Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Присоединение как структурно-семантический и коммуникативно-синтаксический феномен 8
1.1. Присоединение как объект лингвистических исследований 8
1.2. Квалификационная характеристика присоединения в мордовских языках 22
1.2.1. Предпосылки возникновения присоединительных конструкций в мордовских литературных языках 22
1.2.2. Понятие присоединительных конструкций в мордовских языках 24
1.2.3. Ритмико-мелодическая характеристика присоединительных конструкций 26
Краткие выводы 29
Глава 2. Бессоюзное присоединение 30
2.1. Структурно-фамматическая характеристика бессоюзных присоединительных конструкций 33
2.1.1. Присоединительные конструкции, выполняющие роль членов предложения 34
2.1.1.1. Присоединительная конструкция - главные члены предложения 35
2.1.1.2. Присоединительная конструкция - второстепенные члены предложения 40
2.1.2. Присоединительные конструкции, в составе которых повторяется член основного высказывания 58
2.2. Функционально-семантическая характеристика бессоюзных присоединительных конструкций 64
2.2.1. Присоединительные конструкции, уточняющие или поясняющие члены основного высказывания 64
2.2.2. Присоединительные конструкции, распространяющие, дополняющие основное высказывание 67
Краткие выводы 71
Глава 3. Союзное присоединение 73
3.1. Структура и синтаксические особенности союзных присоединительных конструкций 75
3.2. Типы союзных присоединительных конструкций 79
3.2.1. Присоединительные конструкции с сочинительными союзами в присоединительном значении 79
3.2.1.1. Функционально-семантическая характеристика сочинительных союзов в присоединительном значении 81
3.2.2. Присоединительные конструкции с подчинительными союзами в присоединительном значении 134
3.2.2.1. Функционально-семантическая характеристика подчинительных союзов в присоединительном значении 138
3.2.3. Присоединительные конструкции с присоединительными союзами и союзными сочетаниями 152
3.2.3.1. Присоединительные конструкции со специфически присоединительными союзными сочетаниями 153
3.2.3.2. Присоединительные конструкции с вводными словами, наречиями и частицами 158
Краткие выводы 174
Заключение 175
Список использованной литературы 181
- Понятие присоединительных конструкций в мордовских языках
- Присоединительные конструкции, в составе которых повторяется член основного высказывания
- Присоединительные конструкции, распространяющие, дополняющие основное высказывание
- Функционально-семантическая характеристика сочинительных союзов в присоединительном значении
Введение к работе
Общая характеристика работы. Диссертационная работа является продолжением исследований в области синтаксиса мордовских (эрзянского, мокшанского) языков и представляет собой первое специальное самостоятельное исследование присоединительных конструкций в современном мордовском языкознании.
Актуальность темы. Традиционное деление синтаксических связей на два типа - сочинение и подчинение — не отражает разнообразия синтаксиче- f- ских отношений современных мордовских (эрзянского, мокшанского) языков.
Наряду с синтаксическими связями переходного характера между сочинением и подчинением выделяется ещё одно синтаксическое явление - присоединение, которое относится к числу малоизученных вопросов мордовского языкознания. Это отчасти объясняется тем, что ещё в недавнем прошлом грамматисты не ставили перед собой целей описания языковой системы в её реальном функционировании, интересуясь в основном конструкциями письменного языка, своеобразие же разговорной речи оставалось вне их внимания. Между тем существовавшие раньше грамматические модели абстрагирова-лись в значительной мере от конкретных условий использования языка, а в разговорной речи в достаточно большом количестве наблюдаются образования, функционирующие только в определённых ситуациях. В таких конструкциях смысл, намерение говорящего выявляются лишь в составе целого единства.
Недостаточное знакомство с присоединительными конструкциями приводит подчас к неправильной их оценке, вплоть до признания стилистическими и даже синтаксическими ошибками. Такая квалификация присоединительных связей наблюдается иногда в педагогической и редакторской практиках, когда своеобразные синтаксические связи, не типичные для письмен- 4\ ного языка, но естественные для разговорной речи, объявляются ошибочны ми.
,р В связи с этим учение о двух формах речи - устной и письменной - в их взаимосвязи представляется, на наш взгляд, весьма важным.
Таким образом, актуальность темы исследования определяется уровнем современного мордовского языкознания, настоятельными требованиями школьной и вузовской практики, почти абсолютной неразработанностью проблемы.
Настоящая работа содержит материал, который даёт возможность решить ряд общих и частных вопросов мордовского языкознания.
Цель и задачи исследования. Основная цель работы заключается в У; системном всестороннем изучении и описании присоединительных конст рукций в мордовских (эрзянском, мокшанском) литературных языках.
В соответствии с поставленной целью предполагается решение следующих задач:
- теоретическое обоснование явления присоединения в мордовском (эрзянском, мокшанском) синтаксисе;
- характеристика структурных типов присоединения и закономерностей их употребления;
- выявление семантико-стилистических особенностей ирисоединитель-ных конструкций.
