Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Внутренние и внешние церковные противоречия и начало
организационного становления обновленчества
1.1. Церковь в центре и на периферии в 1918-1921 гг . 30
1.2. Вопрос о церковных ценностях и кампания 1922 года по их изъятию 41
1.3. Захват обновленцами церковного управления в центре и на
периферии в 1922-1923 гг. 55
1.4. Становление обновленчества в Новгороде 63
1.5. Образование Череповецкой обновленческой епархии 85
Глава 2. Традиционалисты и реформаторы в центре и Новгородской епархии в 1924-1929 гг.
2.1. Церковные нестроения и антицерковная политика властей 114
2.2. Череповецкая епархия (обновленческая и «тихоновская») в условиях нарастания кризисных явлений в церковной организации.
2.2.1. Проблемы и успехи церковно-приходской жизни традиционалистов и реформаторов в 1924 году 133
2.2.2. Поиск обновленцами путей примирения и активизация борьбы с «тихоновцами» в 1925 году 150
2.2.3. Внутренние расколы в патриаршей Церкви 1926-1927 годов и состояние церковного реформаторства в Череповецкой епархии 167
2.2.4. Репрессивные меры властей по отношению к церковным традиционалистам в 1928-1929 годах 177
2.2.5. Григорианский раскол в Череповце и его влияние на церковную
жизнь во второй половине 1920-х - 1930-х годов 179
Глава 3. Проблемы церковно-приходской жизни Череповецкой епархии в 1930-е годы
3.1. Ужесточение антирелигиозной политики властей в 1930-1932 годах 187
3.2. Антирелигиозные акции властей 1933-1934 годов и их последствия для церковной жизни 208
3.3. Трансформация церковно-приходской жизни в 1935-1939 годах 217
Заключение 233
Источники 242
Литература 245
Приложения 264
- Церковь в центре и на периферии в 1918-1921 гг
- Церковные нестроения и антицерковная политика властей
- Ужесточение антирелигиозной политики властей в 1930-1932 годах
Введение к работе
История Русской Православной Церкви в первые посдеревошоциошшю десятилетия не случайно привлекает сегодня повышенное внимание меследовагелей. И дело не столько в том, что существенно расширились иеточниковая основа и горизонты исторических исследований, сколько в осознания уникальности опыта существования и выживания Церкви в условиях становления аэтиредигишного государства и коммунистического режима. Важно и то, что послереволюционные потрясения и кардинальные социально-политические перемены в обществе совпали с процессами активного реформирования внутрицерковной жизни. Вызревшие еще в недрах синодальной Церкви, эти реформы и сами реформаторы оказались под сильным воздействием как новых массовых настроений и социальных идеалов, так ш ш&лйттестш маневров новой вяаетй. Даже доброеШбстШё реформаторы водей-неволей вступали в «зону риска», где они незаметно для самих себя могли оказаться орудием далеко идущих политических игр яартийно-государственного аппарата. Не удивительно, что в таких условиях церковные традиционалисты, пытающиеся избежать домки церковного устроения, стали не просто оппонентами реформаторам. На них самой историей была возложена задача уберечь Церковь от превращения в придаток новой власти, для чего, по их мнению, следовало держать дистанцию от официальных идеологических доктрин и сохранять неповрежденными фундаментальные основы веры.
Актуальность темы исследования. Выяснение разновекторных и многоаспектных взаимодействий власти, церковных реформаторов, церковных традиционалистов, на различных уровнях — в центре и на периферии, представляет собой самостоятельную научную проблему, позволяющую существенно расширить имеющиеся представления о самом феномене шциальной революции, когда революционные, реформаторские и традиционные векторы неизбежно затрагивают все слои общества я сферы
4 сознания, в том числе и религиозного. Это актуально и сегодня, в начале XXI века, в связи с тем. что линия выстраивания государственно-церковных отношений в современной России вовсе не завершена, а внутри Русской Православной Церкви возобновились обновяенчееко-модерщкггекие процессы.
Степень изученности темы. Исследуемая тема применительно к Новгородской епархии в 1918-1939 годах собственной историографии практически не имеет. В большей степени это справедливо для той части исследуемой территории, которая оставляет «вологодский сектор», хотя изредка и там появляются публикации по церковной истории указанного периода. Раскрытие темы невозможно без использования разнообразного историографического наследия по общим вопросам церковной истории 1918-1930-х годов, сформировавшеюся в свегекой огечетвенной м зарубежной историографии, в церковно-историчесжой науке и в публицистике. Долгое время представленные направления существовали параллельно, значительно расходясь в видении проблемных сюжетов.
На сегодня в исследовании проблемы сложилось несколько историографических направлений. Важное место в изучении церковной истории принадлежит светской отечественной историографии. Это направление можно представить в виде двух школ исследования: советской и
постсоветской.
В советской историографии проблемы, возникшие в связи с обновленческим расколом и последующим церковным противостоянием, вплоть до конца 1980-х гг., трактовались однозначно - Церкви отводилась роль идеологического противнша, ее деятельность шучашгасъ с то«й зренй» исполнения иди неисполнения советского законодательства, борьбы против установления советской власти или переориентации политической позиции. Деятельность государственных органов по регулиршаншо ошошетай с Церковью оставалась вве критики. Запрет был наложен и на изучение
5 партийного руководства «церковной политикой», а также на историю деятельности П1У-ОГПУ, НКВД по ее проведению. В итоге искажались реальные факты. Гонения на верующих отрицались, инициатором изъятия церковных ценностей объявлялось страдавшее от голода население, отказывавшееся выдавать церковные ценности духовенство обвинялось в нежелании помочь голодающим, Т Церковь включалась в систему выстроенного контрреволюционного заговора, скрывались данные о репрессиях против духовенства. Даже во многом шшпирировашшму властями обновленчеству приписывали приспособленчество к новым условиям.
При ограниченном доступе к архивным материалам, основными источниками долгое время были работы идеологов партии, законодательные акты и постановления высших органов советской власти, а также избранные решения партийных органов.
Первыми авторами работ о религии и Церкви были деятели партии, сыгравшие важную роль в проведении антирелигиозной политики: ТІЛ, Красиков, А.В. Луначарский, В.Д. Бонч-Бруевич, Е.М. Ярославский, И.й. Скворцов-Степанов1. Их можно отнести к основоположникам советской традиции в исследовании проблемы- Идеологические установки» заданные в ж трудах, нредвоехигаш ж опредеяилй гда»нш тщтятш сошшшш историографии проблемы. Основными темами их работ стали «антисоветские» действия духовенства, противодействие в проведении в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви», а также декрета об изъятии церковных ценностей. Другой хардатерной чертой историографии 1920-х годов было стремление историков показать положительные результаты атеистической пронагандві. В соответствии с поставленными задачами, государственно^-церковная политика
1 Красиков ПА На церковном фронте (1918-1923), М., 1923; Луначарский А.В. ]Хржтиада?гво или коммунизм. Диспут А.В. Луначарского с митрополитом А. Введенским. М., 1926; Бонч-Бруевич В Д. «Живая церковь» и пролетариат. М., 1927; Ярославский ЕМ. 10 лет на антирелигиозном фронте. М., 1927; Скворщов-Стспанов И.И. Религиозная контрреволюция 1918-1920 гг. и интервенция (очерки и матеряшш). М, 1930; Его же. Церковь и Октябрьская ревсодедая. М., 19Ш
рассматривалась исследователями как положительная, а действия Церкви и религиозных организаций - как контрреволюционные. Увлекшись разоблачениями, исследователи тех лет слабо отразили конкретную деятельность партийных и советских органов власти в отношении религиозных организаций, оставили вне поля зрения серьезные процессы, происходийпгае в самой Церкви.
Характерной чертой историографии тех лет была узость источниковой базы. В качестве главных источников использовались декреты советской власти, материалы периодической печати, отдельные послания патриарха Тихона, личные наблюдения. Крупным автором, разоблачающим «контрреволюционную» деятельность духовенства на различных этапах революции и гражданской власти был Б.И. Кандидов,2 Данная им оценка Церкви отражала общепринятый подход официальной историографии: «Каждая церковь - крепость контрреволюции, каждый церковник—ее агент и шпион». Он повторял тезис о руководящей роли духовенства в актах сопротивления, твердил о положительном отношении народных масс к изъятию церковных ценностей. Практически в этом же ключе рассматривал проблемы Церкви и ILM. Никольский.3 Его труд предназначался для широкого крута читателей и был призван способствовать атеистическому воспитанию населения»
К середине 1930-х годов тенденции, характерные для историографии предыдущего периода, еще более углубились. Продолжали создаваться работы скорее политического, чем научного характера, повторялись выводы, присущие работам 1920-х годов. Так, темой становления и эволюции русской церковной смуты и обновленческим расколом занимался И.А. Стратонов.4 Он исследовал истоки кризиса в РПЦ, низведя их к церковной реформе первой четверти XV111 века. Был сделан вывод о том, что в основе
2 КандВДй Б.П. Религиозная контрреволюция !918-1920 и интервенция. М., 1930; Его же. Остябршгйё бой
в Москве. М., 1931; Его же. Церковь и Октябрьская революция. М.,, 1933.
