования и в области национально-культурного строительства. В этих условиях передовая часть удмуртской интеллигенции начинает претворять в жизнь мечты о глобальных изменениях, как в общественной, так и в культурной жизни народа. Несомненно, фактор обретения статуса государственности имел весьма важное значение для национального и культурного развития удмуртской нации. В частности, начала расширяться сеть национальных школ, стали печататься на родном языке книги, газеты, журналы, словари, учебники.
Одним из инициаторов и практиков воплощения новых идей в жизнь является Кузебай Герд. Он первым в 1920 г. начинает издавать журнал для детей "Муш" ("Пчелка"), вышло всего 3 номера, причем №№ 2 и 3 были объединены.
В журнале печатались сравнительно небольшие по объему рассказы, стихи, загадки. Внешнее оформление журнала было выполнено в черно-белой гамме, но от этого он не становился менее привлекательным. Каждый рассказ сопровождался иллюстрацией. Следует отметить, что К. Герд как редактор журнала продолжает традиции своих предшественников-просветителей И. Михеева, И. Яковлева.
Рассказы, опубликованные во 2-3-м номере журнала, по своему содержанию были не только познавательны, но и отвечали всем требованиям, предъявляемым к подобного рода жанрам: они посвящены одному событию из жизни героя, круг действующих лиц в них ограничен, темы современны и актуальны, повествование ведется, как правило, от имени "всевидящего" и "всезнающего" рассказчика. Комментарии автора чередуются с диалогами действующих лиц рассказа.
В жанровом плане можно выделить: рассказ-судьбу, рассказ-сказку, анимистические рассказы, посвященные животным и птицам, познавательного и энциклопедического характера. В совмещенном 2-м - 3-м номере журнала "Пчелка" включены семь рассказов, многие из которых написаны "условным" автором.
Первый рассказ "Митя" повествует о мальчике, который тонко чувствует природу и восхищается красотами родного края. Каждое время года имеет для него определенную прелесть. Рассказ написан самим К. Гердом, который находился под впечатлением от русских народных сказок. Во втором рассказе "Шунды. Тэл. Кезьыт" (Солнце. Ветер. Холод) ведется диалог между Человеком и стихиями Природы и решается философский вопрос на тему: кто важнее и сильнее на Земле? Человек выбирает Ветер и по-своему оказывается прав: без Ветра бессильны и Солнце и Холод. Без Ветра Солнце не может сжечь Человека, Холод -заморозить. Под рассказом стоит подпись "Шушы" (Снегирь), что может считаться символичным: Шушы - это птицы, которые прилетают в зимнюю стужу. Незатейливое пение птицы, редко звучащее в холодные зимние дни, ее красное оперение на белом фоне снега, напоминающее осколки жаркого солнца, так любимого детворой, - все это наполнено жизнеутверждающей силой, и от этого теплее, веселее и краше становится на душе. Шушы - символ доброты, красоты, и, видимо, не случайно К. Герд в качестве псевдонима взял название птицы.
В рассказе "Милям атасмы" (Наш петух) текст занимает мало места, зато помещена впечатляющая иллюстрация Петуха. Внешний облик главного героя, несомненно, должен привлечь внимание читателя-малыша своей наглядностью: настолько Петух солиден и горделив. Ребенок поневоле заинтересуется картинкой и прочитает сам рассказ. Не случаен выбор автора. Это мальчик Коля тринадцати лет из деревни Курегово (в переводе "Курег" -курица). Подобное условное авторство создает двойственное впечатление. С одной стороны, в нем чувствуется тонкая ирония: мальчик из деревни Курица пишет о Петухе, с другой, рассказ действительно написан мальчиком Колей 13-ти лет. Тем самым формируется иллюзия детского авторского творчества (сами дети сочиняют рассказы и посылают их в редакцию), что может стать в дальнейшем объектом для подражания. Подтекст достаточно ясен: "Смотрите, читайте, что пишут ваши сверстники; и вы, в свою очередь, пробуйте свои силы". Таким образом, в рассказе содержится скрытая форма призыва к диалогу журнала с читателем.
В четвертом рассказе "Кече чебересь" (Какие красивые) трогательно повествуется о только что родившихся котятах, еще слепых и беспомощных, но таких милых и красивых. Сюжет достаточно прост. Однако в кажущейся простоте явно прослеживается воспитательный мотив: необходимость прививать детям любовь и бережное отношение к "братьям нашим меньшим". Как в предыдущем рассказе, автором выступает мальчик по имени Микаля. Авторство мальчика призвано вызвать доверие читателя.
Название рассказа - "Песьтэр вал" состоит из двух удмуртских слов: "вал" "лошадь" и "песьтэр" наплечная сумка из лыка, и его можно перевести как "смирная лошадь". Особенностью его является большая ориентированность на взрослую аудиторию, поскольку он обращен к родителям. В нем реализуется та психолого-педагогическая идея, в соответствии с которой воспитательный процесс подрастающего поколения включает равное и единое участие обоих родителей, и в нем нет мелочей. Любовь к детям должна выражаться не в потакании всем их шалостям, но в нежной заботе и внимательной опеке, могущей уберечь детей от ошибок. Под рассказом стоит подпись - "Трокай (Т. Борисов)". Авторство выбрано не случайно. Трофим Борисов был не только видным общественным деятелем, лингвистом, врачом, он также был одним из самых образованных и культурных людей, вышедшим из народа, и его авторитет среди удмуртов был огромен. Данное обстоятельство, несомненно, могло способствовать повышению интереса у читателей не только к журналу, "печатному слову", но и к образованию в целом.
