Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Тенденции развития «среднего» эпичес кого жанра в кумыкской литературе 15
ГЛАВА 2. Пространственно-временные отноше ния в социально-философской повести и. казиева «Кто убил человека из рая?» 54
ГЛАВА 3. Концептуальное время в социально-психологической повести к. абукова «И судный день впереди» 85
ГЛАВА 4. «Три солнца» М.С. Яхьяева как повесть романного типа 111
заключение 126
список использованной литературы 130
- Тенденции развития «среднего» эпичес кого жанра в кумыкской литературе
- Пространственно-временные отноше ния в социально-философской повести и. казиева «Кто убил человека из рая?»
- Концептуальное время в социально-психологической повести к. абукова «И судный день впереди»
- «Три солнца» М.С. Яхьяева как повесть романного типа
Введение к работе
Изучение художественных особенностей дагестанской повести, которая занимает одно из центральных мест в системе национальных литературных форм Дагестана, - актуальная литературоведческая проблема.
Мы в своей диссертационной работе обращаемся к художественным особенностям повести в современной кумыкской литературе, которая остается еще наименее изученной в дагестанском литературоведении. Это притом, что, как отмечают исследователи дагестанской прозы С. Ахмедов, М. Гусейнов и др.1, повесть прочно заняла свое место среди других жанров еще в начале XX века.
С.Х. Ахмедов, в частности, пишет, что «В жанровом отношении дагестанская проза пришла к 1917 году, имея в своем активе несколько по-вестей (на русском и кумыкском языках)» .
Об этом свидетельствуют первые успешные опыты в формировании данного жанра в творчестве Н. Батырмурзаева (они были первыми и в дагестанской литературе)3. Важным этапом в развитии кумыкской и дагестанской повести 20-30-х годов XX века было творчество кумыкского писателя Юсупа Гереева, который впервые в кумыкской литературе обратился к реальному образу революционера. Стилевая концепция его повести «Весна, пришедшая с севера» (1934) представляет собой симбиоз идеи и формы, определяя идейно-художественное мироощущение писателя.
1 Ахмедов С.Х. Художественная проза народов Дагестана: История и современность. -
Махачкала, Даг. кн. изд-во, 1996; Гусейнов М. Кумыкская проза начала XX века. - Ма
хачкала, 2003.
2 Ахмедов С.Х. Указ. раб. - С. 81.
3 Батырмурзаев Н. «Языкъ Гьабийбат» - «Бедная Хабибат» (1910), «Давут булан Лей
ле» - «Давуд и Лайла» (1912), «Гьарун булан Зубайдат, яда Насипсиз Джанбийке» -
«Гарун и Зубайдат, или несчастная Джанбике» (1914), а также его переводческая дея
тельность. Н. Батырмурзаев перевел на кумыкский язык прозаические произведения
восточной литературы: «Джаншах» (1912), «Синбад-мореход» (1912).
Интенсивное развитие в кумыкской литературе повесть получила во второй половине XX века в творчестве А. Курбанова, А. Аджаматова, М.-С. Яхьяева, К. Абукова, И. Керимова, М. Абукова, Ш. Альбериева, 3. Атаевой, Б. Атаева, И. Казиева, Р. Расулова, А. Акаева, X. Давудова, У. Мантаевой, Б. Гаджимурадова, А. Кабардиева, А. Калсынова, А. Мамаева, А. Устарханова, М. Хангишиева, И. Шабаева и др.
Кумыкская повесть была объектом частичного внимания современных кумыкских и дагестанских литературоведов: К.Д. Султанова, Б. Мус-тафаева, М.Р. Халидовой, Э.Ю. Кассиева, 3. Магомедовой, A.M. Вагидова, Г.Б. Мусахановой, С.М.-С. Алиева, З.Н. Акавова, А.-К.Ю. Абдуллатипова, 3. Магомедовой, И.Х. Асекова, С.Х. Ахмедова, Р.А. Ахмедовой, М. Гусейнова.
Развитию прозаических жанров в дагестанской литературе посвящены работы A.M. Вагидова (в частности, монография «Дагестанская проза второй половины XX вв.» и др.)4.
Однако целостного исследования, посвященного жанрово-стилевым особенностям современной кумыкской повести до сих пор нет.
Собственно поэтому изучение жанра повести в кумыкской литературе второй половины XX века приобретает в наше время особую актуальность.
В поле данного исследования входит духовно-нравственный и национально-художественный опыт современной русской, дагестанской и кумыкской литературы, анализ художественных особенностей и жанровых разновидностей повести в современной кумыкской прозе.
Основным объектом нашего исследования явились произведения кумыкских писателей А. Аджаматова, М.-С. Яхьяева, К. Абукова, У. Мантаевой, И. Казиева и других, отражающие эстетическое, духовно-
4 Вагидов А.М Дагестанская проза второй половины XX вв. - Махачкала, 2005.
нравственное и жанровое разнообразие повестей в кумыкской литературе второй половины XX века.
