Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Агглютинация и граница словоформы; синтаксический статус грамматических частиц и послелогов 10
1.1. Позиции показателей в словоформе и статус показателей 11
1.1.1. Именная словоформа (прямые падежи) 16
1.1.2. Глагольная словоформа 21
1.1.2.1. Возможность дополнительных критериев на степень связанности глагольных показателей 26
1.1.2.2. [Yoon 2005a] - анализ фразового аффикса в синтаксических терминах (как вершины составляющей) 34
1.1.2.2.1. Аргументы [Sells 1995] и [Yoon 2005a] против статуса (фразового) аффикса в корейском как синтаксической вершины составляющей типа XP (примеры из [Yoon 2005a]) 37
1.1.2.2.2. Аргументы с точки зрения лексикалистского подхода (только для именных показателей) 43
1.1.3. Модели описания глагольной и именной словоформы в корейском 47
1.1.4. Выводы 57
1.2. Выделительные и дискурсивные частицы 58
1.3. Послелоги 61
1.4. Проблема групповой флексии в типологическом аспекте 70
Глава 2. Коммуникативная структура и ее связь с корейской грамматикой 78
2.0. Структура предложения в корейском как языке типа SOV 78
2.0.1. Типологические универсалии порядка слов 78
2.0.2. Порядок слов в корейском предложении: ветвление влево 79
2.0.2.1. Можно ли говорить о параметре “право/ левосторонней вершины”? 79
2.0.2.2. Базовый порядок слов. Сравнение с немецким и с языками Сибири 81
2.0.2.3. Ветвление влево: разные типы составляющих в корейском 85
2.0.2.3.1. Глагольная группа 85
2.0.2.3.2. Именная группа 88
2.0.3. Возможные изменения порядка слов 89
2.0.3.1. Построение вопроса 90
2.0.3.2. Топикализация 92
2.0.4. Выводы 97
2.1. Проблема подлежащего и топика в предложении 97
2.1.1. Морфологические свойства и сфера употребления подлежащего (сравнение показателей топика и именительного) 101
2.1.1.1. Морфологические характеристики подлежащего 101
2.1.1.2. Сферы употребления –i/-ka и (-n)un и их коммуникативная функция 105
2.1.2. Тесты на подлежащее (или приоритетные признаки подлежащего) 108
2.1.3. Итоги и выводы 126
2.1.4. Неуниверсальность категории подлежащего 130
2.2. Стратегии определения подлежащего в предложении в случаях неоднозначности 133
2.3. Тема и рема в предложении 138
2.3.1. Контрастная тема/топик и фокус в предложениях с неаргументным подлежащим/ невынесенным топиком 144
2.4. Предложения с нестандартным актуальным членением 152
2.4.1. Стативные предикаты в конструкции типа ТОП-ИМ в предложении "с несколькими подлежащими", или "топик + подлежащее" 154
2.4.1.1. Свойства подлежащего у топика и ИГ в именительном в конструкции ТОП-ИМ (конструкции со стативным глаголом психологического состояния (53а) и конструции "топик + подлежащее" (52б)) 155
2.4.1.2. Как можно объяснить свойства конструкции ТОП-ИМ типа "топик + подлежащее", проиллюстрированные в п. 2.4.1.1? 158
2.4.1.3. Экспериенцер стативного глагола психологического состояния как носитель выделенной дискурсивной роли "субъект психологического состояния" 164
2.4.1.3.1. Дополнительные синтаксические ограничения в конструкции ТОП-ИМ со стативными глаголами психологического состояния 165
2.4.1.3.2. Релятивизация ИГ-стимула с philyoha-ta 'быть-нужным' и aphu-ta 'болеть' 169
2.4.1.4. Выводы 171
2.4.1.5. Глаголы, обозначающие состояние: отклонение от нормы в типологическом аспекте. Биноминативная конструкция 171
Глава 3. Корейские квантитативные конструкции 175
3.0. Квантитативные конструкции как скалярные конструкции 175
3.0.1. Конструкции с классификаторами. 177
3.1. Конструкции с классификаторами в корейском 180
3.1.1. Формальный анализ конструкции с классификатором: существующие подходы 180
3.1.2. Денотативные характеристики конструкции с классификаторами 185
3.1.3. Дублирование винительного падежа и «плавающие кванторы» (floating quantifiers) 192
3.1.3.1. Конструкция с «плавающими кванторами». Употребление конструкции с классификатором и плавающим квантором 194
3.1.3.2. Классификатор как служебное существительное и вершина группы со смысловым существительным и классификатором в позиции аргумента 198
3.1.3.3. Существующие подходы к анализу конструкций с плавающими кванторами (floating quantifiers/ FQ) 202
3.1.3.4. Применимость анализа кванторов адвербиального и именного типа к конструкции с числительным и классификатором в корейском 205
3.1.3.5. Сравнение конструкции с классификатором и конструкции посессора: предикатно-аргументная структура, порядок слов, пассивные конструкции и конструкции с подъемом 210
3.1.3.6. Конструкция с классификатором, топикализация смыслового существительного и коммуникативная структура: некоторые проблемы 216
3.1.3.7. Выводы 223
3.1.4. Альтернативный анализ в рамках теории «копирования и стирания» (copy and delete) 224
3.1.5. Выводы 228
3.2. Русские и корейские количественные конструкции в сопоставлении 228
3.2.1. Количественные конструкции с квантификаторами со значением маленького или неопределенного количества 229
3.2.2. Квантитативные конструкции с интенсификаторами типа слишком, полностью и т.д. 233
3.2.3. «Предметная» форма числительного в корейском и русские собирательные числительные 235
3.2.4. Выводы 239
3.3. Показатели аппроксимативноси в количественных конструкциях с классификаторами 240
3.3.1. Словообразовательная парадигма числительного; аппроксимативные числительные 242
3.3.2. Именная частица -ccum и послелоги -cengto, -namcis со значением приблизительности / предела 249
3.3.3. Выводы 255
Глава 4. Отдельные вопросы корейского синтаксиса 257
4.1. Противопоставительная конструкция в корейском: синтаксический анализ 257
4.1.1. Общие сведения о конструкции с противопоставительным отрицанием 257
4.1.1.1. Противопоставительное отрицание – коррекция информации о ситуации с помощью ‘металингвистического’ отрицания’ (metalinguistic negation) 257
4.1.1.2. Типологический аспект: конструкции для выражения противопоставительного отрицания в языках мира 261
4.1.2. Анализ парентетической свернутой связочной конструкции ‘A-ka ani-la’ в корейском 263
4.1.2.1. Общие характеристики конструкции 263
4.1.2.2. Синтаксический анализ конструкции 266
4.1.2.2.1. A-ka ani-la как парентетическое предложение 266
4.1.2.2.2. ‘A-ka ani-la’ как предикативная часть конструкции псевдо-клефт (pseudocleft) 269
4.1.3. Семантический анализ конструкции ‘A-ka ani-la’ 273
4.1.4. Древесная структура для -ka ani-la 275
4.1.5. Выводы 278
4.2. Конструкции со значением эвиденциальности и цитации в корейском и русском 279
4.2.1. Категория эвиденциальности 279
4.2.2. Конструкция с -te- в корейском 282
4.2.3. Цитативная конструкция в корейском; конструкция с контрактурой 284
4.2.3.1. Синтаксический анализ: конструкция с контрактурой с разных точек зрения 289
4.2.3.2. Ограничение на лицо-источник сообщения в цитативной конструкции 295
4.2.4. Выводы 297
4.3. Проблема подъема подлежащего, синтаксические подходы к анализу подъема подлежащего 297
4.3.1. Эмпирическое обоснование анализа подъема подлежащего с постулированием передвижения 303
4.3.2. Трактовка подъема подлежащего с учетом данных по числовым конструкциям и квантитативных факторов 313
4.3.3. Выводы 316
Заключение 318
Литература 324
Глоссы и сокращения 361
- Аргументы с точки зрения лексикалистского подхода (только для именных показателей)
- Морфологические свойства и сфера употребления подлежащего (сравнение показателей топика и именительного)
- Дублирование винительного падежа и «плавающие кванторы» (floating quantifiers)
- Типологический аспект: конструкции для выражения противопоставительного отрицания в языках мира
Введение к работе
Диссертация посвящена выявлению основных закономерностей построения синтаксиса корейского языка, которое достигается через описание фрагментов корейского языка с позиций генеративной грамматики и типологии, с привлечением методов анализа коммуникативной структуры.
