Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Кавказское наместничество: причины восстановления, специфика и результаты деятельности 26
1.1 .Предыстория и необходимость повторного учреждения наместничества на Кавказе 26
1.2. Осуществление кавказскими наместниками имперской политики на Север ном Кавказе 52
ГЛАВА II. Развитие промышленного потенциала северного кавказа с середины 40-х до начала 80-х гг. XIX века 80
2.1 .Промышленность Северного Кавказа в дореформенный период 80
2.2. Пореформенное развитие промышленности в крае 107
2.3.Развитие коммуникаций на Северном Кавказе 136
ГЛАВА III. Аграрный сектор в хозяйственной структуре северного кавказа в годы второго наместничества 167
3.1.Сельское хозяйство региона в 1844-1861 гг 167
3.2. Влияние развития капитализма в Российской империи на сельское хозяйство Северного Кавказа 194
ГЛАВА IV. Состояние торговли и банковского кредита на северном кавказе в период второго наместничества 237
4.1. Особенности развития торговли на Северном Кавказе в 40-е начале 60-х годов 237
4.2. Развитие торговли, кредита и банковской деятельности на Северном Кавказе в пореформенный период 264
ГЛАВА V. Развитие северокавказских курортов в период существования наместничества 298
5.1.Курорты дореформенного периода: облик, перспективы развития, значение для края 298
5.2.Кавказские курорты в 60-начале 80-х гг 325
ГЛАВА VI. Колонизация северного кавказа как часть экономической стратегии России в освоении региона 354
6.1.Специфика колонизационной политики России на Северном Кавказе до за вершения военного конфликта 354
6.2.Пореформенная колонизация северокавказской окраины 381
Заключение 408
Примечания 420
Список источников и литературы
- Осуществление кавказскими наместниками имперской политики на Север ном Кавказе
- Пореформенное развитие промышленности в крае
- Влияние развития капитализма в Российской империи на сельское хозяйство Северного Кавказа
- Развитие торговли, кредита и банковской деятельности на Северном Кавказе в пореформенный период
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В наше время, когда активно осуществляется перестройка всех сторон общественной жизни в Российской Федерации, возрастает роль историко-политических и историко-экономических исследований, призванных не только по-новому оценить весь прошлый опыт, но и предложить рекомендации по его эффективному использованию в нынешних условиях. Незнание особенностей Северо-Кавказского региона, неучет прошлого опыта администрирования приводит к ошибочным решениям в современной политике, административной практике и экономическом планировании на Северном Кавказе. Представляется, что между событиями сегодняшних дней и ситуацией, имевшей место на Кавказе в течение последних двух столетий, можно найти немало наглядных параллелей. Естественно, что ставить знак равенства между ними нельзя, но некие общие тенденции развития ситуации все же прослеживаются. А потому опыт российских администраторов XIX столетия может быть востребован и современными политическими лидерами. В этой связи изучение опыта реализации экономической стратегии наместничеством и деятельность наместников кавказских приобретают особую актуальность.
Под экономической стратегией понимают набор правил для принятия решений, которыми властные органы руководствуются в своей деятельности путем формирования долгосрочных целей и поиска ресурсов для их достижений. С этой точки зрения понятие стратегический употребляется в значении важнейший, определяющий. В силу чего стратегические решения обозначают те решения, которые имеют кардинальное значение и ведут к долговременным последствиям. Это также означает, что реализация стратегических решений меняет ситуацию, и возврат ее к предыдущему состоянию делается невозможным. Само решение экономической стратегии происходит в рамках оперативного управления ресурсами, т.е. в виде последовательных действий, расположенных во времени и пространстве и связанных с единством замысла и результатов.
Столкнувшись с конфликтным потенциалом Северного Кавказа, российская государственность на очередном витке своего развития вновь вынуждена прибегать к поиску оптимальной модели управления и развития региона. Нынешнее острое проявление нестабильности в крае в значительной мере обусловлены экономическими проблемами и управленческими просчетами. Северный Кавказ нуждается в грамотном администрировании, способном оказать регулятивное воздействие на экономические, социальные, политические и духовные процессы в регионе с целью восстановления поступательного развития, приносящего позитивный результат.
Современные исследователи отмечают, что важное место «занимают региональные программы социально-экономического развития, которые разрабатываются экономическими и другими органами исполнительной власти субъектов при поддержке… федеральных министерств, утверждаются на заседаниях законодательных органов субъектов». А для координации усилий региональных субъектов, как нельзя, кстати, пришлась практика учреждения Северо-Кавказского федерального округа. Подобная деятельность фактически является воспроизведением практики наместничества, существовавшего в XIX столетии, но уже на качественно новом уровне. Таким образом, сама жизнь подтверждает необходимость создания особой модели управления Северным Кавказом, дающей возможность разработать и реализовать стратегию экономического развития в регионе, направленную на достижение здесь стабильности и решения накопившихся социально-политических проблем.
Объектом исследования является политика российских властей на Северном Кавказе, направленная на стабилизацию и развитие ситуации в регионе с целью создания условий по его органичной адаптации к общегосударственной системе.
Предмет исследования определяется процессом реализации экономической стратегии российских властей как одним из основных способов органичной интеграции Северного Кавказа в общеимперское пространство. В качестве проводника данной стратегии, призванного учитывать региональную специфику и особенности политико-экономической ситуации, выступает кавказское наместничество, создающее своей деятельностью предпосылки и условия, определяемые выбранным курсом.
Хронологические границы работы обусловлены временем существования второго Кавказского наместничества как особого института по управлению проблемным регионом. Повторное введение наместничества в Кавказском крае в 1844 г. должно было обеспечить эффективный выход из структурного кризиса, возникшего в результате адаптации народов региона к специфике Российской державы. Отказ от практики наместничества в начале 1882 г. свидетельствовал, что цель, поставленная ранее правительством, на данный момент была решена и необходимость в особом статусе региона потеряла свою актуальность.
Географические рамки исследования определены территориями, находящимися под управлением российских наместников, но, учитывая особенность ситуации на Северном Кавказе, правомерно выделить последний для отдельного изучения.
Степень изученности проблемы. Историографический обзор построен по принципу группирования работ вокруг крупных аспектов проблемы исследования, с соблюдением хронологии внутри выделенных групп, и носит проблемно-хронологический характер.
Различные аспекты избранной нами темы освещались как дореволюционными, так и современными (включая постсоветский период) авторами.
Без выяснения политико-административных проблем, связанных с обустройством Северного Кавказа, невозможно дать объективную оценку экономической стратегии наместничества в регионе. В этой связи важно опираться на работы, посвященные данной стороне вопроса, а потому целесообразно сгруппировать их в первый раздел историографического обзора.
Личность наместника во многом определяла тот курс, которого придерживалась российская администрация в крае. В этой связи вызывают интерес работы, в которых дается оценка деятельности того или иного наместника, учитывается субъективный фактор, влиявший на ситуацию.
