Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Формирование представлений о Северо-Западном Кавказе в России в конце XVIII в. - первой половине XIX в 21
1.1 Первые сведения о Северо-Западном Кавказе 21
1.2 Изучение Северо-Западного Кавказа в русской науке в первой половине XIX в 31
1.3 Кубань в русской литературе первой половины XIX в 53
1.4 Вклад адыгских просветителей в формирование представлений о горских племенах 85
1.5 Оценка специфики Кавказской войны современниками 115
Глава 2. Северо-Западный Кавказ второй половины XIX в. в представлениях российского общества 135
2.1 Изучение Кубани русскими учеными 135
2.2 Развитие кавказоведения и кубановедения 153
2.3 Отображение событий на Кубани в российской литературе второй половины XIX в 172
Заключение 194
Список использованных источников и литературы 200
- Первые сведения о Северо-Западном Кавказе
- Изучение Северо-Западного Кавказа в русской науке в первой половине XIX в
- Изучение Кубани русскими учеными
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Кавказ всегда был одной из основных сфер политических интересов для России. Первые контакты русских с народами Северного Кавказа относятся еще к временам Киевской Руси, хотя они носили лишь эпизодический характер и не образовали тесных связей. Монголо-татарское нашествие надолго лишило Русь возможности вести самостоятельную внешнюю политику, однако после свержения ига Россия стала активно укреплять свои внешнеполитические связи. Восток занимал приоритетное направление в русской политике того времени. Одной из главных задач стало обеспечение безопасности на южных рубежах страны. Это было вызвано как постоянной угрозой татарских набегов, так и образованием у русских границ нового сильного государства с агрессивной политикой - Османской империи. Завоевание Россией Астрахани и Казани значительно снизило эту опасность, одновременно укреплялись связи с горскими народами, особенно после постройки крепости Терка в низовьях Терека. Горцы стали постепенно видеть в России могущественного покровителя, способного защитить их от посягательств татар и турок на местное владычество. Во времена Ивана Грозного между Россией и Кабардой происходит довольно интенсивный обмен посольствами для решения вопроса о принятии частью кабардинцев российского подданства. Некоторые кабардинцы действительно переходят в русское подданство, а новой женой царя становится кабардинская княжна. Тем не менее, эти связи оказались временными, а в русском обществе того времени не сложилось четкого представления о народах Северного Кавказа.
Новый всплеск интереса к Кавказу приходится лишь на время Петра Великого, когда вновь происходит активизация внешней политики России. Первый российский император стремился обеспечить стране выход к морям, в том числе к Азовскому и Черному. Таким образом, стал закономерным интерес русского правительства и общества к горским народам Северного Кавказа, которые могли бы стать союзниками России в укреплении ее южных рубежей. Именно с этого периода Северный Кавказ и его народы стали активно изучаться российскими учеными,
4 и информация о данном регионе начала распространяться в различных кругах русского общества, вызывая все больший интерес. Следует заметить, что в конце
XVII в. на Кубань переселились выступавшие против царского правительства каза-
ки-некрасовцы, нашедшие здесь надежное убежище от преследований. Они прожи
вали на территории Северо-Западного Кавказа в течение примерно века - до 90-х гг.
XVIII в. Их сменили переселенные правительством черноморские и донские казаки.
В дальнейшем правительство Российской империи осознало невозможность
обеспечения безопасности границ на юге страны без полного контроля над Кавказом. Это послужило причиной начала Кавказской войны, длившейся с 1817 г. по 1864 г. и вызвавшей противоречивые чувства в русском обществе, одна часть которого воспринимала горцев как фанатиков, не понимавших благ мирной жизни под покровительством великой державы, а другая - восхищалась борьбой горских племен за свою независимость. В этот период появились и немногочисленные трезвые оценки положения на Кавказе, отмечающие, что традиционные для горцев набеги являются едва ли не единственным доступным для них способом приобретения богатства. Подобное положение дел можно было изменить лишь медленными и целенаправленными преобразованиями. Несмотря на боевые действия, все большая часть горцев входила в культурное пространство России, служа в ее войсках и обучаясь в русских учебных заведениях. Русское общество получало постоянно возрастающий объем информации о Кавказе, его народах и местных событиях. При этом наблюдался постепенный отход от романтизации региона к отображению реальной картины всего происходящего там. Очень важная роль в распространении сведений о Кавказе принадлежала образованным горцам, получившим хорошее образование в России и объединившим русскую культуру с национальными традициями.
До настоящего времени в исторической науке весьма слабо изучены темы восприятия в российском обществе XIX в.: истории Северо-Западного Кавказа и его народов; самой жизни региона в культурном, экономическом, политическом и социальном отношениях. Неисследованными остаются и те качественные изменения, которые происходили в восприятии российским обществом Северо-Западного Кавказа в течение рассматриваемого столетия. В настоящее время важность подоб-
5 ных исследований характеризуется современными событиями, происходящими на
Кавказе. Изучение опыта прошлого поможет избежать ошибок в настоящем. Также перспективным сегодня является рассмотрение такой сравнительно слабо освещенной в современной исторической науке проблемы, как взаимовлияние культур различных народов в процессе их взаимодействия, что ведет к появлению в них, а, следовательно, и в общественном сознании этносов, «чужих» элементов, влияние которых может быть очень велико. Наиболее эффективным в этом плане будет междисциплинарный подход, способный описать и проанализировать гетерогенные по своему происхождению явления и факторы. С подобной точки зрения, Северо-Западный Кавказ можно рассматривать в качестве фактора, по отношению к которому в сознании российского общества XIX в. сложилась система представлений в форме образа первоначально таинственной и романтизированной области со странной чужой культурой, отражавшей, впрочем, собственные российские эпистемологические установки. Изменение в общественном сознании России образа Северо-Западного Кавказа влияло на ход Кавказской войны, а позже отчасти определяло особенности колонизации региона и его социального, политического и экономического развития.
