Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Сущность и значение фикции в праве
1. Исходные данные и гносеологические предпосылки анализа правовой фикции 12 - 32
2. Понятие и значение правовой фикции 32 - 56
3. Соотношение фикций и смежных правовых понятий 56 - 75
4. Система фикций в праве и правоприменении 76 - 93
Примечания 93 -100
Глава 2. Фикции в уголовно-правовых институтах
1. Фикции как прием законодательной техники в уголовном праве 101 - 112
2. Фикции в конструкциях понятия преступления и его состава 112 - 147
3. Фикции в законодательной регламентации освобождения от уголовной ответственности 147 - 170
4. Фикции в законодательной регламентации назначения наказания, освобождения от отбывания наказания и других правовых последствий 170 - 190
Примечания 190 - 199
Заключение 200-210
Список использованной литературы 211-233
- Исходные данные и гносеологические предпосылки анализа правовой фикции
- Соотношение фикций и смежных правовых понятий
- Фикции как прием законодательной техники в уголовном праве
- Фикции в законодательной регламентации освобождения от уголовной ответственности
Введение к работе
Актуальность исследования. Социально-политические и экономические изменения в России повлекли за собой развитие двух противоположных тенденций: с одной стороны, процесс нарастания демократизации общества, расширение и углубление прав и свобод человека, с другой - небывалый размах преступности, ее усложнение, "интеллектуализацию", расширение сфер преступной деятельности, приобретение ею международного характера. И та, и другая тенденции определяют высокие требования к уголовно-правовому регулированию, обусловливают заинтересованность в поисках конструктивных подходов к разработке основных положений теории уголовного права России, уголовного законодательства и практики его применения. В уголовном праве применяются наиболее жесткие меры государственного принуждения. Поэтому именно в этой сфере любой дисбаланс в механизме правового регулирования способен привести к существенным ущемлениям прав и свобод граждан или общества. Это обстоятельство также требует от уголовно-правовой науки обратить пристальное внимание на закономерности развития системы уголовного права, с тем, чтобы избрать верное направление его дальнейшего развития в соответствии с традициями правового государства, познать содержание и смысл правовых конструкций, используемых для защиты основных социальных ценностей.
Особое значение в связи с этим приобретает исследование роли фикций в механизме уголовно-правового регулирования, так как эффективность новых уголовных законов во многом зависит от того, насколько они адекватно отражают существующие общественные отношения и соответствуют определенным принципам и основаниям криминализации.
Между тем в общей теории права фикции не рассматривались на уровне монографического или диссертационного исследования. В работах Г.Ф.Дормидонтова, С.А.Муромцева, Г.С.Мэна, Д.И.Мейера, В.К.Бабаева, В.М.Горшенева, А.П.Заец, А.Ф.Черданцева и др. фикции рассматривались лишь попутно, наряду с другими вопросами. В теории уголовного права фикции уголовно-правовых норм не рассматривались ни на уровне монографического или диссертационного исследования, ни даже в научных статьях.
В данной работе предпринята попытка подвергнуть проблему фикций в уголовном праве комплексному изучению. Это включает в себя исследование: понятия фикций в праве вообще и в уголовном праве в частности; влияния философско-правовых воззрений и логических приемов на формирование юридических фикций в историческом развитии; системы правовых фикций, их социально-правовых функций и механизма проявления в отдельных уголовно-правовых институтах. Проблема фикций в уголовном праве рассматривается в двух вариантах: в качестве составной части всего системосохраняющего механизма уголовного законодательства и в качестве рассогласованности, противоречивости или невостребованности уголовно-правовых нормативных предписаний. Перечисленные вопросы, как нам представляется, интересны сами по себе хотя бы потому, что применительно к уголовному праву, как уже указывалось, они никем и никогда не рассматривались. Отмеченные обстоятельства обусловили выбор темы диссертации, в которой далеко не все вопросы указанной проблемы удалось затронуть и не все поставленные вопросы получили свое полное освещение, а многие положения и выводы являются не бесспорными.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в более глубокой теоретической разработке механизма уго ловно-правового регулирования, определении места и роли фикций как одного из важнейших элементов данного механизма и слагаемых его эффективности.
