Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Фонетические особенности юго-восточного диалекта
I. 1 .Вокализм 23-26
1. Долгота/ краткость 26-33
2. Узкие/ широкие 33-34
3. Степень огубленности 34
4. Твердорядность/ мягкорядность 34-3 8
5. Фарингализованность/ нефарингализованность 38-45
6. Описание гласных фонем 45-53
7. Гармония гласных 54-56
8. Чередование гласных 57-61
9. Вставка гласных 61-64
10.Редукция и выпадение гласных 64-66
1.2. Консонантизм 66-72
1. Описание гласных фонем 72-91
2. Согласные в потоке речи 91-95
3. Метатеза 96-97
4. Ассимляция и диссимиляция согласных 98-99
5. Ударение 99-106
ГЛАВА II. Морфологические особенности юго-восточного диалекта
1. Имя существительное 107-109
2. Категория числа 109-112
3. Категория принадлежности 112-116
4. Категория падежа 116-118
5. Двойные падежи 118-128
6. Неоформленные падежи 128-129
7. Словообразование существительных 129-134
8. Уменьшительно-ласкательные формы имен существительных 135-136
9. Имя прилагательное. Степени сравнения 136-140
10.Словообразование прилагательных 140-142
11 .Имена отрицания 142-143
12.Имя числительное 143-145
13.Местоимения 145-154
14.Наречие 154-156
15. Глагол. Залоги глагола 156-160
16.Видовые формы 160-162
17.Причастия 162-164
18. Деепричастия 165-168
19.Изъявительное наклонение 168-172
20.Повелительное и желательное наклонения 172-175
21 .Условное наклонение 175-177
22.Составные глаголы 177-183
23.Словообразование глаголов 183-184
24.Послелоги 184-185
25.Частицы 185-188
26.Междометия 188-194
ГЛАВА III. Лексические особенности юго-восточного диалекта.
III. 1. Человек, семья и общество
1. Термины родства 195-208
2. Названия лиц по роду их деятельности 208-209
3. Названия частей тела человека 209-214
4. Цветообозначения 214-216
III.2. Природа
1. Животный мир. Домашние животные 216-220
2. Дикие животные 220-222
3. Названия насекомых 222-223
4. Названия птиц 223-225
5. Рыболовческая лексика 225-226
6. Растительный мир 227-230
7. Понятия космогонии, атмосферные явления 230-234
III. 3. Материальная культура
1. Жилище 234-236
2. Домашняя обстановка и утварь 236-241
3. Названия одежды, обуви 241-243
4. Названия пищевых продуктов 243-248
III. 4. Народные знания
1. Летоисчисление 248-250
2. Названия игр 250-251
3. Другие слова, распределенные по частям речи 251-254
III. 5. Фразеология диалектной речи
1. Фразеологизмы 254-255
2. Табу и эвфемизмы 256-261
Заключение 262-264
Библиография 265-286
Приложения 287-293
Введение к работе
Тувинский язык (по классификации Н. А. Баскакова) относится к уйгурской группе восточной ветви тюркских языков. Самоназвание его носителей - тыва. Основная масса тувинцев расселена на территории Республики Тыва, расположенной в бассейне Енисея (площадь 175,5 тыс. км 2), где проживают около 223 150 тувинцев, что составляет 67-,3 % от всего населения республики. Часть этнических тувинцев проживает в Монголии (25 тыс.), Китае (Синьцзян-Уйгурский автономный район -около 5 тыс.) и в Красноярском крае в с. Верхнеусинское (около 200 человек) [История Тувы 2001, 3].
Широкая территориальная- расселенность и, в известной степени,
разобщенность в прошлом, носителей тувинского языка привела в
условиях отсутствия единой литературной формы к образованию в нем
ряда диалектов и говоров. Значительную роль в этом сыграло и то
обстоятельство, что тувинцы вступали в контакт с различными
народами, как родственными, так и неродственными по языку. Кроме
того, сами внутридиалектные языковые процессы развивались в разных
направлениях. Таким образом, лингвистические и
экстралингвистические факторы послужили причиной образования современных тувинских диалектов и говоров.
В ходе описания и изучения тувинских диалектов и говоров были предприняты неоднократные попытки дать их классификацию. Следует отметить, что в отношении классификации диалектов тувинского языка у лингвистов нет единого мнения.
Впервые классификацию диалектов тувинского языка произвел А.А. Пальмбах в своей незаконченной статье «О классификационных признаках территориальных диалектов тувинского языка», где он выделил четыре диалекта: среднетувинский (Дзун-Хемчик, Чаа-Холь и др.), западный (Барун-Хемчик, Бай-Тайга), восточный (Каа-Хем, Тес-Хем и др.). Как наиболее ярко выраженный диалект ученым отмечен тоджинский с его таежным и речным говорами [Пальмбах 1968, 233-235].
Свою точку зрения по вопросу о классификации диалектов тувинского языка высказала З.Б. Чадамба [Чадамба 1971, 15]. По ее мнению, тувинский язык имеет два диалекта: центральный (Дзун-Хемчик, Овюр, Барун-Хемчик, Бай-Тайга, Монгун-Тайга, Улуг-Хем), тоджинский диалект с двумя говорами. Кроме того, она выделила переходные говоры (Каа-Хем, Тес-Хем, Эрзин, Бии-Хем, Тацды, часть Улуг-Хема).
В работе «О фонетических особенностях речи населения Эрзинского района» [Кунаа 1973, 253], в основном поддержав классификацию З.Б. Чадамба, вместе с тем, выделил в качестве отдельного диалекта речь населения Тес-Хемского и Эрзинского районов. Он также предложил свой вариант классификации диалектов тувинского языка, вычленив центральный, тоджинский и эрзинский диалекты.
Нужно заметить, что эти классификации строились практически без предварительного изучения самих диалектов тувинского языка. Кроме того, авторы, за исключением А.А. Пальмбаха, не приводят никаких языковых признаков (критериев), на которых должны основываться предлагаемые ими классификации.
Последующая активизация диалектологических исследований имела
своим результатом накопление значительного материала по
региональным разновидностям тувинского языка и заметно обогатила представления о них. Это касается диалектов и говоров, в первую очередь, имеющих распространение в Республике Тыва.
Однако, язык тувинцев, проживающих за ее пределами, не был еще объектом монографического исследования. Поэтому статус речи тувинцев, проживающих за пределами Тувы, в диалектном плане еще не определен, и данный вопрос ждет своего изучения.
Учитывая опыт изучения тувинских диалектов за предыдущий период и на основе материалов, собранных до середины 80-х годов XX столетия, свою классификацию диалектов и говоров тувинского языка нг. территории Тувы предложил профессор Ш.Ч. Сат [Сат 1965; 1973, 45;]. В своей работе «Тыва диалектология» [Сат 1987, 24-26], основываясь на территориально-лингвистическом принципе, автор выделил четыре диалекта: центральный (Дзун-Хемчикский, Сут-Хольский, Овюрский, Улуг-Хемский, Пий-Хемский, " северо-западная часть Тандинского района), западный (Бай-Тайгинский, Монгун-Тайгинский, Барун-Хемчикский), юго-восточный (Тандинский от Элегеста, Межегея, далее Тес-Хемский, Эрзинский районы), северо-восточный, т. е. тоджинский с таежным и речным говорами. Кроме того, согласно этой классификации, существует два переходных говора: каахемский и терехольский.