Объект исследования. Объектом исследования являются типы присоединительных конструкций и их употребление в мордовских (эрзянском, мокшанском) литературных языках.
Научная новизна диссертации заключается в том, что избранный объект исследования до настоящего времени не был предметом специального изучения. В настоящей работе впервые делается попытка полного описания присоединительных конструкций в мордовских литературных языках в структурно-грамматическом и функционально-семантическом аспектах: даётся теоретическое обоснование явления присоединения в мордовском (эр- ,J,V зянском, мокшанском) синтаксисе; рассматриваются типы присоединитель ных конструкций, их структура, лексико-семантическое наполнение.
Источники исследовании. Поставленная проблема исследована на материале художественных произведений мордовских писателей, а также публицистической литературы на мордовских (эрзянском, мокшанском) языках.
Теоретической основой работы послужили труды отечественных и зарубежных лингвистов по общим и частным вопросам языкознания (Крючков 1950, Хатиашвили 1963, Валгина 1964, Иванчикова 1968, Бузаков 1973, Гаи-бова 1973, Сковородников 1978, Виноградов 1981, Реферовская 1983, Вах-рушев 1984, Валитов 1994, Бузакова 2000, Бузакова 2001, Водясова 20016 и др.).
Методы исследования. В процессе работы над диссертацией применялись следующие основные методы: 1) описательный (сплошная выборка примеров присоединения с применением контекстологического анализа отрывков из художественных произведений мордовских писателей, периодической печати, а также научной и научно-популярной литературы на мордовских (эрзянском, мокшанском) языках; классификация и систематизация фактического материала по определённым критериям); 2) сопоставительно-типологический, выявляющий особенности функционирования исследуемого явления в рассматриваемых языках.
Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что её результаты должны способствовать дальнейшим изысканиям в области синтаксиса и стилистики мордовских и других финно-угорских языков. Являясь первым опытом анализа присоединительных конструкций в мордовских языках, настоящая работа при критическом подходе к представленным в ней положениям и выводам даёт возможность более целенаправленно продолжить научные исследования по данной проблематике.
Основные положения и фактический материал диссертации могут найти применение в практике вузовского и школьного преподавания современных мордовских (эрзянского, мокшанского) языков, при разработке спецкурсов и спецсеминаров, содержание которых связано с вопросами синтаксиса и стилистики. Кроме того, результаты исследования имеют большое теорети , ческое и прикладное значение для обучения связной речи, для исправления речевых патологий и могут быть использованы при создании учебной и учебно-методической литературы для вузов и школ, а также будут полезны при повышении языковой квалификации работников СМИ и книжных издательств.
Апробация работы проходила в отделе филологии и финноугроведения ГУ «НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия». Основные положения и результаты исследования излагались и обсуждались на Рябовских научных чтениях ГУ «НИИГП при Правительстве Республики Мордовия» (Саранск, 16 апреля 2002 г.), Всероссийской научно практической конференции «Традиции и инновации в филологической подготовке учителя-словесника» (Саранск, 18-19 декабря 2002 г.), Международной научно-практической конференции «Языки в современном мире» (Саранск, 24 - 25 сентября 2003 г.), Региональной научной конференции «Финно-волжское языкознание: проблемы и перспективы развития» (Саранск, 23 декабря 2004 г.).
По теме диссертации опубликовано девять статей.
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы: теоретической и источников на эрзянском и мокшанском языках.
Диссертационное исследование изложено на 195 страницах.
Понятие присоединительных конструкций в мордовских языках
Как известно, литературный язык стремится к ясности, выразительности, точности и эмоциональности. При построении каждого предложения преследуется задача - кратчайшим путем и наиболее эффективно довести до сознания читателя или слушателя содержание высказывания, различные оттенки значения словесной ткани. Появление присоединительных конструкций объясняется тем, что в процессе формирования мысль, постепенно рождаясь, обрастает деталями, присоединяющимися к основному, формально законченному, но не охватившему всей полноты высказывания предложению. Речь формируется по мере течения мысли, а не является заранее обдуманной и заключённой в готовые формулы.
В языке поэзии присоединительные конструкции — явление столь обычное, что оно становится немаркированным. Кажущаяся алогичность следования отдельных частей высказывания - один из характерных признаков этого стиля. В прозе же присоединительная конструкция употребляется не как система, а как стилистически маркированная форма соединения. По-этому в нашем исследовании мы ограничиваемся только материалами худо жественной прозы, где присоединение своеобразно используется как в структурном, так и в семантическом отношении.
