Содержание к диссертации
Введение
ГЛ. I. Генезис «теории интерполяции» в историографии раннего христианства 20
1. Возникновение представлений об интерполятивном характере свидетельств античных авторов 22
2. Теория интерполяции в работах представителей мифологической школы 35
3. Теория интерполяции в работах представителей марксистского направления 45
4. Формирование «теории интерполяции» в дореволюционной отечественной историографии 53
ГЛ. II. Формирование и развитие «теории интерполяции» в отечественной историографии 1917 - 2001 гг . 80
1. Изучение нехристианских источников в период формирования советской историографии 82
2. «Теория интерполяции» в советской историографии 1950 - 1980-х гг. 98
3. «Теория интерполяции» в новейшей отечественной историографии 112
ГЛ. III. Анализ аргументации сторонников «теории интерполяции» 122
1. Проблема интерполяции в произведении Иосифа Флавия «Иудейские древности» 123
2. Проблема подлинности и достоверности сообщения Тацита 132
3. Проблема частичной интерполяции в письме Плиния Младшего 143
4. Проблема достоверности сообщений Светония 151
Заключение 158
Список использованных источников и литературы 169
- Теория интерполяции в работах представителей мифологической школы
- Формирование «теории интерполяции» в дореволюционной отечественной историографии
- «Теория интерполяции» в новейшей отечественной историографии
- Проблема частичной интерполяции в письме Плиния Младшего
Теория интерполяции в работах представителей мифологической школы
История вопроса о подлинности исторических свидетельств античных авторов насчитывает не одно столетие. В течение долгого времени исторические произведения античных авторов использовались церковными апологетами как вспомогательные средства при интерпретации библейских текстов. На сегодняшний день количество исследований по вопросу о подлинности нехристианских свидетельств во многом превзошло количество печатных знаков, содержащихся в источниках. Сделать подробный анализ всех исследований, авторы которых затрагивали в своих работах интересующую нас проблему, не представляется возможным, да это и не входит в план нашей работы. В данной части работы мы намереваемся осветить основные этапы зарождения критического отношения к античным источникам в зарубежной историографии.
Приступая к рассмотрению вопроса об исторической объективности и подлинности сообщений нехристианских историков, мы должны отметить, что процесс возникновения критического отношения зависел от развития библейской критики в целом. Критическое отношение к содержанию новозаветных произведений отчетливо проявило себя уже во II в. н. э. в произведениях античных критиков христианства. Сомнение в достоверности новозаветных произведений побуждало античных критиков обращаться к другим историческим источникам, и в частности, к сочинениям интересующих нас историков. Уже к концу II в. н. э. наметились основные линии критики Нового завета. В произведениях Лукиана, Цельса, Порфирия, Минуция Феликса и др. подвергалась сомнению самостоятельность христианского вероучения, высмеивались формы исполнения культа, оспаривалось обожествление Иисуса. Так, Лукиан в произведении «О кончине Перегрина», высмеивая особенности организации раннехристианских общин, называл Иисуса «лживым законодателем и распятым софистом»1. Более суровой критике подвергал повествование об Иисусе Цельс. Он настаивал на том, что Евангелия представляют плод мифической фантазии «грубого лжеца, хвастуна», каким, по его мнению, был Иисус, и наивной веры людей, также не отличавшихся достойным образом жизни
Лукиан, Цельс, Минуций Феликс и другие античные писатели, критикуя Евангелия, обращались к произведениям Платона, Геродота, Гесиода, но в их сочинениях мы не находим апелляции к произведениям Иосифа Флавия, Корнелия Тацита, Светония . Подобное положение вещей, на наш взгляд, является закономерным, поскольку античные писатели признавали историчность Иисуса Христа. У Лукиана и Цельса не вызывали сомнения факты широкого распространения христианства.
Первоначально интерес к произведениям античных историков у христианских писателей был вызван потребностью толкования Библии. Так, в 1174 г. была издана «Схоластическая история» Петра Коместора, а в 1276 г. «Историческая Библия» Гийара де Мулена. Оба произведения представляли собой компилятивный сплав Библии с произведениями древнейших писателей: Геродота, Иосифа Флавия, Страбона, Павла Орозия. Авторы, независимо друг от друга, преследовали общую цель - сделать Библию более доступной. Они трактовали текст священного писания как историю, подкрепляя его отрывками из трудов вышеперечисленных историков . В XII - XIII вв. средневековый подход к толкованию Библии и исторических источников характеризовался отсутствием критического восприятия их содержания. В мировоззрении средневекового человека религиозный компонент был тесно связан с историческим. Изменение отношения к историческому источнику могло произойти только после соответствующего изменения отношения к тексту священного писания.