Цель и задачи исследования. Данная работа призвана впервые реально представить проблему развития жанра повести и ее разновидностей в кумыкской литературе второй половины XX века на основе достижений современной литературоведческой науки. Это определяет характер нашего исследования и его цели:
Обозначить доминирующие мотивы современной кумыкской повести;
определить характер отображения литературного героя в современной кумыкской повести;
исследовать художественные особенности повестей кумыкских писателей;
проанализировать стилистическое своеобразие и поэтику кумыкских повестей;
рассмотреть жанровые разновидности современной кумыкской повести.
Основная задача исследования состоит в том, чтобы в ходе литературоведческого анализа повестей кумыкских писателей раскрыть идейно-художественное своеобразие современной кумыкской прозы.
Научная новизна. Постановка этих задач обусловлена стремлением впервые в дагестанском литературоведении проследить эволюцию и художественное своеобразие современной кумыкской повести и ее жанровых разновидностей. При рассмотрении поставленных задач мы обращаем особое внимание на национальные истоки современной кумыкской повести, на ее структурные особенности и художественно-эстетические принципы.
Степень изученности проблемы. Изучению жанра повести посвящены труды многих российских литературоведов - М.М. Бахтина, В.Б.
Шкловского, Б.А. Грифцова, B.C. Синенко, В.М. Головко, Б.С. Мейлаха, Г.Б. Курляндской и др.5
Большинство теоретических работ и историко-литературных исследований свидетельствует о том, что границы таких жанров как рассказ, повесть и небольшой роман «подвижны»6.
В этих трудах осуществлен типологический анализ жанра повести с разных методологических позиций:
с жанрово-родовой, когда жанровая типология извлекается из общего понятия о родах литературы;
с жанровой точки зрения, в соответствии с которой общность извлекается из содержания и формы художественных произведений;
на основе выявления общих исторических и типологических жанровых свойств содержания произведения.
В результате повесть утрачивает свое самостоятельное значение и оказывается в ряду произведений разных жанровых групп.
Существуют типы систематизации повести на основе общности формообразования, обусловленной методом.
Так как повесть занимает «срединное место» между рассказом и романом, ее жанровые особенности трудно подчиняются строгому научному определению.
Поэтому писатели сами по-разному определяют жанр одного и того
5 Грифцов Б.А. Теория романа. - М., 1927; Метах Б.С. Русская повесть 60-х годов
XIX века В 2 т. - М., 1956; Кузьмин А.И. Повесть как жанр литературы. - М., 1963;
Шкловский В. Художественная проза. - М., 1961; Канунова Ф.З. Эстетика романтиче
ской повести. - Томск, 1973; Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М,
1975; Его oice. Эстетика словесного искусства. - М., 1979; Головко В.М. Повесть как
жанр эпической прозы: Учебное пособие. — Москва-Ставрополь, 1997; Курляндская
Г.Б. И.С. Тургенев и русская литература: Учебное пособие. - М., 1980; Синенко B.C.
О повести наших дней. - М., 1971; Сурков Е.А. Русская повесть первой трети XIX ве
ка: Генезис и поэтика жанра. - Кемерово, 1981; Утехин Н.П. Жанры эпической про
зы. - Л., 1982; Тлещерше Х.Г. Формирование жанра повести в адыгейской советской
литературе: Автореф. дис... к.ф.н. - Майкоп, 1994; и др.
6 Синенко B.C. Русская повесть 40-50-х годов: Вопросы поэтики и типологии жанра //
Проблемы жанра и стиля. - Мн., 1970. - Вып. 17. - С. 3.
же произведения, дают разные жанровые обозначения, называя их одновременно повестью или рассказом (например, «Песнь торжествующей любви» И.С. Тургенева).
Это можно проиллюстрировать многочисленными примерами как в русской, так и в дагестанской литературе.
Законы идейного содержания, свойственные повести, являются устойчивыми, «повторяемыми» в произведениях этого жанра. Но не меньшую роль в жанрообразовании играют поиски новых средств выражения эстетической концепции действительности. В этом находят отражение тенденции развития художественного сознания литературной эпохи.
Необходимо отметить, что обновление эстетической концепции человека и лежит в основе творческого метода. Такое обновление эстетической концепции активизировало тенденции повести как жанра к динамическому развитию, тем самым обеспечивая ее жизнеспособность. Поэтому вопросы жанровой специфики повести наиболее спорны в литературоведении.
В русской литературе повесть как жанр имеет давнюю письменную традицию, а в современном своем виде повесть начала формироваться в начале 20-х годов XIX века.
Н.В. Гоголь считал, что повесть делит жизнь по мелочи и вырывает листки из великой книги жизни. Н.А. Добролюбов обратил внимание на внутренние эстетические законы «среднего» повествовательного жанра. Л.Н. Толстой полагал, что автор романа обязан быть «мыслителем» и может быть «только рисовальщиком». В.Г. Белинский в свою очередь указывал на родовую природу эпических жанров, и объем повести увязывал с ее жанровым содержанием. В своей известной статье «О русской повести и повестях Гоголя» он писал, что «повесть есть эпизод из беспредельной по-
эмы судеб человеческих» .