Относительно диалектов тувинского языка ученые ввели понятие диалектных зон и выделяют три таких зоны [Чадамба 1982, 154; Сат 1987, 25-26]: восточная (северо-восточный, юго-восточный диалекты и каа-
хемский, терехольский переходные говоры), западная (речь представителей Барун-Хемчикского, Бай-Тайгинского, Монгун-Тайгинского и Сут-Хольского районов) и центральная (речь жителей Дзун-Хемчикского, Овюрского, Улуг-Хемского, Пий-Хемского районов). Комплексы явлений, характерные для каждой диалектной зоны, различны по количеству языковых явлений и по их связи с разными сторонами языка.
Не все диалекты и говоры тувинского языка изучены в равной мере. Есть ряд первичных описаний в форме статей, посвященных анализу фонетических, грамматических, лексико-семантических особенностей, присущих тому или иному местному говору, а также монографические; исследования, где описаны в основном периферийные (окраинные) диалекты и говоры тувинского языка и они получили полное и системное описание. Четыре из этих работ выполнялись в качестве кандидатских диссертаций. Это работы А.Ч. Кунаа по звуковому строю тесхемского говора [Кунаа 1958], З.Б. Чадамба по тоджинскому диалекту [Чадамба 1974], П.С. Серен по терехольскому диалекту [Серен 1992] и М.Д. Доржу по байтайгинскому говору западного диалекта [Доржу 1997, 2002]. Наша работа, можно сказать, завершает описание окраинных диалектов.
История формирования периферийных диалектных зон должна
изучаться, прежде всего, на основе их языковых отличий от говоров
центральной диалектной зоны, традиционно развитой по ряду
параметров, на основе которой практически целиком базировались
нормы тувинского литературного языка. Что касается центрального
диалекта тувинского языка, то он пока полностью не изучен, хотя, казалось бы, он должен быть исследован в первую очередь. Однако на пути его изучения имеются определенные трудности. Они обусловлены прежде всего большой территорией, занимаемой жителями центральных кожуунов и, во-вторых, на основе их речи был создан тувинский литературный язык. Носители центрального диалекта и в количественном отношении значительно преобладают над представителями других диалектных подразделений тувинского языка. С другой стороны, может быть, и хорошо, что изучаются в первую очередь периферийные диалекты, поскольку это может облегчить изучение особенностей центрального диалекта в сравнении с другими.
Как мы говорили выше, речь жителей юго-восточной части Тувы все еще остается недостаточно исследованной.
К настоящему времени языковые особенности и этнокультурное своеобразие южных тувинцев позволяют выделить их в особый историко-культурный и этнолингвистический ареал [Уланова 1986, 150-155]. Большинство населения этого региона состоит из представителей родоплеменных групп соян, иргит, чооду, кыргыс и шалык. Все этр: группы уже в XVIII в. жили на занимаемой ими ныне территории. Изучение традиционных форм культуры и быта, религиозных верований и других аспектов выявило наличие у них значительного пласта монгольского влияния.
При этнографическом изучении юго-восточных тувинцев Л. П. Потапов пришел к выводу, что начало распространения монгольского языка приходится на конец XVIII в.: «Эрзинский район, в
котором проживает большинство современных южных тувинцев,
интересен тем, что о нем имеются сведения в русских, китайских и
монгольских источниках XVII-XVIII веках. На этот район в период
оккупации Цинской династией распространялось сильное монгольское
влияние. Его заселили северо-монгольскими (халхаскими) военными
отрядами, и здесь учредили линию пограничных караулов. Отдельные
группы тувинцев этого района, например, часть чооду и часть кыргыс,
на некоторое время были почти изолированы от остальных тувинцев.
Монгольские феодалы, ' колонизаторы Цинской династии, велк
делопроизводство и сношения с тувинцами на монгольском языке и
стремились ассимилировать их - это привело к тому, что монгольский
язык (усиленно распространявшийся также и ламами) постепенно
вытеснил тувинский» [Потапов 1969, 43-78]. По этому поводу
Б.Я. Владимирцов также отмечал, что «многие урянхайцы (тувинцы -
Е.К.) говорят хорошо по-монгольски в силу соседских отношений, а
некоторые из них настолько хорошо усвоили монгольский язык, что их
можно признать двуязычными» [Владимирцов 1929, 14]. В то же время
генетически коренные жители юго-восточной Тувы всегда считали и
считают себя тувинцами. Это в свое время отмечала В.П. Дьяконова:
«Как бы ни была велика роль политических и историко-культурных фактов, позволяющих эту группу тувинцев рассматривать как обособленную в культурно-бытовом отношении, ее тесная генетическая связь с тувинцами вообще не подлежит сомнению» [Дьяконова 1978, 55-58].
По современному административно-территориальному делению Республики Тыва к юго-востоку Тувы относятся Эрзинский и Тес-Хемский районы, а также территория, прилегающая к озеру Тере-Холь (с конца 2002 года - Тере-Хольский район). Эти районы на юге и востоке граничат с Монголией.
Языковая ситуация в данном регионе довольно-таки своеобразна [Дьяконова 1978, 55-58; Бичелдей 1985, 25-26; Уланова 1985, 142-146]. Часть тувинского населения .(в сумонах Бай-Даг, Морен, Эрзик Эрзинского района и Ак-Эрик, О-Шынаа, У-Шынаа Тес-Хемского района) общается между собой и по-тувински, и по-монгольски, а некоторые понимают монгольский, хотя и не говорят на Нем. У некоторой части населения развито тувинско-монгольско-русское трехъязычие, то есть они свободно владеют как родным тувинским языком, так и монгольским и русским языками, являясь фактически трилингвами. А в поселках Булун-Бажи, Нарын, Качик местный диалект монгольского языка до сих пор продолжает выполнять функцию домашнего разговорного языка. При ближайшем рассмотрении оказывается, что не все в одинаковой степени владеют как тувинским, так и монгольским языком. В сумонах Нарын и Качик независимо от возраста говорят на монгольском очень хорошо. По результатам социального опроса выяснилось, что большая половина населения считает родным языком монгольский. В Тере-Холе лица старше пятидесяти лет монгольский знают хорошо и владеют им в достаточной степени. Молодежь и лица среднего возраста поддерживают общение на тувинском языке, иногда пользуются русским языком. Это дает
основание говорить о том, что на данной территории функционируют три языка: тувинский, монгольский и русский. Такая своеобразная ситуация обусловлена указанными выше историко-географическими факторами: влиянием монгольского языка и вхождением в этнический состав жителей данной местности не только тюркских, но и монгольских элементов.