Шестой рассказ "Нэдй" несет в себе дидактическую идею: знакомство детского читателя с правилами этикета. Его название можно перевести как "запачкался", или - "застрял в грязи", однако более близок к оригинальному содержанию первый вариант.
Своеобразие рассказов Г.Д. Красильникова
Поскольку в сатирических рассказах его чувствуется влияние таких древних жанров, как "мениппова сатира" [163, с. 170-216], то именно наличие так называемой "памяти жанра" (М.М. Бахтин) можно считать характерной особенностью творческого метода писателя.
Одним из проявлений элементов "мениппеи" в сатирических рассказах Г. Красильникова являются необычные сны главных персонажей, карнавальное мироощущение героев, а также наличие вставных жанров (новелл, ораторских речей, симпосионов-пиршественных диалогов). Во многих рассказах происходит постоянная смена обстановки, персонажи, действующие лица, меняются ролями, как в карнавале: "король" становится "шутом", "шут" - "королем", мужчины переодеваются в женщин, женщины в мужчин и соответственно ведут себя. Ряд произведений сатирического плана объединяет один персонаж - Чупыргы Вася (Васька Лешак), который не только является сквозным образом рассказов, но и любимым комическим героем повестей писателя. Свое прозвище Чупыргы Вася получил от слова "чупырес" - "озорной", "бойкий", "ловкий", "проказник" ("Лешаком" его в русском варианте назвал сам автор). Комические события, происходящие в жизни героя, описывает "всевидящий" рассказчик. Он показывает нам Ваську Лешака в различных образах: молодого колхозника, водителя, который, как и все шоферы, боек, остер на язык и из-за этого нередко попадает в нелепые ситуации, инициатором которых иногда сам и является.
За кажущейся легкостью и комизмом событий, описываемых в сатирических рассказах Г. Красильникова, нельзя не заметить серьезного и вдумчивого отношения к существующим проблемам, одной из которых можно считать конфликт поколений. Так, в рассказе "Васька Лешак видит сон" писатель обращает внимание на проблему "отцов и детей". Ведущими персонажами автор выводит Лешака и его деда. Старик, несмотря на прожитые тяжелые годы, не утратил живого интереса к современности. Безмятежность и благодушие деда становятся контрастом растущему раздражению внука, который недоволен многими вещами. Его не устраивает мясной суп и теплая печка под боком, что было достаточно для его деда. Более того, различные "мелочи" (поломка машины, нехватка запчастей, несправедливые требования начальства, бесконечные разъезды и пр.), которыми наполнены его будни, не дают Лешаку почувствовать полноту жизни. В представлении молодого человека мечты и обыденная жизнь оказываются несовместимыми. Конфликт, возникший на бытовой почве, выступает здесь как общечеловеческая проблема: свобода личности и ее право выбора.
Однако Г. Красильников в рамках сатирического рассказа дает нам возможность почувствовать, что стремления героя были все же поверхностны, не имели под собой твердого основания, что его мечты о жизненных свершениях на самом деле были всего лишь мечтами, которым никогда не будет суждено осуществиться. Эту мысль писателя, на наш взгляд, как раз и раскрывает сон Лешака. Во сне "машина времени" переносит его в другой, ирреальный мир, в котором Васька Лешак предстает в собственном образе, но в жизненном времени своего деда, полном лишений, тяжелой работы. Помня во сне свою реальную жизнь и сталкиваясь при этом с явлениями и предметами прошедшей эпохи, он переживает нелепость положения. Происходит столкновение "мира лучин и плуга" с веком электричества и машиностроения. Писатель дает понять читателю, что через описание жизни прошлого поколения современная жизнь, пусть неустроенная и не вполне отвечающая запросам молодого человека, тем не менее, в сравнении выглядит намного выигрышней. Подняв насущную проблему, автор не дает готовых путей ее разрешения, оставляя вопрос открытым.
Анализируя сатирическую тематику в удмуртской литературе, А. Уваров обращает внимание на особенности творчества Г. Красильникова, который "в своих рассказах весьма удачно использует "машину времени" -прием перемещения героя из одной эпохи в другую или из одного состояния в другое". При этом, как отмечает исследователь, "сказовая интонация усиливает комическое, гротеск делает реальный мир перевернутым наизнанку" [337, с. 69].
Элементы "мениппеи" ярко проявились и в рассказе "Чупыргы Вася но мунчо кузё" (Васька Лешак и банный дух). В ткань повествования включаются вставные былички из жизни двух стариков, вспоминающих разные случаи из жизни. Это были рассказы "о всякой всячине": оборотнях, гаданиях, ведунах и колдунах. Находясь под впечатлением от услышанных историй, прилюдно высмеяв своего соседа и побив козу, купленную у соседа, Васька Лешак создает тем самым целую цепь событий, приведших его к нелепой ситуации в бане, когда он, внезапно столкнувшись в темном предбаннике с козой и приняв ее за банный дух, испугался и боится выйти. Решив все же выбраться из бани, Лешак лезет через окошечко и застревает там, крича и прося о помощи нечеловеческим голосом. Комизм и вместе с тем нелепость ситуации дают ощущение карнавальное, когда за "маской" скрыта истинная суть.
В композиционном плане в малой прозе писателя можно выделить следующие жанровые модификации: рассказ от первого лица в единственном числе ("Меняю свою фамилию"), рассказ от первого лица во множественном числе ["Кбшкемыт ишан" (Страшное привидение)], рассказ в рассказе ("Оксана"). Таким образом, усложнение структуры рассказа происходит за счет наличия одного или двух рассказчиков (повествователей) или их отсутствия. И в этом также проявляются поиски им нового в литературе. Можно лишь предположить, что именно поэтому писатель не отдает предпочтения ни одному из обозначенных видов жанра рассказа, одинаково уважительно относится к ним.
