Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 12
1.1 Местоименный повтор дополнения (МПД) в языках балканского языкового союза (БЯС) и романских языках 12
1.1.1 МПД в языках БЯС 12
1.1.1.1 МПД в албанском языке 12
1.1.1.2 МПД в болгарском языке 13
1.1.1.3 МПД в македонском языке 14
ГЛ.1.4 МПД в румынском языке 15
1.1.1.5 МПД в диалектах цыганского языка 15
1.1.1.6 Выводы 16
1.1.2 МПД в романских языках 17
1.1.2.1 МПД в итальянском языке 17
1.1.2.2 МПД в испанском языке 17
1.1.2.3 МПД в португальском языке 18
1.1.2.4 МПД во французском языке 19
1.2 Категории определенности неопределенности, референтности / нереферентности 21
1.3 Грамматическое и актуальное членение предложения 27
1.3.1 Грамматическое членение предложения: порядок слов 27
1.3.2 Актуальное членение предложения 29
1.4 Клитика и ее статус в языке 38
1.5 Трактовка МПД в генеративной грамматике 45
1.5.1 Местоименный повтор дополнения, выраженного именной группой (ИГ) 45
1.5.2 МПД в относительных придаточных предложениях 53
1.6 МПД и теория грамматикализации 57
Глава 2 65
2.1 « Языковой вопрос», диглоссия: кафаревуса и димотики 65
2.2 Морфология ИГ и личных местоимений в новогреческом языке (НГР) 73
2.3 Методика обработки материала 76
2.4 Описание материала 80
2.4.1 Основной письменный материал 80
2.4.2 Дополнительный письменный материал 82
2.4.3 Устный материал 83
2.5 Грамматики и учебные пособия НГР о МПД 86
2.5.1 Грамматики НГР 86
2.5.2 Греческий как иностранный 102
2.6 Результаты и их интерпретация 108
2.6.1 Полученные результаты 108
2.6.2 Интерпретация результатов 111
2.6.2.1 Основной письменный материал 111
2.6.2.2 Дополнительный письменный материал 123
2.6.2.3 Устный материал 126
Заключение 132
Список использованной литературы 136
Приложения
- МПД в языках БЯС
- Категории определенности неопределенности, референтности / нереферентности
- Морфология ИГ и личных местоимений в новогреческом языке (НГР)
- Грамматики и учебные пособия НГР о МПД
Введение к работе
Местоименный повтор дополнения (МПД) является одной из важнейших синтаксических особенностей новогреческого языка (НГР). Кроме того, он встречается и в других языках балканского языкового союза (БЯС) (албанском, болгарском, македонском и румынском) и представляет собой один из балканизмов (следует отметить, что МПД характерен также для некоторых романских языков) [Sandfeld, 1930: 13; Schaller, 1975: 162; Десницкая, 1979: 10]. При этом, в разных языках МПД реализуется по-разному.
В НГР существует два вида МПД. Дополнение, прямое или косвенное, выраженное именной группой (ИГ) или полной ударной формой личного местоимения, может дублироваться краткой безударной формой личного местоимения, представляющего собой клитику. В относительных придаточных предложениях, вводимых относительным местоимением now ('который'), не изменяющимся ни по родам, ни по числам, ни по падежам, относительное местоимение пом также может дублироваться краткой безударной формой личного местоимения. Существуют две разновидности МПД, выраженного ИГ или полной ударной формой личного местоимения: реприза, когда дополнение стоит в препозиции к глаголу-сказуемому, а клитика ставится между ними, и антиципация, когда дополнение стоит в постпозиции к глаголу-сказуемому, а клитика — в препозиции.
В литературе по МПД существует множество вариантов обозначения повтора, репризы и антиципации. Наиболее распространенным в английском языке является clitic doubling (доел, 'дублирование клитикой' или 'клитическое дублирование'), а также doubling, object clitic doubling ('дублирование дополнения клитикой') или object doubling. Также используются термины reduplication ('редупликация'), resumption ('повтор'), anticipation ('антиципация'), echoing ('реприза'), clitic left and right dislocation ('клитическое смещение влево и вправо'). В немецком языке встречаются термины Verdopplung ('удвоение') и Reduplikation ('редупликация') [Schaller, 1975: 161]. Во французском языке используются термины reprise ('повтор, реприза'), [Mirambel, 1949: 95; 1959: 226], redoublement du complement ('удвоение дополнения') [Drachman, 1970: 2; Лопашов, 1978: 15]. В греческом языке используются термины жроХцттщ каг екоуаХцттщ урцап хпе avrcovvjuiag (доел, 'предупреждающее и повторное использование местоимения', т.е. антиципация и реприза) [T^dpt^avoi;, 1996: 130—7; Mackridge, 2000: 323-6]. В русском языке общепринятыми терминами являются местдименный повтор дополнения, реприза, антиципация, реже удвоение местоимений
[Цыхун, 1981: 18], удвоение или дублирование дополнения [Лопашов, 1978: 15]. При этом термин реприза нередко используется как общий для обозначения МПД (см., например, [Цивьян, 1975: 85; Лопашов, 1978: 21]). Во избежание недоразумений, а также для общего единообразия, здесь будут всегда употребляться (даже в ссылках на работы, написанные на иностранных языках1) термины реприза и антиципация только для частных случаев явления, которое я называю местоименным повтором дополнения. Говоря о дополнении, я буду использовать термины удваиваться и дублироваться как равнозначные.
