Введение к работе
Работа выполнена с привлечением параллелен и анало-й из других групп и семей языков, особенно пндоевропей-нх н афразийских.
Базисным в диссертационном исследовании является про-вопоставленне первичного корня (всегда отымптативного) юизводному от пего слову (всегда антинмнтативному).
Это элементарное по форме противоположение, проведен->е последовательно и исчерпывающе, позволило автору шнципнально по-новому осмыслить традиционные фунда-гнтальные понятия, используемые при осмыслении и описані структуры языка.
Если традиционное сравнительно-историческое языкозна-іе, реконструируя предшествующие стадии языковых едн-щ на прасемейном уровне, буквально обречено восстанав-івать речь в принципе того же качества, что и современная ронемы и аллофоны, морфемы и алломорфы, лексемы и члолексы, синтагмы и их варианты), как бы глубоко ей не іавалось в отдельных случаях проникнуть, то имитативика тредставленная теорией имнтативов автора диссертации), гбрасывая производные компоненты слова, ставит проблему рпнцппиально иного качественного пребывания первобыт-эй речи, состоявшей исключительно из номенклатуры со-раненных поныне корней: производящая часть современно-) слова — корень — по происхождению оказывается свер-утым предложением (пмитативом), составляющие его зву-окомпоненты, оставаясь в физическом смысле отдельными вукамн, функционально, оказывается, играли роль членов редложенпя (их автор именует пдеофонамл), и только отельные артикуляционные компоненты идеофонов собствен-о играли смыслоразлнчительную функцию современных фо-ем.
Установление отымптативного происхождения корня, его деофонный анализ — дают исчерпывающее объяснение лек-нческой единицы, хотя и являются в принципе ахроничес-ими, т. е. не соотносимыми с определенными хронологичес-нми стратами языка, группы, микро- или макросемьи язы-
ков. Лхрония в этом смысле —исходное свойство имптатпв ики, а не должный быть преодоленным порок, как полагав' в своей рецензии на монографию автора диссертации извест ный чувашевед н семитолог А. П. Хузангай (ВЯ 1987 6).
В то же время компаративист-днахронист, хотя и с опре деленной долей вероятности соотносит восстановленный HV архетип с той или иной эпохой (например, утверждает, чтс это пратюркская или праславянская реконструкция), тем не менее, никогда не может исчерпывающе объяснить конечный источник праформы.
Таким образом, нмптативнка способна исчерпывающе объяснить структуры, формальные и функциональные, их генезис и семантику, но органически неспособна дать строгий хронологический анализ своих объектов, а компаративистика, наоборот, пытается дать хронологические слои, но не способна довести своп реконструкции до первоисточника их внутренних и внешних компонентов. В конечном счете, имнтатнвика и компаративистика находятся в отношении дополнительности друг к другу и при разделении своих объектов (пути к этому намечены в Заключен») не могут рассматриваться в качестве взаимно исключающих друг друга языковедческих догм.
Актуальность темы. Реферируемая диссертация ориентирует на выявление и инвентаризацию лингвистических единиц, до сих пор исчерпывающе не описанных ни в рамках отдельного языка (с учетом задачи вычленения из корней слов-антинмитатнвов), ни в пределах семей языков, ни, тем более, в рамках 130 языков народов СССР.
В условиях, когда более чем по ста языкам народов СССР до сих пор нет этимологических словарей, когда за всю историю России и СССР не был переведен и издан на русском языке ни один этимологический словарь ни по одному зарубежному языку (даже западноевропейскому, не говоря о восточных, африканских и др.), когда наиболее полный и совершенный этимологический словарь русского языка (главного языка страны!) представляет собой сокращенный перевод с немецкого издания (хотя и с дополнениями переводчика),— в этих условиях тема диссертации, содержащей новые этимологические решения (пусть не всегда бесспорные), ищущей нетривиальные подходы, процедуры и методы (разумеется, требующие дальнейшего обсуждения), является одной из весьма актуальных и всесторонне значимых как для чуваше-ведения, тюркологии, так и для всего советского языкознания.
Цель и задачи диссертации. Автор стремился:
1) теоретически осмыслить явления и факты, относящиеся к категориям, именовавшимся предшественниками: подражание, звукоподражание, мимема, образное или пзобра-
тельное слово, идеофон и т. п., а также — корень, радикс, .диксоид;
-
выявить специфику и отработать приемы изучения из->анных объектов исследования;
-
определить значение проблематики темы в кругу ос-шных вопросов современного языкознания и т. п.;
-
в сравнительно-эвристическом плане практически рас-ютреть соответствующие данные чувашской диалектной .>чп.