Развитию системы административного устройства региона в отечественной науке уделялось и уделяется пристальное внимание. Это позволяет выяснить специфику края, объясняет, почему здесь потребовалось вводить отличные от других территорий империи формы управления. Представляется, что в настоящее время введен в научный оборот основной корпус источников по данной проблеме. Это, впрочем, не означает, что обозначенное направление себя исчерпало. Труды исследователей отличаются в трактовке тех или иных решений российского правительства, а значит ставить точку в дискуссии пока рано.
Военно-политическая ситуация на Северном Кавказе оказывала серьезное влияние на экономическую жизнь в регионе. Поэтому анализ тех или иных хозяйственных усилий наместничества нельзя понять без учета этого фактора. До революции данное направление в кавказоведении было доминирующим. Исследования отличались фактографической насыщенностью и добротностью, но имели не столько аналитический, сколько описательный характер. В советское время интерес к этой стороне прошлого Кавказа несколько угас, но в постсоветское время вновь возродился. Работы последнего времени отличаются вдумчивым, оригинальным подходом в трактовке происходивших событий, дают панорамное видение проблемы.
Во второй раздел следует объединить работы, касающиеся проблемы промышленного и сельскохозяйственного развития региона в рассматриваемый период, а также затрагивающие проблему развития торговли и деятельности банков и кредитных учреждений на Северном Кавказе. Эта сторона жизни народов Северного Кавказа уже не раз становилась объектом пристального внимания со стороны ученых, и к настоящему времени уже накоплен солидный историографический пласт, касающийся разных аспектов данной проблемы.
К числу исследований, в которых была осуществлена попытка комплексного подхода в изучении политики России на Северном Кавказе, проанализированы социально-экономическое развитие как отдельных групп колонистов, так и региона в целом, следует отнести труды А.В. Фадеева, А.П. Гриценко, С.А Чекменева. Исследования насыщены значительным фактическим материалом и дают ценные обобщения, важные для понимания сути происходивших на Северном Кавказе экономических процессов.
Хозяйственные аспекты поднимаются в большинстве работ, посвященных прошлому северокавказского казачества. Дореволюционные авторы, опираясь на солидную документальную основу, создавали обобщающие труды о прошлом казаков и в той или иной мере говорили об экономической составляющей их жизни.
В советской и современной российской историографии эта проблема по-прежнему актуальна и, как правило, увязывается с социальными вопросами.
Совместная историко-этнографическая работа Т.А. Невской и С.А. Чекменева дает представление о жизни и быте ставропольского крестьянства, которое являлось одним из основных проводников экономической стратегии наместничества на Северном Кавказе. Исследование опирается на солидную источниковую базу, в том числе на материалы из архивов Закавказья, в настоящий момент малодоступные российским исследователям.
Экономическое развитие районов Терека рассматривается в одном из разделов работы З.Х. Ибрагимовой. Автор рисует панорамную картину происходящих здесь во второй половине XIX в. процессов и, как представляется, верно подмечает положительные тенденции в жизни народов края, связанные с включением их во всероссийский рынок. Вместе с тем, исследователь явно предвзято относится к политике российской администрации, что зачастую противоречит приводимым ею же в своей работе доводам.
В работе А.П. Горбунова и Е.В. Дмитриева на примере Ставрополья рассматриваются процессы развития сельскохозяйственного производства во второй половине XIX в. Исследователи показывают тенденции, определявшие развитие экономических и социальных процессов в губернии, затрагивают и роль института наместничества в этом вопросе.
Заслуживают внимания исследования, в которых отдельно рассматривается то или иное направление хозяйственной деятельности. Как правило, это дает углубленное понимание сути проблемы и в совокупности с аналогичными разработками позволяет воссоздать целостную картину экономического развития.
Проблема развития винодельческих отраслей на Тереке поднималась исследователями еще до революции. Правда, такие труды имели скорее описательный характер и не претендовали на глубокий анализ проблемы. В настоящее время данный вопрос вновь поднимается учеными. Так, в работах А.С. Шабалиной, Н.Н. Гаруновой дается оценка развитию виноградарства и виноделия в Кизляре. Авторы показывают, как эта сфера деятельности стала основой хозяйственного производства для местных жителей. Рассматриваются шаги властей, способствующие активизации винокуренной промышленности, ограничивающие и пресекающие торговлю фальсифицированными винами и т.п. При этом не замалчиваются допущенные просчеты и ошибки администрации в данном вопросе. Из данных работ можно получить вполне объективное представление о кавказском виноделии на Северо-Восточном Кавказе в период существования наместничества.
Особенностям земледелия в станицах Восточного Предкавказья посвящена работа О.Б. Емельянова. На основании статистических данных автор приходит к мнению, что земледелие в первой половине XIX в. стало основным хозяйственным занятием казаков. Вызывает интерес тот факт, что правительство, декларируя заинтересованность в хозяйственном самообеспечении казаков, оказалось не в состоянии создать для них соответствующие условия. Вплоть до завершения боевых действий на казачество смотрели как на военную силу, а его привлечение к экономическому освоению региона считалось второстепенной задачей.
Третья группа работ дает представление о развитии курортов региона. Будучи своеобразной «визитной карточкой», эти места являлись экспериментальной площадкой, на которой опробовались те или иные шаги по экономическим инновациям наместничества. Знакомство многих россиян с Кавказом происходило именно здесь, а потому не удивительно, что обстоятельства жизни на курортах (в том числе с точки зрения успехов и неудач экономической стратегии правительства) начали описываться уже современниками исследуемых событий. В дальнейшем интерес к ним только усиливался, что само по себе является примечательным фактом в кавказоведении.
Колонизационно-переселенческая политика властей была неразрывно связана с экономическими проблемами края. Тесно переплетаясь с военно-стратегическими задачами, вместе с тем она имела и сугубо экономический расчет, значение которого только возрастало по мере умиротворения региона. Работы, касающиеся данной темы, составляют четвертый раздел исследований.
Непосредственным освещением казачьей колонизации Предкавказья и Черноморского побережья Кавказа занимались такие историки и краеведы второй половины ХIХ – начала XX в., как Верещагин А.В., Дукмасов И., Краевский М.А., Васюков С.И. и др. В их работах приведены материалы о хозяйственном быте и социальной жизни черноморского и линейного казачества, дана относительно объективная характеристика экономического состояния региона. Однако в большинстве названных работ отсутствует анализ политических причин колонизации Предкавказья и не раскрывается в достаточной степени роль казачества в освоении края.
В целом исследователи дооктябрьского периода довольно полно проанализировали сам процесс заселения и экономического освоения региона, вместе с тем в их работах отсутствовал комплексный подход к изучению данной проблемы.
Советская и современная российская историография по этой проблеме представлена большим количеством работ, в которых исследуются колонизационные процессы. Авторы освещают процесс заселения земель и хозяйственную деятельность различных категорий российских новоселов. Исследования насыщены значительным фактическим материалом, дают характеристику различным этапам колонизации. Достижения на этом направлении исследований очевидны, здесь созданы солидные фундаментальные заделы, на которые не может не опираться каждый последующий исследователь. Вместе с тем, остаются некоторые аспекты, требующие своей проработки в контексте понимания колонизации Предкавказья как экономической стратегии России.