Основные признаки присоединения, сформулированные в трудах руси стов СЕ. Крючкова [Крючков 1950: 400], Л.В. Щербы [Щерба 1957: 477-500] и В.В. Виноградова [Виноградов 1972: 558], которые выделяют: 1) семанти ческий признак (значение дополнения, пояснения, уточнения, развития ран нее высказанной мысли); 2) психологический признак (непреднамеренность присоединительной связи); 3) экспрессивно-семантический признак (разрыв между присоединительной конструкцией и основным высказыванием, логи ческое и интонационное выделение присоединительных конструкций), являются справедливыми и применительно к присоединению в мордовских языках. Следовательно, в мордовских (эрзянском, мокшанском) языках представляется возможным выделить следующие определения, формирующие понятие присоединительных конструкций: 1) внезапно пришедшая в голову мысль; 2) добавочное суждение; 3) пояснение ранее сказанного; 4) уточнение обстоятельств действия или качеств предмета или лица; 5) мысль, полярно противоположная ожидаемой, так называемый "логический скачок". Вся синтаксическая единица с присоединительной конструкцией состоит из основной (базовой) части и присоединяемой (собственно присоединительной конструкции), причём может быть несколько последовательных присоединений. Присоединительные конструкции в мордовских языках можно разделить на две группы: 1) строящиеся по модели члена предложения и 2) строящиеся по модели полных сочинённых или подчинённых предложений. Все присоединительные конструкции подразделяются на два типа союзные и бессоюзные. Союзные и бессоюзные присоединительные конструкции несколько различаются в структурном отношении. Бессоюзные конструкции в основном являются каким-нибудь одиночным или распространенным членом предложения, вынесенным за пределы основного высказывания, и довольно редко представляют собой предложение. Союзные присоединительные конструкции также могут быть членами предложения, но наиболее часто являются предложениями любого структурного типа.
Критериями для выделения присоединительных конструкций в мордовских (эрзянском, мокшанском) литературных языках служат: 1) семантика присоединения, заложенная в самой присоединяемой части; 2) структурно-смысловая зависимость присоединяемой части от основной; 3) своеобразная интонация; 4) длительная пауза.
Формальным показателем более длительной паузы на письме общепринято считать точку. Поэтому, анализируя письменные тексты и не акцентируя внимание на том, насколько точно знаки препинания передают правильность интонационной стороны речи, будем основываться на уже имеющейся пунктуации и рассматривать присоединительные конструкции, следующие за точкой, предполагающей интонацию полной завершённости.
Ритмико-мслодическая характеристика присоединительных конструкций В.Ф. Мильк, изучая интонацию присоединения в современном русском языке и основываясь на данных экспериментальных исследований, считает присоединение логико-грамматическим видом синтаксической связи и отмечает, что «интонация в данном случае является единственным формальным грамматическим показателем» [Мильк 1960: 245]. В.Ф. Мильк выделяет следующие особенности интонации присоединительных конструкций: «1. Присоединительная часть выделяется изменением движения и высоты основного тона: она может отличаться как большим или меньшим но сравнению с первой частью высотным интервалом, так и другим по сравнению с первой частью регистром: более высоким или более низким. 2. Присоединённая часть обычно выделяется большей или меньшей по сравнению с первой частью выоказывания интенсивностью. 3. Присоединённая часть может выделяться замедленным или ускоренным темпом. 4. Присоединённая часть выделяется зачастую особым тембром» [Мильк 1960: 244].
В мордовских языках в качестве основного грамматического средства присоединения, особенно бессоюзного, широко используется пауза как элемент интонации. Предшествуя присоединяемой части, пауза вызывает нарастающее чувство ожидания, напрягает внимание слушателя (читателя) и придаёт последующим словам присоединённой группы особую значимость. Кроме того, благодаря паузам создается своеобразный ритм, регулируется смысловое и тем самым интонационное движение речи. Именно «разделительная», по Пешковскому, пауза, предшествующая присоединению, даёт основание говорить о прерывистом характере присоединительных конструкций как в отношении их значения, так и в отношении произношения. Прерывистость произношения, отображаемая на письме, уже указывает на особое значение присоединяемой конструкции.
Пауза при присоединении может быть длительной и укороченной, поэтому в письменной речи степень длительности паузы передаётся разными знаками препинания (точкой, многоточием, реже - тире, запятой) и зависит от субъективного, индивидуально-авторского восприятия логических связей между основным высказыванием и присоединяемой частью. Можно выделить по меньшей мере три вида паузы: 1) паузу как сигнал смысловой завершённости высказывания после заблаговременного, спокойного и полного интонационного понижения - передаётся на письме точкой или, в случае особой продолжительности, абзацем; ориентирует на восприятие высказывания безотносительно к продолжению; 2) паузу как внезапный и резкий обрыв интонационного движения в момент его нарастания с последующим энергичным возобновлением звучания — на письме преимущественно тире; акцентирует смысловой контраст; 3) паузу в условиях запоздалого и неполного интонационного понижения - на письме преимущественно многоточие; настраивает на продолжение и одновременно намекает на его несоответствие ожи даемому ходу событий [Кручинина 1988: 55, 85].
