Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследовании, историография, источники проблемы 16
1.1. Теоретические подходы к проблеме 16
1.2. Степень научной изученности темы 44
1.3 Источниковая база исследования 80
Глава 2. Влияние модсрнизациоиных процессов на трансформацию хозяйственной повседневной жизни казачества Юга России во второй половине XIX - начале XX вв. 100
2.1. Трудовые будни казачьего населения Юга России 103
2.2. Влияние модернизационных процессов на трудовую и хозяйственную повседневность казачества 132
Глава 3. Особенности изменения жизненного уклада казачьего населения в период постреформенных преобразований 181
3.1. Влияние военной службы на повседневность казачества Юга России 185
3.2. Гражданский «мир» донского, кубанского, терского казачества 215
Глава 4. Изменение поведения казачества Юга России во второй половине XIX - начале XX вв. под воздействием модернизационных процессов 284
4.1. Перемены в поведении казачества в период прохождения службы во второй половине XIX - начале XX вв. 287
4.2. Эволюция традиционного поведения казаков-станичников 308
Глава 5. Духовная культура в повседневной жизни казачества Юга России во второй половине XIX- начале XX вв . 343
5.1. Развитие народного образования в будничной жизни казачества 347
5.2. Деятельность казачьей интеллигенции и её влияние на повседневную социокультурную жизнь казачьего населения
Юга России во второй половине XIX - начале XX вв. 395
Заключение 437
Список источников и литературы 450
- Степень научной изученности темы
- Влияние модернизационных процессов на трудовую и хозяйственную повседневность казачества
- Гражданский «мир» донского, кубанского, терского казачества
- Эволюция традиционного поведения казаков-станичников
Введение к работе
Актуальность исследования проблемы. В контексте современных научных исследований особый интерес представляет последовательное применение модернизационной парадигмы к анализу региональной, локальной истории. История пореформенной России тесно связана с модернизационными процессами. Россия XIX в. находилась на этапе постреформенных преобразований в становлении нового индустриального общества. Модернизация несла с собой коренные изменения во всех сферах общественной жизни, дала новые импульсы к экономическому, политическому, культурному развитию. Однако модернизационные процессы влияли и на традиционную повседневность: перестраивалось сельскохозяйственное производство, рушились привычные ценности и жизненные устои, менялись ментальные установки, образ жизни, поведение людей в быту и на военной службе.
Научная актуальность исследования состоит в изучении и обобщении исторического опыта модернизационных процессов и его влияния на повседневную жизнь такой консервативной части населения как казачество Юга России.
На современном этапе развития исторической науки при изучении феномена казачества наряду с традиционными теоретико-методологическими основами научных исследований важное значение приобретают новые парадигмальные подходы, позволяющие глубже понять особенности социокультурной жизни населения казачьих регионов. Актуализация проблем повседневности обусловлена необходимостью изучение влияния постреформенных преобразований на военную, хозяйственную, трудовую повседневность, образ жизни, быт, поведение казачьего населении Юга России.
В диссертационной работе впервые рассматривается повседневная жизнь казачьего населения Юга России во второй половине XIX – начале XX вв., выявляются общие характерные черты, присущие донскому, кубанскому, терскому казачеству в их каждодневной действительности, взаимодействии с другими этносами казачьих регионов, государственными структурами в связи с социально-экономическими и культурными переменами в стране.
Проведенное исследование имеет также историографическую ценность. В прежней историографической традиции концепция повседневной жизни зачастую была заслонена «большими историческими событиями»: политической борьбой, войнами, революциями, а человек, его повседневная жизнь практически не рассматривался. В настоящее время, когда взят курс на построение социального государства и человек становится главным объектом исторического процесса, изучение опыта прошлого является актуальной научной проблемой.
Актуальность темы определяется необходимостью исследования влияния модернизации на повседневную жизнь различных слоев населения России, основу которого на Юге страны составляло казачество, выполнявшее функцию защиты рубежей государства. Постоянное несение военной службы, географические условия, геополитическое своеобразие региона, многонациональный и поликонфессиональный состав населения оказали существенное влияние на повседневную жизнь населения казачьих областей. Исследование модернизации и её влияния на повседневную жизнь казачьего населения Юга страны на региональном уровне обусловлено локальной неоднородностью. Не существует одинаковых повседневных практик, поэтому необходимо изучение истории повседневности с микроисторией. Рассмотрение общероссийских процессов в постреформенной действительности, повлиявших на развитие населения казачьих регионов, позволяет выявить многообразие исторического процесса, обогатить историческую науку новыми фактами и событиями.
Диссертационное исследование имеет и практическое значение. Проблема повседневности актуализируется на фоне серьезных перемен, вызванных развернувшейся модернизацией современного российского общества, в ходе которой меняются не только экономический и политический строй, но и повседневная жизнь. Современная России ищет пути преобразования, рассматривает разные тенденции развития общества. Процессы, происходящие в стране в целом и на Юге, в частности, объективно ставят вопросы изучения первоначального исторического опыта российской и советской модернизаций, чтобы выявить влияние реформ на все стороны повседневной жизни, найти пути решения сложных социальных проблем в современный период обновления российского общества.
Исходя из вышеизложенного, автор данного исследования определяет повседневную жизнь как привычную социокультурную реальность, соединяющую сферы общественного и частного, непосредственного производства и потребления, удовлетворения материальных и духовных потребностей и связанные с ними формы поведения, систему ценностных ориентаций.
Проблема изучения повседневной жизни казачьего населения Юга России во второй половине XIX – начале XX вв. является одной из актуальных проблем на современном этапе и представляет научный, историографический и практический интерес.
