Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография и источники 12
1. Проблемы историографии 12
2. Источники исследования 46
Глава 2. Динамика численности и социального состава 64
1. Численность и внутрисословная структура дворянства 64
2. Дворянское сословное законодательство 113
Глава 3. Адаптация дворянства к модернизирующейся экономике 145
1. Экономическая характеристика дворянства 145
2. Ориентация на государственную поддержку 174
3. Частная дворянская инициатива 205
Глава 4. Социокультурный облик и дворянский менталитет 251
1. Предпосылки включения дворянства в социокультурные адаптационные процессы 251
2. Дворянский менталитет в условиях модернизации 268
Заключение 308
Список источников и литературы 314
Приложения 371
- Численность и внутрисословная структура дворянства
- Экономическая характеристика дворянства
- Частная дворянская инициатива
- Дворянский менталитет в условиях модернизации
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Тема сословий и сословной системы в России - одна из ключевых в отечественной историографии. В последние годы ей посвящено множество публикаций. Обращают на себя внимание и попытки воссоздания старых сословных организаций. Исследование участия первенствующего российского сословия в модернизаци-онном процессе будет способствовать системному осмыслению последнего как целого.
Изучение адаптации дворянства важно и для дальнейшего исследования политической истории России начала XX в. Именно относительно более приспособившаяся к капиталистическим отношениям часть поместного дворянства составляла «социальную базу октябризма и национализма»1.
Актуальность темы подчеркивается и назревшей необходимостью пересмотреть сложившиеся стереотипы, утвердившиеся в литературе упрощенные представления о классах и, соответственно, о классовой борьбе.
Безапелляционно высказываться об исторических проблемах позволяют себе представители практически всех групп и слоев современного общества, в число которых входят как люди, к науке отношения не имеющие, так и представители различных отраслей отечественной науки, далекие от гуманитарной сферы.
Представляется насущным и изменение так называемого «массового сознания», в котором укоренено негативное отношение к «барам» и их культуре, а также к предпринимательской деятельности, рассматриваемой архаическим сознанием как ненужное паразитирование на перепродаже чужого труда и его продуктов.
Объект исследования - является процесс адаптации дворянства к процессу модернизации российского общества в начале XX в.
Предмет исследования - различные группы и слои дворянского сословия как активные участники процесса адаптации к новым социально-экономическим реалиям.
Цель исследования - в комплексном изучении проблем адаптации российского дворянства к историческим реалиям начала XX в.
Исходя из поставленной цели, автором были определены следующие задачи исследования:
- создать банк массовых данных, содержащий максимально полную информацию о владельцах российских торгово-промышленных предприятий;
'ДякинВ. С. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911-1914 гг.-Л., 1988.-С. 8.
рассмотреть юридический статус сословия в контексте его государственной службы, социально-экономического положения, культуры, традиционного дворянского менталитета;
оценивая статусные позиции, внутренние связи, отношения с обществом и зарубежные контакты сословия, проследить, как российское дворянство, являющееся одной из наиболее характерных структур традиционного общества, адаптировалось в обществе переходного типа;
исследовать процесс экономической адаптации российского дворянства к меняющимся реалиям;
изучить социокультурную адаптацию дворянства, его отношение к культуре, образованию, воспитанию; проследить изменение психологии дворянства;
выяснить, какая часть дворянства проявляла наибольшую активность, насколько оно вообще было способно и подготовлено к выполнению соответствующих социальных функций, какое место в обществе его представители должны были занять при завершении модернизационного процесса;
изучить обстоятельства и причины изменений в составе сословия в условиях перехода к индустриальному обществу.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1900— 1914 гг. - эпоху интенсивного экономического развития России, когда наиболее ярко проявляются общие закономерности и особенности дворянской деловой активности. Нижняя граница работы определяется состоянием источниковой базы. «Список фабрик и заводов» 1903 г., на основе которого создана база массовых данных для дальнейшего исследования проблемы, освещает состояние российских предприятий лишь с 1900 г. Верхняя граница - 1914 год - знаменует собой новый, качественно иной этап развития страны, когда Первая мировая война поставила общество в специфические условия, характеризующиеся другими качественными изменениями в социальной, экономической, культурной жизни.
Степень научной разработанности проблемы. Специальное комплексное исследование данной темы до сих пор не проводилось, хотя в историографии и имеются определенные разработки разных аспектов поставленной проблемы, главным образом применительно к аграрной сфере. В главе, посвященной эволюции дворянского социокультурного облика и менталитета, без специального рассмотрения оставлена их политическая составляющая, в связи с разработанностью этой темы отечественными исследователями.
Теоретико-методологической основой исследования послужили апробированные в современной историографии способы конкретно-исторической интерпретации фактов прошлого на основе комплексного критического использования широкого круга источников. Методологической базой работы является понимание истории, основывающееся на позициях модернизационного подхода, системного, комплексного и сравни-
тельного, исторического методов в проведении исследования. Автор отказался от абсолютизации формационной теории, опираясь на теорию модернизации, которая позволяет понять смысл процессов, протекавших в экономической, социальной, культурной жизни страны в конце XIX - начале XX вв. Именно поэтому основные положения модернизационного подхода были использованы в данной работе.
В данном случае мы понимаем под модернизацией такой процесс усовершенствования социальной структуры, который направлен на становление и укрепление в обществе буржуазно-капиталистической формации. Модернизация представляет собой переход от общественной системы традиционного типа (аграрного) к индустриальному (капиталистическому) обществу. В экономической сфере модернизация сопряжена с утверждением рыночных отношений как основного типа общественных связей, переходом от простого к расширенному воспроизводству, созданием целостной инфраструктуры промышленного, фабрично-заводского производства и крупного акционерного капитала.
В социальном плане модернизация означает раскол общества на два класса, когда вместо традиционного иерархического сословно-корпоративного социума возникает динамичная, но достаточно жесткая социальная модель, состоящая из наемных работников и капиталистов.
В социокультурном и ментальном отношении такая трансформация общества сопровождается радикальным изменением всего мироощущения человека, его этических и поведенческих установок.
Как известно, «процесс модернизации... вариативен по своему типу». Это означает, что исторический процесс обуславливается не универсальными, «вечными», пригодными для всего человечества законами смены формаций, а «конкретной исторической, социокультурной и ментальной средой своего протекания»2.
