Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Астрологические спекуляции в ренессансной Флоренции: Марсилио Фичино и Джованни Пико делла Мирандола 80
1. Астрология Марсилио Фичино: между средневековой традицией и неоплатонизмом 80
2. Джованни Пико делла Мирандола об астрологии: 1486—1493 142
Глава II. Джованни Пико делла Мирандола против астрологии 168
1. Астрологические источники 168
2. Представления Джованни Пико делла Мирандола о возникновении астрологии 221
3. Критика астрологических практик 231
4. Физико-философские обоснования критики астрологии 271
Глава III. Астрология после «Рассуждений» Пико: pro и contra 313
1. Джироламо Савонарола 313
2. Джован Франческо Пико делла Мирандола 325
3. Максим Грек 350
4. Лучо Белланти 359
5. Джованни Джовиано Понтано 371
Заключение 381
Библиография 383
- Джованни Пико делла Мирандола об астрологии: 1486—1493
- Представления Джованни Пико делла Мирандола о возникновении астрологии
- Критика астрологических практик
- Джован Франческо Пико делла Мирандола
Джованни Пико делла Мирандола об астрологии: 1486—1493
Приступая к анализу астрологических воззрений Джованни Пико делла Мирандола421, я хотел бы обратиться к трактатам, предшествовавшим «Рассуждениям против прорицательной астрологии». В них на основе собственного прочтения неоплатонических и теургических текстов молодой граф Ми-рандолы постарался модифицировать теорию Фичино. Кроме того, я постараюсь показать, что опровержение астрологии, предпринятое в «Рассуждениях», было вызвано не только влиянием Савонаролы, но и философскими причинами. Среди текстов, о которых пойдет речь, выделяются сочинения раннего периода — «Комментарий к “Канцоне о любви” Джироламо Бенивьени» и так называемая «Трилогия»: «900 тезисов», «Речь о достоинстве человека» и «Апология». После анализа этих работ Пико я перейду к трудам, созданным уже после возвращения во Флоренцию, — «Гептаплу» и «Комментариям на Псалмы».
Четыре названных сочинения раннего периода были написаны за два года, когда Пико готовился к диспуту в Риме. «Комментарий к “Канцоне о любви” Джироламо Бенивьени», который не относился к задуманному Пико проекту, тем не менее идейно связан с некоторыми положениями, нашедшими свое отражение в «900 Тезисах». «Речь о достоинстве человека», которую Пико так и не удалось произнести, становится важным дополнением к другим сочинениям «Трилогии». Я уже говорил, что представления Пико об астрологии в этих сочинениях нельзя рассматривать в отрыве от его видения проблем магии и каббалы. Астрология здесь упоминается нерегулярно, однако многие интересующие нас вопросы оказываются вписаны в общую магическую теорию. Выстраивая анализ по хронологии, следует начать с «Комментария к “Канцоне о любви” Джироламо Бенивьени».
Этот единственный написанный Пико текст на итальянском языке известен прежде всего благодаря ряду критических замечаний, с которыми его автор выступает против своего современника и признанного главы флорентийских неоплатоников Марсилио Фичино. Однако в силу затронутых в «Комментарии» проблем этот текст имеет отношение и к нашему случаю: ведь в трактате Пико речь идет не только об альтернативном прочтении Платона и интерпретации теории любви, которая противопоставлена «Комментарию на “Пир” Платона» Фичино, но также о строении мира и о некоторых важнейших категориях бытия.