В контексте проблем колонизации следует выделить работы, освещающие процесс переселения горского населения. Получив возможность перебраться на равнину, автохтоны стали активно включаться в хозяйственные процессы, инициированные российским правительством. Это благотворно сказывалось не только на их уровне жизни, но и на стабилизации военно-политической обстановки.
Значительное количество исследований трудно соотнести с каким-то одним направлением. Они носят обобщающий характер и затрагивают целый комплекс проблем. Такие обзорные труды целесообразно выделить в отдельную, пятую, группу.
Особо следует выделить работы, носящие обобщающий характер. Целостная картина экономической жизни Предкавказья была представлена в середине XIX в., когда в 1851 г. вышло «Военно-статистическое обозрение Ставропольской губернии». Данную работу подготовил на основе личных наблюдений капитан Генерального штаба Забудский.
В советское время к их числу, безусловно, следует отнести фундаментальное обобщающее исследование «История народов Северного Кавказа (конец XVIII – 1917 г.)». Лишь в последнее время стали появляться работы, претендующие на аналогичный проблемный охват.
Комплексный подход характерен и для трудов об истории отдельных частей Северо-Кавказского региона. В их подготовке и издании принимали участие коллективы авторов, объединяющие специалистов по самым разным отраслям кавказоведческой науки, что позволило создавать энциклопедические по своей сути наработки.
Естественно, что, как любая классификация, предложенное деление работ носит условный характер. В ряде случаев то или иное исследование используется при рассмотрении самых разных вопросов поднятой темы. Автор не ставил перед собой задачу показать и охарактеризовать все исследования в той или иной мере, связанные с характеристикой экономической ситуации в регионе. Вместе с тем предпринятый обзор позволят прийти к выводу, что к числу малоизученных проблем кавказоведения относится рассмотрение реализации стратегии экономического развития Северного Кавказа в 40-е – нач. 80-х гг. XIX в. и участие в данном процессе института наместничества.
Целью исследования является анализ экономической стратегии развития Северного Кавказа, разрабатываемой и реализуемой в рамках института наместничества как одного из основополагающих принципов по умиротворению региона.
В соответствии с целью определены следующие задачи исследования:
- выяснить предысторию и необходимость повторного учреждения института наместничества в Кавказском крае;
- проанализировать специфику условий, в которых протекала деятельность наместничества;
- показать динамику развития промышленного потенциала Северного Кавказа в период существования наместничества;
- выявить роль кавказской администрации в становлении и расширении системы коммуникаций в целях обеспечения эффективной реализации экономической стратегии;
- показать влияние политики наместничества на развитие аграрного сектора, являвшегося фундаментальной основой в хозяйственной структуре региона;
- выяснить роль кавказской администрации в развитии торговли и банковского кредита в структуре реализуемой экономической стратегии на Северном Кавказе;
- получить представление о деятельности наместничества в модернизации северокавказских курортов в рамках реализации экономических проектов правительства по развитию края;
- дать оценку колонизационным усилиям правительства как важной составляющей экономической стратегии России на Кавказе.
Теоретико-методологические основы и методы исследования. Историческая направленность работы предопределяет использование общеисторических принципов и методов.
В качестве общей методологической основы исследования автор опирался на диалектический метод, конкретно-исторический и системный подходы, кроме того, активно использовались такие методы, как восхождение от абстрактного к конкретному, сочетание исторического и логического анализа, анализ и синтез, абстрагирование, сравнительно-сопоставительный метод.
Для получения эмпирических результатов были применены такие исследовательские методы, как анализ статистических данных, табличный метод, методы сравнений и обобщений.
В концептуальном плане при оценке сущностных вопросов, связанных с определением уровня развития общественных, экономических отношений, наиболее существенных черт исторической эпохи в целом и взаимодействующих между собой государств и народов, мы опирались как на формационный, так и на цивилизационный подходы, поскольку, по нашему мнению, они не отрицают друг друга, а взаимодополняют, и потому их необходимо сочетать при проведении исследования.
При определении специально-исторических (процессно-хронологических, фактологических, оценочных конкретно-исторических и др.) и национально-этнических (этнографических) моментов автор основывался на фундаментальных исторических трудах обобщающего характера, а также на специальных исследованиях по северокавказской проблематике.
При рассмотрении моментов, носящих специально-экономический характер (уровень развитости отношений обмена, экономическая организация общества, отрасли и способы хозяйственной деятельности и т.д.), автор основывался на наиболее общепринятых подходах. Что касается торговых отношений, отношений обмена, то они рассматриваются как выражение уровня и характера развитости отношений производства, поскольку являются обменом результатами производственной деятельности.
Очерченный круг методологии и подходов дает возможность с достаточной полнотой осуществить исследование темы.
Источниковая база исследования.
Костяк источниковой базы исследования образовали документальные материалы из фондов центральных и региональных архивов, отличающиеся особой ценностью.
В Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) находятся материалы, характеризующие процесс заселения и освоения Предкавказья. В нем содержатся материалы, позволяющие охарактеризовать специфику ситуации в регионе, где наместникам приходилось осуществлять свою экономическую политику. В ряде документов содержится информация об особенностях управления краем, занятиях местных жителей. В ходе работы были использованы фонды: 1 – Канцелярия военного министерства; 38 - Главное управление Генерального штаба; 330 – Главное управление казачьих войск; 400 – Главный штаб Военного министерства; 788 – Канцелярия командующего войсками правого крыла Кавказской линии по гражданскому управлению; 846 - Военно-ученый архив Главного управления Генерального штаба; 1058 – Кавказское линейное казачье войско; 13454 – Штаб войск Кавказской линии и в Черномории расположенный.
Ценные сведения были почерпнуты в делах, хранящихся в Российском государственном историческом архиве (РГИА). Здесь сосредоточена информация, относящаяся к вопросам колонизации региона, развития здесь различных отраслей хозяйства. Особенно следует подчеркнуть важность материалов, затрагивающих проблему строительства коммуникаций в крае. Обнаружены и введены в научный оборот документы, свидетельствующие о становлении банковского дела на Северном Кавказе. В разной степени были задействованы такие фонды, как 91 – Вольное экономическое общество; 219 – Департамент железных дорог; 268 – Департамент железнодорожных дел; 396 – Департамент государственных земельных имуществ; 560 – Общая канцелярия министра финансов; 587 – Государственный банк; 866 – Лорис-Меликов Михаил Тариелович; 1149 – Департамент законов; 1181 – Главный комитет об устройстве сельского состояния; 1214 – Особая комиссия для изыскания способов к сокращению государственных расходов; 1223 – Особое совещание о расходах на судостроение; 1263 – Комитет министров; 1268 – Кавказский комитет; 1272 – Комитет железных дорог; 1276 – Совет министров; 1286 – Департамент полиции исполнительной; 1291 – Земский отдел; 1407 – Благотворительное общество чинов судебного ведомства.
