Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Зависимый таксис 17
1.1 Конструкции с конвербами 21
1.2. Выражение таксисной семантики сочетанием конвербов с наречиями-послелогами
1.3. Конструкции с причастиями 44
Глава2. Независимый таксис 48
2.1. Сложноподчиненные предложения с придаточными времени при участии союзов
2.1.1. Одновременность 56
2.1.2. Предшествование 61
2.1.3. Следование 67
2.2. Бессоюзные предложения
2.2.1. Выражение таксисных отношений бессоюзными предложениями
2.2.2. Одновременность 79
2.2.3. Последовательность 85
2.3. Соотносительное употребление обстоятельственно-временных конструкций с формами индикатива в аварском языке
2.4. Лексические обстоятельственные конкретизаторы темпоральных отношений
2.4.1. Наречия как компоненты выражения относительного времени 101
2.4.2. Существительные как компоненты выражения относительного времени
2.4.3. Прилагательные как компоненты относительного времени 120
Заключение 123
Библиография
- Конструкции с конвербами
- Выражение таксисной семантики сочетанием конвербов с наречиями-послелогами
- Сложноподчиненные предложения с придаточными времени при участии союзов
- Выражение таксисных отношений бессоюзными предложениями
Введение к работе
Объектом исследования в данной работе является таксис (или относительное время) и средства его выражения в аварском литературном языке. В аварском языке представлены абсолютное и относительное времена. Абсолютное время выражает действие, происходящее в момент речи, оно представлено финитными формами глаголов. Понятие относительного времени характеризует временную ориентацию другого глагола.
Актуальность настоящего исследования обусловлена тем, что системно-комплексное исследование и описание таксиса в аварском языке в грамматической литературе до сих пор отсутствует. Необходимо также отметить, что функциональный анализ средств выражения таксисных отношений не исследован ни в одном из дагестанских языков. Актуальность работы заключается и в том, что впервые дается характеристика таксиса, относительного времени в аварском языке. Работа посвящена всестороннему анализу временных значений, в том числе и способам их передачи в сложных предложениях.
В аварском языке, как и в других дагестанских языках, функционируют специальные формы для выражения таксиса. Различие между абсолютным и относительным временем в большинстве языков проявляется лишь на уровне синтаксиса. В аварском языке это различие имеет место уже на уровне морфологии, поскольку располагает рядом отглагольных словоформ, выражающих одновременно действие и различные оттенки временной ориентации.
Таксис в аварском языке представляет тип поля, характеризующийся сложной полицентрической структурой. Различием функций зависимого и независимого таксиса определяется структура его функционально-семантического поля. А.В. Бондарко замечает, что «во
всех случаях в структуре таксисных ситуаций, как простых, так и сложных, находит отражение целостность таксисных ситуаций, связанная с целостностью всего комплекса соотносимых во времени действий, единством временного периода, охватывающего эти действия, смысловым единством сложных предикативных структур и целостностью синтаксической структуры высказывания. Различные варианты внутреннего строения сложной структурной организации подчеркивают эту целостность» (Бондарко, 1984: 98).
Целью диссертации является исследование лексических, морфологических и синтаксических средств выражения относительного времени в аварском языке, системное описание таксисных отношений в сложносочиненных, сложноподчиненных, бессоюзных предложениях. Данная цель предопределила постановку и решение следующих задач:
1) определение зависимого таксиса;
2) характеристика конструкций с таксисными конвербами,
конструкций с наречиями-послелогами, конструкций с причастиями;
3) определение независимого таксиса;
4) описание выражения относительного времени в
сложноподчиненных, сложносочиненных и бессоюзных предложениях;
5) выявление и описание лексических средств выражения таксисных
отношений.
Научная новизна работы определяется выбором объекта
лингвистического анализа и поставленными задачами. Это первый опыт развернутого исследования всего комплекса средств выражения таксисных отношений в аварском языке. В диссертации исследуются средства всех уровней языка, принимающих участие в выражении относительного времени.
Степень разработанности темы.
Специальные работы, посвященные системно-комплексному описанию всех языковых средств выражения относительного времени в аварском языке, до настоящего времени отсутствуют. В научных трудах исследователей аварского языка освещался тот или иной аспект данной темы.
Теоретической базой изучения таксиса аварского языка послужили работы отечественных и зарубежных исследователей, среди которых P.O. Якобсон, Л. Блумфилд, А.В. Бондарко, А.А. Бокарев, Д.С. Самедов и др.
Анализируются многочисленные примеры, извлеченные из
различных по жанру произведений аварских писателей и поэтов, из газетных и журнальных статей, а также выдержки из аварско-русского фразеологического словаря (сост. М.М.Магомедханов) и из сборника «Пословицы и поговорки» (сост. С.З. Алиханов). Кроме того, использован материал разговорной речи.
Методологическая основа диссертации определяется важностью изучения языка с учетом межъязыкового взаимодействия, сложной внутренней взаимосвязи различных структурных уровней и элементов языка, его взаимоотношений с другими видами общественной деятельности.
Теоретическая значимость исследования.
Актуальность и научная новизна определяют теоретическое значение исследования. Материалы анализа некоторых синтаксических функций глагола и глагольных форм могут быть использованы исследователями при изучении вопросов, касающихся синтаксиса аварского языка. Работа может быть полезной при решении ряда теоретических вопросов по морфологии дагестанских языков, в
частности, выражения относительного времени глагольными формами, наречиями-послелогами.
Материал исследования и выводы помогут углубить знания об особенностях выражения таксисных отношений в современном аварском языке, определить место данных отношений в синтаксисе, а также разработать научные основы синтаксического строя аварского языка. Практическая ценность работы.