В работах, написанных во второй половине XX в., приводятся различные мнения по поводу степени исследованности МПД в ИГР. Т. В. Цивьян отмечает, что механизм действия МПД в отдельных балканских языках и диалектах исследован достаточно полно [Цивьян, 1965: 7]. Но НГР не относится к этим отдельным балканским языкам, поскольку Ю. А. Лопашов указывает на то, что вопрос об условиях употребления МПД в НГР по существу еще не исследовался [Лопашов, 1978: 4].
За последние двадцать пять лет было написано множество работ, в которых в той или иной степени освещался вопрос функционирования МПД в НГР. Подавляющее большинство этих работ создавались в рамках генеративной грамматики Н. Хомского. Поэтому главное внимание уделялось языковой компетенции (competence), то есть исследованию механизма порождения высказываний с МПД, а не языковой деятельности (performance), т.е. анализу этого явления в конкретных речевых ситуациях. Это, в принципе, не исключало обращения к прагматическим параметрам. Однако оно было ограничено постулированием некоторых правил-аксиом (например, дублируются дополнения, являющиеся темой предложения и не дублируются дополнения, являющиеся ремой предложения) [QsocpavoTroutam-KovTou, 1988; Avayvcooxo^oij^ou, 1992; Anagnostopoulou, 1999b] или выявлением семантико-прагматических ограничений, накладываемых на МПД [Philippaki-Warburton, 1985; Roussou, Tsimpli, 1993; Anagnostopoulou, 1995; 1997; Anagnostopoulou, Giannakidou, 1995; Kallulli, 1999]. Таким образом, в данных работах предпринималась попытка ответить на вопрос, когда нельзя употребить МПД, и совершенно не уделялось внимания тому, почему выбирается та или иная языковая форма (наличие или отсутствие повтора, реприза или антиципация) в разных стилистических регистрах. На этот вопрос отвечает функциональная лингвистика, изучающая использование
1 В обзоре, описывающем то, как трактуется местоименный повтор дополнения генеративной грамматикой, сознательно приводится дословный перевод терминов, обозначающих эту конструкцию: смещение влево и вправо и клитическое дублирование (см. 1.1.5).
языкового аппарата, употребление языковых форм в конкретных случаях. В рамках этого /подхода, насколько мне известно, не существует подробного исследования функционирования МПД в НГР. Также, за исключением некоторых кратких упоминаний [Friedman, 1994; 2000; Bubenik, 1997], не предпринималась попытка тщательного изучения МПД в НГР с точки зрения теории грамматикализации.
В данном исследовании производится анализ существующих теорий, которые рассматривают МПД, а также предпринимается попытка рассмотреть МПД в НГР в контексте работ по актуальному членению предложения Пражского лингвистического кружка, дискурсивно-ориентированного подхода к синтаксису Т. Гивона и работ по грамматикализации.
Для достижения этой цели был собран корпус примеров, полученный методом сплошной выборки анализируемых текстов. Подобная задача не ставится в работах, написанных в рамках генеративной грамматики. Напротив, за небольшим исключением [см., Haberland, van der Auwera, 1987, 1990], в них никогда не указывается источник приводимых примеров. Отсутствие подобной необходимости закономерно вытекает из положения о непогрешимости интуиции носителя языка.
Еще один фактор, совершенно игнорируемый генеративистами, это т.н. «греческий языковой вопрос» и тесно связанная с ним проблема вариативности греческой грамматики. При анализе местоименного повтора дополнения, явления чаще всего характеризуемого словом «факультативный», не может быть оставлено без внимания то влияние, которое оказала длительная полемика о литературной норме НГР на выбор языковой формы в конкретных текстах.
Таким образом, новизна и теоретическая значимость исследования заключаются в том, что впервые предпринимается попытка комплексного изучения синтаксических, прагматических и стилистических особенностей МПД в НГР.
Актуальность подобного подхода состоит в том, что он помогает создать объемное представление о МПД в НГР, позволяющее глубже осознать механизмы его возникновения и употребления в текстах.
Практическая значимость данной работы состоит в возможности использования полученных результатов в методике преподавания НГР для иностранцев, а также в различных учебных и справочных пособиях по НГР.