Эта цель предопределила постановку следующих задач:
• исследовать влияние философско-правовых воззрений и логических приемов на формирование юридических фикций в историческом развитии;
• раскрыть понятие, значение и основные элементы содержания фикций, оказавших влияние на формирование и развитие уголовного права России;
• показать методологические возможности фикций для теоретической разработки и законодательного закрепления уголовно-правовых понятий и институтов;
• проанализировать сущность, свойства и систему фикций;
• выработать предложения по совершенствованию уголовного законодательства и практики его применения.
Методологическую основу диссертации составляют принципы и гносеологические предпосылки познания социально-правовых явлений в их развитии и взаимообусловленности. Наряду с общефилософскими принципами анализа правовых явлений в диссертации использованы исто-рико-юридический, логический, конкретно-социологический методы.
Соискателем использованы труды Аристотеля, Гегеля, И.Канта, Д.Дидро, Л.Фейербаха, Ф.М.Вольтера, Г.Спенсера, К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина, Е.Б.Пашуканиса, Р.Иеринга, Д.Г.Льюиса, Э.Маха, С.А. Муромцева, Г.Ф.Дормидонтова, Г.С.Мэна, Д.И.Мейера, П.И.Люблинского и др. Для исследования сущности уголовно-правовых фикций привлечены работы известных философов М.А.Парнюка, Е.Н.Причепия, В.В.Казимы, Я.Лукасевича, В.В.Целищева, Д.А.Бовчар, П.С.Новикова, Д.Горского, С.А.Яновской, Р.Миндона; известных юристов И.Б.Новикова, И.А.Ильина, В.М.Горшенева, А.П.Заец, В.К.Бабаева, В.И.Каминской, Р.О.Халфиной, С.Г.Келиной, Н.Ф.Кузнецовой, А.Ф.Черданцева, В.Н.Кудрявцева, А.А. Пионтковского, А.С.Пиголкина, В.В.Лазарева, С.А.Голунского, Б.С. Утев-ского и др.
В то же время анализ источников показал, что в уголовно-правовой науке отсутствует система взглядов на природу уголовно-правовых фикций, их понятие, значение, функции и содержание в различных уголовно-правовых институтах. В связи с этим в диссертации сделана попытка выработать своеобразный методологический подход к анализу этих уголовно-правовых явлений с позиций оценки их как составной части системо-сохраняющего механизма законодательства и с точки зрения разновидностей логико-структурных дефектов права и законодательства.
Эмпирическую базу диссертации составили данные: о количестве привлеченных к уголовной ответственности и мерах уголовного наказания; освобожденных от уголовной ответственности ( применительно к основаниям освобождения); о повторности совершения преступлений и рецидиве; об особенностях применения реальных мер наказания, в том числе по наиболее тяжким преступлениям; а также о несовершеннолетних, совершивших преступления по Воронежской области в течение первого года после введения в действие Уголовного кодекса Российской Федерации. Эти сведения позволили определить объем фикций в различных уголовно-правовых институтах.