Материал и результаты исследования относительного времени в аварском языке могут быть использованы: 1) в практике преподавания аварского языка в школах и в вузах; 2) в спецкурсах и спецсеминарах по морфологии и синтаксису; 3) при составлении учебников и учебно-методических пособий для студентов по соответствующим разделам; 4) при составлении научной грамматики аварского языка.
Основные методы и приемы исследования определяются целью,
задачами и объектом анализа. Для достижения цели диссертации и
решения поставленных задач использовалась комплексная методика,
основанная на контекстуальном и функциональном анализах. Основным
избран описательно-аналитический метод, предполагающий
наблюдение, классификацию и обобщение языкового материала.
Материал исследования. Задачи, поставленные в данной работе, решались, в основном, на материале аварского литературного языка, извлеченного из произведений современной аварской литературы, устного народного творчества, официальных и директивных документов, а также наблюдений над устной речью носителей аварского языка.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась в отделе грамматических исследований Института ЯЛИ им. Г. Цадасы ДНЦ РАН, ее основные выводы и положения изложены в докладах научных конференций различных уровней.
Структура и объем работы.
Структура и объем диссертации определяются ее целями и задачами. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии, а также списка источников фактического материала.
На защиту выносятся следующие положения:
В аварском языке, как и в других дагестанских языках, функционирует специальная морфологическая категория таксиса, представленная конвербами.
Аффиксы, выражающие соотнесенность зависимого и опорного предикатов, присоединяются как к нефинитным, так и к финитным формам: босила-лде «пока возьмешь», гьабила-лде «пока сделаешь»; босараб-го «как только взял», гьабураб-го «как только сделал»; боси - гун «как только возьмет», гьаби - гун «как только сделает».
Таксис, как функционально-семантическая категория, реализуется также формами относительного времени.
Таксис, как функционально-семантическая категория, реализуется также сложными предложениями.
В аварском языке морфемы таксисных конвербов обнаруживают параллели с аффиксами местных падежей имен.
Конвербы, образованные от финитных форм, содержат в своем составе показатели абсолютного (\) и относительного времени, например: гъабила (1) - лде (2) — «сделаю» (1) - « пока сделает» (2); босила (1)- лде (2) — «возьму» (1) — «пока возьмет» (2); тела (1) - лде (2) - «оставлю» (1) - « пока оставлю»; в буд. вр: вачіина (1) - го (2) -« приду» (1) - «идя» (2); ине (1) - гіан (2) — «идти» (1) - « пока уйдет» (2).
История изучения вопроса.
Таксис (в пер. с греч. означает «построение», «порядок», «расположение») - языковая категория, характеризирующая временные отношения между действиями (в широком смысле, включая любые разновидности предикатов); одновременность / неодновременность, прерывание, соотношение главного и сопутствующего действия и т.п. (Л.Э.С., 1990: 503).
Термин «таксис» был введен Р.О.Якобсоном как «греческий прообраз» предложенного Л.Блумфилдом термина «порядок» («order») (Бондарко, 1984: 70). Р.О.Якобсоном было определено, что «таксис характеризирует сообщаемый факт по отношению к другому сообщаемому факту и безотносительно к факту сообщения» (Якобсон, 1972: 101).
Таксис трактуется А. В. Бондарко как функционально-семантическое поле, формируемое различными средствами (морфологическими, синтаксическими, лексическими), объединенными функцией выражения временных отношений между действиями в рамках целостного временного периода (Бондарко, 1984: 71).
Как считает А.В Бондарко, «если относительное время — это категориальный признак грамматической формы, то таксис - это всегда отношение: выраженное в высказывании временное отношение между действиями в рамках целостного временного периода. Выражение таксиса связано с синтаксическими конструкциями, хотя в них включаются и морфологические, а также лексические средства » (Бондарко, 1984:77).
Ю.С.Маслов констатировал, что во многих языках таксис не выступает в качестве особой грамматической категории, а объединяется в рамках одной комбинированной категории либо со временем, либо с видом. Как отмечает ученый, значения одновременности,
предшествования и следования во времени регулярно возникают в результате взаимодействия видовых форм, так что в некоторых языках выражение отношений таксиса может рассматриваться как одна из важнейших функций глагольного вида. «Во всех случаях, когда в высказывании присутствуют две или более глагольные формы, обладающие видовой семантикой, соответствующие аспектуальные значения неизбежно вступают во взаимодействие и получают таксисные признаки «одновременность» или «последовательность во времени» -«предшествование», «следование» (Маслов, 1987: 8 - 9).
Целостность временного периода - необходимый признак таксисного отношения, характеризующегося целостностью и в других его аспектах, прежде всего с точки зрения смысловых связей между действиями. Целостность таксисных отношений находит отражение и в формальных структурах, которые их выражают, - в структуре комплекса главного и второстепенного сказуемого (выраженного деепричастием), в структуре сложного предложения, конструкций с однородными сказуемыми и т.д.
В высказываниях с формами деепричастия целостность временного периода проявляется в сопряженности основного и сопутствующего действия. Само понятие сопутствующего действия предполагает единство, целостность временного периода, охватывающего данный комплекс действий.
Относительное время, согласно широко распространенному пониманию - это время действия, определяемое не с точки зрения момента речи, а с точки зрения иного момента, принятого за основу временных соотношений (в таких языках, как русский, где нет специальных форм относительного времени, речь должна идти об относительном употреблении времен, однако далее для краткости мы будем говорить во всех случаях об относительном времени).
В целом таксис — более широкое понятие, чем относительное время. Относительное время определяется не с точки зрения момента речи, а с точки зрения иного момента, принятого за основу временных соотношений. Таксис же, если понимать его так, как было изложено выше, не связан с указанным ограничением - ориентацией не на момент речи: таксисные отношения между действиями возможны как при одной лишь относительной временной ориентации одного из них, так и при абсолютной ориентации всех членов таксисного отношения.