В качестве основного материала были выбраны рассказы Эммануила Роидиса и Александроса Пападиамандиса, написанные на рубеже XIX и XX вв., как считается, на кафаревусе, рассказы Антониса Самаракиса и Зираны Затели, написанные во второй
половине XX в. на димотике и статьи греческой газеты «Кафимерини» (номер от 1 августа 1999 г.).
Отталкиваясь от общепринятого представления о МПД как явлении преимущественно разговорного языка, мы сознательно выбрали произведения художественной литературы и публицистику, исходя из гипотезы о том, что писатели (в особенности, писавшие на кафаревусе) и журналисты в стремлении к чистоте стиля будут избегать слишком разговорных элементов.
Авторы рассказов, выбранных для анализа, являются известными греческими писателями. Их произведения включены в программы школ и университетов, переведены на многие иностранные языки, их творчество анализируется в самых известных историях греческой литературы и многочисленных работах по литературной критике. Газета «Кафимерини» является одной из ведущих политико-экономических газет, издаваемых в Афинах.
Сознательно были привлечены для анализа произведения разных писателей, написанные в разное время, чтобы можно было проследить эволюцию употребления МПД и с большей достоверностью судить о природе исследуемого явления. Кроме того, предпочтение было отдано рассказам, в которых в отличие от романа с достаточно однородным стилем, различный уровень стилистического варьирования мог повлиять на употребление МПД.
Для возможности сравнения с текстами других стилистических регистров в качестве дополнительного письменного материала были использованы примеры из художественной, учебной, научной литературы, словарей, фольклора, полученные методом случайной выборки; в качестве устного материала — данные северно-греческого и мариупольского диалектов, данные анкетирования, проведенного среди студентов Философского Факультета Афинского Университета в декабре 2000 г., и примеры из устной речи. Данные по диалектам были получены во время диалектологической экспедиции в греческое село Эратира (Западная Македония), проведенной в рамках работы по сбору материала для Малого диалектологического атласа балканских языков (МДАБЯ) 16-28 ноября 2000 г., и диалектологической экспедиции в греческое село Малый Янисоль Донецкой области Украины, проведенной в июле 2002 г.
Выбор двух этих диалектов можно объяснить следующими причинами: (1) северно-греческий диалект был взят как максимально далекий от литературной нормы (основанной на южно-греческих диалектах), а мариупольский — как диалект
диаспоры; (2) материал по данным диалектам был собран мной лично во время полевой работы.
В работе используется метод комплексного филологического анализа, включающий следующие аспекты: (1) количественный анализ всех случаев употребления местоименного повтора (репризы и антиципации) личных местоимений первого, второго и третьего лица, и ИГ в функции прямого и косвенного дополнения, все случаи отсутствия репризы, все случаи употребления неизменяемого относительного местоимения жом/окоп (который) с повтором и без него, а также изменяемого относительного местоимения о олоіод (который) в относительных придаточных предложениях; (2) сопоставительный анализ результатов, полученных во всех анализируемых текстах; (3) синтаксический, прагматический и стилистический анализ МПД.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращений и пяти приложений.
Первая глава состоит из шести разделов и посвящена обсуждению теоретических вопросов. В первом разделе приводится обзор того, как трактуется МПД в языках БЯС и романских языках. В данном исследовании не ставится задачи сравнения функционирования МПД в НГР, других языках БЯС и романских языках. Однако в связи с тем, что МПД является одним из примарных балканизмов, считается необходимым ввести это явление в общебалканский контекст, а также использовать в дальнейшем некоторые теории, релевантные и для НГР.
В следующих двух разделах последовательно рассматриваются факторы, влияние которых на МПД было выявлено для языков БЯС и романских языков, и которые предположительно могут играть роль и в употреблении МПД в НГР. Второй раздел посвящен анализу зависимости МПД от категорий определенности / неопределенности, референтности / нереферентности. Третий раздел посвящен выявлению обусловленности употребления МПД грамматическим и актуальным членением предложения.
В четвертом разделе рассматривается статус краткой формы личного местоимения в НГР, непосредственно участвующей в конструкциях с МПД: обсуждаются параметры, согласно которым она может быть причислена к разряду глагольных клитик.
Пятый раздел посвящен обзору того, как трактуется МПД в целом и в НГР в частности генеративной грамматикой. Отдельно рассматривается то, как анализируется
МПД, выраженный ИГ или полной ударной формой личного местоимения, и МПД в относительных придаточных предложениях.
В шестом разделе приводится обзор основных работ по грамматикализации, а также анализируется то, какое место занимают краткие формы личного местоимения в ИГР на шкале грамматикализации.
Вторая глава состоит из шести разделов и посвящена описанию материала и использованной методики обработки материала, а также описанию и интерпретации полученных результатов.
