Содержание к диссертации
Введение 4
Глава I. Предпосылки и становление регионального древлеведения в
России 17
1. Волшебное зеркало фольклора: местная старина в устном
творчестве южнорусского населения 17
2. Порубежники Московского государства — искатели кладов (случайные находки древностей и магическая "археология").... 39
3. История глазами географов: первые описатели Курского
наместничества 69
4. Пионер научного краеведения: раскопки и этнографические
труды уездного учителя А.И. Дмитрюкова 88
Глава П. "Золотой век" губернской историографии: 1860-е - 1910-е гг.
1. Просвещение читающей публики: историко-археологические
сюжеты на страницах губернской периодики 109
2. Прошлое края в трудах Статистического комитета 139
3. Профессор Д.Я. Самоквасов и его провинциальные маршруты
167
4. Учёная архивная комиссия в Курске и её историко-этнографи-
ческий музей 182
Глава III. Гуманитарное краеведение как феномен советской культуры
1. Обречённый арьергард: дела, планы, разгром общества
краеведов в Курске 1920-х-начала 30-х годов 218
2. Л.Н. Позняков — собиратель архивных сокровищ 262
3. В.И. Самсонов — хранитель музейных редкостей 272
4. Ю.А. Липкинг — первооткрыватель областных
древностей 292
Глава IV. Достижения, проблемы и перспективы российской археоре-
гионалистики (на примере Курского Посеймья) 313
1. Деснинская экспедиция М.В. Воеводского и возобновление
краевой археологии в послевоенную пору 313
2. Современное состояние изучения и охраны исторических
дрегшиї^іси jvypL-KUM зCMJIJrl 334
Заключение 347
БИОлИОІрафИЧсСКИс ссЫЛКИ и прИМсЧсШИЯ 352
ІірилОЖеНИЯ 41KJ
-
Историки Курского края. Биобиблиограсрический словарь 4-ш
-
Д.Я. Самоквасов (1843-1911) — историк, археолог, архивист. Биобиблиография 521
3. Таблица монетных кладов Курской губернии 574
Источники и литература 578
Список сокращений 630
Введение к работе
Актуальность темы исследования — нескольковекового, поэтапно-о освоения русскими учёными-гуманитариями и краеведами-любителями )азнообразных памятников истории и культуры своей страны, отдельных !ё районов - постоянна как в академически-познавательльном, так и в фактически-прикладном своих планах. Историческое самопознание рос;ийского народа и в гуманитарной науке (разных её отраслях), и на прак-ике (массовых настроений, педагогического просвещения, политико-ідеологических технологий) тесно связано с региональным, областниче;ким подходом к соответствующим материалам. Процессы глобализации га международном, унификации на национально-государственном уров-1ях прихотливо сочетаются с удержанием культурно-исторического свое-»бразия отдельных местностей, поселений и землячеств, особенно в таких (бширных странах с полиэтничным населением как Россия. Не случайно [окалистика (или же регионология) за последние годы обретает наконец (оСТойный своего значения статус в структуре исторического, познания 1] Тем более что местные деятели и организации занимались краевыми певностями по большей части в тесном взаимодействии с центральными юганами науки и просвещения столичными специалистами Цельное по-[имание предпосылок и перспектив отечественной культуры предполагает 'чёт такого рода информационных и личностных взаимосвязей
Мера изученности проблем археорегионалистики [2] прояснилась на чередном переломе истории российского общества в 1990-е - 2000-е гг., :огда снова был востребован опыт работы и реабилитированы духовные (енности наших предшественников — многих поколений деятелей русской науки и культуры. Их творческое наследие оказалось сохранено и щенено весьма неравномерно. Ретроспектива таких отраслей гуманитар-[ых исследований как история, архивистика, археология, этнография, зольклористика антропология и т.п , представлялась до недавнего време-[и в учебной и монографической литературе весьма выборочно - куцым .ядом "титульных", "канонизированных" (в рамках той или иной идеоло-ииї Фигур своих корифеев Гораздо большее число авторов и деятелей, юобенно живших и трудившихся в провинции, над её "живой" и "мёрт-юй" стариной, пребывало в полном или частичном забвении. Между тем, гу япхивигюванное музееФииированное и печатное наследие представляет ;егодня несомненный интерес для истории и гуманитарной практики.
