Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Законодательно-нормативное регулирование санитарно просветительной и медицинской деятельности православного духовенства в России и, в частности, в Томской епархии 40
1.1. Указы, распоряжения, определения правительства и Синода 42
1.2. Организационно-корректирующая деятельность томских архиереев как механизм реализации законодательных инициатив 80
Глава 2. Подготовка в Томской епархии кадров для санитарно просветительной и медицинской деятельности 94
2.1. Мужские духовные учебные заведения: Томская семинария, Томское и Барнаульское училища, Бийское катехизаторское училище 98
2.2. Томское епархиальное женское училище и педагогические курсы для учителей церковных школ 111
2.3. Печатные издания как источник медицинских и санитарных знаний для духовенства 124
Глава 3. Вклад сельского и монастырского духовенства Томской епархии в становление медицины на селе и санитарно гигиеническое просвещение деревенского населения 137
3.1. Участие в общих противоэпидемических мероприятиях 137
3.2. Противодействие распространению детской заболеваемости и смертности .155
3.3. Борьба с пьянством 188
3.4. Благоустройство кладбищ 207
Заключение 227
Список использованных источников и литературы 239
Приложения 272
Список сокращений 290
- Указы, распоряжения, определения правительства и Синода
- Мужские духовные учебные заведения: Томская семинария, Томское и Барнаульское училища, Бийское катехизаторское училище
- Противодействие распространению детской заболеваемости и смертности
- Благоустройство кладбищ
Введение к работе
Актуальность изучения темы диссертации. При всем разнообразии тематики исследований по истории Русской православной церкви (РПЦ) малоизученными остаются вопросы ее участия в санитарно-просветительной и медицинской деятельности, о влиянии церкви и священнослужителей на жизнесохранительное поведение прихожан в конце имперского периода. Исследование этой тематики на примере обширной и многолюдной Томской епархии поможет дать более полную характеристику процесса развития санитарно-гигиенической культуры и воспроизводства населения Сибири.
Всестороннее изучение деятельности РПЦ, ее роли в формировании духовности общества, его ментальности, а также в повышении качества жизни населения становится актуальной задачей исторического исследования, так как концептуализация исторического опыта РПЦ позволит внести вклад в моделирование социального механизма решения современных проблем российского общества.
Степень изученности темы. Заявленная тема до сих пор не являлась предметом специального исследования на общероссийском или региональном материале. Однако изучались отдельные аспекты темы и смежная проблематика, важная для понимания роли РПЦ в медицинском и санитарно-просветительном деле среди сельских жителей. В основу историографического обзора нами положен проблемно-хронологический принцип систематизации материала. Выделены три периода (с 1870-х до 1920-х гг., с 1920-х до конца 1980-х гг., с рубежа 1980–1990-х гг. до настоящего времени), различающиеся по теоретико-методологической основе исследования темы, в некоторой степени – и по проблематике трудов. В рамках этих периодов выделены работы по истории РПЦ и духовной школы, истории медицины, некрополистике, антиалкогольному движению, а также труды историков-аграрников, изучающих образ жизни, медицинскую и санитарно-гигиеническую культуру крестьянства.
Практически все появившиеся до 1920-х гг. труды, посвященные истории РПЦ, принадлежат историкам и публицистам официально-церковного направления. Для этих работ характерна описательность, но в них определено место церкви в истории государства и жизни народа.
В 1880-х гг. активизировались историко-краеведческие изыскания на территории Томской губ. В трудах К.Н. Евтропова и А.А. Мисюрёва воссоздается история Томской епархии. Деятельность томского епископата и миссионеров Алтайской духовной миссии (АДМ) описывается В.И. Вербицким, А.И. Макаровой-Мирской, Д.Д. Филоновым, И. Ястребовым и др. Все авторы отмечали факт участия духовенства в санитарно-просветительной и медицинской деятельности.
На рубеже XIX–XX вв. публикуются первые исследования по истории церковной школы в Томской епархии, которая была проводником элементарных санитарных знаний (П.Т. Виноградов, П. Голубев, А.А. Мисюрёв, М. Михайловский, А. Рамзевич, А.П. Успенский). При сравнении различных типов училищ констатировался факт небогатого материально-технического обеспечения церковных школ и неудовлетворительного санитарного состояния большинства из них, особенно школ грамоты.
Необходимость вовлечения общественных сил, в том числе духовенства, в санитарно-просветительную и медицинскую деятельность во второй половине XIX – начале XX в. определялась, прежде всего, возможностями официальной медицины. В конце XIX в. появились первые работы о санитарном состоянии населенных пунктов и развитии здравоохранения в Томской губ.: небольшие по объему очерки или статьи медиков К.М. Гречищева, П.П. Еланцева, Ф.П. Зацкевича, М.Г. Курлова и др. Имелись работы (П.П. Еланцева, И. Казаринова и др.), представлявшие собой профессиональные отчеты о протекании отдельных эпидемий. Все авторы называли одной из важнейших причин частых эпидемий в Сибири неудовлетворительное санитарно-гигиеническое состояние селений и крестьянских жилищ, отмечали преимущество старожилов над переселенцами в санитарных условиях жизни.
Историография российского антиалкогольного движения, являвшегося составляющей процесса формирования гражданского общества и санитарной культуры, представлена исследованиями Д.К. Бородина, Д.Г. Булгаковского, П.Н. Комарова, И.Г. Прыжова, М.А. Скибинского и др. Авторы изучали антиалкогольную политику государства и деятельность попечительств о народной трезвости и обществ трезвости (светских и церковно-приходских). Этот период в историографии можно назвать временем накопления эмпирического материала и первого опыта характеристики антиалкогольного движения.
Санитарно-гигиеническое содержание кладбищ является частью санитарной культуры, поэтому нас интересует история составления отечественных некрополей. С 1908 г. по указу Св. Синода в рамках проекта «Русский провинциальный некрополь» епархиальные архиереи и настоятели монастырей стали организаторами описания надгробий и состояния кладбищ. В связи с началом Первой мировой войны издание большей части собранных материалов, в том числе по Томской губ., было отложено, как оказалось, почти на столетие.
В историографии периода 1920–1980-х гг. целесообразно выделить следующие этапы: 1920–1930 гг., 1930-е – середина 1980-х гг., вторая половина 1980-х – 1990 гг. На первом этапе утверждалась атеистическая трактовка истории взаимоотношений церкви и государства, где церкви отводилась роль идеологического противника. В первом марксистском труде по истории церкви Н.М. Никольского реализован политико-идеологический подход, который затем стал определяющим в историографии РПЦ. Позитивные стороны деятельности церкви не изучались.
