Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема заимствований в лингвистике и культурологии 7
1.1 О понятиях «культура» и «культурное заимствование» 7
1.2 Заимствование, как объект лингвистического исследования
1.2.1. К истории исследования заимствований 17
1.2.2. Современные подходы к изучению заимствуемой лексики 20
1.2.3. Определение места иноязычной терминологии в системе языка...31
1.3 Национально-культурная специфика образов языкового сознания 38
Глава II. Экспериментальное исследование иноязычной экономической лексики 48
2.1 Способы описания ассоциативных полей экономических терминов 48
2.2 Ассоциативный эксперимент: цели и задачи, материал, процедура проведения 58
2.3. Анализ полученных словарных и экспериментальных данных 59
2.3.1. Методы анализа экспериментального материала 59
2.3.2. Сравнительный анализ данных по материалам английского и русского ассоциативных словарей 64
2.3.3 Анализ данных ассоциативного эксперимента 74
Заключение 157
Литература 166
- К истории исследования заимствований
- Национально-культурная специфика образов языкового сознания
- Анализ полученных словарных и экспериментальных данных
- Сравнительный анализ данных по материалам английского и русского ассоциативных словарей
К истории исследования заимствований
Технологическая подсистема является ведущей, на ее основе происходит взаимодействие человека с окружающей средой. Социальная подсистема, включающая отношения между людьми и типы поведения, а также идеологическая, куда входят мифология, религия, наука, народная мудрость, надстраиваются над технологической. Соответственно роль этих подсистем в функционировании и развитии культуры далеко не одинакова.
В свою очередь каждая из вышеперечисленных подсистем, как считает Л. Уайт, состоит из некоторого количества структур, обладающих определенной важностью (magnitude) и имеющих свою цель (objective). Данные структуры получили название «векторы» (vectors). В числе первых и наиболее важных культурных векторов находится язык, поскольку без него, как и без членораздельной речи, по мнению автора, невозможно существование культуры (там же, с. 60). Таким образом, в рамках предложенного ученым подхода, отношение языка и культуры - это отношение части к целому, к системе, рассматриваемой вне человека в виде некоторой абстракции.
Иного мнения придерживается другой американский исследователь У. Гудинаф. Согласно Гудинафу, культура состоит из не наследуемого биологически знания, необходимого для успешного вхождения в определенный коллектив людей (Goodenough, 1964). Автор рассматривает культуру не как систему, куда входят человек и созданные им материальные объекты, а как способ упорядочения, организации мира. Культура - это «формы вещей, находящиеся в голове у человека, модели для их восприятия, сравнения и интерпретации» (там же, с.36). Соответственно, и язык является неким конечным знанием, необходимым для успешной коммуникации в рамках конкретного социума. Формы языка не отличаются от культурных форм, т.к. и те и другие имеют свои материальные репрезентации или могут их получить благодаря иконическим знакам (iconic signs). Знакомство с культурой, по Гудинафу, это знакомство с системой значений, представленных в виде языковых форм.
Наконец, в работе Н. МакКоуна (McQuown, 1982) культура предстает в виде адаптивного механизма (adaptive mechanism), вырабатываемого организмом на ранних стадиях развития через необходимую для выживания деятельность. Именно специально «культивируемая» деятельность и составляет как культуру группы, так и культуру отдельных индивидов, входящих в эту группу. Язык в подобных условиях является средством передачи информации от старших организмов (senior) к младшим (junior).
Несмотря на столь разные определения, сформулированные в работах вышеупомянутых исследователей, их всех объединяет попытка представить культуру в виде некоторых комбинаций материальных предметов и идей. Рассмотрение культуры вне человека, представление ее в виде некоторого константного и существующего помимо человека (но для человека) механизма адаптации вызвало критику со стороны отечественных исследователей. В частности, Э. С. Маркарян в книге «Теория культуры и современная наука» (Маркарян, 1983) говорит о культуре как о системе средств, необходимых для успешной деятельности человека. Ученый не отрицает адаптивную функцию культуры: «Возникшая на заре человеческой истории в качестве специфического социального феномена, уникального механизма самосохранения общества, культура и поныне продолжает выполнять эту функцию, неся в себе очень сильный адаптивный заряд и на перспективу» (Маркарян, 1983, с.23). Далее проводится отождествление культуры с традициями, стереотипами поведения, необходимыми для возникновения и дальнейшего развития новых явлений культуры. И на основании этого культура определяется как специфический способ человеческой деятельности.