Объектом исследования выступает общественное сознание жителей России, рассматриваемое в культурно-исторических срезах конца XVIII - XIX вв. Общественное сознание определяет зависимость духовной жизни общества от объективных явлений, существующих вне отношений людей друг к другу и к окружающей среде. Традиционно по предмету отражения и социальным функциям называют следующие формы общественного сознания: политическую, правовую, моральную, эстетическую, религиозную, научную и философскую. Устойчивое соотношение различных компонентов общественного сознания и их динамическое взаимодействие проявляются в тех или иных знаковых системах.
Понятию «культурно-исторический срез» соответствуют эпистемологические установки конкретной эпохи, в которых заключены определенные возможности образования культуры и сознания. Четкое определение термина «эпистема» дал Мишель Фуко, обозначивший данное понятие как особую конфигурацию «слов»,
«вещей» и «представлений», которая задает условия существования взглядов, знаний, наук, свойственных той или иной исторической эпохе.
Одним из важнейших элементов объекта исследования является российское общество как социокультурная общность людей, обладающая устойчивым самосознанием в исторической перспективе и осознающая свое природное, социальное, культурное окружение, при этом эпистемологические установки в данных социальных и культурных условиях проецируются в мышлении, чувствах и действиях как отдельных индивидов, так и всего общества в целом.
Предметом исследования данной работы является понятие «образ Северо-Западного Кавказа», которое определяется как комплекс представлений о данном регионе как географическом объекте, социально-политическом образовании, месте сосредоточения различных специфических культур и традиций проживающих там народов и этносов (черноморских казаков, линейных (донских) казаков, различных горских племен, ногайцев-кочевников), об истории взаимоотношений между Россией и жителями данного региона. Для выявления этого образа следует обратиться к системе понятий русских людей того времени (прежде всего, представителей различных кругов интеллигенции, которые имели возможность пользоваться различными источниками информации и являлись как авторами сочинений о Кавказе, так и их читателями), их художественным вкусам, политическому мировоззрению, способности к воображению. Предмет исследования относится к областям культуры и социальной сферы, где наблюдаются непрерывные процессы воспроизведения представлений как социального опыта, при этом воспроизведение предполагает не только перенос, сохранение этого опыта, но и его обновления. Развитие в российском обществе образа Северо-Западного Кавказа предстает как непрерывный процесс накопления сведений, отражавшихся прежде всего в различных научных, литературных и публицистических источниках (книгах, журнальных и газетных публикациях), освоения имеющейся информации и изменения представлений.
Хронологические рамки работы определены соответственно предмету исследования: нижняя граница - конец XVIII в., когда впервые с началом колонизации Кубани черноморскими и донскими казаками происходит активное взаимодей-
7 ствие России с регионом Северо-Западного Кавказа; верхняя граница датирована
концом XIX в. Наибольшая интенсивность развития в русском обществе образа Северо-Западного Кавказа приходится на вторую и третью четверть XIX в., что связано с деятельностью русских поэтов и писателей (А. А. Бестужев-Марлинский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой, Е. П. Лачинова и др.), офицеров Генерального штаба российской армии (Г. В. Новицкий, Ф. Ф. Торнау, С. М. Бро-невский и др.), представителей местных народов (С. Хан-Гирей, А.-Г. Кешев, Ш. Б. Ногмов и др.).
Первоначально в русском обществе сложился таинственно-романтический образ данного региона как области, расположенной на периферии цивилизации, населенной воинственными народами с культурой и нормами жизни, которые несовместимы с традициями цивилизованного общества. К концу XIX в., в связи с прекращением Кавказской войны и активным аграрно-промышленным освоением Северо-Западного Кавказа, этот регион уже лишился своего ореола и рассматривался как одна из окраин Российской империи с некоторой спецификой жизни. А с началом XX в. объем информации о регионе в научной литературе вырос в геометрической прогрессии.
Географические рамки исследования ограничены той частью Северо-Западного Кавказа, которая во второй половине XIX в. составила Кубанскую область, то есть рассматриваются территории, населенные черкесскими племенами (адыгами) и казаками, - левобережье и правобережье Кубани и Закубанье.
Степень изученности проблемы. Историография изучаемой в диссертации проблемы характеризуется малой численностью и узкой специализированностью работ, посвященных проблеме «образа Северо-Западного Кавказа», что приводит к необходимости использовать источники более широкой историко-политической, историко-философской, историко-культурологической направленности, а также разнообразные литературные произведения.
В дореволюционной историографии не было специальных работ, посвященных тематике формирования образа Кавказа в целом, и его северо-западного региона в частности, в сознании российского общества. Единственной темой, затронув-
8 шей интерес историков этого периода в данном аспекте, стала Кавказская война,
которая многие десятилетия была одним из наиболее ярких и драматических событий российской действительности. Однако и эта тема освещалась лишь частично, так как основное внимание историки уделяли лишь интерпретации событий государственными деятелями и представителями военного командования на Кавказе. Так, историк В. А. Потто при анализе деятельности генерала А. П. Ермолова довольно подробно показал его позицию по вопросу присоединения Северного Кавказа к Российской империи .
Большое значение в данном плане имеет работа А. Л. Зиссермана «Фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский», где приводится оценка завершающего этапа Кавказской войны различными государственными и военными деятелями России, при этом в качестве приложения к исследованию была опубликована их переписка по данному вопросу2.
Интересным является и труд Н. К. Шильдера «Император Николай Первый, его жизнь и царствование», где в качестве приложения опубликован дневник А. X. Бенкендорфа, в котором содержатся воспоминания Николая I о его поездке на Кавказ и в определенной степени раскрывается его позиция по вопросу о присоединении Северного Кавказа3.
Некоторые историки досоветского периода пытались дать анализ точкам зрения современников на методы покорения Кавказа. Так, в работе Д. И. Романовского в качестве приложений были опубликованы записки адмирала Н. С. Мордвинова и генерала А. А. Вельяминова о способах покорения Кавказа4.
Тем не менее, специальных исследований на тему отношений современников Кавказской войны к методам интеграции Кавказа в состав Российской империи не проводилось.