Степень изученности темы. Важность и значимость проблемы повседневной жизни казачьего населения Юга России требует специального исследования вопросов историографии темы, поэтому подробный обзор представлен в первой главе диссертации (1.2). Во введении необходимо отметить, что российская наука накопила определенный опыт изучения концепта «повседневность», исследований о повседневной жизни различных слоев населения в разные эпохи.
В диссертации отмечено, что повседневная жизнь казачества Юга России во второй половине XIX – начале XX вв. не стала предметом специального изучения, хотя отдельные ее аспекты рассматривались в работах историков, этнографов, культурологов Дона, Кубани, Терека в дореволюционный период, в советской и постсоветской историографии. Однако, фрагментарность исследований не позволила составить картину повседневной жизни казаков в обозначенный период. В целом информативность и объем исследований, изданных к сегодняшнему дню, позволяют говорить о недостаточно полном раскрытии проблемы, что требует преодоления сложившегося положения.
Объектом диссертационного исследования является влияние раннеиндустриальной модернизации России на повседневную жизнь казачьего населения Юга России.
Предметом исследования выступает анализ повседневных социальных практик Донского, Кубанского и Терского казачества под воздействием постреформенных преобразований во второй половине XIX – начале XX вв.
Цель работы состоит в рассмотрении влияния всеобъемлющих модернизационных процессов на повседневную жизнь казачьего социума Юга России, раскрытие особенностей повседневной жизни служилого сословия и ее трансформации во второй половине XIX – начале XX вв.
Для реализации данной цели ставились следующие задачи:
определить основные теоретические и методологические подходы к исследованию влияния модернизационных процессов на повседневную жизнь казачьего населения Юга России во второй половине XIX – начале XX вв. на основе новой парадигмы;
выявить перемены в ежедневной хозяйственной, трудовой деятельности казачьего населения Юга России, проходившие под влиянием модернизационных процессов в российском обществе во второй половине XIX – начале XX вв.;
рассмотреть характер воздействия социально-экономических преобразований в постреформенный период на изменения жизненного уклада, военной службы, повседневной бытовой, семейной жизни казачества;
обозначить трансформации в образе жизни и поведении, системе ценностей казачьего населения Юга России;
исследовать общественную и экономическую среду, в которой происходило становление нового социокультурного типа казака;
проследить изменения в духовно-культурной повседневной жизни населения Юга России во второй половине XIX – начале XX вв., показав роль интеллигенции в формировании модернизационного слоя казачьего населения региона.
Источниковую базу исследования составили опубликованные материалы и неопубликованные письменные документы, выявленные автором в центральных и региональных архивах. Они различаются своим происхождением, информативностью, степенью достоверности представленного материала. Нами выделены шесть видовых групп источников, проанализированных в отдельном параграфе (1.3).
Изученный автором корпус источников является адекватным исследуемой проблеме. Его объем и содержание позволяют рассмотреть различные сторон повседневной жизни казачьего населения Юга России во второй половине XIX – начале XX вв., причины и степень их трансформации, что способствовало решению научных задач исследования.
Хронологические рамки исследования охватывают период раннеиндустриальной модернизации второй половины XIX – начала XX вв. Выбор нижних хронологических рамок обусловлен тем, что во второй половине XIX в. в результате проведения реформ Александра II начались активные модернизационные процессы в России, повлиявшие на изменение повседневной жизни всего населения империи в целом и казачьего населения Юга России, в частности.
Массовая крестьянская колонизация, сопровождавшаяся дальнейшим освоением южно-российских областей империи, изменила социально-демографический состав населения Юга России, что способствовало трансформации условий повседневного труда и быта казачества, внутрисемейных отношений, образа жизни.
Верхняя граница хронологических рамок исследования объясняется тем, что Первая мировая война, революционные события 1917 г. привели к изменениям в разных сферах повседневности, повлекли за собой переоценку ценностей, смену психологических установок Донского, Кубанского и Терского казачества. В октябре 1917 г. начнется новый этап постреволюционной модернизации в развитии страны и казачества Юга России в том числе.
Территориальные границы исследования определяются территорией казачьих областей Юга России. Пограничные регионы проживания, главная задача существования – защита рубежей, способствовали формированию тесных исторических, культурных и хозяйственных связей Донского, Кубанского и Терского казачества. Это дает возможность выявления общих черт в повседневной жизни во второй половине XIX – начале XX в. В работе делается акцент на социальных и экономических факторах, которые влияли на различные аспекты повседневности, формировали социокультурное пространство южно-российского казачества.
Научная новизна исследования состоит в самой постановке проблемы, которая с учетом обозначенных методологических, хронологических и территориальных рамок ранее не рассматривалась в исторической науке.
В научный оборот впервые введены новые, ранее не опубликованные архивные документы и материалы, осуществлен синтез разнохарактерных источников для наиболее полного и всестороннего рассмотрения разных аспектов повседневной жизни казачества Юга России во второй половине XIX – начале XX вв.
Изученный в комплексе вклад российских и местных научных обществ, ученых в исследование истории донского, кубанского, терского казачества и его трансформации под воздействием постреформенных преобразований позволил представить авторские концептуальные подходы к повседневной жизни казачьего населения.
В диссертационном исследовании впервые изучены каждодневные хозяйственные, трудовые будни казачьего населения Дона, Кубани, Терека и их изменение в период раннеиндустриальной модернизации во второй половине XIX – начале XX вв.
Впервые на основе междисциплинарных связей, исторической антропологии поставлена задача исследования образа жизни казачества как представителей военно-служилого сословия, с одной стороны, и сельских жителей, с другой, и выявления причин его трансформации в новых постреформенных социально-экономических условиях.
