Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Лингвистические аспекты дискурсивно-текстовых единиц 13
1.1. Дискурсивно-текстовой универсум как лингвистическое понятие ... 13
1.2. Специфика правоведческих дискурсивно-текстовых единиц и их составляющих 29
1.3. Экологические дискурсивно-текстовые единицы: критерии и признаки 39
Глава 2. Лингвистические и экстралингвистические показатели соблюдения / нарушения правового законодательства в русских и английских экологических текстах и дискурсах 55
2.1. Лингвистический анализ русского правового законодательства в отношении экологии 55
2.2. Отражение законодательных норм и их нарушений в английских экологических дискурсах 80
Глава 3. Национально-культурные особенности экологических дискурсов 100
3.1. Отражение менталитета и аксиологии в русских экологических дискурсах 100
3.2. Культурно-языковая специфика английских экологических дискурсов 140
Заключение 160
Библиографический список 167
- Дискурсивно-текстовой универсум как лингвистическое понятие
- Специфика правоведческих дискурсивно-текстовых единиц и их составляющих
- Лингвистический анализ русского правового законодательства в отношении экологии
- Отражение менталитета и аксиологии в русских экологических дискурсах
Введение к работе
Для семантики как лингвистической дисцдалинн чрезвычайно актуальной и вместе с тем наиболее сложной и далекой ©т окончательного решения является проблема значения.
Еще в конце прошлого века французский языковед М.Бреаль наметил очертания новой лингвистической дисциплины - семантики, науки о значениях языковых единиц. Существенное место в ней заняли вопросы изменения значений слов /сужение, расширение, перенос/, вопросы истории значений. Очень быстро семантика выдвинулась на одно из первых мест среди лингвистических дисциплин. Языкознание обратилось, таким образом, к непосредственному изучению связи языка и сознания. Стало ясно, что решение проблемы значения будет способствовать более глубокому пониманию связи мышления, языка и объективной действительности/см. Козлова 1972:4/1.
Как известно, функция обозначения играет подчиненную роль по отношению к человеческой отражения действительности в целом. Следовательно, необходимо объяснить механизм и Библиографическая ссылка состоит из фамилии автора и года издания работы, по которым соответствующее название отыскивается в "библиографии". Цифра после двоеточия обозначает страницу.
Особенности детерминации значений языковых знаков объективной действительностью, понимая значение как особую форму отражения /см. Резников 1969/.
При разработке теории значения основную роль играет принцип взаимосвязи языка и мышления. Сущность этого единства раскрывается в категории значения: "значение слова есть феномен мышления лишь в той мере..., в какой речь связана с мыслью и освещена ее светом" /Выготский 1956:322/.
Сущность проблемы значения состоит еще и в том, что "отражение, воплощаясь в знаке и выступая в качестве его значения, включается в систему, имеющую особую структуру и функционирую особым образом. Это неизбежно сказывается на конкретных особенностях отражения, которые наиболее рельефно выступают при сравнении различных языков, обнаруживающем частые несовпадения, а иногда и несоизмеримость значений отдельных /соответствующих/слов и словоформ" /Резников 1969:25-26/.
Сюда в самом общем виде можно сформулировать и основную задачу сопоставительного изучения языков — выяснить, как и каким образом формы отражения, реализуясь средствами той или иной языковой системы, выступают в качестве значений ее знаков, в чем специфика этих значений и каково их соотношение в рассматриваемых языках.
Жаждой язык по-своему выражает те или иные понятия и отношения между ними. Поэтому в то время как философия и логика изучают инвариант содержания в качестве общего понятия, отвлекаясь от речевой формы его актуализации средствами различных языков, лингвистика первостепенное внимание обращает на то, что этот инвариант всегда реализуется в определенной речевой форме.
Для сопоставительного изучения языков и теории перевода существенно прежде всего то, какой именно признак обозначаемого предмета выделен как характеризующий этот предмет в целом в системе и в речевой актуализации данного языка. Характеристику этой особенности слова, данную Л.Фейербахом, отмечал В.И.Іенин: "Что же такое название? Отличительный знак, какой-нибудь бросающийся в глаза признак, который я делаю представителем предмета,
характеризующим предмет, чтобы представить его себе в его т ноети1 . Поскольку такие отличительные признаки варьируют от
языка к языку, при переводе часто приходится вскрывать так называемую внутреннюю форму слов, чтобы придти к пониманию их значения.
