Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политическое развитие и административное устройство Стародуба Ряполовского в XIII - 70-х гг. XVI в. 24
1. Статусные категории титулованных аристократов XIII-XV вв. 26
2. Стародубское княжество в XIII-XIV вв. 39
3. Административно-территориальное устройство и полити ческое развитие Стародубской земли в конце XIV-XV вв. 64
4. Стародубские князья в структурах Государева двора на рубеже XV-XVI вв. 98
5. Политико-административное устройство Стародуба Ряполовского в XVI в. 102
Глава 2. Эволюция структур землевладения в Стародубе Ряполовском в XV - 70-х гг. XVI в. 115
1. Внешние рубежи Стародубской земли 115
2. Эволюция традиционных структур землевладения в Стародубе Ряполовском в XV - середине XVI в. 130
3. Основные тенденции эволюции структур землевладения в Стародубе Ряполовском во второй половине XVI в. 179
Заключение 197
Библиография 202
Приложения 212
- Статусные категории титулованных аристократов XIII-XV вв.
- Стародубское княжество в XIII-XIV вв.
- Внешние рубежи Стародубской земли
Введение к работе
В настоящее время обозначился рост интереса ученых к изучению различных аспектов русского феодализма, в том числе и в области вассально-поземельных отношений отдельных категорий феодалов на Руси в XIV-XVI вв. Обращение историков к исследованию указанных проблем обусловлено генетической связью последних с такими основополагающими и до сих пор дискуссионными в литературе вопросами как ход складывания Русского централизованного государства, оформление его институтов и административно-управленческих структур, эволюция представлений о власти в русском средневековом обществе.
К сожалению, следует признать невозможной подготовку и осуществление исследования, способного в общерусском масштабе осветить ход процесса эволюции форм земельного держания в неразрывной связи с характеристикой изменений в положении самих землевладельцев. Дело в том, что несмотря на огромное количество и видовое разнообразие дошедших до нас источников, их репрезентативность применительно к различным территориям и категориям феодалов далеко не одинакова. Так, с одной стороны, архивы большинства крупных монастырей, сохранившие акты, синодики, вкладные книги и т.д., позволяют специалистам не только проследить историю складывания вотчины той или иной обители, но и выяснить круг социальных связей ее братии, взаимоотношения монахов с церковными иерархами, представителями государственной власти и зависимым населением. С другой стороны, необходимо признать факт неполноты имеющейся в распоряжении историков документации по землевладению, генеалогии и службе светских феодалов, отрывочность и моза-ичность информации по истории развития в XIV-XVI вв. большинства княжеств и уездов1.
1 О распределении актового материала XIV-XV вв. по территории Северо-Восточной Руси см.: Чернов С.З. Волок Ламский в XIV- первой половине XVI в. Структура землевладения и формирование военно-служилой корпорации. М., 1998. С. 8-13. О степени сохранности архивов светских землевладельцев можно судить по недавно изданному актовому регесту: Антонов. А.В. Частные архивы русских феодалов XV- начала XVII в. М, 2002
Тем не менее, последнее обстоятельство не стоит абсолютизировать. И хотя, на наш взгляд, пока еще рано говорить о традиции региональных и микрорегиональных исследований в отечественной историографии, все же следует выделить ряд монографий, посвященных комплексному анализу владельческой эволюции именно отдельных областей Северо-Восточной Руси, составивших ядро Московии: это работы А.И. Копанева, Ю.Г. Алексеева, В.Л. Янина, В.А. Кучкина и С.З. Чернова1. Ценность подобных исследований очевидна. Они позволяют: во-первых, на примере конкретной территории не только проследить общие закономерности развития вассально-поземельных отношений на Руси, но и выявить и охарактеризовать те особенности последних, которые отличали данное княжество или уезд от прочих русских земель; во-вторых, путем локализации топонимов восстановить размеры и границы территории и ее составных частей; наконец, самое главное, реконструировать процесс формирования структуры землевладения и отразить динамику развития военно-служилой корпорации интересующего региона.
Настоящее исследование представляет собой первую попытку целостной реконструкции владельческой истории Стародубского края со времени образования в 30-х гг. XIII в. самостоятельного Стародубского княжества, и заканчивая включением данной территории на рубеже 70-80-х гг. XVI вв. в состав Владимирского и Суздальского уездов. Выбор указанной темы определяется, прежде всего, теми существенными особенностями, которые отличали Старо-дуб от прочих регионов как в XV в., так и, правда в несколько меньшей степени, в XVI в.: сосредоточение вплоть до конца XV в. практически всего земельного фонда края в руках потомков местной княжеской династии и сохранение ими значительной части своих родовых владений до середины следующего столетия; крайне слабое развитие до середины XVI в. землевладения духовных
(Русский дипломатарий. Вып. 8). Всего в перечне 3704 позиции, причем лишь около половины актов представлены текстами. Эта цифра по словам самого исследователя составляет «менее десятой доли процента от былого документального массива частных архивов XV- начала XVII в.» (Там же. С.7).
1 Копансв А.И. История землевладения Белозерского края в XV-XVI вв. М.; Л., 1951; Алексеев Ю.Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV-XVI вв.: Переяславский уезд. М; Л., 1966; Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина (Историко-гснсалогичсскос исследование). М., 1981; Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. М., 1984; Чернов С.З. Волок Ламский в XIV -первой половине XVI в. Структура землевладения и формирование военно-служилой корпорации. М, 1998.
5 корпораций, а затем резкий его рост за счет вкладов местных вотчинников в монастыри; неопределенность объема суверенных прав стародубских князей и характера их взаимоотношений с Москвой в конце XIV-XV вв.; и, как следствие последнего обстоятельства, растянутость во времени процесса интеграции Стародуба Ряполовского в состав Русского государства и его сложный административно-территориальный статус в нем вплоть до начала XVII в. Немалую роль в определении направления исследования сыграли также такие факторы как большая степень сохранности актовых материалов по Стародубу XV-XVI вв. и компактность территории региона (около 3400 км в пределах нынешних Вязниковского и Ковровского районов Владимирской области и Палехского, Савинского, Шуйского и Южского районов Ивановской области), позволяющие досконально изучить всю совокупность процессов и явлений, имевших место в крае в рассматриваемый период времени.
Круг вопросов, подвергаемых нами рассмотрению, достаточно широк. Поэтому историографический обзор кажется целесообразным построить по проблемному признаку, что позволит показать историю изучения и степень разработки каждой отдельно взятой проблемы, относящейся к теме нашего исследования.
Еще в XIX в. А.В. Экземплярский в рамках своего труда попытался обобщить весь комплекс летописных известий, относящихся к политической истории Стародуба1, однако в виду того, что биографии местных правителей (их составление автор считал основной целью своего исследования) получились крайне лаконичными, значительное место в сюжете, посвященном стародуб-ским князьям, было отведено соотнесению их фамильных прозваний с позднейшими населенными пунктами Владимирской губернии, от которых они могли произойти. Поэтому несомненной заслугой ученого, не имевшего в своем распоряжении большей части грамот стародубских князей XV-XVI вв., введенных в научный оборот лишь в XX столетии, является точное определение центров сразу нескольких стародубских уделов.
Политическую историю края до конца XIV в. впоследствии анализировал
1 Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси за татарский период, с 1328 по 1505 г. СПб., 1891. Т. II. С. 174-199.
6 В.А. Кучкин1. Коснувшись вопроса о хронологических рамках начала его дробления, он первым попробовал восстановить исходные размеры территории и границы наиболее рано обособившихся стародубских уделов - собственно Ста-родубского, Пожарского, Ряполовского и Палецкого. Достижением ученого следует признать предпринятые им изыскания по локализации Пожарского княжества не в Мугрееве, где в XVI в. известны вотчины князей Пожарских, а на юге Стародубской земли. Однако, другие выводы, к которым приходит В.А. Кучкин, вызывают существенные возражения. Прежде всего, это касается линии прохождения отдельных участков предложенных им рубежей как внешних (региона в целом), так и внутренних (между его уделами), а также неверной интерпретации историком политико-административного статуса одной из областей - Алексинского стана - в качестве «столичной округи», пропорционально разделенной между представителями разных ветвей местного княжеского рода в целях обеспечения тяготения обособившихся княжеств-волостей к их историческому центру.