Между понятиями относительного времени и таксиса существует различие с точки зрения их направленности. Понятие относительного времени характеризует временную ориентацию данной формы времени. Таксис же характеризует не одну форму, а сочетание форм. Это понятие имеет явно выраженную синтагматическую и синтаксическую ориентацию.
Категории таксиса и относительного времени хотя и пересекаются, но не совпадают. Соотношение этих категорий в «Теории функциональной грамматики» (1980: 5-20) интерпретируется следующим образом:
/. Он (Погодин) был (1) ужасно раздражен против Гоголя.
Впоследствии (2) докажет это его письмо к нему и ответ Гоголя.
Здесь (2) будущее относительное время по отношению к (1). То есть, относительное время, но не таксис, т.к. действия относятся к разным временным планам, нет единства временного периода, в рамках которого устанавливаются таксисные отношения.
2. Да я с ней (1) сидел все время, пока вы с Катериной
Сергеевной (2) играли на фортепьяно.
В данном случае имеет место независимый таксис в отношении одновременности между (1) и (2). Оба действия представлены в
прошедшем времени по отношению к моменту речи, т.е. это абсолютное время, а не относительное.
Таким образом, таксис может выражаться и при относительной, и при абсолютной временной ориентации членов полипредикативного комплекса. Таксис выражает отношения между действиями в рамках целостного полипредикативного комплекса. Отношения, выражаемые таксисом, можно разделить на два вида: 1) дифференцированные (одновременность/разновременность); 2) недифференцированные. В последнем случае отношения одновременности/разновременности не существенны, актуальным здесь является отнесенность к целостному периоду времени.
Традиционно в грамматике различают абсолютное и относительное время. Для абсолютного времени временным дейктическим центром служит момент речи. В аварском языке абсолютное время выражается финитными формами глаголов. Формы глаголов в изъявительном наклонении можно характеризовать как категорию, обозначающую порядок протекания действия относительно момента речи (предшествует последнему, совпадает с ним, следует за ним). В аварском языке мы различаем три сферы функционирования глагольного времени: сфера прошедшего, сфера настоящего и сфера будущего.
Вопросы выражения относительного времени в той или иной мере нашли отражение в трудах исследователей аварского языка.
А.А. Бокарев рассматривает придаточные предложения обстоятельства времени, в которых характеризует формы выражения предшествования, следования, одновременности действия во времени (Бокарев, 1949 :264).
Для выражения предшествования одного действия другому А.А. Бокарев приводит в качестве формы обстоятельства времени употребление придаточного предложения в качестве сказуемого, принимающего форму одного из субъектных падежей, соответственно лексическому значению сказуемого главного предложения (практически этой формой в большинстве случаев является местный падеж I серии) (Бокарев, 1949:266).
Деепричастие, по утверждению А.А. Бокарева, «может относиться своим значением к тому же подлежащему, что и главное сказуемое, но может иметь свою собственную, вполне законченную предикативную связь, не сливающуюся с предикативной связью главного предложения. В обоих случаях одиночное деепричастие или ряд однородных деепричастий в сочетании с главным сказуемым выражают цепь последовательных событий, не связанных друг с другом причинной связью: къунила ас пачахіасухье, кисиниса бахъун, меседил хіули — «дал он царю, вынув из-за пазухи, золотой пух» (Бокарев, 1949: 265).
Употребление причастия в падеже покоя V серии, как полагает А.А. Бокарев, получило самостоятельное существование, независимое от субстантивации, как способ выражения времени (одновременности) в основе сложного предложения (Бокарев, 1949: 269).
Сходство трех способов выражения одновременности объясняется тем, что применяются главным образом для указания точки во времени.
Д.С. Самедов полагает, что « в аварском языке возможно употребление союзных средств (слов, близких по своему характеру к союзам), замещающих синтаксические позиции обычных союзов» (Самедов, 1995: 94). В монографии «Сложное предложение в аварском языке в сопоставлении с русским» дается характеристика временных значений, выражающихся бессоюзными предложениями (Самедов, 1995).
В аварском литературном языке формальная и содержательная структура видо-временной формы глагола, называемой в лингвистической литературе инцептивом, впервые представлена в статье Д.С.Самедова «Инцептив в аварском языке». В ней поясняется, что «инцептив выражает еще не реализованное, потенциональное действие, которое вот-вот должно совершиться после момента речи» («Вопросы морфологии рус. и даг. яз.», 1988: 54).
По мнению З.М.Маллаевой, различие между темпоральностью и таксисом в аварском языке « имеет место уже на уровне морфологии, поскольку располагает рядом отглагольных словоформ, выражающих одновременно действие и различные оттенки временной ориентации» (Маллаева, 1998: 125). Рассматривая изъявительное наклонение (индикатив), З.М.Маллаева отмечает, что «в финитных формах глагола и время, и наклонение представлены самостоятельными формантами». И в этой связи подчеркивает, что «в линейном ряду формант * времени предшествует форманту наклонения, что позволяет предположить первичность категории времени и вторичность наклонения» (Маллаева, 2002: 55).
В монографии М.М. Нурмагомедова «Структура глагола в аварском языке» исследованы темпоральные суффиксы в зависимости от типа основы и форманта инфинитива, предпринята попытка определения причастия и деепричастия, критериев формальных признаков образования деепричастий (Нурмагомедов, 2000).
Отношения одновременности, предшествования, следования обстоятельственных конструкций приводятся в работе Б.М. Атаева (Атаев, 1997).
В сборнике «Выражение временных отношений в языках Дагестана» (1991) опубликован ряд статей, непосредственно относящихся к теме нашего исследования. Это статьи М.И.Магомедова «Предложения с
осложненным обстоятельством времени в аварском языке», М.-Ш.А. Исаева «Структура и национальная специфика временных деепричастных словосочетаний и фразеологизмов даргинского языка», З.Г.Абдуллаева «Этимоны пространства и времени в словообразовании и словоизменении даргинского языка», Д.М. Шихмурзаева «Выражение временных отношений в синтетических придаточных предложениях ногайского языка», СМ. Темирбулатовой « Система времен хай дакского глагола» и др.