Так, опираясь на основные постулаты Платона, Пико выстраивает свою систему мироздания, в которой главенствует Бог — «начало и причина всякой божественности»422. Этот Бог не создал никакого иного творения, кроме первого разума, который не следует путать с христианским сыном Божьим423. Предостерегая от таких сравнений, Пико одновременно критикует Фичино, который считал, что человеческая душа непосредственно создана Богом424. Вслед за Богом и первым разумом Пико ставит рациональную душу425, кото рая движет и управляет телесной природой426. Упоминание астрологии в «Комментарии к “Канцоне о любви” Джироламо Бенивьени» впервые встречается в связи с этими тремя высшими сущностями. По мнению Пико, древние теологи, скрывая свои мистерии за поэтическими именами, называли эти сущности Целием, Сатурном и Юпитером соответственно427. Невзирая на многочисленные случаи расхождений по вопросу о месте и природе Сатурна и Юпитера, Пико придерживается следующего мнения: Сатурн совпадает с первым разумом, Юпитер — с рациональной душой. И одно из обоснований такого вывода Пико находит в астрологии, адепты которой приписывают Сатурну созерцательность, что в понимании Пико соотносится с разумной природой Сатурна; а Юпитер, наоборот, дарует людям государственную власть и способность управлять низшими по рангу и положению428. По мнению Пико, такое утверждение астрологов может служить весомым доводом, подтверждающим структуру мироздания, выдвинутую им на основе трудов Платона и неоплатоников. Однако Пико не ограничивается только высшими сущностями. Рассуждая о природе небесных сфер, которых, по мнению древних мыслителей, существовало всего восемь, Пико придерживается неоплатонической по духу идеи об анимизации планет и сферы звезд, прибегая к красивой и поэтичной аналогии с музами429. Таким образом, утверждая наличие душ у небесных сфер, Пико придает планетам некоторые характерные черты. Этим и ссылками на античных астрологов, с мнением которых соглашались Платон и Аристотель, Пико объясняет законность выведения свойств отдельных планет, например, Марса и Венеры430. Более того, расположение планет подтверждает их особенности: ведь из слов Пико следует, что Венера находится близ Марса для нивелирования его разрушительной природы и обретения гармонии, то же относится к Сатурну и Юпитеру. Очевидно, в восприятии Пико планеты и звезды выступают носителями определенных черт, что сообразуется не только с учением неоплатоников, но и непосредственно со словами так называемых «древних астрологов».
Отдельно следует упомянуть, как именно Пико понимает управление низшим миром. По его мнению, существующие поверх всего десятая и девятая сферы суть высшие сущности, которым подчинены звезды и семь пла-429 «Dopo l anima del mondo pongono e Platonici molte altre anime razionale, fra le quali ne sono otto principale, che sono l anime delle spere celeste, le quali secondo gli antichi non erano pi che otto, cio sette pianeti e la spera stellata. Queste sono le nove Muse, da Poeti celebrate, fra le quali la prima Callyope, che la universale anima del mondo, e le altre otto per ordine sono distribuite ciascuna alla sua spera. Per dobbiamo dire Callyope essere la pi nobile e la prima anima fra tutte le anime e l anima universale di tutto il mondo» (Ibid. P. 477–478). 430 «E perch in essa constituzione delle creature necessario che l unione superi la contrariet, altrimenti la cosa si dissolverebbe perch dal loro insieme si separerebbono e suoi principi, per detto da poeti che Venere ama Marte, perch quella bellezza la quale si chiama Venere, come noi di sotto diremo, non sta sanza quella contrariet; e che Venere doma e mitiga Marte perch quel temperamento restrigne e retunde la pugna e l odio che fra quelle nature contrarie. Similmente appresso gli antichi astrologi, l openione dei quali segue Platone e Aristotele, e, se-condo che scrive Abenaza spano, ancora Mois, Venere fu posta nel mezzo del cielo accanto a Marte, acciocch avessi a domare l impeto suo che di natura sua destruttivo e corruttivo, s come Giove la malizia Saturno. E se sempre Marte fussi sottoposto a Venere, cio la contrariet de principii componenti al lor debito temperamento, niuna cosa mai si corromperebbe» (Ibid. P. 496).
Представления Джованни Пико делла Мирандола о возникновении астрологии
В предыдущем разделе я показал, какие источники использовал Пико в своих «Рассуждениях», как он читал и воспринимал их. Хотя в некоторых случаях его прочтения страдают некоторой тенденциозностью, его знакомство с астрологической литературой кажется исчерпывающим. Сейчас я хотел бы обратиться к другой весьма интересной проблеме, которую Пико поднимает в своем трактате. Она связана с тем, как Пико представляет истоки возникновения астрологии и причины, по которым последняя смогла овладеть умами многих народов. В поисках ответов на эти вопросы следует в первую очередь обратиться к тексту двенадцатой книги «Рассуждений».