В исследовании на материалах региональной, локальной исторической модернизации проанализированы формы повседневного традиционного поведения казаков в обществе, на службе, в семье, впервые показаны трансформации гендерных установок, различные формы девиаций в казачьей среде, рост секуляризационных настроений, вызванные модернизационными процессами, революционными событиями, Первой мировой войной.
Новизна работы проявилась в исследовании сосуществования позитивных (правовое регулирование семейных отношений, экономическая независимость женщины, защита детей в семье) и аномальных явлений (кризис семейных ценностей, пьянство, проституция, уклонение от служебных обязанностей) в повседневной жизни казачества Дона, Кубани, Терека в модернизационный период.
В диссертации впервые раскрывается роль казачьей интеллигенции, деятельность которой способствовала распространению грамотности, секуляризации образования, приобщению широких масс населения к достижениям культуры, распространению ценностей индивидуализма, рационализации сознания.
Методологические основы исследования. Диссертация выполнена на основе культурцентристского подхода, признающего в «повседневности» неустранимую реальность, неспособную быть упраздненной никаким культурно-познавательным строительством, и в этом смысле являющейся точкой отсчета любого исторического явления.
Смена парадигм, произошедшая на рубеже 1980-х – 1999-х гг. с отказом от моноидеологии, выдвинула сочетание цивилизационного и модернизационного подходов в качестве наиболее признанных инструментов социального познания. Модернизационная парадигма соответствует современным задачам российской исторической науки, т.к. модернизация – комплексный процесс. Она охватывает различные сферы – экономическую, социальную, политико-правовую, духовно-культурную и др. Концепция модернизации, представленная как в российской, так и в зарубежной историографии, носит междисциплинарный характер, что позволяет комплексно исследовать вопросы повседневности.
Ввиду того, что определенная широта темы предполагает обращение не только к историческому, но и к культурологическому, социологическому, политическому и психологическому материалу, в ходе исследования применялись и сочетались такие методы, как компаративистский и парадигматический, использовались принципы историзма, актуализации, комплексности и интегральности.
В диссертационной работе применялись следующие концепции, подходы и процедуры: системно-исторический подход (К. Маркс); исторический подход французской школы Анналов, позволивший синтезировать разные стороны жизни казачества; феноменологический подход (А. Шютц) к интерпретации социально - психологического содержания бытовой повседневности казачества, особенно в ее морально-нравственном аспекте; концептуальный подход к структурам повседневности (А. Людтке, В. Лелеко); концепция многофакторной детерминации социального явления, изменения быта и поведения казачества в частности; широко использовались такие методологические процедуры, как экстраполяция, историческая аналогия и реконструкция.
Применение в диссертации идеографического метода (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) в истории позволило индивидуализировать особенности казачества как социально-исторического факта. А интерпретация метода понимания в социологии (М. Вебер, В. Дильтей), основанного на теории деятельности, позволила учесть не только цели и результаты деятельности людей (казаков), но и ее ценности, мотивы и смысловое содержание.
Социологи определяют поле своего исследования рамками общества, его структуры, функций и процессов, состоянием конкретных социальных групп населения. Использование концепций социальной роли и социальной функции в нашем исследовании повседневной жизни дает инструмент анализа индивидуального поведения и мотивации казаков Юга России в сложных социальных ситуациях. Кроме того, историк предпочитает иметь дело с девиантными ролями, которые вызывают исторические изменения, а не с паттернами поведения, выражающими социальную норму. Однако девиантные роли не могут быть адекватно поняты без изучения социальной нормы, от которой девиация имела место. Модернизационные изменения в российской действительности привели к тому, что традиционные нормы поведения в казачьей среде в обыденной жизни стали нарушаться, девиации проявлялись в нравственных устоях жителей станиц, в поведении казаков, находящихся на военной службе.
Возможность интеграции усилий социологов и историков, по мнению О. С. Поршневой, предоставляет изучение перехода от традиционного к индустриальному обществу. Историки наполняют содержанием изучаемые социологами теоретические аспекты отношений в семье, условия детства, социальные роли и социализацию, развивая концепции социальной дезорганизации (упадка влияния социальных норм, регулирующих поведение членов групп); социальной нестабильности, вызываемой эрозией общепринятых норм и ценностей в городской среде, и др. Исследователь считает, что изучение человека в истории с присущими ему формами сознания и поведения, включенного в определенные социальные группы и сообщества невозможно (или не столь эффективно) без использования методов социальной и исторической психологии, философии, социологии, семиотики, культурной и социальной антропологии, квантитативной истории.
Результаты этнографических исследований помогают объёмнее увидеть повседневность, проявляющуюся в устройстве домов у донцов, кубанцев, терцев, их внутреннем убранстве, особенностях одежды, украшениях, орнаментах, показать взаимовлияние культур соседних народов.
Исследования культурологов покажут материальную (например, предметы быта) и духовную составляющие культуры (уровень образования населения, состояние просвещения, нравственные нормы поведения казаков в обществе). Понять повседневную жизнь конкретного казака в определенную эпоху невозможно без учета культурного состояния общества, которое есть показатель проявления национального характера в конкретных исторических условиях.
В диссертационном исследовании использовано фундаментальное обоснование понятие «жизненного мира» (Э. Гуссерль, А. Шютц, П. Бергер, Т. Лукман).
Работа базируется на использовании принципа историзма, то есть рассмотрения исторических явлений согласно внутренним законам определенного исторического периода, с учетом взаимной причинной обусловленности и функциональной связи событий. Принцип научности позволил на основе детального анализа самых разнообразных исторических источников и исследовательских работ показать процесс изменения повседневности южно-российского казачества под влиянием модернизации российского общества.