Из сказанного следует, что проблема значения в широком смысле изучается прежде всего философией и лингвистикой, а это еще раз подчеркивает ее связь с мыслительными и языковыми категориями. Вместе с тем ясно, что для полного понимания любе явления, в том числе и проблемы значения, необходимо как бы высветить его изнутри, исследуя все частности, которые в своей совокупности и составляют это явление.
В настоящей работе предпринимается попытка раскрыть один из частных вопросов семасиологии - соотношение эксплицитного и имплицитного способов выражения значения при переводе - на основе современных достижений в области философии, языкознания и таких его разделов, как сопоставительное изучение языков и теория перевода.
В.И.Ленин. Философские тетради. Поли.собр. соч.Т.29,е.74.
В то время как термин "экспликация" в основном однозначно понимается всеми лингвистами как словесное выражение значения, в термин "импликация" отечественными и зарубежными языковедами вкладывается различное содержание. /Подробный анализ разных трактовок этого термина можно найти, например, в следующих работах: Старикова 1974:22-32, Власова 1973:63-64/. Поэтому прежде чем перейти к рассмотрении современного состояния проблемы соотношения экспликации и импликации в интересующем нас аспекте, следует хотя бы в порядке первого приближения определить, какой смысл вкладывается в термин "импликация" в настоящем исследовании.
А.Д.Швейцер определяет импликации как "тенденцию естественных языков к подразумеванию семантических компонентов", в отличие от экспликации, т.е. "тенденции к открытому, явному,еловес-ному выражению семантических компонентов" /Швейцер 1973:271, 275/. О.САхманова дает такое определение этим понятиям: "имплицитный - подразумеваемый, невыраженный; эксплицитный - имеющий открытое выражение, маркированный" /Ахманова 19696:174,523/. К.Г.Крушельницкая:" под имплицитным выражением понимают обычно такие случаи, когда отдельные компоненты содержания не находят специального выражения с помощью формальных средств языка"/Кру-шельницкая 1970:23/. Аналогичные определения дает и ряд зарубежных лингвистов, см., например, Балли 1955, Тэйбер 1970, Ван-друшка 1971. Именно в таком смысле и будут пониматься в настоящей работе эксплицитное и имплицитное выражения лексического значения.
Нетрудно заметить, что вышеприведенные определения данных терминов основываются на тезисе о наличии в каждом языке двух
-способов выражения значения: I/ с использованием языковых единиц и 2/ без использования таких единиц /см.,например,Вардуль 1969:61, Вандрушка 1971:11-12/. Второй способ обусловлен действием следующих трех факторов:
а/ структурность всех предложений, в которых наличие одних членов предполагает наличие других;
б/ структурностью объектов информации, в которых наличие одних элементов предполагает наличие других;
в/ способностью контекста и ситуации уточнять, какую информацию несут не выраженные эксплицитно члены предложения /см. Вардуль 1969/.
Следует указать на вытекающую из такой аргументации принципиально важную для настоящей работы классификацию типов импли-цитности.
I тип. Имплицированное значение извлекается получателем информации из узкого контекста /предложения/. Например, при переводе такого предложения:
Я родился 25 февраля 1881 года в фабричном городке Тонтон в штате Массачусетс... /9/ .
В скобках после примеров дается сокращенное обозначение текстового источника и номер страницы.
- исходный язык, ЇЇЯ - язык перевода, переводящий язык.
- 2 тип. Имплицированное значение извлекается получателем ин формации из широкого контекста, т.е. из текста в целом. Напри мер, при переводе такого предложения: информация, необходимая для эксплицитного выражения в тексте на Ш значений "вдалбливать" и "сознание", извлечена из ситуации: ...армия капиталистических периодических изданий постоянно ведет капиталистическую пропаганду - разумеется, не называя упорно вдалбливая ее в сознание американского народа /71/.
Что касается понятий абстрактного ж конкретного, широко употребляемых в языкознании, то в них также вкладывается различное содержание. "С одной стороны, абстрактными называют слова, передающие широкое понятие в общем виде, без его конкретизации и детализации. С другой стороны, к абстрактным относят такие
Которые обозначают свойства, отношения, состояния, отвлеченные от конкретных предметов /доброта, болезнь, причинность и т.п./. В основе двух типов слов-понятий лежат разные процессы абстрагирования. Различие между "помещать" и "класть", "ставить" есть различие между родовым и видовым понятиями... . Различие между "дисциплинированный человек" и "дисциплинированность" ... есть различие между конкретным и абстрактным понятиями" /Гак 1966:81/. В настоящей работе оппозиция между абстрактным и конкретным будет пониматься как оппозиция между родовым и видовым понятиями или широким и узким значениями той или иной лексической единицы.
