Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Историография, источники и методология исследования .20
1.1. Историографическое описание трудов, использованных при изучении истории политической полиции второй половины 20-х - начала 60-х гг. XIX в 20
1.2. Общая характеристика источниковой базы исследования 57
1.3. Методология и методика исследования 78
ГЛАВА II. Условия развития и функционирования политической полиции Российской империи в 1826 - 1860 гг 95
2.1. Причины реформирования в начале второй четверти XIX в. Социально-экономическая и общественно-политическая ситуация 95
2.2. Общественное мнение - фактор функционирования политической полиции 129
ГЛАВА III. Эволюция организации и компетенции подразделений политической полиции 149
3.1. Причины дуалистической формы и состава организации политической полиции 149
3.2. Образование и эволюция руководящих подразделений в 1826 - 1860 гг 162
3.3. Становление и развитие местных подразделений Корпуса жандармов в 1826- 1836 гг 179
3.4. Изменения в организации местных подразделений Корпуса жандармов в 1836— 1860 гг 208
3.5. Эволюция предметов ведения и полномочий начальников отделений жандармских офицеров в губерниях, жандармских команд 232
ГЛАВА IV. Место политической полиции в механизме функционирования Российского государства в 1826- 1860 гг 277
4.1. Руководящие подразделения политической полиции в механизме функционирования высших органов власти. Взаимосвязи с руководителями министерств и генерал-губернаторами 279
4.2. Становление и развитие взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов с военными и гражданскими губернаторами 296
4.3. Эволюция взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов и исполнительной полиции, вооруженных сил в губерниях 318
4.4. Становление и развитие взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов и Министерства юстиции 345
ГЛАВА V. Основные функции подразделений политической полиции в Поволжье 367
5.1. Контроль за профилактикой эпидемий 368
5.2. Функционирование местных подразделений Корпуса жандармов в условиях проведения официальных массовых мероприятий 384
5.3. Противодействие местных подразделений Корпуса жандармов преступлениям, относящимся к компетенции политической полиции 410
5.4. Деятельность местных подразделений политической полиции по реализации религиозной политики Российского государства и профилактике межэтнических, межконфессиональных конфликтов..444
Заключение 464
Список источников и литературы
- Общая характеристика источниковой базы исследования
- Общественное мнение - фактор функционирования политической полиции
- Изменения в организации местных подразделений Корпуса жандармов в 1836— 1860 гг
- Эволюция взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов и исполнительной полиции, вооруженных сил в губерниях
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется тем, что формирование новой политической системы России сопровождается резким возрастанием количества внутренних и внешних угроз существующему общественному строю. Созданная для обеспечения его безопасности система государственных институтов, с одной стороны, выступает объектом перемен. С другой стороны – в силу необходимости обеспечения условий для реализации реформ и перестройки в соответствии с новыми реалиями изменяется ее роль и место в обществе и государстве.
На различных этапах переходного периода отношение к правоохранительным органам со стороны общества и политической элиты было неоднозначным и претерпевало эволюцию во времени. Процессы отражения этого в общественном сознании, в частности научное осмысление, еще далеки от завершения и невозможны без анализа исторического опыта накопленного в сфере обеспечения национальной безопасности. В этой связи для исторической науки немалый интерес представляют опыт организации и деятельности политической полиции Российской империи. Динамично развивающаяся и функционирующая на протяжении 1826 – 1860 гг. она привлекала внимание социально активной части общества, а с появлением предпосылок для изучения ее истории превратилась в объект исследования, которым остается и по настоящее время.
Рассмотрение любого института исполнительной власти, в частности политической полиции, требует не только исследования центральных, но и местных его подразделений, через которые реализовывалась подавляющая часть решений руководства, отражавших волю правящей элиты. Системное, комплексное изучение организации и структуры местных подразделений данного государственного института позволит более детально проанализировать структуру отечественного государственного механизма. Исследование их компетенции создает предпосылки для дальнейшего анализа распределения ее между государственными институтами Российской империи. Анализ взаимосвязей ее местных подразделений с иными органами и учреждениями, содействует изучению механизма функционирования отечественного государства. Исследование отдельных аспектов кадровой политики государства в отношении данного института позволит выявить специфику этого вида государственной службы. Таким образом, создаются предпосылки и для объективной оценки потенциала местных подразделений, степени его использования государственной властью на уровне губерний, а в отдельных аспектах – на общероссийском уровне.
Изучение региональных и губернских подразделений политической полиции имеет методологическое значение, так как предоставляет материалы для крайне необходимого в настоящее время развития понятийно-категориального аппарата исторических, юридических, политических наук. Ярким доказательством этого является разнообразие и как следствие – неустойчивость терминов, используемых законодателями, государственными служащими и, наконец, исследователями для обозначения анализируемого государственного института: «высшая полиция», «государственная полиция», «жандармская полиция», «наблюдательная полиция», «политическая полиция», «тайная полиция».
До настоящего времени не утратила актуальность необходимость разрушения стереотипов в оценках и опровержения фальсификаций, встречающихся в исследованиях, в отдельных случаях переходящих из одной работы в другую. Следует констатировать, что политическая полиция Российской империи являлась и является конъюнктурным с политической точки зрения.
В истории политической полиции Российской империи второй половины 1820-х - 1850-х гг. содержится разнообразный негативный опыт, который во избежание повторения отдельных его аспектов необходимо учитывать в ходе дальнейшего развития современного российского общества и государства. В то же время, политическая полиция указанного периода оставила определенный позитивный опыт, который возможно и необходимо заимствовать с учетом современных условий представителям законодательной и исполнительной власти. Тем более, что историческая преемственность отечественных спецслужб в настоящее время признается ее современными представителями.
Объектом исследования выступает политическая полиция как государственный институт Российской империи, а предметом – состояние и функционирование местных подразделений политической полиции Российской империи.
Хронологические рамки диссертационной работы охватывают период с 1826 по 1860 г. Начальная дата обусловлена тем, что к моменту назначения А.Х. Бенкендорфа Главноуправляющим Третьим Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (3 июля 1826 г.) и Шефом Корпуса жандармов (25 июня 1826 г.) на территории Поволжского региона (как и государства в целом) уже существовали жандармские формирования в армии и команды в составе Корпуса внутренней стражи. Последние изначально рассматривались руководством политической полиции, как местные подразделения формирующегося института. Окончание исследуемого периода обусловлено началом буржуазных реформ 60 – 70-х гг. ХIХ в. Первые шаги их реализации повлекли такие изменения в российском обществе, которые обусловили оперативные перемены в состоянии и функционировании политической полиции Российской империи.
Территориальные рамки. В диссертации исследуются подразделения рассматриваемого института, дислоцированные на территории семи поволжских губерний (Астраханской, Саратовской, Самарской, Симбирской, Пензенской, Казанской, Нижегородской). Анализ их характеристик приводит к выводу о наличии не только общих черт, но и специфических черт (размер территории, численность населения, его этнический и социальный состав, уровень экономического развития, наличие транспортных коммуникаций и образовательных учреждений). Одновременно местные подразделения политической полиции имели ярко выраженную общность, которая позволяет выделить Поволжье в качестве самостоятельного региона исследования.
В ряде случаев привлечены материалы остальных верхневолжских губерний (Ярославской, Тверской), что позволяет сделать соответствующие сравнения внутри региона и более объемные выводы. По мере необходимости исследуются материалы руководящих и местных подразделений политической полиции, дислоцированных в других регионах. Использование их обусловлено двумя моментами. Во-первых, характером местных подразделений, которые являлись элементами системы, а, следовательно, были взаимосвязаны с другими элементами политической полиции, в первую очередь, руководящими, определяющими основные тенденции развития и функционирования института. Во-вторых, нередко процессы, первоначально развивавшиеся в подразделениях иных губерний, впоследствии нашли отражение в организации и функционировании аналогичных подразделений в Поволжье.