3 Никольский H.M. История русской церкви. М., 1931.
7 обновленческого раскола лежал, среда прочих, сословный принцип: руководящую роль на местах играло белое духовенство, а миряне являлись объектом дел приходского и епархиального управления. Не замечая других причин, Стратонов выводит тезис о попытке белого духовенства закрепить руководящее положение на местах. Он обосновывает несостоятельность попыток обновленцев на главенство в Т Церкви и отмечает бесплодность их усилий по изменению общего положения в лучшую сторону, резко критикует деятельность обновленцев, отошедших от принципа соборшети.
Вопросам истории обновленческого раскола были посвящены труды одного из главных em апологетов - профессора Б.В. Тихлинова.5 Ближайшую причину раскола он видел в декрете об изъятии церковных ценностей, который был, по его мнению., логическим следствием установленных отношений государства и Церкви. Он считал, что церковное имущество перестало быть церковным и обвинял тех, кто увидел в этом акт покушения на церковную собственность^ По его утверждению, примирение новой Церкви с социальной революцией произошло потому, что она внутренне приняла социальный переворот. Такое отношение к государству, за которое противники новой Церкви стали называть ее «советской», автор объяснял дюееб тактическим соображением движения. Б.В. Тішмо» ш шкш подробно описал особенности и отличия двух основных обновленческих групп и раскрыл сущность их программных требований, но и увидел в неоднородности движения причину «раскола» самого обновленчества. «Живая Церковь», выступавшая за церковную революцию, как борьбу белого духовенства с монашеским епископатом, объявлялась им радикальной и оторванной от верующих.
Много внимания EJB. Титдинов уделил вопросу о том, что представляло собой обновленчество - европейскую церковную реформацию
4 Стратонов и.А, Руеек&ащховнаясщта. 1921-193 і. Берлин; 1932. С. Гб-20\
ТитлиновБ.В. Борьба за мир в церкви. Самара, 1923, Его же. Новая церковь. Пг.,-М.» 1923; Его же. Смысл обновленческого движения в истории. Самара, 1926;
8 или церковную революцию? Первое положение им было отвергнуто ввиду
отсутствия пересмотра догматики, обрядов, символа веры. Второе положение также им не принималось безоговорочно. С одной стороны, он понимал, что обновленцы стремились проводить реформы соборным путем. Использование же революционных, неканонических методов, таких как захват власти, применявшихся лидерами движения, Б.В, Титлинов оправдывал историческими прецедентами. Говоря о свободе Церкви от государства, вопреки реальным историческим фактам ои утверждал, что вероисповедные дела не интересуют советскую власть, не видел или не хотел видеть реальной практики использования властью обновленческою движения в целях раскола Церкви.
Работы основоположника обновленчества А.И. Введенского6 интересны лишь фактологической стороной, глубокой научной разработки изучаемые события в них не получили, да и не могли получить. Работы Введенского были небольшими по объему и носили, в основном, более агитационный и полемический характер, нежели научный.
В конце 1930-х годов попытку написать историю Русской Православной Церкви после октябрьского переворота лреддрмщл бывдшй обйовяенческий мйгронозшт Н.Ф. Платонов. Однако эта попытка оказалась неудачной. К тому времени автор отрекся от религии и Бога и стал атеистическим агитатором. Естественно, что в обстановке массовых гонений на Церковь И.Ф. Платонов смог создать, в лучшем случае, ангирелитиозный пасквиль.7
В 1950-е годы - начале 1970-х годов в работах по іюсяереволюционной истерии Церкви по-прежнему преобладал уироеденнмй подход. Обновленчество представлялось как «левая» оппозиция церковному
Его же. Церковь во время революции. Л-, 1927.
6 Введенский А.И. Церковь и революция. Пг., 1922; Его же. Церковь и государство: Очерк юаямоотяошший церкви и государства 1918-1322. М, 1923; Церковь патриарха Тдаояа. М* 1923; Его же. За что лишили сана бывшего патриарха Тихона. М., 1923.
9 руководству. Наибольшее: внимание обншленгаескому расколу уделял П.К. Курочкин8. Он рассматривал его в качестве инициатора нового политического курса, как первый в истории Церкви опыт позитивного отношения религиозной оргашоащш к социалнстическому строю, как русский вариант церковной реформации. К особенностям обновленчества 1920-х годов -третьего, по его мнению, этапа в развитии обновленческого движения* исследователь отнес выдвижение социальных проблем. Критикуя зарубежного историка Л.А. Боголепева9 за тезис об использовании советским правительством обновленческих группировок против патриарха Тихона, ПК, Курочкин огвергал угверждение о роли обновленчества как «орудия внутрицерковного террора», раскола Церкви. К числу причин поражения обновленчества автор относит политическую переориентацию «тихоновской» Церкви. К этой точке зрения, принятой большинством советских историков, автор добавил еще одну, связанную с неприятием движения верующими. По его мнению обновленцы взяли слишком быстрый темп в осуществлении перестройки церковного правления, начали круто ломать традиции, что не сообразовалось с характером массового религиозного движения. Доследующее развитие церковного реформаторства, по его мнению, состояло в эволюции православия в сторону приспособления религий к условиям социализма, что и было подготовлено обновленчеством.
В исследованиях 1950-х - начала 1970-х годов анализировалось прежде всего изменение церковной ориентации в новых социально-политических условиях. Среди авторов выделим работы Р.Ю. Плаксина.'0 Он стремился показать «антинародную» сущность Церкви и причины ее перехода на позиции лояльного отношения к советской власти. Эти причины он видел
7 Платонов Н.Ф. Православная церковь к 1917-1935 годах // Ежегодник Музея истории религии и атеизма.
Т. 5. М.,-Я., 1961.
* Курочкин Й.К. Социальная позиция русского православия. М., 1969.
s Боголепов А. А. Церковь под властью коммунизма. Мюнхен, 1958.
"ТЬшссии Р.Ю. Крах церковной контрреволюции 1917-1923 гг., М., 1968; Его же. Церковная
юонтрреволюцня 1917-1923 гг. и борьба с ней. Аитореф. дае...к.и.іг., Л., 1968; ТйшнойЩйваиеехрах.
Л., 1978.
10 в отходе большого числа верующих от религии, страхе духовенства перед катастрофическим падением влияния Церкви на массы. Победу сторонников патриарха Тихона над обновленцами Р.Ю. Плаксив объяснил тем, что после изменения позиции Патриаршей Церкви по отношению к власти, трудящиеся пошли за патриархом. Вопрос изъятия государством церковных святынь и ценностей в 1922 году он рассматривал как и его предшественники очень тенденциозно и односторонне, в силу принятого тогда официально негативного отношения к религии.
Существенно отличается своими оценками магистерская диссертация архимандрит (впоследствии ммгроиолмг) Иоанна (Сиычева) посвященная церковным расколам 1920-1930-х годов. Подробно исследовав историю расколов* автор четко выделил их особенности, объяснив их появление как внутрицертвными противоречиями, так и влиянием революционных .событий 1917*1918 годов, назревшей необходимостью реформирования внешней жизни Церкви,11
Работы русских эмигрантов различных политических ориежаций, а также церковных авторов и авторов самиздата, чаще носят характер публицистических книг, мемуаров, либо богословских трудов, іфщически освещающих историю Церкви в СССР.12 Шщие привдиш шмштт, подходы к оценкам событий позволяют объединить их в одну группу, вне зависимости от времени и места их написания. Они, как правило, не могут претендовать на обобщающие научные труды, однако содержат значительный объем информации. В силу недоступности для этой категории авторов основного массива документов, такие работы далеко не исчерпывают всего
11 Иоанн (Снычев), архимандрит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия -
григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие. Их особенность и история.
Магистерская диссертация. МДА, 1965, Машинопись.
12 Левитин-Краснов А. Лихие годы. І925-1941. Париж, 1977; Левитин А., Шавров В. Очерки по истерии
русской церковной смуты. В 3-х тт., Кюснахт, 1978; Регельеон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-194$.