Позднее исследователем предпринимается попытка представить четкие критерии для вычленения культуры из «системы общественной жизни в целом» как особого объекта научного исследования (Маркарян, 1985). Основная задача состоит в том, чтобы сохранить явления культуры в виде некоторого единства. Важными критериями для вычленения культуры стали выполняемые ею функции «специфического адаптирующего механизма общества». Автором выделяются виды культуры - общечеловеческая и этническая. Полного соответствия между ними не существует, поскольку последняя (этническая), чья специфика определяется традициями, является источником культурного многообразия, в том время как общечеловеческая по большей части несет в себе признаки, характеризующие человека как существо разумное. Согласно Э. С. Маркаряну культура может содержать в себе и деструктивное, дестабилизирующее начало, что особенно видно на примере этнических культур.
В целом, реальные функции культуры, как общечеловеческой, так и этнической, «состоят в том, чтобы особыми надбиологически выработанными средствами стимулировать, программировать, контролировать, координировать, физически обеспечивать и социально воспроизводить человеческую деятельность» (Маркарян, 1985, с. 21). Проявления культуры можно обнаружить в виде определенных «стереотипов действия», выраженных во всем многообразии материальных предметов, человеческом поведении, общественных нормах и других формах.
В рамках этнологии культура, в самом широком смысле выступающая как основа этноса, также рассматривается через призму деятельности, но деятельности иного порядка. Так, используя макромасштабный подход, в основе которого лежит деление культуры в зависимости от способов ее существования, можно выделить следующие составные части, присущие любой этнической культуре:
Национально-культурная специфика образов языкового сознания
В результате анализа экспериментальных данных и данных английского и русского тезаурусов нами были получены ассоциативные поля, позволяющие сделать некоторые предварительные выводы о содержании русского и английского фрагментов языкового сознания, стоящих за экономической терминологией. Для обработки материала была привлечена методика описания ассоциативных полей, предложенная Е. Ф. Тарасовым (Тарасов, 1997). Предложенное А. В. Ивановым деление сознания на телесно-перцептивную, логико-понятийную, эмоционально-аффективную и ценностно-мотивационную компоненты (Иванов, 1994), Е.Ф. Тарасов перенес на ассоциативное поле. Автор выделил «овнешнения умственной и овнешнения чувственной частей образа» языкового сознания и соответствующие им типы знаний: 1. логически отработанные знания и логически отработанные знания, дополненные аксиологической компонентой, относящиеся к умственной части; 2. перцептивно обусловленные знания и перцептивно обусловленные знания, дополненные эмоционально-аффективной компонентой, которые относятся к чувственной части (Тарасов 1997, с. 269-270).
Необходимо заметить, что в ряде случаев часть ответов русскоязычных информантов не была включена нами ни в одну из вышеперечисленных групп. Подобное положение можно объяснить тем, что при формировании новых образов сознания носителями русского языка использовались «не только перцептивные данные, полученные при чувственном восприятии этого предмета, но и априорные знания (перцептивные эталоны), содержащие концептуальные, культурные по природе знания» (Тарасов, 1996: 19). Поэтому, в условиях частичного отсутствия априорных «экономических» знаний о данных инокультурных явлениях, стратегии ассоциирования стоились исключительно на формальных признаках слов. В этой связи анализ ассоциативных полей слов экспериментально списка мы дополнили анализом идентификационных стратегий. Ниже мы остановимся несколько подробнее на рассмотрении этого понятия.