Присоединительные конструкции, в составе которых повторяется член основного высказывания
В мордовских (эрзянском, мокшанском) языках выделяются присоединительные конструкции, в составе которых наблюдается повтор отдельного слова или группы слов с дополнительной характеристикой или без неё: э. -Мопь койсэ, оят, те карма улеме од тюрема, - кортазеесь Кандра. — Од тю-релш мипск карто (Абрамов 1987: 21). - По-моему, друзья, это будет новая борьба, - заговорил Кандра (Кондрат). - Новая борьба против нас; м. Лёт-чикненди лац папдетъ. Пяк лац (Бебан 1968: 20). - Лётчикам хорошо платили. Очень хорошо.
Повтор в каждой из частей высказывания одного и того же или однокорневого слова даёт возможность заострить внимание на главном, основном моменте высказывания. Актуализация достигается путём вынесения повторяемого слова или группы слов в акцентируемую позицию - в начало (или ближе к началу) присоединительной конструкции. Повтор является наиболее прочной и надёжной связью между частями высказывания. Повторяемое елово, сочетание слов являются «пограничным знаком, от которого начинается развитие следующей мысли» [Рогожникова 1973: 56]. В мордовских языках можно выделить следующие виды повтора: 1) акцентирующий: э. Ошов Промза сась видематнеде мете. Сась ськамонзо (Абрамов 1988: 243). - В город Промза пришёл после сева. Пришёл один; м. Ваидыкиге тутама. Имешш ваидыкиге (Сайгин 1980: 28). -Завтра же уедем. Именно завтра; 2) подтверждающий: э. Ташто Заветсэить кода сёрмадозь: «Христо-сонь рунгсо улемась — те седейсэ эрямс Сонзэ церьковасоить». Видестэ ёв-тазь! Видестэ, ды оймесь а свал вельмекиши (Доронин 1996: 159). - В Старом Завете как написано: «Быть в теле Христа - это сердцем жить в его церкви». Правильно сказано! Правильно, да душа не всегда воскресает; м. Кель-моль вагонца... Ксльмоль, да, маряк, аф сембонди (Мокша 2001, 10: 35). — Холодно было в вагоне... Холодно, да, видно, не всем; Мсзъге аф тият, кор-хтан... сави тумс. А саме мекигс сатама. Обязательна сатама! (Мокша 2004, 4: 26). - Ничего не поделаешь, говорю... придётся уйти. А вернуться назад вернёмся. Обязательно вернёмся; 3) интенсифицирующий: э. Кавто пулосо якстсре кечесь укшны стольтиенъ перька, текс мазый якеярго. Укишы-укишы, чопавти пуре па реитень (Абрамов 1987: 19). - С двумя ручками красный ковш плавает вдоль стола, словно красивая утка. Плавает-плавает, нырнёт в бочку с пуре (нацио нальный хмельной напиток); м. Лоткасъ [Просапя] ломаттнень кельгомда, сембе арасть теенза противнайкс. Сембе, сембе — и маластоннетне, и ич коздениетие (Девин 1991: 59). - Перестала [Прасковья] людей любить, все стали ей противны. Все-все - и близкие, и дальние. Повторение слова или группы слов способствует интонационному и логическому выделению присоединяемых членов, однородных членам базового высказывания: э. Сои [эрямось] мазый секс, мекс улить эйсэизэ седей-марямо, паронъ каидома, оймень путома. Ломаньксчи ули (Сятко 2003, 2: 95). — Она [жизнь] красива, потому что есть в ней милосердие, доброта, душевность. Человечность есть; м. Сон [попсь] сери косъкана аля, куеака шя ярьхтъ-сакалхт ашезъ каине. Ашсзь каппе лапгсопза попоиь маптшіеок (Виард 1970: 174). - Он [ион], высокий сухощавый мужчина, длинных волос и бороды не носил. Не носил и поповской мантии. С целью сообщения дополнительной характеристики или расширения содержания члена базовой части при повторении возможно его распространение: э. Мейле ульнесть «Эрзянь правдасо» лия стнхть. Ульпссть редак-цияе Числавонь сопсепзэ совсемат-еасолемат (Сятко 2003, 3: 83). - Потом были в «Эрзянь правде» другие стихи. Были в редакцию личные визиты Чи-слава; м. Ся шипя, мзярда стирец тусь Саранский, Ефим калякондась рьванц мархта. Калякондась аф шта кяжиста, но сопцьке марязе - кяжец нюрь-гн сюрепя вельде (Девин 1991: 227). - В тот день, когда дочь уехала в Саранск, Ефим разговаривал с женой. Разговаривал не то что зло, но и сам чувствовал - злость висит на ниточке. Повторы отдельных членов предложения возможны также в тех случаях, когда соответствующему члену предложения в базовом высказывании относятся другие второстепенные члены: э. Чиязь одирьванть кисэ биляртнэ састь кизэ кутикаеа. Састь Равгаить уезь, ламо покш венчсэ (Лбрамов 1988:148). - За сосватанной невестой биляры прибыли в середине лета. Прибыли, приплыв по Волге, на больших лодках; м. ... войнать ушедомда ков пялешкада ингольне кулось рьвац Проса. Кулось апак еярятть, апак учеек (Тимошкин 1982: 23). - ... за полмесяца до начала