Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Судьба рукописного наследия Н. К. Никольского
1. 1. Из истории формирования личного фонда Н. К. Никольского в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН 20
1. 2. Роль музеев и академических учреждений г. Ленинграда в распределении рукописного наследия Н. К. Никольского 27
Глава 2. Н. К. Никольский и Санкт-Петербургская духовная академия
2. 1. Родословная. Традиции семьи. Годы обучения и преподавательской деятельности в Санкт-Петербургской духовной академии 33
2. 2. Предсоборное движение 1905—1906 гг. в публицистике > Н. К. Никольского 87
2. 3. Ревизия 1908 г. Увольнение из Духовной академии 103
Глава 3. Н. К. Никольский и Академия наук
3. 1. Из истории незавершенных проектов ОРЯС: «Повременной список русских писателей и их сочинений с XI по XIV в.» 112
3. 2. «Музей славяно-русской книжности» — дар Н. К. Никольского Академии наук (1918—1924) 133
3. 3. Н. К. Никольский — директор БАН (1920—1925) 150
3. 4. Н. К. Никольский и ИР ЛИ: из истории «Комиссии по изданию памятников древнерусской литературы» (КПДЛ) 164
3.5. Деятельность Н. К. Никольского в комиссиях АН (1900—1936) 188
3. 6. H. Н. Зарубин и его роль в сохранении и использовании рукописного наследия Н. К. Никольского 204
Заключение 210
Список сокращений 213
Список использованной литературы 217
Список источников 248
Приложения
- Из истории формирования личного фонда Н. К. Никольского в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН
- Роль музеев и академических учреждений г. Ленинграда в распределении рукописного наследия Н. К. Никольского
- Родословная. Традиции семьи. Годы обучения и преподавательской деятельности в Санкт-Петербургской духовной академии
- Из истории незавершенных проектов ОРЯС: «Повременной список русских писателей и их сочинений с XI по XIV в.»
Введение к работе
В конце XIX — начале XX в. в условиях социальной напряженности особое значение приобретает деятельность не только представителей властных структур государства, но и русской интеллигенции, которая формирует нравственные и культурные приоритеты, определяющие самосознание общества.
Ярким представителем научной среды С.-Петербурга являлся1 историк Русской православной церкви, академик Николай Константинович Никольский. Ученый принадлежал к кругу русской интеллигенции, в научной и общественной деятельности которой соединились обширные знания и опыт предшествующих поколений — служителей Русской православной церкви и лучшие академические традиции конца XIX — начала XX в.
В современной» историографии одним из актуальных направлений являются аналитические исследования, связанные- с изучением места личности в истории, преломления исторических событий в жизни и в индивидуальном сознании человека, научные взгляды и нравственные приоритеты которого сформировались в условиях смены государственного строя.
В последнее десятилетие возрос интерес к истории духовного образования в России. Впервые опубликованы или переизданы научные труды известных историков-богословов и представителей академической науки,'составлявших окружение Н. К. Никольского, изучен жизненный и творческий путь некоторых из них. Настоящее исследование продолжает эти работы.
Наследие представителей церковно-исторической школы, сформировавшейся в Санкт-Петербургской духовной академии во второй половине XIX — начале XX в., стало основой для создания фундаментальных богословских и исторических исследований, проблематика которых не могла существовать изолированно от исследовательских задач
Академии наук. Некоторые из профессоров Духовной академии были избраны членами-корреспондентами и академиками АН, а их трудам присуждены почетные академические премии.
Академик Николай Константинович Никольский принадлежал к потомственной петербургской семье священнослужителей, его научная деятельность сформировалась под влиянием не только традиций петербургской церковно-исторической школы, но и академической науки С.Петербурга — Ленинграда.
Н. К. Никольский — один из талантливых выпускников Санкт- Петербургской духовной академии. Его яркое и неординарное мышление проявилось уже в первых студенческих работах, в > которых определилась тема одного из фундаментальных исследований ученого: история духовного, политического и экономического развития Кирилло-Белозерского монастыря до второй четверти XVII в.
Важным моментом в научной биографии Н. К. Никольского является- период предсоборного движения в начале XX в. В обсуждении религиозных проблем, затронутых в многочисленных общественных. дискуссиях, Н. К. Никольский принял активное участие как представитель либерального направления. В результате проведенной в 1908 г. ревизии Санкт- Петербургской духовной академии, направленной на отмену автономии и подготовку условий,для принятия нового академического устава, ученый был вынужден оставить службу в Духовной академии и перенести свою деятельность в Академию наук и другие светские учебные учреждения.
С последнего десятилетия XIX в. (с 1899 г.) Н. К. Никольский тесно сотрудничал с Отделением русского языка и словесности (ОРЯС). Те задачи, которые стали определять научно-исследовательскую деятельность ОРЯС с конца XIX в. — собирание и систематизация сведений- о древнерусских памятниках письменности, изучение и публикация древних памятников книжности, совпали с научными интересами ученого. При поддержке правительства, Правительствующего Синода и ОРЯС Н. К. Никольский получил возможность обследовать книгохранилища в десятках городов России, собрать уникальные сведения о количестве и составе древних рукописей, хранящихся в государственных и частных собраниях. Собранные материалы послужили основой для дальнейших научных изысканий Н. К. Никольского, связанных с проблемами выявления, сохранения и публикации памятников древнерусской книжности.
Впервые к изучению научного наследия Н. К. Никольского обратился его ученик Н. Н. Зарубин. В 1936 г., в статье, посвященной памяти ученого, он наметил основные вехи биографии Н. К. Никольского, высоко оценив вклад историка в изучение древнерусских памятников книжности. Определенную информационную значимость имеет обзор личного фонда Н. К. Никольского в Ленинградском отделении Архива АН СССР," составленный сотрудником Архива П. Н. Корявовым. Несомненным достоинством этой работы является подробное описание основных разделов рукописного собрания ученого.
Характеристику направлений научных изысканий Н. К. Никольского продолжили Н. Н. Розов в статье к 30-летию со дня смерти ученого и О. Б. Мраморнов в статье, посвященной 125-летию со дня рождения историка.Авторы остановились на характеристике трудов, биографии ученого, подчеркнув их масштабность и востребованность для отечественной историографии.