Всякое функционирование слов в языковом сознании подразумевает принятие различного рода решений. Закономерности появления таких решений принято именовать стратегиями. Д. Брунер считает, что под стратегиями необходимо понимать «некоторый способ приобретения, сохранения и использования информации, служащий достижению определенных целей в том смысле, что он должен привести к определенным результатам» (Брунер, 1977, цит. по Залевская, 1996, с. 122). Согласно А.А. Залевской идентификация есть, прежде всего, попытка индивида понять, объяснить для самого себя, что в его опыте стоит за тем или иным словом. При идентификации слова во взаимодействие вступают процессы абстрагирования и конкретизации, интегрирования и дифференцирования, поскольку происходит сопоставление индивидуально опыта с социальным знанием (значения с личностными смыслами - Л.М.) (Залевская, 1992). По мнению автора при идентификации слово включается в многогранный внутренний «перцептивно-когнитивно-аффективный» контекст (Залевская, 1992). Таким образом, идентификацию слова можно рассматривать и как процесс, и как результат.
В процессе идентификации можно выделить более конкретные «ступени»: распознавания, оперирования функциональными опорами, которые также имеют промежуточные результаты, в дальнейшем складывающиеся в общий результат идентификации, причем далеко не всегда эти ступени и их результаты вербализируются и даже осознаются.
Дабы не строить умозрительные модели, рассмотрим подробнее упомянутые «ступени» идентификации, реализующиеся в стратегиях. Первой и наиболее важной из них является распознавание идентифицируемого слова, происходящее при постоянном эмоционально-оценочном фоне.
Далее следует оперирование функциональными опорами, что позволяет получить доступ к индивидуальной картине мира. Как считает А.А. Залевская, основными характеристиками опор являются: - функциональность, т.е. опоры могут быть использованы в различных целях; - интегративность, обеспечивающая сжатие смысла слова и способствующая включению слова во все потенциальные ситуации; - динамичность - способность изменяться в зависимости от условий речевой деятельности (Залевская, 1992). К функциональным опорам относится в первую очередь опора на признак, роль которого могут исполнять не только какой-либо объект, явление и действие, но и совокупность языковых знаний, знаний о мире. Тем самым, оказывается, что параллельно с опорой на признак в работу вступает и опора увязывания признака с его типичным носителем, другие признаки которого также могут актуализироваться в процессе идентификации слова. Результатом взаимодействия описанных опор является «выводное знание, которое может быть и прямым и многоступенчатым» (Залевская, 1992, с. 102). Поскольку это выводное знание получено при постоянном взаимодействии вербального, невербального, когнитивного и аффективного опыта, вполне уместным было бы говорить об одновременном переживании и знания и отношения к этому знанию в условиях процесса идентификации.
Проводившиеся ранее экспериментальные психолингвистические исследования (Родионова, 1994; Сазонова, 1993; 1994; Тогоева,1989; 1998) были направлены на выявление специфики процессов идентификации неологизмов русского языка (существительных, прилагательных, глаголов). Так, в работе С. И. Тогоевой был проведен анализ идентификационных стратегий, применяемых испытуемыми при работе с существительными. В их число вошли: словообразовательная, мотивирующая, которая так же включает в себя и стратегию субъективной дефиниции с однокоренным слову-стимулу словом, категориальная, по сходству звукобуквенного комплекса, а так же стратегия отказа (Тогоева, 1989). Т. Ю. Сазонова, исследовавшая процессы идентификации неологизмов-прилагательных, пришла к выводу о преимущественном использовании испытуемыми двух стратегий - стратегии опоры на формальные мотивирующие элементы и стратегии опоры на ситуацию (Сазонова, 1993, 2000). В работе Т. Г. Родионовой (Родионова, 1994) были проанализированы стратегии, используемые испытуемыми при идентификации неологизмов-глаголов. Всего автором было выявлено и описано 11 стратегий: мотивирующая, словообразовательная, стратегия категоризации, стратегия иллюстрации примером, прямая дефиниция слова-стимула, по сходству звукобуквенного комплекса, конкретизация через синоним-симиляр2, стратегия приписывания признака, опознание слова через субъект или объект действия, метафоризация и отказ от реакции. Вслед за Т. Ю. Сазоновой все ранее упомянутые нами идентификационные стратегии мы разделили на две условные группы (в рамках данного исследования нами не рассматривалась стратегия отказа от реакции).