Может показаться, что эта книга носит черновой характер, в ней встречается множество повторов. Однако при более внимательном чтении прекрасно ощутим остов повествования, хотя его детализация не отличается совершенством. Пико не успел отшлифовать данный фрагмент трактата, но основная канва намечена четко: сначала он объясняет причины, по которым египтяне и халдеи стали заложниками астрологического суеверия; затем анализирует некоторые основные термины астрологии, возникшие в глубокой древности. Без них эта лженаука была бы немыслима. Заканчивается же книга указанием на то, как именно астрология распространялась от древнейших обществ — египетского и халдейского — к грекам, арабам и впоследствии оказалась на христианском Западе. Как раз в последней части встречается наибольшее число повторений уже изложенного материала. Особенно много здесь перекличек с текстом первой книги, однако полных совпадений Пико удается избежать. Он как будто еще раз напоминает некоторые основные вехи в развитии астрологии и объясняет, почему на том или ином этапе это суеверие смогло выйти на поверхность.
Первое, на что Пико обращает особое внимание читателя, — желание астрологов приписать свое заблуждение Божественному Промыслу. Для хри стианина не может быть сомнений, что астрология возникла не по разумению Бога, но из-за коварства дьявола, которого сам Бог назвал отцом обмана679. Однако астрологи придумывают самые разные небылицы о том, что в числе других благ Бог даровал Адаму астрологическое знание. Впоследствии оно было передано Ною, сын которого Ионик, по заявлению некоего Мефодия, сделал много самых разных предсказаний, основываясь на астрологии. Уже затем от сыновей Ноя об астрологии узнал Авраам, который обучил египтян ее основам; египтяне же передали ее грекам, греки — латинянам680. К сожалению, не очень понятно, какой именно источник использовал Пико, приводя эту астрологическую небылицу. Но, разумеется, опровергнуть ее может человек с намного менее обширными познаниями, чем Пико.
Прежде всего Пико пытается установить личность Мефодия. По его словам, речь идет не о Мефодии, упоминаемом Иеронимом, а о его тезке, о котором без симпатии писал Петр Коместор681. Но даже этот Мефодий не мог бы сказать, что сын Ноя Ионик способен к предсказаниям. Ведь Моисей писал только о трех сыновьях Ноя — Симе, Хаме и Иафете; после него никто — ни Иосиф Флавий, ни Филон Александрийский, ни какой-либо другой еврей или комментатор или анналист, — никогда не приписывал Ною каких-либо иных детей682. Когда же Иосиф Флавий говорит, что Авраам научил египтян астрологии, он, по мнению Пико, имеет в виду не прорицательную астрологию, а математическую науку. Для египтян это было совершенно новым знанием, в то время как прорицательная астрология была им уже известна благодаря халдеям683. Именно халдеи первыми начали применять это лжеучение, поэтому высказывание Альбумазара, будто сыновья Ноя пришли в халдейские земли обучить их жителей астрологии, кажется абсурдным684. Соответственно, Пико полностью отвергает эту точку зрения и видит опасность и хитрость астрологов в том, чтобы приписать возникновение прорицательной астрологии влиянию Божественного Провидения685.
