Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Женщина в социокультурной целостности английского викторианского общества 29
Глава 2. Новые героини английской литературы в романах Э. Гаскелл «Мэри Бартон» и «Руфь» 80
2.1. Роман Э. Гаскелл «Мэри Бартон» 80
2.2. Роман Э. Гаскелл «Руфь» 108
Глава 3. Женские образы и меняющийся мир 141
3.1. Роман Э. Гаскелл «Крэнфорд» 141
3.2. Роман Э. Гаскелл «Север и юг» 166
Заключение 196
Библиография 205
- Женщина в социокультурной целостности английского викторианского общества
- Роман Э. Гаскелл «Мэри Бартон»
- Роман Э. Гаскелл «Крэнфорд»
- Роман Э. Гаскелл «Север и юг»
Введение к работе
Женская тема становится одной из основных в литературном процессе Великобритании в XIX веке, о чем свидетельствует большое количество романов, написанных женщинами и о женщинах в этот период. Как известно, XIX век в литературе Англии стал периодом расцвета творчества писателей-женщин, подарив мировой литературе и культуре такие знаменитые сегодня имена, как Джейн Остен, Шарлота, Эмили и Энн Бронте, Элизабет Гаскелл, Джордж Элиот, Мэри Брэддон и другие. Осмыслению творческого наследия этих писательниц посвящено немало научных исследований как российских, так и зарубежных литературоведов, критиков и писателей. Тем не менее изучение художественных особенностей отражения темы женской судьбы в творчестве женщин-писательниц в литературе Англии викторианского периода сохраняет свою значимость для выявления и анализа достижений реалистической поэтики XIX в. в изображении женского характера.
Обращение в работе к теме женской судьбы и ее художественному воплощению в романах Гаскелл 1848–1855 гг. вызвано очевидным интересом писательницы к изменяющемуся положению женщины в динамичном викторианском социуме в XIX в. под влиянием происходящих в нем экономических, политических, социальных и морально-нравственных перемен. Актуальность работы обусловлена назревшей необходимостью пересмотра устаревших подходов к интерпретации произведений Э.К. Гаскелл, для оценки которых долгое время в качестве основного применялся критерий достоверности художественного изображения социальных противоречий в Британии середины XIX в., что оставляло за пределами исследовательского внимания собственно своеобразие художественного мира писательницы, принципов характерологии в целом и средств создания женских образов в том числе.
Объектом исследования стали содержательные и поэтологические особенности решения женской темы и воплощения женского характера в реалистической литературе Англии середины XIX в. Предметом исследования – формы и способы художественного изображения женской судьбы в творчестве Э. Гаскелл в 1848–1855 гг. На этот период приходится создание таких ее романов, как «Мэри Бартон» (Mary Barton, 1848), «Руфь» (Ruth, 1853), «Крэнфорд» (Cranford, 1853) и «Север и юг» (North and South, 1855), которые и стали материалом исследования. В работе мы не рассматриваем романы «Кавалеры Сильвии» (Sylvia`s Lovers, 1863) и «Жены и дочери» (Wives and Daughters, 1865), поскольку в этих произведениях Гаскелл обращается к более раннему периоду развития британского общества, чем тот, который стал предметом художественного изображения в романах 1840–1850-х гг.
Цель работы – исследование проблемно-тематической структуры романов Гаскелл в аспекте решения темы женской судьбы, выявление художественных принципов и средств создания женских образов, способов изображения женского характера в обновляющемся социуме викторианской эпохи.
Цель работы определила необходимость решения следующих задач:
-
рассмотреть социокультурные факторы, оказавшие влияние на положение женщины и определившие ее роль и место в обществе в викторианской Англии, что нашло свое отражение в творчестве писательницы;
-
выявить основные траектории женских судеб в романах Гаскелл 1848–1855 гг., обозначив новаторство писательницы в художественном осмыслении этого вопроса;
-
обозначить художественные принципы и способы создания образов героинь из новых для романистики того времени социокультурных сфер: рабочей среды и среднего класса, – позволяющие автору отразить свое понимание роли и миссии женщины в семье и обществе в целом;
-
показать, как Гаскелл, придерживающаяся унитаристских религиозных взглядов, своеобразно использует такие традиционные для викторианства функции художественной литературы, как морально-нравственную и назидательно-дидактическую.
Поставленная цель и задачи определили применение историко-культурного, историко-литературного и поэтологического методов исследования.
Теоретической и методологической основой исследования являются:
труды по теории литературы и проблемам художественного текста А.А. Андриевской, М.М. Бахтина, Л.Я. Гинзбург, Д.В. Затонского, Б.О. Кормана, А.В. Карельского, Д.С. Лихачева, В.Е. Хализева, Н.Д. Тамарченко, Ю. М. Лотмана;
работы по истории английской литературы А.А. Аникста, Ф. Дэйвиса, А.А. Елистратовой, А. Кеттла, Е.И. Клименко, Н.П. Михальской, Б.М. Проскурнина, Ш. Пэчэйза, Н.А. Соловьевой, М. Уилера, С.Н. Филюшкиной и др.;
исторические, социологические и социокультурные исследования состояния английского общества и положения женщины в нем в викторианский период Л. Абрамс, А. Бриггса, Д.Б. Вершининой, А. Кларк, Г. Мэйхью, Дж. Рескина, Дж. Ст. Милля, Дж. М. Тревельяна, Л.А. Фадеевой, М. Фуко, У. Хоутона, К. Чесни, У. Эктона и др.;
отечественные исследования творчества Э. Гаскелл разных лет: работы А.А. Елистратовой, Л.П. Гроссмана, Н.Я. Дьяконовой, В.В. Ивашевой, М.И. Катарского, Д.Д. Обломиевского, Б.Б. Ремизова, М.П. Тугушевой, М. Цебриковой;
зарубежные исследования жизни и творчества писательницы: работы Дж. Аглоу, Р. Боденхаймер, У. Джерин, Э. Иссона, Л. Казамиана, П. Нестор, Э. Райта, Э. Рубениус, Р.П. Стайлса, К. Флинт, Ш. Фостер, М.К. Фрекстедт, Дж. Чаппла и др.