Изыскания А.В. Экземплярского и В.А. Кучкина в компилятивном виде нашли свое отражение в работах ковровского краеведа Н.В. Фролова2. Правда, к чести последнего необходимо признать, что он не стал ограничиваться сведением воедино наблюдений, сделанных другими историками; напротив, перу Н.В. Фролова принадлежит несколько самостоятельных очерков, из которых прежде всего следует выделить сюжет, посвященный землевладению и службе князей Ковровых в конце XV - первой половине XVII в.3
Исследование проблемы статуса Алексинского стана в общей структуре стародубских земель было продолжено В.Д. Назаровым. Отвергая предложенную В.А. Кучкиным сложную систему землевладения в Алексинском стану, он склонен считать эту территорию своеобразным пожизненным ненаследуемым доменом старейшего представителя рода стародубских князей; посему наблю-
1 Кучкин В. А. Стародубское княжество и его уделы до конца XIV в. // Древняя Русь и славяне. М, 1978. С. 245-
252; Кучкин В.А. Формирование государственной территории... С. 257-263.
2 Фролов Н.[В.] О внутренних и внешних границах Стародубского княжества // Рождественский сборник. Ков
ров, 1994. Вып. 1; Фролов Н.В., Фролова Э.В. История земли Ковровской. Ковров, 1997. Т. I.
Фролов Н.В., Фролова Э.В. История земли Ковровской... Т. I. С. 64-75.
7 даемое по актам наличие в данной области вотчин, принадлежавших разным ветвям местной княжеской династии, оказывается мнимым, поскольку сами акты отражают совершенно разные вехи во владельческой истории Алексинского стана в XV в.1 Итак, несомненной заслугой В.Д. Назарова следует признать выдвинутое им определение Алексинского стана в качестве цельной административной единицы, а не конгломерата мелких княжеских вотчин.
Родословие стародубских князей в той или иной степени привлекало внимание целого ряда отечественных историков. Основная дискуссия между ними развернулась по вопросу о том, являлись ли князья Пожарские старшей фамилией в роду стародубских князей или нет. Первую точку зрения отстаива-ли А.В. Экземплярский и Л.М. Савелов ; впоследствии их позицию принял А.А. Зимин4. В.А. Кучкин5, а вслед за ним В.М. Коган6, наоборот, считают князя Василия Андреевича, родоначальника князей Пожарских, не старшим, а вторым сыном стародубского князя Андрея Федоровича, а первенцем последнего, соответственно, стародубского князя Федора Андреевича, получившего самую крупную долю отцовского наследства. Лишь с выходом в свет работ В.Д. Назарова проблема генеалогического старшинства князей Пожарских была решена в положительном аспекте7.
В отечественной историографии предпринималось несколько удачных попыток обращения к изучению дворянских фамилий, тесно связанных со Ста-родубским краем. Так, до сих пор не утратили своей научной ценности истори-ко-генеалогические этюды Л.М. Савелова, посвященные служебной деятельно-
сти и землевладению князей Пожарских и Ковровых . Отметим также статью
1 Назаров В.Д. Акты XV в. из архива Суздальского Спасо-Евфимьсва монастыря // Русский дипломатарий. М,
1998. Вып. 4. С. 10-11; его же. Князья Пожарские и Ряполовскис по новым документам из архива Суздальского
Спасо-Евфимьева монастыря //Историческая генеалогия. Екатеринбург, Париж, 1996. № 4. С. 74-75 (здесь вла
дельческая история Алексинского стана представлена подробнее, однако и гипотетических построений автора в
этой статье присутствует больше).
2 Экземплярский А.В. Великие и удельные князья... Т. II. С. 183.
3 Савелов Л.М. Князья Пожарские // Летопись историко-родословного общества в Москве. М, 1906. Вып. 2-3. С. 5.
4 Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV - первой трети XVI в. М.,
1988. С. 35.
5 Кучкин В.А. Стародубскос княжество... С. 247, 250. Прим. 21; Кучкин В.А. Формирование государственной
территории... С. 256-257. Прим. 132.
6 Коган В.М. История дома Рюриковичей. СПб., 1993. С. 48.
7 Назаров В.Д. Князья Пожарские и Ряполовскис... С. 74-75; его же. Акты... С. 10-11.
8 Савелов Л.М. Князья Пожарские...; его же. Князья Ковровы // Сборник статей в честь М.К. Любавского. М., 1917.
8 В.Б. Кобрина о семейных связях князей Мезецких, представляющую собой достаточно редкий в отечественной историографии случай всестороннего изучения социального статуса, окружения и сферы жизненных интересов одной из семей стародубских вотчинников1. Иное дело - работы генеалогов-любителей. В поле нашего зрения попали две статьи B.C. Безроднова, в которых он стремится вы-вести от стародубских князей род Путятиных , традиционно считающихся выходцами из Литовской Руси (по родословным Путятины -ветвь князей Друц-ких). Слабое знакомство автора с историей Стародубского края, деятельностью его князей, спорность предлагаемых построений в конечном счете как раз и предопределили нашу негативную оценку предпринятых им изысканий.
Практически неисследованными остаются проблемы статуса и характера деятельности стародубских князей во второй половине XIV-XV вв.
Так, А.А. Зимин3 и В.Б. Кобрин4, изучая эволюцию княжеских кланов Северо-Восточной Руси в XV в., применительно к стародубским князьям лишь лаконично отмечали, что последние пользовались «княжескими правами» на своих родовых землях вплоть до 1470-х гг.; в то же время оба автора воздержались от развернутой характеристики их статуса, равно как и от соотнесения стародубских Рюриковичей с категорией служилых князей.
В противовес указанным исследователям В.Д. Назаров прямо интерпретирует наличие у стародубских князей суверенных полномочий как показатель их принадлежности к сословно-статусной категории служилых князей . Более того, он утверждает, что служилые князья «едва ли не изначально были включены в структуры Государева двора»6, хотя этот тезис ученого выглядит, на
Кобрин В.Б. Опыт изучения семейной генеалогии (Протопоповы - Мезецкие - Пронские) // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1983. Т. XIV.
2 Безроднов B.C. Новое о князьях Стародубских // Рождественский сборник. Ковров, 1996. Вып. 3; его же. Родо
словие князей Стародубских и происхождение князей Путятиных (по материалам синодика князей Микигини-
чей-Головчинских) // Генеалогический вестник. СПб., 2001.
3 Зимин А.А. Формирование боярской аристократии... С. 35-43; вообще же данный исследователь относил стародуб
ских князей вместе с Гедиминовичами, потомками князя Патрикея Нарюгунтовича, и князьями Звенигородскими к
так называемым старомосковским княжатам; что конкретно разумелось под последними, А. А. Зимин не пояснил.
4 Кобрин В.Б. Землевладельческие права княжат в XV - первой трети XVI века и процесс централизации Руси //
История СССР. 1981. № 4. С. 40-42; его же. Власть и собственность в средневековой России (XV-XVI вв.). М.,
1985. С. 56-58.
5 Назаров В.Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV в. // Русский дипломатарий. М, 1999. Вып. 5. С.
189, 192, 194.
6 Назаров В.Д. Служилые князья... С. 196.
9 наш взгляд, недостаточно аргументированным. В то же время очень высокой оценки заслуживает предпринятая им на основе анализа широкого круга источников попытка определения всего комплекса прав и обязанностей, которыми реально обладали в XV в. представители этой сословно-статусной категории. Также нельзя обойти вниманием наблюдения историка над процессом кооптации служилых князей, в том числе и выходцев из Стародуба, в среду московской аристократии при Иване IIIі. Еще в одной статье В.Д. Назарова через анализ грамот князей Пожарских и Ряполовских обозначены основные этапы эволюции социального статуса этих родов на протяжении XV столетия: постепенной социальной деградации князей Пожарских противопоставляются карьерные успехи князей Ряполовских, а именно, князя Д.И. Ряполовского. Представляя биографию последнего, историк остается верным собственной теории формирования Государева двора: поэтому он считает Д.И. Ряполовского одновременно и служилым князем, и боярином2, хотя, по нашему мнению, убедительных доказательств в пользу своей точки зрения автор не приводит.
Различные аспекты владельческой истории Стародуба Ряполовского и правительственной политики по отношению к землевладению стародубских князей во второй половине XVI - начале XVII в. также неоднократно подвергались рассмотрению в работах отечественных историков.
Перу СВ. Рождественского принадлежит первый комплексный обзор мобилизации вотчинных земель в крае в эпоху правления Ивана IV . Несмотря на использование автором лишь иллюстративного подхода научное значение обзор сохранял в течение почти столетия, вплоть до выхода в свет статьи А.Л. Курганова, в которой впервые был дан детальный (хотя местами и неполный) анализ истории развития стародубских сел, упомянутых в духовной Ивана Грозного .
1 Назаров В. Д. О титулованной знати России в конце XV в. (Рюриковичи и Гедиминовичи по списку двора 1495
г.) //Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. Ежегодник. 1998 г.: Памяти чле
на-корреспондента РАН А.П. Новосельцева. М, 2000. С. 199-202; его же. Генеалогический состав постельни
ков Ивана III (по списку двора 1495 г.) // Восточная Европа в древности и средневековье. Генеалогия как форма
исторической памяти. XIII Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто.