Из сказанного становишся ясной связь между абстрактным и конкретным, с одной стороны, и экспликацией и импликацией - с другой. Связь эта выражается прежде всего в том, что та или иная абстрактная языковая единица /слово, словосочетание/, будучи актуализированной в речи, неизменно предполагает импликащт тех семантических компонентов, которые могут быть эксплицированы при описании той же предметной ситуации более конкретной единицей того же или другого языка.
Говоря соотношении экспликации и импликации, Ш.Балли приводит девять вариантов высказывания, описывающих одну и ту же ситуаций - изгнание надоедливого человека из комнаты,- начиная с "я требую, чтобы вы вышли" и кончая "вон!" и просто физическим изгнанием из комнаты. При этом обращается внимание на то, что, хотя по мере перечисления вариантов то одна, то другая часть высказывания не произносится, "ум легко восполняет недостаточность выражения, притом без какого бы то ни было ущерба для сущности высказывания" /Балли 1955:49/.
- ІЗ Более того, возрастающая недостаточность эксплицитного выражения, по мнению: Ш.Балли, делает высказывание яснее и убедительнее. Здесь, на наш взгляд, необходимо отметить по крайней мере два момента. Во-первыж, нужно как-то учесть изменение стилистических оттенков приводимых высказываний, чего сам автор не делает. Ео-вторыж, по справедливому замечанию Р.А.Будагова, автор отождествляет с грамматикой не только интонацию, но и жесты /см.Будагов 1955:405/. Впрочем, по-своему Щ.Балли вполне последователен, ибо эти два возражения он предусмотрел, включив интонацию, жесты и даже явления окружающей среды в сферу лингвистического и исключив из своего метода соблюдение стилистического тождества высказывания, й тем не менее трудно согласиться с тем, что с убыванием количества слов высказывание становится яснее и убедительнее. Ведь в приводимых примерах речь идет исключительно о различных стилистических возможностях описания идентичной предметной ситуации, причем с точки зрения того или иного стиля эти высказывания в равной степени ясны и убедительны.
Последуем, однако, за дальнейшими рассуждениями автора. Такой парадокс - возрастание ясности высказывания с уменьшением количества используемых слов - Ш.Балли объясняет тем, что язык состоит не только из артикулируемых слов, но и из целого ряда приемов, К этим приемам, т.е. не артикулируемым элементам, относятся: I/ музыкальные знаки, 2/ мимика и жесты, 3/ ситуативные знаки. Поскольку материалом нашего исследования является письменная речь, остановимся лишь на ситуативных знаках.
В понятие ситуации автор включает не только окружающую действительность, но и контекст. И то и другое, по его мнению, суть лишь две разновидности ситуации, одна из которых воспринимается чувствами, другая - памятью. Кроме того, имеете и так называемая постоянная ситуация, образуемая всей общественной жизнь, данного коллектива. Имени© по причине того, что в имплицитные, недостаточные в словарном отношении выражения входят и не артикулируемые знаки, извлекаемые участниками речевого акта из ситуации и контекста, скудные, на первый взгляд, высказывания являются на деле полными эксплицитными предложениями. Можно, исходя из этого, заключить, что, изгоняя из высказывания тот или иной эксплицитно выраженный элемент языковой системы, мы, чаще всего бессознательно, заменяем его каким-либо неарти-кулируемым /имплицитным/ элементом, извлекаемым из ситуации. Таким образом, одно и то же значение может быть выражено как эксплицитно, так и имплицитно, причем колебания зависят либо от психологических мотивов, либо от обстоятельств, в которых оказываются участники коммуникативного акта.
В другой своей фундаментальной работе Ш.Балли указывает, что ",., есть два очень различных способа обнаружения экспрессивных средств языка: либо сравнивать его средства со средствами другого языка, либо сравнивать между собой основные средства данного языка" /Балли 1935:86/. Можно, следовательно, предположить, что для более полного изучения соотношения экспликации и импликации в каком-либо конкретном языке нецелесообразно ограничиваться рамками данного языка, следует также привлекать материал и других языков, учитывая при этом положение Ш.Балли о том, что "для сравнения двух языковых систем теоретически безразлично, принадлежат ли они к одной и той же исторической семье языков" /Балли 1955:39/.