В конце 1990-х гг. в связи с празднованием 600-летия Кирилло- Белозерского монастыря был опубликован ряд статей, посвященных одному из главных направлений научных изысканий Н. К. Никольского — истории этой крупнейшей обители русского Севера. В статье М. В. Рождественской, опубликованной в юбилейном сборнике, проанализированы две основные темы, которые, по ее мнению, навсегда уставили имя ученого в истории русской филологической науки: изучение рукописей Кирилло-Белозерского монастыря и составление Повременного списка русских писателей и их сочинений. Особое внимание М. В. Рождественская уделила взглядам Н. К. Никольского на задачи изучения древнерусской книжности. В этом же сборнике опубликованы статьи, имеющие непосредственное отношение к реконструкции научного наследия ученого. Работа Е. В. Крушельницкой посвящена обзору содержания 4-й части исследования Н. К. Никольского о келейной и общинной жизни Кирилло-Белозерского монастыря, в статье Т. И. Шабловой дан анализ 5 (неопубликованного) тома — «Богослужение».Проблема изучения рукописного наследия Н. К. Никольского рассмотрена в статье 3. В. Дмитриевой и Е. В. Крушельницкой. В ней проанализированы основные наблюдения, сделанные ученым относительно управления, общинной и келейной жизни Кирилло-Белозерского монастыря. Значимым результатом исследований З.В. Дмитриевой, Е. В: Крушельницкой и Т. И. Шабловой стало издание 2 тома труда Н. К. Никольского.
В том. же направлении научной деятельности ученого следует рассматривать и статьи С. С. Подъяпольского и Л. И. Шохина. Известный исследователь древнерусского зодчества С. С. Подъяпольский впервые дал оценку работам Н. К. Никольского, применив, в своих археологических изысканиях, сведения, приведенные историком об архитектурных памятниках Кирилло-Белозерского монастыря. Автор- публикации отметил тот немаловажный факт, что Н: К. Никольский^ изучая архитектуру монастыря, подошел к текстам как историк и источниковед. Факты, приведенные Н. К. Никольским, впоследствии были подтверждены археологическими раскопками. Внимание Л." И. Шохина привлекло письмо Н. К. Никольского к С. Д. Шереметьеву, сохранившееся в личном фонде известного коллекционера и мецената. Письмо5Н. К. Никольского является ответом на, запрос Д Шереметьева, об источниках, связанных с именем царевича Дмитрия Угличского. Ученый сообщил С. Д. Шереметьеву сведения о кирилловских дьяках, имена которых не упоминались в его труде о Кирилло- Белозерском монастыре. Таким образом, по мнению Л. И. Шохина, письмо
Н. К. Никольского является работой, представляющей «самостоятельный интерес».
К другому важному направлению научных интересов ученого — библиографической картотеке — в 1948 г. обратилась сотрудница БАН В. Ф. Покровская. В ее статье проанализированы принципы хранения материалов в* картотеке, состав каждого раздела. Изучение картотеки Н. К. Никольского продолжила В. П. Адрианова-Перетц. Подчеркнув значение этого библиографического собрания как исчерпывающей источниковой базы для истории русского языка и литературы XI—XVII вв., автором предложена обширная программа организации работ по завершению этого труда.
В связи с празднованием 275-летия со дня основания Библиотеки Академии наук сотрудница Научно-исследовательского отдела рукописей (НИОР БАН) О. П. Лихачева подготовила статью о деятельности Н. К. Никольского на посту директора академической библиотеки. В ней дана характеристика трудов ученого в области изучения древнерусской книжности, а также раскрыты обстоятельства'переезда БАН в новое здание, показана роль Н. К. Никольского как руководителя в сложный для библиотеки организационный период.
В 1989 г. вышла в свет статья М. В. Рождественской, посвященная истории возникновения одного из ведущих центров изучения литературы
Древней Руси — Отдела (Сектора) древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР (ИРЛИ). В ней впервые были рассмотрены взаимоотношения руководителей двух комиссий, функционировавших при Пушкинском доме: Комиссии по подготовке к изданию памятников древнерусской литературы (КПДЛ) под руководством Н. К. Никольского и Комиссии по составлению толковой библиографии (КТБ) академика В. Н. Перетца, в 1930-х гг. объединенных в единую Комиссию по древнерусской литературе (КДЛ).
В 1993 г. М. В. Рождественская опубликовала статью о роли Н. К. Никольского в создании Историко-библиографического Музея славянорусской книжности и дала оценку работ ученого, посвященных проблемам выявления, библиографирования и систематизации памятников древнерусской литературы.
В 1986 г. Ю. К. Бегунов акцентировал внимание на курсах лекций по гомилетике и христианскому проповедничеству, прочитанных Н. К. Никольским в Санкт-Петербургской духовной академии (СПбДА). Автор отметил, что одним из основных направлений деятельности ученого были библиографические изыскания по выявлению всего жанрового состава древнерусской книжности как необходимого условия для написания академической истории древнерусской книжности.
В том же году в сборнике, посвященном* 175-летию Ленинградской Духовной академии, была опубликована статья иеромонаха Иннокентия (Павлова), посвященная церковно-исторической школе. Высоко оценив деятельность ученого как «выдающегося представителя петербургской церковно-исторической школы», иеромонах Иннокентий (Павлов) подчеркнул, что «значение трудов ученого для истории Русской церкви и русской духовной культуры так же велико, как значение трудов В. В. Болотова для истории Древней Церкви». В статье впервые отмечена позиция Н. К. Никольского — активного участника дискуссии о предполагавшихся в начале XX в. церковных реформах.
Востребованность исследования, посвященного Н. К. Никольскому определяется современным состоянием отечественной историографии. В последнее десятилетие одним из перспективных направлений является издание и переиздание фундаментальных трудов историков-богословов, в научный оборот введены документы о многих выдающихся деятелях Русской Православной церкви и академической науки, составляющих окружение ученого, ведутся исследования по истории духовного образования. В настоящий момент отсутствует специальное комплексное исследование о Н. К. Никольском — известном церковном историке, академике, общественном деятеле и данная работа имеет своей целью восполнить этот пробел. Исходя из поставленной цели предполагается решить следующие задачи: - исследовать жизненный и творческий путь ученого на основе , комплексного изучения его рукописного наследия; проанализировать процесс становления научных взглядов ученого в условиях сформировавшейся во второй половине XIX в. церковно-' исторической школы Петербурга;: определить значение публицистических трудов I I. К. Никольского в обновленческом движении 1905-—1906 гг.; показать значение научно-исследовательской и общественной деятельности Н. К. Никольского как организатора; академической- науки- первой трети XX в.