Особую роль в тувинском языке в целом и его диалектах играют и
русские заимствования. Русские заимствования в тувинском языке
наиболее полно освещены Б.И. Татаринцевым в его работе «Русские
лексические заимствования в современном тувинском .языке»
[Татаринцев 1974]. Влияние русского языка на монгольскую речь юго-восточных тувинцев в свое время отмечала А.Э.-Г.Уланова, проследив заимствованную лексику в тесной связи с экономическим, политическим и культурным влиянием русского народа [Уланова 1985, 142-151]. Русские заимствования в большинстве своем приходятся на советский период. С начала и до конца 70-х годов прошлого века в сельские общеобразовательные школы республики Тыва направлялись русскоязычные учителя для преподавания русского языка во всех классах национальной школы и преподавания всех предметов в старших классах на русском языке. Помимо этого также происходил и непосредственный контакт местного населения с носителями русского языка. В настоящее время среднее и старше среднего возраста поколения хорошо говорят по-русски. Влияние русского языка на речь коренного населения сказывается в лексике. Для речи всех носителей исследуемого диалекта характерно употребление русских заимствований там, где в
литературном тувинском' языке и других диалектах используются исконные слова или заимствования из других языков, типа мама вм. ава, папа вм. ача, каструуль вм. сакпыцп т. д.
Особенности речи населения юго-восточной части Тувы неоднократно привлекали внимание тувиноведов, по этой тематике имеется ряд публикаций. Так, в 1958 г. в своей кандидатской диссертации А.Ч. Кунаа впервые рассматривал звуковой состав тесхемского говора тувинского языка [Кунаа 1958], описал систему гласных и согласных фонем данного говора наряду с фактами, которые свойственны тувинскому языку в целом.
Частичную характеристику тесхемского говора (в то время в состав Тес-Хемского района входила и территория Эрзинского) дала З.Б. Арагачи (Чадамба) [Арагачи 1964, 325-331], которая затронула некоторые фонетические, лексические и грамматические особенности говора в сравнении с речью населения Тандинского и Каа-Хемского районов.
Кроме того, З.Б. Чадамба отмечала, что диалектные отличия, которые встречаются в речи местного населения северо-восточной (Тоджа), восточной (Каа-Хем) и юго-восточной (Танды, Тес-Хем,Эрзин) частей Тувы, являются, в основном, общими. Тем не менее как отдельный диалект она выделила только тоджинский, а особеннности речи жителей восточных и юго-восточных районов, по ее мнению, соответстуют уровню говоров.
Собранные на рассматриваемой территории языковые данные показывают нечто другое. При таком членении в одной группе
оказываются юго-восточный диалект и каахемский переходный говор, которые различаются как этногенетически, так и лингвистически, не говоря уже о чисто территориальном объединении. По некоторые: языковым особенностям их можно объединить в одну диалектную зону, но не более. Если судить по составу родоплеменных групп, то в Каа-Хеме с давних пор жили салчаки, в Танды - оюннары, а на юго-востоке Тувы -сояны, чооду, кыргысы, иргиты и шалыки. Таким образом, разделение так называемого «переходного говора» на самостоятельный юго-восточный диалект и каахемский переходный говор будет оправдано как исторически, так и лингвистически.
В 1973 году в Эрзинском районе побывал А.Ч. Кунаа, обративший в своей статье внимание на фонетические особенности речи населения данного района и сопоставивший их со звуковым строем тувинского литературного языка. Отмечены были следующие языковые явления: в области гласных - наличие полудолгих и долгих назализованных гласных, отсутствие фарингализации, в области согласных, - наличие усиленной придыхательное, которая характеризует сильные согласные, произношение глухих согласных в интервокальном положении. В конце работы автор резюмирует: «Речь населения Эрзинского района является самостоятельным диалектом, включающим в себя также говоры населения Кунгуртуга и Ак-Эрика Тес-Хемского района. Этот диалект выделяется как самостоятельный на том основании, что он характеризуется рядом языковых особенностей, обязанных своим происхождением взаимодействию тувинского языка с
\г
монгольским» [Кунаа 1973, 253]. Следует сказать, однако, что в работе эти особенности не конкретизированы.
Согласно собранным нами материалам, диалектные особенности, которые в работе А.Ч. Кунаа отмечены, в речи местного населения до сих пор сохраняются.
Звуковой строй юго-восточного диалекта был рассмотрен также
К.А. Бичелдеем, выделившим в нем три типа говоров. По его мнению,
говор 1-ого типа в области гласных и согласных имеет незначительные
расхождения с центральным диалектом и литературным тувинским
языком. В целом в области гласных диалектными особенностями автор
считает наличие факультативной фарингализации и «необусловленной
назализации» (назализация этой группы гласных не обусловлена лишь в
синхронном плане, т. е. исторически их происхождение обусловлено
стяжением гласных и выпадением интервокальных согласных [m], [n], [rj],
[g] в процессе образования вторичных долгот), наличие
центральнорядных гласных ([е], [у], [ее], [уу]) в говоре П-ого типа: отсутствие фарингализации и факультативное произношение «необусловленной назализации» долгих гласных в говоре Ш-его типа. В области согласных отмечено влияние монгольского языка на изменение дистрибуции согласных в говоре П-ого типа, сохранение дистрибуции сильных согласных, характерных для ранних этапов развития тувинского языка в говоре Ш-его типа [Бичелдей 1985, 25-36].
Кроме того, изучался монгольский язык юго-восточных тувинцев.
Имеется статья Б.С. Сонама [Сонам 1983, 119-126], где говорится о
некоторых его лексических особенностях. Автор отмечает, что лексика
родного языка юго-восточных тувинцев в основе своей является собственно халха-монгольской. Вместе с тем в ней сохранились слова, присущие западно-монгольским говорам некоторых приграничных аймаков МНР.
Монгольскому же языку юго-восточных тувинцев посвящены отдельные статьи и кандидатская диссертация А.Э.-Г. Улановой, в которой излагаются выводы о том, что «по своим основным параметрам монгольский язык юго-восточных тувинцев представляет собой самостоятельный говор халхаского языка типа дархатского, сформировавшийся на халхаской основе под ойратским влиянием. Интерференция тувинского языка проявляется как в фонетике, так и в морфологии и лексике, как бы органично входя в систему этого языка, в его строевые элементы» [Уланова 1988].
Попутно отметим, что и монгольский язык местного населения, в свою очередь, оказал влияние на его тувинскую речь. Оно более детально рассматривается в основной части данного исследования.
Речь населения Тере-Холя занимает особое место в юго-восточное
диалекте. Территорию Тере-Холя характеризуют определенные
особенности, о которых в свое время Ш.Ч. Сат писал: «Тере-Холь
представляет исключительно важный интерес в историко-
археологическом, историко-этнографическом отношениях. Достаточно
сказать, что на одном из островов озера Тере-Холь сохранились
развалины огромной крепости; на полях близ озера и в долинах рек
встречаются древние курганы; в этих местах с давних времен жили
скотоводы и оленеводы-охотники, которые имели своеобразные обычаи
и обряды; на этой территории тувинцы в давние времена в 'тесноь контакте жили с монголами» [Сат 1968, 99-115].
