Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Психолингвистическая концепция значения слова 15
1.1 О разных парадигмах и основаниях исследовательского поиска 15
1.2. Основы отечественной психолингвистической концепции значения слова 28
1.3. Динамические закономерности функционирования значения и основные гипотезы семантического развития 41
1.3.1. Различные подходы к исследованию развития значения 41
1.3.2. Основные гипотезы развития значения слова у детей.. 57
1.3.3. Проблема периодизации процесса развития значения слова в индивидуальном сознании 78
Глава 2. Механизмы функционирования и семантические репрезентации слова 85
2.1. Некоторые трудности изучения речевых механизмов 85
2.2. Специфика и последовательность становления механизмов функционирования слова в индивидуальном сознании 108
2.3. Семантические репрезентации слова 115
Глава 3. Спиралевидная модель семантического развития 131
3.1. Выбор метода исследования 131
3.2. Свободные ассоциативные эксперименты с носителями русского языка 138
3.3. Использованные для внутриязыкового сопоставления материалы свободных ассоциативных экспериментов с носителями русского языка 141
3.4. Использованные материалы свободных ассоциативных экспериментов с носителями других языков 143
3.5. Материал для исследования 148
3.6. Процедура анализа экспериментальных данных 152
3.7. Сопоставительный анализ экспериментального материала.. 160
3.7.1. Расширение набора ЛСВ полисемантичных слов у детей разных возрастов 160
3.7.2. Расхождения в степенях актуальности одного и того
же ЛСВ полисемантичного слова 165
3.7.3. Расхождения в степенях актуальности различных ЛСВ слова у испытуемых разных возрастов 170
3.7.4. Некоторые другие количественные параметры анализа экспериментального материала 175
3.8. Анализ динамики перестройки структуры значения полисемантичных слов 177
3.9. Модель семантического развития 201
Глава 4. Слово и его ассоциативное окружение 211
4.1. Слово, ассоциации и жизнедеятельность человека 211
4.2. Возможные основания для классификации ассоциативных реакций 223
4.3. Ассоциативное окружение слова и влияние контекста 241
4.3.1. Специфика идентификации и хранения многозначного слова 241
4.3.2. Экспериментальное исследование проблемы влияния контекста 253
4.3.3. Обсуждение результатов экспериментального исследования 280
Заключение 302
Список использованной литературы 316
Список использованных словарей 350
- разных парадигмах и основаниях исследовательского поиска
- Некоторые трудности изучения речевых механизмов
- Выбор метода исследования
- Слово, ассоциации и жизнедеятельность человека
Введение к работе
Психолингвистическая парадигма исследования речевой деятельности человека достигла той грани, за которой начинается формирование новой научной парадигмы: сегодня актуальными становятся вопросы о том, каким образом человек использует язык, какие психические процессы и какие механизмы обеспечивают функционирование языковой способности. Попытки изучения этих вопросов ставят исследователя перед необходимостью интеграции самых различных представлений и концепций, проведения междисциплинарного исследования, нацеленного на поиск новых подходов и новых ракурсов освещения проблемы. Разработка психолингвистической концепции функционирования полисемантичного слова в сознании индивида (концепции интегративного типа) представляется актуальной не только потому, что с ее позиций возможно решить вопросы относительно путей развития значения слова, характера процессов, лежащих в основе семантического развития, специфики и последовательности становления механизмов функционирования слова в индивидуальном сознании, но и в связи с тем, что эта концепция позволяет связать воедино идею семантического развития с возможной эволюцией человеческого сознания, и осознать их диалектическое единство.
Целью работы явилось построение основ новой теории интегративного типа, способной объяснить разнообразные и порой разрозненные данные о динамических закономерностях функционирования полисемантичного слова в сознании индивида. Основы такой теории создавались при дальнейшем развитии психолингвистической теории слова в контексте психологии возможной эволюции человеческого сознания.
Для достижения этой цели оказалось необходимым решение следующих задач:
1) обобщить опыт исследований, касающихся проблемы семантического развития и динамических закономерностей функционирования значения слова как достояния индивида;
2) проанализировать основные гипотезы развития значения слова и наметить пути их возможной интеграции;
3) рассмотреть основные механизмы функционирования слова в индивидуальном сознании и определить специфику и последовательность их становления;
4) выбрать адекватный метод исследования, позволяющий проникать в психику индивида и анализировать вышедшие в "окно сознания" вербализованные продукты, полученные в результате такого проникновения;
5) осуществить экспериментальную проверку концепции через: а) внутриязыковое сопоставление экспериментальных результатов, полученных от нормальных русских испытуемых разных возрастов; б) внутриязыковой сопоставительный анализ данных, полученных от испытуемых в условиях нормы, с результатами аналогичного эксперимента, проведенного в условиях патологии; в) межъязыковое сопоставление материалов экспериментов, проведенных нами и другими авторами с испытуемыми разных возрастов - носителями английского, словацкого, белорусского, русского, татарского и башкирского языков; г) внутриязыковое сопоставление контекстного и вне- контекстного окружения слова;
6) разработать интегративную модель семантического развития, объяснительный потенциал которой позволял бы максимально учитывать различные подходы и объединять основные гипотезы развития на качественно новом уровне;
7) изучить возможные основания для классификации ассоциативных реакций и подготовить базу для изучения влияний внутреннего (перцептивного, когнитивного, аффективного) контекста во взаимодействии с внешним (вербальным, ситуативным);
8) разработать собственную гипотезу функционирования многозначного слова, позволяющую определить выход в сферу возможной эволюции человеческого сознания.