Аксиологическое отношение казачества ко всему нормативно представленному многообразию предметных воплощений человеческой жизнедеятельности позволяет исследовать непростой процесс формирования «нового» мировоззрения целой социальной группы населения Юга России.
Автором использовались как общенаучные, так и специальные исторические методы исследования: исторического описания, системный, сравнительно-исторический. Так, системный метод позволил выявить закономерные связи между аспектами повседневности, например, экономическим положением казачьих хозяйств, уровнем доходов и взаимоотношениями в семье. Сравнительно-исторический метод использовался при характеристике трудовой деятельности, жизненного уклада и уровня жизни казаков, а также для выявления основных стилей жизни южно-российского казачества. Он позволил выявить общие черты в управлении, развитии хозяйства, культуре на основе сопоставления аналогичных аспектов повседневной жизни, протекавших на территориях проживания казачьих войск Юга России, провести сравнительное изучение начавшихся под влиянием модернизации социокультурных изменений, повлиявших на повседневную жизнь казачества. Историко-генетический метод помог раскрыть психологическое состояние казаков, являвшихся активными участниками исторических событий, выявить характерные особенности поведения, присущие казакам Юга России, мотивацию тех или иных поступков.
Компаративная часть исследования позволила установить факторы, которые повлияли на темпы социокультурных процессов, выявить соотношение региональных и общероссийских явлений в повседневной жизни разных социальных групп казачества.
В современной гуманитаристике сложилось обилие трактовок и методов конструирования исторической реальности в рамках изучения повседневности. Это приводит к определенной ограниченности любого типа исторического объяснения, вызывает значительную трудность в определении единой методологии, требуя синтеза методологических принципов целого ряда наук, применения основанных на них междисциплинарных методов.
Практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты и научные выводы помогут в изучении повседневной деятельности и образа жизни человека в условиях масштабных социально-экономических преобразований.
Материалы диссертации могут представлять интерес для авторов, исследующих новейший период в истории России, использоваться для подготовки научных и учебно-методических трудов, привлекаться в процессе преподавания в учебных заведениях истории России в целом и Юга страны в частности.
Основные положения, выносимые на защиту:
История России второй половины XIX – начала XX вв. тесно связана с модернизационными процессами. Реформы Александра II сформулировали модель имперской либерально-консервативной модернизации, которая в совокупности своих противоречий меняла повседневную жизнь населения России в целом и казачества Юга.
Исследование модернизации и её влияния на повседневную жизнь казачьего населения Юга страны на региональном уровне обусловлено значимостью пространственных измерений модернизации, территориальной неоднородностью модернизационных процессов, ментальными установками населения, особенностью трансформационных процессов, проходивших в регионе.
Модернизационная парадигма нацелена на системный анализ социальных страт, институтов, коммуникаций, а также создающих эти структуры и действующих в рамках этих коммуникаций людей, так как их выборы и стратегии способствуют формированию новых социальных практик, обусловливая своеобразие рисунка повседневной жизни нового возникающего модернизационного общества.
Определяя вторую половину XIX – начало XX вв. как раннеиндустриальный период российской модернизации необходимо констатировать, что под воздействием пореформенных преобразований объективно менялись условия жизни населения Юга России, а развитие рыночно-капиталистических отношений способствовало трансформации хозяйственной, трудовой, производственной повседневной деятельности населения Юга России. Казачий социум вступил в новый этап своего исторического развития, который характеризовался началом изменений традиционных основ его существования.
Пореформенная модернизация привела к конфликту индивидуального и коллективного начал, консервативного мира, исторического прошлого, традиционных ценностей, образа жизни и новых модернизационных тенденций, нарождающейся системы ценностей. Это способствовало изменению жизненного уклада казачьего населения, поведения казачества, как на военной службе, так и в быту.
Изменившиеся исторические условия, вызванные реформами Александра II, возросшая роль интеллигенции активизировали процесс культурной модернизации, которая повлияла на духовно-культурную жизнь казачьего населения Юга России. В регионе происходило распространение грамотности, секуляризация образования, приобщение широких масс населения к достижениям культуры, утверждение ценностей индивидуализма, рационализация сознания с отказом от традиционного поведения. Это был сложный, противоречивый процесс модернизационных преобразований в повседневной жизни казачьего социума.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации изложены в двух монографиях, 11 научных статьях, опубликованных в журналах, включенных ВАК Министерства образования и науки РФ в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов» и других научных публикациях, общим объемом 39,5 печатных листов. О результатах исследования автор докладывал на кафедре гуманитарных, социальных и естественных дисциплин Северо-Кубанского гуманитарно-технологического института.
Выводы и основные положения обсуждались научной общественностью на ряде международных, всероссийских, региональных научных конференциях и семинарах.
Структура диссертации. Исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы.
Степень научной изученности темы
Повседневность как специальная область исторических исследований была обозначена и стала популярной в 80-е годы XX века. Но описания быта, досуга, обычаев, отдельных срезов культуры различных слоев населения страны, в том числе и казаков, давно и традиционно были представлены в отечественной исторической науке. Работы авторовсередины XIX - начала XX веков А. Терещенко, Н. Костомарова, И. Забелина и других носили ярко выраженный фактографически-описательный характер. Исследователи сосредоточили внимание на внешней, предметно-материальной стороне жизни и внешнем проявлении человеческих чувств, выражавшихся в определенных устоявшихся формах: обычаях, обрядах, ритуалах. В трудах II. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского мы находим великолепные, красочные описания жизни и быта древней и средне-вековой Руси. Методологическое осмысление значимости повседневной жизни, без определения этого понятия, довольно отчетливо прослеживается в спецкурсе В.О. Ключевского по методологии истории. Он акцентирует внимание на физической природе человека как источнике тех инстинктов, которыми были вызваны первоначальные и простейшие «формы общежития».80 Они выражались в мыслях и чувствах, а общество устанавливало нормы людских отношений. В. О. Ключевский приходит к выводу, что от природных условий страны зависит хозяйственная жизнь людей, а их физическая природа направляет частную жизнь, домашнюю. Личность, являясь силой творческой, преобразует умственную и нравственную жизнь. Обществом, по мысли исто- рика, создается жизнь политическая и социальная, то есть уже в конце XIX в. в российской историографии предпринимались попытки понять место повседневной жизни в общих процессах общественного развития.