Первым исследованием терехольского говора явилась работа
Ш.Ч. Сата «О говоре населения Тере-Холя» [Сат 1963, 99-115]. Данный
труд ценен уже тем, что автор опубликовал фактический материал по
неизученному в то время говору. Ш.Ч. Сат впервые отметил наличие
диалектных различий в терехольском говоре, дав характеристику
некоторых отличительных черт в области лексики и фонетики, а также,
вкратце, - морфологии и синтаксиса. На основе анализа этих
особенностей автор сделал следующие выводы: «Терехольский говор
относится к восточной диалектной зоне тувинского языка. Его основные
особенности похожи или близки к некоторым чертам северо-восточного
(тоджинского) и юго-восточного (эрзинского) диалектов. В общем, говор
можно отнести к юго-восточному диалекту». Кроме того, профессор Сат
отметил, что внутри говора прослеживаются заметные отличия, на
основе которых он выделил три подговора: а) подговор жителей
Каргы, б) балыктыгско-шинаанский подговор, в) таежный подговор (подговор оленеводов).
О терехольском говоре имеются более поздние публикации Ш.Ч. Сата [Сат 1984] и А.К. Делгер-оола [Делгер-оол 1983, 91-95].
Терехольский диалект (говор - Е.К) монографически был исследован П.С. Серен [Серен 1992], она исследовала речь носителей Тере-Холя изолированно от речи населения прилегающих местностей диалекта.
В диссертации автор рассмотрел следующие вопросы: особенность
вокализма и консонантизма, грамматические особенности терехольского
диалекта и характеристика изоглоссных явлений диалекта в сравнении с соответствующими явлениями тувинского языка и других тюркских языков Саяно-Алтая.
Как видно из вышесказанного, существуют разные мнения о
характере речи населения юго-восточной Тувы, в частности, о et'.
диалектном статусе. Нет единого мнения и по вопросу
территориального распространения местного диалекта и его говоров.
В целом, можно отметить, что нашими предшественниками речь юго-восточных тувинцев исследована лишь частично. Кроме того, ее языковые особенности рассматривались на сравнительно узком территориально-лингвистическом материале. Некоторые из них изучены на территории отдельного района, а в других работах авторы затрагивали либо некоторые языковые элементы, либо определенные языковые ярусы. В целом, в диалектологических работах указанных выше авторов отсутствует общая картина по речи местного населения.
Анализируя собранный материал, мы, в свою очередь, предлагаем свою классификацию говоров юго-восточного диалекта и уточнения границ их распространения. Поскольку в настоящее время мы пользуемся классификацией диалектов тувинского языка, предложенной Ш.Ч. Сатом, сравнение будет вестись по данной классификации.
В своей работе по тувинской диалектологии Ш.Ч. Сат [Сат 1987], исходя из степени изученности юго-восточного диалекта в то время, выделил в нем два говора: тандинский и эрзинско-тесхемский Территория распространения тандинского говора - от Бай-Хаака и Межегея, вдоль Тандинского хребта до Шуурмака. Эрзинско-
тесхемский говор распространен на территории Тес-Хемского и Эрзинского районов.
Если чисто территориально подойти к этому вопросу, то. можно согласиться с мнением Ш.Ч. Сата о том, что в юго-восточной части Тувы существует два указанные им говора, к числу которых может быть добавлен третий - терехольский. Однако, нам кажется, что речь населения тандинского района в то время была включена в юго-восточный диалект чисто на -географической основе и по причине недостаточной изученности. Речь населения Межегея, Бай-Хаака, Дургена и Сосновки нами была обследована во время диалектологической экспедиции (лето 2000 года). По нашим языковым данным речь носителей данных местностей в юго-восточный диалект не вписывается: она ближе к центральному диалекту тувинского языка.
Диалектные единицы следует выделять на основе разноуровневого языкового материала, мы считаем возможным провести разграничение говоров юго-восточного диалекта на материале фонетики, лексики и грамматики.
На основании всего этого, предлагаем следующую классификацию указанных говоров.
Во-первых, мы присоединяемся к точке зрения о том, что в тувинском языке существует самостоятельный юго-восточный диалект. Во-вторых, по нашему мнению, исследуемый нами диалект представляется целесообразным разделить на три говора, исключая из их числа тандинский:
1) тесхемский, т.е. речь населения Тес-Хемского района, за
исключением речи носителей сумона Ак-Эрик.
2) эрзянский, т. е. речь части жителей Эрзинского района (Бай-Даг,
Морен, Эрзин) и речь коренного населения Ак-Эрик Тес-Хемского
района.
3) качикско-терехольский. Кроме речи терехольцев, к которому
следует отнести речь коренного населения поселков Нарын, Качик,
Булун-Бажи Эрзинского района. При этом данный говор следует
подразделить на два подговора: качикский (речь жителей населений
Качик, Нарын, Булун-Бажи и жителей верхнего течения реки Балыктыг)
и терехольский (сюда следует отнести речь населения Кунгуртука, а
также речь жителей местностей Шынаа, Каргы и нижнего течения реки
Балыктыг).
Такое деление оказывается оправданным, поскольку в области фонетики, лексики, также грамматики, диалектные единицы обнаруживают общие и некоторые отличительные черты. Исключение составляет отчасти качикско-терехольский говор, в котором находим гораздо больше заимствований, по сравнению с другими говорами, из соседнего монгольского языка.
Нужно отметить, что языковые различия между говорами в какой-то мере связаны еще с этническими особенностями их носителей.
Таким образом, диалектные особенности, которые проявляют
говоры юго-восточного диалекта в отличие от литературного языка и
других диалектов, обусловлены как внутренними, так и внешними
факторами развития языка.
Актуальность темы. Исследование отдельных диалектов и говоров дает значительный материал для изучения целого ряда проблем истории языка и его современного состояния, позволяет осветить некоторые вопросы истории народа - носителя данного языка. К настоящему времени осуществлены сбор и научное обобщение языковых материалов по северо-восточному и западному диалектам (байтайгинский говор), терехольскому говору, а также по некоторым говорам центрального диалекта и каахемскому переходному говору тувинского языка. Однако, речь жителей юго-восточной части Тувы все еще остается недостаточно исследованной, хотя изучение именно этого диалекта и его говоров может способствовать решению вопросов, связанных с изучением языковых контактов и проблемы многоязычия.
Цель и задачи исследования. Основной целью диссертации является описание юго-восточного диалекта, по возможности, в полном объеме С этим связано и решение таких задач, как выявление сходств и различий между исследуемым диалектом и тувинским литературным языком, другими тувинскими диалектами и говорами, раскрытие специфических особенностей данного диалекта в сфере фонетики, морфологии и лексики, определение его места в диалектной системе тувинского языка.
Сравнение также ведется с некоторыми языковыми особенностями речи тувинцев Северо-Западной Монголии и с наиболее близким к тувинскому языку (в частности, к его северо-восточному, или тоджинскому диалекту) - тофаларским языком, поскольку
рассматриваемый диалект имеет общие или схожие черты с речью населения вышеназванных территорий.
Путем сравнительно-сопоставительного анализа предполагается определить природу основных диалектных различий, установить причины их происхождения.