Актуальность исследования в том, что до сих пор существует много нерешенных проблем описания и объяснения важных аспектов корейской грамматики. Эти проблемы не сводятся к проблемам описания именно корейской грамматики, а актуальны для понимания сущности грамматики вообще, а также типологии, как раздела лингвистики. Относительно морфонологических чередований, основных частей речи, базового порядка слов в корейском языкознании существует более-менее общепринятая точка зрения. Такие не менее такие важные вопросы, как соотношение синтаксиса и морфологии или синтаксиса и коммуникативной структуры, которые являются определяющими факторами грамматического строения корейского языка (и не только его), до сих пор активно обсуждаются. В рамках разных подходов существуют различные, не всегда совместимые друг с другом решения или описания. Каждое из них учитывает какие-то свойства перечисленных грамматических явлений. В диссертации предпринимается попытка сравнить разные подходы к одному и тому же явлению (например, фразовых аффиксов) и делается попытка оценить теоретическую и дескриптивную адекватность этих подходов на корейском материале и в общетеоретическом плане, а также скорректировать эти подходы.
В русскоязычной корейской лингвистике преобладает ориентация в первую очередь на европоцентризм (А.А. Холодович, Ю.Н. Мазур) - как и в грамматиках европейских ученых (см. работы В.В. Аникиной), - а также на традиционный корейский лингвистический подход (И.С. Ли, С.-О Ли, В. Чхэ). Достижения формальной лингвистики (в частности, генеративной грамматики), которые сейчас применяются в рамках теории Принципов и Параметров (Н.
Хомский) к типологически различным языкам, не основаны на представлении о единообразии грамматического строения всех языков. Теория Принципов и Параметров, используя достижения типологии, задает грамматическую парадигму, которая позволяет установить типологическое своеобразие грамматики того или иного языка.
Применение методик генеративной грамматики и типологии к фрагментам корейской грамматики позволяет выявить те принципы, которые, по нашему мнению, лежат в основе построения корейской грамматики - принципы аргументной и коммуникативной структур, агглютинативной морфологии, словообразования и др. Исследования подобного типа мало распространены в русскоязычных работах по кореистике. За рубежом есть большое количество исследований (англоязычных или написанных на корейском языке), которые рассматривают отдельные проблемы корейской грамматики, обычно в рамках какой-то одной теории, например, генеративной грамматики, HPSG (Head Phrase Structure Grammar), LFG (Lexical-Functional Grammar) и др., часто без сопоставления с другими языками или только в сопоставлении с английским языком.
Актуальность диссертации в том, что, помимо использования теории Принципов и Параметров, в ней делается попытка сравнить разные подходы, использовать элементы различных принципов и методик формальной грамматики и типологии для более полного описания релевантных для корейской грамматики факторов. Такое исследование важно для более эксплицитного осознания того, каковы пути решения проблем при описании спорных вопросов в любом языке.
Степень разработанности проблемы можно оценивать по-разному. С одной стороны, существует большое количество грамматик корейского: переводные и русскоязычные грамматики Г. Рамстедта, А.А. Холодовича, Ю.Н. Мазура; англоязычные грамматики - С.Э. Мартина, К.-Д. Ли, С.-Ч. Чана, Х.-М. Сона, грамматики на корейском языке М.-С. Кима, Ё.-Г. Ко, К.-С. Нама, Чх.-С. Су и др. Отдельным вопросам корейской грамматики посвящено много
исследований и диссертаций, например, Чх.-С. Кима, Ё.-Г. Ко, Чх.-С. Су, К.-С. Нама, Ч.-И. Квона, Ч.-Е. Ким, К.-С. Пака, П.-С. Яна, М.-Дж. Кима, С.-Х. Ли и др. Также по конкретным вопросам написано большое количество статей: в рамках формального подхода можно назвать статьи Ч.-М. Ли и Дж.Х-С. Юна. Вопросам корейской грамматики посвящены периодические издания Language Research (Исследования языка), Korean Linguistics (Корейская лингвистика), Studies in Generative Grammar (Исследования по генеративной грамматике), Harward Studies in Linguistics (Труды по лингвистике Гарвардского университета) и сборники статей, составленные по результатам конференций Japanese/Korean Linguistics (Японская и корейская лингвистика).
С другой стороны, в диссертации рассматриваются такие важные, но в основном спорные или малоизученные аспекты корейской грамматики, как фразовая аффиксация (phrasal affixes/ suspended affixation) и проблема границы словоформы, разграничение топика и подлежащего, и более общая проблема влияния коммуникативной структуры на синтаксис в корейской грамматике, глаголы психологического состояния, конструкции с числительным и классификатором, контрастивное отрицание, эвиденциальные и цитативные конструкции, подъем подлежащего вставленного предложения в позицию дополнения в главном предложении. Для описания этих явлений и решения связанных с ними проблем используются методы анализа, разработанные различными направлениями лингвистики - типологией, генеративной грамматикой, теорией актуального членения, лексической семантикой и т.д.
