Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 Организация и назначение монастырей
1.1 Классификация и размещение обителей .29
1.2 Организация управления монастырями .47
1.3 Складывание монастырских комплексов на Кубани .64
1.4 Численность и состав монахов кубанских обителей .77
ГЛАВА 2 Основные направления деятельности монастырей
2.1 Религиозная деятельность черного духовенства 97
2.2 Хозяйство обителей 111
2.3 Просветительская и миссионерская деятельность монастырей 136
2.4 Благотворительная деятельность монашества 156
Заключение 173
Список использованных источников и литературы 183
Словарь терминов .
- Организация управления монастырями
- Численность и состав монахов кубанских обителей
- Просветительская и миссионерская деятельность монастырей
- Благотворительная деятельность монашества
Организация управления монастырями
Монография Г.Г. Прошина опирается на церковные источники. Но с позиции научного атеизма он раскрывает социальную и идеологическую роль монастырей в истории русского православия . Автор показывает, как складывалась монастырская система, как она служила целям социального и духовного гнета.
Особенно ценен для изучения внутренней истории Церкви двухтомный труд И.К. Смолича - историка-эмигранта, работавшего в Берлине . Его работа является подробным исследованием по истории русского православного монашества с его зарождения вплоть до 1917 г. Данная монография была издана в 1952 г. в Германии. Значимую роль в развитии монастырской жизни ХIХ века автор видит в движении русского старчества. Особое место исследователь отводит женским общинам и монастырям, которые создавались выходцами из народа, без всякого содействия церковных властей. Стремление женщин к самостоятельности и образованию могло быть удовлетворено во многом именно в монастырях, нацеленных на служение миру в области народного просвещения. Он отмечает подъем религиозности во второй половине XIX века.
По истории монастырей Кубани краеведческих исследований в советской историографии не появилось.
Современный период российской историографии характеризуется снятием идеологических запретов и ограничений в отношении научных исследований по истории Русской православной церкви. Следствием этого стало увеличение количества работ и переиздание дореволюционных трудов, посвященных истории православных монастырей, как в общероссийском, так и в региональном масштабе. Нужно отметить, что и церковные деятели на современном этапе не проходят мимо этой темы. Историографию этого периода, также как и дореволюционную, можно разделить на церковную и светскую. Исследования этого периода отличаются наибольшей объективностью.
В церковной историографии следует обратить внимание на монографию митрополита Гедеона, где рассматривается история распространения христианства на Северном Кавказе, разделенная на периоды: до присоединения этого региона к России и после .
В 2007 г. вышла фундаментальная монография монаха Свято-Михайло-Афонского Закубанского монастыря Прокопия . В публикации рассматривается история обители от момента основания до сегодняшнего дня. Ценность работы заключается в привлечении архивных источников. Уделено внимание как хозяйственной деятельности, так и социальному составу, численности насельников. Также в работе повествуется о монастырском быте. Отец Прокопий является одним из первых исследователей, чьи интересы целиком посвящены Свято-Михайло-Афонской пустыни. Иеромонах Андрей написал о Ставропольской епархии краткий исторический экскурс .
Уже несколько лет подряд в г. Ставрополе проходят Международные научно-практические конференции «Актуальные вопросы истории христианства на Северном Кавказе». Они организуются при поддержке Высокопреосвященного Кирилла, митрополита Ставропольского и Невинномысского. На конференции представляются результаты новейших исследований, в том числе и духовных лиц, по различным вопросам истории христианства в изучаемом регионе, в том числе и вопросов деятельности монастырей и возрождения монашества . Светская историография постсоветского периода представлена обобщающей монографией В.П. Зырянова, которая содержит сведения по монастырям в пределах всего государства . Несомненна заслуга автора в рассмотрении многих сторон жизни монашества. В работе он характеризует юридическое положение монастырей, численность монашества, социальный состав, благотворительная, религиозная, экономическая деятельность. Исследователь отмечает существование с середины XIX века тенденции к быстрому росту числа женских монастырей. Характерно это явление было и для Кубани, где подобный процесс наблюдался несколько позднее, с конца XIX века. Книга основана на богатом материале, собранном из разных источников: законодательных актов и статистических сведений, мемуарной литературы, прессы. Многие материалы извлечены из исторических архивов. Автор исследует, в основном, наиболее известные монастыри Русской православной церкви, но сведений о Кубанских монастырях в его работе нет.