В 1930–1980-х гг. труды предшественников не были полностью вовлечены в научный оборот, что обедняло исследовательскую базу. Идеологические установки зауживали круг разрабатываемых проблем, в частности, почти не изучалась санитарно-просветительная и медицинская деятельность РПЦ. В изучении истории медицины и здравоохранения Сибири по-прежнему доминировали специалисты-медики: В.П. Березин, П.А. Бова, К.М. Гречищев, А.С. Кодкин, Г.И. Мендрина, Б.С. Пойзнер, П.Т. Приходько и др. Из них только Н.П. Федотов, характеризуя медицинскую деятельность АДМ, сообщил о подготовке священнослужителей к санитарно-просветительной и медицинской деятельности. Он сделал значимый вывод: распространяя медицинские знания, РПЦ приносила в жертву даже специальную семинарскую подготовку. Анализируя дневники протоиерея С. Ландышева, ученый констатировал факт ежедневной медицинской практики миссионеров, наряду с проповеднической деятельностью.
С середины 1980-х гг. начинается этап, характеризующийся повышенным интересом к истории РПЦ. Исследования активизировались в связи с подготовкой к празднованию 1000-летия Крещения Руси благодаря изменению политической ситуации в стране. Продолжение в трудах М.М. Громыко, Н.А. Миненко получили начатые в предшествующий период Л.В. Островской исследования по вопросам крестьянской религиозности, взаимоотношений причта и прихожан на сибирском материале. Поднимался вопрос о санитарно-просветительной и медицинской деятельности АДМ (Н.Ю. Храпова).
Современный этап в исследовании различных аспектов темы начинается с рубежа 1980–1990-х гг. Изучение истории РПЦ сегодня характеризуется окончательным отходом от предубеждения в отношении к церкви и религии; обновлением методологической базы исторических исследований; введением в научный оборот значительной части дореволюционной литературы и периодических изданий, а также архивных материалов, недоступных в советский период.
Многие исследователи касаются жизни и деятельности приходского духовенства, взаимоотношений пастыря и паствы. В ряде работ намечены или анализируются отдельные направления деятельности сельского священника. Культуролог А.Н. Розов, анализируя взаимоотношения пастыря и прихожан, сопоставляя сельскую и городскую приходскую жизнь, приходит к выводу, что социальная роль деревенского священнослужителя была несравненно выше.
Значительный вклад в изучение истории Томской епархии второй половины XIX – начала XX в. внесли современные томские, кемеровские, барнаульские и горно-алтайские ученые. В диссертациях, монографиях и статьях они рассматривают состояние епархии, ее структуру, состав священно- и церковнослужителей, влияние церковной реформы 1860–1870-х гг. на отношения причта и прихожан, определяют место и роль духовенства в жизни Томской губ. (А.М. Адаменко, В.А. Есипова, О.Н. Устьянцева). Развитие духовной школы характеризуют Ю.Ю. Гизей, М.Ю. Ключникова, Ю.А. Крейдун, Д.Н. Кремнев и др. Уделяется внимание физическому воспитанию учащихся и обучению их «основам врачевания». Среди работ, посвященных изучению устройства и деятельности монастырей и женских общин, особое место занимают исследования А.В. Овчинникова и А.П. Алдыковой. По мнению Овчинникова, культурно-просветительная работа монастырей имела для Западной Сибири большее значение, чем для Европейской России. Интерес представляют труды О.А. Гончаровой, В.В. Ерошова, Д.В. Кацюбы, М.Р. Маняхиной, Н.С. Модорова, где уделено внимание таким аспектам деятельности АДМ, как оказание посильной медицинской помощи, обучение женщин акушерству, распространение оспопрививания и элементарных санитарных знаний. Констатировано, что оказание медицинской помощи имело исключительное значение для успеха миссионерской деятельности.
Обновляются методология и источниковедческая база изучения истории здравоохранения и медицинского обслуживания в России. Новые работы по истории здравоохранения в Томской губ. написаны историками, этнографами и краеведами (А.А. Иванов, Г.В. Любимова, С.А. Некрылов, К.А. Семёнова, С.В. Фоминых и др.). Однако по-прежнему нет исследований об участии РПЦ в медико-санитарных мероприятиях.
Медико-санитарные условия жизни крестьян, гигиеническое состояние их жилищ, усадеб, поселений, водоисточников, питание и способы приготовления пищи, медицинские знания, народно-медицинскую практику жителей Западной Сибири изучают (преимущественно в этнографическом плане) П.Е. Бардина, И.В. Волохина, В.А. Зверев, В.А. Липинская, А.Ю. Майничева, Г.А. Ноздрин, Л.А. Скрябина, Н.А. Томилов, О.Н. Шелегина, Т.К. Щеглова и др.
В.А. Зверев, связывая судьбу крестьянства Сибири конца XIX – начала XX в. с началом перехода от традиционного к модернизированному обществу, отмечает, что в период 1860-х – середины 1890-х гг. складывались предпосылки преобразования менталитета, культуры и образа жизни сельчан. Этот вывод используется нами при выделении этапов вовлечения духовенства в медико-санитарную деятельность: мы связываем этап «активных действий» (1892–1918 гг.), в частности, с изменениями ментальности в крестьянской среде.
И.А. Ерёмин, занимаясь изучением Томской губ. как тылового района России в годы Первой мировой войны, выделил основные направления деятельности РПЦ. Автор делает вывод о проявлении инициативы и конструктивного подхода в организации медицинской помощи семьям мобилизованных на военную службу, заботы о больных и раненых воинах именно сельским духовенством.
После длительного перерыва достижениям трезвеннического движения, организованного РПЦ на территории Сибири в конце XIX – начале XX в., посвящены статьи А.Л. Афанасьева, Г.А. Бочановой, Н.В. Елизаровой и др. Отмечается ведущая роль РПЦ в организации обществ трезвости, количественное преобладание церковно-приходских обществ над губернскими и уездными попечительствами о народной трезвости. Однако Е.А. Дегальцева, характеризуя деятельность сибирских обществ трезвости, сделала вывод, что они действовали по преимуществу в деревнях, и «крестьяне – основное сословие и носители национальных традиций – сами спасались от [алкогольной] зависимости», при незначительном участии духовенства. Трудно согласиться с выводом А.Г. Быковой, что Всероссийский съезд практических деятелей по борьбе с пьянством (1912 г.) «сколько-нибудь заметного резонанса не имел».
Возобновились исследования провинциального некрополя. В последнее десятилетие изданы работы о старых некрополях западносибирских городов (Барнаула, Томска, Омска, Новосибирска), актуальные при изучении санитарной кладбищенской культуры, в частности, сельской и монастырской. К сожалению, пока нет исследований по западносибирскому сельскому православному некрополю.
Итак, анализ литературы показывает, что к настоящему времени санитарно-просветительный и медицинский аспекты деятельности РПЦ среди сельского населения изучены слабо. Совсем не исследовалось участие архиерейского корпуса и православного клира в общих противоэпидемических мероприятиях, в борьбе с детской заболеваемостью и смертностью, в благоустройстве погостов, организации трезвеннического движения в сельской местности на территории Томской епархии.