Обстоятельственные формы глагола рассматриваются и исследователями других дагестанских языков. М.М.Гаджиев в работе «Синтаксис лезгинского языка» (1963) подробно характеризует придаточные предложения обстоятельства времени.
Вопрос выражения времени в сложноподчиненных предложениях
рассматривается в статьях Г.Б. Муркелинского «О сложноподчиненном
предложении в дагестанских языках», СМ. Хайдакова «
Сложноподчиненные предложения в лакском и арчинском языках»,
опубликованных в сборнике «Вопросы описательных грамматик
языков Северного Кавказа и Дагестана» (Нальчик, 1963).
А.А. Магометов в статье «Некоторые вопросы сложного предложения в диалектах даргинского языка», опубликованной в сборнике «Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков» (1971), полагает, что «обстоятельственные формы глаголов в даргинском языке по его многочисленным диалектам образуются в принципе от одинаковых основ (хотя и не исключены расхождения), однако суффиксы обстоятельственных форм по диалектам могут значительно различаться».
Характеризуя деепричастные формы с суффиксами, З.Г. Абдуллаев указывает, что «как лексические единицы они автосемантичны, но в
составе предложения как синтагматические единицы они синсематичны» (Абдуллаев, 1971:363).
В статье «Соотносительное употребление обстоятельно-временных конструкций с формами индикатива в кумыкском языке» Н.Э. Гаджиахмедов исследует конструкции с -гъан в кумыкском языке, которые имеют временную ориентацию, связанную с основным действием таксическими отношениями, и заключает, что исследованный материал со всей очевидностью свидетельствует о том, что конструкции на -гъан в составе предложения отличаются известным своеобразием, и что это важно в плане изучения синтагматических возможностей глагольного слова в кумыкском языке («Вопросы морфологии рус. и даг. яз»., 1988:77).
Функционально-семантическая категория таксиса носит
универсальный характер и представлена во всех языках мира. Однако средства выражения таксиса в типологически разных- языках существенно различаются. В большинстве известных нам языков, в том числе и в русском языке, нет собственно морфологических форм таксиса. Таксисная семантика в этих языках выражается на уровне синтаксиса. В качестве разновидности выражения таксисных отношений рассматриваются относительные времена. (ЛЭС, 1990:504)
Исследуя категорию таксиса в различных языках, Ю.С. Маслов обращал внимание именно на этот факт, указывая, что во многих языках таксис не выступает как особая грамматическая категория, а объединяется в комбинированную категорию либо со временем, либо с видом. Сочетания таксиса и времени дают многоступенчатую временную ориетацию, выражаемую в некоторых языках специальными формами, системой относительных времен.
В аварском языке наряду с относительными временами (временными формами с двойной темпоральной ориентацией по
»
терминологии З.М. Маллаевой) функционируют отглагольные образования (конвербы), выражающие семантику таксиса уже на уровне морфологии.
Конструкции с конвербами
Наиболее распространенным средством выражения зависимого таксиса являются деепричастия. В настоящее время нет единого мнения о том, какие отглагольные образования следует считать деепричастиями, а также об определении состава деепричастия.
На наш взгляд, целесообразно опираться на широко принятое в лингвистической литературе понимание деепричастия как парадигматической формы глагола, совмещающей в себе особенности как глагола, так и наречия. Такой точки зрения придерживается З.М. Маллаева(1998: 81)
В специальной литературе по аварскому языку содержится определение деепричастия, данное М.М-С. Нурмагомедовым: «Если в семантике производного от глагола слова содержится процессуальное значение, т.е. его можно заменить в предложении соответствующим глаголом, другим деепричастием или же причастием, отвечает на вопросы как? когда? где? и имеет один или более формально-грамматических показателей (времени, вида, утверждения / отрицания, переходности / непереходности и т.д.), то такое слово мы рассматриваем как деепричастие» (Нурмагомедов, 2000: 61).
Л.И. Жирков выделяет в качестве деепричастий в аварском языке лишь отглагольные формы с формантом -н , П.К Услар, М.-С.Д Саидов и Ш.И. Микаилов отглагольные образования с формантами -л-де, -л-да-сс-а, -дал также относят к деепричастиям.
3-М. Маллаева относит «отглагольные словоформы к разряду деепричастий, так как они имеют еще и дополнительное обстоятельственное значение, придаваемое им деривационными суффиксами, а именно значение временной характеристики действия» (Маллаева, 1998: 126).
Одни и те же отглагольные формы в кавказских языках квалифицируются по-разному: то как деепричастия, то как причастия, то просто как отглагольные образования (без конкретизации), а то и как обстоятельственные формы глагола. Последний термин представляется нам наиболее полно и адекватно отражающим суть данных форм.
В данном исследовании при рассмотрении глагольных форм с оттенком временных значений и суффиксов в роли подчинительных союзов с точки зрения их семантики мы относим к деепричастиям, а с точки зрения их функции в предложении определяем как «конвербы». Подобные формы в рутульском языке выделяют А.А. Рашидов (1993: 14), СМ. Махмудова (2001: 155) и квалифицируют их как обстоятельственные слова.
Нисколько не отрицая права на существование приведенных выше точек зрения, мы считаем более адекватным для обозначения данных единиц термин - конверб. Данный термин используется в работе СМ. Махмудовой «Морфология рутульского языка» (2001: 159), где под условным наименованием выделяется категория, которая вполне правомерно определяется исследователями дагестанских языков как «обстоятельственные формы глагола», «деепричастия времени», «союзные деепричастия» и т.д. Автор определяет, что «глагол рутульского языка, как, впрочем, и других кавказских языков, присоединяет к себе аффиксы, служащие средством синтаксической связи в сложноподчиненном предложении. Формы глаголов с подобными аффиксами настолько своеобразное явление, что не сложилось окончательного мнения: их трактуют как «обстоятельственные слова», как временные междометия и как временные наклонения» (Махмудова, 2001: 230).