Эпоху Ренессанса можно считать той отправной точкой, с которой началось переосмысление западноевропейским обществом своей истории, своего предназначения. Сначала в философских доктринах выдвигался на первый план тезис о достоинстве человека, о принадлежности его к разряду высших существ . Затем все в тех же философских доктринах вырабатывалась концепция «универсальной религии», вобравшей в себя все религиозно - философские идеи, в том числе и нехристианские1.
Этические доктрины, выдвигавшиеся деятелями эпохи Ренессанса, расшатывали основы католической ортодоксии, препятствовавшей признанию прогрессивных творческих способностей человека, способностей его разума. Эпоха Ренессанса характеризовалась не только изменением философских и этических воззрений. Подготовительным этапом, повлиявшим на изменение воззрений, были многочисленные переводы произведений античных философов, возвращение интереса к изучению античных языков, культуры. Деятели эпохи Возрождения проводили работу по изучению древних текстов, в том числе библейских текстов, а также текстов произведений античных историков. От аллегорического толкования библейского текста, проявившегося наиболее ярко в трудах Пико делла Мирандолы, деятели эпохи Возрождения перешли к филологическим комментариям и переводам Библии на другие языки.
Лучшим комментарием к Новому Завету принято считать комментарий Лоренцо Баллы. При составлении данного комментария автор пользовался методом филологической критики источника. При помощи этого метода Л. Балле удалось осуществить более точные переводы отдельных стихов всех книг Нового Завета. Основу данного метода составлял метод сравнения текста переводимого произведения с латинским и греческим вариантами. Сложные и спорные места сопоставлялись с наиболее древними источниками и списками. Известны случаи, когда Л. Валла прибегал к рационалистическому толкованию при переводе некоторых эпизодов евангелий, или просто ссылался на греческий текст Нового Завета В своем произведении «Рассуждение о подлинности так называемой дарственной грамоты Константина» Л. Валла представил лучший пример внешней и внутренней критики исторического источника. Первоначально он предпринял анализ действий Константина, в случае дарения им подобной грамоты. В ходе работы Л. Валла пришел к выводу о том, что такой поступок, которым обосновано появление грамоты, не соответствует императорской логике . Обратившись к историческому документу, он показал, что многие выражения и словосочетания, содержащиеся в тексте, не соответствуют времени Константина .
Формирование «теории интерполяции» в дореволюционной отечественной историографии
Более сложную проблему, по мнению исследователя, представляет свидетельство Тацита о христианах1. Несомненным, по мнению А.А. Спасского, является тот факт, что этот отрывок не отражает исторической действительности, поскольку Тацит перенес свои предрассудки относительно христианства на эпоху Нерона. Тщательное изучение свидетельства Тацита связано с тем, что оно традиционно считалось первым свидетельством о гонении на христиан в первом веке. В связи с этим А.А. Спасский подвергал критике версию Э. Гиббона, согласно которой о христианстве эпохи Нерона ничего не известно.
По мнению Э. Гиббона, гонения коснулись последователей Иуды Галилеянина. Тацит, писавший много времени спустя после этих событий, и не знавший секты галилеян - зелотов, заменил ее название именем христиан. Опровержение подобной гипотезы А.А. Спасский выстраивал на том основании, что о гонении на какую - либо другую иудейскую секту во время Нерона не упоминает ни И. Флавий, ни Д. Кассий. Кроме того, о факте гонения Нерона на христиан упоминал Светоний в биографии Нерона. Данное обстоятельство, учитывая уровень критики и основные ее критерии, служило бесспорным подтверждением исторической объективности свидетельства.
Обращаясь к письму Плиния, А.А. Спасский отмечал, что оно было написано своеобразной манерой, заключавшейся в том, что Плиний ставил в нем вопросы, на которые сам же и отвечал. Неясным, по его мнению, является и повод для написания этого письма, поскольку в распоряжении Плиния уже имелся указ от 99 г., запрещавший тайные собрания. Не прибегая к долгим рассуждениям, исследователь заключал, что подобная манера может быть вполне объяснена характером Плиния, который написал это письмо, побужденный особого рода чиновничьей почтительностью2.