Исходя из актуальности и научной значимости темы, ее слабой изученности, объектом нашего диссертационного исследования избрана социальная политика РПЦ как государственно-религиозного института синодального периода. Предмет изучения – санитарно-просветительная и медицинская деятельность архиереев и православного клира Томской епархии среди сельского населения во второй половине XIX – начале XX в. В исследовании учитывается влияние политико-правовых, социально-экономических, демографических, медико-санитарных, природно-географических, личностных и иных условий и факторов на направления, формы и результаты деятельности церкви.
Цель и задачи работы. Целью исследования является выявление и раскрытие факторов, форм и результативности санитарно-просветительной и медицинской деятельности РПЦ среди сельского населения на территории Томской епархии во второй половине XIX – начале XX в. Для достижения цели потребовалось решить следующие задачи: 1) выявить круг обязанностей, предписанных государственной властью Российской империи православному клиру в области санитарно-просветительной и медицинской деятельности, в том числе среди сельских жителей, а также меру ответственности за их выполнение; 2) охарактеризовать условия и формы подготовки духовным ведомством Томской епархии кадров для осуществления санитарно-просветительной и медицинской деятельности в сельской местности; 3) определить направления, виды и результативность работы епископов, сельского и монастырского духовенства Томской епархии по проведению мероприятий, способствовавших становлению научной медицины на селе и санитарно-гигиеническому просвещению деревенского населения; 4) выделить и охарактеризовать основные исторические этапы осуществления данной деятельности.
Хронологические рамки работы охватывают период с 1861 до 1918 г. Начальный рубеж исследования обусловлен проведением в России в 1860–1870-х гг. глубоких социальных реформ, в том числе и церковной. Конечная временная граница исследования определена принятием 23.01.1918 г. Декрета СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», положившего начало антирелигиозной политике советской власти, коренным образом изменившей церковную жизнь в России.
Территориальные рамки исследования охватывают приходы и благочиния Томской епархии в тех пределах Томской губ., которые существовали в 1822–1917 гг. Территория епархии не оставалась неизменной на протяжении исследуемого периода. К началу XX в. она практически совпадала с территорией Томской губ., объединенной, в частности, и властью епископа.
Методологической основой решения поставленных в диссертации задач явились принципы историзма и системности. Ориентация исследования на междисциплинарность обусловила обращение к теоретическим выводам и обобщениям отечественных историков, социологов, культурологов, представленных в следующих теориях и концепциях.
1. Теория модернизации традиционного общества. Применительно к теме исследования важное значение имеет определение модернизации как смены модели (стереотипа) поведения, перехода от нерационального (характерного для традиционного общества) к рациональному поведению, начинающемуся с трансформации общественного сознания и культуры. Это положение позволяет достаточно эффективно проанализировать и понять эволюцию деятельности духовенства по формированию жизнесохранительного поведения народа, изменяющей ментальность и самого духовного сословия, и «окормляемого» им крестьянства на начальном этапе модернизационных процессов в сибирской деревне. РПЦ фактически осваивала роль института демографической и социокультурной модернизации, оставаясь сама традиционным институтом и используя традиционные каналы для трансляции инноваций в народную среду.
2. Деятельностная концепция. Она имеет истоки в немецкой философии (И. Кант, И. Фихте, Г. Гегель, К. Маркс, М. Вебер). Концепция деятельностной сущности человека стала ключевой для ряда современных социальных наук, в том числе социальной истории, педагогики, психологии, культурологии. Данная концепция эффективна при характеристике формирования медицинской и санитарной культуры православного духовенства, его личностного и корпоративного вклада в санитарно-просветительную и медицинскую деятельность среди прихожан в конце имперского периода.
Санитарно-просветительная деятельностью РПЦ понимается нами как совокупность образовательных, воспитательных, агитационных и пропагандистских мероприятий, проводившихся церковью и направленных на формирование эффективного жизнесохранительного поведения сельских жителей, на профилактику заболеваний, сохранение и укрепление здоровья населения, повышение его трудоспособности и снижение смертности. Медицинская деятельность духовенства предусматривала непосредственное участие церковно- и священнослужителей в санитарно-профилактических и медико-санитарных мероприятиях, как директивно предписанных для исполнения по духовному ведомству, так и рекомендованных ему для посильного участия. Медицинская деятельность РПЦ имела специфическую особенность: при ее осуществлении экономические интересы были подчинены духовным, она осуществлялась безвозмездно.
Совокупность использованных исследовательских методов дала нам возможность изучать явления и факты с учетом той исторической обстановки, в которой они возникали и существовали на различных этапах развития предмета. В работе были преимущественно востребованы следующие методы: проблемно-хронологический, историко-генетический, сравнительно-исторический, описательно-повествовательный, биографический.
Источниковедческая база исследования. Разработка темы осуществлялась на основе комплексного изучения письменных опубликованных и неопубликованных источников нескольких видов. Изучено более трехсот дел, содержащих необходимую информацию по теме исследования, из 13 фондов Российского государственного исторического архива, Государственного архива Алтайского края, Государственного архива Томской обл., Архива Института алтаистики им. С.С. Суразакова (Горно-Алтайск).
Законы и другие нормативные акты, проанализированные в диссертации, представлены указами, распоряжениями, определениями правительства Российской империи и Св. Синода. Хронологические рамки исследования включают время, когда деятельность РПЦ и общественная жизнь регламентировались переизданием «Свода законов» 1857 г. и его дополнительного выпуска 1912 г. В хронологической последовательности публиковались тома «Полного собрания законов Российской империи». Специфические правовые нормы, относящиеся к Ведомству православного исповедания, в сгруппированном виде были включены в тематические сборники Т. Барсова, И.П. Богословского, А. Завьялова, Я. Ивановского, С.В. Калашникова.
Делопроизводственные документы многочисленны и разнообразны по содержанию, степени информативности и социальной направленности. По происхождению данную категорию источников можно разделить на следующие группы: 1) делопроизводство светской и церковной администрации: распоряжения местных светских и духовных властей, отчеты, рапорты, прошения, ходатайства, представленные епархиальными архиереями и Томской духовной консисторией (ТДК), годовые медицинские отчеты врачебного отделения Томского губернского управления, официальная и частная переписка; 2) материалы низовых губернских и епархиальных подразделений: отчеты, прошения, ходатайства, представленные благочинными, приходскими священниками, приходскими попечительствами, миссионерами, сельским врачебным персоналом, полицейскими исправниками, крестьянскими чиновниками, переписка благочинных с врачебным отделением Томского губернского управления; 3) документация общественных и научных организаций: отчеты Томского местного управления Российского Общества Красного креста, благотворительных фондов и пр.; 4) документы, исходящие из среды сельского населения: прошения, ходатайства, приговоры сельских и волостных сходов.