За последние годы былым представителям исторической и прочих (бщественных наук из российской провинции уделяется всё большее вни-1ание. Оказалось, что без учёта вклада областной, краеведческой мысли и рганизации картина развития отечественной науки и всей остальной ультуры явно неполна, обеднена. Кроме множества отдельных публика- ий более или менее частного характера, сравнительно недавно увидели зет панорамные обзоры исторической регионологии Московской земли, [оволжья. Русского Севера, Урала, Сибири, Алтая, Воронежского Подо-ья. Вятского, Муромского, Тульского, некоторых других краёв России, а акже Белоруссии и Украины [3]. Настоящая диссертация и готовившие её убликации автора [4] дополняют этот тематический ряд за счёт ещё одно-D субъекта Российской Федерации, чьи древности и ээапы их изучения редставляются характерными для её европейской, в особенности более ли менее южной части.
Важность данной тематики осознаётся не только отечественными, но зарубежными историками-русистами. Так, в недавно подготовленном мериканцами новаторском труде "Видение, институты и опыт России пе-иода империи" XVIII - первой половины XIX вв. вторая его часть имену-тся "Представления об империи". В этой книге анализируются проекты рганизации Русского национального музея и Императорского Русского еографического общества — с точки зрения манифестации историче-кого прогресса России, её уникального опыта собирания разных народов единое государство с самобытной культурой Авторы указанного раздела тремятся показать что "наука играла свою роль в оформлении концепции [мперии а империя и народность - в формировании научных концепций" [5].,
В нашей работе, между прочим, рассматривается и указанный, и отовивший его, и последующие периоды русского исторического само-ознания. В том числе взаимодействие ИРГО с провинциальными предъявителями этнографии, истории и других отраслей гуманитарного зна-шя; затрагивается вопрос о реальном создании Русского Исторического яузея на Красной площади Москвы, начало которому положили кол-[екции древностей, полученные с помощью раскопок в провинции и при 'части и губернских и уездных любителей старины. Названные сюжеты іалеко не исчерпывают тематического репертуара исследований общественно-политического и этнокультурного значения отечественных древностей но дают независимое представление об эвристичности таких работ.
Объект рассмотрения определялся автором как по степени его )беспеченности архивными, вообще документальными источниками, так 1 по его типичности, так сказать прецедентности на общероссийский масштаб истории науки и культуры. В качестве достаточно показательно-гого, своего рода модельного избран весьма типичный для относительно ожн'ой, а в значительной степени и для всей центральноевропейской России регион — Курский край. Сформировавшись вокруг поречья Сей-via, этой географической сердцевины летописного объединения восточных славян "Север" (IX-X вв.); развиваясь (с XI в.) вместе со всем Древнерусским государством; оказавшись затем на пограничье Руси и Орды XIII-XIV вв.), Литвы и Московии (XV-XVI вв.); войдя (с начала XVII в.) і состав Московского царства, Курск и его округа с тех пор накопили весь юзможный в Европе репертуар памятников старины — вещественных и ловесных, топонимических и этнологических, документально-архивных [ архитектурных. Поэтому весьма репрезентативно оказалось рассмотре-ше исторических древностей именно этой земли, её взаимосвязей со сто-[ичными центрами и с прочими регионами страны по части широко поня-ого древлеведения.