Москва, 11-13 апреля 2001. Материалы конференции. М., 2001. С. 142-143.
2 Назаров В.Д. Акты... С. 12.
3 Рождественский СВ. Служилое землевладение в Московском государстве XVI в. СПб., 1897. С. 172-181.
4 Юрганов А.Л. О стародубском «уделе» М.И. Воротынского и стародубских вотчинах в завещании Ивана
10 Проблема хозяйственного развития отдельных вотчинных комплексов на территории региона в литературе освещалась лишь однажды - в кратком очерке СБ. Веселовского о селе Алексино (точнее, той его части которая утвердилась за Троице-Сергиевым монастырем)1. Ценные и точные наблюдения относительно развития светского землевладения в Стародубе Ряполовском в послеопричный период содержит монография А.П. Павлова ; труд М.С. Черкасовой, освещающий, в частности, историю складывания стародубской вотчины Троице-Сергиева монастыря в XV-XVI вв.3, напротив, не дает целостной картины эволюции последней: местами складывается впечатление, что основное внимание исследовательницы сосредоточено лишь на перечислении вкладов стародубских князей в обитель, а отнюдь не на изучении обстоятельств их закрепления (или незакрепления) за монастырем.
Свою разработку получили также более частные, но не менее важные проблемы. Например, о ссылке в Казанский край в 1565-1566 гг. представителей крупнейших княжеских кланов (в том числе и стародубского), сопровождавшейся временной конфискацией их родовых вотчин, писали А.А. Зимин и Р.Г. Скрынников. Однако если первый подчеркивал ее кратковременный характер4, то второй полагал, что указанные опричные мероприятия играли определяющую роль в крушении политического и финансового могущества княжеских группировок, стародубской в том числе .
Дискуссионной также остается проблема интерпретации стародубских сюжетов в духовной Ивана IV, в особенности так называемого отрывка «а». Несоответствие присутствующей в нем информации реально известной по актам
Грозного// Архив русской истории. М., 1992. Вып. 2. С. 34-70.
1 Веселовский СБ. Село и деревня в Северо-Восточной Руси XIV-XVI вв. Историко-социологическое исследо
вание о типах внегородских поселений. М; Л., 1936 (Известия Государственной Академии истории материаль
ной культуры им. Н.Я. Марра. Вып. 139). С. 111-112.
2 Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). СПб., 1992. С. 152,
155-158, 165-167, 181.
3 Черкасова М.С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV-XVI вв. М, 1996. С. 65, 93, 137-142, 272-273.
4 Зимин А.А. Опричнина. 2-е исправл. и дополненное изд. М., 2001. С. 94-96.
5 Скрынников Р.Г. Опричная земельная реформа Грозного 1565 г. // Исторические записки. М., 1961. Т. LXX. С.
234, 235, 248-250. В дальнейшем позиция исследователя по этому вопросу какой-либо заметной эволюции не
претерпела (см., например, его последнюю работу: Скрынников Р.Г. Великий государь Иоанн Васильевич
Грозный. Смоленск, 1998. С. 289-290, 297-301). Развернутая критика тезиса Р.Г. Скрынникова о решающем
значении Казанской ссылки для разрушения родового землевладения княжат дана В.Б. Кобриным: Кобрин В.Б.
Власть и собственность... С. 150-158.
ситуации, сложившейся в структуре землевладения региона в 60-70-е гг. XVI в. (мы имеем в виду активную передачу стародубскими князьями поименованных в источнике селений в монастыри), исследователи объясняли по-разному. СВ. Рождественский отрицал чисто антикняжескую направленность документа, полагая, что «в данном случае мы имеем дело с одной из неудавшихся секуляриза-ционных мер XVI в.», и в принципе не исключал возможности инициирования секуляризации в Стародубе опричным режимом1. Несколько алогичной выглядит позиция, занятая СБ. Веселовским: с одной стороны отмечая факт передачи ряда стародубских сел в 1566 г. (sic!) князю М.И. Воротынскому, ученый, тем не менее, склонялся к признанию отрывка в целом лишь в качестве задуманного, но на практике так и не осуществленного мероприятия по конфискации княжеских вотчин на территории региона . Точка зрения СБ. Веселовского в основном была принята А.А. Зиминым и Р.Г. Скрынниковым, однако последними в отличие от их предшественника источник рассматривался в качестве некоего проскрипционного списка, согласно которому в 1565-1566 гг. родовые земли стародубских князей действительно отписывались в казну3. Наконец, А.Л. Юрганов высказал мнение, что суть документа сводится не к земельным конфискациям, а к передаче суверенитета над территорией Стародуба Ряполовского князю М.И. Воротынскому под верховной юрисдикцией царя4 (ранее к схожей мысли склонялся А.А. Зимин, однако развития в работах ученого она не получила5).
Итак, мы видим, что основное внимание исследователей Стародубского края было сосредоточено преимущественно на вопросах, являющихся составной частью более крупных проблем, как то: становление Русского государства, формирование и консолидация основных категорий феодалов в эпоху средневековья, развитие страны в опричнину. Как следствие, степень разработки от-
1 Рождественский СВ. Служилое землевладение... С. 179-180.
: Всссловский СБ. Монастырское землевладение в Московской Руси во второй половине XVI в. // Исторические записки. 1941. Т. X. С. 98-99; его же. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 321.
3 Зимин А.А. Земельная политика в годы опричнины (1565-1572 гг.) // Вопросы истории. 1962. № 12. С. 74-76;
его же. Опричнина... С. 207-208; Скрынников Р.Г. Опричная земельная реформа... С. 226-227; его же. Духовное
завещание царя Ивана Грозного //Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы. М.;
Л., 1965. Т. XXI. С. 311-312.
4 Юрганов А.Л. О стародубском «уделе»... С. 69-70.
5 Зимин А.А. Земельная политика... С. 75. Прим. 148; его же. Опричнина... С. 375. Прим. 164.
12 дельных тем и сюжетов, относящихся к истории Стародуба, весьма разнится. Так, специалистами достаточно полно освещены политическая история региона в XIII - середине XV в., а также его судьба в опричную эпоху. С другой стороны такие проблемы как формирование и развитие городовой корпорации феодалов, эволюция структур землевладения в крае в XV-XVI вв. в историографии лишь обозначены. Соответственно, подготовленная нами работа призвана заполнить своеобразную лакуну в комплексном изучении владельческой истории Стародуба за все время его существования.
Хронологические рамки диссертации охватывают весь период существования Стародуба Ряполовского в качестве самостоятельного административно-территориального образования на политической карте России, от момента закрепления Стародубского княжества за князем Иваном Всеволодовичем и его потомками (30-е гг. XIII в.) до окончательного вхождения стародубских земель в состав Владимирского и Суздальского уездов (рубеж 70-80-х гг. XVI в.).
Объектом исследования является владельческая история Стародуба Ряполовского в XIII - 70-е гг. XVI в.
Предмет исследования - процесс эволюции политико-административного статуса Стародуба Ряполовского и входивших в его состав территориальных образований, а также развитие структур землевладения в крае в изучаемый период.
Цель работы - целостная реконструкция хода и основных направлений политического и социально-экономического развития Стародуба Ряполовского в XIII - 70-е гг. XVI вв. Реализация поставленной цели видится нам в отражении динамики развития владельческой истории края одновременно в двух плоскостях: политико-правовой (превращение Стародуба из независимого княжества сначала в вассала, а затем в составную часть территории Московии; переход стародубских князей и их владений под юрисдикцию центральной власти; политика последней по интеграции Стародуба в состав Русского государства) и пространственно-географической (формирование и эволюция владельческих комплексов на территории бывших стародубских уделов под влиянием изменений, происходивших в составе городовой корпорации феодалов).
Методологическую основу настоящего исследования составляют истори-ко-генетический и комплексный методы. Так, первый позволяет не только обозначить всю совокупность процессов эволюции форм держания земли, имевших место на территории Стародубского края в последней трети XIV-XVI вв., но и через анализ условий, обуславливавших ход мобилизации вотчин в регионе, определить основные вехи во владельческой истории Стародуба Ряполов-ского в указанное время.
Наиболее перспективным представляется применение комплексного метода, дающего плодотворные результаты по реконструкции исторической карты Стародубского края и структуры землевладения в нем в XV-XVI вв. Эффективность использования данного метода уже давно была доказана работами СБ. Веселовского по истории и землевладению многих русских дворянских родов, в которых автор эмпирическим путем практически подошел к формулированию его сущности и содержания1. Дальнейшую разработку комплексного метода в качестве инструмента для всестороннего изучения (познания) русско-го средневекового ландшафта предложили В.Л. Янин и С.З. Чернов .