Достоверность результатов исследования обеспечивается тщательным анализом материала на основе комплексного подхода, сочетающего вышеназванные методы.
Научная новизна исследования заключается в новом подходе к осмыслению неоднозначных отношений писательницы с викторианским временем как социокультурной целостностью, получивших художественное воплощение в ее творчестве; в том, что в работе впервые системно осмысляется тема женской судьбы в романистике Гаскелл в 1848–1855 гг. Впервые говорится о значимости темы материнства для проблемно-тематической структуры произведений Гаскелл и создания образов главных и второстепенных героинь. Подробно исследуются имеющиеся в произведениях библейские аллюзии, определяющие не только нравственную структуру образов героинь, но и развитие сюжета. Серьезное внимание впервые уделяется влиянию унитаристских религиозных взглядов писательницы на идейно-содержательную сторону ее произведений.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту.
-
При воспроизведении острых социально-нравственных коллизий викторианства Гаскелл сосредоточивает свое внимание именно на судьбе женщины в стремительно меняющихся и приобретающих новое качество социокультурных обстоятельствах, осложненных сменой социальных парадигм в Великобритании середины XIX в. и формированием викторианства как системы, приходящимся как раз на конец 1840-х – середину 1850-х гг.
-
Писательница обращается к изображению женщин из различных, главным образом противостоящих друг другу, социальных групп, «проверяя» их на оселке общих, вечных ценностей, которые объединяют их, – любовь, семья, материнство. При этом тема материнства является лейтмотивной в ее творчестве, а влияние унитаризма становится решающим, хотя и не исчерпывающим морально-нравственный пафос анализируемых романов.
-
Новаторство Гаскелл и социально-просветительский пафос ее творчества проявляются со всей очевидностью в изображении новой для женщин-писательниц викторианской эпохи героини – женщины из рабочей среды.
-
Писательница поднимает вопрос как экономической, так и сексуальной эксплуатации женщины из рабочего класса. В связи с этим она обращается к теме падшей женщины, но предоставляет такой героине возможность нравственного возрождения и социальной реабилитации, впервые делая образ падшей женщины центральным.
-
Гаскелл создает образ героини с активной жизненной позицией, что позволяет ей художественно осмыслить ситуацию смены социально-нравственных ролей: женщина становится «спасающей», а мужчина – «спасаемым».
-
Создавая образы героинь из среднего класса, писательница отводит им ведущую роль в формировании морально-нравственного облика нового общества и подчеркивает их миссию хранительниц достижений цивилизации и культуры.
-
При осмыслении женской судьбы писательница активно прибегает к использованию мотивов испытания, искушения и странствия, а также библейским аллюзиям. Стремлением Гаскелл к максимально подробному изображению эволюции женского характера обусловлена психологизация повествования, проявившаяся в использовании таких художественных средств, как психологизированная портретная характеристика, психологизированный пейзаж, внутренний монолог, несобственно-прямая речь, воспроизведение снов и видений героинь. Для психологически углубленного изображения внутреннего мира героинь и его нравственных основ Гаскелл прибегает к предметной, цветовой и пространственной символике.
Теоретическая значимость исследования заключается в новом взгляде на литературный процесс и его связи с социумом, а также на динамику социального романа в национальном литературном процессе; в выявлении принципов и приемов создания и изображения женского характера на примере образов главных и второстепенных героинь; в определении содержательных и структурно-поэтических особенностей социально-бытового и социально-психологического типов романа, обусловленных тем, что в фокус изображения социальных противоречий эпохи помещается женщина.
Практическая значимость диссертационного исследования связана с возможностью использования его материалов при чтении курсов по истории литературы XIX в., истории английской литературы, истории культуры Англии XIX в., а также при исследовании творчества Э. Гаскелл и литературы викторианского периода в целом.
Соответствие содержания диссертации паспорту специальности, по которой она рекомендуется к защите. Диссертация соответствует специальности 10.01.03 «Литература народов стран зарубежья (литература Великобритании)». Диссертационное исследование выполнено в соответствии со следующими пунктами паспорта специальностей: п. 1. Роль литературы в формировании облика художественной культуры народов стран зарубежья, в определении путей их общественно-духовного развития; п. 4. История и типология литературных направлений, видов художественного сознания, жанров, стилей, устойчивых образов прозы, поэзии, драмы и публицистики, находящих выражение в творчестве отдельных представителей и писательских групп; п. 5. Уникальность и самоценность художественной индивидуальности ведущих мастеров зарубежной литературы прошлого и современности; особенности поэтики их произведений, творческой эволюции; п. 6. Взаимодействия и взаимовлияния национальных литератур, их контактные и генетические связи; п. 7. Зарубежный литературный процесс в оценке иноязычного и отечественного литературоведения и критики.
Апробация диссертации. Результаты работы докладывались на ряде научных конференций различного уровня: региональных – Краевая дистанционная научно-практическая конференция «Молодежная наука Прикамья» (Пермь, апрель, 2009); Краевая дистанционная научно-практическая конференция молодых ученых и студентов «Молодежная наука Прикамья – 2010» (Пермь, апрель, 2010); всероссийских – XII Всероссийская научно-практическая конференция «Формирование гуманитарной среды в ВУЗе: инновационные образовательные технологии. Компетентностный подход» (Пермь, апрель, 2011); международных конференциях – Международной научно-практической конференции «Пограничные процессы в литературе и культуре» (Пермь, апрель, 2009); VII Международной научно-практической конференции «Иностранные языки и литературы в контексте культуры» (Пермь, апрель, 2010); Международной конференции XXII Пуришевские чтения «История идей в жанровой истории» (Москва, апрель 2010); XX Международной научной конференции Российской ассоциации преподавателей английской литературы «Литературная провинция» (Екатеринбург, сентябрь 2010); Международной конференции XXIII Пуришевские чтения «Зарубежная литература XIX века. Актуальные проблемы изучения» (Москва, апрель 2011); VIII Международной научно-практической конференции «Иностранные языки и литературы в контексте культуры» (Пермь, апрель, 2011).