Уточнённые (при участии автора [6]) рубежные вехи истории города ( области Курска выглядят следующим образом: первое упоминание в [исьменных источниках ("Житии Феодосия Печерского") относится к [ачалу 1030-х гг.; в летописании ("Поучение" Владимира Мономаха) — коло 1066; Курское княжество фигурирует там с 1095 (и по 1290); после [его на части его территории татаро-монголами основано баскачество; в 360-х - 70-х "Курская тьма" отходит Великому княжеству Литовскому; ;ам "Курескъ на Тускоре" упоминается в "Списке русских городов..." (не юзднее 1381) и в трактате князя Свидригайло Ольгердовича (за 1402); в 596 на Курском городище возводится крепость Московского государст-la; с 1708 Курская земля составляет части Киевской и Азовской губерний; ; 1719-части Белгородской и Севской провинций Киевской губернии; в 728 их вобрала в себя Белгородская губерния; в 1779 вместо неё образо-»анo Курское наместничество- в 1797 оно переименовано в губернию; в 799 тут введено гражданское' губернаторство О дальнейших админист-)ативных судьбах данного региона известно лучше
Таким образом, в лице Курского Посеймья перед нами многовековой )бразец тех жизненных реалий, что соответствует культурно-историче-;кому понятию "регион" (он же, если не требуются терминологические хшкости, "край" или "местность", "земля", "область" в усреднённом, ювременном значении этих слов), чьи границы во времени и пространстве то совпадают с условно-административными, то отличаются от них. 3 основе регионализации — жизнедеятельность субэтнической общности [юдей-земляков, осуществляемая при климате и ландшафте, прочих при-юдных условиях определённого типа, тех или иных внутри политических і международных обстоятельствах. А региононим "куряне" - одно из ямьтх ранних и устойчивых земляческих определений в истории Руси-'оссии, фигурирующее в источниках с домонгольских времен (летописи, Слово о полку Игореве ) и непрерывно до наших дней, т.е. около тысячи іет. Применительно к теме диссертации важны не столько различия, сколько поэтапная преемственность между отдельными отрезками разви--ия данного региона: от потестарного объединения славян-"семцев" к цельному княжеству державы Рюриковичей Киевской Руси; через монгольский разор, подчинение Орде и литовское подданство к военному ^крепрайону Московского царства; потом наместничеству, губернии шператорской, затем Советской России и, наконец (с 1934 г.), области ХСР, ныне Российской Федерации. Некоторая изменчивость и прони-щемость границ курских земель за последнее тысячелетие не нарушали іамного и надолго их исходного политико-географического ядра,
Предметом исследования в диссертации служит отношение россий-;кого государства и общества к памятникам истории и культуры (прежде $сего археологическим, а также этнографическим, фольклорным, архитек-урным, архивным); генезис, эволюция, вариации этого отношения на іротяжении XVII-XX вв.; взаимодействие столичных центров и перифе-)ии на поприще древлеведения. Прослеживаются разные, но взаимосвя-;анные стороны освоения региональных древностей — как духовно-тео-)етическая (научно-академическая и любительско-краеведческая) так и іредметно-практическая (поисковая, инвентаризационная охранно-ре-сонструктивная, музеефикационная дидактико-педагогическая просвети-'ельско-пропагандистская).
Понятие "археология" появилось на русском языке в качестве об-цеупотребительного в начале XIX в. Довольно долго оно использовалось J гораздо более широком значении, нежели сегодня. Тогда этому термину щвался в России по сути дословный перевод — "древлеведение", наука об 1сторических памятниках, всех без исключения. Не только о веществен-шх остатках далекого прошлого, в большинстве своем скрытых под ;емлей, но и о старинной письменности, первопечатной книжности, фольклоре исторической географии обычном праве, архитектуре, иконо-шси художественных ремеслах и других образцах изобразительного юкусства минувших столетий Археологами в ту пору именовали как тех, сто с научными целями раскапывал городища и курганы так и знатоков старинных рукописей собирателей книжных и прочих раритетов. Так, юпулярный историк НИ Костомаров в 1875 г полагал "археологич^ жим занятием" "чтение . старых бумаг археологом-юристом" слыл известный правовед и архивист НВ Калачов; "археологом русского ;лова" звался виднейший наш фольклорист А.Н. Афанасьев; и т.д.
Особенно разносторонний характер приобрела и долго сохраняла зусская археология в провинции. Там сложился особый тип археолога-тюбителя, низового историка, который, по определению академика-фило-юга И И. Срезневского, "не упускал из вида ни рукописи, ни монеты, ни -рамоты, ни креста и иконы, ни церкви и кладбища, все отмечал, шисывал, описывал, все сводил в любопытные статьи и книги" [7]. Такого рода подвижникам познания и просвещения из числа курян посвя-цено настоящее исследование. А вместе с ними — тем профессиональ-1ым ученым из столичных университетов и академических обществ, служащим центральных учреждений, что начинали и продолжали планомерное изучение центра и юга России с позиций гуманитарного знания.