Основополагающим законом теории модернизации, на которую опираются методы диссертанта, является признание непрерывности исторического процесса и его познание как целого. Модернизационному подходу как методу присуще сосредоточение внимания исследователя на проблематике развития, путях и способах перехода от традиционности к современности; проведение анализа преимущественно на уровне конкретной страны, в рамках национальной модели развития; использование в качестве ключевых понятий «традиция» и «современность», оперирование такими внутрисоциальными категориями, как общественные институты и культурные ценности; оценка процесса модернизации как динамичного, пер-
2См.: Шелохаев В. В. Трудные поиски национальной модели модернизации. - В кн.: Россия в условиях трансформаций: историко-политологический семинар. Материалы научного семинара. Вып. 7. - М, 2001. - С. 42—43.
елективного, существенно расширяющего потенциал человеческих возможностей3.
Понимание модернизации в узком смысле как исследовательского метода в изучении исторического процесса используется в данной работе.
Автор применил также комплексный метод, основанный на принципе историзма, в соответствии с которым отдельные исторические события и явления рассматриваются во взаимосвязи с конкретно-исторической обстановкой.
Сравнительный метод позволил автору оценить изменения, происшедшие в продолжение рассматриваемого периода в рядах высшего российского сословия, его экономическом положении, мировоззрении, социокультурном облике.
Применение исторического метода позволило объективно осветить исследуемые процессы путем систематизации материала, полученного в результате создания нового банка данных.
Обязательным при освещении данной конкретной темы автор считает активное привлечение приемов и научной информации вспомогательных исторических дисциплин - генеалогии, геральдики, сфрагистики и пр., широко используемые в работе. Автор работы оперирует также специфическими приемами других наук: юриспруденции, политологии, культурологии, социологии, психологии.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые предпринято комплексное рассмотрение основных проблем истории адаптации российского дворянства к условиям модернизационного процесса в начале XX в. На базе конкретно-исторического материала прослежены динамика и основные тенденции в развитии адаптационных процессов, протекавших внутри сословия; проанализированы те стороны жизни дворянства, которые прежде оставались вне поля зрения исследователей, либо не рассматривались под данным углом зрения.
В настоящей диссертации впервые в исторической науке осуществлен количественный учет и качественный анализ явления; автором создана картотека дворянских торгово-промышленных предприятий, на конкретных фактах показана готовность или неготовность дворянства к переменам. Автор расширил круг источников за счет создания указанного банка данных, и ввел его в научный оборот4. Также впервые в научный оборот вво-
3См., например: Побережников И. В. Урал в контексте российских модернизаций XVIII - начала XX вв.: теория и история. - В кн.: Урал в контексте Российской модернизации. - Челябинск, 2005. - С. 16; см. также: Побережников И. В. Переход от традиционного к индустриального обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации. - М., 2006. - (Экономическая история) (Документы. Исследования. Переводы).
4См.: Приложение к кн.: Курков К. Н. Адаптация российского дворянства к условиям модернизационного процесса начала XX в. - М., 2005.
дится информация о правовых основах существования дворянского сословия, его идеологии и нравственно-этических нормах.
Источниковая база диссертации определена предметом и задачами работы. Главное место среди источников исследования занимают публикации массовых статистических материалов. Из опубликованных источников базой исследования стали справочники: «Список фабрик и заводов Европейской России» (СПб., 1903) и «Фабрично-заводские предприятия Российской империи» (Пгр., 1914), привлекаемые при рассмотрении конкретных персоналий, и на их основе - для обобщения и анализа степени дворянской адаптации и её механизмов в целом. Следует подчеркнуть, что с точки зрения изучения дворянской адаптации к процессу российской модернизации названные выше материалы ранее вообще не исследовались.
Однако главным источником стал созданный автором на основе вышеназванных справочников новый оригинальный массовый источник, который представляет собой наиболее репрезентативную комплексную базу для исследования социально-экономических модернизационных процессов, проблемы адаптации российского дворянства к новым историческим реалиям. Его значение также и в том, что в нём содержатся данные о наиболее прогрессивных и динамично развивающихся промышленных отраслях - машиностроительной, металлургической, металлообрабатывающей, химической, составляющих системообразующие лидирующие компоненты материальной базы модернизационного процесса как такового (т. е. перехода от традиционного общества к индустриальному). Таким образом, материалы нового банка данных высвечивают лик и сердцевину феномена модернизации применительно к процессу формирования и специфике дворянской адаптационной модели.
К сожалению, в справочниках, использованных для его создания, принадлежность к дворянству лиц действительно дворянского звания указывалась не всегда. В процессе создания нового источника и его использования для решения задач, поставленных автором диссертации, при сопоставлении «Списка фабрик и заводов» 1903 г. и «Фабрично-заводских предприятий» 1914 г. в первую очередь учитывались те лица, которые уже встречались в «Списке». Сравнение данных 1914 г. проводилось только с учетом уже имевшихся в справочнике 1903 г. владельцев фабрик и заводов, без привлечения данных о вновь появившихся в 1914 г. предпринимателях, т. к. в издании 1914 г. сведений о сословной принадлежности практически не имеется. Увеличение числа предприятий и, соответственно, количества их владельцев в справочнике 1914 г., по сравнению с 1903 г., объясняется не столько промышленным ростом, сколько расширением возможностей учетчиков, охватом к 1914 г. промышленными переписями большего круга предприятий. Сам справочник 1914 г. больше по объему, чем его предшественник, но это обстоятельство если и отражает количественный рост торгово-промышленной деятельности, то весьма приблизительно. «Фабрично-заводские предприятия» 1914 г. также практически не
указывают чины и звания заводовладельцев (исключение составляют родовые титулы) - в отличие от «Списка фабрик и заводов» 1903 г., фиксирующего эти признаки достаточно аккуратно.
В таких условиях мы выбрали единственно, как нам кажется, возможный вариант учета дворян - хозяев фабрик и заводов, фиксирования происходивших в их составе изменений. Он заключался в составлении картотеки лиц, принадлежащих к различным слоям дворянства, по справочнику 1903 г., и сравнении данных каждой карточки с данными справочника 1914 г.; учитывался переход предприятия к наследникам или просто другим лицам дворянского сословия, изымались из оборота данные о предприятиях, ставших собственностью организаций и лиц неустановленного социального положения. Невозможность сравнить абсолютную численность дворянских предприятий в начале и в конце рассматриваемого периода вполне компенсируется результатами анализа изменений в среде дворян-заводовладельцев в тех отраслях производства, которым отдавали предпочтение различные отряды сословия, в распределении по регионам.
Особую группу источников составляют законодательные материалы. Это - юридические акты, опубликованные в Полном собрании законов Российской империи; IX том Свода законов Российской империи (Законы о состояниях); «Особое приложение» к IX тому Свода законов; тематические сборники законодательных материалов, посвященных дворянскому сословию.
