Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие принципы описания феномена перформативности в парадигме современного научного дискурса 34
1. О роли и статусе перформативной (деятельностной) гипотезы в парадигме современного научного дискурса: к лингвофилософским и лин-гвосоциальным предпосылкам проблемы 34
2. Перформативы - констативы: логико-философский взгляд на природу перформативности от Дж. Л. Остина до наших дней 45
3. Перформативность vs перформанс: социо - культурологический аспект перформативной гипотезы 60
4. Перформативность как лингвопрагматический феномен: языковые критерии перформативности 90
4.1. Лексико-семантические и синтаксические проявления перформативности 92
4.1.1. Пер формативные глаголы и их семантико-синтаксические свойства перформативной экспонентности 92
4.1.2. Частицы и наречия как маркеры перфомативных свойств языковых выражений 107
4.2. Перформативность и лингвопрагматическая теория речевых актов 110
Выводы по первой главе 156
Глава 2. Когнитивная специфика перформативных единиц в конструировании языковой картины мира говорящего субъекта 164
1. Принцип композиционности и его роль в формировании перформативного конструктивного образования 164
2. Конструкт как элементарная единица семантического комплекса перформативного композита 177
2.1. Когнитивно-функциональная основа формирования перфор-мативных композитов как криптокласса 177
2.2. Принцип двойственности в композитных перформативных практиках структурирования мира вещей и отношений 200
3. Эксплицитная субъективность (Я-форма) перформативных конструкций как уровень отношений интерактантов в коммуникативном пространстве социума 216
4. Композитный перформатив как конструкт социо-коммуникативной реальности 229
Выводы по второй главе 241
Глава 3. Типология композитных перформативных конструкций в интерактивном пространстве 249
1. Инвариантная композитная перформативная конструкция: структура и функции 249
2. Типология композитных перформативных конструкций с дополнительным компонентом 264
3. Особенности манифестационного варьирования перформативных конструкций с дополнительным компонентом 271
Выводы по третьей главе 291
Глава 4. Функционально-содержательная характеристика композитных перформативных конструкций 298
1. Функционально-семантическая специфика композитных перформативных конструкций с модальным компонентом 298
1.1. Семантическая специфика модификаторов предикатного ядра композитных перформативных конструкций 298
1.2. Семантические признаки аргументных позиций в структуре инвариантной формулы композитных перформативов 31 1
2. Влияние модальных модификаторов на семантику иллокутивного потенциала композитных перформативов 319
3. Регулятивная специфика композитных перформативных конструкций в интерактивном пространстве 349
3.0. Предварительные замечания 349
3.1. Композитные перформативные конструкции, направленные на организацию согласованного общения 358
3.2. Композитные перформативные конструкции, направленные на противодействие согласованному общению 373
Выводы по четвертой главе 385
Заключение 390
Источники примеров 401
Список литературы 404
Лексикографические источники 453
Список сокращений и условных обозначений 454
- О роли и статусе перформативной (деятельностной) гипотезы в парадигме современного научного дискурса: к лингвофилософским и лин-гвосоциальным предпосылкам проблемы
- Принцип композиционности и его роль в формировании перформативного конструктивного образования
- Инвариантная композитная перформативная конструкция: структура и функции
- Функционально-семантическая специфика композитных перформативных конструкций с модальным компонентом
Введение к работе
К числу явлений, получивших широкую известность в научном гуманитарном дискурсе, но не вполне изученных в коммуникативной лингвистике, относятся композитные перформативные образования, которые в отличие от канонических перформативных высказываний содержат в своей организационной структуре дополнительные строевые компоненты или модальные модификаторы в виде предикатов мнения, намерения, оценки, разрешения, позволения, эмоционального состояния, модальных и вспомогательных операторов, включенных предикатных конструкций и др.
В отличие от классических, по Дж.Л. Остину, или канонических (т.е. соответствующих всем критериям и канонам перформативного выражения) перформативных высказываний, которые с завидной регулярностью и постоянством активно обсуждались и обсуждаются в работах отечественных и зарубежных ученых различных школ и направлений, периодически перерастая в «перформативные бумы» или «перформативные повороты» (см.: Austin, 1962; 1963; 1979; Searle, 1962; 1968; 1971; 1977; Andersson, 1975; Boguslawski, 1978; 1979; Habermas, 1971; Helbig, 1975; Fraser, 1974; 1975; Katz, 1977; Knig, 1998; Krmer, 1998; 2001; 2002; Kummer, 1968; Lang, Steinitz, 1978; Larraya, 1979; Petfi, Kayser, 1978; Parker, 1995; Recanati, 1987; 1987a; Ross, 1970; Sadock, 1974; 1975; Samek, 1965; Sgall, 1978; Stahlhut, 2001; Urmson, 1979; Warnock, 1991; Winkler, 2000; 2004; Wirth, 2002; 2003; Wulf, 2001; Wunderlich, 1974; 1975; 1976; Zimmermann, Mller, 1977; Апресян, 1986; Арутюнова, 1998; Бенвенист, 1974; МакКоли, 1981; Москальская, 1981; Мурзин, Белоглазова, 1980; Почепцов, 1975; 1978; 1981; 1982; Почепцов О., 1981; 1986; Романов, 1981; 1982; 1984; 1985; 1988; 2005; Романова Е., 1998; 2000; 2002; Хельбиг, 1978; Четыркина, 2005 и др.), композитные перформативные конструкции оказались вне поля зрения исследователей и практически не являлись самостоятельным объектом лингвистических описаний.
Актуальность обращения к теме описания функционально-содержа-тельных характеристик композитных перформативных образований в интерактивном пространстве объясняется попыткой решения ряда проблем и вопросов теоретического языкознания, связанных с особенностями функционирования композитных перформативных конструкций, определяющих перформативное поведение говорящего субъекта в социальных условиях речевого взаимодействия и воздействия, но не получивших на сегодняшний день всестороннего анализа. Актуальность предложенной темы исследования обусловлена наличием устойчивого интереса к проблемам функционирования в коммуникативном пространстве социума перформативных (канонических и перформансных, сходных по формальным признакам с классическими перформативами как их симулякры) конструкций вообще и композитных перформативных образований (Я-дискурсов) в частности в рамках различных научных школ и направлений, а также отсутствием системного описания феномена композитной перформативности с функционально-семантических и прагмалингвистических позиций и применением новых «квалитативных», по Д. Чалмерсу (Chalmers, 1996: 169), или «качественных (многообразных, нестрогих, вариабельных, интерактивных, контекстуальных) методов» и многоуровневых (комплексных) методик, возникших в последней трети прошлого века на волне «лингвистического поворота» и представляющих собой многообразие неклассических методологических подходов к феномену перформативного композитного образования, которые существенно расширяют стандартное представление о научном исследовании и, позиционируясь в рамках столь проблематичных перформативных Я-дискурсов, «испытывают на прочность текущие ограничения и открывают для описания новые перспективные территории» (Касавин, 2007: 102).
Особую актуальность в теоретическом языкознании данная проблематика приобретает в контексте все возрастающего интереса к выявлению роли «человеческого фактора» в коммуникативно-социальной интеракции, который приводит исследователей к осознанию важности не только проблем описания языковых структур, участвующих в социальной интеракции, но и задач всестороннего изучения интерактивного пространства жизненных сценариев говорящего субъекта (как homo loquens), использующего (как homo rhetoric-cus) эти структуры в виде коммуникативных или дискурсивных проявлений (практик) для решения конкретных задач в условиях обыденной коммуникации, и поиска ответа на вопрос, который будоражит теоретическое сознание второй половины ХХ-го и начала XXI-го веков: действительно ли верен тезис «loquor ergo sum»? В этом ракурсе языковая личность в ее способности осуществлять в рамках единого интерактивного пространства определенные перформативные действия или практики с учетом их семантико-функцио-нальных свойств и коммуникативных установок другой говорящей личности становится интегральным объектом изучения интенсивно развивающихся актуальных направлений и парадигм науки о языке, а именно: коммуникативной лингвистики, прагмалингвистики, социолингвистики, когнитивной лингвистики, этнолингвистики, коммуникативного и социального конструктивизма и др. Кроме того, актуальность исследования определяется необходимостью систематизировать общие сведения о функционально-конструктив-ной и дискурсивной специфике композитных перформативов как особого криптокласса единиц в пространстве социально-коммуникативной интеракции и с новых теоретических позиций пересмотреть существующие взгляды на роль строевых, манифестационных и прагматических аспектов этих единиц в коммуникативном процессе.
