Содержание к диссертации
Введение
1. Сущность и механизм воздействия на массовое сознание средств массовой информации в годы Великой Отечественной войны 34
1.1. Процесс воздействия на массовое сознание в предвоенные и военные годы 34
1.1.1 Исторические, политические и психологические корни воздействия на массовое сознание 41
1.1.2. Особенности массового сознания военного времени 52
1.1.3. Идеологемы и мифологемы военного времени 60
1.2. Роль средств массовой информации в формировании массового сознания 82
2. Роль средств массовой информации Пензенской области в воздействии на массовое сознание в 1941-1945 гг 112
2.1. Количественное и качественное состояние средств массовой информации в Пензенской области в военные годы 112
2.2. Газеты как основный вид СМИ в Пензенской области в годы Великой Отечественной войны и их роль в воздействии на массовое сознание 125
2.3. Брошюры и другая печатная продукция как один из каналов воздействия СМИ на массовое сознание в Пензенской области в первой половине 1940-х гг .144
2.4. Роль радио и кино в формировании массового сознания в условиях военного времени 155
Заключение 170
Список использованных источников и литературы 178
- Процесс воздействия на массовое сознание в предвоенные и военные годы
- Идеологемы и мифологемы военного времени
- Количественное и качественное состояние средств массовой информации в Пензенской области в военные годы
- Роль радио и кино в формировании массового сознания в условиях военного времени
Процесс воздействия на массовое сознание в предвоенные и военные годы
В условиях войны состояние массового сознания имеет огромное значение для победы. В формировании массового сознания большую роль играют такие факторы, как убежденность в справедливом характере войны; ценности, ради которых солдат может отдать свою жизнь; вера в способность государства отразить нападение врага; убежденность в низости и коварстве врага и т. д. Поэтому-то такое эмоциональное воздействие имела песня «Священная война», сразу квалифицировавшая войну, как справедливую войну против коварных захватчиков.
И в СССР, и в Германии воздействию на массовое сознание придавалось огромное значение. Мы не будем подробно останавливаться на роли пропаганды и агитации в Советском Союзе,65 этому посвящено много работ, а анализ воздействия властей на массовое сознание в тридцатые годы содержится в монографии Н. Б. Барановой «Мифологизация массового сознания». В то же время значение воздействия на массовое сознание в Германии в советской историографии изучено значительно меньше, поэтому анализ сущности и направленности воздействия на массовое сознание в предвоенные и военные годы начнем именно с этого. Тем более, что западные политики и исследователи считают, что пропагандистская война против Гитлера была проиграна.
Еще в «Моей борьбе» Гитлер писал: «С тех пор как я стал тщательно изучать политические события, меня в высшей степени заинтересовала пропагандистская деятельность. Я увидел, что организации социалистов-марксистов построили этот инструмент и использовали его с удивительным мастерством. И вскоре я понял, что правильное употребление пропаганды - это подлинное искусство, которое практически так и осталось закрытым для буржуазных партий». Роль, которую Гитлер отводил геббельсовскому министерству пропаганды, росла из года в год. В результате перед второй мировой войной отпускаемые этому министерству суммы даже превысили ассигнования на министерство иностранных дел (соответственно 55,3 и 49,4 миллиона марок в 1937 г.).67
Как и Гитлер, Геббельс тщательно изучал методы противника. Например, в конце 1920-х гг. для одной из предвыборных кампаний он выбрал чисто марксистский лозунг «У рабочего нет своей собственности... ему нечего терять, кроме своих цепей».68
Перед второй мировой войной и во время первой кампании этой войны одной из основных мифологем, внедрявшихся в массовое сознание в Германии, было превосходство немецкой нации. Эта мифологема теснейшим образом связана с идеологемой нехватки жизненного пространства. Для того, чтобы доказать это в средствах массовой информации публиковались материалы, которые иллюстрировали эту нехватку и показывали, как другие народы не умеют разумно распорядиться своими землями из-за низкой культуры. Широко практиковались публикации данных о количестве немцев, проживавших в других странах, о памятниках немецкой культуры, расположенных в этих странах, о походах немецких войск в Восточную Европу и т.д.69
А в годы второй мировой войны на солдат и офицеров, участвовавших в боевых действиях, а также на гражданское население в тылу вообще обрушилась мощная лавина военно-политической пропаганды. С апреля 1941 года в армейских батальонах была введена должность офицера по пропаганде. К апрелю 1943 г. численность подразделений пропаганды вермахта достигало 15 тысяч человек. Миллионными тиражами печатали листовки, предназначенные для распространения среди советских солдат типографии в городах Германии и прямо на фронте.