Кроме того, Белинский «не смешивал жанры повести и романа, ха-рактеризуя их особенности, хотя и несколько сближал их» .
Теоретические принципы жанровой дифференциации повести складывались постепенно. Еще Гегель объем произведения определял предметом и целями изображения9. Например, появление повестей романного типа объясняется Гегелем поиском такой эпической формы, которая была бы адекватна содержанию, выходящему за рамки традиционного жанра по охвату жизненного материала.
В этом находят отражение тенденции развития художественного сознания литературной эпохи.
Архаичность жанра определила логику художественного мира произведений, которые отражали жизненную позицию автора и поиски новых средств выражения авторской идеи.
Обобщающие функции жанра повести осуществлялись в соответствии с особенностями ее структуры. Наглядный пример - «Казаки» Л.Н. Толстого, когда множество «предметов» не умещалось в объем сюжета традиционной повести, так как проблематика и структура повестей Л.Н. Толстого формировалась в контексте размышлений писателя о народе как «движущей силе истории».
Это отражалось на поисках в области жанра, на расширении границ изображаемого в историко-литературной повести эпохи русского классического реализма, связанного с постановкой социально-философских и нравственных проблем, раскрытие которых больше относится к возможностям романа.
7 Белинский ВТ. О русской повести и повестях Гоголя // Поли. собр. соч. - Т. 1. — М,
1953.-С. 271-272.
8 Кануиова Ф.З. Белинский о жанре повести // Проблемы литературных жанров: (Мате
риалы научной конференции 23-26 мая 1972 года). - Томск, 1972. - С. 65.
' Гегель. Соч. - Т. 14. - М., 1968. - С. 273.
Писатели, критики, литературоведы всегда пытались определить место повести в ряду других жанров эпической прозы. Именно поэтому повесть остается актуальной жанровой формой и для современной литературы, а вопросы жанровой специфики повести являются до сих пор наиболее спорными.
Повесть, как отметил М.М. Бахтин, «соприкасается со стихией незавершенного настоящего». Другой исследователь, Б.А. Грифцов, подчеркивает, что «количественный принцип не определяет жанра. Нельзя по количеству страниц ограничивать роман от повести или рассказа, понятия «малая», «средняя», «большая» формы весьма условны и подчас совсем не зависят от объема текстов»10. Здесь возникает проблема: как квалифицировать такие произведения, как «Судьба человека» М. Шолохова, и что представляют собой так называемые «маленькие романы», которых много в многонациональной литературе России (ярким примером может служить произведение кумыкского прозаика М.-С. Яхьяева «Три Солнца»).
Такие произведения по своей природе представляют собой повести, а по объему текстов не умещаются в рамки этого жанра, так как чрезвычайно разнообразны.
Характерной особенностью повести, как и романа, является сложная эволюция характеров и их подробная индивидуализация.
Однако, следуя традиционно установившимся определениям жанровой природы тех или иных произведений, нам бы пришлось обойти вниманием многие произведения, сыгравшие немалую роль в развитии жанра повести и ее разновидностей в национальных литературах, в частности - в кумыкской литературе.
Раскрывая содержание понятия «повесть», а также то место, которое занимает сам жанр повести в кумыкской литературе, мы не будем обособ-
10 Грифцов Б.А. Теория романа. - М., 1927. - С. 79.
лять повесть как таковую от родственных повествовательных жанров -рассказа и романа, так как без сравнительного изучения наши рассуждения были бы менее аргументированы.
Дифференцированному раскрытию жанровых признаков повести мешает и насыщение литературоведческой терминологии «новыми», еще не устоявшимися понятиями. Это прежде всего относится к выделению романа-эпопеи в особый, отдельный жанр литературы и к обособлению таких жанров, как «повесть-рассказ», «маленький роман».
Особенности сюжетно-композиционной типологии повести, а также хронотоп и тип повествования раскрываются в своей, специфической функции с точки зрения факторов жанроформирования.
Пространственно-временные отношения связаны с моделирующими функциями жанра, и, будучи компонентом художественного единства, обусловлены свойственной этому жанру «концепцией человека». Вопрос о родовой природе художественного времени рассматривался еще филологами начала XX века.
Повесть как жанр имеет свое концептуальное время-пространство, специфические формы «прошедшего времени». Именно концептуальный хронотоп создает целенаправленность выражения авторского отношения к изображаемому.
Концептуальное время-пространство подчиняется раскрытию процессов «самодвижения» жизни в формах «случившегося», «завершенного», в рамках изображения «абсолютного прошлого», но с точки зрения определенного настоящего.
Хронотоп повести, как это подчеркивал еще Н.В. Гоголь, ориентирован на воссоздание действительности в «отдельных картинах», когда «случившемуся» придается «поэтическое выражение» отдаленного времени. По этой причине герои событийного сюжета изображаются в единой пространственно-временной плоскости.