Поскольку имплицитное мотивирование языкового знака распространено во французском языке значительно шире, чем в немецком, Ш.Балли заключает, что французский язык является более абстрактным, стремящимся к ясности - в противоположность немецкому, для которого характерна точность. В подтверждение этого тезиса приводятся высказывания о французском языке Р.Декарта, П.Клоделя, Вольтера, А.Бергсона. Безапелляционность подобных утверждений Ш.Баяли неоднократно подвергалась критике в работах по сопоставительному языкознанию, о которых будет сказано ниже.
Один из основоположников глоссематики В. Брёндаль также считает, что, поскольку французский язык является отражением так называемого "французского духа", для которого характерны такие черты, как ясность, точность, стремление к обобщении и элегантность, т. е. искусство достигать максимального аффекта при минимальной затрате средств, он может быть назван абстрактным языком /см.Брёндаль 1936:25/. Под абстрактностью, отвлеченностью автор понимает, в частности, имплицитное выражение тех значений, которые в других языках чаще всего выражаются эксплицитно. Абстрактность языка, по В.Брёндалю, может проявляться, например, в том, что сама система языка "обрабатывает" слова и устойчивые сочетания так, что они являются целиком абстрактными еще до употребления их в речи.
Аналогичную аргументацию тезиса о преобладании абстрактного во французском языке можно встретить в трудах многих известных специалистов по романскому языкознанию. См.,например,Брюн© 1936: 81; Доза 1947:91,351; Берг 1948:95; Галише 1949:17,119.
Не все они, впрочем, соглашается с категоричными выводами В. Брёндаия. Так, А.Доза указывает, что В.Брёндаль "преувеличивает роль абстрактного во французском языке, которое отнюдь не исключает конкретного. Когда нужно, французский язык чрезвычайно выразителен. Как письменная, так и разговорная речь насыщена образными выражениями и красочными сравнениями" /Доза 1947:351/.
Весьма интересные сходные рассуждения о французском языке в сопоставлении с русским содержатся в работе Д.Хохрякова,опубликованной еще в прошлом веке /см.Хохряков 1889/.
Такие несовпадения в объеме значений слов, описывающих одинаковые явления, авторы объясняют тем, что лингвистическое отражение действительности никогда не бывает исчерпывающим, поэтому было бы странным, если бы оно вдруг совпало в различных языках, По мнению авторов, в каждом языке есть свои лексические пустоты, лакуны, несовпадающие с лакунами другого языка. См. об этом также Муравьёв 197I.
Общий итог, к которому приводит это детальное исследование двух языков, авторы формулируют так: "В целом слова французского языка находятся на более высоком уровне абстракции, чем соответствующие слова английского языка. Они охватывают и передают меньшее количество оттенков и деталей окружающей нас действительности" /Вине и Дарбельне 1958:§43/.
Из отечественных трудов по сопоставительной лингвистике, в которых затрагивается проблема соотношения эксплицитного и имплицитного, абстрактного и конкретного, следует назвать работы В.Г.Гака /см.Гак 1966, Гак и Ройзенблит 1965/, который считает, что тенденция французского языка употреблять широкие по значению слова "не является отражением каких-то свойств французского мышления, но объясняется прежде всего особенностями французского словообразования... На основе этого явления материального порядка возникают тенденции интеллектуального порядка, которые проявляются в том, что возникает стремление употреблять слово общего значения там, где можно было бы вполне использовать существующее в языке слово с более узким, конкретным значением" /Гак 1966:81/.
Дискурсивно-текстовой универсум как лингвистическое понятие
Весь массив устных и письменных произведений, созданных на определенном языке, можно считать универсумом, поскольку в этой совокупности рече-языковых единиц содержатся абсолютно все универсальные и специфические черты, особенности, дискурсивно-текстовые процессы и их результаты, находящиеся в ведении лингвистики. Под термином «дискурсивно-текстовой универсум» будем понимать не какие-либо отдельные группы словесных произведений или их единицы, а общее лингвистическое понятие как предмет изучения теории языка.
Несмотря на многовековую традицию создания различных текстов (а может быть, именно поэтому), в современном языковедении до сих пор не существует единого исчерпывающего определения ни для понятия «текст», ни для понятия «дискурс», как нет и единой теории для четкого описания их взаимодействия.