Справочные и статистические данные извлекались нами из архивных фондов (статистика включена, например, в отчеты глав Томской епархии в Синод), а также из публикаций ежегодных «Обзоров» и «Памятных книжек» Томской губ., «Справочных книг» по Томской епархии, из «Отчетов» обер-прокурора Синода по Ведомству православного исповедания, отчетов АДМ, отчетов о состоянии учебных заведений духовного ведомства, о проведении педагогических курсов для учителей церковных школ и т. д.
Используя значительный массив статистических данных церковного ведомства, мы опирались на выводы В.М. Кабузана и Б.Н. Миронова о церковном учете в России как о достаточно надежном и репрезентативном, начиная с 1830-х гг.
Мемуаристика. В диссертации использовались дневники и записки исторического содержания сотрудников Алтайской православной миссии: П. Бенедиктова, В. Вербицкого, М. Глухарева, С. Ландышева, М. Невского, И. Смолянинова, М. Чевалкова и др. Ценным источником являются также воспоминания Н.Л. Родионовой-Кумандиной о детстве, проведенном в д. Мыюта в Горном Алтае, в Чемальском приюте, а с 1914 г. – в Томском епархиальном женском училище, а также учительницы И.К. Чувашевой, секретаря Томской епархии в 1869–1881 гг. К.Н. Евтропова.
Периодическая печать. Востребована как церковная, так и светская столичная и местная пресса – газеты и журналы досоветского периода. В первую очередь это – еженедельная газета «Томские губернские ведомости» (1860–1880, 1892, 1902, 1904, 1908 гг.), официальное издание Томской епархии «Томские епархиальные ведомости» (1880–1918 гг.), официальный орган Св. Синода «Церковные ведомости» (1888–1918 гг.), миссионерский журнал «Православный благовестник» (1892–1917 гг.).
Источники разных видов дополняют и корректируют содержащиеся в них данные. Их сопоставление позволяет говорить о репрезентативности полученной информации.
Научная новизна и теоретическая значимость диссертации. Предложен новый подход к изучению исторической роли РПЦ – впервые не только особо выделена в отдельный предмет, но и рассмотрена на региональном материале санитарно-просветительная и медицинская деятельность церкви. Скорректировано представление о государственно-религиозном институте второй половины XIX – начала XX в., который выполнял неспецифичную для него функцию участия в сохранении здоровья и жизни населения. Уточнено значение понятий санитарно-просветительной и медицинской деятельности РПЦ, обоснована правомерность их использования в конкретно-историческом исследовании. Установлено, что российское законодательство конца имперского периода содержало значительный комплекс санитарно-профилактических, санитарно-просветительных и медицинских мероприятий, предписанных для исполнения православному клиру. Доказано, что нормативно-организационная деятельность томского епископата являлась механизмом реализации законодательных инициатив на епархиальном уровне. Определены принципы, которыми руководствовалось епархиальное начальство при подготовке кадров: саморазвитие, активизация социальной позиции, просветительство и проповедничество, в том числе санитарное. Доказано, что клир Томской епархии во второй половине XIX – начале XX в. расширял свое участие в предписанных законодательными и нормативными актами мероприятиях, направленных на становление медицины на селе и санитарно-гигиеническое просвещение деревенского населения. Представлена периодизация данного процесса.
В научный оборот введены многочисленные новые архивные и опубликованные материалы. Наука обогащена неизвестными ранее фактами, в том числе о деятельности архиерейского корпуса, проведении духовенством медико-санитарных мероприятий, его участии в борьбе с детской заболеваемостью и смертностью, устройстве сельского погоста, антиалкогольной деятельности на селе. Полученные результаты позволили аргументировать вывод о выполнении духовенством Томской епархии социальных функций, влияющих на секуляризационные, демографические и социокультурные модернизационные процессы.
Практическая значимость диссертации. Результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории РПЦ, истории Сибири, культурологии и религиоведению, краеведению Западной Сибири, при разработке учебных программ и пособий по соответствующим образовательным курсам.
Идеи и выводы диссертационной работы могут быть полезны государственным органам и практическим работникам управления, влияющим на развитие политической и социальной сферы. Описанный исторический опыт полезен епархиальным управлениям РПЦ для организации современным духовенством социальной работы.
Положения, выносимые автором диссертации на защиту:
1. Во второй половине XIX – начале XX в. РПЦ как государственно-религиозный институт и, в частности, провинциальное православное духовенство России активно вовлекались в санитарно-просветительную и медицинскую деятельность. С 1880-х гг. на государственном уровне осознавалась невозможность проведения эффективных мероприятий по сохранению здоровья населения и формированию его санитарной культуры без участия священнослужителей. Об этом свидетельствуют возложенные на них обязанности по устройству больниц, богаделен, детских приютов при церквях и монастырях, яслей в сельской местности, по благоустройству кладбищ, проведению медико-санитарных мероприятий во время эпидемий, сбору пожертвований для пострадавших от эпидемий, для раненых солдат и прочих, по борьбе с суевериями и пьянством.
2. Вовлечение сельского духовенства Томской епархии в санитарно-просветительную и медицинскую деятельность осуществлялось в изучаемый период поэтапно: различались охватом приходов, направлениями, видами и формами деятельности 1861–1883, 1883–1892, 1892–1918 гг. Выделение этапов позволяет проследить динамику практической реализации миссионерской идеи о значении врачевания и санитарно-просветительной деятельности как неотъемлемых составляющих пастырских обязанностей.
3. Как и в целом по России, духовенство Томской епархии в исследуемый период имело возможность своевременно знакомиться с новейшими законодательными актами, распоряжениями, предписаниями центральных властей относительно санитарно-просветительной и медицинской работы церкви, а также с соответствующими распоряжениями, предписаниями местного светского и духовного начальства, как правило, неукоснительно принимая их в качестве руководства к деятельности.
4. Епископы и епархиальное начальство в Западной Сибири особое внимание уделяли санитарному просвещению сельского духовенства, по причине отсутствия в регионе земской медицины и недостаточности штата сельских врачей. Для успешной подготовки священнослужителей к выполнению санитарно-просветительных обязанностей РПЦ создавала необходимую печатную информационную базу.
5. В духовных учебных заведениях Томской епархии в конце XIX – начале XX в. произошли существенные изменения: улучшились санитарно-гигиенические условия содержания и медицинское обслуживание воспитанников, в обязательную образовательную программу ввели медицину, гигиену, оспопрививание. Изменения были вызваны, в том числе, и насущной потребностью вовлечения священнослужителей в санитарно-просветительную и медицинскую деятельность в селениях. Главными организаторами данных преобразований являлись подвижник РПЦ архиепископ Макарий (Невский) и его преемники на посту руководителя епархии.
6. Полученные в духовных учебных заведениях Томской епархии, из периодических изданий (в том числе церковных) и иным путем начальные медицинские знания позволяли священнослужителям заниматься санитарным просвещением сельского населения, оказывать прихожанам посильную медицинскую помощь, устраивать аптечки, ясли, сиротские приюты, отвечать за санитарное состояние кладбищ, выполнять обязанности оспопрививателей, участвовать в антиалкогольном движении.