Отдельные исследователи дореволюционного периода изучали вопрос отражения Кавказа в творчестве известных русских литераторов XIX в5, или деятель-
1 Потто В. А. Кавказская война в 5 томах. Ставрополь, 1994. Т. 2.
2 Зиссерман А. Л. Фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. М., 1890. Т. 2.
3 ШильдерН. К. Император Николай Первый, его жизнь и царствование. М., 1996. Кн. 2. С. 624-625.
4 Романовский Д. И. Кавказ и Кавказская война. Публичные лекции, читанные в зале Пассажа в 1860 г. СПб., 1860.
5 Висковатов П. А. Лермонтов. СПб., 1891.
9 ность просветителей горских народов, в том числе из местной интеллигенции6.
В докладе Б. М. Городецкого, прочитанном на собрании членов ОЛИКО в
1912 г., была освещена степень изученности истории и культуры Кубани к началу
XX в7. В «Бюллетене ОЛИКО» за 1914 г. сообщалось о публикациях иностранных
авторов о Кубани .
В послереволюционный период развития российской исторической науки, прежде всего в послевоенное время, появлялись исследования, посвященные отражению той или иной стороны жизни Северо-Западного Кавказа в сознании различных кругов российского общества, либо характеристике деятельности литераторов и представителей местной интеллигенции, творчество которых служило одним из основных источников информации для российского общества о данном регионе.
Обобщающий характер носили работы М. А. Полиевктова, рассмотревшего вопрос о посещении и изучении Кубани европейскими путешественниками в XVII-XVIII вв. и в первой трети XIX в9.
Прежде всего, следует отметить обстоятельные труды М. О. Косвена, демонстрирующие целостную картину этнографического изучения региона в русской науке XIX в. В этих работах содержится информация, как о самих исследователях Кавказа, так и об их сочинениях, в основе которых лежал материал о местных реалиях10.
Обобщающая характеристика изучения и описания Северного Кавказа в русской науке и литературе содержится в трудах по истории региона11.
Имеются и труды, посвященные этнографическим исследованиям отдельных
6 Краснов M. Просветители Кавказа. Ставрополь, 1913.
7 Городецкий Б. М. Кто и как изучал Кубанскую область//Известия ОЛИКО. Екатеринодар, 1912. Вып. 5. С. 7-24.
8 И. М. Кубанская область в изображении иностранцев // Бюллетень ОЛИКО. Екатеринодар, 1914. Вып. 1. С. 21-25.
Вып. 2. С. 15-20.
9 Полиевктов М. А. Европейские путешественники XV1I-XVIII вв. по Кавказу. Тифлис, 1935; Его же. Европейские
путешественники по Кавказу 1800-1835 гг. Тбилиси, 1946.
10 Косвен M. О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // Кавказский этнографи
ческий сборник. М., 1955. Т. 1.С. 265-374; Косвен М. О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа
в русской науке. Часть II //Кавказский этнографический сборник. М., 1958. Т. 2. С. 139-274; Косвен М. О. Мате
риалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке. Часть III // Кавказский этнографический
сборник. М., 1962. Т. 3. С. 158-288; Косвен М. О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М.,
1961.
11 История народов Северного Кавказа. Конец XVIII в. - 1917 г. М., 1988. С. 219-222, 242-246, 253-256, 357-366,
524-531; Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 г. Краснодар, 1996. С. 574-579, 581-584;
Денисов H. Г., Лях В. И.. Художественная культура Кубани. Краснодар, 2000; Лях В. И. Просвещение и культура в
истории кубанской станицы. Краснодар, 1997.
10 народов Кавказа, в частности, работа С. И. Алиевой «К истории изучения ногай-
цев XV - начала XX века на Кубани» .
Определению роли русских литераторов в процессах осознания и понимания Кавказа российским обществом способствовали труды Л. П. Семенова, А. В. Попова, М. М. Савченко, Н. Ф. Веленгурина, П. Е. Селегея, Л. А. Черейского, С. В. Че-калина, А. В. Виноградова, В. Б. Виноградова, Б. Г. Ашхотова, В. А. Захарова, В. Г. Малаховой, В. А. Соловьева13.
Работы этих авторов много внимания уделяют персоналиям - замечательным людям, выдающимся русским литераторам, которых судьба в разное время приводила на Кавказ. Большой объем материала посвящен пребыванию на Кавказе А. А. Бестужева-Марлинского, А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. И. Одоевского, Л. Н. Толстого, Г. И. Успенского и М. А. Горького. Каждый из этих авторов, характеризуя жизнь и деятельность своего героя, одновременно разворачивает исторический фон кавказской жизни, которая отражалась на творчестве данных литераторов, и через них формировала представление о Кавказе в широких кругах русского общества.
Ценная информация, посвященная деятельности просветителей Северного Кавказа из числа местной интеллигенции, содержится в работах Р. X. Хашхоже-вой, Е. А. Абуловой, А. Д. Вершигоры14. В исследованиях данных авторов приводится очень интересный материал о жизни и деятельности выдающихся представителей образованных кругов горцев, чьими стараниями не только закладывался фундамент культурного развития края, но и распространялись исторические и этнографические сведения о регионе в России.
12 Алиева С. И. К истории изучения ногайцев XV - начала XX века на Кубани. Армавир, 1997.
13 Семенов Л. П. Лермонтов на Кавказе. Пятигорск. 1939; Попов А. В. А. И. Одоевский на Кавказе // Материалы по
изучению Ставропольского края. Ставрополь, 1952. Вып. 4; Он же. А. С. Пушкин на Северном Кавказе // Материалы
по изучению Ставропольского края. Ставрополь, 1954. Вып. 6; Он же. Лермонтов на Кавказе. Ставрополь, 1954;
Савченко M. M. Они были на Кубани. Краснодар, 1974; Веленгурин Н. Ф. Дорога к Лукоморью. Краснодар, 1976;
Селегей П. Е. Заповедный лермонтовский край. Ставрополь, 1980; Черейский Л. А. Пушкин и Северный Кавказ.