Анализ полученных словарных и экспериментальных данных
Ипотека - залог недвижимого имущества (главным образом земли и строений на ней) с целью получения ипотечной ссуды; долг по ипотечному кредиту (Словарь коммерсанта, 1996). В ассоциативное поле данного слова стимула было включено 97 реакций русских: Русские 1-56 ответов, Русские 2 -41 ответ. От контрольной группы было получено 16 ответов. В группу логически отработанных знаний вошли следующие реакции: Русские 1: кредит (7), в кредит, отдавать частями за квартиру, ссуда на жилье (1); Русские 2: продажа в кредит (2), жилье в кредит, кредит на жилье, оплата в рассрочку (1). Всего 15,46% всех ответов. В группу логически отработанных, но аксиологически дополненных знаний были включены следующие ответы (Р - 25,77%): Русские 1: банк, бумага, вклад, вклад денег, время, деньги, дома, земля, имущество, капитал, квартира, мэр, недвижимость, нужно многим в нашей стране, обман граждан, объединение, покупка, недвижимость, продажа (1); Русские 2: деньги, жилье, ипотечностъ, покупка, собственность, экономика (1). Заметим, что в данные группы не вошли ответы англичан. Как это ни странно, но ни один из респондентов не ассоциировал данное слово с областью экономической терминологии. Сфера употребления данного термина в английском языке очень узка. Это подтверждается определением, даваемым стимулу в Бизнес оксфордском толковом словаре: «ипотека - полномочия банкира, обычно на основе вручения ему залогового письма, продавать товары, которые были переданы ему как залог по займу. Ипотека - обязательство, выдаваемое судовладельцем в качестве гарантии выплаты с процентами всех средств, которые он занимает во время плавания судна в связи с возникающими неотложными обстоятельствами после благополучного прибытия корабля к месту назначения» (Бизнес оксфордский толковый словарь, 1995).
В группу перцептивно обусловленных знаний попали единичные реакции (2%): Русские 1 - что-то занудное, Русские 2 - просторное, иллюстрирующие стратегию субъективной дефиниции и стратегию атрибутивной характеристики соответственно.
Рассматривая стратегии, определившие пути ассоциирования слова ипотека, все уже приводившиеся ранее ответы можно сгруппировать следующим образом: 1. Стратегия субъективной дефиниции слова-стимула: Русские 1 - отдавать частями за квартиру, ссуда на жилье, вклад денег (1); Русские 2 - продажа в кредит (2), жилье в кредит, кредит на жилье, оплата в рассрочку (1). 2. Стратегия конкретизации слова-стимула через синоним-симиляр может быть проиллюстрирована ответами студентов-экономистов кредит (7), в кредит. 3. Все реакции, включенные в группу логически отработанных, дополненных аксиологической компонентой, знаний (за исключением вклад денег - Русские 2) отражают реализацию стратегии отнесения слова-стимула к ситуации.
Оставшиеся реакции русских и англичан были так же рассмотрены нами с позиции идентификационных стратегий и сгруппированы следующим образом. Так, на процесс идентификации у англичан повлияло сходство слова-стимула hypothecation со словом hypothesis (гипотеза, предположение), вследствие чего появились реакции: 1. give opinion but will not lose face if it turns but to be nonsense, unknown word, Wall st. journal (стратегия субъективной дефиниции); 2. guess, guess-work, hypothesis, prediction, speculation, uncertainty (стратегия конкретизации слова-стимула через синоним-симиляр); 3. long, theoretical, undecided (стратегия атрибутивной характеристики стимула); 105 4. thesis ( стратегия по сходству звукобуквенного комплекса); 5. Huh? What? (стратегия не ясна); 6. science (стратегия категоризации). У русских информантов форма стимула, звукобуквенный комплекс, тоже повлиял на процесс ассоциирования, в результате чего возникли ответы: Русские 1: аптека (4); библиотека (У), гипотека, импотент (2), дискотека, игра, Иротека, история, картотека, потеха, экзотика (1); Русские 2: аптека (8), библиотека, Вот потеха!!!, дискотека, импортный, импотент, ипподром, картотека, мозаика, этика (1). Информанты могли давать субъективную дефиницию данному понятию, все так же опираясь на формальные признаки стимула: Русские 1: защитная ткань спорангия папоротника, запотевшее окно (1); Русские 2: аптека для импотентов, импортное что-то (1).