7. РПЦ благодаря подвижническому труду епископов, лучшей части приходского и монастырского духовенства выполняла в сельской местности Томской губ., среди прочих, следующие значимые социальные функции: 1) являлась важным и зачастую единственным информационным источником санитарных знаний; 2) несла на себе груз работы по организации и оказанию посильной медицинской помощи; 3) участвовала в создании материальной основы этого процесса, направляя сюда часть церковных средств и средства многочисленных жертвователей из числа прихожан.
Апробация результатов исследования. Содержание диссертации отражено в 13 научных публикациях, семь из них включены в издания, рекомендованные ВАК Минобрнауки. Основные положения докладывались и получили одобрение на 10 научно-практических конференциях: двух международных на Алтае (Горно-Алтайск, 2007 г., Барнаул, 2009 г.), трех всероссийских в Новосибирске (2007, 2008, 2010 гг.) и пяти региональных в Томске (2008–2011 гг.). Завершенная диссертация обсуждалась на заседании кафедры отечественной истории ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет» (НГПУ).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав (включающих 9 параграфов), заключения, списка использованных источников и литературы, 9 приложений, списка сокращений.
Указы, распоряжения, определения правительства и Синода
О благотворительной деятельности.
Одной из важнейших сторон деятельности христианской церкви всегда являлась благотворительность. Она практиковалась РПЦ, причтами отдельных церквей, конкретными священнослужителями. Еще во время многочисленных испытаний XVII в. возникла необходимость законодательного регулирования общественной благотворительности, так как «государственная власть своевременными мерами может ослабить или предотвратить бедствия нуждающихся масс и даже направить частную благотворительность»1.
Условно можно выделить три направления благотворительной деятельности РПЦ во второй половине XIX - начале XX в.: 1) призрение лиц духовного звания; 2) организация благотворительных учреждений для прихожан -больниц, приютов, богаделен, переселенческих бараков, бесплатных столовых и пр.; 3) сбор пожертвований нуждавшимся - переселенцам, пострадавшим во время голода и эпидемий, семьям погибших воинов, в пользу ОКК и др. Фактически все благотворительные мероприятия проводились по указам и предписаниям правительства, Синода и епархиальных архиереев.
Для призрения бедных духовного звания во второй половине XIX в. в каждой епархии действовали особые попечительства, находившиеся в ведении епархиальных архиереев, на обязанности которых лежало призрение престарелых и больных священнослужителей, а также вдов и сирот духовенства . Вдовам и взрослым детям, которые могли приобретать пропитание трудом, а также сиротствующим девицам, вступавшим в брак, попечительства выдавали только единовременные пособия для обзаведения орудиями и материалами для работы (12 авг. 1823 г., № 29 583, ст. 45) .
Кроме того, существовали так называемые «случайные пособия», к которым относились: а) преимущество вдов и сирот духовенства при размещении в богадельни при архиерейских домах и по желанию в монастыри; б) получение ими пособия из остатков от доходов кладбищенских церквей, и денег, собираемых на богадельни, взыскиваемых в штраф по духовному ведомству и от добровольных подаяний (12 авг. 1823 г., № 29 583, ст. 541) ; в) принятие сирот на казенное содержание в училищах; г) принятие вдов и сирот женского пола в просвирни при церквях (22 мая 1867 г., № 44 610)4.
Св. Синодом еще 19 июля 1798 г. был принят указ за № 18 590 о безденежном отпуске леса из казенных дач на нужды церковные и причта, подтвержденный впоследствии синодальными указами от 1827, 1832 гг. и определением 11-26 мая 1877 г. Правом безвозмездного отпуска леса из казенных дач для постройки жилищ, по определению Синода от 14 апреля 1851 г., должны были пользоваться и вдовы духовного звания, состоявшие просвирнями при церквях, наравне со священнослужителями . Епархиальное начальство старалось обеспечить собственным жилищем с усадьбой особен но сельские бедные семейства священников (12 авг. 1823 г., № 28 583, ст. 55) . В отчете обер-прокурора Синода за 1869 г. духовенству разъяснялось его право на получение леса из церковных и казенных дач для строительства и ремонта домов, на основании ст. 606, п. II, и ст. 608 Лесного устава . В неурожайные годы, сопровождавшиеся голодом и эпидемиями, православным сельским священнослужителям разрешалось бесплатно заготавливать на их домашние нужды дрова из валежного леса в казенных дачах3.
Духовное ведомство проявляло особую заботу не только об улучшении бытовых условий духовенства, особенно сельского, а также вдов и сирот, но и предоставляло возможность им своевременно пользоваться медицинской помощью. Так, в указах Синода от 30 сентября 1869 г. за № 39 и 26 октября 1873 г. за № 50 предписывалось размещать в земских и Приказа общественного призрения больницах лиц духовного звания. А в циркулярном указе Синода от 28 февраля 1890 г. за № 3 разъяснялось, что по закону на епархиальное ведомство была возложена обязанность призревать лиц духовного звания с их малолетними детьми, а также вдов, сирот духовенства, престарелых и увечных причетников, и оплачивать их лечение4.
Традиция устраивать благотворительные учреждения при монастырях и церквях существовала издревле. Такие учреждения совмещали функции больницы, богадельни, дома инвалидов. Законодательные акты, способствовавшие их открытию, принимались задолго до периода нашего исследования5. В конце 60-х гг. XIX в. последовал ряд указов об учреждении в существовавших и вновь устраиваемых мужских и женских монастырях благотворительных и воспитательных заведений. Указом от 29 августа 1868 г. Синод предписал епархиальным преосвященным доставить, в возможно непродолжительное время, сведения о том, что сделано ими в исполнение циркулярного указа Св. Синода от 29 февраля 1868 г.1 В предоставленных архиерейских отчетах сообщалось, что при 36 монастырях и пяти общинах было учреждено 38 училищ, пять богаделен и две больницы, в том числе и в Томской епархии. Несмотря на то, что при женских монастырях, там, где позволяли средства, имелись училища, богадельни и больницы, «число таких монастырей было сравнительно невелико» . Это объясняется тем, что к середине XIX в. большая часть обителей отличалась крайней бедностью.
Очевидно, в связи с тем, что в монастырях организовывались приюты, больницы, богадельни, лазареты, а традиционным занятием монахинь и монахов были дела милосердия, призрение сирот, больных и убогих, в 1911 г. комиссия при главном управление ОКК высказалась за привлечение монахинь и послушниц к деятельности в своей организации, предложив следующие мероприятия: «1) подготовку послушниц и монахинь к уходу за ранеными и больными по программе, разработанной главным управлением ОКК; 2) в обителях, имеющих больницы, где нет своих врачей, игуменьям предоставляется право приглашать врача за счет ОКК для подготовки монахинь и послушниц; 3) в обителях, где имеется врач при больнице, ОКК доплачивает ему за медицинскую подготовку, вообще любые расходы монастырей по подготовке покрываются ОКК; 4) по окончанию практического и теоретического курса обучения проводить экзамен в присутствии врача от ОКК; 5) присваивать звание "запасная сестра милосердия Красного креста" для работы во время войны в госпиталях и пр.» . Синод в указе от 7 марта 1911 г. «О привлечении монахинь и послушниц к деятельности Красного креста» одобрил предложенные мероприятия и распорядился об оказании настоятельницами женских монастырей должного содействия ОКК.