В жанре повести единство времени-пространства - это единство всего сюжета, а не главы, эпизода, как это бывает в романе.
Многообразные отношения автора с концептуальным хронотопом в реалистической повести осуществляются, прежде всего, в зоне действия жанрообразующих факторов и средств.
В процессе анализа пространственно-временных отношений важно определить времяположение всех субъектов речи и сознания и соотнести его с временем авторского всезнания.
Уровень развития самосознания персонажа, характер его жизнедеятельности раскрываются и через пространственно-временные эквиваленты. Структура художественного времени во всех жанровых разновидностях повести имеет «предусмотренный» содержательный смысл, «установленное» значение.
Однако и в этом случае продолжительность, характер и течение времени в повести отличаются большой вариативностью.
Отмеченные особенности сюжетно-композиционной типологии повести, а также хронотоп и тип повествования раскрываются в своей, специфической функции с точки зрения факторов жанроформирования.
Многообразные отношения автора с концептуальным хронотопом в реалистической повести осуществляются, прежде всего, в зоне действия жанрообразующих факторов и средств.
Ведущую роль во взаимосвязи пространственно-временных отношений как жанроформирующего начала с образующими факторами и средствами, в которых реализуется позиция автора, играют жанровая доминанта и тип героя.
Структура художественного времени во всех жанровых разновидностях повести имеет «предусмотренный» содержательный смысл, «установленное» значение - это одно из проявлений «памяти жанра». Однако и в этом случае продолжительность, характер и течение времени в повести от-
личаются большой вариативностью.
В нашей диссертационной работе мы намерены исследовать повесть как жанр эпической прозы на материале кумыкской литературы второй половины XX века.
Научной базой диссертационного исследования послужили труды Аристотеля, Гегеля, Н.Г. Чернышевского, В.Г. Белинского, Г.В. Плеханова, Л.И. Тимофеева, М.Б. Храпченко, Д.Д. Благого, Г.И. Ломидзе, Ю.Н. Тынянова, А.Н Соколова, А.Н. Веселовского, Г.Н. Поспелова, Д.С. Лихачева, П.А. Николаева, В.Д. Сквозникова, П.Г. Выходцева Р.Ф. Юсуфова, К.Д. Султанова, К.К. Султанова, Н.М. Федь, Н.С. Надьярных, СУ. Алиевой и др.
В освещении теоретических проблем повести как жанра мы опираемся на положения, высказанные в исследования ученых - М.М. Бахтина, В.Б. Шкловского, Б.А. Грифцова, B.C. Синенко, В.М. Головко, Б.С. Мейлаха, Г.Б. Курляндской и др.
Методологической основой послужили труды Г.Г. Гамзатова, К.И. Абукова, A.M. Аджиева, СМ. Хайбуллаева, А.-К.Ю. Абдуллатипова, Ч.С Юсуповой, A.M. Вагидова, З.Н. Акавова, Э.Ю. Кассиева, СХ. Акбиева, СХ. Ахмедова, К.Х. Акимова, Ш.А. Мазанаева, Г.Г. Гашарова, К.Х. Акимова, P.M. Кельбеханова, Ф.О. Абакаровой, Г.Б. Мусахановой, 3. Магомедовой, 3.3. Гаджиевой, Р.А. Ахмедовой, Э.М. Омаршаевой и др.
Непосредственно исследованию дагестанской дореволюционной прозы посвящены труды P.M. Юсуфова, Э.Ю. Кассиева, И.Х. Асекова, А.Г. Гусей-наева, А.-К.Ю. Абдуллатипова, Г.Б. Мусахановой, К.Д. Султанова, СМ-С Алиева, М.-Р. Усахова, З.Н. Акавова, С.-М.Х. Акбиева.
Проза советского периода исследована А.-К.Ю. Абдуллатиповым, Н.В.
Капиевой, З.И. Имамкулиевой, Ф.О. Абакаровой, К.Д. Султановым, К.И. Абуковым, A.M. Вагидовым, Г.Б. Мусахановой, Х.М. Хамзаевой, 3.3.
Алиевой, 3.3. Гаджиевой, Г.Ф. Садыковой, Т.Н. Пашаевой, У.А. Батыро-вой, З.М. Магомедовой.
Проблемы дагестанской прозы разработаны в «Очерках дагестанской советской литературы» (1957), в двухтомной «Истории дагестанской советской литературы» (1967).
Различные аспекты дагестанской прозы нашли отражение в работах исследователей общероссийского литературного процесса Г. Ломидзе, Л. Новиченко, М. Пархоменко, Г. Бровмана, Н. Джусойты, 3. Османовой, В. Ковского, К.К. Султанова, И. Гринберга, Р. Бикмухаметова.
В диссертационной работе использованы методы, предполагающие
изучение литературы в ее социально-исторической детерминированности:
сравнительно-исторический, культурно-исторический, культурно-
философский, сравнительно-системный, а также аналитический метод, который дает возможность более полно изучить внутреннюю организацию художественного произведения. Это позволяет наиболее полно раскрыть структурное и содержательное богатство жанра повести в современной кумыкской прозе.
