Содержание к диссертации
Введение
Глава 1: Предпосылки создания Верховного уголовного суда в конце XVIII - начале XIX века. Верховный уголовный суд в реформаторских планах и политической деятельности М.М. Сперанского первой четверти XIX века 62
1. Особенности судебной системы и правового сознания в России в XVIII -начале XIX века 62
2. Государственные и должностные преступления. Высшие судебные процессы и высшие судебные учреждения по делам о государственных преступлениях и преступлениях высших должностных лиц в XVIII в 78
3. "Верховный уголовный суд" - к истории термина 83
4. Проекты Екатерины II по созданию Верховного уголовного и Генерального судов 91 І
5. Верховный уголовный суд в планах и деятельности М.М. Сперанского 98
6. Аналоги Верховного уголовного суда в конституционных проектах первой четверти XIX века 119
Глава 2: Верховный уголовный суд по делу декабристов как этап, в развитии учреждения. Влияние суда 1826 года на складывание историографии Верховного уголовного суда 127
1. Варианты решения участи декабристов. Тактика Николая I и ее влияние на поведение декабристов и общественные ожидания 128
2. Поиск Николаем I адекватной судебной формы. Общественные ожидания, связанные с формой суда 152
3. Разработка проекта Верховного уголовного суда 170
4. Концепции Верховного уголовного суда 1826 года и их влияние на историографию Верховного уголовного суда 187
Глава 3: Верховный уголовный суд в реформаторских проектах, законодательстве и
правовой практике второй четверти XIX века 219
1. Верховный уголовный суд и суд 1828 года над членами польского Патриотического общества 221
2. Вопрос о Верховном уголовном суде в Комитете 6 декабря 1826 года 226
3. Верховный уголовный суд в Своде законов 1832 года и Своде военных постановлений 1838 года 229
4. Варшавский процесс 1832-1834 годов как особый уголовный суд 241
5. Суд над петрашевцами 245
6. Итоги 248
Заключение 256
Список сокращений 285
Источники и литература 287
Приложение 347
- Особенности судебной системы и правового сознания в России в XVIII -начале XIX века
- Варианты решения участи декабристов. Тактика Николая I и ее влияние на поведение декабристов и общественные ожидания
- Верховный уголовный суд и суд 1828 года над членами польского Патриотического общества
Введение к работе
1. Объект, предмет и цель исследования. Основные методологические принципы. Историография
История государственных учреждений Российской империи имеет давнюю и обширную историографию. Находясь на стыке таких формально самостоятельных наук, как юриспруденция, с одной стороны, и общая история, с другой1, история учреждений с успехом изучается историками обеих специализаций, причем граница между «историко-юридическими» и «общеисторическими» исследованиями нередко оказывается почти полностью стертой, как было, например, во второй половине XIX века, в эпоху господства в российской историографии так называемых «государственной школы» и «государственной теории»2, или же в значительной степени размытой, как в более позднее время .
Переходя к объекту исследования настоящей диссертации — Верховному уголовному суду, - не можем не отметить, что история дореволюционных российских судебных учреждений изучена крайне неравномерно. Имеется большое количество обобщающих и обзорных работ, дающих общую картину существовавшей судебной системы, в том числе в определенные эпохи4,, Зачастую
Об условности этой границы и важности трудов общих историков для истории государства и права см., например: Котляревский С. Что дает «Боярская дума» В.О. Ключевского для государствоведения // Сборник статей, посвященных Василию Осиповичу Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями ко дню тридцатилетия его профессорской деятельности в Московском университете. (5 декабря 1879-5 декабря 1909 года). М., 1909. Ч. 1. С. 242-253. См. также характерное заглавие 1 1-й главы одного из методологических трудов: «История государства и права СССР как общественная и историко-юридическая наука» {Гальперин Г.Б., Королев А.И. Методологические и теоретические вопросы истории государства и права СССР. Л., 1974. С. 3).
Шапиро А Л. Историография с древнейших времен до 1917 года: Учебн. пособие. СПб., 1993. Лекции 22-23, 32-34. Об истории изучения государственных учреждений XVIII в. во второй половине ХГХ — начале XX в., в том числе о вкладе «государственной школы», ее связи с юридической^ мыслью своего времени и методологических особенностях см.: Бабич М.В. Государственные учреждения России XVIII в.: Справочное пособие. М., 1999. С. 73-84.
3 Нерсесянц B.C. Основные направления историко-юридических исследований и
публикаций памятников права и правовой мысли в СССР (историко-
библиографический обзор) // История права: Англия и Россия / Рук. авт. коллект. В.
Нерсесянц, У. Батлер. М., 1990. С. . Классическим примером взаимодействия
историков права и общих историков можно считать проект «Российское
законодательство Х-ХХ веков: В 9 т. / Под общей ред. О.И. Чистякова. М., 1984-
1994.
4 Кавелин КД. Основные начала русского судоустройства и гражданского
судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях //
5 исследователь имеет дело с изданиями и публикациями, посвященными истории государственного управления в целом5 или его уровней - высшего, центрального или местного6, отдельных государственных учреждений с судебными функциями (что особенно актуально при изучении судебной власти для XVII и XVIII веков, когда она еще не отделилась от исполнительной, а собственно судебные органы — от следственных) , их функций - например, политического сыска, а также с
Кавелин К.Д. Собрание сочинений. СПб., 1900. Т. 4: Этнография и правоведение. Стлб. 205-420; Дмитриев Ф.М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1959; Ефремова Н.Н. Судоустройство России в XVIII - первой половине XIX вв.: Историко-правовое исследование. М., 1993, и др.
5 Ерошкин Н.П., Куликов Ю.В., Чернов А.В. История государственных учреждений
России до Великой Октябрьской социалистической революции: Учеб. пос. М., 1965;
Ерошкин Н.П.История государственных учреждений дореволюционной России. 4-е
изд., перераб. и доп. М., 1997.
6 Григорьев В.А. Реформа местного управления при Екатерине II (Учреждение о
губерниях 7 ноября 1775 г.). СПб., 1910.
7 Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. М., 1902; Вяземский Б.Л.
Верховный тайный совет. СПб., 1909; История Правительствующего Сената за
двести лет: 1711-1911 гг. СПб., 1911 и др. Из последних работ выделим: Балакирева
Л.М. Судебная реформа Петра I: Юстиц-коллегия. Учебное пособие. Новосибирск,
2003. Имеются также специальные исследования по истории местных учреждений:
Александрович К. Киренская нижняя расправа в 1790 г. (по делам расправы) // Труды
Иркутской ученой архивной комиссии. Иркутск, 1916. Вып. 3. С. 389-393; Павлова-
Силъванская М.П. Создание в 1775 г. сословных судов для крестьян // ВМУ. Сер. IX.
История. 1963. № 3. С. 69-73. Обращаем также внимание на серию из трех статей,
посвященных местным судебным учреждениям, в сборнике: Проблемы истории
местного управления Сибири конца XVI - XX веков: Материалы третьей
региональной научн. конф.: 19-20 ноября 1998 г. / Отв. ред. С.А. Красильников.
Новосибирск, 1998. Заслуживает внимания наличие нескольких работ по истории
совестного и словесного судов: Барац Г.В. Очерк происхождения и постепенного
затем упразднения в России совестных судов и суда по совести // ЖГУП. 1893. Отд.
2. № 3. С. 1-40; Кнорринг Н.Н. Очерки по истории Тульского совестного суда в
екатеринское время. Харьков, 1917; Кизеветтер А.А. Совестные суды при
Екатерине II // ГМ. 1923. № 1. С. 135-159; № 2. С. 3-35; Григорьев В.А. Словесный
суд в реформе местных учреждений Екатерины II // ИА. Пг., 1919. Кн. 1. С. 289-323;
Середа Н.В. Словесный суд в правоохранительной системе городов XVIII века //
Право: история, теория, практика: Сб. ст. и материалов. Брянск, 2001. Вып. 5. С.
237-247.
8 Из последних сочинений на эту тему назовем статьи Н.Б. Голиковой «Организация
политического сыска в России XVI-XVII вв.» (Государственные учреждения в
России XVI-XVIII вв. / Под ред. Н.Б. Голиковой. М., 1991. С. 11-37) и Е.Е.
Рычаловского «Представления иностранцев о русских политических реалиях и
практика процессов по государственным преступлениям в елизаветинское время»
(«Вводя нравы и обычаи Европейские в Европейском народе»: К проблеме
адаптации западных идей и практик в Российской империи / Отв. сост. А.В.
Доронин. М., 2008. С. 88-98), а также фундаментальный труд Е.В. Анисимова
«Дыба и кнут: Политический сыск и русское общество в XVIII веке» (М., 1999).
историографией отдельных периодов реформ, царствований и регионов9 и описаниями отдельных судебных дел и процессов, по жанру порой приближающихся к истории «нравов»10.
Разумеется, все вышеперечисленные ракурсы и подходы необходимы, однако научная ценность каждого их них неизбежно оказывается ограниченной. Так, к примеру, общий поход не создает острой потребности в расширении круга источников и, главное, заставляет исследователя выстраивать иерархию государственных и судебных органов по степени их важности в истории страны, ее правовой и судебной систем11, что создает проблематические «ямы», когда изучение тех или иных звеньев судебной системы не осознается как актуальная научная
См., к примеру: Жукович П.Н Учреждения и суд в западной России в царствование Екатерины II // ЖМНП. 1914. № 3. С. 88-120; № 4. С. 314-355; № 5. С. 1-60; № 7. С. 1-43.
10 См., например: Блудов Д.Н. 1) Заговор и казнь Мировича // Ковалевский Ег. Граф Блудов и его время. СПб., 1866. С. 222-230; 2) Суд над графом Девиером и его соучастниками // Там же. С. 185-190; Бантыш-Каменскгш Д.Н. Шемякин суд в XIX ст. Записки Д.Н. Бантыша-Каменского / Сообщ. В.Д. Бантыш-Каменский // PC. 1873. № 6. С. 735-785; Игнатьев Р.Г. Суд над бригадиром Аксаковым. Уфа, 1875; Корсаков Д.А. Суд над князем Д.М. Голицыным. 1736-1737 // Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII века. Казань, 1891. С. 221-282; Танков А. Посмертная милость императора Александра I. (Историческая старинка) // ИВ. 1909. № 5. С. 534-538, и мн. др. Отдельно следует выделить работы, появившиеся в результате изучения истории русской литературы; к примеру: Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном: Подлинное военно-судное дело 1837 г. СПб., 1900; Щеголев П.Е. А.С. Пушкин в политическом процессе 1826-1828 гг. (Из архивных разысканий) // Щеголев П.Е. Первенцы русской свободы / Сост., вступ, ст. и коммент. Ю.Н. Емельянова. М., 1987. С. 338-373; Наумов А.В. Посмертно подсудимый. М., 1992. Гл. 3. Из работ последних лет отметим: Юрганов А.Л. «Дело» Алексея Лазарева (герой романа «Война и мир» и его прототип) // Одиссей: Человек в истории. 1998: Личность и общество: проблемы самоидентификации / Отв. ред. А.Я. Гуревич. М., 1999. С. 73-94; Омелъченко О.А. Дело полковника Анжели (Страницы судебного следствия 1774 года) // Фемис: ежегодник истории права и правоведения. М., 2003. Вып. 4. С. 11-40.
Судебной системой принято считать «упорядоченную законом совокупность судов различных уровней, предназначенную для осуществления правосудия. С.с. является иерархической и работает по "жесткой программе", заданной материальным и процессуальным законодательством» (Юридическая энциклопедия / Под общей ред. Б.Н. Топорнина. М., 2001. С. 808)»; под правовой системой принимается «совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих правовых средств, регулирующих общественные отношения, и правовых явлений, существующих в отдельной стране. <...> К элементам, взаимодействующим на разных уровнях правовой системы, относят: 1) действующие правовые нормы и систему источников права; 2) особенности правосознания и правовой культуры, правовые понятия, юридическую науку и правовую идеологию, правовую политику; 3) систему правоотношений, состояние правопорядка и законности; 4) юридическую практику; 5) юридическую технику» (Там же. С. 1061).
7 задача. При том, что немаловажными факторами, влияющими на выбор объекта исследования, могут оказаться вызванный деятельностью конкретных учреждений общественный резонанс, их роль в истории государства и внутриполитической жизни, сохранность и освоенность источниковой базы, тем не менее, можно заранее предсказать, что наибольшее внимание будет уделено судам общей юрисдикции, а не специальным и ведомственным, органам постоянным, а не чрезвычайным или временным, учреждениям, регулярно собирающимся для рассмотрения дел, а не работающим время от времени, — ведь именно регулярно собирающиеся постоянные суды общей юрисдикции создают каркас судебной системы каждого государства. Эта логика хорошо видна в рассуждениях А.Д. Грибовского, автора одной из лучших работ XIX века о «высшем суде и надзоре»: «В восемнадцатом столетии... судебная и контрольная деятельность уже почти всецело была вверена подчиненным учреждениям, среди которых Сенат занимал первенствующее место. По этому поводу говорить о высшем суде и надзоре в 18-м веке, значит говорить о суде и надзоре Сената» . Все остальные формы высшей юстиции были оставлены им почти без внимания. И хотя временные законосовещательные, судебно-следственные и административные учреждения* уже давно стали объектом пристального внимания историков , до всеобщего признаниям их неотъемлемой- и отнюдь не маргинальной частью российской государственности дело еще не дошло.
При рассмотрении групп учреждений в значительной мере проявляется и-одна из особенностей классической историко-юридической методологии. По словам одного из историков права, «юридический метод... основан на том, что известные текучие понятия в известном смысле фиксируются, что между ними устанавливаются совершенно определенные грани, даже там, где в соответствующих жизненных явлениях мы видим не грани, а постепенные оттенки и переходы», поскольку имеет место «условный характер публично-правовых категорий, их
Грибовский А.Д. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования Екатерины II: Историко-юридические исследования. СПб., 1901. С. I. 13 Из основных работ на эту тему назовем: Готье IO.B. Из истории областного управления XVIII в.: Постоянные учреждения и особые поручения // Сборник статей в честь Дмитрия Александровича Корсакова. По поводу сорокалетия его ученой и пятидесятилетия учено-литературной деятельности. Казань, 1913. С. 194-197; Архипова Т.Г. Высшие комитеты России 2-й четверти XIX в. (К истории1 кризиса феодально-крепостнической государственности). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1970; Мироненко СВ. Страницы тайной истории самодержавия: Политическая история России первой половины XIX столетия. М., 1990; Гл. 3; Бабич М.В. Государственные учреждения XVIII века: Комиссии петровского времени. М., 2003.
неполная адекватность действительности» . Тем настоятельнее при изучении
недостаточно оформленных учреждений необходим междисциплинарный подход:
сочетание методов и проблематик разных наук.
* * *
Одним из малоизученных судебных учреждений Российской империи является Верховный уголовный суд (или «Верховный суд», как зачастую сокращенно называли его многие авторы вплоть до середины XX века 5 и как его могли упоминать даже в официальных документах б). Под этим названием принято понимать - если на время абстрагироваться от малозначительных различий разных версий — высший судебный орган, который действовал в период с 1764 по 1917 год, созывался по высочайшему повелению, состоял из представителей Сената и Синода, а затем и Государственного совета, и других высших должностных лиц; он должен был рассматривать дела об особо важных государственных преступлениях и о должностных преступлениях членов- Государственного совета (а с 1906 года и Государственной думы), министров, генерал-губернаторов, наместников и главноуправляющих отдельными частями.
В истории Верховного уголовного суда обычно выделяют три этапа, из которых в течение первых двух этот судебный орган, функционировал' как чрезвычайный. 1764-1864 годы обычно оценивают как период складывания Верховного уголовного суда, когда он, как принято считать, не имел законодательно установленных ни состава судейской коллегии, ни порядка судопроизводства, ни единого названия; второй этап, когда он в результате судебной реформы 1864 года приобрел все эти признаки, ограничивается 1864-1906 годами. Третий этап (1906— 1917) характеризуется превращением Верховного уголовного суда в постоянно
Котляревский С. Что дает «Боярская дума» В.О. Ключевского... С. 244. Как апология юридического подхода к изучению государственных учреждений характерно критическое замечание П.В. Верховского в адрес одной из монографий В.И. Веретєнникова: «Вообще, как писанная не историком права, она не всегда договаривает все, что можно было бы сказать» (Верховскгш П.В. [Рец. на кн.: Веретенников В.И. История Тайной канцелярии петровского времени. Харьков, 1910:] // ИВ. 1910. № 6. С. 1041).
|5От М.М. Сперанского, П.Н. Ивашева, Е.П. Оболенского, A.M. Муравьева и Николая I до В.А. Бильбасова, в.кн. Николая Михайловича, Н.С. Таганцева, П.Е. Щеголева и М.Н. Гернета.
ПСЗ-И. Т. 7. № 5515 («Именной указ, объявленный главнокомандующему действующею армиею военным министром» от 24 июля 1832 г.). См. также: Государственные преступления в России / Под ред. Б. Базилевского [В. Богучарского]. СПб., 1906. Т. 1. С. 97. Подробнее о происхождении и семантических границах понятия см. ч. 3 первой главы настоящей диссертации.
9 действующий судебный орган при Сенате по делам о должностных преступлениях высших чиновников. Во многих позднейших юридических справочно-энциклопедических изданиях фактически речь идет о двух периодах: до 1906 года, когда он существовал как чрезвычайное, и с 1906, когда он превратился в постоянное учреждение, но, вероятно, это объясняется спецификой подобных изданий, в связи с которой о Верховном уголовном суде могли быть даны лишь краткие справки. В некоторых изданиях можно встретить указания на то, что Верховный уголовных суд был «учрежден» уже в середине XVIII столетия, и, соответственно, отсутствует или сглажено деление его истории на отдельные периоды. К делам, рассматривавшимся Верховным уголовным судом, относят дела В.Я. Мировича (1764), участников «чумного бунта» в Москве (1771), Е.И. Пугачева и его товарищей (1774-1775), декабристов (1826), «каракозовцев» (1866), А.К. Соловьева (1879) и бывших членов социал-демократической фракции Государственной думы-(1913-1915) . Отдельные авторы добавляют также дело
Корнева Н.М. Верховный уголовный суд в России в XIX - начале XX в. // Вопросы архивоведения и истории государственных учреждений / ЦГИА СССР. Л., 1989. С. 113-129 (Рукоп. депонирована в СИФ ОЦНТИ ВНИИДАД по документоведению и архивному делу 22.01.1991, № 086-91); Государственность России: Словарь-справочник. М., 1996.- Кн. 1: А-Г. С. 63 (авт.: Ю.С. Воробьева); Высшие и центральные государственные учреждения России: 1801—1917: В 4 т. СПб., 1998. Т. 1: Высшие государственные-учреждения / Отв. ред. Н.П. Ерошкин; отв. сост. Д.И. Раскин. С. 126—127 (авт.: Н.М. Корнева, Л.И. Тютюнник, Б.Ф. Додонов); Русский энциклопедический словарь, / Издаваемый И.Н. Березиным. СПб., 1875. Отд. 1. Т. 5: В-Г. С. 149-150; Гурлянд Я.И. Юридический лексикон, объясняющий термины и институты права, судопроизводства, судоустройства и нотариата. Одесса, 1886. Т. 2. Вып. 4: В: С. 126-128; Энциклопедический словарь / Под ред. И.Е. Андреевского; Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1892. Т. VI (11): Венцано-Винона. С. 82-84 (подп.: Н.В-ръ [Н. Вальтер]); Словарь юридических и государственных наук. СПб., 1902. Т. 1. Вып. 4. Стлб. 1723 (авт.: В.[Д.] Набоков); Большая энциклопедия: Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знания / Под ред. С.Н. Южакова и П.Н. Милюкова. Т. 4. СПб., 1903. С. 711-712 (без подп.); Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. 11-е стереотип, изд. М., б.г. Т. 9: Великобритания-Вехт. Стлб. 593-594 (подп.: А.Т. [А.Н. Трайнин]); Словарь исторический и социально-политический / Под ред. В.В. Битнера. СПб., 1906. С. 269 (републ. по изд. 1910 г. - Словарь исторический: Личность, общество, политика. М., 1998. С. 241-242); Большая советская энциклопедия. М., 1928. Т. 10: Венгрия-Вильно. Стлб. 413. В энциклопедических словарях, в соответствии с законами жанра, можно встретить и краткие упрощенные справки: например, с глухими отсылками о существовании этого суда с XVIII (Всенаучный (энциклопедический) словарь, / Сост. под ред. В. Клюшникова. Ч. 1. СПб., 1878. С. 341) или со второй половины XVIII в. (Справочный общедоступный энциклопедический словарь / Сост. под ред. А.Н. Чудинова. СПб., 1901. С. 238) или вообще без предыстории, с указанием исключительно на функции по Судебным уставам 1864 г. и иногда на процессы 1866 и 1879 гг. (Общедоступный
10 польских повстанцев (1832—1834), рассматривавшееся Верховным (вариант: Особым) уголовным судом , и дело петрашевцев (1849), находившееся в ведении Верховной (вариант: Особой) военно-судной комиссии19.
Заслуживает внимания концепция Верховного уголовного суда, сформулированная Н.М. Корневой, Л.И. Тютюнник и Б.Ф. Додоновым20. Так, с одной стороны, авторы, акцентируя - внимания на названии учреждения, рассматривают судебные комиссии 1764, 1771 и 1774-1775 годов лишь как «аналогичные <Верховному уголовному суду 1826 года; курсив наш — К.Б.> чрезвычайные судебные органы» (то есть не как Верховный уголовный суд), но, с другой стороны, перечень приведенных в статье законодательных актов, регулирующих деятельность Верховного уголовного суда, начинается с учредительных манифестов и конфирмованных сентенций второй четверти XVIII столетия. Гораздо более последовательными в этом смысле оказались авторы справки в «Советском энциклопедическом словаре», где Верховный уголовный суд назван «специальной судебной коллегией в Российской империи», создававшейся в
энциклопедический словарь: Настольная книга для всех / Сост. по Лярусу, Брокгаузу, Мейеру и др. лучшим источникам. СПб., 1912. С. 41). См. также прим. 77.
Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. М., 1994. Т. 1: А-Д. С 375-376 (авт.: Н.М. Корнева, И.Я. Воробьева); [Государственный архив Российской Федерации:] Путеводитель. Т.1: Фонды Государственного архива Российской федерации по истории России XIX - начала XX вв. / Ред. СВ. Мироненко, Гр.Л. Фриз. М., 1999. С. 136-137; Большая энциклопедия: В 62 т. / Гл. ред. С.А. Кондратов. М., 2006. Т. 9: Верхний Тагил-Война во Вьетнаме. С. 9. Несколько забегая вперед, обращаем внимание на «казус» А.П. Щербатова, который в одном томе своего сочинения пишет о варшавском Верховном уголовном суде, в следующем называет его же Особым уголовным судом, а в приложениях - «Особым (верховным) уголовным судом» {Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич; Его жизнь и деятельность. СПб., 1894. Т. 4. С. 236-239; 1896. Т. 5. С. 39-48; Приложения к пятому тому. С. VI, 109). Особым уголовным судом называет это учреждение Н.М. Рейнке {Рейнке Н. Очерк законодательства Царства Польского (1807-1881 гг.) (Из «Журнала Министерства юстиции»). СПб., 1902. С. 66-67). Короткие, без указания процессов, справки о Верховном уголовном суде см. также: Всероссийский «словарь-толкователь» / Состав, несколькими филологами и педагогами под редакциею В.В. Жукова по новейшим известным словарям: Даля, Толя, Макарова, Павловского, Гейзе, Брокгауза, Березина, Гильдебрандта и мн. др.: В 3 т. СПб., 1893. Т. 1. С. 301; Павлепков Ф. Энциклопедический словарь издателя Ф. Павленкова. СПб., 1899. С. 350 (4-е вновь пересмотр, изд. - СПб., 1910. С. 382).
Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. Т. 1.С. 375; Большая энциклопедия. Т. 9. С. 9.
20 Корнева Н.М. Верховный уголовный суд в России в XIX - начале XX в. С. 114; Высшие и центральные государственные учреждения России: 1801-1917. Т. 1. С. 126-127.
XIX веке «для проведения политических процессов декабристов (1826), Д.В Каракозова (1866), А.К. Соловьева (1879)», а предшествующие процессы проигнорированы21.
Сразу обратим внимание на то, что научных работ, специально посвященных Верховному уголовному суду, почти нет, причем единственная работа — статья Н.М. Корневой - до сих пор остается неопубликованной; в основном же литература о Верховном уголовном суде представлена статьями в справочных и энциклопедических изданиях, что представляет собой, видимо, типичную ситуацию для многих непостоянно действующих учреждений . При этом, не имея собственно историографической подосновы, с одной стороны, будучи весьма зыбкой при малейшей ее критике, с другой , безраздельно доминирующая концепция истории Верховного уголовного суда (при всех вариантах можно вести речь о единой преобладающей концепции) отличается чрезвычайной живучестью и не может не быть принята в качестве отправной точки в изучении этого государственного органа, тем более что в статье Н.М. Корневой «энциклопедическая» традиция остается и не осмысленной, и не преодоленной. С другой стороны, эта статья ярко демонстрирует, как выход за границы энциклопедического жанра актуализирует более глубокую постановку проблем и разработку темы; будучи опубликованной, статья могла бы стать началом прорыва в изучении-Верховного уголовного суда. В ней впервые дан краткий, хотя и весьма неполный очерк историографии темы; выделены места хранения основных делопроизводственных комплексов Верховных уголовных судов; охарактеризовано соотношение в российской судебной системе Верховного уголовного суда, с одной стороны, и Особого совещания Правительствующего Сената для суждения дел о государственных преступлениях и противозаконных сообществах, с другой; более подробно, чем раньше, описана история развития Верховного уголовного суда после судебной реформы 1864 года, в том числе
Советский энциклопедический словарь / Председ. науч.-ред. сов. A.M. Прохоров. М., 1982. С. 215. В поздних изданиях описание Верховного уголовного суда основано уже на традиционной цепочке процессов 1764-1879 гг. (Большой российский энциклопедический словарь. М., 2005. С. 250).
Корнева Н.М. Верховный уголовный суд в России в XIX — начале XX в.
23 Об опережающей разработке истории таких учреждений XVIII в. в справочных
изданиях см.: Бабич М.В. Государственные учреждения XVIII века: Комиссии
петровского времени. С. 12-13.
24 Кем и на каком основании из политических судебных процессов XVIII в.
выделены только три? Почему не взяты в качестве аналогов (или ранних примеров)
Вышний суд на Генеральном дворе и комиссия, рассматривавшая дело царевича
Алексея (1718)? Можно ли говорить для XVIII и XIX вв. об одном учреждении или
же о разных, но со сходными устройством и функциями? и др.
12 сделана попытка связать появление и развитие пореформенного Верховного
уголовного суда с политикой самодержавия в судебной сфере.
* * *
Нетрудно заметить, что в системе российских судебных учреждений, согласно имеющейся, главным образом «справочной» историографии, Верховный уголовный суд занимает, несмотря на свой высокий статус, место странное, почти маргинальное. Чрезвычайный, а не постоянный характер; долгий, как считают многие авторы, столетний (1764-1864) период складывания; позднее, в середине XIX века, юридическое оформление; узкие функции; особое положение в иерархии судебных учреждений (не имел органов, по отношению к которым выступал как надзорная, ревизионная, апелляционная, кассационная или подчиненная инстанция); ограниченное, менее десятка, число процессов, из которых на вторую половину XIX - начало XX века пришлось только три, — суть основные его черты, закрепленные в справочно-энциклопедической литературе и немногочисленной историографии. Между тем внешняя полумертвенность этого учреждения не должна обманывать; при том, что как «участник» реальной, событийной истории государственных учреждений Верховный уголовный суд действительно выглядит весьма скромно, сами факты более чем полуторастолетнего его существования (или пусть даже девяностолетнего - если считать от первого учреждения именно с таким названием), его поступательного организационного развития до середины XIX века, и, самое важное, успешное преодоление им «гребней» судебной реформы 1864 года, а затем реформы высших органов власти в 1906 году доказывают, что в судебной системе Российской империи Верховный уголовный суд появился не случайно и «ниша», занимаемая им в правовой системе второй половины XVIII - начала XX веков отличалась немалой стабильностью.
Сделанное нами расширение темы - от системы судебных учреждений до правовой системы в целом — вполне закономерно. Во-первых, высший судебный орган по наиболее тяжелым государственным преступлениям и преступлениям высших должностных лиц по определению выступает важной частью не только судебной, но и всей политической системы25, и для чрезвычайного учреждения
Эта черта верховных судов нашла свое отражение в заглавиях посвященных им научных работ. См., например: Agresto J. The Supreme Court and Constitutional Democracy. Ithaca and London: Cornell Univ. press, 1985; Гусарова В.П. Правовая система Российской Советской Социалистической Республики и невозможность ее реформирования. М., 1995. Вып. 1: Верховный суд РСФСР - орган защиты судебно-карательной системы советской власти: [Сб. материалов].
13 столь высокого статуса небольшое количество судебных процессов само по себе еще ничего не доказывает, — необходимо, как минимум, соотнести их с количеством дел, которые должны или могли быть переданы на его рассмотрение. В связи с этим (и во-вторых) особенно важное значение при изучении истории Верховного уголовного суда получает не только законодательная и процессуальная его история; но и место этого суда в истории юридической и политической мысли и в правосознании: в юридических сочинениях, в нереализованных реформаторских (или контрреформаторских) проектах, в откликах современников на политические процессы, проводимые этим судом, в мнениях о нем историков: Долгое существование этого суда доказывает, что, даже реально не собираясь, он был важен властям как некий институциональный резерв, а также, возможно, как своеобразный символ, что могло делать его существенным элементом реализуемых в различные эпохи «сценариев власти»; не будет ошибкой сказать, что вся история этого суда — и как реально действовавшего института, и как системы представлений о нем - может и должна быть рассмотрена с учетом' этих сценариев . С другой стороны, «репутация» этого органа, в том числе шлейф исторических воспоминаний о его деятельности, могли оказывать влияние на функционирование этого учреждения: на принятие решений о его созыве и на то место, которое он занимал в проектах реформ или контрреформ.
В-третьих, нельзя забывать, что дела, относящиеся к компетенции Верховного уголовного суда, на протяжении всего XIX века, и особенно в первой его половине, могли решаться вообще без суда, и самое соотношение судебной и внесудебной практик по этим делам заслуживает отдельного анализа или хотя бы общей эскизной оценки. И, наконец, в-четвертых, в условиях недоотделепности в России первой половины XIX века судебной власти от исполнительной актуальный институциональный контекст гарантированно оказывается более широким, чем даже система органов юстиции. Для высших судебных органов по ряду составов преступления — это, в первую очередь, такая проблема как участие в процессе самодержавного монарха, который не только утверждал приговор, но и нередко формировал состав судейской коллегии, оказывал влияние на форму и ход суда, обладал правом помилования и — уже не правом, а почти, обязанностью — смягчения*
"У ft
" Попытка Р. Уортмана вписать Верховный уголовный суд 1826 г. в николаевский «сценарий власти» {Уортман Р.С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии / Перев. с англ. М., 2002. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I: Материалы и исследования), на наш взгляд, отличается чрезмерным схематизмом, однако может служить отправной точкой для дальнейшего изучения темы.
14 приговора, имел полное право вообще не допустить привлечения к ответственности того или иного обвиняемого или вынести решение в обход судебных институтов, фактически в административном порядке. Тема Верховного уголовного суда оказывается тесно связанной с проблемой верховной судебной власти вообще, которая, в свою очередь, неотделима от проблемы самодержавия и обеспечивавших его существование юридических, социальных и культурных механизмов.
Тем не менее, ввиду большого количества актуальных контекстов, предметом исследования нашей работы мы считаем необходимым оставить тот, что обозначен в заглавии: определение места Верховного уголовного суда в системе судебных учреждений своего времени. С небольшим уточнением: это место должно рассматриваться па трех уровнях - юридической' мысли и правосознания, действующего законодательства и правовой практики. Именно такой ракурс, не исчерпывая всех проблем, связанных с историей данного судебного органа, обеспечивает, на наш взгляд, необходимый междисциплинарный синтез: а именно, разделение разнородных проблем в изучении этого суда по степени актуальности, решение их методами разных наук и затем - без потери общей картины -согласованную постановку задач для следующего этапа исследования. Отношения этого суда с остальными составляющими правовой системы Российской империи будут рассматриваться по мере необходимости разрешения основной задачи и в силу тех возможностей, которые предоставляют для этого привлеченные источники. Резюмируя, можно сказать, что цель настоящего исследования - реконструировать исюрию складывания и функционирования Верховного уголовного суда как составной части судебной системы Российской империи и элемента правовых взглядов российской административной элиты первой половины XIX в., его путь от идеи и проекта до законодательно установленного и реально действовавшего
судебного органа.
* * *
В связи с необходимостью так или иначе затрагивать историко-культурные проблемы, весьма интересной и актуальной оказывается история изучения Верховного уголовного суда, или, если точнее, история его неизучения. Как было сказано выше, специальных работ историков государства и права, посвященных этому судебному учреждению, за исключением статей в справочных и энциклопедических изданиях, не имеется2 , причем в советский период он на долгое
27 См. прим. 17. В библиографическом справочнике А.Ф. Поворинского {Поворипский А. Систематический указатель русской литературы по судоустройству
15 время выпал и из них28. В обобщающих трудах и учебных пособиях его или не упоминают, или уделяют ему очень мало внимания. К примеру, несмотря на то, что Верховный уголовный суд не позднее чем со второй трети XIX века был пусть и чрезвычайным органом, но тем не менее законодательно установленной частью российской судебной системы (подробнее см. главу 3), в 1851 году в обзорном сочинении о российских судебных учреждениях он даже не упоминается . И хотя неполнота, компилятивный характер и неясные теоретические основания этого труда были отмечены сразу по его выходе в свет3 , в данном случае мы имеем дело с общей тенденцией. Во многих изданиях он вообще проигнорирован31, причем
и судопроизводству, гражданскому и уголовному. СПб., 1896-1905. Ч. [1]-2) не указано ни одной работы, специально посвященной Верховному уголовному суду, кроме тематической статьи В.Д. Набокова в «Словаре юридических и государственных наук» СПб., 1902. Т. 1. Вып. 4. Стлб. 1723).
28 Так, статьи о Верховном уголовном суде отсутствуют во всех трех изданиях
Малой советской энциклопедии, во втором и третьем изданиях Большой советской
энциклопедии, а также в таких справочниках как: Энциклопедический словарь: В 3
т. / Гл. ред. Б.А. Введенский. М., 1953-1955; Энциклопедический словарь: В 2 т. /
Гл. ред. Б.А. Введенский. М., 1963; Советская историческая энциклопедия / Гл. ред.
Е.М. Жуков. М., 1963-1966. Парадоксально, но таковая статья имеется в Советском
энциклопедическом словаре, вышедшем в 1981 г.
29 Троцина К. История судебных учреждений в России. СПб., 1851. Нет Верховного
уголовного суда и в более раннем варианте этого сочинения (Он же. История
судоустройства в России от времен великого князя Иоанна III до наших дней. Киев,
1847).
30 Кавелин К. Д. [Рец. на кн.: Троцина К. История судебных учреждений в России.
СПб., 1851] // ОЗ. 1851. Кн. 10. Отд. 6. С. 51-59 (см. также: Кавелин К.Д. Собрание
сочинений. СПб., 1900. Т. 4: Этнография и правоведение. Стлб. 435-446).
31 Например, ни слова не сказано о Верховном уголовном суде в таких работах как:
Андреевский И. Русское государственное право. СПб., 1866. Т. 1; Романовский В.Е.
Государственные учреждения древней и новой России. Тифлис, 1897 (изд. 3-е, испр.
и доп. — М., 1911); Градовский А.Д. Начала русского государственного права //
Градовский А.Д. Собрание сочинений. СПб., 1901-1903. Т. 7-8; Никольский Д.П.
Государственное право. СПб., 1903. (сер. «Семейный университет Ф.С. Колеарского.
Популярные лекции для самообразования»); Майков П.М. О Своде законов
Российской империи. СПб., 1905; Джаншиев Г.А. Эпоха великих реформ. 10-е изд,
доп. СПб., 1907; Ковалевский М.М. Очерки по истории политических учреждений в
России / Перев. А. Баумштейна. СПб., 1908; Гессен В.М. Русское государственное
право: Курс лекций, читанный проф. В.М. Гессеном в С.П.Б. Политехническом
институте на Экономическом отделении в 1909/1910 учебном году. СПб., 1909;
Емельянова И.А. Высшие органы государственной власти и управления России в
дореформенный период. Казань, 1962; Быстренко В.И. История государственного
управления и самоуправления в России: Учебн. пособие. Новосибирск; М., 1997;
Вернадский Г.В. Очерк истории права Русского государства XVIII—XIX вв.: (Период
империи). М., 1998; Schnitzler J.H. Les Institutions de la Russie depuis les reformes de
PImpereur Alexandre II par M. J.-H. Schnitzler. Paris, 1866. T. 2 (Livre 4. Chapitre 3: La
justice); Кравец И.А. Конституционализм и российская государственность в начале
XX века: Учеб. пос. Новосибирск, 2000; Приходъко М.А. Министерская система
иногда авторы его не видят, что называется, «в упор»32; в других сведения о нем оказываются очень скупыми33, часто это беглые упоминания, порой без всякого описания устройства и функций34. Характерно отсутствие Верховного уголовного
управления в России в 1-ой половине XIX века. М., 2008 (при этом автор уделяет немало места вопросу об ответственности министров).
2 Так, в отдельной главе о «верховном суде»
-1*1
Гартунг Н. История уголовного судопроизводства и судоустройства Франции, Англии, Германии и России: Приноровленное к университетскому курсу. СПб., 1868. С. 198; Ярмыш А.Н. Судебные органы царской России в период империализма (1900-1917 гг.): Учеб. пособие. Киев, 1990. С. 33 (причем при описании пореформенной системы судебных учреждений о нем не сказано ни слова); Белковец Л.П., Белковец В.В. Судебная реформа 1864 г. в России: Учеб. пособие. Новосибирск, 1999. С. 52—53. Цельное и связное изложение функций и устройства Верховного уголовного суда (пересказ соответствующих статей Судебных уставов) см., например: Русское уголовное судопроизводство / Сост. по лекциям Н.Д. Сергеевского. 1887/8 год. СПб., 1887. С. 58.
34 Как, например, в книге И.В. Гессена «Судебная реформа» (СПб., 1905), где Верховный уголовный суд просто приведен в списке пореформенных судебных
17 суда в автореферате диссертации Н.М. Корневой35. Приятное исключение — работа Т.У. Воробейковой и А.Б. Дубровиной, в которой кроме краткого очерка этого учреждения сформулирован взгляд на Верховный уголовный суд как на органическую часть пореформенной судебной системы .
Примечательно, что Н.П. Ерошкин, выдающийся специалист по истории государственных учреждений дореволюционной России, причем именно первой половины XIX века, вслед за А.Д. Грибовским называл «Высшим судом» в стране только Правительствующий Сенат, отводя Верховному уголовному суду место исключительно «чрезвычайного органа» по крупным политическим преступлениям и, при всей фундированности своего труда, совершенно не касаясь нормативной базы существования этого учреждения . Отсюда вполне логично, что «высшим политическим судом России» во второй половине XIX века он называл «Особое присутствие Правительствующего Сената для суждения дел о государственных
учреждений (С. 259), или в учебнике С.А. Голунского и Д.С. Карева «История суда и уголовного процесса: Альбом наглядных пособий» (М., 1938. С. 51, 58, 59), причем в схеме дореформенного судоустройства (С. 45) он отсутствует. Также лишь упоминания "и только при описании пореформенной судебной системы Верховный уголовный суд удостоился и в монографии* Б.Н. Миронова «Социальная история России периода империи (XVIII - начало XIX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства» (2-е изд., испр. СПб., 2000. Т. 2. С. 55). См. также: Романович-Словатипский А. Пособие для изучения русского государственного права по методу историко-догматическому. Вып. 2. Киев, 1872. С. 233; Гадай Ю.Г. Российская администрация и суд во второй половине ХГХ века (1866-1879 гг.). Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Минск, 1979. С. 15; Немытина М.В. Применение судебных уставов 1864 года // Буржуазные реформы в России второй половины ХГХ века: Межвуз. сб. научн. тр. / Отв. ред. М.Д. Карпачев, М.Г. Коротких. Воронеж, 1988. С. 98.
Корнева Н.М. Политика самодержавия в области судоустройства и судопроизводства(1880-1905 гг.). Автореф. ... канд. ист. наук. Л.: ЛГУ, 1990. 3 Воробейкова Т. У., Дубровина А.Б. Преобразование административно-полицейского аппарата, суда и тюремной системы России во второй половине XIX века: Учебн. пособие. Киев, 1973. С. 50, 60-61. Подобное же мнение Виленского дезавуируется его взглядом на Особое присутствие Правительствующего Сената (см. прим. 40). 37 Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты // Ерошкин Н.П. Российское самодержавие. М., 2006. [Ч.З.] Гл. 3: «Высший суд и надзор за феодально-крепостнической законностью»; это же характеристика Сената была повторена во введении В.А. Муравьевым (Николай Петрович Ерошкин и его труды по истории российского самодержавия // Там же. С. 28). Тот же взгляд на Верховный уголовный суд и только в связи с процессом декабристов см.: Ефремова Н.Н. 1) Судоустройство России в XVIII - первой половине XIX вв.: Историко-правовое исследование. М., 1993. С. 176-178; 2) Судоустройство Российской империи XVIII - начала XX века: Учебн. пособие. М., 1996. С. 68.
преступлениях и противозаконных сообществах» , хотя статус Верховного уголовного суда как высшего судебного учреждения по этим преступлениям был подтвержден не только Судебными уставами 1864 года и процессами 1866 и 1879 годов, но и более поздними законами , а Особое присутствие точно так же, как и Верховный уголовный суд, создавалось (точнее, созывалось) особыми указами
монарха .
Верховный уголовный суд не рассматривают и во многих более специализированных работах, затрагивающих сферы его деятельности. Так, о нем ничего не сказано Б.В. Виленским, М.Г. Коротких и М.В. Немытиной при описании дореформенного судоустройства и судопроизводства, подготовки к судебной реформе, а также пореформенных судебных учреждений41, Р. Уортманом - при характеристике как системы привлечения чиновников к ответственности за правонарушения, так и форм судебного преследования политической оппозиции в
Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. С. 333-334, 446 («высший суд по политическим делам в царской России»). Ту же характеристику данного Особого присутствия см.: Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР: Справочник / Сост. Л.Г.Аронов и др. М., 1990. Т. 1 (дореволюционный период). С. 22; Быстренко В.И. Указ. соч. С. 73.
Всеми законами, устанавливавшими структуру органов, в юрисдикцию которых входили государственные преступления.
40 Следствием такого игнорирования Верховного уголовного суда историками права, а также недостаточной осмысленности общих черт и различий между Особым присутствием, с одной стороны, и Верховным уголовным судом, с другой, можно считать ошибку М.А. Исаева. Так, он описывает некое создававшееся при Сенате «специальное присутствие для рассмотрения особо важных государственных преступлений», при этом перечисляя состав Верховного уголовного суда и ссылаясь на статью 1062 Устава уголовного судопроизводства, в которой ни о каком Сенате и ни о каком «специальном присутствии» нет и речи {Исаев М.А. Лекции по истории русского права и государства. М., 2001. Вып. 3: Имперский период истории русского права. Ч. 2. С. 207). Показательно также противоречие в работе Виленского: объявивши Особое присутствие, «основной и единственной судебной инстанцией, где рассматривались дела о политических преступлениях» после 7 июня 1872 г., он несколькими страницами ниже включает Верховный уголовный суд в «специальную систему судов для рассмотрения государственных преступлений» (Вменений Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов, 1969. С. 321, 324).
Вменений Б.В. Подготовка судебной реформы 20 ноября 1864 года в России. Саратов, 1963. С. 31-36; Коротких М.Г. 1) Обсуждение и принятие «Основных положений преобразования судебной части в России» 1862 года // Буржуазные реформы в России второй половины XIX века: Межвуз. сб. научн. трудов / Отв. ред. М.Д. Карпачев, М.Г. Коротких. Воронеж, 1988. С. 37-53; 2) Судебная реформа 1864 г. в России (сущность и социально-правой механизм формирования). Воронеж, 1994. С. 29-41, 197-206; Немытина М.В. Суд в России: Вторая половина XIX - начало XX вв. Саратов, 1999. С. 53-55.
19 пореформенной России42. В известной монографии Ф.Б. Кайзера о пореформенном суде Верховный уголовный суд упоминается только в связи с его ликвидацией в 1917 году43.
Не всегда упоминается Верховный уголовный суд и в биографиях участников соответствующих судебных процессов: например, во многих дореволюционных биографиях министра юстиции Д.Н. Замятнина, прокурора на процессе 1866 года44.