В первые десятилетия XX в. выделяются взгляды историка, философа и культуролога Л. П. Карсавина. " Не отрицая значения материальных основ общественного бытия и важности изучения истории хозяйства, Л. П. Карсавин ставил вопрос о важности изучения «материального бытия» и каждодневных человеческих практик как специфической сферы общественной жизни, синтезирующей и отражающей «нечто целостное и живое», присущее только данному конкретному времени. В работах русских историков показывалась материальная сторона жизни: описание того, что ели, во что одевались, где жили и т. д. люди прошедших времен, статистические данные о заработной плате. Таким образом, имел место внешний подход к проблематике повседневности, который, конечно же, обогатил историческую науку фактическими данными.
В последующие годы XX в. в ряде конкретно-исторических исследований84 по истории материальной культуры наблюдается ясно выраженная тенденция к целостному анализу жизни общества в рамках культуры. Рассматриваются различные стороны средневековой культуры, такие, как праздники и будни рыцарства, хозяйственная и бытовая жизнь горожан средневекового города. Иными словами, происходило расширение тематики повседневности.
Целью этих исследований являлось стремление рассмотреть жизнь людей в «малом», то есть в вещных, поведенческих, этикетных формах повседневного существования. На комплексном материале письменных свиде- тельств и других памятников реконструировались формы покроя одежды, сочетавшиеся с характеристикой социальной функции костюма, правилами ношения в разных социальных слоях, а также анализом знаковой символи 85 КИ.
В отечественной историографии вопросами повседневной жизни особенно заинтересовались медиевисты. В их работах затрагивался круг вопросов и проблем, связанных с рассмотрением места человека в общей структуре мироздания, восприятием природы и трактовкой пространства и времени, происходило расширение объема понятия повседневного.86
В современной России большое внимание концепту повседневности уделяют Институты истории РАН и их филиалы. В Санкт - Петербурге эти вопросы в рамках исторической антропологии исследуют историки европейского университета и М. М. Кром, который считает, что «сфера применения антропологического подхода постепенно расширяется: в нее все больше включается история повседневности, будней и праздников, история частной жизни, семьи, детства». А история повседневности - это «не просто дань моде, а возможность взглянуть на привычные сюжеты и проблемы под новым углом зрения». Проблемы повседневности нашли отражение в работах Н .М. Пушка-ревой, в которых она акцентирует внимание на тендерной оставляющей но-вседневной истории.
Влияние модернизационных процессов на трудовую и хозяйственную повседневность казачества
Реформы 60-х г. XIX в. дали импульс развитию России, в 80-е г. в стране завершился промышленный переворот, открыв простор для развития промышленности. Страна вступала в стадию раннсиндустриальной модернизации. Под модернизацией понимается переход от традиционного аграрного общества к современному, индустриальному, который охватывает различные сферы общественной жизни. Российская империя решала, прежде всего, экономические и стратегические проблемы. Поэтому ритмы модернизационных процессов задавались внутренними стимулами соответствующих сегментов российского общества и внешними воздействиями.
Важно отметить, что во второй половине XIX в. уровень экономического взаимодействия и хозяйственных связей как внутри самого казачьего социума, так и в рамках экономических взаимоотношений с другими социальными слоями, проживающими в регионе, был достаточно низок.
Однако даже в этих условиях в глубинах казачьего сообщества возникали различные формы передовой трудовой деятельности. По данным военно-конской переписи 1912 г., на Кубани насчитывалось 574 предпринимательских казачьих хозяйств, или 0,42 %. Они владели 2,6 % всех рабочих лошадей." Частновладельческие земли занимали 13 % всего фонда (единоличные, товарищеские, церковные, земли «охотпиков»-переселенцев). Подавляющее большинство среди них (94,3 %) — участки до 200 дес. В них труд как бы терял свою всеобщность и общественную значимость, он становился делом конкретного, отдельного человека, вопросом его личного материального благополучия и благосостояния. В крупных частновладельческих хозяйствах капиталистического типа, число которых было относительно невелико, наблюдалось использование передовых методов и технологий.