Особое значение в кампании обработки массового сознания в Германии имела игра на собственнических архетипах. Человеку издревле свойственно стремиться к обладанию какой-то собственностью, и гитлеровцы всячески старались стимулировать частнособственническую психологию. Каждому немцу официальная пропаганда стремилась внушить, что он лично заинтересован в территориальных захватах и сможет обогатиться. В октябре 1940 г. верховное командование вермахта издало приказ, где говорилось, что немецким военнослужащим гарантировано обеспечение землей на завоеванных восточных территориях: каждый фронтовик получал право на владение поместьем на восточных землях. Официальная пропаганда заявляла, что после войны каждый немец получит компенсацию за перенесенные лишения. Немцам обещали новые дома и земельные участки, а главное, господствующее положение на оккупированных территориях, независимо от теперешнего социального статуса.72
Гитлеровская официальная газета писала, что в распоряжении немцев «будут находиться колонии с их богатствами и Восток с его сельскохозяйственным производством». Таким образом, воздействие на массовое сознание в Германии было возведено в ранг государственной политики, призванной обеспечить успех военных действий во второй мировой войне.
Остановимся на основных направлениях информационного противостояния. Сейчас психологические, а по сути манипулятивные, операции, имеющие целью воздействие на массовое сознание или сознание социальных групп, стали обычной составляющей военных операций.74 Безусловно, проблема чисто информационной войны против предполагаемого, а потом и реального противника выходит за рамки нашего исследования, но чтобы не нарушить системность анализа, мы вкратце остановимся на ней, поскольку в данном случае речь идет о воздействии на групповое сознание - властей, военной верхушки и т.д.
Уже в начале второй мировой войны эта составляющая находилась на высочайшем уровне. Достаточно вспомнить, например, менее известную, чем инсценировка нападения на Германию, деятельность немецких спецслужб в Литве. Германия активно готовила восприятие общественным сознанием своей политики, пытаясь найти обоснование для явно агрессивных действий.
Так, в хранящемся в архиве Федеральной службы контрразведки сообщении резидента НКВД в Каунасе от 1938 г. о политической обстановке в Литве, говорится об организованных немецкими спецслужбами массовых антилитовских выступлениях и прогерманских демонстрациях. Министр иностранных дел Германии Риббентроп в известных «11 пунктах» обвинил Литву в «притеснении лиц немецкой национальности» и «препятствии развитию идей национал-социализма».75 После этого все существовавшие ранее в Клайпеде под прикрытием всевозможных благотворительных, спортивных кружков и обществ, религиозных клубов отделения национал-социалистической партии открыто объединились и легализовались.
Это было характерно не только для прибалтийских стран. Такие организации создавались и в других европейских странах. Так, в Бессарабии был создан еще в 1934 г. «Народный совет германцев Бессарабии». Этот совет активно вел прогерманскую агитацию, очерняя врагов Германии.76
Таким образом, речь идет о манипуляции массовым сознанием не только граждан стран, не игравших самостоятельной активной роли в международной политике того времени, но и о воздействии на сознание самих немцев, и общественное сознание западных стран. Вообще, Германия и ее союзники уделяли огромное внимание и официальной информации. Так, в плане мероприятий Харбинской японской военной миссии по усилению разведывательно-подрывной работы против СССР от 1940 г. в специальном разделе говорилось, что «касаясь обстановки в Европе, необходимо всегда давать информацию в невыгодном для Советского Союза свете... При проведении подрывной деятельности следует избегать даже малейших открытых действий. Путем распространения внешне безобидных пропагандистских листовок, компрометировать объективность советской информации, подрывая веру в нее.. .».77
Остановимся и на роли некоторых эмигрантских организаций и их попытках участвовать в манипуляции массовым сознанием в СССР. Так, например, в ориентировке Главного управления госбезопасности НКВД от апреля 1939 г. говорится о Российском фашистском союзе, созданном в 1926 г. в Маньчжурии. Эта организация забрасывала на территорию нашей страны агентов и группы террористов, давая им задания не только проводить диверсии и вербовать советских граждан, но и распространять антисоветские листовки. Командование пограничных войск отмечало, что количество листовок резко увеличивалось в период навигации по рекам Амур и Уссури.