Первые два раздела являются в некотором роде вступительными, предваряющими основную часть, посвященную описанию и анализу фактического материала. В первом разделе приводится история развития греческого языкового вопроса и создания греческого литературного языка, вводятся понятия «диглоссия», «кафаревуса» и «димотики», необходимые для понимания греческой языковой ситуации и ее влияния на употребление МПД. Во втором разделе дается необходимая информация о морфологии ИГ и личных местоимений в ИГР.
Третий раздел посвящен описанию использованной методики обработки материала: приводятся сведения о том, как производились подсчеты в анализируемых текстах, примеры всех видов повтора, а также его отсутствия.
В четвертом разделе дается описание основного материала, дополнительного письменного и устного материала. Приводится необходимая информация об авторах и их произведениях, дается краткая характеристика диалектов, излагаются параметры проведенного анкетирования.
Пятый раздел является своеобразной вставкой, необходимой для перехода к описанию и интерпретации полученных результатов. Здесь рассматривается то, как трактуется МПД в основных «Грамматиках НГР», написанных во второй половине XXв.,'а также обсуждаются те проблемы, которые создает эта конструкция для преподавания греческого как иностранного, и возможные пути их преодоления.
Шестой основной раздел посвящен описанию и интерпретации полученных результатов. Последовательно рассматривается функционирование МПД во всех текстах основного материала и параллельно проводится их сопоставительный анализ. В дополнительном письменном материале находится подтверждение особенностей, выявленных для основного письменного материала. При анализе устного материала обсуждаются как сходства, так и отличия в употреблении МПД по сравнению с письменными текстами.
В заключении подведены итоги исследования и сделан ряд важных выводов, касающихся употребления отдельных видов МПД (репризы и антиципации, повтора в относительных придаточных предложениях) в текстах разных стилистических регистров. Кроме того, намечена перспектива дальнейшей эволюции МПД в ИГР.
Приложение 1 «Основной материал» содержит список источников, использованных для анализа, а также список примеров (с переводом) с репризой личных местоимений и ИГ; примеров с отсутствием репризы; примеров с антиципацией личных местоимений и ИГ; примеров повтора в относительных придаточных предложениях, вводимых неизменяемым местоимением nov; примеров с отсутствием повтора в относительных придаточных предложениях, вводимых неизменяемым местоимением nov; примеров относительных придаточных предложений, вводимых изменяемым местоимением о OKoioq.
Приложение 2 «Дополнительный материал» содержит список источников, использованных для анализа, а также список примеров (с переводом), организованный по тому же принципу, что и в Приложении 1.
Приложение 3 «МПД в северно-греческом и мариупольском диалектах НГР» включает в себя список примеров (с переводом) с различными видами МПД в обозначенных диалектах.
В Приложении 4 «Анкета на МПД» приводится анкета (с переводом), использованная при проведении эксперимента в Афинском Университете, а также варианты ответов, полученных при анкетировании.
Приложение 5 «Результаты количественного анализа» представляет собой таблицы с относительными и абсолютными частотами употребления отдельных видов МПД в текстах основного материала.
/
МПД в языках БЯС
Местоименный повтор дополнения в албанском языке В албанском языке косвенное дополнение дублируется регулярно, в любых условиях: к такому выводу склоняются большинство исследователей2. (1) Plakut і dukej... старик-дат.м.ед.опр. рго.Зед.м.дат. казалось Старику казалось... [Лопашов, 1978: 15]
(2) Mua me tha PRO-Іед.дат. рго.іед.дат. он сказал Мне он сказал [Лопашов, 1978: 6]
Сложнее обстоит дело с повтором прямого дополнения. Некоторые исследователи указывают на то, что реприза прямого дополнения близка к регулярной, а антиципация факультативна [Лопашов, 1973: 89; 1978: 21]. При этом чаще дублируются дополнения, обозначающие определенный предмет, хотя повтор дополнений, обозначающих неопределенный предмет, также возможен и не является аграмматичным явлением [Лопашов, 1970: 55; 1972: 359; 1978: 23-24; Kazazis, Pentheroudakis, 1976:398].
(3) Ро t-a dergoj nje част. рго.2ед.дат.-рго.Зед.вин. посылаю артНЕОПР. fotografi фотография-вин.ед. Я тебе посылаю фотографию [Kazazis, Pentheroudakis, 1976: 399]. Некоторыми исследователями МПД рассматривается как средство сигнализации синтаксической функции дублируемого дополнения [Лопашов, 1978: 115], при этом процесс грамматикализации кратких местоимений в албанском языке считается более или менее завершенным [Лопашов, 1978: 21; Bubenik, 1997: 96; Friedman, 2000: 189; Пернаска, 2001: 342], другие указывают на то, что повтор маркирует прямые дополнения как топики [Kallulli, 1999: 245].