Структурно работа выстроена в соответствии с поставленными целями и задачами, теоретическими и методологическими установками исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.
Женщина в социокультурной целостности английского викторианского общества
В первой главе будут рассмотрены такие вопросы, как положение женщин в английском обществе, в семье, на рынке труда и в политике в первой половине XIX в. Также мы попытаемся понять значение и сложную структуру той роли, что отводилась женщинам в общественном сознании британцев, формами выражения которого стали литературные произведения современников: писателей, поэтов, журналистов и историков XIX в. В главе будут рассмотрены как экономические и политические составляющие этого вопроса, так и его моральный и этический аспект, весьма важный для общественного сознания эпохи правления королевы Виктории (1837-1901).
Здесь мы считаем необходимым сделать некоторые уточнения. В поисках объективных причин, повлиявших на формирование представления о женщине в викторианском сознании, мы также обращаемся к периоду, предшествующему эпохе правления королевы Виктории. Это обусловлено тем, что для самих англичан «викторианский век» - это нечто большее, чем исторический период времени, в течение которого правила Виктория. Об этом пишет Б.М. Проскурнин: «Однако англичане называют “викторианским веком” (Victorian Age) не только шестьдесят четыре года, которые Виктория находилась на престоле, но и весь XIX в., и для них слово “викторианский” не означает только некий отрезок национальной истории, а вызывает сумму определенных эмоций и чувств, эстетических и этических ассоциаций и настроений, т.е. то, что в своей совокупности больше, чем просто история или некоторое прошлое, это огромный прецедентный текст» [Проскурнин 2004: 5].
Обращение к этому периоду обусловлено тем, что время появления произведений, как и историческое время, изображаемое в анализируемых романах Элизабет Клегхорн Гаскелл, приходится на «викторианский век» в культурной, политической, социальной истории Великобритании. Время действия в произведениях, исследуемых в работе, относится к 1840-м и 1850-м гг. Сами романы были написаны в этот же период: «Мэри Бартон» {Магу Barton, 1848), «Крэнфорд» {Cranford, 1853), «Руфь» {Ruth, 1853), «Север и Юг» {North and South, 1855).
Таким образом, нам представляется необходимым обратиться к анализу социальных и исторических фактов, прежде чем начать исследование собственно литературных произведений, тем более в предложенном ракурсе. Это поможет понять культурно-исторический, социальный, морально-этический и литературный контекст эпохи, в котором жила и работала писательница и который отразился в ее творчестве, в особенности - в анализируемых романах.
Обращаясь к такому сложному вопросу, как положение женщин в XIX в., необходимо помнить, что именно в этот период происходит самое значительное изменение роли женщины в обществе за всю историю Европы: из зависимого, подчиненного, несамостоятельного существа, из объекта действия, она превращается в активный, независимый, полноценный его субъект. Конечно, подобное коренное изменение в представлении о женщине произошло не сразу, потребовалось длительное время. Процесс этот развивался на протяжении всего XIX в. и далее уже в новом качестве продолжился в XX в.
Если говорить об изменениях в общественном сознании британцев в отношении положения женщины, то уже к концу XVIII в. для этого имелись определенные предпосылки. Прежде всего это деятельность самих женщин, их борьба за равенство с мужчинами, в частности, в возможности получать образование. Уже тогда английская женщина мечтала реализовать себя не только как жена и мать, но и как значимый член общества, имеющий право и возможность развивать свой ум и талант. В Великобритании пионером в этой области считается Мэри Уолстонкрафт (Mary Wollstonecraft, 1759-1797) жена писателя Уильяма Годвина. Свои взгляды по этому вопросу она изложила в произведении «В защиту прав женщин» {Vindication of the Rights of Women, 1792).
Стремление к самообразованию, расширению кругозора и чтению книг присуще положительным героиням Дж. Остен (1775-1817). К развитию своих способностей, улучшению знаний стремятся и героини Ш. Бронте (1816-1855). О необходимости получения женщиной образования говорила и Дж. Элиот (1819-1880). Именно в образовании писательница видела основу для улучшения положения женщины в обществе и возможность обретения равных гражданских прав с мужчиной. В письме 1852 г. она отмечает его большую значимость по сравнению с правом голоса для женщин: «женское образование - одна из целей, по поводу которой у меня нет сомнений» [цит. по: Вершинина 2007: 142]. С критикой традиционного женского образования, не предполагающего системных знаний, позволяющих женщине осуществлять какую-либо профессиональную деятельность, выступила и Гаскелл в романе «Крэнфорд».
Положительных героинь вышеперечисленных писательниц объединяет не только стремление к получению знаний и самосовершенствованию, но и желание реализовать себя в традиционной для женщины викторианского периода роли жены и матери. Речь идет о таких героинях, как Элизабет Беннет, Фанни Прайс, Шерли, Кэролин Хэлстоун, Джейн Эйр, Хелен Грэхэм (Хантингдон) и Доротея Брук. Вспомним, викторианский «happy end» романа о женской судьбе всегда оформляется как свадьба. При этом положительные героини, правильно осознавшие свое женское предназначение в традиционном его понимании, в конечном итоге обретают свое счастье именно в браке.
Обратимся к рассмотрению традиционной роли женщины в семье и обществе в викторианский период. Несмотря на непрекращающееся обсуждение «женского вопроса» в средневикторианский период все его активные участники: писатели, журналисты, политические деятели, философы - сходились в едином мнении о том, что роль женщины обусловлена ее природными репродуктивными функциями. Поэтому как единственно возможная и правильная трактовка ее сущностных характеристик утверждалась концепция «женственной женщины» [Вершинина 2007: 136]. Это предполагало наличие у женщины таких качеств, как пассивность, послушание, самопожертвование, самоотречение, отзывчивость, мягкость, поглощенность материнством, заботливость, эмоциональность и т.д. В литературе идеал такой женщины был создан Ковентри Патмором в поэме «Ангел в доме» {Angel in the House, 1854). Это представление о «домашней» женщине напрямую связано с одним из доминантных понятий складывающейся в викторианский период «национальной концептосферы», а именно с концептом Дом. О других доминантных концептах в викторианском общественном сознании читаем в работе Б. М. Проскурнина «О новых подходах к викторианству как социокультурному прецеденту». Это Сад, Здравый смысл. Практицизм, Джентльменство, Долг, Монархия, Индивидуальная свобода и др. [Проскурнин2004:7].