Обращение к функциональному классу композитных перформативов представляется актуальным также в силу того, что хотя с середины пятидесятых годов прошлого столетия лингвисты неоднократно возвращались к проблеме выяснения условий функционирования канонических (классических, в смысле Дж.Л. Остина) перформативных выражений, тем не менее, единой теории функционирования перформативных высказываний создано не было и многие функционально-семантические свойства языковых единиц данной категории остались необъясненными. В частности, класс композитных перформативных конструкций даже не выделялся из коммуникативно-социаль-ного поля перформативного употребления (перформативного поведения, пер-формативного измерения) говорящего субъекта, как и не определялся их коммуникативный статус в динамической модели диалогического общения в рамках бытующей типологии жизненных сценариев социальной интеракции. А между тем потребность в разработках такой теории очевидна, ибо само явление композитной перформативности как механизма производства действий, способных в определенном ракурсе менять коммуникативнй мир его участников, широко распространено в различных языках и играет существенную роль в дискурсивной деятельности субъектов социальной интеракции, особенно в сфере обыденного и институционально-профессионального общения при возрастающей роли экстралингвистических факторов, таких как своеобразие самой ситуации перформативного общения, особенности перформативного поведения участников социальной интеракции в случае наличия асимметрии в социальном статусе, коммуникативная иерархичность, кодекс доверия собеседников, их социально-ролевая принадлежность к определенным институциональным сферам и др., обеспечивающих в конечном итоге специфику и условия функционирования в социуме композитных перформативных образований.
Актуальность предлагаемого исследования детерминирована также потребностью решения вопросов о соотношении манифестационных средств композитной перформативности в различных языках, необходимостью выявления национальной специфики средств выражения функциональной категории композитной перформативности и их прагматической вариативности в плане функциональной синонимии. В работе обосновывается необходимость применения предлагаемого подхода для решения многих актуальных проблем современной лингвистики с привлечением данных целого ряда наук - философии, этнолингвистики, социологии, социальной психологии, психологии дискурса, теории речевой деятельности, дискурсологии, политологии - с целью осуществления комплексного описания вербальных перформативных проявлений в социальной интеракции как особой разновидности речевой деятельности, концептуализации интерактивной действительности человеком и ее репрезентации в национальной языковой картине мира, выявления роли говорящего субъекта в осуществлении перформативной дискурсивной деятельности как элемента «внутримирной», «мирораскрывающей» и «мироконструируемой» деятельности людей, разработки критериев макросегментации диспозиций Я-модальностей говорящего субъекта в перформативных конструктах в виде «практических действий / предложений», по Й. Кёнигу (Knig, 2005: 123), обусловленных социальными, межличностными отношениями ин-терактантов и спецификой типовой ситуации коммуникативного взаимодействия.
Выбранный ракурс описания функционально-семантических свойств криптокласса композитных перформативов предоставляет возможность с новых теоретических позиций исследовать социальную и национальную значимость указанной разновидности перформативных выражений и форм перформативного поведения в процессе межличностной коммуникации с привлечением не только собственно лингвистических, но и междисциплинарных понятий, предлагая авторский лингвистический инструментарий для сходных описаний анализируемых конструктов на материале других языков. Применение данных понятий к русским, английским и немецким композитным перформативным конструкциям позволило, с одной стороны, обозначить как общие, так и национальные особенности речетворческой деятельности говорящего субъекта, а с другой стороны – развить новую концепцию регулятивного статуса перформативной интеракции в типовых сценариях жизнедеятельности индивидов, разрабатываемую в Тверской школе динамической модели диалогического общения.
В исследованиях представителей названной школы разрабатывались понятия «перформативного значения и перформативной функции», «иллокутивного потенциала и его объема в соотношении с иллокутивной силой», «иллокутивной транспозиции», «иллокутивной прагматограммы реализации коммуникативных целей говорящего субъекта», «функционально - семанти-ческого представления реализации типовой иллокутивной функции» (Романов, 1980; 1981; 1982; 1984; 1986; 1988), «ритуализированных перформативов», «модализированных перформативов», «адверзивных перформативных высказываний», «сакральных перформативов» (Романов, 1987; 1989; 1998; Федосеева, Романов, 1989; Погорелова, 1998; Романова Е., 1987; 1996; 2001; 2002; 2005; Лебедев, 2003; Стасюк, 2005), анализировались иллокутивные свойства перформативных актов учебной дискурсии (Жителева, 2004; Носар, 2002; Комина, 2005; Богатырева, 2006), рассматривались функционально - семантические характеристики «инзистивных иллокутивных актов» (Витлинская, 2001), «эмотивных перформативных выражений» (Максимова, 2000; Носкова, 2006), «менасивных перформативных практик» (Быстров, 2002), «инвективных перформативных действий» (Костяев, 2003), «инструктивных речевых актов и актов директивной дискурсии» (Яковлева, 1995; 2005; Агамалиева, 2002; Рыжов, 2004; Филиппова, 2007), уточнялись содержательные и прагматические параметры реализации национально – культурных скриптов с иллокутивной направленностью «приглашения» (Алекберова, 2006), «комплимента» (Мурашкина, 2005; Сурова, 2007), «согласия» (Морозова, 2000; 2005), «обвинения» (Погребисская, 2006), «защиты» (Бурмистрова, 2005; Желтова, 2009).
В работах отечественных и зарубежных лингвистов были проанализированы формальные (лексические и синтаксические) средства выражения перформативного употребления языковых конструкций, раскрывающих, главным образом, национальную специфику манифестационного оформления канонических перформативных формул / высказываний того или иного языка (Апресян, 1986; Арутюнова, 1990; Бенвенист, 1974; Богданов, 1983; 1985; 1990; 1993; Вежбицка, 1985; Вендлер, 1985; Кодзасов, 1985; 1992; Коул, 1982; Кустова, Падучева, 1994; Падучева, 1994; Петелина, 1986; Почепцов, 1975; 1978; 1981; 1982; Почепцов Г., мл., 1978; Почепцов О., 1981; 1986; Рябцева, 1992; Семененко, 1987; Хельбиг, 1978; Янко, 1994; Andersson, 1975; Black, 1990; Boguslawski, 1979; Brandt, 1990; Fingarette, 1967; Forguson, 1969; Fraser, 1974; Gale, 1976; Grodzinski, 1980; Hedenius, 1963; Hetzel, 2004; Huber, 2003; 2006; Knig, 1998; Krmer, 1998; Parker, 1995 и др.), прагматические условия реализации иллокутивной силы высказываний (Huber, 2003; Jessen, 1979; Katz, 1977; Kohl, 1985; Notte, 1978; Pasch, 1990; Pisarkowa, 1976; Recanati, 1987; Viehweger, 1987; Wirth, 2002 и др.) и роль перформативных / иллокутивных глаголов в конституировании структуры речевых актов (Кобозева, 1985; Sadock, 1974; 1977; Samek, 1965; Searle, 1962; 1968; 1971; 1977; Sesonski, 1965; Wirth, 2002; Wright, 1969; Wulf, 2001; Wunderlich, 1974; 1976 и др.).