Идеологемы и мифологемы военного времени
Любое общество не существует без идеализированных представлений о самом себе. Особенно остро эта потребность ощущается во время войн. В военных условиях идет интенсивный мифотворческий процесс - как инициированный снизу, так и организованный властями сверху. Причем этот процесс основан на общих закономерностях, что подтверждает анализ воздействия на массовое сознание в период войны в СССР, США и Германии. Анализируя массовую психологию фашизма, В. Райх писал: «Слово фашист - не ругательство, так же как слово капиталист. Оно представляет собой понятие для обозначения вполне определенного способа руководства массами и влияния на массы - авторитарного, с однопартийной системой и отсюда тоталитарного, с преобладанием власти над деловым интересом, с политическим искажением фактов и т.д.».14
Другими словами, речь идет об информационном монополизме и об интенсивном воздействии на массовое сознание. Тем не менее, несмотря на то, что характеристика данная фашизму, частично может быть отнесена и к советской системе воздействия на массовое сознание, мы считаем, что при сравнении системы мифологем и идеологем в Германии и в Советском Союзе становится очевидным, что по нравственной силе, по благородству советская система была несопоставима с немецкой, что, в конечном счете, и стало одним из факторов победы.149
Остановимся на манипулятивной и идеологической деятельности властей внутри страны. В СССР уже в 1930-е гг. с большим успехом использовался сложный механизм воздействия на массовое сознание. Но предвоенное десятилетие и годы войны — периоды, хотя и связанные хронологически и политически между собой, но отличающиеся по объективным и субъективным причинам воздействия, методам и целям.
Масштабы военных конфликтов в 30-е гг. XX в. были таковы, что позволяли пропаганде внутри страны манипулировать массовым сознанием, представляя даже поражения как удачи и победы. Например, после войны с Финляндией газеты писали так: «Мудрая внешняя политика Советского правительства обеспечивает... заключение мирного договора с Финляндией, что еще раз подтверждает несомненный успех Сталинской внешней политики и показывает мощь нашего социалистического государства и непобедимость Рабоче-Крестьянской Красной Армии».150 В этом же духе звучали названия бесед: «О блестящих победах на финском фронте».
«Люди, защищавшие Смоленск или Брянск, повторяли то, что... читали в газетах: рабочий класс Германии силен, это передовая индустриальная страна, правда, фашисты, поддерживаемые магнатами Рура и социал-предателями, захватили власть, но немецкий народ против них, он продолжает бороться. «Конечно, — говорили красноармейцы, — офицеры фашисты, наверное, и среди солдат попадаются люди, сбитые с толку, но миллионы солдат идут в наступление только потому, что им грозит расстрел».152
В обстановке угрозы войны или же непосредственных военных действий особое значение приобретает борьба со страхом, вполне естественным для таких ситуаций. Об этом естественном чувстве Ю. Друнина в 1943 г. написала: Я только раз видала рукопашный. Раз - наяву. И тысячу - во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне. 5
Особенно борьба со страхом актуальна для начального периода Великой Отечественной войны.154 Это была новая война, которую Россия еще не знала -тотальная война на уничтожение. Речь шла о ликвидации СССР как страны и как цивилизации. По сути, война и была столкновением двух цивилизаций, причем они использовали весьма похожие методы воздействия на массовое сознание, хотя коренные отличия, о которых мы скажем позже, безусловно были.