Цель диссертации - подробно исследовать отдельные фрагменты корейского языка и выявить специфику синтаксиса корейского языка на фоне универсалий и параметров варьирования языковой структуры, выработанных типологией и генеративной грамматикой.
Эта цель определяет решение следующих задач:
1). Выбор рассматриваемого в диссертации круга фрагментов синтаксиса -базовых и одновременно наиболее трудных для описания, что обусловлено
сложным взаимодействием морфологических, синтаксических и коммуникативных факторов, определяющих характер синтаксиса в корейском.
2). Рассмотрение материала, связанного с этими фрагментами, и существующих описаний; анализ применимости этих описаний к материалу корейского языка.
3). Разработка уточненного анализа того или иного фрагмента, а также морфологических, синтаксических и коммуникативных факторов, релевантных для его описания.
4). Сопоставление полученных фрагментарных описаний с целью выявления основных принципов, определяющих структуру корейского синтаксиса.
5). Выявление особенностей корейского синтаксиса с типологической точки зрения; сравнение с другими языками.
Предмет исследования диссертации - типологическое своеобразие корейского синтаксиса, а также приложимость разных подходов и методик при анализе материала корейского языка.
Объект исследования - различные синтаксические конструкции и правила построения этих конструкций. Были выбраны, с одной стороны, те конструкции, которые выделяют корейский язык в типологическом плане -например, конструкции с фразовыми аффиксами (очень распространенной в корейском по сравнению с другими языками, включая японский) или конструкции с топиком и подлежащим, конструкции с послелогами, которые также отражают типологическое своеобразие корейского. С другой стороны, были выбраны малоупотребительные конструкции, такие как конструкция с противопоставительным отрицанием, с предикатом психологического состояния или с подъемом подлежащего. Эти конструкции, лежащие на периферии языка, нередко представляют проблему для описания и допускают более одного описания. Одновременно эти конструкции проливают свет на факторы, определяющие синтаксические механизмы в корейском языке, поскольку основные закономерности построения предложения (например, наличие номинативного подлежащего) в подобных конструкциях не
задействованы, и можно проследить те дополнительные стратегии, которые определяют порядок слов, присваивание падежа и другие морфологические и синтаксические процессы.
Метод исследования состоит, во-первых, в анализе материала, приводимого авторами существующих работ по корейскому синтаксису и, во-вторых, в опросах носителей корейского языка из Южной Кореи (носители оценивают степень грамматической правильности предложений, составленных на основе существующих и разработанных нами синтаксических тестов). После сопоставления этих данных вырабатывается тот подход и то описание, которые мы предлагаем. По данным научной литературы, проводится сопоставление исследуемой конструкции с аналогичными ей конструкциями из других языков, что позволяет выявить типологические особенности корейского языка.
Теоретико-методологическую основу исследования составили генеративная и формальная грамматика (работы П.С. Эбни, Н. Хомского, Дж. Чингве, С. Фрэнкса, К. Хикок, К.-Т.-Дж. Хуанга, X. Копман, С. Лапуэна, Л. Рицци, Дж.-И. Поллока, Дж.Р. Росса, П. Селлза, Д. Спортиша, A.M. Звики, Я.Г. Тестельца и др.), типологический подход (работы А.Е. Кибрика, В.А. Плунгяна, М. Полинской, Б. Комри, У.Л. Чейфа, С. Деланси, М. Хаспельмата, Э.Л. Кинэна, С. Куно, М. Митун, М. Копчевской-Тамм, И. Николаевой, С.А. Томсон и др.), коммуникативный/ прагматический подход (работы Е.В. Падучевой, Т.В. Янко, У.Л. Чейфа, П. Грайса, Л.Р. Хорна, Н. Эртешик-Шир, П. Селлза, А. Зриби-Херц и др.). Мы также привлекаем формально- и лексико-семантический подходы (работы Ю.Д. Апресяна, И.М. Богуславского, Е.В. Падучевой, М. Рут, Б.Х. Парти и др.). В области корейского языкознания мы следовали работам по кореистике и японистике В.М. Алпатова, В.И. Подлесской, А.А. Холодовича, Ю.Н. Мазура, Х.-Д. Ана Ч.-Х. Хана, X. Ходжи, М.-Ю. Кана, А.Х.-О. Кима, С. Куно, С.-Ю. Куроды, Ч.-М. Ли, М. Сибатини, X.-М. Сона, Дж.Х-С.Юна и др.
Материалом исследования служили в основном предложения, построенные исследователем или носителями корейского и в обоих случаях подвергшиеся
грамматической оценке носителей корейского, а также цитировавшиеся в научной литературе примеры (грамматическая правильность которых тоже в большинстве случаев еще раз оценивалась носителями корейского языка).
Научная новизна работы заключается в том, что в ней не только дается подробное описание отдельных недостаточно исследованных фрагментов корейского синтаксиса, но и эксплицитно излагаются формальные, функциональные и коммуникативные свойства той или иной конструкции, многие из которых которые имеют типологическую значимость и применимы в ходе синтаксического анализа других языков.
Вместе с тем вырисовываются характерные черты синтаксиса корейского языка: (1) трудность проведения границы между морфологией и синтаксисом, (2) нарушение связи формы с функцией (значением) - грамматикализация лексических единиц и использование грамматикализованных морфосинтаксических конструкций для выражения не связанных с их формой грамматических значений, (3) влияние коммуникативного выделения на синтаксические свойства и приоритеты имени, (4) нарушение эксплицитного деления на именные и глагольные категории и наличие промежуточных или «неполноценных»/ полу-грамматикализованных категорий.
В ходе проведенного анализа нами получены следующие результаты:
проанализированы морфосинтаксические свойства именных и глагольных показателей, а также конструкции с фразовыми аффиксами, и предложен их анализ как отдельных синтаксических единиц (независимо от категориальной принадлежности);
описаны особенности конструкций с отыменными послелогами, которые образуют нестандартные синтаксические группы;
рассмотрена проблема фразовых аффиксов в типологическом аспекте;
проведен многофакторный анализ подлежащего в именительном падеже и топика, показан статус топика как квази-подлежащего;
- подробно описана формальная структура и схема предложения в
корейском;
с синтаксической, коммуникативной и типологической точек зрения проанализирована конструкция с двумя именными группами - аргументами в именительном падеже;
предложен коммуникативно-синтаксический анализ предложений с
предикатами психологического состояния;
- проанализирована конструкция с числительным и классификатором;
уточняется внутренняя структура этой конструкции, подробно анализируются
случаи разрыва конструкции при передвижении смыслового существительного
влево и падежное оформление смыслового числительного и классификатора в
разных контекстах;
- проанализировано еще несколько малоизученных конструкций -
конструкция с противопоставительным отрицанием, эвиденциальная и
цитативная конструкции, конструкция с подъемом подлежащего, во всех
случаях проблема анализа и описания конструкции также рассматривается с
типологической точки зрения.