Из числа региональных архивов следует выделить Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Содержащаяся в нем информация отличается разнообразием и позволяет получить представление о различных сторонах воплощения замыслов экономической стратегии наместничества на практике. Соответственно, здесь обнаружены данные о развитии промыслов, сельскохозяйственных занятиях населения, свидетельства об успехах и неудачах колонизационного освоения Северо-Западного Кавказа, торговле с горскими народами и т.п. Данные об этом были взяты из фондов: 249 – Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска; 252 - Войсковое правление Кубанского казачьего войска; 261 - Канцелярия начальника Черноморской кордонной линии; 318 – 1-е и 2-е казачьи отделения кубанского казачьего войска; 353 – Полковое правление бригад Кубанского казачьего войска. Полковое правление 1-й бригады; 411 – 1-й Кавказский конный полк Кубанского казачьего войска; 449 - Кубанское областное правление Военного министерства; 454 - Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска; 460 – Кубанский областной статистический комитет; 670 - Коллекция документов по истории Кубанского казачьего войска; 709 – Тенгинский меновой двор главного попечителя кавказских меновых сношений с горцами; 774 - Канцелярия помощника начальника Кубанской области по управлению горцами.
Богатейший материал содержится в Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК). Здесь мы получаем данные по схожей с ГАКК проблематике. Кроме того, в архиве содержится информация о развитии курортов Пятигорья, которые являлись своеобразной «витриной» экономических успехов наместничества в регионе. Все эти сведения были обнаружены в фондах: 20 – Главный попечитель кавказских меновых сношений с горцами; 68 – Ставропольское губернское правление; 70 – Канцелярия управляющего гражданской частью в Ставропольской губернии; 79 - Общее управление Кавказской области; 101 - Канцелярия Ставропольского губернатора; 107 – Ставропольское отделение государственного банка; 146 – Управление земледелия и государственных имуществ Ставропольской губернии; 249 - Управление главного пристава кочующих народов Ставропольской губернии; 459 – Ставропольская казенная палата; 1016 – Управление Кавказских Минеральных Вод.
Данные о политике российских властей по отношению к горцам Северного Кавказа, особенности жизни и быта терского казачества, вопросы, связанные с земельной собственностью и т.п., мы находим в архивных делах Центрального государственного архива Кабардино-Балкарской республики (ЦГА КБР), фонды: 1 – Управление кабардинской линии; 2 – Управление Кабардинского округа; 16 – Управление центра Кавказской линии, и Центральном государственном архиве республики Северная Осетия-Алания (ЦГА РСО-А), фонды: 2 - Управление наказного атамана Кавказского линейного казачьего войска; 11 – Терское областное правление; 12 – Канцелярия начальника терской области; 13 - Войсковое правление Терского казачьего войска; 290 – Управление начальника Владикавказского военного округа. Данная информация позволяет получить панорамное представление о происходивших в регионе экономических процессах, и роли в них института наместничества.
В ходе исследования были использованы и уже опубликованные документальные свидетельства. Многие из них были структурированы в сборники, среди которых, безусловно, выделяются «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией». Содержащиеся в них сведения дают представление о различных сторонах российской политики на Северном Кавказе. В ходе работы было использовано большинство томов данного 12-ти томного собрания.
Не менее значимыми источниками выступают законоположения высшей государственной власти, сосредоточенные в Полном собрании законов Российской империи.
Специфическим источником являются отчеты и рапорты Кавказских наместников, Начальников областей и Наказных атаманов императору. Здесь содержится официальное видение происходивших в регионе процессов и представляются результаты деятельности кавказской администрации.
В исследовании значительное место уделяется материалам, опубликованным в региональных периодических изданиях.
Существенные свидетельства социально-экономического, демографического характера содержат сериальные издания и статистические сборники исследуемого периода.
В советское время продолжились публикации сводов документов, касающихся разных сторон северокавказской жизни. Как правило, они были призваны решить определенную идеологическую задачу, подвергнуть критике действия царской администрации в крае. Вместе с тем, именно усилиями советской исторической школы социально-экономическая проблематика приобрела первостепенное значение.
Материалы, позволяющие дать оценку развитию северокавказских курортов, содержатся в сборниках документов, посвященных прошлому городов Кавказских Минеральных Вод. Здесь имеются сведения о развитии инфраструктуры курортов, специфике организации отдыха и лечения первых курсовых, роли наместников в данном вопросе и т.п.
Различные стороны государственной политики на примере отдельного региона Северного Кавказа содержат разноплановый материал, в том числе по интересующей нас проблематике.
Особое значение приобретают свидетельства очевидцев происходивших событий. Многие из них были непосредственными участниками акций российской администрации по осуществлению на Кавказе выработанного экономического курса, а потому их мнение важно для осознания сути данного явления.
Среди недавно увидевших свет сборников документов особо следует выделить «Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало XIX – начало ХХ вв.». Данный сборник объединил значительное количество официальных и неофициальных документов, которые раскрывают особенности поисков наиболее эффективного и взаимоприемлемого пути вхождения Северного Кавказа в общее пространство Российской империи.
Совокупность использованных источников позволила раскрыть исследуемую проблему и осуществить решение задач, поставленных в работе.
Научная новизна работы определяется тем, что в ней впервые комплексно исследуются различные аспекты реализации экономической стратегии российского государства на Северном Кавказе в середине 40 – начале 80-х гг. XIX в. Было выявлено, что в ходе реализации экономической стратегии роль наместничества подвергалась трансформации. В дореформенный период она отличалась активным, оперативным вмешательством наместников в повседневную экономическую жизнь региона в целом и отдельных населявших его социальных групп в частности, с целью создания экономического базиса для дальнейшего их развития. Активная деятельность наместников проистекала на фоне непрекращающегося вооруженного противоборства, а потому требовала патронажа в основополагающих сферах.
В пореформенный период, когда военно-политические задачи перестали быть актуальными и сама обстановка способствовала выдвижению на первый план экономических приоритетов, а также в связи с развитием капитализма в Российской империи, роль наместничества меняется и необходимость непосредственного оперативного вмешательства в хозяйственную жизнь отходит на второй план, уступая роль регулятора и стимулятора хозяйственной деятельности рыночным механизмам. В данный период роль наместничества преобразуется из активатора и мотиватора экономической деятельности в посредника и гаранта соблюдения установленных имперским законодательством правил.
Акцентируется внимание на аспектах экономического развития региона в контексте сформулированных правительством целей и задач. В исследовании учитывается ментальность, уровень развития населения региона, которые определяли специфику протекающих в крае процессов. Автор приходит к выводу, что широкие полномочия в руках наместников в рассматриваемый период были оправданны. Используя предоставленную им автономию, наместники могли оперативно влиять на ситуацию и обеспечили краю условия для динамичного развития. Изменившаяся к началу 80-х гг. XIX в. ситуация позволила отказаться от предоставления особых полномочий наместничеству, характерному для окраинных регионов России. Северный Кавказ прочно вошел в состав империи и больше не нуждался в чрезвычайных формах управления.
В ходе анализа фактического материала установлено, что даже в условиях вооруженного противостояния на Северном Кавказе власти находили возможность определять и поддерживать наиболее перспективные направления в развитии промышленного и сельскохозяйственного потенциала региона, что обеспечило его быстрое развитие в пореформенный период.
Таким образом, научная новизна видится автору в самой постановке проблемы, т.к. работа является первым исследованием, выделяющим роль наместников и института наместничества в реализации экономической стратегии российских властей, направленной на мирное разрешение северокавказского кризиса.