Материал исследования составили данные психолингвистических экспериментов, проведенных нами и другими авторами с испытуемыми разных возрастных групп - носителями русского, белорусского, словацкого, английского, татарского и башкирского языков. Всего нами было проведено 7 психолингвистических экспериментов, среди них: 4 свободных ассоциативных эксперимента (внеконтекстный вариант) с регистрацией первичной реакции; 1 контекстный ассоциативный эксперимент с регистрацией цепочки ассоциаций и записью впечатлений испытуемых от предложенного контекста (контекстом послужили 10 вариантов перевода одного стихотворения); 1 эксперимент на внеконтекстные дефиниции слова-стимула; 1 контекстный ассоциативный эксперимент с регистрацией цепочки ассоциаций, полученных в связи с предложенным контекстом - отрывком из прозаического произведения.
Общее количество проанализированных ассоциаций, включая контекстные и внеконтекстные дефиниции - около 150.000, среди них: на русском языке - около 120.000, на белорусском - 10.000, на словацком - 7950, на английском - 7520, на татарском - 2160, на башкирском - 2160.
Количество исследовавшихся слов- стимулов - 62, среди них: на русском языке -21, на белорусском - 10, на словацком - 5, на английском - 8, на татарском - 9, на башкирском - 9.
Число участников наших экспериментов с носителями русского языка - 1068. Возрастной диапазон анализа - от дошкольников до испытуемых преклонного возраста.
Сформулированные выводы и наблюдения подкреплены критическим анализом значительного количества научных публикаций по исследуемым вопросам (около 460 наименований).
Теоретическую базу исследования составили психолингвистическая теория слова и концепция индивидуального знания, разрабатываемые Тверской школой психолингвистики под руководством А.А. Залевской, а также концепция возможной эволюции человеческого сознания, изложенная в трудах П.Д. Успенского. Основные положения, составляющие теоретическую основу работы, подробно рассмотрены в соответствующих разделах диссертации.
В качестве методов исследования были выбраны теоретический анализ интегративного типа, психолингвистический эксперимент, наблюдение. В ходе работы использовались анализ дефиниций слов-стимулов и слов-реакций по данным толковых словарей, описательно-сопоставительный метод, элементы количественного анализа.
В результате проведенного исследования выносятся на защиту следующие положения.
1. Развитие значения полисемантичного слова в индивидуальном сознании представляет собой непрерывный процесс, не прекращающийся на протяжении всей жизни человека.
2. Непрерывность исследуемого процесса обеспечивается действием механизма ассоциирования, который трактуется в диссертации как один из важнейших механизмов психической деятельности человека. При его постоянном участии реализуются различные способы хранения и обработки информации, а по результатам или продуктам работы этого механизма можно судить об изменениях в способах увязывания со словом информации об окружающем мире, делать выводы об изменениях состава единиц идиолекси-кона и постоянных перегруппировках их по многочисленным и разнообразным основаниям для связи.
3. Механизмы функционирования слова действуют на фоне как внутреннего (перцептивного, аффективного, когнитивного), так и внешнего (вербального, ситуативного) контекстов. Механизм ассоциирования является интегрирующей основой для интравертного и экстравертного полюсов психики,
обусловливающей переход от внешнего к внутреннему контексту слова и наоборот.
4. Механизмы функционирования слова на фоне внутреннего контекста проходят сложный путь становления и отработки; в своей совокупности они действуют только у нормального взрослого человека. Анализ результатов экспериментов без заданного внешнего контекста (далее - внеконтекст-ные варианты эксперимента) позволяет предположить, что одним из первых вступает в действие механизм глубинной предикации, который выполняет задачу управления усвоением значения слова, решая ее в двух главных направлениях - допустимости и недопустимости предикативной связи между вербальными обозначениями элементов реальной действительности. Затем вступает в действие механизм когнитивного контроля, отвечающий за опыт адаптации индивида в мире. Индивид "подстраивает" мир под себя, под еще незыблемую однозначность собственных суждений о нем. Вступление в работу механизма коммуникативного контроля означает начало "подстраива-ния" себя под окружающую действительность. Это начало осознавания многозначности мира. Механизм вероятностного прогнозирования осуществляет контроль за действием других механизмов. Он отражает степень рельефности того или иного параметра психологической структуры значения и дает прогноз дальнейшего развития значения слова. Позднее других формируется механизм смысловых замен. Именно он впоследствии оказывает влияние на функционирование любого слова в индивидуальном лексиконе человека.