Рассмотрим последовательно наиболее распространенные взгляды ученых на эти проблемы.
Как известно, «участвуя в построении литературного произведения (текста) и в выражении его смыслового содержания, язык создает (разумеется, под контролем работающего сознания людей) речь -последовательность слов и предложений, организованных по «законам» языка для выражения нужной информации» (Головин 1984, с. 6).
Долгое время предметом изучения лингвистики были отдельные единицы языка, такие как звуки, слоги, слова, морфемы, словосочетания, предложения. Но с развитием науки «функциональный аспект в изучении языка, ориентация на коммуникативный процесс неизбежно привели к выявлению коммуникативной единицы высшего порядка, посредством которой осуществляется речевое общение. Такой единицей является текст, который мыслится прежде всего как единица динамическая, организованная в условиях реальной коммуникации и, следовательно, обладающая экстра- и интралингвистическими параметрами» (Валгина 2003, с. 7).
Будучи полиинформативной структурой, семантически и грамматическим чрезвычайно насыщенной, текст предоставляет широкие возможности для его изучения в различных аспектах и с различных научных позиций. «Текст можно рассматривать с точки зрения заключенной в нем информации (текст - это прежде всего информационное единство); с точки зрения психологии его создания, как творческий акт автора, вызванный определенной целью (текст - это продукт речемыслительной деятельности субъекта); текст можно рассматривать с позиций прагматических (текст - это материал для восприятия, интерпретации); наконец, текст можно характеризовать со стороны его структуры, речевой организации, его стилистики (например, стилистика текста, синтаксис текста, грамматика текста, шире - лингвистика текста). В тексте заключена речемыслительная деятельность пишущего (говорящего) субъекта, рассчитанная на ответную деятельность читателя (слушателя), на его восприятие. Так рождается взаимосвязанная тирада: автор (производитель текста) - текст (материальное воплощение речемыслительной деятельности) - читатель (интерпретатор). Таким образом, текст оказывается одновременно и результатом деятельности (автора) и материалом для деятельности (читателя-интерпретатора)» (Там же, с. 9).
По поводу того, что считать текстом, каковы его признаки и минимальный размер, среди ученых также нет единства. «Само слово "текст" означает ткань, сплетение, соединение. Поэтому важно установить и то, что соединяется, и то, как и зачем соединяется. В любом случае текст представляет собой объединенную по смыслу последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой являются связанность и целостность» (там же, с. 12).
И.А. Зимняя определяет текст как «общественно-речевой продукт, в котором находят отражение культура, система социальных отношений, традиции, история народа» (Зимняя 2001, с. 19).
Т.М. Николаева рассматривает текст как объединенную смысловой связью «последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой являются связность и целостность. В семиотике под текстом понимается осмысленная последовательность любых знаков, любая форма коммуникации; в языкознании текст - последовательность вербальных (словесных знаков). Правильность построения вербального текста, который может быть устным и письменным, связана с соответствием требованию «текстуальности» - внешней связности, внутренней осмысленности, возможности своевременного восприятия, осуществления необходимых условий коммуникации. Языкознание описывает специфические средства, обеспечивающие смысловые установки, передаваемые в тексте: лексические средства типа частиц, вводных слов и т.п., тектонические средства — изменение порядка слов в зависимости от текстуальной установки, ... особые графические средства - подчеркивания, шрифтовые выделения, пунктуация (Николаева 2000, с. 507).
По мнению А.Е. Кибрика, текст - это «языковое произведение неограниченной длины. Тексты являются предметом исследования не только лингвистики, но и других наук - литературоведения и семиотики; психологии; истории, в состав которой входят палеография и текстология; юриспруденции; теологии; этнографии» (Кибрик www.krugosvet.ru). Соответствующая дисциплина, изучающая лингвистический подход к тексту, «обычно именуется лингвистикой текста, хотя некоторыми авторами употребляется термин «теория текста»; встречается и выражение «синтаксис текста», по своей внутренней форме обозначающее раздел лингвистики текста, но часто понимаемое и расширительно, как синоним предыдущих». А.Е. Кибрик замечает, что «термин "текст" иногда, особенно в литературоведческом и культурологическом контексте, употребляется в особом абстрактном смысле, приблизительно следующем: связная совокупность концептов и идей, относящихся к некоторой сфере .