- произведено сопоставление результатов анализа разных конструкций и
выявлены основные типологические характеристики синтаксиса корейского
языка: высокая степень автономности грамматических показателей на уровне
морфологии, влияние коммуникативной структуры и других прагматических
факторов на морфосинтаксис, частичная грамматикализация в именной и
глагольной сфере, приводящая к появлению большого количества
аналитических конструкций и др.
Обоснованность и достоверность результатов обеспечивается опорой на
фундаментальные теоретические положения, а также соответствием
эмпирического материала тем теоретическим принципам, которыми он объясняется.
Теоретическая значимость работы заключается в ее вкладе как в выявление механизмов, на основе которых построена корейская грамматика, и типологического своеобразия корейского языка, так и в разработку теоретических принципов, на которых основана работа, апробации этих принципов на новом материале.
Практическая значимость работы заключается в подробной разработке и анализе отдельных конструкций в корейском языке, которые представляют собой малоизвестный для изучающих корейский материал. Этот материал можно использовать в процессе преподавания корейского языка (на практических и теоретических занятиях) и при написании пособий для изучающий корейский язык, а также для переводчиков с корейского на русский и с русского на корейский.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности видно по соответствию результатов работы формулам специальностей 10.02.22 и 10.02.20: изучение «синтаксического строя... языка или языковой семьи», «особенностей... функционирования конкретного языка», «изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними»; «исследование и описание языка через его системное сравнение с другими языками с целью пояснения его специфичности»; «выявление различий (контрастности) между двумя сравниваемыми языками».
Апробация работы. Материалы, которые легли в основу монографии,
докладывались на более чем 20-и международных, общероссийских, межинститутских конференциях и на научных семинарах в ИВ РАН и ИЯ РАН в период с 1996 по 2012 гг., а также были внедрены при преподавании курсов Теоретической грамматики корейского языка для студентов IV-V курсов в 2000 и 2009 гг. (РГГУ). Диссертация обсуждалась на заседании Отдела языков народов Азии и Африки ИВ РАН.
Основное содержание работы отражено в 14 научных статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, определенных Высшей аттестационной комиссией, а также более чем в 15 научных статьях в других периодических российских и зарубежных изданиях и сборниках; в монографии «Спорные вопросы корейской грамматики: теоретические проблемы и методы их решения» (12 а.л.). Положения, выносимые на защиту:
-
Синтаксис языка определяется не только его морфологическим типом (агглютинативный, флективный и т.д.) и чисто синтаксическими особенностями, такими как базовый порядок слов или аккузативность/ эргативность. Структура синтаксических конструкций также во многом обусловлена несинтаксическими факторами: универсальными типологическими иерархиями, семантическими свойствами лексических единиц, функциональными и коммуникативными факторами, процессами грамматикализации.
-
Структуру предложения в корейском языке можно представить с помощью дерева непосредственных составляющих генеративной грамматики; это касается не только основных типов предложений и именных групп, но и более спорных случаев, которые обсуждаются в диссертации - предложений с топиком, с противопоставительным отрицанием, числовых выражений с классификаторами и др.
-
У имени в корейском есть только одна обязательная грамматическая категория - падеж; эта категория выражается падежными частицами (клитиками), а если частица опускается (без изменения смысла), следует постулировать нулевой падежный показатель. Возможность опущения именных показателей характерна для некоторых агглютинативных языков. Показатели глагольных грамматически обязательных категорий времени и наклонения - не клитики, а связанные морфемы, их опущение также невозможно.
-
Обилие конструкций с фразовыми аффиксами - отличительная черта корейского языка; практически любой корейский словоизменительный аффикс и даже некоторые словообразовательные аффиксы могут быть фразовыми. Это явление в корейском связано не с эллипсисом, а с общими морфосинтаксическими принципами, лежащими в основе построения предложения.
-
Топик в корейском может быть аргументом глагола, топик обладает некоторыми универсальными приоритетными признаками подлежащего и в некоторых случаях может считаться квази-подлежащим.
-
Изучение конструкций с подъемом посессора показывает возможность потери именной группой-обладаемым синтаксических приоритетов подлежащего или прямого дополнения и перехода их к именной группе-поссессору.
-
Именным конструкциям с пост-именным классификатором соответствуют две разных структуры в зависимости от контактного или дистантного расположения смыслового существительного и остальной части конструкции.
-
Конструкцию с отыменным послелогом, конструкцию с противопоставительным отрицанием и цитативную конструкцию следует считать результатом неполной грамматикализации.
-
Конструкция с противопоставительным отрицанием и цитативная конструкция в прошедшем времени представляют собой сложное предложение, включающее два простых предложения (клаузы), одно из которых редуцировано или частично грамматикализовано.
-
Подъем подлежащего придаточного предложения в позицию прямого объекта главного предложения - синтаксический процесс, сопровождаемый выдвижением подлежащего в коммуникативно выделенную позицию.
Структура диссертации. Работа композиционно выстроена в соответствии с поставленными в ней проблемами и задачами; состоит из введения, четырех
глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации составляет 356 страниц.
Аргументы с точки зрения лексикалистского подхода (только для именных показателей)
В этом пункте приводятся контраргументы из работы [Yoon 2005a] в качестве полемики с работой [Sells 1995] - отмечаются некоторые трудности, с которыми встречается лексикалистский анализ типа (23б). В работе [Yoon 2005a] сравниваются оба подхода и полностью не отвергается ни генеративный, ни лексикалистский подход. J. Yoon делает попытку отойти от привычного для других его работ генеративного подхода и более подробно рассмотреть преимущества лексикалистского подхода. С нашей точки зрения, оба подхода возможны, а генеративный подход представляется более последовательным, особенно для именной словоформы.