Ставрополь, 1986; Чекалин С. В. Лермонтов. M., 1991; Виноградов А. В. Лермонтовская Кубань (историко-
литературоведческие этюды). Армавир, 1997; Виноградов В. Б. Пушкинская Кубань. Армавир, 1999; Ашхотов Б. Г.
Кавказ в судьбе и творчестве M. Ю. Лермонтова // Интеллигенция Северного Кавказа в истории России. Ставро
поль, 2000; Захаров В. А., Малахова В. Г. Лермонтов на Кубани. Тамань, 2001; Соловьев В. А. Пушкин на Кубани.
Краснодар, 2000,2002; Он же. Лермонтов на Кубани. Краснодар, 2005.
14Хашхожева Р. X. Адыгские просветители XIX-начала XX века. Нальчик, 1993; Абулова Е. А.. О связях творческой интеллигенции Северного Кавказа и России //Интеллигенция Северного Кавказа в истории России. Ставрополь, 1997; Вершигора А. Д. Хан-Гирей: новые документы и источники. Нальчик, 2003.
Что касается изучения вопроса об отношении современников к Кавказской войне, то в послереволюционный период развития русской исторической науки он зависел от состояния и изменения идеологической основы общественно-политической жизни страны. Историки, вынужденные ограничиваться рамками идеологической доктрины политического курса партии, разрабатывали концепцию Кавказской войны с позиции классового подхода. В научный оборот был введен термин «царское самодержавие», объединивший всех, кто имел отношение к колониальной политике Российской империи, в результате чего для данного времени была характерна деперсонализация Кавказской войны. Такая тенденция наблюдалась до крушения культа личности Сталина, когда произошло определенное изменение методологической основы советской исторической науки. При этом классовый подход оставался главным принципом анализа исторических событий. В это время наблюдается несколько попыток рассмотрения разных точек зрения, высказываемых в русском обществе по проблеме покорения горцев. Обширных и комплексных исследований по данному вопросу не было. Подобные темы анализировались лишь в научных статьях и кратко в монографиях, посвященных истории русско-кавказских отношений. В данный период рассматривались в основном взгляды на Кавказскую войну, свойственные лишь определенной части русского общества. Так, например, были изданы работы, посвященные деятелям декабристского движения, сосланных на Кавказ15. Однако в них лишь отмечалось, что декабристы, являясь представителями прогрессивно мыслящей части русского общества, осуждали войну на Кавказе и критиковали военно-феодальные методы колониальной политики царизма. При этом взгляды декабристов на экономическое и культурное освоение Кавказа практически не рассматривались. Историки А. В. Фадеев, В. Г. Гад-жиев, А. М. Пикман, Б. С. Виноградов, К. Б. Гайтукаев в своих работах кратко касались также мнений и других представителей русского общества, которые не были согласны с политикой царского правительства в отношении горцев, - адмирала Н. С. Мордвинова, А. С. Грибоедова, генерала Н. Н. Раевского, А. С. Пушкина,
15 Гаджиев В. Г. Декабристы на Кавказе // Вопросы истории Дагестана. Махачкала, 1975. Вып. 3; Дзидзария Г. А. Декабристы в Абхазии. Сухуми. 1970; Орлик О. В. Декабристы и внешняя политика России. М, 1984; Трудные годы: Декабристы на Кавказе: Сборник. Краснодар, 1985.
12 М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого, А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского16. Однако, в ряде случаев, в угоду выбранной автором позиции, допускались определенные натяжки. В целом, хотя советские историки и внесли определенный вклад в разработку проблематики оценки Кавказской войны современниками, но их работы носили все же ограниченный характер и не могли претендовать на полное и комплексное рассмотрение данного вопроса.
В 1990-х гг. начался новый этап развития русской исторической науки, характеризуемый небывалой широтой исходных методологических предпосылок исследователей, что в целом позволяет рассмотреть проблему с различных точек зрения.
Из работ этого периода следует отметить, прежде всего, работу Я. Гордина «Кавказ: Земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX в.», которая стала первым комплексным исследованием, посвященным анализу восприятия Кавказской войны современниками . В основе работы лежат записки представителей декабристского движения, государственных и военных деятелей. Автор стремился показать, что современники Кавказской войны, прежде всего ее участники, осознавали всю сложность покорения Кавказа.
Анализ того, как оценивалась Кавказская война в мемуарах и воспоминаниях современников, дал в своей диссертации С. В. Солдатов18.
Особенности отражения российско-северокавказских связей в художественной литературе XIX в. были показаны в работах Т. X. Кумыкова, М. Б. Нагоева, В. Б. Виноградова, А. В. Барнаш, Ю. Ю. Клычникова, М. В. Клычниковой19.
Фадеев А. В. Россия и Кавказ первой трети XIX века. М., 1960; Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965; Гаджиев В. Г., Пикман А. М. Великие русские революционные демократы о борьбе горцев Дагестана и Чечни. Махачкала, 1972; Виноградов Б. С. Кавказ в творчестве Л. Н. Толстого. Грозный, 1959; Гайтукаев К. Б. Кавказ и Россия в судьбе М. Ю. Лермонтова. Грозный, 1987.
17 Гордин Я. Кавказ: Земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века. СПб., 2000.
18 Солдатов С. В. Кавказская война 1817-1864 гг. в оценке современников: Диссертация на соискание ученой степени
кандидата исторических наук. Челябинск, 2004; См. также: Солдатов С. В., Худобородов А. Л. Восприятие горских
народов в России во время Кавказской войны // Голос минувшего. Краснодар, 2002. № 3/4 С. 43-47.
19 Кумыков Т. X., Нагоев М. Б. Исторические реалии народов Северного Кавказа в произведениях деятелей русской
культуры первой половины XIX в. Нальчик, 1996; Виноградов Б. В. Этюды о русско-кавказских литературных свя
зях. Армавир, 2002; Он же. Россия и Северный Кавказ: история в зеркале художественной литературы. Армавир,
2003; Барнаш А. В. Культура как фактор становления российской государственности на Северном Кавказе в XIX —
начале XX вв.: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Пятигорск,
2004; Клычникова М. В., Клычников Ю. Ю. Северный Кавказ в русской литературе в конце XVIII - первой
половине XIX вв. // История и культура народов Северного Кавказа. Пятигорск, 2005 . Вып. 1. С. 18-46;
Клычникова М. В. Вхождение Северного Кавказа в культурное поле России (1777 - 1864 гг.): Автореферат диссер
тации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Пятигорск, 2005.