В диссертационном исследовании использован: обширный комплекс архивных и опубликованных источников; выявленных^ в научных учреждениях Санкт-Петербурга и Москвы. Основой работы послужил обширный личный, фонд Н. К. Никольского, отложившийся в Санкт-
Петербургском филиале Архива РАН (СГ1Ф АРАН. Ф. 247). В его составе сохранились автобиографические заметки; анкеты,, записные книжки, формулярные списки; трудовая и расчётная, книжки, личная переписка. В фонде учёного сохранилось; его curriculum- vitae, автобиография; из которой все исследователи, обращавшиеся к деятельности НМС. Никольского, черпали! основные сведения о-жизни историка. Автобиография; составленная; автором от третьего лица,. представляет собой;: несколько;:почти одинаковых вариантов начала; текста и группу отдельных карточек, заметок, охватывающих временной промежуток с рождения; учёного до 1934 г. В этом же деле находятся несколько анкет, заполненных учёным с 1919 но 1925 гг., а также в 1933 г.
Причина ограниченного количества автобиографических документов видна из переписки Н. К. Никольского с известным? библиографом, историком литературы и издателем С. А. Вёнгеровым в; связи, с предполагавшейся публикацией на страницах «Критико-биографического словаря* русских писателей и учёных» биографического очерка о слависте. В письме от 5 января 1916 г. С. А. Венгеров спрашивал своего адресата: «Что же Вы сведений о себе не шлёте? Хотя бы самые краткие!». В следующем письме от 11 января 1916 г. издатель напомнил Н. К. Никольскому: «Крайне обяжете меня, прислав немедленно (в день получения) ответ на вопросы, напечатанные на следующей странице. Эти сведения нужны для внесения в имеющуюся уже корректуру предварительного списка "Критико- биографического словаря"». В ответ на настойчивые просьбы С. А. Венгерова Н. К. Никольский дал весьма самокритичное объяснение. Так, он подчеркнул: «Письмо Ваше от 11 января 1916 года прибыло в Царское Село только сегодня, 16 января 1916 года. Что же касается до биографических сведений, то, будучи самым искренним врагом саморекламы и самоафиширования, в то же время, полагая, что некрологи не должны принадлежать самим авторам, я до сих пор упорно отказывался от составления каких-либо о себе сведений для разных справочников. По моему мнению, в них следовало вносить имена только таких лиц, известность которых исключала бы саму необходимость прибегать к ним, как к самобиографам. Себя я отношу к числу лиц, отсутствие имён которых в Словаре только увеличило его достоинство как книги».
По просьбе академика С. В. Вавилова, члена Комиссии по изданию справочника «Наука в России», Н. К. Никольский заполнил бланк анкеты для этого издания. Она сохранилась в личном фонде ученого и датирована 2 мая 1931 г. В письме к С. И. Вавилову от 27 апреля 1934 г. Н. К. Никольский писал: «Глубокоуважаемый Сергей Иванович! Возвращая с большим опозданием присланную мне КУИНСом анкету, считаю своим долгом пояснить причины происшедшего замедления. Во-1-х, для заполнения её потребовались справки в разных документах, которыми подтверждалась бы точность сообщаемых сведений, но которые не были у меня до сих пор собранными. Вторая причина — это моё опасение, что заполненная мною анкета будет истолкована КУИНСом, как моё согласие на включение сведений обо мне в "Биобиблиографический словарь крупнейших научных работников СССР". Но такое моё согласие было бы с моей стороны соучастием в саморекламировании, почему я уже не раз отказывался от сообщения биографических о себе сведений, предназначенных для подобных целей. Принимая, однако, во внимание официальный характер запроса и не желая прослыть простым саботажником, препровождаю анкету с перечнем некоторых своих трудов в надежде, что КУИНС откажется от намерения использовать его для проектируемого "словаря". Что же касается до моей автобиографии и фотографической карточки, то я решительно уклоняюсь от этого < поручения по указанной выше причине, которую, надеюсь, Вы не откажетесь признать уважительной». В личном фонде учёного сохранился отпуск письма Н. К. Никольского-к С. И. Вавилову, в котором автор написал такие строки: «Я, идя навстречу пожеланиям КУИНСа, приступил к составлению своей автобиографии и полного списка своих научных трудов, но не для- целей "словаря", а для целей автонекролога, предназначенного для опубликования, если- таковой окажется для- кого-либо интересным в своё время». Список научных трудов, составлен Н. К. Никольским за период с
1892 ПО' 1931 гг., на карточках, но он не является полным списком его работ. В" фондах Научно-исследовательского отдела рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ) выявлен более полный список научных трудов, составленный, самим ученым, возможно, специально для В. Д. Бонч-Бруевича. Bv частности, в» него внесены исследования по древнерусской книжности, опубликованные Н. К. Никольским в изданиях серии «Памятники древнерусской литературы». Краткие биографические сведения содержатся и в анкете, заполненной ученым при поступлении на службу в Институт материальной культуры.31 1
Из переписки историка, сохранившейся в личных фондах СПФ АР АН, для характеристики его академической деятельности в диссертационном исследовании были использованы письма ученого к А. А. Шахматову (Ф. 134), В. М. Истрину (Ф. 332), А. С. Орлову (Ф. 763).
Важным источником для выявления данных о научно-организационной деятельности Н. К. Никольского в Академии наук, является делопроизводственная документация, хранящиеся в СПФ АР АН: протоколы заседаний Общего собрания (Ф. 1, 1а), ОРЯС, Канцелярии ОРЯС (Ф. 9. Оп. 1, 5). В делопроизводственных документах Правления Ленинградского Административно-хозяйственного управления (ЛАХУ) — Ф. 4 сохранились не только документы, связанные с функционированием руководимых Никольским учреждений и комиссий, но и материалы, в значительной степени позволившие дополнить биографию ученого (трудовая книжка, формулярные списки, личное дело). Анализ делопроизводственных материалов фонда Ленинградского отделения Архива АН (Ф. 7), а также материалов ИР ЛИ (Ф. 150), учетных архивных документов (Дело Ф. 247) дало возможность восстановить историю передачи личного фонда Н. К. Никольского в СПФ АР АН и распределения научного наследия историка в научные учреждения г. Ленинграда. В фонде Института языкознания АН выявлены документы, свидетельствующие об интересе его специалистов к научному наследию Н. К. Никольского (Ф. 77).