5. Последовательное вступление в действие механизмов функционирования полисемантичного слова на фоне внутреннего контекста оказывает непосредственное влияние на пути развития значения слова. В ходе семантического развития прослеживаются два постоянно взаимодействующих основных пути: а) углубляющаяся с возрастом дифференциация значений слов вследствие более глубокого и четкого различения признаков предметов и явлений действительности; б) отвлечение от различительных признаков, веду щее к более высоким уровням обобщения. Два названных пути развития значения слова неразрывно связаны друг с другом, сплетены в единый процесс.
6. Единый процесс развития значения слова в условиях нормы является постепенным, аналогичным восхождению по спирали с увеличивающимися по мере восхождения диаметрами витков. Данная модель интегрирует все известные гипотезы семантического развития и позволяет снять противоречия, возникающие при рассмотрении отдельных гипотез, отсюда следует, что она обеспечивает обобщение более высокого уровня со значительным объяснительным потенциалом.
7. По результатам анализа материалов экспериментов с заданным внешним контекстом (далее - контекстные варианты эксперимента) разграничиваются три уровня обработки информации: сенсорный, эмоциональный и ментальный (интеллектуальный). Все эти три взаимосвязанных уровня образуют единое пространство, пульсирующее на разных частотах (в силу разных скоростей обработки информации на сенсорном, эмоциональном, ментальном уровнях). В случаях совпадения всех частот это единое пространство входит в резонанс, пульсации накладываются друг на друга, порождая концептуальное образование, или концепт. Совокупность сенсорных, эмоциональных, ментальных репрезентаций порождает концептуальную репрезентацию. Но эта совокупность достигается не перечислением и не суммированием репрезентаций разных уровней, а лишь совпадением пульсаций, производимых на разных уровнях обработки информации.
8. Разница в скоростях обработки информации (при трактовке эмоционального центра как самого быстрого, а интеллектуального - как самого медленного) может быть объяснена различиями в режимах работы каналов поступления информации. Чем больше количество каналов и сложнее режим работы, тем медленнее происходит обработка информации.
9. На уровне сенсорной обработки действует особый механизм искажения информации, касающийся взаимосвязи между чувственным и рацио
нальным в познании объективной реальности. По своему устройству сенсорный уровень сложнее эмоционального, и, следовательно, скорость обработки на сенсорном уровне значительно ниже, чем на эмоциональном.
10. Глубинный эмоциональный уровень не испытывает на себе воздействия со стороны механизма искажения информации. Есть основания полагать, что даже в случаях отклонения от нормы работа канала эмоционального уровня остается сохранной, могут поменяться лишь его полюса, т.е. положительное в условиях нормы может стать отрицательным в условиях патологии.
11. Уровень ментальной (интеллектуальной) обработки информации представляет собой архисложную структуру, состоящую из множества подуровней и сложной системы взаимосвязей и взаимозависимостей между частями. Обработка информации проходит при взаимодействии всех психофизиологических функций, в ходе непрерывно действующих процессов анализа, синтеза, сравнения или классификации, протекающих независимо от нашей воли и сознания. Эта идея И.М. Сеченова вполне может служить основой для представления устройства данного уровня. Обработка информации на глубинном ментальном уровне занимает гораздо больше времени, чем обработка на сенсорном и эмоциональном уровнях.
12. На уровне ментальной (интеллектуальной) обработки действует спонтанно открывающийся канал движения новой информации, работающий в двух режимах: инсайта и блокировки переноса информации. Вопрос о механизмах искажения информации на глубинном ментальном уровне обработки остается пока открытым: свидетельств, подтверждающих или опровергающих наличие следов работы данного механизма на этом уровне, в экспериментах обнаружено не было. Но было выявлено существование особого "межуровневого" механизма, возникающего на стыке уровня сенсорной обработки и уровня ментальной обработки, а именно: механизма искажения информации и механизма блокировки переноса информации. Такое "вертикальное" соединение формирует межуровневый механизм, реализующий
сложную идею диалектического взаимодействия между чувственным и рациональным в познании мира.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые предпринята попытка целенаправленного изучения функционирования полисемантичного слова с позиции интегративного подхода, сочетающего в себе психолингвистическую теорию слова и концепцию возможной эволюции человеческого сознания. Критический анализ различных направлений исследований, включающий изыскания в области философии, когнитивной психологии, психофизиологии, теософии, психоанализа, психолингвистики, лингвистики, позволил обобщить результаты изучения проблемы, исходя из различных научных парадигм. Проведенное экспериментальное исследование в сочетании с теоретическим анализом привело к построению основ новой теории интегративного типа. Трактовка функционирования полисемантичного слова на фоне как внутреннего, так и внешнего контекстов с учетом специфики семантического развития, особенностей разноуровневой обработки информации и действия речевых механизмов позволила не только перевести идею семантического развития в более широкий контекст единой теории психических процессов, но и увязать ее с идеей возможной эволюции человеческого сознания.