В ходе работы автор использовал документы центральных московских архивов. Прежде всего это Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), где хранятся личные фонды членов царской семьи, её родственников и приближенных к ней лиц, крупных государственных деятелей, сановников, представителей видных дворянских фамилий. Фонд ГА РФ применительно к тематике данной работы обследован и разработан автором практически целиком.
Документы ГА РФ охватывают более широкий круг персоналий, чем материалы какого-либо другого московского архива. Особенно результативной оказалась разработка фонда А. А. Мосолова (№ 1001), имевшего отношение к выдаче разрешений на открытие предприятий и получение концессий. Привлечены фонды П. А. Бадмаева, А. Д. Протопопова и др. Менее разнообразны и более сложны для изучения ввиду большого объема документы Российского государственного архива древних актов (РГАДА). Здесь использованы прежде всего материалы родственных друг другу семейств - горнозаводчиков Демидовых и Абамелек-Лазаревых. Встречаются интересующие нас материалы и в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) - также в личных фондах.
Источники нарративного характера почти не привлекались. Исключение составили воспоминания А. А. Мосолова, что обусловлено обращением к его архивному фонду. Но следует признать, что при скрупулезной
работе, посвящаемой строго отдельному лицу или роду, подобные источники становятся незаменимыми.
Для уточнения и характеристики сословного и социального положения отдельных персонажей широко использовались как отечественные, так и зарубежные генеалогические справочники, в том числе эмигрантские издания, ряд редких дореволюционных справочников по истории, статистике, геральдике и генеалогии отечественного дворянства. При характеристике культурного облика отдельных представителей российского дворянства - владельцев фабрик и заводов - привлекались самые разнообразные источники - от каталогов художественных коллекций до мемуаров и работ ученых-краеведов. .
Таким образом, состояние источников позволяет осветить основные вопросы дворянского торгово-промышленного предпринимательства как основного способа адаптации к новым социально-экономическим условиям, равно как и социокультурный аспект проблемы; созданный автором новый массовый источник существенно дополняет уже имеющиеся в нашем распоряжении опубликованные справочники и позволяет достичь цели исследования.
Практическая значимость работы - в широком использовании выводов диссертации при исследовании истории и теории отечественных элит, в использовании ее содержания для критического осмысления исторического опыта, опосредованно приложимого к современной российской действительности. Широко представленный в ней богатый фактический материал и теоретические положения, обобщения и выводы, сделанные на его основе, могут стать фундаментом для дальнейших исследований социальных «верхов» в нашей стране в разные исторические эпохи. Инновационным является сопоставление данных справочников промышленных предприятий, принадлежавших представителям российского дворянства, с имеющимися сведениями об их социокультурном облике, о том, куда тратились доходы, в том числе и получаемые от предприятий, о собранных и сохранявшихся ими культурных ценностях, коллекциях книг, картин, других произведений искусства.
Настоящее исследование должно представить интерес и для других гуманитарных дисциплин, таких, в частности, как политология, государст-воведение, политическая психология, экономическая история, вспомогательные исторические дисциплины. Работа призвана внести вклад - на основе конкретного исторического материала - в разработку таких проблем, как теория элит, выявление связи между государственной моделью, типом развития общества и способом образования, функционирования и смены элит, отражение этих процессов в духовной жизни сословия и общества, последствия всех этих факторов для российского социума.
Апробация работы. Диссертация обсуждена, одобрена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории России средних веков и нового времени Московского государственного областного университета.
Материалы работы апробированы соискателем в монографии (33,5 п. л.), а также в научных статьях, в том числе четырех - из перечня ВАК; отдельные положения - в выступлении на конференции «Монархи Европы» 26-28 мая 1998 г.5, на региональной конференции «Проблемы истории Московского края» 23 февраля 1999 г., посвященной 70-летию образования Московской области, на XII, XIV, XV, XVI, XVII, XVIII Международных генеалого-геральдических научных конференциях в 1998-2002 гг.
Численность и внутрисословная структура дворянства
Количественное соотношение российского дворянства с другими сословиями в различные эпохи его существования не было одинаковым. «Изменение численности сословий происходило под влиянием целого комплекса факторов, учесть которые достаточно сложно. В числе этих факторов следует назвать: 1. Естественный прирост населения, неодинаковый у различных сословий (более высокий у крестьян и казаков, менее высокий у дворян и городских сословий). 2. Фактор наследственной передачи сословной принадлежности, которая законодательно устанавливалась, как известно, для потомственных дворян, потомственных почетных граждан, мещан, цеховых, крестьян, казаков, инородцев... 3. На изменение численности сословий влияло также законодательное ее регулирование. Так, с конца XVIII в. правительство неоднократно ограничивало доступ в ряды потомственных дворян лиц не дворянского происхождения»135.
К временам царствований от Петра I до Екатерины II включительно относится процесс упорядочения членства в сословии, источников его пополнения, разделения сословия на группы и слои по формально-юридическому признаку.
В первую очередь дворянство делилось на потомственное и личное. Не останавливаясь на всех тонкостях законодательного регулирования социального положения обеих разновидностей, поясним только, что личное дворянское достоинство принципиально отличалось от потомственного лишь тем, что его нельзя было передать по наследству ни детям, ни внукам, дворянкой становилась лишь жена личного дворянина; практически же «род» личного дворянина заканчивался на детях, которым тем самым предоставлялся шанс превратить со временем личное дворянство в потомственное путем выслуги чина, ордена и т. п. Личные дворяне вообще не вносились в дворянские родословные книги, а с 1854 г. их записывали в пятую часть городской обывательской книги, уравнивая тем самым с почетными гражданами - «вторым дворянством».
В силу всех этих причин в качестве «настоящего», подлинного дворянства общество и власть рассматривали прежде всего потомственное дворянство, включавшее в себя титулованные фамилии, наиболее знатные древние роды и бесчисленных представителей старинных, но мелких служилых и землевладельческих семейств.
Таким образом, мы рассматриваем в качестве членов одного сословия как лиц царской фамилии и её родственников (вносившихся в особую родословную книгу Императорского Дома), титулованных особ, потомственных дворян и обладателей чинов I - IV кл., так и личных дворян и членов их семей, носителей чинов V - XIV кл., профессоров, докторов, магистров и кандидатов наук; наконец, «второе дворянство» — почетных граждан, имевших специальные отличия, т. е. относившихся к одной из перечисленных выше категорий.