Суть комплексного метода состоит в сопоставлении данных различных типов, классов и видов источников, взаимной корректировке их достоверности, полноты, репрезентативности, установлении датировки и происхождения для осуществления на этой многоуровневой основе научного исследования. Поэтому комплексный метод можно отнести к категории как исследовательских, так и источниковедческих методов.
Применение данного метода в рамках диссертационной работы позволяет, во-первых, с большей точностью реконструировать географические реалии региона в эпоху средневековья, а во-вторых, получить дополнительную информацию относительно развития землевладения в нем из тех источников (родословных, документов о службе феодалов, приказного делопроизводства, внут-
1 Всссловский СБ. Феодаїьное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. I. С. 165-202; его же.
Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.
2 Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина...; Чернов С.З. Комплексное исследование русского средневеко
вого ландшафта (экология культурной среды) // История и культура древнерусского города. М, 1989. С. 169 и
далее; его же. Волок Ламский... С. 6-7.
14 римонастырских хозяйственных материалов), данные которых начинают приобретать ценность лишь при их сопоставлении со сведениями, содержащимися в источниках других видов и типов.
Круг источников, использованных при подготовке работы, достаточно широк. Наиболее многочисленную группу документов составляют акты XV -начала XVII в., преимущественно освещающие вопросы землевладения различных категорий феодалов в Стародубе Ряполовском. Ряд актов благодаря содержащимся в них выдержкам из несохранившихся писцовых описаний региона 50-90-х гг. XVI в., а также ссылкам на предшествовавшие им и впоследствии утерянные документы (духовные, данные, деловые, разъезжие и т.д.) является ценным источником по реконструкции в ретроспективном плане истории края более раннего времени (прежде всего, это относится к вопросу о размерах и границах отдельных волостей-княжеств в Стародубе Ряполовском).
Различны и фондообразователи актового материала. Большинство источников, как того и следовало ожидать, происходит из архивов ведущих русских духовных корпораций.
Корпус актов Троице-Сергиева монастыря, крупнейшего духовного феодала средневековой России, составляют свыше 2500 документов, относящихся к периоду до 1613 г. Из них чуть более половины дошло до нас в подлинниках, остальные известны лишь в списках, как правило, происходящих из копийных книг обители XVI-XVIII вв.1 К настоящему времени из более чем 40 стародуб-ских грамот обители (с учетом актов приписного киржачского Благовещенско-го монастыря) издано лишь 17 . Поэтому помимо публикаций в работе были
История ранних (1534-1641 гг.) копийных книг подробно освещена в работах СМ. Каштанова и Л.И. Ивиной: Каштанов СМ. Копийные книги Троице-Сергиева монастыря XVI в. // Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина (далее - ЗОР ГБЛ). М., 1956. Вып. 18; его же. По следам троицких копийных книг XVI в. (Погодинский сборник 1846 г. и архив Троице-Сергиева монастыря) Ч. I // ЗОР ГБЛ. М., 1977. Вып. 38; Ивина Л.И. Копийные книги Троице-Сергиева монастыря XVII в. // ЗОР ГБЛ. М., 1961. Вып. 24; ее же. Троицкий сборник материалов по истории землевладения Русского государства XVI-XVII вв. // ЗОР ГБЛ. М., 1965. Вып. 27. Позднейшие комплексы копийных книг (1680-х и 1740-1760-х гг.) в литературе специально не рассматривались.
2 Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. (далее - АСЭИ). М., 1952. Т. I. № 4, 5, 188, 350, 436, 513, 514; Акты Русского государства. 1505-1526 гг. (далее - АРГ). М., 1975. № 279; Акты, относящиеся к истории тяглого населения в Московском государстве / Издал М.А. Дьяконов (далее - АТН). Юрьев, 1897. Вып. 2. № 23. С. 21-22; Акты Российского государства. Акты московских монастырей и соборов (далее - АРГ. АММС). М., 1998. № 82 (грамота содержит 3 включенных троицких акта); Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. // Исторический архив. М.; Л., 1940. Т. III. № 17 (следует отмстить, что фа-
15 использованы грамоты (не только по Стародубу) из собрания грамот Коллегии экономии Российского Государственного архива древних актов (РГАДА) и троицких копийных книг 521, 522 (обе - 1586/87 г.), 530, 532 (обе - 1641 г.), 544, 545 (обе - 1683-1685 гг.) и 546 (1680-е гг.) из фонда монастыря в Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки (ОР РГБ)1.
При подготовке диссертации не были обойдены вниманием и другие материалы монастырского архива: писцовые книги вотчин обители в Стародубе Ряполовском 1592/93-1593/94 гг. , вкладная книга (известна в двух списках -1639 и 1673 гг. соответственно)3, опись архива (записная книга земельных вкладов) 1585/86 г. , платежная книга 1598-99 гг. , а также сыскная книга 1622/23 г.6
мота не имеет непосредственного отношения к стародубским вотчинам монастыря, зато содержит в себе ценные известия относительно судьбы старод) бских владений одного из троицких вкладчиков - князя Р.И. Гундо-рова); Акты русских монастырей. Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря. 1506-1608 гг. (далее -АССЕМ). М., 1998. № 37, 97. Последние две грамоты хотя и дошли до нас в составе архива Спасо-Евфимьева монастыря, одновременно могут также быть причислены и к троицким актам - на том основании, что они освещают историю ряда деревень, тянувших к сел)- Лучкину и позднее действительно принадлежавших некоторое время Троицс-Ссргисву монастырю (более подробно этот сюжет будет освещен в соответствующей части нашей работы). К опубликованным троицким актам мы склонны относить также духовную князя И.И. Криво-борского, завещавшего обители крупный вклад и просившего похоронить себя в стенах монастыря (Гейман В. Несколько новых данных, касающихся истории «задворных людей» // Сборник статей по русской истории, посвященных С.Ф. Платонову. Петроград, 1922. С. 43-48), и происходящую из архива Московского Богоявленского монастыря духовную князя И.В. Ромодановского, в которой содержатся распоряжения завещателя относительно сел Шустово и Никольское с деревнями, впоследствии ставших крупными латифундиями Троице-Сергиева монастыря в Стародубе Ряполовском (АРГ. АММС. № 40). К сожалению, издатели АРГ при подготовке сборника не обратили внимание на информацию, сообщаемую обеими духовными, что, естественно, не лучшим образом отражается на степени полноты известного специалистам корпуса троицких актов.
1 РГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии); ОР РГБ. Ф. 303/11 (Архив Троицс-Сергиевой лавры. Копийные
книги). Кн. 521, 522, 530, 532, 544, 545, 546.
2 Нам известно 4 текста этих писцовых книг: РГАДА. Ф. 281. Владимир. № 271/2048. Л. 169-228 (монастыр
ский противень середины 1590-х гг.); ОР РГБ.' Ф. 303/11. Кн. 608. Л. 107 об.-155 (монастырский список XVII в.);
там же. Кн. 632. Л. 283-338 об. (монастырский список 1670-х гг.); Государственный архив Владимирской об
ласти (ҐАВО). Ф. 417 (Владимирская губернская межевая канцелярия). Оп. 3. № 10. Л. 1-59 (список Владимир
ской губернской межевой канцелярии 1747 г.). Последний список, неизвестный широкому кругу специалистов,
по всей видимости, восходит к первоначальному, впоследствии неутвержденному варианту описания 1592/93-
1593/94 гг., более полно передаст его текст и в отличие от прочих списков (последние отличаются друг от друг
лишь незначительными разночтениями) практически не содержит явных пропусков и описок (подробнее см.:
Давыдов МИ. Две кабаты князя Ю.И. Мсзсцкого из архива Московского Богоявленского монастыря // Русский
дипломатарий. М., 2003. Вып. 9. С. 262-263). Рассматриваемые писцовые книги были опубликованы (весьма
небрежно) Н.В. Калачовым по списку ОР РГБ. Ф. 303/11. Кн. 608: Писцовые книги Московского государства
(далее - ПКМГ). СПб., 1872. Ч. I. Отд. I. С. 858-872.
3 Вкладная книга Троицс-Ссргиева монастыря (далее - BKTCM). М., 1987 (в источнике зафиксированы вклады
представителей подавляющего большинства стародубских княжеских фамилий).
4 ОР РГБ. Ф. 303ЛІ. Кн. 656.
5 Там же. Кн. 569. М.С. Черкасова датирует источник 1598 г. (Черкасова М.С. Землевладение Троице-Ссргисва
монастыря... С. 189). Исследовательница, однако, не учитывает того обстоятельства, что составление платеж
ной книги должно было занять некоторое время после издания царем Борисом указа о льготном посошном об
ложении вотчин Троицс-Ссргиева монастыря (самый конец 1598 г.); кроме того, насколько нам известно, самое
раннее известие о платежной книге обители относится лишь к декабрю 1599 г. (Там же. С. 189).