Теоретическая значимость работы состоит в следующем:
1) показана недостаточность подходов к изучению динамических закономерностей функционирования значения слова с позиций какой-либо одной гипотезы: гипотез генерализации, дифференциации, параллельных процессов, прототипов, характеризующе-определительного сдвига в развитии значения слова;
2) показана условность выделения ступеней (фаз, стадий) в развитии значения и дана интерпретация этого процесса как непрерывного и постепенного, не ограниченного рамками определенного возраста; предложена принципиально новая модель семантического развития, представляющая
процесс изменения значения как постепенное и равномерное восхождение по спирали с увеличивающимися диаметрами каждого следующего витка;
3) впервые предложен ранжированный подход к исследованию механизмов функционирования слова в индивидуальном сознании и определена зависимость вступления в работу того или иного механизма от возраста носителя языка;
4) предложена гипотеза разноуровневой обработки информации и определена специфика обработки информации на сенсорном, эмоциональном и ментальном (интеллектуальном) уровнях;
5) обоснованы предположения о наличии механизма искажения информации, действующего на уровне сенсорной обработки; спонтанно открывающегося канала движения новой информации на уровне ментальной обработки; особого межуровневого механизма, работающего в режиме вертикального соединения полюсов каналов с разных уровней обработки.
Практическая значимость результатов проведенного исследования определяется тем, что положения и выводы работы могут быть использованы для решения широкого круга задач психолингвистики и общего языкознания. Полученные результаты применимы для повышения эффективности процесса обучения родному и иностранному языкам; для выявления тех или иных нарушений, проявляющихся в системе ассоциаций; в детской патологии; в лексикографической практике при составлении сопоставительных ассоциативных словарей, специальных ассоциативных словарей и словарей особого типа, в основу которых положены опорные слова текстов определенной тематики. Результаты работы могут быть использованы в межкультурных исследованиях для выявления национально-культурной специфики ассоциативных реакций. Основные теоретические выводы и результаты анализа экспериментального материала найдут применение при чтении курсов общего языкознания, введения в языкознание и спецкурсов ("Психолингвистические проблемы семантики", "Ассоциативное окружение слова" и т.д.).
Апробация результатов исследования: основные положения и результаты работы были изложены в выступлениях и при участии в дискуссиях в ходе международных, всероссийских симпозиумов, конференций, заседаний "круглых столов" и семинаров докторантов в России и за рубежом, включая XII международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации "Языковое сознание и образ мира" (Москва, 1997), международные конференции и семинары (Варшава, Польша, 1991; Норфолк, США, 1993; Александрия, США, 1993; Уфа, 1993, 1994), семинары докторантов (Колумбийский университет, Нью-Йорк, США, 1995), всесоюзные симпозиумы и конференции (Москва, 1991, 1996; Уфа, 1990; Иваново, 1992), республиканские и региональные конференции (Душанбе, 1991; Тверь, 1995; Уфа, 1994, 1995), совещание-семинар (Клэрион, США, 1995; Уфа, 1993), зональный семинар (Пенза, 1990), межвузовские конференции (Горький, 1990; Курск, 1994; Уфа, 1996, 1997, 1998, 1999). Результаты исследования обсуждались на докторантском коллоквиуме факультета прикладной лингвистики Колумбийского университета (Нью-Йорк, США), на расширенном заседании кафедры иностранных языков Уфимского государственного авиационного технического университета и кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета.
По теме диссертации опубликованы монография, раздел в коллективной монографии, статьи и тезисы. Общий объем опубликованных работ -свыше 38 п.л.
Структура диссертации: работа изложена на 350 страницах машинописного текста и состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы, включающего 460 наименований; диссертация иллюстрирована 38 таблицами, 7 рисунками.
разных парадигмах и основаниях исследовательского поиска
Изучение любого явления опирается на определенную парадигму, с позиций которой разворачивается мировоззренческая направленность воли исследователя, обретаются должная уверенность и устойчивое основание поиска. Незыблемость уже известных парадигм приводит к застою и уменьшению потенциала исследований, а их чрезмерно частая смена влечет за собой размытость и ту чрезвычайную сложность конструкций, которая является результатом каких-то упущений или ошибочных предпосылок.