Париж, 1977; Криптон К. Защита канонов православия. 1922-1925 // Вестник РСХД 1979. № 128;
Посясловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М.„ 1995; Рселср Р. Церковь и революция в
России. Патриарх Тихон и советское государство. Кеяьн-Вева, 1969.
имеющегося информационного потенциала для данной темы, но при этом они ближе других подходят к освещению истинной картины происходящего. Особенно в этой связи следует выделить таких исследователей, как А. Левитин-Краснов и В. Шавров, мимо работ которых не может пройти ни один ученый, занимающийся изучением церковных расколов 1922-1940-х годов. А. Левитин-Краснов написал достаточно подробное и богатое фактическими данными исследование, особое внимание уделяя Ленинграду. Он склонен идеализировать движение, к тому же преувеличивает его близость к социалистическим идеям.
Несомненную ценность представляют труды свящеінноелужмтелей Русской Православной Церкви указанного периода - митрополита Мануила (Лемешевского), архиепископа Сергия (Ларина), а также церковного историка А.И. Кузнецова."Написанные по «горячим следам», отличающиеся богатыми фактологическими сведениями, их исследования большей частью никогда не публиковались и представляют собой машинописньїе тексты. Фактически они являются воспоминаниями авторов, характеризуют личное отношение к обновленческому движению, поэтому самостоятельное концептуальное осмысление обновленчества как церковного феномена в указанньїх работах отсутствует, уступая место описанию последовательности событий. Значительное внимание уделено методам и тактике борьбы с обновленцами.
Историки 1970-1980-х годов, в основном, наследовали традиции советской историографии, заложенные в предыдущие периоды. Определенные установки в освещении проблемы были заложены Председателем Совета по делам религий при Совете Министров СССР В.А. Куршдовым.14 Он твердил о поддержке щродам государственной политики в отношении Церкви. Позиция обновленчества в его трактовке оказалась
13 Маї^ия (Лемешевекий), митрополит. Русские п^завосяавные иерархи периода с 1893 да 1965 год
(включительно): в 6 т., Эрлаген, 1979-1989; Сергий (Ларин), епископ. Обновленческий раскол: в 3 т.,
Астрахань; Москва, 1953-1959. Машинопись; Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви:
в 3 т., Астрахань, 1956-1959. Машинопись.
14 Куроеаов В. Д. Религия и церковь в Советском государстве. М„ 1984.
12 «созвучна времени» и с одобрением воспринималась значительной частью духовенства.
Негативная интерпретация позиции Церкви, как антинародной, характерна для работ М.С. Корзуна.55 Причины обновленческого раскола н объяснял стремлением сохранить влияние православия на верующих, приспособить его к новому обществу и захватить высшую церковную власть,
И все же именно в \ 970-е годы появились специальные исторические работы по обновленчеству. Едипствешюй в исторической науке того времени монографией, посвященной восстановлению полной картины истории обновленческого раскола стала работ А. А. Шишкина.36 Автор рассматривает историю обновленческого раскола как приспособленческого движения к новым социально-политическим условиям, порожденным октябрьской революцией. К числу причин, вызвавших взлет движения, он относил стремление церковных лидеров сдержать отход верующих от Церкви, что, по его мнению, можно было достичь лишь отмежевавшись от «тихоновской» Церкви. Таким образом, А.А. Шишкин повторял оценки исследователей предыдущих лет. Религиозный модернизм обновленчества он интерпретировал как стремление сдержать идейный разрыв верующих с Церковью, сблизить идеалы христианства и социализма. Подробно разбирая позиции трех основных обновленческих групп, автор рассуждал о причинах распада движения и объяснял их претензией каждой из групп на руководящую роль. Главными причинами примирения обномеицев с «тихоновской» Церковью исследователь считал «покаяние» патриарха Тихона, возвращение верующих в лоно патриаршей Церкви и ослабление внутрицерковной борьбы. Все дальнейшие события обновленческого раскола представлялись АА. Шишкину как история отхода от «кавалерийской атаки на тихоновщину» и переход к «длительной осаде». Его монография,
15 Корзун М.С. Русская православная церковь, .9.7- *945 гг.: Изменение соїтальтто-тголігтйческой
ориентации и научная несостоятельность вероучения. Минск» 1987.
1 Шишкин А.А. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола Русской Православной Церкви,
13 единственная, столь подробно освещающая историю 1920-1930-х гг. и, бесспорно, новационная в науке 1960-1970-х годов, все же сохраняет отпечаток прежнего негативного официального отношения к религии.
В других работах историков тема обновленческого движения не получила сколько-нибудь развернутого исследования, но продолжала активно разрабатываться философами-атеистами. R.A, ТОтин,*7 следуя пре/радущим исследователям, пытался опровергать версии зарубежных исследователей о таких причинах возникновения обновленческого раскола, как распространение в церковной среде либерально-реформаторских идей* как запланированной акции большевиетскот правительства или как следствия поддержки государственными органами представителей демократического духовенства. Он рассматривал раскол как результат признания советской власти частью духовенства и проявление кризиса «антинародного» курса патриарха Тихона. Не принял он и версию зарубежных авторов о том, что публичный отказ в 192Э году патриарха Тихона от конфронтации е советской властью объясняется преодолением внутрицерковного раскола, полной поддержкой приходами «староцерковной» оргащізации, давлением на патриарха со стороны правительства.
В конце 1980 - начале 1990-х годов жтшжсь услтт дт расширения проблематики нсторико-церковных исследований» Потребовался тщательный анализ и пересмотр прежнего концептуального решения проблемы. В новой историографии можно выделить два направления исследований; к первому относятся работы общего плана, ко второму -исследования, выполненные на материалах отдельных регионов страны.
По-новому и наиболее полно рассмотрены ключевые проблемы истории Церкви исследователем В.А. Алексеевым.18 Развивая мысль об организаторах обновленческого раскола - Л.Д. Троцком и Е.М. Ярославском,
Казань, 1970.
17 Юшин Е. А. Англо-американская буржуазная историография взаимоотношений советского государства и Русской Православной Церкви в 1917-1923 гг. Автореф, дие..,к.и,н, М., 1988,
14 ГПУ-ОГПУ, автор доказывает, что встав на сторону обновленцев, власть все оояее втягивалась во внутрицерковные дела, а это явно противоречило запрету об отделении Церкви от государства. О.Ю, Васильева19 поддержала тезис, не только характерный для зарубежной и эмигрантской историографии, но и широко распространенный и среди российских исследователей в последние годы,, о внутрицерковном расколе как замысле, созревшем в ГПУ с целью «расчленения Церкви на группировки и лишении ее силы». МИ. Одинцов20 признает, что деятельность Л.Д. Троцкого весной 1922 года все жестче увязывалась с активизацией «войны» против «тихоновской» Церкви и обеспечением поддержки обновленчества. Он нришел к выводу, что первоначально вынужденная кампания изъятия церковных ценностей «в силу субъективных устремлений и пожеланий... отягощалась политико-идеологическими целями», среди которых он выделил две - «разрушение православной Церкви как института и формирование «советской Церкви».
Из всего спектра исследований конца XX века следует отметить работу Н.А. Кривовой.21 Автор справедливо полагает, что конфискационно-лшшидационная кампания явилась результатом хорошо спланированной программы партии и правительства по разрушению и ликвидации экономической самостоятельности Церкви. Н.А. Кривова йршодит значительный статистический материал по ряду северно-русских епархий, что повышает ценность исследования для нашей работы. Тема обновленческого раскола, разработке концепций традиций и новаций в православии получила
Алексеев В А. Иллюзии и догмы: Взаимоотношения Советского государства и религии М.. 1991. ^Васильева О.Ю. Русская Православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории. 1993. .Щ$;В»сияьева О., Каьшевски» IL Бриллианты для диктатуры щзояетариат // Сашст-Пехербургская панорама. 1992. Ш. С. 28.
20 Одинцов МИ, Государство и церковь: история взаимоотношений 1917-1938. М., 1991; Его же.
Государство и церковь в России: XX век. М.. 1994; Государственно-церковные отношения в России (та
материалах Отечественной истории XX века). Автореф. дис...д.и.а М., 1996.