Необходимо заметить, что лексикалистский подход, в отличие от генеративного, - почти синоним «грамматики порядков». В рамках лексикалистского подхода, как и грамматики порядков, словоформа представлена автономно, а не как часть синтаксической структуры. Кроме того, каждому аффиксу обязательно соответствует отдельный слот или узел (ср. -ci COMP2 в (23б)). У этого слота/ узла фиксированное положение в структуре, у него могут быть какие-либо признаки, детализирующие сочетаемостные и другие свойства аффикса. В работах [Cho, Sells 1995; Sells 1995: 306], где предлагается лексикалистский подход, в словоформе выделяется несколько упорядоченных позиций, например, VROOT-Honorificense-Mood-Discourse для глагольной словоформы. Многие ярлыки, используемые в наших схемах (3а) и (10а), взяты из этих работ, например, (Mood), (Delim).
Первая проблема, с которой сталкивается анализ словоформы как последовательности позиций, состоит в том, что некоторые аффиксы (именные) могут встречаться в разных позициях, в соответствии с этим выступая в разных значениях. Например, в (28а-б) показано, что по схеме (3а) -kkaci может стоять и в позиции Post ((28а) и перевод (А) в (28б), с приблизительным значением до ), и в позиции Delim-1 (перевод (Б) в (28б), со значением даже ).
В зависимости от интерпретации -kkaci как послеложной частицы или ограничительной частицы, у (28б) меняется интерпретация/ перевод. В переводе (А) сфера действия -kkaci – дом как конечная точка ходьбы , а в переводе (Б) – дом как цель ходьбы . Таким образом, в случае (Б) у -kkaci более широкая сфера действия, чем в (А) – в нее, помимо чисто «предметного» компонента конечная точка также входит и модальный/ интенсиональный компонент цель . В случае перевода (Б) -kkaci стоит в более правой, или «внешней» позиции в словоформе, в которой обычно стоят не послеложные, а ограничительные частицы (Delim-1, а не Post), что кореллирует с более широкой сферой действия -kkaci, включающей модальный/ интенсиональный компонент. Во-первых, не очень понятно, в какой позиции стоит -(u)lo в (29а), поскольку, в соответствии с (3а), после позиции (Delim-1) в именной словоформе есть только позиция (Delim-2), в которой стоят показатели прямых падежей и топика (-i/-ka/-(l)ul/-(n)un), которые к тому же кросс-категориальны. Учитывая примеры типа (26а), можно предположить, что в именной словоформе, как и в глагольной (10а), допускаются «дополнительные» позиции типа (Cop), (Mood) (ср. -ia в (26а)).
Заметим, что (26а) можно, в качестве альтернативного и также возможного решения, рассматривать как «смешанную» словоформу, включающую позиции и именного, и глагольного типа – как своеобразный случай контрактуры именной и глагольной словоформы, или инкорпорации именной словоформы в глагольную.
Суни-ДАТ-ТОЛЬКО( -ТОП/-ИМ)-быть-ИЗЪЯВ "(Это) только для Суни"
Одно из возможных решений, подобное трактовке (26а) - не вводить дополнительную позицию для -(u)lo ИНСТР в (29а), а считать, что -(u)lo в качестве исключения стоит в позиции Delim-2. Такая нестандартная позиция -(u)lo ИНСТР – «поверхностный рефлекс» более «ядерной» семантической сферы действия -(u)lo в (29а) по сравнению с (29б) - и, соответственно, «неядерной», более стандартной сферы действия -man ТОЛЬКО в (29б) - см. подробный анализ ниже, ср. подход [Bybee 1985]36.
Если предположить, что в (29а-б) сферы действия -man ТОЛЬКО различаются (ср. (29 а-б) и русские переводы (29а-б)), то в (29а) сфера действия -man – материал (для изготовления кимчи) , то есть ядерный/ обязательный актант материал глагола hay- делать/ готовить . (29а) приблизительно означает делайте кимчи, кладя в основу только [СД соль] . (29 ) а. -man-ulo -ТОЛЬКО-ИНСТР (Delim-1) (Delim-2) "Делайте кимчи только из соли" (больше ничего не добавляя)
б. -ulo-man -ИНСТР-ТОЛЬКО (Post) (Delim-1) «Делайте кимчи только с солью» (а не с соевым соусом)
Кроме того, в (29б) нахождение -(u)lo в нехарактерной для этого аффикса позиции Delim-2, внешней по отношению к -man-, связано с тем, что компонент использовать/ класть в основу (в русском выражаемый предлогом из, а в корейском - падежной инструментальной частицей -(u)lo) не входит в сферу действия -man- ТОЛЬКО . Ср. грамматически неправильную, но отражающую семантику (29а) перифразу «делайте кимчи из только [СД соли]».
В (29б) сфера действия -man- - приправа/ добавка (при приготовлении кимчи) , то есть не ядерный/ обязательный, а факультативный актант, или адъюнкт глагола hay- делать/ готовить . (29б) приблизительно означает делайте кимчи (из того, из чего следует), добавляя (из специй) только [СД соль] . Таким образом, у -man в (29а) более «ядерная», «центральная», а в (29б) -более маргинальная сфера действия. Инструментальный падеж обычно маркирует неядерные отношения, с чем также связана «нормальная» позиция (Post) у -(u)lo в (29б) и «ненормальная» позиция (Delim-2) в (29а).
Случаи типа (29а-б) настолько же единичны и привязаны к конкретной конструкции или лексеме, как (26а-б), представляя проблему как для лексикалистского, так и для генеративного подхода. В случае генеративного подхода подобные примеры скорее всего будут описываться как случаи синтаксической омонимии морфем-вершин составляющих, или через аппарат «вершинного передвижения» (heado-head-movement) - см. выше.
Проблемой для обоих сравниваемых подходов является возможность опущения падежных показателей (с сохранением смысла), о которой уже говорилось (п. 1.1.1, примеры (8а-б)), в противоположность глагольным (примеры (8в) и (9а-б)). Б: Pap mek-ess-e у о/ mek/ mek-ess рис кушать-ПРОШ-ИЗЪЯВ/ кушать/ кушать-ПРОШ «Обедал» [разг., [Yoon 1995: 337]] (9) а. John-i pap-ul cis-0-essa Джон-ИМ рис/еда-ВИН готовить-( -ГОН)-ПРОШ-ИЗЪЯВ «Джон приготовил еду» (нейтральная форма «готовить») б. John-i pap-ul cis-usi-essa Джон-ИМ рис/еда-ВИН готовить-ГОН-ПРОШ-ИЗЪЯВ «Джон [уваж. лицо] приготовил еду» (уважительная форма «готовить») При обоих подходах придется ввести нулевые формы падежных морфем (или нулевые варианты для слотов (Post), (Delim-2)) и т.д., что сильно усложнит описание.