Степень изученности темы. Историография, посвященная политической полиции, включает в себя десятки книг и статей. Однако среди них нет исследований, специально посвященных анализу внутреннего состояния и функционирования подразделений политической полиции в Поволжье периода 1826 – 1860 гг. и только в единичных работах отдельные аспекты проблемы рассматриваются в контексте других. Процесс исследования данной проблемы можно разделить на четыре периода, каждый из которых включает ряд этапов.
К первому периоду относятся труды современников Николая I, изданные в период создания и развития политической полиции Российского государства (1820 – 1860-е гг.); ко второму – исследования, проведенные с 1870-х гг. до 1917 г.; к третьему – работы, посвященные деятельности политической полиции в России, изданные в советское время (1918 – 1991 гг.); к четвертому периоду – исследования, проведенные в постсоветский период (с 1992 г. по настоящее время).
Для первого периода исследования политической полиции Российской империи характерен выход в свет единичных работ, затрагивающих данную проблематику, относительно узкий круг аспектов, анализируемых в них. Работы, затрагивающие в контексте других проблем Третье Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (СКЕИВ) и Корпус жандармов появились в отечественной литературе во второй половине 1850-х гг. В работе Ф.И. Проскурякова первое из них кратко описывается на базе норм императорского указа № 449 от 1826 г.. Аналогичный характер носит анализ и сведения посвященные данному органу в изданной позднее работе И.Е. Андриевского. Особое место среди данной группы публикаций занимает работа Н.И. Сазонова, вызвавшая чрезвычайное внимание и гнев правящей элиты. В ней автор произвел аргументированное сравнение инструкции штаб-офицерам Корпуса жандармов с далеко отклоняющейся от нее деятельностью политической полиции и на этом основании обвинил Николая I в чудовищном лицемерии. Данная группа работ заложила основы изучения политической полиции 1826 – 1860 гг. с революционно-демократических позиций.
На протяжении второго периода историографии, по мере развития социально-политических противоречий, элементов гражданского общества, независимой судебной системы, внимание общества и исследователей к истории политической полиции неуклонно возрастает. На страницах отечественных изданий стали с относительной регулярностью появляться исследования, посвященные более широкому по сравнению с предшествующим периодом кругу аспектов, связанных с политической полицией. Особенностью данного периода является и широкая методологическая база работ (от идеалистических теорий до диалектического материализма), которая в ряде исследований, безусловно, являлась основой эффективного анализа отдельных аспектов института.
Интересную мысль сформулировал известный публицист Н.М. Катков, что данный орган имел смысл в период «когда вся задача ограничивалась пресечением всякого умственного движения», а с момента признания принципа свободы в народной и общественной жизни и дарования мнению в делах политических прав гражданства Отделение «вредило всего более тому, чему якобы служило».
Серия статей Б.Л. Модзалевского об агенте (точнее тайном представителе) Третьего Отделения СКЕИВ Я.Н. Толстом, впервые поставила вопрос о деятельности данного органа за пределами страны (во Франции) на литературном поприще. В 1900 г. И. Кубасов опубликовал очерк о жандармском генерале И.Н. Скобелеве, который начал свою службу солдатом из крестьян и достиг умом и преданностью вершин служебной лестницы.
Новый этап в анализе института был связан со столетием министерской реформы в начале ХХ в., когда появилось значительное количество юбилейных изданий, выпушенных отдельными министерствами. Среди них выделяется книга, посвященная МВД, содержащая небольшой фрагмент посвященный анализируемой проблеме. Он содержал без какого либо анализа информацию, исходящую в основном из нормативных актов об организации и деятельности Третьего Отделения СКЕИВ, а так же Корпуса жандармов на разных этапах царствования Николая I до 1849 г. В духе жандармских инструкций определяется их компетенция: наблюдать за появлением «антигосударственных элементов в обществе» и «за действиями всей сложной административной машины».
Активно исследовал состояние института, а главным образом функционирование политической полиции 1826 – 1855 гг., либеральный историк, стоявший на позициях, близких к революционно-демократическим, М.К. Лемке. На страницах его исследований нашло мощное отражение различные аспекты одного из направлений ее деятельности: роль в реализации цензурной политики, противодействие ее оппозиционно настроенным журналистам и писателям, читателям запрещенных изданий, а в работе о князе П.В. Долгоруком изучается мероприятия против него отечественной политической полиции за рубежом.
Значительный вклад в изучение института внесли работы историка литературы П.Е. Щеголева. С одной стороны он исследовал его в контексте других проблем, с другой – опубликовал ряд исследований и источников освещающих непосредственно организацию института в эпоху Николая 1 и методы и основные направления его функционирования.
Для подавляющей массы исследований первых двух периодов характерны два фактора, существенно сдерживающих процесс изучения политической полиции. Во-первых, узкая и, как следствие, не репрезентативная источниковая база, почти не включающая основной вид источников – делопроизводственные документы. Во-вторых, авторитарный политический режим в России, когда правящая элита не желала допускать широкого исследования состояния и функционирования данного института, особенно до момента ликвидации Третьего Отделения СКЕИВ.
В феврале 1917 г с падением самодержавия позитивно изменилась ситуация для исследования политической полиции в 1826 – 1860 гг., так как были полностью ликвидированы факторы, сдерживающие данный процесс: государственный строй заинтересованный в максимально длительном сохранении отдельных аспектов ее состояния, деятельности и в этом направлении необходимые мероприятия, а также недоступность архивных материалов для подавляющей массы исследователей.
После Октября 1917 г. советская власть первостепенное внимание уделяла истории различных аспектов освободительного движения указанного времени, исследование которого до 1917 г., как и политической полиции, только по другим причинам было сопряжено с массой сложностей. Однако, изучая революционно-освободительное движение, авторы неизбежно выходили на проблему одного из направлений внутренней политики российского самодержавия – правоохранительно-репрессивного и механизм его реализации, существенное место и роль в котором принадлежали политической полиции, по документам которой нередко и создавались данные работы. В конце 1920-х гг. была опубликована работа
С.Я. Штрайха, посвященная лицу, оказывающему содействие Третьему Отделению СКЕИВ – Р.М. Медоксу. В 1930 г. увидело свет исследование И.М. Троцкого, посвященное Третьему Отделению в правление Николая I. Автор видел свою задачу «в отдельных очерках сделать беглую сводку известного уже о третьем отделении материала, по возможности представить общие черты этого учреждения». Доступ к архивным материалам органов политической полиции был снова закрыт для широкого круга исследователей, а все архивы были переданы в ведение НКВД, который документы по истории политической полиции стал печатать под грифом «Для служебного пользования». Кроме того, отдельные категории документов политической полиции данного периода (в частности, по личному составу) начали в массовом порядке уничтожаться, как утратившие ценность.
Фактически произошла полная остановка исследований политической полиции Российской империи второй половины ХIХ – начала ХХ вв.
М.Н. Покровский констатировал приниженное положение николаевского так называемого образованного общества, позволявшего «царским шпионам … разгуливать среди этого общества совершенно явно, в особом, отличавшемся от всех мундире и не рисковать, что их выгонят из собрания, побьют, заплюют и т.п.».
Особое место среди исследований 1930-х – первой половины 1950-х гг. занимают единичные работы, посвященные анализу отдельных государственных институтов Российской империи. Среди них особо выделяется многотомное исследование российско-советского историка права
М.Н. Гернета, посвященное эволюции царской тюрьмы. Оно обращает на себя внимание фундаментальностью источниковой базы, комплексностью (исследуется не только пиненциарная система, но и по мере необходимости уголовно-процессуальное право, в частности особенности предварительного следствия по делам о государственных преступлениях и даже нормы уголовного права, в том числе затрагивающие данные составы), высоким теоретическим уровнем и относительной объективностью выводов.
Изменение политического режима в СССР во второй половине 1950-х – начале 1960-х гг. создали предпосылки для проведения новых исследований истории Третьего Отделения СЕИВК. Постепенно исследователи, в контексте различных других проблем, стали обращать свое внимание в работах и на состояние и функционирование политической полиции.
Особое место среди них занимает многотомное фундаментальное коллективное исследование по истории СССР. В отношении политической полиции данного периода, авторы его демонстрируют с одной стороны устоявшиеся подходы, с другой их эволюцию, когда, исследуя функционирование не ограничиваются исключительно противодействием революционному движению, но выделяют и другие направления.
