Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Приемы и методы анализа эпистолярных источников в отечественной историографии .13
1.1. История собирания и издания частной переписки в XIX–XX вв. 13
1.2. Общие подходы к рассмотрению писем как исторического источника...26
1.3. Эволюция эпистолярного жанра 37
1.4. Понятие письма. Проблемы классификации и систематизации писем .42
1.5. Задачи и методы внешней критики писем 48
1.6. Задачи и методы внутренней критики эпистолярных источников .52
Глава II. Семья Гаевских и ее эпистолярное наследие 60
2.1. Биография П.И. Гаевского и источники ее изучения 61
2.2. Биография В.П. Гаевского и источники ее изучения 65
2.3. Эпистолярное наследие семьи Гаевских в личном архивном фонде В.П. Гаевского .87
Глава III. Источниковедческий анализ семейной переписки Гаевских ..96
3.1. Переписка П.И. Гаевского с Е.М. Гаевской (Черниковой) 96
3.2. Письма П.И. Гаевского к М.Е. Гаевской 102
3.3. Переписка В.П. Гаевского с родителями 113
3.4. Переписка В.П. Гаевского с Е.Н. Гаевской (Полевой) и с Н.В. Гаевским .142
Заключение 169
Список литературы
- Эволюция эпистолярного жанра
- Задачи и методы внешней критики писем
- Биография В.П. Гаевского и источники ее изучения
- Письма П.И. Гаевского к М.Е. Гаевской
Эволюция эпистолярного жанра
Структура анализа переписки основана на общих для всех видов источников методах источниковедческого исследования, с учетом особенностей, присущих частной переписке. Первый этап изучения переписки определяется задачами поиска и выявления писем. Он представляет определенные сложности, обусловленные спецификой социального функционирования писем. Будучи источником частного происхождения, письма откладываются в личных архивных фондах. Это естественный способ формирования комплексов эпистолярных источников: человек получает письма в течение жизни, хранит их, и после его смерти они вместе с другими источниками личного происхождения являются составной частью личного архивного фонда.
Крупные личные и семейные архивы XIX в., как правило, создавались дворянскими фамилиями, представители которых имели отношение к культуре, литературе, общественной жизни. В таких семьях существовала культура написания и сохранения писем. Кроме фондообразователя, к истории архива имеют отношение также фондособиратель и фондохранитель. Примером их сочетания в одном лице может служить П.А. Вяземский, который, кроме собственных бумаг, собирал и хранил автографы деятелей своего времени и оставил богатый Остафьевский архив, включающий в себя собрание автографов А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, Н.М. Карамзина, А.А. Дельвига и др. Вяземский призывал современников хранить семейные архивы и подчеркивал особую роль писем: «Переписки, сии очевидные деяния, сии, так сказать, снимки с жизни, ее переживающие, всегда драгоценны или в домашнем, или в общественном отношении; еще драгоценнее, когда в обоих. Счастлив, кто в переписке предка находит пищу для семейного любопытства и поучительные примеры своего гражданского поведения. Почему каждой фамилии не иметь архива своего?»1
Можно также назвать богатые семейные архивы Румянцевых, Тургеневых, Аксаковых, братьев Языковых. В дальнейшем большее распространение получили не семейные, а личные архивы. До нас дошли крупные собрания писем Л.Н. Толстого, М. Горького, В.А. Брюсова, А.А. Блока, П.А. Ефремова, С.А. Венгерова, П.И. Бартенева, М.И. Семевского, М.М. Стасюлевича, А.С. Суворина и др.2
Зачастую семейные и личные архивные фонды претерпевали существенные изменения. Они включали в себя новые компоненты, кроме материалов основного фондообразователя, а потом и сами входили в качестве составных частей в другие собрания. Кроме того, семейные архивы могли сливаться и образовывать единый, более сложный по своему составу фонд в результате женитьбы представителей двух родов, каждый из которых имел свой архив.
Хотя единой системы приема на государственное хранение личных архивных материалов не существовало, все же автографы выдающихся современников со второй половины XIX в. начинают попадать в библиотеки и музеи. Как правило, это происходило путем дарения со стороны самого фондообразователя. Примером может служить личный фонд В.П. Гаевского, который незадолго до смерти передал часть своих бумаг на хранение в Публичную библиотеку.