Научная новизна проявляется в том, что в представленной работе впервые на уровне диссертационного исследования подвергнута комплексному изучению проблема фикций в уголовном праве:
• формулируются исходные принципы и гносеологические предпосылки анализа правовой фикции, которые могут быть обозначены следующими ключевыми моментами:
• фикция есть способ существования права в форме, неадекватной своему внутреннему содержанию;
• фикция - форма проявления и дополнения права, в ней заключена удачная попытка права выйти за пределы себя, ибо для всесторонности правового регулирования не хватает этого факта - быть не самим собой;
• правовая система может расстраиваться и опускаться отдельными своими компонентами до фикций (противоречий) и правового хаоса, отношения диалектического противоречия и права могут приобретать генетическую асимметричность, что не меняет основных диалектических характеристик этого отношения;
• дается понятие правовой фикции, которая существует в двух основных видах и ее предлагается определить как прием законодательной техники, состоящий в признании существующим несуществующего и обратно, а также свойство нормы права не соответствовать потребностям общества;
• аргументируется мнение, что фикции первого вида как прием законодательной техники, являются общеобязательными предписаниями. Для своего объекта регулирования они вычленяют те обстоятельства, которые находятся в состоянии невосполнимой неизвестности, и придают им значение юридических фактов. Их намеренно деформирующий характер заключается: а) в искусственном уподоблении или приравнивании друг другу таких понятий и обстоятельств, которые в действительности различны или даже противоположны; б) в признании реальными несуществующих обстоятельств и отрицании существующих; в) в признании существующими обстоятельств и ситуаций до того, как они ста ли существовать на самом деле или возникли позже, чем это было в действительности;
• показывается сущность второго варианта фикции-антипода закона, которая заключается в искажении содержания закона, выражающемся в отсутствии социальных связей между поведением субъекта и требованиями закона, между индивидуальными притязаниями субъекта и общественно-необходимыми требованиями правовых норм. Социально-правовое основание этого варианта фикции кроется либо в ошибочном отражении в законе проблемной ситуации, нуждающейся в правовом регулировании, либо в несоответствии целей закона и нормативно закрепленных средств его осуществления. Условно этот вид фикций можно разделить на три подвида: 1) объективные и закрытые для субъективных коррекций, когда требуется вмешательство законодателя; 2) объективные, но открытые для коррекций (приведение в соответствие с законом подзаконного акта, предписания, инструкции); 3) субъективные, имеющие в своей основе произвол властных структур;
• высказывается точка зрения о том, что фикция не является достоянием только материальных отраслей права, ей присуща всеобъемность в праве и проникновение во все его отрасли;
• определяется важнейшее значение фикций - как приёма законодательной техники. Оно видится в рациональном регулировании фактов, ситуаций, общественных отношений в случаях, когда они остаются за пределами стихийного регулирования. Фикции вносят в правовое регулирование известную устойчивость, стабильность, ограничивают возможность произвольных, необоснованных решений, делают систему уголовного права более простой и экономной; значение фикций - антипода закона усматривается в том, что они выявляют противоречия или степень несоответствия между общественными отношениями как со держанием и правом как формой их опосредования. Противоречия, придающие норме права фиктивный характер, являются основным источником развития правовой системы;
• дается развернутое обоснование того, что фикции, имманентные закону, имеют в своей основе логические конструкции известные под названием антиномий, апорий, парадоксов. Они представляют собой особый вариант собственно-семантического высказывания, которое нельзя трактовать ни в качестве тождественно-истинной, ни в качестве тождественно-ложной формулы, поскольку у нее нет явной ссылки на внешние обстоятельства, на какие-либо эмпирические факты. Фикции-антиподу закона соответствует логическая конструкция, известная под названием "софизм", то есть ложное умозаключение, формально кажущееся правильным;
• исследуется соотношение фикций и смежных правовых понятий - коллизии, аналогии, презумпции. Исследование привело к выводу, что во-первых, правовую фикцию следует считать разновидностью коллизий, особенно тот её вид, который является антиподом закона. Коллизион-ность любой фикции состоит в ложности представлений (информации, трактовки) о правовом содержании соответствующей ситуации. Во-вторых, в отличие от фикции, которая всегда закреплена в правовой норме, основанием решения по аналогии является пробел в праве. Фик-ции-антипод закона, как и пробелы в праве, являются определенным свойством, отрицательным качеством правовой системы, требующим своего преодоления. В-третьих, все, что охватывается распространенным в литературе понятием неопровержимых презумпций, на самом деле является правовыми фикциями, установленными правовыми нормами и не подлежащими опровержению;
• поддерживается и развивается положение о том, что фикции как приему законодательной техники ближе это понятие в узком смысле, лишь как стадии технического построения норм, в которой фикция "передергивает", "подтасовывает", "подменяет" действительность. Поскольку в законодательном процессе речь идет не только об отражении как таковом, но и о регулировании общественных отношений, может случиться так, что удовлетворение требования адекватного отражения не будет содействовать достижению конечных целей законодательной политики. В этих случаях законодатель прибегает к чрезвычайному техническому решению - к фикции, но лишь настолько, насколько конечная цель не может быть реализована или может быть реализована не столь эффективно при помощи других технических средств, более предпочтительных в силу того, что они не имеют такого явно ложного характера. С помощью этого приема достигаются цели законодательной политики при определении понятия и конструировании состава преступления; регламентации назначения наказания, освобождения от отбывания наказания и других правовых последствий; регламентации освобождения от уголовной ответственности;
• дается развернутое описание уголовно-правовых фикций. Сквозной анализ институтов Общей и Особенной частей уголовного права как элементов системообразующего механизма, с помощью которого происходит регуляция системы уголовного законодательства, позволил выявить и дать характеристики фикций в понятии преступления, институтах неоднократности и рецидива преступлений, формальных составах, принципе вины, условном осуждении, освобождении от наказания, погашении и снятии судимости, институте освобождения от уголовной ответственности.