В отдельных случаях слово аптека являлось лишь промежуточным результатом процесса идентификации, после чего шло его включение в индивидуальный контекст, оно относилось к ситуации - зеленый крест, фонарь (Русские 1), Русские 2 - болезнь (2). Если же в случае промежуточного результата идентификации появлялось слово картотека, то конечными реакциями становились слова: карта (Русские 1), карточка, много карточек (Русские 2). Как результат выделения слова «пот» из состава стимула ипотека можно рассматривать слово вонючка (Русские 2). Определить же причины появления реакций немилость, психология, собрание (Русские 1), тема (2), собрание, социал, Спартак (Русские 2) представляется нам крайне затруднительным.
Сравнительный анализ данных по материалам английского и русского ассоциативных словарей
Взаимодействие английской и русской культур, их диалог, вылился в широкомасштабное заимствование инокультурных предметов и описывающих их слов. Нами отмечался тот факт, что реально диалог культур протекает лишь в сознании носителя той или иной культуры, где происходит «обмен» образами сознания. Индивид воспринимает новые, инокультурные предметы исключительно через образы предметов и деятельностей, которые у него сформировались в условиях «своей», родной культуры. Иными словами новые понятия и явления анализируются и познаются при помощи априорных знаний, приобретенными носителем в рамках своей культуры. Все это будет правомерным и в отношении заимствованных экономических понятий и явлений.
Касательно терминологической лексики, описывающей их, заметим следующее: по своему характеру все, пришедшие за последнее десятилетие в русский язык, экономические термины-неологизмы являются лексическими заимствованиями, а путь их заимствования - преимущественно письменная речь. Они используются для обозначения экономических субъектов, предикатов, экономических ситуаций и родовых категорий. За относительно короткий срок данными неологизмами был пройден путь от узкопрофессионального использования до области массовой коммуникации. Их употребление в бытовой речи является результатом действия как субъективных причин, будь то престиж, языковая мода, так и объективными причинами -переход к новой экономической формации.
Для полноты психолингвистического анализа неологизмов-заимствований мы сравнили образы языкового сознания, стоящие у носителей английской и русской культур не только за терминами-заимствованиями, но и за другими экономическими терминами. По материалам английского и русского ассоциативных словарей для анализа были отобраны следующие слова: банк, бизнес, долг, доллар, покупка, собственность, экономика. В результате анализа ассоциативных полей с позиции знаний, их составляющих, были получены следующие результаты: 1. группу логически отработанных знаний у русских и англичан составляют 12,8% и 12,5% всех реакций соответственно; 2. доля логически отработанных знаний, дополненных аксиологической компонентой, у англичан насчитывает 87,5% всех ответов, у русских -84%; 3. группа перцептивных знаний представлена только в ответах русских информантов и составляет лишь 3,2%, причем все эти ответы были получены на доллар и бизнес - слова, описывающие инокультурные предметы, которые не были присущи массовой русской культуре еще два десятилетия назад.
Таким образом, сходство структуры образов языкового сознания, стоящих за экономическими терминами, успешно функционирующими в обеих культурах, очевидно. Однако их содержание, безусловно, имеет свою национально-культурную специфику. Так, если для англичан долг в первую очередь - деньги (money 23) и банк (bank 5), то для русских это и деньги (9) и честь (3); он платежом красен (9), и вообще больше связан с моральными обязательствами, нежели деловыми. Для русских покупка преимущественно дорогая (10), в то время как для англичан с ней ассоциировано лишь действие по ее (покупке) получению - покупать (buy 68).