Однако случаи бережного хранения семейных и личных архивов являются скорее исключением. Естественно, письма и другие документы откладываются в личном архиве каждого человека, если только он по каким-то причинам не ставит своей целью их уничтожение. Но зачастую после смерти фондообразователя было некому позаботиться о сохранении его личного фонда. В лучшем случае документы распылялись и становились
Вяземский П.А. Полное собрание сочинений князя П.А. Вяземского. СПб, 1880. Т. 5. С. 44. Прохоров Е.И. Издание эпистолярного наследия // Вопросы текстологии. М., 1964. Вып. 3. С. 9–10. «добычей» коллекционеров, в худшем – уничтожались или просто гибли вследствие небрежного обращения.
Таким образом, многие личные архивные фонды, в которые входили комплексы эпистолярных источников, погибли, а многие из сохранившихся в составе других коллекций и собраний хранятся в разных архивах, что существенно затрудняет выявление отдельных писем.
Несмотря на это, письма выдающихся деятелей как биографический источник, как литературные документы и в целом как документы эпохи уже в XIX в. вызывали пристальный интерес. С этим связаны осуществляемые журналистами и литературоведами поиски писем выдающихся писателей с целью их публикации.
Начало массовой публикации переписки приходится на середину XIX в. Л.Н. Смирнова в статье «Типы и виды изданий эпистолярного наследия» выделяет три вида публикации писем: 1. публикация одного письма или группы писем, неизвестных ранее в печати, чаще всего помещались в литературных и исторических журналах; 2. сборники писем и переписки, включающие и неизвестные, и уже опубликованные письма, обычно выходили в виде отдельных книг и сборников; 3. издания писем в собраниях сочинений писателей1.
Все эти виды изданий писем применяются до настоящего времени, но первый из них стал регулярно практиковаться с середины XIX в. О публикации писем впервые заговорили вскоре после смерти А.С. Пушкина (М.П. Погодин, Л.С. Пушкин)2. Однако одновременно со стремлением обнародовать переписку поэта, которая могла служить источником биографических сведений о нем, а также дополнением к его литературному наследию, пришло понимание того, что необходима строгая избирательность в публикации писем.
Задачи и методы внешней критики писем
Не вполне справедливо суждение А.Н. Пыпина о том, что В.П. Гаевский «не решился» сразу приступить к изучению биографии и творчества А.С. Пушкина. Интерес начинающего библиографа не ограничивался только А.А. Дельвигом, при изучении жизни и творчества Дельвига ему приходилось постоянно обращаться к литературной жизни пушкинской эпохи и к самому Пушкину. Впоследствии интерес к Пушкину и его эпохе сохранился у В. П. Гаевского на протяжении всей жизни.
Серия статей «Дельвиг» способствовала известности молодого библиографа и вызвала отклики собратьев по литературному делу. Выход этих статей отметил в своем дневнике другой известный библиограф, Г.Н. Геннади: «Во 2-й кн. Современника 1853 напечатана первая статья о Дельвиге – монография, какой не было в нашей литературе. Подробно до крайней возможности, много нового и хорошо писана. Только что появилась книжка. – Полторацкий свез меня к нему и познакомил. Дельный, серьезный малый, любит литературу, печатал уже в Современнике, Журнале Министерства народного просвещения»1. В этом же дневнике можно найти доказательство того, что библиография в то время не была совершенно безопасным занятием и не гарантировала авторам свободы от цензурных преследований: «Продолжение статьи Гаевского о Дельвиге в Современнике было искажено цензором Крыловым, Гаевский попросил Корфа и тот заступился. … По этому случаю Крылов написал длинное оправдание в виде доноса, где разумеется есть намеки на неблагонамеренность автора и проч.»2 Статьи о Дельвиге получили также одобрительный отзыв
Н.А. Некрасова, который был им высказан в письме от 23 декабря 1853 г.: «Ваша статья – прелесть. … первый и прекрасный намек на то, как должны писаться подобные вещи и как они будут писаться, когда русская критика поумнеет»1.