13 Отдельным персоналиям - российским и кубанским ученым и краеведам - посвятили свои статьи В. П. Бардадым, В. П. Громов (о И. Д. Попко), Г. И. Шевченко (о И. Д. Попко, Д. А. Арцыбашеве, П. П. Короленко), Л. М, Голутво (о Ф. А. Щербине), С. Н. Якаев (о Ф. А. Щербине), И. Д. Золотарева (о Б. М. Городецком). А. И. Слуцкий, Т. В. Ратушняк затронули в своих работах тему деятельности Кубанского областного статистического комитета и ОЛИКО.
Цель исследования - выявить, какое место занимал Северо-Западный Кавказ в общественном сознании русской интеллигенции в рассматриваемый период.
Из поставленной цели вытекают следующие основные задачи исследовательского поиска:
1) рассмотреть истоки формирования представлений и знаний о Северо-
Западном Кавказе с начала российско-адыгейских контактов (середина XVI в.) до
конца XIX в.;
выявить источники поступления в общественное сознание русской интеллигенции сведений о Северо-Западном Кавказе, его народах, истории и культуре;
проанализировать особенности описания жизни народов Северо-Западного Кавказа в русской исторической и этнографической науке, публицистике, литературе;
охарактеризовать специфику восприятия Северо-Западного Кавказа российской интеллигенцией;
дать анализ развитию представлений о Северо-Западном Кавказе в исследованиях российских ученых и художественном восприятии писателей;
изучить вопрос о влиянии Кавказской войны на изменение и развитие представлений о Северо-Западном Кавказе и его народах;
выявить роль представителей горских народов в распространении достоверных сведений о регионе.
Методологическая основа исследования. Для настоящего исследования методологически важным является понятие «история ментальностей» как определение научного направления, изучающего сферу формирования, развития и функционирования «образа», в данном случае образа Северо-Западного Кавказа в Рос-
14 сии. Термин «история ментальностей» введен в научное обращение представителями так называемой школы «Анналов» и используется исследователями, которые определяют область своих научных интересов как «историческая антропология». Предмет исследования истории ментальностей - «сочетание способов и содержаний мышления и восприятия, которое является определяющим для данного коллектива в данное время»20. Описание определенной ментальности можно получить лишь как общий результат изучения интеллектуальных концепций элит или отдельных мыслителей, истории идеологии или религии, истории эмоций и представлений. Таким образом, в центре внимания исследователя находятся процессы, в результате которых идеи становятся всеобщим достоянием и начинают определять массовое сознание.
Несомненно, «образ» представляет собой результат субъективных интерпретаций реальности. Рассмотрение внутренней точки зрения непосредственных участников исторического процесса характерно для семиотического подхода к истории, определяемого Б. А. Успенским как подход, предполагающий «реконструкцию системы представлений, обуславливающих как восприятие тех или иных событий, так и реакцию на эти события. В семиотической перспективе исторический процесс может быть представлен, в частности, как процесс коммуникации, при котором постоянно поступающая новая информация обуславливает ту или иную от-
? 1
ветную реакцию со стороны общественного адресата (социума)» .
Традиция образа Северо-Западного Кавказа предстает как непрекращающийся процесс накопления сведений, освоения знаний, изменения представлений. Исследуя формирование и модифицирование представлений о Кавказе как процесс включения инноваций в традицию, можно выявить закономерности складывания образа Северо-Западного Кавказа в русском общественном сознании. Исследовательский интерес направлен на разнообразие групповых менталитетов, изменчивость и противоречивость ментальной сферы.
Образ Северо-Западного Кавказа в российском общественном сознании так-
20 Левинсон К. А. История ментальности в Европе. Очерки по основным темам // История ментальностей, историче
ская антропология. Зарубежные исследования в образах и рефератах. М., 1996. С. 98-99.
21 Успенский Б. А. Избранные труды. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994. Т. 1. С. 9-49.
15 же можно рассматривать в аспекте образа «чужого» в собственной культуре. Исследование «чужого» - это направление социальных наук, которое приобретает особую важность при изучении принципов культурного процесса. Любая культура не существует в замкнутом пространстве, а постоянно сталкивается с «чужим», сравнение которого со «своим» становится фактом духовной жизни . Процесс взаимодействия «своего» и «чужого» обычно осложняется взаимонепереводимостью «языков» различных культур, поэтому для успешного ведения диалога возникает необходимость выработки механизма интерпретации. Таким образом, происходит постепенное превращение «чужого» в «свое». При этом исконное «свое» лучше осознается и проявляется через встречу с «чужим», внешним. Представление о чужой культуре полностью строится на материале собственной культуры, поэтому и «образ чужого» получает характеристики, несвойственные той культуре, которая послужила внешним толчком для его формирования.
В основу предпринятого исследования положен принцип историзма, при котором все происходившие события изучаются в процессе их возникновения, развития, изменения в конкретно-исторической обстановке.
Автор опирается на принцип концепции «российскости», разрабатываемой кавказоведческой школой В. Б. Виноградова о взаимовыгодном историческом партнерстве народов России и их культурном сближении с различными ментальными особенностями и традициями.
В работе используются хронологический, сравнительный, типологический и системный методы исследования.
Источниковая база диссертации. Данное исследование основано на широкой базе опубликованных источников. По жанру и характеру информации можно выделить следующие группы опубликованных источников: сборники документов; ведомственные записки, в которых авторы излагали свое мнение по различным вопросам местной жизни; свидетельства очевидцев и современников, мемуары, дневники и труды путешественников (полевые исследования); научные труды ис-
Топоров В. Н. Пространство культуры и встречи в нем // Восток-Запад. Исследование. Переводы. Публикации. М., 1989. С. 6-12.