В настоящее время, когда общество активно проявляет интерес к возрождению православной церкви, многие историки, краеведы, церковные деятели возвращаются к теме ее дореволюционной деятельности. Появилась масса научной и публицистической литературы, посвященной этому вопросу. В одной из последних работ Е.Б. Емченко развивает и дополняет основные положения о женском монашестве, впервые высказанные И.К. Смоличем (социальный состав, «мотивация ухода», причины «феминизации») .
Активизировалось и изучение монастырей в северокавказском регионе. Духовная жизнь казачества, неразрывно связанная с православной верой, нашла отражение в работе С. Шептуна «Из истории православной церкви на Кубани» . Автор привлек материалы из краевых архивов, и уточняет многие сведения, касающиеся монастырских обителей. В 2009 г. под редакцией известного кубанского историка профессора О.В. Матвеева опубликован крупный труд по истории православия на Кубани . В статьях этого сборника рассмотрены многие аспекты развития кубанских монастырей. С.А. Раздольский рассмотрел историю становления монастырей Северного Кавказа, представил обзор истории миссионерства с апостольского периода, сосредоточившись на ситуации конца XIX – начала XX веков. Автором выделена миссия монастырей как центров сохранения христианских древностей. В работе собран богатый материал из периодической печати дореволюционного периода . В последние годы появились статьи, касающиеся истории отдельных монастырей региона и отдельных сторон их деятельности. Весомый вклад в изучение монастырей Северного Кавказа, в том числе и Кубани внесла В.Е. Бороденко . Ею подробно рассмотрены Екатерино-Лебяжский, Марие-Магдалиновский, затронуты Свято-Михайло-Афонский, Александро-Афонский-Зеленчукский и другие монастыри изучаемого региона. Публикации содержат сведения об их правовом статусе, землевладении, доходах. Ее статьи изобилуют материалами местных и центральных архивов. Отметим и работы А.Ю. Хлопковой , в которых исследованы имущественное положение монастырей Кубани второй половины ХIХ – начала ХХ веков, автор коснулась деятельности обителей в военные годы. Статьи автора также основаны на архивных материалах. У А.А. Киселева имеется публикация о возникновении монастырей на Кубани в конце ХVIII – начале ХХ века . Он затрагивает в статье причины появления обителей в регионе и места их строительства.
Численность и состав монахов кубанских обителей
Следующими владыками стали Иоанникий Образцов (1849-1857 гг.) и Игнатий Брянчанинов (1857-1861 гг.). Они стремились упорядочить церковную жизнь в епархии и занимались христианским просвещением иноверческих народов Кавказского края. Предметом их деятельности стало возобновление и поддержание древних христианских храмов и монастырей, разрушившихся от времени, построение новых храмов, снабжение их иконами и богослужебными книгами, улучшение материального и нравственного быта духовенства, устройство церковных школ, распространение в народе книг Писания и религиозно-нравственного содержания.
Владыке Феофилакт управлял Кавказской епархией в с 1863 по 1872 гг. В этот период произошло изменение титула епископа. Прежнее название «Кавказский и Черноморский» было заменено новым: «Кавказский и Екатеринодарский» .
Следующий владыка Герман проявлял интерес к духовным учебным учреждениям и следил за проповеднической деятельностью духовенства, находясь во главе епархии с 1873 по 1885 гг. В период его епископства было обращено внимание на древние храмы близ реки Зеленчук и предприняты первые попытки их сохранить, был основан Свято-Михайло-Афонский-Закубанский монастырь.
Первым епископом Ставропольским и Екатеринодарским стал преосвященный Владимир (1886-1889 гг.). Он также стремился сохранить древние храмы. По его приказу окна и двери в них были заложены камнями, чтобы защитить от дальнейшего разрушения и засорения. Впоследствии близ них был учрежден Александро-Афонский-Зеленчукский монастырь. Владыка Владимир заложил основу миссионерства в Ставропольской епархии.