Однако, несмотря на значительное количество работ, посвященных анализу различных характеристик феномена перформативности, композит- ные перформативаные образования в виде комплексных конструктов не являлись до настоящего времени предметом лингвистического описания. Практически этот аспект языковых параметров перформативных конструкций не выделялся и не фиксировался исследователями, поскольку перформативные образования в виде композитных перформативов не подходили под классическое определение перформативности, данное в известных работах Дж.Л. Остина и его последователей. Перформативные композиты либо растворялись в канонических перформативных конструкциях, либо частично упоминались в качестве их подкласса как «модализированные перформативы» (Романов,1984; 1987; 1988; 2005; также: Стасюк, 2005; Wunderlich, 1976) или как «загороженные перформативы» («hedged performatives» в понимании Б. Фрейзера, см.: Fraser, 1974; 1975; ср. также схожее понятие «включенных перформативов» или «embeded performatives» в работе: Sadock, 1974), хотя о грамматических конструкциях, «осложненных» в прагматическом плане строевыми элементами в виде различных компонентов, например, модальных глаголов, вспомогательных глагольных лексем, предикатов оценки, мнения, признания и др. упоминали многие лингвисты (см.: Почепцов, 1971: 116-130; 1981; Москальская, 1974: 29-32; 1981; а также: Карабан, 1989; 1991; Туманова, 1997; Стаценко, 2005).
Тем не менее факт присутствия таких «дополнительных конструктивных элементов», «конструктивных дополнений» (в терминологии Г.Г. Почеп-цова, 1971) именно в структуре перформативных выражений до недавнего времени не находил своей оценки и объяснения с позиций функциональной парадигмы языка. Больше того, вне поля зрения исследователей оказались не только семантические и прагматические свойства обозначенных усложненных перформативных конструкций, но даже не анализировалась роль таких дополнительных конструктивных элементов в формировании их прагматической направленности в коммуникативном плане. Практически не рассматривался статус конструктивных дополнений как строевых элементов перформативного измерения в структуре высказывания и не поднималась проблема о функциональной характеристике этих элементов, чтобы ответить на вопрос о целевых параметрах их использования в условиях социальной коммуникации. Больше того, не предпринимались попытки выявить функциональные параметры таких элементов в коммуникативном процессе. Поэтому вопросы о том, выполняют ли эти элементы обыкновенную «орнаментальную» (в риторическом плане) функцию в структуре композитного перформативного образования, являясь своеобразным экспонентом стиля говорящего индивида или выразителем конкретного контекста употребления этикетных форм, и каким образом они оказывают влияние на формирование объема прагматического значения композитных перформативных конструкций, а также вопросы об участии этих элементов в формировании и маркировании социальных отношений между участниками интерактивного взаимодействия и реализации в рамках перформативных образований своей регулятивной специфики в коммуникативном обмене, остались без ответа.
Приходится также констатировать, что практически не рассматривались вопросы о построении матричной модели композитных перформативов (по аналогии с остиновской канонической моделью) и системы ее возможных формальных модификаций (т.е. функционального варьирования). Также не было предпринято попыток описать типологию композитных перформативов и условия их функционирования в диалогическом пространстве социальной интеракции. И хотя проблема функционирования «модализированных перформативных высказываний» поднималась в связи с анализом лексико - се-мантических средств формирования регулятивных действий в речевой интеракции (Романов, 1988: 120-128), тем не менее, коммуникативный статус композитных перформативов в функциональной парадигме регулятивных действий остался не выясненным. В свете выше изложенного становится понятным, что композитная перформативная конструкция не является простым усложненным вариантом канонических перформативов, а представляет собой своеобразную функциональную конструкцию как самостоятельный лингвистический объект, предназначенный для решения конкретных задач в условиях социально-коммуникативной интеракции, функционально-семантические свойства и параметры которого необходимо выявить и описать.
С этих позиций настоящее исследование можно рассматривать как одну из первых попыток описания композитной перформативности с учетом появления и развития новых лингвистических научных парадигм на рубеже 20-го и 21-го веков, которая предлагает свой собственный методологический аппарат анализа композитного перформативного конструкта, что дает возможность по-новому подойти к описанию дихотомии перформатив - констатив и выявлению функциональной роли феномена композитных перформативов в семиосфере социальной коммуникации, задавая в ней «русла возможной речи» о предмете, целях и задачах отдельных композитных перформативных действий и «перформативного поведения» в целом. Необходимость нового подхода к анализу феномена композитного перформативного образования продиктована фактом уже более чем пятидесятилетнего активного интереса к перформативности, так как названный феномен с завидной регулярностью притягивает к себе пристальное внимание исследователей различных научных школ и направлений, изучающих теоретические и практические аспекты этого явления в комплексе гуманитарных наук.
Таким образом, если до последней четверти 20-го века каноническая перформативность была предметом рассмотрения отечественных и зарубежных логиков, философов, лингвистов с учетом функционирования основополагающих признаков и свойств перформативной формулы, то с развитием идей постструктурализма, коммуникативного конструкционизма и постмодернизма категория перформативности начинает утрачивать свой прежний статус и претерпевает определенную функционально - содержательную тран-сформацию. Но и в этих новых условиях явление композитной перформативности по-прежнему остается вне поля зрения исследователей.
Объектом предлагаемого исследования выступает целостное описание речевого перформативного поведения коммуникантов в типовых ситуациях жизненных сценариев социальной коммуникации, а предметом исследования является назначение и употребление композитных перформативных конструктов (дискурсивных образований, практик) как маркеров регулятивного, коммуникативно-организующего, перформативного поведения участников социальной коммуникации.
Цель настоящего исследования носит многоплановый характер и состоит в разработке концептуальных и методологических основ функционирования типов и принципов перформативного поведения участников речевого взаимодействия с тем, чтобы выявить специфику использования ими композитных перформативных образований (Я-дискурсов) для создания и реализации условий, обеспечивающих эффективное взаимодействие интерактантов на прагмалингвистическом, социолингвистическом и когнитивном уровнях.
Общая цель обусловила постановку и решение следующих конкретных задач:
- проанализировать и обобщить состояние заявленной научной проблемы в современной лингвистике, психолингвистике, философии языка и когнитологии, составить и обосновать понятийно-терминологический аппарат исследования, разработать иерархически обусловленную систему коммуникативно-прагматических категорий, необходимых для реализации цели исследования, и предложить пути анализа речевого перформативного поведения говорящей личности в условиях социальной интеракции;
- уточнить бытующие в научной литературе последних десятилетий понятия «перформативность» и «перформансность / перформация», а также описать функциональные условия реализации дискурсивных отношений «перформатив – перформация / перформанс – констатив»;
- очертить содержательный объем понятия «композитный перформативный конструкт» и дать развернутую характеристику вводимых понятий «перформативное речевое (дискурсивное) поведение» говорящей личности, «перформансный речевой акт» и «перформансный перформативный акт» в условиях межличностной и национально - культурной специфики актов социальной интеракции;
- определить коммуникативный статус композитных перформативных конструктов как единиц соответствующего криптокласса, участвующих в реализации личностных установок и перформативного речевого (дискурсивного) поведения говорящего субъекта в актах социальной коммуникации;
- построить типологию композитных перформативных образований и установить их содержательные и конструктивные особенности;
- описать инвентарь вербальных средств и семантические признаки классификаторов (дополнительных строевых компонентов), репрезентирующих перформативный модус композитных дискурсивных образований, и установить специфику закономерностей лексического представления этого модуса в межличностной и национально-культурной коммуникации разных языков;
- выявить коммуникативно-прагматическую роль композитных перформативных конструктов в формировании регулятивных действий между собеседниками в условиях социально-коммуникативной интеракции.