К середине июля 1941 г. из 170 советских дивизий, принявших на себя первый удар германской армии, 28 оказались полностью разгромленными, 70 дивизий потеряли больше 50% личного состава и техники. Уже к полудню 22 июня в ходе бомбардировок советских аэродромов немцы уничтожили 1200 самолетов, из них больше 800 - на земле. К концу 1941 г. Красная Армия потеряла почти весь свой стратегический эшелон - наиболее подготовленные кадровые войска. Территориальные же части, то есть те части, которые формировались из мужчин, призывавшихся на кратковременные военные сборы, по словам Г. К. Жукова, «были подготовлены из рук вон плохо».15
Психологическая тяжесть поражений усугублялась тем, что в предвоенные годы представители армии и флота уверяли народ, что в случае необходимости наша армия одолеет любого врага. Другое дело, что эти заверения носили официальный характер. В узком кругу оценки военных были более сдержанными. Среди гражданского населения пессимистические настроения в начале войны также были весьма распространены. Так, А. Архангельская, домохозяйка из Кузнецка, в ответ на приглашение пойти на собрание заявила, что «Сталин из Москвы сбежал, Москву разбомбили, от нас об этом скрывают».
На продолжении всей второй половины 1941 г. в материалах архивов мы встречали упоминания о «паникерских слухах», о недостойном поведении «отдельных коммунистов, проявлявшим трусость и даже распространявшим ложные слухи»,158 в то время как «кривотолки, ходившие среди населения не разбивались правдивым большевистским словом».159 В архивах множество материалов, свидетельствующих о чувстве страха или недоверия к официальной информации в первые месяцы войны. Например, служащий областной опытной станции Борисов, говоря в 1941 году о сводках Информбюро, сказал: «Неизвестно, кому верить».160
Об отношении к немцам в начале войны говорит и тот факт, что в первый год войны, особенно в западных областях, в плен сдавались миллионы наших граждан. Фактически лишь однажды, в тосте, который он произнес в мае 1945 года «за здоровье русского народа», Сталин признает ошибки: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах... Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германием и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии». Среди этих ошибок, на наш взгляд, - и ошибки в определении направлений воздействия на массовое сознание, в определении идеологем, внедрявшихся в это сознание.
В первые месяцы войны среди тем собраний, бесед, лекций одной из самых распространенных и рекомендованных партийными органами была тема, которая формулировалась так: «Миф о непобедимости германской армии».161 Тяжелыми были первые месяцы войны, когда приходилось абстрактно доказывать, что непобедимость германской армии - это миф. Только после разгрома под Москвой было получено неопровержимое доказательство, что над немцами можно одерживать победы. А ведь 29 ноября Гитлер уже объявил, что «война в целом уже выиграна».
О том, насколько опасной была ситуация под Москвой, свидетельствуют письма немецких военных. Так, А. Неймген писал своему родственнику: «Дорогой дядюшка!... Я видел тяжелые пушки, которые к вечеру будут обстреливать Кремль. Я видел полк наших пехотинцев, которые первыми должны пройти по Красной площади. Это конец, дядюшка, Москва наша, Россия наша...».
Значение взятия Москвы для массового сознания понимали не только мы, но и немцы. Генерал фон Бок 12 ноября сказал, что «...в военном и психологическом отношении необходимо взять Москву...». Ведь в первые месяцы войны «редкие пленные немцы, главным образом танкисты... держались самоуверенно, считали, что с ними приключилась неприятность, но что не сегодня завтра их освободят наступающие части... Настоящий перелом начался только после Сталинграда, да и то до лета 1944 года миллионы листовок приносили мизерное количество перебежчиков».164
Одним из факторов поражений первого этапа войны исследователи среди прочего называют и психологический - репрессии среди командиров подорвали доверие к ним. «Гнетущая атмосфера подозрительности сковывала инициативу офицеров».165
Одной из идеологем военного времени было утверждение о преемственности с героическим прошлым русского народа. Достаточно проанализировать темы лекций и докладов, которые были проведены на предприятиях и в учреждениях Пензенской области в июле 1941 г.: «Отечественная война 1812 года», «Великий русский полководец Суворов и героизм русского народа», «Александр Невский и борьба русского народа с псами-рыцарями», «Разгром прусской армии русскими в семилетней войне».166
Количественное и качественное состояние средств массовой информации в Пензенской области в военные годы
Издательство газеты «Сталинское знамя» было единственным в области центром, снабжавшим пензенцев газетами, плакатами, брошюрами и листовками. В 1940 г. работа «Сталинского знамени» обсуждалась на заседаниях бюро обкома 4 раза. Работа газет всегда была в центре внимания партийных органов, прекрасно понимавших их значение в воздействии на массовое сознание. За тот же, 1940 год, бюро обкома кроме работы областной газеты обсудило три вопроса, непосредственно связанных с работой районных газет, было проведено 6 совещаний с редакторами, организована при учительском институте заочная учеба работников районных газет. Такое внимание не удивительно, ведь в 1940 г. общий разовый тираж всех газет в области составлял больше 155 тысяч экземпляров.