Интересные примеры можно привести по Донскому войску. Донской дворянин казак Василий Ильич Денисов в экономии Ильевка на 3 тыс. дес. земли вел многоотраслевое хозяйство. Производилось виноградное вино, молочные продукты, мясо, разводились высокопродуктивные породы коров, свиней, выращивались пшеница, кормовые культуры. В среднем хозяйство приносило доход в 90 тыс. рублей."1 3 Казак дворянин Павел Ульянов после выхода в отставку переехал в имение под Таганрогом. Через несколько лет хозяйство стало товарным. В одном из писем он писал: «...Жду санного пути, чтобы возить сено в Таганрог и на вырученные деньги купить лес, бечевы и деготь... какой славный выходит лошадь известный вам Великан. Надеюсь заработать на нем хорошо»/ 06
Примеры подобных хозяйств можно найти и на Кубани. В своих воспоминаниях полковник М. И. Недбаевский рассказывал о хозяйстве П. П. Бурсака, арендовавшего под табун громадный участок войсковой земли в верховьях Сухой Челбаски. В середине 80-х годов XIX в. у него был табун более 1 тыс. голов, лошадей отправляли в Харьковский и Одесский военные округа и за границу в Австрию и Болгарию. 07
Выделение предпринимательских хозяйств на российском Юге шло медленно, их роль была незначительна. Да и среди них преобладали сравнительно мелкие, в которых было не больше 20 лошадей. Еще меньше предпринимательских хозяйств было на Дону и Тереке. Их удельный вес составлял соответственно 0,06 % и 0,1 %. К 1917 г. на Кубани казачьи предприниматели-земледельцы с посевом 25 десятин и более составляли лишь 5,3 % от всех казачьих хозяйств, но концентрировали в своих руках 19 % всего количества земли. Наибольшие размеры посевов на двор были в Ейском и Кавказском отделах Кубанского войска, однако самые крупные посевные площади принадлежали крестьянам, а не казакам. Это установили в своих исследованиях И. Гольдентул и Л. Лихницкий."
Собираемый в казачьих областях урожай шел на продажу в центральные районы России, в Дагестан, Закавказье, Туркестан, на западноевропейские рынки. Например, в 1908 г. за границу было продано 19 млн пудов кубанского зерна, накануне войны - 60 млн пудов (это второе место после Херсонской губернии и 10 % от общероссийского вывоза)." От торговли зерном выигрывало прежде всего казачество, так как, например, в Кубанской области из 8,7 млн десятин более 6 млн принадлежало казакам, а это 69,2 %. Первоначально земельный надел каждого казака составлял 30 десятин. Однако вследствие естественного прироста и активной крестьянской колонизации к началу XX в. он сократился в среднем до 11,1 десятины, а в 1913 г. до 9,3 десятины. Горцам принадлежало 607 тыс. десятин (7 %), душевой надел составлял около 5,5 десятины. Коренные крестьяне в Кубанской области владели 76 тыс. десятин земли (0,8 %), на одну мужскую душу приходилось 4,1 десятины. Незначительная часть, то есть 7,2 %, земель принадлежала казне. Таким образом, из всего населения, проживавшего в области, самое лучшее земельное обеспечение было у казаков. В данной связи нельзя не отметить, что политика местной власти в социально-экономической сфере на протяжении длительного времени во многом соответствовала традиционным ценностям и ориентирам казачьей общины, проведение этой политики основывалось на традиционных глубинных устоях казачьего сознания. Все то новое в казачьем труде, что возникло после реформы 1861 г., приживалось очень слабо, а новации часто отбрасывались в процессе последующего возвращения к архаическим формам общественных и трудовых отношений.
Лишь к началу XX в. приоритеты государства в казачьих областях стали постепенно меняться. Царская администрация увидела, что терцы «за небольшим лишь исключением почти везде практикуют весьма устаревшие приемы; пользование землей производится без надлежащей системы севооборота, не соблюдается правильность и постепенность в системе пахотных по-лей». " В качестве причин называлось отсутствие у казаков необходимых сельскохозяйственных знаний. Поэтому Терское войсковое правление предложило учредить сельскохозяйственные школы. Стали устраиваться выставки, началось финансирование науки/1".
Гражданский «мир» донского, кубанского, терского казачества
По мнению Ф. А. Щербины «казачий быт исторически слагался под влиянием троякого рода условий: военной обстановки, хозяйственной деятельности и семейно-общественного уклада. Каждая из этих трех групп явлений имела определенное значение и свои особенности. Война требовала разрушений и жертв, хозяйство - производительного труда и экономического роста, а семейно-общсственпыс формы жизни - духовного творчества и общественных устоев. Казак попеременно был то воином и жертвой, то рабочим и хозяином, то семьянином и общественным деятелем. И это разнообразие положений естественно налагало особый отпечаток на весь казачий быт и среду». Со второй половины XIX в. с развитием нового социально-экономического уклада на российском Юге началось серьезное изменение самой сути повседневного существования казачества. Все большее значение стал играть гражданский «мир», основными функциями которого были экономическая, демографическая и физическое воспроизводство военной и гражданской казачьей общины. Развитие капиталистических отношений, рыночных методов хозяйствования, нарастающие социальные конфликты и противоречия стали частью этого мира, реалиями, непосредственно влияющими на положение казачества в системе социальных координат. Вместе с тем в своей сущностной основе быт казачьего сословия длительное время сохранял те черты и характеристики, которые были присущи ему на протяжении предшествующей истории.
Организацию социумной жизнедеятельности в рассматриваемый период брали на себя войсковое начальство, а также так называемое «общество» - община-мир, выполнявшая важную и необходимую функцию верховного арбитра. Общипа-мир находилась в центре общественно-политической жизни социума, поскольку все формы самоуправления и общественной организации казачества, его повседневного существования были непосредственно связаны с ней.
С течением времени казаки не только не потеряли свою глубинную связь с первоосновой, но и значительно укрепили ее. В общину своими истоками уходили различные формы самоорганизации казачества. К одной из первичных таких форм, существовавших на ранних этапах казачьей самоорганизации, можно отнести казачий круг, который, «как вершина в поиске культурных форм самоорганизации, пронизывал всю жизнедеятельность казака. Здесь, образно говоря, он рождался как личность, здесь оценивали его дела, его ратный подвиг, здесь он заключал семейный союз, здесь искал и находил он социальную поддержку».3 " Круг решал многие вопросы повседневной жизни казаков.