Методологический аппарат исследования опирается на разработки анализа функциональных свойств перформативных единиц в прагмалингвистике (Дж.Л. Остин, Дж.Р. Серл, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Э. Бенвенист, А.Н. Баранов, В.В. Богданов, С.В. Кодзасов, Е.В. Падучева, А.А. Романов, J.S. Andersson, L.J. Cohen, B. Fraser, K. T. Fann, J. Kertscher, D. Mersch, G. Lakoff, F. Recanati, J.M. Sadock, B. Schlieben - Lange, R.C. Stalnaker, J.O. Urmson, M.H. Wrner), теории речевых актов (А. Вежбицка, Г.Г. Почепцов, О.Г. Почепцов, И.П. Сусов, Г. Хельбиг, J.L. Austin, K. Bach, R. Harnisch, L.W. Forguson, W. Kummer, A. Munro, J.R. Searle, P.F. Strawson, D. Wunderlich) и теории коммуникации, в частности на описание коммуникативного взаимодействия как феноменологического пространства (К.-О. Апель, П. Бергман, П. Бурдье, Ф. Варела, Л. Витгенштейн, Э. Гуссерль, Ж. Деррида, К. Джерджен, В.А. Звегинцев, И.Т. Касавин, Ж. Лакан, В.А. Лекторский, А.А. Леонтьев, Ж.-Ф. Лиотар, Н. Луман, У. Матурана, М. Мерло-Понти, М. Фуко, Ю. Хабермас, Р. Харре, А. Шюц), как семиотический континуум, формирующий и верифицирующий ее универсалии и аксиомы (Ж. Бодрийяр, П. Вацлавик, Р. Барт, Д. Джексон, Б.Ю. Городецкий, В.З. Демьянков, А.Е. Кибрик, Х. Ортега-и-Гассет, Г.Г. Почепцов, Ч. Пирс, Э. Сепир, И.П. Сусов, Е.Ф. Тарасов, У. Эко, К. Ясперс, P. Brown, S.C. Levinson, E. Glasersfeld, J.J. Katz, U. Wirth, Ch. Wulf, J. Zirfas) и как следствия социокультурной обусловленности ее стереотипных проявлений, порожденной языковой картиной мира этносоциума (Т. Ван Дейк, Е.С. Кубрякова, А.О. Прохоров, Ю.Е. Прохоров, Ю.А. Сорокин, И.А. Стернин, С.Г. Тер-Минасова, К. Уилбер, В.И. Шаховский, M. Achhard, R. Dirven, E. Gendlin, C. Goddard, Е. Leach, К. Meyer-Drawe, A. Wierbizca).
Для решения поставленных задач применялся комплексный подход, основанный на использовании ряда общетеоретических и частных принципов, методов и приемов анализа. В качестве основных теоретикометодо-логических посылов, определяющих анализ парадигмы отношений между коммуникантами в процессе речевого взаимодействия, выступали положение феноменологии о признании интенциональности неотъемлемой характеристикой человеческого сознания и принцип антропоцентризма, согласно которому в фокусе лингвистического анализа должна находиться языковая личность с ее коммуникативным опытом как субъект речевой деятельности и как когнитивный агент языкового сознания в эпистемологическом пространстве жизнедеятельности. Эти исходные постулаты явились основой для ряда частных положений, определивших направленность и специфику проведенного исследования с использованием «качественных» (многообразных, нестрогих, вариабельных, интерактивных, контекстуальных) методов и методик дискурс-анализа: а) языковая личность каждого отдельного индивидуума уникальна, что находит свое отражение в речевом поведении, в частности в порожаемых ею дискурсивных перформативных практиках, б) характерные лингвистические особенности тех или иных дискурсивных практик передают (в прямом и опосредованном виде) особенности структуры и динамики процессов в ментальном пространстве («вместилище») конкретной языковой личности. Основным общенаучным методом исследования в диссертации является гипотетико-дедуктивный метод. В работе также применены методы социально-контекстуального и функционального анализа с указанием ролевых проявлений коммуникативного взаимодействия, метод семантической и прагматической интерпретации. Кроме того, использованы элементы количественного анализа, позволившие охарактеризовать статистические отношения различных манифестационных форм композитных перформативных конструкций.
Материалом для исследования послужили 4650 (фиксированных в письменной и устной форме) фрагментов диалогического взаимодействия на русском (1700 фрагментов), английском (1530 фрагментов) и немецком (1420 фрагментов) языках, полученных методом сплошной выборки и приводимых для соответствующей аргументации выдвигаемых положений и гипотез. Дан-ные перформативного поведения разноязычных говорящих субъектов используются для описания и изучения особенностей функционирования композитных перформативов в разных лингвокультурных сообществах в целях определения оптимальных путей и методов преподавания контактирующих языков, так как учет специфики национального языка при анализе определенных лингвистических категорий путем «наблюдения … над тем, как разные народы представляют себе одни и те же, на первый взгляд, вещи, оказываются тоже не менее поучительным морем открытий» (Щерба, 1977: 341). Разнообразный характер источников исследования объясняется многоплановостью и многогранностью объекта анализа в типовых ситуациях жизненных сценариев социальной коммуникации.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Композитные перформативные образования (композитные перформативы, Я-дискурсы) представляют собой комплексные коммуникативные единицы, свойства и структура которых формируются в условиях интерактивной системы социального семиозиса, отражающей способность языковых единиц специфическим образом «членить, раскрывать мир» и моделировать информацию о нем в рамках определенного культурного контекста. Данная способность композитных перформативных образований к дискретизации, категоризации и моделированию мира реализуется в специфическом языковом знании, которое хранится в ментальном пространстве носителей языка культурных (в широком понимании этого термина: от бытовых до конфессиональных и социально - политических) традиций и конвенций и закрепляется в словоупотреблении конкретного говорящего субъекта как когнитивного агента.
2. Композитные перформативы, представленные в условиях интерактивной системы социального семиозиса в виде комплексного образования функциональных единиц соответствующего криптокласса, являют собой итог культурно - семиотического оформления акта (действия, момента) вторжения со стороны говорящего субъекта или когнитивного агента в реальный мир социальной интеракции, порождая, отражая и, тем самым, фиксируя в ней появление/проявление новой (дополнительной) системы реального мира (коммуникативной реальности) на уровне новых отношений между коммуникантами, устанавливаемых говорящим субъектом в момент такого вторжения.
3. Как множество функциональных единиц криптокласса композитные перформативы (композитные перформативные дискурсы), конструктивно оформленные по монадному принципу, реализуются в виде определенных речевых жанров, представленных набором (инвентарем или «архивом») дискурсивных практик, которые обусловлены социально - культурным контекстом и формируются в культурной диахронии. Жанры перформативной дискурсии выделяются на основе совокупности признаков с обязательным учетом особенностей культурной семантики и культурно-прагматического компонента социального взаимодействия.
4. Основываясь на монадном принципе манифестационной целостности конструктного образования, отражающим символ активности и наличия духовной воли к проявлению непроявленного «мира отношений» говорящих субъектов, композитные перформативы представляют собой сложное образование (конструктивный композит или композитный конструкт), создаваемое чаще всего говорящим субъектом посредством механизма ассоциативного связывания перформативного компонента с другими строевыми единицами композитного перформативного конструкта и хранящееся в ментальном пространстве разных носителей языка в виде целостной когнитивной структуры.
5. Знание о конструктивном сочетании перформативного компонента (маркера) с другими строевыми единицами композитного образования пред-ставлено в виде комплексного образования единиц криптокласса (перфор-мативного композитного конструкта), которое дискурсивно реализуется в моделях культурного скрипта жизненного сценария говорящего субъекта. Та-кие модели, образованные в виде композитного сочленения перформативного компонента (индекса) и дополнительных конструктивных элементов, характеризуются рядом особенностей, наиболее релевантной из которых является их монолитная конструктивно-содержательная оформленность. Взятые в отдельности такие компоненты не способны сами по себе создавать единую структуру перформативного комплекса (или композитного перформатива), которую они образуют в соединении друг с другом. Способность названных компонентов модели как языковых единиц перформативного скрипта к заполнению определенных синтаксических позиций в значительной степени обусловлена криптоклассной принадлежностью перформативного индекса типового скрипта. Сопоставление реализованных и нереализованных валентных свойств перформативного индекса и дополнительных конституентов композита открывает возможности для выявления национально-культурной (этнопрагматической) языковой специфики функционирования перформативных речевых практик.
6. Модальность содержания комплексного перформативного действия в построенном по указанной модели композитном конструкте определяется интерными и экстерными семантическими отношениями его компонентов друг к другу, так как семантика самого перформативного компонента и семантика дополнительных конструктивных элементов в структуре композитных перформативов отличаются емкостью и разнообразием функций.