В работе другого представителя Санкт-Петербургской духовной академии В.В. Болотова также уделялось большое внимание сообщению Тацита1. Поводом к подозрению в исторической недостоверности отрывка в «Анналах» Тацита являются две причины. Во-первых, неясная характеристика того, в чем признавались обвиненные. Во-вторых, указание на огромное множество уличенных в ненависти к роду человеческому. После проведенного анализа В.В. Болотов отмечал, что объяснением первого недоразумения служит аристократическое презрение Тацита, в силу которого он не счел нужным излагать информацию о христианах обстоятельно. Упоминание «огромного множества», по мнению В.В. Болотова, объясняется не ошибкой Тацита и не вставкой интерполятора, а результатом неправильного ведения следствия, которое объединило в одной формуле и обвиненных в поджоге, и исповедовавших христианство.
Характеризуя мнения представителей Санкт-Петербургской духовной академии, можно сделать два заключения. Во-первых, к изучению нехристианских свидетельств представители церковной историографии приступают с заранее сформулированной целью. Они стремились доказать факт гонений на христиан вів. Поэтому отрицание подлинности нехристианских свидетельств не имело смысла. Во-вторых, подтверждение исторической достоверности основывается не столько на результатах источниковедческого анализа, сколько на толковании свидетельств в необходимом для исследователей контексте.
Сходного мнения в отношении римских источников придерживался и представитель Московской духовной академии А.П. Лебедев. Отрицая факт гонений на христиан в первом веке, он не прибегал к анализу свидетельств Светония и Тацита . Первым гонением на христиан А.П. Лебедев считал гонение Траяна. В связи с этим первым языческим свидетельством о христианстве признается письмо Плиния. Если зарубежные исследователи, рассматривая свидетельство Плиния, подвергают сомнению информацию, содержание которой стояло вне государственного интереса чиновника (упоминание о характере сборищ, пении гимнов, произнесении клятв), то для А.П. Лебедева является недостоверной информация о большом количестве христиан, отказавшихся во время допроса от исповедования христианства. В дальнейшем он также прибегает не к критическому анализу источника, а к его толкованию. Таким образом, у А.П. Лебедева, как и у других представителей церковной историографии, сомнения вызывают прежде всего те отрывки, содержание которых противоречит незыблемому авторитету христианской церкви.
Среди представителей церковной историографии, исследовавших произведения Иосифа Флавия, особенного внимания заслуживают работы В. Воскресенского . Изучая творчество Флавия, исследователь пришел к выводу о том, что нельзя подвергать сомнению сообщения вследствие их краткости или разрозненности. По мнению В. Воскресенского, в произведениях Иосифа имеется своя определенная концепция, характерной чертой которой является отсутствие интереса к проявлениям духовной жизни. Немаловажное значение в связи с этим приобретает факт соответствия информации, передаваемой в источнике, взглядам самого автора. Изучение свидетельств, касающихся христианства, начинается с отрывка об Иоанне Крестителе. В подлинности отрывка об Иакове, брате Иисуса В. Воскресенский не сомневался, поскольку его содержание вполне соответствовало объему информации, которую мог знать образованный иудей I в. и противоречило взглядам христианского интерполятора. Характеризуя деятельность Иоанна, интерполятор, согласно В. Воскресенскому, должен был бы упомянуть о пророческом характере
Главным аргументом против аутентичности свидетельства об Иисусе Христе является вывод о несоответствии характера сообщения взглядам Иосифа. Иудей Иосиф не мог говорить об Иисусе как о мессии. Невероятным, по мнению исследователя, является молчание об этом отрывке Иустина, Клемента и Фотия. Опираясь на труды Отцов Церкви, В. Воскресенский отмечал, что интерполяция была сделана не на пустом месте. Блаженный Иероним, переводивший Евсевия на латинский язык, передает спорный отрывок так: «credebatur esse Christus» - его считали Христом1. Вследствие этого исследователь выдвигает предположение, что Иероним имел другой источник, не содержащий интерполяции. Таким образом, в исследовании В. Воскресенского мы сталкиваемся с теорией частичной интерполяции текста. Нужно отметить, что представители церковной историографии в основном придерживаются именно таких выводов2.