Подразделялось дворянство и на титулованное и нетитулованное. Родовыми титулами были как титулы членов императорской фамилии (великий князь, князь императорской крови), принадлежавшие исключительно представителям Царствующего Дома, так и дворянские (светлейший князь, князь [«сиятельный»], граф, барон; «татарский» князь, считавшийся по достоинству ниже барона), доступные практически любому лицу не Императорской крови.
В 1782 г. в России было свыше 108 тыс. дворян (0, 79 % населения), в 1795 г. - свыше 362 тыс. (2,22%); в 1858 г. высшее сословие составляло 1 169 200 тыс., т. е. 1,58 % всего населения (из них потомственных дворян -1,03 %, дворянство личное и служащее - 0,55 %); в 1867 г. - 652 тыс. (потомственных дворян), в 1870 г. - всего лишь 1,2 % жителей империи (соответственно 0,8 и 0,4%) и в 1897 г. - свыше 1853,2 тыс. (из них свыше 1 222 млн. -потомственные, 1,47% населения). К 1897 г. в «империи насчитывалось 1853184 потомственных, личных дворян и классных чиновников (с семьями) (без Польши, Финляндии и Прибалтики - 1653211), что составляло около 1,5 % численности населения»136. По другим сведениям, согласно данным переписи 1897 г. в России насчитывалось 1221939 потомственных и 631245 личных дворян (т. е. к началу XX в. высшее сословие насчитывало всего 1853184 чел.).
Условно верхушку этого сословия представляли титулованные фамилии . К началу XX в. в Российской империи сохранилось 830 родов титулованной знати, в том числе «около 250 российско-княжеских, 310 графских... 1 герцогский род и 3 фамилии маркизов». К 1914 г. в России насчитывалось около 60 тыс. дворянских родов .
Численность помещиков среди дворян составляла: в 1861 г. - 130 тыс. семей (88 % всего сословия), в 1905 г. - 107,2 тыс. семей (30 - 40 % дворян). Площадь дворянского землевладения сократилась с 71,7 млн. дес. в 1877 г. до 51.2 млн. дес. в 1905 г.139. Удельный вес поместного дворянства в общей массе самого привилегированного сословия в пореформенный период упал, но все ещё оставался значительным, и достигал к началу XX в. около 30 40 %140. К 1915 г. при реализации столыпинской аграрной реформы практически исчезло мелкопоместное дворянское землевладение, составлявшее ранее свыше Уг дворян-помещиков; средний размер земельных владений дворян к этому времени составлял 306,6 дес.141.
В продолжение рассматриваемого периода российское дворянство в значительной степени утрачивало свои главенствующие позиции в обществе. Это обстоятельство подчеркивалось резким сокращением численности данной категории «благородного сословия». По сведениям, собранным Министерством внутренних дел в 20 губерниях Европейской России, численность потомственных дворян сократилась за пятнадцать лет (1897 г. - 1910/1912 гг.) с 397,1 тыс. чел., или 1,0% всего населения - насчитывавшего 39956,4 тыс. чел. - до 388,1 тыс., или 0,7 % всего населения - 53621,1 тыс. чел. Численность личных дворян и чиновников не из дворян - с 260,1 тыс. чел. (0,7%) в 1897 г. - до 243,1 тыс. чел. (0,4 %) в 1910/1912 гг. Далее авторы привели сведения по 37 губерниям империи, где проживали в 1897 г. 453,8 тыс. (0,8% всего населения - 52958,6 тыс. чел.) потомственных дворян, тогда как к 1912 - 1914 гг. их насчитывалось 428,1 тыс. чел., или 0,6 % (из 72141,1 тыс. чел.).
Помимо 20 губерний Европейской России, дворянство имелось в 3 губерниях Царства Польского (в 1897 г. - 18,6 тыс. чел., к 1912 - 1914 гг. - 10,1 тыс. чел.); в 4 кавказских губерниях (в 1897 г. - 22 тыс. чел., к 1912-1914 гг. 17.3 тыс. чел.); в 6 сибирских губерниях (9,8 тыс. чел. в 1897 г., 6,2 тыс. чел. к 1912 - 1914 гг.); наконец, несколько возросла их численность в 4 областях Средней Азии (6,3 тыс. чел. в 1897 г., 6,4 тыс. чел. к 1912 — 1914 гг.). Личные дворяне и чиновники не из дворян, проживавшие в 37 губерниях империи, в 1897 г. составили 310,9 тыс. чел. (0,6 % населения), а к 1912 - 1914 гг.- 290,7 тыс. чел. (0,4 %). Из них в Польше - 7,9 тыс. чел. (в 1897 г.) и 6,9 тыс. чел. (к 1912-1914 гг.); на Кавказе - 16,9 тыс. чел. (в 1897 г.) и 13,2 тыс. чел. (к 1912 - 1914 гг.); в Сибири - 16,9 тыс. чел (1897 г.) и 7,2 тыс. чел. (к 1912 - 1914 гг.); в Средней Азии - 8,8 тыс. чел. (1897 г.) и 20,3 тыс. чел. (к 1912 - 1914 гг.)142. Следовательно, в количественном отношении высшее сословие суще ственно проигрывало другим социальным стратам, и все меньше могло вли ять на ситуацию в том числе и в силу сокращения своей численности.
Структуру сословия во многом отражали такие формально-юридические понятия, как почетные звания, наследственные и личные титулы, иные знаковые отличия. Принципы внутрисословного деления, выражавшегося прежде всего в употреблении родовых титулов, существенно отличали российское дворянство от иностранного, в частности, западноевропейского. Исторически каждый из них обозначал степень независимости его носителя, положение в феодальной иерархии, близость к суверену.
К началу XX в. все они, как в России, так и в других странах, утратили свое исконное значение, превратившись в некое добавление к общественному положению рода, в условное обозначение степени его «знатности». В предыдущий период формальный титульный статус нередко был четко привязан к общественному и служебному положению его носителя. И если в Европе и подражавшей ей Японской империи такие титулы отражали, хотя бы приблизительно, действительное положение вещей в прошлом и настоящем, то в России нередко титулы давались лицам и семействам вовсе незнатным, не могущим даже отдаленно претендовать на ту «древность рода», какая принадлежала вовсе беститульным, но насчитывавшим сотни лет аристократическим фамилиям, и какая в западном обществе непременно ограждалась многочисленными «почетными прозваниями» и сложнейшими геральдическими композициями.
Экономическая характеристика дворянства
Прежде всего представляется важным сформулировать ряд вопросов, на которые нам предстоит ответить:
- во-первых, были ли у представителей сословия реальные возможности «начать свое дело», т. е. стартовый капитал и необходимые индивидуальные качества?