Закономерный процесс углубления, специализации гуманитарных исследований на протяжении XX в. сузил понятие археологии, привёл к оолее строгому разграничению отдельных исторических дисциплин. Одни из них (вроде этнологии или фольклористики) ушли дальше от археологии в современном, собственном смысле этого термина; другие [скажем, нумизматика) сохраняют с ней более тесное взаимодействие. В итоге возобладало уточненное значение археологии, как "науки, изучающей древнейшие этапы истории путем исследования памятников материальной культуры" [8]. Поэтому основное внимание в диссертации Уделено находчикам, публикаторам и толкователям именно археологческих памятников Курского и сопредельных ему краёв. Вместе с тем, более или менее подробно затронуты собственно исторические, этнографо-ант-эопологические, архивные, филологические, естественнонаучные аспекты вдешней старины.
Цель работы — определить значение исторических древностей, эасположенных в российской провинции, для общего строя её культуры; проследить, как формировалось и изменялось отношение государства и эазных слоев населения к историческому наследию своей Родины.
Основная цель работы достигалась благодаря решению следующих исследовательских задач: наметить общую периодизацию развития отечественной историко-фаеведной мысли и практики выявления, охраны, изучения и музеефика-дии памятников старины (применительно к такому модельному региону, ^аков Курский край, и сопредельные с ним, социокультурно родственные гму территории России); рассмотреть основное содержание каждого этапа провинциального древлеведения, начиная с донаучной, фольклорно-этнографической предыстории и зарождения интеллектуального, протонаучного интереса к этечественным древностям в XVII столетии; через развитие профессионально-академического и любительского их изучения в XVIII-XX вв., зплоть до наших дней; создать творческие портреты наиболее типичных и плодотворных представителей академической науки и местного краеведения, занимавшихся поиском, исследованием и сохранением, популяризацией разных видов краевых древностей; охарактеризовать ведущие (на том или ином этапе) организации краеведов на местах; реконструировать их деловые взаимосвязи со сто-шчными центрами науки и пррсвещенияя правительственными и местными органами государственной власти и общественными объединениями соотечественников, земляков; выявить и повторно ввести в научный и педагогический оборот некоторые, представляющие особый интерес сегодня материалы указанных чщ и организаций, касающиеся памятников старины; биографические данные, архивированные отчеты по изучению наиболее важных, эталонных эбъектов; ставшую антикварной редкостью литературу на историко-крае-ведческие темы; сопоставить взгляды, идеи и методики учёных и краеведов прошлых зремён по ключевым проблемам истории и культуры избранного региона с :овременным уровнем их познания; постараться выявить как мифологемы я устаревшие теории, так и незаслуженно забытые, до сих пор актуальные 3 том же историко-краеведческом плане точки зрения наших предшест-венников; учесть положительные и отрицательные моменты длительного эпыта историко-краеведного движения по соотношению теории и практики, науки и идеологии в связи с региональными древностями; на примере того же края оценить современное состояние, основные проблемы и перспективы работы государственных служб и представителй общественности с памятниками региональной истории и культуры.
Степень разработанности проблемы исследования скорее вдохнов-1яет к её дальнейшему изучению, нежели расхолаживает своей завершённостью. В советский период рассмотрение регионального фактора отечественной истории и культуры приобрело довольно однобокий характер. золыная часть научных исследований в социально-гуманитарной сфере сводилась к достаточно универсальным, весьма типологизированным /ровням анализа. Акцент на них волей-неволей нивелировал исходную конкретику множества малых родин русского и других российских народов; областническую, земляческую специфику реальных условий их существования. Скорее всего, здесь сказалась вообще свойственная советской «геологии одномерность — узкоклассовая, монопартийная, строго форма-дионная, интернационалистская. Во всяком случае, российская провинция долго выглядела со страниц нашей научной, учебной, справочной литера-туры лишь как тусклая декорация столичной драмы идей и событий, пассивный объект облагораживающего воздействия прогрессивного центра. Зля мелкомасштабного пристального рассмотрения судеб отдельных кра-Ігородов районов сёл и деревень те вроде бы поселенческих "частностей" на ка^те великой и могучей державы даже распространился в 1920-е т специаХный неологизм - краеведение Ш случайно что до революции такоеТпределение почти не употреблялось Хотя профессиональные и Гбенно любительские занятия разными науками в российской провин-Ги начать куда как рано шли параллельно и во взаимно заинтересо-Гном^^Гс центральными учёными обществами и просветительски-Горганизадиями.Начиная примерно с середины 1980-х гг "рейтинг" ло- калистической тематики в очередной раз растёт и в науке, и в рамках различных общественных движений. Однако прошлый опыт работы с местными памятниками истории и культуры в значительной степени пребывает в забвении, его положительные и отрицательные стороны учитываются сегодня далеко не всегда.