7. Прагматический эффект использования композитного перформативного конструкта достигается системой комплексных отношений между перформативными свойствами его лексико-грамматических единиц и семантикой дополнительных конструктивных элементов. Влияние семантики дополнительных конструктивных элементов на иллокутивный потенциал и интенциональную (иллокутивную) направленность композитных перформативных образований проявляется в редуцировании или интенсификации силы воздействующего (прагматического) эффекта, которая репрезентирует смену отношений между интерактантами в мире вновь создаваемой коммуникативной реальности.
8. В пределах композитного конструкта средства перформативной экспонентности способны в определенной степени корректировать направление действия иллокутивной силы и переводить перформативные композитные образования из одного коммуникативно - прагматического типа в другой или значительно изменять (и даже подменять или замещать) интенциональную направленность композитной перформативной конструкции, переводя его из функционального поля реализации одного иллокутивного фрейма в функцио-нальное поле другого иллокутивного фрейма. Механизм такой коррекции опирается на специфику двучастного (означающее и означаемое) деления перформативного композита как знака, которое в прагматическом плане способно преобразовывать (осуществлять подмену, замещать) композитные перформативные практики в чисто речевые перформансные акты (практики) или перформансные перформативы, превращая их в фиктивный знак перформативности, в симулякр реального перформативного выражения, в своего рода субституты перформативности, которые не могли бы акцентировать эксплицитную связь означающего (т.е. их грамматического оформления, не отличимого от канонических реальных перформативов) с референциальным аспектом означаемого, создавая и обусловливая тем самым кажущуюся свободу их интерпретации адресатом и формирования специфического смысла и значения у коммуникантов.
9. Значения строевых компонентов в структуре композитных перформативов растворяются в значении комплексной перформативности и, теряя свою семантическую специфику, маркируют уровень регулятивных отношений между участниками социальной интеракции. Принимая участие в организации согласованного взаимодействия в качестве единиц особого плана – регулятивных действий (регулятивов), перформативные композиты могут выполнять в коммуникативном процессе две противоположные функции: а) интегративную функцию эффективного (успешного, согласованного) взаимодействию партнеров с системой вербального маркирования регулятивов кооперативного общения и б) дезинтегративную функцию социальной интеракции с системой вербального маркирования регулятивов противодействия такому общению.
10. Специфика дезинтегративной функции композитных перформативов определяется коммуникативно-функциональной ролью и семантическими особенностями дополнительных строевых конституентов, которые способствуют функциональной трансформации канонической позиции перформативного показателя (перформативного индекса, матрицы) в его симулякр, для того чтобы эффективнее реализовывать воздействующую и манипулятив-ную функции речевых актов в условиях социальной интеракции, в условиях «доминирующей идеологии»» (в терминологии Ж. Деррида) тех или иных социальных институтов, формировать и «навязывать свой специфический язык», язык перформансных речевых актов и перформансных перформативных актов, которые существенно (а с точки зрения функционирования обыденного языка в жизненных контекстах членов социума - преднамеренно и целенаправленно) могут ограничивать способность индивидуумов осознавать свой жизненный опыт, свое материальное бытие.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в постановке и конкретном решении ранее неизученной проблемы природы, коммуникативного статуса и специфики функционирования композитных перформативных образований (Я-дискурсов, конструкций) в актах социальной интеракции, а также в особом интегральном подходе, синтезирующем на междисциплинарном уровне качественные методы исследования в сфере гуманитарных наук вообще и в лингвистике в частности. Впервые в научной практике лингвистического описания предпринято системное исследование феномена композитной перформативности в контекстах его возможного интерактивного проявления и предложены исследовательские решения, на основе которых выделен особый коммуникативный инструмент - композитный перформативный конструкт. Кроме того, впервые в рамках функциональной парадигмы, объединяющей коммуникативно-прагматический и когнитивный подходы к анализу языковых явлений, осуществлена попытка исследовать композитные перформативные образования как конструкты вновь создаваемой коммуникативной реальности, отражающей весь спектр регулятивных отношений между участниками социальной интеракции, и классифицировать реализуемые говорящим субъектом перформативные композиты в системообразующем контексте их интенциональности и структуры. По-новому осуществлен прагматический анализ языкового общения с учетом моделирования и структурирования коммуникативной реальности актов перформативной дискурсии, обусловленной семантической характеристикой классификаторов конструктивных единиц «архива» композитных перформативных прак-тик. Воплощен новый комплексный подход к анализу значения перформативных практик (действий), в основе которого лежит представление о значении как структурированной сущности и как целостности языкового, семантического и внеязыкового энциклопедического знания. Новаторской является попытка описания механизмов концептуальной интеграции как когнитивного основания лингвокреативных свойств перформативного поведения участников социальной коммуникации. Впервые зафиксированы характерные для социальной коммуникации типы композитных перформативных практик, выявлена их типовая схема (модель) манифестационной репрезентации и описаны семантико-прагматические свойства таких типовых практик. Также впервые в рамках организационной структуры социальной интеракции предложен оригинальный принцип разграничения класса перформативных образований на канонические перформативы, композитные перформативы и перформансные перформативы. Помимо этого в работе впервые выделяются и характеризуются относительно друг друга ведущие направления в исследовании феномена перформативности вообще и композитной перформативности в частности. Предложен метаязык описания динамических процессов перформативной интеракции и обоснована правомерность выделения коммуникативного пространства композитных перформативов в качестве особой разновидности коммуникации в социокультурной сфере говорящего индивида с определением критериев такого выделения. В диссертации также содержится анализ нового для коммуникативной лингвистики факта композитных перформативных образований и представлен новый эмпирический материал для установления функциональных характеристик перформативного поведения участников социальной интеракции. В целом диссертационное исследование открывает новое направление в изучении языка перформативного поведения индивида и сферы функционирования перформативного дискурса в коммуникативном пространстве.
Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что в нем определена модель исследования такого специфического объекта лингвистики как композитные перформативы. В этом плане проведенное исследование существенно развивает теорию речевого воздействия и - шире - речевой деятельности в общелингвистическом и частнолингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения и в изучение глубинных механизмов, лежащих в основе лингвокреативной («мирораскрывающей») деятельности говорящего субъекта в условиях интерактивного обмена перформативными действиями (практиками). Результаты предлагаемого исследования позволяют углубить представление о прагматической структуре социальной интеракции, об основных принципах коммуникативного взаимодействия в актах перформативной дискурсии. Теоретическая значимость результатов, полученных в процессе диссертационного исследования, состоит в выделении такого лингвистического объекта как композитные перформативы, в новом подходе к описанию функциональных особенностей композитных перформативных практик в социальной интеракции и установлению их роли в формировании и развертывании типовых культурных скриптов жизненных сценариев индивида, в новом взгляде на интерпретацию синтактико - семантических свойств композитных перформативных образований и выявлении семантико-прагматической специфики перформативных конструктов в социальном взаимодействии. Изучение такого явления как композитные перформативные образования (конструкции) в коммуникативно - функциональной лингвистике способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс регуляции речевого поведения участников диалогической интеракции, расширяет представление о соотношении коммуникативной, ситуативной и языковой семантики. В общелингвистическом плане теоретически значимыми являются аргументы в пользу анализа регулятивной функции языка, в особенности ее воздействующей и преобразующей речевое поведение разновидности. Теоретически значимым также является распространение инструментария прагмалингвистики на семантический анализ таких явлений как изменение личностных установок говорящего субъекта посредством специфических коммуникативных регулятивных единиц - композитных перформативных практик, ориентированных на различные области профессиональной коммуникации: от риторического убеждающего воздействия в институционально-социальной сфере общения до обыкновенного медицинского (терапевтического, психотерапевтического и психоаналитического) дискурса.