Научная новизна исследования. В работе впервые осуществлено системное исследование фонетического и морфологического строя, а также лексического состава юго-восточного диалекта тувинского языка. Путем сопоставления с данными тувинского литературного языка, других диалектов и монгольского языка выявлены специфические черты рассматриваемого диалекта.
В работе вносится изменение по территориальному делению юго-восточного диалекта, на основе фактических языковых материалов дается классификация говоров внутри исследуемого диалекта, указываются их общие и отличительные черты.
Методы и источники исследования. В работе использовались описательный и сравнительно-сопоставительный методы исследования, метод аудирования.
Основой для написания данной работы послужили материалы
полевых записей, собранные самим автором в диалектологических
экспедициях за период с 1992 по 2001 годы (1992-1995 г. г. - эрзинскик
говор, 1996-1997 г. г. -тесхемский говор, 1997-1998 г. г. -речь кобдоских
тувинцев, 2000 г. - терехольский говор, 2000-2001 г. г. - качикский
подговор). В качестве дополнительных были использованы материалы,
собранные студентами Тувинского государственного университета
(специальность «Тувинский язык и литература»), сделанные во время учебных диалектологических практик, выполненных по специальной программе под руководством автора. Кроме того, для сравнения были привлечены опубликованные материалы по диалектам и говорам юго-восточного диалекта, а также по-другим диалектам тувинского языка.
Материал собран слуховым методом, а также путем записи на аудиокассету в результате непосредственного наблюдения над живой непринужденной речью местных жителей юго-восточной Тувы. Сбор фактического материала у носителей диалекта производился без возрастных и профессиональных ограничений (список информантов дается в приложении).
Теоретическая и практическая значимость работы. Материалы
исследования будут способствовать всестороннему освещению
исторически существовавших и ныне продолжающихся в юго-
восточной Туве контактов носителей тувинского и монгольского языков.
Они могут служить дополнительным материалом для изучения других
диалектов и говоров тувинского языка, а также представляют интерес
для тюркской ареальной лингвистики, сопоставительной
диалектологии.
Результаты диссертации могут быть использованы при составлении диалектологического словаря тувинского языка, диалектологического атласа, а также могут найти применения в вузовских курсах по истории тувинского языка, в частности исторической грамматики, в построение курса исторической диалектологии. Данные диссертации имеют значение
для совершенствования норм литературного языка, для обогащения его словаря.
Апробация работы и публикации. Некоторые положения исследования апробированы в виде научных сообщений на трех Международных научных конференциях: «Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов» (г. Кобдо, Монголия, 1997), «Становление и развитие науки в Туве» (Кызыл, 2000), «Актуальные проблемы сохранения и развития языков, культур и истории народов Саяно-Алтая» (Абакан, 2001), на конференциях аспирантов и молодых ученых в Институте филологии СО РАН (Новосибирск, 1999- 2001 г. г.).
Основные положения диссертации изложены в девяти публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка условных сокращений и приложения.
Долгота/ краткость
Краткие гласные этимологически восходят к древнетюркским восьми гласным (а, ы, о, у, э, и, о, у) и не требуют особой характеристики, так как они в звуковом отношении соответствуют аналогичным гласным большинства тюркских языков. В тувинском языке выделяются также восемь долгих гласных фонем: аа, ыы, оо, уу, ээ, ии, ее, уу. Долгие гласные юго-восточного диалекта, как и гласные тувинского языка, в звуковом отношении идентичны таким же гласным, имеющимся в ряде других современных тюркских языков. Образованию долгих гласных в тувинском языке посвящена работа Ф.Г. Исхакова [Исхаков 1957, 33-51], где автор рассматривает древнетюрк-ские, тюрко-монгольские долготы, а также собственные долготы тувинского языка. Как известно, в современном тувинском языке первичных долгих гласных нет. Автор очерка в своей работе приводит одно слово дуун, якобы с древнетюркским долгим гласным. Но здесь долгий гласный появился в результате исчезновения интервокального согласного, оно объясняется следующим образом: дуу + хун дуу + гун дуун [Исхаков, Пальмбах 1961, 28, 420; Татаринцев 2002, 302]. Тюрко-монгольские долготы — это долготы тех гласных, которые имеются в словах отдельных тюркских языков, в словах общего алтайского происхождения или явно заимствованных из монгольского языка. В тувинском языке долгие гласные в монгольских заимствованиях более детально были исследованы Б.И. Татаринцевым [Татаринцев 1976., 62-75]. В монгольских языках долгие гласные в подавляющем большинстве случаев появляются в результате исчезновения интервокального проточного согласного, чаще всего [г], [й], реже [б], [м]. Следует заметить, что появление долгих гласных в монгольских языках во многом сходно с соответствующим процессам в тувинском языке. Собственные долготы тувинского языка. Генетически долгие гласные тувинского языка являются вторичными, отличаясь между собой только в хронологическом плане. Образование долгих гласных Е: тувинском языке и его диалектах произошло и происходит согласно внутренним законам фонетики данного языка. Количественная характеристика гласных звуков в тувинском языке является фонематической, т. е. играет существенную роль для различения смысла и форм слов. Так, по признаку долгота и краткость в тесхемском, эрзинском говорах и терехольском подговоре качикско-терехольского говора юго-восточного диалекта противопоставляются следующие пары гласных фонем: а - аа, ы- ыы, о - оо, у- уу, э- ээ, и - ии, в- ев, у- у у. Например, лишь степенью долготы гласных различаются, такие квазиомонимы, как хаш выделанная тонкая кожа и хааш гнусавый , сык- ломать, загибать и сыык неглубокий (о реке) , сор- высасывать, затягиваться (при курении) и coop становиться холодным, остывать , ур- сыпать и уур (диал.) ступа , чер земля, суша и чээр брать (взять) в долг (в кредит) , чик впадина, ложбина и чиик легкий , вк гортань глотка и век пуговица , сур сила, могущество и суур сопка, пик (заостренная вершина горы) . Эти примеры еще раз подтверждают наличие не только в тувинском литературном языке, но и во всех его диалектах фонетического противопоставления, основанного на длительности гласных. Деление гласных на долгие и краткие является в данном случае исторически установившимся фактом, использованным в качестве фонематического признака. Степень длительности гласных зависит от их позиций в звуковой форме слова и от характера сочетающихся с ними соседних согласных звуков. Например, в многосложных словах гласные произносятся короче, чем соответствующие гласные в словах, которые состоят из одного или из двух слогов. Среднюю фонематическую длительность гласных тувинского языка экспериментально установил А.Ч. Кунаа в своей работе: краткие гласные реализуются в диапазоне от 8,9 до 14 сигм, а долгие-от 28 до 37 сигм [Кунаа 1958, 8]. Диалектной особенностью в области долгих гласных является то, что в эрзинском и качикско-терехольском говорах существуют гласные с частичной долготой (а; ы; о; у; э; и; в; у), которые соответствуют долгим гласным в других диалектах и в тувинском литературном языке. Эти гласные можно было бы называть «полудолгими», но, поскольку на определенном этапе развития тувинского языкознания этот термин обозначал фарингализованные гласные [Пальмбах 1954, 123], мы называем их «гласными с частичной долготой». А.Ч. Кунаа отмечал, что долгие гласные в речи носителей эрзинского говора в количественном отношении произносятся несколько короче, чем в литературном языке, например: а-л вм. аал селение , со-к вм. соок холодный, холод , ур вм. уур поднимать , сур вм. суур острый [Кунаа 1973, 252]. Такое «полудолгое» произношение долгих гласных до настоящего времени наблюдается в речи жителей эрзинского говора, и в данном случае они являются произносительными вариантами долгих гласных. В речи жителей качиксгсого подговора качикско-терехольскогс говора долгим гласным литературного языка и других диалектов фактически повсеместно соответствуют гласные с частичной долготой. Например: ал- бери - а-л селение, двор , ча лук - ча- новый , ыт посылать (кого-либо) -ьгт звук, голос , а/7 он, тот - о -л мальчик или же на-тым (лит. наадым) праздник животноводов , кашьгтал (лит. кажыыдал) скорбь, траур , урак (диал.) вм. уурак (лит. аа) молозиво , ку (лит. куу) лебедь , чэрви (лит. чээрби) двадцать , хэ-мей (лит. хеемей) вид горлового пения . В качикском подговоре долгие гласные употребляются только в эмоционально окрашенной речи, например, в междометных словах типа пу-уур, пу-уух и не имеют признака фонематичности. Следует отметить, что эти гласные в устной речи произносятся, по сравнению с гласными нормальной долготы, сверхдолгими. Можно продемонстрировать их на следующих примерах: Пу-уух! Чеше чараш чувел мо-цар! Пу-уух! Насколько вот это красиво! Пу-уур, амканчар, пилвес. Пу-уур, что теперь делать, не знаю .