В 1960 – 1980-е гг. продолжают появляться исследования, посвященные целым периодам революционно-освободительного движения. В частности, монография В.А. Дъякова посвящена освободительному движению второй четверти ХIХ в.. Л.А. Коган обратился к исследованию нового аспекта революционно-освободительного движения феномена рядовых подданных империи разделяющих в своих взглядах антиправительственные идеи, критически относящиеся к существующей действительности.
Многочисленные исследования, посвященные крестьянскому движению, содержат анализ некоторых сторон взаимоотношений политической полиции и крестьянства, главным образом участие ее в противодействии открытым крестьянским выступлениям.
В середине 1980-х гг. Т.М. Бажева впервые опубликовала исследование, посвященное изучению системы правительственного контроля за общественными организациями в 1826 – 1861 гг., которое бесспорно имеет методологиское значение.
С начала 1990-х гг. наметился новый, четвертый период в исследовании политической полиции Российской империи в целом и данного периода в частности. Это было прямым следствием, как внутренних закономерностей развития изучения политической полиции, так и главным образом перемен в политической системе и политическом режиме. С этого времени марксистко-ленинская методология, в частности принципы классового подхода и партийности, официально потеряли монополию. Прямым следствием этого стала ревизия общей концепции исторического развития, возращение в науку ряда достижений дореволюционных исследователей и использование достижений зарубежных ученых. Появились работы, специально посвященные изучению политической полиции, как в рамках истории России, так и истории отечественного государства и права.
В 1990 г. появилось исследование Д. Рац, посвященное анализу личности А.Х. Бенкендорфа. Автор, одним из первых в постсоветской исторической науке, предпринял попытку создать целостный портрет данного государственного деятеля с характерными для него противоречиями. В 1992 г. Ф.М. Лурье опубликовал комплексное, базирующееся на широком круге источников (в том числе не опубликованных), исследование отечественной политической полиции в 1649 – 1917 г. Однако, в работе имеются и спорные моменты, в частности об отношении к методам деятельности политической полиции и руководства института к «провокации». В 1993 г. увидела свет монография Р.С. Мулукаева, посвященная развитию российской полиции в истории отечественного государства с ХI по начало ХХ в. Данное исследование было посвящено анализу, как исполнительной, так и политической полиции. Объектом анализа продолжают оставаться источники получения оперативно-розыскной информации политической полицией, в частности в работе С. Королева анализируется феномены доносительства и доноса.
Продолжаются попытки исследовать агентурные методы деятельности Третьего Отделения СКЕИВ. В частности, исследование М.Д. Филина, посвященное Е.А. Хотяинцевой, вращающейся в окружении А.С. Пушкина и регулярно писавшей донесения на темы литературы и театра. Очерки О.А. Иванова посвящены деятельности представителей Корпуса жандармов в Москве.
В 1998 г. А.Г. Чукаревым была защищена докторская диссертация по теме «Третье Отделение и русское общество во второй четверти ХIХ в. (1826 – 1855 гг.)», которая явилась итогом ряда его исследований, которые в основном политическую полицию исследовали в контексте других проблем, главным образом революционно-освободительного движения второй четверти ХIХ в.
В 2002 г. увидела свет коллективная работа «Жандармы» в которой был помещен исследований затрагивающих развитие отечественной политической полиции в первой половине ХIХ в. В частности, на ее страницах Ф. Севастьянов анализирует развитие политической полиции в первой четверти ХIХ в. по аспектам организации, личного состава, методов розыска и следствия, основных направлений деятельности и проходит к ряду выводов, которые представляют бесспорный интерес для исследователей (основные тенденции развития, периодизация и др.).
Проблемами российской политической полиции занимались и зарубежные исследователи. В 1961 г. была опубликована работа американского историка, доктора С. Монаса «Третье отделение. Полиция и общество в России при Николае I». В 1968 г. увидела свет второе объемное исследование, специально посвященное анализируемой нами проблеме, преподавателя русской истории в Кэмбриджском университете П.С. Скваера «Третье отделение. Политическая полиция России при Николае I». Значительным шагом в исследовании СКЕИВ стала фундаментальная работа финского исследователя П. Мустонена. Он анализирует фактическую сторону ее развития, но и параллельно исследует ее социальную и организационно-правовую природу. Ученый приходит к ряду новых, существенных выводов, которые имеют важное методологическое значение, но ряд из которых являются дискуссионным. В частности, что СКЕИВ не является самостоятельным государственным органом, а является институтом самодержца, и поэтому по своей компетенции он не может быть отнесен к какой либо ветви власти.
В целом степень исследованности политической полиции Российской империи 1826 – 1860 гг. крайне неравномерна. Достаточно хорошо исследованы часть руководящих органов политической полиции – Третье Отделение СКЕИВ и столичных (Санкт-Петербург, Москва) подразделений Корпуса жандармов и одновременно, слабо изучены, либо полностью выпали из поля зрения исследователей другой руководящий орган – Штаб Корпуса жандармов, а так же его местные подразделения в провинциальных губерниях.
Источниковая база определена выбором объекта изучения, целями и задачами, сохранностью, доступностью документов. В основу исследования впервые положены неопубликованные материалы, содержащиеся в фондах центральных и местных архивов и в меньшей степени опубликованные документы.
Первая группа источников выявлена в материалах содержащихся в 16 фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Национального архива Республики Татарстан (НАРТ), Государственного архива Саратовской области (ГАСар.О), Государственном архиве Ульяновской области (ГАУО). Необходимо констатировать, невысокую степень полноты сохранности делопроизводственной документации Корпуса жандармов.
Вторую часть источников - опубликованные материалы, можно разделить на два типа: для первого публикация является обязательным условием или связана с их сущность, а для второго указанные условия не являются необходимыми.
Первый блок источников составляют нормативно-правовые акты различных форм, которые различались по юридической силе. Они широко были привлечены для исследования проблемы и составили важнейшую часть источниковедческой базы.
Информация, содержащаяся в нормах законодательных актов, носит комплексный, но далеко не всеобъемлющий характер, так как многие общественные отношения составитель оставлял вне поля зрения в силу различных причин. Специфика указанных актов выражается в лаконичности изложения информации и высокой степени ее объективности.
Не менее богатый и ценный материал по проблеме исследования содержат подзаконные акты, исходящие из Третьего Отделения СЕИВК (инструкции, предписания главного начальника, циркулярные предписания, циркулярный отзыв управляющего), руководства Корпуса жандармов (предписания Шефа, начальника Штаба, приказы по Корпусу, отзыв начальника Штаба и дежурного штаб-офицера Корпуса), министерств – главным образом Военного министерства (приказы, инструкции, штатные расписания), а также Министерства внутренних дел, Министерства юстиции, Министерства финансов (инструкции, циркуляры, циркулярные предписания). В ходе работы над диссертацией была использована коллекция приказов, хранящаяся в Государственной публичной исторической библиотеке России и научной библиотеке ГАРФ. В некоторых случаях, министерства выпускали официальные систематизации указанных подзаконных актов.
Они принимались после начала реализации законодательных актов. Нормы, содержащиеся в них, дают информацию более детальную, чем законодательные акты. Правоприменительная практика вносила свои коррективы, снижая объективность содержащейся в них информации. Достаточно только обратить внимание на хронологические рамки ряда дел, содержащих многочисленные, фактически однотипные по содержанию, ведомственные нормативные акты по вопросу взаимоотношений жандармских штаб-офицеров и руководителей губерний.
Интересным источником являются неофициальные систематизации норм законов и подзаконных актов по тому или иному предмету регулирования, которые составлялись по мере необходимости служащими Третьего Отделения СЕИВК и Штаба Корпуса.
Тесно к данной группе источников примыкают документы (записки, проекты), связанные с их разработкой. По содержанию их можно разделить на две части. Первая – посвящена изложению в теоретическом аспекте вопросов организации, функций «высшей полиции».. Вторая часть связана с обсуждением создания и реформирования Третьего Отделения и Корпуса жандармов. Материалы, содержащиеся в них, позволяют увидеть различие в подходах участников процесса, эволюцию господствующей точки зрения, степень влияния на законотворческий процесс различных факторов.