Морфологические свойства и сфера употребления подлежащего (сравнение показателей топика и именительного)
Как уже говорилось, в европейских языках показатель именительного считается морфологическим признаком подлежащего 26 . Такой же подход принимается в корейских грамматиках, ориентированных на понятие подлежащего в европейских языках. С другой стороны, показатель -(n)un в некоторых традиционных грамматиках корейских авторов считается падежным («абсолютный» падеж), а в более современных – показателем «темы», или «топика» 27 [Chang 1996; Sohn 1999], или «противопоставительно-выделительной частицей» [Никольский 1962], ср. аналогичное функционирование -wa в японском, [Вардуль 1964; Kuroda 1972; Heycock 1994]. Морфологические характеристики и употребление -i/-ka и -(n)un (и показателей родительного -uy и винительного (-l)ul28) сходны; в этом смысле -i/-ka и -(n)un (и -uy и -(l)ul) противопоставлены другим падежным показателям (дательного – eykey, творительного -(u)lo и др.)
Корейский принадлежит к числу агглютинативных языков, поэтому грамматические показатели в нем обладают довольно большой автономностью по отношению к основе (по сравнению с европейскими языками29). Однако степень автономности разных типов показателей различна. Данный вопрос подробно рассматривается в Главе 1, см. (3а) в п. 1.1.1. и (10а) в 1.1.2. Наибольшей степенью автономности обладают -i/-ka, -(n)un, -uy и -(l)ul, которые в (3а) стоят в позиции (Delim-2). Другие падежные показатели обладают меньшей степенью автономности (по (3а) – (Delim-1)). Кроме того, в целом глагольные показатели менее автономны, чем именные. Проиллюстрируем эти тезисы на примерах.
(А) Наиболее часто происходит опущение –i/-ka, (-n)un, -uy и -(l)ul (29а-б), но другие падежные показатели тоже могут опускаться, особенно при ответе на вопрос в диалоге (30а). Про опущение падежных окончаний более подробно см. п. 2.2. (также (8а-в) в Главе 1, п. 1.1.2.1.) Глагольные показатели не опускаются даже в диалоге (30б).
(Б) Ограничительные частицы (-man только , усилительная частица -com и др.) всегда предшествуют -i/-ka, -(n)un, -uy и -(l)ul (31а-б), но в большинстве случаев следуют за другими падежными показателями (31в) и всегда следуют за глагольными показателями (31г). Поскольку -man или -com (Delim-1) обычно считают не слабо связанными грамматическими показателями, а частицами, -i/-ka, -(n)un, -uy и -(l)ul (Delim-2) тоже следует считать частицами, то есть отдельными фонологическими словами. -Man признается многими авторами маркером границы слова, например, возможность постановки -man между предикативным существительным и связкой ia быть в (31д) говорит о том, что kkoch и ia в предикативной конструкции все же отдельные слова30.
(31) а. pap-man-i/ pap-i-man еда-только-ИМ/ еда-ИМ-только б. pap-man-un/ pap-un-man еда-только-ТОП/ еда-ТОП-только «Только еда» в. Hankwuk-ey-man/ Hankwuk-man-ey Корея-МЕСТ-только/ Корея-только-МЕСТ «Только в Корее» г. coh-key-man/ co[h]-man-ey хороший-АДВ-только/ хороший-только-АДВ «Только хорошо» д. kkoch-man-ia цветок-только-быть-ИЗЪЯВ «Быть только цветком» [(31г-д) из работы [Cho, Sells 1995: 146147]] (В) -I/-ka, -(n)un, -uy и -(l)ul могут присоединяться к другим падежным показателям, но не наоборот (6а-б). Однако сочетание нескольких показателей из этой группы невозможно, то есть -(n)un не может присоединяться ни к одному из остальных показателей (6в-д). (6) а. Hankwuk-ey-nun/ Hankwuk-nun-ey Корея-МЕСТ-ТОП/ Корея-ТОП-МЕСТ «Только в Корее» б. nal-lo-ka ani-la sikan-mata год-ТВОР-ИМ31 не_быть-ИЗЪЯВ час-каждый «не с каждым годом, а с каждым часом» [Никольский 1962: 128] в. Hankwuk-i-nun/ Hankwuk-un-i Корея-ИМ-ТОП/ Корея-ТОП-ИМ «Корея» г. Hankwuk-ul-un/ Hankwuk-un-ul Корея-ВИН-ТОП/ Корея-ТОП-ВИН «Корею» д. Hankwuk-uy-nun/ Hankwuk-un-uy Корея-РОД-ТОП/ Корея-ТОП-РОД «Кореи»
Из запрета на сочетаемость показателей именительного/ винительного и топика (32в-г) часто делается вывод, что в корейском эти падежи (или, соответственно, подлежащее и дополнение) недостаточно противопоставлены друг другу. С нашей точки зрения, такой тезис нуждается в уточнении.
Как показано в (29)(32), по своим морфологическим свойствам -i/-ka объединяется не только с показателями родительного -uy и винительного -(l)ul, но и с показателем топика -(n)un (позиция (Delim-2) в Главе 1). Это связано с тем, что именительный, винительный и родительный (в отличие от дательного, направительного и т.д.) образуют множество прямых, или структурных, то есть «приоритетных», падежей. Таким образом, прямые падежи противопоставлены косвенным падежам, в отличие от европейских языков, не только синтаксически, но и морфологически. Как видно из (32), приоритетность в морфологическом смысле в первую очередь связана с невозможностью присоединения показателя топика. Прямым падежам соответствует не вынесенный, а невынесенный топик (см ниже, п. 2.1.1.2, примеры (33а-б)).
В следующем разделе мы остановимся на сфере употреблений и подлежащных свойствах -i/-ka и -(n)un и покажем, что существительные с показателем -(n)un употребляются как подлежащие с коммуникативным статусом темы.
Дублирование винительного падежа и «плавающие кванторы» (floating quantifiers)
Как уже говорилось в п. 3.1.1, примеры (10а-б), и в примере (i) в сноске 7 (=(23)), в корейском есть две продуктивные (регулярные) конструкции с числительными и классификаторами, а также конструкция с числительным без классификатора:
(10) а. yel kwen-uy chayk(-ul) [A.H.-O Kim 1990: 12] десять КЛАСС-РОД книга(-ВИН)
б. chayk yel kwen(-ul) книга десять КЛАСС(-ВИН) Десять книг .