- во-вторых, каковы были конкретные социальные и морально-психологические условия, в которых они начинали предпринимательскую деятельность, тенденции в процессе их «обуржуазивания», и прежде всего отношение властей, общества, собратьев по классу к новоявленным буржуа, а также вытекающая отсюда их поддержка или игнорирование.
Вопрос о стартовом капитале, конечно, может быть решен с большой степенью вероятности только по отношению к поместному дворянству, так как только его материальное положение, как и положение сановно-бюрократической верхушки, поддается какому-то учету.
При этом нельзя не согласиться с тем, что «значительная масса дворянских капиталов была не только прожита, но и безрассудно промотана если не первыми их приобретателями, то ближайшими их наследниками». Большую часть дворян-предпринимателей составляли помещики, экономические интересы которых в той или иной степени все больше перемещались во виезем-ледельческие сферы. Большая часть латифундистов, имея огромные личные состояния и связи, широко участвовала в капиталистическом предпринимательстве, а для начала XX в. для дворянской верхушки вообще стала характерной одновременная с землевладением связь с рядом различных отраслей промышленности. «Огромные доходы латифундистов оказывались в пересчете на десятину... очень низкими, да и те получались в основном пе от сельского хозяйства, а от принадлежащих латифундистам промышленных предприятий. Владельцы латифундий являлись одновременно крупными домовладельцами, собственниками предприятий (прежде всего по переработке сельскохозяйственной продукции и горных), держателями значительных портфелей ценных бумаг...» . Капиталы старались вкладывать в «традиционно сословные» отрасли промышленности.
Для дворянской верхушки начала XX в. стала характерной фигура латифундиста, связанного одновременно с рядом промышленных отраслей. Принявшее довольно активное участие в частном предпринимательстве служилое дворянство было представлено в основном сановниками высших рапгов, часто выполнявшими функции подставных лиц, и специалистами-чиновниками (давшими крупных промышленников и финансистов). Большая часть менее крупных помещиков вместе с выходцами из чиновничества пополнили ряды средней и мелкой буржуазии347. Ряды «благородных», с другой стороны, пополнялись разбогатевшими выходцами из других сословий -«аристократией денежного мешка, безконечно более низким сортом аристо-кратии, самым низким из всех известных» . Вряд ли это способствовало повышению престижа сословия.
На второй поставленный нами вопрос можно также ответить более или менее отчетливо. Имеющиеся в нашем распоряжении источники дают для этого достаточно материала.
Об удельном весе дворянства в среде буржуазии мы имеем некоторое представление, в основном, на примере данных по обеим российским столицам. Дворяне и чиновники, например, Москвы и Петербурга в начале 1900-х гг. владели 436 торговыми и 117 промышленными предприятиями (всего 553 из 25255), то есть составляли 2,20 % от общего числа владельцев. «Таким образом, почти 82 % предпринимателей входило в состав старых городских сословий, включенных в свое время в иерархию феодального общества, распо-лагавших своими сословными организациями...» . Всего среди владельцев торговых домов дворяне составляли в 1890-е годы 2 % (из трех, о звании которых имеются данные); в 1904 г. - 27 чел. (4,3 %), из коих в состав предприятии Петербурга входило 20 %; в 1911 г. - 83 чел. (4,6 %), когда коэффициент роста по сравнению с 1904 г. составил +1,7.
К дворянскому сословию принадлежало более трети крупнейших российских предпринимателей начала XX в. - руководителей акционерных обществ (из 59 чел), хотя немалое число их исполняло, в первую очередь, чисто представительские функции. Удельный вес потомственного дворянства в группе капиталистов-распорядителей акционерных структур к I июля 1914 г. относительно понизился и составил около 20 %, что объясняется предпочтением, оказываемым рантьерству высшим сословием. Но их сословные признаки уже не играли заметной роли, по крайней мере, в высшем руководящем звене акционерных обществ, где «наблюдался интенсивный процесс разрушения различных социальных градаций в среде предпринимательства», которых «не отличали никакие специфические сословные или родовые признаки», что «отражало общий процесс социальной консолидации»3 0.
В каких условиях пришлось действовать дворянам-предпринимателям в начале века? «К 1905 г. ... землей были обеспечены лишь 30 - 40 % представителей сословия (из потомственного дворянства - 55 %). Большую часть доходов давали теперь государственная служба, предпринимательство, рента. Сохраняются и усиливаются противоречия между отдельными группами, слоями дворянства, например, личным и потомственным, по имущественному, национальному признакам, происходит обуржуазивать дворянства. Вместе с тем происходит консолидация наиболее богатых и влиятельных слоев дворян, использующих с этой целью свою корпоративную организованность, служебные и родственные связи, наличие своих представителей в правящих верхах, общие интересы латифундистов в экономической и внеэкономической эксплуатации крестьян, социальную однородность дворянства и самодержавия.
Основа консервативности значительной части дворянства - сохранение его землевладения, особенно в старых районах... Его борьба за свои интересы, на почве и при поддержке самодержавия тормозила развитие страны, сохраняла многие пережитки прошлого»351. Те же члены «высшего сословия», кто занимался предпринимательством, сталкивались с теми же трудностями, что и предприниматели - выходцы из других сословий. «С одной стороны, государство не могло не содействовать развитию торговли и промышленности в стране, обеспечивавшими устойчивость и могущество власти, а с другой стороны - развитие частной инициативы в хозяйственной области неизбежно в дальнейшем должно было повлечь за собой либерализацию в социальной и политической сферах, перераспределение власти в пользу нарождавшегося буржуазного слоя. Этого абсолютизм допустить не мог, и российским предпринимателям... приходилось трудно, несмотря на декларации высшей власти о покровительстве торговли и промышленности»33 - эти слова историка о дореформенном периоде с известными оговорками следует отнести и к началу XX в.
Из 133898 владений, размеры которых превышали 50 дес, 58170 владений принадлежали дворянам, 1286 -лицам духовного звания, 12653 - купцам и почетным гражданам, 12709 - мещанам, 44062 - крестьянам, 418 -иностранным подданным и 4600 — прочим. Доля владений дворян-помещиков в этой группе составляла 43,4 %... Однако из 79317,9 тыс. дес. земли, принадлежавшей всем указанным собственникам земли, на долю дворян приходилось 52403,4 тыс. дес. (66,1 %)... Таким образом, экономическую мощь, а следовательно, и лицо складывающегося класса землевладельцев определяло дворянство с его латифундиями»353.