Исследуя процесс формирования интерполяции в церковной историографии, необходимо отметить, что многие историки, которые отрицали выводы о недостоверности нехристианских свидетельств. К числу таких исследователей принадлежат авторы многочисленных церковных историй, опиравшиеся в своих трудах на Святое Писание, Творения Отцов Церкви, Деяния Соборов, агиографическую литературу .
«Теория интерполяции» в новейшей отечественной историографии
Произведения Иосифа Флавия, являясь одними из лучших исторических сочинений по истории евреев, могли бы быть одними из самых ценных источников по истории раннего христианства, поскольку их автор родился около 37 г. н. э., то есть через несколько лет после предполагаемой смерти Иисуса Христа. Следовательно, Иосиф мог непосредственно слышать о деятельности апостолов и передать информацию о самой ранней истории христианства. Однако из четырех произведений иудейского историка только одно содержит краткое упоминание об Иисусе и его брате. Несколько строк третьей главы XVIII книги «Иудейских древностей» вызвали в историографии раннего христианства едва ли не самую большую дискуссию по поводу принадлежности написанного об Иисусе перу Иосифа. В отечественной историографии раннего христианства свидетельство об Иисусе считалось безусловной интерполяцией, вставленной в оригинальный текст произведения христианскими переписчиками. В пользу правомерности такого вывода приводились следующие аргументы. Информация, передаваемая в данной главе, не соответствует взглядам приверженца иудаизма, коим был автор произведения, она могла выйти только из - под руки христианского переписчика. Кроме того, христианский писатель II - III вв. Ориген в своей полемике с античным критиком христианства Цельсом говорит о каком - то другом варианте свидетельства, которое сильно отличалось от общеизвестного. Советскими учеными, придерживавшимися позиций мифологической школы, выдвигались и менее убедительные аргументы. Например, аргумент о том, что свидетельство является слишком кратким и, если бы Иисус в действительности существовал, то иудейский историк уделил бы гораздо больше внимания описанию незаурядной исторической личности.
В зарубежной историографии XIX - XX вв. данная проблема рассматривалась в несколько ином плане. Ученые обсуждали не только то, что в действительности должен был написать Флавий, но и то, каким образом в текст произведения закрались несоответствия. За признанием интерполяции в произведении Иосифа следовала разработка другой проблемы - реконструкции первоначального содержания свидетельства. Нельзя, однако, не отметить, что и в зарубежной историографии высказывались предположения, авторы которых не признавали факта частичной принадлежности отрывка Иосифу и выступали за полную интерполированность свидетельства1. Зарубежная историография по вопросу о подлинности отрывка об Иисусе Христе в «Иудейских древностях» необозрима. Автором диссертационной работы уже была предпринята попытка изучения некоторых этапов эволюции «теории интерполяции» в зарубежной историографии . Необходимо отметить, что при изучении свидетельства Иосифа ученые различных стран придерживались разных традиций исследования. Так, например, французские и германские исследователи придерживались традиции реконструкции свидетельства об Иисусе Христе при помощи различных списков произведения «Иудейские древности». Однако американские ученые прибегали к интерпретации свидетельства, исходя из контекста этого произведения Иосифа Флавия. Мы будем использовать наиболее доступные и наиболее важные работы зарубежных историков с тем, чтобы попытаться выяснить, насколько безупречны аргументы сторонников теории интерполяции в отечественной историографии. Также мы попытаемся выяснить, что в действительности следует считать интерполяцией, а что не следует.
Приступая к рассмотрению работ зарубежных исследователей, мы должны упомянуть о том, что разрешение вопроса об авторстве свидетельства зависело от состояния источников по истории раннего христианства и от обнаружения списков произведений Иосифа. В конце XIX в. (1897 г.) Т. Рейнаком была выдвинута гипотеза «первоначального ядра». Согласно данной гипотезе, для выделения подлинного сообщения Иосифа из существующего свидетельства нужно удалить фразы, которые выдают руку христианского интерполятора . К подобным фразам относятся такие - как «жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком», и «это был Христос». По мнению данного ученого, оставшиеся фразы по стилю и фразеологии принадлежат Иосифу.