Практическая значимость исследования заключается в том, что сформулированные в ней научные положения и рекомендации могут быть использованы в практической и нормотворческой, в научной и педагогической деятельности. Диссертационное исследование вносит определенный вклад в пока ещё не изученное направление российской уголовно-правовой теории. Обобщенный в работе материал и содержащиеся в ней выводы могут найти применение в ходе дальнейшей разработки ряда научных проблем, связанных с темой данной диссертации.
Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и рекомендации, содержащиеся в диссертации, опубликованы в шести научных статьях. Отдельные идеи диссертации излагались в выступлениях на научно-практической конференции адвокатов южных регионов России (15-16 ноября 1996 г.) и научно-теоретической конференции юридического факультета Воронежского Госуниверситета (18 апреля 1997 г.).
Структура работы обусловлена поставленной целью и вытекающими из нее задачами. Она состоит из введения, двух глав, состоящих из восьми параграфов, заключения и списка использованной литературы.
Исходные данные и гносеологические предпосылки анализа правовой фикции
Фикция не предполагает адекватного отражения реалий, совсем наоборот: за ней стоит "правда-ложь", "реальность-иллюзия"; она рассматривается как совокупность логических приемов и методических правил исследования, при которых действительность подводится под какую-либо условную формулу. Согласно Канту "наш разум может только пользоваться условиями возможного опыта как условиями возможности вещей, но никак не создавать себе другие условия совершенно независимо от условий возможности опыта, так как подобные понятия, хотя бы они и были свободны от противоречий, тем не менее не имели бы никакого объекта" . Несмотря на то, что понятиям разума, то есть "идеям", ничего не соответствует в опыте в качестве "предмета", это, по мнению Канта, не означает, что они обозначают вымышленные предметы, которые в то же время признаются возможными. С его точки зрения, "эти понятия носят сугубо инструментальный характер и мыслятся только проблематически, для того чтобы можно было обосновать по отношению к ним (как эвристическим фикциям) регулятивные принципы систематического применения рассудка в сфере опыта. Вне этого применения они суть пустые порождения мысли, возможность которых недоказуема и которые поэтому не могут быть положены в основу объяснения действительных явлений посредством гипотез" .
Характер познавательного процесса находит свое выражение в том, что развитие знания не завершается и не может в принципе завершаться выдвижением какой-то окончательной формулировки закона, а представляет собой исторически бесконечное нецеленаправленное движение, где происходит его дальнейшее уточнение и модификация как в смысле границ истинности, так и в отношении формы выражения. Прямым следствием такого подхода к развитию научно-теоретического знания явилось обоснование необходимой эвристической роли фикций в праве. Разумеется, это потребовало отказа от классического понимания гносеологического статуса фикций, так как последнее было жестко привязано к дихотомии истинности и ложности положений - основополагающему принципу классической философской методологии. Ограничение области применения этого принципа сферой логики закономерно приводило к тому, что классификация фикций как проблематичной формы знания теряла всякий смысл, так же как и оказывалось неадекватным противопоставление фикций утверждениям о законе как знании, безусловно всеобщем и необходимом. На основе этих предпосылок открылась перспектива обосновать важную роль фикций не только в период развития права методом проб и ошибок, но и в процессе уточнения, модификации и конкретизации относительно завершенных форм экспериментальных законов и теорий. В "Диалектике природы" Ф.Энгельс писал: "... если бы мы захотели ждать, пока материал будет готов в чистом виде для закона, то это значило бы приостановить до тех пор мыслящее исследование, и уже по одному этому мы никогда не получили бы закона"3.