Положения, выносимые на защиту:
1. Северный Кавказ в рассматриваемый период являлся регионом, требующим особых управленческих подходов. Невозможность эффективного и своевременного принятия решений, связанная с отдаленностью Кавказского края от центральных органов власти и динамично меняющейся обстановкой в регионе, вынуждала создавать здесь особую форму управления в виде наместничества.
2. Политика наместничества, направленная на поощрение развития сельского хозяйства и промышленности, в разные периоды предполагала как непосредственное руководство этими сферами хозяйственной деятельности в дореформенный период, так и косвенное участие в патронаже экономической деятельности в пореформенное время. Наместники добивались создания благоприятных условий для продуктивного развития этих отраслей экономики.
3. В результате поиска оптимальной модели взаимоотношений государства (в лице наместничества) и частной инициативы удалось выработать достаточно сбалансированную модель сотрудничества, обеспечивающую общегосударственные и частные интересы.
4. В дореформенный период (в годы т.н. Кавказской войны), когда экономическое руководство регионом приходилось осуществлять через призму военно-политических приоритетов, наместничество должно было выступать в качестве активизирующего субъекта экономической деятельности в крае.
5. Столкнувшись с консерватизмом, характерным для традиционных обществ, и стремясь преодолеть его в целях привлечения автохтонного населения в модернизационный проект преобразования Кавказского края, российская администрация вынуждена была инициировать примеры новых видов хозяйствования, привлекательных для горцев.
6. Результатом развития торгово-экономических связей горских народов с экономикой российского государства стал окончательный хозяйственный отрыв Северного Кавказа от иностранного влияния и включение территории региона в состав единой экономической системы России в качестве ее неотъемлемой части.
7. Торговля являлась наиболее гибкой и динамично развивающейся отраслью местной кавказской экономики. Администрация кавказского наместника поощряла всякую предпринимательскую, в том числе торговую, деятельность местных горских народов, поскольку власти преследовали в этом деле не только экономические цели, но придавали им разновидность политико-культурной адаптации автохтонного населения к общероссийскому образу жизни. В дальнейшем капиталистическому развитию экономики Северного Кавказа способствовала складывавшаяся в крае в пореформенные годы кредитно-банковская система.
8. В годы существования наместничества северокавказские курорты претерпели серьезную трансформацию. Сложившаяся ситуация на Северном Кавказе в дореформенный период препятствовала их развитию в качестве гражданских курортов, поскольку они были прежде всего госпитальной базой для воинства Кавказской армии. Стремясь исправить ситуацию, кавказские наместники, неоднократно приезжая сюда как в инспекционных целях, так и для отдыха, старались обеспечивать финансирование полезных начинаний в деле обустройства курортных мест.
9. С окончанием активной фазы военного противостояния на Кавказе, сложились предпосылки к переориентации кавказских курортов в общедоступные гражданские объекты. В поисках оптимальной модели функционирования курортов по инициативе администрации наместничества апробировались различные способы управления ими. В итоге пришло осознание управленческой целесообразности в сочетании государственного надзора и частной инициативы.
10. Переселенческая политика в дореформенный период имела преимущественно военно-политическое значение, что объяснялось необходимостью борьбы с «немирными» горцами. Это не означало отсутствия экономических задач, стоявших перед военно-казачьей и крестьянской колонизацией, которая была в то время единственно возможной формой освоения края при минимальных издержках.
11. Завершение активной фазы вооруженного противостояния на Кавказе открывало перспективы для его мирного освоения. В этой связи российская администрация сосредоточивает свои усилия по заселению Северного Кавказа земледельцами и ремесленниками. Необходимость привлечения на Кавказ новых жителей была вызвана, среди прочего, переселением части горского населения в Османскую империю. Благодаря колонизации и увеличивающемуся естественному приросту населения, были созданы условия для бурного экономического развития региона.
Практическая значимость исследования определяется тем, что его материалы и выводы могут быть использованы:
исследователями в дальнейшей научной разработке проблемы;
при создании обобщающих работ по истории России периода XVIII-
XIX вв. и по истории Северного Кавказа;
в преподавании дисциплин, входящих в государственные образовательные стандарты по подготовке специалистов регионоведения;
при подготовке учебных пособий, спецкурсов в вузах Юга России,
раскрывающих содержание национально-регионального компонента высшего профессионального образования;
в лекционной работе среди населения, студенчества и учащихся, в
подготовке научно-популярных изданий.
Результаты исследования могут быть использованы органами власти и управления в качестве исторического опыта, который может быть полезным в их практической деятельности.
Апробация материалов и выводов исследования. Результаты научного исследования изложены автором в публикациях и выступлениях на международных и региональных конференциях: V Международный конгресс по программе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру»; региональная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы социально-экономического и духовного развития РФ на современном этапе»; региональная научно-практическая конференция «Российская государственность в судьбах народов Северного Кавказа».
Основные выводы и положения диссертации изложены в 37-ми публикациях, в их числе 8 публикаций в изданиях, включённых в список Высшей аттестационной комиссии.
Материалы исследования используются в преподавании учебного курса «История народов Северного Кавказа» на факультетах ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет».
Предлагаемая работа не претендует на охват всего комплекса проблем, связанных с изучением реализации экономической стратегии наместничества на Северном Кавказе, на категорическую однозначность выводов. Автор сосредоточил внимание на тех аспектах, которые представлялись ему наиболее значимыми, и надеется, что тема станет предметом дальнейшей разработки и обсуждения.
Структура работы определяется поставленной целью и сформулированными задачами. Она состоит из введения, шести глав, содержащих тринадцать параграфов, заключения, примечаний, списка источников и литературы. Это позволило оптимально представить исследуемую тему и логично структурировать анализируемый материал.
Осуществление кавказскими наместниками имперской политики на Север ном Кавказе
Развитие Северо-Кавказского края как части Российской империи выдвинуло на повестку дня необходимость усиления централизации управления, введения Северного Кавказа в культурное, правовое, экономическое и административное поле государства. Однако сложности, связанные как с отдаленностью края от имперского центра, так и с продолжавшимся военным противоборством между имперской армией (Отдельный Кавказский корпус) и непокорными горскими обществами, длившимися до середины 60-х гг. XIX века, потребовали от российских властей выработки эффективных мер и действенных инструментов комплексного характера для решения многочисленных и разнородных задач в регионе.
Превращение Северного Кавказа в составную единицу имперского пространства было всего лишь частью более широкого и комплексного проекта по превращению всего Кавказского края в южнороссийское пространство со всеми вытекающими из этого требованиями и задачами.
К административному устройству Северного Кавказа имперские власти приступили ещё в первой четверти XVIII века [1]. Ими было начато создание механизмов и способов (подходов) по укоренению постепенно вводимых кавказских территорий в имперскую почву.
Варианты опирались на опыт включения западных или восточных ино-культурных территорий в состав Российского государства, или на опыт реорганизации старожильческого собственно имперского пространства. В непродолжительное время была выявлена их недостаточность и неуспешность с точки зрения требований, вытекавших из обстоятельств и поставленных целей. Специфический мир Кавказа требовал нестандартных подходов, для которых пона добилось признание того факта, что особенности территории вынуждают учреждать особую форму и способы управления такой территорией.