В произведении К. Патмора помимо традиционного представления о женщине, укладывающегося в концепцию «женственной женщины», по мнению Ш. Пэчэйза, заключены и другие идеи. С одной стороны, женщина сравнивается с ангелом, что предполагает ее безгрешность и асексуальность, с другой - с алмазом Кохинур (Koh-i-noor), украденным Британской короной, когда был аннексирован Пенджаб в 1849 г., то есть материальным предметом, имеющим определенную, высокую стоимость. По мнению исследователя. Восток в сознании британцев был всегда связан с чувственными удовольствиями. Поэтому такая ассоциативная связь Женщины и Востока в поэме предполагает, с точки зрения Ш. Пэчэйза, эротику, заложенную в женской сущности. В произведении женщина также сравнивается с неизведанными территориями, которые мужчина осваивает, не зная языка и обычаев местности. Исследователь делает вывод о том, что женщина в поэме описывается при помощи оппозиций: неземная материальная, домашняя - чужеземная, английская - индийская [Purchase 2006: 47]. Такая двуплановая, с точки зрения Ш. Пэчэйза, трактовка образа женщины в поэме предполагает, на наш взгляд, отход от традиционного представления о женщине. Это позволяет говорить о начале процесса переосмысления права женщины на чувственные желания в викторианский период. Таким образом, викторианская литература несколько опережает общественное сознание, согласно которому женщина была либо женственной «благородной» (good woman), либо неженственной «падшей» (fallen woman). О таком «делении» женщин пишет Ивонн Мьюзкамп в работе «Викторианский контекст женского вопроса» [цит. по: Вершинина 2005: 6].
Вернемся к осмыслению роли женщины в творчестве женщин-писательниц. В XIX в. они обратились к литературе сначала как единственной для них на тот момент возможности высказаться по поводу волнующих вопросов собственной жизни, выразить свое понимание роли и места женщины в жизни семьи и общества, обозначить собственное представление о счастье, женских обязанностях, жизненных ценностях и приоритетах с целью вызвать общество на обсуждение накопившихся за столетия молчания вопросов и проблем. Примером тому произведения Джейн Остен, сестер Бронте, Джордж Элиот, Элизабет Гаскелл и других писательниц, работавших над художественным осмыслением вышеперечисленных вопросов.
Роман Э. Гаскелл «Мэри Бартон»
Новое время потребовало появления новых героинь в искусстве. Литература, имевшая огромное влияние на общественные умонастроения в XIX в. и одновременно отражавшая их, не стала исключением. Элизабет Гаскелл, на наш взгляд, первой в литературе Великобритании обратилась к задаче художественного осмысления жизни женщины в новой социальной среде, сформированной стремительной индустриализацией страны и сопутствовавшей этому процессу урбанизацией общества. Писательница не просто расширила горизонты изображения женщины в английской литературе, включив в произведения представительниц из рабочей среды, но и отразила глубинные изменения как в социальной, так и психологической жизни современной ей женщины, обусловленные новыми реалиями и морально-этическими нормами времени.
Отличительной чертой творчества Э. Гаскелл стал всесторонний подход к осмыслению темы женской судьбы. Писательница обращается к изображению жизни женщин из различных и, главным образом, противостоящих друг другу классов, но при этом ей удается найти те общие внеклассовые, вечные ценности, что объединяют их. Автор углубляется в ранее неизведанные для английской литературы области, связанные с изображением внешних перипетий и глубоких внутренних переживаний героинь из рабочего класса. Гаскелл открывает для современных читателей из высших и средних классов ранее неведомый им внутренний мир героинь, который, в конечном итоге, оказывается во многом схож с их собственным миром. В этом заключался социально-просветительский пафос творчества Э. Гаскелл. Исследователь литературы Великобритании Майкл Уилер в книге «Английская художественная литература викторианского периода: 1830 1890» {English Fiction of the Victorian Period, 1830-1890) также называет просветительские задачи основными в творчестве писателей середины XIX в.: «Непосредственная цель создателя социального романа в середине века все еще заключалась в образовании и просвещении высших и средних классов» [Wheeler 1999: 38]. Здесь речь идет о знакомстве читателей из обеспеченных слоев общества с жизнью представителей рабочего класса. Обращаясь к таким романам писательницы, как «Мэри Бартон» и «Север и юг», М. Уилер пишет: «Элизабет Гаскелл описывает своего рода классовый апартеид в Манчестере в начале викторианской эпохи, где представители среднего класса могут пройти по улицам города, минуя районы трущоб, при этом оставаясь в неведении относительно ужасной бедности этих кварталов, не выходя за границы своей “зоны”» [Wheeler 1999: 38]. В разрушении этих невидимых границ, разделяющих английское общество и страну на две нации, как точно подметил Б. Дизраэли, заключалась главная гуманистическая задача всего творчества Э. Гаскелл. Для достижения этой цели писательница выбирала героинь из рабочего класса, чтобы на их примере показать, что, несмотря на очевидные социальные, материальные и другие различия между представительницами низших и высших классов, истинные жизненные ценности у них одинаковы.