Практическая ценность работы состоит в том, что теоретические результаты и предложенные эмпирические методы исследования композитных перформативов применимы для решения широкого круга задач в изучении процессов коммуникации в институциональных сферах общения, позволяют оптимизировать прагматические условия эффективности речевого общения и отрабатывать стратегии и тактики целевого коммуникативного взаимодействия в типовых сценариях жизнедеятельности индивида. Представленные материалы могут быть также использованы в системных исследованиях по проблемам функциональной лингвистики, когнитологии, социо - и психолингвистики, а также в учебных программах филологических, философских и социологических факультетов университетов, педагогических институтов и других учебных заведений. Возможно также применение результатов исследования в практических и теоретических вузовских курсах по названным направлениям и в спецкурсах по анализу дискурса, культуре речи, речевому этикету, этнопрагматике, семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, стилистике, риторики и лингвострановедению. Также результаты исследования могут оказаться полезными при разработке коммуникативно-ориентиро-ванных методик преподавания родного и иностранного языков. Кроме того, основные положения, выводы и методика анализа могут быть востребованы при разработке практических методик социально - психологического тренинга в курсах повышения квалификации и переподготовки кадров с целью повышения уровня коммуникативной компетенции, что является частью их профессиональной подготовки. Результаты исследований могут также вызвать интерес у психологов, философов, социологов и антропологов, а также могут использоваться при подготовке профессиональных коммуникаторов, специалистов по связям с общественностью и специалистов, занятых в сфере переговорного процесса, управления человеческими ресурсами, работников медиапространства и СМИ.
Апробация работы. Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры общего и классического языкознания Тверского государ-ственного университета в 2005-2010 годах, в докладах и выступлениях на конференциях и симпозиумах, в том числе на 16 международных («Имиджелогия: Актуальные проблемы социального имиджмейкинга - 2005»; «Имиджелогия: Феноменология. Теория. Практика – 2006», г. Москва, 2005; 2006; «Гендерные основания механизмов и профилактики девиантного поведения личности и малых групп в ХХI веке», Москва - Кострома, 2005; «Языковая личность в дискурсе: Полифония структур и культур», г. Тверь, 2005; «Полиэтническая среда: культура, политика, образование», Украина - Швейцария, г. Луганск, 2004; «Пред'явлення свiту в гуманiтарних дискурсах ХХI столiт-тя», Украина - Швейцария, г. Луганск, 2008; «Художественный текст в диалоге культур: Научная конференция, посвященная Году Пушкина в Казахстане», г. Алматы, 2006; «Гуманитарные проблемы миграции: социально-правовые и языковые аспекты адаптации соотечественников в Тюменской области», г. Тюмень, 2006; 2007; «MegaLing - 2007: Горизонты прикладной лингвистики и лингвистических технологий», Украина, Портенит, 2007; «Стабилизация производства и развитие региона на основе внедрения научных инновационных технологий», г. Тверь, 2007; «Проблемы Тверской науки и образования», г. Тверь, 2008»; «The IХ -th International Conference «Cognitive Modelling in Linguistics», Sofia, Bulgaria, 2007; «Cognitive Modelling in Linguistics», Montenegro, Bechichi, 2008; «Язык и культура», г. Киев, Украина, 2009; «The ХI-th International Conference «Cognitive Modelling in Linguistics», Constance, Romania, 2009), 4 Всероссийских («Текст как культура», Смоленск, 2005; 2007; 2008; 2009) и 10 региональных и межвузовских конференциях (Тверь, 2004 - 2009 гг.; Томск, 2007; Ростов-на-Дону, 2008; Ульяновск, 2007; Чебоксары, 2008). Результаты работы регулярно (с 2004 г. по 2010 г.) обсуждались на заседаниях межвузовского теоретического семинара «Языковое пространство личности в социальной коммуникации» при кафедре теории языка и межкультурной коммуникации Института прикладной лингвистики и массовых коммуникаций ТГСХА.
Основные теоретические положения и выводы диссертационной работы отражены в 45 публикациях: 4 монографиях, две из которых коллективные, 41 статье и сообщениях в журналах и межвузовских сборниках научных трудов, 10 из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных в Перечне ведущих рецензируемых научных журналов и изданий ВАК Российской Федерации. Общий объемом опубликованного материала по теме исследования составляет 48, 25 п.л. Результаты диссертационного исследования внедрены в ряд спецкурсов и курсов лекций «Русский язык и культура речи», «Этика и эстетика делового общения», «Основы теории коммуникации», «Прагматика общения», а также использовались при руководстве дипломными сочинениями.
Структура и объем диссертации определяется поставленными конкретными задачами и логикой развертывания основной темы исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка условных обозначений, списка использованной литературы, списка источников примеров и сокращений. Библиографический список включает в себя 581 источник на русском, английском, немецком, польском, французском и шведском языках.
О роли и статусе перформативной (деятельностной) гипотезы в парадигме современного научного дискурса: к лингвофилософским и лин-гвосоциальным предпосылкам проблемы
Доминантной тенденцией гуманитарных, в том числе и лингвистических исследований во второй половине XX и первого десятилетия начала XXI веков становится идея интеграции различных аспектов анализа объекта вне дисциплинарных барьеров, вне рамок отдельной научной парадигмы в ее широком понимании. Отмечается, что в последние десятилетия в социальных и гуманитарных науках происходит «тихая методологическая революция», связанная с применением «качественных методов исследования», представляющих собой сегодня область, в которой поднимаются «важнейшие проблемы современного гуманитарного познания», призванные преодолеть «пороки объективизма, свойственного классической гума-нитаристике, и воплотить в жизнь плюралистическую, релятивистскую, междисциплинарную методологию, адекватную современному неклассическому состоянию науки» (Касавин, 2007: 97-99, а также: Касавин, 2002; 2006; 2006а; Улановский, 2006: 27-29).
Поэтому неслучайно в последнее время понятия деятельностного (перформативного - от лат. performo — действую и англ. to perform в значении «делать, совершать», по Дж.Л. Остину, провозгласившему: «сказать что-либо, значит сделать что-либо») аспекта языка в виде «перформативного дискурса», «перформативного поведения», «перформативности», а также «перформатива» и близкого к этому явлению феномена «перфор манса / performance» оказываются в фокусе пристального внимания исследователей, переживая в контексте «качественных методов исследований» своего рода ренессанс значимости этого феномена в целом, обусловленной, по преимуществу, неподдельным интересом со стороны философских направлений (парадигм) структурализма, постструктурализма (или неоструктурализма в традиции современной немецкой философской мысли) и постмодернизма (конкретно в его разновидностях «эпистемического» и «социального» конструкционизма / конструктивизма) к проблемам вербальной и - особенно - речевой реальности (подробнее см.: Лиотар, 1998; Романов, Носкова, Романова, 2006; Романов, Романова Л., 2007; 2008; Романова Л., 2007; 2008; 2008а; 20086; 2008в; Четыркина, 2005).
Этот интерес обусловливается также и тем, что в рамках названного комплексного подхода или мегапарадигмы практически вся западная новейшая философия, в том числе и философия языка, переживает, по мнению И.П. Ильина (Ильин, 1998: 17-19; см., также: Лиотар, 1998; Егоров, 2006; Касавин, 2006; 2006а; 2007; Улановский, 2006; Dreitzel, 1980; Lyotard, 1979; 1983; Meyer - Drawe, 1987; Gergen, 1994; Harre, 1989), своеобразный «поворот к языку» («a linguistic turn»), поставив в центр внимания проблему функционирования языка в культурном пространстве обыденной жизни или в «жизненных сценариях» говорящего индивида.
В формате данного поворота язык рассматривается не только как средство познания, но и как активный инструмент социальной коммуникации, манипулирование которым господствующей идеологией касается не только языка наук, проявляющегося по преимуществу в виде так называемых научных дискурсов каждой дисциплины, но главным образом обнаруживается (оно проявляется) в «деградации» («размытости») языка повседневности, «языка в действии» (language in use), что, по мнению представителей научных школ и течений конструктивистской ориентации, является признаком «извращения» человеческих отношений, симптомом «отношений господства и подавления» (Лиотар, 1998; Мерло-Понти, 1996; 1999; Dreitzel, 1980; Harre, 1989; Gergen, 1994; 1998; Lyotard, 1979; 1983). При этом ведущие представители постструктурализма - в первую очередь такие, как Ж. Деррида и М. Фуко, продолжая традиции Франкфуртской школы «Kulturkritik», воспринимают критику языка как критику культуры и цивилизации (см.: Ильин, 1989; 1996; 1998; Касавин, 2006; 2006а; Кричс-вец, 2008; Лиотар, 1998; Лучинская, 2002; Микешина, 2006; Назарчук, 2006; 2008; Наумов, 2008; Соболева, 2005; Фатенков, 2008; Черчланд, 2008; Шульц, Любимова, 2008; Dreitzel, 1980; Harre, 1989; Gergen, 1994; 1998; Lyotard, 1979; 1983).