В болгарском языке повтор как косвенного, так и прямого дополнения носит факультативный характер [Цыхун, 1974: 177; Лопашов, 1978: 28; Dimitrova-Vulchanova, Hellan, 1999: 487].
(4) На децата им дадоха бонбони пред. дети-опр. рго.Змн.дат. дали конфет Детям дали конфет [Avgustinova, 1997]. Для появления повтора некоторые исследователи считают необходимым, чтобы дублируемое дополнение было определенным, референтным (specific) и являлось топиком в предложении [Bubenik, 1997: 97; Tomic, unp.; Schick, 1999: 271;]. При этом дублирование неопределенных дополнений часто признается аграмматичным явлением [Dimitrova-Vulchanova, 1999: 96], хотя не всегда так категорично [Лопашов, 1978: 34-35; Tchizmarova, 2004:100]. (5) На един сиромах му сеприсънило... пред. артНЕОПР. бедняк рго.Зед.м.дат. приснилось
Одному бедняку приснилось [Лопашов, 1978: 34]. Другие исследователи указывают на то, что повтор дополнений, являющихся топиками обязателен, а не являющихся топиками — факультативен [Dimitrova-Vulchanova, 1999: 97, 117]. Третьи утверждают, напротив, что топикальность дополнения не является достаточным условием для появления повтора, который на самом деле сигнализирует о том, что дублируемая ИГ выделена в дискурсе из-за соответствующего к ней отношения говорящего или ее важности для всего сообщения [Tchizmarova, 2004: 81-85].
Довольно расхожим является мнение, что МПД в болгарском языке — это характерная синтаксическая особенность разговорной речи, народных говоров, в литературном языке он нежелателен и редок, что объясняется влиянием переводов с языков, не имеющих такой формы, особенно русского [Rusek, 1963: 141 ; Цивьян, 1973а: 258; Bubenik, 1997: 96]. Некоторые, однако, отмечают, что повтор встречается во всех стилях литературного языка, и даже в научной литературе [Попов, 1962: 4604; Лопашов, 1978: 28, 37]. Диалекты болгарского языка варьируют от полного отсутствия повтора до его умеренного и более или менее строгого употребления [Цыхун, 1974: 177].
Роль МПД в болгарском языке интерпретируется разными исследователями тоже по-разному. Одни указывают на то, что МПД выступает как формальный показатель, сигнализирующий синтаксические функции дублируемых дополнений, (хотя и в большей или меньшей степени как факультативный показатель) [Цыхун, 1968: 102-118]; называют повтор грамматикализованным инструментом, частично плеонастическим, не строго необходимым, но полезным для снятия неоднозначности в предложении [Dimitrova-Vulchanova, Hellan, 1999: 491; Dimitrova-Vulchanova, 1999: 97]. Другие, указывая на то, что в болгарском языке число случаев, в которых МПД снимает омонимию подлежащего и прямого дополнения, косвенного дополнения и несогласованного определения, довольно незначителен для того, чтобы считать повтор специальным показателем дополнения, предлагают видеть главную роль повтора в конструировании глагольной группы как синтаксической схемы [Минчева, 1969: 245].
В македонском языке повтор прямого определенного дополнения регулярен [Цивьян, 1973а: 258; Цыхун, 1974: 72, 77; Лопашов, 1978: 38; Legendre, 1996: 11; Bubenik, 1997: 97; Tomic, unp.]. Это касается даже тех случаев, когда дополнение не является топиком в предложении [Dimitrova-Vulchanova, 1999: 104; Schick, 1999: 268]. Отсутствие повтора ведет, по мнению некоторых исследователей, к аграмматичности: (6) Рада (го) бара Иво
Рада рго.Зед.м.вин. ищет Иво Рада ищет Иво [Schick, 1999: 268]. Повтор косвенного определенного дополнения также регулярен, но возможен и повтор неопределенного косвенного дополнения, хотя в данном случае оно должно быть референтным [Цыхун, 1974: 180; Tomic, unp.].
Категории определенности неопределенности, референтности / нереферентности
Среди факторов, влияющих на употребление МПД, важную роль играют категории определенности / неопределенности и референтности / нереферентности, являющиеся способами грамматического выражения детерминации. Как было показано в предыдущем разделе, многие исследователи непременным условием появления МПД в языках БЯС называют определенность или референтность дублируемой ИГ. Поэтому естественным является предположить, что и для МПД в НГР эта категория играет решающую роль.
Категория определенности может по-разному выражаться в языках мира. Наиболее грамматикализованным способом выражения категории определенности является определенный артикль. В языках, обладающих определенным артиклем (среди них и НГР), последний является основным способом выражения категории определенности, хотя существуют и другие способы (указательные местоимения и т.д.). К. Лайонз, отвергая довольно распространенные подходы к категории определенности как к семантико-прагматической, утверждает, что это грамматическая категория, которая присутствует только в языках, маркирующих ее явно, то есть с помощью определенного артикля какого-либо вида [Lyons, 1999: 253-281]. Таким образом, определенность — это грамматикализация «семантико-прагматической определенности». Определенные/неопределенные интерпретации играют важную роль в языках с отсутствием формального маркирования определенности. Однако в подобных языках они являются элементом организации дискурса, позволяющим определить, знаком или уже установлен референт в дискурсе, то есть идентифицировать референт. Поэтому определенность — это также грамматикализация идентифицированности (identifiability) [Lyons, 1999: 278].