Теоретическое и практическое значение данной работы состоит в том, что она может быть использована для написания литературоведческих работ и учебной литературы, а также может оказать методологическую помощь студентам и аспирантам филологических факультетов.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждалась в
ДГУ на кафедре литератур народов России и Кавказа. Основные ее положения отражены в статьях, тезисах, опубликованных в научных сборниках и литературных журналах.
Структура и объем работы.
Структура диссертации продиктована содержанием работы и подчинена логике исследования, направленного на наиболее адекватное отражение художественных особенностей современной кумыкской прозы. Данная работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.
Тенденции развития «среднего» эпичес кого жанра в кумыкской литературе
К специфическим, жанрообразующим особенностям повести относятся преобладание хроникального начала в сюжете и ощутимость голоса повествователя. Эти особенности авторского «я», проявившиеся в таких повестях русских писателей, как «Дубровский» А.С. Пушкина, «Казаки» Л.Н. Толстого, «Мои университеты» М. Горького, стали важными и для дагестанской повести, начиная с первых шагов ее развития. Законы идейного содержания, свойственные повести, являются устойчивыми, «повторяемыми» в произведениях этого жанра. Но не меньшую роль в жанрообразовании играют поиски новых средств выражения эстетической концепции действительности. Однако для того, чтобы говорить о жанрово-стилевых особенностях кумыкской повести, необходимо выявить наиболее существенные особенности жанра повести вообще.
Известно, что усиление информативности «среднего» повествовательного жанра как в русской, так и дагестанской литературе (в западных литературах повесть вообще не выделяется в качестве самостоятельного жанра11) «совершенствовало присущие ему принципы и формы художественного обобщения, углубляя аналитизм в познании связей «родового», «видового», «социально-исторического, социально-конкретного» и «индивидуального» в человеке, более гибкими и подвижными становились связи между разными по типу детерминантами, сложившимися в многоуровневую систему»12. По этой причине жанровое определении произведений как малой, так и средней эпической прозы требует достаточно обоснованной аргументации. Иногда исследователи одному и тому же произведению дают разные жанровые обозначения. В своем исследовании «Повесть как жанр эпической прозы» В. Головко13, говоря о концептуальном хронотопе повести и жанровом типе повествования, характеризует следующие жанровые разновидности повести: лирическую повесть, в которой субъект речи включает два субъекта сознания и для организации художественного мира нужно, чтобы герой жил в двух временных измерениях и, эстетически переживая действительность, был бы сосредоточен на личных переживаниях. То есть герой должен находиться в сфере внутренней интроспекции; лирико-психологическую повесть, в которой иной принцип организации художественного времени: жанрообразующим фактором такой повести, как правило, является прошлое, охватываемое рамками субъективного духовного опыта, раскрываемое с точки зрения настоящего автора-повествователя и в соответствии с жанровой типологией представляющее форму воплощения актуальной проблематики авторской эпохи. («Первая любовь» И. Тургенева).
В такой повести эпическое начало связано с концептуальным хронотопом повести, а лирическое - с концептуальным временем героя или повествователя; социально-бытовую повесть, в которой общественно значимая проблематика освещается в процессе погружения в обстоятельства. В такой повести за житейским временем всегда можно рассмотреть историческую эпоху. Структура социально-бытовой повести обусловлена «совпадением» художественного времени с реальным и характеризуется вещественным выражением событийного времени; повесть-хронику, в которой время является объектом художественного изображения (например, «Замок Эйнзен» Бестужева-Марлинского). В них абсолютное прошлое воссоздается с точки зрения эпохи, в которой живет автор; социально-психологическую повесть, в которой эстетически повышена роль концептуального времени, при этом формы реализации концептуального хронотопа весьма разнообразны: это замедление-убыстрение течения времени, возвращение к прошлому, гипотетическое опережение событий, субъективное переживание времени, синхронность или разветвленность времени. Время психологически переживается героем, причем весьма избирательно (например, повесть Слепцова «Трудное время»); философскую повесть14, в которой сохраняются черты общности жанрового содержания и формы. Философская проблематика, «диффузия» образного и теоретического мышления, осмысление исторических, социальных и нравственных проблем через призму «вечных» вопросов, через диалоги героя и автора;
В работах современных ученых и критиков нередко подчеркивается важность присутствия рассказчика в целостной структуре жанра, но иногда забывается, что повествователем может быть и сам автор. В таком случае часто говорят об автобиографической повести, которая напрямую связана со стилем писателя. Наличие голоса повествователя в эпических произведениях разных жанров не только ощущается, он часто является главным героем, участником событий (например, Андрей в «Судьбе человека» М. Шолохова и др.). Исследовать творчество того или иного писателя - значит выявлять таящуюся в его творениях тенденцию и концепцию писателя, слияние героя и автора. В автобиографическом произведении увлекательнее всего совпадение-несовпадение героя и повествователя; повесть романного типа, возникшую в процессе динамического развития повести и отражающую жизненную позицию писателя и поиски новых средств выражения авторской идеи. Именно в этом находят отражение тенденции развития художественного сознания литературной эпохи и обновление эстетической концепции человека, которая лежит в основе творческого метода любого писателя. Проанализировав развитие кумыкской повести второй половины XX века, можно сделать вывод, что кумыкские повести обнаруживают глубокие жанровые образования, которые обретают различные формы выражения. Повести кумыкских писателей отражают различные жизненные явления, которые выражаются в них не только через сюжет, но и посредством лирического переживания. При этом духовно-нравственный опыт народа и народнопоэтическая традиция продолжают оставаться неиссякаемым источником творческого вдохновения писателей в создании современной лирической повести.