Епископ Евгений (1889 – 1892 гг.) проявлял интерес к состоянию старейших в епархии монастырей (Екатерино-Лебяжской пустыни и Марие-Магдалинской обители). Он совершил небольшое путешествие к верховьям р. Кубань, обозрел древнехристианский храм на Б. Зеленчуке. В последствие, он был отдан в ведение Александро-Афонского монастыря, началось его восстановление .
Владыку Евгения сменил на Ставропольской кафедре преосвященный Агафодор (Преображенский) (1893 – 1919 гг.). Время его руководства отмечено резким подъемом церковной и миссионерской деятельности. Среди кавказских архипастырей владыка Агафодор оставил наиболее глубокий след в дореволюционной истории Ставропольской епархии . Именно при нем был учрежден Кавказский миссионерский Николаевский монастырь. В регионе появились общины, преобразованные им же в монастыри – Спасо-Преображенский, Покровский, Казанский. Кроме того, образован Покровский мужской скит. При епископах существовала духовная консистория (совещательный и исполнительный орган). Она представляла собой «присутственное место, через которое архиерей управлял епархией и вершил в ней духовный суд» .
Для более плодотворного управления обителями епископы назначали благочинных из числа настоятелей. Закон гласил, что «благочинному над монастырями поручается столько монастырей, сколько он может иметь под своим надзором» . Согласно инструкции главным предметом надзора благочинного монастырей являлось «богослужение, благочинение, нравственность и хозяйство» . Сначала благочинным над монастырями в Кавказской епархии был настоятель Екатерино-Лебяжской пустыни, некоторое время – эконом архиерейского дома, а с открытием Михайло-Афонского монастыря продолжительное время благочинным был ее настоятель архимандрит Мартирий (1889 г.). Его сменил настоятель этой же пустыни архимандрит Амвросий (1909 г.). В 1913 г. он был уволен с должности благочинного монастырей епархии. Следующим стал игумен Екатерино-Лебяжской путыни Дорофей.
Обязанности благочинного над монастырями определялись особой инструкцией. В ней говорилось, что благочинный должен посещать и осматривать каждый монастырь один или два раза в год. О результатах контроля благочинный докладывал епархиальному архиерею .
Подобная громоздкая бюрократическая система управления имела существенные недостатки, так как зачастую тормозила развитие обителей и мешала их приспособлению к новой российской пореформенной действительности. В то же время авторитарный стиль управления монастырями способствовал поддержанию в них строгой дисциплины и соблюдению монастырских «Уставов» .
Одной из сторон войскового управления являлся контроль над церковной жизнью на Кубани. Для получения разрешения на устройство монастыря на войсковой территории необходимо было пройти несколько инстанций в военном ведомстве. После рапорта архиепископа в Святейший Синод, прошение шло к обер-прокурору. Синод просил его снестись с военным министерством, получить отзыв Начальника Главного Управления Казачьих войск. Если с их стороны препятствий к учреждению новой обители не встречалось, то следующей инстанцией был снова Синод, который принимал окончательное решение. Оно шло на утверждение к императору . Если же монастырь возникал не на войсковой земле, то процедура не была столь сложной и затяжной. Правительство войска при основании Екатерино-Лебяжской и Марие-Магдалиновской пустыней четко оговорило все моменты устройства и деятельности пустыни. Они создавалась в соответствии с законодательством о монастырях, но имели сословный характер.
Образование церковной жизни на Кубани шло под воздействием традиций и обычаев черноморских казаков, приезжих из южнорусских и малороссийских епархий . В конце XIX – начале ХХ века новые монастыри и женские общины в Кубанской области создавались лишь по указу Святейшего Синода. Такое право Святейший Синод имел тогда, когда обитель учреждалась без назначения окладов и содержания из казны .
В монастырях все ветви власти были соединены в руках настоятеля. Настоятели монастырей имели сан архимандрита или игумена. Настоятельницы женских монастырей имели сан игуменьи. Во второй половине ХIХ – начале ХХ века в крае начали появляться женские общины, но начальницы имели лишь монашеский сан, остальные находились на положении послушниц . Такая ситуация была в Спасо-Преображенской, Покровской общинах до преобразования их в монастыри.