Рукописи П.А. Флоренского и А.Ф. Лосева, датируемые соответственно 1918-1922 и 1923-1926 годами, строились как последовательное развитие доктрины имяславия, и уже тогда рассмотрение мира как имени выдвинуло СЛОВО в центр их научных и мировоззренческих интересов: "слово, если, конечно, оно взято не в словаре, а в живом языке, всегда связано с другими словами и несет на себе смысловую энергию того целого, куда это слово входит вместе с прочими" [Лосев 1990: 39]. Этой одной строки вполне достаточно, чтобы разделились парадигмы лингвистов, лексикографов, психологов, психофизиологов.
Но вокруг нас количество непонятных и необъяснимых явлений так велико, что, привыкая к ним, "мы перестаем замечать их необъяснимость и, забывая о ней, принимаемся классифицировать эти явления, даем им названия, заключаем в разные системы и, в конце концов, начинаем даже отрицать их необъяснимость" [Успенский 1993: 107]. Труднее всего поддается объяснению мир психический. Часто мир образов, идей, представлений рассматривается нами как мир, параллельный физическому и объясняется в категориях и измерениях, которыми мы пользуемся дая измерениях, которыми мы пользуемся для объяснения воспринимаемого па-ми физического мира. Но психические явления не могут быть объяснены на "физической плоскости", поэтому они противопоставляются физическим. По мнению П.Д. Успенского, единство тех и других явлений постоянно ощущается и постоянно делаются попытки истолковывать психическое как род физического или наоборот. Разделение понятий признается неудачным, но средств для их объединения нет. Сейчас нередко говорят, что о точной природе взаимоотношений физического и психического мы ничего не знаем. "Единственное, что более или менее установлено, что каждому психическому акту, мысли или ощущению соответствует акт физиологический, выражающейся хотя бы в слабой вибрации нервов или мозговых волокон. Onty-щение определяется как осознание изменения в органах чувств. Это изменение есть определенное движение, но каким образом движение превращается в чувство и мысль, мы не знаем" [Успенский 1993: 109]. П.Д. Успенский высказывает предположение о том, что физическое отделено от психического пространством четвертого измерения; физиологический акт, переходя в область четвертого измерения, вызывает там эффекты, которые мы называем чувством и мыслью. "Психическое" следует отнести к области четвертого измерения. Можно порассуждать о том, что существует СЛОВО и некий процесс, приводящий к СЛОВУ. Существует ТЕКСТ и некий процесс, приводящий к ТЕКСТУ. Существует общность переживания значения СЛОВА и ТЕКСТА разными людьми. Существуют также индивидуальные различия, с которыми исследователи семантики просто порой не справляются, и тогда основное время уходит на поиск оснований для классификаций и группировок материала исследования, а в результате мы имеем еще одну крайне сложную конструкцию, существующую только под одним углом зрения. Мы постоянно говорим о специфике чего-либо, а специфичным для нас всякий раз оказывается то, что не укладывается в очередную модель. Нельзя не согласиться с А. И. Новиковым, что многие модели систем знаний ориентиру ются на языковую сферу памяти, а это далеко не то же, что лежит за языковой сферой памяти и уж, конечно, не охватывает полностью содержания памяти и мышления [Новиков 1989: 88-89; см. также 1983].
Существование знания в виде системы знаков [Копнин 1973] не раскрывает тайны существования знания вне этой системы, ничего не говорю о тайне перехода в эту систему. Можно лишь отметить регистрацию знаками уровня вербализующего сознания. Не имея возможности останавливаться на анализе целого ряда интересных работ, посвященных различным аспектам соотношения языка, мышления и сознания, назовем лишь некоторых авторов: С.Л. Рубинштейн, Н.И. Жинкин, А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, Т.А. Ахутина-Рябова, И.А. Зимняя, Б.Ю. Норман, И.Н. Горелов, А.А. Залевская, Е.С. Куб-рякова, ВВ. Налимов и многие другие. Так, психолингвистические аспекгы системного анализа роли языка в познании мира рассматриваются в книге А.Н. Портнова [Портнов 1988].
Динамика и вариативность языкового сознания, проблемы формирования и функционирования анализируются в целом ряде работ Н.В. Уфимцевой [Уфимцева 1993, 1994, 1996, 1998].
Всякое воспринимающее сознание, отличающееся по уровню от породившего вербальный продукт сознания, адаптирует его под свой уровень. Более подробно об этом будет сказано при обсуждении работы переводчика несколько позднее.
Знаковое оформление информации вовсе не гарантирует получение индивидом знания, хотя несомненно, что обработка любой информации всегда присутствует, как, впрочем, и перцептивный, когнитивный, аффективный опыт человека, постоянно взаимодействующего с миром. В связи с этим как бы попутно возникает крайне важная проблема соизмеримости количества и качества.