Обращаясь к анализу романа Э. Гаскелл «Мэри Бартон» (Mary Barton, 1848), нельзя не согласиться с отечественными литературоведами (Б.Б. Ремизовым, Д.Д. Обломиевским), писавшими о том, что новаторство писательницы проявилось прежде всего в обращении к изображению героев из рабочего класса. Но отмечая этот значимый момент в творчестве Э. Гаскелл и осуществляя анализ социально-критической составляющей романа, автор единственной современной отечественной монографии о творчестве писательницы Б.Б. Ремизов не занимается подробным исследованием собственно изображения женщины из рабочей среды. Он обращается к этой теме, лишь развивая основной тезис о неразрывной связи в романе женской темы с темой социальной: «В тему судьбы пролетариата органически входит вопрос О положении женщины из рабочей среды в капиталистическом обществе...» [Ремизов 1974: 24]. Решается этот вопрос, по мнению исследователя, на примере образов Мэри Бартон, Элис и Маргарет, но в основном, - при помощи образа тети главной героини Эстер, доведенной несправедливым общественным устройством до морального и нравственного падения, а затем и смерти: «Таким образом, падение и гибель Эстер вызваны, по сути, теми же причинами, что и страдания пролетариата в целом, описанные в первой части романа» [Ремизов 1974: 47].
На наш взгляд, тема женской судьбы в романе не исчерпывается изображением женщины из рабочей среды в новом динамическом социуме. Помимо остросоциальных аспектов этой темы Э. Гаскелл уделяет большое (если не большее) внимание и другому, «надсоциальному», ее аспекту, общему для всех героинь этого и других ее романов вне зависимости от их классовой принадлежности. При этом еще одной особенностью идейно-содержательного уровня романа «Мэри Бартон» является то, что осмысление женской судьбы происходит в романе через обращение к теме материнства. Этот идейно-содержательный аспект анализируемого произведения, как и творчества писательницы в целом, не попал в поле зрения отечественной англистики, слишком «увлекшейся» попытками изображения классовой борьбы в романе.
Тема материнства органично вплетена в ткань «Мэри Бартон» как социального романа и по-новому проявляет его гуманистический пафос. Реализуется она при помощи образов героинь как из рабочей, так и буржуазной среды. Горе потери ребенка одинаково тяжело переживают мать из рабочей среды (мать Мэри Бартон тяжело перенесла смерть сына) и мать из среды промышленников (мать Гарри Карсона сходит с ума, узнав о смерти сына). Изображая жизнь Джейн Уилсон, писательница убедительно доказывает, что обвинение сына в убийстве подтачивает ее физические и моральные силы. О том, что в этом романе горе потери ребенка одинаково тяжело переживают все люди вне зависимости от их социального положения, пишет и современный английский исследователь творчества писательницы Кейт Флинт в книге «Элизабет Гаскелл» {Elizabeth Gaskell,\995). Но она рассматривает потерю ребенка как удар не только для матери, но и для отца, «Боль, которая ощушается при потере ребенка, пересекает классовые границы. А то расстояние, что разделяет работодателя и работника, точно так же, как читателя и персонажа из рабочей среды, временно исчезает в этом романе» [Flint 1995: 11]. Действительно, автор, создавая роман, стремилась не просто рассказать читателям из высших и средних классов о жизни рабочих, но, главным образом, вызвать у них сочувствие к своим героям из иной социальной среды.
Так, при изображении переживаний Джейн Уилсон Э. Гаскелл использует нетривиальный прием. Практически на протяжении всего повествования автор называет ее «миссис Уилсон». Однако в диалоге с Мэри, когда миссис Уилсон сообщает об аресте сына и обвиняет Мэри в том, что ее легкомыслие и кокетство довели Джема до преступления, в тексте начинает доминировать слово «мать» (mother). Эта смена номинаций работает на усиление идейной нагрузки эпизода: на первый план выходит не социальная, а вневременная роль женщины: здесь она прежде всего мать, переживающая за сына. Не случайно, обращаясь к Мэри, Джейн сама себя несколько раз так называет. Такая самоидентификация героини в напряженный момент жизни прежде всего как матери говорит о первичности этой женской роли, основной ипостаси женщины для автора. Очевидно что социальное в романе Гаскелл отходит на второй план, когда речь идет о материнстве, а на первый - выходит безграничная любовь матери к своему ребенку, каким бы он ни был и что бы ни совершил.
Столь же важной становится и априорная вера ребенка в мать как своего всемогущего заступника. Последнее утверждение связано с описанием эмоционального состояния Мэри после разговора с матерью Джема и осознания смертельной опасности, грозящей ему: «А потом настоящее вдруг куда-то исчезло, растворившись в мыслях о давно прошедших временах, - о тех днях, когда она прятала лицо на груди любящей, участливой матери и та ласково утешала ее, каково бы ни было ее горе и провинность, о тех днях, когда материнская любовь казалась ей всемогущей и вечной, о тех днях, когда голод еще казался ей (как и маленькому чужеземцу, которому она пришла на помощь) чем-то важным и страшным; о тех днях, когда они с Джемом играли вместе, он, как старший, только снисходил до детских забав, а она искренне считала, что все эти пустяки забавляют его не меньше, чем ее; о тех днях, когда отец ее был жизнерадостным человеком, у которого была жена и верный друг, о тех днях, когда (круг замкнулся, и мысли ее вернулись к тому, с чего начали свой бег), когда мама была жива и он (отец. - М Ф.) не был убийцей» [Гаскелл 1963: 277]. Из приведенного отрывка очевидно, что психологически необходимым условием счастья для героини было и остается присутствие матери в ее жизни. Гаскелл последовательно развивает идею о том, что мать для ребенка - это тот человек, который разрешает неразрешимые проблемы и вносит порядок в хаос окружающего мира. Мать становится тем, у кого душа ребенка может найти успокоение. Неслучайно именно в критической ситуации Мэри неосознанно обращается к воспоминаниям о матери, пытаясь найти опору в них, когда мир вокруг нее рушится, как ей кажется, по ее же вине.