Отдельные документы, дополняющие факты биографии * историка сохранились в,фонде Комиссии по празднованию 200-летнего юбилея АН (Ф. 12), в коллекции р. IV (Рукописи трудов и отдельные документы, поступившие из Рукописного отделения БАН). В собрании р. VI (Архивный экземпляр всех изданий. Академии наук XVIII—XX вв.) хранится ряд опубликованных работ ученого;
В составе Научно-исследовательского отдела рукописей НИОР БАН имеется личный фонд Н. Н. Зарубина (Ф. 84). Кроме научных работ по библиографии и-1 личной переписки в нем отложились неопубликованные рукописи, посвященные наследию Н. К. Никольского, которые были использованы в диссертационном исследовании как; источник для изучения истории, сохранения и использования научного наследия академика. Переписка Н. Н Зарубина и отдельные/варианты работ о Н. К. Никольском отложились в собраниях: Архива РАН (Москва) - Комаров В. Л. (Ф. 277), Лебедев-Полянский П. И. (Ф. 597), Морозов Н. А. (Ф. 583), в НИОР РГБ - Бонч-Бруевич В. Д. (Ф. 369); в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) — Государственный литературный музей (Ф. 612); Срезневские И. И;, В. И., О. И;. (Ф. 436): Эти- материалы были использованы как источник по изучению биографии ученого и проблем, связанных с правами различных учреждений5 на использование наследия Н. К. Никольского в конце 30-х гг. XX в. Экземпляр статьи Н. I I. Зарубина с характеристикой основных направлений научной деятельности Н. К.Никольского;' выявлен в фонде Института истории материальной культуры. Для документального подтверждения отдельных фактов биографии Н. К. Никольского были использованы материалы фондов академических учреждений, хранящихся в СПФ АР АН: БАН (Ф. 158), ИР ЛИ (Пушкинский Дом) (Ф. 150).
В рукописном собрании НИОР БАН хранится коллекция рукописей, собиравшаяся несколькими поколениями семьи Никольских — Собрание Н. К. Никольского (Собр. № 32); а также собрание материалов по библиографии и библиотековедению» (Ф. 68), в которое включены работы Н. Н. Зарубина, написанные на основе библиографических исследований Н. К. Никольского. В конце 30-х гг. XX в. одним из основных направлений плановой работы НИОР БАН было ведение библиографических работ, связанных с изучением и подготовке к публикации библиографической картотеки Н. К. Никольского. Эти материалы отложились в Архиве БАН (Ф. 158. Оп. 8).
Из собрания Отдела рукописей Российской национальнош библиотеки (ОР РНБ) в работе использованы материалы, связанные с периодом обучения Н. К. Никольского в СПбДА — Николаевский П. Ф. (Ф. 1186). Сведения об общении Н. К. Никольского с научной средой С.-Петербурга и материалы к его биографии содержатся в фондах Платонова С. Ф. (Ф. 585), Буша В. В. (Ф. 117), Фильдейзена Н.Ф. (Ф. 816), Дмитриевского А. А. (Ф. 253), Соколова И. А. (Ф. 1014). Ценным источником для выполнения диссертационного исследования послужили материалы НИОР РГБ. Так, в фонде 369 (Бонч- Бруевич В. Д.) сохранились документы, свидетельствующие об интересе к научному наследию Н. К. Никольского известного политического деятеля, коллекционера, интересующегося историей славяноведения в России, выявлен комплекс деловой переписки Н. К. Никольского с филологом- славистом Коршем Ф. Е. (Ф. 465) и книготорговцем — букинистом Шибановым П. П. (Ф. 342). Для характеристики периода учебы и деятельности Н. К. Никольского в СПбДА были использованы материалы Российского государственного исторического архива (РГИА): Канцелярия Святейшего Синода (Ф. 796); Канцелярия обер-прокурора (Ф. 797); Учебный комитет при Синоде (Ф. 802). 1
Отдельные документы из собраний Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб): Совет Императорского университета (Ф. 14), Архива Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук (Кол. 260 — Кириллов Белозерский монастырь), Архива Санкт-Петербургского института востоковедения РАН (Ф. 2 — Журналы заседаний Совета Российской
Академии истории материальной культуры), Государственного архива * древних актов (РГАДА) были использованы для уточнения биографических сведений об ученом. В Государственном архиве Российской федерации (ГАРФ) хранятся воспоминания Шавельского Г. И. (Ф. 1486), в значительной степени дополнившие представление об условиях обучения студентов средних духовных учебных заведений и периоде преподавательской деятельности Н. К. Никольского в Духовной академии. В библиотеке СПбДА отложились литографированные лекции Н. К. Никольского по гомилетике и истории проповедничества за 1898—1899, 1901—1902, 1903—1904, 1905— 1906 гг.; студенческие записи по истории русской церкви за 1906—1907 гг.
В РГАДА выявлены письма ученого к Шереметьеву С. Д. (Ф. 1287), дополнивших сведения о работе ученого над трудом о Кириллове монастыре.
Значительный комплекс деловой и- дружеской переписки Н. К. Никольского хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ). Из этого обширного собрания в исследовании использована переписка ученого с В. Н. Перетцем (Ф. 1277), И. А. Шляпкиным (Ф. 1296), А. И Соболевским (Ф. 449), в фондах которых имеется информация о научных планах ученого, приглашения к сотрудничеству в предпринятом Н. К. Никольским в 1912 г. издании «Библиографическая летопись».
Из официальной делопроизводственной документации в работе использованы опубликованные журналы заседаний Совета Санкт- Петербургской и Московской духовных академий, Отчеты о состоянии и деятельности Императорского С.-Петербургского университета, годовые отчеты о деятельности Академии наук, Отчеты о деятельности СПбДА, Отчеты, о заседаниях Императорского Общества любителей древней* письменности, Отчеты о присуждении наград гр: С. С. Уварова.