Развитие современного научного знания выдвигает новые требования к разработке проблем методологии. Одной из них является проблема философских категорий "закон" и "фикция" в социальном познании и практике. Закон и фикция взаимно полагают и отрицают, взаимно определяют друг друга, содержат друг друга в себе как свою противоположность, выступают один по отношению к другому как разновидность. Закон настолько развит, насколько он противоположен фикции. И, наоборот, отношение настолько фиктивно, насколько оно противоположно закономерному отношению. Правовой закон выступает важнейшим видом социально-нормативного регулирования общества. Его возникновение определяется потребностями общественной жизни. Ф.Энгельс писал: "На известной, весьма ранней ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства, распределения и обмена продуктов, позаботиться о том, чтобы отдельный человек подчинился общим условиям производства и обмена. Это правило вначале выражается в обычае, становится затем законом".4 На каждой стадии развития общества складываются свои новые устойчивые, более сложные упорядоченные отношения, новые законы. При этом надо отметить, что данная упорядоченность носит относительный, а не абсолютный характер, что неупорядоченность приобретает более дифференцированный уровень и более многообразный характер, давая большой простор для реализации законов. Законы разных уровней - это ступени формирования сущности, поэтому закон определяют как существенное, общее, необходимое, устойчивое, повторяющееся, регулярное отношение, а фикцию - как явление, то или иное обнаружение (выражение) закона, внешнюю форму его существования.
Важнейшая особенность категорий "закон" и "фикция", как видим, состоит в том, что они выступают ступенями познания объективной сущности и явления. Поэтому исходными для выяснения содержания категорий "закон" и "фикция" выступают положения материалистической диалектики о сущности и явлении. В.И. Ленин отмечал: "Закон и сущность понятия однородные (однопорядковые) или вернее, одностепен-ные, выражающие углубление познания человеком явлений, мира, etc "5. Устойчивость сущности реализуется при отсутствии устойчивости явления, а устойчивость многообразия явлений - при изменении сущности. Они взаимно полагают устойчивость, составляют одну устойчивость. И все же, это скорее устойчивость существенного содержания. Данная устойчивость, сохраняемость определяется в науке как закон многообразия изменяющихся явлений, совокупности переходящих случайностей. Устойчивость закона упраздняет изменчивость явлений, а изменчивость явлений упраздняет устойчивость закона.
В явлении и законе одно и то же содержание. Опосредуясь само собой, явление (фикция) становится тождественным с собой, и тем самым переходит в закон. Процесс опосредования есть переход содержания из многообразия явлений в тождество, единство закона. Существование переходит в закон как свое основание. Явление включает в себя существенное содержание закона и несущественное содержание своего непосредственного бытия. Закон непосредственно наличен в многообразии явлений. В.И. Ленин писал об особенностях закона: "Закон есть прочное (остающееся) в явлении"; "Закон = спокойное отражение явлений"; "Закон берет спокойное - и поэтому закон, всякий закон, узок, неполон, прибли-зителен .
Соотношение фикций и смежных правовых понятий
Коллизия может проявиться в правовой сфере, когда ее предмет сугубо нормативен, - коллизия нормы, коллизия законов, различия в понимании, толковании и применении правовых норм. С другой стороны, коллизия может присутствовать в других противоречиях и конфликтах, когда происходит столкновение и расхождение интересов, взглядов, стремлений , выразившихся в правовой деятельности. Уголовному праву, как и всякой другой высокоорганизованной системе, присуща некоторая степень рассогласованности между ее элементами, ее назначением и тем, что она представляет собой в реальности. Эта несогласованность образует дефекты, деформации в праве и приводит к значительным сбоям в правовом регулировании. В общей теории права они именуются логико-структурными дефектами, в числе которых можно выделить пробелы в праве, нормативное излишество, противоречивость норм, логическое несовершенство юридических конструкций, коллизии и т.д.90. Коллизии в уголовном праве представляют собой одну из разновидностей логико-структурных дефектов системы уголовного законодательства, в основе которых лежат противоречия между двумя или более нормами права, между двумя или более актами толкования, а также между нормами права и актами толкования, возникающими при регулировании одного уголовно-правового отношения.