Некоторые трудности изучения речевых механизмов
Термин "механизм" является, пожалуй, одним из самых "коварных" терминов из-за иллюзии его понятности для всех. Ситуация значительно усложняется, когда возникает необходимость определить сущность термина. Как отмечает А.А. Залевская [Залевская 1992: 70-72], иногда даже в одно? и той же работе этот термин используется в разных смыслах. По мнению автора, можно выделить следующие случаи терминологического использования слова "механизм": ряд авторов под механизмом подразумевают устройство чего-либо (имеются в виду структурные характеристики); другие полагают, что это процесс (некоторая совокупность действий или операции или ряд процессов); третьи подчеркивают взаимодействие структуры и процесса и отмечают условность разграничения этих понятий; четвертые фактически используют термин "механизм" при нерасчлененном анализе то структуры, то процесса или и структуры, и процесса; пятые говорят о механизмах, гонимая под ними структуру, процесс и его результат; шестые к структуре и процессу прибавляют функцию и социальные условия реализации деятельности [Залевская 1999: 44].
Нельзя не согласиться с тем, что это многоплановая и многоаспектная проблема. Интересны замечания Б.Ф. Ломова, высказанные относительно связей биологического и психического: "Эти связи многоплановы и многогранны. В одних измерениях и при одних определенных обстоятельствах биологическое выступает по отношению к психическому как его механизм (физиологическое обеспечение психических процессов), в других - как предпосылка, в третьих - как содержание психического отражения (например, ощущения состояний организма), в четвертых - как фактор, влияющий на психические явления, в пятых - как причина отдельных актов поведения, в шестых - как условие возникновения психических явлений" [Ломов 1984: 383-384].
Осознавая трудности, возникающие из-за трактовок сущности "механизма", мы не ставим перед собой "сверхзадачу" рассмотрения всех точек зрения авторов, анализирующих фундаментальные механизмы психической деятельности. Сошлемся на ряд исследований, в которых этот вопрос достаточно полно анализируется с тех или иных позиций, о которых мы сказали выше. На использование различных толкований данного термина указывает Е.И. Бойко [Бойко 1976]. Т.Н. Ушакова и ее коллеги трактуют механизм как сочетание структуры, процесса, функции, учитывая социальные условия реализации деятельности [Ушакова и др. 1989].
На условность разграничения механизмов психической деятельное ги указывает Н.П. Бехтерева [Бехтерева 1980]. Б.Ф. Ломов рассматривает психологические и нейрофизиологические механизмы; механизмы переработки информации; формирования "картины мира"; целеполагания и целеобразова-ния и т.д. [Ломов 1984; 142]. Механизмы мышления обсуждаются в классической работе С.Л. Рубинштейна [Рубинштейн 1958]. Назовем также работы, которые, несомненно, достойны внимания: [Калошина 1983; Сергеев 1987; Асмолов 1985; Вилюнас 1990; Ананьев 1977; Шехтер 1981 и другие].
Речь, занимая особое место среди сквозных психических процессов, тем не менее, принадлежит к их числу и взаимодействует со всеми остальными психическими явлениями.
Трудно не согласиться с мнением Л.М. Веккера, полагающего, что речь из-за сквозного ее характера не может быть самостоятельным предметом рассмотрения, независимым от других психических процессов. Филогенетически, исторически и онтогенетически речь связана с мыслительными процессами и формировалась вместе с ними. Диахронически она относится только к человеческому уровню развития психики и в отличие от памяти, воображения и внимания - является интегратором лишь человеческого сознания. "При синхроническом же рассмотрении сознания человека в его зрелой интегральной структуре речь фактически оказывается теснейшим образом связанной вовсе не только с мыслительными процессами, с второсигнальным уровнем человеческой психики. В такой же мере она охватывает всю психику человека, осуществляя в ней свою структурообразующую и интегративную функцию" [Веккер 1998: 606-607].
В свете сказанного вполне понятной становится необходимость изучения .механизмов речевой деятельности человека. При этом мы должны постоянно осознавать и удерживать в памяти тот факт, что "внутри индивидуальной психики речь является сквозным психическим процессом, входящим в качестве компонента во все остальные классы и уровни психических явлений человека, по отношению к которым она осуществляет интегративную функцию" [Цит. раб.: 610]. И все это должно происходить на фоне того, чго "понимать надо не речь, а действительность" [Жинкин 1982: 92].
Выбор метода исследования
Среди методов, к которым наиболее часто обращаются исследователи, при изучении проблемы развития значения слова, можно назвать наблюдение и эксперимент. Часто наблюдение становится составной частью эксперимента и бывает включено в различные экспериментальные процедуры.
Ряд исследований Ж. Пиаже, касающихся развития интеллекта, основывается на тщательном наблюдении над поведением ребенка без всякого экспериментального вмешательства. Целью подобного рода наблюдений являлось изучение речевого поведения и развития форм поведения младенцев и детей раннего возраста.