Пространственно-временные отноше ния в социально-философской повести и. казиева «Кто убил человека из рая?»
Не менее важна тяга современной кумыкской повести к осмыслению мира и человека, которая ведет к укреплению художественной мысли, приобретению ею философского характера. В таких произведениях осуществляется «философский и психологический синтез».
В философской повести, как отмечает А.А. Тормин, обычно сохраняются черты общности жанрового содержания и формы. В ней натурфилософская проблематика, осмысление социально-нравственных проблем проявляется через призму «вечных» вопросов, диалогических отношений, философской точки зрения героя и автора. Стремление целостно воспринять мир вкупе с «биографией души» лежат в основе кумыкской социально-философской повести 70-80-х годов, так как ей характерна особенная насыщенность философской мыслью. В такой повести сюжет, который является воплощением авторской мысли, не окрашен конкретным континуумом, он вероятен в любом другом, так как является «частью», по которой восстанавливается «целое», то есть в ней отражена жизнь с ее «конечными», «вечными» вопросами о смысле жизни. Событийный континиум в такой повести может быть, а может и не быть. Хронотоп, основанный на воспоминаниях, эквивалентных «бытийной концепции» автора, может иметь формы конкретной закрепленности. Однако соотношение авторского времени с повествовательным настоящим, как правило, таково, что фиксирует времяположение автора в универсальном хронотопе.
Благодаря этому создается повествовательно-изобразительный ряд, опредмечивающий нравственно-эстетическую оценку изображаемого с точки зрения общечеловеческих представлений о смысл и высших целях жизни человека. Таким образом, событийное время-пространство определенной «микросреды» вписано в философской повести в авторское время. Такова семантика художественного времени-пространства в философской повести. Художественное время-пространство имеет типологические жанроформирующее, а также жанрообразующее свойства сферы активности жанровой доминанты как образующего фактора, но в каждом конкретном случае такие формы выражения авторской позиции образуются, особенно в реалистической повести, качествами яркой вариативности. Специфика пространственно-временных композиций связана с принципами создания художественного мира, относящимися к компетенции творческого метода. На стилевом уровне фиксируется диалектическая взаимосвязь типологического, видового и индивидуального начал, объективирующихся в хронотопе, форма которого в такой же мере обусловлены идейеным замыслом и позицией писателя, как и все другие компоненты художественного целого. В подобных произведениях обнаруживаются типологические свойства концептуального хронотопа и особенности художественного хронотопа, обусловленные методом и индивидуально стилевым воплощением нравственно-эстетической позиции авторов.
К таковым необходимо отнести и повесть И. Казиева «Кто убил человека из рая?», опубликованную в 1972 году на кумыкском языке, а в 1992 году вышедшую в свет в переводе на русский язык.
По законам жанра философской повести воссоздается единое время-пространство для всех героев; художественное время изоморфно реальному, что определяет совпадение сюжета и фабулы; соотношение объективного времени и субъективного его восприятия героями пропорционально способу передачи следования событий.
В такой повести «вещественное» равно физическому. Существенные отличия в характере субъектной организации текстов связаны, в частности, с тем, что художественный мир повести замкнут. Он выполняет функции репрезентации «тогдашнего мира», того, что «уже было», не имеет соотнесений с реально-историческим временем, а в реалистических повестях круговое движение вписано в реально-исторический контекст, поэтому оппозиция «тогда-теперь» имеет в них не только моральный, но и социальный смысл.
Жанровый тип «события» в повести характеризуется тем, что его художественная семантика связана с воспроизведением жизни как процесса в системе изображений произошедшего.
По глубине философского обобщения явлений жизни наиболее значительными являются произведения российских писателей последних лет XX века. В конце XX века чувство гражданского долга советских писателей и их нравственно-эстетическая позиция заставила говорить о разрушительной силе бездуховного отношения к природе, ибо она способна мстить человеку (Ч. Айтматов «Плаха», В. Астафьев «Царь-рыба», Н. Джусойты «Возвращение Урызмага», А. Абу-Бакар «Белый сайгак» и др.).