Парадигмальным образцом для собственных разысканий в этой об пасти нам служили статьи и книги А.А. Формозова [9]. Ему первому и многиe годы единственному удалось показать эволюцию науки об истори ческих древностях российской земли в тесной связи с развитием всей оте чественной культуры, начиная с литературы и искусства и заканчивая ре 1игией и политической идеологией; на широком международном фоне. Еще раньше в том же социокультурном ключе был выполнен ряд содержа- тельных работ по истории фольклористики (М.К. Азадовского); этногра фии (С.А. Токарева). А затем и по истории археологии (Г.С. Лебедева, Л.С. ЕСлейна, Н.И. Платоновой, А.Д. Пряхина И Л. Тихонова И В Тункиной VLB. Цыбина, А.В, Жука и др V антропологии (Н Г Залк,инда и др ); лин гвистики (В.М Алпатова и др ); археографии и архивного дела (В Н Са- уюшенко ВП Козлова и др) Фронтальное рассмотрение судеб разного эода отечественных древностей и их первооткрывателей развернулось в 1990-е гг Значительный вклад в реконструкцию отдельных направлений 1ериодов региональных школ историко-краеведческой мысли и практики чашей[страны внесли также труды А Н Акиныпина Л В Алексеева В А Зердинских ОЕ Глаголевой МД Карпачева ИИ Комаровой ВПКор- *ун О Г Ласунского ВП Макарихина НА Милонова СИ Михальчен- о М П Мохначевой МА Орешиной' Е Д Петряева Л В Писарьковой ГО ксмустовой ТЛ Раиной А А' Севастьяновой АД Степанского' ЗЖчГс^ГидовольноГногих^ ,
Курск и его округа дают весьма показательные образцы историче-жого, археологического, этнографического, фольклористического и т.п. краевого самопознания. Соответствующий материал впервые последовательно и комплексно рассмотрен в настоящем исследовании.
Источниковая основа работы и методика её использования наметитесь при подготовке нами биографии выдающегося русского учёного — историка, археолога, архивиста Д.Я. Самоквасова (1843-1911). Тот на ру-5еже XІХ-ХХ вв. состоял активным членом большинства академических эбществ и организаций, занимавшихся историческими древностями в России* как центральных, так и провинциальных; возглавлял Московский ар-шв' министерства юстиции — крупнейшее хранилище древних актов страны в чьих фондах отложились самые ранние (XVli-XVlll вв.) мате-эиалы по историко-археологической части. Творческий опыт этого же автора сказалось и на практике исторического краеведения советского пеэиода. Завершив жизнеописание Д.Я. Самоквасова и опубликовав часть его архивного наследия, мы продолжили специальную разработку древле-ведческих сюжетов, относящихся к южным регионам России, прежде всего Курскому краю. Так сложился комплекс источников по теме настоящей диссертации. Прежде всего, это печатные труды ученых-гуманитариев и любителей-краеведов, занимавшихся древностями юга России. Учтённая библиография их заметок, статей, рефератов, брошюр, монографий, курсов лекций, других учебных пособий, рецензий, докладов и служебных записок, сборников исторических актов, археологических дневников, ат-ласов, таблиц, каталогов, справочников, инструкций и карт, публицисти-ческих и художественных произведений составляет несколько сотен изданий (значительная часть которых стала библиографической, а то и антикварной редкостью, отсутствует в той или иной из национальных библиотек
Особую группу источников представляют историографические разборы и оценки соответствующих трудов и проектов по изучению южнорусских древностей, содержащиеся как в общих курсах по отечественной историографии и истории русской культуры, так и во многих монографических исследованиях по соответствующим отраслям знания.
Архивные документы относительно историко-краеведческой деятельности разных лиц и организаций выявлены нами в следующих хранинищах России и Украины.