Несколько большее внимание Верховный уголовный суд вызывал у юристов, писавших об истории смертной казни в России. Это связано с тем, что, согласно Своду законов 1832 года и вплоть до принятия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, из гражданских судов смертную казнь мог назначать по государственным преступлениям исключительно Верховный уголовный суд45.
Некоторый интерес проявляли к Верховному уголовному суду и собственно специалисты по государственным и политическим преступлениям. Особенно стоит выделить анонимную статью в «Юридическом вестнике» 1880 года, где некоторое внимание уделено как учреждению в целом, так и его месту в Своде законов 1832 года46, а также опубликованную полвека спустя статью Л.С. Слухоцкого, где, пусть и в разрозненном виде, приведены не только различные сведения по истории Верховного уголовного суда, но «высказаны любопытные соображения о времени его появления и функционировании 7. Впрочем, статья 1880 года, насколько мы могли заметить, не удостоилась внимания историков, подходы Т.У. Воробейковой и А.Б. Дубровиной, наблюдения Л.С. Слухоцкого не получили дальнейшего развития и -
*1 Уортман Р.С. Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской
| России / Перев. с англ. М., 2004. С. 27-32.
43 Kaiser F.B Die rassische Justizreform von 1864: Zur Geschichte der russischen Justiz
* von Katherina II bis 1917. Leiden, 1972. S. 497.
44 [Бэр Д.Э.] Некролог Д.Н. Замятнина II ЖГУП. 1881. Отд. 2. № 6. С. 114-118;
*' Дэюанишев Г. Д.Н. Замятнин. (Страница из истории судебной реформы). М., 1883;
1 Кони А.Ф. Отцы и дети судебной реформы. (К пятидесятилетию Судебных уставов).
! 1864 20 ноября 1914. М., 1914. С. 115-144; Куломзин А.Н. Дмитрий Николаевич
р Замятнин. Пг., 1914; РБС. Т. Жабокритский-Зяловский. СПб., 1916 (репринт - М.,
\ 1995). С. 221-224 (авт.: М. Чулицкий).
I 45 Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Часть общая. Варшава, 1894. С.
<' 357-358; Мітенок М.Г. Наказание в русском уголовном праве: Историко-правовой
Ї очерк: Учеб. пос. Калининград, 1985. СИ; Жильцов СВ., Малько А.В. Смертная
f\ казнь в России: историко-теоретическое исследование. Тольятти, 2001. С 166-168;
Жильцов СВ. Смертная казнь в истории России. М., 2002. С. 178-179,183-184.
'! 4б Я Суд и государственные преступления // ЮВ. 1880. № 11. С. 351; № 7. С. 64, 69;
> 1881. №4. С. 635.
' Слухоцкий Л. Очерк деятельности министерства юстиции в борьбе с
( политическими преступлениями // Историко-революционный сборник / Под ред.
| В.И. Невского. М.; Л., 1926. Т. 3. С 248-250, 253, 258,263-264, 281.
20 самое главное — по объему сведений о Верховном уголовном суде и цельности изложения материала эти работы уступают статьям в наиболее серьезных справочных изданиях.
Преемственность в деятельности судебных комиссий 1764-1879 годов юристами и историками государства в советский период или не'осознавалась, или осмысливалась как поверхностная и зыбкая. К примеру, введение Верховного уголовного суда в Судебные уставы 20 ноября 1864 года не связывал с Верховным уголовным судом над декабристами и тем более с предшествующими судебными процессами Б.В. Виленский . Во всех, кроме первого, изданиях монографии Н.П. Ерошкина после упоминания о суде над декабристами Верховный уголовный суд встречается лишь трижды (в первом вообще только дважды) — в перечне инстанций, где должны были рассматриваться'дела о государственных преступлениях, согласно уставам 1864 г., а также в сообщениях о его создании в-1906 г. и ликвидации при Временном правительстве4 . Лишь беглого упоминания удостоился Верховный уголовный суд в ценной статье К.П. Краковского и И.Ю: Мозгового5 , посвященной-«перестройке политической юстиции» в конце XIX — начале XX века.
Определенныйвклад в изучение истории Верховного уголовного суда внесли, как в советский, так и досоветский периоды, историки не государства и права, но антиправительственных движений и выступлений, карательной политики самодержавия, а также отдельных царствований. Их внимание привлекал не столько Верховный, уголовный суд как учреждение, сколько отдельные высшие судебные процессы, хотя уровень их изучения, отметим сразу, остается крайне неравномерным.
Так, если по процессу В.Я. Мировича (1764) имеются пространные фрагменты в целом ряде исторических сочинений, в том числе М.А. Корфа, СМ.
Виленский Б. В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов, 1969. С. 307. Не удалось нам найти Верховный уголовный суд и в зарубежных справочных и энциклопедических изданиях (Amburger, Е. Geschichte der Behordenorganisation Russlands von Peter dem Grossen bis 1917. Leiden: E.J. Brill, 1966; Lexikon der Geschichte Russlands: Von den Anfabis zur Oktober-Revolution / Hsg von Hans-Joachim Torke. Mtinchen: C.H. Beck, 1985).
49 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений, дореволюционной России.
2-е изд.... М., 1968. С. 211, 281, 319; То же. 3-е изд.... М:, 1983. С. 205, 277, 315; То
же. 4-е изд.... М., 1997. С. 194, 282); в последнем издании в указателе учреждений
суд над декабристами и Верховный уголовный суд представлены отдельно (С. 307-
308).
50 Краковский К.П., Мозговой И.Ю. «Перестройка» политической юстиции в России
на рубеже XIX-XX веков // Правоведение. 1996. № 2. С. 116-123.
21 Соловьева, А.Г. Брикнера, В.А. Бильбасова51, то судебный процесс 1771 года освещен в историографии очень бегло, если не сказать, поверхностно . Гораздо более детально и подробно, чем предыдущие процессы, изучен суд над Е.И. Пугачевым и его товарищами. Особо стоит выделить работы Р.В. Овчинникова, впервые сделавшим следствие и суд 1774—1775 годов темой отдельного исследования53. Небезынтересно отметить, что как в историографии, так и в справочно-энциклопедических изданиях судебные учреждения, создававшиеся по указанным делам, Верховным уголовным судом почти никто до недавнего времени не называл (кроме как в статьях о самом Верховном уголовном суде)5 . В;А. Бильбасов использовал дефиницию «верховный суд» (подробнее см. главу З)55. В советской историографии Р.В. Овчинников, констатируя преемственность между процессами 1764, 1774-1775 и 1826 годов и ссылаясь на Бильбасова, заявляет, что «приведенные выше наблюдения и исторические аналоги дают основание квалифицировать процесс по делу Пугачева и его сподвижников как. верховныш суд»56,, однако своего внимания; к. мнению Бильбасова он никак не объясняет и
Блудов Д.Н. Заговор и казнь Мировича; Корф М.А Брауншвейгское семейство (Иоанн VI). М., 2007^ С 261—269; Соловьёв СМ. История России с древнейших, времен // Соловьев СМ. Сочинения: В 18і [23] кн. / Отв. ред. И.Д. Ковальченко, G.C., Дмитриев. М., 1994. Кн. 13. С. 308; Брикнер А.Г 1) Император Иоанн Антонович и его родственники (1741-1807). Мі, 1874. Є. 130-138; 2) Брикнер А.Г История^ царствования^ Екатерины, Второй; М;,. 2002. С. 192-194; Бильбасов В.А. 1) Шлюссельбургская нелепа // ИВ. 1888; № 5. С. 295-296; 2) История Екатерины Второй. Берлин, [1896]. Т. 2. С. 350-359. См. также: Гернет М.Н. История царской тюрьмы. 3-е изд. М., 1960. Т. 1: 1762-1825. С. 292.
Мордовцев Д.Л. Чума в Москве 1771 г. // Мордовцев Д.Л. Исторические пропилеи. СПб., 1889. Т. 1. С. 201-205 (впервые - ДиНР. 1875. № 6. С. 123-125);.Алефиренко П.К. Чумный бунт в Москве в 1771 г. // ВИ. 1947. № 4. С. 86-87.
53 Овчинников Р.В. 1) Следствие и суд над Е.И. Пугачевым // ВИ. 1966. № 9. С. 137—
149 [публикация материалов по истории суда]; 2) Следствие и суд на Е.И.
Пугачевым и его сподвижниками: Источниковедческое исследование. М., 1995.
54 Так, Мирович, согласно наиболее распространенному мнению, был осужден
Сенатом (Энциклопедический словарь 7 Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. М., 1991.
(Репринт, изд. 1890 г.). С. 423; Советская историческая энциклопедия/ Гл. ред. Е.М.
Жуков. М., 1963. Т. 9: Мальта-Нахимов. С. 490; Большаяэнциклопедия: В 62 т. /Гл.
ред. С.А. Кондратов: М., 2006; Т. 29: Меланж-Митотический аппарат. С. 560;
ДоннертЭ. Екатерина Великая: Личность и эпоха / Перев. с нем. В; Певчева. СПб.,
2003; С. 148). Единственное найденное нами указание на Верховный уголовный суд
см.: Отечественная история...: Энциклопедия. М., 2003; Т. 3; С. 612 (авт.: В.Г.
Хандорин, С.А. Арутюнов). В историографии первое и единственное называние суда
«Верховным уголовным» см.: Корф М.А. Указ. соч. С. 262, 268-269. Автор также
называет его «Верховным судом» и «верховным собранием»
55 Бильбасов В.А. История Екатерины Второй. Берлин. Т. 2. С. 490.
56 Овчинников Р.В. Следствие и суд на Е.И. Пугачевым и его сподвижниками. С. 156,
232. В художественную литературу оно проникло еще во второй половине XIX в.
22 смысл сделанного обобщения повисает в воздухе. Оно тем более неясно, что совершенно невозможно понять, имеем ли мы дело с характеристикой процесса или все-таки с названием учреждения. Особую важность выбор Овчинникова приобретает в настоящее время, когда «Верховным судом» (именно так, с прописной буквы, то есть, как название учреждения) в историографии все чаще начинают называть судебные коллегии по делам царевича Алексея и Мировича . Между тем учреждения с таким названием в России еще долго не существовало. Если же понятие «верховный суд» употреблено как характеристика, то не совсем ясна ее научная ценность, поскольку она не несет никакой классификационной или типологической идеи, кроме указания на максимально высокий статус среди судебных учреждений. Несмотря на устойчивость энциклопедической традиции, читать, что Мирович был осужден «Верховным уголовным судом», признаемся,
несколько неловко.
* * *
В наибольшей степени из процессов, проведенных, как принято считать, Верховным уголовным судом, изучен петербургский суд над декабристами (1826); корпус непосредственно посвященных ему научных и научно-популярных трудов ,
См., например: Данилевский Г.П. Мирович [1875/1879] / Послесл. и прим. Н.Г. Ильинской. М., 1986. С. 394.
57 Павленко НИ. Царевич Алексей. М., 2008. С. 223. Подобное название встречается
как минимум с 1860-х гг., однако скорее в качестве характеристики, чем названия
{Погодин М. Суд над царевичем Алексеем Петровичем. Эпизод из жизни Петра
Великого. М., 1860. С. 82). Между тем всеобщего признания этот термин не
получил. Избегает его и П. Бушкович, который дал наиболее пространное описание
следствия и суда над царевичем Алексеем {Бушкович П. Петр Великий: Борьба за
власть (1671-1725) / Перев. с англ. Н.Л. Лужецкой. СПб., 2008. Гл. 10.
58 Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой / Перев. с англ. Н.Л.
Лужецкой. М., 2002. С. 74. СМ. Соловьев называет суд по делу Мировича
«чрезвычайным» {Соловьев СМ. Указ. соч. С. 308). А.Г. Брикнер обходится без
названия {Брикнер А.Г. Указ. соч.).
59 Голицын Н.В. Сперанский в Верховном уголовном суде над декабристами // РИЖ.
1917. Кн. 1/2. С. 61-102; Щеголев П.Е. Николай I и М.М. Сперанский в Верховном
уголовном суде над декабристами II Щеголев П.Е. Декабристы. М.; Л., 1926. С. 277-
292 (впервые под заглавием «Николай I и М.М. Сперанский в Верховном уголовном
суде над декабристами» опубликовано в газете «День», 1917. 18-20 января, затем в
авторском сборнике: Николай I и декабристы. Пг., 1919. С. 16-35); Гессен С.Я. За
кулисами суда над декабристами // КиС. 1931. № I. С. 181-189; К истории-суда над
декабристами / Подгот. М.Д. Рабиновичем // ВА. 1963. № 1. С. 116-120; Гессен А. Во
глубине сибирских руд...: Декабристы- на каторге и в ссылке. М., 1965. Гл. 6;
Овчинников Р.В. Документы Е.И. Пугачева на судебном процессе декабристов //
ТрМГИАИ. М., 1966. Т. 24. Вып. 2. С. 174-182; Воробьева И.Я. Тайный
Следственный комитет (Комиссия) и Верховный уголовный суд над декабристами
(1826 г.) // ТрМГИАИ. М., 1970. Т. 28. С. 529-548); Артемьев С.А. Следствие и суд
23 а также тех декабристоведческих и иных работ, где ему уделяется значительное внимание (начиная с разбора Н.П. Огаревым книги М.А. Корфа «Восшествие на престол императора Николая I (СПб., 1857))60, создает впечатление едва ли не полной исчерпанности темы.
над декабристами // ВИ. 1970. № 2. С. 115-128, № 3. С. 112-118; Гальперин Г.Б. Процесс декабристов в дореволюционной и советской историографии // ВЛУ. 1976. № 23: Сер. «Экономика. Философия. Право». Вып. 4. С. 100-110; Федоров В.А. 1) Следствие и суд над декабристами [обзор источников] // Источниковедение истории государства и права в дореволюционной России / Отв. ред. Е.А. Скрипилев. Иркутск, 1983. С. 55-66; 2) Документы Верховного уголовного суда над декабристами // Социально-экономические проблемы истории России и Марийского края: Тезисы и сообщения научной конференции. Йошкар-Ола, 1990. С. 8-10 (сборник в библиотеках разыскать не удалось; справка приводится по изд.: Владимир Александрович Федоров: Биография и труды. М., 2000. С. 24 (Труды исторического факультета МГУ / Под. ред. СП. Карпова. Сер. 4: Биобиблиографии (2))); 3) Новые материалы о деятельности Верховного уголовного суда над декабристами // ОДР. Саратов, 1992. Вып. 15: Три поколения борцов за свободу / Отв. ред. Н.А. Троицкий. С. 162-169; Боленко К.Г., Долгих Е.В., Самовер Н.В. 1) Новый подход к исследованию деятельности Верховного уголовного суда над декабристами // Информационный бюллетень Ассоциации "История и компьютер". № 21. Минск, 1998. С. 101-102; 2) К вопросу о борьбе мнений на заседаниях Верховного уголовного суда над декабристами // Круг идей: макро и микроподходы в исторической информатике. Труды V конференции Ассоциации "История и компьютер". Минск, 1998«. Т. 1. С.96-108; Боленко КГ, Самовер КВ. Верховный уголовный суд 1826 года: декабристская версия в историографической традиции // Пушкинская конференция в Стэнфорде: Материалы и исследования / Под ред. Дэвида М. Бетеа, А.Л. Осповата, Н.Г. Охотина, Л.С. Флейшмана. М'., 2001. С. 143— 170. См. также тезисы нашего совместного с Н.В. Самовер доклада «Возможности историко-правового подхода к изучению Верховного уголовного суда над декабристами: новые методы исследования» и полемику, развернувшуюся вокруг него, в отчете О.В. Эдельман о семинаре «Декабристы: 175 лет спустя. Итоги и перспективы изучения истории движения декабристов», проходившем в Г АРФ- 26 декабря 2000 г. (14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография / Сост. П.В. Ильин. СПб.; Кишинев, 2001. Вып. 4. С. 15-21). 60 Огарев Н.П. 14 декабря 1825 года и император Николай. Издано редакцией «Полярной звезды». По поводу книги барона Корфа // 14 декабря 1825 года и его истолкователи (Герцен и Огарев против барона Корфа) / Изд. подгот. Е.Л. Рудницкой и А.Г. Тартаковским. М., 1994. С. 196-205 (1-е изд. - Лондон, 1858); Шгшьдер Н.К. Император Николай I: его жизнь и царствование. 2-е изд. СПб., 1903. Т. 1.С. 437-446, 543-544, 666-773); Павлов-Снлъванский Н.П. Декабрист Пестель перед Верховным уголовным судом. Ростов-на-Дону, [1906]. С. 23-24, 160-163; Алданов М.А. Сперанский и декабристы // Современные записки. Париж. 1925. № 26. С. 231-239; Нечкипа М.В. Движение декабристов. М., 1955. Т. 2. Гл. 19: Следствие. Суд. Приговор; Миронова И.А. Судебно-следственные материалы первой половины XIX века. М., 1958. С. 3-4, 12-14; Невелев ГА. «Истина сильнее царя...» (А.С. Пушкин в работе над историей декабристов). М., 1985. С. 21, 29-36; Самовер Н.В. Закат императрицы. Из истории борьбы Николая I за укрепление своей власти в первые месяцы царствования // 14 декабря 1825 года: Источники, исследования,
24 Особое место в этом историографическом массиве занимают такие два не превзойденные до сих пор труда.как введение и комментарии к корпусу документов суда, опубликованных в сборнике «Восстание декабристов», и монография В.А. Федорова о следствии и суде 1826 года . Ценные замечания встречаются в биографиях отдельных декабристов62. Изданные рядом архивохранилищ обзоры документов, связанных с движением декабристов, включают и те материалы, что имеют отношение к суду над ними, хотя не во всех изданиях следствие и суд выделены в специальный тематический раздел и тем более отделены друг от друга . Пользуемся случаем, чтобы обратить внимание на сочинение, еще не оцененное исюриками суда 1826 года, - а именно, на упомянутую выше биографию И.Ф. Паскевича, в которой едва ли не впервые в отечественной историографии дан обзор деятельности суда с привлечением комплекса печатных материалов, предназначавшихся исключительно для судей (в данном случае для самого Паскевича), а также был высказан ряд ценных замечаний о деятельности Верховного уголовного суда 1826 года. В частности, сформулирована гипотеза о значительной роли М.М. Сперанского в деятельности Разрядной комиссии64.
историография, библиография / Сост. П.В. Ильин. СПб.; Кишинев, 2005. Вып. 7:
1 1825-2005. С.388-408.
Восстание декабристов: Документы / Текст подгот. СВ. Мироненко, С.А.
Селиванова и В.А. Федоров; Предисл. и коммент. В.А. Федорова. М., 1980. Т. 17:
Дела Верховного уголовного суда и следственной комиссии; Федоров В.А. «Своей
судьбой гордимся мы...»: Следствие и суд над декабристами. М., 1988. Гл. 4.
62 Эйдельман Н.Я. Лунин. М., 1970. С. 201-210 (поел, републ. см. в кн.: Эйдеяъман
І Н.Я Вьеварум. Лунин. М, 1995).
і Данилов В.В. Декабристские материалы в Рукописном отделе ИРЛИ (ПД) АН
\ СССР // Декабристы и их время: Материалы и сообщения / Под ред. М.П. Алексеева
и Б.С. Мейлаха. М.; Л., 1951. С. 279; Движение декабристов: Именной указатель к
| документам фондов и коллекций ЦГВИА СССР / Сост. Л.П. Петровский. М., 1975.
, Вып. 1: А-Г. С. 40—45; Движение декабристов: Аннотированный указатель к
1 документам фондов и коллекций ЦГИА СССР / Сост. А.П. Вайнштейн, В.П.
Павлова. М., 1981; Калантырская И.С. Указатель материалов по истории движения
( декабристов из собрания отдела письменных источников ГИМ // 170 лет спустя...
Декабристские чтения 1995 года: Статьи и материалы / Отв. ред. В.М. Бокова. М.,
» 1999. С. 245-252. Здесь же пользуемся случаем отметить, что термин «движение
декабристов» представляется нам методологически неудачным (общественное
, движение не может быть тождественно возникающим на его основе общественным
I объединениям), и мы считаем возможным применять его в лучшем случае при
'' описании литературы соответствующего историографического периода.
' 64 Щербатов А.П. Указ. соч. СПб., 1888. Т. 1. С. 390. Возможно, автор опирался на
записки Е.Ф. Комаровского, опубликованные еще в 1867 г., где роль Сперанского в
| Разрядной комиссии оценивается очень высоко: «Я должен здесь отдать
\ справедливость способностям ума и быстроте соображения М.М Сперанского; он
і много способствовал скорейшему окончанию возложенной на нас обязанности» (Из
25 В контексте нашей работы особое место принадлежит также статье Р.В. Овчинникова, в которой описан один из каналов преемственности между событиями 1774-1775 и 1826 годов: обращение М.М. Сперанского к архивным материалам суда над Пугачевым65. В монографии и статье Р.В. Овчинникова, в монографии В.А. Федорова суды над Пугачевым и декабристами представлены как звенья в цепочке высших политических судебных процессов 1764, 1771, 1774—1775, 1826 годов. В* последней работе также сравниваются организационные формы Верховного уголовного суда по делу декабристов и предшествующих судебных комиссий, однако как учреждение Верховный уголовный суд не рассматривается.
Между тем рассмотрение этих процессов как некоей единой цепочки не находит всеобщей поддержки у историков XVIII века. Так, показательно, на наш взгляд, полное невнимание к работам Р.В: .Овчинникова в обстоятельном труде М.В. Бабич ; причем автор отмечает слабую изученность судебных институтов XVIII века и относит к таковым не только постоянно действовавшие учреждения, но и временные «органы следствия и суда по государственным преступлениям и массовым народным выступлениям».
В этой связи не удивительно, например,- что описания более поздних политических процессов 1866 и 1879 годов (как у правоведов; так и у историков освободительного движения), хотя, конечно, дают некоторые сведения о деятельности Верховного уголовного суда как института, но случаи сравнения их между собой или с Верховным уголовным судом по делу декабристов носят исключительно поверхностный характер, а обращения к более ранним и более поздним процессам, за единственным исключением, отсутствуют вовсе .
записок генерал-адъютанта графа Е.Ф. Комаровского // РА. 1867. № 10. Стлб. 1327). Однако ссылки на Комаровского в издании не имеется; к тому же Щербатов идет дальше и проницательно предполагает, что Сперанский был «составителем этого донесения <Разрядной комиссии. - К.Б> и разрядных списков с определением степени виновности». О документах Верховного уголовного суда, сохранившихся в архиве Паскевича, см.: Движение декабристов: Аннотированный указатель к документам фондов и коллекций ЦГИА СССР. С. 21-23.
65 Овчинников Р.В. Документы Е.И. Пугачева на судебном процессе декабристов. С. 174-182.