войны умерла его жена Проса. Умерла, не болея, неожиданно. В присоединительной конструкции с повторением часто содержится характеристика повторяемого слова с предметным значением со стороны его качества, признака или свойства, принадлежности: э. Те пакшантень яла чакшкесэ каша пидсилыпь. Ловсос каш пне (Сятко 2001, 5: 72). - Этому ребёнку постоянно в горшочке кашу варили. Молочную кашку; м. Максотъ си-возе максакась, шядсть аиъцек пулот. Еукань пулот (Мокша 2004, 4: 27). -Печень съели хомяки, остались только хвосты. Бычьи хвосты; Повторяемое в присоединительной конструкции слово может обозначать действие с дополнительной характеристикой: а) качества: э. Постонь читнсстэ постонь ярсамкат, истяконь чива сывелеськак пектъ а кольсти, - псйдезевсь купецесъ. Нарьгазь ладсо псйде зевсь (Доронин 1996: 368). - В дни поста - постная еда, а в обычные дни и мясо животы не испортит, - засмеялся купец. С издёвкой засмеялся; м. Ва ранди арась аф азомшка всеяла, сяка тев рахась и ... апак учеек аварьгодсь. Аварьгодсь впри вайгяльхть, лстпязь (Бебан, Кишняков 1995: 112). - Варе стало несказанно весело, то и дело смеялась и ... неожиданно заплакала. За плакала громко, взахлёб; б) степени проявления: э. Чавсь одось. Апак жаля чавсь, мезе моць (Доронин 1996: 420). - Бил молодой. Бил не жалея, что есть силы; м. Ульсть, кода корхпи сонць Любась, палакстка. Аф весть пицесь эзост. Маряйста пицевсь (Мокша 2004, 4: 102). - Была, как говорит сама Люба, и крапива. Не раз обжигалась об неё. Ощутимо обжигалась; в) причины: э. Покштясь, неяви, аламо тоиавтынзить. Мольть — пу ты теть таго. Путы тетяиь а купсоломапть кисэ (Абрамов 1988: 70). Дед, видно, мало тебя учил. Иди - добавит ещё. Добавит за непослушание отца; м. Вера азозе и сядонга аварьгодсь. Аварьгодсь, мес лацкас ашезе сода, мезе токадсь мирдепц мархта (Девин 1991: 24). - Вера сказала и сразу же занлакалась. Заплакала, потому что толком не знала, что случилось с сё му жем.
Присоединительные конструкции, распространяющие, дополняющие основное высказывание
Присоединительные конструкции с союзами э; м. и, э. ды "и" являются наиболее употребительными как в произведениях эрзянских, так и в произведениях мокшанских писателей. При этом в эрзянском языке чаще употребляется ды и совсем редко - и.
В системе мордовского синтаксиса союзы э; м. и, э. ды "и" грамматически специализированы на выражении значения следования. Следование -процессуальный синтаксический признак, признак действий и состояний. Союзы э; м. и, э. ды "и" передают его в крайне отвлечённом виде и сами по себе ещё никак не информируют о внутреннем соотношении действий, например, об их взаимной временной ориентации. Однако предполагается конкретизация значения следования, возможная в следующих направлениях: с точки зрения очерёдности действий и состояний (одновременность - неодновременность) и со стороны способов их реализации (дополнительными средствами следование может быть охарактеризовано, например, как мгновенное, внезапно-мгновенное или, напротив, как постепенное, замедленное, затянувшееся). Отношения следования могут устанавливаться между разными действиями/состояниями, а также между действиями, являющимися фазами одного целостного процесса и, таким образом, внутренне связанными друг с другом закономерным развитием последнего - его непрерывностью.
Союзы э; м. w, э. ды "и" являются союзами непротивительными и не-специфицированными. Они указывают на отсутствие перерыва, противопоставления, следовательно, обозначают непрерывность, аналогию. Таким образом, значение следования является основным грамматическим значением союзов э; м. и, э. ды "и"; все другие их значения (последовательность, преемственность, неперерывность, сходство, соединителыюсть и т.д.) - производные, обусловленные обогащающим или, напротив, редуцирующим (соединителыюсть) влиянием синтаксического контекста.
Простейший случай реализации значения следования — когда в цепочке взаимосвязанных предложений события следуют одно за другим в порядке очерёдности: последующее наступает по завершении предыдущего. Этой ситуации чаще всего соответствует общий для всех высказываний временной план прошедшего совершенного: э. Авась каидызе лакгщя самоваропть. Ды весе кепярдозь ойсесть столснть экшка... (Раптанов 1985: 178). - Женщина принесла кипящий самовар. И все радостно расселись вокруг стола...; м. Шабашне эрязста кеподсть вяри. И ссмбе кярьмодстъ тсвти (Мокша 2004, 7: 89). - Дети быстро поднялись наверх. И все взялись за дело.