На исследование В. П. Гаевского откликнулся также московский библиограф Н.С. Тихонравов. В отличие от предыдущих отзывов «Замечания» Н.С. Тихонравова носили критический характер: автор спорил с В.П. Гаевским об атрибуции некоторых стихотворений, предположительно принадлежащих Дельвигу, а также указал на пропущенную в исследовании биографическую статью о Дельвиге2. В.П. Гаевский не оставил эти «Замечания» без внимания. Продолжая работу над серией статей о Дельвиге, он поместил в журнале «Отечественные записки» «Библиографические заметки о сочинениях Пушкина и Дельвига», являющиеся, по сути, ответом Н.С. Тихонравову3. Вначале В.П. Гаевский последовательно разобрал все замечания московского коллеги и ответил на них. Затем он перешел от своей статьи уже к исследованию самого Н.С. Тихонравова, касающемуся лицейских стихотворений А.С. Пушкина и содержащему некоторые пропуски: «Зная по опыту всю трудность собирания библиографических фактов, мы весьма далеки от того, чтобы ставить в вину г. Тихонравову сделанные им пропуски и ошибки, но имея возможность указать и исправить их, мы считали обязанностью сделать это»4. Автор представил хронологический список опубликованных лицейских стихотворений А.С. Пушкина. Таким образом, новое библиографическое исследование В.П. Гаевского уже непосредственно касается творчества А. С. Пушкина.
Полемика между двумя библиографами на этом не закончилась. На страницах тех же «Отечественных записок» Н.С. Тихонравов поместил свой ответ на разъяснения В.П. Гаевского1. Здесь важно отметить, что дискуссии по таким, казалось бы, малозначительным вопросам истории литературы, которым сейчас нашлось бы место только на страницах академических научных изданий, разворачивались в самых читаемых журналах того времени. Это еще раз доказывает, что библиографические исследования, которые впоследствии могли показаться мелкими и незначительными, были на определенном этапе развития науки очень актуальны и вызывали большой интерес.
В дальнейшем в библиографических исследованиях В.П. Гаевского пушкинская тематика становится преобладающей. На основании предоставляемых им сведений публиковались материалы по биографии и творчеству А.С. Пушкина в «Отечественных записках»2. Особый интерес В.П. Гаевского привлекал лицейский период жизни и творчества великого поэта, тем более что именно этот период являлся наименее исследованным. По этому поводу он также публиковал свои исследования в журналах «Современник» и «Отечественные записки»3. Кроме того, статьи В.П. Гаевского об А.С. Пушкине публиковались в журнале «Библиографические записки»4. Этот журнал был основным печатным органом, вокруг которого группировались библиографы в конце 1850-х – начале 1860-х гг.: А.Н. Афанасьев, П.А. Ефремов, М.Н. Лонгинов, С.Д. Полторацкий и др. Именно здесь, несмотря на то что журнал просуществовал недолго, были опубликованы многие исследования по русской литературе.
Биография В.П. Гаевского и источники ее изучения
Следующий эпизод переписки В.П. Гаевского с родителями относится к 1856 г. Все время после окончания лицея В.П. Гаевский служил в Петербурге, жил у родителей, и потому потребности в переписке не возникало. В 1856 г. 30-летний Виктор Павлович – чиновник канцелярии статс-секретаря «у принятия прошений». В августе 1856 г. он отправился в служебную командировку в Москву по случаю коронации Александра II. Он отсутствовал в Петербурге чуть больше месяца и за это время отправил 2 письма к П.И. Гаевскому и одно – к М.Е. Гаевской, и получил 2 ответных письма от П.И. Гаевского. Несмотря на то что корреспонденты находились в разных городах, а В.П. Гаевский, по-видимому, впервые был в Москве, письма невелики по объему и не содержат «дневника впечатлений». Видимо, это связано с тем, что В.П. Гаевский был на протяжении всего времени чрезвычайно занят по службе. В дни коронации на имя нового царя пришло множество прошений, и работа в канцелярии не прекращалась ни на минуту: «Нас просто задавили просьбами – в шесть дней поступило более 15000!»1 В письме М.Е. Гаевской от 9 сентября В.П. Гаевский жалуется: «Вердеревский и Салманов, возвратившиеся в Москву, предлагают мне свои квартиры, но я не могу ими воспользоваться, потому что должен быть в канцелярии день и ночь»2. Москва представилась В.