Кроме морфологических конвербов В.П.Недялков выделяет контекстные конвербы, т.е. такие конвербы, которые в разных контекстах имеют более одного значения. Например, два таксисных или одно таксисное и одно (два) значения обусловленности. Контекстные конвербы противопоставляются морфологическим или, как их называет В.П. Недялков, «специализированным», имеющим только одно значение (либо таксисное, либо значение обусловленности).
На зависимость значения таксиса от контекста указывает и Т.И. Дешериева: «Под основным значением глагольной временной формы понимается ... значение, которое наименее обусловлено контекстом, т.е. встречается в разнообразных типах контекста и при минимальном контексте. Под вариативным (частным) значением формы понимается особый оттенок ее основного значения, возникающей под влиянием устойчивого контекста, внешнего по отношению к форме (т.е. семантически не связанного с формой)» (Дешериева, 1996: 141).
В аварском языке конвербы широко функционируют, они могут выражать одновременно оттенки времени и действия. Например: Къурдаравго гіодове виччана.. «Как станцевал, успокоился». Гьел данделъаралдасса гіемер заман ана. «С тех пор, как они встретились, много времени прошло».
В первом предложении первое действие предшествует второму, следовательно можно говорить об отношениях временной последовательности, однако второе следует за первым так быстро, мгновенно, что их можно рассматривать как совершающиеся одновременно. Впечатление одновременности еще более усилилось бы, если бы в состав этого предложения было внесено наречие гьебсагіат «тотчас, сразу».
По мнению З.М. Маллаевой, «такие лексемы образуются от переходных и непереходных основ и маркируются темпоральными аффиксами или суффиксальными комплексами: -го, = л — де, =л = да = са, = гун. При этом сохраняются категориальные признаки исходных глаголов: а) переходности - непереходности, кьезе (перех.) «дать», къураб = го «как только дал», кье = дал «когда дал», т.к. дал», кьура = л = да = са «с тех пор, как дал», къурдизе (неперех.) «танцевать», кьурдараего «как только станцевал», къурдизе - гіан «до тех пор, пока станцует» и т.д.; б) утверждения - отрицания: вихьаралдаса «с тех пор, как увидел», вихьичіелдаса «с тех пор как не видел»; в) завершенности - продолжительности действия: хъвайдал (от гл. хъвазе «писать») «в то время, как написал», хъвадаридал (от глагола хъвадаризе «заниматься писанием») «в то время, как занимался писанием», ціаларалдаса (от гл. ціализе «читать») «с тех пор, как прочитал» - ціаларалдасса (от гл. ціалдезе «заниматься чтением»), «с тех пор, занимался чтением»; г) выражение грамматического класса: вачіаравго «как только пришел», йачіарайго «как только пришла», бачіарабго «как только пришло», рачіаралго «как только пришли » и т.д.» (Маллаева, 1998: 126).
Выражение таксисной семантики сочетанием конвербов с наречиями-послелогами
Самой распространенной, нивелированной, употребляемой формой в аварском языке является форма на - го. Функционально частица -го в аварском языке имеет универсальный характер употребления, она присоединяется к различным именным и глагольным формам слов, придавая ОФГ различные семантические модификации. Функциональным особенностям данной частицы в аварском языке посвящена статья К.Гаруновой. В ней автор освещает морфолого-семантическое значение и некоторые синтаксические функции частицы -го при сочетании с глаголом и его формами. Исследователь заключает, что « постпозитивно, сочетаясь с одним из компонентов составного глагола, семантически -го при нем выражает в основном усилительно выделительное, усилительно-ограничительное или противительное значения; в синтаксическом плане частица -го требует постановки глагола в определенной форме времени, а также положительного или отрицательного значения; в морфологическом аспекте частица -го выполняет словообразовательную роль» (Гарунова, 1980:12).
Формант обстоятельственной формы глагола на -го является деривационным суффиксом при оформлении деепричастий, которые следует отграничить от частицы -го употребляющейся с различными частями речи, придавая последним дополнительные значения и оттенки, например: в деепричастиях кьунго «не дал, оказывается»; щунго «не дошел, оказывается» - это деривационный суффикс, т.к. образует новые слова, в словах дуцаго «тобой самим», нижго «мы сами» — это многофункциональная частица.
Характеризуя деепричастие на -го, Ш.И.Микаилов отмечает, что «и по распространенности и по формальной и семантической нивелированности по диалектам в аварском языке оно не имеет равных » (Микаилов, 1964: 120), например: Цинги бералги раціціунаго чіобогояб стололде нахъе ана. (Гьуд., 1974: 57). «Затем, вытирая глаза, направился к пустому столу»; Рачіа, гьалмагъ, чіаго рукіаго Ватіаналье къасдал сайгъатал гъаризин. (Г.Ц., 1989: 405). «Давай, друг, пока живы, подарим Родине свои мечты»; Борхалъуда гъоркъан гъункун унаго, рихха-хочи ккола, квеш балагьула. (Г.Ц., 1989: 411). «Проходя вплотную под высотой, замешательство получается, плохо смотрят».
В большинстве случаев -го, сочетаясь с обстоятельственными формами глагола, требует в предложении отрицательного глагола: Биччай вехьасул гіумру, гіияхьанасул хабар, халатго гьабичіого, гьаб бакіалда льугіизе ( Г.Ц., 1988: 195). «Пусть жизнь пастуха, рассказы чабана, долго не тянув, здесь же закончатся»; (Цо къоялда Султанбег семун вуго ясалде, рос-рукъалде къезе мун гіунго йикіун гьечіилан (Г.Ц., 1988: 157). «Однажды Султанбег поругал дочь, что она не выросла еще, чтоб замуж отдать».