Учитывая и тот факт, что большинство монастырей располагалось вне городов и селений, в местах, отличавшихся «здоровым климатом и красотою природы», Синод в 1914 г., со вступлением России в войну, высказал предложение об устройстве в них особых помещений для раненых, а при женских обителях - еще и приютов для детей, отцы которых погибли на войне. Св. Синод через циркулярный указ от 30 декабря 1914 г. за № 27 поручил епархиальным преосвященным «приложить особые заботы к успешному осуществлению вышеизложенных предложений ... и донести Синоду, какие из вверенных их ведению обителей могли бы заняться этим за счет собственных средств или иных источников»1. Определением Синода от 20 июля 1914 г. за № 6502 монастыри, общины и все духовные учреждения были призваны к отводу всех свободных помещений под госпитали, к немедленному подысканию и подготовке лиц, способных к уходу за ранеными, и к заготовлению своими средствами принадлежностей для оборудования госпиталей. Также духовенству предписывалось призывать паству к пожертвованиям для раненых .
Мужские духовные учебные заведения: Томская семинария, Томское и Барнаульское училища, Бийское катехизаторское училище
В данном параграфе характеризуются мероприятия, проводившиеся в мужских духовных учебных заведениях Томской епархии во второй половине XIX - начале XX в. в связи с подготовкой учащихся к санитарно-просветительной и медицинской деятельности. Изученные нами материалы позволили выяснить, как епархиальное начальство, советы училищ и семинарии решали: 1) санитарно-гигиенические вопросы, связанные с содержанием воспитанников, которое, несомненно, влияло на формирование их санитарной культуры; 2) проблему организации медицинского обслуживания учащихся; 3) программно-методические вопросы, направленные на обеспечение учеников знаниями по гигиене, медицине и оспопрививанию.
При открытии всех учебных заведений из-за нехватки средств были трудности с приобретением собственных зданий, поэтому была распространена практика найма помещений, как епархиальных, так и у частных лиц. Например, в течение многих лет семинарское правление арендовало помещения для проживания учеников и проведения учебных занятий. Эти арендованные здания с увеличением количества учащихся становились «мало приспособленными к потребностям учебного заведения и очень тесны, что неблагоприятно отзывается на здоровье учеников»1. В 1868 г. часть воспитанников по причине ухудшения здоровья написала прошение о переходе из семинарского корпуса на казенные квартиры. Все они получили разрешение, и на содержание им выдавали ежемесячно по 5,83 р. Вещами обеспечивались только те учащиеся, которые проживали в семинарском корпусе. Так, ученик Александровский получил две пары новых сапог, пару новых притачек, триковое пальто с брюками, две пары белья, - всего на 19 р. 69 /4 к.
В учебных заведениях духовного ведомства принимались всевозможные меры для предотвращения заболеваний: вовремя топились печи; спальни, классные комнаты, столовые, коридоры вентилировались и содержались в возможной чистоте. В экстренных случаях (наводнения, эпидемии) епархиальное руководство шло на крайнюю меру - прекращение занятий. Хотя следует отметить, что, несмотря на предпринимаемые меры по содержанию наемных помещений, все они при постоянном увеличении числа учащихся «в отношении педагогическом, а отчасти и в гигиеническом оставляли желать лучшего» . Только в ТДС с 1889 по 1891 г. количество учеников увеличилось на 26 %, с 143 до 193 человек . Уже к 1897 г. вследствие переполненности общежития воспитанниками, «помещения, и до того крайне тесные и не соответствующие скромным требованиям гигиены, дали себя почувствовать тем, что среди учеников участились случаи серьезных заболеваний. Кроме того, у воспитанников наблюдается порча зрения» . Поэтому семинарское начальство было вынуждено, как и ранее, прибегнуть к сокращению числа учащихся, проживающих в общежитии.
Характеризуя деятельность устроителей, администрации, преподавателей, медицинских работников и меценатов учебных заведений духовного ведомства Томской епархии, можно сказать о подвижниках в каждом из них. Так, Томское духовное училище - старейшее в Томской епархии, во второй половине XIX в. своему устройству во всех отношениях обязано сибирскому просветителю, книжнику Петру Ивановичу Макушину.
31 октября 1868 г. П. И. Макушин, бывший семинарист, выпускник Петербургской академии и духовный миссионер, занял административно-педагогический пост смотрителя ТДУ. И в училище начались перемены. Через полгода здесь навсегда отменили физические наказания учеников, были введены спортивные занятия, появились библиотека и мастерские .
Однако в епархиальных отчетах в Синод за 1899 и 1902 гг. содержатся сведения о существовании наказаний, некоторые из которых подрывали здоровье воспитанников. Согласно «Правилам взыскания и наказания», в ТДУ учащиеся подвергались «обычному наказанию - порицанием, выговором, лишением утреннего и вечернего чая с заменой его одним хлебом, заменой белого хлеба черным или лишением сладкого блюда за обедом или ужином, задержкой ученика в классе после уроков; высшему - лишением отпуска в город, "голодным столом" в учебной столовой, карцерным заключением, лишением епархиального содержания или удалением из общежития»1.
П. И. Макушин являлся одним из многочисленных жертвователей на содержание училища и инициатором постройки собственных зданий ТДУ, соответствовавших санитарно-гигиеническим нормам, предписанным учебным заведениям. До постройки собственного здания для ТДУ, как и во всех учебных заведениях духовного ведомства, на бюджетные деньги и на деньги жертвователей производился ремонт эксплуатируемых помещений. Например, в 1879/80 учебном году почетный блюститель училища Томский купец 1-й гильдии И. А. Еренев пожертвовал на ремонт 450 р. На съезде духовенства Томской епархии 7 сентября 1883 г. была утверждена примерная смета ремонтных работ на 831 р., которые были сделаны в зданиях ТДУ в 1884 г.3 Обязательной статьей расходов в сметах всех духовных учебных заведений были расходы не только на ремонт, но и на содержание зданий .