Ученые предпринимали попытки реконструировать сообщение Иосифа с помощью привлечения других источников. Так, например, в начале XX в. профессор А. Берендтс из г. Юрьева опубликовал работу, в которой оригинальный текст свидетельства в «Иудейских древностях» восполнялся при помощи славянской версии произведения Иосифа «Иудейская война». Впервые внимание к славянской версии «Иудейской войны» привлек дореволюционный отечественный исследователь А. Попов в 1866 г. Однако в то время в отечественной историографии дискуссии по поводу аутентичности отрывка об Иисусе Христе не существовало. Спустя 40 лет А. Берендтс выдвинул предположение, что славянский перевод «Иудейской войны» был сделан с арамейской рукописи И. Флавия. В связи с этим он содержит более достоверную информацию, чем многочисленные греко -латинские варианты этого же произведения2. Как отмечал А. Берендтс, для выяснения подлинного содержания свидетельства об Иисусе необходимо сравнить содержание данного отрывка с содержанием свидетельств об Иисусе в славянской версии «Иудейской войны». Информацию, совпавшую в том и другом варианте, следует считать подлинной. Проведя подобный анализ, мы должны констатировать факт, что Иосиф не упоминал об Иисусе, как о Мессии, а, наоборот, говорил о нем как о бродячем проповеднике.
В историографии, как в отечественной, так и в зарубежной, нашлось немало противников такого метода исследования. Так, советский исследователь Н.А. Мещерский отмечал, что информация, существующая в славянской версии «Иудейской войны» и отсутствующая в греческой, есть результат христианской обработки. Вкрапления подчинены, по мнению исследователя, одной цели - доказательству того, что разорение Иерусалима и захват Иудеи являются возмездием за грехи иудейского народа, за отвержение ими Христа. Поэтому, мы не можем считать, что славянская версия передает более точную информацию . В современной зарубежной историографии израильской исследовательницей Т. Раджах было высказано предположение, согласно которому мы также не можем утверждать, что арамейские варианты произведений Иосифа несли наиболее полную и достоверную информацию. В отношении арамейского варианта «Иудейской войны» исследовательница отмечает, что он напоминал, скорее всего, незамысловатый отчет о войне, дополненный некоторыми элементами плача2.
Попыткам реконструкции свидетельства Иосифа об Иисусе в XX в. нет числа. Одна, из наиболее известных, принадлежит германскому исследователю Р. Эйслеру. При проведении исследования он действовал несколько иным, чем Рейнак, способом. Тщательно изучив все произведения Иосифа Флавия, свидетельства о христианах Тацита, Светония, Плиния, а также апокрифическую литературу, в частности «Акты Пилата», исследователь счел необходимым не убирать несоответствующие взглядам Иосифа фразы, а видоизменять, дополнять их. Данный метод, по нашему мнению, нельзя назвать бесспорным. Первая фраза, открывающая свидетельство, по мнению Р. Эйслера, должна звучать так: «И в это время Иисус становится началом новых волнений», вместо: «Около этого времени жил Иисус» . Ни в одном из списков данного отрывка, приписываемых Флавию, нет словосочетания «новые волнения». Дальнейшая фраза об Иисусе, как о мудром человеке, также должна быть признана интерполяцией. По мнению исследователя, Иосиф должен был употребить слово «мудрец» а не «мудрый», поскольку оно несет некоторый отрицательный оттенок. «Мудрецами» Иосиф называл в «Иудейской войне» возмутителей и смутьянов, которым был подобен Иисус. «Мудрыми» именовались люди с богатым жизненным опытом и неординарными способностями . Отрывок, реконструированный Эйслером, пропитан идеей о том, что Иисус Христос и его последователи представляли клику разбойников. В редакции, представленной данным ученым, отмечается, что «Иисус соблазнил множество иудеев и эллинов непривычными и необычными речами», а не проповедованием истины. В заключительной части отрывка исследователь помещает выражение: «И сейчас еще имеется клика, называющая себя «обществом благославленных», которая еще не подавлена». Фактически при помощи добавлений Р. Эйслер пытался разрешить проблему подлинности сообщения об Иисусе у Иосифа Флавия.