Для освещения, научной- деятельности Н. К. Никольского и его биографии важными источниками являются периодические издания. В академических изданиях «Известия Академии наук СССР» и «Известия- Отделения1 русского языка и словесности» был опубликован- ряд исследований ученого. В «Отчетах о деятельности АН- СССР» имеются сведения о завершенных и продолжаемых им научных изысканиях и научно- организационной деятельности. В исследовании использованы материалы научных изданий — «Вестник. Европы», «Вопросы языкознания», «Славянский альманах», «Вопросы истории», «Археографический ежегодник», «Вестник Российского государственного научного фонда». На страницах светских и духовных периодических изданий нашла отражение духовная и общественная деятельность семьи Никольских, в них содержатся сведения о значимых событиях в научной деятельности ученого и его родных, а также тексты некрологов: «Русь», «Петербургский листок», «Новости», «Петербургская газета», «Нива», «Новое1 время», «Русский паломник», «Голос», «Слово», «Ведомости СПб градоначальства», «Киевские университетские известия», «Журнал Министерства Народного просвещения», «Христианское чтение», «Церковный вестник», «Всемирная иллюстрация», «Церковно-общественный вестник», «Церковные ведомости», «Церковное обновление», «Богословский сборник», «Вестник ПСТБИ», «Вестник ПСТГУ», «Духовная беседа», «Православная община», «Известия по С.-Петербургской епархии».
Таким образом, выявленный и значительной степени использованный обширный комплекс источников позволил автору исследования определить структуру работы, дополнить архивные материалы сведениями из опубликованных источников. Эти документы дали возможность не только уточнить отдельные факты биографии Н. К. Никольского, этапы его научной деятельности, но и установить научные связи ученого с духовной и академической средой С.-Петербурга.
Из истории формирования личного фонда Н. К. Никольского в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН
После смерти Н. К. Никольского, последовавшей 23 марта 1936 г., его библиотека, архивные документы, библиографическая картотека, материалы к опубликованным трудам и неизданным работам были распределены между несколькими научными учреждениями Ленинграда. Предварительный план, согласно которому рукописное наследие ученого передавалось в БАН, ИР ЛИ и Архив АН был составлен директорами этих учреждений — Ю. Г. Оксманом, И. И. Яковкиным, Г. А. Князевым и утвержден 31 марта 1936 г. непременным секретарем АН СССР Н. П. Горбуновым.35 Согласно этому документу, предполагалось выполнить следующие мероприятия: — рукописи и копии древнерусских памятников передать в Рукописное отделение БАН; — автографы русских писателей XVIII—XX вв. передать в Архив ИР ЛИ; — из книжного собрания Н. К. Никольского выделить специальный фонд для формирования при ИРЛИ кабинета древнерусской литературы. Все остававшиеся после выделения книги направить в БАН; — картотеку по памятникам древнерусской литературы передать в ИРЛИ; — архив Н. К. Никольского передать в Архив АН; — ввиду «исключительного научного значения» рукописного собрания академика БАН предлагалось приступить «немедленно» к подготовке к печати его научного описания. Н. П. Горбунов поддержал план, отметив необходимость включения в специальную «Комиссию» Н. Н. Зарубина, а также сохранение в виде особого собрания библиотеки ученого, рукописей с его личными пометами, ) внесение на всех этих документах отметки «Из собрания ак[адемика] Н. К. Никольского».36
В начале апреля 1936 г. для осмотра архивных материалов в Детское Село, где жил ученый, выехали официальные представители от академических учреждений: Б АН, ИР ЛИ, Архива АН, составившие специальную «Комиссию по распределению материалов покойного академика Н. К. Никольского» (в составе сотрудников — А. М. Файнштейна, Б. В. Александрова, Н. Н. Зарубина, И. С. Лосевой, Л. М. Добровольского). С 9 апреля 1936 г. ученый архивист Архива АН И. С. Лосева, начавшая описание состава архивного наследия ученого и его комплектование в Детском Селе, в докладной записке на имя Н. П. Горбунова объяснила сложные бытовые условия, при которых проходил прием документов. Так, она подчеркнула хаотичность расположения бумаг ученого и условия, в которых в последние годы жизни работал Н. К. Никольский: квартира почти не отапливалась, температура в рабочей комнате составляла 12, а в соседней — опускалась до 4, сырость, закопченный потолок, оборванные обои, плесень на корешках книг. И. С. Лосева отметила также активную позицию Н. Н. Зарубина в подготовке материалов к передаче в научные учреждения г. Ленинграда. Она отметила: «Профессор Н. Н. Зарубин .. . высказал ряд пожеланий, которые в основном сводятся к следующему: 1) Картотека, библиотека, собранная самим Н. К. Никольским (так как часть перешла к нему от деда и отца) и древние рукописи, равно как и копии с них, - составляют неразрывное целое и, если работа проводившаяся академиком Никольским должна продолжаться, то разделять эти части нельзя. 2) Картотека не является «литературой» в узком смысле этого слова. Она охватывает древнюю книгу в целом, независимо от ее содержания. Поэтому ИР ЛИ сможет использовать ее только в части. Исходя из этого профессор Зарубин полагает, что картотеку целесообразно было бы передать не в ИР ЛИ, а БАН 3) В бумагах покойного должно быть второе завещание ("на случай смерти"), написанное им в конце 1935 или в начале 1936 г. до распределения научного наследия, желательно ознакомиться с этим завещанием (до настоящего времени не обнаружено — Н. К). 4) В личном архиве покойного, подлежащем передаче в Архив находится ряд материалов, равно как и покойному, принадлежавшие его родственникам (семейная переписка) — необходимо обеспечить использование первых и разрешить вопрос о передаче в архив или оставлении у родственников вторых. Последний пункт в этом разговоре и в последующей беседе с племянником покойного разрешился благополучно». В течение нескольких дней (13, 15, 16 и 19 апреля 1936 г.) И. С. Лосева выполнила предварительное описание рукописного наследия ученого, составила несколько описей с указанием места их расположения в доме Н. К. Никольского. Часть материалов была описана "с основного стола", из кабинета, из библиотеки и с чердака дома. К 25 апреля часть архива ученого была привезена в БАН, о чем свидетельствует акт о разборе в одном из помещений библиотеки (комната № 36) материалов, находившихся в трех портфелях. Этот документ был составлен в связи с обнаружением среди рукописей нескольких орденов дореволюционного времени: ордена святого равноапостольного князя Владимира 3 степени (гражданского); двух орденов святой Анны (гражданских). Кроме того, в акте отмечено наличие двух серебряных медалей 1859 года, выпущенных к открытию памятника Николаю I на Исаакиевской площади и одной серебряной медали 1894 г. с изображением Александра III. «Означенные ордена и медали признано целесообразным передать в Секретную часть АН СССР». В БАН разбором поступивших документов занимался Л. Б. Модзалевский. Через несколько дней, 28 апреля 1936 г., от «Комиссии» в Архив АН были переданы рукописи ученого, документы его родственников: переписка, семейное собрание автографов в количестве 287 папок. В этот же день о поступлении материалов в Архив АН в виде россыпи была сделана запись в книге поступлений.