Второй основной блок использованных источников составляют различные типы делопроизводственной документации, которые можно условно разделить на пять групп.
К первой группе, широко использованной в ходе анализа проблемы диссертационного исследования, относятся различные типы делопроизводственной документации, среди которой следует выделить четыре типа материалов.
К первому типу относятся материалы общего делопроизводства – это ежегодные «Обзоры» (1827 – 1855 гг.), представляемые руководством политической полиции Николаю I. С одной стороны, они являлись отчетами о результатах деятельности данного института, а с другой – оценкой данного ведомства процессов и состояния положения дел в государстве. Детальный источниковедческий анализ их содержится в опубликованной литературе.
Ко второй группе относятся «всеподданнейшие доклады» Императору Шефа Корпуса жандармов и начальника Третьего Отделения СЕИВК по частным вопросам организации и функционирования, которые появлялись по мере потребности на протяжении всего исследуемого периода, а также докладные записки и донесения, которые подавались императору не только руководством политической полиции по экспедициям, но и широким кругом сановных чиновников иных ведомств с самым различным содержанием. Это так называемые вторичные источники. Степень объективности информации в них зависит от исходных (первичных) источников, а также профессионализма и целей составителя, который имеет большую возможность выявить объективность информации в силу наличия у него ряда документов.
Третья группа – это самая большая по объему разновидность делопроизводственной документации внутри/ межведомственная переписка. В основном она осуществлялась в установленных нормативными актами формах. В ходе этой переписки вышестоящая инстанция политической полиции направляла нижестоящей циркуляры, предписания, а в обратном направлении отправлялись рапорта, которые могли сопровождать донесения, записки, отношения. Особую группу внутри/межведомственной переписки составляют донесения и записки. Они создавались штаб-офицерами в губерниях для руководства политической полиции. По тематике своего содержания были крайне разнообразными (обзор состояния дел в губернии, информация по конкретной проблеме с точки зрения штаб-офицера, могущая иметь негативные последствия, аналитические оценки), с высокой степенью полноты отражали процессы. Однако существенным недостатком данных источников является различная, доходящая до низкого уровня, степень объективности информации. Актуальность ряда поставленных в записках штаб-офицеров проблем являлась общероссийской, а уровень их изложения настолько высоким, что руководство считало возможным представлять их даже императору. К этому типу материалов относятся отчеты, расчеты, выписки (по функциональной, строевой, хозяйственной части), которые регулярно отправлялись вышестоящему руководству политической полиции, в ряд департаментов военного ведомства.
Четвёртая группа разновидностей источников общего делопроизводства относятся материалы внутреннего документооборота подразделений политической полиции и ряда иных институтов: к примеру, «Журнал казанской жандармской команды» за 1829 – 1830 гг.. Информация содержащаяся в нем имеет высокую степень объективности, полноты, а также носит комплексный характер. Данный источник позволяет в полном объеме исследовать все основные грани состояния и функционирования указанного вида местных подразделений на начальном этапе анализируемого периода развития политической полиции. Составной частью указанной группы являются журналы регистрации входящих/исходящих документов управления штаб-офицера в Симбирской губернии «по Третьему Отделению» за 1856 – 1858 гг.. Данный уникальный источник, введенный нами впервые в научный оборот, имеет большую ценность. Он содержит материалы для статистической обработки, позволяющие четко определить основные направления деятельности и место местных подразделений политической полиции в структуре государственных и сословных институтов на уровне губернии. Тесно примыкают к указанному типу делопроизводственных источников различные по проблематике «Описи». Ценность их состоит в том, что в ряде случаев они являются единственным систематическим источником, содержащим косвенные сведения о состоянии и функционировании местного подразделения, так как все другие документы, в силу различных причин, были уничтожены. Особую разновидность документации, содержащей объективную и систематизированную информацию, представляют кондуитные списки офицеров и нижних чинов направлявшиеся руководству Корпусом.
Пятая группа – это материалы проведения предварительного и формального следствия, выступающие в виде протоколов осмотра места преступления, вещественных доказательств, выемки, допросов различных лиц, а также решения по делам о государственных преступлениях, вынесенные в судебном, а в основном, в административном (внесудебном) порядке.
Третьим блоком источников являются материалы оппозиционной прессы выходящей за рубежом. В периодических изданиях А.И. Герцена и П.В. Долгорукого, авторы неоднократно констатировали бессилие противостояния политической полиции злоупотреблениям, беззаконию чиновников и социальную опасность некоторых якобы широко используемых ею методов деятельности. Следует заметить, тенденциозность информации содержащейся в данных публикациях.
Четвертым блоком источников, широко использованных нами в ходе анализа проблемы, являются источники личного происхождения. Среди них особое по значению место занимают мемуары. Это информативно мало ёмкий, но часто содержащий уникальные сведения по анализируемой проблеме источник. Авторами их являются бывшие государственные служащие, в частности политической полиции, представители оппозиционно-революционного движения и частные лица. Спецификой мемуаров является наличие неточностей в фактах и необъективность оценок, излагаемых авторами, что обусловлено различными причинами. Авторы подавляющей массы мемуаров в той или иной мере тенденциозны в изложении происходящих событий в силу специфики исследуемого нами государственного института. Заметим, что невысокая степень достоверности определяет возможность их эффективного использования только в комплексе с другими видами источников.
Другой, менее распространенной разновидностью источников данного типа являются записки и дневники. К примеру, записки А.Х. Бенкендорфа содержат отрывочные фактические сведения, касающиеся политической полиции, без каких либо комментариев. Противоположным примером является, содержание заметок Л.В. Дубельта представляющее размышления по актуальным вопросам текущей внутренней и внешней политики государства с ярко монархических позиций.
Эпистолярные источники представлены частной перепиской между физическими лицами. Наиболее информативная для нас часть ее относящаяся к региону сохранилась как результат активного применения перлюстрации в исследуемый период.
Таким образом, перечень источников по анализируемой проблеме достаточно большой. Однако подчеркнём, что специфика проблематики наложила определенный отпечаток на состав использованных источников, в основе которых находятся нормативные акты и делопроизводственные материалы. Однако цель и задачи исследования потребовали использования в работе другие типы источников, что позволило обеспечить реализацию принципов историзма, комплексности и объективности.
Цель работы состоит в том, чтобы: исследовать закономерности становления и развития системы местных подразделений политической полиции Российской империи. Для реализации данной цели необходимо решить нижеследующие задачи:
– исследовать факторы, обусловившие переход к новому периоду в развитии политической полиции Российской империи и оказавшие влияние на ее эволюцию в его хронологических рамках;
– раскрыть основные тенденции развития нормативно-правовой базы организации и деятельности политической полиции
– изучить становление и основные тенденции развития структуры политической полиции в поволжских губерниях;
– проанализировать компетенцию (предметы ведения и полномочия) различных типов и видов подразделений политической полиции;
– определить основные формы, методы деятельности местных подразделений;
– выявить место и роль анализируемых подразделений в механизме функционирования отечественного государства на уровне губерний;
– исследовать основные направления функционирования местных подразделений Корпуса жандармов в Поволжье.
Методологическая основа диссертации определяется поставленными в нее целями и задачами, базируется на общефилософском подходе к познанию объективной реальности на основе системного анализа. В основе данного исследования лежит материалистический подход, понимание исторического развития как противоречивого диалектического процесса, где объективные социальные противоречия порождают и изменяют социальные явления, в том числе государственные институты. Особенно активно такие процессы происходят на фоне обострения всех общественных конфликтов, как это происходило в России исследуемого периода (обострение социальных противоречий, противостояние классов разрушающегося феодального и зарождающегося капиталистического общества).