Специфика правоведческих дискурсивно-текстовых единиц и их составляющих
В настоящее время юриспруденция перестала быть «закрытой», «кастовой» областью, термины и тексты которой были понятны лишь специалистам-правоведам. Юриспруденция все активнее вторгается в сферы множества других специальностей, становится более доступной для тех людей, которые стремятся жить в ладу с законом. Этому во многом способствует изучение юридических текстов с лингвистических позиций.
Дискурсами и текстами с правоведческой тематикой будем считать все рече-языковые единицы, затрагивающие различные проблемы юриспруденции, опираясь на понимание того, что «право - совокупность устанавливаемых и охраняемых государством норм, правил поведения, регулирующих общественные отношения между людьми и выражающих волю государства» (Парамонова 1998, с.5).
Изучая право и связанные с ним тексты с позиций языкознания, мы наталкиваемся на определенные трудности. Если правовые аспекты и проблемы постоянно изучаются и совершенствуются в юридических науках, то в языковедении эта область еще не является всемерно исследованной. «До настоящего времени в теории языка отсутствуют научная классификация и системное описание юридических и правовых понятий и терминов, недостаточно полно исследованы особенности образования юридических терминов, не выявлен их интерпретационный потенциал, не расклассифицированы семантико-понятийные блоки юридически-правовой терминологии» (Шипков 2004, с.4).
Изучение языка правоведения осложняется, видимо, тем, что он, с одной стороны, строго обусловлен стилистически, имеет широкий набор специфических языковых штампов и клише, терминов, а с другой стороны, может с определенными целями включать в себя практически все стили и пласты общенародного языка, включая сниженную и инвективную лексику. «В языке права отмечается когнитивно-понятийная направленность всех деривационных процессов, что определяется такими особенностями языка права, как его официальный характер, документированность внешнего языкового выражения мысли законодателя, общеобязательность нормативно-правовых предписаний. В основе герменевтического подхода и интерпретационных технологий языка права лежат принципы логико-семантической взаимокорреляции, смысловой ясности, точности и однозначности, категориально-понятийной эквивалентности, что позволяет квалифицировать его в качестве важнейшего регулятора общественных отношений и средства формирования правовой компетенции языковой личности» (Шипков 2004, с.7).
При изучении юридических тестов огромную важность имеют экстралингвистические параметры. Чтобы учесть все аспекты дела и вынести правильную оценку, необходимо привлекать огромный массив энциклопедических сведений общекультурного, национально-специфического, индивидуально-личностного психологического характера. «Анализ языка права в когнитивно-герменевтическом плане неизбежно вскрывает не только правовые, но и социокультурные аспекты взаимодействия языка и права. Важнейшим источником права признаётся культура, вбирающая в процессе эволюции социальный опыт, который выражается в общеобязательных правилах поведения личности в социуме. Именно единое пространство культуры опосредует связь языка права с важнейшими формами средствами существования социума. Среди последних важное место занимает язык, являющийся специфическим
социальным средством хранения и передачи информации, а также управлением личности. Как установлено, для своей реализации право требует социального признания» (Шипков 2004, с.9).
Язык права является активно функционирующим метаязыком и тесно связан с метаязыком лингвистики, поскольку «при истолковании текста закона создаются новые лингвистические высказывания, которые со своей стороны способны к толкованию процесса понимания происходящего. Таким образом, можно выделить четыре основных элемента юридического истолкования: грамматический, логический, исторический и систематический» (Шипков 2004, с.11).
Несмотря на давность своего существования, в лингвистике юридический дискурс еще недостаточно исследован, т.к. в его структуру и специфику специалисты по теории коммуникации, лингвистике, психологии и другим общественным наукам «проникли» не так давно (Кашкин 2000). Поэтому юридический дискурс еще требует обширного детального исследования. В общих чертах юридический дискурс можно определить как все многообразие судебно-процессуальной системы государства (см. Кашкин 2000, с.59; Щепотина 2002, с.111).
В.Ю. Яблонский выделяет следующие процессуальные функции действующего уголовного процесса, каждая из которых, на наш взгляд, может рассматриваться как правовой дискурс: расследование уголовного дела, судебное рассмотрение и разрешение уголовного дела, прокурорский надзор за соблюдением законности в ходе уголовного судопроизводства, защита личных материально-правовых и процессуальных интересов, оказание юридической помощи и личное представительство, общественное представительство, оказание содействия в ходе судопроизводства и т.д.» (Яблонский 1999, с.24).