ториков, кавказоведов, краеведов; литературные и философские произведения как российских, так и местных авторов; научно-популярная и публицистическая литература. Для настоящего исследования широко использовались изданные сборники документов и материалов .
Из сборников документов, посвященных этой теме, следует отметить, прежде всего, составленный Ф. И. Леонтовичем труд «Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа», куда вошли собранные различными исследователями сведения по данному направлению исследования.
Ведомственные записки представлены довольно широким кругом материалов различного периода, дающих представление о тех или иных сторонах жизни кавказских горцев.
Мемуары, дневники и труды путешественников и исследователей Кавказа первой половины XIX в., кавказоведов более позднего периода, а также участников Кавказской войны весьма обширны. Здесь можно выделить работы С. М. Бро-невского, Г. В. Новицкого, Ф. Ф. Торнау, И. Ф. Бларамберга, П. Г. Буткова, Ф. А. Щербины, Е. Д. Фелицына, Н. И. Воронова, воспоминания А. П. Ермолова и Р. А. Фадеева, многочисленные короткие и объемные статьи различных авторов, помещавшиеся в российских центральных и местных периодических и непериодических изданиях. Многие из опубликованных работ данного вида были написаны на основе дневников, которые, как известно, являются одной из наиболее ярких форм автокоммуникации, а потому очень глубоко отражают в себе свойства личности своего автора, знакомя постороннего читателя, если таковой появляется, с миром впечатлений и эмоциональных переживаний индивида от встречи с иной культурой. Особую роль играли работы исследователей из числа горской интеллигенции, прежде всего С. Хан-Гирея, Ш. Б. Ногмова, С. Казы-Гирея, А. Г. Кешева, С. К. Г. Ина-това, чьи труды содержали очень значительный объем информации по истории и этнографии горцев. Все эти работы были основным источником информации о Се-
23Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХШ - XIX вв. Нальчик, 1974; Трудные годы: Декабристы на Кубани. Сборник. Краснодар, 1985; Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX в. Избранные произведения. Краснодар, 1986; Екатеринодар-Краснодар. 1793-1993. Краснодар, 1993; История Кубани в русской художественной литературе (довоенный период): Хрестоматия. Армавир, 1996,2004.4.1-2; Русские авторы XIX в. о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Нальчик, 2001. Т. 1,2.
17 веро-Западном Кавказе для представителей российской интеллигенции. Ряд изданий носил научно-популярный характер и предназначался для более широких кругов читателей, но, к сожалению, в них информация носила обычно недостоверный характер.
Письма путешественников по Кавказу, отправленные родственникам и друзьям, содержали подчас интересные наблюдения. В случае широкой известности авторов, их письма публиковались в посмертных собраниях сочинений, становясь доступными для широких кругов читателей.
В литературных произведениях ряда авторов (А. А. Бестужева-Марлинского, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Е. П. Лачиновой, Л. Н. Толстого, Г. И. Успенского, С. Хан-Гирея, С. Казы-Гирея, С. Адиль-Гирея, А.-Г. Кешева, С. Крым-Гирея Инатова, Кази-Бек Ахметукова и др.) также раскрывались различные стороны горской жизни, при этом следует отметить, что наблюдавшееся изначально романтическое описание Кавказа постепенно сменилось реалистическим и более глубоким по содержанию.
Научная новизна настоящего исследования связана с малой изученностью пространственно-временных аспектов общественно-политического сознания русской интеллигенции XIX в. в отечественной историографии, прежде всего по отношению к Востоку в целом, и Кавказу в частности. По данной теме нет специальных комплексных исследований. Результаты, полученные диссертантом в ходе работы над диссертацией, заключаются в следующем:
В работе показана этапность развития кавказских представлений русской интеллигенции в рамках более чем столетнего периода - от конца XVIII в. до конца XIX столетия. В диссертации отмечены специфические черты и особенности восприятия Кавказа и его народов в те или иные периоды рассматриваемого временного отрезка, показываются существовавшие расхождения между представителями различных лагерей общественно-политической мысли в среде русской интеллигенции.
Значительной частью диссертации является исследование кавказских воззрений таких выдающихся мыслителей, поэтов и писателей России, как А. А. Бес-
18 тужев-Марлинский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, А. С. Грибоедов, В. С. Соловьев, Л. Н. Толстой и др. Отмечены не только индивидуальные черты в их взглядах на Кавказ, но и влияние их творчества на формирование представлений о Кавказе у широких кругов общественности.
Немаловажное значение имеет и анализ деятельности горских интеллигентов-просветителей - Ш. Ногмова, С. Хан-Гирея, С. Адиль-Гирея, С. Казы-Гирея, А.-Г. Кешева, К.-Г. Инатова, К. Атажукина, которые внесли значительный вклад в складывание объективных представлений о Северо-Западном Кавказе.
В работе показано развитие исследований Северо-Западного Кавказа после завершения Кавказской войны. Большое значение имели работы кубанских историков (Ф. А. Щербины, Е. Д. Фелицына), публикации в местной прессе, уделявшей в этот период значительное внимание этнографическим и историческим статьям, а также деятельность таких учреждений и обществ, как Кавказская археографическая комиссия, Кубанский областной статистический комитет, Общество любителей изучения Кубанской области, Кавказское отделение Русского географического общества и др., большинство из которых выпускало свои периодические издания, содержавшие много интересных в научном плане материалов по Северному Кавказу и Кубани.
В диссертации проанализирован значительный историографический материал по истории этнографии, литературы, науки, культуры, общественной мысли.
Положения, выносимые на защиту:
Первые сведения о Северо-Западном Кавказе появились в России еще во времена Киевской Руси, однако были слишком отрывочны и недостоверны.
В XVIII в., начиная с периода правления Петра І, в связи с быстрым расширением границ России, интерес к данному региону резко возрос. На Кавказ отправляются исследователи-любители и организованные Академией наук научные экспедиции. Поток информации о нем в Россию значительно увеличился.