В 1885 г. были построены собственное здание ТДУ и больница на 12 кроватей. В акте о необходимости строительства зданий для училища в качестве одной из причин фигурировало «неимение помещений больницы, специально приспособленной для своей цели ... больница помещалась временно в старом деревянном доме» . Однако документы свидетельствуют, что уже к 1905 г. в связи с большим притоком учащихся «в ТДУ спальни и классные комнаты стали тесны. Предложено внести на окружной училищный съезд духовенства вопрос о расширении училищных помещений»2. Таким образом, можно констатировать, что в учебных заведениях духовного ведомства, построенных, приобретенных в собственность или арендованных в последней четверти XIX в., существовала проблема - постоянно возрастающая потребность в помещениях как для классных занятий, так и для пансиона. Значительное увеличение числа учащихся можно объяснить тем, что южные уезды губернии стали плотно заселяться, открывались новые приходы, число церквей в 1890-1907 гг. удвоилось, соответственно этому увеличилось число духовенства, дети которого в основном составляли контингент учащихся. Кроме того, с уничтожением замкнутости духовного сословия учебные заведения духовного ведомства стали доступны для других сословий.
Вступивший на Томскую кафедру в 1891 г. епископ Макарий (Невский) принял энергичные меры по постройке новых зданий для учебных заведений духовного ведомства. Его единомышленниками в этом деле были обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев; ректор ТДС архимандрит Григорий (Яцковский); училищный врач, преподаватель медицины и гигиены, автор пособия по гигиене для V и VI классов А. И. Макушин; смотритель ТДУ в течение 4,5 лет (с 31 октября 1868 г.), впоследствии меценат духовного образования П. И. Макушин; начальник АДМ и один из устроителей Бийско-го училища архимандрит Мефодий; гражданский инженер Ф. Ф. Гут; архитекторы В. В. Хабаров, К. К. Лыгин, Н. Шульдаля, Е. Морозов и др. Благодаря их многолетнему сотрудничеству в конце XIX - начале XX в., во время пребывания епископа Макария на томской кафедре, были построены собственные здания ТДС, Барнаульского и Бийского училищ, ТЕЖУ (см. При л. 8), а в 1910-1911 гг. «по причине прогрессивного возрастания числа учащихся» решался вопрос о расширении помещений ТДУ, построенных,в 1885 г. Необходимо сказать, что во время строительства зданий и благоустройства территорий в соответствии с требованиями школьной гигиены было множество препятствий.
Противодействие распространению детской заболеваемости и смертности
Изученные нами материалы позволили выявить следующие направления деятельности духовенства в борьбе с детской заболеваемостью и смертностью: 1) распространение санитарно-гигиенических знаний о вскармливании и уходе за детьми, необходимости оспопрививания через церковную проповедь и внебогослужебные собеседования (на конгрессах гигиенистов в Неаполе в 1900 г. и в Берлине в 1911 г. распространение среди населения сведений по гигиене детства было признано наиболее целесообразной мерой борьбы с заразными заболеваниями1); 2) практическое участие в привитии предохранительной оспы и оказании посильной медицинской помощи во время непрекращающихся эпидемий; 3) учреждение приютов для сирот; 4) устройство яслей; 5) распространение санитарных знаний через организацию и работу учебных заведений духовного ведомства и церковных школ; 6) оказание благотворительной помощи детям из бедных семей.
Оспопрививание.
В отчетах оспенных комитетов губернии, врачебного управления, статистического комитета, приходского духовенства констатировалось: «Натуральная оспа ... составляет одну из самых жестоких эпидемий в Томской губернии, особенно гибельную для вновь народившегося поколения» .
По свидетельству врачей, оспопрививание осуществлялось успешнее в городах и менее удовлетворительно в округах среди сельского населения. Это объясняется, во-первых, обширностью участков оспопрививателей, недостатком их числа, сравнительно с числом населения и пространством губернии, а также мизерной оплатой их труда . Так, в обзоре Томской губ. за 1883 г. записано: «Оспопрививание уменьшилось в Каинском, Барнаульском, Кузнецком и Бийском округах вследствие недостатка оспопрививателей»4. Во-вторых, проблемы с привитием оспы в сельской местности возникали из-за отсутствия надлежащего надзора за оспопрививателями. Например, в Каинском округе в течение 1878-1881 гг. надзор за действиями оспопрививателей не осуществлялся, так как должность окружного врача была вакантна . В-третьих, привитию оспы препятствовали бытовые условия крестьян. Кроме того, многие из сельских жителей, не соблюдая санитарно-гигиенических норм послепрививочного периода, обвиняли оспопрививателей в том, что они «по два-три раза режут ребят, а толку все нет»1. Неудачные привития являлись одной из причин отказа населения от вакцинации. Однако определенный процент неудачных привитии можно объяснить доставкой некачественной лимфы. Трудности в распространении оспопрививания были связаны и с нехваткой лимфы, так как телятники для производства оспенного детрита в Томской губ. начали действовать только к концу первого десятилетия XX в.
Вследствие необязательности оспопрививания, многие, не сочувствовавшие этой операции, особенно старообрядцы, весьма легко уклонялись от нее. Это приводило к тому, что «раскольничьи» селения были постоянными очагами оспенных эпидемий, из которых она распространялась с необыкновенною силою на окрестные селения2. Впрочем, в отдельных селениях старообрядцев Бийского уезда после многолетней оспенной эпидемии, унесшей много жизней, в 1879 г. жители «в первый раз сами заявили о желании привить своим детям предохранительную оспу» .
Самый высокий процент смертности приходился на селения, где оспа никогда не прививалась. Так, в 1885 г. оспа свирепствовала во всех округах и в течение всего года, но наиболее пострадали жители д. Теплореченской Мариинского округа и в Зазмеевском и Бухтарминском краях. В Теплореченской из 113 заболевших, преимущественно детей, умерло 40. Деревня была населена татарами, которые не допускали привития оспы. В старообрядческих селениях Зазмеевского и Бухтарминского краев вакцинация также никогда не проводилась, и летальный исход постиг около 40 % заболевших . На предложения окружных врачей прекратить эпидемию привитием оспы у староверов был один ответ: «Пусть будет родная, а накладной нам не надо, грешно» . Справедливости ради необходимо сказать, что большинство крестьян воспринимало детские болезни, особенно эпидемического характера, как наказание Божье, настигающее детей за грехи родителей, почему и считало привитие оспы предосудительным2.
С 1772 г. на территории Сибири действовали оспенные комитеты3. К началу исследуемого периода в губернии существовали губернский и окружные комитеты, в составе которых обязательно входили священнослужители. Например, в 1863 г. в работе оспенных комитетов приняли участие: в Томском губернском - представитель Томского губернского управления, инспектор Томской врачебной управы, протоиерей кафедрального собора Гавриил Завадовский; в Бийском окружном - городовой и окружной врачи, городничий, протоирей Павел Стабишин4.