Лингвистический анализ русского правового законодательства в отношении экологии
Постепенно в правовом законодательстве России создаются и вступают в силу законы, направленные на улучшение экологической ситуации. Но так как эта деятельность толкуется развернуто, то у самих юристов и у тех, кто должен выполнять закон, нет четких критериев, не выработана привычка беспрекословного подчинения закону. Распространена и такая ситуация, когда люди хотят и соблюсти законы, и удовлетворить свои интересы, то есть прибегают к полумерам. Некоторые законы допускают двойное толкование, предполагают лазейку, что приводит к недобросовестному их выполнению или же нормы закона не выполняются вообще.
«Природопользование, охрана окружающей природной среды и экологическая безопасность порождают в обществе определенные права и ответственность физических и юридических лиц. Эколого-правовая ответственность возникает в связи с неисполнением требований соответствующих норм права, т.е. связи с правонарушением, и является видом государственного принуждения по отношению к физическим, должностным и юридическим лицам» (Анохин 2004, с. 17).
Состояние окружающей среды серьезно ухудшилось в последние десятилетия, и возникла необходимость в создании государственной Экологической доктрины. В ней констатируется: «Современный экологический кризис ставит под угрозу возможность устойчивого развития человеческой цивилизации. Дальнейшая деградация природных систем ведет к дестабилизации биосфер, утрате ее целостности и способности поддерживать качества окружающей среды, необходимые для жизни. Преодоление кризиса возможно только на основе формирования нового типа взаимоотношений человека и природы, исключающих возможность разрушения и деградации природной среды» (Вестник экологического образования в России 2003, с.4).
Право населения на благоприятную окружающую среду в Российском законодательстве определено как элемент правового статуса личности, «составляет важную часть конституционного статуса личности и центральное звено ее эколого-правового статуса как системы законодательно закрепляемых прав, интересов и обязанностей граждан в сфере охраны окружающей среды» (Васильева 2005, с. 19).
Однако в свете ряда сложившихся обстоятельств это право в России не реализуется в должной мере. Во вступительном слове на заседании президиума Государственного совета РФ Президент РФ В.В.Путин сказал: «Необходимо серьезно обновить и упорядочить законодательную базу. У нас сложилась парадоксальная ситуация - фактически отсутствуют правовые механизмы, которые позволяют компенсировать экологический вред от хозяйственной деятельности. Во многом поэтому мы сталкиваемся с хроническим дефицитом средств на экологические программы. А предприятия практически не несут ответственность за ущерб окружающей среде. И не заинтересованы вкладывать деньги в природоохранные мероприятия» (Вестник экологического образования в России 2003, с.З).
Становится очевидным, что необходима большая работа по изменению указанного положения дел. Она предполагает комплексные меры со стороны правоведов, экологов, глав промышленных предприятий, а также учителей, средств массовой информации и каждого гражданина России по изменению менталитета населения в целом, поскольку для нашей страны, имеющей большое количество проблем разного рода, экологические проблемы еще не стали важными и первоочередными. Их зачастую игнорируют, переводят в разряд «третьестепенных», от чего ситуация только усугубляется и, в конченом итоге, сильно страдает здоровье людей, сокращается продолжительность жизни россиян.
Есть основания считать, что филология также может внести свою лепту в улучшение экологической ситуации - в первую очередь, привлечением к ней внимания и указания на реальное положение дел с помощью анализа лингвистических и экстралингвистических показателей соблюдения или нарушения правового законодательства в экологических текстах и дискурсах. Данный анализ позволит вскрыть истинные интенции авторов таких дискурсов, которые подчас маскируются, не выражаются четко и определенно нужными словами, и поэтому нуждаются в правильной интерпретации и своего рода «срывании масок», обнажении того, что на самом деле скрывается за искусным (или, наоборот, непродуманным) нагромождением слов. Собранный и изученный нами языковой материал наглядно это демонстрирует.
Отражение менталитета и аксиологии в русских экологических дискурсах
В фольклоре, в частности в сказках практически всех народов взаимоотношение человека и живой природы занимает важное место и может свидетельствовать об особенностях менталитета данных народов. Так, по свидетельству Т.Л.Кожевниковой, для немецких сказок характерно бережное отношение к природе, что, возможно, связано с такими чертами немецкого менталитета, как любовь к порядку, бережливость, дисциплинированность.