В Санкт-Петербурге: Государственный исторический архив Ленинградской области (фонд СПбГУ); Российский государственный исторический архив (ф. министерств просвещения, юстиции, др.; ЦСК, несколько персональных коллекций); Рукописный и фотографический архивы Санкт-Петербургского Института истории материальной культуры РАН (все по-левые отчеты о раскопках и случайных находках в Курском Посеймье; другие курские материалы в ф. ИМАО, ИАК, ИИМК, нескольких персо-нальных ф); Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (целый ряд личных коллекций); Архив Географического общества России 'подборка неопубликованных работ курских корреспондентов в фонде ИРГО)
В Москве: Российский государственный архив древних актов (ф. канцелярии и др. отделов МАМЮ); Центральный государственный исторический архив г. Москвы (ф. Московского учебного округа и МГУ); Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (материалы многих столичных историков и археологов, их зарубежных и лровинциальных корреспондентов); Отдел рукописей Российской Государственной библиотеки (то же); Российский государственный военно-исторический архив (ф Военно-учёного архива со статистико-топографи-гескими описаниями и атласами Курского края).
Государственные архивы областей РФ: Владимирской (ф. Уваровых) и (особенно полно) Курской (ф. ГСК, ГУАК, КОКМ, КГПИ, мн. др.); Черниговской области Украины (материалы по подготовке "южных" Археологических съездов ИМАO и соответствующих раскопок).
При выявлении, изучении и частичной публикации [10] источников своего исследования автор стремился к их системному, комплексному охвату. А именно, принимались в расчёт сообщения о разных типах памятников истории и культуры — вещественных (археологических), фольк-лорно-этнографических, архивных. С другой стороны, документально прослеживалось взаимодействие столичных центров и провинциальных субъектов изучения и охраны древностей, далеко не всегда отражённое печатью. Наконец, нами предпринимались попытки сопоставлять источники разных жанров — официально-делового, научно-академического журналистско-публицистического,биографо-эпистолярного, беллетристического. Ведь "внутренняя форма культуры" (ГС Кнабе) определяется путём своеобразной инсталляция разных областей духовного творчества.
Особую трудность при работе с источниками представляли оценки идей и поступков учёных и краеведов разных поколений. В аналогичной питературе по истории русской науки и культуры нередки крайности в суждениях на сей счет — то преувеличенной комплиментарности, приукрашенности, то, напротив, пренебрежения, очернительства. Вряд ли нам удалось добиться полной объективности, однако за правило было взято отмечать в диссертации как достоинства, так и недостатки былого опыта; выяснять их значение как для своего времени, так и для будущего состояния памятников старины. Представляется, что при изучении прошпого науки и культуры гуманистические, этико-эстетические критерии, при всей их сложности, должны в какой-то мере учитываться. Ведь тихие и мирные занятия археологов этнографов и архивистов подчас становипись ареной политических, полицейских и даже военных столкновений. На вроде бы скромном поприще исторического краеведения успехи чередовались с поражениями мужество соседствовало с предательством, причём порой в биографиях одних и тех же людей За открытие исторических древностей наших предшественников награждали и чествовали куда как редко (главным образом в некрологах) А вот замалчивали бранили выгоняли со службьГлишали свободы и даже пытали убивали гораздо чаше Ппел^г^^ дГпоо актуальным призыв НН Берберовой: "пока ^^^rZ^Z ^L nWD^ и зритель окружающий ви^^^ш^^^^щ^воз^стсод^ое - нет спасения Т^^в^б^1^1^-^г на всё что было " ПИ* ^оу^о^х^б^^^опол^ь забвение и воздать должное как ^^и^ш^^^^^^^т^и её же гонителям - ответст-енньї* ^лаз^^^ого ртда исследований как настоящая диссерта- щя. Тем более в нынешнее время утверждения постклассического идеала юзнания, идеологических разломов и тектонических подвижек в отечест-5енном менталитете. Гражданское примирение в российском обществе не )авнозначно забвению понесённых им жертв.
Новизна исследования обусловлена его принадлежностью к числу тервьіх опытов систематического, комплексного изучения процессов ста-ювления и развития исторического самосознания в России — на показательном образце одного из её коренных регионов (Курского края и сопредельных ему территорий).