21 Кривова НА. Власть и Русская Православная Церковь в 1922-1925 гг. (политика ЦК РКП (б) по
отношению к религии и церкви и ее осуществление органами ГПУ-ОГПУ). М., 1998; Следственное дело
патриарха Тихона: Сборник документов по материала» Центрального архива ФСБ РФ / Гл. ред. протоиерей
Воробьев В. Ни; отв. сост. Кривова Н. А-
15 свое развитие в работах историков MB. Шкаровского и Н.Н. Покровского,22 характеризующихся как новизной привлекаемого источникового материала, так и новыми, нестандартными подходами к оценкам, MB. Шкаровскому свойственна масштабность в постановке проблем, углубление отдельных аспектов, многогранность исследуемых интересов. Проблемы обновленческого раскола он рассматривает в значительной стегтеки на материалах Петрограда*-Ленинграда, «колыбели» обновленческого движения и его традициошюго центра. Автор пришел к выводу, что положение церковных дел в этом городе во многом определяло и ситуацию в стране в целом. ИМ. Покровский уделил большое внимание репрессивной нолитике государства на основе источниковедческого анализа ранее неизвестных документов партийных и силовых структур.
Таким образом, в современной историографии положено- начало формированию нового концептуального осмысления как государственно-церковных отнощений, так и самого состояния дел в Русской православной церкви в 1920-30-х гг. Важнейшей стороной этой концепции является новый взгляд на саму суть внутрицерковного состояния, которое можно оценить как начало катарсиса (самоочищения) Церкви под воздействием гонений и расколов.
Иное направление в развитии проблемы церковно-государственных и внутрицерковных отношений представляют церковные историки: митрополит Иоанн (Снычев), протоиерей В. Цыпин, священник Г. Митрофанов, иеромонах Дамаскин (Орловский), священник К. Буфеев, священник Г. Ореханов. Влизкую к ним позицию занимают светские историки М.Й.
22 Шкаровский М. В. Два эпизода борьбы с церковью в Петрограде// Звенья. Вып. 2. М.; СПб., 199% Его же. Петербургская епархия в годы гонений и утрат 1917-1945. СПб., 1995; Его же. Обновленческое движение в Русской Православной І^еркви XX века. СПб., 1999; Его же. Судьбы монастырей Санкт-Петербургской епархии к XX веке // Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. Исторические краеведение и архивы. Вып. 7. Вологда, 20G1,C 404-411; Его же. Во главе Петроградской автокефалии / Православный летописец Санкт-Петербурга. СПб., 2003. №> 14. С. 51-66; Покровский Н.Н. За страницей «Архипелага Гулаг» //Новый мир. 1991. Ж 9. С. 77-90; Его же. Старообрядческий рассказ о сталинских репрессиях // Возвращение памяти. Новосибирск, 1994. Вып. 2. С. 6-12.
Воетрьішев и В.Ф Козлов.23 Их труды были единственными, не ттшшоштт с официальной точкой зрения ж содержащее!, дощ в осторожной, завуалированной форме, критическое отаоїиенш к государственной церковной политике 19204 930-х годов. В официальной светской историографии их выводы и оценки зачастую игнорировались, хотя фактологические материалы из указанных трудов включались в научный оборот. В обобщающих трудах митрополита Иоанна (Снычева) и упомянутых авторов постепенно начинает оформляться иная концепция этого периода. Во-первых, дан тщательный богоеловско-канонический анализ внутрицерковных расколов. Во-вторых, опшчшельной черти данного круга работ является изучение обновленчества на фоне других расколов, как в столичных, так и в периферийных епархиях и отношение к этим расколам православного населения. Актуальные проблемы церковной истории новейшего времени рассматриваются в контексте общегражданской истории с широким привлечением документальных материалов. Именно в такой постановке вопроса данные работы создают достаточно целостную картину духовных исканий русского народа в сложных социально-политических условиях.
Шкоторые ш зарубежных авторов (Г, Штриккер^ Т.ЫГоричева) пытаются найти іюслеобновяенческие мотивы в действиях и церковной политике митрополита Сергия (Страгородского). История обновленчества предстает как вырождение христианско-социалистических исканий и
23 Иоанн (Снычев), митрополит. Расколы / Христианское чтение, СПБ.» 1991. Щ6, С. 8-49; Его же. Митрополит Мануил (Лемешевскнй); Биографический очерк. СПб.» 1993; Его же. Церковные расколы в Русской ЦЄРКВ020-Х и 30-х годе»XX етояетия. Сортавала, 1993; Его же. Стояние в вере. Очерки церковной смуты. СПб.. 1995; В. Цыпин, тфотоиерей. История Русской Православной Церкви 1917-1990. М.. 1994; Его ясе. Русская Церковь (І9І7-І925) М., 1996; Георгий (Митрофанов), священник. Русская Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы. СПб., 1995; Дамаскип (Орловский), иеромонах. Доклад па конференции «Церковь и Советская власть 20-30-х гок СПб., 1992; Буфеев К., священник. Патриарх Сергий, обновленчество и несостоявшаяся реформация Русской Церкви XX века // Богослужебный язык Русской Церкви; История, Попытки реформации. М,, 1999, С, 149-188; о. Георгий Ореханов, Дневник митрополита Новгородского Арсения (Стадницкого) - новый источник по истории Русской Церкви // Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. Историческое краеведение и архивы. Вып.7. Вологда, 2001. С. 259-262.Вострышев М. И. Божий избранник: Крестный путь святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России. М.? 1990; Его же. На основе устных директив / Журнал Московской Патриархии. 1993 . Jfe 8; Козлов В.Ф. Свидетельствуют документы / Журнал Московской патриархии. 1993, J& 9,
17 церковного реформаторства в сотрудничество с богоборческим государством.
В то же время нельзя согласиться и с утверждением ряда зарубежных историков (И, Хртостомус, У. Флетчер), сводивших истоки обновленчества к действиям властей и моральной нечистоплотности его лидеров. Существовали и определенные объективные факторы, например, социальное расслоение духовенства,24
В 1990-х годах появляются первые региональные исследования. Открытие и введение в научный оборот новых источников по региональной истории стало очень важной чертой историографического процесса конца XX века. Произошел прорыв в целостном видении проблемы конфискационной политики властей в отношении бывшей собственности Православной Церкви. Вопросы деятельности органов ВЧК-ОГ11У и отношения с Церковью в Тобольской (Тюменской) губернии в 1921-1923 гг. затронуты в работе А.А. Кононенко.25 Анализ форм и методов «борьбы с религиозной моралью крестьян властей Центрально-Черноземного района в 1920-е годы» предпринял Ю.В. Костин.26 Вклад Л.Д. Троцкого в формирование программы ликвидации Церкви в 1922-1923 гг., его деятельность по руководству секретными комиссиями, осуществлявшими эту программу охарактеризованы в достаточной мере в работах СТ. Петрова.27
Открытие и введение в научный оборот новых источников стало очень важной чертой историографического процесса последнего десятилетия XX
Штриккер Г. Русская Православная Церковь в советское время 1917-1991. М, 199S; Горячева Т.М. б обновленчестве, экуменизме и <шолитграмотности верующих»: Взгляд русского человека, живущего на Запад. СПб,, 1997; I. Chrysostomus. Kirchengeschichte Russlands der neuestm Zeit. Bd l-Pstfiareh Tickm, 1917-1925. Muochea-Salabxirg, 1965; W. Fletcher, The Russian Ottbodoks Charcfa. «adergrarad, 1917-1970. Oxford, T97T,
25 Кононенко А.А Церковь Тобольской (Тюменской) губернии в первые годы Советской власти:
Некоторые аспекты истории (1922-1923 тт.) //Религия и церковь г Сибири. Выя. 4. Тюмень, 1992.
26 Кости» Ю.В. Деятельность губернских властей Центрально-Черноземного региона России по
преодолению религиозной морали в среде крестьянского населения в период 1920-х годов // Гуманитарное
образование. М,, 1995
27Петров СТ. Секретная программа ликвидации русской церкви: Письма, записки и почто-телеграммы Л. Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП (б) (1922-1923 гг.) // Сибирская провинция и центр: Культурное взаимодействие в XX веке. Новосибирск, 1997; Его же. Неизвестное письмо лидера обновленческого раскола А.И. Введенского «К вопросу об организации управления Русской Церкви» // Исторические и литературные памятники «высокой» и «низовой» культуры в России XVI-XX вв. Новосибирск, 2003. С. Ї 76-204.
18 века. Выделим вышедшие в середине 1990-х годов работы Т.Н. Король28 и Е.С. Ревякина.29 В диссертационном исследовании Т.Н. Когодь, щоттяяш на материалах Западной Сибири, автор делает вывод о том, что волна внутрицерковных колебаний и расколов второй половины 1920-х годов была следствием Декларации 1927 года, расцениваемой внутренней оппозицией как отход от канонической сущности Православной Т Церкви, В исследовании Е.С. Ревякина изучены отдельные стороны религиозной жизни населения Ивановской области и механизм трансформации православной традиции а целом.