П. Гаевскому не с самой привлекательной стороны: «Москва мне не понравилась: пыль, грязь, толкотня и вонь. … Поместился я самым неудобным образом: у меня нет не только комнаты или угла, но ни стола, ни дивана, ни ящика, сплю где и как попало, занимаюсь где случится, а вещи валяются в чемоданах, в грязном углу. … В довершение всех удовольствий жизни, у меня вытащили в толпе порт-монне с деньгами»3. В ответном письме от 28 августа 1856 г. Павел Иванович философски отвечает: «Слава Богу ты жив, все что мне нужно было знать. А что много будет работы, что ты дурно помещен или вовсе не помещен, что ты, может быть, иногда голоден, что у тебя кошелек украли – это все вещи, которые можно было предвидеть, как обыкновенные. Зато ты видел златоглавую Москву»1. Саму церемонию коронации, прошедшую 26 августа 1856 г., он описывает вскользь и без особого интереса: «Вчерашнее торжество я смотрел из Кремля, и видел довольно хорошо. Торжество было великолепное, иллюминация также удалась как нельзя лучше»2. В письме от 9 сентября 1856 г. к М.Е. Гаевской содержится описание народного праздника, устроенного 8 сентября на Ходынском поле: «Вчера я был на народном празднике, который как нельзя более не удался: дождь был проливной, а народ, собравшийся с раннего утра, еще за два часа до начала праздника, не дожидаясь сигнала, бросился к столам и в одну минуту все уничтожил, так что к приезду Государя не оставалось и признаков столов, а они были приготовлены на протяжении десяти верст. Все приглашенные на праздник были только свидетелями того, как народ бросал грязью в резервуары, в которых находилось вино, выпитое еще до начала праздника».3 Помимо описания коронации и праздника, письма содержат сведения о московских знакомых, о погоде и т.п., а ответные письма П.И. Гаевского – о делах родственников. В целом, письма В. П. Гаевского из Москвы, как и ответы П.И. Гаевского, несут прежде всего информационную функцию.
Следующая большая группа писем – переписка В.П. Гаевского с отцом во время заграничного путешествия 1857 г. В.П. Гаевский находился за границей с июня по ноябрь 1857 г. Всего за это время он отправил П.И. Гаевскому 19 писем и получил 10 ответных писем. Следует отметить, что, хотя письма адресованы П.И. Гаевскому, они предназначались для чтения не только отцом, но и мачехой и сестрами В.П. Гаевского, то есть адресатом выступает сразу вся семья. Об этом свидетельствуют такие строки из письма 123 П.И. Гаевского: «Голубчик мой, Виктор, благодарю за журнал 12–18 авг. Мы читали его во всеуслышание и много сожалели, что время в Остенде потеряно, много смеялись (особенно Варинька) некоторым строчкам»1. Эти письма относятся к жанру «путевых заметок». Вот как сам В.П. Гаевский характеризует принцип их написания: «Через неделю или дней через десять напишу еще, и буду писать не стесняясь сроками, а по мере времени и накопления материалов, потому что эти письма будут вместе с тем и дорожными заметками»2. Это подробные, многостраничные послания, посвященные исключительно впечатлениям от путешествия. Что касается ответных писем П.И. Гаевского, то они написаны в форме «эпистолярного дневника», правда, достаточно краткого – записи за один день, как правило, ограничиваются несколькими строками. Такая эпистолярная манера была характерна для П.И. Гаевского и раньше: похожие по форме письма он писал жене во время своей заграничной поездки 1856 г. Начиная с письма от 11–14 августа 1857 г. каждое письмо содержит подневное описание времяпрепровождения: прогулки, обеды и ужины, концерты, а также состояние здоровья всех членов семьи, при этом чаще всего упоминаются Марья Ефимовна Гаевская и дочери (сестры В.П. Гаевского) Варвара и Елизавета. Сам П.И. Гаевский говорит о назначении этой переписки: «Извини за пустяки, которыми наполнены мои письма; важного писать нечего, а эти пустяки вероятно для тебя могут быть интересны по привязанности твоей к нам»3. В письмах П.И. Гаевского соблюдаются своеобразные, ставшие традиционными для этой семьи формы эпистолярного этикета; так, каждое письмо заканчивается напутствием: «Помни мои дружеские советы: осторожность в речах и поступках и расчетливость в деньгах»; «Будь здоров и расчетлив во времени и кошельке» и т.п.
Письма П.И. Гаевского к М.Е. Гаевской
В настоящей работе были выделены основные аспекты изучения переписки как исторического источника в отечественной историографии. Несмотря на то что некоторые аспекты, как, например, внешняя критика писем, благодаря богатой истории публикации писем, изучены достаточно хорошо, все же есть необходимость в дальнейшей теоретической разработке методов анализа переписки, а также в изучении исторически сложившихся эпистолярных комплексов, не введенных в научный оборот.