Колонизация Кубани казаками и начало активных контактов и вооруженных конфликтов с горцами выявили насущную потребность в глубоком изучении Северо-Западного Кавказа. Особая роль в его исследовании принадлежит офице-
19 рам русской армии, которые публиковали свои заметки в различных журналах о
происходивших здесь событиях, благодаря чему о них узнавала широкая российская общественность. Одновременно резко повысился интерес к Кавказу в русской литературе. Многие выдающиеся русские писатели и поэты служили здесь или совершали путешествия. Их произведения сыграли основную роль в формировании у широкой публики России первой половины XIX в. представления о Северо-Западном Кавказе.
В начале XIX в., после усиления влияния России на Кавказе, начал складываться особый слой горской интеллигенции, бикультурной по своему воспитанию, образованию и воззрениям. Его представители, являясь связующим звеном между российской и местной культурами, оказали огромное влияние как на складывание реалистичного образа Северо-Западного Кавказа у российской общественности, так и на процесс интеграции горцев в культурное, общественное и экономическое поле России.
После окончания Кавказской войны началось активное освоение Кавказа, благодаря чему многократно увеличился объем информации об этом регионе. Теперь основную роль в процессе накопления и распространения подобных сведений играли не приезжие исследователи, а местные ученые и представители интеллигенции, публиковавшие большое количество материалов в различных изданиях региональной прессы и сборниках, выпускавшихся теми или иными обществами, учреждениями и комиссиями, созданными для изучения Кавказа. В литературе данного периода наблюдается отход от романтического описания местных особенностей к реалистическому.
Теоретическая и практическая значимость. Диссертация может представлять интерес для ученых, исследующих различные проблемы интеллигентоведения, истории общественной мысли России, истории формирования нашей страны, взаимосвязи «центральной» и «местной» интеллигенции. Диссертация будет полезной для государственных органов, научных учреждений, различных организаций и структур, ведущих практическую работу с регионами Кавказа, так как в исследовании показываются основные стереотипы о Кавказе в российском общест-
20 венном сознании, в том числе и возникшие в период Кавказской войны, а потому
отчасти соответствующие современной нестабильной обстановке в данном регионе. Рассматривается также значительный опыт ведения диалога русской культуры с культурами народов Кавказа. Материалы диссертации могут использоваться для подготовки курсов по истории России, истории Северного Кавказа и краеведению.
Апробация диссертации. Основные положения диссертации прошли апробацию в форме статей и тезисов научных сообщений (общее количество - 7 работ) в научных журналах и сборниках, а также в качестве разделов брошюры, они также были изложены в материалах Всероссийской научно-практической конференции «Философия, наука, религия: в поисках диалога» (Краснодар, 2004), межвузовской научно-практической конференции «Пушкинские чтения-V» (Краснодар, 2004), 38-й Всероссийской заочной научной конференции «Интеллектуальная элита России: история, современность, перспективы» (Санкт-Петербург, 2005).
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры дореволюционной отечественной истории Кубанского государственного университета.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
Первые сведения о Северо-Западном Кавказе
К концу XVIII в. в российской науке была уже известна определенная информация по истории, географии и этнографии народов Северо-Западного Кавказа.
Русь имела некоторые связи с Кавказом еще в первые годы своего существования как единого государства. Уже в так называемой Начальной летописи (по Лаврентьевскому списку) в записи от 965 г. говорилось об ясах, которых можно олицетворить с аланами, и касогах (адыго-черкесах) . Касоги упоминались также в записях от 1022 г. и 1065 г25. В летописной статье, относящейся к 1154 г., впервые говорилось об обезах (вероятно абазинах). Об ясах, касогах и обезах сообщалось также в записи от 1223 г. Позже, в записях от 1346 г. и 1395 г., упоминались уже не только обезы и черкесы, но и армяне, грузины26.
Впрочем, в существующей исторической литературе признается тот факт, что между восточными славянами (русами) и предками адыгов имелись некоторые взаимоотношения задолго до того, как они были зафиксированы в письменных источниках, чему есть археологические доказательства27. Можно говорить о начале определенных отношений между предками адыгов (зихами и касогами) и древними славянами во времена, предшествующие образованию Тмутараканского княжества.
Определенная информация об адыгах содержалась в дипломатической переписке великого князя Ивана III с «таманским князем Захарьей Гуйгурсисом», которая началась после того, как последний изъявил желание перейти на русскую службу, что, правда, не произошло по различным причинам . Современные исследования показали, что «Захарья Гуйгурсис» являлся в действительности Захари-ем де Гизольфи - сыном знатного генуэзца Винченцо ди Гизольфи и Бике-ханум, дочери адыгского князя Берозоха, владевшего Матрегой (Таманью) .
Значительно увеличилось количество поступающей в Россию информации после завоевания Астрахани и особенно после основания в низовьях Терека русской крепости Терки в 1567 г. В результате последовавшего за этим оживления связей между Россией и кавказскими народами в Москву стало поступать большое число донесений астраханских и терских воевод о взаимоотношениях с горскими народами, кроме того, приезжавших на Русь кабардинских, грузинских, ногайских, кумыкских и других послов, а также случайных лиц, подробно расспрашивали о местных условиях жизни. Московские послы, отправлявшиеся в Кахетию, Имеретию, Мегрелию и Персию, снабжались особыми «наказами», в которых им предписывалось собирать все возможные сведения об этих странах. Тем не менее, хотя в Россию из подобных источников и поступало довольно большое количество информации, но она была разрозненной и к тому же малодоступной.
О разного рода русско-адыгских отношениях повествовали русские летописи, прежде всего Львовская, Лебедевская и Александро-Невская. Так, Львовская летопись сообщала о нападении в 1532 г. кабардинцев на Астрахань и возведении ими на астраханский престол царевича Аккубека. Также эта летопись содержала отдельные упоминания о приезде адыгских посольств в Москву в 50-х гг. XVI в30. Лебедевская летопись излагала события, относящиеся к взаимоотношениям с адыгами с 1552 г. (времени первого приезда адыгского посольства в Москву) по сентябрь 1562 г . Александро-Невская летопись рассказывала о прибытии первого посольства адыгов, но прерывалась на этом году. В ее продолжении первые сообщения о черкесах датируются маем 1563 г., а последние - февралем 1567 г.