6 ОР РГБ. Ф. 303ЛІ. Кн. 658.
Все известные нам стародубские акты Спасо-Евфимьева монастыря, наиболее влиятельного духовного феодала на территории региона, к настоящему времени опубликованы (всего около 90 актов) . Однако учитывая то обстоятельство, что архив обители до сих пор остается практически не исследованным, нельзя исключать возможности обнаружения в будущем новых документов по землевладению спасской корпорации. Сведения об утраченных актах были почерпнуты нами из описной книги монастыря 1660 г.2
Прочие духовные корпорации в структуре землевладения региона были представлены слабо (как правило, 1-2 небольших владения); этим и объясняется малочисленность стародубских актов, отложившихся в их архивах.
К указанной категории вотчинников мы можем отнести следующих духовных феодалов: суздальский архиерейский дом (7 актов) , Симонов монастырь (4 акта)4, Чудов монастырь (1 акт)5, Спасо-Ярославский монастырь (1 акт)6.
Акты еще трех монастырей, также не имевших на территории Стародуба обширных латифундий, следует, на наш взгляд, выделить особо.
Так, говоря об актах суздальского Покровского женского монастыря, нельзя обойти стороной тот факт, что основной массив его древнейшей документации (не менее 300 грамот) до сих пор не введен в научный оборот, хотя в последнее время известным специалистом А.В. Маштафаровым предпринимаются все усилия по ее выявлению и последующей публикации. В то же время
1 Русская историческая библиотека (далее - РИБ). Петроград, 1915. Т. XXXII. Архив П.М. Строева. Т. I. № 239;
АСЭИ. М., 1958. Т. II. № 451,455; АССЕМ (см. по указателю - издание выполнено на очень низком налогам уровне:
в сборнике отсутствуют подчас даже уже опубликованные ранее грамоты - например, отмеченная выше фамота из
архива П.М. Строева; легенды к актам лапидарны и содержат множественные пробелы и неточности; см. также кри
тические замечания в адрес этого сборника: Каштанов СМ. Актовая архсофафия. М., 1998. С. 251-253, 255-256,
268,270,279-281,295-296; Хорошкевич А.Л. Акты, акты и еще раз акты... Новые миры средневековой Руси, эдици-
онная техника и научная традиция // Отечественная история. 2000. № 5. С. 131, 133-136); Назаров В.Д. Акты... № 3,
6 (переиздание содержащего дефектные чтения акта АСЭИ. Т. П. № 451 по более раннему списку), 10.
2 Описная книга Суждальского Спасо-Еуфимисва монастыря 1660 года (далее - Описная книга...) // Ежегодник
Владимирского губернского статистического комитета. Владимир, 1878. Т. II. Разд. паг. С. 60. № 235; С. 62. №
257, 260; С. 69. № 52.
3 Маштафаров А.В. Суздальский владычный дом в документах XVI - начала XVII века // Русский дипломата-
рий. М., 1999. Вып. 5. № 3-5, 10, 17-19.
4 Акты феодального землевладения и хозяйства. Акты Московского Симонова монастыря. 1506-1613 гг. (далее
- АФЗиХ. АМСМ). Л., 1983. № 176, 177, 199, 205.
5 Кистерев С.Н. Акты московского Чудова монастыря 1507-1606 гг. // Русский дипломатарий. М., 2003. Вып. 9. № 38.
6 АСЭИ. М., 1964. Т. III. № 207 (принадлежность документа к стародубским актам будет доказана в основной
части нашей работы).
вероятность обнаружения новых актов, имеющих отношение именно к старо-дубским владениям обители, крайне низка. Всего нами было привлечено 9 Покровских актов1, а также опись монастырского архива 1597 г.2
Особые сложности представляет реконструкция вотчинного архива московского Богоявленского монастыря. Нам уже приходилось отмечать неполноту опубликованной недавно подборки богоявленских актов3. Дело в том, что в основу указанного издания была положена копийная книга обители 1680-1682 гг. - один из немногих монастырских документов, уцелевших после Смуты4. В надежде расширить круг материалов по землевладению Богоявленского монастыря в Стародубе Ряполовском нами были предприняты разыскания в архивах других крупных духовных корпораций - Троице-Сергиева, Спасо-Евфимьева и Покровского женского монастырей. Поиск увенчался успехом (7 ранее неучтенных документов), и в итоге при написании диссертации было использовано 13 богоявленских актов5.
Пожалуй, хуже всего сохранились грамоты владимирского Рождественского монастыря; в настоящее время они буквально распылены по различным архивохранилищам Москвы и Санкт-Петербурга. Из составленного А.В. Антоновым хронологического перечня актов обители явствует, что только за последние 180 лет было утрачено более 100 документов, а это почти две трети всех известных грамот ведущей владимирской духовной корпорации . По этой причине лишь 6 рождественских актов были использованы нами при подготовке диссертации .
АСЭИ. Т. II. № 496; Каштанов СМ. Из истории русского средневекового источника. (Акты X-XVI вв.). М., 1996. № 7. С. 177-191; Давыдов М.[И.] Место родственных и корпоративных связей в повседневной жизни феодалов Московии (анализ частного случая отчуждения светской вотчины в середине XVI в.) // Управление экономической и социальной сферой: история и современность. Сб. научных статей. М., 2001. С. 154-155; АССЕМ. № 149; Садиков П.А. Из истории опричнины... № 43; Описание актов собрания графа А.С. Уварова. Акты исторические, описанные И.М. Катаевым и А.К. Кабановым (далее - Акты Уварова). М., 1905. № 45; Маштафаров А.В. Явочные челобитные 1568-1612 гг. из архива Суздальского Покровского девичьего монастыря // Русский дипломатарий. М.( 2003. Вып. 9. № 48; ГАВО. Ф. 575 (Покровский Суздальский монастырь). Оп. 1. № 1. Л. 55-56 об., 54-об.; № 8. Л. 40; № 421. Л. 13 (изложение акта).
2 ГАВО. Ф. 575. Оп. 1. № 349. Л. 64-79 об.
3 АРГ. АММС. № 28-93; Давыдов М.И. Две кабалы... С. 258-260.
4 Российский Государственный исторический архив (РГИА). Ф. 834 (Синод). Оп. 4. № 1517. Подробный анализ
сборника и развернутый обзор истории самого монастыря даны В.Д. Назаровым во Введении к публикации бо
гоявленских актов: АРГ. АММС. С. 91-111.
5 АРГ. АММС. № 40,47,60,61, 86, 92; РИБ. Т. XXXII. № 239; Давыдов М.И. Две кабалы... № 1-2.
6 Антонов А.В. Вотчинные архивы владимирских монастырей и соборов XIV - начала XVII века. // Русский
дипломатарий. М., 1998. Вып. 4. С. 183-204.
7 Маштафаров А.В. Вновь открытые монастырские акты XV - начата XVII века // Русский дипломатарий. М.,
Несколько использованных нами документов относится к великокняжескому и царскому архиву. Прежде всего это духовные Ивана III и Ивана IVі. Для первой грамоты мы принимаем датировку, предложенную А.А. Зиминым (март - апрель 1504 г.) . По вопросу о времени окончательного оформления текста второй грамоты мы, в принципе, солидаризируемся с А.Л. Юргановым (сентябрь 1577 - сентябрь 1579 гг. с акцентом на март 1579 г.); вывод же исследователя о том, что дошедший до нас список духовной Ивана IV представляет собой лишь один из нескольких завещательных вариантов, причем «технически не совсем законченный», мы поддерживаем без оговорок3. Проблема датировки присутствующих в тексте рассматриваемого акта известий о стародубских владениях князя М.И. Воротынского в свое время была решена Е.И. Колычевой. Это январь-февраль-1569 г. - ноябрь-декабрь 1572 г. для так называемых отрывков «а» и «г» и вторая половина 1573 г. для отрывка «в»4. Однако происхождение (причины и обстоятельства составления) отрывка «а» все еще вызывает споры среди специалистов. Так, А.А. Зимин, оставляя в стороне вопрос о времени его включения в состав царской духовной, отмечал, что тот вобрал в себя материалы писцовых описаний стародубских земель середины 1560-х гг.5 Р.Г. Скрынников в тексте отрывка выделяет «ядро» (так называемый стародубский казенный список), возникновение которого связывает с мероприятиями Ивана IV по конфискации родовых вотчин стародубских князей в 1565-1566 гг.; по мнению ученого в завещание монарха этот список попал в связи с появлением на территории Стародуба в марте 1566 г. нового суверена - князя В.А. Стариц-кого, а свой окончательный вид отрывок «а» приобрел лишь на рубеже 60-70-х гг. XVI в. после перехода Стародуба Ряполовского к князю М.И. Воротынско-
1998. Вып.4. № 1; Кистсрсв С.Н. Владимирский Рождественский монастырь в доку:ментах XVI - начала XVII в. // Русский дипломатарий. М, 2000. Вып.б. № 12, 17, 25,26,43.