Научная новизна диссертации. Соответственно указаним выше четырем задачам заключается в следующем:
1) автор определил широкий круг явлений и фактов, под
дающих под одну п ту же категорию, но выходящих за
эеделы логического содержания терминов: подражание,
іукоподражание, мимема, идеофон, изобразительное слопо
т. п., в связи с чем сформулировал принципиально новое энятие — и м и т а т и в, установил, что в пмптатпвную эпо-у человеческой речи (противопоставляемую современному нтшшнтатнвному периоду периоду развития) пмитатив
у н к ц и о н а л ь н о соответствовал не слову, а пред-ожению (предикативной синтагме); составляющие древни нмитатив звуки, названные переосмысленным термином д е о ф о н, функционально соответствовали совре-енным членам предложения, п лишь конкретные ртпкуляцпонно-акустпческие компоненты пдеофоиов услов-о можно считать функциональными соответствиями совре-[енных звуков речи — фонем; то есть смыслоразлнчительная )ункцня современных фонем предопределена смыеловырази-ельноп функцией древних пдеофонов (ср. 7-й абзац рецен-пп Н. А. Баскакова —СТ 1981 3, с. 986);
2) решение первой задачи позволило придти к выводу
і том, что корень слова по происхождению является имнта-
пвом и допускает дальнейшее членение на значимые сег
менты, что современную лексическую единицу (на основе
:равнснпя с гомогенными соответствиями родственных язы
ков) нельзя бесконечно реконструировать в виде цельно-
)формленного слова-архетипа; для проникновения в эпохи,
іреДШеСТВуЮЩИе КОНКреТНЫМ семеЙНЫМ ПраЯЗЫКОВЫМ СОСТОЯНИЯМ, следует освобождать корень от словообразователь-іьіх и словоизменительных компонентов н искать его ими-г а т и в н ы е аналоги как в пределах, так и за пределами :емьи близкородственных языков без каких-либо простран-:твенно-хронологнческпх ограничений (ср. предпоследний абзац рецензии Н. А. Баскакова — СТ 1981 3, с. 996);
3) теоретическое осмысление языковых функции, приемов
и специфики изучения имитативов и пдеофонов позволило
выделить и предварительно охарактеризовать качествен-
п о различающиеся этапы развития человеческой речи: до-II м и т а т и в н ы й, н м и т а т и в н ы и, посты м:нтат и в-ный и т. д., при этом, считая изучение доимптативного этапа практически для себя недоступным, автор полагает, что последовательно противопоставленными должны быть 2-й и 3-й этапы, и это противопоставление должно быть доведено до признания принципиальной недостаточности методов традиционной компаративистики, применяемых при изучении явлений третьего этапа, для исследования фактов и явлений, относящихся ко второму этапу (практически — методов изучения цельнооформленного слова при изучении вычлененного корня); будущее развитие теории пмнтативов должно поставить имитатнвпку в качестве самостоятельной дисциплины в один ряд со сравнительно-историческим языкознанием, придав ей статус научного направления со все возрастающим эвристическим значением и с непрестанно расширяющимися горизонтами и перспективами;
4) для сравнения с соответствующими общетюркскнмн я межтюркскими, урало-алтайскими, индо-европейскими, афразийскими, австронезийскими (малайскими), японскими и т. д. данными в значительной части впервые (ср. 15-й абзац рецензии Н. А. Баскакова — СТ 1981 3, с. 99а) приведено 1937 чувашских н 664 русских слов, словоформ, корней и основ (считая реконструкции и варианты), при этом немалое число общепринятых этимологии подвергнуто ревизии, а многие слова, считавшиеся до сих пор темными, впервые получили этимологическое объяснение и толкование (с точки зрения разрабатываемой теории пмнтативов); по мнению рецензента Н. А. Баскакова «Масштабный анализ Г. Е. Корниловым застывших и утративших этимологическую прозрачность корней позволяет считать, что им заложены основы принципиально нового этимологического словаря чувашского языка, логически последовательно к до конца объясняющего всю природную (незанметвованную) лексику» (СТ 1981, 3, с. 996).
Источники исследования. В качестве таковых автор использовал лингвистическое наследие Н. И. Ашмари-иа, совокупность диалектологических изысканий проф. Л. П. Сергеева и других чувашских диалектологов, разнообразные частные публикации по тюркологии и чувашеведе-ншо, работы В. Г. Егорова, собственные наблюдения (говоры с. Бердяш и с. Ивано-Кувалат Зпланрского района Башкирии).
Сравнительный материал извлекался пз этимологических и переводных словарей по тюркским, финно-угорским, славянским и т. д. языкам, в т. ч. — зарубежным. Афразийские параллели приведены большей частью по книге А. М. Га-
зова—Гинзберга «Был ли язык изобразителен в своих истоках? (Свидетельство прасемитского запаса корней)» (М.: Наука, Главная редакция восточ. лпт-ры, 1965).