Далее Пико выражает уверенность, что было бы полезно познакомить читателя с тем, откуда возникла астрология. Ее основоположниками, по его мнению, следует считать халдеев и египтян686. Пико сначала выделяет эти народы среди других по двум важнейшим признакам — идолопоклонству и интересу к астрономии687. Они всегда почитались как самые древние носители религиозных традиций. Никакой особенной разницы между их религиозными учениями Пико не усматривает, связывая их одним эпитетом — идолопоклоннические688. Однако эти учения какое-то время были очень уважаемыми, и тут мы встречаем весьма интересное утверждение, которое соотносится с ранним творчеством Пико. Он говорит, что к мудрости египтян и халдеев в поисках истины обращались Пифагор, Демокрит, Евдокс, Платон и другие древние философы. Но самое главное — и он в молодости последовал их примеру, но был так же обманут689. Этой фразой он подтверждает, что на раннем этапе творчества в его сознании герметическая традиция и халдейская мудрость были тайным божественным знанием, которое предшествовало философии и богословию и отразилось в трудах многих выдающихся мыслителей. Таким образом, в небольшом, незаметном для невнимательного читателя утверждении он указывает на значительное изменение некоторых собственных принципов относительно истории философии и религии690. Дальше Пико объясняет происхождение этой ошибки. По его мнению, все народы и настоящие философы сходятся во мнении, что истинное знание состоит в религии. И так как халдеи и египтяне слыли носителями древнейших религиозных культов и церемоний, философы обращались к ним. К тому же халдеи и египтяне считались знатоками астрономии; и когда греческие мыслители говорили о египтянах и халдеях, они упоминали жрецов и астрономов691. Но никогда нельзя встретить никакого упоминания о египетских или халдейских философах, поскольку эти народы в вопросах философии были поразительно несведущи. Тем не менее Фалес Милетский позаимствовал из их религиозных учений некоторые важнейшие принципы своей философии — например, тезис о воде как основном элементе мироздания692. А Пла тон использовал в «Тимее» учение о четырех элементах, из которых состоит весь мир, хотя для египтян сама структура четырех элементов была тесно связана с астрологическими учениями693. Многие греческие философы ездили в Египет для знакомства с астрономией, однако они не оказались в плену астрологического суеверия. Яркий тому пример — Евдокс из Книда694.
Весьма интересно часто повторяющееся высказывание Пико, что народы, в среде которых родилась астрология, были идолопоклонниками. Это одно из основных условий среды, благоприятной для рождения и развития астрологии. У этих народов не существовало настоящей религии, как ее понимает Пико на примере прежде всего христианства. Эти идолопоклоннические религии в значительной степени ориентированы на природу, поэтому Пико приводит такой важный пример, как значение Нила для всей египетской религиозной традиции. Именно поэтому вода для египтян — важнейший элемент. Астрология становится элементом идолопоклоннических учений, поскольку обращена исключительно к изучению природы и совершенно не учитывает человека, его свободную волю и способность влиять на события в равной с природными явлениями степени. Этим астрология отрицает всякую настоящую религию и устанавливает идолов.
Критика астрологических практик
Я по возможности подробно рассмотрел источники, которые Пико использовал в своей критике или, наоборот, подверг обструкции. Теперь же мне кажется вполне логичным перейти к тем основным практикам, которыми оперировали астрологи. Этот значительный пласт понятийного и практического содержания астрологии — второй объект критики суеверия, предпринятой Джованни Пико делла Мирандола. Разумеется, рассматриваемые далее астрологические практики основываются на тех источниках, о которых говорилось выше.
Деление основных астрологических практик, которое я приведу ниже, носит условный характер. Пико не был идеально аккуратен в разделении нужных нам астрологических техник, хотя его анализ не лишен структуры и внутренней логики. Тем не менее мне удалось выделить три основных вида практик-учений. Первый вид — описания неба, разделение всего небесного пространства на знаки Зодиака или на еще более мелкие составляющие части. Вторая важнейшая практика, без которой трудно представить астрологию даже в нее нынешнем, современном виде, — составление гороскопа и предсказание будущей жизни человека. И, наконец, после этого я обращусь к анализу тех учений астрологов, которые затрагивают существование целых народов, установление законов, царств и других непременных атрибутов жизни общества. К этой группе относятся и предсказания на весь календарный год. Вопросов такого рода я уже касался при разборе теории «великих конъюнкций», однако астрологи не ограничиваются только ею при попытках предсказать важные и всемирно значимые события.