С позиций системы права и системы законодательства выделяются межправовые, межотраслевые и внутриотраслевые коллизии. Последние делятся на коллизии норм Общей части УК и коллизии норм Особенной части УК. Межотраслевые коллизии возникают между правовыми предписаниями различных отраслей права: уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного, конституционного и т.д. Межправовые коллизии возникают между нормами права, принадлежащими к разным правовым системам".
Причины их возникновения и существования могут носить как объективный, не зависящий от воли законодателя, так и субъективный характер. Объективные обстоятельства кроются в характере регулируемых общественных отношений или в особенностях процесса правотворчества (например, фикции как прием законодательной техники). Субъективные причины связаны с несовершенством законодательной техники или всего правотворческого процесса; неодинаковым отношением к одной и той же норме тех или иных должностных лиц, государственных органов, граждан, разным пониманием ими смысла нормы, объема и пределов ее действия, круга лиц, на которых она распространяется; нередко проявляется "избирательность" в выборе норм для применения в конкретных ситуациях, связанная с предпочтениями, ложными исходными позициями, мотивацией. Причины коллизий уголовно-правовых норм субъективного характера всегда нежелательны, так как порождают "сбои" в механизме уголовно-правового регулирования и свидетельствуют об отсутствии концепции построения системы уголовного законодательства и научно-разработанной уголовной политики.
Коллизии приводят к более глубоким разногласиям, острым спорам и противоборству, к конфликтам. Юридические конфликты основываются на юридических коллизиях, и не являются понятиями тождественными. Поэтому трудно согласиться с Ю.А.Тихомировым, по мнению которого: "Юридические конфликты - это противоречия между действующими правовыми нормами, актами и существующими институтами и притязаниями, действиями по их изменению, нарушению, отторжению... Речь идет: а) о правоприменении и толковании, б) о законной процедуре рассмотрения конфликтов, в) об использовании и оценке доказательств, г) о наличии органа, уполномоченного разрешать конфликты, д) о признании обязательной силы решения по спору, е) о компенсации ущерба и восстановлении прежнего юридического состояния либо формировании нового состояния"92. Рассматривая эту же проблему, В.Н. Кудрявцев правильно отметил, что "конфликты - это всегда противоречия между людьми, а не между нормами, актами или институтами. Последние служат причиной, поводом конфликта, но не составляют самого конфликта как реального социального противоборства людей"93.
Разновидностью правовых коллизий следует считать и правовые фикции, особенно тот вид, который является антиподом закона.
Содержанием фиктивного правового положения является стремление тем или иным способом урегулировать какое-либо общественное отношение. Способ, с помощью которого достигается урегулированность, является фиктивным, ибо закрепляет несуществующее. Само же стремление законодателя обусловлено материальными факторами и имеет объективный характер. Таким образом, использование фикций обусловлено внутренними особенностями права как регулятора общественных отношений, в частности таким его свойством, как формальная определенность.
Частной задачей формальной определенности как внутреннего свойства права является четкое закрепление прав и обязанностей участников правоотношения в установленной форме. Право характеризуется высшей формальной определенностью, как в объективном смысле, так и в правоприменительной деятельности, где оно сводится к осуществлению правосудия в соответствии с предписаниями правовых норм в строго определенных законом процессуальных формах. Этим обусловливается и применение фикций. Используя данный юридический прием, законодатель дисциплинирует участников процессуальных отношений, создавая тем самым условия четкого и быстрого рассмотрения дел в суде. Фиктивность при этом не распространяется на стремление правотворческих органов тем или иным способом урегулировать общественные отношения, она относится к способу правового регулирования.