Однако в большинстве своих работ о развитии интеллекта Ж. Пиаже использовал эксперимент или, как он назвал - клинический метод, суть которого состоит в обследовании всевозможных разнообразных форм поведения ребенка в ситуации. Как отмечает Дж. Флейвелл, это ситуации, в которых действует определенная последовательность: "раздражитель - реакция - раздражитель - реакция; в ходе быстрой смены членов этого ряда экспериментатор использует все свои возможности и способности, чтобы понять слова и действия ребенка и изменить свое поведение так, чтобы добиться наиболее точного ответа на свои вопросы" [Флейвелл 1967: 47]. Между поведением ребенка и экспериментатором существует определенная взаимная зависимость, поэтому процедуры экспериментов изменяются от одного ребенка к другому. Существует несколько вариантов экспериментов, которые использовал Ж. Пиаже. Это эксперименты с регистрацией словесного поведения, связанного как с прошлым, так и с непосредственно происходящими событиями, изучение смешанного речевого и неречевого поведения (двигательное реакции), а также обращение к поведению неречевого характера (при изучении развития младенцев). Подробное описание различных подвидов эксге-риментов Ж. Пиаже приводится в книге Дж, Флейвелла [1967].
Основным принципом метода, который использовал Л.С. Выготский, было введение искусственных слов, сначала бессмысленных и не связанны? с прежним опытом ребенка, а также введение искусственных понятий, составленных специально в экспериментальных целях путем таких сочетаний ряда признаков, которые не встречаются в мире наших понятий [Выготский 192: 120]. Л.С. Выготский полагал, что с помощью данного метода возможно изучение процесса образования и развития понятий в чистом виде, так как в ходе э\ с-перименга перед исследователем развертывается весь процесс осмысливания бессмысленного слова, приобретения словом значения и выработки понятия.
Е. Кларк уделяет большое внимание так называемым дневникам наблюдений (diary studies), в которых регистрируются примеры сверхгенерализаций ребенка, сгруппированных по различным основаниям (форма, размер, материал, способность предметов к движению и т.д.). Материал, полученный автором в ходе таких наблюдений, сводится в таблицы, включающее в себя: 1) лексему ребенка; 2) исходный референт; 3) перечень предметов, для обозначения которых употребляется лексема [Clark 1973, 1977; Клаж 1984]. В связи с тем, что примеры сверхгенерализаций чаще всего встречаются в возрасте от 1 года до 2,5 лет (а по мере роста словаря, по мнению Е. Кларк, предметная отнесенность слова неуклонно сужается), наибольший интерес представляют дневники наблюдений, составленные именно для вышеуказанного возраста. С детьми более старшего возраста автор проводила целый ряд экспериментов и среди них, в частности, эксперименты на усвоение детьми антонимичных прилагательных (big - small, tall - short, wide -narrow, deep - shallow), пространственно-временных терминов (in - out, up -down, in front - in back, first - last, before - after), и некоторых других групп или пар слов [Clark 1971, 1972].
В ряде современных экспериментальных исследований процесса развитая значения слова у ребенка, авторы используют несколько методик, что позволяет им организовать комплексное исследование и обеспечить разносторонний подход к рассматриваемой проблеме [см. Уфимцева 19836; Anglin 1970].
Исследование Н.В. Уфимцевой включало ассоциативный эксперимент, а также эксперименты на группировку и на объяснение значения слов.
И. Энглин провел семь экспериментов, среди них: 1) два эксперимента на сортировку по методу, разработанному Дж. Миллером [Miller 1969] и предполагающему сортировку карточек со словами, сопровождаемыми дефинициями их значения, по группам в соответствии с общностью значения слов; 2) эксперимент на свободное воспроизведение слов; 3) свободный ассоциативный эксперимент; 4) заполнение пропусков в предложениях; 5) заучивание и дальнейшее воспроизведение (письменно) групп слов с помощью пространственных схем, либо отражающих категориальные отношения между словами, либо объединяющие бессистемно расположенные слова; 6) поиск испытуемыми общих для двух слов признаков через присвоение этим словам общего предиката.
Отметим, что в названных исследованиях авторами наряду с различными видами экспериментов используется ассоциативный эксперимент.
По словесным ассоциациям написано большое количество исследований. Наличие обобщающих работ, в которых суммированы сведения о видах данного эксперимента и о возможных сферах применения, освобождает нас от необходимости останавливаться на истории развития ассоциативного метода исследования [см. работы: Залевская 1971, 1972, 1979, 1983; Палермо 1966; Cramer 1968; Esper 1973]. Возросший в последние годы интерес ученых к данному экспериментальному методу, как методу исследования семантики слова, объясняется, на наш взгляд, увеличивающимся числом аргументов в пользу признания ассоциативной природы значения слова.