Всякая управленческая задача невозможна без формирования соответствующей ей управленческой структуры и соответствующей управленческой системы. Потому по мере расширения подконтрольных России социокультурных и территориальных единиц в Кавказском крае, по мере упрочения позиций российского присутствия в регионе возрастали потребности для административного вмешательства в сферы, определявшие, в том числе, и специфику кавказской жизни.
Российская сторона вынуждалась и обязывалась своими целями в регионе к всестороннему и комплексному участию в устройстве регулярных и рациональных начал государственности в крае, который таких начал либо не имел вовсе (Северо-Западный Кавказ), либо имел их в восточно-азиатском варианте (Северо-Восточный Кавказ и Закавказье).
Впервые процесс этот стал приобретать широкий размах после 1774 г. Такому развитию событий способствовала не только собственно военная или дипломатическая активность российской стороны, но также «растущее тяготение к союзу с Россией местных кавказских владетелей и рост числа сторонников русской ориентации среди самых различных слоев коренного населения»
Для укрепления позиций России на Северном Кавказе по инициативе князя Г.А. Потемкина в 1777-1782 гг. была устроена Кавказская (Азово-Моздокская) кордонная линия. А по мере роста русского населения в крае, когда сложились основания для прочного «русского ядра», можно было приступить к административным преобразованиям, которые бы охватывали все подконтрольные России местности.
Важным моментом к принятию срочных мер стали события, разворачивавшиеся в непосредственной близости с Северным Кавказом: покорение Крыма и принятие Грузии под протекторат Российской империи. Эти два события, «задевавшие насущные интересы Персии и Турции, подняли против нас (Рос сии - Ю. Гранкин.) обе магометанские державы, ожидавшие с трепетом, что мы направимся против них с двух сторон из Крыма и Грузии» [3].
В данных условиях 2 февраля 1784 г. Павел Сергеевич Потемкин для единообразного управления кавказскими делами назначен был кавказским саратовским генерал-губернатором, с подчинением ему всех войск, расположенных между тремя морями: Каспийским, Азовским и Черным. Такое сосредоточение административной власти, по мнению В.А. Потто, «являлось необходимым и приобретало особое значение с тех пор, как решено было за нашими казачьими линиями водворять деревни мирных хлебопашцев» [4].
В этом назначении исследователи Кавказа увидели желание императрицы Екатерины II «вплести присоединенные территории Кавказа и Крыма в единую административную систему государства» [5]. Установленное в данном регионе генерал-губернаторское правление проходило в соответствии и на основаниях общероссийской губернской реформы 1775 г.
Однако через год выяснилось, что объединение Кавказа с Саратовской губернией не способно решить задачу «управления, свойственного образу мыслей и жития новых подданных» [6]. Поэтому 9 мая 1785 г. учреждалась особенная форма правления Кавказом - наместничество во главе с П.С. Потемкиным [7]. Кавказское наместничество было формой управления кавказскими делами и территориями, суть которого состояла в согласовании общегосударственной политики с местными кавказскими особенностями. Фигура наместника была ключевой в этом деле, так как именно он становился главным выразителем и проводником императорской воли в регионе.
Пореформенное развитие промышленности в крае
Сохранялся интерес и к добыче нефти. Еще в начале столетия ее получали в предгорьях Терека, где очень скоро выделились два наиболее перспективных района: возле селения Брагуны и крепости Грозной. Черпальщики наполняли сырой нефтью бочки и отправляли ее в Моздок или Наурскую на переработку. Именно в Моздоке русский экспериментатор-самородок Василий Дубинин в 1823 г. придумал способ получения из нефти керосина, который стали называть «белой нефтью». В 1844 г. братья Дубинины обратились к кавказскому начальству с просьбой помочь им с внедрением их технического новшества, аргументированно указывая на те плюсы, которые получила бы казна от этой технологии. В частности, изобретатели обращали внимание на то, что полученный результат они не держали «в тайне для одной собственной выгоды, но споспешествуя общей пользе, немедленно открыли всем зрителям в г. Моздоке, от которого недалеко источники находятся, бескорыстно приучили к тому и других промышленников, о чем свидетельствуют тамошнее полицейское начальство и знатнейшие граждане. Эта первая открытая нами польза очищения нефти, произвела другую, то есть увеличила последователей как русских, так особенно возбудила к тем же трудам и многих армян, а от размножения промышленности этой сделалось понижение цены на нефть противу прежних времен почти вчетверо, именно: назад тому несколько лет пуд нефти продавался в Москве до 100 руб. ассигнациями, ныне же поставляется туда только за 9 руб. серебром и менее; при том требование на нефть кавказскую с каждым годом начало увеличиваться. Поэтому привоз ее из Персии сократился; и если еще ныне вовсе не уничтожился, то в скором времени можно ожидать совершенно прекращения вывоза из-за границы белой нефти».
В дальнейшем братья ожидали новых преимуществ от своего открытия, рассуждая не только о собственной выгоде, но и о том благе, которое получит государство. Они писали, что «открытый нами способ очищения нефти натуральное произведение усовершенствовал и распространил промышленность, а цены уменьшил до необыкновенной дешевизны; сверх того, в течение означенного времени великая сумма капитала осталась внутри государства от сокращения привоза нефти из-за границы».
Герасим и Макар Дубинины просили начальство поддержать их в столь полезном начинании. Они писали, что «правительство, желая распространить внутреннюю торговлю сколько можно сильнее и открыв законами для всех ремесел и промыслов свободу и свое покровительство, вместе с тем желает заменить иностранные произведения собственными, российскими изобильно находящимися внутри империи, но по обширности ее, а особенно в отдаленных краях, много требующих предприимчивых промышленных людей, знания и трудов. В поощрение ревности к таким полезным предприятиям правительство оказывает пособие денежными ссудами и другими средствами. Мы осмеливаемся объяснить высшему начальству, что желали бы распространить нефтяную промышленность и торговлю здесь и в России более, но не имеем к тому достаточного капитала. А потому всепокорнейшее и просим, в награду двадцатилетних трудов наших и споспешествования к развитию внутренней российского произведения нефтяной торговли, дозволить отпуск нам с казенных источников, находящихся близь крепости Грозной в течение 5 лет черной нефти по 60 бочек каждый год безденежно с дозволением нам свободно вывозить повсеместно на Кавказе и в России, и производить продажу по вольной цене как выделенную белую, так и остатки от выварки ее - черную.
Если же невозможно сделать отпуска нефти нам безденежно, то выдать нам из казны в ссуду денежное пособие суммою 7 тыс. руб. серебром. С таковою помощью мы надеемся оказать ожиданию правительства более успеха в распространении в кавказском крае промышленности как нефтяной, так и других заведений: ибо нам по давнему здесь проживанию известны теперь все средства» [3].