Бабич М.В. Государственные учреждения.России XVIII в.: Справочное пособие. М., 1999. С.84, 88.
Так, сходство процессов 1826 г. над декабристами, с одной стороны, и в 1866 г. над «каракозовцами», с другой (и тех, и других судил Верховный уголовный суд), по мнению М.Н. Гернета исчерпывается тем, что оба происходили в Петропавловской, крепости и в максимально быстром темпе (Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 366). «Дело слушалось в исключительной инстанции, судившей ранее декабристов» (Троицкий НА. Указ. соч. С. 71). Только в популярной работе А.А.
Самые процессы 1866 и 1879 годов изучены недостаточно, а последний просто слабо. Даже в последние годы при описании российской судебной системы процессы 1866 и 1879 годов порой не упоминаются68. При том, что по обоим процессам (1866 и 1879 годов) протоколы судебных заседаний изданы уже давно6 , такие важные их стороны как подготовка, реакция на них (именно на судебный процесс, а не на покушение и казнь) публики и влияние их на дальнейшее развитие права остаются почти совершенно не изученными, а корпус источников по этим проблемам, в том числе опубликованных, - не обработанным70. Историографическая традиция - при отсутствии отдельных работ об этих судебных процессах они, разумеется, привлекали некоторое внимание исследователей — также в целом остается не осмысленной. Особое место в литературе о процессе 1866 года занимает монография Э.С. Виленской, где при описании процесса «каракозовцев»
Шилова дан короткий очерк Верховного уголовного суда вообще и упоминается не
!, только суд над декабристами, но и процесс над Пугачевым {Шилов А.А. Каракозов и
покушение 4 апреля 1866 года. Пг., 1919. С. 40).
А б8 Так, в упомянутом выше издании «Судебная власть в России» о Верховном
уголовном суде, кроме описания Верховного уголовного суда 1826 года во втором
I томе, еще имеется только короткая справка в главе, посвященной пореформенному
* судоустройству; причем вперед рассказом о полемике в Государственном совете,
і предшествовавшей введению Верховного уголовного суда в уставы 1864 г., почему-
то сообщается о создании этого суда только в 1906 г. (Судебная власть в России:
история, документы. М., 2003. Т. 3: От Свода законов к судебной реформе 1864 г. /
Отв. ред. тома А.В. Наумов. С. 368-370).
9 Покушение Каракозова: Стенографический отчет по делу Д. Каракозова, И.
Худякова, Н. Ишутина и др. / Подгот. к печ. М.М. Клевенский и К.Г. Котельников;
) предисл. М.М. Клевенского. Т. 1. М., 1928; Т. 2. М.; Л., 1930; Заседание Верховного
і уголовного суда, происходящее 25-го мая 1879 года, по делу об отставном
коллежском секретаре Александре Константиновиче Соловьеве, обвиняемом в
«' государственных преступлениях. СПб., 1879.
1 70 Важной ступенью к выявлению таких источников стало составление справочника
«История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях: Аннот. указ.
Л книг и публикаций в журналах / Научн. руководство, ред. и введ. П.А.
^ Зайончковского» (М., 1976-1989. Т. 1-5). В аннотациях к конкретным текстам
і имеются многочисленные упоминания о Д.В. Каракозове и А.Я. Соловьеве. Первое
І упоминание об архиве Верховного уголовного суда 1879 г. относится к 1918 г.
I (Покушение А.К. Соловьева на цареубийство 2 апреля 1879 года // Былое. 1918. № 1
| (29). С. 133).
(й 71 О процессе «каракозовцев» см.: Глинский Б Б. Революционный период русской
j истории (1861-1881 гг.): Исторические очерки. СПб., 1913. Ч. 1. С. 340-344; Шилов
I А.А. Указ. соч. 43-49; Ерошкин Н.П. Выстрел у Летнего сада // ВИ. 1993. № 7. С.
\ 170-173. О процессе А.Я. Соловьева см.: Кункель А.А. Покушение Соловьева. М.,
'} 1929. См. также: Н. Суд и государственные преступления // ЮВ. 1881. № 4. С. 629,
633, 635; Глинский Б.Б. 1) Цареубийство 1 марта 1881 года (Исторические очерки) //
[ ИВ. 1910. № 8. С. 596-599; Революционный период русской истории. Ч. 2. С. 320-
; 323.
27 проанализировано влияние на организацию и ход суда борьбы правительственно-придворных группировок и некоторых иных политических обстоятельств момента .
Историография судебного процесса 1913-1915 годов представлена статьей Н.М. Корневой73.
Нельзя не отметить и несколько попыток историков разных специализаций
выяснить причины маргинального положения Верховного уголовного суда среди
российских судебных институтов после 1864 года74; попыток удачных, но слишком
беглых, совершенно не вписанных в предшествующую историю этого учреждения и
не опирающихся на сколько-нибудь серьезное внимание к «верховным уголовным»
процессам второй половины XIX века, что во многом объясняется взглядом на них
исключительно как на феномены «карательной политики царизма». Так, в
монографии Н.А. Троицкого при описании процесса 1866 года акцент был сделан на
позиции тех судей, которые не оказали существенного влияния на его ход, и на
малозначительных отступлениях от судебных уставов, тогда как увенчавшиеся
успехом усилия председателя и секретаря суда соблюсти дух и букву судебных
і уставов, а также высокие оценки юридической работы суда в либеральной и даже
иногда в революционной мемуаристике и ранней советской историографии были
S 75
совершенно проигнорированы .
Рубежом в изучении Верховного уголовного суда как учреждения стоит выделить 1990-е годы, когда эта тема начинает ощутимо актуализироваться, причем характерен рост внимания к ней со стороны как общих историков, так и историков государства и права. Так, в справочниках «Государственность России» (1996) и
«Высшие и центральные государственные учреждения России» (1998) имеются и
'і
. статьи, посвященные Верховному уголовному суду в целом, и отдельные статьи о
процессах 1826, 1866 и 1879 годов76. Видимо, статьям 1994 (в энциклопедии
і
72 Виленская Э.С. Революционное подполье в России (60-е гг. XIX в.). М., 1965. С.
30-36.
Корпева Н.М. Депутаты Государственной думы перед Верховным уголовным
судом // История парламентаризма в России (к 90-летию I Государственной Думы):
I Сб. научн. ст. СПб., 1996. Ч. 1. С. 84-86.
v 74 Кроме статьи Слухоцкого см.: Троицкий Н.А. Безумство храбрых: Русские
1 революционеры и карательная политика царизма: 1866-1882 гг. М., 1978. С. 160;
' Российское законодательство Х-ХХ веков: В 9 т. М., 1991. Т. 8: Судебная реформа /
,; Отв. ред. тома Б.В. Виленский. С. 362.
г 75 Позднее автор воспроизвел свои оценки работы Верховного уголовного суда 1866
г. в монографии «Адвокатура в России и политические процессы 1866-1904 гг.»
5 (Тула, 2000. С. 229-230).
' 7б Воробьева Ю.С. Указ. соч. С. 63-65; Высшие и центральные государственные
учреждения России. С. 126-127, 129-130, 132-133.
28 «Отечественная история»), 1996 и 1998 годов мы обязаны и прочным местом этого учреждения в вышедших позднее энциклопедических юридических и исторических изданиях, а также в энциклопедических словарях общего содержания; что касается юридических изданий, то налицо появление статей о Верховном уголовном суде в переизданиях выходивших ранее справочников, что делает сдвиг в отношении
юристов к Верховному уголовному суду особенно наглядным .
В этой связи брошенное вскользь и не подкрепленное никакими ссылками на литературу и источники замечание СВ. Ко дана о том, что после 1826 года «Верховный уголовный суд был закреплен в качестве специального института для
Большой юридический словарь / Под. ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. М., 1999. С. 79; То же. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2001. С. 83; Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. 5-е изд., доп. и перераб. М., 2002. С. 121. В постсоветских юридических энциклопедиях и энциклопедических словарях эти статьи отсутствуют вплоть до конца 1990-х годов (Юридический словарь / Гл. редакция: С.Н. Братусь и др. М., 1953; То же / Гл. ред. П.И. Кудрявцев. 2-е изд. М., 1956. Т. 1: А-Н; Юридический энциклопедический словарь / Гл. ред. А.Я. Сухарев. М., 1984; Юридическая энциклопедия / Научн. ред. М.Ю. Тихомиров. М., 1993; Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. 3-е изд., доп. и перераб. М., 1995; Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. 4-е изд. М., 1997; Энциклопедический юридический словарь / Под общей ред. В.Е. Крутских. 2-е изд. М., 1998 (имеется также 2-е изд. с указанным на титульном листе 1999 г.); Российская юридическая энциклопедия / Гл. ред. А.Я. Сухарев. М., 1999). Впрочем, статей о Верховном уголовном суде нет и в ряде более поздних изданий (см., например: Политическая энциклопедия: В 2 т. / Руков. научн. проекта Г.Ю. Семигин. М., 1999; Юридический энциклопедический словарь. 3-е изд., перераб. и доп. / Под общей ред. В.Е. Крутских. М., 2000; Юридическая энциклопедия / Под общей ред. Б.Н. Топорнина. М., 2001; Юридический энциклопедический словарь / Гл. ред. О.Е. Кутафин. М., 2002; Аванесян В.В. и др. Большая юридическая энциклопедия. М., 2005, в том числе и популярных исторических (Настольный энциклопедический словарь 1899 года о России / Сост. В.В. Комаров, И.Ф. Комаров. Новоуральск, 1998; Российская государственность в терминах: ГХ - начало XX в.: Словарь / Сост. А.Р. Андреев. М., 2001). По большей части это связано, разумеется, с тем, что многие издания подобного рода сводят к минимуму сведения по истории права. Любопытно, что статья о Верховном уголовном суде имеется в Краткой, но отсутствует в Большой российской энциклопедии (Т. 5: Великий князь-Восходящий узел орбиты. М., 2006); Краткая российская энциклопедия / Сост. В.М. Карев. М., 2003. Т. 1: А-К. С. 455). Из общих энциклопедических изданий см. также: Большая энциклопедия: В 62 т. / Гл. ред. С.А. Кондратов. М., 2006. Т. 9: Верхний Тагил-Война во Вьетнаме. С. 9. Из популярных исторических энциклопедических изданий последних лет, где имеются статьи о Верховном уголовном суде, назовем: История Отечества с древнейших времен до наших дней: Энциклопедический словарь / Сост. Б.Ю. Иванов, В.М. Карев, Е.И. Куксина, А.С. Орешников, О.В. Сухарева. М., 1999. С. 150; Отечество: история, люди, регионы России: Энциклопедический, словарь / Сост. А.П. Горкин, В.М. Карев. М., 1999. С. 109.
рассмотрения дел по государственным преступлениям» , чрезвычайно важно, поскольку, во-первых, есть принципиальный шаг в переходе от рассмотрения отдельных процессов к изучению Верховного уголовного суда как судебного органа, а во-вторых, потому, что констатируется преемственность между процессом декабристов и позднейшей законодательной работой по оформлению судоустройства и судопроизводства в Верховном уголовном суде.
Для изучения Верховного уголовного суда как судебного учреждения немаловажно и то, что в энциклопедических изданиях последних полутора десятилетий обнаруживается тенденция включать его в мировую историю верховных судов . При том, что историографическая традиция склонна - и не без основания - рассматривать в таковом качестве скорее Правительствующий Сенат , самое желание современной юридической мысли включить Верховный уголовный, суд в глобальную историю судебных учреждений — правильно и плодотворно.
Спорной, на наш взгляд, тенденцией современной энциклопедической традиции следует назвать расширение самого понятия* Верховного уголовного суда: так, мы уже указывали, что в статье 1994 года кроме «Верховной военно-судной комиссии» по делу петрашевцев в перечень внесен «Верховный уголовный суд» в Варшаве, судивший в 1833-1834 году польских повстанцев. Однако обоснованность подобного подхода представляется требующей дополнительной аргументации^ В первом случае мы имеем дело все-таки с судом военным, хотя и расширенным за счет введения в него трех сенаторов81. Во втором же случае прежде причисления
Кодан СВ. Юридическая политика Российского государства в 1800-1850-е гг.: деяіели, идеи, институты. Екатеринбург, 2005. С. 243.
79 История Отечества с древнейших времен до наших дней... С. 149-150; Отечество:
история, люди, регионы России... С. 109.
80 Лебедев В. Верховному суду Российской Федерации 80 лет // РЮ. 2003. № 1. С. 2-
5.
81 Возможное влияние Верховного уголовного суда 1826 г. на организацию суда над
петрашевцами не означает их институционального тождества. В имеющейся
литературе о следствии и суде над петрашевцами - Соколовский М. Дело
Петрашевского как эпизод в истории общественного движения в России // PC. 1905.
№ 11. С. 355, 364); Семевский В.И. Следствие и суд по делу петрашевцев. По
неизданным материалам // Русские записки. 1916. № 9. С 40-68; № 10. С. 29-63; №
11. С. 18-51; Лейкина-Свирская В.Р. 1) Петрашевцы. М., 1924; 2) Петрашевцы. М.,
1965; Петрашевцы в воспоминаниях современников: Сб. материалов / Сост. П.Е.
Щеголев; С предисл. Н. Рожкова. М.; Л., 1926. [Т. 1]; Белъчиков Н.Ф. Достоевский в
процессе петрашевцев. М.; Л., 1936. С. 63, 168-170 (2-е изд. - М., 1971. С. 176-177);
Возный А.Ф. 1) Полицейский сыск и кружок петрашевцев. Киев, 1976. С. 61-62; 2)
Петрашевцы и царская тайная полиция. Киев, 1985. С. 104-106; Егоров Б.Ф.
Петрашевцы. Л., 1988. С. 190-196; Волгин И. Пропавший заговор. Достоевский и
политический процесс 1849 года. М., 2000. С. 487—490 - военно-судная комиссия не
суда 1833-1834 годов к российской правовой традиции (к тому же он действительно назывался то Верховным, то Особым уголовным судом) требуется хотя бы общее сравнение состава судей, юридических оснований и принципов его деятельности с ближайшим по времени российским аналогом. Тем более что суд производился на основании уголовного законодательства Царства Польского, а не собственно российских законов . Разница между судом по делу декабристов и другими процессами четко обозначена в коронационном манифесте Александра II от 26 августа 1856 года, где Верховным уголовным назван только петербургский суд 1826 года, а остальные, в том числе те, что судили польских мятежников, — «военно-судными комиссиями»83. Парадоксально - во всяком случае, на первый взгляд, - но включение в понятие Верховного уголовного суда иных судебных учреждений сопровождается тенденцией к сужению его функций, рассмотрению его
исключительно как органа по борьбе с государственными преступлениями .
Необходимость обновления методологического аппарата и общих подходов при изучении Верховного уголовного суда хорошо видна на примере изучения самого известного и разработанного эпизода его истории — петербургского судебного процесса по делу декабристов.
За исключением двух работ дореволюционных официальных историков85, почти все достижения в изучении суда над декабристами как государственного института, связаны с декабристоведением. В основном именно историки декабризма выявляли и вводили в научный оборот материалы суда, в том числе те, в которых идет речь о юридических основаниях создания и деятельности суда 1826 года, а
названа ни верховной, ни особой в работах М. Соколовского, В.Р. Лейкиной-Свирской, Н.Ф. Бельчикова, Б.Ф. Егорова и А.Ф. Возного, в сборнике «Петрашевцы в воспоминаниях современников». Волгиным она названа «особой Военно-судной комиссией» (С. 487). М.И. Семевский называл этот суд «смешанной военно-судной комиссией» или просто «военно-судной комиссией» {Семевский В.И. Указ. соч. № 11. С. 30-50). Никакого особенного названия не дает ему и Н.Н. Ефремова, хотя и называет его, наряду с Верховным уголовным судом 1826 г., одним из «чрезвычайных судебно-следственных органов» (Судоустройство России в XVIII — первой половине XIX вв.: Историко-правовое исследование. М., 1993. С. 184). Просто «военным судом» комиссия названа в юбилейном издании «Столетие Военного министерства: 1802-1902» (СПб., 1914. Т. 12. Кн. 1. Ч. 2: Главное военно-судное управление: Исторический очерк,/ Сост. под ред. В.А. Апушкина. С. 197— 198). 82 Подробнее см. гл. 3.
Государственные преступления в России. Т. 1. С. 109. 8 Так, например, фраза «К концу 19 в. функции ВУС перешли в основном к Особому присутствию Правительствующего Сената» (Отечественная история. Т. 1. С. 375) даже не предполагает подсудности этому суду должностных преступлений. 85 Труды А.П. Щербатова и Н.К. Шильдера.
31 также обращали внимание на существенные детали процесса. Несколько важных работ, принадлежащих перу исследователей других «специализаций», не меняют общей картины и в целом находятся в рамках тех же подходов .
Ограниченность этих подходов хорошо видна на примере концепта расправы, устроенной самодержавием над революционерами, - едва ли не ключевого в
методологии изучения следствия и суда над членами тайных обществ . С одной стороны, он заставлял рассматривать суд 1826-года не изолированно, но лишь как одну из многих репрессивных акций в отношении деятелей так называемого освободительного движения, как часть определенной системы законодательных, следственных, судебных и административных действий; с другой стороны, изначальное представление о суде как о расправе — и это касается не только Верховного уголовного суда по делу декабристов, но и всей истории взаимоотношений революционеров и государства - заставляло- исследователей разных идеологических направлений (либерального, демократического, марксистского, а в середине XX века и диссидентского ) обращать первостепенное внимание на полицейские и административные мероприятия власти, особенно на историю-политического сыска. Этот акцент отодвигал на второй план собственно судебные процессы, а также делал неактуальным изучение тех проблем в организации и деятельности судебных учреждений, в истории конкретных
Особо следует выделить работу Воробьевой, где автор — впервые в историографии о суде 1826 г. — связала воедино Верховные уголовные суды 1826, 1866 и 1879 гг. и даже указала на то, что в 1906 г. Верховный уголовный суд был превращен в постоянный орган в составе Сената. Однако ценность данного пассажа значительно снижается общим отношением к Верховному уголовному суду исключительно как к инструменту расправы, над революционерами и введением в этот ряд суда над петрашевцами (Там же. С. 548).
Интерес к декабристам и событиям 14 декабря, разумеется, не исчерпывается задачами обслуживания революционного и либерального дискурсов; внимание к этим людям и событиям было предопределено также - позволим себе предположить — насущной потребностью, существовавшей во второй половине XIX в. у части дворянства, в выработке новой модели взаимоотношений с монархом. Кроме того и заговор декабристов, и их восстания, и деятельность следственной комиссии, и следовательский энтузиазм Николая I, и особенности пребывания декабристов в Сибири — все это далеко выходило за рамки ординарных событий. 88 О диссидентском наполнении декабристской легенды см., например: Зорин А.Л. «Записка о древней и новой России» Н.М. Карамзина в общественном сознании 1960-х - 1990-х годов // Империи и либералы. (Материалы международной конференции): Сб. эссе / Сост. и ред. Я.А. Гордин и А.Д. Марголис. СПб., 2001. С. 123-124; Эрлих СЕ. Россия колдунов. СПб., 2006. С. 66-67, 128-129.
процессов, которые не имели прямого отношения к подавлению оппозиции и поведению революционеров в ходе судебных заседаний .
В нашем случае.тормозящее влияние идеи «расправы» проявилось также в том, что следствие и суд рассматривались, как правило, нераздельно, как один «сюжет из истории движения декабристов»90, и внимание в основном уделялось следствию, где декабристы, в отличие от суда, не были совершенно безгласными. Тем более что материалы суда, содержащие сведения о тайных обществах, целиком основывались на хорошо сохранившихся документах следствия и большой ценности для изучения собственно заговора декабристов не представляли.
Объединение следствия и суда над декабристами могло иметь источником не только отношение к ним в идеологии освободительного движения и связанной с этим движением историографии как к расправе. Возможно, за этим феноменом стоит также некритическое воспроизведение фразеологии декабристских мемуаров, где Следственный комитет авторы могли называть судом, а следователей -судьями \ Отсюда было недалеко и до называния «Верховным уголовным судом» и суда, и следствия (так, упомянутая монография Ы.П. Павлова-Сильванского почти вся посвящена, разумеется, следствию) , или до расширенного употребления
В этом смысле замечательно по своей поверхностности и развязности тона описание деятельности суда 1826 г., данное в одной из первых републикаций материалов следствия и суда над членами тайных обществ: «В своем приговоре верховный суд, ограничивший свою роль формальной проверкой подлинности письменных показаний и подведением «преступлений» под гибкие статьи законов, так и сыпал четвертованиями и каторгой. Николаю оставалось только «всемилостивейше смягчить» приговор» (Декабристы. Тайные общества. Процессы Колесниковых, братьев Критских-и Раевских / Изд. В.М. Саблина. М., 1907. С. 15). 90 Федоров В.А. Литература о следствии и суде над декабристами. С. 118.
Болепко К.Г., Самовер ИВ. Верховный уголовный суд 1826 года. С. 154, 165. Подобное словоупотребление в историографии см., например: Довнар-Запольский М.В. Мемуары декабристов. (Записки, письма, показания, проекты конституций, извлеченные из следственного дела, с вводной статьей). Киев, 1906. Вып. 1. С. V, VIII.
Употребление слова «суд» для обозначения и следствия, и суда, подследственных подсудимыми см. также, например: Николай Михайлович, вел. кн. Казнь пяти декабристов 13 июля 1826 года и император Николай I // ИВ. 1916. № 7. С. 105-107; Дружинин Н.М. Декабрист Никита Муравьев // Дружинин Н.М. Избранные труды: Революционное движение в России в XIX в. / Отв. ред. С.С. Дмитриев. М., 1985. Гл. VIII: Суд и Сибирь. См. также именование А.И. Татищева, (председателя Следственной комиссии) председателем «Верховного суда» (Гессен А. Во глубине сибирских руд...: Декабристы на каторге и в ссылке. М., 1965. С. 82), и представление Следственной комиссии как подразделения суда (Гастфрейид НА. Кюхельбекер и Пущин в день 14 декабря 1825 года: По письменных показаниям В.К. Кюхельбекера, данным следственной комиссии верховного уголовного суда. СПб., 1901). Заслуживает внимания и обратный ход мысли: так, в одной из пьес начала
33 термина «процесс декабристов». Вероятно, за этой аберрацией стояло также анахронистическое перенесение на Верховный уголовный суд 1826 года норм пореформенных Судебных уставов, согласно которым следственная комиссия действительно создавалась при* Верховном уголовном суде (подробнее см. Заключение); в декабре 1825 года, когда создавался Следственный комитет, какой судебный орган будет решать участь заговорщиков, было совершенно неясно.