Для выражения категории неопределенности в некоторых языках используется неопределенный артикль (в том числе и в НГР), или нулевой артикль (особенно во множественном числе). Во многих языках неопределенный артикль ведет свое происхождение от числительного «один» [Lyons, 1999: 34]. В одних языках процесс грамматикализации неопределенного артикля можно считать уже более или менее завершенным (например, в английском), в то время как в других этот процесс еще нельзя признать завершенным (например, в испанском, португальском и НГР), из-за того, что неопределенный артикль продолжает совпадать по форме с числительным один (и нередко с неопределенным местоимением некий ) и бывает трудным разграничить эти употребления.
Противопоставление определенных и неопределенных употреблений является лишь одним из способов грамматического выражения детерминации в языках мира, лучше всего представленном в западноевропейских языках. Другим таким способом, наиболее распространенным в языках мира (см., например, [Diesing, 1992: 85-91]), является противопоставление референтных и нереферентных употреблений. Референтное «существительное обозначает один или несколько конкретных объектов (в данном случае не имеет значения, известны ли эти объекты участникам речевого акта или нет)» [Плунгян, 2000: 285]. Референтное (referential, specific) употребление включает в себя намерение говорящего приписать существительному непустые референции, то есть существование в особой системе дискурса [Givon, 1978: 293; Доннелан, 1982: 139-43]. Нереферентное «существительное X вообще не обозначает никакой конкретный объект: оно обозначает в целом класс объектов с именем X, не производя никакой внутренней «индивидуализации» [Плунгян, 2000: 285-6]. При нереферентном (non-referential, non-specific, generic) употреблении говорящий не фиксирует наличие существительного в релевантной системе дискурса, а скорее включается в обсуждение класса или особенностей этого существительного, а не индивидуального члена этого класса [Givon, 1978: 293-4].
Таким образом, разграничение определенных и неопределенных употреблений является следующим шагом в классификации референтных употреблений, основывающейся на знаниях говорящего о референте существительного и на его оценке аналогичных знаний адресата. «Если говорящий предполагает, что адресат не в состоянии правильно отождествить объект, то такие ИГ называются неопределенными; в противном случае они называются определенными» [Плунгян, 2000: 286]. Говорящие кодируют референтное существительное как неопределенное, если они думают, что они не имеют право предполагать, что слушающий может каким-либо образом определить его уникальную референциальную тождественность; в противном случае они кодируют такое существительное как определенное [Givon, 1984: 399; Lyons, 1999: 2-6].
Релевантность категории референтности для употребления МПД упоминалась в отношении болгарского, румынского и испанского языка. Что касается НГР, обычно утверждается, что здесь категория референтности нерелевантна, и главную роль играет категория определенности, так как дублироваться могут только определенные ИГ12. С подобной трактовкой, однако, согласны не все исследователи.
К. Казазис и Дж. Пентерудакис отмечают, что существует два типа неопределенных употреблений: референтные (ранее упомянутые неопределенные дополнения), которые могут дублироваться, и нереферентные (составляющие новую информацию), которые не могут дублироваться [Kazazis, Pentheroudakis, 1976: 399]. Таким образом, предложение с повтором дополнения
Морфология ИГ и личных местоимений в новогреческом языке (НГР)
В НГР существует четыре падежа: именительный, родительный, винительный и звательный. Прямое дополнение выражается винительным падежом: ИГ — ВАяяш тт цгтсра цоь Я вижу мою мать ; личные — (1) краткая безударная форма ТлуРА&иш Я ее вижу ; местоимения (2) полная ударная форма Avxfjv рХєлсй / рАятсш avTTJv.