В руках дворянства сосредотачивались немалые богатства. Несомненно, возможности «капитализации» у него имелись. Стоимость дворянских земель в 50 губерниях России, по средним продажным ценам 1900 - 1902 гг. составляла в 1905 г. 4040 млн. руб., на 60 % превышая общую массу акционерных капиталов буржуазии в стране354. В 1905 г. в указанных 50 губерниях находилось более 107000 поместий. Хозяйствование в собственных имениях издревле наряду с государственной службой составляло основное занятие «благородных», и перед первой русской революцией практически все помещики по-прежнему принадлежали к дворянству.
Но в начале XX в. землевладение начинает утрачивать чисто дворянский характер; в свою очередь, экономическая дифференциация среди дворян-помещиков зашла настолько далеко, что угрожает социальной консолидации сословия. «На... дворянство всей страны влияли экономические и политические процессы, происходившие после отмены крепостного права. Землевладение утрачивало сословный характер, быстрыми темпами образовывался земельный рынок (выделено мной. - Авт.)». Однако, несмотря на большие потери, «дворянское землевладение продолжало оставаться преобладающим в структуре частного землевладения. После реформы усилилась имущественная и социальная дифференциация высшего сословия. Шло „оскудение" мелкопоместного и средпепоместного дворянства. В то же время крупные хозяйства все более приобретали товарный характер, несмотря па неблагоприятные условия аграрного кризиса»335.
Так, 18102 крупных помещика, или 17% дворян-землевладельцев, держали в своих руках 44,47 млн. дес, т. е. 83 % всех дворянских земель336. Самыми богатыми землевладельцами, определявшими лицо данной категории сословия, были 102 семьи помещиков-латифундистов, или 155 чел., каждый из которых обладал свыше 50 тыс. дес, составлявших около 30 % всего помещичьего земельного фонда , в совокупности составлявших 16,2 млн. дес. Среди них можно назвать представителей таких знатнейших российских фамилий, как князья Барятинские, Голицыны, Долгорукие, Юсуповы, графы Бобринские, Воронцовы-Дашковы, Орловы-Давыдовы, Шуваловы, дворяне Балашовы, Дурново, Кривошеины, Пашковы, Родзянко, Терещенко.
Частная дворянская инициатива
Теперь следует обратиться к такому, более интересному для нас и, пожалуй, более характерному для буржуазного предпринимательства явлению, как деятельность лиц, не связанных с высокими инстанциями, не имевших высоких покровителей, а потому вынужденных полагаться только на свои собственные силы и способности. Отсутствие постороннего, внеэкономического вмешательства в сферу частного предпринимательства вообще является необходимым условием свободной конкуренции, развития рыночной экономики. Как вели себя в подобных обстоятельствах представители дворянского сословия, могли ли они вообще обходиться без поддержки «сверху»?
К сожалению, для дворянского предпринимательства были характерны и довольно уродливые явления в виде различного рода афер, мошеннических сделок. Оказавшись один на один с суровой действительностью, не все члены сословия могли устоять перед соблазном легких денег, не умея найти себе места в мире наживы. Вряд ли стоит во всем винить «тенденцию к паразитизму», заложенную будто бы «в самой природе сословия», столетиями бывшего опорой государства. К тому же бизнес не знает понятия морали, и перед ним, так сказать, равны и промышлешшк, и жулик, и «биржевой заяц».
Собственно говоря, «независимость» предпринимателя от власти в таких специфических, как российские условиях, могла быть весьма относительной. Так, кинопредприниматель А. А. Ханжонков, о котором подробно будет рассказано ниже, свою самую знаменитую картину - «Оборона Севастополя» - первый (!) в мире полномасштабный художественный фильм, снимал «по высочайшему соизволению Николая II», что «было тогда необычным событием». Работы по созданию фильма принял «под свое высокое покровительство... Великий Князь Александр Михайлович, организатор и устроитель Севастопольского музея». Зато в распоряжение Ханжонкова были предоставлены все севастопольские войска и суда Черноморского военного флота в «потребном количестве»458.
Коммерческие «операции» всякого рода стали, увы, привычным занятием ряда представителей мелкого и среднего дворянства, а также недостойных членов известных аристократических семейств, уже во второй половине XIX в. использовавших свои громкие фамилии и титулы как раз во время вступления России на путь капиталистического развития.
«...Голицын был жулик. Он в Париже выдумал никогда не существовавшее общество «Разведения лесов в России», пригласил в это общество герцога Валлийского [т. е. принца Уэльского, будущего английского короля Эдуарда VII], раздал акции и себе оставил акций на 2 млн. рублей. Эти акции равнялись по стоимости простым бумагам, денег все-таки у него не было. Тогда он со своим пособником Легони собрался в Лондон. Телеграфировал в лучшую гостиницу приготовить номер, вторую депешу послал - выслать экипаж, третью - меню обеда. В отеле их встретили с большим почетом... На другой день он поехал к герцогу Валлийскому, который ему отдал визит. Это подняло его значение и помогло заложить в банке ничего не стоящие акции за 196 тысяч франков. Затем он заказал себе 50 пар платья, 65 пар ботинок и, ничего не заплатив, уехал из Лондона...»459. Интересно, что упомянутый кн. В. В. Голицын, по-видимому, «адаптировался» к капиталистическому развитию страны не только жульничеством. К 1903 г. «князя Голицына, Виктора Васильевича, наследники» владели достаточно солидным предприятием -Словгородским сахарным заводом (основанным ещё в 1858 году), и паровой вальцовочной мельницей (основана в 1896 году) в Ахтырском уезде Харьковской губернии, с годовым производством в 581.300 руб., с более чем тремя сотнями рабочих; однако к 1914 г. предприятие было акционировано, и осталось ли оно в руках законных хозяев - неизвестно460.
Таким же дельцом-махинатором оказался бывший гвардейский полковник барон И. Ф. Таубе. Собственно, заняться коммерцией барона вынудило дело об объявлении его несостоятельным должником (1890 г.), так что он. даже вынужден был продать свое имение и искать других средств к существованию. Посреднические операции, ставшие его основным занятием, отличались от аналогичных, уже описанных выше, дел только масштабами, что позволяет сделать заключение о типичности этого явления для дворянского предпринимательства.