Итак, в историографии со времен огаревского разбора книги Корфа, а в общественном сознании и много раньше Верховный уголовный суд принято было рассматривать как одну из последних страниц в истории декабристских тайных обществ и элемент репрессивной политики' самодержавия, деятельность суда и судей оценивалась не иначе как отрицательно, подчеркивалось жесткое давление на суд со стороны Николая I, особенностям разработки и эволюции судебной процедуры, деталям возникавших на заседаниях дискуссий по процессуальным и иным вопросам большого значения не придавали. Подобное отношение к данной проблеме в полной мере было унаследовано и упрочено советской историографией . О том, насколько плотно сложившаяся парадигма могла ограничивать исследователя, видно на примере Н.Я. Эйдельмана94. Он, пожалуй, первым всерьез взялся за изучение и персонального состава суда, и особенностей голосования при вынесении приговора, для чего обратился к первоисточнику -бюллетеням голосования - и опубликовал очень многие формулировки наказаний, предложенные теми или иными судьями. Некоторые наблюдения, сделанные автором: о том, что в создавшейся правовой ситуации «беззаконие» было «получше иных законов», что средний возраст судей был 55 лет и таким образом «одно
1920-х гг. Сперанского назначают председателем следственной комиссии (Бентовип В. Царь-провокатор (Николай 1-й и декабристы): Исторический этюд в 2-х действиях. Пг., 1920. С. 17-19). Вероятно, недостаточным осознанием границы между следствием и судом над декабристами можно объяснить ошибку В.Е. Иллерицкого, назвавшего «Доклад Верховного уголовного суда» «Приговором Верховного тайного суда» (Иллерицкий В.Е. История России в освещении революционеров-демократов. М., 1963. С. 375).
Немногими из историков, кто констатировал острые противоречия между судьями и пытался реконструировать полемику между ними были М.Д. Рабинович (К истории суда над декабристами // В А. 1963. № 1. С. 116-120), Г. А. Невелев, охарактеризовавший ее как «настоящую бурю» (Невелев Г.А. «Истина сильнее царя...». С. 33), и В.А. Федоров (Федоров В.А. Новые материалы о деятельности Верховного уголовного суда над декабристами // ОДР. Саратов, 1992. Вып. 15: Три поколения борцов за свободу / Отв. ред. Н.А. Троицкий. С. 162-169). В работах последнего особенно хорошо заметно, насколько идея расправы препятствовала дальнейшему изучению этих противоречий. 94 Эйделъман Н.Я. Вьеварум. Лунин. М., 1995. С. 432-445.
34 поколение судило другое», что судьи - члены Государственного совета голосовали мягче, чем сенаторы и особо назначенные императором лица), и ряд других - также важны. Однако и опубликованные формулировки, и выводы по большому счету повисают в воздухе и не находят себе должного применения, поскольку концепцией суда как расправы они или востребованы очень односторонне (как еще один пример произвола или конфликта старого с новым), или не востребованы вовсе. Впрочем, не исключено, что в рамках этой концепции автор оставался из цензурных соображений.
До поры до времени тенденциозность и тематические ограничения отчасти оправдывались бесспорной и в начале XX века, и в советское время политической ангажированностью темы и вполне компенсировались ее общей неисследованностью. В условиях почти полного отсутствия интереса к истории Верховного уголовного суда со стороны юристов и консервативных историков, а затем невозможности писать о декабристах иначе, кроме как о предшественниках всех последующих борцов против царизма95, сделано было действительно очень много: опубликован большой корпус источников,- отчасти выяснена связь Верховного уголовного суда с предыдущими политическими, процессами, определена важная роль Сперанского и Николая І в подготовке и проведении суда, выявлен факт серьезных противоречий между судьями и проч. Однако к настоящему времени эта традиция исчерпала себя полностью. Жесткая идеологизация, первоначально придававшая декабристоведению и изучению суда 1826 года мощный импульс к развитию, со временем привела к канонизации набора обязательных идей и оценок, следствием чего стал неминуемый научный застой.
В историографии государства и права традиция отдельного изучения суда 1826 года до недавнего времени была очень слабой, причем в равной степени это относится как к дореволюционной, так и советской литературе. Немногочисленные работы правоведов, специально посвященные следствию и- суду над деятелями
За исключением короткого периода 1920-1930-х гг., когда декабристы подвергались резкой критике со стороны ряда историков за непоследовательность, мягкотелость, отсутствие революционной стойкости и т. п. (см., например, статью Н.К. Пиксанова «Дворянская реакция на декабризм (1825-1827)» (Звенья: Сборники материалов и документов по истории литературы, искусства и общественной мысли XIX века / Под ред. В. Бонч-Бруевича и А.В. Луначарского. М.; Л., 1933. Вып. 2. С. 131-199) или предшествовавший ей сборник статей М.Н. Покровского «Декабристы» (М.; Л., 1927)).
35 тайных обществ , или большие по объему пассажи в обобщающих исследованиях долгое время были вторичны по отношению к трудам историков декабризма. Упомянутая выше анонимная статья еще 1880 года, где в историческом введении указывается на значительное влияние нормативных актов, касающихся суда над декабристами, на законодательство о государственных преступлениях в Сводах законов 1832 и 1857 годов98, к сожалению, не стала частью историографического ряда.
Так же несамостоятельна в источниковедческом и концептуальном отношениях была и большая часть трудов зарубежных историков - иностранных и эмигрантских - в которых затрагивалась тема суда над декабристами .
Обращаясь к конкретным историко-правовым исследованиям, констатируем, что, к примеру, совершенно игнорировали Верховный уголовный суд 1826 года в своих фундаментальных трудах М.Ф. Владимирский-Буданов, В.Н. Латкин100; ни слова не сказано о нем, а также о Верховном уголовном суде вообще, в известном издании, вышедшем в 1915 году под редакцией Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского и
9 Любарский И. Следствие и суд над декабристами // Суд идет! 1925. № 24. Стлб. 1413-1424; Басков В.И. Суд коронованного палача (Кровавая расправа над декабристами). М", 1980.
97 Гернет МЛ. История царской тюрьмы. 3-е изд. М., 1961. Т. 2: 1825-1870. С. 133-153 (первоначальную редакцию под заглавием «Процесс декабристов и уголовная практика Николая I» см.: Проблемы социалистического права. 1938. Сб. 4. С. 128-170); Ерошкин Ы.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: (Первая половина XIX века). М., 1981. С. 119-121; Кодан СВ. Сибирская ссылка декабристов (историко-юридическое исследование). Иркутск, 1983. [Гл.] 1.2.1 (перепечатано с незначительными изменениями: Кодан СЖ Процесс декабристов: Следственная комиссия и Верховный уголовный суд // Следователь: Теория и практика деятельности. Екатеринбург. 1995. № 5. С. 21-25).
9 Я. Суд и государственные преступления // Юридический вестник. 1880. № 11. С. 350-351.
99 См., например: Mazour AG. The First Russian Revolution 1825: The Decembrist
Movement: Its Origins, Development and Significance. Stanford, 1964. P. 210-219; Raeff
M. The Decembrist Movement. Prentice-Hall, 1966. P. 168-176; Зызыкин M.B.
Император Николай I и военный заговор 14 декабря 1825 года. Буэнос-Айрес, 1958.
С. 171—175; Цетлш М. Декабристы: Судьба одного поколения. Париж, 1933. С. 279-
288. Единственная известная нам работа, специально посвященная суду 1826 года, -
Scherstjanoi Е. Der Dekabristenprozess. Zu einigen unterschiedlichen Zahlenangaben II
Jahrbuch fur Geschichte der sozialistischen Lander Europas. Berlin, 1983. Bd. 26/2. S.
159-167.
100 Владіширский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-на-Дону,
1995 (с 1886 по 1915 г. монография выдержала 7 изданий); Латкин В.Н. Учебник
истории русского права периода империи (XVIII и XIX ст.). СПб., 1909.
36 освещавшем причины, предысторию и подготовку судебной реформы ; не более как «эпилогом указной практики о государственных преступлениях» оценивал его
1 (V)
Д.А. Червонецкий ; никак не отмечали влияние суда над декабристами на развитие уголовно-процессуального права и применение в дальнейшем различных видов наказаний Г.С. Фельдштейн, М.Н. Гернет, М.Г. Миненок103; рассматривая значение репрессивных мер по отношению к декабристам в истории применения тех или иных мер наказания, специально не выделял вклада суда СВ. Кодан ', проигнорировано возможное влияние суда на разработку М.М. Сперанским первого проекта Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1838 года изучавшим это Уложение И.В. Архиповым105; ни слова не сказано о суде над декабристами в исследовании О.В. Андрусенко и СВ. Кодана по истории кодификации российского уголовного права в 1813-1845 годах106. Редки и не всегда конкретны ссылки на
101 Судебная реформа / Под редакцией Ы.В. Давыдова и Н.Н. Полянского. М., 1915.
Т. 1.
102 Червонецкий Д.А. Государственные преступления по русскому праву: Введение и
1-я глава. Юрьев, 1913. С. 27. При этом он счел нужным описать составы
преступления и наказание главным подсудимым (С. 28).
103 Фельдштейн Г. Ссылка. Очерки ее генезиса, значения, истории и современного
состояния. М., 1893; Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Т. 2; Миненок М.Г.
Указ. соч.
Кодан СВ. 1) Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия первой половины XIX в. Иркутск, 1980; 2) Лишение прав состояния в системе карательных мер самодержавия (конец XVIII - первая половина XIX века.) // Правовые проблемы истории государственных учреждений: Межвуз. сб. научн. тр. / Отв. ред. Б.А. Стародубский. Свердловск, 1983. С 68-80.
105 Архипов И.В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (предпосылки, история создания, государственно-правовой анализ). Саратов, 1990. 10 Имеется лишь косвенное упоминание - а именно, что «составители Уложения [о наказаниях уголовных и исправительных] попытались учесть опыт политических репрессий против декабристов и участников национально-освободительного движения» (Андрусенко О.В., Кодан СВ. От Свода законов уголовных к Уложению о наказаниях уголовных и исправительных. Екатеринбург, 2000. С. 111). Причем под репрессиями, как показала монография СВ. Кодана 1983 г., может подразумеваться широкий спектр судебных, законодательных и административных мероприятий, среди которых суду отводится не самое важное место. Нет ничего об этом и в таких работах о кодификации как: Кодан СВ. М.М. Сперанский и систематизация законодательства в России // СГиП. 1989. № 6. С. 103-110; Головко Л.В. Том XV Свода законов и его значение в развитии отечественного уголовного судопроизводства // ВМУ. Сер. 11. Право. 2005. № 1. С 47-61. Многие историки права, особенно в настоящее время, избегают термина «кодификация» и рассматривают деятельность II Отделения» императорской канцелярии как хронологическую инкорпорацию и систематизацию российского права (кроме упомянутых выше трудов О.В. Андрусенко и СВ. Кодана см. также из последних работ: Гороэюанкина Д.В. Историко-правовой анализ систематизации уголовно-процессуального законодательства Российской империи первой половины XIX века.
37 значение этого суда в истории российского права в известном и во многих отношениях выдающемся девятитомном издании «Российское законодательство X-XX веков»107. Как исключительное в своем роде судебное учреждение суд 1826 года
1 ПЯ
упоминается в монографиях Н.П. Ерошкина и Н.Н. Ефремовой . Печальная традиция была прервана с выходом в 2003 и 2005 годах четырех монографий, в трех из которых рассказ о следствии и суде над декабристами включен отдельной частью в главу о судебной системе соответственно второй четверти, первой трети или первой половины XIX века, а четвертая монография целиком посвящена работе Следственной комиссии и Верховного уголовного суда109.
Дисс. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород: Нижегород. акад. МВД, 2007; Томсинов В.А. Систематизация российского законодательства во второй половине 20-х — начале 30-х годов XIX века // ВМУ. Сер И: Право. 2008. № 4. С. 48-77). Мы предпочитаем пользоваться старым термином, поскольку для нас важнее не промежуточные результаты, а весь «проект», пусть по различным причинам и не законченный. Смеем предположить, что нацеленность на создание в различных отраслях права в конечном итоге именно уложений оказывала немалое влияние на ход и результаты как хронологической инкорпорации, так и тематической систематизации.
Нам удалось найти только два упоминания: глухое указание на то, что при составлении Уложения о наказаниях был учтен опыт суда над декабристами (Российское законодательство Х-ХХ веков: В 9-ти т. М., 1988. Т. б: Законодательство первой половины XIX века / Отв. ред. тома О.И. Чистяков. С. 348; ту же формулировку см.: Развитие русского права в первой половине XIX века / Отв. ред. Е. А. Скрипилев. М., 1994. С. 174; аналогичную - Ружицкая КВ. Законодательная деятельность в царствование императора Николая I. М., 2005. С. 185) и единственную ссылку на указ «О преступниках, осужденных к разным казням и наказаниям» с приложением доклада Верховного уголовного суда (ПСЗ-И. Т. 1. № 464) при комментировании одной из конкретных статей Уложения (Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. С. 351).
Ерошкин Н.П., Куликов Ю.В., Чернов А.В. История государственных учреждений России до Великой Октябрьской социалистической революции: Учеб. пос. М., 1965. С. 143. Ту же «информацию» см.: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1960. С. 189; То же. 2-е изд., испр. и доп. М., 1968. С. 156; То же. 3-е изд., испр. и доп. М., 1983. С. 148; То же. 4-е изд., перераб. и доп. М., 1997. С. 141; Ефремова Н.Н. Судоустройство России в XVIII -первой половине ХГХ вв.: Историко-правовое исследование. М., 1993. С. 176. Впоследствии данная ей характеристика суда 1826 года без изменений воспроизведена в коллективном труде «Развитие русского права в первой половине XIX века» (Отв. ред. Е.А. Скрипилев. М., 1994. С. 236), где Н.Н. Ефремовой написана глава о судоустройстве.
109 Судебная власть в России: история, документы: В 6 т. / Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. М., 2003. Т. 2: Законодательство периода абсолютизма / Отв. ред. тома Е.А. Колунтаев. С. 396-397 (Следственный комитет и Верховный уголовный суд названы учреждениями, которые символизировали переход правительства к новой репрессивной политике после вступления на престол Николая I); Кодан СВ. Юридическая политика Российского государства в 1800-1850-е гг.: деятели, идеи, институты. Екатеринбург, 2005. С. 243-244; Слободянюк И.П. 1) Суд и закон в Российской империи (вторая половина XVIII — первая
38 «Монография» И.П. Слободянюк, по сути, представляет собой сокращенный пересказ книги В.А. Федорова, причем с сохранением идеи «расправы»110, с едва ли не меньшим количеством историко-правовой информации, с полным невниманием к позднейшей, после 1988 года, и с весьма прихотливым — к предшествующей историографии, с нешироким кругом использованных источников. Некоторое удивление вызывает и использование — правоведом! — термина «Верховный уголовный суд» как собирательного - и для суда, и для Следственной комиссии. И тем не менее нельзя не оценить масштабов сдвига: Верховный уголовный суд по делу декабристов осознается как важная историко-юридическая проблема, вставляется - пока еще чисто механически - в ряд судебных учреждений и значимых правовых событий николаевского царствования, делается попытка чуть более подробно, чем раньше, описать черты сходства между судом 1826 года и политическими процессами екатерининского царствования1 \ Суд над декабристами - пусть одной фразой - связывается с Верховным уголовным судом, упоминаемым в
I 1 О
Своде законов 1832 года . Нельзя не согласиться с тем, что «дальнейшее глубокое исследование различных аспектов политического процесса над декабристами, его историографии остаются актуальными и научно значимыми задачами историко-правовойі науки»113.
Несколько ранее, в совместной работе с Н.В. Самовер, мы обратились к версии Верховного уголовного суда 1826 года, созданной самими подсудимыми, и к тому влиянию, которое она оказала на дореволюционную, а затем советскую историографию этого процесса1 . Одним из наших выводов, подкрепленных также
половина XIX вв.): Монография. М., 2005. С. 217-244; 2) Верховный уголовный суд над декабристами: Монография. М., 2005.
Несколько модифицированной за счет сформулированной С.А. Пашиным идеи «юридического Зазеркалья», которое «правители России пристраивали к правовому пространству <...>, уравновешивая витринный либерализм потаенным кровавым ужасом»; «ярким проявлением» этого «ужаса» якобы стали следствие и суд над декабристами (Слободянюк И.П. Верховный уголовный суд... С. 6). 111 Там же. С. 48-49.
Слободянюк И.П. Суд и закон в Российской империи... С. 252. 113 Слободянюк И.П. Верховный уголовный суд... С. 7. Утверждение, будто перед Николаем I «процесс декабристов высветил основные недостатки судебной системы в стране» {Слободянюк И.П. Судебная система России второй четверти XIX в. // РЮ.* 2005. № 5. С. 75), следует признать чересчур смелым; тем более, что никаких фактов в пользу своего мнения автор не приводит.
Боленко К.Г., Самовер Н.В. Верховный уголовный суд 1826 года: декабристская версия в историографической традиции. В связи с тем, что «процессом над декабристами» многие авторы называют вместе и следствие, и суд, считаем
39 и собственным опытом изучения этого учреждения115, был тот, что декабристская концепция, будучи принятой историками в качестве методологической основы их трудов, имела определенные научные достоинства, однако к середине 1980-х годов, с выходом в свет семнадцатого тома документального сборника «Восстание декабристов» и монографии ныне покойного В.А. Федорова, она оказалась практически полностью исчерпанной; дальнейшее изучение этого судебного процесса должно проводиться уже не столько в русле декабристоведческих штудий, сколько в рамках истории государства и права.
Это тем более актуально, что, насколько нам известно, этот суд фактически выпал из проблематики современного декабристоведения; к примеру, при том, что эта тема, разумеется, никогда не была в декабристоведении центральной, до начала 1990-х годов ей уделялось больше внимания в историографических обзорах. Так, если в обзоре Г.Д. Казьмирчука и А.В: Силкина (1990) следствие и суд над декабристами упоминаются три раза и вполне нейтрально, как полноправное направление исследования 1 , то в обзоре А.Б. Шешина (2000) тема суда затронута только дважды: при беглом упоминании монографии В.А. Федорова «Своей судьбой гордимся мы...» и в характеристике его же книги «Декабристы и их время» (М., 1992), в которой, по мнению автора, следствие и суд заняли «непропорционально много места» . В обзоре же В.М. Боковой не только не названа ни одна работа на тему суда, но и по поводу самой темы нет ни слова . В трех историографических
необходимым сразу оговорить, что в настоящей диссертации под «процессом» мы будем иметь в виду исключительно судебный процесс. 115 Перечень наших работ см. в прим. 59:
Казълшрчук Г.Д., Силкин А.В. Движение декабристов в современной советской историографии. Киев, 1990. С. 6-7, 9, 17. Тремя годами позже эти формулировки будут с незначительными изменениями повторены в соответствующей главе другого обзора (Казъмирчук Г.Д. Декабристоведение: Итоги и проблемы. 1917-1993 гг. Киев, 1993. С. 76, 83, 94). Там же будет отмечено, что в числе «первоочередных проблем <курсив наш. — К.Б.> движения декабристов» в 1980 г. автор и его коллеги признавали следствие и суд (С. 18). Другие упоминания следственно-судебной тематики - С. 46, 53.
Шешин А.Б. Об изучении и обобщении истории движения декабристов: (Критические заметки о советском декабристоведении 1950-х - начала 1990-х годов) // 14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография-/ Сост. П.В. Ильин. СПб.; Кишинев, 2000. Вып. 2. С. 257, 263. Обращаем внимание, что в весьма критической и взвешенной рецензии Р.Г. Эймонтовой на книгу Федорова упрека подобного рода нет (Эйлюнтова Р.Г. [рец. на:] Федоров В.А. Декабристы и их время. Изд-во Моск. ун-та. 1992 // ОИ. 1995. № 1. С. 178-181). 18 Бокова В.М. «Больной скорее жив, чем мертв»: заметки об отечественном декабристоведении 1990-х гг. // 14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография / Сост. П.В. Ильин. СПб., 2001. Вып. 4. С. 497-561.
статьях сборника «Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы» (М., 2008) тема суда упомянута один раз, причем без библиографических ссылок119.
В сборнике «историографических портретов» исследователей истории тайных обществ, написанных Г.А. Невелевым, о П.Е. Щеголеве — по интересующей нас теме — сказано лишь, что он «выяснил роль Николая І в процессе декабристов», а о Н.П. Павлове-Сильванском сообщено, что «он по должности делопроизводителя архива занялся разбором фонда Следственной комиссии и Верховного уголовного суда по делу декабристов. Работы по изучению и описанию огромного материала были закончены... в 1903 г.» . Хотя вклад и того, и другого в изучение суда 1826 года был куда более существенным. Что же касается современных биографических трудов, посвященных декабристам, то в рассказе о суде — избежать его невозможно - акцент, по традиции, делается на его зависимости от императора, жестокости и заведомой необъективности . Примечательно и полное отсутствие темы суда при описании общественной реакции на восстание декабристов ; и это при том, что, к примеру, в работе В.М. Боковой рассматриваемый период охватывает вторую половину 1820-х - начало 1830-х годов, сведений о суде в привлеченных ей источниках имеется немало, а сама автор уделяет значительное внимание тому влиянию, которое могло оказать на формирование образа* декабристов в обществе
Казъмирчук Г.Д., Латыш Ю.В. Современное декабристоведение на постсоветском пространстве. Становление, проблематика, научные центры и перспективы развития // Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы / Сост. О.И. Киянская, М.П. Одесский, Д.М. Фельдман. М., 2008. С. 652. Другие статьи: Киянская О.И. «Nos amis de quatorze», или Декабристоведение и декабристоведы XXI века; Фельдман Д.М. Декабристоведение сегодня: терминология, идеология, методология (Там же. С. 9-12, 663-713).
Невелев Г.А. Русское декабристоведение конца XIX — начала XX в.: Историографические портреты. Брянск, 1993. С. 7, 11-12. В переработанном варианте этой работы фраза о суде в биографии Щеголева вообще исчезла, сохранился без изменений только пассаж о Павлове-Сильванском {Невелев Г.А. Декабристоведение конца XIX - начала XX века // Невелев Г.А. Декабристы и декабристоведы. СПб., 2003. С. 226). Характерно также, что при переработке Г.А. Невелевым своей монографии «"Истина сильнее царя..." (А.С. Пушкин в работе над историей декабристов) (М., 1985) — второй вариант вышел под заглавием «Пушкин "об 14 декабря": Реконструкция декабристского документального текста» (СПб., 1998) - сведения о суде над декабристами также исчезли почти полностью.