С началом войны работа издательства была перестроена на военный лад: около 70% сотрудников ушли на фронт; значительная часть типографского оборудования в области в начале войны была передана армейским и дивизионным газетам.
Несмотря на это в военные годы в Пензенской области издавались 52 газеты, среди них - 42 районных газеты и 8 заводских многотиражек. Еще в 1940 г. оборудование совхозных типографий было передано районным газетам: из башмаковского совхоза имени Тимирязева - головинщинской газете «Красное знамя», из колышлейского совхоза «Пятилетка» - терновской газете «Колхозная правда» и т.д., а газеты в основном укомплектованы штатами: в ежедневных газетах - 11 человек, в выходящих раз в неделю - 4 человека.
Для более полной характеристики средств массовой информации не только с точки зрения газетной деятельности, но и полиграфической базы - каждая газета выходила в своей типографии «районного значения» - приведем список типографий и названия районных газет в 1942 г.:
- Сталинский клич - Кузнецк;
- Социалистический путь - Нижний Ломов;
- Колхозная стройка - Сердобск;
- Колхозник - Беково;
- Ленинский путь - Беднодемьяновск;
- Заря коммуны - Городище;
- Каменский колхозник - Каменка;
- Колхозный клич - Камешкир;
- Ленинец - Лопатино;
- Лунинская коммуна - Лунино;
- За большевистские колхозы - Сосновоборск;
- Колхозник - Николо-Пестровка;
- Клич ударника - Неверкино;
- Сталинский устав - Бессоновка;
- За коллективный труд - Башмаково;
- Искра -Барановка;
- Сталинское знамя - Большой Вьясс;
- Красное знамя - Головинщино;
- Колхозное знамя - Голицыно;
- Ударник- Даниловка;
- По ленинскому пути - Исса;
- Знамя коммунизма - Вадинск;
- Социалистический путь - Колышлей;
- Ленинская правда - Земетчино;
- Сталинский путь - Кондоль;
- Мокшанская коммуна - Мокшан;
- Сталинский призыв - Наровчат;
- Стахановец - Николаевка;
- Сталинский путь - Пачелма;
- Сталинская правда - Поим;
- Ленинский завет - Свищевка;
- Сталинец - Соседка;
- Коммуна - Малая Сердоба;
- Колхозная правда - Терновка;
- Коллективный путь - Телегино;
- Организатор - Тамала;
- Чембарский колхозник - Чембар;
- Путь к социализму - Шемышейка;
- Красное знамя - Салтыкове
Несмотря на столь значительное число изданий, серьезной проблемой была нехватка бумаги, что вызвало сокращение тиражей. Областные газеты выпускались 5 раз в неделю на двух страницах; районные газеты, объем которых сократился до двух полос, были переведены на еженедельный выпуск. Поскольку ТАСС передавал обзоры ситуации на фронтах для районных газет по четвергам (в 4 утра), был установлен единый день выхода для районных газет - четверг, хотя зачастую этот срок нарушался и редакторы подписывали газету в печать и в субботу, и в воскресенье.