Роман Э. Гаскелл «Крэнфорд»
Роман «Крэнфорд» {Cranford) был опубликован в 1853 г., то есть пять лет спустя после выхода в свет «Мэри Бартон» {Магу ВаПоп,\%А%\ произведения, ярко обнажившего многочисленные социальные проблемы крупных промышленных городов, таких как Манчестер. В отличие от романа «Мэри Бартон», в «Крэнфорде» автор создает совершенно иной образ города и жителей, населяющих его. По мнению многих исследователей творчества Э. Гаскелл (Дж. Аглоу, О. Джаффе, Э. Иссона и др.), прообразом Крэнфорда является небольшой городок в двенадцати милях к югу от Манчестера Натсфорд (Knutsford), расположенный в графстве Чешир на северо-западе Англии. Это место, в котором прошли детство и юность писательницы, когда после смерти матери ее забрала к себе тетя.
Главными героинями романа являются вдовы и старые девы, как иронично их называет рассказчица, «амазонки». Через описание быта писательница выходит на характеристику эпохи, показывая происходящие в середине XIX в. в Великобритании перемены как морально-нравственного, так и социального характера. Особое внимание писательница уделяет изображению положения незамужней женщины в этой ситуации, подчеркивая важность дружбы и взаимопомощи в ее жизни. Носителем речи в романе является рассказчица Мэри Смит, молодая девушка, живущая в промыщленном городе Драмбл. Она - представитель новой социальной реальности в романе, отсюда ее ирония и тонкий юмор при описании быта, привычек и причуд главных героинь: Деборы и Матильды Дженкинс и их подруг. Рассказчица с юмором описывает, как, приняв за чистую монету шутку капитана Брауна, одна из жительниц Крэнфорда сшила своей корове фланелевые панталоны и фуфайку, чтобы облысевшее после падения в яму с известью животное не простудилось; процесс извлечения старинного кружева из проглотившей его «кисоньки». Ирония рассказчицы проявляется при описании почти маниакального следования жительниц городка правилам хорошего тона и традициям, а также старательных попыток не замечать очевидные изменения в собственном материальном положении. Так, после очередного визита Мэри Смит восклицает: «“Элегантная экономность”! Как легко и естественно впадаешь во фразеологию Крэнфорда! Там экономия всегда была “элегантной”, а денежные траты - "вульгарной чванливостью”, и эта убежденность в том, что виноград-то зелен, несла нам всем душевный покой и умиротворенность» [Гаскелл 2011: 5].
Однако рассказчица со всей серьезностью относится к исповедуемым героинями романа идеалам доброты, нравственной чистоты и христианской любви к ближнему. В этом случае она проявляет себя как протагонист Гаскелл.
Интересен факт обращения Гаскелл к изображению незначительных и часто курьезных событий из жизни обитательниц этого провинциального городка, к подробному описанию местных нравов и обычаев. На наш взгляд, это не может быть объяснено ни стремлением скрыться от вездесущих знаков суровой, а порой и жестокой реальности индустриального Манчестера, ни попыткой забыть о негативной реакции на ее остросоциальный роман 1848 г., погрузившись в приятные воспоминания о детстве и юности. Совсем наоборот, этот роман, резко контрастирующий с вышедшим в свет в том же году произведением «Руфь» {Ruth, 1853) и вышеупомянутым романом «Мэри Бартон», с нашей точки зрения, создается автором с определенными целями. Одна из них связана со стремлением напомнить современникам-читателям о том, что существует иная форма жизни человеческого общества, основанная на принципах взаимопомощи и милосердия, порой переходящих в самопожертвование.
С нашей точки зрения, эта идея наиболее ярко воплощена в образе мисс Мэтти, Матильды Дженкинс как образчика самопожертвования и самоотречения. Вся ее жизнь - это полный отказ от собственного «я». Так, по словам ее брата Питера, она должна была непременно выйти замуж и обзавестись детьми. Но этого не произошло, поскольку мужчина, в которого она была влюблена, по-снобистски не нравился ее отцу и сестре, так как был простым фермером, а их семья была в родстве с лордом Арли. В результате Матильда не стала ни женой, ни матерью, так как не хотела огорчать свою семью. Но в романе на закате дней она никого не обвиняет в своей несложившейся жизни, а лишь сожалеет, что этого не произошло.
Писательница демонстрирует глубину переживаний героини при помощи сна, который часто ей снится и о котором она сама сообщает рассказчице в разговоре о браке и замужестве. Причем последняя никак не комментирует это сновидение, а предоставляет читателю возможность самому понять его значимость: «И знаете, милочка (тут давно забытые угли в камине внезапно рассыпались, взметнулся язык пламени, и я увидела, что ее глаза, устремленные на что-то невидимое и несбывшееся, полны слез), - мне иногда снится, что у меня есть ребенок, всегда один и тот же - маленькая девочка лет двух. Она не становится старше, хотя я вижу ее во сне уже много лет. По-моему, мне ни разу не снилось, чтобы она говорила или шумела. Она очень тихая и безмолвная, но она приходит ко мне, когда ей очень грустно или очень весело, и я просыпаюсь, чувствуя у себя на шее ее теплые ручонки. Вот и прошлой ночью, - может быть, потому, что я легла спать, думая о мячике для Фебы, моя деточка пришла ко мне во сне и подставила мне губки, как настоящие малышки подставляют их настоящим матерям перед тем, как идти спать» [Гаскелл 2011: 80].
Этот повторяющийся сон символизирует несбывшуюся мечту героини о материнстве. Гаскелл часто прибегает к использованию снов для изображения внутренней жизни героев, раскрытия их переживаний, справедливо полагая, что именно сон может дать читателю полное и истинное представление об индивидуальности персонажа, его личностных и сущностных характеристиках. Писательница, как и Диккенс, например, полагала, что не только «видимое», событийное, предметно переживаемое конкретное рисует характер, но и то, что фантазийно, идет из той области человеческой природы, которая необъяснима, не поддается прямому изображению. Поэтому в ее произведениях так часто возникают сны, видения и описания бессознательных состояний героинь. Свидетельством тому - такие ее романы, как «Мэри Бартон» и «Руфь». И в этом романе мисс Мэтти видит себя во сне не просто дочерью крэнфордского священника и сестрой честолюбивой и тщеславной Деборы Дженкинс, мечтавшей выйти замуж за архидьякона, чтобы писать для него проповеди. Во сне - она женщина и, в первую очередь, мать.