Роль музеев и академических учреждений г. Ленинграда в распределении рукописного наследия Н. К. Никольского
В начале апреля 1936 г. председатель Отдела древнерусской литературы А. С. Орлов обратился к директору Института литературы Ю. Г. Оксману с предложением о принятии мер по перемещению в институт библиографической картотеки Н. К. Никольского и его библиотеки. После проведения работ по ее систематизации, сотрудники ИР ЛИ предполагали использовать картотеку для образования кабинета древнерусской литературы и создания «проспекта истории русской литературы эпохи феодализма». При распределении книжного фонда А. С. Орлов предлагал «сохранить для института книги по истории древнерусской, славянских и византийской литератур», необходимых для организации Кабинета древней литературы.
Ряд документов свидетельствуют о неоднозначной ситуации, сложившейся вокруг размещения библиографической коллекции ученого и семейной библиотеки в научных учреждениях г. Ленинграда. После завершения работ по подготовке картотеки (при подготовке к передаче картотеки в ИР ЛИ была составлена ее опись по шифрам ящиков и каждый ящик запломбирован) и передачи архивных материалов Н. К. Никольского в Архив АН, члены Комиссии приступили к разбору библиотеки. По указанию начальника ЛАХУ Д. Б. Альтера инвентарная опись книжного собрания должна была быть составлена в Детском селе с учетом дальнейшего места хранения книг — в ИР ЛИ или в академической библиотеке. Между членами Комиссии И. И. Яковкиным и Ю. Г. Оксманом, согласно полученной ими инструкции (возможно, также от Альтера), была достигнута договоренность — в ИР ЛИ передавались издания, которые не только относились к кабинету древней литературы, но и те, которые могли быть полезными для института.
Остальная часть собрания передавалась в БАН. От ИР ЛИ работы по разбору и распределению книг были поручены В. П. Адриановой, ученому секретарю Отдела древнерусской литературы: По свидетельству современников: «Эту тяжелую работу пришлось производить в крайне трудных условиях:1 помещение холодное, тесное, грязное; когда книгу снимали с полки, то с нее сыпалась комьями слежавшаяся пыль, пауки. Этим воздухом приходилось дышать по пяти часов подряд, чтобы дать материал сотрудникам библиотеки Института и БАН, которые производили в свободной комнате опись. Как ни тяжела была эта работа, но она велась В. П. Адриановой без перебоя, несмотря на явный вред для здоровья». Но в научной среде работы с книжным собранием вызвали предположение о «разрознивании» коллекции. В то же время между БАН и ИР ЛИ не могли не возникнуть разногласия по поводу дальнейшей принадлежности отдельных частей библиотеки. Так: «БАН была недовольна тем, что литературные книги по XVIII веку берет Институт для организуемого кабинета XVIII века». В результате работы комиссии в БАН передавалось не менее половины всех книг: юридический, богословский раздел (частично представленный редкими старопечатными изданиями, в том числе инкунабулами), а также книги по географии, археологии, архитектуре, истории искусства, нумизматике, коллекции путеводителей по городам Европы и старой России, книги по медицине, естественным наукам, произведения классиков литературы, книги по книговедению. ИРЛИ выделил для своих собраний книги по литературе и русской истории, единую коллекцию, представляющую настоящий научный интерес. Для того, чтобы все же сохранилось представление о всей библиотеке, какой она была до ее распределения, предполагалось создать единый каталог всего собрания, с указанием места хранения каждой книги. На одном из шести производственных совещаний в ИР ЛИ в 1936 г. намечалось проведение работ по разработке и систематизации книжного и рукописного наследия Н. К. Никольского, а также включение этих работ в производственный план ИР ЛИ на 1937 г. Напряженная работа по разборке библиотеки продолжалась до середины мая. В этих работах участвовали, кроме В. П. Адриановой и другие сотрудники института: заместитель заведующего библиотекой ИР ЛИ, библиотекарь, а также два технических служащих.
Большая часть материалов была перевезена в ИР ЛИ, но 19 мая 1936 г. поступило телеграфное распоряжение академика Н. П. Горбунова о передаче собраний Н. К. Никольского в Б АН. По -видимому, не без влияния H.H. Зарубина, академическим руководством было принято решение о передаче коллекций Н. К. Никольского в БАН. Об этом свидетельствует и переписка В. И. Срезневского с В. Д. Бонч-Бруевичем. Эти письма «содержат просьбу о вмешательстве В. Д. Бонч-Бруевича с тем, чтобы не допустить передачи в Пушкинский Дом архива скончавшегося академика Н. К. Никольского, который "выражал, умирая, это свое желание" и сообщение, что "Никольский спасен. ... Вас благодарить надо, без Вас ничего бы не вышло"». Сохранился акт от 4 мая 1936 г. о передаче в Институт русской литературы АН СССР части семейной коллекции Никольских: архива Нелидовых, Сарычевых и Богдановых в количестве 60 папок, материалов по картотеке (лексика и др.), в количестве 6 коробок и 1 папки. К 1940 г. относится начало распределения наследия ученого в другие научные учреждения г. Ленинграда. В этом году, согласно часть личного фонда ученого из НИОР БАН была передана в Архив Ленинградского отделения Института истории АН СССР. Эти документы в настоящее время составляют коллекцию «Кириллов Белозерский монастырь». Отдельные документы передавались в Институт истории и позднее. Так, в описи Ф. 32. — «Собрание Н. К. Никольского» в НИОР БАН сохранились пометы о передаче в Архив Института истории АН по акту от 5 марта 1951 г. материалов Кирилло-Белозерского монастыря, найденных в НИОР БАН 26 сентября 1946 г. В годы Великой Отечественной войны на временное хранение, как документы «особой культурной значимости», в Государственный Эрмитаж были переданы материалы из собрания Д. С. Вертинского: коллекция писем к нему Н. В. Гоголя, М. П. Погодина, А. И. Тургенева, С. М. Соловьева, Т. Ф. Серединского, а из собрания Н. Г. Георгиевского — коллекция автографов из архива Нелидовых и Коковцова, в том числе автографы И. С. Тургенева, Н. И. Греча, А. Е. Измайлова. Документы были возвращены в Архив АН в октябре 1945 г. (О передаче коллекции в Архив АН имеются лишь записи о присоединении материалов к соответствующим описям фонда).