Сокращение тиражей происходило на протяжении всей первой половины войны. Так, в 1942 г. газета «Сталинское знамя» перешла с четырех полос на две, а ее тираж сократился с 40 до 34 тысяч, в розничную продажу поступало только 4 800 экземпляров.324 Правда, иногда эти лимиты нарушались. Например, это происходило во время весеннего сева или уборки, когда в «особо отстающих районах обеспечивался в течение декады ежедневный выпуск газеты «Сталинское знамя» разовым тиражом в 1 000 экземпляров».
Причиной сокращения тиражей была нехватка бумаги. Напомним, что в типографии «Сталинского знамени» в годы войны еще печатали продовольственные карточки тиражом 1 млн. 500 тысяч экземпляров.
В некоторых случаях обком обращался в управление пропаганды ЦК с просьбами о выделении дополнительных лимитов или целевого выделения. Так было, когда приняли решение напечатать сборник материалов о подвигах пензенцев «Пензенцы на фронте» объемом 10 печатных листов с литографическими портретами тиражом 5 тысяч экземпляров.327
В июле 1941 г. была опубликована статья об опыте работы Московской парторганизации и передовица в «Правде» «Агитацию на службу Отечественной войны».329 Это послужило сигналом к началу перестройки работы отделов пропаганды и агитации райкомов, горкомов и обкомов партии. В следующем, 1942 году, было принято партийное постановление, касающееся районной печати. Власти не устраивал тот факт, что многие действия, предпринятые центральными и областными изданиями, не доходят до основной массы населения, проживающей в сельской местности. Проблема всеобщности воздействия печати на массовое сознание была для властей очень важна. Кроме этого в «глубинке» испытывали элементарный недостаток информации.
Роль радио и кино в формировании массового сознания в условиях военного времени
Для большинства граждан Советского Союза война началась с сообщения по радио. Воскресные номера газет за 22 июня 1941 г. не предвещали беды. Читатели не предполагали, что на западной границе уже идут кровопролитные бои. 22 июня в 12 часов дня Центральное радио передало правительственное Заявление о вероломном нападении фашистской Германии. Через 45 минут после этого в эфир был передан первый выпуск «Последних известий» военной поры. В Пензе в это время в парке им. Белинского проводился районный школьный праздник, который был завершен, несмотря на трагическое сообщение, услышанное по радио.
По выступлениям Сталина и Молотова в начале войны по области была проведена целая серия митингов.518
Песни, звучавшие в годы войны по радио, обладали огромной силой. Исследователи (например, Ю. Бирюков) утверждают, что практически все популярные в народе военные песни были лирическими, в них речь шла не о войне, а о той жизни, которую война отнимала: «В лесу прифронтовом», «Огонек», «Соловьи», «На солнечной поляночке» и т.д. Сами немцы вспоминали, что «в Германии во время войны не звучало ни одной связанной с войной лирической песни; имелись только боевые марши и «бытовые» песни, никак не соотнесенные с войной».
Особняком стоит фактически единственная по-настоящему трагедийная песня -«Священная война». До 15 октября 1941 г. она была в опале, поскольку власти посчитали, что она чрезмерно трагична, с первых строк обещает «смертный бой», а не близкую победу. Только после того как немцы взяли Калугу, 14 октября Ржев и Калинин (Тверь) «Священная война» стала ежедневно звучать по радио.
Безусловно, нельзя отрицать, что по радио передавали только военные лирические песни. Звучала и военная патриотика:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из тысяч грозных батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину - огонь!
Огонь! Большое распространение в годы войны получили радиомитинги: в честь 24-й годовщины Октября, в защиту детей от фашистского варварства, антифашистский митинг работников литературы и искусства, всесоюзный митинг женщин-матерей и жен фронтовиков.
Огромной силой эмоционального воздействия на массовое сознание обладала радиопублицистика. В памяти многих пензенцев остались вступления у микрофона Р. Кармена, А. Гайдара, Е. Петрова, JI. Соболева, Л. Кассиля, П. Мануйлова, К. Паустовского, А. Фрама.