Отрицательная форма деепричастия на -го выражает действие, служащее пределом для другого действия, например: Гъел рачіинчіого нилъ рилълъун бажаруларо. «Пока они не придут, мы не сможем идти»; Дун- гіаги юкьичіого, мун хвезе дир чара гьечіо. (Г.Ц., 1989: 278) «Пока меня хотя бы не похоронишь, ты не должен умирать»; Вай,Роза! — абун абулаго, гіакьлуялдаса ун, Мирза алъул гьурмаде ккола. (Г.Ц., 1989: 261) «"Ой, Роза", - говоря, потеряв сознание, Мирза падает на ее лицо»; Зулпукъар, Розахъги Мирзахъги цин-цияхъ валагъулаго, уна. (Г.Ц., 1989: 263) «Зулпукар, смотря то на Розу, то на Мирзу, уходит»; Гъеб рагъ-кьалги гьабичіого, паракъат чіун льикі гуродай? (Г.Ц., 1989: 294). «Не объявив войну, не лучше ли спокойно быть»; Хіехьезе ківечіого, гьаракьги гъабун, гъелъухъа хіалица ворчіун лъутана. (Г.Ц., 1989: 321). «Не стерпев, вскрикнув, еле-еле смог от нее убежать».
Деепричастия, образованные прибавлением форманта -го к форме причастия прошедшего времени, выражают предшествование одного действия другому, указывая при этом на минимум времени между действиями, например: Дица щибаб къоялъ баркала кьола къижун ворчіаравго бетіергьанасе. (Г.Ц., 1989: 536). «Я каждый день благодарю, как только проснусь, всевышнего»; Гъале радал бакъул канлъи чіварабго, кенчіезе лъугьана зобазул гъумер. (Г.Ц., 1989: 363). «Вот, как только солнечный свет ударил, сверкать стало небо»; ТІаде гіунтіаравго, къан мегежги ккун, къисмат квешав тушман теркіезавула (Г.Ц., 1989: 370). «Как только дошел, держась за бороду, врага с плохой судьбой дергал». Частица -го присоединяется и к деепричастию на - лде. Форма на -лде имеет значение «к тому времени», с прибавлением частицы -го ускоряется развитие действия. Например: Гьеб иш гьесухъе кьелалдего лъалаан дида гъев гіабдал еукіин. «К тому времени, пока ему дали эту работу, я знал, что он дурак»; Лъарахъе щвелалдего, хьитал рахъуге (пог). «Пока не дошли до реки, обувь не снимайте»; Дун ячіиналдего ячіун йигоан гъоиги. «К тому времени, пока я пришел, пришедшая была она».
К конвербам, выражающим таксисное значение, относится и деепричастная форма с суффиксом -гіан. Продолжение действия, выраженного главным глаголом вплоть до начала другого действия, выражает формант -гіан. Присоединяясь к целевой форме глагола, он придает ей значение «до тех пор, пока...»:
Дир рекіел ціа ссвинегіан, сабру гьабе, хирияв. (Г.Ц., 1989: 100). «Пока угаснет огонь в моем сердце, имей терпение, дорогой»; Дуда чіалгіинегіан чіаго-гіатіго хутіизе. (Г.Ц., 1989: 83); «Пока тебе не надоест оставаться живым»; Щар буссинегіан чічіоларей щайчіере. (Г.Ц., 1989: 83). «Пока масло не получится, почему не подождешь»; Бегьилебин, гъарин, гьел чагіи тіаде щвезегіан цо жакъасеялъ нахъ бахъун тезе. (Г.Ц., 1989: 131). «Можно, дорогая, пока эти люди дойдут, на сегодня отложить».
Сложноподчиненные предложения с придаточными времени при участии союзов
Независимый таксис предполагает временные отношения между действиями при отсутствии эксплицитной, формально выраженной градации главного и сопутствующего действия.
А.В. Бондарко считает: «Независимый таксис, как немаркированная категория, характеризуется более широкой семантикой. Семантическая область независимого таксиса включает как значение, противоположное зависимому таксису, т.е. значение полной независимости, самостоятельности, равноправности действий, так и возможность имплицитной передачи оттенков неполного равновесия действий в рамках таксисного отношения. Однако подчеркнем, что все подобные оттенки неполной симметричности действий (оттенки, которые трудно описывать на каких-то эксплицитно выделяемых и объективируемых основаниях) все же существуют в рамках сферы независимого таксиса, т.е. той сферы, где зависимость одного действия от другого явно не выражена» (Бондарко, 1984: 83).
Для независимого таксиса в целом характерно сочетание относительной временной ориентации (таксисной соотнесенности действий) с самостоятельной абсолютной ориентацией каждого из действий.
Конструкции независимого таксиса могут иметь как двучленную, так и многочленную структуру. С одной стороны, двучленную структуру таксиса в предложениях с придаточными времени и некоторыми другими, а с другой - многочленную структуру цепных конструкций с однородными сказуемыми.
В отличие от зависимого таксиса, где четко выделяется единый центр, характеризующийся регулярностью выражения данного таксисного отношения конструкции с деепричастием, независимый таксис не имеет единого центра, т.е. в сфере независимого таксиса грани между центром и периферией весьма подвижны и относительны.
Как отмечает В.А. Плунгян, в глагольных системах языков мира представлены две основные модели выражения таксиса: нефинитная и комбинированная (Плунгян, 2000: 271-273)
В нефинитной модели таксисные отношения выражаются специализированными глагольными формами, которые, как правило, не имеют значений абсолютного времени и в плане синтаксиса зависимы от предиката, который выражает абсолютное время. Нефинитная модель характерна для русского и других славянских языков (Там же: 271).