В терехольском подговоре долгие гласные в речи отдельных жителей произносятся несколько короче обычных долгих гласных, например: ахар вм. агаар погода , каткырынчы-н вм. каттырынчыын смешно , то-сар вм. доозар закончить , тонху- вм. доцгуу чайник и т. д. В своей работе П.С. Серен [Серен 1989, 95] отмечает наличие вышеназванных гласных в терехольском говоре и считает, что эти гласные можно квалифицировать как «полудолгие», являющиеся вариантами долгих фонем. Анализируемый нами материал также подтверждает тот факт., что в речи коренного населения данного говора вместо нормальных долгих очень часто употребляются гласные с частичной долготой.
Описание гласных фонем
Спорадически в речи коренного населения качыкского подговора в конце слова или слога [л] переходит в [ф], т. е. в губно-губной глухой проточный, если за ним следует слово или аффикс, начинающийся с глухого согласного: халыф туртан (лит. халып турган) прыгал , тилеф кввр (лит. дилеп квер) поискать , ойнаф тур (лит. ойнап тур) играет . четфесішл. четпес) не хватает , атфас(шт. атлас) не стрелять , чытфас (лит. чытпас) не лечь , тутфа (лит. тутпа) не бери , чухуртфе (лит. чугуртпё) не заставляй бегать . Встречается этот звук в относительно немногих словах и, конечно, не является самостоятельной фонемой. На данное фонетическое явление, видимо, повлиял монгольский язык. В монгольских языках в конце слова, особенно многосложного, а также в конце слога вообще перед сильными переднеязычными взрывными губно-губной [б\ произносится глухо, т. е. реализуется в виде глухого [л], хотя в большинстве случаев дрожание голосовых связок полностью не исчезает, а потому производится впечатление звука, среднего между русскими [б\ и [л] [Санжеев 1953, 86].
Таким образом, в качикском подговоре [ф] является комбинаторным вариантом фонемы [л]. В тофаларском языке также отмечается губно-губной [ф] как интервокальный вариант сильной фонемы [п]: тофа, кыфар он будет гореть и т. п. [Рассадин 1971, 45]. [б] - губно-губная слабая, смычная согласная звонковатая фонема. В тесхемском говоре она встречается в анлауте перед гласными, например: бая богатый , быра рычаг, опора , бЬг сам , бут нога, конечность , бвр (диал.) (лит. беру) волк , бут- сбываться, исполняться ; в инлауте в постконсонантной позиции: ээтпек дугообразное искривление, изгиб , иртпек (диал.) вм. итпек пенка, сгусток (на поверхности хойтпака) , итпик удод ; перед глухими согласными: капсырылга приложение , кыпсынчыг неприятный, пронзительный , хоптак прожорливый , эптиг удобный , уе дуптеги давнишний ; в интервокальной позиции: бопугур пухлый, толстый (о ребенке) , бвпуйтур заставить вздуться, надуть , копеек копейка . [б] - губно-губной слабый смычный звонкий согласный звук. Используется в середине слова после сонантов [м], [л]. В данной позиции она произносится звонко, подобно русскому [б\: салбак волокно, кисть , думбуцвм. дембун бидончик ; [ft] - вариант фонемы [б\, встречается после сонантов [р], [й], [г] : сырбык (диал.) (лит. дииц) белка , ойбак дыра, отверстие , вгбе предок,, прадед. В речи хорошо говорящих по-монгольски носителей эрзинского и качикско-терехольского говоров, после сонорных согласных также употребляется глухой [п]: зампын (лит. самбын) счеты , тайпын (лит. тайбын) мир , делпихир (лит. делбигир) оттопыренный (об ушах) , паъмпыхыр вм. баъмбыгыр (лит. чирик-кызыл) черви (масть игральной карты) . [в] - губно-губной слабый щелевой согласный звук. Звук [w] фиксируется в интервокальной позиции с огубленными гласными 4y[w]yp брюки , yfwja сестра (старшая) , до[\]урак пыль, грязь , о[ц?]уузун хитрость, лукавство . Это губно-губной звук, который является одним из оттенков реализации слабой фонемы [в]. При его произнесении губы сильно округляются, выдвигаются вперед, образуется круглая щель. В халхаских говорах и оиратских диалектах также отмечается билабиальный слабый проточный [и] в положении между гласными, который также является комбинаторным вариантом губно-губной [б\. В позиции между гласными употребляется несколько иной звук, чем [w\ , т. е. Ц2 ], например: afia мама , э$ээш мало , че$ им моя веревка и т. д. Звуки [jJ], [w] находятся между собой в отношениях дополнительной дистрибуции и, следовательно, являются позиционно-комбинаторными оттенками одной фонемы [б]. [м] - губно-губная смычная носовая звонкая фонема. Реализуется практически во всех позициях: мац бег, скорость , ама мера длины ткани, равная ее ширине , дамды капля , хам шаман . В ряде слов, которые в литературном языке начинаются с [м], в юго-восточном диалекте в этой позиции употребляется [б\: банчы (лит. манчьі) пельмени , баадыр (лит. маадыр) герой, богатырь , бочурга (лит. мочурга) сережка (тополя) , безил (лит. мезил) налим , бвген (лит. моген) горб (верблюда) . Данное соответствие замечено в инлауте отдельных слов: ойбалык (лит. оймалык) прогалина, поляна , хырмача (лит. хырба ча) запас мяса на зиму, замороженного в коровьей брюшине , дээрмек (лит. дээрбек) кольцо, обруч , тээрме (лит. дээрбё) мельница , аспаан осман (рыба) и лишь в немногих словах вместо [б\ произносится [м], например: мопук (лит. бопук) мягкая обувь для детей, начинающих ходить, пинетки ,, мурун (лит. бурун) давний, древний . мурунгаар(лит. бурунгаар) вперед , мерге(пт. бергё) трудный . Подобное явление обнаруживается еще в заимствованных и:; русского языка словах: батра:с вм. матрас, баши:на вм. машина, буузей вм. музей, минзи:н вм. бензин.