(23) tases haksayng [Chang 1996: 94] пять студент «Пять студентов»
Рассмотрим более подробно конструкции с классификатором типа (10а-б)23. В п. 3.1.1 мы предложили для (10б) структуру (17). Одна из проблем, связанных с (10б) – то, какое слово является вершиной всей конструкции. В случае (10а) проблемы не возникает, потому что классификатор (kwen(-uy)) является модификатором имени: он стоит в позиции перед существительным и может присоединять показатель родительного -uy (структура (13)).
Случай (10б) более неоднозначный; как показано в этом примере, падежный показатель -ul ВИН обычно присоединяется к классификатору (kwen), а не к существительному (chayk). В соответствии с этим, вершина группы классификатора nP/ ClassP – классификатор n/ Class, а квантифицируемое существительное (chayk книга ) – вершина N группы NP (эта NP – комплемент NumP (yel), а NumP – комплемент nP/ ClassP). То, что имя N (chayk) – вершина «вложенной» NP, и то, что у N в (10б) обычно нет самостоятельного падежного показателя, может трактоваться как доказательство «ущербности» этого имени и отсутствия у него важного морфологического свойства существительных (возможность присоединять падежные показатели).
Против такой гипотезы, во-первых, то, что падежные аффиксы в корейском часто фразовые и присоединяются к составляющей, в которую входит несколько существительных (см. Глава 1, п. 1.1.1, пример (5)). В этом случае падежный признак распространяется на все существительные, входящие в составляющую nP/ ClassP.
Во-вторых, у квантифицируемого существительного в определенных контекстах может быть падежный показатель, «дублирующий» показатель классификатора, ср. (10б) и (11) с существительным oleynci-lul апельсин-ВИН . (11) Oleynci(-lul) / oleynci-uy twu kay-lul апельсин(-ВИН) апельсин-РОД два КЛАСС-ВИН Два апельсина 24
Если учитывать дублирование падежей в примере (11), возможный анализ (11), в отличие от схемы (17) – рассматривать oleynci-lul и twu kay-lul как две совершенно независимых NP, или как составную NP, например, состоящую из двух составляющих NP1 и NP2. Такой трактовки придерживаются многие авторы, считающие конструкцию (11) (с дублированием падежных показателей) – и аналогичную конструкцию с падежным показателем только у N – содержащей две самостоятельные NP, а не одну: [A. H.-O. Kim 1991; Ch. Kim 1995]. С точки зрения этих авторов, у (10б) и (11) разная синтаксическая структура. Мы в дальнейшем будем также придерживаться этой точки зрения.
Конструкцию (11) в этом случае относят к «конструкциям с плавающим квантором». Плавающий квантор – группа [числительное + классификатор] (nP/ ClassP), а NP
– квантифицируемый объект, который порождается в позиции топика или передвигается в нее из вложенной в nP/ ClassP позиции.
Рассмотрим материал по «плавающим кванторам» в связи с конструкцией с классификатором: падежное маркирование, порядок слов и существующие варианты анализа.
Конструкция с «плавающими кванторами». Употребление конструкции с классификатором и плавающим квантором
Как уже говорилось в п. 3.1.1, конструкция с классификатором часто называется кванторной, поскольку она обязательно включает числительное. Таким образом, она по смыслу похожа не только на конструкции меры [Nakanishi 2004] типа three meters high три метра высотой (см. п. 3.1.1, сноска 10), но и на кванторные конструкции типа all the children все дети . В подобных конструкциях квантор (all) считается модификатором именной группы the children, однако позиция квантора относительно определяемого им имени не фиксирована. All может и предшествовать именной группе, и следовать за ней (см. (24а-б)). Поэтому подобные кванторы называются плавающими. (24) a. All [the boys] have seen the film Все мальчики видели фильм б. The boys have all seen the film Мальчики все видели фильм В связи с такой нефиксированной позицией квантора встает вопрос о том, можно ли найти общую «глубинную» структуру, из которой путем трансформаций, или передвижений, выводятся предложения (24а) и (24б). Является ли порядок слов в (24а) или (24б) базовым для обоих случаев? Ответ на эти вопросы (уже поднимавшиеся в п. 3.1.1), см. в пп. 3.1.3.3, 3.1.3.4.
Сравнивая (24а-б) и (10а-б), мы видим, что по порядку слов (10а) соответствует (24а): квантор/ модификатор + имя. (10б) соответствует (24б): имя + модификатор/ квантор. Хотя вопросы о том, сводимы ли друг к другу (10а) и (10б), о том, какая из этих конструкций является исходной, и др. не выяснены в исследованиях по корейскому синтаксису (см. выше), (10б) считается конструкцией с плавающим квантором.
Наиболее нейтральной и употребимой является конструкция (10б), а не (10а) – в то же время в английском более нейтральна конструкция (24а). Можно рассматривать конструкцию (10б) как основную и исходную, а конструкцию (10а) выводить из (10б) или анализировать отдельно. Употребление и интерпретация (10б), были уже довольно подробно рассмотрены в п. 3.1.2. Там мы пришли к выводу, что у (10б) неопределенная или слабо-определенная референция, в некоторых отношениях похожая на референцию «слабого» квантора (числительного). Такая интерпретация нейтральна. В контекстах, которые навязывают определенную интерпретацию, определенная интерпретация также возможна (см.(19б-в)). У (10а) интерпретация определенная независимо от контекста (см. (21в) в сравнении с (21б)). Конструкция (10б) свободно встречается не только в аргументной, но и в предикативной позиции – см. (21а).
Типологический аспект: конструкции для выражения противопоставительного отрицания в языках мира
В работе [Ch. Lee 2010: 59-64] поднимается вопрос о том, какие грамматические средства могут использоваться для выражения противопоставительного отрицания. Необходимый элемент подобной конструкции – отрицание. Для противопоставительного отрицания может использоваться какая-то специальная конструкция, за которой закреплено это значение, ср. не А, а В в (1а). С другой стороны, в языке может не быть подобной конструкции, и тогда противопоставительное отрицание выражается обще-отрицательной или частно-отрицательной конструкцией, а также интонационно и через контекст.
В русском и немецком языке частно-отрицательная конструкция и конструкция с противопоставительным отрицанием различаются. В работе [Feerman 2004] приводится немецкая частно-отрицательная конструкция с союзом sondern (kein A, sondern B, пример (6а)) с функцией коррекции (corrective) в сравнении с противительной (adversative) конструкцией kein A, aber B в примере (6б). В русском этим конструкциям соответствуют конструкции (1а), (1в) ( не А, а В ) и (7а-б) ( не А, но В ).