Конкрешый материал о проведении ликвидационной нолитикм государства и реакции на нее верующих продолжила целая серия диссертационных исследований по церковной истории 1920-1930-х годов. Среди прочих выделим работы Н.И. Музафаровой,30 М.Ю. Желшковой,31 СВ. Михайлова.32 Указанным авторам удалось внести новое в понимании характера и содержания политики местных органов власти в отношении религиозных организаций. Данная группа работ и& только существенно расширила шлющийся фактический материал, но и открыла как варштивноеть репрессивной политики на местах, так и опыт скрытой солидарности с верующим населением.
Интересны постановкой вопросов диссертационные исследования М.А. Куцей м и Й,В. Спаеенковой.** Если в первом исследовании изучены философские аспекты проблемы в общем плане, то во втором значительное
28 Коголь Т. Н. Русжая православная церковь и государство. 1917-1927 гг. (на материалах Западной Сибири).
Томск, 1995.
2*Ревякин Е.С Политика государственных, партийных и общественных организаций в отношении религии
и церкви в 1929-1936 гг. (по материалам Ивановской промышленной области). Иваново» 1995.
30 Музафарова ІІ.И. Политика Советского государства в религиозном вопросе 1917^1937 гг. <иа материалах
Урала). Дис...к:їг.нг. Екатеринбург, 1992.
3 Желнакова Н.Ю. Государш венная ноли гика ио отношению к Русской Православной Церкви в 1920-30-е
годы. Дис...к.и.н. М., 1995.
32 Михайлов С. В. Государство ш церкоаь: отношений органов власти; религиозных организаций к
верующих на Архангельском Севере в 1918-1929 тт. Дис.к.и.н. Архангельск, 1998.
33 Куцая М.А. Место обновленческого движения в эволюции Русской Православной Церкви. Автореф.
дасс..к,ф.н. СЩ„ 1993.
34 Спасенкова И. В. Православная традиция русского города в 1917-1930-е гг. (на материалах Вологды).
19 место отведено изучению конкретно-локального опыта адаптации православной традиции русского города к условиям беспрецедштяой » истории России моделе атевстического государства. Всестороннее шучейие иеторжо-зтнографического аспекта проблемы выявило гибкость и вариативность православной традиции отдельно взятого города, в зависимости от этапов развития советского общества Автор утверждает, что несмотря на трансформации прихода, как церковной организации, православпая традиция сохранила свою духовную основу. И.В. Спасенкова касается проблем, связанных с развитием обновленчества в локальных рамках і-орода
Различным аспектам перковно-государственных отношений, политике властей в отношении Церкви, приходской жизни, биографиям выдающихся церковных деятелей 1920-193G-X гг. посвящены историжо-краеведческие публикации новгородских, вологодских, череповецких исследователей И.Д Савиновой, АХ Галкина, Е.Р. Стрельниковой, А.В. Трофимова, И.В. Спасенковой, Б.В. Бахтенкова, G.B. Артбмовой, А.В. Камкима, Г.й. Лисовскей, ТВ. Чуйковой, ТВ. Залогиной, А.С. Окуневой, Т.Н. Леоновой, 1LF, Кедрова. В данных работах отображены пути устранения Церкви ш активной общее шейной жизни, освещен ход конфискационйой политики государства на местном уровне, Авторы рисуют картину настойчивых поисков духовенством Вологодской и Новгородской епархий новых путей воздействия на паству, путей реформирования приходской жизни и сохранения ее традиционного уклада, приближаются к пониманию попыток демократгоации церковной жизни. Трагические судьбы новгородского духовенства во время кампании по изъятию церковных ценностей, вариативность государственной политики на местах по удушению приходской жизни также находит свое отражение в работах историков-
Дие.. .К.И.И. Вологда, 1999.
20 краеведов. Работы новгородских исследователей являются научдо-
яублщщстическими, или же представляют собой обзорн артвных
источников. По этой причине подходы к изучению тдержовно-
государствешшх отношений данной группой исследователей еще только
намечаются.
Подводя итоги, можно отметить, что разные аспекты нашей темы
имеют различную степени шучшности. В свете целей и задач
джеертациошюго исследования наиболее изучешшми предста^лжотся
нормативно-правовые и общественно-политические аспекты (эволюция
i-осударственно-церковных отношений, механизмы ршрессшшой иодмтики
государства и пр.). Острую полемику в научной литературе вызывает
проблема возникновения и сущности обновленческого раскола 1922 года и его
корней в предшествующий период. Идеологи движения доказывали, что они
продолжали дело «церковной революции» 1917 года, якобы порванное
Поместным Собором 1917-1918 гг., а сам раскол назревал давно и
естественно. У советских исследователей преобладал упрощеяно-
ш Савинова И.Д. Прдтивостоя»»е мтрополита. Новгород, 1993; Она же,. Дшсояетье. Новгород, W99r AJL Галкин. Митрополит Арсений и судебные процессы в Новгороде в 1920-1922 годах // Арееньевекие чтения: сборник докладов, Новгород, 1993; Стрельникова .bJ*: Мовомучешші и исповедники белозерскне. Мошсгырк Кирййаовскоро уезда в XX веке / К Свету, М., 1998. Щ 15, С, 121-171; Трофимов А,В. Еойскоя Тихой (Тихомиров) / Там же. С. 171-178; Отчеты вологодских благечишяых (Материалы ж «ертеиой иегори** Вожиль*)' Пубд. Снасеиконой И.В., Камкина А, В, // Вологда. Иет.-краенед. альманах. Ви»и;1. Вологда 1994; Из истории вологодского обновленчества (Журналы Вологодского епархиального собрания 6-8 июня 1929 года). Публ. ИЛ. Спдсенковой, А.В. Камкива. // Вологда. Краевед, альманах. Выл, 2. Вологда, 2000; Спасенкова В.В. Кризис обновленчества в Вологде, конец 1920-х - 1930-е гг. (по давешшш источникам ГАВО и Управления ФСБ РФ по Вологодской области) // Новгородский архивный вестник. Великий Новгород, 2000. С. 94-99; Бахтснков Е.В. Переписка райисполкомов и сельсоветов с религиозными объединениями второй половины 1930-х гг, как исторический источник (по документам Государственного архива Вологодской области) // Там же. С. 124-127; Артшева О.В. Из истории отношений советской власти и Русской православной церкви в 1920-е гг. // Та» же. С, 169-178. Камки» А-В, Православие яа Севере России в исследованиях 1989-2000 гг. // Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. Историческое краеведение и архивы Вдаг 7 Вологда, 2001. С. 8-21; Спасенкова ИВ. Православное духовенство г. Вологды в 1917-1940 гг. // Там же. С. 461-469; Литовская Г.Й. Советское государство и Православная церковь // Там же. С. 85-90;; АртемоваОЛ. Исполнение религиозных обрядов членами БКП .(б) в 1920-е гг // Там же. С. 438-441; Чуйкова *Г-Б. Ликвидация церквей в Боровичском районе в 1935-1942 гг По документам Государственного архива Новгородской области // Там же. С 469-473; Залогина Т.В. Церковная община в 20-20-е годы XX века (по документам Белозерского историко-художественного музея) // Там же. С. 474-479; Окунева А. С. Из истории религиозных общин Череповецкой губернии 20-х годов // РПЦ: история и современность. Череповец, 2000; Леонова ГН. Из истории публичного поминовения патриарха Тихона в Череповецкой губернии в 1924 году. Там же; Кедров Н.Г. История общины верующих при церкви Вознесения Господня в Уетюжве (1919-1939 г.г.) // Уеиожна, Ераевед. альманах. Вьш. 4. Вологда, 2000.
21 шциологичеекий подход: обновленцы выражали взгляды слоев, пытавшихся приспособиться к советской действительности. Священнослужители Московской Патриархии в своих работах видели в обновленцах реформаторов протестантского образца, пытавшихся разрушить и уничтожить РГЩ изнутри. Дискуссионными остаются проблемы, связанные с изучением внутренних противоречий обновленческого движения и общецерковного состояния,, дщтшт их развития, специфики местных особенностей. Требует доіюшщтелмшх нсследовашй деятеяьпостъ церковных традиционалистов и обновленцев в различных регионах, в пределах конкретных епархий и территорий (в данном случае - Новгородской), нодитика местных органов власти по отношению к различным ветвям православия. Немаловажно исследовать и деятельность отдельных личностей, еыгравших большую роль в становлении обновленчества на периферии. Все это, в совокупности, и вызывало необходимость дальнейшего данного исследования.