У героев русских сказок этого бережного отношения к природе не наблюдается. Им свойственна большая гордость безбрежными просторами, обилием природных богатств, но в русском менталитете, по-видимому, генетически заложено представление, что такое изобилие способно само восполняться и особенного, бережного отношения к себе не требует (Кожевникова 2001, с. 134).
Вероятно, это объясняется особенностями русского менталитета, отношением к культуре вообще: «В основе русской жизни лежит недоверие к культуре, ощущение того, что культура не исчерпывает сложность мира, что правильно построенная рациональная последовательность действий таит в себе почти такие же возможности неуспеха, как случайные действия, как жизнь, как Бог на душу положит» (Брюшинкин 2005, с.31).
Обратимся к исследованию одного публицистического дискурса, посвященного экологии, под названием «Дышите. Не дышите!» (АиФ. 2005. № 13. С. 15). Интересно отметить тот факт, что в статье эксплицировано открыто отрицательное, обличающее отношение к экологическим проблемам - жирным шрифтом вьщелены подзаголовки «В "грязных" местах России живет более 30 млн. человек», «150 городов России — на грани экологической катастрофы», «Дети в "грязных" городах болеют в 2-3 раза дольше». Начинается статья леденящими душу словами «В России экологически чистые места остались только на вершинах Саянских гор». Однако в этом же материале имплицированы следующие типы реагирования русских людей на длительную экологическую катастрофу, которые отнюдь не носят конструктивного характера: А) Преуменьшение опасности и привыкание к ней. В статье описывается экологическая катастрофа г.Липецка, «который вот уже два десятка лет один из первых в списке самых «грязных» городов страны», его дымовая завеса, «в которую упираются десятки труб. Город похож; на гигантскую пепельницу, серый и дымящийся». В нем трудно дышать, голова кружится, снег слоями черный, серый, коричневый, вывешенное на балконе белье через три часа становится серым, даже свежий розовый маникюр к вечеру чернеет.
«На рынке старушки торгуют квасом, который «очень оздоравливает».
Спрашиваю: а что еще оздоравливает, когда дымит со всех сторон? Бабульки оживляются: «А вы себе котика ангорского, пушистого заведите. Он всю эту пыль заводскую шерстью соберет, только купайте почаще!!!» Нет, эту страну на колени не поставишь...» (АиФ. 2005. № 13, с.15).
Характерно, что корреспондент О.Костенко-Попова также не удивляется такому отношению, а даже гордится и восхищается им. Б) Уход от проблемы: «Перед отъездом из Липецка я спросила, как выживать в «грязных» городах у психолога областной больницы... Он сказал, что всегда нужно помнить о тех, кому еще хуже». В) Прибегание к полумерам: «Начальник отдела экологии Марина Соловьева посоветовала: "Нужно как можно чаще бывать на природе. Вон на нашем металлургическом комбинате сделали мини-заповедник "Лебединое озеро". Там растет много деревьев и живут и плодятся 400 птиц» (там же).
Очень сомнительно, чтобы мини-заповедник, расположенный в эпицентре загрязнения воздуха, на территории комбината, мог бы радикально оздоровить атмосферу города. Пугающая эфемерность этой слабой потуги на оздоровление жизни города усиливается тем, что исходит от серьезного официального лица - начальника отдела экологии городской администрации - и очевидным отсутствием более действенных и значимых перспектив. Г) Игнорирование проблемы экологической катастрофы: «Захожу в аптеку, жалуюсь на то, что тяжело дышать, голова кружится и вообще дым замучил, прошу чего-нибудь, помогающего справиться с атмосферным загрязнением, - ну там, угля активированного токсины повыводить... Продавщица хмурит брови над антигриппозной повязкой: «Девушка, вам валерьянки попить и тест на беременность не помешает, кстати...» (там же).
Ответ аптечного работника говорит не только о её личном реагировании на проблему, но и о государственном, по крайней мере, на уровне муниципальной власти - иначе бы в аптеке был хотя бы перечень лекарственных препаратов, рекомендованных органами здравоохранения для подобных жалоб.
Можно сделать вывод о том, что хотя официальная позиция в нашей стране направлена на заботу об окружающей среде и освещение связанных с этим проблем, в менталитет русских людей еще не вошло сознание необходимости активному противодействию в адрес предприятий, загрязняющих воздух, воду, природу, места проживания.