По японскому языку привлекался материал из трудов Н. А. Сыромятпнкова (особенно — по древнеяпонскому), «Большой японско-русский словарь» под ред. Н. И. Конрада, «Японско-русский учебный словарь иероглифов» И. И. Фельдман-Конрад.
Методические и методологические основы исследования. Имеющиеся в оригинальных работах по теме факты, мысли и положения наиболее видных предшественников заново рассматривались в рамках собственной фактической и библиографической осведомленности автора диссертации по чувашскому (в первую очередь) и по русскому (дополнительно) языкам; это рассмотрение носило характер ревизии: упомянутые факты, мысли и положения, во-первых, брались на учет (инвентаризовались), затем выяснялась степень нх взаимной согласованности, причем указывались или обнаруженные подтверждения, или, если факты противоречили наличной интерпретации, предлагалось иное объяснение. Первоначальной целью автора не было доказать пли опровергнуть ту пли иную гипотезу, теорию, то или иное учение, а лишь инвентаризовать и прокомментировать наиболее показательные моменты, в результате представляется, что излагаемая теория имптатнвов сама по себе (по законам логики и диалектики) вытекает как необходимое завершающее звено труда по инвентаризации и комментированию с привлечением новых фактов н сравнений. Автор исходил из принципа неделимости двух возможных уровней исследования — теоретического и сугубо практического, которые, по мнению О. Н. Трубачева, «в этимологии ...переплетаются наиболее тесным образом» (подробнее см. нашу публикацию в СФУ XVII 1981 3, с. 222), другими словами, считалось, что «мы должны не только изучать факты ради теоретических выводов, но и максимально использовать выработанные и апробируемые теоретические положения для углубления наших знаний о каждом конкретном объекте фактографии; то есть, факты языка, будучи исходным моментом исследования, одновременно могут быть и конечным моментом тоже» (ДТП-5, с. 128). Сказанное является не единственным, но достаточным свидетельством того, что метод исследования автора не выходит за рамки материалистической диалектики н находится в русле основных положений марксистско-ленинской гносеологии.
Практическое значение диссертации. Оно определяется указанными аспектами ее научной новизны. Диссертация может рассматриваться как Введение в новое
направление, призванное углубить и расширить проблема? ку изучения картины языковой предыстории человечеств пока еще рисуемой современной наукой весьма и весьма пр близительно; в качестве таковой она может лечь в осної спецкурса для филологических факультетов вузов; кроме ті го, ее положення могут быть в известной степени исходным для разрабатываемой инструкции и проспекта этпмологпче* кого словаря конкретного языка, а многочисленные сравш тельно-эврнстические экскурсы допускают критическое НС пользование при разработке соответствующих отдельны словарных статей как чувашского, так и других тюркских нетюркскнх языков.
Апробация исследования. Результаты асследо вашія, начиная с 1976 года, регулярно докладывались н. итоговых научных сессиях Чуваш, гос. ун-та им. И. Н. Улья нова (сделано 8 докладов), публиковались в виде тезисов п; Всесоюзном научном совещании фмнно-угроведов (Ужгород 1977), на 3-й Всесоюзной тюркологической конференцій (Ташкент, 1980); в виде серии статей, начиная с 1977 г. в составе межвузовского тематического сборника «Диалек ты н топонимия Поволжья» (сокращенно — ДТП, всего вы шло из печати 5 статей, объемом около 10 п. л.); отдельные аспекты темы нашли косвенное отражение в книге «Евразийские лексические параллели» (Чебоксары, 1973), в двух статьях, опубликованных журналом «Советское финноугроведение» (1981 № 3 п 1982 № 2).
По названным докладам имело место выступление акад. Б. А. Серебренникова (на 3-й ВТК), по статьям и книге опубликованы: рецензия Ану-Реэт Хаузенберг на 1-ю статью в ДТП-5 (Мюнхенский ун-т, сб., т. 3, 1979, с. 65—70), отклик Н .А. Сыромятникова (ВЯ), статьи-отзывы И. Г. Добродомо-ва и Г. Я- Романовой, И. Т. Сергеева (сб. ЧГУ), Э. Р. Тенн-шева, Р. Г. Ахметьянова (ДТП), рецензии Имре Зпканя (СФУ), Н. А. Баскакова (СТ). С учетом пожелании и замечании, высказанных вышеназванными лицами, была издана монография «Имитатнвы в чувашском языке». — Чебоксары: Чуваш, кн. пзд-во, 1984, 184 с, рецензии: М. Р. Федотова (СТ), Юрии Кириловой (СЕ, София, ВНР), А. П. Хузангая (ВЯ).
Тема «Имитатнвы в чувашском языке» утверждена на Совете Чувашского гос. ун-та им. И. Н. Ульянова и значится в числе важных научно-исследовательских работ в Координационном плане Научно-исследовательского института при Совете Министров Чувашской АССР па предыдущую пятилетку.