Радио сплачивало людей. Трансляции из Москвы антифашистских митингов, собраний, конгрессов, а также торжественных заседаний, посвященных торжественным датам имели исключительно важное значение для массового сознания советских людей. В дни героической битвы под Москвой, 7 ноября 1941 г. по радио передавали репортаж о параде советских войск на Красной площади в
Москве. Это вселяло уверенность в неминуемость победы страны над фашизмом. Власти понимали сплачивающую роль радио, и в условиях слабого распространения в районах области радиоточек перед партийным активом была поставлена задача организовывать коллективные радиослушания.521
Полгода - с ноября 1941 г. по апрель 1942 г. - почти ежедневно шли радиорепортажи из Севастополя, защитники которого устояли под натиском врага. А когда в июне снова начался штурм, миллионы людей в стране, затаив дыхание, слушали слова репортажа: «Мы говорим из осажденного города, но мы уверены -завтра будут в осаде наши враги...» И еще четыре недели моряки удерживали город. Каждый день оттуда шли репортажи об их героическом сопротивлении.
С августа 1941 г. Центральное радио начало транслировать для всей страны передачи из Ленинграда. Несмотря на артиллерийский обстрел и налеты вражеской авиации, ежедневно выходила газета, велись передачи радио.
Тяжелым оказался для нашей страны 1942 год. Летом и осенью развернулось гигантское сражение под Сталинградом. Благодаря передачам радио, всей стране стало известно о подвиге защитников дома Павлова, о мужестве моряков Волжской флотилии, о самоотверженном труде рабочих тракторного завода, днем и ночью отправлявших на фронт танки и самоходные установки. Великим праздником для всей страны было первое сообщение Центрального радио, переданное 23 ноября 1942 г., о начале разгрома немецко-фашистских войск на Волге. Таким же праздником было, когда 19 января 1943 г. в 22 часа 42 минуты Центральное радио передало сообщение «В последний час» о прорыве блокады под Ленинградом. А через две недели - 2 февраля - Совинформбюро передало сообщение о полной победе советских войск под Сталинградом.
5 августа 1943 года в 12 часов ночи по радио транслировался первый в истории войны артиллерийский салют в честь советских войск, освободивших Орел и Белгород.
Большую роль сыграло радио в сборе средств на нужды армии. 9 декабря 1942 г. Всесоюзное радио передало письмо колхозников Тамбовской области о строительстве танковой колонны. На следующий день оно было опубликовано в центральных газетах. Это письмо положило начало патриотическому движению по сбору средств на вооружение Красной Армии.
Радио было важнейшим средством воздействия на массовое сознание и в Германии. С помощью радио достиг своего пика как политик Гитлер. И. Геббельс одно из своих выступлений назвал «Радио как восьмая великая сила», в котором он приводит слова Наполеона, считавшего седьмой великой силой газеты. В своем дневнике 7 июля 1941 г. Геббельс писал: «Мы вещаем по всем передатчикам, ведем тайную мощную кампанию против Москвы. Тайные передатчики работают образцово и доставляют большевикам много хлопот: наша большая кампания против большевизма началась превосходно. Все информационные и пропагандистские средства задействованы лучшим образом». В 1939 - 1940 гг. в Германии было 107 радиостанций.523
Содержание советских радиопередач отличалось от содержания передач гитлеровского радио. Например, Гитлер считался (собственно - и был) оратором, способным повести за собой аудиторию, зажечь ее, поэтому его речи очень часто транслировались по немецкому радио. «Звуковой рисунок речи фашистского главаря неровен, неспокоен, даже ритмичность то и дело сменялась перебивами ритма, образуя сильнодействующий эффект контраста».524 Сталин, как известно, ораторским мастерством не отличался, и его выступлений по радио в годы войны практически не было.
Но основным отличием было то, что Германия, находясь в центре Европы и бывшей в пределах досягаемости вражеских передач - швейцарских радиостанций или Би-Би-Си, была вынуждена уделять больше внимания контрпропаганде. Одно время радио Люксембурга транслировало на Германию передачу «Письма, которые вы не получили», в которой женский голос читал отрывки из писем, найденных на телах немецких солдат, убитых в очередном бою. Англичане имели станцию, которая в конце войны использовалась для «черной пропаганды». Например, после допросов пленных команд немецких подводников в эфир шла компрометирующая информация о военных и политических деятелях, следствием которых часто были отставки и самоубийства.