Фикции как прием законодательной техники в уголовном праве
Создание права, "необходимого для жизни и деятельности людей, -это почетная, но трудная задача, ибо даже самых лучших побуждений недостаточно для того, чтобы создать творение, которое адекватно и в нужный момент отражало бы жизнь во всей ее сложности и со свойственными ей тенденциями развития, в котором общество могло бы без труда узнать себя и увидеть недеформированное отражение своего реального бытия, своих стремлений и чаяний"1. Достижению этой высокой цели служат осмысление и исследование процесса правотворчества, анализ разнообразных связей и зависимостей между правом и факторами, его обусловливающими, изучение механизма процесса правотворчества и основных приемов законодательной техники. Право в конечном счете определяется базисом, экономическим строем общества, производственными отношениями, в рамках которых от ступени к ступени детерминируют элементы будущих правовых норм через посредство духовных факторов. К духовным факторам относится социально-политическая, идеологическая и естественная среда, в которой протекает бытие человека, и его физиологические, биологические и психические особенности, его интересы и цели, к удовлетворению и достижению которых человек стремится при вступлении в то или иное из этих отношений. Теория закона, законотворческого процесса достаточно полно разработана юридической наукой .
Правотворческая деятельность законодательной власти обычно регламентируется тремя основными группами правил: первая группа устанавливает организационные формы правотворческого процесса; вторая -предусматривает последовательность, основные этапы, стадии обработки законодательного материала; третья - намечает пути, способы и приемы наиболее рационального формирования и изложения правового материала в правовых актах. Относительно техники уголовного законодательства в литературе разработаны наиболее важные правила и приемы, относящиеся к способам построения уголовно-правовых норм и терминологии уголовного закона .
После того, как законодателем очерчен круг общественно опасных деяний, определена степень их общественной опасности и наказуемости, возникает целый ряд вопросов технического порядка: а) какими приемами следует пользоваться, формулируя статью уголовного закона, б) насколько точными должны быть составы описываемых преступлений, в) в каких случаях следует прибегать к общим и специальным составам, г)как правильно определить санкцию, чтобы она соответствовала степени общественной опасности деяния и была внутренне согласована с санкциями за однородные преступления, д) минимальные и максимальные пределы альтернативных санкций, е) какова должна быть терминология закона. Ответы на эти вопросы способствуют созданию четких формулировок, не допускающих толкований, которые не соответствовали бы смыслу закона, и позволяют улучшить технику уголовного законодательства .
Техника - это приемы непосредственного воздействия на тот или иной предмет (объект) с целью создания или преобразования чего-либо. Техника в области правотворчества - это совокупность приемов написания проекта закона, правового акта, формулирования правовых предписаний. Кроме того, в понятие законодательной техники необходимо включить и правила утверждения и опубликования проектов, так как и приемы написания, и правила утверждения и опубликования "достаточно близкие, од-нопорядковые категории"5. Таким образом, законодательная техника - это методические приемы работы над текстом проекта нормативного акта, правила его составления и оформления. Она включает в себя: а) методические правила работы над текстом проекта; б) единообразное оформление изменений, дополнений, полной или частичной отмены; в) способы соединения нормативных актов; г) приемы наиболее совершенного изложения мысли; д) выбор наиболее целесообразной структуры нормативного акта; е) язык правового акта, юридическая терминология; ж) перевод с одного языка на другой.
Как система основанных на практике правотворчества и теоретически осмысленных правил и приемов подготовки наиболее совершенных и целесообразных по форме и структуре проектов нормативных актов, законодательная техника должна обеспечивать максимально полное и точное соответствие формы нормативных актов их содержанию, а также доступность, простоту, исчерпывающий охват регулируемых вопросов. Но понятие "законодательная техника" имеет и более узкий смысл - лишь как стадия технического построения нормы с присущими ей техническими приемами и средствами . Одним из таких приемов (средств) и является фикция. Рассмотрим подробнее вопрос: что есть фикция в праве и в юридической технике и какое место она занимает среди других способов (приемов) юридической техники.