Изучение Северо-Западного Кавказа в русской науке в первой половине XIX в
Присоединение Грузии к России в 1801 г. ознаменовало собой новый этап изучения Кавказа, в том числе и его северо-западного региона, так как у русского правительства и у широких кругов интеллигенции значительно повысилось внимание к данному краю, который стал теперь южной границей Российской империи. Особенно этот интерес усилился после начала Кавказской войны.
Наиболее полным изложением информации о кавказских народах в рассматриваемый период можно считать статью «Кавказские народы», помещенную в третьем томе семитомного «Географического словаря Российского государства», изданного в 1801-1809 гг., составителями которого были Лев Максимович и Афанасий Щекатов. В этом же словаре имелся и ряд статей разного объема по отдельным народам и племенным подразделениям Кавказа51.
Академик Генрих-Юлиус Клапрот, по поручению Академии наук, совершил в 1807-1808 гг. путешествие по Северному Кавказу и Грузии. После того, как Клапрот в 1811 г. уехал из России, он издал ряд работ на немецком и французском языках, посвященных Кавказу. Там содержались сведения о различных адыгейских племенах: абазинах, кабардинцах, карачаевцах, балкарцах, ингушах и горных грузинах. В некоторых случаях эта информация была довольно подробной, но многие сообщения являлись компилятивными, собранными из сочинений других путешественников по Кавказу. Кроме того, Клапрот неправильно использовал некоторые термины, прежде всего, «фокотль» («тхокотль», как он писал) и «уздень». Также он очень неудачно охарактеризовал общественно-политическое устройство адыгов как «республиканско-аристократическое»52.
Иосиф Львович Дебу, француз по происхождению, состоял на русской военной службе с 1793 г., с 1810 г. по 1826 г. служил на Кавказе. В «Отечественных записках» за 1821г. (18 номер) и за 1822 г. (22-24 номера) была опубликована его сводка «Разные исторические замечания относительно народов, соседственных Кавказской линии». Эта статья вошла в книгу Дебу, которая имела название «О Кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске, или Общие замечания о поселенных полках, ограждающих Кавказскую линию, и о соседственных горских народах, собранные с 1816 по 1826 год», изданную в Санкт-Петербурге в 1829 г. В работе Дебу приводятся сведения о ногайцах, чеченцах, карачаевцах, адыгах, абазинах и кабардинцах, о которых приведена несколько более подробная информация, чем о других племенах53.
Изучение Кубани русскими учеными
Русская историческая и этнографическая наука второй половины XIX в. продолжала активно изучать регион Северо-Западного Кавказа. При этом значительно расширилась тематика исследований и улучшилось качество получаемой информации.
Следует отметить опубликованные профессором Одесского университета Федором Ивановичем Леонтовичем «Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа»174. Этот труд был основан на материалах двух объемистых рукописных томов, которые в начале 80-х гг.ХІХ в. передал в дар Одесскому университету секретарь Ставропольского статистического комитета И. В. Бентковский, хотя Леонтович добавил в свою работу и ряд материалов, отсутствовавших в записях Бентковского, например, извлечения из книги К. Ф. Сталя, где приводились адаты черкесов. В них содержались сборники адатов, собранные за несколько десятилетий различными исследователями и энтузиастами, в том числе: «Адаты адыго-черкесов Черноморской линии, 1845 г.», (сборник был составлен смотрителем Екатеринодарского войскового училища, бывшим судьей Екатеринодарского окружного суда, войсковым старшиной Андреем Андреевичем Кучеровым); Свод капитана Генерального штаба Милентия Яковлевича Ольшевского, озаглавленный «Об адате и о нравах и обычаях племен, обитающих на северной покатости Кавказского хребта», представлял собой обработку материалов, относящихся к адатам всех народов указанного региона.
Об адыгах в рассматриваемый период появились новые интересные работы. Прежде всего - это «Этнографический очерк черкесского народа» барона Карла Федоровича Сталя, который служил на Кавказе в период с 1844 по 1859 гг175. Работа была составлена в 1849 г. и доработана в 1852 г. с участием прапорщика Омара Хатхомовича Берсеева, абадзеха по происхождению. Долгое время рукопись оставалась в распоряжении штаба Кавказского военного округа и широко использовалась различными авторами, так, например, работой пользовался Н. Дубровин при написании своего исследования «Очерк Кавказа и народов, его населяющих», опубликованного в 1871 г. Ф. И. Леонтович использовал обширные извлечения из этого очерка, посвященные сословному делению и различным отделам обычного права, в качестве записи адата для размещения в своем сборнике «Адаты кавказских горцев», о котором упоминалось выше. Полностью работу Сталя опубликовал лишь в 1900 г. в «Кавказском сборнике» известный кавказовед Е. Д. Вейден-баум с предисловием, краткими примечаниями и биографическими сведениями об авторе. Материалы очерка относятся преимущественно к черкесским племенам, в меньшей степени, к кабардинцам и охватывают широкий круг тем, включая нравы и обычаи, религию, в том числе о следах христианства и язычества, семью, аталы-чество, положение женщины, брак, месть, набеги, военное дело, обычное право, суд, обычаи гостеприимства, искусство, фольклор, сословия и политический строй, народоправство и внешние отношения. Кратко рассказывается и о других народах: ногайцах, абазинах и осетинах.
Важными являются и две работы, написанные Николаем Ивановичем Карл-гофом, долгое время служившем на Кавказе: 1) «Восточный берег Черного мо-ря» ; 2) «О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северо-восточный берег Черного моря» . Первая статья представляет собой небольшой этнографический очерк причерноморских адыгов. Вторая работа включает в себя не только общее описание страны и рассмотрение племенного состава адыгов, но и попытку общего анализа их общественных отношений и тех изменений, которые происходят в этом плане в последнее время.