Просветительская и миссионерская деятельность монастырей
После 1905 г., как считали монахи этой пустыни, были потрясены все основы государства. Необходимо было, чтобы молодое поколение Кубанского казачьего войска восстановило в своей памяти предания о войсковых святынях. Они просили разрешения у начальника Кубанской области хождения по области с иконами. Они верили в то, что «население встретит свои вековые святыни с горячей любовью, что внушит молодому поколению уважение к старинным заветам и ознакомит это молодое поколение с преданиями седой старины о былом Запорожского войска, грудью защищавшего Православную веру и Святую Церковь» . Как только в монастыре оказывались монахи, способные к духовному руководству другими, им поручали наблюдение за начинающими монастырскую жизнь. Монастырская братия должна была исповедоваться у старца обители . Старчество предполагало подвижнический образ жизни. Молодые насельники обителей должны были исповедоваться старцу. Сообщая о своем душевном состоянии, об искушениях и прегрешениях. Без разрешения старца никто из монахов не мог, к примеру, поститься сверх положенного по уставу, «чтобы в дело своей воли не вкралось самоугодие или самомнение». Старцы несли ответственность за «души учеников». Много времени они проводили в молитвах. Некоторые их них уходили в отдаленных и глухих местах предгорий Северного Кавказа, на время становились отшельниками .
К старцам ходили казаки, торговые и др. люди, среди которых были глубоко верующие, относившиеся к старцу, как к духовному наставнику. Также приходили раскольники и сектанты или совсем неверующие. Многие из них потом меняли взгляды в вопросе веры и становились духовными учениками старцев. Миряне, встречая таких подвижников, чувствовали нечто близкое к благоговению и почти во все времена и во всех религиях считали таких людей существами «вышечеловеческими» .
В Екатерино-Лебяжской обители в исследуемый период было известно несколько подвижников благочестия – схимонах Иезекиль, иеромонах Иона, архимандрит Самуил, иеродиакон Кирилл и другие. Они отличались от остальных монашествующих глубоким смирением, строгим воздержанием, милосердием к страждущим. За духовный подвиг иноческого послушания Святейший Синод наградил иеромонаха Иону наперсным золотым крестом . За все время существования обители такой награды никто из монахов не удостаивался. Пустынь являлась школой для обучения лиц, желавших вступить в духовное звание. Они учились церковной службе и церковным порядкам, чтению и пению на клиросе.
Открытие Александро-Афонской-Зеленчукской пустыни было бы невозможно без притока насельников монастырей, посещения богомольцами древне-христианских храмов в ущелье р. Большой Зеленчук . В ожидании разрешения открытия монастыря от Святейшего Синода, здесь поселились иноки из Афона и открыли в одном из древних храмов богослужение. Здесь был введен строгий общежительный Афонский устав. Их деятельность стала известна окрестному населению, обитель стали посещать богомольцы . Вскоре после основания монастыря сюда потянулись жители близлежащих станиц. «Трудолюбивая жизнь иноков, строгое исполнение богослужебных уставов вскоре стали известны окрестному населению и упрочили за поселенцами-иноками добрую славу: обитель чаще и чаще стали посещать, особенно в посты» . В пустыни находится икона, копия со святой Гребенской чудотворной иконы Божьей Матери. Она была написана на доске от святого престола художником Д. М. Струковым, освящена патриархом Адрианом в московской церкви Святого Николая. Кроме положенных по уставу крестных ходов, в пустыни совершались еще дополнительные - на второй день Пасхи из третьей во вторую и первую церкви, восстановленных на территории Александро-Афонской пустыни. В период восстановления монастыря сюда были доставлены церковные реликвии. Архивная опись показывала, что сюда были доставлены частицы святых мощей Св. великомученика и Победоносца Георгия и Св. Марии Магдалины, 16 полных облачений священников и семь дьяконских облачений, богослужебные книги. Из святынь в Зеленчукской пустыни имелись и частицы мощей Св. Георгия и мученицы Марины. Трапезную Александро-Невского храма украшал каменный крест. На нем была высечена греческая надпись с датою 6521 г. от сотворения мира, таким образом, 1013 г. от Рождества Христова Богомольцы, посещающие пустынь, укрепляли ее существование добрыми отзывами. Число их во время Великого поста достигало одновременно от 100 до 1000 человек, все они исповедовались и приобщались к Святым Христовым Тайнам . В 1896 г. для монашествующих лиц, желающих совершать уединенные молитвенные подвиги, недалеко от станицы Гулькевичи был построен Покровский мужской скит.