Одной из основных функций комитетов был контроль за сбором сведений о родившихся и умерших младенцах, о количестве привитых, с указанием удачных оспопрививаний. С начала XIX в. на территории Томской губ. все приходское духовенство исправно выполняло возложенную на него обязанность доставления в волостные правления именных списков родившихся и умерших младенцев и тех, которым предохранительная оспа привита или не привита5. Волостные правления, в свою очередь, доставляли списки в оспенные комитеты. Из старообрядческих сел, где оспа никогда не прививалась, сведений о заболевших не доставляли, так как сельские сходы запрещали старостам сообщать о больных оспою: «Кто их знает, все переболели, да много и умерло» . Кроме того, «раскольники» и убежденные ими православные крестьяне старались, во избежание принудительной вакцинации их детей, вносить новорожденных в списки привитых, для чего даже платили деньги оспопрививателям «по два и по три раза в год»1.
Благоустройство кладбищ
Занимаясь изучением санитарно-просветительной и медицинской деятельности РПЦ в селениях Сибири второй половины XIX - начала XX в., мы учитываем, что открытие, благоустройство и содержание кладбищ является одним из значимых компонентов санитарной культуры. Поскольку православные кладбища в 1896 г. были переданы в ведение Св. Синода , целесообразно изучить вклад духовенства в устройство сельского погоста.
Говоря о благоустройстве погостов в Томской губ., необходимо отметить, что в исследуемый период самыми благоустроенными в санитарно-гигиеническом отношении были монастырские кладбища и захоронения в церковных оградах. К менее благоустроенным относились городские кладбища, где имелись участки, не соответствовавшие санитарным нормам, в основном, с захоронениями бедных. Сельские же кладбища, за редким исключением, находились в неудовлетворительном санитарном состоянии. На монастырских и городских кладбищах, на захоронениях в церковных оградах и в единичных случаях на сельских церковных кладбищах помимо і деревянных крестов были кресты чугунные; надгробные плиты - чугунные, из точильного камня, мраморные; памятники - мраморные, каменные, из точильного камня; часовни - железные, мраморные, из кирпича, деревянные. Надгробные памятники и плиты изобиловали разнообразными эпитафиями.
Лучшее благоустройство монастырских кладбищ и захоронений в церковных оградах объясняется тем, что, во-первых, монастыри и церкви устраивались на удобных в санитарном отношении участках, во-вторых, за могилами осуществлялся постоянный уход, и они находились под наблюдением сторожей, в-третьих, данные захоронения давали определенный доход, так как в них, кроме священников и служащих церкви, покоились благотворители, что давало возможность тратить достаточные средства на их содержание. Только за 1898 г. кладбищенский доход в Томском женском монастыре составил: за чтение сестрами псалтыри по усопшим 812 р. 50 к., за погребение умерших в монастырскую ограду - 290 р.1
Могилы духовных лиц не только содержались в удовлетворительном санитарном состоянии, но и особо почитались, являясь местом сохранения памяти, которая поддерживалась вековыми традициями. Наглядным примером может служить почитание могилы о. Петра Мухина в с. Легостаевском Барнаульского уезда, который был погребен «на месте старой сгоревшей церкви по левую сторону алтаря в 1794 г.». Его почитатели установили каменный памятник и деревянную часовню. В летнее время могилу посещало много богомольцев, особенно 29 июня в день Св. ап. Петра и Павла. При проезде через с. Легостаевское архипастыри считали священным долгом помолиться на могиле о. Петра2.
К благоустроенным кладбищам Томской губ. вне городов и монастырей в качестве примера можно причислить прокопское кладбище, устроенное стараниями начальника работ Обь-Енисейского канала барона Анимова при непосредственном участии священника Ильинского стана Барнаульского уезда. Епископ Макарий (Невский), обозревая в 1891 г. церкви Нарымского края, посетил расположенные рядом с Ильинским станом больницу, устроенную для рабочих канала, и данное кладбище, где совершил панихиду по скончавишмся на прокопе труженикам. Кладбище было обнесено хорошей оградой, каждая могила обложена дерном и на ней поставлен крест с надписью имени и фамилии умершего, числа его лет. На могиле Сечкина, капитана парохода «Первенец», был поставлен мраморный памятник. И ограда погоста, и все кресты на могилах покрывала белая масляная краска. На некоторых могилах были посажены цветы. Вообще факт хорошо организованного питания, медицинского облуживания, обустроенного жилища для рабочих отразился на незначительной заболеваемости и мизерной смертности. Несмотря на то, что ежегодно для работы на канале из сельской местности приезжало более 2 тыс. человек, и риск занесения заболеваний эпидемического характера был наиболее вероятным, «прокопское кладбище за десять лет своего существования приняло под свой покров не более двадцати человек» .
Сельские кладбища, по донесениям врачей, исправников, благочинных и приходских священников, представляли совершенно иную картину. Большинство из них были переполнены погребениями; они затапливались при «большой воде», у многих отсутствовали рвы и изгороди; часто обветшалые и сломанные деревянные кресты валялись по всему погосту; гробы, закапываемые в холодное время года, находились почти на поверхности и разрывались пасущимся скотом2. На сельских церковных кладбищах практически не было памятников, безграмотные крестьяне обходились простыми деревянными крестами без надписей, а тем более надгробных эпитафий, «кроме, разве, такой, как "Помяни, Господи, раба такого-то" и только, да и то таковых по всему кладбищу можно встретить немного» .
Одна из основных причин плачевного состояния сельских кладбищ -самовольное устройство их крестьянами с первой половины XIX в. в отдаленных от приходских церквей деревнях, без участия причта, который должен был отвечать за соблюдение санитарных норм при выборе места. Произвольное устройство кладбищ по деревням было вызвано не только отдаленностью деревень от церквей, но и трудностями сообщения во время разливов рек, в метели, морозы. Сначала такими погостами пользовались лишь в случаях невозможности доставить покойника в церковь, но впоследствии на них стали хоронить всех в любое время года. Это неблагоприятно сказалось на церковно-приходских кладбищах: «Жители селений, считая для себя обременительным, без участия всего прихода, в приличном виде содержать свои кладбища, стали небрежно относиться к ним, вследствие чего при многих нет оград, и скот беспрепятственно попирает и ломает кресты»1.
По мнению Томского епископа Исаакия (Положенского), изложенному в епархиальном отчете за 1890 г., «самые пагубные последствия этого своевольного обычая выразились в том, что многие деревенские жители стали обходиться без напутствия больных и погребать умерших без участия священников, чтобы избавиться этим от хлопот и расходов, с которыми сопряжено приглашение причта. Приходское духовенство вразумляло прихожан пастырским словом, а епархиальное начальство входило в сношение с гражданской властью. Тем не менее, практика захоронения без христианского обряда продолжается, хотя и замечается поворот к лучшему» . Необходимо сказать, что духовенство не только совершало церковные похоронные обряды, но и следило за соблюдением предписанных санитарных норм при их проведении, особенно во время эпидемий. Например, в рапорте иерея Николаевской церкви с. Дубровинского Томского уезда Иоанна Лаврова о ходе холерной эпидемии 1892 г. сообщалось, что ему «приходилось давать распоряжения относительно уборки нечистот и платья умерших, а также соблюдения предосторожностей при их обмывании, положении в гроб и похоронах» .