См., например: О'Мара П. К.Ф. Рылеев: Политическая биография* поэта-декабриста / Перев. с англ. М., 1989. С. 292-301; Киянская О. Пестель. М., 2005. С. 306-307, и мн. др.
Пиксанов Н. Указ. соч.; Бокова В.М. Эпоха тайных обществ: Русские общественные объединения первой трети XIX в. М., 2003. Глава 7: Недекабристские тайные общества 1822 - начала 1830-х гг. [Подглава 2:] События декабря 1825 г. и русское общество); Андреева Т.В. Русское общество и 14 декабря 1825 г. // ОИ. 1993. №12. С. 153-164.
41 опубликованное «Донесение Следственной комиссии». Как будто «Роспись государственным преступникам» как источник сведений о заговоре и особенно о конкретных заговорщиках не представляла для общества никакой ценности.
Демифологизация декабристоведения, ярким проявлением которой стала вышеупомянутая статья В.М. Боковой, а также работы СЕ. Эрлиха123, неизбежно будет делать менее актуальной при изучении следствия и суда идею расправы, а значит еще сильнее будет расслаивать эту тему на два направления, одно из которых будет занято собственно декабристами на следствии и суде (и их отношением к следствию и суду), а другое - непосредственно следственными и судебными органами и процедурами. Таким образом,' актуализация правовой проблематики в трудах общих историков, занятых следствием и судом над декабристами, а также рост внимания к нему со стороны правоведов неизбежны.
В этой связи примечателен опыт О.В. Эдельман, в статьях и диссертации которой, посвященных Следственной комиссии (Следственному комитету), собственно декабристы отходят на второй план и все большую актуальность приобретают проблемы, связанные с повседневной работой комитета как государственного учреждения . В том же проблематическом русле находится и попытка Ф.Л. Севастьянова разобраться с тем, «что конкретно было положено делать с обвинявшимся в том или ином государственном преступлении в александровской России, каким образом нужно было получать их показания, как обычно таких злоумышленников уличали в преступлении, какими законами или правилами должны были руководствоваться следователи». Без этого, по его мнению, невозможно оценить степень законности и произвола в действиях Следственной комиссии . Перечисленные работы интересны также тем, что в них
См. прим. 118, а также: Эрлих СЕ. 1) История мифа («декабристская легенда» Герцена). СПб., 2006; 2) Россия колдунов. СПб., 2006. С. 60-66, 116-129; См. также монографию В.М. Боковой «Эпоха тайных обществ» (М., 2001) и ее статью «Апология декабризма» (Континент. 1994. № 4 (82). С. 160-178). 124 Эдельман О.В. 1) Воспоминания декабристов о следствии как исторический источник // ОИ. 1995. № 6. С. 34-44; 2) Количественный анализ материалов следствия над декабристами // Информационный бюллетень Ассоциации "История и компьютер". № 17. Москва, 1996. С. 131-132; 3) Следственный комитет по делу декабристов: организация деятельности // 14' декабря' 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография. Вып. 2. С. 209-235; 4) Квантитативный подход к изучению материалов следствия над декабристами // Там же. СПб.; Кишинев, 2001. Вып. 4. С. 51-60; 5) Декабристы на допросах: опыт количественной характеристики // Там же. С. 333-362.
Севастьянов Ф.Л. Процесс по делам о государственных преступлениях в России в первую четверть XIX в. // 14 декабря 1825 года: Источники, исследования,
42 прослеживается ясная тенденция к раздельному рассмотрению следствия и суда, проходивших в Петербурге в конце 1825 — середине 1826 года; с точки зрения истории права это вполне обоснованно, а для изучения Следственного комитета и Верховного уголовного суда как государственных учреждений просто необходимо. Наиболее значительным шагом в том же направлении стали работы П.В. Ильина, в которых оправдание или освобождение от наказания обширной группы лиц, привлеченных к следствию, не только интерпретируется с применением юридического инструментария и учетом судебных функций и прерогатив самодержавного монарха, что само по себе было бы значительным шагом вперед в изучении деятельности Следственной комиссии и роли Николая І в следствии и суде, но и впервые всерьез поставлены вопросы об «особенностях следственно-судебного процесса» 1826 года и «исторической критике» его материалов как условиях дальнейшего изучения декабристских тайных обществ. Внимание автора к такой важной особенности следствия как большое количество лиц «оставленных без внимания» и прощенных лично императором до формального суда позволяет не только уточнить, состав этих обществ, но сделать следующий шаг в изучении петербургского следствия и суда над декабристами, а именно, рассмотреть их как во многом параллельные процедуры, не во всем совпадающие с деятельностью формально специализированных учреждений, Следственной комиссии и Верховного уголовного суда. Так, последний, даже если бы не было других судебных комиссий, предстает лишь как один из способов решения участи заговорщиков . Уточнение роли Николая І в следственном процессе, произведенное О.В. Эдельман и П.В. Ильиным, введение в научный оборот новых материалов, касающихся
историография, библиография. СПб., 2004. Вып. 6. С. 308-333. О важности описания правовых обычаев при изучении деятельности следственно-судебных учреждений см. также: Эдельман О.В. Следствие и суд в дореформенной России // ОЗ. 2003. № 2. С. 188-195.
1 9Й
Ильин П.В. 1) Аболиционное помилование на следственном процессе по делу декабристов (к постановке вопроса) // Общество и власть: Материалы всерос. науч. конф. / Науч. ред. А.В. Гоголевский. СПб., 2003. [Кн. 2]. С. 39-50; 2) Прощенные декабристы: Участники тайных обществ и военных выступлений 1825-1826 гг., освобожденные от наказания // ОДР. Саратов, 2003. Вып. 20: К 70-летию Н.А. Троицкого / Под ред. B.C. Парсамова. С. 8-43. В переработанном виде см.: Ильин П.В. Новое о декабристах: Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825-1826 гг. СПб., 2004.
Приносим благодарность О.В. Эдельман, позволившей нам ознакомиться с рукописью своей кандидатской диссертации, посвященной Следственному комитету по делу декабристов {Эдельман О.В. История следствия над декабристами и его роль в формировании образа тайных обществ. Дисс. ... канд. ист. наук. М.: МГУ, 2008).
' 128
взаимоотношении императора и родственников арестованных , а затем и осужденных, попытка вписать следствие и суд над декабристами в утверждавшиеся Николаем I сценарии репрезентации как самого себя, так и своих политических программ — все это также создает совершенно новый контекст для изучения следствия и суда над декабристами, в том числе Верховного уголовного суда 1826 года, а в конечном итоге и для изучения Верховного уголовного суда в целом.
С другой стороны, труды таких исследователей как Н.Д. Потапова129 и О.И. Киянская , также проникнутые стремлением к демифологизации истории «декабристского движения», ясно доказывают, что обращение к следственным материалам без внимания к специфике историко-правовых проблем и особенностям следственно-судебных документов, конечно, совсем не бесполезно для изучения истории декабристского заговора и даже внутренней логики следствия, но, в свою очередь, способствует чрезмерной модернизации^ прошлого и появлению новых мифов (к примеру, что декабристские тайные общества были выдуманы следователями) или к явному преувеличению хаотичности и неорганизованности — в противовес взглядам советского периода - восстания Черниговского полка .
Рахматулпин М.А. Император Николай I и семьи декабристов // ОИ. 1995. № 1. С. 3-20; «Государь! Исповедую тебе яко боящийся Бога»: Прошения родственников декабристов о помиловании арестованных / Публ. подгот. П.В. Ильин // ИА. 2001. № 1.С. 156-177.
Потапова Н.Д. 1) «Тайное общество» как объект уголовного преследования в России 1-й четверти XIX в.: миф и реальность // Культура: соблазны понимания. Петрозаводск, 1999. Ч. 2. С. 68—78; 2) «Что есть истина?»: Критика следственных показаний и смена исторических парадигм (еще один взгляд на проблему «движения декабристов») // ИЗ. Вып. 3 (121) / Отв. ред. Б.В. Ананьич. СПб., 2000. С. 284-325; 3) Основания к расследованию деятельности "тайного общества" в конце 1825 г.: фальсификация дела // Проблемы социального и гуманитарного знания. Сб. научн. работ. СПб., 1999. Вып. 1. С. 95-127.
130 Киянская О.И. 1) Южный бунт: Восстание Черниговского пехотного полка. 29 декабря 1825 — 3 января 1826. М., 1997; 2) Павел Пестель: офицер, разведчик, заговорщик. М., 2002. Из статей, не вошедших в состав указанных выше монографий, выделим серию исследований и публикаций, включенных в недавно вышедший сборник «Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы» (Сост. О.И. Киянская, М.П. Одесский, Д.М. Фельдман. М., 2008), особенно подборку материалов «Повседневная жизнь декабристов: из записной книжки историка» (С. 76-135).
I Т I
Несмотря на доказанные О.В. Киянской факты солдатских преступлений и вообще резкого падения воинской дисциплины в Черниговском полку, отметим, что отстаиваемая ей и Д.М. Фельдманом концепция превращения полка из воинской единицы в шайку разбойников во главе с атаманом убедительно опровергается тем, что, во-первых, подобные нарушения воинской дисциплины бьши свойственны не только Черниговскому полку, а во-вторых, до самого последнего момента
44 Рассчитанная на массового читателя «демифологизирующая» книга В. Брюханова также содержит малообоснованные заявления, касающиеся суда над декабристами и карательной политики Николая I , источник которых — недостаточное знание российского законодательства и правовой практики. Примечательно, что для всех этих авторов остается актуальной идея суда как расправы.
Малой изученности Верховного уголовного суда как учреждения соответствует и почти полная неисследованность той части его предыстории, а затем и истории, которая связана не с действовавшими учреждениями и прошедшими судебными процессами, а с проектами организации этого судебного органа. На первый взгляд, это выглядит совершенным курьезом, поскольку организатор самого известного высшего судебного процесса, 1826 года, - М.М. Сперанский - был также автором общей концепции Верховного уголовного суда, причем* те проекты, в которых она получила свою разработку, - «Введение к Уложению государственных законов» (1809), «Проект устройства Судебного Сената» (1811) - неоднократно публиковались , а сама концепция, пусть обычно вкратце и без анализа, многократно излагалась в историографии134. Впрочем, многие авторы, писавшие о Сперанском, наличие у него идеи Верховного уголовного суда или игнорировали
подавляющая часть солдат подчинялась приказам и даже пошла в атаку на пушки и кавалерию.
132 Брюханов В. Мифы и правда о восстании декабристов. М.: «Яуза» ЭКСМО, 2005.
С. 534-547. Характерно название главы 10: «Мятеж и расправа».
133 «Введение к Уложению...» (один из вариантов) впервые было опубликовано Н.И.
Тургеневым в его записках «Россия и русские» (Paris, 1847), См. также: Сперанский
М.М. План государственного преобразования (Введение к уложению
государственных законов 1809 г.). М., 1905 (переиздано: М. ГПИБ, 2004). Подробнее
об изданиях разных редакций «Введения» см.: Вапк С.Н. Законодательные проекты
М.М. Сперанского в печати и в рукописях // Валк С.Н. Избранные труды по
археографии / Сост. Т.В. Андреева и др.; Отв. ред. М.Н. Ярошников. СПб., 1991. С.
186-192. «Проект устройства Судебного Сената» выходил в 1811 г. отдельным
изданием, а затем был перепечатан в монографии Н.К. Шильдера «Император
Александр Первый: его жизнь и царствование» (2-е изд. СПб., 1904. Т. 3. С. 433—
469).
134 Обращаем внимание на проведенный Т.Г. Архиповой краткий анализ изменений,
внесенных в проект 1811 г. при рассмотрении его в секретном комитете 6 декабря*
1826 г. (Архипова Т.Г. Указ. соч. С. 81-82, 86-87). Этот факт тем более важен, что, к
.примеру, в очерке деятельности комитета, принадлежащем А.А. Кизеветтеру, не содержится даже упоминания о Верховном уголовном суде (Кизеветтер А.А. Внутренняя политика в царствование императора Николай Павловича // Кизеветтер А.А. Исторические очерки: Из истории политических идей. Школа и просвещение. Русский город в XVIII столетии. Из истории России в XIX столетии / Вступ, ст. Е. Александрова. М., 2006. С. 383-390).
45 вообще 5, или отделывались беглыми упоминаниями136. Попыток вписать ее в контекст юридических и политических взглядов Сперанского сделано еще не было, равно как не было и попыток оценить ее влияние на последующее развитие российского права. Приятное исключение - небольшая статья А.И. Селютиной, в которой - наконец-то - проведена соединительная линия между Верховным уголовным судом во «Введении к уложению государственных законов» и тем же учреждением в Судебных уставах 1864 года ; кажущаяся ничтожность этого аналитического усилия не должна скрывать от нас огромный научный потенциал высказанной идеи, который мы надеемся продемонстрировать в настоящей диссертации. Кроме того, будучи совершенно согласными с тем, что «деятельность М.М. Сперанского в николаевскую эпоху, его отношение к декабристам, участие в суде над ними - самая сложная страница его биографии»138, мы воспользуемся настоящей работой, чтобы внести некоторые важные коррективы в существующие представления о деятельности Сперанского по организации Верховного уголовного суда 1826 года, о мотивах, которыми он руководствовался в этой работе, о его взаимоотношениях в этот период с Николаем I.
Внимания историков почти не привлекали и более ранние проекты, предшествовавшие плану Сперанского - а именно план создания Верхнего уголовного (должного войти в состав Главной Расправной палаты) и Генерального судов, разработанный еще Екатериной II. Несмотря на то, что планы создания этих
1 4S
Конституционные проекты эпохи Александра I / Ист. библ. под ред. СМ. Проппера. СПб., 1907. С. 70; Фатеев А.Н. Влияние среды на составителя Свода законов в первый период его жизни. М., 1915; Минаева Н.В. Правительственный-конституционализм и передовое общественное мнение России в начале XIX века. Саратов, 1982; Шепелев Л.Е. Аппарат власти в России: Эпоха Александра I и Николая I. СПб., 2007.
13 Малообъяснимо, но В.А. Федоров, профессионально занимавшийся как следствием и судом над декабристами, так и жизнью и творчеством Сперанского, не связал его проекты Верховного уголовного суда и суд над декабристами ни в упомянутой выше монографии о следствии и суде, ни в своих работах о Сперанском. Более того, по его мнению, в плане Сперанского Судебный Сенат «являлся- и Верховным уголовным судом» (Федоров В.А. 1) Михаил Михайлович Сперанский // Российские реформаторы (XIX - начало XX в.) / Сост. и отв. ред. А.П. Корелин; Вступ, ст. А.Н. Сахарова. М., 1995. С. 53; 2) М.М. Сперанский и А.А. Аракчеев. М., 1997. С. 71).
1 Т7 *
Селютина А.И. Реализация основных принципов судебной реформы по проекту М.М. Сперанского в судебных уставах 1864 г. // Государственные реформы*М.М. Сперанского в исторической ретроспективе: Материалы конференции 30 сентября -1 октября 2004 г. / Отв. научн. ред. Г.А. Антипов. Новосибирск, 2005. С. 65-70. 138 Андреева Т.В. Русское общество и 14 декабря 1825 г. // ОИ. 1993. № 12. С. 159.
46 учреждений были известны также давно139, отдельного интереса историков они не вызывали очень долго; как сказано в «Истории Правительствующего Сената» о поздних проектах реформы этого учреждения при Екатерине, «по существу они сходны и — кроме незначительных редакционных отличий — различаются только тем, что во втором находится проект «генерального суда», а в первом суд этот был только предположен, но не разработан. <...> По сравнению с тем устройством Сената, какое он получил 15 декабря 1763 г., существенно нового оба проекта не представляют» <курсив наш. — КБ.>Ш. Что касается новейшей историографии, то, к примеру, во всем корпусе недавних фундаментальных работ О.А. Омельченко, посвященных реформам высших органов власти при Екатерине и ее политике в области уголовного права, Верхний уголовный суд описан кратко лишь в одной из ранних работ, а Генеральный суд удостоился лишь беглых упоминаний и фактически выпал из анализа . Особенно примечательно, что автор вообще не упоминает проект устройства Генерального суда в источниковедческом обзоре законодательных проектов Екатерины И142. Отсутствуют сведения об этих учреждениях и в диссертации Г.О. Бабковой об уголовной политике Екатерины II143. На этом фоне замечание даже такого специалиста как И. де Мадарьяги, что у императрицы был замысел «своего рода верховного суда», но «к несчастью, остается
Иконников B.C. Сенат в царствование Екатерины II // РА. 1888. № 1. С. 39, 41; Коркунов КМ. Два проекта преобразования Сената второй половины царствования императрицы Екатерины II (1788 и 1794 годов). СПб., 1899 (Отт. из: ЖМЮ. 1899. № 5). С. 6-7, 18-19, 26-29. См. также: Семевский В.И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909. С. 18-20. Краткие упоминания см.: Сватиков С.Г. Общественное движение в России (1700-1895). Ростов-на-Дону, 1905. Ч. 1. С. 34; Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры / Предисл. Н.Г. Думовой. М. 1995. Т. 3. С. 334.
140 История Правительствующего Сената за двести лет: 1711—1911 гг. СПб., 1911. Т.
2. С. 356-357. Курсив наш. -КБ.
141 Омельченко О.А. 1) Конституция «просвещенного абсолютизма» (Неизвестные
законодательные проекты Екатерины II) // СГиП. 1989. № 8. С. 136-142; 2)
Кодификация права в России в период абсолютной монархии (вторая половина
XVIII века): Учеб. пособие. М., 1989. С.118-126; 3) «Законная монархия» Екатерины
II. М., 1993. С. 343-345, и др. При этом они неоднократно упоминаются в
опубликованных им же проектах Екатерины: Он же. Идеи конституционного закона
и «всеобщей законности» в правовой политике «просвещенного абсолютизма» в
России: неизвестный проект Екатерины II «О узаконениях вообще» // Проблемы
правовой и политической идеологии: Сб. научн. тр. / Отв. ред. З.М. Черниловский,
И.А. Исаев. М., 1989. С. 82-108.
Омельченко О.А. Законодательные проекты императрицы Екатерины: проблемы изучения рукописного наследия // Омельченко О.А. Власть и Закон в России XVIII века: Исследования и очерки. М., 2004 (Opera Omnia. 1). С. 352-386. 143 Бабкова Г.О. Политика Екатерины II в области уголовного права. Дисс. ... канд. ист. наук. М.: РГГУ, 2006.
47 неясной главная цель этого органа - какие именно дела он должен был рассматривать»144, уже не удивляет.
Вышеуказанная долговременная лакуна в историко-правовой литературе, касающаяся Верховного уголовного суда, должна была иметь объективные причины. На наш взгляд, наиболее очевидными могли быть следующие: во-первых, почти двадцатилетняя неактуальность для самой власти полученного опыта в отсутствие сколько-нибудь заметного антиправительственного вплоть до конца 1840-х годов и общей эффективной репрессивной политике; во-вторых, нежелание использовать этот опыт впоследствии, когда, движения как в деле петрашевцев, власть столкнулась с явлением вполне значительным по масштабу, — предпочтение было отдано органам военной юстиции; в-третьих, несомненный прогресс, достигнутый еще в 1830-1840-е годы в разработке законодательства о государственных преступлениях (Свод законов 1832 года и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года), что лишало нормативные акты, регулировавшие деятельность суда 1826 года, значения актуального прецедента и отодвигало его еще дальше в историческую глубину. Во второй половине века, безусловно, важную роль сыграли и реформы 1860-х годов, существенно преобразовавшие все судебные институты России, и длительная недоступность для
г- 145
исследователей и правоведов многих материалов процесса над декабристами , а также уже упоминавшееся выше встраивание суда 1826 года и Верховного уголовного суда в целом в либеральное и революционное общественное сознание, которое накладывало на разработку темы жесткие концептуальные ограничения и в известной степени блокировало изучение этого суда как феномена в истории российского государства и права, в том числе как государственного учреждения146.
В советский период существенными препятствиями к изучению Верховного уголовного суда как учреждения были также долгий застой историко-правовых исследований и малое внимание к стихийно складывающимся практикам в
144 Мадариага И де. Указ. соч. С. 489^90.
45 Первыми историками, ознакомившимися с этими документами, были Н.Ф. Дубровин и Н.К. Шильдер {Федоров В.А. «Своей судьбой гордимся мы...» С. 5). 146 В качестве примера таковой маргинализации можно привести монографию И.Я. Фойницкого, в которой автор заявляет, что Верховный уголовный суд попал в уставы в последний момент, в сентябре 1864 г., при обсуждении проектов в Государственном совете, и совершенно не замечает того, что это учреждение упоминалось уже в «Основных положениях преобразования судебной части в России» (1862) как орган, которому подсудны преступления высших чиновников (Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. 3-е изд., пересмотр, и доп. СПб., 1902. Т. 1.С. 361-362).
различных сферах человеческой деятельности, включая юридическую, Впрочем, невнимание к «практике» касается не только истории государства и права, но и, к примеру, истории педагогики, которая развивалась преимущественно как история педагогической мысли и педагогических учреждений.
Но основным фактором была, видимо, малая востребованность Верховного уголовного суда - и во внутренней политике, и в судебной практике, и в сфере юридической мысли; последняя во второй половине XIX — начале XX века по вполне понятным причинам была сосредоточена на обосновании, защите и развитии (или наоборот — дискредитации) принципов судебной реформы 1864 года147, а
1 ЛЯ
Верховный уголовный суд был здесь проблемой отнюдь не первого ряда и к тому же компромиссной конструкцией, замечать достоинства которой было бы странно . Правда, по ряду причин научная ценность большей части дореволюционной историографии судебной реформы вообще не слишком велика, по
О доминировании этой тематики в юридической литературе второй половины XIX в. см., например: Немытина М.В. Указ. соч. С. 11-18.
148 В этой связи замечательна выстроенная Б.Б. Глинским хронология первых шагов
судебной реформы: «14-го июня 1866 года было первое заседание в Петербурге
вновь открытого суда; в июле состоялся первый разбор дела с присяжными; а 15-го
августа 1866 года происходило первое заседание уголовного кассационного
департамента. С тех пор много воды утекло» {Глинский Б. Русское судебное
красноречие. СПб., 1897. С. 3). Процесс «каракозовцев» опущен, хотя в истории
российской адвокатуры, а также новых судебных учреждений он был
немаловажным событием, причем произошедшем в том же самом году. Цензурными
соображениями объяснить это умолчание также невозможно - некоторые
политические процессы («долгушинцев», «50-ти») в книге упоминаются, и сам
Глинский в другом сочинении признавал, что «князь Гагарин... осуществил первый
применение к государственному преступлению нового судопроизводства» {Глинский
Б.Б. Революционный период русской истории (1861-1881 гг.): Исторические очерки.