Историческое изучение предполагает раскрытие исторической обусловленности возникновения и функционирования политической полиции как государственного института, его места в государственном и общественном организме Российской империи указанного хронологического периода, присущих ему особенностей и специфических черт, а так же его социальной функции в развитии и существовании социального единства Российского государства XIX в. Историческое исследование изучаемых проблем опирается на конкретно-научную историческую методологию и методику исследования: в исследовании используются историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный методы (структурный и функциональный анализ). Историко-генетический метод позволяет выявить эволюцию политической полиции как государственного института, историко-сравнительный метод показывает различия и сходства разных форм устройства и деятельности в разных регионах России в изучаемый период, историко-типологический направлен на выделение и упорядочение изучаемых явлений на качественно определенные типы на основе присущих им общих существенных признаков, историко-системный метод позволяет, с одной стороны рассмотреть исследуемый институт как систему, в виде совокупности элементов и связей между ними, обладающую уникальными свойствами и совокупностью внешних связей, а, с другой, рассмотреть политическую полицию как элемент более крупной системы – всей Российской империи XIX века. Не следует также забывать, что любая концепция исторического развития всегда в большей или меньшей степени ограничена, а значит характеристика тех или иных исторических явлений на основе некоторой теории справедлива лишь в определенных исторических пределах. В работе применены так же проблемно-хронологический и количественный методы.
Изучение данного явления представлено в динамике, развитии, изменении, конкретно-исторической обусловленности при всестороннем анализе с целью выявления его сущности, что предполагает комплексность подхода к объекту исследования с выявлением причинно-следственных связей и анализом тенденций развития. В исследовании применяются принципы историзма и объективности, рассматривается детерминированность исторических явлений существовавшими историческими условиями. Описательно-повествовательный метод позволяет реконструировать особенности формирования, устройства и функционирования органов политической полиции.
В работе широко используются общефилософские и формально-логические методы: абстрагирование и идеализация, индуктивный и дедуктивный методы, методы анализа и синтеза, сравнения и различения.
Особо следует указать, что целостное изучение проблемы потребовало расширения традиционных (формационных) методологических установок, распространенных до недавнего времени в исторических и историко-юридических исследованиях, и их корректного сопряжения с модернизационным подходом. Теория модернизации сложилась в рамках особого – прогрессистского стиля мышления, методология которого базируется на предположении о том, что исторически общество усложняется и совершенствуется. Движение его может быть описано как поступательное: через преодоление разрозненного аграрно-традиционного общества к более совершенному, рационально устроенному обществу. Для России «теория модернизации» получила воплощение в концепциях «догоняющего развития» и «перехода к современному обществу». Согласно этим концепциям, Россия, в силу ряда причин внешнего и внутреннего характера, «задержалась» в развитии по сравнению с передовыми странами Западной Европы. В процессе ликвидации «отставания», в Российском государстве происходили параллельно два процесса, имеющих отношение к модернизации страны: реформирование «сверху» и революционный тенденции «снизу». Этим был обусловлен выбор путей общественного развития страны в XIX – XX вв. Это непосредственно касалось развития такого института Российского государства как политическая полиция, задача которой была контролировать и сводить к минимуму процессы второго типа.
Поставленная цель и задачи обусловили применение широкого круга методов исследования: проблемно- хронологического, сравнительно-исторического, описательно- иллюстративного, количественного, структурного. При анализе проблемы принципиальным являлось всестороннее и системное ее рассмотрение, учет всех факторов, оказывавших влияние на развитие политической полиции как государственного института Российской империи.
Научная новизна вытекает из выбранного объекта анализа, обусловлена уровнем предшествующей разработки проблемы. Данная работа является первой в современной российской науке конкретно-историческим, комплексным исследованием местных подразделений политической полиции в Поволжье с момента их зарождения до 1860 г. В нем дано цельное представление о факторах обусловивших новый период в развитии анализируемого государственного института; нормативно-правовой базе организации и функционирования; становлении и развитии структуры; становлении и эволюции компетенции различных типов и видов подразделений; основных формах, методах деятельности; месте и роли местных подразделений политической полиции в механизме функционирования отечественного государства на уровне губерний; основных направлениях деятельности местных подразделений Корпуса жандармов; специфики отдельных аспектов кадровой политики в отношении их.
Ряд выводов исследования может быть экстраполирован на подавляющую часть местных подразделений, дислоцированных в Европейской части России, так как, во-первых, нормативное регламентирование их состояния и функционирования осуществлялось едиными актами, во-вторых, условия и последствия их реализации в Поволжье и в других регионах были во многом схожими.
Работа расширяет диапазон изучения причин и основных направлений эволюции государственного строя Российской империи. Она также позволяет по-новому рассмотреть такие аспекты внутренней политики, как реформирование отдельных аспектов государственности с целью адаптации к новым условиям, борьба государства с различными негативными явлениями в механизме реализации внутренних функций, противодействие его проявлениям оппозиционно-революционного движения. Кроме того, проблема имеет выход на вопросы внутриполитической истории страны в 1826 – 1860 гг. В частности, среди них: возрастание роли императора в механизме функционирования общества и государства, борьбы внутри правящей элиты и дворянства в регионах.
Научно-практическая значимость работы заключается в том, что представленные в ней материалы и выводы, предложенные подходы востребованы как в научно-исследовательской, так и в учебно-педагогической практике. В частности, при: создании трудов по политической истории, подготовке сборников документов, разработке лекционных курсов и учебных пособий по проблемам политической истории Поволжья, а так же истории отечественного государства. Они могут быть использованы в качестве источника дополнительной информации для разработки комплексной концепции реформирования системы правоохранительных органов РФ и модернизации доктрины деятельности отечественных спецслужб по обеспечению безопасности общественного и государственного строя от внутренних и внешних угроз. Сведения, содержащиеся в исследовании использованы в ходе дальнейшего уточнения состава фондов региональных государственных архивов, в частности, для выделения дел, относящихся к местным подразделениям политической полиции до 1867 г., из фондов «Губернских жандармских Управлений» и других в самостоятельный фонд «Управления штаб-офицера в …губернии».
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Зарождение и развитие системы местных подразделений исследуемого института было обусловлено комплексом объективных и субъективных причин. Они были порождены развитием общественных отношений и спецификой мировоззрения, личных качеств императора и государственных служащих.
2. В анализируемый период впервые в системе организации политический полиции были образованы местные подразделения (органы), которые были самыми многочисленными в институте и подразделялись на два типа и ряд видов, что резко, с одной стороны, усложнило структуру института, с другой – создало предпосылки для эффективного его функционирования.
3. Компетенция политической полиции и ее местных подразделений на начальном этапе представляет смесь фрагментов полномочий относящихся к военной, исполнительной и политической полиции. В течение исследуемого периода ее компетенция постепенно избавляется от элементов военной и, частично, исполнительной полиции, хотя и не в полном объеме. Одновременно, по мере углубления кризиса феодально-крепостнических отношений и, как следствие, появления новых угроз государственной и общественной безопасности, состав предметов ведения, непосредственно относящихся к политической полиции, постоянно увеличивается, конкретизируется.
4. Выделяется ряд основных направлений деятельности местных подразделений политической полиции: оперативно-розыскная деятельность, проведение дознаний или участи в составе следственных комиссий по фактам совершения правонарушений (в частности, преступлений), профилактика, поддержание и восстановление общественного порядка.
5. В системе высших органов власти и центрального управления Российской империи 1826 – 1860 гг. руководящие подразделения политической полиции занимали важное место. Механизм их взаимосвязей был в основном прямым, а сами они осуществлялись, главным образом, в информационной сфере, реже – взаимодействия. В соответствии с общей ситуацией в государстве руководство политической полиции направляло деятельность местных подразделений, в частности, обращало их внимание на содействие мерам, реализуемым местными подразделения иных органов и учреждений.
6. Местные подразделения политической полиции занимали особое место в механизме функционирования государства на региональном и губернском уровне. Правовая основа функциональных взаимосвязей местных подразделений корпуса жандармов и иных институтов заключалась в совпадении отдельных аспектов их компетенции, главным образом – предметов ведения. Нормативная их регламентация с подразделениями других государственных органов и учреждений развивается на протяжении всего периода и достигает высокого уровня. Большое влияние на развитие взаимосвязей оказывали субъективный фактор, а также место и время их реализации. Взаимосвязи можно классифицировать по: сферам – информационные и взаимодействия; механизмам – прямые и косвенные; интенсивности; содержанию.