По этой причине вопросы познания и смысла приобретают у представителей этой научной мегапарадигмы чисто языковой характер, так как современное развитие постиндустриального общества, а в месте с ним и современная индустрия культуры, отказывают, как утверждают представители постструктурализма (в частности, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ф. Гваттари, М. Фуко, Ж. Лакан, Р. Барт, Ю. Кристева, М. Фуко), индивиду в адекватном средстве для организации его собственного жизненного опыта, и тем самым лишают его необходимого языка для понимания (в терминах постструктуралистов - «интерпретации») как самого себя, так и окружающего мира (см.: Мерло-Понти, 1996; 1999; Матурана, Варела, 2000; Дрюк, 2004; Дубровский, 2008; Касавин, 2007; Князева, 2005; Наумов, 2008; Шульц, 2008; Burr, 2003; Csordas, 1988; Harre, 1989).
Принцип композиционности и его роль в формировании перформативного конструктивного образования
Несмотря на то, что проблема сочетаемости языковых единиц в рамках комплексного образования подробно описана на всех уровнях языковых конструкций, некоторые вопросы и, прежде всего, когнитивные аспекты сочетаемостных свойств разнообразных языковых моделей и комбинаций, изучены недостаточно. Это в первую очередь относится к комбинациям, имеющим в своем основании структурное образование типа ПЭ + ДСК (перформативный элемент + дополнительный строевой компонент) и именуемым в нашей работе композитными перформативными конструкциями. И если позиция перформативного глагола в конструктивном образовании соответствующих высказываний, построенных по названной модели, достаточно подробно описана в первой главе, то позиция дополнительного строевого компонента и его роль в семантической структуре композитных перформативов осталась без должного внимания.
К разряду такого компонента могут быть причислены различные строевые элементы в виде модальных и других вспомогательно - строевых компонентов (например, ДСК + ПЭ - «модальный глагол + перформативный элемент/индекс»), маркеров сослагательного наклонения, а также выражения категории вежливости, средств выражения будущего времени. В нашем случае в первую очередь представляет значительный интерес со единение названных дополнительных строевых компонентов с перформа-тивной составляющей целого высказывания.
Одной из попыток описания сочетаемостных возможностей компонентов перформативного структурного образования в разноплановых языковых моделях с позиций когнитивной и функциональной лингвистики явилось привлечение теории композиционной семантики, которая, со всей очевидностью, применима и к интересующей нас достаточно частотной и регулярной во многих естественных и искусственных языках модели «ПЭ+ ДСК» (см.: Телия, 1980, 1986; Шадрин, 1996; Шамис, 2001; Юдина, 2005: 234; Aitchison, 1996; Anglin, 1970; Partee, 1984).
Известно, что понятие композиционной семантики вошло в лингвистический обиход совсем недавно. Введенное впервые Г. Фреге, оно получило впоследствии название «принципа Фреге» или «принципа композици-онности». Примечателен тот факт, что в последние два десятилетия это понятие широко обсуждалось в работах отечественных и зарубежных исследователей в связи с различными теориями и подходами.
В самом общем виде принцип композиционности может быть сформулирован следующим образом: «значение языкового выражения является функцией от значений его частей и способов их синтаксического соединения» (Partee, 1984: 318; ср. также: Падучева, 2004: 113). Как отмечает Е.В. Падучева (2004: 113), первоначальное понимание и использование этого принципа было принято «в узком смысле, предполагающем некий изоморфизм между семантикой и синтаксисом». Однако Е.В. Падучева подчеркивает, что «при более широком понимании этот принцип должен найти себе место в любой теории языка» (Падучева, 2004: 113). Очевидно, будет справедливым и то, что этот принцип должен найти себе свое место и в теоретических исследованиях любого языка.
Как известно, в числе первых работ, посвященных проблеме композиционности в лингвистике, выделяют работу Уриела Вейнриха, оригинал которой опубликован в 1966 г., а русский перевод представлен в 1981 г. В отечественной лингвистике проблемам принципа композиционности посвящены работы Ю.Д. Апресяна (1974), И.М. Богуславского (1996), Е.С. Кубряковой (2002), Е.В. Падучевой (2004). Под этим принципом чаще всего понимается «установка на наличие общих правил семантического взаимодействия значений слов, граммем, синтаксических конструкций, линейно-акцентной структуры и проч. в составе высказывания и правила соединения значения частей в значение целого» (Падучева, 2004: 113).
В этой связи следует обратить внимание на взгляды Е.С. Кубряковой, которая вносит некоторые уточнения в трактовку «принципа композиционности» или «принципа Фреге» с позиций когнитивного подхода к анализу языковых явлений, правда в сфере словообразования. Принцип Фреге, как отмечает Е.С. Кубрякова (2002: 52), используется в лингвистике для того, чтобы «объяснить природу семантики комплексных знаков, i.e. тех, которые по своей форме представляют собой «композицию» из нескольких готовых знаков языка, - их объединение и сочетание». Важно иметь в виду, что согласно идеям Г. Фреге, значение такого знака есть композиционная функция значений, входящих в состав знака, и отношений между ними (Фреге, 1976; см. также: Бирюков, 1960; Кондаков, 1976; Степанов, 1989; 2002).
Инвариантная композитная перформативная конструкция: структура и функции
Признак перформативности, введенный около 50 лет тому назад в научный обиход для обозначения «слов - действий» в противовес «словам - констатациям, словам - описаниям», способен подразделять интенцио-нальные типы высказываний, независимо от их содержания, на перформа-тивные и констативные. Как было показано английским философом Дж.Л. Остином (см. анализ его работ в 1-й главе; см. также: Austin, 1962; 1963; 1963а), по своей прагматической сути констативные высказывания выражают лишь сообщения о каком-то факте или событии и отличаются от перформативных выражений формальными показателями феномена перформативности. Ср., например, перформативные (133, 134, 137) и констативные (135, 136, 138) высказывания, отличающиеся между собой грамматическими особенностями перформативного глагола: нем. (133) - Ich schla-gevor, als erstes nochmals mit Dr. Wittig zu sprechen. (Pfeiffer, 59); рус. (134) - Я предлагаю, первое - еще раз поговорить с доктором; (135) - Otto schlug vor die Arbeit morgen zu beenden; (136) - Он предложил закончить работу завтра; англ. (137) First, / suggest that you arrange to have the charge against Miss Fox quashed immediately; англ. (138) — crime... befoulinf the castle... suggested sentence... "shall we have a look around?" Harry suggested, wanting to warm up his feet ((J.K. Rowling, 52).
Примечательно, что с позиций структурирования речевых действий высказывания (133, 134, 137) структурно можно представить на глубинном уровне (на уровне т.н. «глубинного / абстрактного перформатива») следующим образом: (135-а) - Ich sage dir, dass er (Otto) die Arbeit morgen zu beenden vorschlug; (136-a) - Я говорю тебе, что он (Отто) предложил закончить работу завтра.
Как известно из работ по теории речевых актов, интенциональный характер любого высказывания можно выразить формально различными средствами, например: а) наклонением, б) эксплицитной перформативной формой, в) просодическими средствами, г) частицами в высказывании (см.: Почепцов, 1975; 1978; 1981; Кодзасов, 1985; Ross, 1970; Pasch, 1990; Wun-derlich, 1974). Наиболее адекватным средством выражения иллокутивного (интенционального) характера высказывания является эксплицитная пер-формативная формула (в смысле концепции Дж. Остина), которая выражает однозначное соответствие между коммуникативной функцией (иллокутивной силой) высказывания и перформативным глаголом.