Трудами таких подвижников и превращался Северный Кавказ в экономически состоятельную окраину страны. Среди задач наместничества была поддержка таких энтузиастов, которые трудились не только для себя, но и для об щего блага. За сделанное открытие, по ходатайству графа М.С. Воронцова, император в 1847 г. наградил «торгующего в Ставропольской губернии помещичьего крестьянина Василия Дубинина за введение на Кавказе улучшенного способа очищения черной нефти серебряной медалью для ношения в петлице на владимирской ленте с надписью «За полезное» [4].
Керосин вывозили на продажу в Москву и на нижегородскую ярмарку. Технология перегона была заимствована и в соседнем Дагестане. С целью привлечения частного капитала в нефтяной промысел грозненские колодцы в 1855 г. были переданы на откуп купцу Спиридону Чекалову, и он увеличил добычу до 15 тыс. пудов [Фадеев А.В. Очерки экономического развития... - С.92]. Он арендовал источники до 1860 г. и платил от 7000 до 12000 рублей. На откупе находились и 32 колодца в Терекемейском участке Дербентского уезда. За них казна до 1850 г. получала 302 руб. серебром в год [5].
Со временем откупная система сделалась главным тормозом на пути развития нефтяного промысла. Предприниматели, занимающиеся этим бизнесом, не считали нужным вкладывать в него значительные средства, т.к. не были уверены, что по истечении срока аренды, они сумеют продлить ее. Если они и приобретали все новые и новые площади, то делали это не столько для разработки месторождения, сколько для устранения конкурентов, стремясь сохранить монополию на данный род деятельности [6].
Северный Кавказ, как и прежде, оставался одним из центров российского виноделия. Как сообщал в своем отношении от 16 февраля 1848 г. к графу Чернышеву князь М.С. Воронцов, за период с 1 января 1841 по 1 января 1846 года по акцизному сбору за произведенное вино Дербент дал казне 10806 рублей 92 копейки, а расходы составили всего 1490 рублей 39 копеек [7]. Таким образом, выгода была очевидной. Сохранились данные о том, что в одном лишь Дербенте в 1849 г. только армянское население выделывало 45 тыс. ведер вина и 4 тыс. ведер водки.
Влияние развития капитализма в Российской империи на сельское хозяйство Северного Кавказа
Пытаясь выправить ситуацию, правительство принимает решение уменьшить горные подати. Император утвердил мнение Госсовета о замене горных податей денежной выплатой, но и это не изменило ситуацию [56].
По данным на 1880 г. здесь было получено лишь 9 тыс. пудов свинца и 31 пуд серебра, что не окупало существование завода. Между тем поблизости от старых разработок были найдены новые богатые залежи цветных металлов, что сулило в перспективе приличные барыши [57]. В 1867 г. «кизлярским 2-й гильдии купеческим сыном Иваном Савдигаровым около аулов Джемми и Холст были открыты залежи серебросвинцовой руды. Савдигаров права свои на это месторождение передал грекам Савелию и Луке Кирьязовым, Ивану Пацуно,
Дмитрию и Степану Степановым. Добытая ими руда выплавлялась на алагир-ском серебросвинцовом заводе» [58].
В 1872 г. в Нальчикском округе около горы Бечасын были найдены залежи каменного угля. Тогда же началась их разработка, впрочем, в небольших объемах [59].
Продолжилась добыча угля и на Хумаринских копях. После отказа Крутицкого, державшего их в аренде, продолжить контракт здесь дальнейшую разработку вели за счет казны. Воинская команда из 90 человек под руководством инженера Пилипенко разрабатывала старые и искала новые копи. В дальнейшем Пилипенко решил взять их на откуп, получив на это от государства весьма выгодный контракт. Он добился, чтобы ему отдали разработки сроком на 10 лет, и кроме того получил «400 десятин пастбищной земли по Кубани, выше устья реки Каракент, да еще лес на реке Шоне. Он, в свою очередь, брался добывать ежегодно не менее 175 тысяч пудов угля и снабжать им все казенные здания Ставрополя, Пятигорска и Георгиевска первые годы по 26-27 копеек пуд, а затем, когда добыча поднимется до 200 тыс. пудов в год, по 25 коп. за пуд» [60]. Но частный капитал вновь не смог поднять отрасль на должный уровень. Сказывался и недостаток емкого рынка для подобной породы угля, которая отличалась сильной смолистостью и требовала переделки печей. В дальнейшем местный уголь не выдержал конкуренции с донецким. В итоге в 1878 г. Каракентские и Макарьевские копи были проданы губернскому секретарю Утя-кову, а Хумаринские сдали в аренду.
По-прежнему местом сосредоточения мелких кустарных промыслов были города. По данным на 1876 г. во Владикавказе было следующее количество ремесленников: «хлебники - 77, булочники - 3, прияничники - 4, кондитеры - 14, мясники - 52, трактирщики и харчевники - 37, кухмистеры - 29, мельники - 5, колбасники - 6, портные - 142, сапожники - 75, модистки - 15, эполетчики - 2, шапочники - 34, перчаточники - 3, печники - 24, каменщики - 42, столяры -92, мебельщики - 26, маляры - 12, живописцы - 3, кровельщики - 12, стекольщики - 12, плотники - 89, бондари - 16, колесники - 30, пильщики - 20, карет ники - 23, обойщики - 3, шорники - 3, кузнецы - 41, слесари -11, медники - 5, лудильщики - 12, извозчики легковые - 220, грузовые - 77, часовщики - 18, ювелиры - 8, золотых и серебряных дел - 17, золотошвеи и галуныцики - 8, оружейники - 1, горшечники - 5, трубочисты - 7, водовозы - 94, седельщики -9, ламповщики - 2, красильщики - 4, типографщики - 18, фотографы - 4, переплетчики - 4, цирульники - 5, парикмахеры - 7, коновалы - 2, свечники - 3. Итого 1504. Всех, занимающихся ремеслами, в г. Владикавказе 1504 человек, из которых 759 мастеров, 613 рабочих и 132 ученика. По отношению к мужскому населению города (без войска) ремесленники составляют 15,7%» [61].
Только в одном Моздоке к концу существования наместничества насчитывалось 450 ремесленников [62]. Здесь находились 2 водочных и 1 пиво-медоваренный заводы, высокобойные заводы, завод по варке сала и производству свечей, кожевенно-сафьяновый завод, кирпично-черепичный и горшечный, а также 27 водяных мельниц [63].
В различных местах возникали небольшие предприятия, которые обеспечивали население нужной продукцией. В качестве примера можно рассмотреть вопрос, связанный с обустройством кирпичного завода в Пятигорске. Сохранилось обращение «потомственного почетного гражданина» города Александра Кондратьевича Окуловского к начальнику Терской области М.Т. Лорис-Меликову, в котором он излагал суть своего проекта. В частности А.К. Окулов-ский писал, что, «желая устроить в гор. Пятигорске кирпичный завод в таком размере, который бы давал возможность ежегодно изготовлять от 3-х до 10 миллионов кирпича и черепицы, с заведениями при нем: гончарным и терра-котным, я нашел что, для всего этого необходимым участок земли не менее как в десять десятин». Естественно, далеко не все сырье могло быть использовано на таком производстве, а потому «произведенные опыты над глиной показали, что только лишь глина, находящаяся на участке, называемом посетительским, по качествам своим, вполне соответствует этим целям, а потому я имею честь почтительнейше ходатайствовать... об отводе мне, под сказанное заведение, в участке посетительском, отданном казною в пользование города, десяти деся тин земли, на правом берегу р. Подкумка, против мельницы Шмидта, от дороги по балке за речкою Гнилушкою вверх по Подкумку». Предприниматель представил и соответствующий план участка, на который он претендовал.