В единичных примерах соответствие м//б встречается в местоименных основах боон(Ак-Эрик) (лит. мооц) вот этого , бону (Тес-Хем) (лит. мону) вот эту . Замена начального [б\ указательного» местоимения бо носовым [м\ в косвенных падежах встречается почти во всех тюркских языках, и она связана с появлением в них основообразующего -н Соответствие м // б - древнее диалектное явление, существовавшее еще в языке орхоно-енисейских памятников. Такое соответствие наблюдается и в других говорах тувинского языка, а также в целом ряде тюркских языков, в частности в туркменском, казахском, киргизском, хакасском. Некоторые исследователи связывают данное соответствие с их артикуляционной близостью и законом ассимиляции. Употребление м // б в исследуемом диалекте можно рассмотреть как закономерность внутреннего языкового развития.
Словообразование существительных
В исследованиях по тувинской диалектологии проблемы диалектного словообразования специально не изучались. Однако в работах тувинских диалектологов имеется немало ценных замечаний по образованию словоформ в говорах. Так, Ш.Ч. Сатом изучен ряд формообразующих аффиксов в составе диалектных слов, характерных для западных, юго-восточных и северо-восточных говоров тувинского языка [Сат 1993, 12-17].
Аффиксы словообразования юго-восточного диалекта не имеют принципиальных отличий от аффиксов тувинского литературного языка. Наши материалы показывают лишь, что при помощи аффиксов в говорах образуются некоторые специфические диалектные слова. Теперь остановимся на некоторых словообразовательных аффиксах имен существительных. Словообразовательные аффиксы существительных обычно делятся на две группы: 1) аффиксы, образующие имена от имен, 2) аффиксы, образующие имена от глагольных основ. 1) Аффиксы, образующие производные существительные от имен. Аффикс -лык1 ... : айлык расстояние, которое можно преодолеть за месяц , хуннук расстояние, которое можно проехать за один день . В тувинском языке слова айлык, хуннук встречаются в материалах устного народного творчества, в частности, в героическом эпосе. В речи старшего поколения эрзинского говора эти слова употребляются в обычной разговорной речи. Хотя слова с этими аффиксами встречаются в речи некоторых носителей диалекта, в тувинском языке данный аффикс считается мертвым, т. е. в настоящее время аффикс -лык/...не принимает участия в образовании новых слов. В тофаларском языке слов, образованных при помощи этого аффикса, довольно много, например: душтук полуденное время , чэйлык летовка [Рассадин 1978, 64] и т. д. -ці...: узац II музац (лит. узаныкчы или дарган) кузнец . Данное слово образуется, в конечном итоге, от именной основы ус мастер, искусник с прибавлением глагольного аффикса -а {ус + -а; ср. тув. лит. узан- мастерить; ковать железо ). К указанной глагольной основе присоединился аффикс -ц, который в тувинском языке встречается очень редко. А вариант музац возник, может быть, В результате совмещения со словом бызац столяр, плотник . 2) Аффиксы, образующие производные существительные от глаголов. -гы1...\ швйгу палка для отталкивания лодки, плота . Слово образовано от глагола шей- протягивать, вытягивать . В тувинском языке и его диалектах, как и в других тюркских языках, аффикс -гыи его варианты присоединяются к основе глагола и образуют в основном имена, обозначающие орудия действия и другие приспособления. -паї ... : тыртпа палка с тремя концами для вылавливания рыбы (лит. тыртпа багор; крюк, крючок ). Образовано от глагола тырт- тянуть, тащить . Аффикс -па является одним из фонетических вариантов словообразовательного аффикса -ма/..., который имеется также в других тюркских языках. В тувинском языке он малопродуктивен. В тофаларском при помощи этого аффикса образовано несколько слов, например: дилпе ленты мяса, нарезанные для вяления , шээшпа овод [Рассадин 1978, 75] и т. д. -мі...: эдирим второй (иногда третий) удой , образовано от глагола эдир- подпускать теленка, чтобы корова лучше (обильно доилась) . Этот аффикс имеется в других тюркских языках, а в тувинском языке при помощи его образовано сравнительно небольшое количество слов. -кыыш/...: аскыыш(лит. аскьі) вешалка образовано от глагола ас вешать , бышкыыш (лит. бьішкьі) мешалка, мутовка - от глагола быш мешать, взбалтывать . В тувинском языке имеется словообразовательный аффикс -гыыш с фонетическими вариантами, который присоединяется к глагольным основам. В речи носителей исследуемого диалекта слова с аффиксом -кыыш/..., по сравнению с другими диалектами, употребляются довольно широко. Данный аффикс встречается также в других тюркских языках, но в других фонетических вариантах, в частности без долготы гласного: -гыч/..., -гыш/... -аш!...\ Данный аффикс присоединяется и к основам,, оканчивающимся на гласный, например: ойнаашвм. ойнаарак игрушка , уттээш приспособление из рога для развязывания узла , дискектээш (диал.) (лит. вгдешки) наколенник . Данные имена образованы от следующих производящих основ: ойна- играть + -аш , утте- делать отверствие + -еш, дискекте- букв, наложить на колени +-еш. Вышеназванные примеры встречаются только в речи носителей юго-восточного диалекта. Слову ойнааш игрушка терехольского подговора в тоджинском диалекте [Чадамба 1974, 87] и в тофаларском языке [Рассадин 1978, 67] соответствует слово ойнаашкын в том же значении, которое тоже образовано оно так же от глагола ойна- играть , но при помощи аффикса -аашкын. По мнению В.И. Рассадина, аффикс аашкын состоит из двух элементов: -ааш + -кын, где -кын -общетюркский аффикс. Долготу в первом компоненте он объясняет выпадением в инлауте какого-либо щелевого слабого согласного типа -г. -мык1...\ дужамык (лит. дужак) путы (конские) . Образовано от глагола дужа- надевать путы, спутывать . Этот аффикс в «Грамматике...» [Исхаков, Пальмбах 1961] и в других учебных пособиях по тувинскому языку не фиксируется. -нды ...: дурбунду (лит. чонгу) стружка , основа слова - дурбу- тереть . Этот аффикс встречается во многих тюркских языках, в некоторых из них встречается вариант с глухим т: -нты1... В тувинском и тофаларском языках он малопродуктивный. -м + -дик: уремдик (лит. тогланчы) крошка (хлеба) , в диалекте оно образовано от глагола уурет- крошить + -м + -дик, где -м и -дик словообразовательные аффиксы. Аффикс -дик в тувинском языке непродуктивный, отмечается в небольшом количестве слов. Слово ууремдик встречается только в речи носителей юго-восточного диалекта. -лда/...\ хаалда Маленький хлев для ягнят, козлят . Оно образовано от глагола хаг- закрывать при помощи аффикса монгольского происхождения -лда, который в тувинском языке является одним из продуктивных. Данное слово может быть и монголизмом (монг. хаалт преграда, барьер ), в других диалектах оно не встречается. -чек/... , эжинчек (лит. чаъска-кедер) дождевик . Образовано от глагола эжин- накидывать что-либо на себя путем прибавленші аффикса -чек. Такой аффикс ни в одном тувинском диалекте пока не зафиксирован, но встречается в тофаларском языке в вариантах: -чжакі-чжек, -чжык/-чжик, -чжукі-чжук. Примеры: эршчжек воронка на реке ( ээрш- быть закрученным ), чиирЬеньчжек брезгливость ( чжирлен- чувствовать брезгливость ) [Рассадин 1978, 81] и т. д. Аффикс -чак с фонетическими вариантами встречается в других тюркских языках, при помощи его образуются как существительные, так и прилагательные [Севортян 1968, 186-191].