Слово, ассоциации и жизнедеятельность человека
Открытие генетического кода позволило в нескольких простых схемач изобразить процесс реализации информации, заложенной в гене. Вполне возможно допустить, что когда-нибудь будет создана модель психического кода, которая откроет доступ в психику и позволит моделировать психические явления. Психический мир труднее всего поддается объяснению. Несомненно, большим достижением является выделение из мира психического определенных психических явлений. Введены и осмыслены разграничения между осознанными и неосознанными познавательными процессами; очерчены такие образования, как ощущение, восприятие, представление, память, мышление; названы психические состояния: эмоции, настроения; а также психические свойства личности: черты характера, типы темперамента и т.д. Но до сих пор не найдены механизмы "обратного" проникновения в психику через объективно существующие и условно разделяемые психические явления. Неодолимую силу единства психики нельзя преодолеть, можно только осознать.
Анализируя исследования разных лет, ориентированные на поиск способов проникновения в психику, мы пришли к заключению, что этих способов не так уж и много. И один из них - изучение ассоциаций. Теоретическая и экспериментальная работа в этом направлении позволила нам сделать некоторые наблюдения, о которых и пойдет речь. Во-первых, есть основания полагать, что существует некий "психический код", который поддается расшифровке. Во-вторых, трудность расшифровки связана с наличием у человека особых механизмов: механизма искажения информации и механизма блокировки переноса информации. В-третьих, эти механизмы, по всей видимости, имеют многоуровневую структуру. В-четвертых, одним из способов проникновения в психику является анализ ассоциаций "активного элемента системы, т.е. человека. В-пятых, изучение ассоциаций должно начинаться с исследования возможных оснований для их классификаций.
Анализ литературы самого широкого спектра (философия, психология теософия, логика, психофизиология, психоанализ) привел нас к убеждению. что основания для классификации реакций могут быть найдены там, где совершенно не ожидаешь их обнаружить. А психолингвистическая парадигма, возможно, совсем скоро выйдет за рамки ее двух составляющих. В зону ассоциативного влияния попадают проблемы, которые на первый взгляд кажутся друг от друга далекими. Одной их важнейших проблем, которые требуют внимания, является проблема взаимоотношения времени и ассоциации. Идея времени возникает при соприкосновении сознания с миром при посредстве чувственного восприятия. Мы живем как бы "на ощупь", скованные условиями чувственного восприятия мира, а в нашем обычном отношении к времени, по мнению П. Д. Успенского, есть какая-то ошибка.
Вполне возможно, как полагает названный автор, время измеряется ассоциациями, движение которых не прекращается ни на одно мгновенье даже во время глубочайшего сна. И, таким образом, ассоциации становятся наиважнейшей основой жизни человека, наиглавнейшим видом "пищи", без которого человек не может прожить. Исследование психофизиологических аспектов модуляции памяти и, в частности, специфики собственно-мозговых механизмов обеспечения психической деятельности показали, что на уровне матрицы долгосрочной памяти существует вероятностно-организованная система ассоциативных связей. И современные теории организации вербальной памяти подтверждают это [см. Бундзен 1987]. Такая постановка вопроса значительно расширяет диапазон изучения возможностей ассоциаций, включая идею возможной эволюции человеческого сознания.
В беседе с учениками А.А.Залевская как-то метко заметила, что мы живём в "мире плохо сформулированных задач". И свою задачу мы видим в том, чтобы показать: "всё, что мы говорим, совсем не ново, что люди уже много раз приходили к этому и приходят сейчас и когда-нибудь придут окончательно" [Успенский 1992: 241].
Прежде всего необходимо уточнить некоторые позиции, принятие которых порой оказывается основанным не на экспериментальном доказательстве, а на допущении. Предмет разговора таков, что попытки доказательств становятся бессмысленными в рамках тех условий, которые предполагает вербальное освещение проблемы.
Осознавая, что единственным очевидным фактом, который мы имеем право принять как данное, является факт существования Я и не Я - сознания и мира (всё остальное требует доказательств), мы в то же время не имеем возможности доказать ряд положений, которыми будем оперировать в ходе рассуждений, и которые кажутся нам вполне достоверными.
Прежде всего, мы допускаем, что всё в этом мире материально, причём каждый элемент обладает всеми признаками материальности; следует особо оговорить, что "все психические процессы материальны. Нет ни одного процесса, который не требовал бы расхода соответствующей ему субстанции Если же эта субстанция налицо, процесс идёт; если же субстанция истощилась, прекращается и процесс" [Успенский 1996: 226].
И. Канту принадлежит допущение, что мы познаем этот мир во времени и пространстве. Воспринимая вещи и явления, мы налагаем на них условия времени и пространства, так как иначе мы не можем себе ничего представить. „Пространство и время ... сами по себе только формы нашего восприятия, категории нашего рассудка, призма, через которую мы смотрим на мир - или, иначе говоря, пространство и время не представляют собой свойств мира, а только свойства нашего познания мира при помощи органов чувств" [Успенский 1992: 4].