СПб., 1913. Ч. 1.С. 344).
149 Тот тезис, что «первым политическим процессом, рассматривавшимся в
пореформенной России на основе судебных уставов 20 ноября 1864 года», был
процесс «нечаевцев» {Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России.
С. 233), можно рассматривать в известной степени как продолжение в советский
период этой острой идеологической борьбы. Формулировка Галая: «дело нечаевцев
было первое, которое рассматривалось... с соблюдением всех процессуальных
норм» {Галай Ю.Г. Указ. соч. С. 15), - более корректна. Либеральная историография
начала XX в. и ранняя советская историография писала о «полной
самостоятельности» суда и о том, что «князь Гагарин <...> осуществил первый
применение к государственному преступлению нового судопроизводства» {Глинский
Б.Б. Революционный период русской истории. Ч. 1.С. 344; см. также: Колосов Е.Е.
Н.К. Михайловский в деле Каракозова // Былое. 1924. № 23. С. 49). Яркий пример
советского подхода к суду 1866 г. см.: Гернет М.Н. История царской тюрьмы. 3-е
изд. М., 1961. Т. 2. С. 366-368. Автор старательно обобщил все отклонения процесса
1866 г. от Судебных уставов и сделал вывод о том, что он «проходил по старому во
многих отношениях».
49 меткому замечанию американского историка Т. Тарановски, «общие исследования представляют собой панегирики и агиографии» , но тем вернее эти тексты отражают общественные настроения тех лет. Выяснение причин этой ограниченной востребованности Верховного уголовного суда во второй половине XIX века в целом выходит за рамки настоящей работы, однако в заключении мы позволим себе высказать некоторые соображения на этот счет.
2. Хронологические рамки, задачи и структура исследования.
Ввиду того, что, с одной стороны, существование Верховного уголовного суда приходится на несколько сменяющих друг друга периодов отечественной истории, каждый из которых имеет свою специфику, а с другой, история этого суда изучена фрагментарно и методология его изучения не разработана, было сочтено разумным проигнорировать общепринятую хронологию Верховного уголовного суда и сосредоточить основные усилия на таком периоде его истории, когда это учреждение последовательно и неуклонно проходило путь от замысла до законодательного оформления. Таким периодом, по нашему мнению, является первая половина XIX века (до судебной реформы 1864 года), поскольку именно в эту эпоху история Верховного уголовного суда отличается рядом важных особенностей. Во-первых, это концептуальная целостность, поскольку авторство всех проектов создания этого суда принадлежит одному человеку — Сперанскому. Даже в тех случаях, когда проекты значительно отличались друг от друга, различия между ними могут быть исчерпывающе объяснены не изменением взглядов их автора, а политическими обстоятельствами. Во-вторых, именно в это время Верховный уголовный суд появляется в законодательстве - впервые в 1811 году в «Общем учреждении министерств», а затем и в Своде законов Российской империи 1832 года, причем вплоть до судебной реформы не было произведено никаких законодательных изменений в устройстве и судопроизводстве этого органа. В-третьих, в 1826 году впервые в истории России для проведения высшего политического процесса была создана судебная коллегия, называвшаяся Верховным уголовным судом, причем опыт этого процесса был затем учтен в Своде законов.
Вместе с тем, изучение истории Верховного уголовного суда даже в рамках выбранного периода требовало значительного расширения хронологических рамок
Тарановски Т. Судебная реформа и политическая культура царской России // Великие реформы в России 1856-1874 / Под ред. Л.Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Бушнелла.М., 1992. С. 301
50 работы. С одной стороны, российская судебная система первой половины XIX века сложилась еще в XVIII столетии; тогда же прошли высшие судебные процессы, аналогичные процессам XIX века, и существовали судебные учреждения,.функции и организационная структура которых имели много общего с теми, что предполагались в.проектах создания Верховного уголовного суда начала XIX века, а впоследствии были закреплены за этим органом в Своде законов. К концу XVIII века относятся и нереализованные проекты учреждений, весьма близких к тому, что впоследствии было задумано Сперанским. С другой стороны, многие тенденции, в том числе серьезные противоречия. в развитии Верховного уголовного суда как части российской судебной системы, на наш взгляд, наиболее ярко обнаружились уже после судебной реформы 1864 года, в ходе последовавших высших политических процессов; 1860-х - 1880-х годов и развернувшейся дискуссии о судебных правах и прерогативах монарха..Все это заставило нас расширить общие хронологические рамки исследования с начала XVIIP века по 1880-е годы. Разумеется, круг «ранних» и «поздних» проблем находился в тесной связи с: теми, задачами, которые мы сочли актуальными для изучения Верховного уголовного суда первой половины XIX века, и решение этих проблем (а иногда исключительно их постановка), расширяя наши: представления- об этом учреждении,, его возникновении, эволюции иіфункционировании,.всего лишь,закладывает базу для изучения истории Верховного уголовного суда за рамками ключевого этапа.
Выяснение того места, которое занимал Верховный уголовный суд в системе российских судебных учреждений первой половины — середины XIX века, подразумевает — в качестве основных задач исследования — как минимум описание организации, функций, компетенции этого суда в период со времени его возникновения до судебной реформы 1864 года в сравнении с судебными', прерогативами монарха, с одной стороны, и иных судебных органов (государственных органов с судебными функциями), с другой. Первоочередную важность в этой' связи имеют вопросы о месте Верховного уголовного суда в иерархии судебных учреждений, а также об исключительности и/или дублировании функций и компетенций этого суда иными судебными органами — последовательно, в проектах устройства этого учреждения и судебной системы, в целом; в нормативных материалах, регулирующих его деятельность; на практике. Необходимой частью исследования< будет описание и единственного процесса, проведенного Верховным уголовным судом в первой половине XIX века, -судебного процесса декабристов; однако в связи с хорошей его изученностью мы
51 коснемся лишь некоторых сторон процесса и сосредоточимся в основном на подготовке суда, на восприятии его современниками и на уточнении его места в ряду других политических процессов "николаевской эпохи - в первую очередь, суда над членами польского Патриотического общества (1827-1829), польскими повстанцами (1832-1833) и суда над петрашевцами (1849). Вопрос об обоснованности причисления к Верховному уголовному суду судебной коллегии/судебного процесса в Варшаве в первой половине 1830-х годов заслуживает особого внимания.
Ввиду долгого периода складывания Верховного уголовного суда как учреждения и общей неясностью, следует ли начинать его историю с 1764 (первый, как принято считать, «верховный» судебный процесс), с 1826 (появление учреждения с соответствующим названием) или с 1864 года, сугубого внимания требует предыстория Верховного уголовного суда в XVIII столетии, а именно, решение трех задач. Во-первых, проведение лексикологического анализа: выяснение истории складывания самого термина «верховный уголовный суд» с точки зрения истории российской юридической И' политической терминологии, а также соотнесение истории этого термина с названиями высших судебных комиссий, которые, как принято считать, были непосредственными предшественниками или ранними- институциональными аналогами Верховного уголовного суда, создаваемыми ad hoc. Во-вторых, реконструкция той эволюции, которую претерпевали функции и компетенции высших судебных учреждений и монарха в XVIII веке по тем родам дел, которые позднее вошли в круг подсудных Верховному уголовному суду. В-третьих, описание и анализ ранних проектов законодательного оформления Верховного уголовного суда и/или его институциональных аналогов. Разумеется, в связи с характером внутриполитического курса в тот или иной период и особенностями общественно-политических воззрений конкретного монарха и/или автора рассматриваемого законопроекта.
Отдельную задачу представляет вопрос об истоках «энциклопедической» концепции Верховного уголовного суда — как ввиду ее высокой живучести, так и вследствие ее возможной встроенности в систему представлений об этом учреждении, господствовавших еще в тот период, когда этот судебный орган не попал в общую справочно-энциклопедическую литературу151.
Например, в таких изданиях как: Энциклопедический лексикон. СПб.: тип. А. Плюшара, 1835-1841. Т. 1-13, 15-17; Справочный энциклопедический словарь / Изд. К. Крайя; Под ред. А.В. Старчевского. СПб., 1847-1855. Т. 1-12; Военный
Вопрос о подобного рода учреждениях в других странах и о влиянии по этому вопросу зарубежного права на российскую юридическую мысль заслуживает внимания, хотя, высказывавшееся еще в 1860-е годы мнение, что подобный судебный орган не имеет иностранных аналогов152 (и никем не опровергнутое), позволяет не считать эту проблему первоочередной. Тем не менее, мы вкратце коснемся и этого вопроса.
Круг поставленных проблем и связанных с ними задач предопределил и структуру диссертации. В первой главе рассмотрены предпосылки создания Верховного уголовного суда в конце XVIII - начале XIX века, в том числе проекты Екатерины II; место Верховного уголовного суда в реформаторских планах и политической деятельности М.М. Сперанского первой четверти XIX века; проекты создания аналогичных судебных учреждений, появлявшиеся в тот же период. Посвященные Верховному уголовному суду статьи проекта сенатской реформы 1811 года для удобства вынесены нами в приложение.
энциклопедический лексикон, издаваемый обществом военных и литераторов. Изд.
і 2-е. СПб., 1852—1858. Т. 1-14 — статей «Верховный уголовный суд» нет. Впрочем,
| первые два из этих добротных для своего времени справочников вообще отличаются
'! скудостью информации о государственных учреждениях России. Но в специальном
« справочнике статья о Верховном уголовном суде уже появилась, правда, без
і исторической справки; см.: Новаковский М.М. Следственно-судебный словарь
уголовным и полицейским законам для практического употребления ; Сост. по
Своду издания 1857 года и продолжениям к оному. Киев, 1861. Ч. 1: А-Г. С. 85-86
(статья «Верховный суд»). В «Настольном словаре для справок по всем отраслям
знания / Сост. под ред. Ф. Толя, при деят. сотрудничестве В. Волленса» (СПб., 1863—
|, 1864. Т. 1-3) статья о Верховном уголовном суде отсутствует, но уже в
«Необходимом дополнительном приложении к Настольному словарю Ф. Толя, под
его же редакциею составленном» (СПб., 1866. Т. 3: П-V) имеется короткая статья
і «Уголовный верховный суд», в которой без исторической справки и ссылки на
* судебные уставы излагаются действующие принципы его организации и
і судопроизводства (С. 515 (1329)). На данный момент нами обнаружено только два
общих справочно-энциклопедических издания, вышедших после 1860-х гг., в
которых нет статьи о Верховном уголовном суде: Подручная энциклопедия / Сост.
\ по новейшим источникам Ф. Милютиным. М., 1878. Ч. 1; Русская энциклопедия /
j Под ред. С.А. Адрианова и др. СПб.; Пг., [1913]. Т. 4. Несмотря на то, что
f Верховному уголовному суду были подсудны и военнослужащие, в «Энциклопедии
\ военных и морских наук / Сост. под глав. ред. Леера» (СПб., 1883-1897. Т. 1-8) о
\ Верховном уголовном суде также нет ни отдельной статьи, ни даже упоминания в
статье «Суды». В позднейшей «Военной энциклопедии / Под ред. В.Ф. Новицкого и
' др.» (СПб.: Т-во И.Д. Сытина, 1911-1915. Т. 1-18) краткие сведения о лицах,
\ подсудных Верховному уголовному суду, и о реформе этого учреждения даны
\ только в статье, посвященной Верховному военно-уголовному суду (1912. [Т. 6:]
і Верещагин-Воинская повинность). С. 331.
'< 152 Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они
\ основаны. СПб., 1866. С. 383.
\
53' Вторая глава посвящена Верховному уголовному суду 1826 года, месту в нем Сперанского И' тому влиянию, которое оказал этот суд на складывание историографии Верховного уголовного суда. Третья глава отведена тому месту, которое занимал Верховный уголовный суд в реформаторских проектах, законодательстве и: правовой? практике второй; четверти' XIX века. В - заключении, после подведения итогов исследования, в качестве своего рода эпилога дан очерк истории Верховного суголовного суда в: 1860-е — 1880-е годы.
3. Методология. ИсториограсЬияпо смежным проблемам.
Методология исследования базируется на соединении в рамках одношработы
историко-юридического ишсторико-политического методов, а;при анализе судебной
системы и Верховного уголовного суда как учреждения - на. соединении
институционального и функционального подходов. Ключевая роль в
институционализации Верховного уголовного суда, которую на, протяжении
нескольких; десятилетий играл Сперанский., обусловила использование
биографического метода. Актуальность предварительного анализа, самого термина*
«верховный уголовный суд» сделала необходимым применение лексикологического
инструментария; '
В і связи с тем;. что термин суд; может; обозначать и. учреждение и судебный процесс, а сам Верховный уголовный суд как учреждение функционировал, исключительно в ходе отдельных судебных процессов, некоторую проблему представляет собой соотношение суда как.учреждения, с одной стороны, и суда как. судебного процесса, с другой. Эта проблема усугубляется и отсутствием в течение долгого времени законодательной базы, которая регулировала бы устройство такого рода комиссий и особенности рассмотрения ими переданных им дел.
Важное методологическое значение имели для нас работы Е.А. Скрипилева и B.C. Нерсесянца; в которых получили разработку такие проблемы, как применение в историко-юридическом исследовании самых разных, а не только законодательных источников; соотношение в истории права текстов законодательных актов, с одной» стороны,, и их практического применения1 и реального значения, с, другой. Важное значение имеют введенные Нерсесянцем в отечественную историю права понятия «позитивации» правам адекватности/неадекватности, юридического? памятника юридическим потребностям» и1;, следовательно, необходимости различать jus,
54 писанный закон, и lex, действительно действующие правовые нормы . Кроме постоянного, по мере возможности, отслеживания этого соотношения, в рамках историко-юридического анализа акцент будет сделан на сочетании институционального и функционального подходов, что особенно важно для изучения ранней истории (или предыстории) Верховного уголовного суда, которые, в свою очередь, будут разворачиваться на фоне истории правовой мысли и правовых взглядов - в первую очередь, идеи высших судебных учреждений по делам о государственных и должностных преступлениях.
Из историко-правовых работ большое методологическое значение имела для нас и статья Ю.В. Мещерякова о соотношении уголовного права и процесса в России первой половины XIX века, в которой — по нашему мнению, весьма удачно -описана своего рода многоукладность российской системы уголовной репрессии и ее невозможность ограничиться рамками профильных судебных и вообще судебных учреждений, неизбежность широкого применения административной практики вынесения наказаний за уголовные преступления. Зависимость дореформенной судебной системы от исполнительной власти рассматривается автором как средство обеспечить эффективность уголовного процесса . На наш взгляд, многие положения этой статьи могут быть экстраполированы и на XVIII столетие, тем более что сам автор неоднократно прибегает отсылкам такого рода.
В качестве концептуальной, а также историографической основы для настоящей работы первостепенное значение имеют труды О.А. Омельченко по истории «просвещенного абсолютизма» в России и реформаторских проектов Екатерины II155, особенно в той части, где автором рассматривается подготовка
153 Нерсесянц В.С Указ. соч. С. 16-40; Скрипилев Е А 1) Источниковедение истории государства и права дореволюционной России: проблемы и перспективы // Источниковедение истории государства и права дореволюционной России / Отв. ред. Е.А. Скрипилев. Иркутск, 1983. С. 3-18; 2) Роль источников права в исследовании истории русского права // История права: Англия и Россия. С. 66-85. О необходимости учитывать как законодательство, так и правоприменительную практику при анализе политических репрессий и при изучении России как «полицейского государства», о необходимости учитывать весь спектр источников и факторов см., например: Ружщкая КВ. Указ. соч. С. 190-191,238.
Мещеряков Ю В. Соотношение уголовного права и процесса в дореформенной России (первая половина XIX в.) // Известия высших учебных заведений: Правоведение. 1985. № 2. С. 75-81.
15 Омельченко О.А. 1) Идеи конституционного закона и «всеобщей законности» в правовой политике «просвещенного абсолютизма» в России: неизвестный проект Екатерины II «О узаконениях вообще» // Проблемы правовой и политической идеологии: Сб. науч. тр. / Отв. Ред. З.М. Черниловский, И.А. Исаев. М., 1989. С. 82-108; 2) Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II. М., 1993.
55 реформы высших органов государственного управления в 1780-е — начале 1790-х годов. В числе своих предшественников с удовольствием назовем Е.В. Анисимова, который, ни словом не упоминая ни Верховный уголовный, ни Верховный суд, первым дал обзор деятельности судебных органов (главным образом высших комиссий) по политическим преступлениям, создававшихся на протяжении XVIII века156. Определенный методологический интерес для рассматриваемой темы имеет статья А.Б. Каменского «Система безопасности государства в Российской империи XVIII в.»157. Несмотря на то, что судебным учреждениям и процессам там уделено неоправданно мало внимания - хрестоматийные дела 1764, 1771 и 1774-1775 годов просто проигнорированы — самый концепт «государственной безопасности» оказывается очень точным и емким, позволяющим свести воедино две тематические линии в изучении» этого органа: государственные преступления, с одной стороны, и должностные - с другой.
Выявление того места, которое занимал Верховный уголовный суд в системе российских судебных учреждений, требует сопоставления его* с учреждениями подобного ему уровня, с одной стороны, и аналогичной компетенции, с другой. Из высших судебных учреждений - это, разумеется, Правительствующий Сенат; из учреждений с аналогичной компетенцией — тот же Сенат, а также система военных судов. К сожалению, историография военной юстиции специально касается интересующего нас вопроса далеко не всегда и для рассматриваемого периода, как правило, вскользь 58. В литературе по истории крестьянского движения сведения о применении военного суда при подавлении крестьянских бунтов и волнений, как правило, носят фрагментарный характер .
15Ь Анисгшов Е.В. Указ. соч. С. 473^86.
157 Государственная безопасность России: история и современность / Под общей ред.
Р.Н. Байгузина. М., 2004. С. 49-95.
К примеру, в последней монографии на эту тему сведения, об участии военных судов в преследовании государственных и политических преступлений отсутствуют полностью (Петухов Н.А. История военных судов России. М., 2003). 159 Так, например, в выдающейся монографии В.А. Федорова «Крестьянское движение в Центральной России: 1800-1860 (по материалам Центрально-Промышленных губерний). М., 1980) сведения о судебном наказании крестьян встречаются неоднократно, но учреждение как правило не называется. Указание на приговор военного суда мы встретили только один раз (С. 117). В части 5 (Средства и методы борьбы с крестьянским движением, с. 120-124, главы 2: Классовая борьба в помещичьей деревне Центральной России в первой половине XIX в.) о военном суде не сказано ни слова даже при описании манифеста от 12.05.26 г. «О возникшем в губерниях неповиновении крестьян», который регламентировал применение военных судов при подавлении крестьянских выступлений. См. также: Рахматуллин
56 При описании общего хода борьбы с государственными и должностными преступлениями мы не могли обойтись без историографии по этим темам, хотя на фоне большого количества как узко направленных, так и обобщающих работ о государственных и политических преступлениях и различных формах борьбы с ними160 (немало места эта тематика занимает, как и в случае с историографией суда 1826 года, в трудах, посвященных отдельным антиправительственным организациям, кружкам и революционным деятелям '), количество исследований о преступлениях должностных лиц, и особенно о судебных формах их преследования1 2, а также об ответственности чиновников за ущемление интересов частных лиц оказывается несоизмеримо меньшим. В работах по истории революционного движения первой половины XIX века и борьбе с ним подробный разбор и классификация юридических и иных 'механизмов вынесения наказания,
М.А. Крестьянское движение в великорусских губерниях в 1826-1857 гг. М., 1990. С. 168-169, 194-195.
160 См., например, библиографию в кн.: Анисимов Е.В. Дыба и кнут: Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М., 1999. Несмотря на то, что одной из функций III Отделения императорской канцелярии и приданного ей Корпуса жандармов была борьба с должностными преступлениями, и в деятельности этих структур, и в историографии в качестве основной функции совершенно обоснованно рассматривается борьба с революционным движением и вольномыслием.
61 См., например: Федосов И.А. Революционное движение в России во второй
четверти XIX в. (Революционные организации и кружки). М., 1958.
62 За весь советский период едва ли не единственной работой, где эта тема получила
специальную разработку безотносительно к конкретному царствованию, стали
комментарии СМ. Казанцева к пятому разделу («О преступлениях и проступках по
службе государственной и общественной») Уложения о наказаниях уголовных и
исправительных 1845 г. (Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1988. Т. 6.
С. 361-408). В новейшей историографии систематическое обозрение борьбы с
должностными преступлениями в России в конце XVII - начале XIX в., пусть и
разбитое по отдельным периодам, см.: Писарькова Л.Ф. Государственное
управление России с конца XVII до конца XVIII века: Эволюция бюрократической
системы. М., 2007. Правда, ввиду ограниченного внимания к судебным
учреждениям, судебные механизмы этой борьбы почти не рассматриваются.
1 3 Петухов Г.Е. Административная юстиция в царской России // Правоведение. 1974. № 5. С. 72-80; Правилова Е.А. 1) Проекты реформы Сената и создания административной юстиции 60-80-х годов XIX в. // Мавродинские чтения, 10-12 октября 1994 г., Санкт-Петербург, Материалы к докладам. СПб., 1994. С. 176-178; 2) Административная юстиция в пореформенной России // Английская набережная, 4: Ежегодник / Гл. ред. Е.Л. Шепелев. СПб., 1997. [Вып. 1]. С. 177-194; 3) Административная юстиция в России: проекты реформ Сената 1862—1867 гг. // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX веков: Сб. ст. памяти B.C. Дякина и Ю.Б. Соловьева / Отв. Ред. А.Н. Цамутали. СПб., 1999. С. 222-235.
57 сравнительный анализ различных следственно-судебных процессов еще не проводились164.
4. Источники.
Источники, используемые в настоящей диссертации, в значительной степени опубликованы. Ввиду новизны самой темы, они в качестве источников по истории Верховного уголовного суда остаются лишь номинально (или даже - приносим извинения за каламбур - ноуменально) введенными в научный оборот, и одной из важнейших и первоочередных своих задач мы видели выявление и обработку корпуса уже напечатанных материалов.
Во-первых, это і законодательные акты. Преервоочередное значение для настоящей диссертации имеют Своды законов 1832, 1842 и 1857 годов (особенно т. 15: Свод законов уголовных), а также Свод военных постановлений (в первую очередь, ч. 5). В ходе работы нам поневоле пришлось убедиться в правильности замечания Ю.Я1. Рыбакова, сделанного более четверти века назад, которое, ввиду его актуальности, позволим себе процитировать целиком, о том, что «в качестве исторического источника Свод законов Российской империи используется значительно реже, чем Полное собрание. Исследователи, анализируя в своих работах законодательные акты, нередко ограничиваются Полным собранием законов, не задумываясь над тем, как эти акты нашли отражение в Своде. Поэтому такие важнейшие аспекты изучения Сводов как установление степени полноты отражения в них действующего законодательства, характер передачи текста отдельного закона в статьях сводки, не получили еще ясного освещения»165. То же самое можно сказать и о Своде военных постановлений.