Связывая события в порядке очерёдности, союзы э; м. и, э. ды "и" могут иметь при себе определители, акцентирующие последовательность действий или указывающие длительность разделяющего их интервала: э. Ёга ветизе Пожароить латаюв. Ды ссеке ваксозопзо чийсь Палай (Щеглов 1988: 265) - Егор привёл Пожара под навес. И сразу к нему подбежала Пела-гея; м. Мои тунь сяда тов, по сидеста варжаксиень фталу... И курок лащмось кишевсь сельмиигольдеи мариек, у лемаf тумаиць тоса солась пи (Кузнецов 1979: 129). - Я пошёл дальше, но часто оглядывался назад... И скоро лощина скрылась с моих глаз, наверное, туман там уже рассеялся.
Значение очерёдности может быть охарактеризовано с точки зрения длительности сменяющих друг друга событий и с точки зрения способа перехода от одного события к другому. Эта характеристика осуществляется прежде всего с опорой на глагол, его семантику, грамматические, в первую очередь аспектуальные, показатели и синтагматические (сочетаемостные) свойства. Следование может быть специализировано как постепенный, с разной степенью интенсивности, но неуклонно приближающийся к своему пределу процесс: э. Лесничиесь дивас прась, косто истя попгсь зяро оружиясь Кандранень. Мейле зярсыя арсесь cede, мезе теемс те орулсиянть марто, натой коияпзояк ёзась вить кедьсэнзэ. Ды окойники мерсь... (Щеглов 1980: 307). - Лесничий удивился, откуда Кандрату попалось столько оружия. Потом сколько-то размышлял о том, что делать с этим оружием, и лоб даже тёр правой рукой. И, наконец, сказал...; м. Целай педяля [Бутом] ашезь мушеида васта, целай сисем вет ашезень копе сельмонзон, коль сяда аф мазыста ва-иопды Кузьмапь мархта братканзон лапгс. И ашезь кирде (Тимошкин 1982: 43). - Целую неделю [Бутом] не находил себе места, целых семь ночей не смыкал глаз, всё свирепее (букв, некрасивее) смотрел с Кузьмой на братьев. И не выдержал.
В качестве определителя, акцентирующего предел последовательных длительных действий, часто выступает сочетание союза э; м. и, э. ды "и", дейктической частицы э. сана, м. вое "вот" и наречие э. окойники "наконец": э. Ливтясь [алашась] ортатнень икелев ды тиьгсэнзэ баксордынзе сыпет. Цюткес аштезь, баксордынзе таго. Ды вала окойники сыпь чикордозевстъ (Щеглов 1988: 265) - Подлетел [конь] к воротам и ногой лягнул их. Немного погодя, лягнул опять. И вот, наконец, они скрипнули; м. Аделавсь собраниясь, по кивок изъ тушепда, учеть, мзярда панжеви занавеесь, мезе няфтнхть самодеятельной артиеттпе. И вое сон панжевсь... (Левчаев 1959: 160-161). -Закончилось собрание, но никто не ушел, ждали, когда откроется занавес, что покажут артисты самодеятельности. И вот он открылся.
Во многих случаях постепенность приближения действия к своему пределу акцентируется при помощи повтора; однако там, где значение длительности выразительно само по себе, повтор может быть излишним. Повтор - распространённый синтаксический приём с широким диапазоном экспрес сивно-смысловых функций. Эмфатическая сила повтора коренится в самой его природе. Повтор, привлекая внимание к одному и тому же явлению, эмо ционально нагнетает его смысл. При этом чем многократнее повтор, тем зна чительнее и ярче смысловая эмфаза: э. Пракшиость лопатне, пракшнось лов — ды мейле солыль. Таго соксесть, таго виднесть, таго лиснильть нусме. Ды таго иракшиость лопатне, таго пракшнось лов. Ды ее революция. Ды весе масторось текс прянзо лате вслявтеь (Сятко 2001, 6: 53). - Падали листья, падал снег - и потом таял. Опять пахали, опять сеяли, опять выходили жать. И опять падали листья, опять падал снег. И одна революция. И вся земля словно перевернулась (букв, на голову опрокинулась). Союзы э; м. и, э. ды "и", оказавшись в условиях эмфазы, развивают экспрессивные функции, в некотором отношении дополнительные к функциям повтора. Так, если повтор усиливает значение процесса и выявляет сопутствующие ему модальные коннотации (интенсивность, кумулятивность, целенаправленность и т.п.), то союз концентрирует внимание на результате и подчёркивает самый факт его наступления. Однако его экспрессивная роль этим не исчерпывается. Направляя внимание на результат, союз вместе с тем отражает на него и те смыслы, которые сопровождают реализацию процессуального признака: э. Чави-теи Шухов варьгапацинесэнзэ вейксс-вейкес ды трубат ладей, ды вейсэнди эйсэет. Ды таго нави, таго вейсэнди (Сятко 2001, 2: 67). - Ударит Шухов рукавицами одну о другую о друга и трубы складывает, и соединяет их. И опять ударит, опять соединяет; м. Недляда — кафтта сяда меле Щетихин сашеидсь Урани. И тага васьфтсзс Лизань. И тага ялганзон мархта (Девин 1991: 146). - Через неделю, другую после этого Щетихин приезжал в Урань. И снова встретил Лизу. И снова с подругами.