Родословная. Традиции семьи. Годы обучения и преподавательской деятельности в Санкт-Петербургской духовной академии
В начале XX в. взаимоотношения между Н. К. Никольским и духовным руководством начинают усложняться. По утверждению Каннингема Джемса В., «в 1903—1904 годах он поссорился с черным духовенством, господствующем в академии, и попросил длительный отпуск. Никольский отвергал каноны, препятствующие белому духовенству входить в епископат и продвигаться к высшим церковным должностям. Так как черное духовенство, по его мнению, было оторвано от нужд и запросов текущей жизни, он считал, что нужно давать больше возможностей белым священникам и мирянам. Их голос должен звучать, уже начиная с приходского уровня. Лишь 30 января 1905 г. по представлению Совета духовной академии, указом Синода за № 1122 Н.К.Никольский был переведен на кафедру русской церковной истории, к которой готовился уже на студенческой скамье. Помимо преподавательской, научной и археографической работы Н. К. Никольский активное участие принимал в реформировании духовных учебных заведений.
В 1903—1905 гг. был издан ряд манифестов и указов, в которых говорилось об «усовершенствовании государственного порядка». Эти документы должны были урегулировать взаимоотношения между государством и церковью, в области церковного управления. Манифест 14 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» засвидетельствовал факт изменения взаимоотношений между государством и господствующей
Церковью. 24 февраля 1905 г. для ознакомления и принятия, мер по устранению замечаний по работе Академии, в Совет академии был передан указ Синода. 21 марта 1905 г. Совет СПбДА, после ознакомления с содержанием Указа, постановил создать специальную комиссию для выработки приемлемых условий, при которых было бы возможно восстановление нормального течения академической жизни. В состав комиссии вошли: председатель, ординарный профессор С. А. Соллертинский; профессора Н. К. Никольский, протоиерей Т. А. Налетов, Е. П. Аквилонов, А. И. Бриллиантов, доценты А. В. Карташов, В. В. Успенский.
Осенью 1905 г. регулярные занятия в духовных академиях, в том числе и в Санкт-Петербургской, были прерваны в связи с отказом студентов посещать академические лекции и требованием введения в духовных академиях, так же как и в светских учебных заведениях, нового университетского устава (27 августа 1905 г.). Студенты всех четырех академий были единодушны — они настаивали на полной независимости от местного архиерея, введении полной автономии в учебную академическую жизнь.
6 октября 1905 г. Совет СПбДА утвердил постановление о необходимости распространения на Духовные академии «Временных правил», таким образом, большая часть академической профессуры выступила за автономию академий. Согласно постановлению Совета СПбДА от 8 ноября 1905 г., Н. К. Никольский, Д. П. Миртов и и. д. доцента А. П. Дьяконов были избраны депутатами от Академии «для участия в совещании о мероприятиях к восстановлению нормального академического порядка под председательством Обер-прокурора Св. Синода». С 10 по 22 ноября 1905 г. в Москве состоялось 8 заседаний специальной Комиссии, в которой под руководством обер-прокурора Святейшего Синода А. Д. Оболенского, приняли участие 12 представителей от всех духовных академий: от Санкт-Петербургской — профессора: Н. К. Никольский (под его председательством прошло второе заседание Комиссии, 12 ноября 1905 г., посвященное порядку избрания ректора академий), Д. П. Миртов, А. П. Дьяконов, Московской - профессора И. В. Попов, П. В. Тихомиров, И. М. Громогласов, Киевской - профессора В. В. Завитневич, Д. И. Богдашевский, В. П. Рыбинский и Казанской духовной академии - И. С. Бердников, Н. И. Ивановский, JI. И. Писарев. В ходе обсуждения резко обозначились два противоположных друг другу течения: к первому принадлежали сторонники автономных начал в Академии, к этому кругу принадлежал и Н. К. Никольский, ко второму — профессора Казанской духовной академии Н.И Ивановский и И.С. Бердников, а с пятого заседания к последним
присоединились архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский) и архиепископ Псковский Арсений (Стадницкий). Предметом обсуждения на заседаниях Комиссии являлись вопросы о сроках полномочий ректора, о составе и правах Совета академии, об отношении академий к епархиальному преосвященному. Необходимо отметить, что совещания Комиссии были посвящены детальному обсуждению нового академического устава, однако на одном из первых заседаний А. Д. Оболенский подчеркнул, что основной задачей комиссии является не детальное обсуждение проекта устава, а выработка «некоторых изменений» действующего академического устава, удовлетворяющих требованиям студентов и помогли восстановить учебный процесс в академиях. На совместных совещаниях членов Синода и делегатов — профессоров академий были выработаны компромиссные положения, на основании которых 24 ноября в Совете СПбДА был рассмотрен вопрос о возобновлении занятий.
Определение Синода от 26 ноября 1905 года и «Временные правила» 1906 года освобождали духовные академии от подчинения епархиальному архиерею, сводя его участие в академической жизни к «попечительному наблюдению». Эти документы вводили выборное начало в академиях, существенно расширяли права академических Советов, предоставляя им право окончательного и самостоятельного утверждения ученых степеней и право решения учебных и воспитательных вопросов. Студенты СПбДА на сходке 4 декабря большинством голосов постановили приступить к занятиям. Принимая указ как начало реформы высшей духовной школы, студенты и преподаватели признали целесообразным восстановить занятия. После утверждения «Временных правил» занятия в Академии были возобновлены с 10 декабря 1905 г. 16 декабря 1905 г. на заседании С.-Петербургской епархиальной комиссии по предварительному обсуждению вопросов, подлежащих рассмотрению предполагаемого Поместного Собора Всероссийской Церкви Н. К. Никольский представил записку о том, что «разностороннее обсуждение в печати проекта духовно-учебной реформы может посодействовать наиболее целесообразному разрешению давно назревшего и обострившегося уже вопроса».
Из истории незавершенных проектов ОРЯС: «Повременной список русских писателей и их сочинений с XI по XIV в.»