Сложнее дело обстоит с косвенным дополнением. В древнегреческом языке существовал дательный падеж, который и использовался для выражения косвенного дополнения. В НГР, за исключением небольшого числа устойчивых выражений, представляющих собой реликты дательного падежа древнего языка, этого падежа не сохранилось. Поэтому функции косвенного дополнения распределились между родительным падежом и винительным падежом с предлогом. По-видимому, в том, что касается ИГ, косвенное дополнение выражается преимущественно винительным падежом с предлогом ое (1), но не исключено и использование родительного падежа (2) [Mackridge, 2000:115]: (1) ДІУЮ то РфХіо OTTV u5cX(j rj fiov Я даю книгу моей сестре ; (2) Графо тои абєХфої) цоі) Я пишу моєму брату Если косвенное дополнение выражено личным местоимением первого или второго лица, то здесь может быть несколько вариантов: (1) краткая безударная форма родительного цоі)Хє ; ты мне говоришь ; падежа (2) полная ударная форма родительного падежа cucva cmavxdi; ты мне отвечаешь ; в препозиции к глаголу (3) полная ударная форма винительного падежа тп фсоусо о гаЬт я звоню тебе . с предлогом в постпозиции к глаголу. Если косвенное дополнение выражено личным местоимением третьего лица, то возможны только (1) и (3) варианты: (1) краткая безударная форма родительного тоиХєсо я ему говорю ; падежа (3) полная ударная форма винительного падежа тлЛЕфсоусо о aimjv я ей звоню . с предлогом в постпозиции к глаголу
У личных местоимений в косвенных падежах существуют два набора форм: полные ударные и краткие безударные. Полные формы являются самостоятельными двусложными словами, краткие формы — односложными клитиками (проклитиками или энклитиками).
Краткие безударные формы выступают как проклитики глаголов в личных формах, и как энклитики глаголов в форме императива и причастий. Полные ударные формы могут находиться и в препозиции и в постпозиции к глаголу, кроме того, они используются после предлогов.
Явление повтора личных местоимений связано с существованием полных ударных и кратких безударных форм. Сложно, однако, ответить на вопрос, какие из этих форм являются дублирующими. Тот факт, что краткие безударные формы могут дублировать ИГ, приводит многих исследователей к выводу, что именно они и являются дублирующими. С другой стороны, в наиболее нейтральных контекстах используются именно краткие безударные формы, а параллельное использование полных ударных и кратких безударных форм превращает контекст из нейтрального в маркированный. Из-за подобной неоднозначности статуса личных местоимений, при подсчетах повторов в анализируемых текстах конструкции с использованием только кратких безударных форм считались нейтральными и учитывались отдельно.
Приведем таблицу кратких и полных форм личных местоимений в родительном и винительном падежах.
Подсчеты в анализируемых текстах проводились следующим образом. Отмечались все случаи употребления местоименного повтора (репризы и антиципации) личных местоимений первого, второго и третьего лица, и ИГ в функции прямого и косвенного дополнения, а также все случаи отсутствия повтора. Кроме того, в относительных придаточных предложениях отмечались все случаи употребления неизменяемого относительного местоимения TTOV/OKOV ( который ) с повтором и без него, а также употребление изменяемого относительного местоимения о ожоіод ( который ). Приведем примеры употребления местоименного повтора дополнения (репризы и антиципации) и его отсутствия.
Репризой личных местоимений первого, второго и третьего лица в функции прямого и косвенного дополнения считалось употребление полной ударной и краткой безударной формы личного местоимения в препозиции к глаголу47. Примеры репризы прямого дополнения: 1 лицо Ецеуа цє void ei (меня волнует) 2 лицо Eosva ее void et (тебя волнует) 3 лицо AVTOV TOV voidest (его волнует) Примеры репризы косвенного дополнения: 1 лицо Ецєуа \iov арєоєї (мне нравится) 2 лицо Eosva aot арєсєі (тебе нравится)
Отсутствием репризы личных местоимений первого, второго и третьего лица в функции прямого и косвенного дополнения считалось употребление только полной ударной формы личного местоимения в препозиции к глаголу.
Примеры отсутствия репризы прямого дополнения: 1 лицо EfiEva 0 voia ei (меня волнует) 2 лицо EcEva 0 voia si (тебя волнует) 3 лицо AUTOV 0 voidest (его волнует)
Грамматики и учебные пособия НГР о МПД
За вторую половину XX в. было создано не очень много грамматических описаний НГР (особенно, если сравнить с числом грамматик по английскому, французскому, немецкому языкам). Здесь будет предпринята попытка анализа того, как трактуется МПД в некоторых наиболее известных грамматиках НГР.
В 1946 г. вышел первый том книги А. Тзардзаноса «Новогреческий синтаксис» (с пометкой димотического койне ). В разделе, посвященном личным местоимениям, отмечается, что полные формы личных местоимений в косвенных падежах используются параллельно с соответствующими краткими, в препозиции или постпозиции к ним, обычно, когда существует какое-то выделение: (102) EjiEva цоі) puXavs кабюца ато тйАуі vt\q уріас,. РШЭЛед.род. рго.іед.род. поставили стул рядом со старухой Мне поставили стул рядом со старухой . (103) 0акоі3оп ; пщ ЦЕ tav Euiva. услышишь как рго.іед.вин. зовут РИО.Іед.вин. Услышишь и как меня зовут .