Фикции в законодательной регламентации освобождения от уголовной ответственности
Освобождение от уголовной ответственности - это разновидность уголовно-правовых фикций как приема законодательной техники, при котором институт конструируется не обычным порядком, а минуя традиционную схему: преступление - уголовная ответственность - наказание. Данная конструкция отражает отклонение от обычного порядка связей между событиями в правовой сфере; ее моделирование предопределено задачами правового регулирования: закрепить положение, противоречащее логике развития событий, при котором преступление есть, а уголовная ответственность за его совершение отсутствует. Это несоответствие между фактическими обстоятельствами и их юридическим выражением относится к форме права. Исследуя вопрос о возможности использования фикций в праве, Г.Ф.Дормидонтов подверг резкой критике именно подобную их разновидность: "Не вводится ли этим ложь и обман в светлое дело правосудия? Не обращается ли, по крайней мере, отправление последнего, без всякой нужды подчас, в смехотворную комедию, бесполезную для существа дела и важную только в глазах близоруких жрецов слепой Фемиды"74.
Эта мысль была высказана в тот период, когда традиционным для уголовного права был карательный метод: определение в законе деяний, признаваемых преступлениями, и установление наказаний, применяемых к лицам, их совершившим. Однако охранительная функция уголовного права реализуется не только через уголовную ответственность и применение наказания. Все большее развитие получают некарательные методы уголовно-правового регулирования - освобождение от уголовной ответственности. Фикция как прием юридической техники решает при этом ряд существенных вопросов, связанных с организацией общественных отношений таким образом, чтобы существующее отношение было объявлено несуществующим, и это положение приобретает обязательный характер в силу закрепления его в правовой норме.
Необходимость некарательного индивидуального регулирования общественных отношений вызвана в значительной мере особенностями конкретной обстановки, своеобразием возможной ситуации, выразившейся в содействии выявлению и раскрытию совершенного преступления; в примирении с потерпевшим; в изменении обстановки, вследствие чего лицо или совершенное деяние перестали быть общественно опасными; в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности.
Удельный вес освобождения от уголовной ответственности по Воронежской области за 1997 год составил 10% от всех привлеченных.
Применительно к основаниям освобождения от уголовной ответственности удельный вес данного вида уголовно-правовой фикции составил: 2,7% - в связи с деятельным раскаянием; 42,2% -в связи с примирением с потерпевшим; 6,3% - в связи с изменением обстановки; 0,4% - в связи с истечением сроков давности; 0,07% - по амнистии; 20,2% - в соответствии с примечаниями к статьям Особенной части УК.
1. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим российским уголовным законодательством введено впервые (ст.76 УК). Возможность освобождения по этому основанию сам законодатель обставляет следующими требованиями: 1) совершение преступления небольшой тяжести; 2) совершение такого преступления впервые; 3) заглаживание вреда; 4) примирение с потерпевшим.
Ключевым условием этого вида освобождения является примирение, так как только оно объясняет социальную и юридическую значимость конструкции данного вида освобождения лица от ответственности. Чтобы правильно оценить данное примирение, надо принимать во внимание не только субъективную сторону, но и результат как последствие примирения. Примирение, объективируясь в отношении определенного объекта, создает новую взаимосвязь, которая выражается в совокупности поступков, в определении правомерности или неправомерности этих поступков, а это в свою очередь дает возможность оценить примирение как деяние. Поэтому оценка примирения должна быть всесторонней, включающей в себя оценку мотивов, целей, средств осуществления и результатов.
Примирение лица, совершившего преступление, с потерпевшим не должно преследовать общественно вредных целей, оно должно состояться во имя общественно полезных целей или по крайней мере в целях, безразличных для общества. Примирение должно состояться только в пределах свободного распоряжения потерпевшим своими личными правами и интересами и не должно ущемлять права и интересы других лиц. Оно должно быть добровольным, а не полученным у потерпевшего путем угроз, шантажа и т.д. Примирение должно быть действительным, то есть согласие на примирение должно быть дано вменяемым и дееспособным лицом или его законным представителем в интересах потерпевшего. Нельзя признать действительным согласие на примирение потерпевшего, страдающего временным психическим расстройством, слабоумием, иным болезненным состоянием психики, а также лица, которое добросовестно заблуждается относительно характера и степени вредности деяния в отношении себя.