Как уже говорилось, значение конструкции с коррекцией состоит в исправлении компонента высказывания А на правильный компонент В. В примере (1а) правильный субъект ситуации – Петр; в примере (6а) правильный объект обладания – Motorrad мотоцикл . В примерах (6б) и (7а) коррекции не происходит; сообщается о двух (ситуациях) А и В, которые некоторым образом “противоречат” друг другу 7 . В примерах (1а), (1в) и (6а), наоборот, нет отношения “противоречия” ситуаций. В примере (7б) показана противительная конструкция с частным отрицанием.
В плане наличия или отсутствия отдельной конструкции для противопоставительного отрицания, (1а), (1в) и (6а), (11а) – специальные конструкции в русском, немецком, корейском; (8)-(10) – многофункциональные конструкции.
(6) а. Peter hat kein Auto (А), sondern ein Motorrad (В)
Петр имеет ОТР.АТР.СР машина но.КОРР АРТ.СР мотоцикл У Петра не машина, а мотоцикл [[Feerman 2004: 308]; sondern-negation] б. Mein Vater ist nicht gesund, мой.МУЖ отец быть.НАСТ.З.ЕД ОТР здоров aber meine Mutter geht arbeiten но мой.ЖЕН мать идти.НАСТ.З.ЕД работать.ИНФ Мой отец нездоров, но моя мать работает [изм. [Umbach et.al. 2004:285]; abnegation] (7) а. Джон - не профессиональный преподаватель, но он уже давно дает частные уроки
б. Джон одолжил мне не миллион, но весьма крупную сумму
В английском, в отличие от русского и немецкого, нет специальной конструкции для отрицания с коррекцией, и для коррекции используется противительная конструкция not A but В , ср. (8а-б). Подобная английскому ситуация существует во многих языках. В (9)-(10) приведены примеры из цахурского (кавказские языки, см. также [Казенин 2001б; Сумбатова 2009]) и тайского языка.
(8) а. Не is not a teacher but an accountant [corrective]
Он не учитель, а бухгалтер б. He is not a teacher but he likes to teach [adversative] Он не преподаватель, но он любит преподавать (9) а. uruj oban (А)cfe zurnac/(В) wo=r [цахурский]
Орудж чабан не.быть зурнист.1 быть=1 Орудж не чабан, а зурнист [[Калинина 1999: 445]; коррекция] б. t ahir-i-k le janawar Ga=w=j==b [цахурский] Тагир-OBL-AFF волк.З 3=видеть.РТ-СОЖ 1=СОН.З wuj i-L-e qal=r=q in de сам.1 сам.N.OBL-SUP-EL 1=бояться.РТ не.быть Хотя Тагир увидел волка, он его не испугался [[Калинина, Чумакина 1999: 555]; противительная конструкция с общим отрицанием]
(10) а. prateitpeanban khong thai maj-chaj [тайский] друг ПРЕДЛ Таиланд не-есть kuba tae: pen kaoli tangha:k Куба но СВЯЗ Корея скорее Друг Таиланда - не Куба, а Корея [[Ch. Lee 2010: 61]; коррекция] б. thua-na2 tho kin lae:w (tae: mai kin thualisong) [тайский] бобы-ТОП она кушать ПЕРФ (но не кушать арахис) Она съела бобы, но не съела арахис [Ch. Lee 2010: 52; противительная конструкция с общим отрицанием]
В корейском есть специальная конструкция для противопоставления-коррекции A-ka ani-la (B) – см. (11а)8. Поскольку в корейском с морфосинтаксической точки зрения есть только общее отрицание9, эта конструкция обще-отрицательная, а не частно-отрицательная, в отличие от русской или немецкой конструкции, которая может быть обще-отрицательной в (1в) и частно-отрицательной в (1а).
В (11б) для сравнения показана противительная конструкция (11б) с уступительным отрицательным конвербом ani-ciman.
(11) а. Kukes-un sakwa-ka (А) ani-la oleynci (В)-[i]a это.НЕОД-ТОП яблоко-ИМ ОТР-ИЗЪЯВ.УСТ апельсин-СВЯЗ-ИЗЪЯВ Это не яблоко, а апельсин б. Thukpyelhi eti-ka aphu-n kes-un конкретно где-ИМ болеть-ПРИЧ СЛУЖ.СУЩ-ТОП ani-ciman kiwun-i epsa
ОТР.СВЯЗ-ДЕЕПР энергия-ИМ быть.ОТР-ИЗЪЯВ У меня ничего конкретно не болит, но у меня слабость Таким образом, мы показали, что в корейском есть специальная конструкция для противопоставительного отрицания-коррекции. Такая конструкция, насколько нам известно, встречается довольно редко. В п. 4.1.2 мы представим общую характеристику и синтаксический анализ конструкции A-ka ani-la B .
На связочный характер конструкции указывает морфологическое сходство ani-la со служебной связкой ia10, которая может стоять в отрицательной форме ania (12а-б): (12) a. Ikes-unSUBJ [sakwa-[ka]-[i]a]PRED это.НЕОД-ТОПSUBJ [яблоко-ИМ-СВЯЗ-ИЗЪЯВ]PRED Это – яблоко б. Ikes-unsuBj [sakwa-ka это.НЕОД-ТОПSUBJ [яблоко-ИМ Это не яблоко [... а апельсин] В примере (Па) выше показана конструкция А-ка апі-la . Отрицательная связка ani-la практически полностью грамматикализована, хотя сохраняет некоторые глагольные свойства. На грамматикализацию указывает невозможность изменения формы ani-la, например, постановки ani-la в прошедшее время: ani-[i]-ess-la ОТР-СВЯЗ-ПРОШ-УСТ В ani-la вычленяются, помимо выпавшей связки -/- (см. примеры (12а-б) и сноску 10), корень ani- и показатель -la. -La - показатель императива; -la также используется вместо a ИЗЪЯВ при связке (an-)i- (не) быть . Согласно данным Е.С. Логуновой, основанным на работе [К.-М. Lee, Ramsey 2011], в средне-корейском -la всегда использовалось после (an-)i- вместо современного a, поэтому используется глосса ИЗЪЯВ.УСТ (устаревший покахзатель изъявительного наклонения, далее в глоссах сокращенно как УСТ).
В современном корейском [Martin 1992], -la используется вместо a только в ограниченном наборе контекстов в придаточном предложении - в первую очередь после связки в формах цитации, описанной в п. 4.2 (-ia-ko СВЯЗ-ИЗЪЯВ-ЦИТ vs. -i-la-ko СВЯЗ-ИЗЪЯВ.ПРИД-ЦИТ ). В контексте главного предложения сейчас используется a, как в стандартном случае, ср. (12б)11.