1 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей X1V-XVI вв. (далее - ДЦГ)- М; Л., 1950. № 89, 104.
2 Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV-XV вв. // Пробле
мы источниковедения. М, 1958. Вып. 6. С. 319-320.
3 Юрганов А.Л. О дате написания завещания Ивана Грозного // Отечественная история. 1993. № 6. Особенно С.
128, 136-138.
4 Колычева Е.И. К проблеме источниковедческого изучения завещания Ивана Грозного («Темные места» о зем
левладении служилого князя М.И. Воротынского в годы опричнины) // Спорные вопросы отечественной исто
рии XI-XVIII веков. Тезисы докладов и сообщений Первых чтений, посвященных памяти А.А. Зимина. М.,
1990. [Ч.] I. С. 126-129.
5 Зимин А.А. Земельная политика... № 12. С. 76; его же. Опричнина... С. 208.
19 му1. Наконец, согласно А.Л. Юрганову отрывок «а» был составлен и включен в духовную Ивана IV при передаче стародубских земель М.И. Воротынскому в конце 1568 - начале 1569 г.
Из царского архива происходит также меновная грамота Ивана IV с князем В.А. Старицким 1566 г., по которой последнему была передана в удел часть территории Стародуба Ряполовского3. В 1566/67 г. земли удельного князя были размежеваны с владениями, оставшимися под юрисдикцией царя. Результаты данного межевания частично сохранились, преимущественно в архивах духовных феодалов4.
Частных актов, имеющих отношение к исследуемому региону, известно немного. Несколько разрозненных документов второй половины XVI - начала XVII в. освещают землевладение местных феодалов - князей Кривоборских5, князей Хилковых и дворян Капустиных . Остальные грамоты представляют для нас особый интерес, поэтому мы считаем нелишним сделать их подоку-ментную роспись. Так, датируемые 1528 г. кормленная грамота и доходный список Г.Д. Кобякову на волость Сольцу Малую8 являются единственными стародубскими актами, регламентирующими деятельность местной администрации. Происходящее из архива князя Д.М. Пожарского описание бортных лесов, рыбных ловель и рубежей села Мугреево9 в своей основе восходит к некоей отводной грамоте на волость Мугреево, которая по ряду признаков может быть датирована 70-80-ми гг. XV в.; подробный анализ этого документа будет
1 Скрынников Р.Г. Опричная земельная реформа... С. 226-227; его же. Духовное завещание...С. 311-312.
2 Юрганов А.Л. О стародубском «уделе»... С. 69-70.
3ДДГ.№103.
4 АССЕМ. № 147-149; РГАДА. Ф. 281. Суздаль. № 52/11831; там же. Ф.1209 (Поместный приказ). Оп. 1. Кн.
11321. Л. 531-542; там же. Кн. 11320. Ч. II. Л. 1059 об.-1074. Последний документ, сохранившийся лишь в со
ставе писцового описания вотчины боярина князя Д.М. Пожарского (вторая четверть XVII в.), имеет поздней
шие интерполяции, тогда как остальные акты, отложившиеся в архивах Спасо-Евфимьсва, Суздальского По
кровского и Троице-Сергиева монастырей, донесли до нас оригинальный текст разъезда 1566/67 г.
5 Акты служилых землевладельцев (далее - АСЗ). М, 1998. Т. И. № 496,497.
6 РГАДА Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 11320. Ч. И. Л. 1020 об.-1024.
7 АСЗ. Т. II. №176.
8 Акты XIII—XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены
местничества / Изд. А. Юшков (далее - Акты Юшкова). М, 1898. № 125 [по копиям, содержащим частичные
утраты текста; см. также подлинник: ОПИ ГИМ. Ф. 113 (Материалы по истории центрального и местного
управления). № 1]; Грамота, данная великим князем московским Василием Ивановичем волостелю Г.Д. Кобя
кову на пользование доходами с волости Сольцы Малые / Сообщ. В. Эйнгорн // Чтения в обществе истории и
древностей Российскях при Московском университете. 1900. Кн. IV. Отд. IV. [№] 5. С. 30.
9 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 11320. Ч. II. Л. 1045-1048 об.
дан в ходе реконструкции границ Стародуба Ряполовского. Для понимания владельческой истории региона на рубеже 60-70-х гг. XVI в. исключительную ценность представляет также духовная князя М.И. Воротынского1.
В работе не были обойдены вниманием и показания писцовых и межевых книг XVII в. Из этой группы источников особо следует выделить писцовые и межевые книги стана Стародуба Ряполовского Суздальского уезда Михаила Трусо-ва и подьячего Федора Витовтова 1627/28-1629/30 гг. , дающие хотя и неполную, но в то же время весьма объемную картину развития структур землевладения в крае в опричную и послеопричную эпохи3. Кроме того известия об отдельных владельческих комплексах на территории региона, которые в силу тех или иных причин закрепились в составе Владимирского уезда, содержатся в писцовых и межевых книгах Палежской волости Боголюбовского стана Владимирского уезда князя Г. А. Шехонского и подьячих Петра Васильева и Родиона Бекетова 1644/45-1646/47 гг.4, в писцовых книгах поместных и вотчинных земель Медушского и Ярополческого станов Владимирского уезда тех же писцов 1644/45-1646/47 гг.5 и переписных книгах дворцовых волостей и сел Владимирского уезда стольника Никиты Боборыкина и подьячего Фомы Третьякова 1645/46 г.6 Наконец, для более точной реконструкции внешних рубежей Стародуба мы также использовали сведения, сообщаемые писцовыми и межевыми книгами по соседним с ним уездам - Владимирскому , Луховскому8 и Шуйскому9.
При исследовании вопроса о представительстве стародубских князей в структурах землевладения их родового уезда в середине XVI века особое зна-
1 АСЗ. М., 2002. Т. III. № 86.
2 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 11320. Ч. И. Л. 677-1561; там же. Кн. 11321. Л. 525 об.-582. Кстати, дата завершения
работы писцов достаточно условна: на самом же деле они продолжали трудиться и после 1629/30 г. Указания на
это присутствуют в самом тексте писцовых книг. Например, в описании села Павловское переход последнего в
собственность князя Ф.С. Куракина датирован 1633/34 г. (Там же. Л. 1083; см. также: BKTCM. С. 78).
3 В своей работе писцы постоянно обращались к показаниям дозорных книг Тучка Радцова и подьячего Ивана
Акинфова 1574/75 г., которые выполняли роль приправочных книг; правда, прямых ссылок на этот источник
составители описания 1620-х гг., как правило, не делали (редкое исключение - РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн.
11320. Ч. И. Л. 1020об.-1021).
4 РГАДА. Ф. 1209. Оп. I. Кн. 12610. Л. 305-353, 360-361,566-594.
5 РГАДА- Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 611. Л. 69-об., 71-об., 72-76.
6 Там же. Кн. 212. Л. 355-б.п. (лист следующий за Л. 418).
7 Там же. Кн. 611, 12610 (о них см. выше).
8 Там же. Кн. 247, 680 (писцовые и межевые книги Михаила Трусова и Федора Витовтова 1628/29-1629/30 гг.).
9 Там же. Кн. 11329 (писцовые и межевые книги Афанасия Векова и подьячего Ссливсрста Иванова 1628/29 г.).
21 чение приобретают показания Тысячной книги и Дворовой тетради - учетных документов высшей прослойки светских феодалов1.
Известия о деятельности отдельных стародубских князей XIV-XV столетий, давшие возможность провести реконструкцию эволюции их общественного статуса, были почерпнуты нами из летописей2 и разрядных книг3.
Следует отметить важность источников по генеалогии стародубских князей4, состоящую не только в том, что они включают в себя подчас уникальную, отсутствующую в разрядах и летописях информацию о службе, деятельности и социальном положении ряда интересующих нас лиц, но и в том, что благодаря сопоставлению данных антропонимики, топонимики и письменных источников появляется возможность осуществления более точного и тщательного исследования различных вопросов, касающихся истории развития региона в рассматриваемую эпоху.
Наконец, несколько слов необходимо уделить материалам картографии. Особое место среди них занимает Семитопографическая карта Владимирской губернии 1813 г.5, которая является незаменимым вспомогательным пособием
1 Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. (далее - ТКДТ). М; Л., 1950.
2 Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). М., 1962. Т. I. Лаврентьевская летопись и Суздальская
летопись по Академическому списку; М., 2000. Т. IV. Ч. I. Новгородская четвертая летопись; М., 2001. Т. VII.