Кроме того, личные местоимения в косвенных падежах обычно используются в качестве дополнения к глаголу сами по себе, или параллельно с ИГ, которую они повторяют или о которой они сообщают заранее. Это явление имеет место, если речь идет о чем-то заранее известном и говорящему и слушающему. Далее вьщеляются две разновидности повтора: первая, когда акцент падает на дополнение, и дублирующее (єяауоЛхлтікт) местоимение ставится между ИГ и глаголом (речь идет о репризе): (104) Та РфШ той Штрои артОПР.мн.ср.вин. книга-мн.ср.вин. артОПР.ед.м.род. Петр-род. та 7tfjpa єую. рго.Змн.ср.вин. забрал я Книги Петра забрал я , и вторая, когда акцент падает на глагол, предупредительное (7фоє аууєХ.тікт) местоимение находится в препозиции, а ИГ в постпозиции к глаголу (речь идет об антиципации): (105) Пои та єРаХєс, та куда рго.Змн.ср.вин. ты положил артОПР.мн.ср.вин. РфАла uou; книга- мн.ср.вин. мой Куда ты положил мои книги? [Ti apT avoq, 1946:131-6].
Таким образом, Тзардзанос, не выражая этого эксплицитно, связывает МПД с такими категориями актуального членения, как тема (что-то заранее известное) и рема. Тем не менее, вьщеляя два типа МПД и объясняя их употребление, он это делает скорее интуитивно, следуя природному чувству родного языка (см., используемые термины — дублирующее, предупредительное), и, к сожалению, не делает никаких комментариев по поводу возможности отсутствия МПД, отличиях между конструкциями с МПД и без него, использовании МПД в различных стилистических регистрах и т.д.
Одной из самых известных грамматик НГР является грамматика М. Триандафилидиса («Новогреческая грамматика», 1941; «Малая новогреческая грамматика, 1949). Она переведена на многие языки, в том числе и на русский [Триандафилидис, 1995]. В этой грамматике отмечается: «Часто используются вместе полная и краткая формы. Это усиливает выразительность интонации больше, чем, если бы были использованы краткие формы самостоятельно»:
(106) Ejisva 8є UE pcoTouv, CTOTOV РІЮ.Іед.вин. не рго.іед.вин. спрашивают PRO-Зед.м.вин. TOV акоіЗує оє otax. рго.Зед.м.вин. слушают во всем Меня не спрашивают, его слушают во всем . (107) ДБ aou то Хєсо EOEva. не рго.2ед.род. рго.Зед.ср.вин. говорю Р1Ю.2ед.род. Я не тебе это говорю [Триандафилидис, 1995:183]. Далее говорится о том, что «во многих случаях уже названное в предложении имя замещается соответствующей краткой формой личного местоимения третьего лица: (108) Daoyia TOV Tiawt], 5ev TOV что касается артОПР.ед.м.вин. Янис-вин. не рго.Зед.м.вин. єіба каЭбХои. видел совсем Что касается Яниса, его я совсем не видел . В других случаях местоимение третьего лица предшествует имени, которое называется дальше: (109) Tov єі8є ; цє та цапа стои, ушуіа, то рго.Зед.м.вин. видела своими глазами, бабушка артОПР.ед.м.вин. PaaiXid; царь-ед.м.вин.
Бабушка, ты видела своими глазами царя? В первом случае местоимение называется определительным, а во втором -предупредительным» [Триандафилидис, 1995:184].
Здесь во втором случае (ПО) явно имеется в виду антиципация, и тогда в первом случае (109) речь должна была идти о репризе, но приведено странное объяснение (вместо замещается должно быть дублируется ) и неудачный пример (без дао уш что касается был бы пример репризы).
В разделе, посвященном относительному местоимению который , отмечается: «Когда местоимение яои соответствует косвенному падежу, оно сочетается (для внесения ясности) с личным или указательным местоимением, которое согласуется со словом, к которому относится, в роде и числе»: (НО) О ndwr ;, яои TOV артОПР.ед.м.им. Янис-им. который рго.Зед.м.вин. єі5а хбєд, рои фаупкє 7гахі тєро ; видел вчера, мне показался поправившимся
Янис, которого я видел вчера, мне показался поправившимся [Триандафилидис, 1995:570]. Об изменяемом относительном местоимении о отгоіод, которое по мнению Триандафилидиса употребляется редко, говорится, что оно «используется на месте коь, когда надо внести уточнение или когда в данном предложении много nov» [Триандафилидис, 1995: 572].
Здесь также видно, что никаких четких критериев употребления МПД не приводится, напротив постоянно используются выражения ( часто , во многих случаях , для внесения ясности ), которые никакой ясности не вносят. Поэтому вопросы о причинах отсутствия МПД, об отличиях, существующих между конструкциями с МПД и без него, об условиях использования неизменяемого местоимения лог) с повтором (для внесения ясности или уточнения) и изменяемого местоимения о отгоіоі;, и многие другие остаются без ответа.