Свой запрос он мотивировал соответствующими доводами, в которых рисовал картину достаточно крупного производства, вкладываться в которое он хотел лишь при наличии определенных гарантий своей собственности. Излагая свои соображения, «почетный гражданин» сообщал, что «просимое мною количество десять десятин земли необходимо потому, что из количества этого одна треть земли предположена для добывания глины, слой которой простирается толщиною лишь только от 2-х до 3-х сажень, а на остальных двух третях, помимо устройства вышеупомянутых заведений и печей беспрерывных, по новейшей системе Лефле, необходимо возведение жилищ: для рабочих людей, магазинов для склада материалов выделываемых произведений и помещение рабочего скота».
Развитие торговли, кредита и банковской деятельности на Северном Кавказе в пореформенный период
Распашка плодороднейших кубанских земель проходила медленно и не соответствовала возможностям края. Тем не менее, к 1859 г. было освоено 404 тыс. десятин земли [56]. Отмечается, что «несмотря на наличие плодородной земли, в целом урожаи сельскохозяйственных культур в Черномории получали невысокие. Низкая урожайность объяснялась тем, что земледелие велось без правильных севооборотов, с использованием залежной и переложной систем. Заимочная форма землепользования позволяла распахивать целину и через некоторое время переходить на новые участки. Беспорядочная эксплуатация земли приводила к ее истощению и низким урожаям. Известный прогресс в обработке почвы наметился в 50-е гг. XIX в., когда переложную систему постепенно стали заменять трехпольной» [57]. Осваиваясь в новом для себя климате, привыкая к местным условиям, славянские переселенцы постепенно добивались увеличения урожайности хлебов, хотя весь дореформенный период зерно приходилось докупать в соседних губерниях.
Для культивирования садоводства администрацией наместничества инициировался завоз из Крыма элитные сорта винограда и фруктовых деревьев, а в 1848 г. в Екатеринодаре был учрежден войсковой сад с питомником. Это было не только хозяйственное учреждение, но и «место для прогулок городским жителям... В апреле 1849 г. генерал Рашпиль сообщил представителям местной окружной администрации, что, в видах распространения в войске садоводства, в г. Екатеринодаре разводится обширный разсадник виноградных лоз, плодовых деревьев, кустарников и растений. Для ведения этого предприятия Рашпиль пригласил опытного иностранного садовника», который должен был передать свое искусство местным жителям [58].
Только с 1850 по 1853 гг. по инициативе М.С. Воронцова из его личных садов для черноморцев доставили тысячу фруктовых деревьев и около 2 тыс. прививочных черенков. Население получило 240 тыс. виноградных лоз [59].
Еще до учреждения наместничества Министерство государственных имуществ инициировало разведение в Черномории промышленных растений, таких как табак, клещевина, красильные культуры. Естественно, что, будучи государственной структурой, наместничество продолжило работу в данном направлении и в 1846 г. предложило освобождать от службы казаков, которые согласились бы заняться выращиванием прядильных растений. Были разработаны соответствующие правила и рекомендации, но казачество слабо отреагировало на подобную инициативу, т.к. сочло их невыгодным для себя. Скотоводство и рыболовство выглядели гораздо предпочтительнее [60].
Сложнее было реализовывать экономические замыслы наместников среди горского населения. Этому были свои объективные причины. Чтобы понять их, следует перейти к характеристике хозяйственной деятельности горцев Северного Кавказа. В наиболее общем плане необходимо, прежде всего, отметить, что ведущее место в экономическом развитии горцев, как и у большинства жителей региона, занимало сельское хозяйство. Поэтому, на наш взгляд, первостепенное внимание должно быть уделено анализу особенностей ведения сельскохозяйственного производства, существовавших у горских народов. Эта сфера жизнедеятельности общества была консервативной и крайне медленно претерпевала какие-либо трансформации.
Так, горцы, как правило, в наибольшей мере развивали земледелие и животноводство, причем сами они подразделяли сельское хозяйство на три основные отрасли: земледелие, коневодство и скотоводство.
В этих главных для горцев сферах сельского хозяйства у каждого народа, в зависимости от природно-климатических условий и укоренившихся традиций, отмечались особенности как в способах и методах ведения хозяйственной деятельности, так и в относительной развитости и удельном весе каждой из отраслей.
Например, в системе жизнеобеспечения народов Дагестана земледелие играло первостепенное значение. Естественно, что на равнине было больше возможностей обрабатывать поля, но и в горах, применяя террасы, местные жители добивались неплохих урожаев. Выращивали ячмень, рожь, овес, просо. Из технических культур получили распространение лен, конопля. Обилием фруктовых садов славились селения Гимры, Гергебиль, Цудахар, Ахты, Ирганай, Игали и т.д. В них было множество яблонь, груш, абрикос, инжира, гранат, слив.
Еще одной важнейшей, а зачастую доминирующей отраслью было скотоводство. На равнине преобладал крупный рогатый скот, а в горах овцеводство. В последнем случае получили распространение горно-стационарная и отгонная системы скотоводства.
В каждом хозяйстве держали птицу. Это были куры, утки, индейки. У дагестанцев, как и у славян, занимавшихся пчеловодством, мед шел преимущественно на продажу [61].
Схожая система хозяйствования была у чеченцев и ингушей. Главным занятием на равнине являлось земледелие, а в горах скотоводство. Широкое распространение получили террасы, бывшие наглядным примером интенсивного освоения земель. Впрочем, возводили их скорее от нужды, нежели от экономической целесообразности. Они требовали колоссальных трудозатрат, а эффект был минимален. На создание террасы уходило несколько лет, они «тянулись узкими полосками по склонам гор. Если полоса была не очень длинной, то ее обрабатывали мотыгой. В основном же земля вспахивалась посредством местного рала, сохи. При подборе склона для террасы учитывалась ориентация места к солнцу, предпочтение отдавалось южным склонам. Здесь наблюдалась наибольшая инсоляция, что положительно действовало на структуру почвы, способствуя усвоения перегноя и поспеванию злаков в срок. Учитывая это, население высевало зерновые на северных склонах на 15-20 дней раньше, чем на южных.
После выбора подходящего места для террасы, его выравнивали киркой до такой степени, чтобы сделать участок более или менее горизонтальным. Если терраса устраивалась на подсечном участке, то для подпорок использовались вырубленные деревья. Затем создавался пахотный почвенный слой. Чернозем и перегной часто приходилось переносить вьючным способом, а то и прямо на себе из речных долин. Для возведения каменных стенок применяли подходящий материал, который находили при расчистке участка. Стены для террас возводили сухой кладкой, без применения связующего раствора, приблизительно 1,0-1,5 м высотой.