Астрология невозможна без основных астрономических понятий, представлений о знаках Зодиака и планетах, об их делении и движении небесных сфер. Это можно было бы назвать фундаментом не только астрологического суеверия, но и общих представлений о природе. Разумеется, астрологи были более сведущи в таких вопросах, чем простые люди, но, как стремится убе дить нас Пико, их знания поверхностны и полны ошибок. Одна из его основных задач при рассмотрении астрологических методов — показать неточность базовых принципов, которыми астрологи неизбежно пользовались при составлении предсказаний. Ниже речь пойдет о строении неба и о многочисленных ошибках астрологов в его описании.
Думаю, логично было бы начать непосредственно со строения и количества небесных сфер704, и для этого нам следует ознакомиться с содержанием VIII книги «Рассуждений». В ней Пико осуждает то строение мироздания, которое астрологи воспринимают как верное, хотя даже в таком вопросе они не смогли избежать противоречий. Согласно верованиям древнейших астрологов, существует восемь небесных сфер; впоследствии их точку зрения поддерживали многие знаменитые философы, включая Платона и Аристотеля705. В этом можно усмотреть еще одно доказательство тезиса, на котором Пико настаивал в XII книге «Рассуждений»: несмотря на выдающиеся способности и общее отрицательное восприятие астрологии, даже такие философы, как Платон и Аристотель, допускали ошибки, принимая некоторые важнейшие положения астрологов. В отношении Платона Пико прибегает, видимо, в тексту «Тимея»; основным источником его знаний о сферах у Аристотеля должен был быть трактат «О небе». Долгое время представления о существовании восьми сфер доминировали, и под их влияние попал Птолемей. То, что он никогда не говорил о девятой сфере, можно легко доказать при чтении «Альмагеста», хотя многие последователи ошибочно приписывали ему признание девятой сферы706. Так, считается, что Птолемей относил к восьмой сфере звезды, которые характеризовал подвижностью, а к семи другим — неподвижные планеты. Современные комментаторы Птолемея предполагают, что их учитель поверх подвижных звезд восьмой сферы определил фигуры девятой сферы, получающие импульсы от перводвигателя. Однако, по словам Пико, именно в этом последователи античного астронома ошибаются: ведь Птолемей, наоборот, называл тела восьмой сферы неподвижными, о чем подробно написано в «Альмагесте» и «Четверокнижии», и полностью избежал какого-либо упоминания о девятой сфере в своих сочинениях707. Но даже не смотря на это Иоанн Саксонский попытался сделать вид, что Птолемей говорил о девяти сферах, и приписал ему слова, в действительности сказанные его главным, но не единственным комментатором, которого знал Пико708, — Хали Авенроданом709.
После Птолемея на протяжении более тысячи лет никто не говорил о девятой сфере. Первым, кто попытался ее ввести вновь, был Альфонс Кастильский. Современные астрономы пользуются именно девятью сферами, хотя древние ограничивались восемью710. Этого же мнения придерживались два автора, которых по контексту Пико скорее всего относит к «древним», — Прокл и Лев Еврей, под которым, видимо, надо понимать Леви бен Гершона, на средневековом Западе более известного как Герсонид. Перед нами встает резонный вопрос: как хронологически воспринимал Пико Герсонида, который никак не может быть отнесен к «древним» мыслителям? Или перед нами тот случай, когда Герсонид воспринимается как носитель древней мудрости? На мой взгляд, вариант с ошибкой Пико в хронологии следует отбросить. Анализ «Рассуждений» показывает, что Пико хорошо представлял себе время написания того или иного сочинения и осознавал хронологическое развитие философских или астрологических учений (хотя и он не избежал общих для всего гуманистического сообщества хронологических аберраций — например, чрезмерно ранней датировки неоплатонических по духу трудов Гермеса Трисмегиста). Мне кажется более вероятным, что в сознании Пико Герсо-нид — «древний» автор потому, что передает древнейшее еврейское учение, к которому Пико всегда испытывал огромное уважение и неподдельный интерес.