Была проведена архивно-эвристическая работа, в результате которой было выявлено более 800 писем, которые составляют семейную переписку Гаевских. С помощью методов внешней критики были воссозданы целостные тексты каждой переписки, установлена история их возникновения. Была проанализирована форма написания писем и основное содержание переписки. В ходе работы над семейной перепиской Гаевских были сделаны выводы теоретического характера, касающиеся анализа эпистолярных отношений как одной из главных задач внутренней критики переписки, которые могут быть в дальнейшем использованы в работе с эпистолярными источниками. Эпистолярные отношения – это условия возникновения переписки, включающие в себя комплекс факторов, которые влияют на форму и содержание писем. К ним относятся: личные и социальные взаимоотношения корреспондентов, роль переписки в их общении, а также индивидуальная эпистолярная манера корреспондентов и влияние на нее эпистолярного этикета данного периода.
На основании проведенного источниковедческого исследования можно сделать выводы о значении семейной переписки Гаевских как исторического источника.
Гаевские. Любая семья – своего рода микроистория, отражение истории общества в миниатюре. Будучи представителями петербургской дворянской интеллигенции XIX в., Гаевские обладали рядом общих, характерных черт. Прежде всего, это образованность: П.И. Гаевский получил образование в Полоцкой иезуитской академии, В.П. Гаевский – в Александровском лицее, и туда же определил учиться своего сына Николая. Гаевские находились на государственной службе, причем П.И. Гаевский дослужился до чина тайного советника, и занимали достаточно высокое положение в обществе. Деятельность и отца, и сына Гаевских была тесно связана с литературой, хотя и в разных аспектах: П.И. Гаевский был цензором по профессии, В.П. Гаевский же был литературоведом и библиографом по призванию. В то же время, отношения Павла Ивановича и Виктора Павловича Гаевских – это отношения «отцов и детей», относящихся к разным эпохам. П.И. Гаевского можно охарактеризовать как человека николаевского времени: он был убежденным консерватором, последователем теории «официальной народности» и одним из ближайших соратников министра народного просвещения С.С. Уварова. Главной ценностью он считал государственную службу, а главным качеством в человеке – преданность императору и «благонамеренность». Он был проникнут православием, патриотично настроен и был врагом любого инакомыслия. В.П. Гаевский – типичный деятель эпохи реформ. Его либеральные убеждения сложились под влиянием литературной жизни конца 1840-х – 1850-х гг., общения с Н.А. Некрасовым и кругом «Современника». Он со скандалом покинул государственную службу из-за обвинения в связях с А.И. Герценом. В переписке достаточно ярко представлены его западнические убеждения: в общественно-политической жизни европейских стран он видел если не идеал, то, во всяком случае, пример устройства гораздо более рационального и «правильного», нежели в России. В.П. Гаевский, в отличие от отца, стремился к независимости от государства и считал главной ценностью свободу и права человеческой личности. Он был одним из первых адвокатов, появившихся в России благодаря судебной реформе 1864 г. Как видно, по своему мировоззрению и убеждениям отец и сын Гаевские представляли почти полную противоположность друг другу. При этом их отношения, судя по переписке, поддерживались всю жизнь и внешне соответствовали традиционной модели семейных отношений, но на деле не отличались взаимопониманием. Пускай не всегда корреспонденты (особенно П.И. Гаевский) высказывали свою позицию прямо, но анализ переписки в комплексе позволяет выстроить портреты ее участников и общую картину атмосферы в семье.
Отдельные сведения и упоминания, содержащиеся в семейной переписке, могут быть использованы в конкретно-исторических исследованиях. Особенность семейной переписки состоит в том, что служебные, литературные и общественные вопросы, которые напрямую касались отца и сына Гаевских, почти не находят в ней отражения. Но зато некоторые аспекты, которым уделяется значительное внимание в семейной переписке, не отражаются в других источниках. К примеру, В.П. Гаевский всю жизнь активно путешествовал, причем основной целью его путешествий была познавательная цель. «Отчеты» о поездках, иногда развернутые, напоминающие наброски будущих статей, содержатся именно в семейной переписке. Письма В.П. Гаевского интересны, таким образом, как взгляд русского путешественника на европейскую жизнь, а также с точки зрения изучения общественной мысли России середины – второй половины XIX в.