Приоритетностью отличаются хронологические рамки и сюжетный репертуар диссертации. Она охватывает: а) самые отдалённые предпосылки донаучной любознательности, проявлявшейся нашими предками к тамятникам отечественной истории и культуры (на фольклорном, магиче-жом, кладоискательском уровнях их толкования); б) зарождение бескорыстного интереса к разного рода древностям в XVII - начале XVIII вв.; в) становление и развитие за последние три столетия сначала любительского, сраеведческого, а затем и академического, организованного древлеведе-шя; разных уровней его проявления (в географии статистике журнали-стике богословии археологии истории архивистике и других отраслях уманитарной науки и практики); г) современное состояние и ближайшие 1ерспективы изучения и сбережения всего спектра памятников прошлого 'аботы вроде нашей посвящались отдельным периодам или формам исто-шко-краеведческой мысли Тогда как проследить преемственность и тематический резонанс в её развитии возможно только на материалах определённого достаточно репрезентативного региона за длительный период то существования В одной из рецензий на книгу автора отмечалось ТЛавелёв задумал и успешно осуществил проект изучения процесса старения регионіьной историографии (краеведения) на богатых мате- и^Гис^ из древнейших русских регионов ны U^l^Ze его кяиш соZ^tZZZZTouZTZh^ крае-Гепческой мыслиТа юге Р^сии" ПТГА во ввГении KuLwolnoJm- ячию "Апхеологиче^кая Z Ро^^в^^^ош^и^^ ^7япхеол^
ГгпТ ^ ХТХ я нп Гт^ГяставиГ^г^ Личности нек^рьгх T.rZZZZnln^: IkZI^Zoc^- л я сГо фхеологов, преуспевших в изучении курских ДР^остеи, uBoZz ^%АІ^^[П] Сосновского, М.В. Ьоевод-
Ещё одну особенность настоящей диссертации составляет сочетание гсториографического и собственно исторического подходов к одним и гем же проблемам. Такие темы, как происхождение летописного города Курска, его историческая топонимика; судьбы уникальных археологиче- ских комплексов и целого ряда других памятников далёкой старины в его округе; находки монетных и вещевых кладов; рукописное и печатное наследие многих исследователей; некоторые т.п., рассматривались автором как с позиций историографического анализа прошлых идей и методов по поводу этих древностей, так и с точки зрения исторической науки сегодняшнего дня.
Наконец, в некоторых моментах проделанного исследования находила своё применение философская квалификация автора, его работы по теории и методологии научного, практического и обыденного познания (скажем, про соотношение профессионального и любительского мышления; этнические образы мира; формы практического знания, в том числе в гуманитарной сфере; ряд т.п.). Часть этих работ была поддержана исследовательским грантом РГНФ (2000-2002 гг.) [14].
Практическое значение выполненной работы связано с элементами её научной новизны. В этом значении можно различить (с известной долей условности) несколько аспектов.
Во-первых, научно-теоретический. Материалы и выводы диссертации, будучи опубликованы центральной печатью, доложены на многих всероссийских и международных конференциях, вошли в круг исследований по истории отечественной археологии и других гуманитарных наук и культурных практик.
Во-вторых, научно-практический. В процессе подготовки диссертации открыты и введены в исследовательский оборот архивные и редкие печатные материалы по истории, археологии, этнографии, антропологии, топонимике, фольклористике, культурологии (полевые отчеты и др. экспедиционные документы; рукописи научных, эпистолярных, мемуарных ра-эот; биографические сведения об их авторах; многие сообщения о случайных находках разных древностей и целых памятников старины, описания произведений материальной и духовной культуры).
В-третьих, педагогико-дидактический. Автор участвовал в выдвижении идеи нескольких научно-просветительских изданий, их составлении, написании, подготовке к печати и публикации. Это сборники научных статей: "Курские тетради. Курск и куряне глазами ученых" (вып. 1-4; 1997-2002); многотомные проекты "История Курского края" (соавтор вып. 1 "Историки KvocKoro края" 1998) и "Курский край" (соавтор т. IV "Курск X-XVII вв "1999)- справочники по истории и культуре данного региона ''ряд статей в энциклопедическом словаре "Курск"; альманахах "Летопись" "Архивная находка" "Сеймские берега" "Порубежье"; "Московском журнале" и других изданиях рассчитанных на широкую читательскую аудиторию На протяжении 1980-х - 90-х гг в газетах и прочей периодике ЕСуской .области автором регулярно помещались научно-популярные и публицистические заметки по истории и современным задачам историче- ского краеведения. Все эти материалы, а также опубликованные автором монографии, статьи используются в преподавании и изучении краеведческих тем в средних и высших школах, учреждениях культуры (музеях, библиотеках, редакциях СМИ), прежде всего, разумеется. Курской области; в особенности для преподавания в Курском медицинском университете и в изданных им учебных пособиях по истории и теории культуры.