Синтаксическая семантика временных сложноподчиненных предложений аварского языка нашла отражение в монографии Д.С. Самедова «Сложное предложение в аварском языке в сопоставлении с русским». Указывая на специфику сложноподчиненных предложений в аварском языке, Д.С. Самедов считает, что «многие типы придаточных предложений, связанные с главными частями при помощи особых форм сказуемых, не повторяют структурных моделей самостоятельных простых предложений; они представлены в структурно неполном и грамматически не до конца оформленном виде. Вместе с тем, такие сложные предложения в своем большинстве полипредикативны и полипрозитивны. Предикативность, в отличие от главных предложений, здесь выражается через инфинитные формы предикатов-сказуемых. Такая форма выражения предикативности через инфинитные формы делает зависимые части структурно несамостоятельными, незавершенными предикативными единицами. Таким образом, сложноподчиненные предложения в аварском языке могут быть построены с точки зрения формальной организации как соединение двух предикативных единиц, одна из которых не повторяет какой-либо структурной схемы простого предложения, но с точки зрения смысловой организации эти предложения представляют собой соединение двух пропозиций» (Самедов, 1995: 20).
Сложноподчиненные предложения с подчинительными союзами выражают относительное время, т.е. придаточное предложение с союзом выражает временное отношение относительно основного действия. Мун кіальалагунин, Гьотіо, дица лагіизе къолеб даруги гьекьечіого, ун еатана нилъерго Палибег тохтирасухъе бакъ тіагіине гъабизе (Г.Ц., Т. 5.: 279). «В то время пока ты говорила, Пото, не выпив лекарство, ушел, оказывается, Алибег к врачу».
Отмечая две особенности таксисных форм, на которые эсплицитно обращает внимание Ю.С. Маслов, а именно: 1) таксисные формы указывают на хронологическое соотношение, 2) таксисные формы прототипически являются синтаксически зависимыми и обозначают второстепенное «действие». B.C. Храковский приходит к выводу, что «таксиные формы могут иметь различный категориальный статус, поскольку таксисные значения одновременности, предшествования и следования могут выражаться и с помощью специализированных нефинитных и финитных глагольных форм, и с помощью союзов в совокупности с неспециализированными финитными глагольным формами, и с помощью предлогов / послелогов в совокупности с неспециализированными глагольными формами, отглагольными именами, а также с неотглагольными предикатный именами (Храковский, 2003: 38).
В аварском языке нефинитная форма глагола одновременно является зависимой по отношению к другой опорной форме, в роли которой выступает уже финитная глагольная форма. Д.С. Самедов полагает, что « в аварском языке функцию конкретизации смысловых отношений, формирование грамматического значения берут на себя второстепенные сказуемые — сказуемые придаточных частей. В такой функции употребляются инфинитные формы (реже - финитные формы), осложненные частицами. В редких случаях обстоятельственные значения могут быть выражены падежными формами: происходит развитие семантики падежных форм в новых синтаксических условиях (Самедов, 1995: 23).
Выражение таксисных отношений бессоюзными предложениями
В аварском языке таксисные отношения проявляются и на уровне бессоюзных предложений. Но все же по степени специализации выражения таксисных отношений они несколько уступают временным (также по существу таксисным) сложноподчиненным предложениям, в которых наиболее эксплицитное выражение различных вариантов временной соотнесенности действий достигается с участием союзов. Кроме того, следует учесть, что в бессоюзных предложениях нередко представлено совмещение таксисных и условных отношений. По отношению к бессоюзным предложениям, мы не можем сказать, что они всегда служат именно для выражения таксисных отношений одновременности, предшествования и следования. Конечно, эти отношения включены в семантическую структуру рассматриваемых конструкций.
С точки зрения семантико-грамматических признаков в аварском языке можно различить несколько типов бессоюзного сложного предложения, в которых имеют место отношения одновременности, следования и предшествования событий, свойственные сложносочиненным соединительным предложениям и сложноподчиненным предложениям. 1. Простые предложения, входящие в бессоюзное сложное предложение, перечисляют явления или события, происходящие одновременно. Например: Цо магіарда гіазу, цо магіарда ціад — ЦІорола, бухіула, - гьаб нилъер гіалам (Р.Г., 1970: 285) «На одной горе снег, на другой дождь — Холодеет, горячеет - этот наш народ»; Бикъулеб буго месед, Бикъулеб буго намус (Р.Г., 1970: 292) «Воруют золото, Воруют совесть»; Дица сапаразул саринал гъанже, Сигаретал гіадин руго рухіулел, Гьел сигаретазул кікіуйдуда гъорлъан КІиго сурат буго дида бихьулеб (Р.Г., 1970: 284). «Я серенады путешествий теперь Сжигаю как сигареты, Сквозь дым этих сигарет Две фотографии вижу я». 2. Простые предложения, входящие в состав бессоюзного предложения, обозначают действия или события, происходящие последовательно. Например: Ина гіумруяльул гіемерал санал, Цогиги анкъ ина, гцвела ціияб их (Р.Г., 1970: 168) «Пройдут многие годы жизни, Еще неделя пройдет, наступит новая весна»; Сверун ана бетіер, далана кверал, Ракъвана дир кіутіби кьотіана калам (Р.Г., 1970: 175) «Голова закружилась, руки опустились, Высохли мои губы, прекратилась речь».
3. Следующий круг смысловых отношений, выражаемых бессоюзными сложными предложениями, - это сопоставительные отношения.