Глагол. Залоги глагола
Залоги в диалекте представлены общетюркской системой форм. По фонетическому облику залоговых аффиксов юго-восточный диалект по существу не отличается от тувинского литературного языка. Залоговые аффиксы, присоединяясь к основе глагола, выражают отношения субъекта и объекта. Залогов в рассматриваемом диалекте, как и в тувинском языке и других диалектах, пять: основной, понудительный, совместно-взаимный, возвратный, страдательный. Понудительный залог В тувинском литературном языке понудительный залог образуется при помощи аффиксов -т-, -дыр-, -ттыр -... и его вариантов. В речи представителей эрзинского и качикско-терехольского говоров употребляются более древние формы этих аффиксов. Нами выявлены следующие аффиксы понудительного залога, очень редко встречающиеся в тувинском языке и других диалектах: 1) -(ы)с- -гыс1...\ аарзыр аары- + -с (видоизменение архаичного аффикса -гыс/...) (от аарыс-) заставить болеть , кетсир кет- + -ис (от -гид) (от кедио) заставить надеть , мунзур мун- + -ус (от -гус) (от мундур-) заставить садиться верхом . В «Грамматике тувинского языка» отмечается, что «в тувинском языке аффикс -гыс\... почти полностью вытеснен более продуктивным аффиксом -тыр1...у [Исхаков, Пальмбах 1961, 277], однако, наши данные подтверждают обратное. 2) -кыр/...: чыткыр (от чыт-) (лит. чыттыр) просить, заставлять лечь , вткурер (от вт- ) (лит. вттурер) пропускать что-либо насквозь , вскурер (от ее-) (лит. встурер) выращивать, растить и т. д. 3) к основам ряда глаголов могут присоединяться иные (чем в литературном языке и других диалектах) аффиксы понудительного залога, например: эгдир- ( эг- + -дир-) вм. эгит- заставить возвратить, вернуть , кысты- ( кыс- + -ыт-) вм. кыстыр- заставить прикрепить (сережек) , тирхисит ( дириг- + -ис + -ит) вм. диргистир- заставить оживить . 4) понудительный залог в качикском говоре может выражать страдательные отношения. Во время одной экспедиции мы оказались свидетелями того, что в августе месяце на территории Нарына выпал снег, и жители сумона говорили: Поок, чусу чуфээл, харха чахтырыптывыс (лит. Паа, чузу чувээл, харга чагдырыптывыс) Поок, что это такое, под снег попали . Совместно-взаимный залог Совместно-взаимный залог выражает действие, совершаемое взаимно или совместно несколькими действующими лицами, образуетсзі при помощи аффикса -ш и его вариантов. В тувинском языке возможно сочетание нескольких залоговых аффиксов, но в данном случае на аффикс возвратного залога наложился аффикс совместно-взаимного залога, использование которого по норме тувинского литературного языка здесь недопустимо: долханчып турар хат (от долга-) вм. долганып турар хат вращающийся ветер , пырланчып турар {ыттар) (от ырлан- ) вм. ырланып турар рычащие (собаки) , дешкиленчир (от дешкиле-) вм. дешкилээр. резвиться (о молодых животных) . Возвратный залог Возвратный залог выражает действие, совершаемое данным субъектом для себя или направленное на самого себя. Аффиксы возвратного залога - -н/..., -дын/ ...,-ттын!... В диалектном отношении отличительной чертой в данном случае являются: 1) вместо -ттын чаще используется аффикс -н, например: айтырныр (лит. айтыртынар) узнавать, расспрашивая , чанчанмас (лит. чацчаттынмад) не ругаться, не браниться , чурунар (лит. чуруттунар) заниматься рисованием , будунар (лит. будуттунар) краситься , бишинер (лит. бижиттинер) писать самому, заниматься писанием , кесинер (лит. кезиттинер) бродить, странствовать и т. п. 2) вместо -н пользуются аффиксом -ттын. ажылдаттынар (лит. ажылданыр) работать самому , артышаттынар (лит. артыжаныр) окуриваться дымом можжевельника . Такие расхождения в образовании возвратного залога имеются в некоторых случаях в тоджинском диалекте (биъжин- вм. биъжиттин- писать самому ) [Чадамба 1974, 94] и в тофаларском языке (чулун- вм. чулуттун- бриться ) [Рассадин 1978, 134] 3) после основы глагола залоговый аффикс употребляется там, где его не должно быть в тувинском литературном языке, т. е. употребляется форма возвратного залога вместо основного: например, ажылданып чораан вм. ажылдап чораан, чатагланыр вм. чадаглаар, чалпарныр вм. чалбарыыр и т. д. Рассмотрим эти примеры в составе предложений: Палыктыг чоргаш, чатахланы пертим (лит. Балыктыг чорааш, чадаглай бердим) Побывав в Балыктыге, остался пешим, т. е. без средств передви-жения) . Тайхаха пархаш, чалпарныр (лит. Тайгага баргаш чалбарыыр) Приехав в тайгу, нужно молиться . Аштааны уттунар, донганы уттунмас (лит. Аштаанын уттур, доцганын утпас) Голод забывается, холод не забывается и. т. п. Данное языковое явление характерно в основном для бытовой речи носителей качикско-терехольского говора. В этих примерах аффикс возвратного залога выражает усиление действия, его интенсивность или повторяемость. Отсутствие возвратного значения в этих глаголах подтверждается возможностью их замены формой основного залога. 4) в эрзинском и качикско-терехольском говорах глаголы возвратного залога совпадают по форме с глаголами страдательного залога: дуглалыр (лит. дугланыр) закрываться , кулактаныр (лит. кулакталыр), хирилгеш (лит. хирленгеш). Приведем примеры в составе предложений: Ли кулактанырга, чылыыр (лит. Ай кулакталырга, чылыыр) Когда у луны появятся ответвления (типа ушей), наступит тепло . Хеп хирилгеш ону чууп тур мен (лит. Хеп хирленген, ону чуп тур мен) Вещи загрязнились, (я) их стираю .