Как видим, в этом романе Гаскелл тоже обращается к художественному осмыслению темы женской судьбы в наиболее важном для писательницы аспекте - материнстве; более того, можно смело утверждать, что темы материнской любви и любви к матери занимают центральное место в творчестве Гаскелл, становясь его лейтмотивами. Важность темы материнства для писательницы отмечают и зарубежные исследователи. Так, Полин Нестор в книге «Женские товарищества и объединения», посвященной творчеству Ш. Бронте, Дж. Элиот и Э. Гаскелл, пишет о раннем периоде творчества исследуемой нами писателъницы следующее: «Для Элизабет Гаскелл нет любви более священной, чем любовь матери, и нет понятия более тотемического, чем материнство» [Nestor 1985: 43].
В романе «Крэнфорд» эта тема напрямую связана с темой несбывшихся желаний и нереализованных возможностей, что также продемонстрировано на примере образа мисс Мэтти. В вышеупомянутом разговоре с Мэри Смит героиня невольно признается в том, что жизнь ее сложилась совсем не так, как она мечтала в юности: «Когда-то отец, - начала она затем, - велел нам вести дневники, разграфленные пополам. На одной стороне мы должны были утром записывать, как, по-нашему, пройдет наступающий день, а вечером писали на другой стороне, как он прошел на самом деле. Некоторым людям было бы очень тягостно рассказывать о своей жизни таким способом (при этих словах на мою руку упала слеза)... Я не хочу сказать, что моя жизнь была печальной, но только она оказалась совсем не такой, как я ожидала» [Гаскелл 2011: 79]. Из дальнейшего разговора Мэри Смит и мисс Мэтти становится понятно, что главная героиня грустит не потому, что она не испытала чувства любви и не вышла замуж, а именно потому, что не стала матерью. Если говорить о любви, то она у нее была, только это была любовь несчастная, несмотря на взаимность этого чувства со стороны мистера Холбрука. Из разговора двух женщин становится очевидно, что замужество в иерархии ценностей мисс Мэтти находится на более низкой ступени, чем материнство. Это, несомненно, нетривиальная трактовка концепта «женское счастье» для английской женской литературы того периода. Здесь кроется различие в понимании или, если точнее, в расставлении акцентов в понимании женского счастья между Э. Гаскелл и ее предшественницами и современницами: Джейн Остен, Эмили и Шарлотой Бронте, Джордж Элиот. Традиционно материнство в английской литературе XIX в. предстает как закономерное продолжение, атрибут замужества, но не выходит на первый план при изображении стремлений, желаний и поведенческих императивов героинь. Исключения составляют роман Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» {The Tenant of Wildfell Hall, 1848), где главная героиня Хелен Грэхэм уходит от мужа ради спасения ребенка от тлетворного влияния его отца, и произведение Э. Троллопа «Он знал, что был прав» {Не Knew Не Was Right, 1869).
Роман Э. Гаскелл «Север и юг»
Анализируя творчество Элизабет Клегхорн Гаскелл, невозможно не отметить тот факт, что роман «Север и юг» {North and South, 1855) является одним из самых зрелых произведений писательницы в жанре социального романа, который с легкой руки Т. Карлейля в 1839 г. получил название «Condition-of-England-novel» [см.: Могап 2006: 82]. Как и многие другие произведения Гаскелл, первоначально он печатался отдельными частями в журнале Ч. Диккенса «Домашнее чтение». Ограниченная жесткими временными рамками, Гаскелл была вынуждена работать над произведением достаточно интенсивно, а также сокращать текст романа. В результате писательница осталась не очень довольна первой версией романа, о чем она упоминает в письме к Анне Джеймсон в январе 1855 г. [The Letters of Mrs. Gaskell 1966: 329]. Здесь же Гаскелл размышляет о возможности внесения изменений в текст произведения, что и было сделано несколько позже. Окончательный вариант романа вышел в свет с предисловием, в котором сообщалось, что в текст было добавлено несколько новых глав, позволяющих «исправить его очевидный недостаток» [Gaskell 1994: i]: неправдоподобно быстрое развитие событий.
Долгое время многие исследователи творчества Гаскелл как российские (Б.Б. Ремизов, В.В. Ивашева), так и зарубежные (Э. Иссон и Дж. Л. Матус) рассматривали роман «Север и юг» как некое дополнение к произведению «Мэри Бартон». На первый взгляд, такая оценка кажется вполне обоснованной, поскольку одна из главных тем как первого, так и второго романов - это борьба рабочих за свои права. Не случайно такой глубокий знаток мировой литературы, как А.А. Аникст, писал о романе «Север и юг» в «Истории английской литературы»: «В романе с большой правдивостью обрисовано положение пролетариата, тем не менее, по сравнению с «Мэри Бартон», социальная критика здесь не столь остра» [Аникст 1956: 331].
В более позднем произведении действительно наблюдается некоторая преемственность в построении образов героев из рабочей среды и изображении классового конфликта. Однако идейное содержание романа «Север и юг» шире, чем в первом произведении: Элизабет Гаскелл создает более сложную художественную структуру, весьма адекватно воплощающую основные параметры социокультурной парадигмы викторианства. Хотя свойственные Гаскелл нравственные императивы, в чем-то близкие возникшей позднее «жизненной религии» Джордж Элиот, не утрачивают значимости в произведении. На наш взгляд, «Север и юг» - это роман, центральное место в котором занимает изображение конфликта мировоззрений и двух социально-культурных парадигм - основных для эпохи «зрелого викторианства»: парадигмы индустриального общества и связанных с ним проблем и парадигмы надсоциальной толерантности и классовой гармонии в условиях неизбежного экономического и социального переустройства общества. Носителями коллизийных миропониманий являются главные герои: Маргарет Гейл и Джон Торнтон. Конфликт героев воплощает столкновение идеологий аграрного юга и промышленного севера Англии, к моменту выхода произведения в свет уже освоенного английским романом: вспомним романы «Сибилла, или Две нации» {Sybil,or the Two Nations, 1845) и «Конингсби» {Coningsby, 1844) Б. Дизраэли и произведение Ш. Бронте «Шерли» {Shirley, 1849). Морально-нравственные императивы юга, основывающиеся на феодальном принципе патернализма, лежащем в основе, как казалось его сторонникам, гармоничных взаимоотношений в обществе между высшими и низшими социальными группами, вступают в противоречие с соответствующими идеологическими постулатами буржуазно-либерального севера, благосостояние которого основано на соревновательном предпринимательстве.