7. Наиболее активно и эффективно в рамках своей компетенции они взаимодействовали с руководителями регионов (генерал-губернатора-ми) и губерний (военными и гражданскими губернаторами), со служащими подразделений исполнительной полиции в губернских городах. В значительно меньшей степени с должностными лицами и подразделениями министерства юстиции (губернским прокурором, губернскими и уездными стряпчими, уездными и губернскими судами) и командованием воинских формирований, а также органов сословного самоуправления и сельской полиции.
8. Основные направления деятельности местных подразделений политической полиции позволяют сделать вывод, что в 1826 – 1860 гг. противодействие противникам существующего общественного и государственного строя занимало главное место по значению, но не основное в объеме их деятельности. Доля противодействия государственным преступлениям на протяжении периода постепенно нарастала, особенно в заключительное пятилетие указанного периода. Однако, почти вся и другая часть функционирования подразделений Корпуса жандармов, дислоцированных в регионе, в соответствии с их компетенцией была направлена на реализацию предметов ведения, которые были в той или иной мере связаны с обеспечением безопасности существующего общественного и государственного строя.
Апробация результатов работы. Материалы и выводы диссертационного исследования обсуждены на заседании кафедры отечественной истории ГОУ ВПО «Ульяновский государственный университет», изложены в докладах на 4 международных, 4 всероссийских, 2 межрегиональных и 2 межвузовских научно-практических конференциях, отражены в 4 монографиях, 45 статьях, в том числе 8 – в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК. Общий объем публикаций по теме – 82 п. л.
Общая характеристика источниковой базы исследования
Заметим, что работа создавалась им уже на широком, репрезентативном комплексе источников, в том числе делопроизводственных документов5 (в частности, автор одним из первых использовал письма М.Я. фон Фока А.Х. Бенкендорфу ), выводы ее носят объективный характер.
Большой вклад в изучение политической полиции анализируемого периода внесли работы историка литературы П.Е. Щеголева. Благодаря революции ему с мая 1905 по 1907 гг. была открыта часть архива Третьего Отделения. С одной стороны, он исследовал институт в контексте других проблем, с другой - создал работы, освещающие организацию, направления и методы его деятельности в эпоху Николая I .
В 1907 г. появляется исследование бывшего директора департамента полиции А.А. Лопухина, в котором автор одним из первых предпринял попытку подробного анализа отдельных аспектов политической полиции XIX - начала XX вв.53
В работе В.Н. Строева, посвященной столетию СЕИВК, несколько страниц общеизвестных сведений было посвящено Третьему Отделению54.
Профессор права Н.А. Гредескул опубликовал публицистическую работу «Террор и охрана», содержащую ряд ценных обобщений, отдельные из которых сохранили свое значение по настоящее время. В частности, была четко сформулирована мысль о диалектическом взаимовлиянии революционных партий и политической полиции по различным аспектам (так называемым методам деятельности) .
История политической полиции в трудах исследователей 10-х гг. XX в. была неотъемлемой частью единичных работ, посвященных революционному движению второй половины 20-х - начала 60-х гг. XIX века, в которых неизбежно затрагивалась внутренняя политика самодержавия.
К ним относится исследование известного историка-литературоведа Б.М. Эйхенбаума о кружке Н.П. Сунгурова в Москве. Автор изучил участие штаб-офицера в губернии, начальника округа, Шефа жандармов в расследовании данного дела56. В.И. Семевский на базе широкого круга источников (архивных и опубликованных) воссоздал и оценил роль Третьего Отделения и «голубого» ведомства в деле петрашевцев57.
Особое место в историографии проблемы занимает исследование французского социалиста Ж. Лонге и русского иммигранта Г. Зильбера. Вступительная статья «Провокаторы и правящие» посвящена агентурным методам деятельности французской политической полиции в анализируемый период, которые, по мнению авторов, неизбежно переходят в провокацию . Они справедливо констатировали, что «...политическая полиция во Франции послужила прототипом всех полицейских учреждений на Западе, а также и в России»5 .
Официальная историческая наука начала XX в. в лице историков, лекционные курсы которых охватывали анализируемый период, мало внимания уделяла анализируемому институту60.
Следовательно, в период с 80-х ГГ. XIX в. до февраля 1917 г. сформировался ряд важных аспектов анализа состояния института и его функционирования, отдельные из которых активно исследовались в общероссийском масштабе. Относительно местных подразделений политической полиции данный пе риод исследования был малопродуктивным. На страницах работ этого периода нашли отражение частично формальная структура института, ряд требований к кадровым служащим, некоторые особенности порядка прохождения службы, отдельные методы функционирования. Исключая единичные работы (в частности, Н.К. Шильдера и М.К. Лемке), выводы подавляющей массы исследований базируются на узком круге источников: опубликованных нормативных актах, отдельных делопроизводственных документах, воспоминаниях, материалах периодической печати.
В феврале 1917 г. с падением самодержавия позитивно изменилась ситуация для исследования политической полиции и начался новый - третий период в ее изучении. Быстро сформировалась ситуация, когда политики всех мастей обратили свои взоры на ее историю по конъюктурным соображениям.
Вскоре после свержения монархии увидели свет две работы, посвященные исследуемому институту. Первой была краткая, но достаточно емкая статья В.Я. Богучарского (Яковлева) о Третьем Отделении 1. Констатируя, что оно соответствовало природе правительственной власти и рельефно выявляло ее сущность, автор голословно утверждал, что к созданию его истории не прикасалась рука исследователя62.
Второй была работа Элиеса, посвященная оперативно-следственным действиям и суду по делу отставного штаб-капитана Ситникова. Она отражает деятельность служащих подразделений Корпуса жандармов, связанную с его розыском на территории Поволжья .
На начальном этапе после прихода к власти в октябре 1917 г. большевики не препятствовали исследованию истории политической полиции, которая предоставляла отдельные материалы для дискредитации самодержавия. Однако специальных работ политической полиции николаевской эпохи и начала правления Александра II за первое десятилетие советской власти создано почти не было. Отдельные стороны анализируемого института исследовались в контексте многочисленных других проблем данного периода.
В 1918 г. увидела свет работа М. Полиевктова, объектом изучения которой выступали личность Императора и Россия периода правления Николая I . Характеризуя эпоху, автор констатирует, что «абсолютизм и полицейская система ... стали уже устаревшим оружием» верховной власти65. Анализируя механизм государства и механизм его функционирования, он делает ряд выводов, одни из которых носят явно ошибочный характер (о разложении системы министерского управления - она переживала кризис развития), другие - дискуссионный (об уменьшении роли Государственного совета и Комитета министров), третьи - объективный (о возрастании роли СЕИВК)6 . Исследователь дает общую оценку функционированию СЕИВК, что позволяет системно и глубоко осмыслить тенденции развития государственного механизма в этот период .
В работе А.Е. Преснякова, посвященной Николаю I, оригинально и основательно анализируются отдельные стороны внутренней политики, в частности правоохранительной, и уделяется существенное внимание одному из государственных институтов ее реализации - политической полиции в аспекте взаимоотношений с императорской властью. Констатируя низкую эффективность функционирования власти в период начала правления Императора, автор указывает, что для изменения и до изменения такого положения Николай I берет в непосредственное заведование своей канцелярии высшую полицию, для чего учреждает Третье Отделение и Корпус жандармов. Они были созданы Императором для разрушения бюрократического посредничества между ним и обывателями, чем он пытался завоевать популярность и доверие населения
Общественное мнение - фактор функционирования политической полиции
Императорским манифестом от 2 апреля 1801 г. была ликвидирована существовавшая с 1762 г. Тайная экспедиция Сената, имевшая в компетенции предметы ведения и полномочия политической полиции. Мотивируя данное решение, Александр I декларировал начало нового этапа развития правоохранительной функции государства: «...в благоустроенном государстве все преступ-ления должны быть объяснимы, судимы и наказуемы общею силою закона» .