Многие акты, в том числе учредительные манифесты об образовании высших чрезвычайных судебных учреждений, их высочайше конфирмованные
164 Показательно, что самой подробной работой о следствии и суде над петрашевцами остается вышеприведенная статья В.И. Семевского (Следствие и суд по делу петрашевцев. По неизданным материалам // Русские записки. 1916. № 9. С 40-68; № 10. С. 29-63; № 11. С. 18-51); в превосходящей ее по объему привлеченного материала монографии И.Г. Волгина свидетельства современников о следствии и суде даны по большей части в виде подборки цитат. 1 5 Рыбаков Ю.Я. Своды законов Российской империи первой половины XIX в. (К источниковедческой характеристике) // Проблемы источниковедения' истории СССР и специальных исторических дисциплин: Статьи и материалы / Отв. ред. И.Д. Ковапьченко. М., 1984. С. 62. «Сложно назвать источник, столь недооцененный в нашей истории права, как т. XV Свода законов» (Головко Л В. Том XV Свода законов и его значение в развитии отечественного уголовного судопроизводства. С. 55).
58 приговоры, Судебные уставы 1864 года, указы, которыми подтверждалось место Верховного уголовного суда в системе судебных учреждений или вносились некоторые изменения в его устройство и порядок производства, были напечатаны в трех Полных собраниях законов Российской империи, которые также используются в настоящем исследовании и как источники текстов конкретных законов, и, это касается первого собрания, как важная веха кодификационной работы.
Вторая группа источников - это массив законопроектов, второй половины XVIII — первой половины XIX веков, касающихся реформирования высшего эшелона судебной системы, а также материалы деятельности учреждений по разработке этих проектов и политические записки, часто предшествовавшие законопроектам и близкие им по структуре и содержанию. В первую очередь, это проекты Екатерины II166 и М.М. Сперанского167, уделявших немало внимания разработке устройства суда по государственным преступлениям и преступлениям высших должностных лиц, а также «Записка для составления законов» Российских» А.А. Безбородко (1798), Государственная уставная грамота Российской империи (1819-1822) и материалы секретного комитета, созданного по указу от 6 декабря 1826 года . Особое место в этой группе источников занимают неопубликованные материалы Екатерины II, связанные с разработкой проектов Верхнего уголовного и Генерального судов, сохранившиеся в фондах Российского государственного архива древних актов169.
Третья группа источников - мемуарные и эпистолярные материалы, а также официальные донесения правительственных агентов и чиновников (на наш взгляд, в данном случае эти три вида источников можно рассматривать совместно), особенно важные для реконструкции отношения общества к Верховному уголовному суду и, шире, к отдельным судебным процессам. Особенно значение мемуарные и эпистолярные источники имеют для второй главы настоящего исследования, где
! Коркунов Н.М. Два проекта преобразования Сената второй половины
4 царствования императрицы Екатерины II (1788 и 1794 годов). СПб., 1899 (Отт. из
І ЖМЮ. 1899. № 5. Отд. 2. С. 139-171). См. также упомянутые в прим. 141 работы
! О.А. Омельченко.
, 167 Сперанский М.М. 1) Проекты и записки / Подгот. к печ. А.И. Копанев и М.В.
{ Кукушкина. Под ред. С.Н. Валка. М.; Л., 1961; 2) Руководство к познанию законов /
! Отв. ред. И.Д. Осипов. СПб., 2003.
1 168 Журналы комитета, учрежденного высочайшим рескриптом б декабря» 1826 года
;( // Сб. РИО. СПб., 1891. Т. 74; 1894. Т. 90.
169 РГАДА. Ф. 10 (Кабинет императрицы Екатерины II). Оп. 2. Д. 320. Черновые
[ записки Екатерины II о сенатской реформе. Л. 107 и далее; Д. 329: Записка
I императрицы Екатерины II о главной расправной палате. Л. 3-13 об.
59 одной из наших задач была реконструкция диапазона и динамики общественных ожиданий, связанных с решением участи арестованных декабристов и место в этих
17 Л
ожиданиях идеи суда вообще и конкретного судебного учреждения, в частности . Ввиду того, что по истории Верховного уголовного суда опубликованная мемуарная и эпистолярная литература проработана явно недостаточно, мы не ставили целью выявление еще не вышедших в свет источников подобного рода и предпочли сосредоточиться на анализе уже напечатанных в свет текстов. Так как картина общественных настроений и ожиданий, связанных с решением участи арестованных, интересовала нас лишь в общих чертах, а особенности грядущего суда хотя и не афишировались, но и не рассматривались властью как глубоко секретные, мы не видели необходимости разделять переписку на отправляемую по почте, с одной стороны, и с оказией, с другой (последняя, не подвергавшаяся перлюстрации, допускала более высокую степень откровенности). Важные для понимания-цитируемых фрагментов особенности конкретного дневникового и мемуарного источника при необходимости оговариваются в каждом случае отдельно. Среди источников этой группы особенное внимание считаем нужным обратить на публикацию в статье М.Д. Беляева пространных выдержек из писем П.Ы.
1 Т1
Ивашева , которые представляют собой первоклассный, источник по динамике дворянских настроений января-декабря 1826 года (в том числе по истории восприятия Верховного уголовного суда), почти совершенно выпавший из поля зрения специалистов, занимавшихся этим вопросом172; недавняя публикация полных текстов этих писем, к сожалению, не только не исчерпывает всего объема цитированного М.Д. Беляевым эпистолярия, ограничиваясь письмами с июня по июль, но и игнорирует его статью . Из мало использованных при изучении суда
Невнимание к этим аспектам, диапазону и динамике общественных настроений, может приводить к таким курьезам, как в замечательной работе М.А. Рахматуллина, когда сопоставляется свидетельство Николая I о том, что «все помогают мне в этой ужасной работе», относящееся к 23 декабря, и отрицательное отношение части дворянства к казни и суровому приговору, имевшее место более чем полгода спустя (Рахматуллин М.А. Император Николай I и семьи декабристов // ОИ. 1995. № 1. С. 3-20).
і пі
Беляев М.Д. От ареста до ссылки (по данным семейного архива Ивашевых) // Памяти декабристов. Л., 1926. Сб. 2. С. 1-72.
К примеру, они не используются ни в упоминавшихся в прим. 122 работах В.М. Боковой и Н.К. Пиксанова, посвященных общественной реакции на восстание декабристов, ни в сочинениях В.А. Федорова и М.В. Нечкиной.
Из переписки родителей декабриста В.П. Ивашева / Вступ, ст., подгот. текста и коммент. Е.С. Федоровой // Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы / Сост. О.И. Киянская, М.П. Одесский, Д.М. Фельдман. М., 2008. С. 43-75.
60 материалов, привлеченных нами к работе над диссертацией, отметим такие собственно декабристские тексты как письмо А.Ф. Фролова шефу жандармов В.А. Долгорукому 1866 года и воспоминания П.И. Фаленберга174.
Четвертую группу источников составляет юридическая и справочно-энциклопедическая литература XVIII — начала XX века, выступающая важным источником для изучения юридической терминологии и, в частности, самого понятия "Верховный уголовный суд", для фиксации некоторых черт юридического сознания, которые могли сыграть определенную роль и в появлении Верховного уголовного суда, и в его восприятии различными слоями российского общества, в данном случае — профессиональными юристами.
Как ни странно, материалы собственно высших судебных процессов * (Верховных уголовных судов) представляли для нас сравнительно небольшой интерес, поскольку те особенности организации высших судебных комиссий и судопроизводства, которые были необходимы для проведения исследования, как правило, в достаточной степени фиксировались учредительными манифестами и различного рода опубликованными материалами. Разница же между законом и правоприменительной практикой в данном случае не могла быть сколько-нибудь существенной (если вообще имела место), поскольку указ по случаю, в отличие от закона, в максимальной степени учитывает обстоятельства текущего момента что называется «по определению».
Так как одной из поставленных нами задач является реконструкция начального этапа историографической традиции, важным источником выступает и самая историография XIX - начала XX столетий о процессах, проводимых Верховным уголовным судом.
Из архивных источников нами привлечены документы из фондов Сперанского (ф. 731) и его секретаря К.Г. Репинского в Отделе рукописей Российской Национальной библиотеки (ф. 637) и проекты Екатерины II из фонда ее Кабинета (ф. 10) Российского Государственного архива древних актов. Они позволяют реконструировать работу этих государственных деятелей над интересующими нас законопроектами, особенно те детали этого процесса, которые ввиду неактуальности в рамках иной проблематики были опущены другими исследователями.
Сивере А А. Декабрист А.Ф. Фролов // ДиД. 1920. Кн. 1. С. 414-417; Фаленберг П.И Из записок // РА. 1877. № 9. С. 92-105.
!
!
Также нами были привлечены некоторые материалы фонда 48 (Следственная комиссия и Верховный уголовный суд по делу декабристов) Государственного архива Российской федерации.
Для уточнения вопроса о типологической принадлежности Верховного (Особого) уголовного суда в Польше мы обратились к его документам, также хранящимся в Государственном архиве Российской Федерации (Ф. 453).
Особенности судебной системы и правового сознания в России в XVIII -начале XIX века
Общая характеристика. В конце XVIII - начале XIX века судебная система Российской империи (как и большинства европейских государств) представляла собой механизм, значительно отличавшийся от современного и не исчерпывалась почти полностью, как сейчас, собственно судебными учреждениями. Пройдя на протяжении XVIII столетия путь от «полного слияния»175 суда и администрации до частичного их разделения на уровне местных и высших учреждений, судебная власть на всех уровнях так и не получила сколько-нибудь существенной самостоятельности . Эти различия становятся еще более заметными, если рассматривать судебную систему не как совокупность судов разных уровней, а как сумму судебных компетенций.
Как самая административная власть не исчерпывалась коронными учреждениями, но включала в себя на низшем уровне органы местного самоуправления и системы управления вотчин и барских домов, а на высшем -персону самодержавного монарха, так и судебная система во многом повторяла контуры этой власти. Эту систему составляли 1) коронные гражданские судебные, надзорные и следственно-судебные органы, которые входили в систему исполнительной власти (например, Тайная канцелярия Сената) или находились в значительной зависимости от нее (органы прокурорского надзора, губернские и уездные судебные органы); 2) институты исполнительной власти и местного
Готъе Ю. Отделение судебной власти от административной // Судебная реформа / Под редакцией Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского. М., 1915. Т. 1. С. 181. 176 В этой связи заслуживает внимания вывод, сделанный некоторыми современными историками по поводу административных реформ Петра І, в ходе которых, как принято считать, началось отделения суда от администрации: «Фактически только один принцип централизации нашел последовательное воплощение ... . Все остальные, включая принцип четкого разграничения компетенций специализированных ведомственных учреждений, имели многочисленные отступления. Причем в судебной сфере они были особенно значительны» (Козлова Н.В. [рец. на: Балакирева Л.М. Судебная реформа Петра I: Юстиц-коллегия. Учебное пособие. Новосибирск, 2003] // ОИ. 2007. № 4. С. 177). самоуправления с судебными функциями, в том числе губернаторы и генерал-губернаторы, полицейские органы, мировые сходы; 3) вотчинные и домовые администрации, имевшие право осуществлять следствие и суд над крепостными людьми; 4) воинские, духовные, горные и другие ведомственные суды, обладавшие широкой юрисдикцией по ряду дел и, как воинские суды, зачастую исполнявшие функции чрезвычайных судебных учреждений; 5) наконец, монарх, который традиционно рассматривался, как источник любой власти в стране, включая судебную. Только правительственных учреждений с судебными функциями насчитывалось около 60 .
Применительно к уголовным преступлениям (подсудные будущему Верховному уголовному суду деяния, по определению иными, быть не могли, и именно-они будут нас интересовать в первую очередь) такое смешение судебной и административной властей имело одно важное, последствие. «По общему правилу, уголовное право должно реализоваться исключительно в порядке уголовного судопроизводства. Практика же правоприменительного процесса в России знала столько исключений из этого общего правила, что можно говорить о существовавшем здесь особом способе функционирования уголовно правовых отношений - вне уголовного процесса, через посредство административной! деятельности. .. . Установка законодателя на- расширение внесудебной репрессии выявила такую специфическую черту взаимоотношения права- и процесса, как невозможность удовлетворительного обслуживания первого последним» . Иными словами, неразделенность судебной и исполнительной ветвей власти во многом определялась неспособностью дореформенного суда решать без поддержки администрации стоявшие перед ним задачи. Сформулированная по отношению к ситуации первой половины XIX, эта характеристика тем более подходит к России XVII-XVIII столетий, правда, с одной существенной поправкой: вплоть до конца этого периода судебную власть и не мыслили отдельно от административной.
Вероятно, всеми этими обстоятельствами определялась и недоразделенность следственных и судебных органов, с одной стороны, и несколько иное (по сравнению с современным) распределение обязанностей между следствием и судом,
Омелъченко О.А. К истории судебной политики просвещенного абсолютизма в России // Вопросы истории права и правовой политики в эксплуататорском государстве: Сб. науч. тр. / Отв. ред. И.А. Исаев, О.А. Омельченко. М., 1989; С. 69.
Мещеряков Ю.В. Соотношение уголовного права и процесса в дореформенной России (первая половина XIX в.) // Известия высших учебных заведений: Правоведение. 1985. № 2. С. 75-76. с другой. Так, обязанностью суда по уголовным дела было вынесение приговора на основании материалов следствия, которые поступали из органов, его проводивших: полиции, Тайной канцелярии, особых следственных комиссий. С другой стороны, органы следствия имели широкие полномочия в назначении наказаний; к примеру, Тайная канцелярия; если не назначала наказание сама, выносила на рассмотрение монарха свои предложения, касающиеся приговора 7 , и ее функция в этом смысле мало отличалась от деятельности судебной комиссии, которая бы рассматривало то же самое дело. Таким образом, функции собственно судебных органов имели цельк не столько выяснить истину или проверить правильность материалов следствия (о том, чтобы проверить, обоснованность обвинения речи вообще не идет), сколько найти в законах санкции, соответствующие преступлениям, предложенным следственной комиссией. В случае с государственными преступлениями, или преступлениями высших должностных лиц судебный процесс мог иметь,-очевидно, не только и не столько.юридические, сколько-политические функции: в частности, проверить лояльность престолу лиц, введенных в состав суда, разорвать.возможные или выявленные, неформальные связи между судьями, и подсудимыми, продемонстрировать, что решение о наказании имеет под собой дополнительные основания, кроме минутной прихоти самодержца. Во- многом по этой причине отделение следствия от суда по государственным преступлениям начинается именно с процессов высокопоставленных подсудимых.
Варианты решения участи декабристов. Тактика Николая I и ее влияние на поведение декабристов и общественные ожидания
В целом организация и деятельность Верховного уголовного суда 1826 года350 изучены весьма хорошо; отдельные лакуны требуют заполнения, но в рамках настоящей диссертации, за редким исключением, эта задача не актуальна. Наиболее важными в настоящий момент представляются такие проблемы, как реконструкция подготовки судебного процесса и влияния на эту подготовку той роли, которую принял на себя император в период следствия; выяснение значения суда 1826 года в системе наказания декабристов в целом и в судебной составляющей этой системы в частности; роль суда 1826 года в развитии общественных представлений об этом учреждении как таковом. Следует заново, в свете новых фактов, переосмыслить связь этого суда с предшествующими высшими политическими судебными процессами и с концепцией Верховного уголовного суда, созданной Сперанским еще в 1809-1811 годы. Разумеется, требуют пересмотра и история взаимоотношений Николая I и Сперанского в конце 1825 — первой половине 1826 года, особенно стратегия этих отношений, выстраиваемая обоими в указанный период, а также место процесса над декабристами в юридической мысли и служебной карьере Сперанского, с одной стороны, и задачах, которые стояли перед императором Николаем в начале его царствования, с другой. Наконец, необходимо проанализировать отношение общества к Верховному уголовному суду в контексте существовавших тогда представлений и слухов о решении участи заговорщиков, начиная с момента первых арестов до коронации , поскольку это даст возможность оценить степень востребованности Верховного уголовного суда и подобных ему учреждений в юридическом сознании тогдашнего общества, а значит и роль общественных ожиданий в создании этого суда в 1826 году, и степень «творческой» самостоятельности его организаторов. Н.К. Пиксанов в свое время высказал мнение, что Николаю I после подавления восстания само общество «подсказывало Теп дальнейшие репрессии» . Степень совпадения общественных ожиданий, относящихся к форме будущего суда, с имевшим место летом 1826 года судебным процессом остается еще не проясненной353. 1. Варианты решения участи декабристов.
Тактика Николая I и ее влияние на поведение декабристов и общественные ожидания. В том, что заговорщики, по крайней мере, часть из них, будут сурово наказаны, вряд ли сомневался кто-нибудь из современников, во всяком случае, В этой связи весьма актуальной была бы публикация свода свидетельств современников о следствии и суде над декабристами, подобного тому, что был издан о событиях 14 декабря (14 декабря 1825 года: Воспоминания очевидцев / Сост. П.В. Ильин при участии А.А. Кононова; Вступ, ст. П.В. Ильин; Подгот. текстов и коммент. А.А. Кононов, И.В. Осипов, П.В. Ильин, Н.И. Веденяпина. СПб., 1999). 352 Пиксанов К Дворянская реакция на декабризм // Звенья. М.; Л., 1933. Вып. 2. С. 164. При всем схематизме этой точки зрения она представляется чрезвычайно плодотворной, в условиях междуцарствия молодой император не мог не учитывать ! общественных ожиданий. 353 Отдельные положения настоящей главы, касающиеся роли Николая І в следственном процессе, возможных решений участи заговорщиков и эволюции общественных взглядов на Верховный уголовный суд 1826 г., были выдвинуты и обоснованы в нашей совместной статье с Н.В. Самовер (Боленко К.Г., Самовер КВ. Верховный уголовный суд 1826 года: декабристская версия в историографической традиции // Пушкинская конференция в Стэнфорде: Материалы и исследования / Под ред. Дэвида М. Бетеа, А.Л. Осповата, Н.Г. Охотина, Л.С. Флейшмана. М., 2001. С. 143-170). В диссертации они рассматриваются, как правило, более углубленно и на более широком круге источников.первое время после восстаний: бунт, сопровождавшийся кровопролитием, быстро ставшие известными цареубийственные и антидинастические замыслы - все это делало вполне реальной перспективу смертного приговора, основанием для которого могли служить нормы Соборного уложения 1649 года, военно-уголовное законодательство Петра I и некоторые другие законы , а также прецеденты прошлого столетия. Замечание П.И. Пестеля, сделанное на допросе в Следственной комиссии, будто его и товарищей следовало бы «судить так же, как убийц 1801 года»355, было не более чем репликой в психологической дуэли со следователями, причем не особенно оригинальной .
class3 Верховный уголовный суд в реформаторских проектах, законодательстве и
правовой практике второй четверти XIX века class3
Верховный уголовный суд и суд 1828 года над членами польского Патриотического общества
Судебный процесс 1826 года сыграл в истории Верховного уголовного суда важную роль. Новое судебное учреждение, ставшее компромиссом между высшими судебными комиссиями Екатерины II, с одной стороны, и проектом 1811 года, с другой, успешно выдержало выпавшее на его долю испытание. Во всяком случае, никаких нареканий на его работу со стороны военной и административной элиты мы не встретили. Кроме «легитимации» названия, в нормативных документах суда и всеподданнейшем докладе прошли шлифовку принципы его организации, процессуальные нормы и, что также имело значение, принципы вынесения и формулировки приговора, что создавало возможность использования этих норм в аналогичных судебных процессах.
Несмотря на все моральные издержки, неоднозначную общественную реакцию и, наконец, огромную усталость, Николай I, по всей видимости, также был удовлетворен результатами суда над декабристами. Одно из лучших тому доказательств - успешная карьера Сперанского. Однако для суда над членами Польского патриотического общества принятый в Петербурге вариант заведомо не годился, и уже в июне 1826 года император начал обсуждать с братом формы судоустройства и судопроизводства будущего процесса; причем сразу было принято решение, что их будет два: один для польских подданных в Варшаве, другой для российских подданных-поляков - в Петербурге. «Я чрезвычайно доволен, что наши взгляды относительно русско-польских подданных совпали. - писал Николай I. -Нет другого способа, как прислать их сюда для суда при 1-м департаменте Сената. ... Теперь мне бесконечно важно знать, как вы собираетесь судить поляков, т.е. какой род суда учредить. В виду того, что я не знаю, предусмотрен ли подобный случай конституцией, я бы очень хотел, чтобы вы сделали мне удовольствие обсудить это и прислать мне дело настолько разработанным, чтобы, основываясь на нем, я мог принять решение о форме суда и организовать исполнение самым законным способом. Я думаю, главное - проводить все с возможно точным соблюдением форм, обеспечивая за собою направление дела. Это - единственныйспособ закрыть рот всем партиям, не уступая ни одной» [23.06.26] . И на первых порах братья демонстрировали едва ли не полное взаимопонимание: «Относительно суда, - отвечал Константин, - я дал приказ Новосильцеву составить на этот счет записку, которую вам пошлю сейчас же, как она будет готова, так как приходится соблюдать конституционные обычаи. ... Как только кончится наше следствие, все обвиняемые будут посланы для суда в Петербург. Здесь я оставлю только военных и уроженцев края» [21.07.26]681. В это время в Польше работала следственная комиссия, составленная из шести российских и шести польских членов, которую некоторые воспринимали как суд и о беззакониях которой, равно как о вмешательстве в дела следствия самого великого князя, в обществе немало говорили682.
Уже в сентябре, по окончании коронационных торжеств, братья вернулись к этой теме, и почти сразу обнаружились трения, доселе остававшиеся под спудом. Причем Николаю I нельзя отказать в прозорливости; перспективу будущей неудачи он почувствовал почти сразу: «Нельзя колебаться в выборе формы, раз опасность настолько очевидна; но я жалею и всегда буду жалеть, что обстоятельства таковы, что принуждают нас выбрать эту форму, которую я сам не могу признать совершенно законной, особенно после того как мы у себя в России дали пример процедуры чуть-чуть не с участием представителей, показав этим самым перед всем миром, насколько наше дело было просто, ясно и священно.