Значение как одновременности, так и последовательности могут выражать глаголы совершенного вида при действиях семантически несвязанных между собой: Берталъ цоял гьещтіана, кіиабилел кьурдана, лъабабилез кечі ахіана. «Одни на свадьбе посвистели, другие станцевали, третьи песни спели». Росу данделъана, диван ургъана, ахіуд рахъун ине иттифакъ ккана. «Собрался аул, состоялся совет,решение вынесли подняться по тревоге» (Г.Ц., 1987: 93). Канлъи-лъай кьун гіуціана, беціаб зулму борхана, лагълъиялъул гъамутал дуца гъургъурун рана (Г.Ц., 1987: 105).«Всем людям на земле счастье ты принес, оковы рабства ты разорвал».
В аварском языке при выражении одновременности в качестве сказуемых наиболее часто употребляются глагольные формы имперфекта, обозначающего длительное действие в прошлом, безотносительно к тому, было ли действие завершено или нет: Гъадин ккелин абун кьотіи букіинчіо! — Къадар букіун гьечіо нилъ кіиязулго, Къвал бан рехун тезе хиял букіинчіо! — Хиянат гъабурал айги гъороца. (Букв «Не было договоренности, что так будет! - Не суждено было нам двоим, Обняв, бросить не думал! Об измене подумавших, пусть ветер унесет») (Махмуд, 1974: 199); Не договаривались, что так случится, Видно, не суждено нам двоим Обняв, тебя бросить не думал Об измене подумавших, пусть ветер унесет». Роціараб букіана къо, захіматаб букіана хіалтіи. «Ясный был полдень, трудная была работа».
Для выражения значения одновременности используется и аорист. Обычно одновременность выражается при негативных глаголах, и при этом факты, имевшие место, представляются независимыми от субъекта и взаимосвязанными: Мугірул дандерижи, дуца гуккичі, гуккана киналго трибунаца (Р.Г., 1990: 94). «Эхо гор, ты не обманул, всех обмануты трибунами».
Для выражения значения одновременности результатов определенных событий используется перфект: Бакъ щун буго, щоб ккун буго, щобил Пали рохьове ун вуго (сказ.). «Солнце взошло, роса села, росяной Али в лес ушел».
А.А.Бокарев замечает, что « распространенной формой для выражения одновременности двух действий является падеж покоя 5-й серии / внутреннего нахождения/ причастной формы сказуемого главного предложения: гъесул бищун кіудияв вас, полкалде хъулухъалде аралъув, рагъда чіван вуго — его старший сын был убит на войне, когда пошел на службу в полк» (Бокарев, 1949: 269). На наш взгляд, такие формы редко употребляются в аварском языке.
Значение следования может выражать в аварском языке и аорист: Гъал кіиялго ана, Ислам живго хутіана. «Они оба ушли, Ислам остался один». Гъанже нилъер иш ахиралде щвана, халатаб болъодул цо ХІОКІ хутіана. «Теперь наше дело доведено до конца, длинной лестницы одна ступенька осталась».
При передаче значения следования глаголы-сказуемые не всегда имеют одинаковые видо-временные формы: Льабціул би чвахана дир черхалдаса, гьелъул льалкіал руго дир рекіель хутіун (Р.Г., 1983: 225). «Три раза кровью истекало мое тело, его следы остались в моем сердце». Гъудул машгьурлъана, ціар кіодольана, ціалана улкаялъ гьасул асарал (Р.Г., 1990: 208). «Друг прославился, имя возвысилось, прочитала страна его поэмы». Мухіамад лъарахъ чвердолее вукіана, васас гьесухъе гор кьуна. Магомед купался в речке, сын ему круг подал». Выражение значения одновременности или следования зависит от видового значения глаголов-сказуемых. Несовершенный вид связан со значением одновременности, а завершенность действия (за которым может последовать другое действие) сопряжена со значением следования. Общность временного значения выражается в предложениях со значением одновременности. А в предложениях следования каждая из частей имеет временное значение. К примеру, в аварском языке связанность предложений и внутреннее единство в пределах перечислительного ряда может основываться на синтаксической анафорической связи, осуществляемой с помощью лексических повторов и местоименных слов и представляются семантически завершенными: ЦІакь тирияй гіадан йиго гъей, гьелда хадуб гъезе захімат буго. «Очень шустрая женщина она, ее трудно догнать».
В предложениях с первой вопросительно-отрицательной частью вторая часть может имплицитно выражать мотивировку /причинное пояснение/ предшествующего отрицания: Гьеб хіалтіи гьабизе хиялищ бугеб, жакъа рачіун гъудулзабаз льугіизабураб гьеб. «Эту работу сделать желание ли есть, сегодня, придя, друзья закончили ее»; Асул хьул лъураб бихьулищ, некіого льугіараб гъеб нижеца кванан. «Смотрите, что он хотел, давно мы его поели». Жакъа, къоабилеб октябралда Дагъаб гуро гіазу,- гіемераб бана (Р.Г., 1970: 254). «Сегодня, 20 октября, немало снега - много выпало»; Дуда вихьулев дун — жеги дун гуро (Р.Г., 1970: 255) «Тобой видимый я — еще не я»; Унге, кочіохьаби, ну ж бертабалъе!— А болъницаялде унтаразухъе. (Р.Г., 1970: 264) «Не ходите, певцы, вы на свадьбы ! Идите в больницу к больным».
Такие конструкции, B.C. Храковский относит к конструкции фонового таксиса. Имеются в виду такие несобственно таксисные бипреДкативные конструкции, например, причинные, условные, уступительные, в которых тем не менее в качестве фоновых объязательно присутствуют и таксисные отношения между частями конструкции (фоновый таксис). Специфическая особенность таких конструкций заключается в том, что в них таксисные отношения существуют как между ситуациями, локализуемыми в рамках различных, в том числе и несопряженных временных планов: Васас экзамен кьунани, гьев ціализе лъугьуна. «Если сын сдаст экзамен, он поступит учиться» (общ. вр.); Васас экзамен кьунани, гьев ціализе лъугьина (буд. вр.); «Если сын сдаст экзамен, он поступит учиться».