Объектом исследования стадо взаимодействие и противоборство церковных реформаторов, церковных традиционалистов и новой власти в России. Эта взаимосвязанная и взаимодействующая триада в период сложных и динамичных преобразований 1918-1930-х годов претерпевала различные изменения и трансформации. Каждая из сил в центре и на периферии активно искала свое место в этой связке, они меняли методы и тактику взаимодействия и взаимовлияния, переживала успехи и кризисы, периоды взаимопритяжения й отталкивания, борьбы и шртнеретва, проходиш этапы в развитии этой триады.
Предметом исследования стала деятельность традиционных и обновленческих церковных структур (приходов, благочинии, епархиальных управлений) и государственных институтов (волостных* уездных, районных, областных исполкомов, правоохранительных и карательных органов) в пределах бывшей Новгородской губернии. Рассматривается также и
деятельность высших церковных и государственных институтов в контексте их взаимосвязей с соответствующими процессами в губернии.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1918 года по конец 1930-х годов. Их выбор объясняется не из}піенностью проблем взаимоотношений Церкви и новой власти на периферии. Нижняя граница исследования приходится на 1918 год. Она обусловлена введением в жизнь Декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» и установлением ее нового формального и реального статуса. На протяжение 1920-х гт, происходят различные «нестроения» в Церкви и ее традиіронном укладе жизни. В 1922 на канонической территории Новгородской епархии образуются обновленческие Новгородская и Череповецкая епархии, при сохранении викариатов Новгородской епархии патриаршей Церкви. Начинаются новые попытки поиска основ взаимоотношения Церкви и власти. Верхняя граница исследования приходится на конец 1930-х годов и совпадает с почти полным сворачиванием деятельности церковных структур в СССР,
Территориальные пределы исследования оіраничиваются административно-церковной юрисдикцией Новгородской епархии, которая являлась одним из древнейших очагов православия, что, несомненно, наложило отпечаток на выстраивание модели новых отношений Церкви и государства. Локальный характер исследования позволяет решить тему с максимальной конкретностью, выявить все возможные варианты развития государственных и внутрицерковных отношений. На исследуемой территории Новгородской епархии в 1918-1939 годах происходили церковно-адмшздстративные трансформации. 5 июня 1918 года состоялось разделение губернии на Новгородскую и Череповецкую. 1 августа 1927 года был образован Череповецкий округ Ленинградской области. В 1937 году части территорий бывших губерний отнесены к Вологодской области. Автор учитывает эти изменения, но еще более учитывает принцип сопоставимости территории, сохраняя в поле зрения обрисованное выше пространство.
23 Региональные события сравниваются с событиями в центре. Поэтому часть исследования обращена к ним - в той мере* в которой это обусловлено темой и задачами работы.
Цель исследования состоит в изучении эволюции взаимодействия церковных и государственных институтов* трансформации новых и традиционных церковных структур в изменившихся исторических условиях. В этой связи представляется важным решить следующие исследовательские задачи:
показать роль местных органов власти в осуществлении «церковной политики» шсударства на местах;
установить периодизацию государственно-церковных отношений и охарактеризовать каждый из выделенных ее этапов;
выявить механизмы и направления трансформации местных церковных структур в 1918-1930-е гг. и формы их адаптации к новой тонической системе;
выяснить позиции основных церковных течений по вопросам взаимоотношений друг с другом и с властями;
проследить взаимоотношения традиционалистов и обновленцев Новгородской епархий с соотвшстврощими церковными центрами;
локализовать очаги деятельности іградиционалистов и обновленцев в различные периоды с 1918 по 1939 год;
установить направления эволюции церковного реформаторства в условиях церковной жизни Новгородской епархии от центра к периферии, а также последствия его для Церкви и общества.
Методологическую основу исследования составило единство двух подходов к изучению духовной сферы общества: институционального и мотивационного. Первый заключается в признании особой значимости функционирования институтов, представляющих в социуме духовные (идеологические) приоритеты главных участников изучаемых событий, а
24 второй - в первичности духовного (идеологического) в их сшнании и действиях. Отсюда ключевым для исследования духовного состояния общества 1920-30-х гг. является конструкт «вера — идеология», определяющийся как важдайшнй компонент антропоцентрического подхода к изучению духовной сферы социума. Вера, олицетворявшая все традиционное в духовно-нравственных ориентирах общества, и большевистская идеология, ставшая в то время официальной и новационно-агрессиввой одновременно, вступили в указшпшй период в отношения взаимоискліочеїшя. Это противоборство определило острые и деструктивные процессы в общественной триаде «ц&рковь - іоеударство - общество». Каждый из элементов триады вошел в состояние внутреннего раскола и поиска своей позиции. Таким образом, основным методологическим принципом стала идея раскола, определившего ментальную и социальную динамику того времени. Исследование состояния раскола в наиболее фундаментальных институтах общества требует системного подхода и междисциплинарности. Системный подход позволяет определить и оценить взаимоотношения основных участников триады в конкретно-исторических условиях. Он дополнен также функциональным, синхронистическим, типологическим, статистическим и картографическим методами.
Междасщшлинарность представлена сочетанием исторического и религиоведческого подходов, что создает условия для более корректного исследования темы. Первый дает возможность многоаспектно проследить обусловленность каждого этапа политики государства в отношении Церкви и развития различных течений в ней. Религиоведческий подход способствует более точному определению специфики отношений и разногласий между течениями внутри Церкви, и анализу ее взаимодействия с другими сферами социально-политической жизни. Исследование строится на обновленных в последние годы научных взглядах историков по проблемам отечественной
25 истории и новых подходах российских религиоведов к истории Церкви, их выводах по исследуемой проблеме.
іїл гочниковой базой исследования стал комплекс материалов, который можно разделить на несколько групп.
Во-первых, к ней относятся законодательные и нормативно-распорядительные акты органов советской власти, реіулировавших церковную жизнь в целом. Среди них основополагающими являются государственные источники: декрет СНК РСФСР «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» (от 23 января 1918 года), Постановление ВЦИК и СНК «О религиозных объединениях» (от S апреля 1929 года). Исследованы докуменгы, опубликованные в сборниках: «Церковь и государство: Сборник постановлений, циркуляров по отделению церкви от государства, отчетов и разъяснений ликвидационного отдела НКЮ» (Харьков, 1923), «Отделение церкви от государства в СССР: Полное собрание декретов,, ведомственных распоряжений и определений Верховного Суда РСФСР и других Советских Содаалистических Республик» (Составитель It В. Гидуляшв, Москва, 1926), «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 1922-1925 гг.». Т. 1-2. (Москва-Новосибирск, 1997). Они включают в себя обширный документальный материал 191S-1943 гг., достаточно полно отражающий деятельность Церкви в условиях расколов и поиска новых форм отношений с властями Последний сборник включает в себя расширенный комплекс документов. Обширный документальный материал достаточно полно отражает деятельность Церкви а условиях расколов и поиска новых форм отношений с властями. В сборниках опубликованы различного содержания постановления, докладные записки, распоряжения, циркулярные письма, отчеты, разъяснения, нормативные акты, телеграммы, исходившие от властных структур.
Во-вторых, большой комплекс составляют внутрицершвные распорядительные акты, опубликованные МА, Губониным в сборнике:
26 «Акты Святейшего Патриарха Тихона и шзднейшие документы о преемстве высшей церковной власти 1917-1943» (Москва, 1994). В состав этого источника входят; послания (швестктельные и окружные), указы, благословенные грамоты, резолюции, распоряжения, заявления, письма, слова к богомольцам, телеграммы, воззвания, протоколы, беседы.
В третьих, в исследовании использованы материалы ряда іфжишхраншшщ: Центрального государственного архива Сашст-ІІетербурш (ИГЛ СПб.), Государственного архива Вологодской области (ГАВО), Государственного архива Новгородской области (ГАНО), Архива Управления ФС& но Новгородской области (УФСБ), Череповецкого центра хранения документации (ЧЦХД), Отдела письменных источников Череповецкого музейного объединения (ОНИ НерМО), Отдела письменных источников Усгюженского краеведческого музея (ОГЇИ УЇСМ).
В целом весь корпус использованных архивных источников можно классифицировать в соответствии с характером содержащейся ш них информации.
К первой группе источников можно отнести подзаконные и нормативные акты (циркуляры, распоряжения, разъяснения, инстррщии, указы) государственного и местного значения. Последние были необходимы для изучения практической реализации законодательства о культах, а также для уяснения регулирующей деятельности подведомственных единиц (уездные и волостные исполкомы, райисполкомы и сельсоветы, адмотделы и адмотделения).