В-четвёртых, политико-технологический. Сегодня заметно возрос интерес представителей государства и разных слоев общественности к историческим истокам национальной культуры. В диссертации и соответствующих ей публикациях автора, прослежен, между прочим, длительный, многовековой опыт освоения исторического прошлого представителями российского государства и русского общества, выявлены типичные ошибки и намечены подходы к рациональному согласованию научного, обыденного и практического понимания истории родного края.
Апробация материалов работы осуществлялась автором с 1990 г. В том числе на VI Международном конгрессе славянской археологии (Нов город Великий, 1996); II Международной конференции "Иерархия и власть в истории цивилизаций" (СПб., 2002); международных и россий ских конференциях: в Государственном историческом музее (Научные чтения к 170-летию И.Е. Забелина, 1990; "125 лет археологического иссле дования Гнёздова", 1999); Московском государственном университете (к 6О-летию кафедры археологии МГУ, 1999); Санкт-Петербургском госу царственном университете ("Проблемы истории отечественной археоло гии" 1993; "Ритуальное пространство культуры" 2001); Музее антрополо гии и этнографии имени Петра Великого (1996)' Институте славяноведе ния РАН ("Славяне и их соседи''-XV 1997); "Археология и история юго- зостока Руси" (Курск 1991; Воронеж 1993V "История Центрального Чер ноземья исопредельных территорий", (Курск 1994 Брянск 1996; Липецк 1998; Воронеж 2000); "Социальная история российской провинции " Тамбов 2002)' "Юг России в прошлом и настоящем" (Белгород 1994 І998Гу'варовскиечтения-И III (Муром 1993 1996V Юдинские чтения-і' ПШ^Гш^ОоТжУ Брянске (1995) Воронеже (1993; 1999- 001VB^ 1994 1999V Ниж- fetuaZ^Tn^ Омске (1998V
Гитяне П99П- Рыльс^ (1996) Автор ^^^IJ^^^^^ п^яшенТіП50-летию со дня ^^ пМ^^^^^е ^^ в РГАДА) НоГороде-lZr« (-rZIZ, 1ZTkkZkZ ніслелии Л Я Самоквасова-Yпуб шк^от^
Все основные научные результаты настоящей диссертации опубликованы за 1990-е-2000-е гг. в материалах означенных конференций, а также J центральных журналах: РАН — "Вопросы истории" (2 статьи и 3 зецензии), "Российская археология" (5 статей в рубрике "История науки" I 1 обзор), "Государство и право", "Вопросы философии"; РГАДА — 'Архив русской истории"; НАН Украины — "Археология" (Киев), др.; сборниках научных трудов ведущих научных учреждений — Институтов ірхеологии и славяноведения РАН, Государственного Исторического чузея, Центра славяноведения Брянского университета; Черниговского тедагогического института. Сумского университета (Украина); др.; шести шторских монографиях (общим объёмом свыше 70 печ. л.). При оформле-ши текста диссертации все эти материалы были в значительной степени тереработаны и дополнены.
Структура диссертации отражает авторскую периодизацию процесса историко-краеведческого освоения древностей южнорусского ареа-іа. Работа разделена на: введение; 4 главы, соответствующие основным зериодам данного процесса и включающие в себя 14 параграфов, в кото-рых чередуется рассмотрение явлений, институтов и персоналий; заклю-lЄние- библиографические ссылки и примечания; справочно-документаль-ше приложения; список основных архивных источников и литературы.
Похожие диссертации на Судьбы исторических древностей Южной России и их место в её провинциальной культуре XVII - ХХ вв. : По материалам археолого-этнографического изучения Курского края