Проблема частичной интерполяции в письме Плиния Младшего
Заметные изменения в советской историографии произошли в конце 1960-х гг. Они связаны с введением в научный оборот новых источников по истории раннего христианства, а также с пересмотром общемировоззренческих установок, определявших изучение проблем происхождения раннего христианства. В конце 1960 - начале 1970-х гг. советские исследователи вновь обращаются к вопросам подлинности и достоверности нехристианских источников. В данное время «теория интерполяции» в советской историографии подвергается значительному пересмотру. В работах таких исследователей, как М.М. Кубланов, И.С. Свенцицкая, И.М. Тройский высказывалось мнение о подлинном характере нехристианских свидетельств, за исключением сообщения Иосифа Флавия. С помощью методов филологической критики источников ученым удалось доказать аутентичность сообщений об Иисусе Христе и христианах в произведениях Тацита и Светония. Наряду с использованием различных методов критики источников в данный период в отечественной историографии утвердилось мнение о том, что все вопросы, связанные с изучением истории раннего христианства, должны рассматриваться в конкретно - историческом контексте. Признанию историчности сообщения Плиния Младшего о христианах способствовали результаты археологических находок середины XX в. в Кумране.
В начале 1970-х гг. в научный оборот израильским ученым Ш. Пинессом был введен новый список произведения Иосифа Флавия, в котором сообщение об Иисусе Христе и христианах имеет несколько иной оттенок. В данной версии сообщения Иосифа отсутствовала информация об Иисусе, как о мессии, он назывался мудрым человеком, что не противоречило позиции историка, исповедовавшего иудейскую религию. В отечественной историографии данная версия получила распространение в конце 1980-х гг. С этого времени отечественными исследователями обсуждаются вопросы, связанные с достоверностью сообщений нехристианских историков. В современной российской историографии раннего христианства существует две точки зрения на проблему достоверности нехристианских источников. Мнение о подлинном характере сообщений античных историков придерживаются представители церковной историографии. В современных научных исследованиях российских ученых можно встретить предположения о том, что сообщения Иосифа Флавия и Корнелия Тацита испытали влияние христианской традиции, но не посредством искажения, а при обращении античных историков к христианскому преданию. В современной российской историографии свидетельства античных историков рассматриваются при обсуждении проблем, связанных с распространением христианской религии и изучением взаимоотношений языческого мира и христианства.
Изучение современного состояния проблемы подлинности и достоверности нехристианских источников позволяет сформулировать альтернативную теорию. Сообщение о христианах в письме Плиния следует признать подлинным. Археологические данные, сочинения античных историков, некоторые новозаветные источники позволяют выдвинуть предположение о том, что к началу II в. христианство получило достаточное распространение как в Риме, так и в Малой Азии. Аргументы о нагромождении фактов в письме, странности композиционного строения, поспешности изложения информации не могут иметь решающего значения, поскольку их невозможно подвергнуть проверке.
Информация о христианах, содержащаяся в произведении Тацита «Анналы», также, по нашему мнению, принадлежит перу античного историка. Краткость сведений о христианах и недостаточно ясный характер сообщаемого связаны с тем, что Тацит стремился показать негативные стороны правления Нерона, не акцентируя внимание на новом религиозном движении.
Несмотря на то, что в биографиях Светония имеется два упоминания о Хресте и христианах, мы должны признать, что о христианстве Светоний сообщает единожды, а именно, в биографии Нерона. Короткое замечание о христианах, понесших строгое наказание, совпадает с характеристикой Нерона как жестокого правителя и не противоречит сообщениям других античных историков. Сообщение в биографии Клавдия следует рассматривать в контексте взаимоотношений иудеев и римских властей.
Признавая правомерность предположений об интерполятивном характере сообщения об Иисусе Христе и христианах в XVIII книге Флавия, мы должны признать, что попытки реконструкции первоначального содержания практически невозможны. Мы лишь можем делать предположения о том, что тон сообщения Иосифа был более нейтральным по отношению к Иисусу Христу, однако и в этом случае мы не можем быть уверены в истинности своих выводов.
Изучив процесс формирования и развития «теории интерполяции» в отечественной историографии, мы пришли к выводу о том, что данная теория имеет научный характер. Получив первоначальные характеристики в рамках различных историографических традиций, данная теория являлась неотъемлемой частью исторической концепции раннехристианской истории, существовавшей в советской историографии. Многие из ее положений были опровергнуты только в ходе открытия новых исторических источников, что свидетельствует об их высокой научной значимости.