В 1901 г. историк продолжил подготовку к изданию материалов для истории древнерусской книжности, собранных во время командировки по России, занимался пополнением «Повременного списка русских писателей и их сочинений (XI—XIV вв.) сведениями, полученными в течение той же поездки. 346 Часть собранных памятников письменности (XI—XVII вв.) была рассмотрена Отделением и опубликована в изданиях ОРЯС.347
Несомненно, именно материалы экспедиции стали предметом докладов, сделанных ученым на заседаниях ОЛДП и опубликованных в журнале «Христианское чтение».349 Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности. Известия ОРЯС. 1903. Т. 8. Кн. 1. С. 212—232. Кн. 2. С. 52—75. I—IV — Содержание: I. Слово христолюбда о покорении и послушании. II. Сказание об освящении церкви свв. Бориса и Глеба в 1190—1191 годах. III. Проложное житие св. Довмонта. IV. Поучение митрополита Феогноста. V—VIII — Содержание: V. Послание Есифа к детям и братии. VI. Послание архимандрита Печерского Досифея священно (иноку) Пахомию о святогорском уставе иноческого келейного правила. VII. Запись о новых чудесах св. Николая Мирликийского, случившихся в Лукомле, в Литовской земле, при князе Витовте Кейстутовиче (1392—1430) и Новгородском владыке Иоанне (1389—1415). VIII. Григория архиепископа Киевского и всея Руси слово похвальное, иже у Фролентии и у Костентии собору галатом, италом и римляном и всем галатом; Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности // Сборник ОРЯС. 1907. Т. 82. Кн. 4. С. 1—162.
Никольский Н. К. О статейном докладе толкового изборника XV—XVI в. в Московском Архиве Министерства Иностранных дел с неизданными текстами древнерусских памятников XI-XIII вв. Доклад, читанный 31 января 1903 г. в заседании ОЛДП // ПДПИ. разногласия, но прийти к согласию сторонам не удалось. Так, в заседании ОРЯС 17 ноября 1907 г. члены Отделения подчеркнули, что «издание, редактируемое профессором Никольским, есть предприятие академическое, то есть предприятие Отделения, как ученого учреждения».
6 декабря 1907 г, вследствие организационных трудностей Н. К. Никольский «сложил с себя обязанность редактора порученного ему ОРЯСом академического издания "Памятники древнерусской он «продолжал собирать материалы, необходимые для составления означенного списка, равно как и копии с рукописных памятников, подлежащих изданию в первую очередь. Первоначальные задачи его работ ограничивались извлечением из рукописей и из книг сведений о русских сочинениях, относящихся к домонгольскому периоду, но вскоре по мере работ выяснилась неизбежность раздвинуть рамки «Списка» до объема всей славяно-русской рукописно-книжной старины, как оригинальной, так и переводной за все до-петровские столетия. хранились» (Отчет о состоянии и деятельности Императорского С.-Петербургского университета за 1912 год. СПб., 1913. С. 171). Сохранилось заявление Н. К. Никольского в канцелярию историко-филологического факультета СПбГУ от 14 февраля 1912 г., в котором он писал: «Собрал для труда "Рукописная книжность" значительное количество материала. Его задача — облегчить историкам древней русской литературы необходимые для их занятий справки в обширной области старинной русской книжности, расширить путем систематизации рамки изысканий. Я желал бы ... избежать в предпринятом издании крупных пробелов, и поэтому намерен в течение летних каникул продолжить свое личное ознакомление с рукописными собраниями. Могу только указать, что желал бы по преимуществу заняться в рукописных библиотеках юга России и Балканского полуострова» (СПФ АР АН. Ф. 247. Оп. 3. Д. 123. Л. 4—4 об.).
Лейпциге, профессор университета в г. София по кафедре староболгарского языка и славянской палеографии; С. Чарович (1875—1919) — сербский писатель, сын торговца, учился в торговой академии в Мостаре, участник национально-освободительного движения в Боснии и Герцеговине. Печатался с начала 1890-х годов. (См.: Отчет о состоянии ... за 1912 год. СПб., 1913. С. 172). Можно предположить, что во время командировки II. К. Никольский встречался также с отцом Дмитрие Руварац (1842— 1932), священником и историографом, протоиереем, библиотекарем Патриаршей библиотеки в г. Сренские Карловицы.
3 июля 1912 г. Н. К. Никольский сообщил жене из Бухареста: «Сегодня целый день потратил на поиски ... Доктор Бушила (Бушила — инспектор местного бактериологического института) очень радушно встретил меня и выразил готовность дать все необходимые указания. Так как знатоком истории здесь славится профессор Jorga Nikolai, то Б[ушила] посоветовал мне завтра съездить на его виллу и попробовать получить от него нужные справки. По описанию Бушила, это ученый — fin du siecle. На карикатурах его изображают пишущим одновременно двумя руками и двумя ногами и в то же время диктующем свои мысли. Этот Jorga пользуется здесь такой известностью; что считается так же неприличным быть в Бухаресте и не видеть Jorga, как быть в Риме и не видеть папы .. . Бухарест и румыны произвели на меня наилучшее впечатление» (СПФ АР АН. Ф. 247. Оп. 6. Д. 4. Л. 612). В июле Н. К. Никольский переезжает в Софию: «Остановился в Hotel Continental, громкое название которой не соответствует обстановке. Впрочем, и вообще Болгария с Софиею включительно далеко отстала от Румынии - в смысле богатства жителей и культурности. Единственно, что поражает в Софии, это устройство мостовых на главных улицах: из правильных обтесанных гладких камней, выложенных как бы в виде мозаики .. . Живут здесь и русские рабочие. Это обнаружил я вполне случайно. Зайдя вчера в огромную церковь Св. Александра Невского, строящуюся Померанцевым (из Санкт-Петербурга), три собора в память Александра Невского — в Москве, Петербурге и Софии). (Александр Никанорович Померанцев (1849—1918) —русский архитектор, просветитель, его наиболее известные сооружения — Верхние торговые ряды в Москве — Н. К.). Я хотел узнать, кто архитектор, и не знал, к кому обратиться, как вдруг раздались слова одного рабочего к другому: "паршивый черт", и я узнал что мне нужно ... В Софии, как и в Бухаресте, сначала не знал, куда сунуться и кого искать из знакомых. Теперь же недостатка в разных указаниях не чувствую. Профессор Златарский, профессор Цонев и другие - так предупредительны и любезны, что иногда становится совестно. Везу отсюда немало дареных книг». (СПФ АР АН. Ф. 247.)