Эмоциональная нагрузка в повести И. Казиева «Кто убил человека из рая?» обнаруживает целостное нравственно-эстетическое мировоззрение автора. Раскрывающийся перед нами мир - это мир писателя, и мы воспринимаем его в том виде, в каком он нам его представляет. Известно, что художественное время-пространство - это ценностная категория, поэтому специфика хронотопа данной повести связана с воплощением авторской концепции, а художественную концепцию писателя выражает, прежде всего, герой, который является определяющим объектом литературного произведения. Таким героем в повести является Курман. Можно сказать, что первое появление героя в произведении, его первая характеристика заключают в себе ключ к выявлению идейного замысла писателя. Он направляет и организует дальнейшее построение произведения.
Характеристика героя выступает в соответствующем ей художественном оформлении и «закреплена структурой образа, имеет свой код, свою формулу». И образ, с присущим ему способом организации «составляющих его элементов, - это не только модель конкретного, живого человека, но и социально-историческая, художественная модель, то есть определенная типологическая категория»34.
Концептуальное время в социально-психологической повести к. абукова «И судный день впереди»
В 80-е годы XX века в литературе Дагестана происходит своеобразная компенсация: то, что «теряет» (это слово здесь весьма условно) традиционный поэтический эпос, восполняет своими средствами активная философия, которая из традиционной медитации становится формой энергичного познания мира.
Происходит это по-разному у разных писателей; по-новому наполняется лирическое время. В конце XX века появилось новое мышление в дагестанской литературе и выразилось оно в изменении отношения писателей к прошлому, к истории, в переоценке моральных принципов, социально-политических, экономических, правовых концепций. В идейно-нравственном отношении конец XX века - сложное и напряженное время. Оно характеризуется активными духовными поисками, открытой и скрытой борьбой различных идеологических, политических и геополитических сил, расслоением общества по социальному и идеологическому признакам. С этим связана и новая тенденция в кумыкской прозе. В произведениях современной дагестанской литературы за последнее десятилетие XX века, наряду с уже известными непримиримыми борцами со злом, честными рядовыми тружениками и интеллигентами, появляется новый герой - добропорядочный и правдивый, но при этом молчаливый соучастник стремительной деградации общества. У поколения 80-х годов XX века начинает умирать страх, внедренный еще в их отцов и дедов, большинство уже утратило инстинкт самосохранения и наиболее яркая и самобытная часть этого литературного поколения, спустя четверть века, обнаружила себя в самом низу общества.
На задворках жизни постепенно зарождается и существует независимая культура конца XX - начала XXI веков. То, что на закате XIX века могло состояться только в воображении такого писателя, как А.П. Чехов, в конце ХХ-го и начале XXI века стало действительностью. Известно, что в русской литературе изгнанный и униженный герой был всегда в моде. Начиная со сказок и мифов, чем больше герой прошел испытаний и унижений, тем выше его пьедестал. Сказка поднимает униженного на самый верх, как Библия, а жизнь растаптывает его. Поток жертв этой жизни, героев, предназначенных к уничтожению, жертвоприношению, многочислен. Но судьба откликается на переживания средних людей, у большинства из которых не только юные, но и зрелые годы проходят в ожидании перелома, и милосердно вписывает их в книгу жизни. Неважно, каким будет перелом, лишь бы это резко изменило жизнь -будь то повышение по службе или увольнение, выигрыш в лотерею или отъезд, наконец, смерть - она еще круче меняет жизнь. В свое время русская классическая литература тонко уловила этот нерв: заурядную драму нереализованной жизни. К концу XX века мы увидели, что человек, переданный великой русской литературой XIX века, настолько мал, что дальше некуда.
Мы же хотим выяснить, где же этот «маленький человек» в дагестанской литературе. Многие критики считают, что советский период русской литературы не знал такого героя, так как литература XX века долгое время стояла на позиции строгой дидактики. Первостепенной целью литературы являлось научить тому, как «в стране Советской жить», как жить старшим и младшим братьям. Поскольку Россия всегда была литературной державой, именно литература имела приоритет в управлении человеком, отстранив древнейшие формы воздействия на человека (религию и философию) на второй план, она взвалила на себя бремя нравственного воспитания народа. Так литератор, будь то русский или дагестанский, стал посредником между народом и властью. Для основной массы он и философ, и реформатор, и о чем бы ни писал - главная его цель была дидактической. Именно так литература, как всей многонациональной страны, так и дагестанская, перестала быть элитарной. Литература как будто поставила задачу писать «для среднего советского возраста» и управлять массами. Принципом организации художественного времени и жанрообразующим фактором социально-психологической повести, как правило, является прошлое, охватываемое рамками субъективного духовного опыта, раскрываемое с точки зрения настоящего автора-повествователя и в соответствии с жанровой типологией представляющее форму воплощения актуальной проблематики актуальной авторской эпохи. В такой повести эпическое начало связано с концептуальным хронотопом, а лирическое - с концептуальным временем героя или повествователя.