Летопись по Воскресенскому списку; М, 2001. Т. VIII. Продолжение летописи по Воскресенскому списку; М„
2000. Т. Х-ХИ. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью; М, 2000. Т. XIV.
2-я половина. Указатели к Никоновской летописи (IX-XIV тт.); М., 2000. Т. XV. Рогожский летописец. Твер
ской сборник; СПб., 1910. Т. XX. 1-я половина. Львовская летопись. Ч. 1; М, 2000. Т. XXIV. Типографская ле
топись; М.; Л., 1949. Т. XXV. Московский летописный свод конца XV века; М.; Л., 1962. Т. XXVII. Никаноров-
ская летопись. Сокращенные летописные своды конца XV века; М; Л., 1963. Т. XXVIII. Летописный свод 1497
г. Летописный свод 1518 г. (Уваровская летопись); М, 1965. Т. XXX. Владимирский летописец. Новгородская
вторая (Архивская летопись); Л., 1982. Т. XXXVII. Устюжские и вологодские летописи XVI-XVIII вв.; Новго
родская первая летопись старшего и младшего изводов (далее - НІЛ). М, Л., 1950.
Разрядная книга 1475-1598 гг. (далее - РК). М., 1966.
4 Родословная книга князей и дворян Российских и выезжих... (далее - Бархатная книга...). М, 1787. Ч. II. С.
58-85; Родословная книга по трем спискам, с предисловием и азбучным указателем (далее - Родословная кни
га...) // Временник императорского Московского общества истории и древностей Российских. М., 1851. Кн. X.
Отд. II. С. 63-67, 153-155, 248-251; Редкие источники по истории России (далее - РИИР). М., 1977. Вып. 2. Но
вые родословные книги XVI в. / Сост. М.Е. Бычкова. С. 36-40, 142-147.
5 Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 416 (Коллекции Военно-ученого архи
ва). Оп. 1. № 21272: Семитопографическая карта Владимирской губернии, составленная] чиновниками Депар
тамента Государственных имуществ. 1813 года. По причине труднодоступности оригинала карты в работе ис
пользовалась се цветная полномасштабная ксерокопия, хранящаяся в Департаменте природопользования и ох
раны окружающей среды Администрации Владимирской области (инвентарный № 01910001). Карта выполнена
на 32 листах размером 63 см х 48 см ± 0,5 см; масштаб 1:84000 (2 версты в одном дюйме). Карта иллюминиро
вана: реки и озера закрашены голубым цветом, леса - серым, луга - зеленым, болота - сине-зеленой штрихов
кой, города - розовым (с разбивкой на кварталы), прочие населенные пункты - оранжевым, почтовые дороги -
серо-коричневым. Условными обозначениями на карте отображены плотины, водяные мельницы, мосты, паро
мы, деревянные и каменные церкви (в виде греческих крестов черного и красного цветов соответственно), поч-
22 по реконструкции исторической карты Стародуба. Она заключает в себе информацию практически по всем известным топонимам и гидронимам исследуемого региона по состоянию на начало XIX в., что ощутимо облегчает проведение необходимых изысканий. Кстати, отраженное на ней состояние административно-территориального устройства губернии (отсутствуют Александровский, Ковровский и Судогодский уезды) свидетельствует о том, что топографическая основа карты была оформлена задолго до заявленной в источнике даты, а именно в период 31 декабря 1796 г. - 24 мая 1803 г., когда указанные уезды были временно упразднены1.
Второстепенную роль в работе играют новейшие карты Владимирской и Ивановской областей . Основная цель нашего обращения к ним - привязка сведений источников XV - начала XVII вв. через посредство Семитопографиче-ской карты Владимирской губернии 1813 г. к современной топографической основе.
Итак, при работе над диссертацией использовался широкий спектр архивных и опубликованных материалов, степень информативности и достоверности которых представляется достаточной для раскрытия темы диссертационной работы.
Научная новизна работы заключается: в комплексном изучении политических и социально-экономических процессов, имевших место на территории Стародуба Ряполовского в XIII-XVI вв.; в установлении основных этапов политического развития Стародуба Ряполовского и, соответственно, хронологических рамок вхождения, а также особенностей интеграции отдельных стародуб-ских волостей в состав Русского государства; в реконструкции границ, первоначального состава территории и политико-административного устройства Стародуба Ряполовского, а также хода и основных направлений эволюции структур землевладения на территории отдельных волостей края; в определе-
товыс станции, заводы, фабрики, овраги и косогоры.
1 Административно-территориальное деление Владимирской области. Справочник. Ярославль, 1983. С. 18-19.
2 Атлас Владимирской области. Масштаб 1:100000. (далее - Владимирская область...). М., 2003.; Владимирская
область. Топографическая карта. Масштаб 1:200000. М., 1990; Ивановская область. Топографическая карта.
Масштаб 1:200000 (далее-Ивановскаяобласть...). М., 1997.
нии места и значения мероприятий, проводимых верховной властью в XV-XVI вв., для владельческой истории региона. Вышеперечисленные положения диссертации выносятся на защиту.
Практическая значимость диссертационной работы заключается в расширении научных представлений о путях складывания единого Русского государства, а также в возможности использования материалов исследования, его основных положений и выводов при изучении характера развития вновь вошедших в его состав регионов (прежде всего так называемых «княжеских уездов»), основных направлений и хода эволюции структур землевладения на территории последних (в том числе и под влиянием правительственной политики в сфере землевладения), динамики взаимоотношений верховной власти с представителями политических элит новоприсоединенных областей. В прикладном аспекте отдельные сюжеты работы могут быть успешно использованы в рамках таких вспомогательных дисциплин как историческая география, историческая топонимика, генеалогия, актовая археография и сфрагистика.
Апробация работы. Основные положения диссертации доложены на Международных и Всероссийских научных конференциях, изложены в пяти публикациях; по материалам проведенных исследований нами подготовлена к печати монография. Диссертация обсуждалась и получила положительную оценку на заседании кафедры истории и культуры Владимирского государственного университета.
Структура диссертации представлена введением, двумя главами, заключением, библиографическим указателем и двумя приложениями.
Статусные категории титулованных аристократов XIII-XV вв.
На политической карте средневековой России Стародубский край в качестве отдельной административно-территориальной единицы присутствовал менее четырех столетий. Однако поскольку за это время его статус подвергся существенной эволюции, мы считаем необходимым перед началом исследования четко увязать случаи употребления в тексте работы различных наименований региона с основными этапами его истории.
По этой причине название «Стародубское княжество» будет использоваться нами исключительно при характеристике процессов и явлений, имевших место в период XIII - третьей четверти XV в., когда Стародуб еще не входил в состав Русского государства, а представлял собой сначала независимое, а со времени великого княжения Дмитрия Донского вассальное Москве государственное образование. Данное замечание сохраняет свою силу и в отношении стародубских уделов: например, выражение «Пожарское княжество» будет фигурировать лишь в сюжетах, датируемых временем суверенного существования указанной стародубской области. Ввиду неопределенности статуса края после его включения в административно-территориальную структуру Московии определение «Стародубский уезд» будет употребляться (и то весьма осторожно) лишь применительно к эпохе 50-60-х гг. XVI столетия, когда мы фиксируем этот термин в материалах официального делопроизводства1. Одновременно в работе будет присутствовать целый ряд «нейтральных» топонимов, как то: «Стародубский край», «Стародубская земля», «Стародуб», «Пожар», «Ромода-ново», «Кривоборье» и т.д., чье использование в качестве обозначений для исследуемого региона и его частей на протяжении всего периода его (их) существования не лимитируется какими бы то ни было внешними факторами.
Особо, на наш взгляд, следует оговорить возможные случаи употребления названия «Стародуб Ряполовский». Полагаем, что возникновение этого топонима было вызвано переходом в 1500 г. на московскую службу князя Семена Ивановича Стародубского (Можайского), центром владений которого являлся город Стародуб Северский в районе русско-литовского порубежья1. Появившаяся таким образом необходимость как-то различать две одноименные области была решена следующим образом: Стародуб Северский стал именоваться в документах просто Стародубом, а интересующий нас Стародуб на Клязьме дополнительно получил притяжательное определение «Ряполовский», образованное от фамильного прозвания наиболее авторитетного и влиятельного в крае княжеского клана, один из представителей которого - князь Семен Иванович Хрипун, - являлся последним стародубским сувереном, сохранявшим свои владетельные права до конца 70-х гг. XV в.2 По нашему мнению ему наследовал, но уже на вотчинном праве, племянник и полный тезка, носивший прозвище Молодой (см. ниже). Следовательно, происхождение названия «Стародуб Ряполовский» связано с фактом принадлежности столичной округи региона князьям Ряполовским. Одновременно название констатирует и другой важный факт: князья Ряполовские - последние из числа местных княжат обладатели данной области. Это указание несомненно способствовало еще большему возвышению фамилии Ряполовских в глазах других старо-дубских княжеских родов. Теперь обратимся к дальнейшей судьбе наименования «Стародуб Ряполовский».