Функционально-семантическая характеристика сочинительных союзов в присоединительном значении
Делимитативная функция данного союза часто реализуется с функцией тематической, так что за указанием на прекращение одной линии повествования во многих случаях следует указание на развитие или возобновление другой. Осложняясь тематической функцией, союз э; м. по приобретает способность изменять перспективу повествовательного движения и направить его по другому руслу, причём семантика союза может быть поддержана специальными лексическими средствами, фиксирующими не только конец, но и начало прерванного действия: э. Кириллов васия скокадевсъ куротнень поте, тандадомадонть стакасто лексезевсь. Но мейле аламос оймасъ ды сплава, куропъ явпозь, лиссь вирсить чирсс (Щеглов 1968: 27). - Кириллов сначала отскочил в кусты, от испуга тяжело вздохнул. По потом немного успокоился и украдкой, раздвигая кусты, вышел к лесу.
Прекращение действия может быть внезапным; в таком случае союз по выступает в сопровождении наречия э; м. вдрук (друк) "вдруг", часто - с частицей э. ваиа, м. вое. Частица выполняет выделительную функцию: она акцентирует наступление предела, оставаясь безразличной к его качеству: э. Яхгшнень, улема, превскак эзь сакшно, што Микита карми пандомо кеж ро-ботамонь шкасто... Но ваиа друк — Яхим тень овсе эзь у чиє — друк вете-лесь лоткась видьстэ сопзэ лате (Коломасов 1989: 165). - Яхиму, видимо, и на ум не приходило, что Микита будет мстить в рабочее время... Но вот вдруг — Яхим этого совсем не ожидал - вдруг сетка с соломой остановилась прямо на нём; м. Мотя и Конфетов арьсекшиесть ни району рапортснон колга. Но вдруг сась райопцта депеша, коса вешеть: «Илядеиь сисем частит пуроптада собрания...» (Сайгин 1993). - Мотя и Конфетов собрались уже в район насчёт рапорта. Но вдруг пришла из района депеша, где приказывали: «В семь часов вечера соберите собрание...».
Таким образом, условием для реализации делимитативной семантики союза но является ситуация нереализованного намерения, которая располагает рядом средств выражения. Самым распространённым средством выражения намерения в мордовских языках являются слова, чаше всего глаголы, желанпя, попытки, старания, интереса, усилия, стремления, готовности и т.н.: э.
Васняяк, - решизе сон [Кириллов], - эряви cede васое туемс те таркашпь эй-стэ. [абзац]. По сизезь, вачочидептъ стакалгавтозь ды лавшомгадозь рун-госьут эзь пупсоло сопзэ (Щеглов 1968: 27). - Сначала, - решил он [Кириллов], - надо подальше уехать от этого места, [абзац]. По усталое, от голода отяжелевшее и ослабевшее тело уже не слушалось его; м. Сои [лейтенанты,] цютъ ашезь ёрда пря монь ктморялюн. Но кирдсь и лац тись (Мокша 2004, 7: 9). — Он [лейтенант] чуть не кинулся меня обнимать. По сдержался и правильно сделал.
Отказ от намеченного к осуществлению действия часто мотивируется эмоциональным состоянием субъекта и во многих случаях сопровождается экспрессией внезапности: э. Ортатиенъ видьс пачкодезъ, Кечай велявтеь удалое, арсекшиесь дразнямс кудос кадовиця кавтаськетпень ды сазорканть: ливтемс келензэ ды меремс теист: «Бе-бе-бе!». Но седеезэ «скирьк» тейсь (Сятко 2004, 3: 43). - Дойдя до ворот, Кечай оглянулся назад, думал дразнить в доме оставшихся двойняшек и сестрёнку: высунуть язык и сказать им: «Бе-бе-бе!». По сердце защемило; м. Райкомонь секретарсь мярьгокшнесь ни: «Пожалуйста, Пивкин ялгась». Но ишрфтсь авапь вайгялыии и ияезе Анянь учезь ащи ванфонц (Девин 1991: 217). - Секретарь обкома уже собрался произнести «Пожалуйста, товарищ Пивкин». По обернулся на женский голос и увидел ожидающий взгляд Ани.