Большинство материалов относится ко второй группе делопроизводственная документация, как государственных, так и церковных органов. Сюда вошли многочисленные инструкций и циркуляры той и другой стороны, договоры, распоряжения епархиальных управлений центра и периферии и иные документы, регулирующие отношения органов власти с церковными органшациями. Они представляют большой интерес.
27 так как позволяют проследить деятельность местных исполнительных органов по отношению к Церкви. Многие из этих документов уникальны (распоряжения о так называемой «ликвидации» храмов и часовен, изъятии церковных ценностей и др.). Особое значение имеет докладная документация (отчетные рапорты приходского духовенства в епархиальные управления, доклады с мест, сведения о деятельности комиссий по закрытию храмов, акты обследования храмов и пр.), помогающая представить повседневную деятельность обновленцев, патриаршей Церкви, а также местных органов власти.
Большой интерес представляют ходовые отчеты обновленческих епархиальных управлений за 1924-1936 годы. Они содержат разноплановую информацию о деятельности обновленцев по самым разным направлениям: миссионерская работа в «тихоновских» приходах, статистические данные по количественному соотношению приходован т. д. Годовые отчеты содержат сведения, которые, правда, нуждаются в дополнительной проверке. Это касается мнимого благополучного состояния дел у обновленцев по части повсеместного распространения их идей и безоговорочного следования за ними православного населения, При этом замалчжваютея факты сопротивления населения внедрению на прихода обновленческих священников и противодействие деятельности обновленческих архиереев. Годовые отчеты за 1920-е годы наполнены оптимизмом и напоминают скорее победные «реляции», нежели отчеты 1930-х годов, свидетельствующие о внутреннем кризисе организационной системы.
Третью группу источников представляет протокольная документация Охарактеризовать внутриприходскую жшнедеятельяость помогают протоколы общих собраний членов религиозных общин (изучено 122 протокола за 1922-1936 годы). Особо ценными являются сведения о некоторых новациях в епархиальной и приходской сжооргаштшщя: выборы архиереев и настоятелей храмов (5 протоколов за 1925-1928 годы).
28 формирование приходских советов и церковного актива (27 протоколов за 1923-1934 годы), журналы благочиннических и епархиальных съездов (17 журналов за 1922-1937 годы). Эта группа источников отличается эмоциональностью и декларативностью, поэтому требует сочетание с другими источниками, синхронно отражающими то или иное событие.
Учетно-статиствческая документация представлена списками членов религиозных общин (изучено 42 списка за 1924-1935 теш), отражающими социальный состав верующих, списками приходского актива (12 списков за 1926-1934 годы), В них содержится информация о количественном, возрастном составе и социальном положении приходских представителей с указанием имуществешюго ценза. Широкое распространение имели списки духовенства, а также персональные анкеты (изучено 95 амкеї за 1924-1938 іч>дьі). Анкегы, ежешдно сдаваемые в местные исполнительные органы советской власти, позволяют восстановить важные факты в жизни духовенства как тихоновской, так и обновленческой ориентации. В 1920-е годы важным было указание на род деятельности до 1917 года, а в 1930-е годы обязательным становится дополнение в виде графы «судимость», с указанием конкретной статьи и срока наказания. Данная группа источников имеет Значительную исследовательскую ценность, обладает высокой степенью достоверности и впервые вводится в научный оборот. При передачах имущества и зданий культа, а также ревизиях составлялись клировые ведомости, описи имущества, сводные статистические таблицы о культовых зданиях (изучено 32 документа за 1918-1938 годы). В них наряду с указанием местоположения храма и материала постройки, обязательными являлись сведения о церковной ориентации общины, ее функционировании. Указанные источники позволяют решить проблемы состава и динамики православного населения в хронологических рамках исследования.
29 Отдельную группу источников составляет деловая « личная
переписка: служебные письма, личные письма, телеграммы, заявления, прошения, ходатайства. В некоторых из них выражается личное отношение ко многим процессам, происходившим в Церкви.
Самостоятельную группу источников составляют материалы местной периодической печати: газета «Коммунист» (г. Череповец) за 1918 -1937 гг., газета «Звезда» (г. Новгород) за 1922-1926 гг., газета «Красный пахарь» (г. Старая Русса) за 1922-1924 гг. Опубликованные там фельетоны, сатирические заметки, очерки, статьи антирелигиозного характера отражали точку зрения местных властей на происходившие & стране, губерниях и уездах церковные события, и создавали необходимое информационное и идеологическое обеспечение государственной антицерковной поліпиш.
Несмотря на широту использованной источниковой базы, период 1930-х годов слабее представлен в источниковом плане, чем период 1920-х годов. Тем не менее, можно утверждать, что имеющиеся в нашем распоряжении материалы составляют достаточно информативный корпус источников по церковной истории исследуемой проблемы. Дополняя друг друга, они составляют репрезентативную источниковую базу для реализации поставленных в исследовании задач.
Церковь в центре и на периферии в 1918-1921 гг
15 августа 1917 года в Успенском соборе Московского Кремля произошло торжественное открытие первого после длительного перерыва Всероссийского Поместного Собора Православной Церкви. Поместный Собор заложил основы нового канонического устройства Православной Российской Церкви. Они заключались в следующем: высшая власть - законодательная, административная, судебная и контролирующая принадлежит Поместному Собору, периодически созываемому в составе епископов, клириков и мирян; управление Церковью возглавляется Патриархом. Высшее церковное управление образуют также избираемый Собором Высший Церковный Совет (решающий вопросы администрации и права), а также Священный Синод (в ведении которого находились пастырские и вероучительные вопросы).
25 января 1918 года было принято беспрецедентное постановление, которое сыграло важнейшую роль в дальнейшей истории Русской Православной Церкви: Патриарху было предложено самому избрать несколько блюстителей патриаршего престола на случай непредвиденных обстоятельств - болезни, смерти, и т. д., при этом обеспечивалось сохранение их имен в тайне. Наконец, существенное значение имело и февральское постановление Собора о епархиальном управлении, восстанавливающее самобытное и самостоятельное достоинство каждого отдельного епископа: « Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых Апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян... Архиерей пребывает на кафедре пожизненно и оставляет ее только по церковному суду или по постановлению высшей церковной власти... в исключительных и чрезвычайных случаях, ради блага церковного».
С первых дней Октябрьской революции на всей жизни Православной Церкви отразились кровопролитные столкновения противоборствующих сторон. Различные эксцессы, в том числе и по отношению к духовенству, не способствовали установлению лояльных отношений Церкви с новой властью. Почти сразу же они начали серьезно осложняться. Церковная политика новой власти основывалась во многом на двух предпосылках: мировоззренческой несовместимости марксизма с религиозной верой и отношении к Православной Церкви как к союзнице царизма, стороннице эксплуататорского строя, который подлежит ликвидации. И без того сложные отношения Церкви с советским правительством усугублялись экономическим и политическим хаосом в стране, перегибами местных властей. Последующие декреты правительства не оставляли никаких надежд на нормализацию отношений. Ряд пунктов декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» заложил основы бесправного положения Церкви: религиозным обществам запрещалось владеть собственностью, они лишались прав юридического лица, осуществлялась национализация всего церковного имущества.3 Эти ограничения не вытекали из принципа, провозглашающего религию является частным делом граждан (частные общества имели соответствующие права), и были вызваны, прежде всего, политическими и идеологическими соображениями. Именно указанные запреты наиболее тяжело отражались на деятельности Церкви. Декрет не предусматривал переходного периода. По высказыванию одного из будущих идеологов обновленчества профессора Б.В. Титлинова, в распоряжении Церкви оставалось очень мало времени на реорганизацию своих материальных средств на новых началах, так как имущество было по большей части конфисковано. Поместный Собор прямо назвал политику властей актом открытого гонения против Церкви.4
Церковные нестроения и антицерковная политика властей
В 1924 году восстанавливается относительное равновесие между обновленцами и «тихоновцами». Установился, хотя и ненадолго, период сравнительно спокойных отношений властей с церковными организациями. Это было вызвано необходимостью обеспечить экономическую и политическую стабильность в стране, укрепить смычку города с деревней, преимущественно религиозной, наладить внешнеполитические связи. Инициатором и проводником более мягкого курса являлась группа сторонников члена Политбюро ЦК ВКП (б) Н.И. Бухарина, в середине 1920-х годов некоторое время доминировавшая в партийном руководстве. Она считала возможным даже по ряду вопросов идти на сотрудничество с религиозными организациями. Так, на XIII съезде ВКП (б), в мае 1924 года, по предложению председателя ВЦИК М.И. Калинина было принято решение об оказании материальной помощи религиозным сельскохозяйственным кооперативам. В другой же резолюции съезда говорилось о необходимости прекратить какие-бы то ни было попытки борьбы с религиозными предрассудками мерами административного воздействия, «вроде закрытия церквей».