В казачьих войсках он существовал издревле и был тесным образом связан с формами организации казачьего сообщества и непосредственно с самоуправлением казачьих войск. Поскольку казачье сообщество не имело ни гражданского сознания, ни институциональной системы политической власти, то о политической деятельности или политической борьбе можно говорить в этом контексте весьма условно. Она была представлена участием в станичной жизни широких масс казачества, которое основывалось на представлениях о равенстве прав, социальном единстве, начальственно-патриархальном авторитете. Эти представления на фоне отсутствия гражданского общества и партикулярного сознания играли важную роль в решении социальных проблем и задач, возникавших на различных этапах исторического развития казачьего этноса в регионе.
Показательно, что во время возникновения казачьих государственных образований в 1918 - 1920 гг. на российском Юге их выборные органы также носили названия казачьих кругов, а высшие должностные лица назывались атаманами: «Казачий Войсковой Круг... Круг Спасения Дона не искал иноземных образцов - не стремился под названием Атамана установить должность председателя правительства или президента республики, а вернулся к родной старине и предоставил Донскому Атаману ту власть, какой обладали некогда его славные предшественники, сплотившие и возвеличившие войско Донское. В предоставлении Донскому Атаману всей полноты власти некоторые видели опасное новшество, но в этом новшестве славная донская старина слышится, та старина, которая создала силу и мощь Всевеликого войска Донского».
В данном контексте община-мир, ее самоорганизация понималась казачьим населением региона не только как система управления социумом, но и как форма его изначального существования, тот фундамент, на котором строятся все остальные общественные связи. Сохранение этой социальной организации в меняющихся общественно-политических условиях предоставляло возможность для функционирования всего казачьего сообщества в качестве единой системы, имеющей определенные уровни: административные, судебный, хозяйственный и т.д.
Важнейшей особенностью, определявшей характер повседневного быта казачьего сообщества и непосредственно связанной с общинной организацией казачьего социума в период второй половины XIX - начала XX вв., было существование особой системы самоуправления, характерной для войсковых, казачьих областей. Оно было зафиксировано в следующих основополагающих документах: «О поземельном устройстве станиц» в 1869 г.,3 3 «Положении об управлении в казачьих войсках» в 1870 г.316, «Положении об общественном управлении станин казачьих войск» в 1891 г.317 В этих Положениях пояснялись основные принципы, на которых должны были строиться самоуправление и самоорганизация казачьих общин. В нем, в частности, отмечалось, что сельское общественное управление составляют: 1) Сельский сход, 2) Сельский старшина, 3) Сельский суд.518 Важнейшую роль в самоуправлении казачьих областей играли станичные сходы. «Сельский сход составляется из совершеннолетних принадлежащих к составу сельского общества и составляющих по камеральному описанию отдельный дом, и, кроме того, из назначенных по выбору сельских должностных лиц. Не воспрещается домохозяину в случае отлучки, болезни и вообще невозможности лично явиться на сход присылать вместо себя кого-либо из членов своего семейства, но не иначе как совершеннолетнего.519 В «Статистических исследованиях станичного быта Терского казачьего войска», проведенных в 1881 г., обращалось внимание на то, что о характере местного общественного управления можно составить понятие, прежде всего, по общественным приговорам, которыми решаются станичные дела целым обществом. Все общественные приговоры можно разделить по их характеру и содержанию на четыре категории: к 1-й категории относятся приговоры по своим станичным общественно-хозяйственным делам, например назначение и раздел земель под распашку, раздача леса, постройка и покупка общественных зданий, отвод мест для заводов и хуторов и назначение размера содержания должностным общественным лицам. Ко 2-й категории относятся приговоры но выбору должностных лиц для занятия разных административных и хозяйственных должностей. К 3-й категории — приговоры об открытии и закрытии духанов. К 4-й категории — приговоры по зачислению и увольнению разных лиц станицы.
Эволюция традиционного поведения казаков-станичников
Постоянное наличие в казачьей среде оружия даже в мирное время имело своей обратной стороной и определенные негативные факторы, обусловливая нарастание криминальных проявлений. Нередко возникало желание пустить оружие в ход и с его помощью доказать свою правоту и понимание справедливости. Так, в заключении военно-прокурорского надзора Кавказского военно-окружного суда в Майкопском отделе по следственному производству «О придании военному суду урядника ст. Гиагинской Ивана Берестова за оскорбления» отмечалось следующее: «Произведенное дознание показало, что 21 января 1900 г. поздно вечером подъесаул 2-го Кубанского батальона льготного состава Косинов зашел в станичное правление ст. Гиагинской. Дневального не было на месте, позвал, пришел казак Гончаров. Косинов несколько раз его ударил по лицу. Крикнул дежурного по правлению, стоящего на льготе урядника Берестового. Косинов сделал Берестову замечания, что его нет на месте, и не отдал честь. Берестов заявил, что под крышей честь отдавать не положено. За эти слова Косинов ударил Берестова по лицу, тот замахнулся рукой на подъесаула и толкнул его в грудь. Косинов обнажил свой кинжал, по Берестов выбежал из помещения».735 При дознании Иван Берестов заявил, что честь офицеру он не отдал, а тот стал его бить, выхватил кинжал, один раз ударил, пытался еще, и Берестовой убежал. Подъесаул Александр Николаевич Косинов не отрицал, что ударил дневального Гончарова и дежурного Берестова. Он пояснил, что живет на квартире напротив правления. На крыльце правления постоянно сидят казаки и отпускают разные шутки по адресу проходящих.736
По мере нарастания социально-экономических изменений перемены в сфере моральных, этических норм в южно-российском казачьем социуме становились все заметнее и начинали оказывать существенное влияние на характер взаимоотношений в казачьем сообществе и его социокультурные характеристики. «Естественно, что с течением времени некоторые идеи, взгляды, представления, элементы поведения претерпевали известную трансформацию». 3
Во многом их трансформация определялась последствиями общей эволюции морально-нравственных представлений россиян во второй половине XIX - начале XX вв. Они во многом стали определять повседневную жизнь казака в данный период, его поведение в окружающей социокультурной действительности. Г. Л. Колосов, описывая характер казаков, обращает внимание на тот факт, что «у большей части нашего общества понятие казак соединяется с представлением о крайней степени грубости, дикости, невежества, по которому казаки склонны к грабежам и легко совершают убийства. Да и сами казаки, - замечает автор, - признают, что нравственность среди них стоит довольно невысоко. Среди них появляются отклонения, они не прочь поживиться чужой собственностью, взаимные отношения между жителями отличаются грубостью и неуважением, в отдельных семьях нет общественного порядка». D
Вслед за разрушением привычного казачьего мира и его системы ценностей в пореформенной России стали размываться и трансформироваться и нравственные установки личности казака. Так, П. Л. Вострикова, учитель Нлизаветинского городского училища, сообщала: «Нравственность в последнее время падает... народ ожесточился, опошлился, все сделались эгоистами».