Благотворительная деятельность монашества
Перепись позволяет определить расселение основных этноконфессиональных групп по области. В частности, основная масса старообрядцев (91,5 % общего их числа) проживала в Лабинском, Майкопском, Кавказском и Ейском отделах. Протестанты в основном были представлены в двух восточных отделах – Лабинском, Баталпашинском, а также Кавказском, где компактно проживали немецкие и эстонские переселенцы. Среди немецких колонистов существенной была доля менонитов. Значительное число католиков проживало в Екатеринодаре и Анапе, где осела большая часть поляков и чехов, а также в Кавказском и Лабинском отделах, где располагались поселения немцев-католиков. Мусульмане были в основном локализованы в Баталпашинском, Майкопском, Екатеринодарском отделах, где проживало абсолютное большинство адыгов Кубани. Представители Армянской Апостольской церкви составляли больший процент, прежде всего, в Екатеринодаре, Армавире, в сёлах Темрюкского и Майкопского отделов . По данным на 1914 г. состояние населения Кубанской области по вероисповеданию было следующим: православное население составило 92,63%, раскольников и сектантов – 1,12%, других исповеданий – 1, 73%. В данной ситуации заботы церкви были связаны не только с просвещением «иноверцев», но и с противостоянием расколу и укреплением религиозного сознания православной паствы. Причиной тому было то обстоятельство, что и в конце XIX – начале XX века случаи «совращения» православных в раскол, а особенно в сектантство были нередки. В этих условиях миссионерскую просветительскую работу выполняли практически все священнослужители. Большую активность проявляли в данном отношении монастыри, в которых организовывались антисектантские миссионерские курсы. Во второй половине ХIХ века начался процесс построение новых храмов и монастырей, церковно-приходских школ, восстановления древних христианских храмов на Кубани. Практически все они в той или иной степени занимались миссионерской деятельностью. Особую роль играли обители, которые находились на территории компактного проживания местных народов: в Александро-Афонской-Зеленчукской и Михайло-Афонской мужских пустынях проповедование идей православного христианства велось среди кабардинцев и черкесов, в Сентинском Спасо-Преображенском женском монастыре – среди карачаевцев. Миссионерская активность монастырей заключалась в миссионерских проповедях, раздача миссионерских листов и брошюр, а также в оказании повседневной помощи местному населению, обучении грамоте детей окрестных жителей, даже лечении . По указу Синода было разрешено проводить церковную службу на языках народов Кавказа. Это, в свою очередь, потребовало от священнослужителей знания горских языков.
Одна из причин восстановления Александро-Афонской-Зеленчукской пустыни – способствовать распространению евангельского учения среди местных мусульман. В 1829 г. командующий войсками Кавказской линии и Черномории генерал Эммануэль, организовавший экспедицию к древним храмам в верховьях реки Кубань, писал «…при проведение богослужения и абазинцы, как бывшие христиане, обратились бы в православие, а со временем и другие горские народы» . Такого же мнения был архиепископ Владимир, который считал, что восстановление древних храмов сыграло бы огромную роль в деле миссионерского просвещения коренных жителей. «Местность, по которой расположены древние храмы – Зеленчукские, Кубанские, Тебердинские, населена горцами – карачаевцами, предки которых были православными богомольцами в этих храмах, а они – потомки – теперь считаются магометанами» . Он предлагал учредить миссионерский стан, как только появится возможность, для действия на окрестные народы. Проповедники, по мнению начальника Кавказской области генерал-лейтенанта В.И. Гурко, должны были постепенно входить в доверие к горцам, участвовать с ними в совершении христианских обрядов и в дружеской беседе, расспрашивая об этих обрядах и прочих остатках христианства, объяснять им их значение и, главное, указывать, что их предки, «к которым они сохраняют столь глубокое уважение, прежде исповедовали христианскую веру», подтверждая свои слова древними развалинами церквей. По мысли автора проекта, такой подход заставит горцев призадуматься, «и вследствие этой думы, весьма вероятно, может возродиться искреннее желание снова принять веру отцов своих» .