Пико объясняет, почему возникла необходимость для средневековых астрономов и астрологов ввести девятую сферу. Дело в том, что по их расчетам неблуждающие звезды двигались с запада на восток, в то время как небесная сфера с другими звездами направлялась в противоположную сторону. Чтобы исправить эту странность, была введена девятая сфера, ориентирующая с востока на запад те небесные фигуры, чьи собственные движения направлены противоположно711. Однако такое решение проблемы, причины ко торой вполне понятны, не могло найти полного согласия712. Так, разные мыслители предлагали свои варианты, например, наделяя небо душой или приписывая высшей сфере функцию основного импульса движения. Пико в этом небольшом пассаже упоминает неоплатоническое восприятие небесного движения с характерной анимизацией неба, однако он указывает на эту теорию лишь как на один из тупиковых вариантов выхода из сложившейся ситуации. Некоторые даже попытались разрешить проблему, введя десятую сферу. К их числу Пико относит Альфонса, Кампана из Новары, Леопольда Австрийского и Мессалу. Для авторитетности своего мнения они приписали Птолемею эту же точку зрения, и многие, в том числе Альберт, ошибочно последовали за их ложью713. Но несмотря на все эти ухищрения, астрологи оказались в сложном и непонятном положении, полном противоречий и опасном для целостности их учения.
Джован Франческо Пико делла Мирандола
Другим участником полемики, вызванной публикацией «Рассуждений против прорицательной астрологии», стал их издатель и племянник автора — Джован Франческо Пико делла Мирандола. Эта фигура, которую во многом можно назвать трагической, в истории ренессансной философии до сих пор остается недостаточно изученной и признанной. Виной тому интерес большинства исследователей к наследию его дяди, но, надо признать, что и в конце XV — начале XVI века Джован Фран-ческо воспринимался прежде всего как издатель старшего Пико и последователь Савонаролы, но не как оригинальный мыслитель.
Джован Франческо был сыном старшего брата Джованни Пико Галеот-то и Бьянки Марии д Эсте942. Если путешествия его дяди по разным городам Италии и Европы тщательно изучены, то об образовании Джован Франческо мы не знаем практически ничего. Ясно лишь то, что на его формирование повлиял двор д Эсте. В 1491 году Джованни Пико отказался от наследства, и право стать новым правителем Мирандолы перешло к его племяннику, который вступил в причитавшееся ему владение в 1499 году. Однако далеко не все потомки славного рода согласились с этим: против Джован Франческо выступили младшие братья, которых поддержала их мать Бьянка Мария д Эсте. В 1502 году Мирандола была захвачена, а Джован Франческо — изгнан. В течение девяти лет он странствовал по Италии и европейским странам943, и только в 1511-м, благодаря военному заступничеству папы Юлия II, ведшему в это время активные боевые действия в центральной и северной
Италии, смог вернуться в Мирандолу. Хотя его родственники и по совместительству противники к этому времени уже скончались944, претендентов на наследство меньше не стало. В том же году Джан Джакомо Тривульцио, который был отцом жены одного из братьев Джован Франческо, при помощи французского войска изгнал законного правителя из Мирандолы. После этого Джован Франческо отправился в Рим, где вступил в полемику с Бембо относительно имитации945. В 1512 году он принял участие в битве под Равенной и был пленен французами. Это не помешало ему в 1514 году прийти к мировому соглашению со своими противниками: семейству Тривульцио переходили во владение земли княжества Конкордия, в то время, как Джован Франческо становился полноправным и единственным правителем графства Мирандола. Это перемирие продолжалось около 20 лет, пока племянник Пико946 Галеот-то, сын Лодовико Пико и Франчески Тривульцио, не убил своего дядю и окончательно не захватил Мирандолу. Интеллектуальное становление Джован Франческо Пико, равно как и его жизнь, прошли под знаком влияния двух людей — его дяди и Савонаролы, с которым он познакомился в 1492 году. Обоим он посвятил жизнеописания, исполненные восхищения. Однако отношение Джован Франческо Пико к старшему Пико не было столь простым, как могло бы показаться. По всей