Как прерванное в своем осуществлении может мыслиться гипотетическое действие, выраженное глаголом в форме конъюнктива. В таком случае можно говорить лишь об участии союза в конструировании условной ситуации, но никак не об осложнении его элементами условного значения: э. Сень коряс, мекс мои сестэ туинь пойлшсто, ёвтнемскак бы аволь эряво. Но мои максыпъ эстепь вал, штобу мезеяк уш а сёпомс топь эйстэ (Коломасов 1989: 173). — Насчёт того, почему я тогда ушёл с поймы, и рассказывать не надо было бы. По (если бы не) я дал себе слово, чтобы ничего уж не скрывать от тебя; Улевель бу те кепкась кодамояк ташто, сэкеэв ды варяв — сельгемс бу лангозопзо. Но сон ульнесь зыглой од, лаигсонзо куншкасо нлаштине, аволь умок рамакшнызе тстязо [Серсгань] Ксдровскойстэ (Мартынов 1984: 10). - Была бы эта кепка какая-нибудь старая, потная и дырявая — плюнуть бы на нее. По (если бы не) она была совсем новая, в центре пуговица, недавно купил отец [Сереги] из Кедровска.
Нередко сослагательность окрашивается оттенками модальных значений желательности, предпочтительности, долженствования и др. - в зависимости от семантики соответствующих сочетаний. Союз э; м. но "но" становится при этом элементом ситуации заместительное (событие присоединительной конструкции препятствует реализации события основного высказывания и замещает его): э. Соп [Яхті Петрович] бу апсяк, паряк, варштаволь куваяк лазксонь пачк, кроязевель бу эсь пачканзо ды туевель. Но ней ваиа кодаяк сон эзь туеве (Коломасов 1989: 129). - Он [Яхим Петрович] бы только, может, посмотрел где-нибудь через щель, выругался бы про себя и ушёл. Но теперь вот никак он не смог уйти; м. Эрявсь аньцек шувомс шудерькс и кардса ведь афоль уле. Но тяиди кииьгс кядьсна ашссть пачкотькшис (Бебан, Кишняков 1995: 227). - Надо было только выкопать сточную канаву — и во дворе воды бы не было. Но до этого ни у кого руки не доходили.
В структуре отношений прерванного следования противителыюсть создаёт основу для осложнения союза э; м. но семантикой обратной обусловленности. Отношение обратной обусловленности - это, прежде всего, отношение уступительное: отсутствие ожидаемого следствия при выполненном условии: э. Чись ульнесь маней, вармавтомо. Но шожда одежасо ушоиь экшесь маряволь бу хоть ков (Щеглов 1988: 115). - (Хотя) День был ясный, безветренный. Но в лёгкой одежде уличная прохлада чувствовалась бы хоть куда; м. Жуватат [Яков Рузаев] ашезь кнрде, сокама-видема тевонь вятемс инвентарец аш. Но сельхозналокт сембосяка паннесь (Мокша 2004, 4: 119). - (Хотя) Скотины [Яков Рузаев] не держал, заниматься сельхозработами (букв, вести дела иахоты-сева) не было инвентаря. Но сельхозналоги всё равно платил; Мои нинге шабалень. Но лац мяляфтса, кода алязень пондамста ишазс сонь /Ульмовть] немецкий офицерсь... (Бебан, Кшпняков 1995: 391). - (Хотя) Я был ещё ребёнком. Но хорошо помню, как при казни (букв. повешении) моего отца его [Ульмова] хвалил немецкий офицер...
Предел, обозначенный союзом э; м. но, может касаться не самого действия, состояния, а их последствий, результатов (событие, указанное в присоединительной конструкции, пересекает конечное проявление события, отражённого в основном высказывании). В подобных конструкциях особенно сильно противительное значение (союз но выступает здесь почти как антоним но отношению к союзу э; м. и, э. ды "и"), хотя не всегда в одинаковой степени: э. Катя саизе Ёгаиь стопканзо ды аравтызе краноить алое. Но ведь эзь чуде (Щеглов 1988: 226). — Катя взяла стакан Егора и подставила иод кран. По вода не текла; Монь арасель мелем кинъгак покордамс. Но иерват-ие тень лшстоуш а кирдсвить (Щеглов 1980: 94). - Я не хотел никого упрекнуть. По нервы иногда уже не сдержать; м. Калонъ кундайхне изезь аерф-не сельмованфснон пичень судпяста тиф поплавокнень эзда. Но калхне ка-ти-мес кячказти ашссть новонда (Мокша 2004, 7: 79). - Рыбаки не отрывали взгляда от сделанных из сосновой коры поплавков. Но рыба почему-то на крючок не попадалась; ...Ефіш пяк изь ёра, штоба рьвац улель Просанянь ширеса. [абзац]. Но сон тосоль (Девии 1991: 233). - ...Ефим очень не хотел, чтобы его жена была у Прасковьи, [абзац]. Но она была там.
Похожие диссертации на Присоединительные конструкции в мордовских языках