Стародубское княжество в XIII-XIV вв
Свою работу мы начнем с анализа процессов и явлений, происходивших на территории региона в эпоху его независимости. Поступая так, мы стремимся прежде всего показать преемственность между ранним этапом развития Стародуба (до 1363 г.) и позднейшей историей края. Кроме того ранняя (до XIV в.) история Стародубской земли до сих пор остается практически неисследованной, и своими изысканиями мы бы хотели привлечь внимание специалистов к этой проблеме.
Источники не сообщают точной даты основания центра Стародубского края - города Стародуб. По археологическим данным формирование поселения здесь началось еще в XI в.1; в вопросе же времени строительства оборонительных укреплений исследователи пока не пришли к единому мнению. А.И. Иванов, в 1925 г. проводивший раскопки на территории Стародубского городища, относит основание города к началу XII в. ; В.Н. Татищев, А.В. Экземплярский и В.А. Кучкин связывают возникновение города с широко известной по летописям градостроительной деятельностью Юрия Долгорукого в Ростово-Суздальской земле в середине XII в.3
Местоположение города было выбрано очень удачно: на правом коренном берегу реки Клязьма, чуть ниже впадения в нее крупного притока - Уводи. Таким образом, строительство здесь укрепленного поселения было обусловлено соображениями стратегического характера. По всей видимости, Стародуб изначально замышлялся как одно из звеньев в оборонительной системе клязьмен-ских городков-крепостей, расположенных друг от друга на расстоянии однодневного конного перехода (около 60 км). Стародуб являлся последним форпостом на пути к Владимиру из Волжской Булгарии; в то же время он сам был прикрыт с востока Ярополчем. Если оценивать фортификационные достоинства Стародуба, то следует признать, что его мощь была невелика: городские валы в нем были сооружены из глины и песка без использования внутренних деревянных конструкций, хотя лишь последние могли обеспечить валам необходимую высоту и крутизну склонов для того, чтобы вести успешную оборону города от осаждающих. Роль крепостных рвов выполняли овраги (один из них ограничивал город с юга и запада, другой - с северо-востока), которые с напольной стороны соединялись специально вырытым перешейком1.
Одновременно с основанием города, видимо, началось и формирование подчиненной ему территории. За неимением данных не представляется возможным определить первоначальные размеры и состав территории Стародуб-ского края. Скорее всего, поначалу она включала в себя лишь ближайшее око-логородье, однако постепенно стали осваиваться и более удаленные районы. После завершения процесса внутренней колонизации территория Стародуба охватывала значительные пространства по обоим берегам нижнего течения Клязьмы - между реками Нерехта и Тара в правобережье и между низовьем Уводи и средним течением Луха в левобережье реки (подробнее этот вопрос освещен в следующей главе).
В летописях Стародуб впервые упоминается зимой 1217/18 г., когда он достался в удел князю Владимиру Всеволодовичу . После его смерти (6 января 1227 г.)3 город вновь вошел в состав великого княжения, а в 1238 г., уже после нашествия Батыя, великий князь Ярослав Всеволодович передал его брату Ивану4, за потомками которого Стародуб и закрепился в дальнейшем. Впрочем, в «житии» великого князя Святослава Всеволодовича имеется намек на то, что князь Иван Всеволодович правил в Стародубе и до прихода татар (в событиях зимы 1237/38 г. он уже назван «Стародубским»), и что великий князь Ярослав в 1238 г. лишь подтвердил его владетельные права на этот город: «а князю Иоанну брату даде паки тойже градъ Стародубъ и Миценескъ»6.
Внешние рубежи Стародубской земли
В правобережье Клязьмы западные районы Стародуба соседствовали с дворцовой волостью Любецкий Рожок, Боголюбовским и Медушским станами, входившими в состав Владимирского уезда. Рубежом между указанными территориями выступала река Нерехта: к востоку от нее лежали владения стародуб-ских князей1, земли к западу от реки относились к Владимиру2. В верхнем течении Нерехты стародубские рубежи выходили в ее левобережье по направлению к истоку реки Колпь, затем поворачивали на восток и, достигнув рек Кестом и Кунахта, шли на север к реке Тара1 и далее по фарватеру последней вплоть до ее впадения в реку Клязьма: левый берег Тары принадлежал Стародубу2, правый -Ярополческому стану Владимирского уезда3. От устья Тары граница региона шла вверх по Клязьме, точнее по ее пойме4, до устья реки Серзух: русло Клязьмы в указанном районе крайне нестабильно5, в связи с чем некоторые стародуб-ские владения оказались со временем на левом, ярополческом берегу реки6.
Весьма протяженный дальнейший участок рубежей края от реки Серзух до озера Богоявленское (совр. Ламское) определяется согласно присутствующих в составе писцового описания села Мугреево князя Д.М. Пожарского выдержек из более ранних владельческих документов на земли и угодья в этой части Стародуба, а именно «по росписи боярина кн(я)зя Дмитрея Михайловича Пожарсково за рукою николского попа Данила и по старым крепостям, по меновной полюбовной записи кн(я)зя Данила Васил(ь)евича Пожарсково да кн(я)зя Дмитрея Ивановича Ряполовсково»1. Как мы помним, обмен Д.В. Пожарским Д.И. Ряполовскому Пожара на Мугреево имел место в конце 30-х -начале 40-х гг. XV столетия. Апеллирование Д.М. Пожарского к актовому материалу почти двухвековой давности весьма показательно и свидетельствует о бережном отношении князя к фамильному архиву. Однако, судя по всему, в его распоряжении находились и другие грамоты XV в. К такому выводу нас склоняет прежде всего сама манера фиксации рубе жей Мугреева в тексте все того же описания угодий, тянувших к этой местно сти: последняя здесь предстает как целостное крупное владение, еще не под- вергшееся дроблению между потомками Даниила Пожарского . Обращает на себя внимание и факт упоминания описанием в сопредельном Мугрееву Мыт- ском стану (Суздальского уезда) вотчин князей Горбатых (подчеркнем, что в источнике патроним употреблен в форме множественного числа)3, род которых действовал сравнительно недолго - в последней трети XV - середине 60-х гг. XVI в. С другой стороны, существенным является отсутствие в описании муг- реевских рубежей сведений о Коченгире: если в меновной Д.В. Пожарского и Д.И. Ряполовского, он как купля четко противопоставляется Мугрееву4, то в ак тах начала XVI в. определяется лишь в качестве одной из составных частей по следнего . Стало быть, указанные в описании границы Мугреева соответствуют эпохе 70-80-х гг. XV столетия, когда эта волость уже интегрировала в себя тер риторию Коченгира, но еще продолжала сохранять свое единство в руках Фе дора Пожарского. Представленные нами хронологические выкладки согласу ются и с известиями по землевладению князей Горбатых: по косвенным дан ным удается установить, что кончина суздальского князя Ивана Васильевича - основателя фамилии Горбатых - и, соответственно, раздел его детьми отцов- ских вотчин в Мыту имели место не позднее рубежа 60-70-х гг. XV в.1 Исходя из предлагаемой датировки, мы считаем, что оригинальный текст предъявленного Д.М. Пожарским на рассмотрение писцам описания мугреев-ских рубежей содержался либо в некоей отводной грамоте на Мугреево (она могла быть составлена, например, в связи с принятием Ф.Д. Пожарским московского подданства), либо в духовной самого Федора Пожарского (у него было 5 сыновей, так что подробная фиксация завещателем размеров и пределов принадлежавших ему земель вряд ли выглядела бы излишней).
Теперь же перейдем к описанию рубежей в этой части Стародуба. От устья Серзуха они шли между озерами Вандрех (совр. Кандрик) и Глущицы поперек озера Заборье и нижников озер (истоков из них) Нальша (Нельша) и Ле-бединь (последнее следует искать в районе совр. урочища Лебединые Дворики) к верховью реки Матня (совр. Маятная), затем по течению последней до реки Лух: по левую сторону располагались стародубские земли, по правую - Яро-полческий стан Владимирского уезда . Далее граница поднималась вверх по Луху до места впадения в него реки Богоявленский Исток: правый берег Луха являлся стародубским, левый - принадлежал Мытскому стану Суздальского уезда3. Наконец, Богоявленский Исток и питавшее его озеро Богоявленское (совр. Ламское) выступали естественной межой между находившимися в их правобережье стародубскими владениями и занимавшей левый берег волостью Груздева Слободка Луховского уезда4.