Особую активность барон проявил накануне и в начале Первой мировой войны. 23 июля 1914 г. Таубе за двести рублей приобрел у некоего генерал-майора Королькова право на 1А долю заявок на разработку и добычу нефти и нефтепродуктов на землях Новые Алды Терской области (А. М. Король-кову принадлежали две «заявки» из четырех); в тот же день генерал признал барона своим «полным участником и сообщником в раной доле» с собой «в массе других... а равно и новых заявок в Алдах, в Назрановском округе, в Чечне, в Большой и Малой, в Нальчинском округе, в пяти [округах] горских народов, также при покупке где-либо в переднем Кавказе, как нефтеносных, так и других, то есть рудных и каменного угля — месторождений», каковые нрава уступил ему также за двести рублей. Уже 7 ноября Таубе «переказал», то есть переуступил право на один процент «на вышеупомянутой одной четверти в половине прав Королькова» землемеру А. Т. Лесуну «за добровольно условленную сумму» 1500 руб., то есть получил почти в четыре раза больше, чем потратил тремя месяцами ранее . Это была вполне обычная сделка, пример, приведенный нами лишь ввиду его типичности.
Но И. Ф. Таубе был явно не в ладах с законом и имел явную склонность к мошенничеству. Плоды сомнительных дел, по-видимому, и позволили ему позднее заняться вышеописанным, более легальным и безопасным бизнесом.
Лишившись своего имения, бывший помещик занялся в 1908 - 1909 гг. продажей чужих. В его бумагах сохранился неполный список сделок по семи имениям, которыми он интересовался, поскольку так или иначе принимал в них участие. Таубе совместно со своими родственниками Б. Н. и П. В. Писаревыми занимался якобы осмотром и оценкой имений. Способ обогащения, избранный ими, был достаточно прост: взяв с владельца деньги на расходы и процент за хлопоты по продаже имения, которую он будто бы мог ускорить 11 облегчить, барон некоторое время водил его за нос, а затем отказывался от дальнейших действий по делу под тем предлогом, что имение (а все эти события происходили сразу после первой русской революции) разорено и тем обесценено.
Так, например, взяв на себя «по просьбе» Б. Н. Писарева заботы но оценке и продаже Крестьянскому банку двух имений Слуцкого уезда - «Чмс-левичей» и «Павельковичей», принадлежавших некоему Пашкевичу, он получил «за труды» 1800 руб., из которых вернул затем вместе с Писаревым 625 руб., не продав, разумеется, ни того, ни другого: «Чмелевичи» - как заведомо обесцененное, а «Павельковичи» - как находившееся в ведении Писарева, не привлекшего барона непосредственно к его продаже и незадолго перед тем скончавшегося. Не зная всех обстоятельств и перипетий дела, трудно сказать, как случилось, что имение Пашкевича оказалось в руках какого-то Писарева, и действительно ли имения ничего не стоили, но несомненным было жульничество барона. Он сразу же и перешел в наступление, обвинив владельца «Чмелевичей» в намерении сбыть имение Банку как заведомо непригодное.
Одураченные помещики подали в суд, но И. Ф. Таубе, скорее всего, удалось выйти сухим из воды. Возможно, не очень пострадал и полковник П. В. Писарев, которым, однако, заинтересовалась Петербургская сыскная полиция. А в «Биржевых Ведомостях» от 5 мая 1909 г. появилась заметка под названием «Афера», где, между прочим, объясняется успех подобного мошенничества и раскрывается его механизм:
«Ураганом пронесшийся 1905 год разорил многих помещиков, и многие из них поспешили как-нибудь, с огромными даже убытками, развязаться с поместьями и угодьями». После целого ряда неудачных попыток обойтись без посредников помещики обнаруживали в одной из газет объявление об оказании комиссионных услуг и вручали доброхотам «на расходы» некоторую сумму из оговоренного ими процента. А затем, после нескольких месяцев напрасного ожидания, узнавали, что деньги «истрачены безрезультатНО» .
Однако барон с полковником занимались не только имениями. В августе 1905 г. П. В. Писарев предлагал И. Ф. Таубе устроить покупку Министерством путей сообщения, к которому оба не имели никакого отношения, парохода одной из лондонских фирм, обещая в случае удачи 5 % от полученной суммы463. Неизвестно, воспользовался ли барон этим предложением, по без ответа его наверняка не оставил.
Начавшаяся мировая война стала лучшим временем для приложения «талантов» барона. В декабре 1914 г. Таубе обращается к начальнику Двппского военно-окружного интендантского управления с двумя предложениями о поставке интендантству 450 тыс. пуд. прессованного сена из имения (скорее всего, чужого) «Копацевичи» Слуцкого уезда Минской губернии. Ни па одно предложение интендантство не ответило - оно, вероятно, было завалено подобными «выгодными» предложениями, а может быть, уже знало кое-что о бароне Таубе 64.
Дворянский менталитет в условиях модернизации
Как известно, формирование и изменение социальной и личной психологии людей, их мировоззрения, способов восприятия действительности существенно отстают от реальной жизни. Это особенно характерно для сложных, кризисных, переломных эпох, когда резко меняются окружающая обстановка, условия существования, структура общества. Поэтому даже менталитет представителей дворянства, лучше приспособившихся к условиям мо-дернизационного процесса начала XX в., подвергся не столь значительным изменениям, как социально-экономическая сфера. С другой стороны, картина дворянской адаптации будет неполной без анализа его мировоззрения.
Общепризнано, что цельность мировоззрения отдельного члена общества и коллективного самосознания социального слоя, сословия является одним из важнейших условий успешной социализации личности и общественной группы. Единство интересов, выраженное в монолитной мировоззренческой установке, становится идеологически оправданным побудительным стимулом к конкретным действиям. Определяемое, с одной стороны, унаследованными от предков моральными ценностями, а с другой - постоянно меняющимся социальным бытием, такое сознание неизбежно претерпит коренные преобразования, столкнувшись с принципиально новой для него ситуацией. В случае невозможности преодолеть кризис, приспособившись к сложившейся обстановке, оно распадается и заменяется иным, присущим уже другой общественной группе. Соответственно, распадается и тот социальный слой, то сословие, которое выработало, утвердило и в конце концов утратило данную мировоззренческую установку.
К началу модернизационного процесса в России уже сложилась н существовала дворянская идеология, выражавшая с наибольшей полнотой основные черты сословного мировоззрения.
Важнейшей составляющей мировоззрения дворянства стало осознание «сословной солидарности» как понимание общности интересов и привилегированной обособленности дворян от других сословий. «Воззрение, что все родовые дворяне составляют в совокупности нечто единое целое, являются... членами одного „корпуса", обладающего особыми правами и привилегиями, составные элементы которого проникнуты вдобавок сознанием общности своих сословных интересов, было продуктом новой, петровской России»606. Уже тогда дворянство требует от монарха учитывать предъявляемые им требования, считаться с его мнением в решении важнейших государственных вопросов - при акивном участии сословия предпринимаются шаги для узаконения и укрепления его привилегированного положения, закладка фундамента официальной идеологии, построенной на «дворянской» системе ценностей.