Особенно хорошо иллюстрируют положение о национально-культурной специфике ассоциативные поля стимула собственность. Англичане представляют ее через реакции дом (house 10), земля (land 8), моя (mine 7) и потерянная (lost 6); русские дают ответы: частная (25), моя (20), дом (9), мое (8), личная (4), на землю (2). Для представителей русского этноса важнее то, какая собственность, «моя - не моя»; им важно ее описать, дать атрибутивную характеристику. И подобная ситуация наблюдается в отношении всех слов, отобранных по материалам словарей.
Национально-культурная специфика и в путях, по которым это ассоциирование ведется. Хотя и русские и англичане чаще всего прибегают к помощи стратегии отнесения слова-стимула к ситуации, последние делают это в 52% случаев, в то время как, русские - лишь в 34,4%. Чуть выше нами уже отмечалось стремление представителей русского этноса описать стимул. Показатель по стратегии идентификации через атрибутивную характеристику стимула у русских респондентов равен 30,81% всех реакций. Эта же стратегия у англичан насчитывает только 8%. Русские реже англичан прибегают к помощи стратегии категоризации (16% к 23%). Показатели по оставшимся стратегиям (конкретизация синонимом, иллюстрация примером, опознание основы, сходство звукобуквенного комплекса) не сильно отличаются друг от друга, как правило, на 1 или 1,5%.
Обратимся теперь к результатам, полученным в ходе анализа данных нашего ассоциативного эксперимента, где в качестве стимулов выступали термины-заимствования. Структурное сходство образов сознания русских и англичан здесь также сохранилось, хотя и в меньшей степени. На первое место по количеству ответов вышла группа логически отработанных знаний, дополненных аксиологической компонентой: у англичан эти знания составляют 65,55% всех реакций, что приблизительно в 1,6 раза превышает этот же показатель у русских информантов (41,1%). На втором месте находится группа логически отработанных знаний. Однако в этом случае ответы русских (31,33%)), иллюстрирующие данный тип знаний, встречаются в 1,4 раза чаще ответов англичан (22,35). Перцептивная группа знаний у представителей английской культуры составила 3,64% всех ответов, у русских - 2,14%. И, наконец, наименее многочисленна группа перцептивных знаний, дополненных эмоционально-аффективной компонентой: русские - 0,53%, англичане - 0,24%.
Причиной подобного распределения ответов, на наш взгляд послужили следующие факторы. Во-первых, носители русской культуры не до конца осмыслили для себя данные инокультурные понятия и научились в полной мере ими оперировать. В качестве русских респондентов в нашем экспериментальном исследовании выступили студенты-экономисты и студенты-лингвисты; это тоже оказало влияние на полученные результаты. В некоторых случаях на первый план для них выходило только значение того или иного заимствованного термина, а не синтез значения и личностного смысла (по-видимому, здесь прослеживается влияние их учебной деятельности). Во-вторых, показатель англичан по группе перцептивно обусловленных знаний -3,64%, объясняется тем, что в некоторых случаях происходила подмена экономического, узкопрофессионального значения термина, иным, не связанным с областью экономики, значением. Так, например, слово-стимул ипотека (hypothecation) вообще не вызвало ни одной реакции, хоть каким-то образом связанной с экономикой. Не вполне «экономически» были восприняты стимулы деноминация (denomination), либерализация (liberalization) и тендер (tender). В третьих, то, что группа перцептивно обусловленных знаний, дополненных эмоционально-аффективной компонентой, у русских в два раза больше, чем у англичан, объясняется личным опытом первых, испытавших на себе действие гиперинфляции, деноминации и пр.
Во многих ответах испытуемых проявляется национально-культурная специфика образов языкового сознания, сформированная при оперировании данными экономическими терминами. Рассмотрим каждое слово из экспериментально списка отдельно.