Существование казака в прежней системе координат стало невозможным, поскольку внутренний склад человеческого сознания, его духовные принципы вступали в противоречие со складывавшейся во второй половине XIX - начале XX вв. социокультурной реальностью. В условиях определенной дезориентации сознания и краха привычной системы ценностей значительную роль играли факторы социально-экономического и социокультурного порядка. Казаку в сложившихся обстоятельствах обыденной жизни приходилось во многом пренебрегать принципами традиционной морали и изменять свое отношение к окружающим событиям и явлениям. В пореформенный период достаточно сильно снизилась чувствительность казачьего сообщества к общепризнанным нарушениям традиционной морали и этики. Данные явления, ранее не допустимые с точки зрения общественной морали, приняли обыденный характер и стали частью повседневной жизни казака в рассматриваемый период.
Указанные процессы в южно-российском казачьем социуме развивались постепенно и, как правило, следовали за социально-экономическими, социокультурными изменениями, отражая характер перемен во всем российском обществе. Первоначально, на первом этапе происходящих социально-экономических изменений в казачьем социуме были еще сильны установки сознания, определявшиеся принципами традиционной морали и традиционной системой ценностных ориентиров. «Основной, своеобразной несущей конструкцией казачьего мировоззрения являлись глубоко осознанные, четко выделенные и прочно устоявшиеся морально-нравственные установки, определявшие весь социально-психологический облик казачества». Исходя из этого, прежние морально-нравственные нормы, этические представления все еще продолжали занимать значительное место в сознании казачества.
Вместе с тем они все чаще отходили на задний план под влиянием происходивших модернизационных изменений, на смену им приходили новые ценности и новые нормы поведения в повседневной жизни, характеризующие социокультурное содержание уже иного исторического периода.
Особенно сильно данные изменения проявлялись в молодежной среде, в которой влияние традиций и устоявшихся морально-нравственных норм было значительно меньше, чем у старшего поколения. С. А. Венеровский вспоминал: «Служба в Великий четверг, когда читается 12 Евангелий, очень и очень длинная, и здесь приключилась неприятная история. Все миряне стоят с зажженными свечами. Читают долго, протяжно. И вот один из станичников стариков, утомленный долгим непривычным стоянием, стал дремать, свечку же держал в руке. Незаметно голова старика стала склоняться на грудь и... загорелась длинная борода. Произошло небольшое замешательство, но, слава Богу, это приключение не кончилось трагически, бороду потушили, и служба шла дальше. Молодые же парни (парубки) заметили это, а дурной пример заразителен, стали поджигать друг другу волосы. Поднялась гарь, вскрикиванья и заглушённый смех. Вся торжественность и величие богослужения было нарушено». Кубанский казак И. Прийма писал о своих станичниках «...Ровно неделю пробыл я дома и только слышал разгульные песни молодежи да видел шатающихся по улицам пьяных отцов. Не верилось, что эти пьяные люди -отцы тех сынов, которые умирали на чужих полях, в чужих горах за этих нехороших и жалких людей, за Родину. И вместо спокойствия и отдыха на мою душу легла великая тяжесть. У меня как будто не стало Родины, той дорогой, милой, святой Родины, за которую я готов пожертвовать жизнью. Совсем, совсем не то я надеялся там увидеть. Я думал, что увижу Родину в печали, в слезах, в скорби, в трезвости, в молчаливой, сосредоточенной, продуктивной работе, я думал увидеть там простую, разумную, расчетливую жизнь, а нашел совсем другое, обратное». Как следствие, в моральном плане, в этической ориентации казака произошел существенный сдвиг. Ценность человеческой личности стала зависеть, с одной стороны, от ее приверженности своей общине и определенной социальной группе внутри ее, что стало основной характеристикой ее нужности и полезности, с другой стороны, ценность личности самой по себе, как говорили казаки, «создания Божьего», постепенно утрачивается и наблюдается пренебрежение ею ради достижения личных корыстных, меркантильных интересов, что было связано с возрастающей ролью рыночных отношений, коммерциализацией общества, формирующимся капиталистическим укладом.
Такое отношение к личности, по сути дела, разлагало традиционную систему морально-нравственных ориентиров казачьего сообщества, разрушая ее, оно создавало предпосылки для возникновения новой, где ценность человеческой жизни должна была играть отнюдь не доминирующую роль по сравнению с целями и задачами материального порядка. Следствием расшатывания традиционных нравственных ценностей в казачьем сообществе стал рост преступности в регионе, наблюдавшийся во второй половине XIX - начале XX вв.