Дворянство активно добивается признания и упрочения своего исключительного положения в социальной системе империи, стремясь ограничить приток в ряды «родовых» дворян представителей «служилых» и «пожалованных» элементов. Доходило до прямых требований официальной сегрегации новоявленных дворян-разночинцев, ограничения их в правах, даже изгнания из сословия.
Считалось, что дворяне отличны «от прочих сограждан своих благоразумием и храбростью» и показали «чрезвычайное в государственных делах искусство, ревность и знатные услуги отечеству и Нам [т. е. российскому монарху]». Даже классификация дворян по различным частям родословных книг обосновывалась тем, чтобы «в службе нашей находящиеся, но ниже предки их, ниже они сами дворянства не заслужившего чести, сему чипу приличной, самозванством и вымыслом своим себе не приписывали и преимуществ, данных оному, требовать или каким-нибудь образом присвоить не дерзали» . До конца отражалось в дворянском самосознании и давнее, идущее еще с допетровских времен, недовольство аристократии проникновением в «благородное сословие» выходцев «из подлого звания» путем выслуги в соответствии с петровской «Табелью о рангах». Именно тогда дворяне требовали (и получили) освобождения от обязательной государствен!юй службы, от ареста и пыток, телесных и иных наказаний наравне с прочими сосло-виями, права выезда за границу, и т. д. . Едва ли не до самой революции понятия, сформированные апологетами крепостного права, были фундаментом дворянских представлений о праве и справедливости.
Имея такую идеологическую основу, дворянство выступало сплоченной корпорацией, четко осознававшей свое господствующее положение и стремившейся использовать его с максимальной для себя пользой. Следствием этого стало усиление претензий высшего сословия к самодержавию в виде требований гарантировать ему благоприятные условия существования за счет других социальных страт, и даже претензий на политическую власть. Расцвет империи был прежде всего расцветом дворянского сословия, составлявшего ничтожную часть населения, но сосредоточившего в своих руках основные богатства страны.
В русском обществе доминировала архаизированная психология, присущая всякому кастовому социуму. Длительное время сохранялась устойчивая оценка функциональной роли дворянина-аристократа как некоего демонстратора, презентирующего уровень престижности, самостоятельности, богатства данного общества как показателя его жизнеспособности. Демонстрация почетной, престижной «древности» и «традиционности» её государственного и общественного устройства оставалось важнейшей функцией аристократии и в рассматриваемый период.
Представляя общественное богатство, львиной долей которого они когда-то распоряжались, многие мелкие и средние землевладельцы разорялись, и к 1917 г. процесс этот стал хроническим. Однако отказаться от этой репрезентантной роли значило признать свое социально-политическое банкротство перед лицом выдвигавшейся на первый план буржуазии и, что еще опаснее - перед «низами», в рядах которых недавние ду-шевладельцы и их потомки нередко видели своих прежних крепостных.
Важной составляющей российской менталыюсти был декларируемый патриотизм, понимаемый как верность государству. Даже в тех случаях, когда сословные и государственные интересы не совпадали или противоречили друг другу, выбор делался в пользу последних, понимавшихся не как интересы «национальные», но отождествлявшиеся с потребностями самодержавно-бюрократического режима. Оборотной стороной такого отношения к государству и олицетворявшему его самодержцу была относительная внутриполитическая и социальная пассивность, превращение российской элиты в холопов самодержавия. История России, по словам П. И. Милюкова, не благоприятствовала образованию «крепко-сплоченных сословий... и в нашем дворянстве не создалось чувства сословного единства». Ввиду отсутствии этого корпоративного духа не могли долго и прочно существовать и дворянские привилегии .
Заметные перемены в этом направлении начались с вестернизацией общества и правящего слоя. Исчезает старая система чинов, на смену ей приходит «Табель о рангах», утверждение, что «в службе - честь», что «шляхетство ради службы благородно и от подлости отлично». С другой стороны, шаги верховной власти по отмене обязательности службы для дворян и расширение прав помещиков в отношении крепостных создали ту необходимую степень личной свободы и корпоративного духа, которые могли бы стать ос новой для появления массового дворянского «рыцарского» самосознания, духа независимости на западный манер. «Различия в чинах и должностях... в богатстве не мешают дворянству быть единым сословием, осознавать свою „особность"... главенствующее положение в государстве. Верховная власть поддерживала в нем эту уверенность... гордость и достоинство»610. С другой стороны, самодержавие сознательно поддерживало разобщенность внутри им же самим созданной дворянской корпоративной организации. Веками воспитывалась и национальная терпимость, укреплявшая политическую монолитность дворянства. Разнородное по национально-племенному составу и происхождению, сословие всегда выступало на стороне самодержавия как единая, сплоченная, дисциплинированная сила.
Параллельно закладываются основы дворянской впутрисословной этики, изложенные в огромном количестве справочников и сборников поучешііі, наставлений, рекомендаций. Сословно-корпоративный дух пронизывает первый российский свод правил поведения - «Юности честное зерцало»6". Несмотря на то, что в указанной книге «дворянство» («шляхетство») почти не упоминается, вся направленность её свидетельствует об адресовании правил хорошего тона и общежития именно и прежде всего дворянству, его молодому поколению, в целях его «улучшения» и обособления от «подлого» парода.
Еще одним элементом дворянской психологии было чинопочитание, выразившееся в трансформации чувства личного достоинства в «достоинство положения» в обществе. Отождествление своего достоинства с первенством в чинах и наградах приводило к гипертрофированному восприятию таких внешних отличий как титулование, мундир, ордена и другие видимые атрибуты власти, преобладания над нижестоящими, оценки данной личности самодержавной властью. Однако само получение дворянства по выслуге,, как только это явление приобрело массовый характер, стало оцениваться в обществе как «второсортное», а личное дворянство даже не считалось «настоящим». Например, исследователь ярославского дворянства сделал «интересные наблюдения о новом [выслуженном] дворянстве», свидетельствовавшие «о недостаточной его интеграции в среду высшего сословия. По своим социокультурным характеристикам новое дворянство не соответствовало представлениям древнего поместного дворянства о высшем сословии»612.
Тем не менее служба, как и «занятие сельским хозяйством» (разумеется, в качестве помещика), считались едва ли не единственными достойными дворянина источниками дохода.