Впоследствии, на протяжении первой четверти XIX века, к наиболее значимым государственным институтам аналогичного характера относились: с 13 января 1807 г. - Комитет для рассмотрения дел, клонящихся к нарушению общественного спокойствия , а с 1811 г. - созданная параллельно ему Особенная канцелярия Министерства полиции, которая с 1819 г. перешла в состав Министерства внутренних дел218. Кроме того, они впервые появились на местном уровне: с 1807 г. - секретные полиции в Москве и Санкт-Петербурге, а с 1821 г. - в местах дислокации Гвардейского корпуса .
Поэтому соответствует истине вывод Т.Г. Деревниной, что «политический сыск (первой четверти XIX в. - В.Р.) хотя и оформлялся в рамках министерств (Министерства внутренних дел, Министерства полиции, затем опять Министерства внутренних дел), но далеко не ограничивался ими» .
Однако невозможно согласить с авторами, которые, опираясь на изложенное, констатируют, что «характерным для самодержавия первой половины XIX в. было создание разнообразных органов политической полиции...», и безосновательно расширяют временные рамки данного периода221.
Какими причинами были вызваны радикальные и устойчивые перемены, произошедшие в анализируемом государственном институте, начавшиеся во второй половине 20-х гг. XIX в.?
Ранее предпринимались неоднократные попытки анализа данного вопроса, но только в контексте исследования других. А.Г. Чукарев в концентрированном виде отразил различные подходы к нему, существующие в литературе: «...желание Николая I после разгрома декабристов все видеть и знать, что делается в стране, для недопущения нового заговора, а также покончить с коррупцией, лихоимством и произволом чиновничества и властей, защитить стра-ждущее человечество» . Наиболее подробно освещен данный вопрос в работе О.В. Зайцевой. В частности, она рассматривает восстание декабристов как повод для радикальной реорганизации политической полиции223. Все перечисленные причины действительно в основном обусловили данный процесс, однако далеко не в полной мере. Должным образом остается не проанализирована детерминированность указанными причинами перемен в изучаемом институте .
По нашему мнению, причины анализируемого процесса порождены противоречиями, сформировавшимися и развивавшимися в различных сферах российского общества на протяжении предшествующего периода. Они имеют комплексный характер и по устоявшейся схеме подразделяются нами на объективные и субъективные.
К первой группе относится усиление социальных противоречий, как межклассовых, так и внутри социальных групп (в первую очередь, дворянства), которые стали разрешаться в политической сфере в качественно новых формах.
Исследованию межклассовых противоречий (в первую очередь, отношений дворянства-крестьянства) посвящена масса работ, и их наличие, как и тенденция усиления, не вызывает ни у кого сомнения. В частности, в работе И.И. Игнатовича исследуются их количественные и качественные изменения в анализируемом регионе: «Поводя итоги 1813 - 1820 годов в (губерниях. -В.Р.)... Поволжья и Приуралья, следует отметить значительный рост массовых выступлений крестьян сравнительно с довоенным периодом 1801-1811 годов. Волнения в крепостной деревне крестьян... стали продолжительнее и упор-нее» . До недавнего времени это противоречие рассматривалась как основное определяющее внутреннюю политику самодержавия. Современные исследователи не отрицают такой взаимосвязи, однако нет единого мнения о степени влияния данного фактора.
Дворянство, которое формировало главным образом правящую элиту, никогда не были монолитными. Внутри последней всегда существовали группировки, отражавшие в той или иной мере интересы тех или иных слоев господствующего сословия и ведущие постоянную борьбу за влияние на монар
Можно с полным основанием распространить данный вывод на весь дореформенный период, констатируя нарастание указанной тенденции.
В первой четверти XIX в. зарождается новый тип общественных организаций - политических, которые характеризуются относительно определенным организационным устройством, системой членства, конспиративным порядком функционирования. Однако самое главное - они осуществляли целенаправленную разработку новых концепций общественного развития (в частности, политического, государственно-правового), планов захвата власти и действий, направленных на подготовку их реализации.
Кульминацией деятельности данных обществ были события декабря 1825 г., которые доказывают, что противоречия внутри сословия не только усилились, но и начали разрешаться в качественно новых формах.
Доказательством положения о переходе разрешения социальных противоречий в качественно новые формы служит общеизвестное положение, что с восстания декабристов начинается периодизация освободительного движения в России, первый этап которого, как известно, именуется «дворянским». Для не-го характерны не только преобладающий социальный состав , но и почти неизвестные ранее России формы организации, а также наличие теоретического обоснования программных положений противников самодержавия.
Высокая степень социальной опасности тайных революционных организаций для существующего государственного и общественного строя была очевидна всем: как П.И. Пестелю, так и А.Х. Бенкендорфу228. Кроме того, у части правящей элиты еще до декабря 1825 г. было устойчивое мнение о связях российских «якобинцев» с иностранными революционерами, что резко усиливало социальную опасность последних в глазах царских сановников . После событий на Сенатской площади выявился ряд фактов, которые в определенной мере подтвердили данные опасения. Следственная комиссия пришла к заключению о сходстве ряда программных документов декабристов с документами немецких организаций.
Изменения в организации местных подразделений Корпуса жандармов в 1836— 1860 гг
Ярким доказательством наличия всех перечисленных моментов явилось дело рядового казанской жандармской команды Циплакова. 10 апреля 1830 г. он, находясь при исполнении служебных обязанностей, был избит в гостинице купца Рязанова сидельцами Г. Андреевым, Г. Ивановым, нетрезвого вида отставным подпоручиком Игошиным. Одновременно нападавшие сообщили в 4 полицейскую часть о буйстве Циплакова. Прибывшие из полицейской части казак и служитель забрали жандарма, и он находился в полиции полчаса до прибытия пристава Маркова, немедленно его освободившего. Начальник жандармской команды с целью привлечения к ответственности виновных, обращался к полицмейстеру, губернатору, более трех недель ждал ответа, но так и не найдя поддержки, сообщил о всех перипетиях начальнику 5 округа Корпуса жандармов: «О чем долгом моим поставляю представить жандарма Циплакова под защиту Вашего Высокоблагородия» . Из этого примера видно, что все перечисленные лица негативно относились к институту, и это отношение переходило в убеждения, порождавшие активное его отрицание или отказ в защите законных прав его представителей.
Крайне важным является вопрос о причинах формирования противоречивого образа политической полиции в общественном мнении страны.
Позитивная оценка политической полиции была следствием совокупности многих причин объективного и субъективного характера, ряд из которых анализируется далее.
Во-первых, высокая эффективность деятельности служащих политической полиции. Например, нижегородский военный губернатор, генерал-майор Бутурлин посчитал необходимым сообщить первоначально начальнику 7 жандармского округа гр. Апраксину, а позднее и Шефу жандармов, о благоразумной и полезной деятельности штаб-офицера в губернии майора Теличева, в частности в ходе проведения 98 рекрутского набора «по донесениям и содейст вию» . A.X. Бенкендорф не оставлял это без внимания, очевидно, используя как предлог для направления в ответ должностным лицам, отметившим деятельность его подчиненных, письма, полные дифирамбов (тем самым закрепляя позитивное мнение о данном институте) и одновременно по их инициативе поощрял служащих. В описанном случае Теличеву им была вынесена благодарность в приказе по Корпусу от 9 октября 1833 г. (№ 72 2).
Во-вторых, следует отметить преданность служебному долгу, доходящую в ряде случаев до самопожертвования355.
В-третьих, позитивная оценка была следствием совершения чинами Корпуса, в основном служащими жандармских команд, поступков, связанных со спасением жизни других людей, что было нередко сопряжено со смертельной опасностью для жандармов. В частности, в приказе по Корпусу от 19 августа 1831 г. (№43) сообщается о рапорте исполняющего должность начальника 5 округа полковника Маслова о героическом поступке начальника нижегородской жандармской команды штаб-капитана Нациевича, вынесшего во время пожара из объятого пламенем флигеля престарелую женщину. Император после доклада А.Х. Бенкендорфа о данном факте приказал наградить его единовременно 720 рублями ассигнациями (то есть годовым оклад В»фетвертых, наличие позитивной оценки данного института было следствием позитивного отношения первых лиц государства и административно-территориальных единиц. В частности, гражданский губернатор Жмаков в связи с конфликтом с жандармским полковником Масловым 22 апреля 1830 г. писал А.Х. Бенкендорфу: «...более четырех лет управляя Симбирскою губерни-ею, я не затруднял правительство ни одною жалобою на местное жандармское начальство. Создавая личное уважение к чинам сего Корпуса, я собственным примером старался вселить во всех сословиях мысль о пользе учреждения по губерниям жандармского начальства»356.