В предложенной конфигурации (схеме) круглые скобки указывают на факультативный характер второго лица в данной матрице, а символ «Satz» может репрезентировать как предложение, так и инфинитивную группу (Богданов, 1980; Романов, 2005: 50-55). По мнению Дж. Остина, перформативная формула не имеет «жестких» средств поверхностной ма нифестации. Так, представленные в схеме символом V перформативные глаголы, номинирующие интенциональное содержание высказываний, могут принимать формы второго или третьего лица, настоящего времени, изъявительного наклонения, например: (139) - Пассажиров настоятельно просят справиться о времени отправления на табло; нем. (140) - Die Ski-fahrer werden dringend gebeten, sich auf der Tafel iiber den Zustand der Abfahrt zu informieren; англ. (141) - Passengers are warned to cross the lines by the bridge only; ср. также: (142) - Пассажиров предупреждают о необходимости переходить железнодорожные пути только по мосту.
По признанию Дж.Л. Остина, признак перформативности в высказываниях может быть эксплицирован с помощью перформативного глагола в соответствующих грамматических формах, а может и не быть выраженным явно. Так, высказывание (143) - Открой окно\ — способно обладать пер-формативным признаком, так как его полная структура на глубинном уровне может быть выражена следующим образом: нем. (144) - Ich bitte dich, das Fenster aufzumachen; англ. (145) / ask you to open the window. Более того, по Остину, даже слово «собака» может выступать в роли перформативного высказывания, если оно выражает то же самое действие, что и высказывание: Предупреждаю, что вас собирается укусить собака] (Austin, 1962; 1963; 1963а).
Исходя из выделенных синтаксических критериев, Дж. Остин разделяет перформативные высказывания на два класса: эксплицитные перформативные высказывания и имплицитные (primar performativ). К классу эксплицитных перформативных формул относятся такие высказывания, которые адекватно выражают интенциональное содержание. Имплицитные высказывания не выражают в полной мере свое целевое назначение, поскольку в их структуре опущен перформативный глагол. Например, высказывания типа (146) - Я буду там; (147) - Ich werde da seinl; англ. (148) -1 promise to come могут имплицировать стандартную перформативную формулу обещаний: Я обещаю тебе, что я приду - Ich verspreche dir, dass ich komme -1 promise you to come (см. также работы, в которых представлена критика теории «абстрактного перформатива»: Романов, 1986, 1988; 2005).
Стандартную формулу перформативных высказываний следует отличать от сходных с ними в конструктивном плане других высказываний, например: (149) - Я предлагаю (ему) спеть вместе — (149-а) Я предлагаю тебе спеть вместе; (150) -Ich schlage (ihm) vor zusammen zu singen—» (150-a) Ich schlage dir vor zusammen zu singen! Аналогичная картина наблюдается и в английском языке.
Функционально-семантическая специфика композитных перформативных конструкций с модальным компонентом
Как отмечалось выше, конкретная семантическая конфигурация инвариантной конструкции композитных перформативов, представляющая собой определенный, в понимании, Р. Харре, «шаблон», т.е. «универсальные для данной "локальной этнографии" структурные лекала», которые являются устойчивыми элементами когнитивных ресурсов любого социально компетентного индивида в пределах конкретного сообщества, может быть выведена с учетом всех семантико-синтаксических признаков ее модификаторов, представленных наиболее частотными репрезентантами в виде перечисленных ранее модальных глаголов.
В качестве структурно-образующей основы предикатного ядра семантической конфигурации композитного перформативного образования чаще всего выступает конкретный модификатор. Чаще всего в этой роли выступают модальные глаголы, разбитые по их частотным показателям на три группы: У) мочь I сметь (иметь право, мочь) (konnen, durfen; can, may); 2) долэюенствоватъ (miissen, sollen; must, ought to); 3) эюелать, хотеть (wollen, mogen; will, would; should).
Модификаторы первой группы — глаголы мочь, уметь, иметь воз-молсность, durfen, konnen, can, may (примечание: здесь и далее представлены их суммированные, наиболее типичные значения, опирающиеся на данные базовых лексикографиеских источников в русском, немецком и английском языках; см.: лексикографические источники) в общем и целом имеют следующие значения: 1) иметь умственную, физическую способность к чему-либо; 2) способность названных модификторов (преимущественно, глаголов в инфинитиве) выражать на основании определенных обстоятельств и предпосылок процесс или состояние возможности субъекта; иначе говоря, их основное значение сводится к выражению возможности, которая реализуется в различных видах, например, в виде физической возможности: рус. (258) Он может очень быстро бегать; нем. (259) Ег капп sehr schnell laufen; англ. (260) - Не can run very fast.
Кроме того, отмечена реализация возможности, обусловленной внешними обстоятельствами: рус. (261) - Она может придти сегодня домой поздно; нем. (262) - Sie капп heute spat nach Hause zuruckkommen; англ.
(263) - She can come home late tonight. Отмечена также реализация такой возможности, которая связана с проявлениями умений и навыков: рус.
(264) - Ты можешь водить машину? - Нет, к сожалению, не могу; нем. (264-а) - Kannst du das Auto fahren? - Nein, leider kann ich nicht; англ. (265) -Can you drive a car? - No, unfortunately I can t, и возможности, связанной с разрешением, вытекающим из объективной ситуации что-либо сделать: нем. (266) - Wir sind angekommen. Sie konnen sich ausruhen; рус. (267) - Мы прибыли. Вы можете отдохнуть; англ. (268) -We ve arrived. You can have a rest, а также возможности, близкой к предположению, основанному на объективных фактах: нем. (269) - Sie kann deinen Brief schon bekommen ha-ben; рус. (270) — Она, возможно, уже получила твое письмо; англ. (271) She could have received your letter.
Типология выдеделенных моделей модификационной экспонентно-сти композитных перформативов показала, что модификаторы этой группы достаточно часто выступают в качестве составной части их предикатного ядра, например: рус. (272) — Василий собрался с силами первый. «Я могу тебе поклясться, дорогая, письмо настоящее! Никакого обліана! Никакой подделки! Ну сравни же почерк!»; нем. (273) Corzelius raffte sich als erster auf. "Ich kann dir schworen, Bertie, der Brief ist echt! Kein Trick! Keine Falschung! Vergleich doch mat die Schriftl" (Bosetzky, 129). Также: англ. (274) It was the Place of Sacrifice that suggested the idea to me. But I can swear to von that I never harmed that disgusting old woman- nor would the idea of doing so ever have entered my head!" (A. Christie, 96). Так же: рус. (275) Андрей почувствовал ее нерешительность. «Маня, мы скоро снова увидимся», - сказал он и протянул ей руку. «Мы прервем перелет и поедем в Москву. Это я могу тебе определенно пообещать. Маша»; нем. (276) - Andrej reichte ihm die Hand. "Stepan Iwanowitsch, wir werden den Fhtg nach Moskau in Berlin unterbrechen und nach Dresden fahren. Ich kann es dir bestimmt ver-sprechen" (Letsche, 217).
В выделенных моделях поверхностной (манифестационной) реализации иллокутивного «архива» композитных перформативных конструкций перечисленные модальные модификаторы первой группы составляют примерно 21,3% от общего числа анализируемых фрагментов социальной интеракции с незначительными отклонениями среди корпуса примеров того или иного языка.
Семантика других модификаторов этой же группы включает в себя следующие разновидности, а именно 1) иметь чье-либо разрешение, согласие на что-либо; 2) иметь право на что-либо независимо от чьего-либо разрешения; 3) выражать желание, просьбу (в основном в предложениях с отрицаниями) и 4) выражать вероятность (употребляется в осторожных определениях, констатациях и смягчает утверждения, высказывания). Как правило, базовое значение этих модификаторов сводится к выражению возможности, вытекающей из разрешения (сметь, иметь право).