Сразу отметим, что для автора этот конфликт старого и нового типов социального мироустройства разрешим через «диалог» главных героев, что, в свою очередь, возможно благодаря их способности к эволюции, то есть переосмыслению своих взглядов и принципов в результате обретения опыта, прежде всего морально-нравственного, как процесса поиска ответов на вопросы и сомнения. Именно поэтому психологизация и интеллектуализация становятся важными приметами художественного целого романа. Вот почему Гаскелл так беспокоило вынужденное чересчур быстрое развитие событий в романе, особенно в его заключительных главах. Причиной этого было желание автора показать характеры героев в развитии, то есть художественно подчеркнуть не только определенные пиковые точки, в которых «прорываются» результаты скрытой внутренней работы героев над самими собой, но и обнажить сам этот процесс. Это утверждение справедливо прежде всего в отношении главных героев романа: Маргарет Гейл, промышленника Джона Торнтона, бывшего священника мистера Гейла и рабочего Николаса Хиггинса. Как известно, идея эволюционного развития, постепенного совершенствования общества в рамках существующей социальной модели была очень популярна в культурной среде Англии середины XIX в. (Дж.Э. Фрауд, Дж.С. Милль, Г. Спенсер, У. Бейджхот, Т.Б. Маколей). И Джон, и Маргарет пересматривают свои взгляды на социальное мироустройство под влиянием обстоятельств новой общественно-политической и экономической ситуации, а также под воздействием друг друга, чему в немалой степени способствуют и чувства, с которыми они оба пытаются безуспешно справиться. Нет никаких сомнений, что в данном случае роман вписывается в известную по произведениям Б. Дизраели, Ч. Диккенса, Дж. Фрауда постановку проблемы «моральной экономики» (имеются в виду «Сибилла, или две нации» Б. Дизраели, «Тяжелые времена» Ч. Диккенса, «Немезида судьбы» {The Nemesis of Faith, 1849) Дж. Фрауда) [см. об этом: Могап 2006: 44].
Образ Маргарет представляется наиболее показательным для иллюстрации тезиса об эволюции взглядов главных героев. В начале романа Маргарет - это наивная девушка. Экспозиция произведения - предсвадебный переполох в доме ее тетушки в Лондоне: замуж выходит Эдит - двоюродная СЄСТОа главной героини. Знакомство с реальностью начинается для героини с момента отъезда из дома тети, где прошло ее детство. Маргарет несколько раз меняет место жительства в романе, и каждый раз это знаменует не только начало нового этапа в ее жизни, но и все большую степень зрелости. Становление главной героини как личности идет постепенно, и параллельно с этим происходит постепенное осознание и принятие Маргарет своей женской сущности. Можно говорить о своеобразном переосмыслении автором классического мотива странствования, в ходе которого литературный герой проходит путь взросления и духовного совершенствования.
Покинув Лондон, Маргарет приезжает к родителям в деревушку Хелстон на юге страны, которую она идеализирует, как и сельскую жизнь вообще. Вернувшись в дом родителей, она с удивлением обнаруживает, что ее детские воспоминания не совпадают с той картиной, что предстала перед ней в реальности. Происходит своего рода крушение иллюзий героини. Ее шокирует решение мистера Гейла покинуть церковную службу из-за возникших религиозных сомнений. Одновременно Маргарет оказывается застигнутой врасплох предложением руки и сердца Генри Леннокса, поскольку на тот момент еще не осознала себя готовой к браку. Гаскелл очень тонко анализирует смятение героини: «В первую очередь, у Маргарет возникло чувство вины и стыда за то, что она выросла и превратилась в женщину о которой можно думать как о будущей жене...» («In the first place, Margaret felt guilty and ashamed of having grown so much into a woman as to be thought of in marriage...») [Gaskell 1994: 34].
Очевидно, что в начале романа Маргарет еще ребенок, и от осознания своего нового положения «девущки на выданье» ей несколько не по себе, у нее возникает ощущение, что она сделала что-то предосудительное. В вечер отъезда Леннокса девушке снится сон, в котором он падает с дерева, пытаясъ дотянуться до ее шляпки, а она пытается его спасти. Он продолжает падать, а героиня - пытаться его спасти, но невидимая сильная рука отводит Маргарет от Генри. Затем во сне возникает другая картина: героиня вновь оказывается на Харли-Стрит, где она прожила девять лет в доме тети, и разговаривает с Генри как раньше, но при этом она знает, что он уже умер при падении с дерева. Как уже было показано при анализе других романов Гаскелл, сон в поэтике произведений писательницы играет весьма значимую роль, прежде всего способствуя раскрытию внутреннего мира героинь. Сон в романе «Север и юг» не является исключением. Он позволяет понять отношение Маргарет к Ленноксу и возможный вариант развития их дальнейших отношений: Маргарет не нуждается в заботе и поддержке Генри, она пытается удержать его от признания в любви к ней, но после отвергнутого предложения его чувства к ней угасают и они могут вновь общаться как друзья, что и произойдет впоследствии в романе. Любопытно, что Маргарет в этом сне пытается спасти Генри. При помощи этой детали Гаскелл как бы предвосхищает роль спасительницы, которую Маргарет придется сыграть в романе позднее. В начале же произведения жизнь в своем постоянном движении «обрушивается» на героиню со всей своей мощью, сложностью и неоднозначностью, испытывая героиню, и Маргарет приходится очень быстро взрослеть.