видимости, племянник с некоторой настороженностью относился к магическим, в том числе каббалистическим, увлечениям дяди, которые привели последнего к конфликту со Святым Престолом. Возможно, именно поэтому Джован Франческо с таким вдохновением рассказывает о влиянии Савонаролы на своего дядю: в его понимании Джованни Пико только в конце жизни, отбросив увлечения юности, вновь вернулся к нормальной жизни. Образ дяди, созданный Джован Франческо, разумеется, не слишком далек от истины, однако многие моменты, прежде всего связанные с ранним этапом творчества Пико и с его последующим «преображением» в будто бы религиозного мыслителя, вызывают разумные сомнения. Правда, судя по всему, сам Джованни Пико весьма нежно относился к племяннику. В 1492 году, будучи в Ферраре, где проходил капитул доминиканского ордена, на котором, в частности, выступал Савонарола, исполненный энтузиазма Пико составил три «моральных письма» к своему племяннику. Эти документы наилучшим образом характеризуют религиозность графа Мирандолы. Тонкие, проникновенные и полные живой веры, послания племяннику, а отнюдь не «Речь о достоинстве человека», произвели глубокое впечатление на Томаса Мора, которые, как известно, перевел «Жизнеописание» Пико на английский язык947. Эффект, который Савонарола произвел на Пико, в то время уже обратившегося к комментированию Священного Писания948, не мог не отразиться на Джован Франческо. Но если к 1492 году Джованни Пико уже был сложившимся мыслителем, а знакомство с Савонаролой для него лишь совпало с переориентацией собственных интеллектуальных интересов, то племянник оказался полностью во власти доминиканского проповедника. Хотя Джован-ни Пико был старше Джован Франческо всего на 6 лет, последний в середине 1490-х только начинал свой философский путь, и этот момент совпал с выдворением Медичи из Флоренции и расцветом Савонаролы. Неудивительно, что некоторые из своих первых опусов Джован Франческо Пико посвятил доминиканцу, а сам Савонарола находился в переписке не только с младшим Пико, но и с членами его семьи949. Более того, Джован Франческо Пико всячески подчеркивал, что семейства Пико и Савонаролы связывают давние отношения: дед доминиканца, знаменитый врач Микеле Савонарола был придворным медиком рода д Эсте и даже лечил мать Джован Франческо Бьянку Марию950. Когда же начался процесс над Савонаролой, Джован Франческо стал одним из его наиболее ревностных защитников, а уже после казни фер-рарца выступал в поддержку его последователей, например Пьетро Бернар-дино951. В этом же ряду надо рассматривать «Жизнеописание» Савонаролы, составленное по канонам агиографической литературы. В этом сочинении Джован Франческо не просто выступает как апологет Савонаролы, а рисует портрет настоящего, но не всеми признанного пророка, вполне в духе Джо-ванни Нези, автора «Пророка нового века».
Учитывая все значение Савонаролы в жизни Джован Франческо, было бы странно, если бы доминиканец не повлиял и на его мировоззрение и философские спекуляции. На мой взгляд, принципиальной в данном случае стала уже упомянутая выше просьба Савонаролы перевести Секста Эмпирика, с чего в западной культуре началось возрождение скептической традиции. Считается, что в своем главном труде, «О тщетности человеческой науки и об истине христианского учения», написанном после 1510 года и опубликованном в 1520-м, Джован Франческо впервые полноценно и открыто использовал наследие Секста Эмпирика952. Его попытка пересмотреть и зачастую попросту отбросить привычные представления о природе и науках, ее изучающих953, быстро нашла продолжателей и сторонников. Самым известным из них был Корнелий Агриппа Неттесгеймский, который в 1530 году опубликовал похожий по направленности труд «О неточности и тщете всех наук и искусств»954, где, в частности, обрушился с критикой на астрологию и магию. Интересно, что спустя всего несколько лет он выпустил свой знаменитый трактат «Об оккультной философии», над которым работал многие годы955. Такие видимые противоречия до сих пор ставят исследователей в тупик, хотя мне кажется убедительным мнение, что «нелогичной» публикацией трактата «Об оккультной философии» Агриппа лишь хотел указать на то, против чего он действительно выступает.