«Три солнца» М.С. Яхьяева как повесть романного типа
Как мы уже отмечали во введении, раскрывая содержание понятия «повесть» в кумыкской прозе второй половины XX века, мы не обособляем ее от родственных повествовательных жанров - рассказа и романа, так как «каждая форма непонятна сама по себе, а понятна в сцеплении»48, то есть без сравнительного изучения нам не обойтись. Раскрытию жанровых признаков повести в дагестанской литературе, как и в многонациональной российской, мешает насыщение литературоведческой терминологии все новыми и новыми понятиями: «повесть-рассказ», «маленькие романы» (в дагестанской литературе появился и такой термин, как «антиповесть» [М.-Р. Расулов]). К тому же ясно, что понятия «малая», «средняя», «большая» формы весьма условны и подчас совсем не зависят от объема текстов. В пример можно привести произведение «Судьба человека» М. Шолохова и др. Количество страниц произведений дагестанских авторов не дает основание отграничивать роман от повести или рассказа. «Впечатления могут быть и от многотомного романа, но лишенного сосредоточенности, и от короткого, но насыщенного». Между романом и повестью существует еще один промежуточный жанр - это романическая повесть, обычно имеющая меньшие масштабы сюжета и более простую его организацию.
Так как многие теоретические работы и историко-литературные исследования свидетельствуют о «том, что границы жанров повести, рассказа и небольшого романа «подвижны»50, жанровые особенности повести трудно подчиняются научным категориям. Архаичность жанра повести определила логику художественного мира произведений, которые отражают жизненную позицию писателей и поиски новых средств выражения авторских идей. В этом находят отражение тенденции развития художественного сознания литературной эпохи и обновление эстетической концепции человека, которая лежит в основе творческого метода писателя. Это весьма успешно можно проиллюстрировать в произведении «Три солнца» кумыкского писателя Магомед-Солтана Яхьяева, с которым связано появление романических повестей в кумыкской прозе второй половины XX века. Объясняется это поиском кумыкского писателя такой эпической формы, которая была бы адекватна содержанию, выходящему за рамки традиционного жанра по охвату жизненного и исторического материала. Известно, что обобщающие функции жанра повести осуществлялись в соответствии с особенностями ее структуры. Это активизировало свойственные повести тенденции к изменчивости, подвижности, к жанровым взаимодействиям, к интеграции на родовом и видовом уровнях, что успешно обеспечило жизнеспособность жанра повести. Данное касается и историко-социальной повести «Три солнца» М.-С. Яхьяева, когда множество «предметов» не умещалось в объем сюжета традиционной повести, так как проблематика и структура повестей этого прозаика формировалась в контексте размышлений писателя о народе как «движущей силе истории».
Это отразилось на поисках писателя в области жанра, на расширении границ изображаемого в историко-литературной повести эпохи социалистического реализма. В ней единство времени-пространства - это единство всего сюжета, а не главы, эпизода, как это бывает в романе, хотя раскрытие революционной темы и эпохи больше относится к возможностям романа, в котором усиливается информативность повествовательного жанра и совершенствуются присущие ему принципы и формы художественного обобщения.
В этой повести углубляется анализ социально-исторического, социально-конкретного и индивидуального в главном герое. Более гибкими и подвижными становятся «связи между разными по типу детерминантами, сложившимися в многоуровневую систему»51 этой повести. Итак, романическая повесть отличается от романа тем, что обычно имеет меньшие масштабы сюжета и более простую его организацию. К специфическим особенностям повести часто относятся преобладание хроникального начала в сюжете, а также ощутимость голоса повествователя. Эти особенности «я» проявились в таких повестях, как «Дубровский» А.С. Пушкина, «Казаки» Л.Н. Толстого, «Мои университеты» М. Горького, «Джамиля» Ч. Айтматова.
По этой причине, когда речь идет о жанровом определении произведения эпической прозы, как малой, так и средней (какой является повесть «Три солнца»), требуется достаточно обоснованная аргументация, так как большую роль в жанрообразовании играют поиски новых средств выражения эстетической концепции действительности.
Чаще в повести автор может быть только «рисовальщиком», тогда как в романе он должен быть еще и «мыслителем», и это является конструктивным фактором образования так называемой романической повести. М.-С. Яхьяев выступает в данной повести как «рисовальщик» и это обусловлено исторической темой, конкретными событиями, географией, подлинными героями, точным временем происходящего. Безусловно, жанровые дефиниции такой повести нельзя определить по отдельным признакам, в той или иной мере характеризующим ее эстетическое качество. Они устанавливаются на основе корреляций компонентов структуры, взятых не в сумме, а как системное единство. Еще в эстетике Гегеля объем произведения был определен предметом и целями изображения. При исследовании повести «Три солнца», написанной во второй половине XX века, следует учитывать прежде всего жанрообуславливающие и жанроформирующие факторы. Например, Белинский объем повести рассматривал не формально, а тесно увязывал его с жанровым содержанием. Теоретические принципы жанровой дифференциации складывались постепенно. При этом надо учитывать, что в некоторых повестях, как и в данной, могут рассматриваться сходные с романом проблемы.