Как и прежде, особенно мирные, даже в определенной степени лояльные отношения сложились у государственных органов с обновленцами. Им было разрешено открывать Духовные Академии, пастырские школы, возобновить духовное издательство и миссионерский совет. Правительство предоставило обновленческому Священному Синоду не только право переписки с зарубежными Церквями, но и возможность получать материальные средств от них. 10-18 июня 1924 года в Москве с разрешения властей состоялось Великое Предсоборное совещание обновленцев. Оно обратилось с петицией в Совнарком о предоставлении священнослужителям прав членов профсоюзов, разрешения обучения детей Закону Божию до 11 лет, ведения актов гражданского состояния, возвращения чудотворных икон и мощей, взятых в музеи. Во всех просьбах было отказано.2 Тем не менее, оказавшись после освобождения Патриарха на грани развала, обновленцы после реорганизации движения, при поддержке государства, смогли временно улучшить свое положение, но цена за это оказалась чрезмерно высока - отказ от основных реформ.
В 1924 году продолжалась политика закрытия последних подворских монастырских храмов в городах (в том числе в Петрограде, Новгороде, Череповце). Эти храмы официально становились приходскими, хотя многие их них фактически сохранили устав и атрибуты монастырских - в них сохранялись хоры монахов и монахинь, бытовало чтение «неусыпаемой» Псалтири, сберегался монастырский ритм жизни, они продолжали обслуживаться монастырским духовенством. По мнению властей именно эти храмы были очагами нелояльного отношения к их политике, проводниками контрреволюции. По данной причине они первыми подлежали закрытию. Указывалось, что хотя «новая» и старая» Церкви и легализованы, являются организациями антисоветскими, что могло привести к нежелательным результатам.
В связи с этим, устанавливались негласные меры воздействия и жесткий контроль за церковным активом таких храмов, поскольку в списочном составе членов церковных двадцаток, кроме других категорий населения, были представлены и советские служащие. Чтобы не допустить указанную категорию лиц к работе, близко относившейся к церковным делам, административные отделы губисполкомов пытаются установить полный контроль за церковным активом. Смысл этой акции достаточно прост - по мнению властей, указанная категория лиц, в силу специфики своей работы, могла знать о каких либо готовящихся мероприятиях, направленных против Церкви, тем самым, успевая принять предупредительные меры. Чтобы помешать этому власти предписывали приходским Советам срочно предоставить в адмотделы списки служителей культа, обслуживающих церковь, с указанием сана, имени, отчества и фамилии, места жительства. Подлежали обязательному составлению и предоставлению и списки членов церковно-приходского совета (двадцатки) с указанием социального статуса до революции и рода занятий на текущий момент. Все сведения необходимо было представить по каждой церкви в отдельности и в двух экземплярах.
Подлежало учету духовенство, проживавшее в районе и уезде, а также не имевшее постоянного места службы.3 Это была уже не первая регистрация приходских общин, преследовавшая цели ужесточения контроля за передвижением духовенства и прикрепления его к определенному приходу и району деятельности. Предпринималась попытка изоляции активных членов приходских Советов от их влияния на дела общины, подразумевавшая возможности их репрессивного преследования. Очередная регистрация не удалась, поскольку встречала массовое сопротивление, как верующих, так и духовенства. Сведения предоставлялись зачастую не отражающие истинное положение дел. Попытка примирить оба течения в Церкви и связанная с этим политика послабления также обрекали попытку регистрации на неудачу. Тем не менее, государство еще не приступило к ликвидации религии. В высших партийно-политических кругах СССР и НКВД обновленческая организация стала рассматриваться как орудие раскола православия, его подрыва изнутри. Обновленческой Церкви были предоставлены определенные преимущества, были приостановлены репрессии в отношении обновленческого духовенства. Однако после возвращения патриарха Тихона после освобождения из-под стражи в июле 1923 года к своим обязанностям в его юрисдикцию вернулась большая часть епископата. Православная иерархия стала рассматривать обновленцев, не пожелавших через покаяние соединиться с нею, как раскольников. В 1924-1927 годах для обновленческой Церкви, создавшей свои параллельные церковно-административные структуры, наступило сложное время, полное двусмысленности и разочарований. Чтобы сохранить в своих рядах прихожан, пришлось отказаться от планов церковного реформирования традиционного уклада. Политическая лояльность перестала быть исключительно преимуществом обновленцев после того, как патриарх Тихон, а затем и митрополит Сергий сформулировали новые позиции патриаршей Церкви по отношению к Советскому государству. Раскол становился непонятен православному народу, страдавшему в то время от антицерковной репрессивной политики в равной степени и независимо от юрисдикции своих приходов. Усиливается отток прихожан в патриаршую Церковь, ряды обновленцев быстро сокращаются.
Ужесточение антирелигиозной политики властей в 1930-1932 годах
Под ударами с разных сторон реформаторское крыло обновленческого движения окончательно уступает место охранительному. В начале 1930-х годов обновленцы стали повсеместно отказываться от еще уцелевших нововведений. Состоявшийся в мае 1932 года Пленум Священного Синода принимает решение о введении единообразия в богослужении, прекращении использования в нем русского языка, подчинении, в данном отношении, священника всецело усмотрению архиерея. Патриаршая Церковь также начинает вводить некоторые новшества. Среди них основными было разрешение проведения общей исповеди, совершение богослужений в храме при «малом освящении» и на походном антиминсе, заочное отпевание, и т. д. Различия в богослужебном строе между двумя основными течениями Русского Православия постепенно стирались.
Во время первой пятилетки 1928-1932 годов развернулась широкомасштабная кампания против частного предпринимательства. Церковь стала рассматриваться как доходное предприятие. Духовенство и приходы облагались непомерным налогом, а в случае неуплаты оно могло быть арестовано, а приходы закрыты.
В 1930-1931 годах после ряда уступок митрополита Сергия гражданским властям появляется целый ряд секретных инструкций ВЦИКа и Наркомфина с требованиями снизить ставки налогов с духовенства регулированием максимальных пределов налогов и пр. Так, циркуляр ВЦИКа от 20 июня 1930 года указывал на главные нарушения закона о культах - произвольное изъятие у верующих культовых зданий и одностороннее расторжение с ними договоров, чрезмерное налоговое обложение зданий и духовенства, неправильное лишение духовенства жилплощади, незаконное создание препятствий духовенству в «отправлении культа». Циркуляр требовал восстановления справедливости в трехмесячный срок и обоснования действия властей в каждом отдельном случае. В 1930 году происходит частичное свертывание антирелигиозных акций. В известной степени это было связано со статьей И.В. Сталина «Головокружение от успехов», критиковавшей методы администрирования местного руководства. Действия местных властей по закрытию церквей могли вызвать поток жалоб в различные властные структуры. По этой причине президиум Череповецкого окрисполкома 10 апреля 1930 года рассылает служебную записку по всем райисполкомам Череповецкого округа с требованием немедленно снять печати со всех церквей и часовен, опечатанных за неуплату страховых взносов со строений и ренты, а также закрытие которых не оформлено. Запрещалось противодействовать церковному колокольному звону во время религиозных обрядов и праздников. Категорически воспрещалось производство милицией оценки культового имущества и зданий культа, передаваемой в ведение соответствующих сельсоветов и райисполкомов. Кроме того, предписывалось снять описи имущества с лишенцев и индивидуально обложенных членов религиозных групп, или общин верующих.
Митрополит Сергий в своем письме П.Г. Смидовичу от 19 февраля 1930 года обращал его внимание на недопустимость начала создания колхозов со снятия колоколов и закрытия храмов. Уже 14 марта 1930 года ЦК ВКП (б) принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», осудившее перегибы и в отношении религии. От местных властей требовалось прекратить практику закрытия церквей в административном порядке, фиктивно прикрываемую «общественно-добровольным» желанием населения. Закрытия храмов допускались лишь в случае действительного желания подавляющего большинства крестьян и не иначе, как с утверждения постановлений сходов крестьян областными исполкомами. Предписывалось за издевательские выходки в отношении религиозных чувств крестьян привлекать виновных к строжайшей ответственности. Указанные положения распространялись на все церковные ориентации. Укажем, что ослабление антицерковного давления носилоне просто кратковременный характер, а тактический характер.