Иеромонах Анатолий, наместник Екатерино-Лебяжской пустыни, в докладной записке начальнику Кубанской области М.П. Бабычу писал, что «братия пустыни несет апостольские труды, проповедуя святое Евангелие среди неверных, последних они нередко обращают в православную веру и присоединяют к стаду Христову» . Бывали также случаи присоединения из иноверных христианских вероучений, например, из армяно-григориан и католиков.
Однако миссионерская работа монастырей заметных успехов в деле приобщения горцев к христианству не дала. При этом периодически возникали сложности во взаимоотношениях монахов с местными жителями, включая разногласия по земельному вопросу и даже трагические случаи . Не так легко было распространять христианство среди горских народов. Монахи не раз защищались от разбойного нападения некоторых агрессивно настроенных мусульман. Один из таких конфликтов закончился убийством двоих людей: монаха Александро-Афонской-Зеленчукской пустыни Феофилакт и послушника Льва. В монастыре долго вспоминали о тех кровавых событиях . В 1900 г. настоятельница Спасо-Преображенского монастыря писала епископу Ставропольскому и Екатеринодарскому о том, что монастырь окружен «враждебными лицами из окружающего мусульманского населения». Несмотря на все старания монашествующих сестер быть полезными магометанскому населению, «злонамеренные мусульмане производили покражи монастырского имущества и обижали монашествующих». В связи с этим, настоятельница монастыря просила атамана Баталпашинского отдела назначить полицейского урядника в обитель для охраны беззащитных обитательниц и защиты от обид со стороны магометан . Но бывали случаи, когда население, как русские, так и горцы, оказывали различную помощь насельникам и насельницам монастырей. В статье Е. Терентьевой за 1904 г. о Сентинской Спасо-Преображенской обители, описывается случай об отношении местных карачаевцев к монахиням. Однажды игуменья Раиса поехала в Ставрополь к владыке. Сделав остановку на подворье в Баталпашинске, она поняла, что забыла камилавку. Без нее нельзя было появляться перед епископом. На подворье зашел житель аула Сенты Измаил. Узнав о случившемся, он, ничего не сказав, поехал в монастырь за забытой вещью. Там он сказал, что «большой монах забыла голову», взял камилавку и к утру был уже на подворье. Он проскакал 140 верст без отдыха и от вознаграждения отказался . А в 1905 г. монастырю грозило нападение злоумышленников, карачаевцы пришли к игуменье Раисе и сказали ей: «Не бойся, матушка, мы поставим возле монастыря свою стражу и не дадим вас никому в обиду». Преосвященный Агафодор, узнав об этом, был удивлен таки поведением горцев. Они взяли монастырь под свою защиту, и беспомощная женская обитель не пострадала от рук разбойников, желавших захватить ее скромные богатства . Это были не единичные случаи и в этой обители, и в других монастырях региона. Некоторые местные жители принимали православие в этих монастырях . К сожалению, точных цифр на этот счет мы не имеем.
Внутренняя миссия монастырей была сосредоточена на старообрядцах. В конце XVIII – первой половине XIX века численность старообрядческого населения в крае пополнялась за счет донских (линейных казаков). Именно старообрядцы, как часть русского православного духовенства и мирян, отказавшиеся присоединиться к церковным реформам патриарха Никона, являлись основным объектом миссионерской деятельности Русской православной церкви. Для преодоления раскола Павлом I в октябре 1800 г. были утверждены «Правила единоверия», по которым староверы должны были принимать священников, подчиняться Синоду, сохраняя свои старые обряды и книги. В этом состояла первая особенность строительства Кавказского миссионерского монастыря.