Причины формирования негативной оценки Третьего Отделения и Корпуса жандармов в общественном мнении Российской империи были многогранными.
По мнению самих служащих данного института, процесс формировании в общественном сознании населения страны позитивного образа политической полиции тормозился вследствие завышенных ожиданий общества от результатов ее деятельности.
Во всеподданнейшем отчете Третьего Отделения за 1829 г. руководство политической полиции подчеркивало: «Общество может быть слишком требовательно по отношению к жандармерии, воображая, что последняя может уничтожить все злоупотребления, все несправедливости, когда как в ее власти только указывать на них»357.
С течением времени указанная ситуация претерпела изменение. Составители юбилейного обзора деятельности Третьего Отделения и Корпуса жандармов, созданного в 50-х гг. XIX в. констатировали: «...все же нуждающиеся в покровительстве всегда прибегали и прибегают и прибегали к жандармам, исключительно перед прочими ведомствами, так что если бы они иногда сами не отказывались от дел, прямо до них не относящихся, то высшая полиция сделалась местом ревизии дел, иногда неправильно производимых и решаемых в разных судебных инстанциях»358.
По нашему мнению, причины, формирующие негативное общественное мнение о политической полиции, были крайне многогранными. Во-первых, это совершение преступлений служащими политической полиции359. Значительно больше возможностей для совершения подобных противоправных деяний было у жандармских офицеров, служащих в Царстве Польском и примыкающих к нему губерниях .
Эволюция взаимосвязей местных подразделений Корпуса жандармов и исполнительной полиции, вооруженных сил в губерниях
В соответствии с 1 Положения 1836 г. количество управлений округов (окружных управлений) достигло семи, ас 1837 г. - восьми, следовательно, к 1827 г. возросло на 40%586, а позднее - на 62 %.
Руководители их стали именоваться начальниками округа, а не как ранее, окружными начальниками. Это предложил А.Г. Чернышев при обсуждении первоначального проекта реформы 3 декабря 1829 г., с чем А.Х. Бенкендорф согласился. Первый мотивировал потребность в изменении наименования должности следующим: в проекте акта данная должность именуется «Окружным Начальником» (как и в Положении от 28 апреля 1827 г.), а во всех приложениях они называются «Окружными генералами», как в Отдельном Корпусе внутренней стражи, и поэтому во избежание путаницы он предложил ввести новое наименование - начальник округа .
Внутренняя организация и штат управлений включали: начальника округа и при нем: 1 штаб-офицера, 1 адъютанта и Дежурство округа из: 1 старшего адъютанта, 1 аудитора, 4 писарей из кантонистов, 1 инвалида . Следовательно, в составе Дежурства, при сохранении всех прежних должностей, к 1836 г. повсеместно появляется новая - старшего адъютанта. По данным на 1860 г. Штаба Корпуса жандармов, направленным в Генеральный Штаб, в штате Управления 7 округа числились: начальник, штаб-офицер для особых поручений, адъютант, секретарь; в Дежурстве округа: старший адъютант, аудитор, 5 нижних чинов . С 1836 по 1860 гг. внутренняя организация и штаты данного вида основного типа местных подразделений политической полиции в регионе претерпели несущественные изменения. В анализируемый период была введена только должность секретаря.
Однако штат Управления и Дежурства 6-го округа имел некоторые отличия от штата 7-го округа, которые были обусловлены особенностями района его функционирования. При начальнике округа вместо штаб-офицера для особых поручений и секретаря вводилось не менее 2 должностей письменных пе реводчиков, а в Дежурстве вместо аудитора были введены должности обер-офицера для особых поручений и журналиста (архивариуса)5 .
Руководство округов продолжало дислоцироваться в губернских городах, в частности пятого - в Полтаве, шестого - в Казани, ас 1838 по 1860 гг. шестого - в Тифлисе, а седьмого - по-прежнему в Казани. Таким образом, в 1836-1860 гг. одно из управлений округа, функционировавшего в регионе, находилось на его территории, а другое - постоянно за его пределами.
Вскоре после реформы выяснилась потребность в изменении размещения квартир начальников пятого и седьмого округов. В течение 1837-1838 гг. они были переведены соответственно из Полтавы в Одессу и из Тобольска в Омск5 \ Это являлось следствием специфики подготовки реформы, когда обсуждались в ряде случаев второстепенные детали, а на некоторые существенные аспекты внимания почти не обращалось, но позднее жизнь заставила это сделать.
После учреждения 7 декабря 1837 г. шестого (Кавказского) округа почти вся территория империи была охвачена деятельностью жандармского ведомства. Ведомственные исследователи констатировали: «Таким образом, влияние жандармов распространено по всей России, исключая земли войска Донского»592. Тенденция к расширению территории, на которой дислоцировались местные подразделения Корпуса (как на административно-территориальные единицы, ранее находившиеся в составе государства, так и на вновь присоединенные), закономерно достигла почти полного (исключая земли войска Донского, Дальний Восток и Аляску) завершения.
Районы функционирования жандармских округов включали в себя неодинаковое количество разнородных административно-территориальных единиц (город, губерния, область, край): 14% - 11 единиц, 42% - 10, 7% - восемь и 14% - 1 единицу. Состав административно-территориальных единиц, которые входили в районы деятельности округов с 1827 г. по Положению 1836 г., претерпел существенные изменения. Это хорошо видно на примере бывшего шес того округа: часть его района (почти весь регион исследования) вошла в новый шестой округ: Вятская, Нижегородская, Казанская, Пензенская, Саратовская, Симбирская (пять губерний). Оставшаяся его часть перешла в район пятого округа (Астраханская губерния, Кавказская область и Закавказский край), в который также было включено шесть новых административно-территориальных единиц из состава бывшего четвертого округа. В новом шестом округе, наряду с перечисленными сохранившимися пятью губерниями, появилось четыре новых: две губернии (Тамбовская, Воронежская) - из ранее существовавшего второго округа, а две другие (Курская, Слабодско-Украинская) - из бывшего четвертого округа.
Перераспределение административно-территориальных единиц между округами производилось по районам уже ликвидированных отделений: две губернии бывшего второго округа составляли ранее Шестое, а четвертого округа - Второе Отделение . Эта тенденция просматривается и позднее. Административные единицы из бывшего шестого округа, на которые распространяли деятельность в конце 20-х - начале 30-х гг. XIX в. Четвертое, Пятое, Шестое отделения, по реформе 1836 г. включенные в территорию нового пятого округа, в декабре 1837 г. выделяются из него, образуя район нового восьмого (Кавказского) округа. Заметим, район пятого округа после данного нововведения существенно сократился, с одной стороны, но с другой - он стал более однородным по характеристикам, так как из него были изъяты территории, которые имели ярко выраженную специфику и которые составили район нового округа.
Заметим, что перечисленные изменения 1836-1837 гг. в распределении территориально-административных единиц между районами функционирования округов были фактически исчерпывающими (исключая Киевскую губернию, перешедшую в шестой округ), то есть они затронули в основном два указанных округа. Впоследствии из-за больших расстояний между местом нахождения руководства округов и некоторыми губерниями, входящими в их состав, город Оренбург был переведен из восьмого в седьмой, а города Харьков и
Курск - из седьмого округа в пятый594. Данные изменения в составе седьмого (бывшего шестого) округа произошли вследствие создания нового округа в Сибири и реформы 1836 г. Эти изменения, как показала практика, не всегда были обоснованными, то есть первоначальный административно-территориальный состав округов оказался достаточно устойчивым. Положение от 1 июля 1836 г. не упоминает о жандармских отделениях, а следовательно, и управлениях, которые были ликвидированы за несколько лет до этого 5.
